К барьеру! Рён Фаринг. Вот такие сны

Конкурс Копирайта -К2

Вот такие сны

Автор – Витёк - Рён Фаринг - http://proza.ru/avtor/rjen1981

20 031 зн.


В последнее время я часто дерусь с Витьком. Ничего странного? Если бы!
Витёк пришёл домой год назад «Грузом 200».

Дерусь я, разумеется, во сне. А все сонники мира и вероисповеданий трактуют это как приближение моей смерти.

***
Тётка Марина, как всегда, появилась в самый неподходящий момент, когда мы с Лильком уже начали раздевать друг друга. Дед Степан уснул, и мы в соседней комнате решили по-тихому обменяться своей неуёмной энергией.

В отличие от дочери тётка Марина обладала большим ростом и весом. Причем вес измерялся не только килограммами, но умением занимать сразу всё пространство и мысли присутствующих. Говорила она чётко, словно забивала гвозди в головы находящихся рядом. Впрочем, печатала шаг она тоже громко, наступала пятками на поверхность с такой силой, словно хотела оставить свои следы навсегда.

Странно, что мы её не услышали. Хотя… помешала музыка, которая должна была заглушить нашу возню. Рэпер отчаянно, словно на последнем издыхании договаривал фразу, когда дверь резко открылась, стукнувшись о стену. Звук напоминал, как минимум, выхлоп пропаленного глушителя, потому я невольно подпрыгнул от неожиданности, и вскочил на ноги. Лиля взвизгнула, но, придавленная взглядом матери, осталась на диване.

- Ой, простите, - с ухмылкой извинилась тётка Марина, - продолжайте, не буду вам мешать.

Романтика наших чувств немедленно испарилась с появлением грузной женщины, и мы вышли на кухню, приготовившись слушать если не нравоучения, то рассказы о невоспитанных людях, встретившихся тётке сегодня с утра.

Однако мы ошиблись. Тётка Марина резала колбасу. Рядом красовался небольшой торт, и стояла бутылка коньяка. Лиля открыла  холодильник, взяла лимон и собралась его помыть. Но тётка Марина остановила её, ухватив за руку и приказала:

- Сходи-ка в магазин, я забыла купить твоему деду «Малютку». Да бери подешевле.

***

Витёк схватил меня за грудки, провёл бросок, и я грохнулся об землю, покатился клубком по косогору и свалился в яму.

***

С Лильком мы познакомились на Пасху в соборе. Она стояла рядом с корзинкой, в которой разместились куличи и крашенные яйца, а я принёс в спортивной сумке творожную пасху, кусок сала и бутылку вина. Бутылку для себя, остальное бабке.

Помню жутко стеснялся, ожидая увидеть дряхлых старух. Но удивился, когда обнаружил внутри храма людей разного возраста и пола. Рядом со мной суетился крепенький мужичок, расставляя прямо на пол принесённые лакомства.

Растерявшись от незнания, стал оглядываться и рассматривать прихожан, надеясь понять, что необходимо делать и мне.

Лилёк стояла, опустив голову, и что-то шептала, держа в руке зажжённую свечку. Понятное дело - молилась. От неё исходило такое смирение и доброта, что я невольно засмотрелся и перешёл границы приличия. Можно сказать, пялился без стыда и совести.

Лиля почувствовала взгляд, но не рассердилась, а спросила:

- Вам подсказать?

Я кивнул, поскольку действительно не понимал происходящего. Старичок в чёрной одежде с плетеной корзиной шёл вдоль ряда прихожан, за ним семенила старушка с подносом. Люди что- то клали и в корзину, и на поднос.

Лиля шепнула:

- Положи любую сумму на поднос. Это пожертвования храму и беднякам.

Я растерялся, сунул руку в карман, вытащил купюру и не глядя опустил на поднос.

- У тебя что, поменьше не было? – спросила Лиля.

И только тут я вспомнил, что в кармане была сдача с пятитысячной – мелочь и три по тысячи, но я не растерялся и произнёс:

- Так на благое же дело, - хотя тысячу было жалко, это всё что тогда осталось от моей зарплаты.

Из храма мы вышли вместе. Лиля приехала на машине, и машина оказалась весьма не хилой.

- Подвезти? – спросила новая знакомая, и я кивнул в ответ. Хотя досада заскребла внизу за грудиной, и стало обидно, что всё происходит не наоборот.

На тот момент я оказался без средств. Мама слегла внезапно и сгорела быстро. Больница съела все сбережения. А потом бабуля загоревала и тоже стала чахнуть.

Вот и получается, что заработок тает как последний снег весною, быстро и незаметно.

Лилёчик на удивление не побрезговала моим домиком, с не крашеными ставнями, и зашла в гости. И хотя бабуля встретила её приветливо, Лиля не задержалась.

На следующий день её машина остановилась возле двора. Я выскочил за калитку. И холодный весенний дождь засверкал как в мультике, потому что и на самом деле выглянуло солнце. Не выходя из машины, она сказала, будто попросила:

- Поехали…

И я поехал с ней. В чём был, не раздумывая.

Оказывается, она досматривала своего «лежачего» деда и не могла отлучаться надолго. Зато могла проводить со мной все то время, когда дед спал, а спал он часто и подолгу.

В один из вечеров, которые я проводил у Лили, я и познакомился с тёткой Мариной. Не могу сказать, что это знакомство оказалось приятным:

- Вижу, гостинцы богатые, вино дорогое и у Лили новое колечко, - прогромыхала мать Лилёчка.

Это потом я привык к её подколкам и насмешкам, а в первый раз просто собрался и ушёл.

Лиля приехала на другой день:

- Ну, чего ты надулся? Мама считает, что мне нужен богатый, а потому и надёжный мужчина.

- А ты? Ты что думаешь?

- Думаю, что деньги очень необходимая штука, но не главная, чтобы быть счастливой. Однако же не могу я вложить свои мысли к маме в голову. И потом, ты же не с ней, а со мной встречаешься!

К тому времени я уже остыл и вновь поехал к деду на квартиру.

***

Сегодня Витёк напал на меня с ножом.

Мы сидели возле костра и молчали. А потом Витёк резко вскочил, выхватил из кармана нож и бросился на меня. Мы сцепились и покатились по земле. Я отчаянно сопротивлялся…

Пока не свалился на пол уже с настоящей кровати.

***

Лиля задерживалась. И тётка Марина отпечатала бутылку с коньяком, налила его в две чайные чашки, одну из которых всунула мне в руки:

- Пей!

Я посмотрел на неё, и её глаза мне не понравились.

- Пей! – приказала она. - Серьёзный разговор предстоит.

Я выпил, пытаясь разгадать, о чём пойдёт речь.

- Ты молодец, что заработал деньжат и живой остался. Не каждый оттуда возвращается. Но ведь есть способы и проще, и безопасней.

- Какие? – я всё ещё не мог догадаться, чего она от меня хотела.

- Вот ты ремонт бабке сделал? Сделал! Но всё равно халупа, она и есть халупа. А я дочку одна тянула, всё лучшее покупала. Зачем же ей жить в землянке?

Я молчал и ждал.

Тётка Марина плеснула по второй и сказала:

- Ты Там был. Тебе же стрелять приходилось. В людей стрелять,- наконец выдавила из себя тётка Марина.

-Ну, туда все не на танцы едут, - уклончиво ответил ей я.

- Значит, убивал! – сделала заключение мать Лили. – Убивал, и деньги именно за это получил.

Так вопрос о моём пребывании Там никто не ставил. Впрочем, не удивительно, тётка Марина всё сводила к деньгам. Теперь коньяка в кружки плеснул уже я, и протянул ей, ожидая главную фразу. И она сказала:

- Лишить и здесь жизни можно. Порой нужно! Нужно! И деньги тоже появятся, вернее квартира…

Я молчал, пытаясь сообразить, правильно ли понял её слова.

- Лиля такая молодая, а старика и нянчит, и нянчит. Ей бы своих деток нянчить, да кто же захочет здесь жить, когда вонючий старик лежит. Лежит и никак не сдохнет!

Так вон оно что! Тётка Марина предлагает деда Степана порешить. А она продолжала:

- Да, сглупила я. Сглупила. При родственниках посетовала, мол, да, когда же он сдохнет! Вот племянница открытым текстом и заявила: «Если помрёт, я заявление на тебя напишу. Пусть разбираются, а не ты ли его на тот свет отправила!»

Я продумала всё. Поеду к ним в гости, Лилю возьму. А ты тут по-тихому и управишься.

- Значит Лиля не в теме?

- Куда ей! Она же добрая, вся в отца. Школьницей всё зверушек в дом тянула. Да, и дед живёт еще её заботами. И может долго пролежать. А к чему и зачем? И сам мучается, и другим жизнь отравляет. Не думай, что я монстр. Ты сам на досуге поразмышляй. Жить надо тем, кто может жить и от жизни радость получать. А если вот так лежишь, и всё в тягость, то это и не жизнь вовсе.

Мне хотелось многое сказать, но вернулась Лиля, и тётка Марина заткнулась.

***

Сегодня мы с Витьком, как два дурака гоняли ворон. Они сидели на деревянном, посеревшем от дождей, штакетнике и орали. Карканьем эти звуки назвать было сложно. Мы схватили по палке и бегали вдоль заборчика, гоняя чёрных птиц. А они, поднявшись вверх, делали круг, и опять садились на прежнее место, начиная орать…

***

Даже философы не пришли к единогласному решению: смерть - это продолжение или завершение жизни. И я не мог смириться с тем, что жизнь обрывается внезапно.

Я опять уехал Туда. И опять парни, которые пили со мной водку, курили и смеялись, матерясь, отражали атаку, внезапно падали и переставали жить. Секунда, мгновение и… смерть!

Планы на будущее, мечты о сыне, доме, машине – кончались с последним вздохом.

А дед Степан?!

Меня продолжал мучить вопрос о том старике, что лежит не просто запертым в квартире или в комнате, а существует в ограниченном прямоугольнике, размером двести двадцать на восемьдесят сантиметров. И вся его жизнь – это верхушка деревьев и трещины на потолке. И ещё внучка Лиля, которая заботится о нём, и которую он уже не узнаёт. И жизнь молодой девушки завязана тоже на этом маленьком прямоугольнике.

Есть ли равенство между жизнью молодого здорового парня, которому время любить и растить детей, строить дом и дачу, и жизнью лежачего, изъеденного болезнью деда?

Однажды мне попалось выражение «качество жизни». Выражение существует, но умные люди по-разному о нём говорят. Однако и дураку понятно, что то самое качество жизни деда и парня абсолютно различные и противоположные. У одного оно стремиться к бесконечности со знаком плюс, у другого со знаком минус.

Для меня лично, качество жизни – это показатель благополучия и счастья человека. Может ли дед Лили испытать счастье? Большой вопрос, поскольку он и себя-то не помнит. Он овощ, стоит ли ему жить в таком режиме?

А благополучие? Да, он «заработал» квартиру, пенсию, уход в конце концов. Но вот любовь дочери, наверное, нет. Тогда благополучие ли это?

Я так и вернулся домой не найдя ответа. И Витёк не увёл на этот раз меня с собой.

***

Мы с Витьком копали картошку. Есть не просто хотелось, хотелось жрать. А полю конца и края не было видно, как кладбищу, которое тянулось вдоль поля справа.

Витёк предложил сходить и поискать на могилках еду. Оставляют же родственники. Порой и водка бывает. Мы ходили между могил и искали еду.

Возле старой березы на покосившейся могильной плите лежал каравай. Самый настоящий, с косичками и розочками. С подпечённой, ароматной корочкой!

Я протянул руку, представляя, что впиваюсь зубами в мякиш хлеба… И свалился в свежевыкопанную могилу. Я лежал на спине и видел Витька. Он стоял с дрыном, и носком ботинка засыпал меня могильной землёй.

***

Тётка Марина встретила меня в квартире деда Степана опять хлебосольно. Я сразу понял, что спустя пару рюмок вырулит на знакомую тему.

Так и вышло. Отправив Лилёчка заправить машину, она тут же налила по стакану, и мы выпили.

В горле у меня запершило, но я не шевелился, ожидая неизбежного. А тётка Марина посмотрела на меня, молча вышла, молча вернулась и всунула подушку в руки, приказав:

- Иди!!!

Я пошёл и понял, что теряю себя.

Меня встретил понимающий взгляд деда Степана. Как в его атрофированном болезнью уме появилось сознание, не понимаю. Из уголков глаз потекли слёзы, и я остановился.

Оказалось, что убить беспомощного старика, который заглядывает к тебе в душу, не так уж просто…

Тётка Марина, оттолкнув меня, выхватила подушку, подошла к отцу, наложила её старику на лицо и придавила своим телом.

Я ожидал сопротивления. Ну, хотя бы поднятые руки или ноги, мычание или хрипы, но всё окончилось быстро без киношных драм. Старик как лежал, так и остался в той же позе, со слегка повернутой в бок от нас головой.

- Слабак! – прошипела тётка Марина. – Пошёл прочь!

И я пошёл, всё ещё вспоминая глаза старика. Теперь меня ошпарила другая мысль: выходит, что парням Там умирать легче, чем видеть, как твоя дочь, которую ты держал крохой на руках, которую катал на спине и вёл в первый класс, несёт подушку, которой лишит тебя жизни. По мне так уж лучше пуля!

***

Витёк сидел на бруствере и плоскогубцами, смеясь, рвал себе зубы. Потом спрыгнув, подошёл ко мне, намереваясь проделать то же самое. Дикий ужас, сорвав меня с места, швырнул прочь и я побежал.

***
Лиля долго упрашивала меня прийти на похороны деда Степана. А видеть тело убиенного мне очень не хотелось. По всему выходило, что я не просто свидетель, а соучастник преступления, ведь не остановил грузную тётку.

Я искал причину, нёс чепуху и чуть не спалился. В конце концов, вмешалась бабуля. Она начала утирать слёзы, тараторя надоевшие и давно знакомые наставления и упрёки. При этом сняла тапку и стала стучать ею по столу.

Чтобы прекратить цирковое представление я и ушёл из дома. Лиля же обняла меня с благодарностью, думая, что я согласился, уступая ей. Видимо ей одной с родственниками было неуютно, поскольку никто особо, как я понял потом, и не горевал по деду Степану. Только Лиля его и любила.

Тётка Марина в чёрном одеянии сидела на стуле возле гроба. Она плакала, причём слёзы казались вполне настоящими. Под глазами образовались чёрные круги, нос покраснел от шмурыганья.

Родственники устали от ожидания катафалка. Он почему-то задерживался, а ещё предстояло отпевание в часовне на кладбище.

Наконец, в комнату вошёл племянник тётки Марины и сообщил, что пора выносить тело во двор.

Мать Лили облегченно вздохнула, привстала, а потом решила повернуть голову покойника. Дед Степан так и лежал, отвернувшись от гостей:

- Ты и после смерти не желаешь на меня посмотреть. Так на других посмотри. Вон Лилька по тебе убивается.

Лиля повернулась ко мне, уткнулась лбом мне в грудь и заревела, уже никого не стесняясь. Я невольно приобнял её.

Но тётка Марина не унималась. Схватила деда Степана за неплотно прикрытую челюсть и дёрнула на себя, да так, что слетел бумажный венец.

Я не мог больше этого вытерпеть. Отстранил Лилю, подошёл к тётке Марине, чтобы перехватить её руку, но меня опередили – в запястье вцепился сам дед Степан.  Он не только схватил, он ещё и глаза открыл!

Я оцепенел, Лиля замерла, остальные попятились назад, а тётка Марина завизжала не своим голосом, пытаясь вырваться. Моя протянутая рука в тот момент оказалась в паре сантиметров от руки неожиданно ожившего старика, он, отпустив дочку, вцепился в меня.

Признаюсь, что такого страха я не испытывал никогда. Может быть я и заорал бы, но мой язык прилип к нёбу намертво.

Дед Степан  поднял свободную руку и пальцем укоризненно погрозил мне. Потом подтянулся, держась за меня, сел и тихо произнёс:

- Меня удушила. Марина!

Старческий голос поверг нас еще в больший ужас, ведь дед Степан уже год как молчал.

Одна тётка Марина начала багроветь и заорала:

- Что ты за родитель! Даже сдохнуть как все нормальные старики не можешь!

Её племянница взвизгнула:

- Я знала, знала! Это Маринка! Дед её мешал. Она всегда хотела квартиру отжать.

-Ну, хотела! Можно подумать ты не мечтала о ней.

Пререкаясь и оскорбляя, они дошли до потасовки, вцепившись друг другу в волосы, царапаясь и кусаясь.

Чтоб вам всем! Даже чудо воскрешения мертвеца, не угомонило жадных родственниц.

Внимание присутствующих переключилось на драку. А я нагнулся к уху деда:

- Простите меня, Степан Григорьевич! Грех на мне, подумывал о твоей смерти. Хорошо, что ты жив.

Дед Степан также тихо прошептал, с трудом выговаривая слова:

- Не жилец я. Дарственная в сапогах... В старых... Не обижай Лилю.

Потом тяжело вздохнул, откинулся на спину, захрипел, затем тяжело вздохнул с болью и надрывом… и затих.

Я не стал дожидаться, когда родственники обратят внимание теперь уже на окончательно помершего Степана Григорьевича, и вышел в прихожую. Там в углу, прикрытые веником, стояли старые потёртые со всех сторон сапоги, которые давно не служили хозяину по назначению. Я засунул руку в голенище. Там, завернутая в полиэтиленовый пакет и сложенная в четверо, лежала дарственная, датированная ещё тремя годами ранее. Но об этом документе, видимо никто не знал.

В комнате заахали и запричитали. Видимо родные, наконец, поняли, что старик теперь уже точно умер. Я торопливо сунул пакет в карман и вернулся назад.

Никто, даже Лиля, не обратил внимания на моё кратковременное отсутствие.

***

Витёк, стоя на солнечном пригорке, смотрел в сине-голубое небо, улыбался и махал на прощание мне рукой. Он уходил, и я был рад и не рад такой новости. Я знал, что мне не по пути с ним, но расставаться не хотелось.

***

Теперь я точно знал, что Витёк предупреждал меня о смерти. Ведь физическая смерть не так страшна, как смерть духовная. Решись я на убийство деда Степана – пропала бы моя душа, и горела вечно, если не в аду, то в стыде моих воспоминаний.

Я снова был Там, и сидя под маскировочной сеткой понял, что жизнь, даже лежачих стариков важна, возможно не столько для них, сколько для тех, кто живет рядом. Она даёт шанс сохранить или потерять себя, определить своё отношение к добру и злу, вернее дать своё определение этим понятиям.

Конечно, я отдал дарственную Лиле перед отбытием. Она горько плакала, потому как любила деда, и тосковала по нему.

Я взял с неё слово, что она не позволит стервятницам нарушить волю деда Степана, и расскажет о подарке.

Вечером во время дежурства, перебирая в памяти события, я невольно задался вопросами: как дед Степан выжил, удушенный подушками, и почему он смог сесть и говорить перед смертью?

Жизнь перестала казаться однообразной, любопытство подавляло даже урчание в животе, когда не удавалось вовремя поесть. И ночью во снах меня мучили эти вопросы, рока не приснился Витёк.

***

Витёк вернулся. Я так обрадовался, что даже закричал от восторга, как оказалось потом, орал по-настоящему. Витёк держал в руках фото и укоризненно качал головой. Весь остаток сна я пытался разглядеть фото, а Витёк его прикрывал ладонью, пока огромная птица – хромой индюк, которого я запомнил с детства, бабуля тогда ещё держала хозяйство, не выхватил фото из рук Витька и не унёсся с ним вдаль.

Витёк уверял, что это я подговорил птицу. Меня же это утверждение возмутило до крайности, и мы опять, сцепившись, покатились по земле.

***

Целый день я пытался разгадать сон. И мне не давала покоя старинная фотография. Я видел такую, но не мог вспомнить где. А потом, набирая воду в озерке, понял, что очень похожая фотография стояла на комоде в квартире Лилька. И на ней красовался Степан Григорьевич перед погружением. Дед в молодости служил водолазом. Вот в чём разгадка!

Профессиональные ныряльщики и сейчас умеют задерживать дыхание до семи минут. Этого времени, а подушка на лице старика пробыла намного меньше, вполне хватило бы, чтобы сохранить себе жизнь.

Мы с тёткой Мариной настолько, каждый по-разному, переживали этот волнительный момент.

Оставалось разобраться с другой загадкой, ибо в мистику я не верил.

А Витёк приснился мне не зря – я всё-таки нарвался! Но видимо победа во сне оказалась за мной - я выжил.

Перед сном в курилке, когда я уже встал на ноги, ребята обсуждали смерть сослуживца. Поначалу мы подумали, что он оклемался: сел на кровати и попросил чая.

Мы кинулись добывать этот растреклятый чай, но и это в нашем положении оказалось не просто. А когда кружка горячего чая всё-таки оказалась у него в руках, и он отхлебнул глоток, то упал навзничь, и умер.

Так вот, парни уверяли, что иногда перед смертью наступает резкое улучшение и, казалось бы, уже покойник оживает.

Видимо то же самое произошло и с дедом Степаном. Наверное, он так хотел рассказать о сволочном поступке дочери, что дождался всех родственников и сообщил причину своей смерти. Другого объяснения я не находил.

Я никого не ожидал, зная, что бабуля не приедет. Далеко, да и сдала она после моего сообщения, хотя я попытался смягчить своё невезение, внеочередным отпуском. Но она догадалась, так что пришлось рассказать правду.

А вот Лилёк появилась неожиданно, она громко поздоровалась и замерла в дверном проёме. Лиля не сразу узнала в исхудавшем человеке возле окна меня. Но разобравшись в палатном коллективе, быстренько оказалась рядом.

Я так был рад её приезду, что забыл про свои раны. Боли испарились разом. Ведь не зря учёные утверждают, что есть такой гормон счастья, и он самое крепкое обезболивающие. Я поспешил в коридор, мне так хотелось обнять подругу наедине и убедиться, что она настоящая. Она приехала, а значит теперь я не один в этой жизни.

Но всё пошло наперекосяк. Чего греха таить, не всё ладно с бессемейными и безродными, как я. И пахнем мы дурно, и переодеться не всегда находиться во что. Упускается этот вопрос из вида. Ну да, врачи нормально относятся, да и медсестрички тоже, а вот майку в потёках из ран, сменить не на что. Санитарки по своей инициативе стирают бельё, но чаще его невозможно дальше использовать. Приходится свыкаться и с пятнами, и с разводами, и даже с дурным запахом, потому как другого варианта нет.

И всё. Лилёк исчезла так же быстро, как и появилась, ничего не объяснив.

В палату идти не хотелось, пошёл в курилку. Ну, что тут поделаешь, и сказать нечего, и добавить тоже. Ведь знал же я её совсем другой.

Я вернулся только к ужину, впрочем, и есть не хотелось. Ребята тоже ещё не ужинали, потому что у нас работал волонтёр – мой Лилёк. Она помогала, как получалась каждому, и каждого переодевала.

Где ей удалось найти бельё, даже не догадываюсь, потому что в ближайших магазинах его днём с огнём не сыскать, разбирают сразу родственники для своих раненных.

Мне тоже перепала забота, и побольше чем другим. Я купался в своём неожиданно нагрянувшем счастье.

Так хотелось её отблагодарить чем-то, угостить. Заглянул в ящик тумбочки, там валялась одинокая карамель – барбариска, и я, смущаясь, подал её Лиле. Она улыбнулась, развернула фантик и положила конфету за щёку…

Путь домой оказался нетрудным. Мы сидели в купе напротив друг друга, и я всю дорогу не мог оторвать от неё взгляда. И когда уставшая она заснула под стук колёс, даже в темноте, я всё смотрел и смотрел на неё.

***

А потом в купе зашёл Витёк. Сел рядом и тоже стал смотреть на Лилю. Мне не хотелось делить моё счастье ни с кем, думал вышвырнуть Витька из купе, но боялся разбудить спутницу.

Витёк, словно почувствовав моё недовольство, похлопал по плечу и всунул мне в руку какой-то предмет. Потом дверь купе немного отъехала, пропустив луч света, и я увидел медвежью лапу. Лапа пошевелилась и дверь открылась совсем. В купе всунулись две медвежьи морды. Витёк встал, сказал, что ему пора и пошёл к медведям. Я согласно кивнул, слова застряли в глотке. Может и стыдно в этом признаться, но я испугался, увидев так близко волосатые морды.

Когда троица удалилась, я разжал ладонь и увидел обручальное кольцо.

***

Это только потом, я узнал, что и кольцо, и медведи снятся к свадьбе. А тогда я вскрикнул, просыпаясь от того, что дверь реально отъехала, и в купе ввалились два мужика. В сумках подозрительно звякало что-то стеклянное.

Они вели себя достаточно уверенно, и я подумал, что нам достались шумные соседи, и разборок не избежать. Но я оказался не прав. Мужики оказались железнодорожниками из руководящего состава и возвращались из командировки. Одеялом они укутали кондиционер, избавляясь от весенних сквозняков, забрались на вторые полки и уснули.

По возвращению, мы действительно довольно быстро расписались. Большой праздник не устраивали. Он нам не был нужен.

Бабуля перед поездкой в ЗАГС поставила нас на колени и благословила старинной иконой. Обряд проводила сидя. Моё ранение совсем подкосило её.

Лиля предлагает забрать бабулю к нам. Но я сомневаюсь, потому что не сделал самого главного – так и не признался Лиле, что был рядом с её матерью, когда тётка Марина душила Степана Григорьевича.

Мать Лили под следствием, ведутся дознания. Племянница написала заявление в прокуратуру. Тётка Марина может оказаться осуждённой, пусть и условно. О моём участии она не рассказывает. Но вполне может это сделать.

Я понимаю, что даже если мать Лили промолчит, а я наберусь смелости, и расскажу всё жене, то потеряю её. Деда она мне не простит.

Моё счастье так зыбко, так призрачно и так может быстро закончиться, что хочется продлить его хотя бы ненадолго.

Дату, когда сообщу Лиле правду, определил. А там будь, что будет!


© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2023
Свидетельство о публикации №223103100033

Комментарии  http://proza.ru/comments.html?2023/10/31/33