В эту сторону очереди нет

Как напористые воды реки уносят опавшие листья, так и время уносит пробегающие мимо меня годы, и не избежать мне забвения в том безудержном неистовом потоке.
Хрупкое равновесие из заката и рассвета, из дня и ночи, из юной звонкоголосой весны и усталой простуженной осени, из первого шага малыша и последнего вздоха испуганного старика.
У меня нет возможности выбирать, кто-то при рождении выдал мне именно эти карты, и я уже ими играю: король, туз, дама, шестерка, юность щедра и беспечна, безжалостно и хладнокровно транжирит любовь, молодость и время.
Козырная карта, моё сильное, быстрое, выносливое тело, на которое я во всём уповал, бита, молодость вдруг исчезает с тихой грустью за следующим поворотом судьбы, теперь всё последовательно делится на два, на четыре, на восемь, на сто, на до и после.
Часы стучат как уходящий поезд, вращаются стрелки, рассыпанное в разломах памяти прошлое, непрекращающаяся война без всякой надежды на победу.
Длинный ряд едва заметных превращений и красота оказывается маской, молодость — насмешкой, любовь — разочарованием, мои награды - пластилиновыми побрякушками, мои грандиозные победы - детскими играми в войну, попавший во власть времени неспособен понять причину с ним происходящего.
Черное и белое, делаю следующий ход, песочные часы кто-то переворачивает и начинается обратный отсчёт.
Судьба насмехается надо мной, я играл ни с кем, я бежал в противоположном направлении, я сражался ни за что, я искал то, чего нет, я строил дом свой из соломы и дождя!
Я уже по другую сторону сцены, не слышно ни ветра, ни шороха листьев, ни движения, ни голосов, ни пения птиц, блики огней времени прыгают по стеклу и безвременно исчезают в бесконечности космической ночи.
Сколько у меня ещё времени, час, день, неделя, год, увижу ли я завтрашний рассвет?
Жизнь прошла, ел, спал, учился, работал, размножался, развлекался, охотился за доступными женщинами, остались только вмятины, контузии, шрамы и ноли, умноженные на ноли и прибавленные к нолям, бессилие и отчаяние мои надёжные спутники.

Шримад Бхагаватам, книга 5, глава 5
Зримый мир зиждется на взаимном влечении мужского и женского начала, обладателя и обладаемой.
Желание обладать связывает тугим узлом душу понятиями «Я» и «Моё», из которых появляются понятия — моё тело, мой дом, моё имущество, мои дети, моя родня, моё богатство.
С исходом желания обладать исчезают понятия «Я» и «Моё», а вслед за ними и тело, и дом, и дети, и прочее.
Когда рассеивается туман наваждения, душа вновь становится свободной в обители Истины.
Дети мои, поиск свободы вот что отличает человека от животного!

На необъятном помосте вечности Господь играет с бессмертными душами, словно малое дитя со своими тряпичными куклами.
Игра продолжается всегда, жизни шествуют сквозь время, таинство созидания и разрушения, ему нет предела.
Источник неподвластен распадению, неиссякаем и неистощим, одни виды исчезают с поверхности зримого бытия, на их место приходят другие, более филигранные, модифицированные, усовершенствованные, приспособленные продолжать игру.
Новые расы, виды, формы, конструкции, невидимый мистический Мастер рисует, раскрашивает, декорирует и в конце игры уничтожает свои иллюстрации, зарисовки и одноразовые миниатюры.
Случайностей не существует, победитель определяется ещё до начала игры!
Удача, скупая, капризная, продажная особа, непредсказуемая и внезапная, как вспышка молнии, сегодня не бывает слишком много, расположение козырей в колоде, молодость, спонтанность, звёздные водовороты, белые банты величавых облаков, ветер в парусах, полные карманы хрустящих зелёных, заграничный конь мчит меня с крейсерской скоростью по Садовому кольцу.
Сегодня моё время, удача кричит, звенит, поёт, танцует, извивается в моих могучих руках, взлетает к небесам и пронзает своими золотыми стрелами стратосферу, лёгкие блёстки, сыпавшиеся с неба, с разгона в звёзды, белая полоса становится взлётной.
Игра продолжается, система работает на взаимоисключающих, противоречивых и несовместимых контрастах, но уже завтра полное отключение биологического компьютера, вынимается батарейка, обнуляется счётчик, самоликвидация, темнота стелется как дым, луна отбрасывает на каменистую дорогу смуглую тень, не на что не похожей бывает только смерть.
Сердце, пронзённое горячим свинцом, справедливость, глядящая на невинного как на заместительную жертву.

Шримад Бхагаватам, книга 7, глава 2
Мы все в этом мире бездомные странники, которые встретились однажды на постоялом дворе и едва узнав имена друг друга снова разошлись своими дорогами, чтобы пожинать плоды трудов наших.
Душа, вечная скиталица и по природе своей чиста и непорочна, она продолжает жить, когда умирает плоть.
Душа — свет, когда как тело — её тень, душа не имеет вещественных свойств, как свет не имеет свойств тени.
Мысля себя комком плоти, душа определяет своими близкими тех, от кого эта плоть порождена или кого эта плоть породила, прочих же считает чужаками.
Хотя плоть у всех одинакова, глупцы делят плоть на родных и чужих.
Когда прах родных соединяется с прахом земли, это причиняет им страдания, когда же в земле исчезает прах врагов, они ликуют.

Туз козырной масти в моём рукаве, молодость, скорость, реакция, беспечность, неудержимость, форсаж, набор высоты, вход в стратосферу, вращающаяся колесница удовольствий.
Время мой лучший друг, я бегу вместе с ним дорогою счастья, я на несколько десятков шагов впереди своих завистников, недоброжелателей, врагов и конкурентов.   
Юное дыхание весны, весь мир охвачен ярким звонким радостным возбуждением, всё вокруг оживает, поёт, танцует, приходит в движение, взлетает, превращаясь в песни, поэзию и стихи.
Солнечные лучи играют на поверхности мутных луж, серые краски сменяются яркими, сочными, звенящими, хрустящими островками счастья.
Удача за моей спиной по-приятельски положила руку на моё плечо, сегодня она играет на моей стороне, эта ночь, эти жадные коралловые губы, испуганно вздрагивающие в темноте, это голубоглазое небо, эти багровые закаты и клубничные рассветы, этот мой друг теплый ласковый ветер, эти сияющие звёзды, доверчиво улыбающиеся мне.
Солнце кладёт свою золотистую голову на ускользающий горизонт, пульсирующий ритм времени, смесь света, радости, счастья, молодости, удачи, улыбок, скорости, нежных объятий, все дороги распахнуты, все двери открыты, все заграждения преодолены, на каждом перекрёстке моей судьбы горит зеленый свет, весь мир дрожит, звенит, поёт, кричит и танцует вместе со мной.
Я иду в авангарде времени сквозь яркие звонкие улыбающиеся дни и шёлковые бесстыдные ночи, беспечная молодость, пока ещё не верящая в старость, эполеты, аксельбанты, ордена, пьедесталы, овации, смотрю на мир с высоты своего полёта, счастье радостно бежит ко мне навстречу, распахивает руки, меня обнимает, прыгает ко мне на колени и смеётся.
Время останавливает свой неудержимый бег, смыкаясь надо мной солнечным кругом, я вижу, я дышу, я чувствую, я вдыхаю полной грудью, я прокладываю маршруты, я строю планы, графики, схемы, чертежи, конструкции, я сам рисую, выкладываю кирпичиками счастья свою жизнь, как художник, как скульптор, как автор, мазки, краски, цвета, рисунки на разноцветном полотне моей судьбы.
Каждый штрих, каждый шаг, каждый жест, каждая точка опоры, каждая прямая, каждая производная, каждая линия совершенны, продуманы, безупречны своей гармоничностью и соразмерностью.
Время с каждым вдохом и выдохом становится всё стремительней, точно неудержимый бег набравшего скорость поезда, оно на моей стороне, в моём углу ринга.
Я побеждаю по очкам, этот раунд опять за мной, время бежит вперед, я вместе с ним, следующий раунд в более тяжёлой весовой категории, но я, ослеплённый своими крошечными победами ничего и никого не боюсь.

Шримад Бхагаватам, книга 8, глава 2
«Если на свете сила»: спрашивал себя он в отчаянии, «способная противостоять судьбе?
Друзья мои и родичи не могли спасти меня в несчастии, и жёны не утешили моего горя.
Судьба терзает мою плоть острыми зубами и не у кого мне более искать прибежища, кроме как у Повелителя судьбы.
Власть Его не ведает границ, в страхе пред ним трепещет и, забыв о жертвах, прячется прочь всесильная змея — время!
Ему я сдамся на милость, у Него, Всемогущего, буду искать вечного покровительства.
Смерть не властна над тем, кого приютил у стоп Своих великодушный Владыка.»

Моя заря безрадостно погасла, где-то на небосклоне догорает её прощальный багровый поцелуй.
Бархатная мгла накрыла мягким вельветовым покрывалом землю, разогнала суету, хлопоты и мельтешение усталого дня, полная луна засияла на темно-сапфировом небосводе.
Вполголоса вздыхает небо, тихо засыпает земля, полушёпотом убегает моё время, сдержанно перелистываются листочки календаря, потеряно сокращается жизнь, шёлковистая ночь укутывает пастельной тишиной засыпающий мир.
Густые чёрные глаза ночи, украшенные блестящими звёздочками и серебристыми лунными бликами, злонравная усмешка судьбы, унесённые ветром времени годы, рисунок изменился, краски выцвели, прямые линии превратились в синусоиды, голые замерзшие простуженные деревья на моём пути, время заходит на мою территорию и беспощадно разрушает мою эффектную игру.
В безастановочной суете, бессмысленных заботах и пустых хлопотах я потратил жизнь на поиски удовольствий, наслаждений и развлечений, тогда как душа моя, закутанная в бренную плоть, страдала в заточении, и неудовлетворённая она вынуждена рождаться и умирать в этом мире снова и снова.
Догоревшая свеча, я всматриваюсь в своё лицо, отражённое в зеркале моей судьбы, потертые размытые черты, опущенные руки, поникшие плечи, потухшие глаза, расплескавшаяся до самого дна жизнь.
Капля росы, упавшая с лепестка полевого цветка, медленно тают прозрачные дни, хрупкий узор инея на оконном стекле, хрупкий и ненадёжный, как моя жизнь.
Прежние правила больше не действуют, время переставляет фигуры на шахматной доске, я клинчую, отступаю, пропускаю удары, сдаю позиции, теряю привычные укреплённые рубежи.
Судьба вяжет на моей шее петлю, ставит на будущем знак вопроса, сводя дистанцию между жизнью и смертью на нет.
Кренится чаша весов, время тянет меня, как камень на шее, ко дну неудержимой реки смерти, вгрызается в мою плоть острыми зубами убегающих лет.
Танец жизни, застывший во времени, дорога моей судьбы, замкнутая в кольцо, опираюсь плечом о пустоту, черное крыло смерти, все краски, цвета, возможности, альтернативы, достижения, мечты за пределами ринга.
Рваные линия на руке, ловушка, расставленная смертью, дорога в одну сторону, ещё несколько шагов дальше от жизни, и я уже зная, чем всё это закончится для меня, всё равно иду.
Стою среди свежих могил, у простреленной стены, в одном шаге от эшафота, одинокий, замерзший, простуженный, приговоренный: справедливый вердикт, сноровистый палач, надёжная плаха, бумажная мишень в прицеле, я тонущий в реке времени, выстрел, смерть интенсивно испытывает на мне силу своего всепобеждающего оружия.
Я поверженный и побеждённый, женщины с распущенными волосами, проливают горькие слёзы над бездыханными телами своих супругов, вороны, падальщики и стервятники стаями кружатся над полем битвы.
Царство теней, пристанище призраков, склепы, кладбища, катафалки, надгробные плиты, площадки сожжения трупов, очереди на казнь, время, стреляющее мне в спину, последний раунд, удар, нокаут, тряпичной куклой повисаю на канатах своей несчастной судьбы, неповторимость каждого рассвета, жизнь уходит в темноту, тот одинокий старик, доживающий свои последние дни, это я.
Я не умру, я уже мёртв, счёт обнулён, депозит исчерпан, стираются во времени мои черты, смываются отпечатки моих следов, исчезает моё имя, моё поверженное тело не отбрасывает более тени, я тот, которого уже нет, судьба не хочет моего счастья.

Шримад Бхагаватам книга 7, глава 10, стихи 23–25.
Какого бы могущества ни достиг смертный в этом мире, он будет размолот неудержимыми жерновами Твоего колеса времени.
Теперь зная судьбу своего отца, я знаю цену богатству, власти и славы.
Восхождение к вершинам мира заканчивается бессилием на смертном одре, и никому не избежать этой участи — ни небожителю, ни человеку.
В облике беспощадного времени Ты уничтожаешь все наши приобретения, накопления, достижения.
Прошу, избавь меня от мирских благ, ибо в трудах и тревогах мы добиваемся их и в страданиях расстаёмся с ними.
Всё, о чем я прошу Тебя, — приставь меня к обществу Твоих преданных слуг.
Счастье в бренном мире — что мираж в пустыне.
Смертные заботятся о бренном теле как о средстве для удовольствий, но оно больше напоминает вместилище нечистот и болезней.
И даже ученые мужи, властители умов, призывают смертных искать подлинное счастье там, где его нет и быть не может, — в области чувственных ощущений, где всё зыбко и мимолетно.
Счастлив не тот, кто сделался рабом своих чувств, но тот, кто отверг их гнёт.

Слабеет шёлковая ночь, роняя на землю хрустальные капли падающих звёзд, крадётся за стеною вязкого тумана пепельный рассвет, обнимая малиновыми мазками проплывающие корабли белоснежных облаков, испуганно пятятся, отступают, прячутся и сдаются смуглые неуверенные тени, из-за сиреневой полосы горизонта прорываются нетерпеливые лучи восходящего солнца, озаряя розовой акварелью побледневшее небо с поблекшими звёздочками.
Новый день, новые возможности, новые желания, новые устремления, новая жизнь, старая азартная игра со смертью, из которой никто и никогда не сможет выйти победителем.
Пациент стабилен, устойчив и, некоторым образом, жизнеспособен, всё идёт по намеченному плану.

Шримад Бхагаватам, книга 7, глава 2
Души творят себе тела своими поступками и своими же поступками уничтожают.
Время плоти конечно, жизнь создаёт себе плоть и видов жизни множество, при этом сама она не относится ни к одному из них.
Жизнь проявляется в вещественных образах, хотя сама она не вещественна.
Как человек мыслит себя единым со своим жилищем, но при этом отличен от него, так и душа мыслит себя плотью, при этом отлична от плоти.
Тело образуется от соединения земли, воды и огня, этот союз не естественен и недолговечен, потому не ликуйте, когда он создается и не печальтесь, когда он распадается.
Всё что создано путем сложения обречено разложиться.
Как огонь скрыто присутствует в поленьях, но не смешивается с ним,
как воздух проникает в тело, но не растворяется в нем,
как пространство пронизывает предметы, но не смешивается с ними,
так и душа, хоть и заключена в плоть, но всегда остается в стороне от неё.

Я подорвался на мине времени, пустая жизнь, не имеющая смысла, проскакивающая словно курьерский поезд, который не останавливается на моей станции.
Топор, стрела, петля, закатанный в затылок свинцовый антидепрессант, пылающий костер, отравленный бокал вина и плаха!
Неотложные вопросы палачу: «Чья очередь на этот раз?»
Ответ: «Мне тоже жаль, но на этот раз твоя!»
На выходе умиротворённость, размягчённость и раскованность, наконец-то можно расслабиться, в эту сторону очереди нет!

Шримад Бхагаватам книга 7, глава 6
Прахлада: Рождаясь в человеческом облике душа получает несомненное преимущество перед остальными видами живых существ — разум, который ей следует употребить не для самоутверждения в призрачном мире, но для обретения свободы.
Лишь человек способен понять, что подчиниться воли плоти есть рабство, подчиняться же воле Бога есть свобода.
Обретя человеческий облик душа способна склониться к стопам Всевышнего, вернуть себе утраченное естество, раба Божьего.
В служении безусловному Благодетелю есть наше высшее благо и смысл жизни.
Счастье, что извлекаем мы от соприкосновения чувств с предметами, в равной мере доступно всем видам жизни, а потому оно не стоит того, чтобы тратить на него человеческие силы.
Кто связывает своё счастье с тленными вещами, тот обречён на несчастья.
Счастье вечно, как и душа, потому искать его следует по ту сторону бренного мира, у стоп высшего Спасителя.
Пока мы молоды, пока нам не безразличны истина и ложь, пока тело наше и ум не разбиты немощью, нужно стараться осуществить своё предназначение, осознать ради чего мы появились на свет.
Вожделение, неутолимая жажда удовольствий делает человека рабом семейных уз, так попавший в сети обмана он проводит безумии даже сознательные годы жизни.
Полагая, что связал себя узами нежных чувств, человек оказывается скован путами рабства, стяжая удовольствия мы получаем взамен лишь тревоги.
Давший свободу чувствам становится сам их невольником.