Ночное приключение в карете

Запряженная шестеркой вороных большая карета, дождливой ночью ехала каменистой дорогой через высокий лес.

- Чертов дождь! Кажется он хочет утопить нас в этой дремучей чаще, - ругался кучер, кутаясь в теплый непромокаемый плащ до самых глаз, напоминая огромный черный кокон. Он без устали хлопал длинным кнутом по какому не будь высунувшемуся из упряжки крупу. 

Экипаж катил медленно, возможно, чуть быстрее среднего шага. Дорога порой строила ему козни ухабами и кочками, виляла среди гигантских темных стволов как по мрачному лабиринту, ныряла в глубокие низины, резко взлетала на возвышенности, пряталась под отвесными кручами. Из-за трудности пути кузов стонал, колеса скрипели, лошади скользили, храпели, от них густо валил пар.         

В самой же карете царила благодать: сухо, тепло, уютно. Единственный минус - темно хоть глаз выколи. А глаза и способность видеть окружающих, очень пригодились бы людям, ехавшим в карете. И особенно мужчине, проснувшемуся на очередной кочке. 

- Уже приехали? - сонно и неразборчиво пробормотал он.

Он мотнул головой, как бы скорее прогоняя сон, вяло потянулся, лениво зевнул, протер глаза, но нечего не разглядел. Зато вдруг услышал. Он замер и прислушался.   

- Представляете, он подошел ко мне сзади и спросил не жду ли я кого?

- А ты что?

- Сказала, что нет.

- А он?

- А он спросил не хочу ли я дать ему руку.

- Да ты что-о?

- Да-а, представляете?

- Представляем. Но что ты ему ответила?

- С удовольствием.

- Не может быть.

- Ты сумасшедшая.

- И я дала ему...

- Ну ты даешь!

- Хи-хи-хи...

Не имея понятия о сути разговора, не взирая даже на полушепот говоривших, сердце мужчины сразу затрепетало от волнения, по телу мигом разлился жар, в глазах завертелись буравчики, роскошные усы встали торчком, он сел ровно и в его голове тут же понеслись рои путанных мыслей. От недавнего сна и след простыл.

"Боже, мать моя женщина, а отец мой герой! Какие очаровательные, какие бесподобные, какие изумительные голоса! Это три девушки! Это три красотки! Это три ангела! И не иначе! - как ястребы мчались его мысли - Но стоп! Откуда они? Я садился в карету сам. Я был чертовски уставший после встречи и видно заснул, а они подсели ко мне позже. Без сомнения, я прав..." 

Он был прав. Довольный и уставший после бурного свидания с красоткой, он сел в карету ехавшую на его родину и сразу уснул. А обладательницы бесподобных голосов, подсели к нему в следующем городке.

Взволнованный мужчина хоть и не видел трех барышень, тут он тоже не ошибся, их было три, но с интересом слушал их разговор. Он сидел на одной скамье, а они напротив него на другой и говорили дальше:

- Но что было потом?

- Я спросила его откуда он меня знает?

- А он?

- Он сказал, что не знает.

- Как?

- А вот так.

- А выглядел он как?

- Не знаю, он был в маске скарамуша.

- А сложен как?

- Как Аполлон!

- Класс...

Боже, что творилось с слушателем этой беседы! Он пьянел, горел от страсти, трепетал, потел, то его охватывало дрожью, точно в лихорадке, то сковывало, обращая в статую. Больше он не помнил себя! И все это в считанные минуты!

"О серафимы небесные, какие голоса я слышу! Разве такие бывают? Нет, это не голоса, а райская музыка, это неземные мотивы! Они не звучат, а льются, пронизывают меня до мурашек, обволакивают мое сердце колдовской мелодией... Что с моим разумом? Кажется я схожу с ума... Нет! Кажется я влюбился во все три сразу!"

Учитывая то, что мужчина был избыточно ветренен, слишком любвиобилен, он был ловелас еще тот, к этому стоит добавить в самом деле пленительные голоса дам, то его чувства и впечатления, были не удивительны. Один голос звучал столь томно и страстно, словно его обладательница не говорила, а стонала под ласками умелого любовника. Другой напротив, казался неземным, воздушным, ангельски-чистым. Третий поражал бархатной мягкостью и как будто переносил сознание в мир вечной молодости. В связи с чем, у их слушателя, так сильно разыгралась фантазия, что его спутницы мигом обрели вид сказочных фей. Слушая их разговор дальше, он стал представлять как они выглядят. 

Хозяйка томного голоса представала перед ним со своими пышными, сладострастными формами во всей своей одуряющей наготе, то искушающе покачивая роскошной крутизной бедер, то поворачиваясь к нему спиной, чтоб поддразнить безупречными полушариями ягодиц, то вновь поворачиваясь к нему, чтоб стрельнуть ему в сердце золотистыми глазками.

Обладательница неземного голоса спускалась к нему с небес светлым ангелом, воплотившимся в женский образ, который с нежной улыбкой смотрел в его душу кротким взглядом больших голубых глаз. 

Владычица бархатного голоса медленно шла к нему пленительной грёзой: высокая ростом, гибкая станом, совершенная телом, с румяной луною лица, глазами гурии, устами медовыми и зубками точно стройно нанизанный жемчуг.

Словом, одна ему рисовалась краше другой. Вот как тут не влюбится?

Сам же фантазер выглядел под стать своим воображаемым феям: молодой, цветущий, гигантского роста, могучего сложения, с железным здоровьем, невероятно силен и энергичен. Ну прямо отпрыск Геракла и Кентавра. Притягательное лицо дышало свежестью, синие глаза сверкали озорством, каштановые усы щегольски топорщились, а улыбка слепила обаянием.   

"Такие голоса и Сиренам не снились! - подумал мужчина. -  Однозначно, они красотки каких я еще не видал! Дурнушки не бывают столь мелодичны! А раз так, хватит мечтать пора брать их на абордаж! Но с чего бы начать?"

Он почесал макушку и ненадолго задумался.

Пока он думал, ночь продолжала укрывать лес чернильным покровом, дождь все лил как из ведра, кучер беспрерывно ругался, кутался в плащ, стегал лошадей, лошади храпели, скользили, спотыкались, хлюпали копытами по растущим лужам, медленно катя стонущую карету бесконечными спусками, подъемами и виражами.

Вдруг ударил раскатистый гром, да такой сильный, что дамы испуганно вскрикнули. Мужчине это было на руку, так как само небо подсказало ему с чего начать и подтолкнуло его к действию.

- Не бойтесь, мои нимфы! Я спасу вас и от самого страшного дракона.

- Мы не ваши! - сказал томный голос.

- И мы не нимфы, - добавил ангельский голос.

- Согласен, вы прекрасней нимф!

- Откуда вы знаете, что мы прекрасней нимф?

- Вы же не видите нас. Тут такой мрак, что не видно собственной руки. - сказал бархатный голос.

- О-о, мне не нужно видеть вас, я знаю и так.

- Но откуда? - спросил томный голос.

- Да ведь это же просто. Голоса из ваших несравненных уст не звучат, а льются, не льются, а струятся волшебными звуками, которые то взмывают в небеса искушать ангелов, то опускаются на землю и реют над нею золотистою дымкой, возбуждая то радость, то грусть, то захватывая дух торжеством, то трогая сердце...

Ловелас расходился так горячо, воспевая все три голоса, что некоторые его фразы звучали то вычурно, то глупо, то смешно, отчего дамы не всегда могли сдержаться и временами тихонько похихикивали.

Это тихонько, сердцеед слышал и радовался, так как считал, что вызвать улыбку, смех и положительные эмоции у женщины, это половина дела в ее соблазнении. А именно к этому он стремился в данный момент.

- Такие голоса могут принадлежать только красавицам! Лучшим красавицам! - так он закончил свой дифирамб.

Спутницы его оказались не робкого десятка, были веселушки и любительницы пошутить. Хозяйка томного голоса ответила ему так:

- Что ж, речистый незнакомец, признаюсь, вы нас раскусили. Мы редкостные красавицы.

- Красотки еще те! - сказала обладательница ангельского голоса.

- Как говорится знатные, - добавил бархатный.

- И то, что вы нас сейчас не видите, скажу не кривя душой, очень многое теряете! - многозначительно заметил томный голос.

Ах, до чего же эти слова разожгли нашего героя. От возбуждения, он буквально затрясся. Его фантазия заработала еще неистовей, лицо запылало огнем, сердце затрепетало так томно и тяжело, что ему стало трудно дышать. Он быстро расстегнул пиджак, вытер вспотевший лоб и придвинулся к барышням ближе, едва ли не садясь на самом краю скамьи и чуть ли не протягивая к ним руку, словно желая убедится в их словах.

- Да что же мы теряемся! - со страстью воскликнул он - Давайте же скорее знакомится!

- К чему спешка? - спокойно спросил томный голос. - Сначала мы должны знать красивы ли вы?

- Достойны ли вы нашего внимания или нет? - прозвучал ангельский голос.

- Мы знаем себе цену и с кривыми уродцами не водимся! - надменно добавил бархатный голос.

- Мы даже на простых смазливчиков не смотрим.

- Только на выдающихся, породистых красавцев!

"Черт! Однозначно они красавицы! Причем редкостные! Даже обычные так не ведут себя. Уж я то знаю. Ах, как мне повезло. Я прокляну себя если не соблазню всех трех!"

После этих молниеносных рассуждений, мужчина взялся расписывать себя куда ярче, чем в древних мифах изображались Аполлон, Эрот, Нарцисс, Адонис, Эндимион и прочие неотразимые герои.

- Но откуда нам знать, правду вы говорите или врете? - спросила хозяйка томного голоса.

- В этом мраке легко выдать мерзкую жабу за прекрасную лебедушку, - сказала обладательница ангельского голоса.

- Дамы, милые дамы! - в сердцах воскликнул мужчина, чуть ли не срываясь с места. - Да вы же можете проверить. Проверьте! Лишь проверьте... Потрогайте мое лицо, обследуйте его скульптурные черты, ощупайте мой стальной торс, помните мои точеные достоинства! И вы убедитесь, что я не вру...

Барышни расхохотались до того весело, что эмоциональный пыл сердцееда вскоре чуть угас и он тоже засмеялся, поняв, что нагородил.

Когда все успокоились, заговорила обладательница томного голоса:

- Мять ваши достоинства мы пока не будем. Давайте начнем со знакомства. Меня зовут Венера.

- Меня Афродита, - представилась хозяйка ангельского голоса.

- А меня называйте Лакшми! - сказал бархатный голос.

- Что? Как? - удивился ловелас. - Все три богини? И все три любви и красоты?

- А что не так?

- Вы сомневаетесь?

- Вам что-то не нравится?

- О-о, ну что вы, что вы, как раз напротив! Я этому очень даже рад! Вы себе представить не можете на сколько...  Я сразу так и подумал, когда услышал ваши голоса.

- Ну а ваше имя? - спросила Венера.

Догадавшись, что незнакомки скорее всего разыгрывают его, сердцеед решил не только подыграть им, но и использовать их божественные имена и роль в мифологии с выгодой для своей цели, потому представился так:   

- О-о, как меня только не называют. И Гефестом, и Адонисом, и Вишну...

- Да вы что?

- Какая неожиданность! - с удивленной наигранностью, сказала Афродита.

- Вы оказывается муж и любовник каждой из нас? - спросила Лакшми.

- Ну конечно, мои милые богини! Вы разве не узнаете меня по голосу?

- Узнаем, узнаем. И не только по голосу, но и вашему описанию.

- Ну вот! Раз вы узнаете меня, то позвольте, мои сладкие бестии, на правах возлюбленного обнять и поцеловать каждую из вас в знак приветствия. После долгой разлуки я так соскучился по вам, что не выразить словами.

Ловелас вскочил с места и принялся шарить вокруг себя.

- Ну где вы мои горяченькие вакханочки? Ваш нежный божок ищет вас.

Если ему и удавалось, что не будь схватить, то это оказывалась либо пустота, либо край подола платья, который в последний момент успевал выскользнуть из его пальцев.

- Ау-у... Мои игривые нимфы, куда вы бежите? Ну идите к вашему герою... Он уже весь горит.

Карета была очень большая, потому барышни весьма успешно ускользали от рук мужчины. Только ему почти удавалось схватить кого-то, как этот кто-то, в последний миг чудом исчезал и скрывался в глубоком мраке. Только он в другом месте снова натыкался на кого-то, как опять вместо стана, заключал в объятиях пустоту. Несколько минут в салоне гуляла непонятная возня, проказничали странные звуки, шелестели платья, неуловимыми призраками разносились приглушенный шепот и хихиканья.

- Честное слово, я как слепой, - сказал обольститель. - Ну где же вы мои дриады? Отзовитесь! А-у-у... Подайте знак своему любимому. Он весь истосковался.

В ответ отзывалось хихиканье то в одном месте, то в другом, то третьем, что постоянно сбивало с толку незадачливого искателя. Кроме того, временами карета наезжала на кочки и ухабы, что добавляло ему трудностей.

- Ну хорошо, мои чудные Цирцеи, предлагаю пока сесть на места и продолжить нашу беседу, - сдался мужчина.

- А вы будете сидеть спокойно? - спросила Венера где-то справа в паре метров от него.

- Как статуя!

- И не обманите? - спросила Афродита в совершенно другом месте.

- Я сама честность!

- А как мы узнаем, что вы верны своему слову и не подкрадетесь к нам тихо? - недоверчиво спросила Лакшми, голос которой прозвучал в третьем месте.

- Я буду говорить без умолку, чтоб вы знали где я нахожусь.

- Тогда начинайте говорить и займите какое не будь место. - сказала Венера, как будто успевшая переместится в новое место.

- Хорошо. Вот говорю я говорю, и даже я пою, но места не найду, ведь любовь моя не ведает предела: душа изныла, истомилось тело-о. Клянусь утехой мужеской старинной - конем, мечом, охотой соколиной, что место я найду, и вот его нашел, я на него сажусь, на нем кручусь-верчусь, чтоб было удобнее... Теперь уж ваш черед, мои милые красо-отки-и...

Распевая не самым выдающимся образом бессвязный набор слов, он ощупью сел в одном конце кареты, барышни тем же образом в другом.

- Ну что, продолжим разговор, мои богини?

- Продолжим, - ответила Лакшми. 

- Ах, милые владычицы моих грез, я так страдаю, так страдаю... Я так несчастен... Если бы вы знали насколько я несчастен.

- Это отчего же вы несчастны и страдаете?

- Как отчего? Оттого что не вижу вас. Мне бы хотя бы глазком, хотя бы на мгновенье увидеть вашу несравненную красоту, мне бы тут же полегчало.

- К сожалению, сударь, кромешный мрак по каким-то только ему ведомым причинам скрывает от вас наши неотразимые лики, - сочувственно сказала Венера.

- Ох уж этот мрак... - грустно произнес ловелас. - Как он жесток.

- Что поделать. Он такой. Мы тут не виноваты.

- Да знаю я, знаю... Но послушайте! - вдруг воскликнул мужчина. - У меня возникла идея.

- Какая?

- Раз уж я не вижу вас, то вы может быть опишете себя хотя бы в общих чертах? Что бы так сказать хоть немного облегчить мои страдания.

- Ну что ж... Что скажете мои сестры-богини? Опишем себя этому страдальцу?

- Конечно опишем иначе он умрет от муки. - сказала Афродита.

- Я не прощу себе этого. - добавила Лакшми.

- Тогда с кого бы вы хотели начать, страдалец наш? - спросила Венера.

- Давайте с вас и начнем, прекрасная Венера.

- Только вы сидите на месте. Вы сказали, что сама честность.

- И готов подписаться под каждым своим словом. Нечего не бойтесь, я буду сидеть как памятник. Я буду внимать каждому вашему слову всем сердцем и представлять тот образ, который опишут ваши прекрасные уста.

- Тогда слушайте...

- Я весь обратился в слух.

- Представьте рослую девушку с гибким и соблазнительным станом, пламенеющей гривой рыжих волос, румяным лицом, черты которого дышат томной нежностью, а лазурный разрез глаз манит шаловливостью взгляда. Пухлые губки завораживают мягкостью и яркостью анемона, словно призывая испить из них волшебный нектар, а неприступные высоты груди пленяют выразительностью мрамора...

- О-о, эти высоты... - чуть ли не завыв волком, произнес ловелас.

- Да, да, о-о эти высоты... Скольких они погубили, а скольких лишили рассудка! Если б вы знали. Других исцелили, а остальных воскресили... О эти высоты! Такие большие и такие упругие, такие налитые и такие молочные, такие округлые и такие сладкие... 

Каких титанических усилий потребовалось мужчине, чтоб не сойти с ума! Чем дальше, тем искусительней и ярче описывала себя самопровозглашенная Венера. Какие там фантазии ловеласа? Какая там богиня? С описанием барышни, они не шли ни в какое сравнение. Казалось, она специально дразнит его и бьет по самым болезненным местам. И главное как точно!

Потом за дело взялась еще более красноречивая Афродита и у ловеласа закружилась голова. Жаркие описания ее прелестей довели его до дичайшего возбуждения, граничащего с исступлением. Каким чудом он сдержался, чтоб не набросится на нее, трудно сказать.

Зато в случае с Лакшми, чудо не спасло. Как только она дошла до захватывающего описания своих прелестей ниже спины, случился взрыв. 

- Все, все, не могу больше! Я люблю вас! Я жажду вас мои богини! Ох, как бьется мой mentula! Держите меня, он сейчас набросится на ваши сunnus и растерзает их... А-у-у...

Как сорвавшийся с цепи бешенный пес, он бросился на их голоса.

В один прыжок он оказался рядом.

- Попались!

В разные стороны разлетелся визг. Он махнул рукой. Но уже никого рядом.

- Сами виноваты, мои бестии! Идите ко мне, я буду нежен и ласков.

Он кинулся в сторону, запрыгнул на скамью, наткнулся на стену, провел рукой по воздуху. Снова никого.

- Проклятье! Где же вы? Пол! Вы залегли на пол!

Он спрыгнул на пол и стал по нему шарить ногами, наклонятся, хватать руками мрак, пустоту, пока не наткнулся на что-то.

- Есть одна! - радостно воскликнул он, ухватившись за подол платья.

Раздался визг. Следом на его шею кто-то бросился.

- Ага-а... Да вы тут все! Попались мои искусительницы. Ну сейчас позабавимся!

Снова визг, писк, хихиканья.

- А-а... - на весь салон закричал ловелас. - Кто укусил меня?

Барышни высвободились и бросились в другое место.

- Будем считать, что первый поцелуй состоялся, - сказал ловелас, держась за укушенное плечо. - Теперь мой черед.

Он вновь кинулся на шелест платьев и непонятные звуки...

Крики, писк и непонятную возню в карете, сквозь шум дождя, услышал даже кучер.

- Что они там вытворяют? Тут холодина и льет как из ведра, а они устроили. Паршивцы!

Слово вытворяют едва ли отражало действительность. Казалось, карету изнутри шатали, трясли и колотили, словно по салону прыгала и скакала стая обезумевших львов. В этот раз ловелас взялся за дело всерьез. Он гонялся за тремя богинями с поразительным упорством и ловкостью.

- Я люблю вас, мои бестии... Я жажду вас, я готов женится на вас... сразу на трех... Ну давайте же поцелуемся, ну хотя бы обнимемся и нам станет хорошо... ну давайте...

Богини не желали даже обниматься.

Он услышал справа от себя шепот и прыгнул туда.

- Ага-а! Одна попалась! Кто это? Сейчас узнаем...

Он завалил кого-то на скамью.

- На помощь!

- Кричи, кричи...

Не успел он дотянутся до самого сладкого, как ему на шею обрушились сразу две богини и началась борьба. Заваленная на скамью жертва воспользовалась подмогой подруг, сдернула со рта руку ловеласа, напряглась, рванулась в сторону и высвободилась.

Мужчина не растерялся и сорвал с шеи другую.

- У меня есть еще одна! - ликуя, сказал он.

Но не успел он завалить другую, как удивительным образом она изловчилась, выгнулась точно змея, уперлась ногами в дверь и резко, что было духу, тоже вырвалась. В это мгновение с его шеи соскочила третья и затаилась во тьме.

Возбужденный до исступления, ловелас выровнялся, огляделся во тьме, провел рукой по воздуху. Никого. Пот лил с него ручьями, сердце бухало как ненормальное, дышал он как паровоз, был весь растрепанный, усы дыбились как шерсть у шипящего кота. Он развел руки широко в стороны и напоминая огромный живой крест, пошел вперед шатаясь как пьяный.

Шаг, другой, третий, четвертый и... Невероятно! Пальцами левой руки он коснулся платья. Чьего? Неважно! Теперь за дело. Дорога каждая секунда. Молниеносно он прыгнул влево и наскочил на чье-то тело, стоявшее на скамье и прижимавшееся к стенке. Рывком он завалил его на скамью.

- Вот теперь моя красотка не сбежишь...

- А-а... на помощь... - закричала пойманная.

Помощь подоспела мигом и вновь завязалась борьба. Все четверо свалились на пол и со стонами, хрипами, писком, тяжело дыша, обливаясь потом, собирая на одежду всю пыль, стали кататься по нему, точно клубок змей.

Кто-то из богинь закричал и застонал, высвобождая шею из железных пальцев. Следом раздался крик и брань ловеласа - невольная реакция на очередной укус. Кто-то пнул его. Он выругался, ответил щипком, кто-то пропищал и влепил ему пощечину. Раздался звонкий шлепок. В следующий миг он словил чье-то запястье, сжал как тисками и выкрутил руку. Затрещали кости. Последовал визг. Снова укус и пальцы мужчины вынужденно разжались. 

Борьба продолжалось несколько минут. Во мраке раздавались треск рвущейся ткани, шлепки, брань, писки, визг, и даже смех, принадлежавший ловеласу.

Обладая значительным превосходством в силе, он наконец зажал двоих барышень в углу на полу. И зажал так крепко, что они не могли пошевелится.

- Ну что, мои сладенькие, теперь позабавимся на славу. - тяжело дыша, произнес он. - Кто первый меня поцелует?

Никто не собирался его целовать. Он попытался сделать это сам, но пару раз клацнувшие зубы перед его носом, чуть остудили его пыл.

В этот момент третья барышня самоотверженно попыталась прийти подругам на помощь. Но толку! Руки сердцееда держали их железной хваткой. Обессилившая спасительница, отползла назад.

- Послушайте, дорогой Адонис, - еле переводя дух, заговорила она.

- Это вы, моя строптивая Афродита?

- Да, это я.

- Значит я сейчас держу обольстительную Венеру и неотразимую Лакшми?

- Все верно.

- Что же вы хотите? Не иначе как присоединится к нам?

- Не совсем.

- Говорите яснее.

- Я предлагаю всем нам успокоится, подняться с пола, привести себя в порядок, сесть на скамью и обо всем договорится.

- О чем именно договорится? Говорите прямо.

- Мы хорошо и приятно проведем с вами время, когда приедем в город. Вы снимите прекрасный дом с уютной спальней и огромной кроватью...

- А зачем снимать? - перебила Венера. - Можно поехать ко мне домой. Я живу одна. А кровать у меня настолько большая и удобная, что вы себе представить не можете. Она создана для занятий любовью, а не для сна. А какие я знаю любовные трюки...

Тут подключилась дама под именем Лакшми, суля сердцееду такие услады, описывая их столь искусно, живо, подробно и красочно, что у него потекли слюни.

Все это была хитрость, призванная выиграть время. Наш герой, опьяненный наслаждениями и чудесами, которыми его обнадеживали целых десять минут, скорее даже наслаждениями сравнимыми с чудесами, повелся на нее, но при этом выставив одно условие.

- Какое условие? - спросила Афродита.

- Мои сладенькие вакханочки, мы все сядем на одну скамью вместе, обнимемся, и вы продолжите рассказывать мне, что будете делать со мною когда мы прибудем в храм наслаждений.

- Что скажете, мои сестры-богини?

- А до прибытия вы будете себя хорошо вести? - спросила Венера.

- Что вы имеете ввиду под хорошо?

- Не дадите волю рукам и всем остальным своим конечностям?

- О-о, даже не сомневайтесь, я буду кроткий как ягненок, спокоен как удав и неподвижен как статуя.

- Надеюсь вы не нарушите своего слова.

- Мое слово нерушимо.

- Да, да, мы уже заметили. - с явным намеком сказала Лакшми.

- В этот раз я точно буду спокоен. Ради того, что меня скоро ждет, я снесу любые муки.

С горем пополам они поднялись на ноги, кое как привели себя в порядок, сели на скамью, обнялись как того желал ловелас и три богини любви и красоты, точно Шахерезада рассказывавшая царю Шахрияру на протяжении тысячи и одной ночи сказки, принялись описывать радости и удовольствия, ожидавшие мужчину.

- Да, да, это мне нравится, люблю вас мои малышки... И так хочу тоже... Не останавливайтесь, говорите еще, что вы сделаете для своего бога? - только и мурлыкал он.

Карета продолжала катить дальше, одолевая километр за километром. Уставшие лошади шли медленно и уныло глядели вперед. Больше они не скользили, не спотыкались, так как дорога перешла в ровную, чистую, без ухабов и кочек, без спусков и подъемов. Лес вскоре закончился ровной стеной исполинских деревьев и начались поля, раскинувшиеся по краям дороги чернеющими морями. Грозные тучи наконец изверглись последними каплями и клубясь, рвались на гигантские лоскуты. Город приближался, его огни уже виднелись вдали.

- Наконец-то город, - хрипло произнес уставший кучер, он резко хлестнул кнутом высунувшийся из строя круп и отхлебнул из фляги вина. - Не отлынивай, немного осталось!

Вместе с городом приближался рассвет, окрашивающий ночной мрак сначала в насыщенные лиловые краски, затем в более светлые, серые... Краски проникали через окна в салон кареты, отчего в нем постепенно вырисовывались очертания предметов. Да и не только их!

Ловелас, сидевший в обнимку с тремя богинями любви и красоты, сладостно мурлыча, причмокивая, как говорится пуская слюни, слушал их пикантные речи довольно долго, пока в какой-то момент не положил голову одной из них на плечо и не прикорнул.

Вдруг карета на чем-то подпрыгнула и он проснулся.

- Продолжайте, продолжайте, мои голубки... - пробормотал он, поднял голову и повернул ее влево. В следующее мгновение он закричал как резанный: - А-а...

Он повернул голову вправо и закричал еще громче:

- А-а... мамочки, страшилище...

Он вскочил на ноги, в один прыжок оказался у двери, обернулся, быстро протер глаза и снова взглянул на то, что его напугало.

В карете было уже светло. Там, где он только что сладко подремывал на плече богини Афродиты, вместо нее сидела не то женщина, не то существо в синем женском платье с лицом здорово изрытым не то оспой, не то чем-то хуже. Рядом, где должна была сидеть Венера, на него смотрело существо тоже в женском платье, но зеленом, с лицом обезображенным проказой. Оно улыбнулось ему огромными кривыми зубами и он вновь закричал:

- О ужас...

Взглянуть на Лакшми, ему уже не хватило духу. Он рванул дверь, спрыгнул на землю, и с налитыми ужасом глазами, напрочь забыв о романтическом ночном приключении, припустил что есть сил в сторону города, сначала обогнав карету, потом лошадей. Он был так напуган, что не расслышал не только смеха богинь, но и того, что сказал, а потом прокричал ему удивившийся кучер:

- О как полетел, аж пятки влипают в зад. Сударь, куда же вы?! До города осталось немного!

Как сударь мог расслышать его, когда был уже далеко?

КОНЕЦ