География жизни. Глава 6. Бармино

       Первое упоминание об этом селе датируется  1617-ым годом. В жалованной
    грамоте сказано:
       "Государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Руссии пожаловал
    боярина князя Ивана Михайловича Воротынского ветчиной Нижегородской
    губернии."
      
       А моё упоминание о Бармино датируется 1973-им годом, где побывал я между
    девятым и десятым классом. Последние школьные каникулы.
       Село расположено на Волге вниз по течению в двухстах  верстах от Нижнего.
    Папа у меня рыбак заядлый, а мне все равно. Кто-то сказал, что там лов
    отменный. Ходили такие суда по Волге - "Метеор" и "Ракета".
       Хорошо! Быстро! Уютно!  - Внизу сиденья обычные корытом овальным.         
    А выйдешь наверх - ветер срывает волосья, если длинные, как на Западе. Но мы
    ещё школьники - нам нельзя! Имели что имели.
       Потом шли по берегу от причала и спрашивали:
       - Кто сдает жильё?
    Непременно на берегу.
       Запах избы, белые занавески, старинная мебель, фронтовые фотографии и
    икона в углу. Мне будет 16-ть на днях!               
       Арендовали лодку, якорь. Отец уезжает с раннего утра и сидит до вечера.
       Один раз я поехал с ним. Мне неинтересно. Плавает поплавок и плавает.
    Книгу взял. Не читается. Больше не ездил.
       Прошелся по улицам. Ни души, ни парней, ни девчат. Все в город уехали
    А я думал, что с кем-нибудь познакомлюсь! Из радио песня:
       "Куба - любовь моя!" Фестиваль молодежи и студентов в Москве проходит.
    Мне скучно. Засел за толстый роман в трех томах Алексея Толстого "Хождение
    по мукам". Не заметил как окончился. Делал пометки для себя.

       По вечерам закат за Волгу. Красиво! Солнце медленно заползает за край
    и ложится спать в реку. А потом совсем темно и я за ним. Кузнечики, щеколды
    стрекочут. Спокойно на душе.
       Впереди целая жизнь! Какая она будет? Не знаю. Глаза слипаются и я
    засыпаю.

       В один из дней, напоследок уже, домой собирались.
    Ушел отец на рыбалку, как на работу. Обычно он, проголодавшись к обеду
    приезжал, чтобы опять на Волгу. А тут нет его.
       Мама спрашивает:
       - Сидит?
       - Сидит - говорю я, всматриваясь вдаль.
    Уж и солнце клонится в своё обычное место, а он всё сидит.
       Мама говорит:                -
       - Наверное, рыба пошла! Оторваться не может!
    Потом я смотрю, возвращается. Затемно уже и злой такой. Застрял у него якорь,
    зацепился за что-то. Тянул, тянул - не идет! Так и отрезал. А якорь хозяй-
    ский. Подобрал в сарае назавтра ржавый, старый на рыбалку, запасной.
       Да зацепился за порог, упал и этим запасным якорем пол ноздри себе
    распахал. Кровища!
       И смех, и грех! Мы рану обработали, да как начали с мамой вдвоем смеяться,
    что его долго не было. Рыбака нашего, что от неожиданной нагрузки и раскла-
    душка моя пополам лопнула.
       "Да-а! - думаем - Пора уезжать!
    Заплатили мы, конечно, хозяйке и за якорь, и за раскладушку. Рыбы столько
    не наловили.
       Ну вот! Было такое Бармино в моей жизни!