Око за око

                Случилось это зимой. По-моему, мы еще в школе не учились, но, как и все нормальные дети, старались подражать взрослым. Глядя на своих родителей, как они свободное время проводят у экрана телевизора, обсуждая очередной чемпионат мира по хоккею, мы со Славиком твердо решили обязательно освоить эту игру. Так вот, в один прекрасный день, вооружившись клюшками и шайбами (коньки не в счет, потому как в валенках и теплее, и удобнее), мы вышли на дорогу отрабатывать броски. Условия были просты: кто дальше забьет шайбу, тот и победил. Встали в одну шеренгу, как настоящие хоккеисты перед началом матча, я справа, Славик слева, и принялись состязаться. Первым бил я и только со второго удара кое-как попал по шайбе, отбросив ее на незначительное расстояние. Причем шайба от удара встала на ребро и покатилась как колесо, вместо того чтобы скользить по накатанной поверхности проезжей части дороги.
                Следующий бросок принадлежал Славику, и так как он находился слева от меня, то при взмахе клюшкой угодил мне прямо в правую бровь, чуть повыше глаза. Удар был такой силы, что я, выронив всю свою амуницию, распластался на проезжей части отбивной котлетой. Кровища хлестала ручьем, как с недорезанного поросенка. Ох, если бы вы видели Славика в тот момент: большие перепуганные глаза, трясущиеся ручонки, он даже заикаться тогда начал – думал, что глаз мне выхлестнул.
                С тех пор с хоккеем мы больше не друзья, причем оба. Мало того, я даже по телевизору смотреть его не могу – кайфа нет. А Слава в тот же день сломал свою клюшку и выкинул куда подальше.
                Тетя Галя, Славина мама (очень хороший человек), оказала мне первую медицинскую помощь и отвела домой. Какой разговор у нее был со Славиком – могу только себе представить. Но Славка до сих пор винит себя за это происшествие, хотя он ни в чём не виноват, а виноват, разумеется, только я один – нечего ворон считать и становиться под удар. И как бы мы ни перекладывали вину каждый на себя, а судьба распорядилась по иному сценарию, жестоко отомстив Славику. Как говорится, "око за око", но это уже другая история.
                Произошло всё в юношеском возрасте. К тому времени Славик с родителями переехали в село Зональное, а к нам в Красногорское он периодически приезжал погостить. И вот в очередной Славкин приезд (а ночевал он всегда у меня) мы отправились к нашим старым друзьям. Стоял теплый летний день, подробности дня, к сожалению, стерлись из памяти, помню только, что я с приятелем Иваном куда-то отлучился. То ли в магазин за продуктами пошли, то ли по каким-то другим делам, потому-то о произошедшем в наше отсутствие знаю исключительно по рассказам самих участников.
                Так вот, эти два балбеса, Славик и Саня, оставшись дома вдвоем, торчали в гараже и копались с мотоциклом. Точнее, с мотоциклом возился Саня, а Славик, как гость, слонялся из угла в угол и рассматривал разные вещи, находящиеся в гараже. Вот так он случайно и нашел приключение на свою пятую точку, обнаружив в гараже старую детскую игрушку – маленькую гаубицу с пневматическим устройством. Я помню эту игрушку из нашего детства: зеленая металлическая пушка с устройствами поворота и подъема ствола. Но самым примечательным в этой игрушке было то, что она могла стрелять пластмассовыми пульками и пистонами, как порознь, так и одновременно. Так вот, случайно наткнувшись на эту детскую забаву, Славик, впав в глубокое детство, решил зарядить ствол гаубицы монтажным патроном – как он позднее признался, «для эксперимента». В то время эти патроны валялись почти на каждой стройке и использовались для забивания дюбеля в бетон, достать их не составляло особого труда. В нашем же случае и доставать-то ничего не пришлось. Виктор Иванович, отец Ивана и Александра, по натуре своей человек запасливый, хранил у себя в гараже среди груды разного инструмента те самые «боеприпасы». А так как Александр, его сын, всегда был склонен к разного рода пакостям, только ради того, чтобы поржать, то и подсунул Славику эти патроны. Еще бы, у него всегда руки чесались на то, что нельзя трогать, а такое понятие, как «табу», категорически отсутствовало.
                Диаметр капсюльной части монтажного патрона, разумеется, не проходил по диаметру оружейного ствола металлической пушки. Поэтому Слава, без всякой задней мысли, решил подогнать его при помощи электрического наждака. Вследствие «удачного» поучительного эксперимента осколок от разорвавшегося снаряда угодил экспериментатору в ту же бровь, в которую когда-то он засветил мне клюшкой.
                Когда мы с Иваном вернулись домой, то Славка уже стоял возле гаража, закрывая глаза рукой, сквозь пальцы которой сочилась кровь, тонкой струйкой стекая на землю. Рядом метался перепуганный Саня, не зная, что делать: этот всегда сначала напакостит, а потом трясется от страха, его мозги на большее и не способны. Нам кое-как удалось выбить из него разъяснения о том, что же всё-таки произошло. И после прояснения картины, убедившись, что рана не очень серьезная, что осколок не пробил кость, а застрял в мягких тканях лба, мы, промыв рану водой, вытащили из нее инородный предмет. Далее, обработав ее спиртом (разумеется, снаружи), я с облегчением выдохнул и покрутил пальцем у виска. Так что теперь со Славиком мы не просто старые друзья, а, так сказать, братья по крови, с одинаковыми отпечатками на лбу.

(2023)