Урок геометрии

Сима второй раз прочитала условие задачи по геометрии. То ли автор что-то напутал, то ли она никак не могла сосредоточиться, отчего смысл ускользал. Буквы и цифры устроили хоровод, потом скачки. Наружу стало вылезать недовольство. Появились весьма абстрактные претензии к автору учебника, без всякой конкретики.
- Бред, - произнесла она вслух.
Сосед по парте повернулся к ней, слегка скривил губы, но промолчал.
- Знаю, гнев – порождение слабости либо отсутствие ума, - прошептала она и посмотрела на Толика.
- Я скоро буду записывать за тобой афоризмы, - шёпотом пообещал он.
Сима пропустила мимо ушей его замечание. Ну, хочется ему, пусть записывает. На место Раневской она не претендовала. На роль мудреца – тоже. Ей бы с математикой разобраться.
- Зачем я должна ломать голову над тем, что мне никогда не пригодится в обычной жизни? Что я буду делать с синусами, косинусами, тангенсами, котангенсами? Параллельные прямые точки пересечения не имеют, и всё же существует утверждение, что точка их пересечения находится в «бесконечности» (так называемая несобственная точка), - она увидела удивлённый взгляд Толика и попросила: - Только не спрашивай, откуда я всё это взяла. Даже не с потолка. С угла классной доски. Итак, зачем мне то, что я не буду использовать в обычной жизни? Зачем мне надо решать вот это? – она ткнула пальцем в учебник и с вызовом посмотрела на одноклассника.
- Этот вопрос не ко мне, а к тем, кто создавал школьную программу, кто писал учебник геометрии для седьмого класса, к учителю, в конце концов. Помочь? – Сима увидела в его глазах сочувствие и улыбнулась.
- А смысл? Я могу увидеть несколько вариантов решения любой задачи, записать их в тетрадь и получить отлично, но это не выход, - вздохнула Сима. - От математики, похоже, мне не убежать. Она преследует меня, заманивает в свои сети, подкупает обещаниями чудесности. Достала, если честно. Испытывает меня на прочность, что ли?
- Будь проще, - посоветовал Толик.
- Ага, и народ ко мне потянется. Только что я с толпой делать буду? Буревестник из меня тоже никакой. Понять бы, зачем мне это? – она вздохнула, уставилась в угол доски и замерла.
Пространство вокруг неё уплотнилось, время остановилось, неподвижный воздух затруднял дыхание, она вначале услышала биение сердца в ушах, а потом увидела, как на чистой до этого доске проявилось два варианта решения задачи. Она открыла тетрадь и стала списывать с доски. Она знала, что никто, кроме неё, не видит то, что там проявилось. Никто не ощущает никаких изменений в пространстве. И вряд ли бы она смогла кому-нибудь объяснить механизм происходящего, потому что он был ей неведом. Это просто случалось, а вот почему, она не знала. Рядом с ней стоял учитель с блаженной улыбкой на лице. Эта девочка была, по его мнению, прирождённым математиком. Не успела Сима дописать первый вариант решения задачи, как услышала:
- Я отправлю тебя от нашей школы на городскую олимпиаду по математике.
- Я не люблю математику, - произнесла Сима. 
- Зато она любит тебя, - возразил Пётр Иванович.
- Любовь должна быть взаимной. Поверхностное восприятие ни к чему хорошему не приведёт. Это не моя стихия. Я гуманитарий. Даже обман должен иметь свои пределы.
О каком обмане вещала Сима Зимина, Пётр Иванович не понимал, а потому просто промолчал, пожал плечами, не осмелившись возразить ученице. Да и какой смысл  пытаться спорить, ибо внутри ощущал её правоту. Но и он был прав, ибо математический дар был налицо. Или это был дар иного свойства? Промелькнувшая мысль показалась ему абсурдной. Хотя чем больше он наблюдал за Симой, тем больше ему казалось, что она обладает некими способностями, не имеющими никакого отношения к математике. А вот к какой области можно отнести её дар, он не знал. Ну, не волшебница же она, в самом деле? Хотя в её глазах можно было утонуть.
 Казалось, что она видит людей насквозь, знает о каждом их шаге. Она даже отвечала раньше, чем он успевал задать вопрос. Он открывает рот, а она отвечает. И как вам такое явление? Пётр Иванович пытался объяснить это логикой предыдущих рассуждений, предугадыванием, которое вытекало из его же объяснений. Он собирался уточнить с математической точки зрения нечто, а она, посмотрев на него, озвучивала. Может, она умеет читать мысли? В конце концов, он запутывался в собственных допущениях и предположениях. А однажды не выдержал и спросил, откуда она знает, что он хотел спросить. И что получил? Сима просто пожала плечами, а потом поинтересовалась, что его смущает: быстрота реакции или умение просчитывать ход мыслей собеседника? И вновь он растерялся, а потом признался, что потрясён её способностями. Правда, какими именно, не уточнил. Вот и сейчас он произнёс всего лишь одно слово, глядя в тетрадь Зиминой:
- Потрясён.
- Любое потрясение может привести к панике, - заметила она чуть слышно и продолжила писать второй вариант решения достаточно сложной задачи.
  Ему показалось, что никто не услышал сказанного ею или не понял, потому что это говорилось конкретно для него. И как он отреагировал на это? Никак.
- Если в задаче отсутствуют исходные данные или даже часть данных, решить её просто невозможно. Может, стоит убрать любопытство и принять данность? Мы как две параллельные прямые, которые никогда и нигде не пересекутся, так зачем пытаться искривить пространство, чтобы случилось невероятное или искать несобственную точку в бесконечности? – едва слышно поинтересовалась она.
- Не получается, - вдруг признался он. – Не в состоянии, видно, ни любопытство убрать, ни данность принять.
- Работайте над собой, - посоветовала Сима.
- А как насчёт олимпиады?
  - Подумаю. Надо взвесить все «за» и «против».
Она увидела улыбку на лице учителя и нахмурилась, потому что знала, что её никто не поймёт, если она откажется. Толик переводил взгляд с Петра Ивановича на свою одноклассницу, потом вновь смотрел на Петра Ивановича, а Сима повернулась к нему и потребовала шёпотом:
- Оставь пустое занятие.
Толик растерялся. Учитель покинул наблюдательный пункт возле их парты, а Сима продолжила допрос:
- Чего ты желаешь найти в лице Петра Ивановича? Насколько я знаю, ты не специалист по физиогномике. О чём тебе говорят морщины на его лице? А родинка на щеке? Тебя поразил его мужественный подбородок? А может, у меня на лице появились грязные разводы, волосы встали дыбом или цвет глаз изменился?
- Нет. Это ответ на твой последний вопрос. Неужели не понятно, мне всё равно, как выглядит наш учитель. Меня интересуешь ты,  - вдруг признался он. – Ты похожа на мою бабушку.
- Такая же старая? – спросила Сима с улыбкой на лице.
- Нет, такая же мудрая и необычная. Она может предсказывать будущее людей.
- Зачем? Какой в этом смысл? Я и про себя мало что знаю. Иначе погрязнешь в ожиданиях, а их не должно быть. И вообще, какой смысл расстраиваться, если получаешь не то, на что надеялась, чего ждала. И откуда мне знать, что лучше для меня? Страдаешь, обижаешься неизвестно на кого, а со временем понимаешь, что если бы не произошло одно (какое-то не совсем приятное событие), не случилось бы и другое, главное, которое перевернуло всю твою жизнь.
- Бабушка тоже говорит, что надо принимать то, что тебе даётся.
- Зачем твоей бабушке знание судеб окружающих её людей? Можно ли что-то изменить в судьбе человека? Думаю, что нет. Если бы все, кому не лень, вмешивались в некий просчитанный Высшим разумом план, возник бы хаос. И вряд ли бы тогда твоя бабушка смогла предсказывать будущее. Тогда какой смысл в этих знаниях? Мне кажется, надо учиться видеть причину собственных реакций, поступков. Изучать себя, чтобы понимать, что тобой руководит. Эмоции  не дают правильно оценивать ситуацию. Надо схватывать их на полпути за хвост и радоваться, что справился. Маленькая, но всё же победа. Хотя стереотипы живучи, и от вредных привычек не так просто избавиться. Надо иметь волю, чтобы работать в этом направлении.
- И как успехи? – спросил Толик.
- А я разве сказала, что работаю в этом направлении? Я всего лишь прочитала об этом в одной умной книжке, а вот заняться практикой всё недосуг, - улыбнулась Сима. – И не смотри на меня так. Я не такая умная, как кажется со стороны. Я неплохой иллюзионист. Показываю выгодную для себя сторону и умело прячу то, что не должны видеть другие. Ты идеализируешь меня. Но это пройдёт. Поверь, я знаю, о чём говорю. 
Толик собирался возразить, но прозвенел звонок. В классе стало шумно. Больше уроков не было сегодня. Значит, можно идти домой. Он после уроков провожал Симу, потому что жил в соседнем дворе. Это было самое счастливое время для Толика. Можно было не спешить, свободно общаться, рассказывать о своих открытиях, не боясь, что тебя не поймут. Толик любил шутить и от души смеялся над шутками Симы. Они порой до самого её дома подтрунивали друг над другом. 
- Я где-то прочитал, что чувство юмора – это уникальная черта человека, как отпечатки пальцев. Многие писатели умели видеть смешное в обыденной жизни, но их юмор невозможно спутать, каждый уникален по-своему, - сообщил Толик.
- Ты меня радуешь, Колесников. Неужели производил сравнительный анализ? И что это тебе дало?
- Умнее от этого я вряд ли стал, но результаты меня ошеломили. Правда, что с этим делать, ума не приложу, - признался Толик.
- Ничего не делай, - посоветовала Сима.
- Ты тоже меня радуешь.
- И какой из этого мы сделаем вывод? – лукаво посмотрела она на Толика.
- Что «вместе весело шагать по просторам, и, конечно, напевать лучше хором», - пропел Толик и рассмеялся.
- Молодец, интересное наблюдение. А что если всё гораздо прозаичнее, Колесников? Просто у дураков мысли совпадают, потому мы и радостные такие с тобой, - произнесла Сима со смехом и подмигнула ему. – Как тебе такой вариант?
- Ты гений, Зимина.
- Кошу под гения, а на самом деле всё не так, как тебе кажется. Но твоё замечание мне польстило. Мне легко с тобой, Колесников. Но не до такой степени, чтобы взлететь и парить в облаках. Я не умею летать. Хотя, может, просто не знаю, как это делается. Во мне не все таланты открылись сразу. Вернее, я не осознавала, что могу то, что другие не могут. Мне казалось, что все слышат мысли. А когда Пётр Иванович спросил, откуда я знаю, что он хотел спросить, я опешила. Я растерялась, потому что с рождения слышала мысли других людей. И когда они думали одно, а говорили совсем другое, я решила, что это игра у них такая, потому что все же знают, о чём они думают. А теперь понимаю, что никто ничего не знает. Я белая ворона, Колесников. Но я учусь не вылезать раньше времени, не торопиться. Надо дождаться, когда озвучат вопрос или произнесут что-то вслух, и уж потом говорить. И уличать человека во лжи не стоит, если он говорит не то, что думает. Но мне трудно находиться рядом с лицемером. Я ухожу, не объясняя причины. Хотя понимаю, что это выглядит со стороны не совсем нормально, по меньшей мере, странно. 
- Тебе надо быть следователем или разведчиком, - посоветовал Толик.
- Я хочу быть нормальным человеком, Колесников. И никакой я не математик. Ладно, признаюсь. Ты не предашь меня, ты как партизан. Даже под пытками останешься верным мне, сделаешь всё, чтобы не навредить. Так вот, я могу сконцентрироваться на решении, и оно проявляется в углу доски. Я вижу его, а другие не видят. Я не могу объяснить механизма происходящего. И почему именно математика? Это просто происходит, а как, я не знаю. Понимаю, что это обман, поэтому и не хочу ехать на олимпиаду. Но и объяснить свой отказ не могу. Искреннее признание будет выглядеть шизофреническим бредом. Может, заболеть на время проведения городской олимпиады?
- Глупо. Ты не должна отказываться от Дара. Я думаю, что наоборот, надо развивать и исследовать границы возможных чудесных явлений, заложенных в тебе. Тебе обязательно надо поговорить с моей бабушкой. Она тоже не совсем такая, как все. Я думаю, очень важно найти в этой жизни человека, подобного тебе или почти такого же. К тому же она может увидеть, откуда у тебя проявились такие способности и зачем они тебе были даны. Что ты должна с ними делать, что ли.
- И как ты себе это представляешь? Я вламываюсь к тебе и с порога требую у твоей бабушки рассказать, что мне делать с моими чудесностями?
- Моей бабушке не надо ничего объяснять. Она сейчас дома одна. Давай я тебя познакомлю с ней.
- Мне страшно, Колесников, - призналась Сима.
- Глупости. Она не кусается.
- Верю. Ты очень любишь свою бабушку. Это самый близкий для тебя человек. Она… Ой! Прости.
- Ничего страшного, это не секрет. Она заменила мне мать, которая уехала работать в Германию и не вернулась. Отец очень переживал. Но, в конце концов, мы смогли принять данность. У неё теперь другая семья. Она всё реже звонит. В этом году забыла поздравить меня с днём рождения. А я даже не расстроился и не обиделся. Прогресс.
- А знаешь, я хочу увидеть твою бабушку.
- Правда? – обрадовался Толик. – Тогда нам надо свернуть в соседний переулок, так будет ближе.
Сима посмотрела на него, коснулась рукой его щеки и улыбнулась. Они подходили к старой пятиэтажке, когда Сима вдруг замерла и стала озираться по сторонам.
- Ты чего? – спросил Толик.
- Чуешь?
- Чего? – в глазах одноклассника Сима увидела страх.
- Пирожками пахнет, - объявила она со смехом.
Сима не рискнула сказать, что в их дворе в воздухе висит ожидание чего-то драматического. Толик и без её ощущений чувствовал внутри себя какой-то хаос. Откуда он возник и что означает, он не знал. Она перевела взгляд на окно на пятом этаже, завешенное плотными шторами. Там жила пожилая женщина, которая получила известие о гибели сына. Это её  страдание кружилось чёрным вороном возле дома. Сима ничем не могла помочь бедной женщине. И тут же новые ощущения вылезли на первый план.
- Странно, мне кажется, что за углом вашего дома находится иной, неведомый мир. Некая скрытая, закамуфлированная под что-то привычное параллельная реальность, или пространственный вход-выход в неё и из неё. Кто-то попытался закодировать знания через нечто очень простое, - вдруг произнесла Сима.
- Вот же фантазёрка. Там старый сад и ничего больше. Дом, в котором многие годы жил старый пенсионер, снесли, а сад выкорчёвывать не стали. Деда Афанасия переселили в освободившуюся в нашем доме на первом этаже однокомнатную квартиру. Пока наш сосед был жив, он каждый день работал в старом саду, что-то сажал, пересаживал, прокладывал дорожки по одному ему известному плану, вымерял, подправлял, оборудовал альпийские горки, диковинные клумбы, скамейки вдоль дорожек мастерил. А после его смерти жители нашего дома «зелёную зону» облагораживают, как могут. Кто-то цветы необычные на клумбах сажает, кто-то дорожки булыжниками выкладывает, кто-то скамейки красит, газоны косит, кто-то поддерживает заданную ещё дедом Афанасием форму у кустарников. Жители нашего дома любят отдыхать там. Бабушка говорит, что там благостное место.
- Можно посмотреть, как выглядит этот запредельный цветущий сад?  – спросила Сима.
- Конечно, - улыбнулся Толик.
- Ой! – всплеснула руками Серафима. – Какой красивый геометрический рисунок! Это же магия линий. Неужели здесь всё по плану деда Афанасия было сделано?
- Я не знаю. Это надо у бабушки спросить.
- Ну, вот. У меня появилась веская причина пообщаться с твоей бабушкой.
Едва они подошли к двери на третьем этаже, как она распахнулась.
- А я ждала тебя, звёздная девочка. Наш сад притянул тебя. Геометрия линий удивила? Ты в состоянии увидеть замысел его создателя. Заходите. Вначале пообедаете, а потом разговаривать будем. Пришла. Надо же. Дед Афанасий предрекал твой приход.
- Математик? – спросила Сима. – Афанасий Петрович Сударев? Он мне снился несколько раз в том году, просил купить его книгу и прочитать. Достаточно редкая книга и дорогая. И вдруг наш учитель подарил мне его книгу. Оказывается, математик и ему снился. Странная история, почти мистическая. Афанасий Петрович ещё и предсказателем был?
- Он был великим математиком. Он не предсказывал события, он их просчитывал. Он мне даже день и час назвал, когда ты придёшь. Он как-то сказал, что вы с ним чем-то похожи. Во всём виноваты гены, которые перекочевали к вам от некого общего предка. Гурьяна. Они у всех его потомков молчали, а у него заговорили и у тебя заговорят только не сразу.
- Но мы не родственники. Я до недавнего времени ничего не знала об Афанасии Петровиче Судареве. Да и сейчас почти ничего не знаю о нём, кроме того, что он был удивительным математиком. Наверное, из-за его запредельных теорий книгу не восприняли всерьёз, а автора за глаза называли фантазёром. Одно его заявление, что историю Земли движет противоборство двух могущественных сил, не принадлежащих к человечеству (ускорители и замедлители), чего стоит. Между прочим, он просчитал, что кто-то движет вперёд одно и тормозит другое. Вряд ли кто-нибудь серьёзно отнёсся к его идее вмешательства высших сил, так называемой информационно-энергетической подпитке извне. Учитывал ли кто-нибудь, спрашивал он, количество и качество психической энергии, влияющей на исторические события? Он пришёл к выводу, что высший тип не может находиться под властью и под наблюдением низшего. А вот низший тип находится под наблюдением и под властью высшего. И тогда наши жизни и история могут иметь определённую цель и смысл, которые мы не в силах понять. Многим недоступны чудесные линии, открывающие проход в иную мерность, параллельную реальность, которые он открыл. Ведь с помощью пространственного воображения можно…
- Не сейчас, - перебила её бабушка Толика. - Ты угадала, я напекла пирожков к вашему приходу. Идите мыть руки и садитесь за стол.
- А сад? – вырвалось у Симы. – Это одна из его теорий в действии…
Бабушка не ответила, лишь вздохнула и заспешила на кухню.
«Придётся рассказать», - подумала она.
- Придётся, - прошептала Сима.
А после обеда бабушка погладила Симу по голове и произнесла:
- Судьба верховодит, не мы. Оттого и просчитать можно жизненные вехи любого человека по линиям вещим, по числовому коду. Не любопытства ради. Как-то я спросила деда Афанасия можно ли изменить ход событий? Он внимательно посмотрел на меня и сказал, что смысла в изменениях никакого нет. Для альтернативной линии судьбы существуют иные пространства. Он всё просчитал, как и появление необычных людей – двигателей прогресса. Его сад – это зашифрованное послание. Знаки, оставленные в прошлом, видят многие, но адресованы они избранным. Если правильно пройти по дорожкам, то можно спокойно перейти из одного пространства в другое, а потом выйти из него и не заметить даже этого. И только знающий сможет не просто пройти, а оказаться внутри. Но для этого нужна веская причина. Это не развлечение. Когда-то очень давно жил человек по имени Гурьян. Он обладал способностью проникать сквозь разделительную грань пространств. Его посчитали колдуном, хотя он был великим математиком. Его собирались казнить. И тогда он просчитал, где, в каком пространстве сложатся наиболее благоприятные условия для него и тех, в ком проснутся его гены. Оказалось, что это наше пространство. Именно поэтому никто не знал, откуда он явился. Он написал уникальную книгу и завещал своим потомкам хранить её, пока в их роду не родится Афанасий, внук Ивана, сын Петра Сударева. Он должен был напомнить миру о теориях Гурьяна, не упоминая его имени. Что, думаю, Афанасий и сделал в написанной им книге. Дед Афанасий осовременил текст, дополнил, изложил более грамотно идеи Гурьяна.
- А какое отношение эта книга имеет ко мне? Зачем Афанасий Петрович пожелал, чтобы я прочитала её? Да, в книге интересные теории, но я не математик, я иллюзионист по неволе, - произнесла Сима. – Ибо не ведаю, откуда для меня пишутся решения.
- Из иного пространства, - произнесла бабушка Толика. – Ты удивительная фантазёрка, тебе бы книги для детей писать, а не выуживать запредельные математические решения.
- Может, в ином пространстве живёт девочка очень похожая на меня, которая любит математику. Но я не хочу меняться с ней местами. Я же чуяла, что не просто так проявляются решения. А вы не знаете случайно, как ей помочь? – она посмотрела на бабу Тосю.
- А чего ей помогать? Она живёт в замке отца, у неё всё есть. И математика для неё всего лишь игра. Это ты можешь настроиться на неё, передать мысленно условие любой математической задачи и проявить запись её решения. Она любит математику, но ей не нужен твой мир, ей и в своём не плохо. У вас разные способности. Ты можешь оказаться в её замке, а она в твоей квартире – нет. В тебе гены Гурьяна  проснулись. Ты можешь проникать за грань параллельных миров и знаешь, как возвращаться из них. Ей сие не ведомо. Она и о параллельных мирах ничего не знает. Зато у неё Дар иного свойства. Она играет в числа, линии. Геометрия для неё всего лишь развлечение. Она может просчитывать события, судьбы людей своего мира. И это для неё не запредельность. Это математика. 
- Значит, я могу путешествовать по пространствам? Я вижу пересечение невидимых линий, которые указывают путь к запретным дверям. Но я не хожу по этим линиям, не открываю двери, хотя знаю, где спрятаны ключи от них. Не из-за страха. Я должна понимать, зачем мне это надо, что будет, если я войду в одну из дверей. А я не ведаю. И пока я не знаю брода, не суюсь в воду. Сударев мог выстраивать эти линии, а не только видеть. Он и про геометрические линии писал, по которым можно оказываться в ином времени. Значит, и я могу путешествовать во времени? – глаза у Симы загорелись.
- Бесплатный сыр сама знаешь, где бывает. 
- Вы хотите сказать, что за любопытство придётся чем-то заплатить? Вы это знаете или предполагаете? – спросила Сима.
- Предполагаю.  Но ты всё время забываешь о прописанной линии судьбы, - баба Тося внимательно посмотрела в глаза Симы и покачала головой.
- Если честно, никакой надобности оказываться в ином мире или в ином времени у меня нет, – произнесла Сима. – Хотя безумно интересно совершить путешествие подобного рода. Сдерживает лишь страх. Я на самом деле трусиха. Хотя, думаю, именно это качество не даст мне совершить необдуманный поступок. Если бы меня услышала мама, она бы решила, что у меня жар, и всё, что я говорю, бред. Хотя я и так периодически удивляю её. Она мне про гибель отца рассказала. Он был полярником. Нам прислали письмо, что он пропал во время метели. А я увидела, что он не погиб, что его спас старый охотник. Правда, отец так и не смог вспомнить ничего о себе. Даже имя своё забыл. Мама расплакалась. Она сказала, что отец никогда бы не забыл нас. Мне только что пришла в голову идея. А что если бы я оказалась в прошлом и не пустила бы отца никуда в метель. Тогда бы он не попал в беду, не потерял бы память и вернулся бы к нам. Но я не умею, как Сударев выстраивать иные линии, я их только вижу. И это данность, которую я не в силах нарушить. Или в силах, но не сейчас? Я должна ещё что-то понять, открыть, увидеть…
- Напоминаю, что у каждого из нас своя судьба. Тебе бы никто не позволил вмешиваться в замысел Божий. Своего отца ты могла бы отправить в параллельную реальность, но и тогда он никогда не вернулся бы к вам.
- Грустно.
- Возможно. Но зато справедливо. Нельзя допускать хаос. Представь, если бы все людские желания сбывались, во что бы превратился наш мир? – спросила бабушка Тося.
- Я сегодня об этом вещала Толику. Наверное, лучше уж детскую фантастику писать, очень похожую на правду. Тогда и мои хождения в иные миры были бы оправданы. Ведь так? Хотя кто меня там ждёт? Я могу попасть в какую-нибудь неприятную историю. И никто не сможет меня спасти. Или память могу потерять, как мой отец. Нет. Не хочу. Мне страшно оказаться в ином мире, где меня никто не знает.
- Ты, Серафима, звёздная девочка. Большинство твоих способностей находятся в спящем состоянии. Тебе не иные миры открывать надо, а себя. Знание нейтрализует страх.
- Мне легко с вами и с Толиком.  Он чем-то похож на вас и на меня. Есть в нём некий невидимый стержень. Мне кажется, что судьба не случайно нас столкнула нос к носу. Но…
Сима не договорила, посмотрела на бабу Тосю и спросила:
- Почему?
- Судьба, - услышала она и подумала:
«Но я знаю, что где-то есть иная реальность, где мы можем быть счастливы вместе с Толиком. Хотя если прописывается оптимальный вариант для каждого, пройдя который человек сможет выполнить то, зачем пришёл в этот мир, стоит ли желать иного? Грустно».   
- Но вы можете остаться друзьями на всю жизнь, - бабушка Толика обняла Симу. – Лучшего друга я бы не хотела желать своему внуку. Толик, проводи Симу, сегодня её мама придёт немного раньше домой и если не застанет дочь дома, будет волноваться.
- А в замке было бы неплохо побывать, просто так, ради любопытства, - вдруг заявила Сима и рассмеялась, представив, как она идёт по роскошным апартаментам.
- Не торопись. Изучай себя, свои способности. Что будешь делать, если стража схватит тебя и бросит в темницу?
- Домой вернусь.
- Ты обращайся ко мне, если решишь совершить какой-нибудь экстраординарный поступок. Лучше обсудить всё заранее, чтобы знать, чем тебе это может грозить. Твои мысли доступны мне, как и мои тебе.
- Красивый сад у вас за домом. Линии, тропинки. Ловушка для любопытных, - произнесла Сима.
- Одного любопытства мало. Сударев продумал защиту и осуществил её на практике. Сквозное прохождение. Мы в нашем мире тоже иногда видим нечто необъяснимое. Исчезающий на глазах странник с верблюдом, немецкий автоматчик на мотоцикле проезжающий несколько метров по старой грунтовой дороге и растворяющийся среди деревьев, стадо оленей, уходящее в никуда. Да мало ли ещё чего, - произнесла бабушка Толика и напомнила: - Вам пора идти.
- Я рада, что познакомилась с вами, - улыбнулась Сима.
- Это было прописано, - напомнила бабушка Толика и выразительно посмотрела на внука.
- Извините, - вдруг смутилась Сима.
Толик почти всю дорогу до дома Симы молчал. Его страдания  летали возле них, кружились, извивались, надувались и лопались, как мыльные пузыри. Сима вздохнула, взяла Толика за руку и произнесла:
- Не парься, Колесников, я что-нибудь придумаю. Это не приговор, а лишь возможность найти выход. Если к тому моменту, это ещё будет актуально, - добавила она. – Быть преданным другом не такая уж плохая альтернатива. Ты же знаешь, что у меня отвратительный характер. Не каждый сможет выдержать мой напор и юмор.
- Зимина, я не буду спорить с тобой. Бабушка права, изучай себя. И не надо ничего придумывать. Если ты изменишь что-то в себе, поймёшь, то уже не надо будет проходить через то, что ты отработала. Значит, в твою судьбу внесут изменения, возникнет новая прописанность, просчитанная, выверенная. И это касается не только тебя, но и меня. Вернее, каждого из нас. Так что всё у нас ещё может быть иначе, чем увидела бабушка. 
 - Странно, я почему-то верю тебе, Колесников. Пойду готовиться к олимпиаде по математике. Нельзя же всё время ехать на халяву. Может, стану разбираться в математической премудрости. Если с геометрией связаны чудесные проявления…
- То надо работать над собой, а не надеяться на девочку из параллельной реальности, - улыбнулся Толик.
- Интересно, а как она выглядит? А вдруг мы с ней похожи? Этакое зеркальное отражение…
- Бабушка права, тебе надо писать фантастические рассказы для детей. Попробуй. Может, и себя увидишь иначе. А значит, сможешь быстрее освободиться от чего-то ненужного и приобрести что-то нужное.
- Твоё пожелание принято к рассмотрению. Только вначале подготовка к олимпиаде. Колесников, а почему тебя Пётр Иванович не посылает на олимпиаду?
- Он внёс меня в список в качестве моральной поддержки основного игрока. Я буду рядом с тобой, Зимина.
- Ура! – закричала она, обняла Толика и поцеловала в щёку.
- Это значит, что ты одобряешь решение Петра Ивановича? – спросил он.
- Одобряю-одобряю, - засмеялась она. – Мне спокойно рядом с тобой. Всё, пока-пока. Убегаю.
- Пока, непоседа, - улыбнулся Толик.
Входная дверь в подъезд со скрипом закрылась, Сима оказалась по ту сторону. Толик прислушался, но так ничего и не услышал, выждал ещё какое-то время, потом посмотрел на окно комнаты на третьем этаже, где жила Сима, но и за ним ничего не увидел. И почему дар бабушки не коснулся его? А может, его надо ещё заслужить? Зачем ему сверх способности? Что он с ними делать будет? Спасать мир? Так не готов он к такому подвигу. А Зимина? В ней проснулись гены, с самого рождения заговорили. Это нечто другое. Значит, в ней и знание, что надо делать с ними, заложено. Просто это знание пока спит. А я могу развить в себе повышенную чувствительность. Кто мне запрещает изучать самого себя, делать открытия? Со мной же рядом бабушка. А со временем и её дар во мне может проснуться, если в этом будет необходимость, и если я буду прикладывать определённые усилия, чтобы проснуться.
Толик ещё постоял возле дома Зиминой, взял прутик и нарисовал на земле бегущую к солнцу девочку, бросил «инструмент», с помощью которого творил, в траву и пошёл домой. Бабушка внимательно посмотрела на внука и ничего не сказала, лишь вздохнула и обняла его.
- Ба, если я буду работать над собой, я смогу заслужить пересмотр своей судьбы? – спросил он.
- Это ты про свою одноклассницу? Пути господни неисповедимы. И кто сказал, что твоё желание лучше предписанного тебе? Тебе же никто не сможет запретить любить кого-то. А для этого не обязательно быть вместе, достаточно быть рядом. Хотя и расстояние не имеет значения для истинного чувства. Твой дедушка вот уже десять лет, как покинул этот мир. Его нет рядом, его вообще нет на этом свете, а я продолжаю его любить.
- Я понял.
- А когда у вас олимпиада по математике?
- Скоро. Но я не буду готовиться. Во всяком случае, сегодня. Пойду уроки делать.
- Тебе нужно моё одобрение? – спросила бабушка, глядя на внука, который продолжал стоять на кухне.
- Нет.
- Садись, давай чаю выпьем с пирогом, - предложила она.
- Потом. Мне сейчас не до чая.
- Хорошо. Как скажешь, - услышал Толик, что-то пробубнил себе под нос и побежал в свою комнату.
С утра он стоял возле старого дерева и ждал, когда Сима выйдет из подъезда.
- Колесников, а ты вообще домой уходил или так и простоял здесь? – услышал он возле себя голос Симы и вздрогнул, потому что задумался и проглядел, когда она вышла из подъезда.
- Тебе бы хотелось, чтобы я страдал, дежурил под твоими окнами всю ночь? Это же глупо, Зимина. Я не собираюсь исполнять абсурдные желания, чтобы потешить твою гордыню. Кстати, гордыня один из смертных грехов.
- Ты чего так разнервничался? Пошутила я. У меня голова квадратной стала от  формул, теорем, аксиом. Не знаю, поможет это мне изменить отношение к математике вообще и к геометрии в частности? Но что-то во мне надломилось. И это не связано с моим решением познать предмет, который не очень люблю. Это ещё мягко сказано. Надеюсь, моё усердие будет вознаграждено. Знаешь, Колесников, я ведь могу и не списывать с угла доски, я могу настроиться на преподавателя, который знает, как решить ту или иную задачу, считать его мысли…
- Опять за старое? Не одно, так другое?
- Ты не понимаешь, что со мной происходит, - вдруг заявила она.
- Так объясни. Конечно, ты можешь пойти по старому пути. Разве ты можешь позволить себе провалить испытание и подвести школу, учителя? Тогда ты уже не будешь той Зиминой, которой так восхищается Пётр Иванович. Тебе нравится быть исключительной, хотя ты и не хочешь в этом признаваться. Думаю, было бы честнее  попробовать самой решить задания. Если провалишься, ничего страшного, тогда и учитель поймёт, что ты не семи пядей во лбу, ты можешь ошибаться. По крайней мере, от тебя отстанут. Ты же хотела, чтобы тебя не дёргали, не пели дифирамбы? Или я ошибаюсь?
- Конечно, ты прав. А с другой стороны, если для меня или во мне открылась, заговорила чудесность, значит, это зачем-то нужно? Как думаешь?
- Никак. Тебе надо понимать, что ты делаешь, зачем, к каким последствиям это приведёт. Ведь на халяву далеко не уедешь. И не важно, решаешь ли ты задачу или открываешь дверь в запредельность. По-ни-мать. По крайней мере, надо стремиться к этому.
- Уже.
- Что?
- Стремлюсь. Полночи занималась. Это прогресс, Колесников. И не надо читать мне лекций. Не будь занудой. Ты же знаешь, что это бесполезно.
- Знаю. Всему своё время.
- Верно. Если бы в девятнадцатом веке ординарному учёному сказали, что физика будет изучать кривизну пространства и обратимость времени, он бы не поверил, решил, что человек, утверждающий подобное, психически болен, - произнесла Сима. – Ведь правда?
- При чём здесь кривизна пространства и обратимость времени? – спросил Толик.
- Это я к тому, что не такая уж глупая. Вчера был развенчан культ личности Зиминой в твоих глазах. Кстати, я сама приложила к этому максимум усилий, ибо не хочу тебя обманывать.
- Я тоже. Да, если бы бабушка не переживала за меня, я мог бы и простоять всю ночь возле этого дуба. Ты знаешь это. Но нельзя потакать прихотям того, кто тебе дорог. Это развращает. Волю надо укреплять. Мы в ответе за тех…
- Извини, - произнесла она и слегка коснулась рукой его щеки.
Толик слегка задержал её руку, хотел сказать что-то очень важное, но все слова словно позабылись. Он лишь молча смотрел на неё и кривил губы в попытке улыбнуться.
- Колесников, мы вообще-то в школу собирались. Ты хочешь прогулять? Если нет, тогда пошли. Ножками, ножками. Вот так, - она побежала вперёд, потом обернулась и крикнула: - Догоняй. А не то улечу. Что делать будешь, Колесников?
- Ждать.
- Мудрое решение.
- Ты же вернёшься?
- Конечно. Куда я без тебя, Колесников? – она остановилась, подождала, когда он догонит её, облегчённо вздохнула и вдруг рассмеялась.
 - Ты чего? – спросил Толик.
- Я сегодня на рассвете сон чудесный видела. Я оказалась в замке, где живёт моя любительница математики, которая выдаёт мне решения. Прогуляться по шикарным апартаментам не удалось, потому что я сразу очутилась в комнате, где девочка играет с числами, решает предложенные ей задачи, доказывает теоремы. Она – моё зеркальное отражение. Она любит то, что мне не нравится и наоборот, хотя внешне мы очень похожи. Знаешь, она почему-то не удивилась моему появлению, назвала меня двойником из параллельного мира. Мне хотелось её хоть чем-то поразить. И тогда я спросила, знает ли она, что в новой физике одна и та же теорема может быть одновременно верной и ложной? Она улыбнулась и заявила, что её не интересует физика, с подобными разговорами надо идти к её папе. А она любит математику. А потом открылась дверь в её комнату, и вошёл Он. Это был мой отец. Я увидела его удивлённые глаза. Лучше бы я не слышала, что он подумал. Это был не мой, а её отец. И он готов был испепелить меня, если бы знал, как это сделать. Он хотел закричать, чтобы я убиралась туда, откуда пришла, чтобы не смела приближаться к его девочке. Я растерялась. Представляешь? Это было шоком для меня. Я же хотела увидеть своего отца. И вот увидела. Я исчезла. Проснулась вся в поту. Может, я на самом деле побывала в параллельной реальности во сне?      
- Может. Это был не твой отец.
- Да понимаю я, Колесников. Понимаю.
- Думаю, что этот сон был результатом встречи с моей бабушкой, вашими разговорами о Судареве, Гурьяне, его теориях.
- Может и так, но сон был слишком реальным.
- Спроси у бабушки, ты же можешь с ней мысленно пообщаться, - предложил Толик.
- Уже.
- И?
- Она сказала, что у меня произошёл спонтанный неосознанный вылет через сновидение в иную реальность. Что я удовлетворила своё любопытство, и что… Ладно, это не важно.
- Что не важно?
- Колесников, твоя бабушка сказала, что любовь к геометрии может быть «заразной», что, возможно, я теперь сама буду играть в числа и решать задачи не хуже девочки из параллельной реальности.
- Значит, на олимпиаде тебе не придётся никого обманывать.
- Это бред. Где я и где геометрия.
- А то, что на доске проявляются решения, которые никто не видит, не бред? По крайней мере, ты не будешь возмущаться, бубнить, что учебник не так составили, не те задачи поместили.
- Всё это такие мелочи, Колесников.
- А что не мелочи?
- Я его видела. Понимаешь, я для него чужая. И если бы я нашла своего отца в нашей реальности, это принесло бы мне не меньшую боль, потому что он не помнит, кто я такая. Этот сон показал мне призрачность моего желания. Я же хотела отправиться в прошлое, чтобы не пустить отца в буран, то есть хотела изменить ситуацию. А кто сказал, что он послушал бы меня. Он бы и там не узнал меня. Он уехал, когда мне было три года, и вдруг перед ним стоит девица четырнадцати лет и начинает упрашивать его не выполнять работу, которую он обязан выполнить, да ещё заявляет, что произойдёт трагедия. Послушал бы он призрак, возникший из пустоты, а потом исчезнувший? Думаю, что нет. К тому же если уверен, что стоящая перед ним девушка не может быть его дочерью. А уж после её исчезновения он отправился бы к доктору, потому что решил, что у него галлюцинации. Или промолчал бы, но подумал, что у него проблемы с психикой, ибо то, что человек не может объяснить, любая запредельность, выходящая за рамки его понимания, это отклонение от нормы. Люди не могут возникать из ниоткуда и исчезать в никуда. Они не могут отправляться в прошлое, видеть невидимое, слышать неслышимое, читать чужие мысли, летать. Короче, проще отрицать всё непонятное, необычное. Я бы ничего не изменила. Я не Бог, чтобы изменять судьбы людей или отправлять кого-то в параллельную реальность. А будет ли он счастлив там? Кто его там ждёт? Он уже как-то адаптировался в этой жизни, стал почти профессиональным охотником. Начал жизнь с чистого листа. Он может встретить ещё кого-то, полюбить, у него могут быть ещё дети. Мне это не нравится. Но это его жизнь, судьба. Я не отправлюсь к нему ни в прошлое, ни в настоящее, ни через сон, ни ещё каким-нибудь способом. Я не хочу ему навредить. Я даже не знаю, что способности, которые во мне открываются, это хорошо или плохо. Это отклонение от нормы. И как я должна распорядиться Даром? Но это происходит. Значит, это зачем-то нужно? Только зачем? Колесников, я не та девочка из другой реальности, которая играет в числа. Она не задумывается. Она просто играет. А я хочу знать и понимать.
Толик посмотрел на Симу и промолчал. Да и что он мог ей сказать?  Подтвердить, что её встреча с отцом даже во сне может стать вмешательством в Божественный замысел? Что она приняла верное решение? Да откуда он знает, что верно, а что нет. Да и сон ли видела Сима? Спонтанный вылет через сновидение в иную реальность. Значит, она была там. И к своему отцу она может «вылететь», проявиться, поговорить и исчезнуть. Внесёт сумятицу в его жизнь. Она же не хочет ему навредить. Опять же любопытство, неудовлетворённое желание ни к чему хорошему не приведут. Она должна сама во всём разобраться. В крайнем случае, ей поможет бабушка Тося. А он должен быть просто рядом. Она же не просит его о помощи.
- Всё верно, Колесников. Извини, я невольно услышала твои сомнения. Я сегодня во сне приобрела потрясающий опыт. Хотя, как говорит моя мама, вернее, повторяет слова Оскара Уальда, что «опыт – это название, которое люди дают своим ошибкам».
Они поднимались по лестнице на второй этаж, когда увидели Пётра Ивановича. Он заходил в учительскую. Как только дверь за ним закрылась, Толик услышал шёпот Симы:
- Через два дня математическая олимпиада. Пётр Иванович уже отправил списки учеников, которые поедут на неё.
Она взяла Толика за руку и улыбнулась.
- Если я тебе скажу, что я уже почти люблю геометрию, ты мне поверишь?
- А ты реально влюбилась в предмет столь ненавистный тебе? Ах, да, от любви до ненависти один шаг и наоборот.
- Не юродствуй, Колесников. Мне не до шуток. Может, твоя бабушка права, я пообщалась со своим двойником и подхватила вирус? В любом случае, чем я хуже той, из замка? Ничем.
- Ты лучше. Только не забывай про гордыню, - произнёс Толик.
- С тобой забудешь. Я сегодня попробую на геометрии произвести эксперимент.
- Неужто превратишь её в игру? А может, дело не в девочке из замка, не в «заражении», а в просыпающихся генах Гурьяна?
  - Ты хочешь меня испугать?
- Ты с ними родилась и живёшь. Ты их носитель. Исследуй, рассматривай, разбирайся, осознавай. Это же такое поле…
- Надеюсь, не игровое.
- А чем тебе не нравится игра?
- Не серьёзно это.
- А мысли читать серьёзно? В другие реальности скакать – серьёзно? А может, ты завтра преодолеешь силу тяготения и станешь летать. И что?
- Надеюсь, об этом никто не узнает, кроме тебя. Я должна признаться, что пробовала сегодня ночью оторваться от пола. Пыжилась, пыжилась, ничего из этого не вышло.
- Чрезмерное усердие тебя отяжелило. Лёгкость должна быть во всём. Не легкомыслие, а лёгкость.
- Всё, Колесников. Иначе я вспомню что-то такое математическое, от чего потеряю дар речи. Летать будем вместе, - пригрозила она. – Молча.
- Ага, кто-то сказал, что «неизвестное всегда воспринимается как чудесное». Хотя меня лично всё неизвестное страшит.
- Я вчера заикнулась про страх твоей бабушке, а она сказала, что страх – эмоция не стойкая, а силу у разума отнимает. И чтобы освободиться от него, надо не убегать, а прямо посмотреть ему в глаза. Я пока не очень понимаю, как это осуществить, ибо страх – это ещё и предостережение, чего не надо делать. Ладно, это всё проза жизни, а вот через пять минут начнётся поэзия. Не смотри так на меня, я не сошла с ума. У нас первый урок – геометрия. У меня сегодня сольное выступление. Поиграем? – она подмигнула Толику и села за парту.
- Знаешь, мне как-то не до игры, - пробубнил он под аккомпанемент звонка.   
Сима пропустила мимо ушей его замечание. Она не просто слушала объяснение Петра Ивановича, она вслушивалась в его голос, вибрации и вдруг ощутила лёгкость, потом радость, потому что произошло что-то невероятное – она понимала то, что он объяснял,  видела объём, впитывала геометрическую премудрость, знала её тайные ходы и как выйти в поединке победителем. Она осваивала правила игры. Ей было интересно. Напрасно отец хотел прогнать её из замка, хотя она понимала его, ибо появление двойника ничего хорошего не предвещало. Она читала о встречах с двойниками. Но теперь и это было не важно. Стало вдруг всё равно: «заразилась» ли она математикой или, наконец, заговорили гены легендарного Гурьяна. Её глаза сияли. Она повернулась к Толику и прошептала:
- Спасибо. За поддержку, за то, что ты всегда рядом.  Мы ещё полетаем с тобой, вот увидишь. Ты всегда вот здесь, - она коснулась своей груди и зажмурилась, именно поэтому не видела, как Толик опустил голову и незаметно вытер навернувшиеся слёзы.


Ноябрь 2023 год