Наставник Качурин В. Т. Из книги Дорого моей жизни

Человеком невозможно притвориться,
Человеком быть – особая судьба! 
 
Вячеслав Качурин


Знакомство

Когда я впервые пришел в Николаевский Союз писателей к поэту и барду Вячеславу Тимофеевичу Качурину, к которому меня направил ведущий поэт Украины Дмитро Дмитриевич Креминь, сказав, что передал тому мою книгу для ознакомления, меня встретил коренастый, крепко сложенный мужчина с седыми, слегка вьющимися волосами, в сером свитере и спортивного покроя зимних, плотных, тёмных брюках.
В кабинете было тепло, а за окном неистовствовал промозглый, холодный, южный февраль 2004 года.

– А, Финогеев, проходи, проходи. Прочел твои рассказы… Давно пишешь?..

– Если «по-взрослому», то не очень, а так… репризы, сценарии к детским утренникам…

– Я чего спросил… Обычно все начинающие писатели принимаются писать стихи. А ты принес прозу, да еще в четыреста страниц. Кстати, все стихи, которые есть в твоей книге, я вычеркнул.

– Почему? – мне казалось, что всё, выходящее из-под моего пера, гениально.

– Ты не стихи пишешь, а рифмуешь прозу. Не твое это. Не пиши их больше. А вот рассказы понравились, за исключением двух-трех, где ты позволяешь себе фри-вольности. А так, всё нормально. Печатай. Я поддержу. Давненько у нас не было маринистов-юмористов!

Любя в поэзии лишь Сергея Есенина и Эдуарда Асадова, и почти не понимая остальных, включая Пушкина с Лермонтовым, меня заинтересовало творчество Качурина. В библиотеке я взял все его сборники. Сначала просто читал, пытаясь понять, чем же ему не угодили мои стихи. Затем моё внимание покорила глубина мысли стиха и его напевность. Тогда мне стало ясно, что именно поэт замечает в жизни такое, мимо чего, мы, смертные, равнодушно проходим. Он как провидец предрекает будущее страны, порой даже и не очень оптимистичное.

И с улыбкой бравой
Вновь шагаем к «счастью»
Во главе с лукавой
Криминальной властью…

Я читал и восторгался талантом этого человека, который не боялся высказывать своё мнение по поводу происходящих в стране событий.
Благое намерение.

После издания книги, мы стали встречаться чаще.

– Саша, привет, как дела? – встретились мы вновь, – Чего пришёл? Какие проблемы? Что пишешь?..

– Вячеслав Тимофеевич, всю неделю читаю Вас.

– И как?

– Вы – Гений! – восторженно произнес я.   

– Спасибо за правду, – рассмеялся он. – Мне очень приятно это слышать именно от тебя. В тебе живёт доверчивость, простота и, извини, детская наивность. Ты не из-балован вниманием. И потому твоя искренность по-человечески трогательна.
 
– Вячеслав Тимофеевич, я хочу о Вас написать. Вы не будете возражать? 

– Это твое желание. Как я могу в него вмешиваться?   

Мы договорились о встрече, когда могли бы спокойно поговорить о былом. И чтоб наш разговор не был никому утомителен. Я взял бутылку хорошего коньяка и пришел в Союз писателей к назначенному часу.

Он, не торопясь, рассказывал о своей долгой и разносторонней жизни, переживая каждый её период заново. А я записывал эти воспоминания в блокнот, стараясь ничего не пропустить, не полагаясь на собственную память. Я тоже жил вместе с ним в голодающем Поволжье, ходил по грибы в дальневосточную тайгу, убегал от медведя, бороздил моря Атлантики у берегов Антарктиды, пел перед строителями БАМа, хлеборобами Николаевщины, путеукладчиками Тынды и в разоренном землетрясением Спитаке…
 
МОЯ ЗВЕЗДА

На свете есть одна звезда,
Как я, грустна и одинока.
От горьких дум, от злого рока
Меня хранит она всегда.

Одна фортуна в жизни есть,
Всего одна, других не надо –
За все страдания награда,
За все, а их не перечесть.

На свете есть одна любовь,
В ней всё загадочно и странно,
Она печальна и туманна,
Как тень весны у вечных льдов.

Есть в мире женщина одна:
Она – звезда моя святая,
Она – фортуна золотая,
Она – любовь,
Она – весна!

Об очень талантливых людях обычно говорят: «Бог его при рождении поцеловал в темечко». Этого мальчика, наверное, Всевышний поцеловал несколько раз.

Именно к таким людям и относится Вячеслав Качурин – поэт, детский писатель, исполнитель авторских песен, и просто замечательный Человек.

У Вячеслава Тимофеевича и свой голос, и слово своё, и тернистый путь тоже свой, путь, не всегда усеянный лавровыми листьями и розами.

Путь к славе у Вячеслава был и впрямь нелёгок. Но чтобы о тебе потом люди так сказали, необходимо пройти эту великую стезю, на которой было действительно всё: и работа, и разочарования, и любовь... Где взлёты сменялись падениями, а радости печалями… Где руки и ноги на пути к Парнасу были сбиты в кровь…

Распрощались мы далеко за полночь, не выпив и трети бутылки.
И вот что у меня из всего этого получилось…

История жизни

Родился Вячеслав Тимофеевич 20 января 1942 года в селе Бык Саратовской области, когда страна, сотрясаясь от взрывов фашистских снарядов, не разгибая спины, делала всё для фронта, для победы.

Его мама, Вера Ивановна Качурина, проводив мужа на фронт, приехала в село работать учительницей. А поработать-то толком и не пришлось. Через пару месяцев родился сын. И начались суровые будни. На квартиру с маленьким ребенком брать ни-кто не хотел. Есть и самим было нечего. И чтобы не умереть от холода и голода, мать, чуть ли не на коленях, выпросила в школе подводу, и поехала к дальним родственникам, которые жили в шестидесяти километрах, в деревне Алексеевка.

Зима лютовала. Местами дорогу из-за заносов не было видно. А кое-где она походила на каток. Лошадь, буквально выбиваясь из последних сил, тащила за собой тяжеленные сани. Неожиданно пошел мокрый снег, усилился ветер. Одежда быстро намокла, стала леденеть. Выйдя на скользкий участок, лошадь в изнеможении упала и сломала слегу. Никакие усилия не заставили её больше подняться. А до конечной точки было без малого десять километров пути. Вера Ивановна в исступлении зарыдала. Завернув сына в фуфайку и платье, прикрывая его от пронизывающего ветра своим телом, швырявшего мокрые хлопья в лицо, она пошла пешком, прекрасно осознавая, что не дойдет и замерзнет.

Но Вячеслав не зря был целован Богом, который просто не имел права дать ему погибнуть.

Они дошли!

У порога незнакомого дома мать в изнеможении упала и, теряя сознание, про-шептала, – Сына спасите! 

Потом было голодное и холодное послевоенное детство, которое и детством-то назвать сложно. Здесь уже вступал в силу железный закон природы – «Выживает сильнейший!».   

В это тяжёлое время даже младенцы быстро становились взрослыми, соображая, что помимо фронта и победы им надо ещё и выжить. И выжить не где-нибудь, а в Поволжье, которое исстари в народе зовется Голодающим, где зимой лютуют морозы, а летом всё сжигает палящее солнце, где и в мирные времена люди порой пухнут от голода.

Мать работала от зари до зари. Днем учила детей, а вечерами трудилась в поле, видя сына только ночью, да и то, чтобы обнять и покормить.

Наконец красное Знамя Победы взметнулось над Рейхстагом. Страна облегчен-но вздохнула, вставая на мирные рельсы, продолжая каторжно трудиться по восстановлению разрушенного войной хозяйства.

Отец после фронта домой не вернулся, найдя на пыльных фронтовых дорогах новую спутницу жизни.

ДУБОК В СТЕПИ

Там, где травы
Склонились густые
По обочинам пыльных дорог,
В середине
Центральной России
Зеленеет на солнце дубок.

Там в степи
Молодой и раздольной,
Только ветром пахнёт поутру,
Он стоит
Одинокий и вольный
И листвой шелестит на ветру.

Красотой
Не отмечен особой;
Стебельки и тонки, и кривы.
Неокрепший ещё,
Но попробуй
От России его оторви!

Славе исполнилось семь лет, мама вторично вышла замуж за офицера-моряка, Тимофея Васильевича Янина. Он усыновил Славу, и они уехали на Дальний Восток, в Советскую гавань, к новому месту службы отчима.

Мальчика, выросшего на степных просторах, Дальний Восток поразил и одно-временно испугал. Поразил своими масштабами безбрежного моря, огромным количеством кораблей, подводных лодок и моряков, а еще непроходимой, непролазной тай-гой, тянущейся вплоть до Татарского пролива. А пугали многочисленные бараки со сталинскими заключенными и постоянный лай собак. Но что здесь было хорошо, и да-же отлично – по выходным целыми сутками крутили кино для военнослужащих, и дома за столом можно было сытно поесть.

– Учился я в школе № 21 посёлка Бяудэ, – вспоминает Вячеслав Тимофеевич. – Зимой наша бухта замерзала так, что по ней прокладывали дорогу для грузовых машин. А мы катались по льду на коньках, которые привязывали к валенкам бельевой верёвкой. Снега выпадало столько, что мы забирались на крыши домов и оттуда прыгали в сугробы, совершая на лету всевозможные сальто.

Летом мы с мальчишками ходили на речку Хадя за голубикой и малиной, а осенью – за брусникой. Брусники было так много, что собирали мы её специальными ковшами прямо с полян, покрытых мягким как поролон, мхом.

 Из брёвен, которые в огромном количестве валялись прямо на берегу, мы сооружали плоты и, выйдя на середину бухты, ловили удочками внушительных размеров камбалу. А у причалов стояли многочисленные военные корабли, на одном из которых служил мой отчим. Однажды к пирсу пришвартовали затонувшую подводную лодку, и мы бегали смотреть на погибших моряков.

Всем военным выдавали ежемесячные пайки, куда входили самые необходимые продукты питания для всей семьи. В местном Доме офицеров по субботам устраивались танцы, а в будние дни показывали кино. Если по ходу кино на экране были объятия с поцелуями, то в афише заранее писали, что дети до 16 лет на этот фильм не допускаются. Этот факт вызывал у нас повышенный обострённый интерес, и мы во что бы то ни стало, старались проникнуть в зал через запасные выходы, но так, чтобы не попасться на глаза нашим бдительным учителям. 

В нашей школе училось много детей, чьи отцы погибли во время Великой Отечественной войны. Этих детей государство бесплатно снабжало одеждой и обувью, а родственники или опекуны получали материальную помощь на их содержание. В посёлке было много землянок, подземных ходов и окопов, оставшихся после недавней войны с Японией. Всюду можно было найти гильзы от разного вооружения. Ну а мы, вооружённые самодельными деревянными автоматами, играли между собой исключительно «в войну».

В начале ноября 1952 года на Курильские острова обрушилось мощное цунами с волной в 18 метров высотой. Город Северо-Курильск и с десяток населённых пунктов были полностью сметены с лица земли. Погибло около 6000 человек. К нам в посёлок переправили тогда сотни беженцев, которых подселяли в квартиры военнослужащих. У нас несколько месяцев жила семья из 3 человек: женщина с двумя детьми, у которых отец погиб во время цунами…

Мама моя работала в школе учителем немецкого языка, а вечерами – в вечерней офицерской школе, где офицеры, прошедшие войну, получали среднее образование.
Ещё был у меня младший брат Александр. Все вместе мы жили в большом деревянном доме барачного типа, и каждый год ездили в отпуск в село Алексеевку к родственникам.
 
Посёлок Бяудэ, в котором мы тогда жили, находился рядом с портом Ванино, где были расположены десятки бараков с заключёнными. Помню, как мы с пацанами залихватски пели тогда знаменитую песню:

«Я помню тот Ванинский порт
И вид пароходов угрюмый,
Как шли мы по трапу на борт
В холодные мрачные трюмы»…

Из Бяудэ до Алексеевки мы добирались поездом суток двенадцать. К пассажирским поездам, встречавшимся нам на долгом пути, как правило, цепляли пару товарных вагонов с заключёнными, которых перевозили в многочисленные лагеря Сибири и Дальнего Востока. Заключённые бросали в маленькие окошки треугольные письма-записки с просьбой переслать эти послания родственникам по указанному адресу. Лица некоторых из «зеков» были видны в узких проёмах зарешёченных окон. А после «сталинской» амнистии 1953 года такие поезда шли уже в обратном направлении.
Коренных дальневосточных жителей мы почти не видели. Они тихо и мирно жили в своих поселениях по нижнему Амуру, а также вдоль небольших речек Хадя, Тумнин, Дюанка. Занимались в основном охотой и рыболовством, продавали военным красную рыбу, икру, мороженое мясо, которое они называли «строганина». Его в сыром виде надо было нарезать тонкими ломтиками и, немного посолив и поперчив, употреблять в пищу.

А первозданная природа тех мест не поддаётся описанию: большие и малые бухты, обрамлённые острыми скалами, сопки, сплошь покрытые цветущим багульником, реки с чистейшей водой, по берегам которых непроходимые заросли малины, голубики, морошки, брусники и ежевики.

ТАЁЖНЫЙ ОХОТНИК

По безбрежной тайге зимой
Я, как леший, за день намаюсь.
Прол Бельды – молодой нанаец –
Угостит меня свежиной.

 
Вот колдует он над треской,
Рукоятку ножа сжимая,
И таинственно, по-шаманьи
Прикрывает лицо рукой.

«Слушай, Прол, может, в степь уйдём?»
Но, соблазном таким томимый,
Он ответит: «В глуши Тумнина
Зверю – тропка, нанайцу – дом!»

Я ему подарю унты,
Он мне шапку отдаст соболью,
А ещё я возьму с собою
Сердце, полное теплоты.

И подамся в низовья рек.
Буду знать, что за сопкой Мглистой
Есть охотник с душою чистой,
С добрым именем – Человек!

Мне в жизни пришлось побывать в разных уголках планеты, но никогда и нигде не видел я такой необыкновенной красоты, как на бескрайних просторах Дальнего Во-стока. Искренне завидую немногочисленным жителям тех мест, которым судьба подарила возможность жить в этом самом живописном краю русской земли. Да и людей таких открытых, добрых и бескорыстных, как на Дальнем Востоке, я больше нигде и никогда не встречал.

БУМАЖНЫЙ КОРАБЛИК

Распахну однажды ворот у рубашки,
И поверив, что затея по плечу,
Я построю самолётик из бумажки
И в безоблачное детство полечу.
Ну а если от случайной неполадки
Он сорвётся на подходе к виражу,
Я опять же вырву листик из тетрадки
И кораблик незатейливый сложу.

Поплыву через года и километры,
Чтобы в детство заглянуть средь бела дня,
Но незримые течения и ветры
Унесут в другую сторону меня.

Все мы в детстве мореходы и пилоты
Где-то там, на самом краешке земли,
Где не гибнут из бумаги самолёты,
И бумажные не тонут корабли.

С детских лет в его маленькой головке уже роились рифмы. Вначале это были наивные детские стишки. Но взрослея, взрослела и рифма. Стихи приобретали форму, содержание. В них просматривалось глубокое и вместе с тем своё, очень личное видение мира, своя индивидуальная философия жизни.

 
Вячеслав без труда самостоятельно обучился игре на баяне и гитаре. Начал сочинять свои собственные песни, проверяя их на вечерних посиделках. Местные девочки были все влюблены в юное дарование, но не всем он позволял заглянуть в свое сердце.

Рос он крепким и здоровым. Усиленно занимаясь спортом, имел разряды по не-скольким видам.

Учился Слава хорошо. Можно даже сказать, отлично. Четыре четверки в аттестате, а остальные пятёрки – это уже говорит о многом. Он в это время очень много читал. Особенно стихи. Первые, неизгладимые впечатления произвели сказки Пушки-на, любил Жуковского, Лермонтова. Уже потом, в более взрослом возрасте, его поэтическое формирование складывалось под влиянием поэтов-шестидесятников: Роберта Рождественского, Булата Окуджавы, Евгения Евтушенко, Беллы Ахмадулиной, Бориса Слуцкого, Николая Асеева…
 
В газете "Дальневосточный Комсомольск" были напечатаны мои первые стихи.
Общежитие, в котором жили студенты, стояло недалеко от берега великой реки Амур, и мы студенческой компанией весной всегда ходили смотреть на ледоход, пора-жавший наше воображение своей мощью и неукротимой энергией. Льдины двухметровой толщины наползали одна на другую, и вокруг стоял такой грохот, что услышать друг друга не было возможности. Тогда ещё не было моста через Амур, и зимой до станции Пивань, что на другом берегу, поезда ходили по рельсам, прикреплённым ко льду. Летом же через Амур ходили мощные паромы, перевозившие вагоны с пассажи-рами до Пивани, там вагоны снова устанавливались на земные рельсы и продолжали движение до порта Ванино.

В Комсомольске-на-Амуре я занимался сразу несколькими видами спорта: гимнастикой, тяжёлой атлетикой, лыжами. Часто вместе с другими студентами-спортсменами ездил на соревнования в Хабаровск, Благовещенск, Николаевск на Амуре. Спортом тогда занимались буквально все. А тех, кто спортом не занимался, друзья считали неполноценными и странноватыми. До сих пор не понимаю молодых людей, просиживающих в барах и кафе, вместо того, чтобы заняться спортом, почувствовать, на что способен твой организм, испытать счастье физического совершенства.

В 1961 году демобилизуется отчим. И семья переезжает на Украину, в город Николаев, где им предоставили квартиру. И уже здесь Качурин оканчивает педагогический институт.

Именно в Николаеве и начинается его основная литературная деятельность. Вячеслав влюбляется в этот город корабелов, отдавая ему свой талант, душу и необузданную энергию. Здесь он знакомится с местными поэтами и прозаиками, а его духовным учителем и наставником становится известный поэт Эмиль Январев.

Николаев, мой сон корабельный
Белый призрак над легкой водой,
Ты мелодия песни моей колыбельной,
Хоть негромкой, но всё же родной…

 
После окончания института, Кочурин преподает физику и математику в Большой Сербуловке, где из-за нехватки учителей, приходится быть и учителем пения, играя на баяне, и даже преподавать физкультуру.

Отработав почти год, Вячеслав призывается в армию.

Чтобы на него не тратить государственные деньги и оправлять к «черту на кулички», он проходит службу в Николаевском батальоне связи (молодые люди с высшем образованием служили год).
 
ПРОВОДЫ В АРМИЮ

Осенним утром по Слободке
Родня идёт с призывником,
И все ребята-одногодки
Ему завидуют тайком.

Плывут по кругу две подружки
Под залихватский пересвист,
И сыплет бойкие частушки
Уставший за ночь баянист.

А новобранец нараспашку
Шагает, праздничен и прост:
Надеты сверху на рубашку
Две ярких ленты в перехлёст.

Идёт он весело и прямо
С родными рядом, не в строю,
Обняв одной рукою маму,
Второй – избранницу свою.

Она подкручивает локон
И с паренька не сводит глаз.
На них народ глядит из окон,
Как будто видит в первый раз.

 
А из коляски возле хаты
Им крикнет старец
Лет под сто:
– Куда служить берут?
– В Карпаты!
– Ну, слава Богу, не в АТО!…

Отцы-командиры, видя перед собой крепко-сбитого, мускулистого хлопца, не находят ничего лучшего, как направить молодого солдата на подсобное хозяйство... ухаживать за свиньями. И ничего, что высшее образование, и ничего, что физик и математик... Ничего страшного, солдат не должен быть умнее командиров! А после этого Родина любится в три, а то и в четыре раза сильней!

Но Вячеслав не унывает. Да и некогда заниматься такой ерундой. В короткие минуты отдыха он усиленно занимается штангой и… пишет стихи, которые печатает в армейской многотиражке.

Служба ратная, как, собственно говоря, и вся жизнь, многолика и разнообразна. Вскоре солдата Качурина заметили, и к концу службы его тужурку заслуженно украсили значки: «Отличник Советской армии», «Специалист первого класса», «Воин-спортсмен». И даже значок «Мастер спорта СССР по тяжелой атлетике».

Домой Вячеслав вернулся героем-красавцем. И снова школа, и снова работа…
Истосковавшись по женскому теплу и ласке, не гуляя долго, хотя и ни одно девичье сердце было им безнадежно разбито, в этом же 1965 году он женится на художнице Елене Бережецкой.

Через год у них рождается дочь и учительской зарплаты начинает катастрофически не хватать, а гонорары ещё не столь велики. И Качурин уходит на судно китобой-ной флотилии «Советская Украина» преподавателем физики и математики заочной высшей мореходки и вечерней школы.

Всеобуч, охвативший страну: «Даешь каждому среднее образование!», не обо-шёл и большие суда. И хоть гарпунеру или мотористу как-то было всё равно, что при-думал Менделеев или когда у обезьяны отвалился хвост и она стала человеком… И яблоко для них падало вниз, исключительно потому, что оно тяжелое, а пушинка легче яблока, потому и летает...

 
Наш курс проложен прямиком,
Молотит винт без перебоев,
Тут, за шестым материком,
Страна китов и китобоев.
Ну что, Антарктика, ревёшь,
Зачем волчицею завыла?
Ты что, своих не узнаёшь
Иль за пять месяцев забыла?

Мы много лет с тобой на «ты»;
Нелёгкой доле нашей внемля,
Скажи нам, где твои киты,
Те, что на спинах держат Землю?
Молчишь, продрогшая в штормах,
Маня загадочной судьбою…
Земля стоит не на китах,
Земля стоит на китобоях!

 
               
Преподаватели судовой вечерней школы. 1974 год

После тяжелых и изнурительных вахт его зрелые ученики мгновенно засыпали за столами. Слава, понимая их разумом, говорил тихо, чтоб не нарушать сон, и ставил всегда положительные оценки. Но первая же береговая проверка выявила некоторое несоответствие знаний и оценок у «хорошистов», и Качурина снимают с должности учителя и… назначают директором этой школы. Но не зря же Бог целовал Вячеслава в темя. Не мог же Всевышний взять, растереть и сравнять его с серой массой. Обстоятельства неожиданно сложились таким образом, что одни ушли на пенсию, другие уволились, устав от романтики морских просторов, третьи… Третьи, просто по молодости лет, не могли занимать должность директора школы. А Качурин как никак свой, проверенный временем…

Многие из моих учеников, окончив вечернюю школу, поступили в высшую море-ходку, стали капитанами дальнего плавания, штурманами, механиками. Кое-кто из учеников уже в новые времена провожал в последний путь китобазу «Советская Украина», проданную в Турцию на металлолом. Говорят, когда судно выходило из Одессы, поднялся сильный шторм, который прибил китобазу обратно к одесскому причалу и долгое время её не отпускал. А потом у турецких берегов база на полном ходу «выбросилась» на песчаный берег, где её уже ждали резчики металла.

Со слезами на глазах прощались моряки с легендой китобойного промысла, самым большим в мире на то время промысловым судном, гордостью Советского Союза.
Антарктика с её неповторимой и суровой красотой, с безлюдными островами, на которых обитают толпы королевских пингвинов, с огромными хрустальными айсбергами и голубоватыми красавцами-китами, один только язык которых весил больше, чем слон, – всё это настолько глубоко запало мне в душу, что морская тема навсегда стала одной из самых главных в моей творческой биографии.

Морская стихия нравится Вячеславу. Она сродни его характеру, такому же тихому и мятежному, как море в штиль и шторм.

ЧТО ТАКОЕ МОРЕ?

То волны волнующая ласка,
То характер буйного гонца...
Что такое море?
Это сказка,
Сказка без начала и конца.

Рассказать бы сказку эту надо,
Да никак собраться не могу.
Что такое море?
Это взгляды
Тех, кто ждёт на дальнем берегу.

В нём фортуна призрачная наша,
Жизни неразгаданный вопрос.
Что такое море?
Это чаша
Счастья, горьковатого от слёз.

Мукам и разлукам не переча,
О земле мечтаем мы вдали.
Что такое море?
Это встреча,
Море – продолжение земли!

Волны звонко бьются в поднебесье,
Наполняя музыкой сердца.
Что такое море?
Это песня,
Песня, что не спета до конца!

Десять лет он бороздит моря и океаны, десять лет утюжит морские просторы. На свет выходит сборник стихов «Ходовые испытания». И даже снимает фильм «Земля стоит не на китах», который в 1972 году на всесоюзном фестивале получает первую премию. И Вячеслав Качурин сразу становится знаменитым и востребованным.

 
После рождения второго ребенка он уходит с флота, посвящая свою кипучую деятельность только литературе, поэзии.

В 1975 году, в возрасте Христа, его принимают в члены Союза писателей СССР.
Жизнь вечно странствующего альбатроса не дает Славе спокойно сидеть на стуле. На комсомольских агитпоездах, со своими песнями и гитарой, он много ездил по стране. Выступал в городах и селах, на стройках и полевых станах, заводах и фабриках, в воинских частях, учебных заведениях и даже тюрьмах… И везде его принимали с большим интересом и пониманием. Да и сейчас жизнь нисколько не изменилась, также поездки, также выступления…

Своей прямотой, принципиальностью и силой характера Качурин, находясь на высоких партийных должностях, не мог спокойно мириться с тогдашней партийной идеологией, которая извратила всю мораль и нравственность, переподчинив блага лишь себе, забыв даже о тех, кто ковал победу в Великой Отечественной войне. А о народе речь не шла даже вообще. И в 1991 году он выходит из партии.

Быть Человеком – значит не участвовать во лжи, по законам которой, к сожалению, живут тысячи наших соотечественников: обманутых, униженных и нищих, – говорит Вячеслав Качурин. – Ложь убила в нас самое главное – надежду и веру. А без них нет Человека. Задача писателя – возродить в людях чувство собственного достоинства, без которого невозможны никакие реформы и преобразования.
Особенно это важно помнить, когда пишешь для детей.

Считаю, что писать для детей не только приятно, но и ответственно. Их реакция на хорошие и плохие стихи безошибочна, а любопытство иногда приобретает самые непредсказуемые формы.

Так, выступая однажды перед детьми в детском саду, прочитав им стихи и исполнив под гитару несколько детских песенок, я спросил детей, есть ли у них ко мне вопросы. Я был полностью уверен, что никто ничего не спросит. Но не тут-то было. Руку подняла девочка лет пяти и спросила: «Скажите пожалуйста, а у Вас есть любовница?» Я от неожиданности так растерялся, что чуть не выронил гитару и постарался ответить шуткой: «Да, девочка, у меня есть любовница – это моя гитара, которую я очень и очень люблю»!

Как потом выяснилось, накануне мероприятия девочка дома сказала родителям, что у них будет встреча с поэтом. Родители тут же при ней начали обсуждать известных поэтов-классиков, у которых, по их сведениям, были любовницы. Девочка всё это запомнила и решила поинтересоваться моей личной жизнью.

Писать для детей – очень редкий талант, которым обладают далеко не все писатели. Я знаю, что в этом жанре пробовали писать великолепные николаевские поэты: Эмиль Январёв, Дмитро Креминь. Владимир Пучков, Екатерина Голубкова. И у них довольно-таки неплохо получалось. Однако они никогда не брали на себя ответственность издавать эти произведения, понимая, что это не их путь в поэзии. И вот в последнее время, с отменой цензуры, в городе вдруг появилось около десятка «детских писателей».

В основном это дамы бальзаковского возраста, которые называют себя «поэтессами» или «сказочницами».

Они издают детские книжки в дорогих красивых переплётах, внутри которых сплошная графоманская чушь с изрядно надоевшими кошечками, зайчиками, мишками. И обязательно – стихи о собственных внуках. Они активно «выбивают» у спонсоров деньги на издания, проводят презентации своих убогих по содержанию книг, наперебой расхваливая друг друга, объединяются в кружки и студии, выступают в детских садах и школах. Дети берут в руки бездарные сочинения бабушек-поэтесс, и у них пропадает охота читать что-либо вообще. Хорошо, если рядом есть книги К. Чуковского, С. Маршака, А. Барто, С. Михалкова…

Талант и труд Вячеслава Тимофеевича по достоинству отмечены и в России, и в Украине. Он является членом Союза писателей России и членом Союза журналистов Украины.

Продолжая жить и работать в Николаеве, Вячеслав Тимофеевич создает здесь областную организацию Союза писателей России, которой руководит и поныне. Организовывает и плодотворно работает в двух литературных объединениях: «Стапель» на базе старейшего объединения Черноморского судостроительного завода и «Пегас» – в городском Доме учителя. Качурин не только пишет сам, но и помогает молодым дарованиям пробивать дорогу к Олимпу славы.

За поэтические сборники стихов «Главный причал», «Сегодняшняя молитва» и «Отчетный период» в 2007 году Качурину была присуждена премия имени Николая Аркаса, в 2008 году – Всеукраинская литературная премия имени Николая Ушакова, а в 2010 году – Всероссийская литературная премия имени Николая Гумелёва.

Вячеслав Тимофеевич много делает для города Николаева, который стал ему второй Родиной и который он беззаветно любит всем своим сердцем, воспевая его в своих стихах и песнях.

ГЛАВНЫЙ ПРИЧАЛ

С рожденья ты стал мне и братом, и другом,
Мечтой и любовью, началом начал.
Ты – звонкая песня над медленным Бугом,
Родной Николаев – мой главный причал!
Здесь каждый мальчишка слывёт корабелом,
Здесь каждый проулок мне с детства родной.
Ты – белая чайка над парусом белым,
Ты – синее небо над синей волной!

 
Твои устремленные ввысь обелиски
Немало расскажут о днях фронтовых:
Над вечным огнем легендарные списки
Ушедших в бессмертье героев твоих.
Играют оркестры в аллеях зелёных,
Над новой Слободкой дома высоки.
Несут твою славу на светлых знамёнах
Рабочие люди – мои земляки.

В защитной спецовке рассветных туманов,
На мирную вахту ты встал, как всегда.
И нет на планете таких океанов,
Куда бы твои не ходили суда.
Встречают тебя Черноморские воды,
Ты смотришь на небо глазами веков.
И мощным порывом в грядущие годы
Уносят тебя паруса облаков.

Истинное назначение поэта в любом обществе – писать правду жизни. Без неё нет, и не будет никогда живой поэзии и поэт умрет, так и не став поэтом.
В этом весь Качурин.

В 2010 году в номинации «Искусство» Вячеслав Тимофеевич Качурин становится «Гражданином года», ему присваивают звание «Заслуженный работник культуры Украины», а в день семидесятилетия, награждают Золотой медалью Союза писателей Украины. С композитором Е. Долговым он выпускает сольный диск с авторскими песнями. В сентябре 2011 года создается интернет-журнал «Николаев литературный», главным редактором которого единогласно избирается Вячеслав Качурин. Благодаря профессиональной и кропотливой работе редколлегии, журнал пользуется мировой известностью и с интересом читается более чем в ста странах нашей планеты.
Сейчас Вячеслав Тимофеевич с увлечением занимается прикладной поэзией: рекламные куплеты, сатирические миниатюры, эпиграммы и, конечно же, тексты для песен. Весь свой талант он безраздельно посвящает всем тем, кому его творчество небезразлично и близко по духу, оставаясь требовательным и самокритичным к себе и своим произведениям.

Мне очень повезло, что моими соратниками по литературному цеху были такие мастера художественного слова как: Эмиль Январёв, Михаил Божаткин, Адриан То-поров, Юрий Миронов, Альберт Вербец, Михаил Ковалевский, Дмитро Креминь, Александр Иванов, Владимир Пучков, Сергей Гаврилов, а также ныне здравствующие, Анатолий Маляров, Лариса Матвеева, Владимир Христенко, Елизавета Безушко,  Екатерина Голубкова, Валерий Бабич, Аркадий Суров, Александр Финогеев, Татьяна Фурсова, Альбина Бижан, Надежда Щедрова, Александр Поляков и многие другие, не менее талантливые писатели, перед творчеством которых я не устаю преклоняться.

Были планы мои величавы:
Я старался, метался, страдал
И добился негромкой, но славы,
А счастливей от славы не стал.

А потом меня в штормах мотало
Среди льдов и обветренных скал,
Заработал я денег немало,
И от денег счастливей не стал.
 
Испытал я соблазны и страсти
И любовь, как судьбу, испытал.
Даже к власти пробился отчасти,
Но опять же: счастливей не стал.

В общем бросил я поиски счастья,
Стал на звёзды смотреть по ночам,
Проявляя живое участье
К повседневным земным мелочам.

Я заметил цветы и деревья,
К облакам устремившихся птиц
И святую улыбку доверья
В глубине человеческих лиц.

Не хочу ни богатства, ни власти,
Громкой славы к себе не зову.
И не надо другого мне счастья,
Разве мало того, что живу?

Я всегда буду помнить и гордиться тем, что Вячеслав Качурин не только рекомендовал меня в Союз писателей, но и тем, что именно он торжественно вручал мне билет члена Союза писателей России.
 
В последние годы Вячеслав Тимофеевич – неизменный участник презентаций моих книг. Его мнение как поэта, моряка и авторитетного критика о моих морских рассказах особенно дорого мне.

Вячеслав Тимофеевич Качурин всегда строг и бескомпромиссен в оценке того или иного моего произведения, и я воспринимаю всё им сказанное с особой заинтересованностью и благодарностью.

Долгих Вам лет жизни, наш дорогой и глубокоуважаемый поэт, и неугасимого, неувядающего таланта! Живите долго!