Путь в никуда

                ПУТЬ  В  НИКУДА
                Рассказ

      Сгущались сумерки.
 Зимний день и так-то короток, а тут ещё и позёмка поднялась. Ветер порывами  гнал снег сплошным белым покрывалом, а порой взметал целый  смерч, закрывая  видимость в пространстве.
   Василий Игнаткин лежал  на снегу, одну ногу поджав под себя, а другую откинув на проезжую часть поселковой  дороги. Холода он не чувствовал: ещё не остыл алкоголь в его   организме. Идти-то ему было куда, он прописан и жил в коммунальной квартире, доставшейся ему по стечению ряда обстоятельств от бабушки. Правда, как оказалось впоследствии, бабушкой  по крови она ему не была. Добрая бабулька узнала о коварном поступке своей невестки за полгода до смерти. Это и подкосило её, сведя здоровье на нет и приблизив смертный час. Все сорок с лишним лет своей беспутной жизни не знал и Василий о том, что его привечает совсем неродная бабушка – в пьяном угаре мать призналась о своём каверзном деле, совершённом сорок лет назад. Василий и до этого пил беспробудно, а тут и вовсе  разгорелась в парне  жгучая обида на весь белый свет и запил он, как говорят в народе, по-чёрному…
   Совсем рядом послышался звук  приближающейся машины. Водитель успел притормозить в последний миг, едва не наехав на спящего в сугробе Василия. Липкая  испарина покрыла лоб водителя, когда он подбежал к лежавшему на снегу человеку и крикнул сквозь посвист ветра:
- Ты жив?
Василий  заворочался и, не поднимая очумелой  от хмельного головы, пробухтел:
- Жив, конечно. Что со мной станет?
Водитель облегчённо вздохнул и участливо спросил:
- Ты чего тут лежишь, на снегу? Подкинуть тебя домой? Скажи, по какому адресу отвезти?
Василий пьяно помотал головой и промычал:
- Не-е, отлежусь и сам дойду…
- Ну, смотри, милок, не окочурься только. А то давай отвезу тебя домой!
Василий, мотнув головой, просипел:
- Отвали-ка ты! Без сопливых обойдусь, катись отсюда, шоферюга!
Водитель, пожилой мужчина, обескураженно  помолчал, а затем махнул рукой  и сдержанно проронил:
- Ну, как  скажешь…
      Наверное, нормальному человеку сон на снегу пошёл бы не на пользу – вмиг получишь простуду вплоть до воспаления лёгких. Но такое Василию Игнаткину не грозило; он уже не однажды  валялся в пьяном беспамятстве и на снегу, и в лужах, и на солнцепёке, и в  чужих сараях. Его организм не брала ни одна болезнь. У людей, знавших Василия, складывалось мнение, что он  живуч, как сорняк  вроде  ползучей повилики, ну и шутили по этому поводу: долговечен, видать, особенной закваски…
     Двадцать  с  половиной лет назад белобрысый высокий парняга, не  сказать, что спортивного склада, скорее, наоборот, по   внешнему  виду – размазня, не получивший во время службы никакой молодецкой выправки, вернулся домой. С радости, что отмотал свой призывной срок,  загулял во всю ивановскую. Немного отрезвев, присмотрелся к разбитной девахе  Янке Усольцевой, и, недолго размышляя, женился на ней. Свадебку, конечно, родители справили. Да и дедушка с бабушкой постарались – подкинули деньжат  на пиршество… Сынок у молодожёнов родился скорёхонько после   свадьбы. И на этот раз  родители Василия забирали из роддома дитя, уже  внука своего – Дёму. Янка оказалась  никудышной молодой мамашей и особо не горевала, когда их первенца взяли на воспитание дедка с бабкой. И хорошо, что за первенцем не последовало больше у молодых детишек, да и разбежались вскоре молодожёны.  Гуляли и пили каждый сам по себе – оба оказались теми ещё выпивохами…
       Жизнь Василия Игнаткина  катилась колесом по накатанной дороге, и сворачивать ему с неё не хотелось. А что? Живётся ему припеваючи. В воспитании сына Дёмы он не принимал никакого участия и никогда его не видел. Собственно, и видеть-то Василий его не мог – вот уже  больше двух десятков лет  он почти не был трезвым.  Его организм требовал спиртного каждый день, и даже по ночам он мог бухать. Можно просто  удивляться – ведь на мало-мальский   бутылёк  горячительного нужны деньги, а у безработного откуда они? Никакого секрета нет: а собутыльники на что?! Они и среди ночи принесут Ваське не только выпивку, но и закусь вроде солений, украденных из чужих погребов. Как смотрит на это местная поселковая милиция? Да никак не смотрит – нет ни одного преступления, раскрытого по горячим следам.  Так что гуляй, Вася, напропалую!
        Демьян окончил школу и уехал в город – подальше отсюда, поступил   в колледж на автомеханика, поселился в общежитии и вздохнул свободно, избавившись от ненавистного посёлка, в котором он не видел ничего утешительного. Парнишка на дух не переносил даже запаха спиртного, не то, чтобы на вкус попробовать. Соседи Игнаткиных искренне порадовались за мальчишку – знать, не всегда  верна поговорка «яблоко от яблони недалеко падает». В каком-то поколении да и прервётся пагубная цепочка,  прекратит своё существование…
    Посёлок Вязники сам  по себе  совсем небольшой –
 несколько улиц;   почти все дома  из разряда так называемого частного сектора. Правда,  имеется несколько двухэтажек, которые в посёлке почему-то именуются  «муравейниками».
Вот из окна на втором  этаже высовывается  опухшая рожа Василия Игнаткина, он машет рукой сидящему на скамейке  мужику и зычно  кричит:
- Эй, кореш,  принеси что-нибудь на опохмелку. У меня ноги не ходят!
Вскоре  собутыльник несёт мутное бухло, и пьянка продолжается, как по расписанию, круглосуточно.
Иной раз выходит Василий на улицу, так сказать, на разведку – нет ли  поблизости того, у кого можно  «стрельнуть» сигаретку – купить -то самому себе  не на что, а так, авось, кто-нибудь да  расщедрится на окурок…
Бывает, что позовут Василия немощные бабульки огород вскопать по весне или снег от калитки откидать в зимнее, тоскливое для Васьки Игнаткина время, долго упрашивают, обещая дать денег, у некоторой категории людей  это называется калымом. Да только Васька  мотает  головой и едва сипит хриплым голосом:
- Не могу, тёть Поль, я нынче бухой!
-Эх, Васька, Васька, такой молодой пропадаешь ни за грош! – сокрушённо разводит руками старенькая с выпирающим горбом женщина. – Тебе бы в поле на тракторе пахать, а ты в пьяном кураже света белого не видишь!..
Учить уму-разуму Василия – это что цыплёнка учить плавать – без толку! Да и не нужны ему  ничьи поучения: живёт себе и живёт, как в поле обсевок…
   Весна в нынешнем году наступила неожиданно рано: ещё март на дворе, а снега уже нет.    Даже февраль  на редкость удивил  теплом. Старожилы
посёлка  недоверчиво отнеслись к раннему потеплению – холода возьмут своё.
Вязники   уже в апреле утонули в буйном цветении вишен, яблонь, абрикосов.
Из квартир и домов выползли на улицу и ватаги местных гуляк. Они комфортно устроились на скамейке под сиренью и начали свой  кутёж. Больше всех куражился Василий. Опрокинув в себя очередную порцию спиртного, хрустнув солёным огурцом, он начал цеплять щуплого, неказистого деда:
- Скажи  вот, дед  Корней, – слабо тебе у твоей бабы пенсию стырить?
- Ты чего это удумал-то, Василий, – уставился на него ещё не захмелевший дед, – коим образом-то я мог бы стырить?
- Вот- вот, я и говорю, что слабо, – продолжал бахвалиться осоловевший Василий, – а я, я смог бы!
Из-за куста сирени выглянула  тётка Агафья с секатором в руках ( она обрезала ненужные побеги сирени, невольно  услышала разговор собутыльников) и, поправляя сбившийся на голове платок, укоризненно  сказала, обращаясь к  соседу:
- Ай, как нехорошо ты живёшь, Василий! Сопьёшься ведь когда-нибудь на нет.
Игнаткин ухмыльнулся в ответ:
- Много ты понимаешь, тёть Агаша… вон сколько людей переболели ковидом. И сколько  на тот свет отправились. А я ни разу не чихнул  даже за всю эту пандемию. Я – проспиртованный! Так что пить надо, здоровее будешь! – заключил он.
Соседка сокрушённо покачала головой :
- Пить… всю  её, окаянную, не выпьешь…Жизнь свою куда ведёшь? Путь твой в никуда. Эх, бедолага ты болезный!..
     Несмотря на беспробудное пьянство, в глубине души у Василия Игнаткина  теплилась человеческая доброта. Он привечал и давал приют  бездомным выпивохам. К нему шли  и оставались  жить подолгу те, у кого не было крыши над головой, по сути,  спившиеся бродяги. Ни зимой, ни летом Василий никому  из них не указал на дверь, дескать, уходи. Спать укладывал на старенький  ободранный  диван, а кому не хватало на нём места, засыпали на голом  некрашеном, грязном полу…
Василий жил в своём  зачумленном мире, не ведая печалей и радостей земных. О нет! Радость бытия он ощущал в моменты распития  спиртного. Все остальные  происходящие события его не касались…
   Неожиданно жаркое лето порадовало Василия тем, что  можно  в любом заброшенном сарае устроить  посиделки с корешами. Здесь и солнце не достаёт своим пеклом, и от дождя есть крыша.
   Вот оно, это  беспощадно жаркое лето, и стало последним в жизни Василия.  Права была баба Агафья в том, что всю  водку не перепить.  Из очередного запоя не вышел и умер Василий, считавший себя бессмертным.
  Похороны его были более чем скромными –родители да несколько корешей  провожали  молодого человека в последний путь…
Путь в никуда оказался очень коротким у Василия Игнаткина…
       На блестящий чёрный  крест могильный важно уселась  ворона. Она сунула клюв под крыло, отщипнула пух и, пронзительно каркнув, сорвалась и полетела по своим, вороньим делам.
     Нещадно палило  июльское солнце, которого уже  никогда не увидит  Василий из небольшого посёлка Вязники.
     Нет его, но  сельчане  с каким-то жалостным сочувствием  вспоминали  Василия и молились за его заблудшую душу.