de omnibus dubitandum 5. 286

    ЧАСТЬ ПЯТАЯ (1584-1586)

    Глава 5.286. В ПОСЛАНИИ БЕЛЫЙ ПЛАТОК…

    В сентябре 1585 г. Горсей отправился из Москвы в Лондон, имея при себе царскую грамоту для королевы Елизаветы I. В начале октября он прибыл в Ригу, чтобы выполнить «особое поручение» Годунова, а именно: уговорить Марию Владимировну вернуться на родину.

    Первым делом Горсей посетил резиденцию кардинала Юрия Радзивилла в рижском замке (шапку кардинала он получил в 1584 г.). Тот встретил царского посланца с неприязнью, но затем проникся к англичанину симпатией, «сделался приятен и весел».

    Секрет обаяния Горсея, вероятно, заключался в том, что он изложил кардиналу план, как формально выполнить условия договоренности с русскими о передаче всех московитских пленников «без изъятия», но оставить в заложниках самого ценного из них.

    Горсей действовал в интересах Англии.

    Польский король всячески приветствовал появление английских купцов в своих землях. Весной 1585 г. в королевском совете решился вопрос о статусе английской Восточной компании в Эльблонге.

    3 мая 1585 г. магистрат Эль-блонга утвердил соглашение с английскими купцами о свободе торговли. Ратификация документа Баторием была отложена на некоторое время, но таможенные пошлины уже собирались в пользу королевской казны (Szelagowski Adam, Gras N.S.B. The Eastland Company in Prussia // Transactions of the Royal Historical Society. Third Series. 1912. Vol. 6.: 183-184).

    Услуга Горсея польскому королю должна была ускорить процедуру ратификации договора и принести выгоды как английским купцам, так и ливонским свободным городам. Не удивительно, что англичанин быстро нашел общий язык с наместником Ливонии Радзивиллом.

    С разрешения кардинала, Горсей дважды посетил «Елену» (Троянскую-?), как он настойчиво называет Марию Владимировну в своих мемуарах.

    Уговорить ее, вернуться на родину было непросто. Королева пожаловалась англичанину, что пребывает в замке в качестве пленницы, ее «содержат на маленькую сумму, менее тысячи талеров в год».

    Однако покидать Ригу она страшилась, считая, что на родине ее запрут «в адов монастырь».

    Англичанин заверил Марию Владимировну, что на Руси «времена переменились», и овдовевших женщин теперь не разлучают с детьми.

    Добившись расположения королевы, Горсей предложил ей «хитроумный план побега». Он вручил Марии Владимировне 500 «дукатов венгерским золотом», еще 25 дукатов он дал ее старшей дочери - «девятилетней девочке». Побег должен был состояться «через семь недель или около этого времени» (Горсей Джером. Записки о России. XVI - начало XVII вв. М., 1991. Дневник 1995 - Дневник Марины Мнишек. СПб., 1995: 95-97), то есть - не позднее первой половины ноября 1585 г. Дата побега была выбрана Горсеем не случайно.

    В эти дни в Риге ожидалось важное событие - официальное введение Григорианского календаря. Польские власти уже несколько раз пытались ввести новое летосчисление в Риге, но неизменно встречали стойкое сопротивление со стороны общин протестантской церкви, то есть простых горожан.

    В то время как магистрат города и зажиточные бюргеры высказывались за введение Григорианского календаря.

    Противостояние 1584-1589 гг. рижских ремесленников и городского магистрата, вставшего на сторону польских властей, вошло в историю под названием «календарной смуты».

    Беспорядки в городе сопровождались гражданским неповиновением, грабежами и убийствами. Недовольство в городе нарастало волнами в ответ на усиление давления со стороны польских властей и городского магистрата и к ноябрю 1585 г. достигло своей кульминации (Самарин Ю.Ф. Письма из Риги и история Риги. Т. VII. М., 1889: 370-380; В.У. 1900: 111-132).

    4 ноября 1585 г. кардинал Юрий Радзивилл (см. илл.) объявил о введении Григорианского календаря, то есть о наступлении со следующего дня 15 ноября. Как и следовало ожидать, действия кардинала вызвали недовольство горожан.

    В городе поднялся ропот возмущения, народ собирался на площадях и выражал угрозы в адрес властей.

    Горсей не остался в стороне от этих важных событий и сам с большим энтузиазмом «подливал масла в огонь» народного недовольства. Его тайные сношения с предводителями смутьянов не остались незамеченными. Неблагонадежного англичанина схватили и доставили к королевскому наместнику: он «был задержан, предстал перед кардиналом Радзивиллом, но, в конце концов, был отпущен» (Горсей Джером. Записки о России. XVI - начало XVII вв. М., 1991. Дневник 1995 - Дневник Марины Мнишек. СПб., 1995: 149).

    Как только Горсей получил свободу, его план был приведен в исполнение. Расчеты показывают, что «хитроумный побег» состоялся 15 или 16 ноября 1585 г. (по новому стилю), когда волна протестов в Риге достигла своего апогея.

    Опасаясь погромов и убийств, бюргеры кинулись вон из города, унося с собой только самое ценное. По словам Горсея, покидая Ригу в толпе напуганных людей, он повстречал у городских ворот девушку, одетую как состоятельная дворянка, но с непокрытой головой – эта деталь выдавала ее простонародное происхождение.

    Служанка (а это была она - Л.С.) передала англичанину от своей госпожи - королевы Ливонии - два предмета: «красиво вышитый белый платок», в уголке которого «было завязано недорогое колечко с рубином» (Горсей Джером. Записки о России. XVI - начало XVII вв. М., 1991. Дневник 1995 - Дневник Марины Мнишек. СПб., 1995: 97).

    Не случайно Горсей вводит в повествование эти два предмета - белый платок и кольцо с рубином, которые присутствуют на портрете Марии Владимировны. Несомненно, англичанин, так же как Антонио Поссевино, видел этот портрет в рижском замке, вероятно, во время аудиенции у кардинала Радзивилла.

    Если Поссевино перед поездкой в Московию в качестве миротворца заинтересовал на портрете хрустальный крест, так как его поручение состояло в том, чтобы вести речь с русским царем «о вере», то Горсей обратил внимание на те аксессуары, которые отражали суть его миссии в соответствии с поручением Бориса Годунова - «престолонаследие».

    Благополучно покинув Ригу, Горсей отправил со слугой свои письма к царю Федору Ивановичу и (его сыну – Л.С.) Борису Федоровичу «Годунову» (кавычки мои – Л.С.), а также «белый платок». Под «белым платком» англичанин подразумевал послание Марии Владимировны Старицкой к государю.

    В этом послании королева Ливонии обвинила в своих несчастьях датского короля, который предал ее и отнял «нехристианским обычаем» все золото и «животы», то есть лишил ее «вдовьей» доли как законной вдовы Магнуса, и просила позволения вернуться на родину (Труды и летописи Общества истории и древностей Российских. Т. VIII. М., 1837: 392-396).

    Отчитавшись перед Борисом Федоровичем «Годуновым» (кавычки мои – Л.С.) о выполнении «тайного поручения», Горсей отправился в земли герцога Мекленбургского в портовый город РОсток.

    Здесь он подвергся какой-то опасности и «едва избежал смерти». Горсей скромно умалчивает о природе этой опасности, но можно предположить, что происшествие в Ростоке каким-то образом было связано с теми договоренностями, которые он заключил с кардиналом Радзивиллом и с Марией Владимировной.

    В своих записках Горсей, более не упоминает о «недорогом колечке с рубином», из чего можно сделать вывод, что он лишился этого подарка во время нападения неких злодеев в Ростоке.

    Скрытый смысл фразы «недорогое колечко с рубином» вполне понятен. Горсей использовал эзопов язык, чтобы зашифровать главное «сокровище» королевы Ливонии - того «младенца», легитимность происхождения которого осталась неподтвержденной из-за убийства «крестного отца».

    Мария Владимировна, несомненно, догадывалась, какая судьба ждет ее сына на родине. Не случайно "Годунов" (кавычки мои - Л.С.) поручил англичанину привести в Москву доктора Якоба, специалиста в области ядов. Не зная другой возможности спасти сына, Мария Владимировна доверилась Горсею и взяла деньги для осуществления «хитроумного побега». Деньги потребовались, чтобы подкупить служанку, которая сбежала из замка в одежде своей госпожи. Вместе с ней исчез мальчик, вероятно, переодевшись в платье старшей сестры.

    Ребенка никто в замке не хватился, так как его подменил «инфлянчик» Юрий Петровский.

    Впоследствии это имя не раз упоминалось в дипломатических бумагах времен царя Василия Шуйского. Петровский был главным свидетелем, подтвердившим личность Самозванца=Дмитрия Ивановича как «брата покойного царя Федора», которого он «видел в Ливонии», и которому служил.

    Свидетель узнал «царевича Димитрия» по некоторым знакам на теле и по различной длине рук (Pierling, p. Rome et Demetrius. Paris, 1878: 176). О такой незначительной детали, как различная длина рук, Петровский мог знать, если носил рубашку «брата царя Федора».

    Доверив Горсею «колечко с рубином», королева Ливонии, скорее всего, надеялась, что англичанин спасет ребенка, передав его в Ростоке нейтральному и в то же время влиятельному лицу - правителю Мекленбургских земель герцогу Ульриху II.

    Герцог приходился тестем датскому королю. Он твердо следовал законам, поэтому его часто приглашали в качестве посредника в разрешении споров членов датского королевского дома.

    Однако Горсей обманул доверие Марии Владимировны и передал ребенка представителю кардинала Радзвилла. Тем самым англичанин оказал услугу польскому королю: самый ценный пленник оказался в его руках в качестве заложника на случай, если Москва откажется заплатить выкуп.

    Услужив кардиналу Радзивиллу и Баторию, Горсей не забыл о своих обязательствах перед Борисом "Годуновым" (кавычки мои - Л.С.). Не прошло и года, как Мария Владимировна и другие узники рижского замка были «хитроумно» освобождены из польского плена и препровождены в пределы Московского государства.