de omnibus dubitandum 6. 294

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ (1587-1589)

    Глава 6.294. ДЕЛО О «НЕПРИГОЖИХ СЛОВАХ» ГОРСЕЯ…

    Как полагали современники, Мария Владимировна (урожденная Старицкая) была привлечена на родину «надеждой на новый брак и другими лестными обещаниями от имени царя» (Флетчер Джильс. О государстве русском. М., 2002: 35).

    По возвращении ее окружили богатством и почетом. Согласно запискам Горсея, прибыв в Москву в конце лета 1586 г. он «нашел королеву (живущей) в большом поместье, она имела свою охрану, земли и слуг согласно своему положению» (Горсей Джером. Записки о России. XVI - начало XVII вв. М., 1991. Дневник 1995 - Дневник Марины Мнишек. СПб., 1995: 98). Возможно, ей даже нашелся подходящий жених.

    В своих мемуарах англичанин рассказывает о некой «ливонской леди», в которую влюбился его слуга Томас Уостенем (Thomas Wostenem). Мошенник, в отсутствие хозяина, воспользовался его гардеробом и представился «ливонской леди» знатным иностранцем. Кроме того, сговорившись с дьяком Андреем Щелкаловым, Уостенем «оклеветал хозяина (Горсея - Л.С.), будто тот за столом у себя говорил о царе скверные вещи».

    За клевету слуга был награжден землями и жалованием и даже женился на упомянутой «ливонской леди». Но скоро был схвачен и прикован к позорному столбу, где «был предан ругани, побоям и осмеянию» пока «не умер в бедственном положении». Дело о «непригожих словах» Горсея рассматривалось «на заседании совета, состоявшего из людей царской крови» (Горсей Джером. Записки о России. XVI - начало XVII вв. М., 1991. Дневник 1995 - Дневник Марины Мнишек. СПб., 1995: 161).

    Указание на то, что дело о «непригожих словах» Горсея рассматривалось в очень узком кругу людей «царской крови», говорит в пользу того, что некоторые сведения, всплывшие в ходе этого расследования, могли касаться репутации членов правящей фамилии, а именно «ливонской леди».

    Англичанину удалось оправдаться перед представителями царского совета. В Кремле ограничились тем, что выразили недовольство в адрес английских купцов. 1 июня 1588 г. королеве Елизавете I была направлена повторная царская грамота с иском по денежным долгам к купцам Московской компании (Памятники дипломатических сношений Московского государства с Англиею. Т. II. СПб., 1883: 197-204).

    Вопреки словам Горсея, его слуга не умер «в бедственном положении», а получил политическое убежище на московской земле. В августе 1590 г. королева Елизавета поставила в упрек царскому правительству, что русские власти «открыто захватили» Томаса Уостенема, «чтобы спасти ему постыдную его жизнь от наказания», которое он заслужил в Англии (Толстой Ю.В. Первые сорок лет сношений между Россией и Англией, 1553-1593. СПб., 1875: 383).

    Такой поворот событий указывает, что Уостенем действовал по наущению кремлевских властей.

    Совратителю «ливонской леди» удалось «выйти сухим из воды», но его жертву постигло суровое наказание. Не позднее августа 1588 г. Мария Владимировна приняла постриг (см. илл.) под именем инокини Марфы. Русские источники молчат о причинах, из-за которых королева Ливонии добровольно укрылась в «адовом монастыре». Скорее всего, поводом для пострига послужило ее предосудительное поведение. «Ливонскую леди» уличили в прелюбодеянии с человеком низкого сословия, слугой иностранца. Ей позволено было поселиться в келье скромного Подсосенского монастыря, приписного к Троице-Сергиевой обители.

    Примерно год спустя королева инока Марфа Владимировна похоронила дочь Евдокию (18 марта 1589 г.). Ходили упорные слухи, что девочка умерла насильственной смертью, от яда (Флетчер Джильс. О государстве русском. М., 2002: 35). Ее погребли в Успенском соборе Троице-Сергиевского монастыря. Поминальный вклад по душе дочери королевы иноки был сделан не царем Федором Ивановичем, а дворцовым дьяком: «7097 марта в 19 день по государыне королевне Евдокие дал вкладу дьяк Дружина Петелин денег 500 рублев» (Рыбаков Б.А. Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987: 30).

    Любопытно, что исследователи не нашли во Вкладной книге Троицкого монастыря запись о поминальном вкладе по душе «королевны Евдокии» от безутешной матери. Но с удивлением прочитали иную запись, помещенную в перечне вкладов «стариц розных монастырей». Через несколько дней по смерти дочери королева инока Марфа Владимировна внесла, говоря современным языком, «вступительный взнос» за новую послушницу: «7097 марта в 23 день за старицу Ефросинию дала вкладу королева старица Марфа Володимировна денег 20 рублев» (Рыбаков Б.А. Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987: 212).

    Такой взнос близких родственников за жену, сестру или дочь делался при постриге девушки или женщины в выбранный ею монастырь. Кто была эта инока Ефросинья? Почему королева Ливонии оказала протекцию простой чернице, позабыв внести вклад по душе умершей дочери? Да и умерла ли Евдокия?

    Создается впечатление, что смерть «королевны» была инсценирована. В Успенском соборе Троицкого монастыря замуровали в полу пустой гроб, а дочь королевы Ливонии спрятали под черным платом послушницы. Дальнейшая судьба старицы Ефросиньи неизвестна.

    Королева инока Марфа Владимировна умерла 13 июня 1597 г. Ее похоронили рядом с якобы Евдокией, в Успенском соборе Троицкого монастыря. В Подсосенском монастыре осталась доживать ее «приемная дочь» (Евдокия стала Марией - ?). Она унаследовала монашеское имя матери и королевский титул, а также вотчинное село Лежнево, пожалованное королеве Ливонии царем Федором в 1588 г. (Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею императорской Академии наук. Т. I. СПб., 1836: 412-413).

    Такое предположение позволяет логично объяснить свидетельства многочисленных источников, что «королева инока Марфа Володимировна» здравствовала в последующие годы.

    Так, в 1609 г. во время осады Троицкого монастыря литовцами монастырские старцы доносили «многажды» царю Василию о ее «праздных словесах» и «измене» (Акты исторические, собранные и изданные Архиографической комиссией. Т. II. СПб., 1841: 286).

    В 1611 г. казаки Заруцкого ограбили ее «до нага» в числе других монахинь Новодевичьего монастыря (Сборник Русского исторического общества. Т. 142. СПб., 1913: 295). А в апреле 1613 г. в Троице-Сергиевом монастыре состоялась личная встреча королевы иноки Марфы с только что избранным царем Михаилом Романовым и его матерью.

    Она сама «била челом» государю, что в бытность ее в Новодевичьем монастыре литовские люди обитель разорили, и жалованная грамота на село Лежнево утерялась. Михаил Федорович ее пожаловал, дал тарханную грамоту на село Лежнево (Чтения в Императорском обществе истории и древностей Российских. Кн. 3 (178). Ч. V. М., 1896: 10-11).

    Дата смерти «приемной дочери» королевы Ливонии не известна. Царь Михаил Федорович сделал вклад по душе королевы иноки Марфы Владимировны 9 февраля 1622 г. и распорядился взять село Лежнево, которое она завещала Троицкому монастырю, на свое имя (Рыбаков Б.А. Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987: 30).