et la revolution s eteignent. часть 4

Навязчивая мелодия, являясь частью сна, неумолимо угасала по мере пробуждения и, когда Робеспьер открыл глаза, исчезла вовсе. Возвращение в реальность разочаровало. Миг назад он был в театре, а сейчас его встречал мрак собственной комнатки. И не только.

От давящей духоты Максим сбросил с себя лёгкое покрывало, попутно замечая неподалеку тёмный силуэт. Кто-то стоял у стены рядом с дверью, но из-за закрытых ставней разглядеть деталей не вышло. Мужчина не смутился, приняв за своего друга, спросил:

–Долго тут стоишь?

Тишина. Казалось, он и не шелохнулся, продолжая недвижно скрываться в темноте. Ответ пришел с задержкой.

–Я не уходил.

Утверждение посчиталось бы жутким, если бы это не был Мирабо. Максим угрюмо хмыкнул, с трудом сев в постели. Головная боль никуда не делась. Может, потому он и не принял в расчет странности.

–Сколько времени?

Едва различимое:

–Седьмой час.

–Не пора? – обеспокоился Робеспьер, полагая, что Арман за тем и пришёл.

Заседание пропускать не хотелось. Попытался подняться на ноги, но от резкого движения стрельнуло в висок. Издав сдавленный стон, мужчина опустился обратно, хватаясь за голову.

–Чего ждёшь? – раздраженный безучастностью друга, бросил он, – Не стой как истукан, помоги мне или иди за служанками. Мне нужно собраться.

Где-то над ним пролетело шелестящее:

– Ты меня вон не погонишь. Я ещё не ел.

Только сейчас Максим насторожился. Что-то в голосе Мирабо было чуждым: он на тон выше, неровный, колышущийся, словно мужчина был на грани истерики. Это напугало.

–Я не понимаю. – прошептал он, наблюдая за тем, как друг зажал рот рукой, сдерживая смех.

–Я не могу уйти-и. Моё место рядом с тобой. Ведь я должен помочь, не забыл? – сделал в воздухе неопределенный жест, делая акцент последней фразе, – Или даже спасти.

–От чего?

Максимилиан дрогнул, когда тот сдвинулся с места, подступая на шаг, и чуть поддался вперёд. Но темнота продолжала разъедать лицо, не давая различить ни единой черты.

–От тяжёлых мыслей, – щёки обожгло холодом, – Но для начала покорми меня, Робеспьер. Я голоден.

Низкий утробный тон разлился по коже ознобом, парализуя тело. И только сейчас до Максима дошло, что голос Мирабо принадлежать никак не мог. Внутри всколыхнулось стойкое чувство дежавю. Что бы он сейчас ни видел, с досадой произнёс:

–Здесь никого нет…

Ему не ответили. Мужчина вглядывался в «собеседника» внимательней, пытаясь убедиться в его нереальности. И дверь подсобила, отворившись, разбивая фигуру. Ворвавшийся внутрь свет частично разогнал тьму, заставляя сощуриться. Робеспьер прикрылся ладонью, а застывший в проёме Мирабо, уточнил.

–Я слышал голос. Звал?

Тот в нежелании освещать недавнюю ситуацию ограничился кивком. Пусть будет так. Он звал.

–Сколько времени?

Едва различимое:

–Седьмой час.

Максимилиан внезапно дёрнулся, но причина тому для Армана осталась загадкой.

–Нужно собираться… – тихо сказал мужчина, поднявшись на ноги. Найдя опору в подставленном предплечье друга, обозначил, – Мне что-то совсем нехорошо.

Они вышли из спальни, и Робеспьер напоследок оглянулся. Боязно было даже помышлять о том, что увидит там в темноте, потому рывком захлопнул дверь. Тёплые лучи уходящего солнца бережно принял в объятья. И чувствуя, как внутри него самого становится светлее, Максим решил, пусть весь мрак зримый и душевный останется сегодня за пределами той комнаты.


Следующий час его приводили в порядок. Стоило умыться, собрать волосы в тугой хвост на затылке и приодеться, как вид его заметно посвежел. Хоть осталась нездоровая бледнота, дневной сон явно пошёл на пользу. Улица же взбодрила вечерней прохладой, утихомирив головную боль.

И пока мужчины ехали в Тюильри, Максим перечитывал сделанный Мирабо конспект, стараясь сосредоточить мысли на важном. В нынешнем состоянии его можно было легко отвлечь на сторонние темы или ввести в замешательство. А, предвидя очередные споры с Комитетами, подобного допускать никак нельзя. Робеспьеру претила только одна мысль выставить ненароком свою слабость.

Когда в окнах потянулись знакомые уныло-серые стены, мужчина нервно внушал себе:
–«Держать лицо. Быть спокойным. Воздерживаться от лишних диалогов. Внимательно слушать, когда разговор дойдёт до Эбера. Думать, прежде чем что-либо говорить. Держать лицо. Быть спокойным…»

Прибыли в аккурат к назначенному времени, и уже в Тюильри повстречали Сен-Жюста. Парень увёл Армана с собой, сославшись на что-то важное. Робеспьер не особо вникал. Спокойно отпустил их, раз надо, и отправился в зал один.
 

20.29
Робеспьер вошёл по-обыденному, молча кивнув обратившим на него внимание, занял свободное место между Кутоном и Барером. Собравшиеся члены Комитетов встретили его с очевидным напряжением. Причиной то - самое его появление или же очередные разногласия между друг другом – мужчину интересовало мало.

–Максим, отрадно видеть тебя в здравии. – Варенн, занимавший место председателя, наметил легкую улыбку, но кто мог знать, что за ней скрывалось на самом деле.

А определенно скрывалось. Да и Робеспьер на любезности настроен не был.

–И подумать не мог, что ты будешь рад этому больше всех, Николя.

Мужчина вздернул бровь, но ничего не ответил, обведя взглядом присутствующих.
Отсутствовало трое – Сен-Жюст, Мирабо и де Сешель. Последнего ждать не приходилось, уже год как не приглашали на заседания. А вот без остальных двоих начинать не будут.

–Что ж, начнем обсуждение с назначенного времени. – Бийо-Варенн сгреб лежащие на столе документы и, ударив собранную стопку ребром о деревянную поверхность, отложил в сторону, – А пока хотел вернуться к вопросу о кампании. Карно… – окликнув мужчину, обратился к нему.

Максимилиан не слушал дальнейший диалог. Возникший шум в голове не давал сосредоточиться ни на одном озвученном слове. Подперев голову ладонью, он смотрел в никуда – на стены, пол, в самые дальние углы зала – и не видел ничего. Под кожей извивалась доселе неведанная отчужденность. Иррациональная, от того пугающая.

Ощущалось, что он не в этой комнате, может и не в этом мире.
На улице стемнело, свечей зажгли мало, и окутывающий мрак дополнял картину, вызывая видимость гулкой пустоты вокруг. Образы остальных слились с темнотой, исчезая за грань восприятия. Робеспьер был один.

Один?

На периферии возникло движение. Проявился силуэт – мрак натянулся осязаемым полотном, очертив его контуры. Как только Максим оглянулся, он нырнул обратно, оставив едва зримую рябь.
 
Знакомый сценарий.

–Робе-еспье-е-ер.

Тягучий с ноткой завывания голос был давно знаком и больше не пугал. Однако его обладатель продолжал скрываться.

–Робеспьер.

Раздалось более требовательно, но мужчина одним лишь взглядом осторожно осмотрел сгущающуюся тьму вокруг.

– «Что ты хочешь от меня?»

Вопрос адресованный некто прозвучал только в сознании. Максим не решался даже двинуться, ведь где-то в глубине осело понимание, что он всё ещё на заседании.

–Ты знаешь. – тональность менялась с каждым предложением, – Голод мучает меня. Я хочу крови, Робеспьер. – пронеслось мимо, холодно и скрипуче, подобно осколку стекла, оцарапавшему сталь. – Крови! Мне. Нужно. Больше. Крови!

Пронзительный крик, рычащий, полный ярости и отчаяния оглушил. Вместе с ним из глубины вырвалось нечто отдаленно похожее на человека, но таковым не являющееся. Оно с диким рёвом бросилось на мужчину, вытянув тощие когтистые руки. Тот дернулся, но сущность прошла сквозь него, вновь растворившись во мраке.

–Максим?

Робеспьер отстранённо огляделся. Пространство искажалось, уже не выглядя абсолютной пустотой – грани потекли разводами, будто возведенные восковые стены начали плавиться. Приглушенный зов повторился.

–Максим!

Вполне реальный толчок в плечо разрушил пелену. Стоило моргнуть, и тёплый свет зала рассеял наваждение. Гулкая тишина сменилась шумным спором, а перед глазами возник размытый образ Барера.

–С тобой всё нормально?

Он сжал его плечо, слегка тряхнув, и Робеспьер окончательно пришёл в себя.

–Да, нормально, – вымученно потёр ладонями лицо и выдохнул, задаваясь только одним вопросом, – «Что происходит?»

Бертран не поверил. Воспользовавшись вспыхнувшей между членами Комитетов перепалкой, он пододвинулся ближе.

–Ты бледный. Опять через силу притащился?

Тот отмахнулся.

–Пустяки, Берт.

–Какие же пустяки? Если ты в скором времени самоустранишься, стервятники Конвента будут только рады. Между прочим…

Двери раскрылись, и в зал спешно зашли двое. Все замолчали, приковывая внимание к пришедшим.

–Прошу нас простить, – бросил Сен-Жюст, занимая пустующее место рядом с председателем.

Арман же сел за противоположный стол, к Комитету общественной безопасности.

–Вы опоздали. – недовольно заключил д'Эрбуа, и тут же получил раздраженный ответ.

–Была веская причина. Не отсчитывай. Я не в школе, да и ты – не учитель. – оглядев зал, обратился ко всем, – Поговорим об Эбере. Граждане, что будем делать?

По реакции стало понятно, что вопрос волновал многих. Жак-Николя нарушил тишину первым.

–А что делать?

Наигранное непонимание только разозлило Антуана. Хотелось ответить колкостью, но его опередил Кутон.

–Не строй из себя дурака, – простуженный строгий голос ударил плетью, – Ты прекрасно знаешь, насколько проблемным он стал.

Тот по не совсем ясным причинам продолжил гнуть свою линию, сместив акцент.

–Его нападки детский лепет, разве большую угрозу не представляет Дантон?

–Детский лепет? О чем речь? – вступил в диалог Робеспьер, – Он открыто подстрекает людей к восстанию. Дантон же – не делает ничего, абсолютно.

Д'Эрбуа возразил.

–Лукавишь. То, что нам неизвестно о его деятельности, не значит, что он бездействует. Вот с кем нужно разбираться в первую очередь. А Эбера достаточно будет припугнуть.

Максим одернул.

–Нет, недостаточно. – он поднялся, упилась руками в стол, – Этот агитатор сам не знает чего хочет. – говорил, проскальзывая взглядом по каждому присутствующему, – Его мнение состоит из сплошных противоречий. Сначала выступает за полную дехристианизацию, затем утверждает, что Иисус был санкюлотом. Обвиняет Комитеты в деспотизме и терроре, хотя сам же поддерживает террор и требует больше крови. – заметив на большинстве лиц полное согласие, обратился к Колло, – Чем ты собираешься его «пугать»? Он согласится на твои условия, а затем сделает наоборот. Только предпринимать что-либо будет уже поздно.

Вадье поддержал.

–Максим прав. Нападки Эбера на Комитеты продолжаются достаточно долго. Если мы продолжим игнорировать, то покажем свою слабость, чем сами дадим призыв к действию.

Остальные подхватили:

–Очень опрометчиво не видеть в нём угрозу.

–Медлить опасно. Позволять подрывать доверие народа к нам – немыслимо!

–Но и о Дантоне забывать не стоит. – не унимался Бийо. – Он ведь тоже замышляет восстание.

–Это жалкие слухи. – холодно отозвался Максимилиан, пытаясь скрыть волнение, – У нас нет ни единого доказательства, подтверждающего эту данность. Как его можно винить?

–Робеспьер, обойдись без своих адвокатских уловок. – буркнул д'Эрбуа, взмахивая рукой, – Только наивный дурак поверит в честность и непричастность Дантона. Если арестовывать Эбера, то и о Дантоне забывать не стоит.

–Нет. – влез Барер, взволнованно убеждая, – Арест обоих вызовет слишком сильный резонанс. За этими двумя стоят разные стихии. Нельзя их смешивать!

–Верно. – хитро улыбнулся Мирабо, накручивая седую прядь на пальцы, – Если ударим сразу по двоим, они могут объединиться против нас. Рационально напасть на кого-то одного. Эбера.

–Допустим. – сдался Варенн, – На чем строим обвинение?

–На чем?! – Сен-Жюст вспыхнул, вскочив с места, – Он враг революции! С какого момента это стало недостаточным основанием?!

Арман дополнил за своего эмоционального друга.

–У нас достаточно доказательств… – многозначительно посмотрел на Сен-Жюста, и тот, стащив со стола папку, вышел в центр зала.

–Здесь, – начал он, демонстрируя ее всем, – Неопровержимые доказательства. И список контрреволюционных заговорщиков во главе Эбера, Шометта и Паша.

–Шометт и Паш?

Кто-то растерянно переглянулся, а кто-то уже был в курсе или, по крайней мере, догадывался. Антуан тем временем положил папку перед председателем и повернулся обратно к Комитетам.

–Они готовят восстание. Мэру Парижа не составит труда тайно собрать армию, граждане. Армию, которую когда-то мы также собирали против жирондистов. А теперь сами стали мишенью. С Эбером против нас пойдет и часть Коммуны. Мы ведь не будем ждать, когда это случится?

Варенн с придирчивой внимательностью просматривал содержимое папки, пока остальные сгорали в тревожном ожидании.

–В прошлый раз его арест спровоцировал бунт. – припомнил Барер, – Он просидел в тюрьме всего пару дней. Где гарантия, что в этот раз ситуация не повторится?

–Тогда мы оказали ему поддержку, – также напомнил Робеспьер, – В этот раз будет иначе. Не забывайте, минимум половина санкюлотов встанет на сторону Мирабо.

Николя отложил документы и устало потёр переносицу. Антуан передал папку дальше. Она перешла в руки Колло. Те, кто сидел с ним рядом, также заглядывали в документы, другие же ради этого поднялись и окружили мужчину. Более терпеливые ждали, когда папка дойдет до них.

–Это несомненно весомо, – Варенн сложил ладони, упираясь в них лбом, – Но одно дело арестовать Эбера и его приспешников… Вы же хотите отправить за ним мэра и видного прокурора Коммуны.

–Конвент отдаст мне любого по первому требованию. – мрачно заверил Максим, обращая взгляды на себя, – Если опасаетесь, я лично их успокою. Они не осмелятся защищать предателей.

Повисшая в зале пауза нарушилась Бийо.

–Выношу арест Эбера на голосование. Кто «за»?

Руки Кутона, Робеспьера и Сен-Жюста взмыли вверх. За ними лениво потянулся Мирабо. Большинство, в том числе и сам председатель, так же подняли руки.

–Решено. – обратившись к Комитету общественной безопасности, приказал, – Готовьте обвинительный акт. Сейчас и подпишем.

Вадье кивнул и, вооружившись пером, принялся писать. Через пару предложений, уточнил.

–Имена?

Николя продиктовал.

–Эбер, Паш, Шометт, Клутс, Дюбюиссон, Гобель…

Робеспьер замер в ожидании. Он не позволил гневу взять вверх, но тот осел внутри тлеющей магмой. Подумалось:

– «Хочешь крови, ты её получишь.» – кому адресованы эти слова – Эберу или странному нечто из видений – Максим и сам не знал. Возможно, обоим.

Из мыслей вывел голос Марка.

–Готово, граждане. Ваши подписи.





примечание: данный рассказ сугубо фантазия автора. здесь присутствуют вымышленные персонажи и события, не происходившие в реальности.