О двух иерархах из рода Вольховских

О новопрославленном епископе  Могилёвском и Полоцком св. АФАНАСИИ II ВОЛЬХОВСКОМ
родословная и подробности

Опубликовано: Кадашевские чтения сборник № XVI. Москва, 2015

В истории русской православной церкви (РПЦ) известны два Афанасия Вольховских, полтавчан по происхождению: первый и второй, дядя и племянник. Оба - епископы. В результате тщательных поисков удалось уточнить подробности их жизни и деятельности и внести новизну в  их родословную. Расскажу об этом подробнее.

25 ноября 1712 г. в Полтаве, вероятнее всего, в церковной семье, появился на свет Петр Вольховский.  Хотя у профессора А.Н.Филиппова в «Каталоге членов и обер -прокуроров Св. Синода за 18 век (М. 1916. С.17). можно прочесть, что он родом - из дворян малороссийских.

Петр, проявляя необычайное прилежание, поступил в Харьковский коллегиум, где превосходил знаниями своих сверстников. У него был ораторский дар,  “льющийся из уст его мёд духовного витийства”. Петр учится в Киевской духовной Академии, а затем учительствует в Харькове. Он показал себя незаурядным преподавателем , “умеющим тончайшим образом вникать в вещи, разбирать удивительную их связь, находить без затруднения причины вещей”(1).

Его приглашают в открывшуюся семинарию Троице-Сергиевой Лавры (ТСЛ) под Москвой.

18 января 1741 г. Петр был пострижен в монашество и наречен Афанасием. Скоро он становится первым префектом семинарии (1745), потом – её первым ректором (1748). Авторы дореволюционных исследований о ТСЛ  считали Вольховского настоящим  ученым 18 века (2). 

Первый ректор открыл в семинарии философский класс, преподавал в нем. Уроки Афанасия сравнивают с системой известного просветителя Феофана Прокоповича. По распоряжению архимандрита Лавры Арсения Афанасий приступил к обучению на воскресных чтениях катехизиса. К ректору на учебу являлись и приходские священники ближайших уездов. К ним владыка был строг. Не выучившие основ пастыри штрафовались, а кто не являлся, угрожаем был телесным наказанием. Афанасий не раз удостаивался чести говорить в присутствии Высочайшей фамилии. Большое впечатление производили стройность и благорасположение его тела, достоинство в очах, превосходство в речах (3).

23 февраля 1753 г. Афанасий был определен архимандритом и настоятелем ТСЛ, а через год был избран членом Святейшего Синода.

Обретя многочисленную паству, преосвященный не забывал и о семье своего брата Павла, полтавского священника. Дата рождения Павла, к сожалению, неизвестна, а умер он в 1764 г. При нём была отстроена Николаевская церковь в Полтаве, он же стал первым в ней священником из рода Вольховских. У протоиерея Павла была большая семья: дочери Настасья и Мариамна, сыновья Андрей, Адриан и Федор,1736 г.р.(4).

Когда Вольховский в 1758 принял на себя миссию епископа Тверского и Кашинского, он взял к себе 17-летнего племянника Федора, поступившего в Тверскую семинарию. Духовный наставник стал тем «горящим светильником», который всю жизнь указывал «отроку сердца своего» путь служения Богу.

Епископ в 1760 г. составил «Инструкцию поповскому старосте», состоящую из 25 пунктов. Она предписывала нормы поведения священнослужителя и меры пресечения отхода от них (5).

Догматы, которым неукоснительно следовал старший, не могли не отразиться на будущей церковной деятельности племянника епископа.  Вот где надо искать корни той строгости, которую проявлял и младший Вольховский.

С 1763 г. Афанасий – епископ Ростовский и Ярославский,. В 1771 г. в Варницком монастыре был построен на собственные средства и им же освещен холодный храм во имя Пресвятой Троицы и преподобного Сергия Радонежского.

Фёдор тем временем заканчивает Киевскую Духовную Академию и возвращается на родину, чтобы служить в приходе покойного отца в Николаевской Полтавской церкви. «Горе между тем рано заглянуло в очи тому, для которого предназначен был свыше путь горестей и напастей. Женившись, и трех лет не прожил он со своей подругой Анастасией Иоанновной: она покинула мир. Умерла и его единственная дочь Елена, одного года. Тогда он перешел в Чернигов и здесь, в Троицко-Ильинском монастыре в 1769 году принял монашество и назван Афанасием (6).
 
Так в русской церкви семь лет одновременно служили два представителя одной фамилии : Афанасий (Вольховский I) и Афанасий (Вольховский II).

15 февраля 1776 г. в возрасте 63 лет епископ Ростовский Афанасий (Вольховский I) скончался и был погребен в Соборной церкви Ростова Великого (7). 

Другой Афанасий начинал своё восхождение на церковную иерархию. Но это являлось и его Голгофой: игумен Кириллова Белозерского монастыря (1777), архимандрит Вяжицкого Новгородского (1783),  наместник Юрьева Новгородского монастыря (1785). 30 июля 1788 г. хиротонисан во епископа Старорусского, викария Новгородской епархии. «Было ему в то время 46 лет. На этой кафедре 7 лет он светил, как свешница» (8).

После ухода святителя Георгия (Конисского) образовалась вакансия на архиерейскую кафедру в Могилёв. Св. Синод и канцлер, князь А.А. Безбородко предложили двух кандидатов: епископа Старорусского Афанасия (Вольховского) и архимандрита Донского монастыря Иоанникию (Никифоровича). Государыня написала против имени Вольховского: «сему». 32 года назад она так же утверждала старшего представителя рода Вольховских на Ростовскую кафедру вместо митрополита Арсения (Мацевича).

Епархия находилась в пограничной местности. Развитие христианства несколько сотен лет проходило в административных рамках Великого княжества Литовского и Речи Посполитой (Польши). В результате Брестской церковной унии 1596 г. все православные епархии были переведены в подчинение Ватикану.  Лишь после раздела Польши 1772 г. ситуация начала меняться. Главной целью РПЦ была поддержка стремления местного населения перейти из унии в православие. Надо было переломить ситуацию, когда закрывались православные храмы, в деревнях не оставалось священников.

Афанасий прибыл в Могилев 3 апреля 1795 г. В конце того же месяца была составлена инструкция об осмотре в полоцкой губернии и проверке заново причисленных туда православных монастырей и церквей, ранее состоявших в псковской епархии. Призыв к возвращению в православие содержался в  его«Пастырском увещании к униатам», а к восстановлению церковной жизни общин – в «Окружной грамоте к пастве». Он считал, что «за сие нужное дело с поспешностью приниматься надо, а не спустя рукава”. За «Окружную грамоту» митрополит Филарет зачислил Афанасия в писатели.

В 1795 г. в лоно РПЦ перешло 50 бывших униатских приходов. Как считалось, дело пошло бы быстрее, если бы не «невежество крепостного народа, преобладание среди помещиков ксендзов и католиков, а среди судей – иноверцев. Каждый ксендз говорил здесь латинским языком, а многие и другими, не считая русского и польского”. Они были очень подготовлены. Понятно, с какой стороны могли появиться враги у епископа, действовавшего с крайней решительностью. Но были противники не только вне, но и внутри церковных стен.

Афанасий стал проводить ревизию церквей и монастырей, укреплял дисциплину. При нём были упразднены Могилевский братский и Шкловский женский монастыри. Он посчитал, что контролировать доходы должны настоятели, а не «братчики». (Напомним, что братство возникало при церквях во времена унии как противоборство полякам-иезуитам). В 1795 г. закрыто было полоцкое братство, затем невельское, благовещенское. (Невель теперь относится к Псковской области -прим. авт.). Новый владыка посчитал: зачем держать крепость на родной земле? Об этом и доложил в 1796 г. обер-прокурору Синода графу А.И. Мусину-Пушкину.

Невельский купец Андрей Отрошкевич хлопотал позже о восстановлении братства, подавал прошение и игумен местного монастыря Захарий Полонский. В бытность епископа этот игумен подумывал даже перейти в другую епархию от сурового начальника, но тут вмешались и другие, личные причины. 4 апреля 1796 г. на именинах у канцеляриста Осипа Деминовича иеродиакон Полонский напился допьяна, за что был строго наказан владыкой (9). Тот был строг ко всем и во всем. В спорных вопросах о земле церковных домов, «если оная польских королей привилегиями утверждена была», епископ встречался с глухим сопротивлением, сопровождаемым клеветой и бранью. Преосвященный даже вынужден был обратиться в Синод «оказать помощь и защищение». Такую позицию подтвердил сменивший его епископ Анастасий: «доношение предшественником моим и кавалером Афанасием доказывает, сколь неуважительное для церкви нашей здешний поветовый суд имеет мнение или почти презрение к епископам православным» (10).
 
Ярый поборник православия,Афанасий (Вольховский II) явно опережал своё время и остался во многом непонятым своими современниками. Владыка планировал на архиерейской земле поселить служителей и мастеровых, а постройки католические снести. Ответчики на польском языке подали «позыв» в поветовый суд, чтобы призвать к ответу епископа, да еще в срок, который назначался для уголовных преступников.

Обе стороны были одержимы борьбой за паству.  По донесению Афанасия, в 1795 г. в Могилевской епархии воссоединились десятки тысяч  бывших униатов (11). «По вниманию к таковым, без сомнения, великим подвигам, император Павел Петрович, при всемилостивейшем и лестном рескрипте, 11 мая 1797г. пожаловал епископу Афанасию орден Cв. Александра Невского. Но эта звезда была уже последнею на жизненном небосклоне святителя и, как эмблема земного величия и славы, скоро померкла» (12).

Активности иерарха положил конец донос тенора архиерейского хора, дьякона Филиппа Харкевича, обвинившего начальника во всех смертных грехах. Бумага два месяца оставалась в Синоде без движения. Павел I, не веря обвинению, отослал ее первенствующему члену Синода митрополиту Новгородскому и С-Петербурскому Гавриилу. Последний хорошо знал Афанасия и доверял ему, как своему подчиненному, в течение 20 лет. Поэтому митрополит заготовил рапорт императору о согласии отправить Вольховского на покой с пенсией и дать ему в управление Мгарский Лубенский монастырь. Но перевес сил в Синоде оказался не на его стороне.

Существовало мнение, что отрешение Афанасия от кафедры не состоялось бы без интриг части дворянства и столичных кругов, связанных с западными землями(13). Сказался и политический момент.  Императрица, приняв в России православие, была его поборницей. Павел делал всё наперекор матери. Он вновь ввел подчинение униатов католической церкви.

27 августа 1797 г. в Гатчине Павел Петрович подписал секретный Указ об увольнении Афанасия (Вольховского II) на покой в Лубенский монастырь, но без управления им и без пенсии. Расследования по доносу назначено не было. Естественно, на новом месте опальный епископ был встречен как ссыльный. Малороссийский и переяславский епископ Сильвестр обошелся с Афанасием грубо. Зная, что родственники в Полтаве забрали к себе уже больного и беспомощного человека, жаловался Синоду.  Павел I, наконец, назначил наказанному пенсию 1200 р. в год. Это случилось незадолго до смерти их обоих.

Из епархиальных источников явствует, что «потеря власти, приниженное положение, неприятности от Дамаскина (настоятель, под надзором которого находился А.) и другие неблагоприятные обстоятельства дурно повлияли на впечатлительную натуру Преосвящённого… Больной опочил  на руках родственников 1 января 1801 г.» (14). Тело его было перенесено в Полтавский Крестовоздвиженский монастырь и похоронено в склепе одноименной церкви.

В 1885 гроб был поставлен на особо устроенное возвышение у стены при входе в усыпальницу. Полтавский епископ Иларион интересовался архивом монастыря, узнал о погребении. Он подтвердил: «...даже и одежды целы, только у святителя Афанасия одна ножка до колена истлела» (15).

Прошло более ста лет...  Во время безбожного истребления самой памяти о церкви гроб святителя был спрятан в стене монастыря. После перестройки по инициативе бывшей фронтовички матушки Антонии начались поиски, которые увенчались успехом. Среди нашедших была внучка матушки Харлампии, знавшей тайну перезахоронения. Эту историю мне рассказала побывавшая в Москве Зинаида (матушка Сергия) из Полтавского Крестовоздвиженского монастыря. Стали собирать материалы о земной жизни епископа.

А 9 октября 2010 года предстоятель Украинской православной церкви митрополит Киевский и всея Украины Владимир нанес визит в Полтавский Крестовоздвиженский женский монастырь. Повод был замечательный – прославление нового Угодника Божьего, епископа Могилевского и Полоцкого Афанасия II (Вольховского), умершего 1 января 1801 в Полтаве.

Сведения, представленные по случаю канонизации, подготовил архиепископ Полтавский и Миргородский Филипп. Теперь в Крестовоздвиженском монастыре, в день смерти святителя, 1/14 января совершаются службы с поклонением святым мощам, читается акафист, напечатаны его «Житие» и иконописные изображения.

И хотя о прославленном мало знают, еще в дореволюционных источниках о нем опубликовано много недостоверных фактов. Они продолжают тиражироваться даже в словарях и энциклопедиях. А исследователи -  пользоваться  дезинформацией. Недооценивается тот факт, что  «желтая пресса и свобода слова» существовали и до 1917 года.

Приведем один пример. Через 70 лет после смерти святителя вышло в свет сочинение Г. Добрынина в журнале «Русская старина». Автор начинал службу в Белоруссии чиновником невысокого ранга и знал могилевского епископа, о котором мы пишем. Об этом не стоило бы упоминать, если бы именно из «Жизни Гавриила Добрынина, им самим писанной», не почерпнули недобросовестные исследователи «утку» о  безграмотном православном иерархе. Так называемые либералы действовали и в то время. Добрынин, к удивлению, сам вышел из церковной семьи, но пиетета перед старшими учителями не имел. В его воспоминаниях обнаруживается банальный дар высмеивать ту патриархальную среду, которая вырастила его. «Я в зрелых уже летах ощущал на себе недостаток воспитания». Созрел - и устремился к своей мечте: иметь бы местечко, пристроиться к «руке», получить чин и хорошее жалованье. Откровенно и цинично пишет он о себе и своем напарнике: «Три задачи подлежали нашему решению, три точки были нашими предметами: нужно было вступить в должность;  при открытии наместничества попасть обоим в расписание не на низкие в губернском городе канцелярские места;  стараться не упускать случаев к приобретению чинов».  Идеалом канцеляриста стал князь А.И.Горчаков, с которым Гавриил познакомился в Рогачеве: «я был человек не лишний, которого князь ласкал и хорошо кормил» (16).
«Неласковых» чиновник описывает черными красками: «Епископом был Афанасий Вольховский… который по натуре так был несчастлив, что знакомое ему Евангелие не мог читать без ошибок и частых медленных остановок... Генерал-губернатор Черемисинов – человек ни в чем не сведущий, молчаливый до бессловесности». Витебский губернатор  Михельсон - человек вспыльчивый, сердитый, любострастный» (17).

Но в чем же причина такого отношения к владыке, искажения фактов? Господин Добрынин неправильно указывает место погребения епископа и даже срок его службы в Могилеве (вместо 2,5 лет указал 1 год). А ведь чиновнику приходилось непосредственно работать под руководством Афанасия. Из- за чего возникли  трения? Возможно, оказался недоволен тем, что ему не назначили «прогоны», то есть карету с солдатами для проезда по губернии. «Съездив на собственном коште, как в гости и не обретя ни единой души, желающей отстать от униатской и пристать к греко-российской церкви, возвратился я в Могилев, и был везде от губернатора и от архиерея провозглашен безбожником и ослушником» (18).

Задетый за самолюбие, этот человек до конца жизни не смог забыть унижения. И понять иных целей жизни, кроме практических.  Печально, что репутацию священнослужителей иные составляют по опусам людей предвзятых, необъективных. Печальна и судьба тех, на чье доброе имя и честь посягают, когда пойдет писать губерния!  Например, митрополит Лемешевский в словаре «Русские православные иерархи» (М. «Терра». 2002) весь материал об Афанасии II строит исключительно на «Записках» пристрастного очеркиста. Приводится версия Добрынина , что 80-летняя мать канцлера Безбородко упросила своего сына повлиять на Екатерину II, когда та утверждала кандидатуру епископа Могилевского. Безбородко, мол, и слышать не хотела ни о ком, кроме любимого малороссийского архиерея Афанасия.  Перепечатано несмотря на то, что автор статьи «Канцлер князь Безбородко» Н. Григорович выступил с опровержением Добрынина и критикой его. «Всякий читатель усомнится в справедливости рассказа Добрынина. Позволим себе восстановить истину не по слухам, а на основании документов» (19).

Того же мнения придерживался и В. Бучневич, автор книги «Записки о Полтаве и её памятниках», выпущенной в 1902 году местным издательством. Биограф Горючко также писал о том, что «владыка страдает темнотой глаз», что объясняло медленное чтение. Если один сочинитель решил, что прихоть малограмотной помещицы возвысила Афанасия до епископа Могилевского, то кто же  составлял ему протекцию на новгородскую кафедру, или когда он с 1781 по 1788 одновременно совмещал службу наместника Александро-Невского монастыря и присутствующего в Санкт-Петербургской консистории?

В литературе можно встретить факт, что Вольховский II скончался в Лубенском монастыре, куда был отправлен, где хотел в трудах закончить дни свои. Например, у исследователя  Н. Строева (20).

Кое-кто пошел еще дальше в своей критике, написав: «факт архиерействования безграмотного человека ...свидетельствует собой крайне печальное состояние нашей культуры 100 лет назад» (21).

В противовес хотелось бы привести патриотическое высказывание другого автора того времени: «много вышло в эту счастливую пору из Академии воспитанников, имена которых сохранились на стрижалях истории...» (22).  А ведь оба епископа Вольховскин тоже закончили Киевскую духовную Академию!

Житие - это канон в описании человеческого пути. Но оно может не включать родословную  лица, жизнь которого описывается. О том  времени сохранилось мало сведений. Но все-таки... Два иерарха... Неужели никого не заинтересовало их генеалогическое древо? Чтение доступных православных источников не дало результата. Оставался путь поиска однофамильцев. Здесь-то меня, как исследователя, ждала удача. Самым известным из Вольховских является генерал- майор, квартирмейстер  Владимир Дмитриевич (1798- 1841), лучший лицеист пушкинского выпуска по прозвищу Суворочка. Участник войн с Персией и Турцией, соратник Дибича, Розена, Паскевича. Под влиянием офицеров Генерального штаба, куда был распределен сразу после Лицея, оказался в числе «прикосновенных» к восстанию декабристов. Поэтому имя его часто можно встретить в русской литературе. Надо было все прочесть.

Одной из самых полных и глубоких работ о выпускниках Лицея, их родословных, роли и месте каждого в ходе российской истории  можно считать трёхтомник, выпущенный  бывшим лицеистом Николаем Николаевичем Гастфрейдом.  Начал свой труд автор с обладателя первой золотой медали - Вольховского.

В «Материалах» появились сведения об отце Владимира  - гусарском офицере времени Павла I Дмитрии Адриановиче. Дядя – Адриан Адрианович  Волховский (так фамилия значится в тексте) закончил греческий кадетский корпус и поступил прапорщиком в армию, а в 1810 уволен из службы подполковником и определён комиссионером 5 класса.  Этот довольно успешный офицер имел и неудачу: в его деле содержится донос, на опровержение которого потрачено было 8 лет жизни. Сам государь император повелел об исключении из формулярного списка бытность под судом (23). Мною выделен этот факт из биографии  Вольховского не случайно: донос сыграл фатальную роль и в судьбе  святителя Афанасия.

Отец братьев Дмитрия и Адриана – дворянин Московской губернии Адриан Вольховский был первым, о ком у Гастфрейнда были сведения от этом роде. Отчество деда лицеиста в «Материалах» указано не было.

Определённые трудности поиска были связаны с орфографическим аспектом: фамилия допускает разные написания: «о» или «а» после «В», с мягким знаком или без него. Дореволюционный биограф лицеистов Я. К. Грот считал, что Вальховские и Вольховские принадлежат к одному и тому же роду. Хочется, однако, заострить внимание не на орфографии, а на географии, то есть основном месте проживания рода. Это - Полтава. «Из фамилии Вольховских выделяются два иерарха русской церкви. В каком родстве они находились с Вольховскими, о которых мы пишем, нам неизвестно (24). Запомним эту фразу. Автор не связывает известного лицеиста с иерархами. И только по прочтении всей главы, посвященной « первенцу Лицея», Суворочке, можно понять, насколько близок был Гастфрейнд к составлению более полного генеалогического списка фамилии.

А разгадка таилась в ремарке, которую автор делает в самом конце: «Вследствие недосмотра не попало на своё место примечание об епископе Вольховском II”. Это те же сведения, которые приводились Платоном Горючко : «наследниками преосвященного Афанасия по мужской линии стали брат Андрей Вольховский и племянники,  дети второго брата – Адриана Павловича Вольховского».

Последняя фраза – недостающее звено в родословной. В самом начале статьи сказано, что сыновья Андрей, Адриан и Федор были у протоиерея Павла, священника Николаевской церкви в Полтаве. Федор - родительское имя Афанасия II.
Мы узнали отчество деда Владимира Вольховского – Адриан Павлович. Он – родной брат умершего в Полтаве епископа Могилёвского и Полоцкого Афанасия II.  Полтавский священник Павел – прадед лицеиста. А епископ Афанасий (Вольховский I), член Св. Синода – брат его прадеда. Великий дядя.

Кроме того, удалось найти имя, кого сам Афанасий (Вольховский I), архимандрит Троицкий, почитал родоначальником и вписал в синодик собора, в котором проводил службы и в котором был погребен. (Напомним, что Ростовский Успенский собор — усыпальница ростовских князей , митрополитов и епископов). В помяннике значится род Александра Николаева Волховского (25).

Знал ли офицер Генерального Штаба свою родословную ? Что он не только «сын бедного гусара и племянник комиссионера»? Можно высказать только предположения. Сам лицеист прославился отнюдь не знатностью и богатством.  Владимир унаследовал духовное богатство рода, лучшие традиции православия, в которых воспитывались церковные семьи.

Лицейские товарищи инстинктивно чувствовали или что-то знали о семье Суворочки. У них была традиция - сочинять куплеты и песни. В «Национальной песне номер 10», сочинённой кружком царскосельских баловников, такие слова о нем:

«Физика, к тебе стремлюся,
Наизусть тебя учу,
Я с тобою вознесуся,
Перво место получу.
И не менее интересный отрывок,  другая характерная стихотворная проделка юных дарований:
«Он дьячок у нас исправный
И сиделец в классе славный.
Мы ж – нули etc.».

Текст и комментарий словесника, биографа и бывшего лицеиста : «Возможно, к Вольховскому, шедшему вообще первым, и относится эта песня».

У Гаевского, – пишет Грот, – вместо «он» – Корф. Не вставил ли он сам это имя вместо прозвища Корфа – дьячок Мордан? Но по выносе в рукописи этот куплет – продолжение куплета о Вольховском. О Корфе упоминается далее» (26).

Кстати, следующая, «Национальная песня №11», начинается с посвящения именно Суворочке.

«Суворов наш
Ура! Марш, марш!
Кричит, верхом на стуле» (27).

Таким образом, известный дореволюционный исследователь склоняется в пользу версии о том, что лицеисты назвали «исправным дъячком» именно Вольховского  и никого другого. А ведь он и был потомком священнослужителя. Среди двадцати девяти юношей  Вольховский отличался особым послушанием. «Чтобы успешнее работать, он сокращал часы сна и налагал на себя добровольный пост: лишал себя по целым неделям мяса, пирожного, чаю; чтобы упражнять телесные силы, наваливал иногда на плечи два толстейшие словаря». Такое смирение и благочестие объяснялось не возрастом, это редко было среди его сверстников. Даже будучи в мундире оберквартирмейстера Отдельного Кавказского Корпуса, при орденах, «он говорил тихим голосом и краснея от застенчивости» (28).

Он был покровителем сосланных на Кавказ декабристов и опальных литераторов. «У него на уме были не звёзды, не аксельбанты, не деньги, он думал о существенной пользе, которую мог принести повсюду, где он находился» (29).

Умер  генерал в 42 года, после непродолжительной болезни. Последними словами его были: «  Я раб твой, господи!» (30). Похоронен он около церкви Софии Премудрости села Стратилатовка Изюмского уезда Харьковской губернии, где последние годы жил в имении своей жены, Марии Васильевны Малиновской. Маша - дочь первого директора Лицея и внучка известного протоиерея А. Самборского, духовника Павла I. Мария Васильевна умерла через 58 лет после своего мужа и, по рассказам одного родственника, при ее захоронении вскрывали гроб Владимира Вольховского. «Его останки мумифицировались, и он выглядел нетленным, словно  только что закрыл глаза» (31).

Выходит, существует ген нетленности?

В год смерти генерала его другом и шурином И.В. Малиновским была составлена биография заслуженного воина. В 1845 г. известный русский публицист П.А. Плетнёв напечатал свою рецензию в журнале «Современник»: « Сочинитель биографии ведёт читателя от первой эпохи в жизни Вольховского до самой его кончины – и вы с каким-то отрадным чувством видите перед собою лицо кроткого христианина в душе, образованнейшего человека по уму, строгого стоика по жизни» (32).

Но о родословной генерала не было ничего сказано. Ее, видимо, не успели создать: видимо,  наша история слишком богата именами генералов.

Прямая ветвь Владимира Дмитриевича, к сожалению, оборвалась. Надеюсь, данный материал компенсирует недостаточность информации.

Литература:               

1) Предтеченский С. Слово похвальное блаженной памяти преосвященнейшему Афанасию, епископу Ростовскому и Ярославскому. Ярославль. 1786.С.15-30.
2) Смирнов С. История Троице-Сергиево- Лаврской семинарии М. 1867.С.11.
3) С. Предтеченский. С.19).
4) Могилевские епархиальные ведомости.1902. № 5-7.
5) Полтавские епархиальные ведомости (ПЕВ), 1883. №17.
6) Угодники божии святители Амвросий и Афанасий //Полтавские епархиальные ведомости. 1905.
7) Г.П. Первухин. О тверских иерархах. Тверь. 1901.
8) ПЕВ.1886. №13.
9) П. Горючко. Афанасий Вольховский, епископ могилевский и полоцкий // Могилевские епархиальные ведомости. 1902. №№ 5,6,7.
10) там же
11) Русский биографический словарь. М. 1998. Т.1. С.711.
12) Святитель Афанасий //  Полтавские епархиальные ведомости. 1886. №13.
13) Русский биографический словарь в 20 томах. М.1998. Т. 1. С. 712).
14) ПЕВ. 1886. № 13.
15) Угодники Божии святители Амвросий и Афанасий // Полтавские епархиальные ведомости. 1905.
16) Записки Гавриила Добрынина. // Русская старина. Спб. 1871. март.
17) Русская старина РС), 1871, октябрь. Ч. III.
18) РС. 1871, март.
19) Русский архив. 1874, кн. 2 (7-12).
20) Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской церкви. Спб. 1877.
21) Венгеров С. Биографический словарь русских писателей и ученых. Спб.1889.С.853.
22) В.Аскоченский. Киев с древнейшим училищем -Академией. Киев. 1856. С.113. 23)
23) Гастфрейнд Н .«Товарищи Пушкина по Императорскому Царскосельскому Лицею. Материалы для словаря лицеистов первого курса (1811–1817)», Санкт- Петербург.1913.  Т. 1, стр. 191–200.
24) там же
25) А.А.Титов. Синодики 17 и 18 веков Ростовского Успенского Собора.  Ростов. 1903. С.73.
26) Грот Я. Пушкинский Лицей. 1811–1817. Спб. 1911. С. 223- 228.
27) Там же, стр. 223.
28) Русский архив. 1881. Т. 2. С. 246).
29) Розен А. «Записки декабриста». Лейпциг. 1870. С. 359–360.
30) О жизни генерал- майора Вольховского. Харьков. 1844.
31) М.Руденская,, С.Руденская. С лицейского порога. Ленинград. 1984.
32) Гастфрейнд Н. Т.1.С.178.