Грымза

Людское море волновалось на берегу, продолжая собой настоящее море, такое же неспокойное и серое. Ржавые баржи грузно качали своими боками, принимая измученных людей.
Ловко расталкивая толпу локтями, к трапу начала пробиваться юркая сухонькая старушка с хищным носом.
- А ну отойди! Молодой ишо, постоишь!
Бабка оттолкнула парня в гипсе и ребёнка с обожженным лицом и протиснулась вперёд.
- Куда без очереди! Не положёно! - Громко забасил капитан, округляя гласные на вологодский манер.
- Как это без очереди? В очереди я! А ну пусти, окаянный! А вот я тебя щаз палкой протяну!
- Не положёно! - Не сдавался суровый морской волк.
Толпа разволновалась, завозмущалась и вытеснила бабку в конец очереди.
- Тьфу, наркоманы проклятые, - злобно плюнула старушка и засеменила к соседней барже.
Толкотни тут не было, люди спокойно стояли в гробовом молчании, замотанные в косынки и платки, с тёмными, провалившимися глазами и измождёнными лицами.
Бабка оглядела толпу, ринулась вперёд. Никто не стал возмущаться, просто стояли и терпеливо ждали своей очереди.
- Ваш пропуск? - Вежливо поинтересовался подтянутый моложавый матрос в кипельно-белом кителе.
- Какой такой пропуск. - Удивилась бабка. - И тут пропуск? Ах вы бюрократы проклятые! Да чтоб вам пусто было!
У третьей баржи толпились старики. Стоял дребезжащий гул, кряхтение, бабки стояли небольшими кучками — человека по три — и задыхаясь мелкой скороговоркой, кидали злобные взгляды на толпу к первой барже.
Удовлетворённо кивнув, старушка снова профессионально заработала локтями, продвигаясь к началу очереди и выкрикивая периодически:
- Мне только спросить!
Перед трапом она наткнулась на старичка с палкой и в огромных очках. Линзы очков были толстенные, оттого казалось, что занимали они пол-лица, и дедок походил в них на инопланетянина.
- Куда прёшь! Тебя тут не стояло! - Запищал он тоненьким голосочком!
- Как это не стояло! Как это не стояло! Ты лупами своими и не видишь ничего, хрыч старый!
- А ну пошла отседова, калоша! Щаз клюкой тебя огрею, песок рассыпишь тут! - Отважно не сдавался дед, прошедший войну, почту, Собес и поликлиннику.
- Тьфу! - Плюнула бабка.

- Тьфу! - Плюнул Семён Михайлович, и раздражённо бросил трубку.
- Что там, Сёмушка, побледнев и привстав, спросила его жена.
- Тёща в больнице очнулась!
- Как? - Екатерина Ивановна охнула и прижала руку к сердцу. - Так она ж в скорой уже при смерти была!
- Как, как, - едко передразнил жену Семён Михайлович. - Я же тебе сказал, она на наших похоронах ещё простудится! Таких даже смерть забирать не хочет.