Мемуары Арамиса Часть 229

Глава 229

Атос никому не рассказывал об этом разговоре, но два человека знали его содержание от слова до слова. Одним из них был, конечно я. Другим – герцогиня де Шеврёз. Не спрашивайте меня, каким образом я оказался посвящённым в него, потому что я всё равно не отвечу, но я не знаю, как об этом узнала герцогиня. Могу лишь предположить, что у неё есть целая сеть осведомителей, не хуже моей. Знать всё обо всём – давно уже стало профессией Марии де Шеврёз.
На следующий день после этого разговора она пришла к Королеве-матери, которая давно уже стала относиться к ней холодно и настороженно, но не отказывала ей в свидании. Быть может, это объясняется памятью о былой дружбе, может быть – страхом разоблачения каких-то тайн, а скорее всего – и тем, и другим.
— Ваше Величество, я так счастлива видеть вас! — воскликнула герцогиня.
— Ах, герцогиня, я выгляжу уже так плохо, что и сама не испытываю никакого счастья видеть себя в зеркале, так что едва ли кто-то может быть счастлив меня лицезреть, — ответила Королева кокетливо.
— Для меня вы всегда всё та же очаровательная и милая подруга! — проворковала Шевретта. — Но я не смею обращаться вам, как в дни нашей юности, когда вы ещё не были правящей Королевой.
— Я и сейчас уже не правящая Королева, — ответила Анна Австрийская. — Да и никогда не была ею. Я всё та же Анна, твоя подруга. Но у тебя, кажется, ко мне какое-то дело?
— Моё главное дело – повидаться с Вами и справиться о Вашем здоровье, — лицемерно ответила Мария.
— Здоровье моё, как ты знаешь, всё хуже и хуже, особенно, с той поры, как кардинал оставил эту грешную землю, — ответила со вздохом Королева. — Целью моей жизни было сохранить королевство для моего сына и передать ему его в состоянии, не худшем, чем оно осталось после его отца. С Божьей помощью и с помощью моего неутомимого друга, которого мне сейчас так не хватает, мне удалось не только выполнить эту миссию, но и укрепить королевство. Теперь же мне нужен лишь покой, и если бы к этому добавилась хоть небольшая толика здоровья, о лучшем нельзя было бы и мечтать. Но в чём же твоё дело, дорогая моя?
— Ах, Вы не верите в мою бескорыстную дружбу, моя Королева, — притворно огорчилась Шевретта. — Пусть так. Если я должна назвать причину своего посещения, которая была бы более убедительной, чем простая любовь старинной подруги, извольте. Я хочу позаботиться об одном молодом человеке.
— Дорогая моя! — воскликнула Королева. — Ты даром времени не теряешь! Что это за молодой человек, расскажи подробнее!
— Ах, Ваше Величество, это совсем не то, о чём вы подумали, — ответила герцогиня. — Этот молодой человек дорог мне совсем не как мужчина. Я скажу это только вам, и ни одна живая душа не должна знать об этом. Он – мой сын.
— Но, кажется, моя дорогая, в заботе о собственном сыне нет ничего предосудительного, так что зачем же делать из этого тайну? — удивилась Королева. — Людовик-Шарль д’Альбер, герцог де Люинь вполне благополучен!
— Я говорю не о законном нём, а о другом моём сыне, — ответила герцогиня с искренним вздохом. — У меня есть ещё один сын. И никто, кроме меня и его отца, не знает, кто его мать, даже он сам.
— Это что-то новенькое! — воскликнула Королева. — Когда это ты успела?
— Вы, конечно, помните, Ваше Величество, ту историю с молитвенником, — сказала Шевретта. — Когда вы хотели предупредить меня, что никакой опасности нет, прислав мне молитвенник в красном бархатном переплёте, кто-то перепутал и прислал мне другой молитвенник. Цвет его переплёта был зелёный, что означало опасность. Едва лишь Принц Марсийак, герцог де Ларошфуко принёс мне этот молитвенник, я поняла, что этот подарок означает смертельную опасность для меня, о которой меня предупреждает моя обожаемая подруга Королева Анна! Поэтому я принуждена была покинуть Францию. Отдав герцогу на сохранение свои драгоценности, я отправилась в добровольное изгнание, чтобы не попасть в Бастилию или того хуже на Гревскую площадь.
— Кто-то перепутал цвет? — воскликнула Королева. — Так вот почему ты повела себя столь странно! А я-то думала, почему ты ударилась в бега, хотя я послала весточку о том, что бояться нечего! Ведь я велела передать тебе молитвенник в красном переплёте! Кто-то что-то напутал, или сделал это специально!
— Именно так, моя Королева! — подтвердила Шевретта. — Я – несчастная жертва чьей-то оплошности, или, быть может, чьей-то злой воли. Мне пришлось срочно покинуть своё поместье, я отправилась верхом в сопровождении одной лишь горничной. Обе мы переоделись в мужское платье и вынуждены были скакать что есть сил, опасаясь погони.
— Бедняжка! — искренне сказала Королева и обняла свою подругу. — Сколько же тебе пришлось претерпеть!
— Да, но были и приятные моменты в этой поездке, — ответила Шевретта. — Благодаря одному такому эпизоду во время моей поездки и появился на свет мой сын, о существовании которого герцог де Шеврёз не подозревает.
— Стал быть, он был рождён осенью 1634 года? — спросила Королева. — И сейчас это – молодой человек в самом расцвете сил! Красив ли он?
— Он красив, как его отец, тоже благородный дворянин, граф и маркиз! — ответила Мария. — Но он прожил почти всю жизнь как воспитанник этого графа, считая себя сиротой. Совсем недавно граф признал его своим сыном, но этого недостаточно. К тому же ему никогда не суждено узнать, что его мать – герцогиня, которая принуждена издалека наблюдать за ним и думать не сметь об открытом проявлении своих материнских чувств по отношению к нему.
— Ты хочешь сделать его дворянином? — спросила Королева.
— Он приравнен в правах к дворянину, поскольку граф подарил ему поместье, имеющее статус виконтства, — ответила Шевретта. — На этом основании он называется виконтом, и до сих пор никому не пришло в голову оспорить его права на этот титул.
— Кажется, я догадываюсь, о ком идёт речь! — ответила Королева. — Виконтов такого возраста не так много. Речь идёт о Рауле, сыне маркиза де Ла Фер?
— Я умоляю сохранить мою тайну, Ваше Величество! — воскликнула Мария. — Нельзя ли посодействовать тому, чтобы он был признан законным сыном маркиза?
— Дорогая моя, вы же знаете, что это невозможно, — холодно ответила Королева.
— Я знаю, что это сложно, но не невозможно, — возразила Шевретта. — Если Король пожелает, это легко устроится.
— Но Король не пожелает этого, — твёрдо возразила Королева. — У него есть свои нерушимые принципы.
— Приятно слышать, что у королевских особ есть нерушимые принципы, — ответила Шевретта. — Но самый нерушимый принцип Короля – это его воля. Если Король пожелает, он может сделать всё.
— Я уже сказала, что он этого не пожелает, — ответила Королева холодно.
— Даже если его об этом попросит его любимая матушка? — промурлыкала герцогиня. — Разве ваш дорогой, ваш милый Луи откажет своей обожаемой матушке в такой мелочи?
— Послушайте, дорогуша, — сказала Королева жёстко. — Мне кажется, вы забываетесь. Ваша просьба немыслима, а ваш тон оскорбителен.
— Хорошо, я уйду и не буду больше докучать Вашему Величеству, — проговорила герцогиня тоном нижайшей покорности. — Могу ли я задать только один вопрос?
— Задавайте, но только один, и, надеюсь, он будет последним, — ответила Королева, не скрывая своего презрения к герцогине.
— Приятно ли будет одной высокопоставленной особе узнать о той истории, когда одна дама, используя одно из моих платьев, которое в ту пору знал весь двор, и мою обычную кельнскую воду, с запахом, который был лишь у меня одной, прикрывая лицо маской, встретилась на свидании с одним Принцем, выдавая себя за меня, после чего через девять месяцев на свет появилась эта самая особа? — спросила герцогиня. — И будет ли приятно этой весьма значительной особе, если об этом свидании за девять месяцев до его рождения, узнает не только он, но, кое-кто ещё? То есть я имею в виду, собственно говоря, всех, весь свет. Ведь такие слухи расползаются очень быстро, а когда этим слухам находятся весьма весомые подтверждения, я бы сказала доказательства и свидетельства, то это может вызвать последствия, важность которых я даже не берусь предсказать.
— Я... Я не понимаю, о чём вы говорите, герцогиня, — произнесла Королева дрожащим голосом. — Какое мне дело до тех особ, которые считают возможным выдавать себя за вас?
— Ваше Величество, Принц крови Цезарь, герцог де Вандом, старший сын Короля Генриха IV ещё жив, и ему будет небезынтересно узнать, что свидание, которое, как он полагал, произошло между ним и мной в самом начале 1938 года, на самом деле было совсем с другой дамой, моей ровесницей и, я бы сказала, моей подругой, но стоящей намного выше меня, — сказала Шевретта. — Его убедили, что я была влюблена в него и прибыла инкогнито из-за границы специально ради этого свидания, а моё платье и моя кёльнская вода рассеяла все его сомнения на этот счёт. Он думал, что проявил свой пыл и мужественность в отношении меня, хотя лица моего он не видел, а доверился лишь запаху кёльнской воды и страстному шёпоту в ухо в ночи. Плод этой любви явился на свет 5 сентября 1638;года. Полагаю, его очень заинтересует правда о том, с кем действительно состоялось это свидание, и каков был его результат, о чём можно рассказать много интересного.
— Не продолжайте! — воскликнула Королева. — Даёте ли вы мне обещание именем Господа, что забудете эту тайну, если я добьюсь для вашего сына того, о чём вы просите?
— Даю, Ваше Величество, — смиренно ответила Шевретта. — Господним именем клянусь, что если мой сын станет законным сыном своего отца, никогда никто не узнает тайны, которая могла бы заставить усомниться в законности рождения того, кто рождён от Цезаря Вандома, хотя считается, что его отец – совсем иная персона.
— Дорогая моя Шевретта! — сказала Королева. — Ведь мы – подруги! Ведь вы сдержите своё обещание и после моей смерти, не так ли?
— Клянусь, моя Анна! — ответила Шевретта, положа руку на Библию. — Как только Рауль де Бражелон станет законным сыном своего отца, маркиза де Ла Фер, я забуду всё, что связано с любовными похождениями Цезаря де Вандома!
После этих слов Королева нежно обняла герцогиню так, словно перед этом не было той ужасной сцены на грани окончательного разрыва. Обе дамы изобразили нежнейшую любовь друг к другу, но ни одна из них не обманулась на этот счёт.
«Придётся пойти на эту жертву, — подумала Королева. — Она не посмеет нарушить клятву, данную на Библии пред Господом. Предстоит нелёгкий разговор с сыном, но я добьюсь его согласия».
«У меня осталось ещё множество твоих тайн, кроме этой, дорогая моя Анна! — подумала Шевретта. — И за каждую из них тебе придётся заплатить не меньше, чем за эту!»

(Продолжение следует)