Новенький

Чем пахнет школа? Пылью и мелом у классной доски, жареными пирожками в коридоре возле буфета, дерматином нового спортивного мата, тозовочным порохом в тире, а еще и спиртом пахнет, на уроке химии, да и не только на нём. Каждый из нас вспомнит какой-нибудь свой и только свой «школьный» запах, связанный с теми славными давними или еще вчерашними временами, когда он ещё учился в школе. А в середине августа бездетная школа не пахнет, она воняет…

– Эвелина Степановна! Может быть, двери в другой цвет покрасим.
– В какой еще «другой»?
– Ну, посветлее панелей. Или потемнее…
– Так я не поняла: посветлее или потемнее?
– Да как Вы скажете.
– Я сейчас, девочки такое скажу, что вы лучше уши закройте. Мне такое не положено говорить. Поймите. Нет у меня другой краски. Ни темнее, ни светлее. Этой может не хватить. Красьте, тем, что есть, да хоть окна откройте, задохнёмся же…

Прерывая диалог, к «девочкам» – двум пожилым техничкам и ярко накрашенной полноватой даме средних лет, принадлежность которой к педагогам выдавала неисправимая «химия», зычный командирский голос и непререкаемая уверенность, подошёл молодой человек в очках. Отутюженный костюм и папочка под мышкой в равной степени могли свидетельствовать о разном. Он мог принадлежать к проверяющим из комиссии по подготовке к новому учебному году. Ревизоров ждали попозже, но вдруг! Но мог относиться и к племени необстрелянных педагогов. Порцию за порцией, как когда-то молодых лейтенантов на курсах молодых командиров в военные годы выпускает их пединститут в ближайшем областном центре. И так же как тех зеленых командиров хватало на несколько боев, так и этих «макаренков» и «песталоццев» хватает на один год. А некоторые не выдерживают и четверти… не гибнут, конечно, не то время. Они стремглав дезертируют. Бегут: в торговлю, в милицию, в более тёплые места. Кто куда сможет, куда глаза глядят, куда ноги бегут, куда их берут, только бы подальше из этого ада. Осуществляется вечный круговорот молодых специалистов в природе.

– Здравствуйте! – сказал незнакомец. Ровный голос и твердый взгляд серых глаз не смогли скрыть лёгкую неуверенность и растерянность.
– Здравствуйте.
– Подскажите, пожалуйста, как найти директора школы?
Это «пожалуйста» сразу выдало в нем человека, не связанного с наглым и непреклонным контингентом проверяющих. Да и время для их появления было явно не подходящее. Комиссии зачастят через неделю. Те, когда приезжают, не сюсюкают, не спрашивают, они требуют и вопрошают. Они контролируют и выявляют! Их появление любого заставляет трепетать и ощущать собственное ничтожество. Или, по крайней мере, должно производить такой эффект. Директор рядом с районным начальством должен превращаться в нашкодившего второклашку. Почему не первоклашку? Да потому, что этот народ в первом классе ещё наивен и бесстрашен, он не очень боится отвечать за поступки, а за год они уже начинают въезжать, что и по чём, поэтому второклассники – народ битый и слегка пуганый.

– Я директор, в чем дело?
– Меня зовут Сергей, – и снова едва заметная пауза выдала в нём вчерашнего студента, которого вчера или позавчера любой и каждый мог назвать Серёгой, Серым, Сержем, Сергунькой, а вот теперь он вместе с заветным дипломом получил право на отчество… – Петрович. Я хочу поинтересоваться насчет работы.
– Интересуйтесь! После пединститута?
– Да, то есть после университета, – уточнил парень.

Технички заинтересованно прислушивались к разговору, всё-таки в последнее время (за годы перестройки, постперестроечные и все последующие) мужчины в школе дружно повымерли; примерно, как мамонты в ледниковом периоде. Или отлетели, как перелётные птицы, в коммерцию, а тут сам пришел, да такой интересный, да после университета.
– Дисциплина?
– … нормальная, – немного растерялся молодой человек, технички переглянулись и хихикнули.
– Что вы собираетесь преподавать? – уточнила директриса.
– Географию.
– Стаж?
– Педагогического пока нет, а вообще есть год, и учёба...
– Географ у меня есть, а значит, вас брать смысла нет, все равно в армию возьмут… – Эвелина Степановна повернулась было с явным намерением выйти на лестничную площадку, но фраза молодого человека, сказанная в её спину, изменила намерения.
– Я уже отслужил.
– Вот как! – Директриса остановилась и уже с большим вниманием осмотрела самоубийцу. – Пройдём в кабинет, а то здесь недолго и задохнуться от краски.
– Так вы же говорите, что географ у вас есть?
– Географы, да и остальные молодые учителя по любым предметам тоже, как мёд – «интересный предмет» – только что был и вот, уже нет! – через плечо бросила Эвелина Степановна, спускаясь довольно прытко для своего возраста и веса на первый этаж по лестнице, на которой ещё не отвели неискоренимые полоски «ковровой дорожки».
– И куда же они исчезают, кто их уничтожает?
– Никто их не уничтожает. Либо сбегают, либо беременеют. Наша Вера Ивановна – географ – к Новому году родит. Садитесь Сергей…
– Петрович.
– Сергей Петрович, садитесь, и подробненько рассказывайте о себе, как до жизни такой докатились, – изобразила из себя само внимание Эвелина Степановна, воцарившись на вместительное из чёрной «эко-кожи» крутящееся кресло, это определяющее некоторую принадлежность к сонму бессмертных… этот маленький символ превосходства над прочими смертными, попадающими в кабинет директора.
– Ничего особенного в биографии нет. Родился в 19… после армии поступил в универ, в этом году получил диплом и прикатился сюда.
– Красный?
– Я нормальный человек, поэтому сам беспартийный, а диплом у меня синий.
– И то уже неплохо.
– Что синий?
– Что нормальный, но это еще следует проверить. Нормальные в школу работать не идут, и что беспартийный – тоже неплохо, а то летают тут всякие соколы…
– А можно у вас спросить?
– О чём? Спрашивайте.
– Во-первых, почему в школе как в актовом зале после концерта: только две технички да вы, как дирижер, вернувшийся за забытыми нотами. Где же старшеклассники, завхоз, наконец…
– Завхоз наш – желторотая птаха, только что вылупившийся из школьного яйца. Кто на такую зарплату к нам пойдет? Она, кстати, здесь. Старшеклассники, как всегда, отлынивают как могут. А если и приходят, так от них не столько помощи, сколько вреда. Вот сегодня двоих сама выгнала. Не столкнулись с ними на входе?
– Дылды-то эти? Успел увернуться, а они нарочно под цвет панелей раскрасились, чтобы слиться с местностью?
– Вот-вот, они ростом давно до взрослых доросли, а умом всё еще в ясельках. Хотя при случае могут степенность и серьезность изобразить. Сегодня, вы могли убедиться, они решили боди-артом заняться, вот родителей вызову… А что «во-вторых»?
– Во-вторых, почему у вас технички панели кисточками красят?
– А чем же вы прикажете?
– Валиками… чем же еще, это быстрее.
– Они не специалисты, валики в руках не держали, всю краску изнохратят, а её нам дали в обрез.
– Берусь на практике доказать обратное, валиком слой кладется тоньше, а времени уходит много меньше. В итоге прямая экономия сил, времени и денег.
– Это откуда такой опыт?
– Я же говорил, что у меня год рабочего стажа, на стройке работал после школы.
– Год – это серьёзный стаж! Но, значит, берётесь доказать, да еще и на практике!
– Легко. Практика, это классики утверждали, критерий истины. Давайте их проверим. Вот женщины начали работать кисточками на втором этаже, а я сбегаю, переоденусь и начну на другом этаже буду красить. К вечеру вы сравните: и у кого больше сделано, кто больше краски потратил и, разумеется, качество.
– Что ж, будем считать это вступительным экзаменом, – впервые за весь разговор улыбнулась Эвелина Степановна. – Работайте, к вечеру заявление о приёме на работу подойдите написать. Если вы правы, то дополнительно к часам, я вам дам какой-нибудь оплачиваемый кружок. Сегодняшний день пойдет в табель.
– Как в университете прямо. Значит, время пошло?
– Пошло! И да, Сергей Петрович, вы панель на третьем этаже сделайте на двадцать сантиметров выше, а то нам замечание сделали… и пока не красьте двери, может быть, мы и в самом деле их в другой цвет будем…
– Бу… зде… Эвелина Степановна!

Продолжение следует... http://proza.ru/2024/01/14/631