Это, любимая моя Бэйли, вовсе не Чехов

     Жулик Крылов, внаглую обокравший Лонгфелло с его трудящейся мартышкой, как известно, еще во младенчестве пережил Пугачевский бунт, обитая на восточных окраинах России, крайне жестоко, куда там пионерам Среднего Запада с их вялотекущим геноцидом коренных, завоеванных до невозможности дружелюбными имперскими руссиянами, от Рерига несущими лишь и только зло окружающим, чтобы потом, наверное, изумляться, делая брови домиком : а почему это русских никто не любит ? Народы и нации и не должен никто любить, их должны, как минимум, уважать. Немцев за тачки, джапов за электронику, китайцев за трудолюбие, а дегенератов и алкашей за что же уважать - то. Это не вопрос, не риторизм, это трезвая констатация факта от рожденного русским коалы, ненавидящего собственное племя с неистовством Чаадаева и правдолюбием Солж - гэгэна, хренов Стомахин покойно дрочит на Западе, слившись в говно по следам бывалошних ранее, ты, тварь, силы в себе найди остаться тута и ежедень отравляться ахуем аморфного болота, никак не становящегося нацией или хотя бы обществом, хули рыгать из тепла и безопасности невзоровщины с прочими неуловимыми шендеровичами, словно какой Автурханов прозревших там. Ты тута, падло, корчась, лежа на боку, подобно мертвому Гоголю умори себя принудительным голодом Гамсуна, напрочь отказываясь хоть краями впираться в творимый бездарями ахуй, и составляющий последние пару тысяч лет информационную повестку вконец очумевшей территории, вечно неустроенной и загадочной, как примитивные души населяющих оную двуногих, ловко умеющих обмануть соседей. Вроде, людьми кажутся, две ноги - два уха, а послушаешь минуту - Бальзаминова и вспомнишь.
    - Сестра моя дура, - хрипит похмельный Крючков, отказывая незадачливому жениху окончательно, - но вы, товарищ, приходите еще, мы дураков любим.
    Хитер бобер Крючков, все у него дураки, а что сам он идиот и опойка, про то не говорит. Потому русский, народный, национальный. Ты, сволочь хрипатая, рассмотри в зеркале Иуду и Каина, а потом уж изрыгай разоблачения. Бунтуй, развращайся, в скит сваливай или разбойники, совесть найди в сраке и высри ее с вечорошним зельцем.
    - Странная байда нарисовывается, - говорит Махатма Митхуну Чакроборти, коего поднесли родители великому гуру для дальнейшего благословления, - во всех народах мира самыми любимыми народными героями являются асоциальные типы. Робин Худ, Стенька Разин, Диллинджер. Не я, Махатма, даже не Иисус или еще какой бабай, а чисто такие грабители и душегубы. Ты не знаешь, сволочь, отчего так ?
    Махонькая сволочь Чакроборти знает, но не скажет. Да и Махатма ведает, но стремновато ему признавать за факт неистребимое и вечное желание обывателя и работяги стать хотя бы в мечтах лихим и отчаянным, жизнь - полушка и русская рулетка, стопящиеся с хапка дилижансы и поезда, визжащие от ужаса купцы и начальники, массово вздергиваемые петлями на фонарях. Манко и сердце заходится, как представишь - то. В чорных сапогах, в чорной с серебром форме, широко расставив ноги, стрелять и стрелять в затылки поганой жидовни, убивать этих скотов тысячами, не жалея и младенцев. Мечта. Но я бы так не горячился, двадцать первый же век, технологии, можно уже и газовые камеры придумать, ловко вымышленные лжецами Нюрнберга, хотя Юрген Граф буквально на пальцах и логически пояснил за небывальщину, нет свидетелей, нет даже чертежей, ни х...я нету, кроме сложившегося мифа и прямого запрета исследовать дела давно минувших дней. Охрененная свобода и демократия, и эти свиньи еще будут что - то там требовать от путиноидов или большевиков ? Ублюдки, сраные уроды, иудобольшевизм больше принес бед и оставил жертв после себя, но никто не осудил Ленина и Маркса, кошерные они в листуар пур лямур, ибо ворон ворону глаз не выклюет. Богоизбранный народец и тут подсуетился, все огадил, все оболгал, оставив кучи говна и неотомщенной крови. Осиновый кол вам, большевики.