Пушкин Кумир, изгой и язва общества

А.С. Пушкин - некогда Певец Свободы, поэтический кумир части читающей и частью просвещенной публики, не коронованный принц поэтов русского Парнассоса и один из  образцов светского либертина – вдруг к 30-му году оказался в изгоях и стал превращаться в язву светского общества и буквально врага его аристократии (и старой, и новой). Уж не говоря о том, что в 1827-ом,  вскоре  после сговора с царем-вешателем и исполнения ритуала оммажа, Пушкин получил ярлык «шпиёна» (правительства) и вынужден был прятаться, вернувшись в псковскую глухомань под покров юбок шаловливых девок и няни.

Это положение в отношениях и свое позиционирование в социуме Пушкин выразил так:

а) в части народа (которое в целом он, негодуя и брезгливо отвращаясь,  находил толпой черни и стадами скотов) –   в легендарных откровенных до апокалипсизма  тройки творений:

- Свободы сеятель пустынный (1823)

с сокрушительным бес-арабским  приговором:

Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.

- Чернь (1829), превращенное в Поэт и толпа (1836)

полное нескрываемого презрения и отвращения, снабженного ударами вербального хлыста:

Молчи, бессмысленный народ,
Поденщик, раб нужды, забот!
Несносен мне твой ропот дерзкий,
Ты червь земли, не сын небес;
Подите прочь — какое дело
Поэту мирному до вас!
В разврате каменейте смело,
Не оживит вас лиры глас!
Душе противны вы, как гробы.
Для вашей глупости и злобы
Имели вы до сей поры
Бичи, темницы, топоры; —
Довольно с вас, рабов безумных!
Во градах ваших с улиц шумных
Сметают сор, — полезный труд! —
Но, позабыв свое служенье,
Алтарь и жертвоприношенье,
Жрецы ль у вас метлу берут?

С отделением избранных богами и … собственными иконами:

Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.

-  Поэту (1830)  или Поэт! не дорожи любовию народной

полное завещательных строк избранникам богов с неизменным выражением отвращения к народу:

Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдет минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.
Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.
Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
Ты им доволен ли, взыскательный художник?
Доволен? Так пускай толпа его бранит
И плюет на алтарь, где твой огонь горит,
И в детской резвости колеблет твой треножник.

Б) в части всего светского общества:

Моя родословная (1830)

в котором Пушкин, отвечая Ф Булгарину и собираясь пригвоздить, распиная,  к доске учета почета новых русских (т.нзв. новой аристократии), оскорбил родословные всей русской аристократии, в которую он, кстати,  упорно стремился, заражаясь сословной спесью, и в которой  так страстно хотел жить и быть своим в доску

***
Посол (новый) голландцев (все и тех же)  Геверс отметил:
«Ответ Булгарину, в котором, отражая упреки аристократии, Пушкин с правом или без права нападал на самые высокопоставленные фамилии в России, – вот истинные преступления Пушкина, преступления тем более тяжкие, чем выше и богаче были его враги, чем теснее они были связаны с влиятельнейшими домами и окружены многочисленными приверженцами… Вот настоящие причины того недоброжелательства, которое известная часть дворянства (особенно та, которая занимала видные посты в государстве) питала к Пушкину при его жизни и которое отнюдь не исчезло с его смертью»

(см. в книге П. Щеголева «Дуэль и смерть Пушкина» анонимная заметка оказалась несколько измененной редакцией секретного доклада (на франц. яз.) барона Геверса, сменившего Геккерна в голландском посольстве. Впервые напечатан в русском переводе Н. Эйдельманом («Новый мир», 1972, N 3)

Аналогичную Затем на общество и его лидеров вылился поток пушкинских оскорбительных до всякого неприличия эпиграмм, которые ополчили против автора всех и вся

Мысль  об основной  причине гибели Пушкина высказал его собрат по перу и французский современник Проспер Мериме:
Пушкин своими едкими эпиграммами задел (преступно оскорбил!) чувства самых сильных семей России … и те не затруднили себя ленью и сплином по устранению этой язвы их общества  … это не прощается никакой мафией …

Среди этих униженных и оскорбленных лично Пушкиным были титулованные особы с высоким рангом соц. положения, в частности, не только  министры Уваров и Нессельроде  или основатель Малороссии Воронцов, но даже сам император Александр 1 и многие из «толпящихся у трона» и его кормушки

Проспер Мериме в отклике на гибель поэта так и отметил: Пушкин нажил себе непримиримых врагов во многих семьях сильных мира сего и сам своим поведением поставил себя на край пропасти, став жертвой.

Граф Соллогуб высказался о спровоцированной им злобе затронутых так метко лиц:  этой бравадой Пушкин нажил себе в целых семьях, в целых партиях врагов непримиримых

***

***
Во время  панихиды 1–го февраля 1837-го   на Конюшенной площади перед ведомственной церковью Главных императорских конюшен мужиков и баб в зипунах, тулупах и армяках замечено не было …
 
Как щас помню …