Жизнь сначала

Михаилу уже перевалило за пятьдесят. Так получилось, что у него не было ни семьи, ни родных. Отца своего он не знал. Мать его умерла, когда Михаилу еще и шести лет не исполнилось. Всё детство Михаила прошло в стенах детского дома.
После окончания школы-интерната учился в ПТУ. Затем была срочная служба. После дембеля работал то там, то сям. Сменил с десятка два халтур. Женился. Вскоре стал работать вахтой на Таймыре, на самом побережье Карского моря. Пропадал на работе месяцами. Его жену это не устраивало. Вскоре они расстались. Разошлись мирно, без скандалов и взаимных обвинений.
Север затянул Михаила на долгое время. Шли годы, «северный» стаж выработан. Но что он видел за эти годы? Серые дни, длинные ночи, физическая работа на открытом воздухе в тридцатиградусные морозы, посиделки после смены с мужиками в бытовках за бутылкой, игра в карты и домино в тумане сигаретного дыма. Всё это разбавляли встречи немногочисленными в тех суровых условиях представительницами женского пола. Но все отношения с ними были мимолетны, от случая к случаю. Ничего серьезного. Михаил всегда просто к этому относился, как и многие мужики из его окружения. «Сделал дело – гуляй смело. А что было, того уже и нет, ночь всё скрыла» – так он всегда рассуждал. И это его вполне устраивало.
И вот на горизонте замаячила пенсия, а вслед за ней одинокая старость.
– Да, жизнь как-то быстро прошла, и всё время один как перст – рассуждал наш герой.
Настало время его увольнения в связи с выходом на пенсию. Жалел ли он об этом? Скорее нет. Чего жалеть?
Получив полный расчет и оформив пенсию, решился Михаил уехать с Таймыра и поселиться южнее, как говорят северяне «на земле». Он давно мечтал пожить в деревне, так сказать на лоне природы. Город его не привлекал. А вот лес, речка, поля, солнце, чистый воздух, простор и свой дом ¬– все это было неотъемлемой частью его грёз о жизни в деревне. И вот его мечта стала осуществляться. Просматривая десятки объявлений о продаже жилья, он увидел, что в одной из уральских деревень продается дом. Недолго думая Михаил приобрел этот дом.
Так, в один из ясных теплых дней июня, наш герой оказался на пороге своего дома. Дом стоял на краю небольшой деревни в ста метрах от небольшого пруда. За прудом был большой холм. Дальше раскинулись широкие поля и луга, за которыми синела уральская тайга.
На плече у Михаила висела довольно-таки увесистая сумка с вещами, а в зубах неизменная сигарета.
–Красота! – улыбаясь подумал Михаил, окидывая взглядом окружавшие его просторы и выпуская через густые усы сигаретный дым.
Сквозь заросли крапивы проложив путь к воротам своего дома, с трудом открыл увесистый замок, со скипом распахнул ворота внутрь большой ограды. От ворот до застекленной веранды прошагал по деревянному настилу. Поднялся по широким деревянным ступеням в темные сени. Нащупав дверную скобу, с силой дернул её на себя. Тяжелая дверь отворилась с грохотом. В нос Михаилу ударил печной запах – запах дыма, золы, пыли и извёстки, которой была выбелена огромная русская печь, стоявшая посреди избы. Внутри был полумрак, так как ставни окон со стороны улицы были заперты. Лишь маленькая кухонька была освещена солнечным светом, который пробивался из окна, выходящего в заросший высокой травой палисадник.
Вокруг было все так, как это бывает во многих деревенских домах. На кухне небольшой деревянный некрашеный стол, на котором стояли стопкой несколько тарелок разных размеров. Тут же были перевернутые вверх дном кружки и стаканы. Под столом различные кастрюли и банки. Над столом, в шкафчиках находилась другая кухонная утварь. Тут же стояла солонка, пустая консервная банка со свечным огарком внутри.
– Вот и я, как этот огарок ¬– грустно произнес Михаил.
В большой комнате стояла панцирная кровать, вдоль стены широкая лавка. У окна небольшой стол. У противоположной стены в углу примостился небольшой шкаф.
Выйдя из дома, Михаил обошел веранду и со стороны палисадника начал отпирать ставни. В саду, среди зарослей высокой травы, виднелись кусты смородины и крыжовника. Некоторые из них были засохшие. Тут же росла старая яблоня.
Из палисадника он прошел в большой огород, который также сильно зарос травой. Изгородь местами прохудилась. Отдельные прясла совсем упали. На дальней меже стояла вросшая в землю баня.
Прошелся по ограде, вышел за ворота, окинул взглядом свой дом.
Первоначально унылая картина заброшенного дома произвела на нашего героя немного удручающее впечатление. Но высоко стоящее в небе солнце, красота окружающей его природы и трогательные каждому русскому человеку виды стареньких, потемневших от времени, изб, вытянувшихся в ряд, быстро развеяли все тревоги. А доносившиеся из деревни голоса петухов вскоре и вовсе его успокоили.
К тому же не из робкого десятка был наш герой. Долгие годы жизни и работы в суровых условиях Крайнего Севера закалили Михаила.
– Захотел жить в деревне, вот живи! – усмехнувшись, вслух сказал Михаил самому себе.
– Жить к нам приехали? – раздался вдруг рядом чей-то голос. От неожиданности Михаил чуть не подпрыгнул.
На покосившейся от времени скамейке, стоявшей у палисадника, Михаил заметил старичка. Незнакомец был худощавым, небольшого роста, с седой бородой, в выцветшей на солнце рубахе, серых штанах. На ногах его чернели галоши. На голове незнакомца птицей сидела серая кепка. Он так слился со старым палисадником и скамейкой, что его было трудно заметить. Старичок был на вид лет семидесяти. Светло-голубые глаза его с интересом осматривали Михаила, изучали его.
– Фу, ты, дед, испугал меня! – рассмеялся Михаил. – Здравствуй!
– Здравствуй, – проговорил старик. – Жить что ли к нам приехал? – повторил он свой вопрос.
– Да, – ответил ему Михаил. – Дом вот этот купил.
– Но-но, – пробубнил старичок себе под нос. – Дом-то этот Евдокии Литовкиной. Давно уж померла она. Видать внуки продать все-же решили. Лет пять никто не ездил сюда. А звать-то как тебя?
– Михаилом.
– А меня Игнат Фомич, Белов по фамилии.
– Приятно познакомиться, – подошел Михаил к старику, приветливо протянув свою большую мозолистую ладонь правой руки. Старик, приподнявшись, пожал ему руку в ответ.
– Меня тутошние все дедом Игнатом кличут, можешь также меня называть.
– Хорошо, договорились.
– Соседи стало быть мы с тобой, – продолжал разговор дед Игнат. – Вот рядом на пригорке моя хата стоит. Старик показал на большой дом-пятистенок с ярко-зелеными оконными наличниками.
– Робишь, али служишь где? – любопытствовал сосед Михаила.
Михаил, присел рядом со стариком на скамейку, предложил своему гостю закурить. Но тот отказался.
– Я только самосад свой курю, – пояснил старик, вытаскивая из внешнего кармана своего пиджака мешочек с табаком и небольшой лист разрезанной газеты. Они оба закурили. Михаил вкратце рассказал своему гостю про себя, свою жизнь, о том, что вышел недавно на пенсию. Дед Игнат рассказал немного о себе, о том, что живет со своей бабой и дочерью.
– Я всю жизнь в энтом доме живу, – говорил он непривычным для слуха Михаила говорком. – Дед мой еще избу эту ставил. Дом крепкий, еще внук мой в нем поживет. Он сейчас в армии служит. По следующей весне должон вернуться.
– Народа-то здесь вижу мало у вас?
– Да, какой народ сейчас в деревнях-то, – отвечал дед Игнат. Мы, старики свой век доживаем. А молодые разъехались. Из молодых остались только те, кто не может или не хочет из деревни уезжать. Дочь вот моя осталась здесь, живет с нами, стариками.
– Ну, пойду до дома, – сказал дед Игнат, выкурив самокрутку. – Обустраивайся, покамест. Да, если чаво надо, приходи, да и так заходи, по-соседски.
– Хорошо, спасибо.
– Прощевай, – уходя, сказал дед Игнат.
– До свидания, – проговорил ему вслед наш герой.
Так Михаил познакомился с первым жителем деревни, своим соседом дедом Игнатом.
Весь день Михаил прибирался внутри дома. Уже при темноте ночи, Михаил сел за стол, вынул из своей сумки бутерброды и бутылку. Плеснув из бутылки в стакан, принялся жевать свой бутерброд.
– Ну, с новосельем что-ли? – вслух поздравил он себя. Глубоко выдохнув, опрокинул полстакана. Содержимое стакана приятно обожгло его горло, но некая пустота в душе не развеялась. Посидев немного в тишине, выкурив несколько сигарет, новосёл отправился на боковую. 
Рано утром, когда солнце едва показалось над горизонтом, Михаил вышел за ограду своего дома. Босиком, в одних плавках, держа в руках полотенце, он спустился к реке.  Вода была прохладной и сильно бодрила. Вдоволь накупавшись, Михаил вылез на пологий берег, стал прыгать с ноги на ногу, вытряхивая воду из ушей, а затем начать делать зарядку, чтобы немного согреться. Несмотря на свои уже немолодые годы, Михаил в физическом развитии своем мог дать фору многим молодым ребятам. Тело его было по-прежнему крепким и подтянутым. За упражнениями он не успел заметить, как навстречу к нему спускалась к реке уже немолодая женщина с большим тазом в руках, в котором лежали какие-то вещи. Таз она держала одной левой рукой, уперев его края себе под грудь. Длиннополая женская рубаха крепко обхватывала широкие бедра. Михаил поймал на себе её взгляд и немного смутился. Хотя по части женского пола Михаил был не из робкого десятка.
– Доброе утро, – решил он поприветствовать первым незнакомку, давая понять, что он нисколько не смутился.
– Здравствуйте, – ответила она.
– А не подскажите, во сколько местный магазин открывается? – спросил он, завязывая разговор.
Она остановилась.
– С понедельника по пятницу с восьми часов, – повернув голову в сторону деревни, ответила она. – В субботу с десяти, а в воскресенье он не работает и вовсе.
Тут Михаил лучше её разглядел. Ей было чуть за сорок. Черты лица ее были мягкие, округлые. Густые тёмные брови подчеркивали её синие глаза. Упругие груди выдавались вперед. Она показалась нашему герою если уж не красавицей, то довольно симпатичной.
– А сегодня какой день недели? – решил он еще одним вопросов задержать свою собеседницу, зная, что сегодня именно в воскресенье.
– Сегодня-то? – несколько призадумалась она. – Так сегодня как раз воскресенье!
– Это значит, я без продуктов остался?! – несколько наигранно спросил он, изображая небольшую досаду. – Да, меня Михаилом зовут, можно просто Миша, – как бы вспомнив, представился он. – Я вот дом этот купил и вчера в него въехал.
– А меня Валентина, Валя.
– Так, значит, я сегодня голодным останусь, раз магазин не работает.
Женщина улыбнулась по¬-доброму, обнажив свои большие крепкие зубы и розовый язык. Все говорило о крепком её здоровье.
– Так у нас в магазине окромя хлеба, макарон и консервов ничего и не бывает.
– А чем же народ здесь кормится?
– Чем, чем? – начала пояснять Валентина. – Знамо чем. Огородом своим, да хозяйством¬! А некоторые еще и охотой.
– И что же мне делать?
– А Вы в гости к кому-нибудь зайдите, авось голодным не оставят! – рассмеялась Валя. Она развернулась и пошла дальше вниз, спускаясь к реке.
Михаил долго стоял на тропинке широко расставив ноги и смотрел вслед удаляющейся от него женщине. Её бедра раскачивались из стороны в сторону, по загорелым щиколоткам мелькали тени от высокой травы. Из-под цветного платка, до середины спины спускалась тугая русая коса.
– Справная бабёнка! – подумал он про себя, провожая взглядом удаляющуюся фигуру Валентины.
Уже сидя дома перед окном за стаканом чая, он увидел возвращающуюся с реки Валентину. Она несла тазик, держа его уже двумя руками, сильно уперев себе под грудь. Мокрое белье, лежавшее в тазике, местами намочило ее рубаху. Мокрая рубаха прилипла к телу, четко обрисовав большую грудь, явно её очертив. Валентина шла не спеша, поднимаясь вверх по тропинке. Михаил приподнялся с табуретки, на которой он сидел, и наклонился вперед к окну, рассматривая красоту женского тела. Он почувствовал сухость на своих губах. Облизнул их, тяжело сглотнул слюну.
– Ай, да, бабёнка, – тихо подумал Михаил, провожая взглядом женщину. – Хороша!
Некоторое время он стоял недвижно у окна, пока не увидел приближающуюся фигуру деда Игната.
– Ну, что, Миша, обустроился? – интересовался дед Игнат. – А моя старуха послала меня проведать тебя да к нам пригласить. Шаньги она напекла.
Михаила долго уговаривать не пришлось, аппетит у него сильно разыгрался от утреннего купания.
– Лавка-то сёдня не робит, – накрывая стол, монотонно тараторила Анна Васильевна, жена дела Игната. – Так я и говорю своему, сходи хоть узнай. Как там сосед-то наш обустроился. Есть-то у него чаво пожевать. Хотя в лавке ничё не продают окромя хлеба да макарон. Приходится все своим огородом, хозяйством жить. Вот коровёнка спасает, кормимся ей. А летом-то ничего, можно биться, осенью и в начале зимы – тоже, а вот весной уже все запасы-то к концу подходят. Иногда в самые стужные дни подполом и закрутки подмерзают. Ладно у нас яма каменная, еще дед Игнатия делал, так любой мороз нипочем. Лежит там картошечка с капусткой. И ничего, не подмерзает. Ну, да не в голодные же годы-то живем. В голодные годы мужики-то тайгой все промышляли. Да и так у нас охотников навалом. Вот и зятёк наш тоже охотником всё был. Уйдёт бывало на неделю-две в тайгу и не знашь чё думать. Так уже девятнадцатый годочек как сгинул он в тайге. Ушел белку бить зимой. А его только через месяц и нашли. Ладно хоть зверь не обглодал, а то бы и хоронить нечего было.
– Да, ладно, мать, уймись ты уже, – оборвал её дед Игнат.
Накрыв на стол, Анна Васильевна, скрылась в кухне. Но и оттуда слышен был её голос.
– Вот ведь старуха у меня, язык у неё без костей, все бу-бу-бу, – досадовал старик. – Я так вот и зову моей бу-бу-бу. А она и не обижается на меня.
– А как так случилось, что зять у тебя дед Игнат погиб? – поинтересовался Михаил.
– А как погибают молодые, да не в войну? – отвечал старик. – По дурости. Вот и Борька-зять. Пошел выпивший в тайгу, в самый мороз. Да видать до заимки своей не дошел.
Анна Васильевна, периодически выходила из кухни, принося на стол еду.
– Ешь, Миша, ешь, – уже на «ты» называла старуха своего гостя. – Ой, Игнат, а доча-то не идет чаво-то.
– У бани она, с бельем возится – сказал старик. – Ну сходи, позови еще раз её.
С этими словами Анна Васильевна скрылась из избы в сени.
Через некоторое время дверь в избу растворилась. На пороге показалась Анна Васильевна, а вслед за ней Валентина.
От неожиданности Михаил даже немного привстал с табуретки. Валентина стояла у входа. Михаил, проглатывая кусок шаньги, поздоровался с Валентиной.
– Так виделись же недавно! – усмехнулась Валентина. – Но можно и еще раз пожелать друг другу здоровья!
– Да, глупо как-то вышло – подумал про себя Михаил.
– Садись Валюша, – усаживала Анна Васильевна дочь за стол.
– Ты, мам, сама-то садись, – отвечая та старухе. – А я молока всем разолью по кружкам.
Михаил, тем временем, свою оплошность решил замять шуткой.
– Ну вот, Валя, как Вы и говорили, – сказал Михаил, натянув на себя глупую улыбку. – Не должен я голодным остаться.
– А мы тутошние гостям завсегда рады, – пояснил дед Игнат.
Так Михаил познакомился с семьей деда Игната.
Больше месяца ушло у Михаила, чтобы привести свой дом в порядок. Дед Игнат взялся помогать своему новому соседу, выручая его инструментами, давая советы. Сложным и хлопотным делом оказалось перекладка печи. Но и с этим непростым для него делом справился наш герой.
В один из пасмурных дней Анна Васильевна и Валентина пришли к Михаилу помочь побелить новую печь. Чтобы не мешать женщинам Михаил и дед Игнат ушли на огород. Михаил там заканчивал чинить изгородь.
– Почти все закончили, – отчиталась Анна Васильевна вернувшемуся в дом за сигаретами Михаилу. – Валя последние разводы на полу подтирает.
Михаил вошел в избу, взял из кухонного шкафчика новую пачку сигарет и невольно заглянул в большую комнату. Валентина вытирала с пола следы свежей известки. Она стояла склонившись. Нижний край подола юбки был подвернут и заткнут за пояс, обнажая голени и крепкие бедра Валентины. Она была погружена в работу и не заметила, что Михаил, стоя за перегородкой, некоторое время наблюдал за ней. Михаил несколько минут любовался женскими формами, пока в дом снова не вошла Анна Васильевна.
– Всё, мы закончили, Миша.
– Спасибо вам, соседи, – поблагодарил Михаил женщин. – А то до побелки у меня руки бы не дошли. Столько еще дел переделать за лето нужно.
– Да, работы у тебя еще много, – улыбаясь говорила Анна Васильевна. – Но и многое уже ты прибрал в доме. Не думала, что одинокий мужик таким чистюлей может быть. Все в доме прибрал, обстановкой завёлся.
Михаил улыбался, получая похвалы от старухи. Валентина стояла в стороне с тряпкой в руке, тоже улыбалась.
– Привык к порядку, – объяснял Михаил. – С малолетства, еще с детдома у нас с этим строго было. А потом и на вахте. Хоть и жили мы в вагончиках, но никакой грязи у нас не должно было быть. По-другому и быть не могло. Из города вот мебель заказал, утварь некоторую.
– Молодец, Миша, – продолжала хвалить его старуха.
Михаил был благодарен своим соседям за помощь. В ответ он предложил свою помочь на покосных работах.
Многое на покосе было в диву Михаилу. Еще бы, ведь сельским хозяйством он не занимался никогда.
Его удивляли не сами работы как таковые, а то, как умело с ними управлялись все Беловы, и старики, и Валентина.
– Эх, Матвейку бы сейчас нам в помощь, – жаловалась Анна Васильевна, раскладывая провиант на скатерти в тени старой березы, готовя работникам перекус. – Он парень работящий у нас. У Валюшки хороший помощник вырос. Да как бы в солдатах-то не разучился да не разленился там.
– Даст Бог, в следующем году поможет, – утирая со лба пот, сказал дед Игнат.
Валентина, сидя на траве, молча помогала матери раскладывать еду, изредка убирая тыльной стороной ладони со щеки мокрую прядь своих волос, выбившихся из под платка. Михаил сидел рядом с ней, облокотившись спиной на ствол березы и вытянув перед собой ноги, медленно затягиваясь сигареткой. Время от времени взгляд его невольно останавливался на Валентине, ее лице, мокрой от пота шее, плечах.
– Ну вот, давайте поедим, – приглашая всех к трапезе, сказала Валентина.
Приятная усталость от работы, тепло солнечного дня, запах свежего сена, вкус простой деревенской еды, окружение добрых людей – все это очень сильно действовало на Михаила, он испытывал новые для себя, неведомые до сих пор, ощущения и чувства.
К вечеру поставили пару больших копён. Михаил докидывал последние навильники на вершину второй копны, а дед Игнат с Анной Васильевной причесывал граблями боковины копён. Валентина тем временем сбегала до родника, принесла полный бидон студеной ключевой воды. Напоив деда Игната, она поднесла бидон к Михаилу. Михаил с жаром схватил руки Валентины, положив свои ладони поверх ее кистей, притянул ободок бидона к своим губам и стал жадно глотать студеную воду.
Не успел сделать и пару глотков, как Валентина отдёрнула свои руки и бидон.
– Я же не успел еще напиться, Валя, – жалобно и с удивлением проговорил Михаил, утирая капли воды со своих густых усов.
– Нельзя студеную воду так залпом пить, – спокойно ответила она.
– Правильно девка тебе говорит, – начала тараторить Анна Васильевна, подошедшая к ним. – Племянник вот мой, царствие ему небесное, также вот на покосе в самую жару, робил, разгорячился весь в работе. Пить сильно захотел. Да как напился студеной воды залпом, тут же и рухнул. Сердце не выдержало. Схоронили. А мужику двадцати пяти лет не исполнилось. Молодой, здоровый был.
– Вот и я говорю, что нельзя разгоряченному студеную воду залпом пить! – сказала, Валентина, ласково взглянув на Михаила.
– Слушаюсь! ¬¬– вытянулся струной перед Валентиной Михаил, приложив раскрытую ладонь правой руки к виску.
– К пустой голове руку не прикладывают, – засмеявшись, ответила ему Валентина. Анна Васильевна и дед Игнат тоже засмеялись. Громче всех смеялся Михаил.
Все лето Михаил приводил в порядок свое хозяйство. Подправил ставни, палисадник, изгородь, выкосил огород.
– Ты бы, Миша, нанял трактор-то огород продисковать, пусть под паром постоит лето, – посоветовал ему дед Игнат.
– Это как так под паром? – удивился Михаил.
– Огород-то давно не паханный, – объяснял дед Игнат своему соседу. – Дернина одна, надо сейчас обработать дисковой бороной, дёрн срезать, чтобы он, пока тепло, успел сопреть, – А по осени надо будет плугом вспахать. И весной разок плугом, а потом бороной зубовой пройтись. Михаил так и сделал, как советовал ему дед Игнат.
В начале осени Михаил решил поставить себе на участке новую баню и принялся закладывать под нее фундамент. Дед Игнат, управившись с огородом, собрав с него урожай, целыми днями пропадал на участке у Михаила, помогал ему как мог.
– Фундамент почти готов, – радовался Михаил, – сруб уже заказал, скоро привезти должны. Найму мужиков достраивать баню и уже к первому снегу затоплю свою баньку. Как считаешь, отец? – Михаил и сам не понял, как у него вырвалось слово «отец». А дед Игнат и не заметил этого, так как для него было обычным делом, что некоторые мужики из деревни называли его отцом. Михаил же сначала смутился случайно вырвавшемуся у него слову, но через мгновение, это слово он нашел подходящим применительно к деду Игнату.
– Хо, паря, скорый ты шибко – заулыбался дед Игнат. – Сруб-то надо сначала, чтобы выстоялся, усадку дал. Рассчитывай на следующую осень только.
– Как так? – удивился Михаил, – на фундаменте же будет всё стоять?
– Дерево-то живое, хоть и спиленное! – пояснял дед Игнат. – Дышит и живет оно. В первый год будет то ссыхаться, то набухать, корежить и вести в разные стороны его будет, пока оно не успокоится. Вот тогда и косяки можно будет вставлять для окна и двери, внутри работать. Год еще будет дышать. Зиму вымораживаться, лето сохнуть. Вот через год только и можно будет сготовить полностью.
– Жалко, еще год получается мне в своей старенькой гнилой баньке мыться, – немного взгрустнул Михаил. – А я уже добрым делом хотел и попариться хорошенько и в сугроб с головой. Мы на Северах так и делали. Только под бани у нас бытовки были приспособлены.
– О, паря, разве из вагончика получится баня! – засмеялся дед Игнат. – Так ополоснуться только, пыль смочить! Баня-то завсегда должна быть из тёсанного бревна!
Так в разговорах, спорах, советах и проходило общение Михаила с дедом Игнатом. Наш герой полюбил и рассказы Анны Васильевны. Он привык к её монотонному частому говору. Речь ее как-то успокаивала, убаюкивала. Но больше всего нравилось Михаилу наблюдать за Валентиной, общаться с ней. Хотя к своему удивлению наш герой замечал, что некоторая робость в общении с этой женщиной до конца так у него и не проходила.
Старики тоже стали подмечать это. Как-то в отсутствии дома Валентины Анна Васильевна завела со своим мужем разговор о Михаиле.
– Сосед-то наш, Миша, вроде бы мужик хороший, не хамоватый, домовитый.
– Честный работяга, – пояснял старик. – Жизнь видимо не ласкала его, но человеком остался, это главное.
– На Валюшку-то смотрит иной раз как кот на парное молоко, – продолжала старуха. А Вальке-то он тоже понравился. Я сразу подметила.
– Ну их дело, молодое, чаво уж лезть-то туда.
– Я и не лезу. Ты тогда также говорил, когда она с Борькой связалась. А что потом после свадьбы получилось, помнишь. Неделя не проходила, чтобы она в слезах да в синяках к нам не прибегала. А Матвейку, когда она вынашивала? Под ружье её ставил, да на мороз голой выгонял из дому. А потом вслед ей из ружья палил. Ох и натерпелась она от него. Только и вздохнула она свободно, когда его на полгода, варнака этагого, закрыли. Матвейку может и родила благодаря этому. Грешно это говорить. Но вот унесла его нечиста сила в тайгу тогда, так я не раз и перекрестилась.
– Чаво вспоминать-то сичас! – оборвал старик её. – Жизнь сама распорядилась, как лучше должно быть. А Борька-разбойник сгинул, так сам виноват, что не по-людски жил.
– Вальку жалко, всю жизнь молодой вдовицей прожила, – затараторила Анна Васильевна. – И ни за кого же не вышла потом. Матвейку все ей жалко было. Боялась за него. Мол если Борька себя так вел, так другой мужик чужого ребенка жалеть не будет, не примет, а её самою навеском попрекать будет. Так и живет одна-одинёшенька. А может у них с Мишей чё получится?
– Да, уймись ты старая, – раздраженно сказал старик и вышел из избы.
– Ой, дай Боженька счастья Вальке моей! – посмотрела на потолок Анна Васильевна, перекрестившись.
Михаил сильно сдружился с семьей Беловых. Почти каждый день он бывал у них в гостях. Находясь у них в доме Михаил, наконец, начинал понимать, чего в жизни всегда не хватало ему. Валентина нравилась ему. И она в ответ относилась к нему с теплотой. Но сделать первый шаг Михаил не решался.
– Фу, ты черт, бабы испугался? – досадовал на себя Михаил, сидя один вечерами у себя дома. – Баба как баба, всё у неё на своем месте, как и у других баб, а сколько их у тебя было и ничего.
– Сноровку что ли я растерял всю? – сетовал на себя Михаил.
Валентина чувствовала нерешительность Михаила. Но решила пока не торопить события.
Так прошла осень и начало зимы. Михаил отпраздновал с семьей Беловых Новый год. Он настолько сроднился с ними, что теперь не понимал, как он жил все эти годы без семьи и родных.
В феврале, накануне праздника, Михаил снова отправился к Беловым. Анна Васильевна и Валентина накрывали на стол, а дед Игнат управлялся во дворе.
– Проходи Миша, садись за стол, – приглашала Анна Васильевна гостя к столу.
– А я не с пустыми руками, – выставлял он на стол некоторые принесенные с собой продукты.
– Ты что Миша, все носишь нам, мы не бедствуем, – все время обижалась Анна Васильевна, когда он приносил что-нибудь с собой к столу.
– Ну я же от чистого сердца, да и не привык я на дармовщинке жить, – успокаивал он старуху.
Валентина, хлопотала вместе с матерью, приносила их кухни и ставила на стол пироги и закуски. Анна Васильевна в это время как обычно тараторила на кухне. Михаил сидел за столом и наблюдал как Валентина ловко расставляла еду на столе. Наклоняясь над столом, Валентина задела своей грудью плечо Михаила и словно обожгла его. Михаил инстинктивно положил свою ладонь на бедро Валентины и несильно сжал её. Но тут же испугался. Он вдруг решил, что Валентину возмутит его действие и она отвесит ему за его выходку хорошую оплеуху. Но Валентина лишь молча одёрнула его руку и направилась в кухню.
Тут на пороге появился дед Игнат, стал снимать с себя верхнюю одежду и стягивать с ног валенки.
– Эх, морозец сегодня хорошо пробирает, – говорил дед, подсаживаясь к столу. – Ты что это сосед красный весь как рак сидишь?
Михаил еще не отошел от того, что произошло между ним и Валентиной, и не знал что ответить.
– Жарко у тебя, отец, в избе натоплено, – только и мог придумать Михаил, что ответить своему соседу.
Из кухни вышла Анна Васильевна, а за ней Валентина. Обе уселись за стол. Валентина сидела и смотрела на Михаила так, как будто бы ничего не произошло. Это несколько успокоило его.
– Ну, давай, паря, за нас с тобой выпьем, – сказал дед Игнат, поднимая рюмку.
– Поздравляем вас, мужички! – смеясь, поздравляла Анна Васильевна.
– С праздником! – чокаясь рюмкой, поздравляла Валентина, улыбаясь Михаилу.
Михаил понял, что скандала никакого не будет. Выпив рюмку в честь праздника, совсем успокоился. Вечер в доме Беловых прошел как всегда тепло и душевно. Валентина в этот раз говорила и смеялась больше обычного. От этого она казалась Михаилу еще желаннее.
В конце вечера деда Игната немного разморило. И Анна Васильевна отправила его спать, а сама ушла в кухню. Михаил и Валентина остались наедине. С кухни доносился грохот тарелок и шум воды. Анна Васильевна принялась за мытье посуду. Из соседней комнаты доносился негромкий храп деда Игната.
– Валя, – начал было Михаил, – я давно хотел тебе сказать, предложить, то есть хотел, чтобы ты знала….хотел сказать. Михаил почувствовал, как голос его дрогнул и во рту все пересохло. Валентина молча положила свою ладонь на руку Михаила. Михаил воспринял это как добрый знак.
– Валя, давай прогуляемся.
– Пошли.
Они быстро оделись.
– Мам, мы прогуляться пойдем, – громко сказала Валентина, накидывая на голову пуховый платок.
Они долго гуляли по заснеженной и тёмной деревне. Основательно промерзли.
– Зайдём ко мне, предложил Михаил.
Валентина молча кивнула головой.
Войдя в дом, у входной двери Валентина сняла с головы свой пуховый платок и держала его в руке. Наш герой не стал включать свет, оба стояли в темноте. Он помог Валентине снять верхнюю одежду. Сняв полушубок с ее плеч, он выпустил одежду из рук и обнял Валентину за плечи. Развернув её, он поцеловал Валентину. Её губы в ответ раскрылись. Она стала целовать его. Руки Михаила поползли по телу Валентины, жадно изучая его. Рука Валентины выпустила платок. Он упал рядом с полушубком, лежащим на полу.
За окном стало уже светать. Валентина лежала в объятиях Михаила на его кровати, а он спокойно затягивался сигаретой. 
– Валя, давай поженимся и жить будем вместе.
– Ты Миша, вроде не из робкого десятка, а так долго ходишь вокруг да около, – улыбнулась в ответ Валентина.
– Так, значит ты согласна?
– Согласна, – ответила она.
Весь день они не выходили из дома. Дед Игнат не приходил к Михаилу.
– Значит мама с папой все поняли про нас, – опустив глаза, вслух размышляла Валентина.
Вечером Михаил и Валентина пошли к старикам.
– Отец, мама, мы с Валей хотим пожениться, – объявил Михаил старшим Беловым.
– Ну, что мы можем сказать, Миша, – ответил дед Игнат. – Ты нам за сына стал и за Валю мы рады.
– Ой, доченька, сынок, – заголосила Анна Васильевна, – только чтобы вы счастливы были, только об этом мы со стариком и можем молиться.
– Когда же вы расписаться решили? – спросил дед Игнат.
– Да, хоть завтра, – выпалил Михаил.
– Подожди, Миша, – одернула его Валентина. – Давай Матвея из армии дождемся, тогда и распишемся.
– Хорошо, – согласился Михаил.
Через месяц из армии вернулся Матвей. Накануне Валентина на время вернулась жить в родительский дом. Михаил и Матвей быстро поладили между собой. Через несколько дней Валентина поговорила с сыном.
– Митя, мы с дядей Мишей хотим пожениться, – начала Валентина. – Вот такая у меня новость.
Мам, у меня тоже есть новость, – смеясь, ответил Митька. – Я встретил девушку и хочу на ней жениться. В выходные я привезу её к нам, чтобы вы познакомились.
– Вот и дожила я до этого момента, – заплакала Валентина, обняв Матвея. – Мой сыночек стал мужчиной.
Летом в доме Беловых играли сразу две свадьбы. Валентина снова переехала к Михаилу. Теперь он мог разделить с ней тепло и уют своего дома.