53. Liberte, Egalite, Fraternite. Священная война

 9 ТЕРМИДОРА  II ГОДА РЕСПУБЛИКИ - 2.

  Депутаты Конвента в нервном напряжении, занимали свои места в зале дворца Тюильри. Ждали важного заседания; но в каком смысле важного? Что именно должно было произойти?

Зрители уже заполняли трибуны. В текущий момент, в своем большинстве  они испытывали мало симпатий к Робеспьеру, заговорщики немало потрудились за несколько месяцев для создания подобных настроений...

  Жером свистящим  шепотом обратился к Роберу:
-  Те, кому реально было чего бояться сумели убедить остальных, что этот человек угрожает всем и каждому... Вспомним прошлый год,  депутаты "правых" весьма недурно нажились на скупке имуществ эмигрантов... замки, особнячки "бывших" господ... все были довольны... но как только мы стали интересоваться происхождением их внезапных капиталов... все в голос завизжали о "тирании и диктатуре"... суки...

  В полдень на трибуну поднимается друг Робеспьера Сен-Жюст, самый молодой депутат Конвента.

  Бланки и Вольф невольно обмениваются хмурыми взглядами, когда юноша  произносит: 
-  Я не принадлежу ни к какой фракции, я буду бороться с любой из них. Они не исчезнут, пока установления не создадут гарантии, не положат границ власти и не заставят человеческую гордость навсегда склониться под ярмом общественной свободы...

 Хороший оратор, Сен-Жюст не продолжит свою речь. Ему не позволит взбунтовавшееся большинство "Болота", агрессивное не от своей силы, а по причине трусости и страха... запуганные заговорщиками они взвыли как шакалы, окружившие одинокого раненого тигра...

  Процитированные слова станут еще знаменитыми, в этом Бланки отчего-то не сомневался... но по сути они означают, что в эти роковые часы он хотел стать арбитром между Робеспьером и его врагами, хотел добиться бескровного разрешения конфликта... Но заговорщикам нужна была кровь и они не позволили ему говорить...

 Странным казалось Жерому поведение Максимильена в эти последние месяцы...происходящее напоминало добровольный отказ от борьбы... самоубийство... Он был явно болен  физически и в конец истощен в нервном отношении...

  Почему Максимильен всё время кашляет в платок... почему он так бледен и слаб в последнее время...неужели чахотка?! Может быть... Его лечащий врач, Субербьель честно соблюдал врачебную тайну...

  Робеспьеру не была нужна власть ради власти... но лишь ради осуществления своих принципов и идей преобразования общества... И тут в кулуарах Жером случайно услышал, как тот сказал жуткое: "Не разумом, но сердцем... я уже начинаю сомневаться в возможности существования той Республики добродетели, которую намеревался создать..."

 Жером Бланки в общем шуме все же услышал, как один из главных заговорщиков депутат Тальен, болтавший со своими коллегами Дюраном Майяном и Ровером, отходит от них со словами: "Вот Сен-Жюст на трибуне, нужно с этим кончать".

  Бланки тихо заметил:
- Я знаю, сначала они хотели навалиться всем весом на одного Робеспьера и не упоминать Сен-Жюста... но теперь, когда поняли, что даже намеренно "забытый" он напомнит о себе и не унизится переходом на их сторону и изменой другу...включат и его в списки...

  Рядом также вполголоса, неслышимый в общем гвалте зашипел ему на ухо Робер Вольф:
-  Какие с ними переговоры, это провал! Лафоре в чем-то прав, нужно было рассчитывать на военную силу... а теперь слово об генерале Анрио...слышь, Жером, я ему не доверяю...его пассивность и неспешность совсем не от глупости... и не от трусости... я прижал одного из агентов... тот вынужден был сознаться, что Анрио вызывали в Комитет Общественной Безопасности! И что же?!  Он туда явился! К чему идти на переговоры и совещаться с теми, кого должен арестовать без лишних слов! Жером, считаю и Анрио тоже с нами лишь до той минуты, пока мы еще сильны...

- Ты чрезмерно мрачно смотришь на вещи...нам нельзя раньше времени опускать руки и полагаться на "судьбу"... - резко буркнул Бланки - но что-то в этом есть...

  И тут, как и предыдущий оратор Тальен, Бийо-Варенн обрушивается на Робеспьера. Он не только отвечает на речь, произнесённую тем накануне, но нападает на Анрио, сообщая Конвенту, что "командущий Национальной гвардией был разоблачён Комитетом общественного спасения как сообщник Эбера и подлый заговорщик".

 Обвинения сыпались на Робеспьера беспорядочные и абсолютно противоречивые,  Бийо доходит до того, что начинает хвалиться тем, что это именно он, был инициатором ареста Дантона и упрекать Робеспьера в том, что тот сначала этому противился!
Подвергшийся таким нападкам Робеспьер тщетно пытается подняться на трибуну. Атмосфера накаляется. Наконец прозвучала фраза, произнесенная задыхающимся голосом, обращенная к Колло: - "Председатель убийц, последний раз я требую слова!"

 Ставшему центром дебатов Робеспьеру препятствует не только то, что ему преграждают путь, не только звонок председателя, но и выкрики депутатов Конвента, которых внутренняя слабость и страх делает ещё более агрессивными.

 Когда уставший  Робеспьер, буквально сорвал голос и захрипел, оттягивая галстук, схватившись за горло, он услышал злобный лающий выкрик:
- Тебя душит кровь Дантона!

 Однако сил возмутиться двуличию депутатов Болота у Неподкупного еще хватило:
- Вы мстите за Дантона? Отчего же вы тогда не защищали его?!

  Подвергшийся таким нападкам Робеспьер тщетно пытается подняться на трибуну. Атмосфера накаляется.

  Ставшему центром дебатов Робеспьеру препятствует не только то, что ему преграждают путь, не только звонок председателя, но и выкрики депутатов Конвента, которых слабость делает ещё более агрессивными.

 Внезапно в зале Конвента раздаются крики "Долой тирана!"
 Загнанный Робеспьер, бросив последний взгляд на верхнюю левую половину зала, на ту "Гору", где было его место, обращается к правой, к болоту, с криком :
-  "Я обращаюсь к вам, а не этим подлецам".
  Но правая, сперва колебавшаяся, теперь примкнула к оппозиции.

- Есть ли смысл нам бессильно наблюдать как убивают Робеспьера... и Революцию... или стоит по-тихому покинуть скамьи Конвента и отправиться в Коммуну или к якобинцам, надо срочно мобилизовать секции! -  услышал Робер Вольф горячий шепот Жерома.