Жиробас

Он приходил к нам в гости, разваливался в кресле у книжного шкафа (это было «его» место у нас дома ещё со школьных лет), болтал, вальяжно курил, потом кому-то звонил. Потом снова курил, пил кофе и зажигательно рассказывал о всякой чепухе. Мастер разговорного жанра, он знал массу всяких историй, анекдотов (особенно пошловатых  анекдотов) и абсолютно всё о каждом из наших одноклассников. Потом выпивал водки, закусывал пельменями, которые нам подавала моя мама, потом хохотал, затем снова выпивал, закусывал и снова кому-то звонил. И всё болтал, болтал, болтал…
«Врун, болтун и хохотун» - таким он был всегда: и когда нам было по тринадцать, и потом, через три с лишним десятка лет. Он всегда называл себя «Большим Другом»,  имея ввиду свои  габариты, которыми  особенно гордился в школе (вес — 90, рост - 183) и ещё больше в последующие годы. С теми, кого как следует не знал, он вёл себя осторожно (после того как однажды неудачно выступил и  получил два раза по роже), а вот с теми, кого знал хорошо, кто был меньше и слабее, и кто не мог ему как-то навредить он особенно не церемонился. С годами он стал намного циничнее и наглее. Вёл себя высокомерно, а порой хамски, всё ещё полагая, что с одноклассниками (тем более, состоящими в «дружеских» отношениях) и нужно  держать себя именно так, чтобы таким образом обозначить своё «верховенство» в отношениях…
Жиробасом, вот кем он был.
И всё же, не смотря ни на что, я поддерживал с ним связь, поскольку с годами  всё меньше оставалось тех, кто знал меня подростком, потом юношей… Этот никуда и никогда не пропадал, не исчезал, не растворялся а постоянно околачивался где-то поблизости. Наверное, мне на каком-то этапе,  следовало прекратить с ним общение, поскольку с возрастом его личность, образ мышления, манера поведения и всё остальное совершенно не вписывались в моё представление о дружеских отношениях.
Шли годы и я уже давно жил в Москве, а в Южнобужске у мамы бывал лишь в отпусках. В каждый мой приезд Жиробас (который после двадцати лет скитаний то там, то сям окончательно осел в Южнобужске) наносил свои визиты,   всё так же, по традиции,  важно занимал «своё кресло» у книжного шкафа,  и травил свои байки. Если честно, кроме общих воспоминаний (порой не очень для меня приятных, но он всегда давал понять, что помнит всё о чём мне хотелось бы забыть), нам говорить было не о чем. Тем не менее моя мама считала, что я должен дорожить отношениями со «старыми друзьями», хотя я в этом уверен не был.
В тот летний день 2010 года  Жиробас (который стал ещё «солиднее» килограммов на пятнадцать, не меньше) «заскочил на минутку» и задержался часа на полтора. Он вёл себя  так, словно сделал нам большое одолжение своим визитом: развязно, высокомерно и я ощутил, как неуютно чувствует себя мама в его обществе. Для начала он  не без удовольствия выпил кофе с коньяком (точнее коньяк с кофе, предварительно отослав меня на кухню сполоснуть рюмки, хотя они и так сверкали от чистоты) и  основательно закусил шоколадным тортом. Потом снова рассказал одну из своих бесконечных историй (по моему мнению лишь наполовину правдивых). Ему было весело и вольготно, он общался со старым другом, которому, впрочем не давал и слова вставить в разговор. Он считал наверное, что я и так ему обязан за то, что он тратит на меня время.
Я тоже угощался коньяком, был расслаблен и благодушен. Поэтому совершил глупость.
Я сказал маме, которая сидела вместе с нами, что неплохо бы на предстоящий День рождения (в декабре)  и в честь нашей многолетней дружбы  подарить Жиробасу собрание сочинений Александра Грина. Шеститомник Грина был в нашей библиотеке, а я помнил, что в школьные годы Жиробас зачитывался его произведениями, о чём мне постоянно рассказывал. Общеизвестно, что привязанности юности остаются с человеком на долгие годы, будь то книги, первая (или вторая) влюблённость и некоторые другие увлечения.
Я, однако, не учёл того обстоятельства, что это собрание сочинений доставал не я. Книги начал собирать мой папа, когда появилась возможность подписываться на собрания сочинений классиков отечественной и зарубежной литературы, что было повальным увлечением в 70-80-е годы, а после его смерти библиотеку продолжила собирать мама… используя старые связи.
Однако мама согласилась, и Жиробас весело хихикнув, без лишних условностей быстро запихнул книги в пухлый, как и он сам портфель и с громки щелчком закрыл замки. После этого он рассиживаться на стал, вспомнил, что у него имеются неотложные дела и убежал.
Мама очень переживала утрату Грина. А для неё это была безусловно утрата, потому что слишком много воспоминаний было связано с книгами из нашей домашней библиотеки.  И хотя сама она с возрастом стала читать совсем немного, Грина ей было очень жаль. Очень-очень! А ещё ей было неприятно поведение Жиробаса, который принял подарок как должное. Мама полагала, что как порядочный человек, он должен был, хотя бы для вида сначала отказаться или что-то сказать в благодарность. Но он поступил по принципу «дают — бери, бьют — беги» без лишних по его мнению церемоний.
Забегая вперёд скажу, что позже, по просьбе мамы я разыскал в Москве точно такое же собрание сочинений Грина и вернул его в нашу библиотеку.  Это был и мне урок — никогда нельзя распоряжаться тем, что тебе не принадлежит или принадлежит лишь частично…
С того случая прошёл год и наступил 2011-й — год нашего с Жиробасом пятидесятилетия. Однажды на моём мобильнике раздался звонок и определитель показал, что звонит Жиробас. Я был немного удивлён, поскольку всегда звонил ему сам, в основном по пятницам и с домашнего телефона с тем, чтобы избавить Жиробаса от лишних трат на междугородные звонки. Поболтать по телефону он любил, но платить за разговоры  не любил. Звонок, однако, оказался странным. Я бы сказал, очень странным. С номера Жиробаса звонила жена Жиробаса.
Безо всяких там «здрасьте-как-дела», она непосредственно перешла к делу, так сказать, взяла быка за рога. А чего там, собственно, разводить «тары-бары»? Разговор денег стоит, а Жиробас, как я догадался чуть позже, сидел рядом и руководил разговором. Жена сказала, что приближается Большой Юбилей — 50-летие Жиробаса (он на полгода младше меня и я конечно, об этом помнил). А в подарок Жиробас хотел бы получить от любимой жены полное собрание сочинений Джека Лондона (у меня защемило в груди). И не знаю ли я, где в Южнобужске можно приобрести такое собрание сочинений. У меня защемило ещё больше, потому что я знал, где в Южнобужске в 2011 году можно достать псс Джека Лондона. Это собрание 1976 года с буквами в золотом тиснении  на синем фоне обложки в количестве 13 томов стояло на полке книжного шкафа у моей мамы. Того самого, у которого стояло кресло, в котором любил сидеть (а также жрать-пить-болтать-курить) Жиробас когда на протяжении без малого сорока лет бывал  у нас в качестве «Большого Друга» и почётного гостя. Было совершенно очевидно, что и звонок, и  вся эта тема — идея Жиробаса, потому что он уже давно присмотрел Джека Лондона в шкафу моей мамы. А после того, как получил Александра Грина он решил, что самое время действовать. К тому времени полные собрания сочинений классиков мировой литературы уже почти не издавались. Во всяком случае, несмотря на богатство выбора самых разнообразных книг в книжных магазинах, собрания сочинений классиков в том виде, в котором они издавались в 70-80-х годах прошлого века на полках книжных магазинов (во всяком случае магазинов Южнобужска) практически не было.
  Я ответил жене Жиробаса, что НЕ ЗНАЮ, где в Южнобужске можно достать Джека Лондона. В конце концов, кто постоянно живёт в Южнобужске, если на то пошло — я или Жиробас со своей женой?
Честно говоря, меня заколотило от злости, от того, насколько в своей подростковой простоте и от этого безобразности  заключалась хитрость Жиробаса. Он рассчитывал, что я отвечу, мол, забирай то, что стоит у мамы, а взять за него деньги мне не позволит принцип… как же, брать деньги за подарок другу (!), хотя этот подарок будет якобы от жены. Едва сдерживаясь, чтобы не сказать что-то прямое и грубое, я сказал, что на сколько мне известно,  у памятника А.И. Малюхину в парке им. А.И. Малюхина каждое воскресенье собираются коллекционеры,  букинисты и прочие торговцы предметами Прошлого. Поэтому, возможно есть смысл сходить туда и поинтересоваться, может быть что-то подобное там можно будет отыскать.
Жена Жиробаса замялась. Такого поворота в их маленьком предприятии ни она, ни Жиробас не предусмотрели. Ведь основная идея состояла в неожиданности манёвра,  нахрапе и грубости намёка. Но сразу не получилось. Видимо там Жиробас шёпотом диктовал жене, что она должна отвечать. И она отвечала, что к памятнику А.И. Малюхина и ходить не стоит, потому что Джека Лондона там нет и быть не может, и что он ТОЧНО может быть в каком-нибудь другом месте славного города Южнобужска. Позже, вспоминая обо всём этом деле я думал, что проще всего было посоветовать ей задать в поисковике интернета запрос: «Джек Лондон. Полное собрание сочинений. Купить». И в ответ на запрос без сомнения высветилось бы сразу несколько сайтов с соответствующими предложениями. Книготорговля в интернете уже тогда шла полным ходом. Но в тот момент я не додумался до этой простой мысли. Тем временем жена Жиробаса говорила о том, что 50-летие бывает раз в 50 лет, о том, что желания друга друзья обычно стараются исполнить,  и что Жиробас очень любит Джека Лондона, особенно его произведения «Белый клык» и «Зов предков», а главное, если не я, то никто другой не сможет выполнить эту просьбу… Бедный Жиробас, как же это он без полного собрания сочинений Лондона?…
Я устал от этого мутного разговора. Как иногда бывает, когда вы вынуждены общаться с напористыми и совершенно бессовестными людьми (у меня нередко случалось такое общение в дни моих трудовых свершений). «Ладно, - сказал я, - постараюсь в Москве поискать и если попадётся, то постараюсь приобрести книги».
Когда разговор, наконец, закончился я задумался. Пришла мысль, что ни Жиробаса, ни его жену такой вариант решения дела не очень устроил. Они ведь, скорее всего  рассчитывали на то, что я сначала уговорю маму отдать нашего Лондона, в качестве подарка от жены, а затем, когда приеду в декабре, то сделаю подарок Жиробасу ещё и от себя лично.
Книги я нашёл в интернете в тот же день. Предлагались: полное собрание сочинений издания 1961 года в 14 томах,   издания 1954 года в 8 томах (это было мне не по карману), большой двухтомник с избранными произведениями 2010 года. Правда такого, как у мамы, 1976 года из библиотеки журнала «Огонёк» в 13 томах я не обнаружил. А если честно, то мне не очень хотелось его найти. Потом пришла ещё одна, более тягостная  мысль о том, что Жиробас в силу абсолютной безнравственности и цинизма рассчитал, что моя мама уже в достаточно преклонном возрасте, мало ли что может произойти... А если  это «мало ли что» произойдёт, то вряд ли я буду возиться  с перевозкой  библиотеки в Москву. А тут (по его мнению) и «Большому Другу» можно угодить и не иметь потом  проблем с реализацией книг.
Примерно через два часа после заказа, продавец привёз книги на мою станцию метро - 14 томов 1961 года издания, в довольно  приличном состоянии.
Я вернулся домой,  набрал мобильный номер Жиробаса и не удивился, когда снова услышал в трубке голос его жены. Я сообщил, что книги к юбилею её мужа (и моего друга) мне удалось достать. Поскольку  на том конце было лишь молчание и сопение, я продолжил. Я сказал, что собирался подарить Жиробасу определённую сумму денег, как раз ту, в которую мне обошёлся Джек Лондон. Так вот пусть она, жена, передаст эту сумму Жиробасу как подарок от меня, его друга, а книги я привезу, когда приеду через полтора месяца.
Молчание и сопение продолжились, видимо телефон был включён на громкую связь и Жиробас, который находился рядом (уж если играть, то играть до конца), всё слышал и обдумывал ситуацию. Наконец жена отозвалась. Она сказала, что это, конечно, очень хорошо, что я купил Джека Лондона. Но будет гораздо лучше, если я его не привезу, а отправлю по почте и как можно скорее, чтобы успеть как раз к юбилею. Наверное, она собиралась выложить книги на праздничный стол в ресторане, как Самый Дорогой Подарок...
Я не удивился, всё это было в общем-то в  характере наших взаимоотношений, особенно в последние несколько лет, в которые Жиробас впутал и свою нынешнюю жену. Разумеется, пересылка такого объёма требовала затрат времени и дополнительных расходов, но если честно, то мне хотелось поскорее выйти из этой «липкой» истории.  Поэтому я пообещал, что на днях отправлю посылку, прекрасно понимая, что глупо ждать от жены Жиробаса обыкновенных слов благодарности, как это принято между порядочными людьми, которых связывает не просто знакомство, впрочем как и от самого Жиробаса. Он ведь догадался, что я догадался о том, что эту буффонаду затеял он и только он: вроде, по сценарию, вся эта затея - инициатива жены, воспользовавшейся телефоном Жиробаса, который он случайно оставил на журнальном столике, когда выходил в магазин за копчёной курицей... Но, по его мнению, шоу должно было продолжаться по «ранее  утверждённому плану», несмотря ни на что.
Когда в декабре я приехал в Южнобужск и в один из дней оказался дома у Жиробаса, я спросил у него, как ему понравился мой подарок. В ответ он промямлил что-то невразумительное о том, как замучилась тащить «этот ящик» его крошка — жена. Я не стал уточнять, что книги, следуя логике его затеи - это не мой подарок и что жена должна была передать ему кое-какие деньги — якобы подарок от меня. Было нетрудно догадаться, что никаких денег она ему не отдала, потому что у них вообще не было  принято отдавать деньги, тем более те, которых не было изначально. Я лишь, пристально глядя в глаза Жиробасу, выразил предположение, что наверное, он хотел такого же Джека Лондона, который стоит на полке в книжном шкафу моей мамы. Я не без удовольствия наблюдал, как Жиробас напрягся, изменился в лице, затем отвёл глаза, а после и вовсе встал и повернулся ко мне спиной, изображая, что что-то ищет в подвесном кухонном шкафчике. И я продолжил свою мысль о том, что к моему большому сожалению, точно такого же Лондона не оказалось, а тот, что я им прислал ещё лучше, потому что  он 1961 года выпуска и ему столько же лет, сколько и нам.
Больше к этому делу мы не возвращались, и я не знаю, перечитывал ли он подарочное собрание сочинений, и вообще, брал ли в руки книги, из-за которых произошла вся эта странная история.
После этого мы общались ещё примерно три года, но теперь мне кажется, что лучше бы всё прекратилось тогда, в декабре 2011-го. Потому что выходки подобного и иного рода начинали становиться обычным делом и  отношения делались всё напряжённее от встречи к встрече. Читателю может быть интересно, почему несмотря на всё это я продолжал общаться с Жиробасом. Что поделать, я свято верил в традиции крепости и надёжности «старой дружбы», продолжавшейся со школьных лет, закрывал глаза на ложь и мелкие подлости Старого Друга, но главное, мне не хотелось расстраивать маму, которая знала Жиробаса ещё подростком.
Читателя может заинтересовать ещё один вопрос. Почему же, всё-таки Жиробас? Точно ответить не могу. Относительно недавно я  услышал это слово из обрывка разговора в  какой-то молодёжной телепередаче и вдруг в памяти, в мельчайших подробностях, цветах и красках  всплыла и вся история с собранием сочинений Джека Лондона (кстати, среди  тех немногих изданий, которые я всё же перевёз в Москву из Южнобужска после смерти мамы имеется и это собрание), и ещё кое-какие, не очень приятные события последних лет нашей «дружбы». Я также вспомнил, что таким людям, не в силу их физических данных, но в силу морально-нравственных качеств, а скорее — отсутствия таковых, мы в детстве часто присваивали прозвища  вроде Жирдос или Жиртрест.
Вот, собственно и всё.

12-13 января 2024 года