Леди в машине

 Автор: Уильям Ле Ке
Настоящим я приношу извинения читателю за то, что был вынужден в этих
любопытных хрониках предприимчивого автомобилиста и его действий по отношению к
некоторым своим знакомым женщинам опустить настоящие имена и
заменить вымышленными. Учитывая, что закон о клевете надвигается мрачно,
причина очевидна.

С тех времен, когда, как парни, мы вместе играли в крикет на Cheltenham
"Принц" всегда спортсмен и всегда щедры к бедным, и
когда-либо был моим другом. В ходе моей собственной бродячей жизни последних лет
около дюжины лет я сталкивался с ним в самых неожиданных ситуациях.
места вверх и вниз Европе, и особенно в тех странах, за пределами
Дунай, который мы называем Балканах.

Для некоторых его действий, а для изобретательности его несколько
сомнительные друзья, я не делаю никаких извинений. Пока игра в
"охоту на кружек" остается такой легкой и прибыльной, всегда будут
и охотники, и преследуемая добыча. Поскольку похождения моего друга были связаны со мной,
я изложил их на следующих страницах в надежде, что мои
читатели, возможно, захотят поближе познакомиться с
умный, бесстрашный и в целом замечательный человек, чьи подвиги прославили
время от времени ежедневная пресса уже упоминала об этом в осторожных и загадочных выражениях
.

William Le Queux.

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

ЛЮБОВНАЯ ИНТРИЖКА ЕГО ВЫСОЧЕСТВА.

Принц открыл большую коробку отборных "петроффов", выбрал одну, медленно закурил
и задумчиво подошел к окну.

Он был в хорошем настроении в то утро, ибо он только что избавился от
беспокойный гость.

Большой салон был элегантно обставлен высокими зеркалами, позолоченными стульями
с небесно-голубой шелковой обивкой, пианино и красивым
письменным столом, стоявшим у высокого окна, которое выходило на балкон
затененный красно-белой солнцезащитной шторой -салон лучшего люкса в
Маджестик, огромном отеле с видом на море на Кингс-роуд, Брайтон.

Он был высок ростом, хорошо настроен мужчина лет тридцати трех; черноволосые,
красивый, легкий и утонченный, которые, за исключением
ни малейшего следа иностранного акцента в его речи, легко могла
принять за англичанина. В своих хорошо сшитых темно-коричневых фланелевых брюках и
коричневых ботинках он вышел на балкон и, перегнувшись через него, посмотрел вниз на
залитую солнцем набережную, полную жизни и движения внизу.

Его приезд несколькими днями ранее вызвал настоящий переполох в большом отеле
. Он, конечно, этого не заметил, слишком к этому привык. Он
много путешествовал - на самом деле, в наши дни он постоянно путешествовал - и
научился относиться к постоянным попыткам незнакомых людей
завязать с ним знакомство с полным пренебрежением, которого они заслуживали.

Не часто Величественный дом, которому так свободно покровительствовали биржевой маклер и
недавно разбогатевший человек, принимал в качестве гостя кого-либо, равного принцу по социальному положению
, но в то же время такого скромного и замкнутого. Вопиющий
люди, переполнявшие отель в то августовское воскресенье, эти напыщенные,
краснолицые мужчины в летних костюмах и белых ботинках, и эти разодетые чересчур сильно,
женщины в кремовых шелковых блузках и золотистых шляпках, в основном обитательницы
Кенсингтон, или Риджентс-парк, был удивлен, когда час назад он
прошел по коридору и вышел на улицу, чтобы поговорить со своим шофером. Он
был таким красивым, таким спортсменом и таким настоящим англичанином, что они
перешептывались. И половина жен тех горожан немедленно умирала от желания
поговорить с ним, чтобы они могли вернуться к своим
пригородных друзей и рассказать о своем знакомстве с двоюродным братом его
Императорского Величества Кайзера.

Но принц Альберт Гессен-Гольштейн был думать о других вещах. Ему
была ни к чему эта перекормленная воскресная толпа с их жаргонной болтовней,
их автомобилями и сплетнями о "битнете", через который он
только что проехал. Он обратил полдюжины раз на его желтый России
сигареты, выбросила его, и закурил новую.

Он думал о своих посетитель, который только что покинул, и ... ну, там
остался неприятный привкус во рту. Этот человек что-то сказал ему--
что-то не совсем приятное. В любом случае, он избавился от него.
Итак, принц Альберт Эрнст Карл Вильгельм, глава великого дома
Гессен-Гольштейн, кавалер большого креста орденов Черного Орла, Святого Саввы.
и Слон, и командор ордена Святого Губерта и Итальянской короны,
снова вернулись на балкон, продолжали курить и наблюдать.

Тем временем в большом зале внизу сидела хорошо одетая пожилая дама
со своей дочерью, хорошенькой, светловолосой, голубоглазой девушкой двадцати лет,
изящная фигурка в белом, на левом запястье которой красовался нефритовый браслет.
Они были американцами, путешествовавшими с "poppa" по Европе. Мистер Роберт
К. Джесуп из Голдфилдса, штат Невада, отправился совершить паломничество в
Стратфорд-на-Эйвоне, в то время как его жена и дочь ждали его в Брайтоне.
Брайтон.

С любознательностью американка Мэри Джесап были получены
в "альманах де Гота" из читального зала, и как матери, так и
дочь, с трудом, переводя на английский язык следующие
уведомление о княжеской семьи, которую они нашли в маленькой
Красная покрытая книга:

"Evangeliques--Souche: Widukind III, comte de Schwalenberg (principaute
de Holstein), 1116-1137; bailli a Arolsen et acquisition du chateau de
Hesse vers, 1150; Comte du Saint Empire de Hesse, 1349, dignite
confirme, 22 juin, 1548; bailli de Wildungen, 1475; acquisition
d'Eisenberg (chateau fort, aujourd'hui en ruines, situe sur la montagne
du meme nom) vers, 1485; acquisition par heritage du comte de Pyrmont,
1631; coll. du titre de `Hoch et Wohlgeboren,' Vienne, 25 fevr., 1627;
pretention a l'heritage du comte de Rappolstein (Ribeaupierre
Haute-Alsace) et des seigneuries de Hohenack et de Geroldseck (ibidem)
par suite du mariage (2 juill, 1658) du cte Chretien-Louis, ne 29 juill,
1635, + 12 dec. 1706, avec Elisabeth de Rappolstein, nee 7 Mars, 1644, +
6 dec. 1676, apres la mort de son oncle Jean-Jacques dernier comte de
Rappolstein, 28 juill, 1673; les lignes ci-dessus descendent de deux
fils (freres consaiguins) du susdit Chretien-Louis comte de
Hesse-Eisenberg, de Pyrmont et Rappolstein, etc.--V. L'edition de 1832
(Стр. 84).

"Вот так, мама!" - воскликнула хорошенькая девушка. "Почему, они были древним
семья еще до открытия Америки! Правда очень мило? Говорите! Я
только жаль, что мы не знали его".

"Ах, моя дорогая," ответил старец женщина со вздохом. "Такого рода
люди никогда не знают нас. Он роялти".

"Но он выглядит таким милым человеком. Какая у него прекрасная машина - настоящая!
Я ездила посмотреть на нее. Как бы я хотела, чтобы он взял нас с собой покататься ".

"Тебе лучше спросить у него, моя дорогая", - засмеялась ее мать.

"Думаю, мне не следует быть отсталой. Я верю, что он бы в один миг, если я
спросил его, очень красиво", - воскликнула она, смеясь, хором. Правду
скажи, она восхищалась им, когда она впервые столкнулась с ним два дня
назад. Она сидела в одном из тех плетеных кресел, что стояли у двери
на Кингз-роуд, когда он вышел и сел в кресло рядом с ней,
его ждала машина - большой "Мерседес" шестидесяти лет, выкрашенный в кремовый цвет, с
княжеским гербом и короной на панелях.

Он говорил по-английски, чтобы его человек, которые проводили его
мотор-пальто. Он был принцем - одним из богатейших из всех немецких князей
принц, заядлый автомобилист, спортсмен, охотившийся на крупную дичь в
Немецкая Восточная Африка, землевладелец, владевший княжеством с полудюжиной
средневековых замков и одними из лучших поместий в Германской
Империи, и один из самых близких родственников кайзера. И все же он был
путешествует только со своим человеком и на своем автомобиле.

Хотя Мэри Джесап была наследницей двух миллионов фунтов стерлингов, которые ее
отец заработал за последние три года - и об этом знала половина людей в
отеле, - все же она понимала, что даже богатство ее отца не могло
приобретите для нее титул принцессы Гессен-Гольштейнской. Она была
очень очаровательная девушка, яркий, спортивный и отмашку--типичная американская
девушка в день-и она зашагала вдоль пристани с матерью,
ее мысли постоянно возвращались к молодому человеку в коричневом цвете, который дал
ее более чем одним взглядом, когда он прошел.

Тем временем к принцу вошел его верный камердинер Чарльз,
высокий, худощавый, чисто выбритый англичанин, примерно на четыре года старше его.

- Ну? - спросил его высочество, резко опускаясь в кресло.
и взял еще "Петрофф".

- Избавился от него, да?

- Да, но это было трудно. Я дал ему пару соверенов и договорился
встретиться с ним в баре "Сесил" в Лондоне в следующий раз.
В четверг в четыре.

"Хорошо. Это дает нам время, - заметил принц со вздохом облегчения.
- А что насчет девушки? Что ты выяснил?

- Вчера вечером они с матерью ужинали в столовой, а
потом пили кофе в "Палм Корт". Отец - мужчина, который
владеет золотыми рудниками в Неваде стоимостью десять миллионов долларов. В прошлом году он
пожертвовал полмиллиона долларов на благотворительность и купил бурбонский жемчуг
для своей жены. Отдал за них восемьдесят тысяч фунтов. Они у нее.
вот, длинная веревочка дважды обвивается вокруг ее шеи и доходит до талии.
Она надела их, и каждый, конечно, думает, что они
ложь."

"Как глупы эти американки! Необычные носить жемчуг, что
цена на улице! Да ведь ее запросто могут ограбить, - заметил его хозяин.


"Но кто поверит, что они настоящие? Они слишком большие, чтобы вор мог их взять
необычно, - ответил верный Чарльз. - Джезупы, кажется, любят
украшения. У мисс Мэри есть прелестное бриллиантовое ожерелье...

- И, полагаю, она была в нем вчера вечером?

- Конечно. Они - недавно разбогатевшие люди, и упиваются всем этим. И все же, какое
это имеет значение? Такие люди, как Джесуп, могут легко купить больше, если потеряют это.
Поэтому, чтобы ее драгоценности украли только большой рекламой
Американская женщина. Разве ты не видел тех случаях, в работе, в основном в Ньюпорте
кажется, они случаются.

- Девушка хорошенькая, определенно хорошенькая, Чарльз, - заметил принц.
медленно, с философским видом.

- Да, ваше высочество. И она сочла бы за большую честь, если бы вы поговорили с ней.
Я уверен.

Принц Альберт поджал губы.

"Думаю, что нет. У этих американских девушек много духа. Она бы
скорее всего, пренебрежительно отнеслась ко мне.

"Думаю, что нет. Я проходил через холл пять минут назад, и она была здесь.
искала тебя в `Готском альманахе".

Его высочество вздрогнул.

- Это была она? - воскликнул он с живым интересом. - Тогда она, очевидно, знает все
обо мне на этот раз! Я удивлен", - и он замолчал, не заключая его
приговор.

Чарльз увидел, что его хозяин глубоко задумался, поэтому он занялся по
положив документы в порядке.

"Она необычайно хорошенькая", - заявил вскоре его высочество. "Но осмелюсь ли я
поговорить с ней, Чарльз? Ты же знаешь, что это за американцы".

"Непременно поговори с ней. Мать и дочь составят вам компанию
на несколько дней. Вы могли бы пригласить их покататься на автомобиле, и
они, без сомнения, согласились бы, - предложил мужчина.

"Ты же знаешь, я не хочу повторения того, что у нас было в Виши".

"О, не бойтесь. Этих людей вполне возможно. Их богатство не
испортил их ... насколько я могу услышать".

"Очень хорошо, Чарльз". Принц рассмеялся, бросая окурок сигареты
в камин и вставая. - Я найду какой-нибудь предлог, чтобы поговорить с ними.

А Чарльз, со своей стороны, лелеял проницательные подозрения, что его хозяин,
убежденный холостяк, каким он и был, наконец-то был привлечен девушкой
свежей, светлой красотой, и эта девушка американка.

Время тяжело повис на руках принца. В тот день он побежал за
в его машине Уэртинг, где он обедал в Уорн, и вечером он
провел в одиночестве в ложе брайтонской Альгамбры. По правде говоря,
он поймал себя на том, что постоянно думает о миловидной, довольно дерзкой
Американские девушки, чья талия была так аккуратно, чьи крошечные туфли были так
указал, и чьи светлые волосы всегда тянуло обратно от нее
умного чела.

ДА. Он чувствовал, что должен узнать ее. Наступило утро, а с ним и
представилась возможность поговорить с матерью.

Они сидели, как обычно, у дверей отеля, когда
авария с собачьей упряжкой, которой управляла известная актриса, заставила его
представилась желанная возможность, и десять минут спустя он имел удовольствие
поклониться самой Мэри Джесап.

Он прогуливался с ними на пирсе, болтая поэтому очень приветливо, что оба
мать и дочь с трудом верилось, что он был двоюродным братом из
Император. Затем, по его просьбе, ему разрешили присоединиться к ним за столом.
за ланчем они вместе поужинали в полдень.

Девушка в белом была совершенно очаровательна и так непохожа на
молочных барышень из Германии или застенчивых темноглазых шалуний из Франции
или Италии, многие из которых мечтали стать принцессами Германии.
Hesse-Holstein. Ее откровенные манеры, легкий американский выговор и
ее американизмы, которые он находил восхитительными. Миссис Джесап, тоже был
разумная женщина, хотя это не первый случай, либо
мать и дочь даже встретила принца, они использовали "Ваше Высочество", а
мелочь слишком часто.

Тем не менее, он находил это общение обеих женщин в высшей степени очаровательным.

- Какой у вас великолепный автомобиль! - Что это? - заметила Мэри, когда после
ленча они пили кофе в "Палм Корт" в задней части
отеля.

- Я очень люблю водить машину, мисс Джесап. Правда?" - был ответ его высочества
.

"Я люблю его. Папа есть машина. Мы принесли ее с собой и побежал
во Франции в это. Мы оставили его в Париж, пока мы не вернемся к
Континент осенью. Потом мы поедем в Италию, - сказала она.

"Возможно, ты захочешь совершить пробежку со мной и твоей матерью
завтра", - предложил принц. "Это довольно симпатичный район".
"Здесь довольно красиво".

"Я уверена, что вы очень добры, принц", - ответила пожилая женщина. "Мы
должны быть очарованы. И, кроме того, я думаю, что мой муж будет очень рад
познакомиться с вами, когда приедет сюда. Он много бывал в Германии.

"Я буду очень рад познакомиться с мистером Джесапом", - ответил молодой патриций
. "Пока он не приедет, нет причин, почему бы нам не устроить несколько пробежек.
Конечно, если вы согласны".

"О! это будет по-настоящему чудесно!" - заявила Мэри, и ее хорошенькое личико просияло.
в предвкушении удовольствия прокатиться на машине с мужчиной, которым она так восхищалась.

- Тогда как насчет того, чтобы съездить сегодня в Истборн на чай?
предложил он.

Мать и дочь обменялись взглядами. "Что ж, - ответила миссис Джесап, - мы
ни в малейшей степени не хотим вас расстраивать, принц. Я уверена..."

"Хорошо! Вы оба придете. Я закажу машину на три часа.

Принц поднялся по лестнице очень довольный. Начало было очень
похвальным. Сотня или около того других девушек из разных стран
которые были представлены ему с матримониальными намерениями, не могли
сравниться с ней ни по красоте, ни по обаянию, ни по уму.

Жаль, подумал он, что она не королевского и даже не благородного происхождения
.

Чарльз помог ему надеть легкое пальто на колесиках и, делая это, спросил:

"Если Пастор позвонит, что мне сказать?"

"Говорите что хотите, только отошлите его обратно в Лондон. Скажите ему, что ему лучше.
в Бэйсуотере, а не в Брайтоне. Он поймет.

- Ему могут понадобиться деньги. Он написал тебе вчера, помнишь?

"Тогда дай ему пятьдесят фунтов, и сказать ему, что, когда я хочу его видеть
Я переведу. Я хочу быть одна сейчас, Чарльз", - добавил он мелочь
с нетерпением. - У вас есть ключ от моего почтового ящика, не так ли?

- Да, ваше высочество.

Внизу его ждал большой автомобиль кремового цвета. Некоторые из
гости любовались его, ибо это была удлиненная колесная база и большой
гастроли кузова и капота--авто это было последнее слово во всем, что было
комфорт в автомобилизме.

На английском шофера, Гаррет, в серой ливрее столкнувшись с алыми, и
с княжеского шифр и корону на его кнопки, поднял свою шляпу на
появление своего хозяина. И снова, когда мгновение спустя две
дамы в элегантных автомобильных куртках, белых шапочках и вуалях цвета шампанского,
вышли и сели в машину, заботливо укрывшись прекрасным
ковриком из шкуры выдры.

Прохожие у дверей отеля смотрели на мать и дочь
с завистью, особенно когда принц сел рядом с девушкой и,
с легким смешком, отдал приказ трогаться.

Несколько мгновений спустя они уже скользили по Кингз-роуд на восток, в
направлении Льюиса и Истборна.

- Полагаю, вы много ездите на автомобиле? - спросила она его, когда они завернули за угол.
- За Аквариум.

- Много. Знаешь, это помогает скоротать время, - рассмеялся он.
"Когда у меня нет гостей, я обычно вожу машину сам. Совсем недавно я был в турне по Шотландии".
"Мы собираемся туда этой осенью.

К Троссакам." - говорит он. - "Мы едем туда." К Троссакам. Они говорят, что
отлично! И мы увидим страну Скотта, и Эдинбург. Я умираю
чтобы увидеть аббатства Мелроуз. Она должна быть прекрасной от фотографии".

"Тебе следует попросить своего отца прислать за тобой машину", - предложил принц
. "Это великолепная поездка к северу от Лондона".

Жена миллионера внимательно изучала принца украдкой
бросая взгляды. Его высочество не подозревал, что материнский взгляд был таким
испытующим, иначе он, вероятно, действовал бы несколько иначе.

Великолепная пробежка привела их в Льюис, столицу старого света Сассекса.
Там, с долгим воем электрической сирены, они помчались вниз по холму
и снова выехали на Истборн-роуд, ни разу не притормозив, пока не оказались
в маленьком саду перед "Куинз".

Мэри Джесап вышла, полная девичьего энтузиазма. Ее единственным сожалением было то, что
людям, праздношатающимся в холле отеля, нельзя было сказать, что
их спутник - настоящий живой принц.

Они пили чай под навесом с видом на море, и его высочество был
особенно любезен с миссис Джесап, пока мать и дочь
не пришли в восторг от его приятного общения. Он обращался с обеими
женщинами как с равными; его манеры, как они впоследствии говорили, были лишены
какой-либо стороны, и все же он был принцем до мозга костей.

Эта пробежка была первой из многих, которые они провели вместе.

Роберт К. Джесуп был внезапно вызван телеграммой в Париж по делу
, связанному с его интересами в горнодобывающей промышленности, поэтому его жена и
дочь остались в Брайтоне. И из-за их присутствия
Принц задержался там еще на две недели. В основном он проводил свои
дни, гуляя или катаясь на машине с миссис Джесап и ее дочерью, и
иногда - в очень редких случаях - он ухитрялся гулять с Мэри наедине.

Однажды утром, когда он шел с ней по пирсу, слушая
вернувшись к ленчу, он обнаружил в своей комнате довольно высокий,
чисто выбритый священник средних лет, чье круглое и румяное лицо
придавало ему вид живого человека.

При виде нежданного гостя принц на секунду задержал дыхание.
 Это был пастор.

- Извините, что меня не было дома, - воскликнул его высочество. "Чарльз сказал вам, где я"
я полагаю?

"Да, принц", - ответил священник. "Я налил себе виски с
содовой. Надеюсь, вы не будете возражать. В городе было чудесное утро, и я подумал
Забежать повидаться с вами.

- Я полагаю, вы хотите еще пятьдесят, а? - резко спросил его Высочество.
- Какое-нибудь другое благотворительное дело, а?

"Мой дорогой Принц, вы уже догадались сразу. Вы, действительно, очень
хорошо."

Его высочество позвонил в колокольчик и, когда появился камердинер, отдал ему распоряжение
сходить за пятьюдесятью фунтами, которые он вручил священнику.

Затем пара обед принесли в номер, и, когда они возлежали
вместе их разговор был в основном об общих друзей. Для священнослужителя
Преподобный Томас Клейтон был чрезвычайно покладистым человеком,
заядлым спортсменом того типа, который сейчас, увы! вымирает в Англии.

Было ясно, что они старые друзья, и еще яснее было, когда,
расставаясь пару часов спустя, принц сказал:

"Когда я уеду отсюда, старина, ты составишь мне компанию ненадолго, не так ли?
Не беспокойте меня больше из-за ваших проклятых... э-э... благотворительных организаций...
ладно? Свежий воздух для детей и виски для себя... а? Автор:
Юпитер, если бы я не был принцем, я предпочел бы стать священником!
Прощай, старина. И румяный священник сердечно пожал руку своему другу
и спустился по широкой лестнице.

Как только посетитель ушел, он позвал Чарльза и взволнованно спросил:

- Кто-нибудь знал, что пастор приходил ко мне?

"Нет, ваше высочество. К счастью, я встретил его на Кингз-роуд и привел
его сюда. Он никогда не справлялся в офисе".

"Он дурак! Он запросто мог бы написать! - нетерпеливо воскликнул принц.
- Интересно, где эти женщины? - спросил он, указывая на миссис Джесап и
ее дочь.

- Я сказала им, что ты будешь занят весь день.

- Хорошо. Я сегодня никуда больше не пойду, Чарльз. Я хочу подумать. Подойди к ним
передай мои наилучшие пожелания и скажи, что, если они захотят воспользоваться машиной
для пробежки сегодня днем, они будут очень рады. Ты знаешь, что сказать.
И... и проследи, чтобы в комнату юной леди послали букет роз.
прежде чем она пойдет переодеваться. Приложи к нему одну из моих визиток.

"Да, ваше высочество", - ответил камердинер и, повернувшись, оставил своего хозяина наедине с собой.


Визит преподобного Томаса Клейтона в некотором роде встревожил и
раздосадовал его. И все же их встреча была чревата заметным
сердечность.

В настоящее время он бросился в большом кресле, и освещением одной из своих
выбор "Petroffs", которую он специально завозят, сидел, размышляя.

"Ах! Если бы я не был принцем!" - громко воскликнул он про себя. "Я мог бы
сделай это - сделай это довольно легко. Но именно мое дурацкое социальное положение
препятствует столь многому. И все же ... все же я должен сказать ей. Это крайне важно. Я
должен как-то ухитриться ускользнуть от этого стального материнского взгляда. Я
интересно, есть ли у матери какие-нибудь подозрения ... есть ли...?"

Но он сунул сигарету обратно в рот, так и не закончив.
выразить свои сомнения.

Когда солнечный свет начал ослабевать, он все еще сидел в одиночестве, глубоко задумавшись.
Затем он двинулся одеваться, решив пообедать в общественном месте.
ресторан со своими американскими друзьями. Как раз в это время Чарльз открыл
дверь, вступил в довольно бледный, чисто выбритый мужчина в темно-серый
ткани. Он вошел с развязным видом и был несколько высокомерен в манерах
когда он пересекал комнату.

Приветствие принца было далеко от сердечного.

- Что привело тебя сюда, Макс? - резко спросил он. - Разве я не телеграфировал тебе
только сегодня утром?

"Да. Но мне захотелось подышать морским воздухом, поэтому я спустился. Я хочу знать
придешь ли ты на встречу в следующий понедельник ... или нет.

"Пока не могу сказать".

- Хилде не терпится узнать. Ты обещал ей, помни.

"Я знаю. Но извиниться, и сказать, что ... ну, у меня есть некоторые частные
бизнес здесь. Вы знаете, что сказать, Макс. И я хочу, чтобы ты здесь
спешите. Приезжайте сразу, если я переведу".

Человек посмотрел ему прямо в лицо на несколько минут.

"Ой!" восклицал он, а потом без приглашения, перекрестился и взял
сигареты.

- Чарльз, - обратился посетитель к камердинеру, который остался в комнате,
- налей мне выпить. Позволь пожелать успеха браку. И с
понимающим смешком он залпом выпил протянутый ему стакан виски с содовой. Полчаса
он оставался в доверительной беседе с принцем, затем он
уехал, сказав, что он должен обедать в одиночестве в старом корабле, и вернуться к
Лондон в десять.

Когда Макс Мэйсон ушел, принц Альберт тяжело вздохнул, и прошел
в соседнюю комнату одеваться.

Тот вечер оказался знаменательным в жизни его высочества, поскольку после
ужина миссис Джесап пожаловалась на сильную головную боль и, сразу же удалившись в
свою комнату, оставила молодых людей вдвоем. Поэтому нет ничего более естественного,
чем пригласить его Высочество Мэри надеть накидку и отправиться на
прогулку по набережной при лунном свете. Она с готовностью приняла приглашение
и поднялась в комнату своей матери.

- Я пойду с ним погулять, мама! - взволнованно воскликнула она.
ворвавшись в комнату, где миссис Джесап, без малейших признаков головной боли,
лениво читала роман.

"Это действительно вкусно. Надень что-нибудь плотное, детка, а то холодно", - был
ответ матери. "И помни, ты не очень часто флиртуешь с принцами"
.

- Нет, мама, но просто оставь его мне. Я обдумала то, что ты сказала.
Я хочу стать принцессой Гессен-Гольштейнской до конца года.
Или же...

"Иначе будут неприятности, а?" засмеялась ее мать.

Но девушка исчезла, чтобы присоединиться к человеку, который ее любил, и кто был
ниже ожидания.

При ярком свете августовской луны они вместе дошли до Хоува,
где сели на скамейку у Лужайки. Вечер был прекрасен,
и было много прохожих, в основном-пары более или менее страстный.

Никогда не было девушки так привлекал его, как у Марии, что спокойный и славный
ночь. Никогда еще он не заглядывал в глаза женщины и не видел там любви
, отраженной так, как в ее глазах. Они встали и побрели обратно, обратно к
пирсу, по которому прошли к его началу. Там они нашли свободное место
незанятый, и покоился на нем.

И там, нежно взяв ее маленькую ручку в свою, он выпалил
сбивчивыми словами сбившегося с пути мужчины историю своей любви.

Она молча выслушала его до конца.

- Я... я думаю, принц, вы не до конца осознали, что все это значит.
Что...

- Это значит, Мэри, что я люблю тебя - люблю глубоко и преданно, как никто другой.
другой мужчина никогда не любил женщину! Я не склонен к экстазу по поводу
привязанности, ибо я давно думал, что каждая ее искра погасла в моем сердце
. Однако я повторяю, что люблю тебя." И прежде, чем она смогла помешать
он поднял ее руку и прижал к своим губам.

Она попыталась отдернуть ее, но он крепко держал. Луна светила полная
на ее милое лицо, и он заметил, как нежно и красиво она выглядела.
Она бросила на него один взгляд, и в этот момент он увидел свет невыплаканные
слезы. Но она молчала, и ее молчание озадачило его.

- Ах! - уныло вздохнул он. - Значит, я прав, подозревая, что
у тебя уже есть любовник?

"Любовник? Кого ты имеешь в виду?"

"Того высокого, светловолосого, загадочного мужчину, который на прошлой неделе
так интересовался твоими передвижениями. Ты не заметила его? Он
остановился в отеле. Я видела его по меньшей мере раз двадцать, и это
совершенно очевидно, что он восхищается тобой.

"Я даже никогда его не видела", - удивленно воскликнула она. "Вы должны указать мне на него"
. Я не люблю загадочных мужчин.

"Я не загадочный, не так ли?" - спросил принц, смеясь, и снова
нежно поднося ее руку к своим губам. - Ты не ответишь на мой
вопрос? Как ты думаешь, сможешь ли ты любить меня достаточно ... достаточно, чтобы
стать моей женой?

- Но ... но все это так неожиданно, принц. Я... я...

- Ты можешь любить меня? он перебил:

Вместо ответа она наклонила голову. В следующее мгновение его губы встретились с ее губами в жаркой
страстной ласке. И так их сердца забились в унисон.

Прежде чем они поднялись со стула, Мэри Джесап обещала стать
Принцесса Гессен-Гольштейнская.

На следующее утро счастливая девушка сообщила матери приятную новость, и
когда миссис Джесуп вошла в личный салон принца, его высочество попросил
ее, по крайней мере пока, сохранить их помолвку в секрете.

В тот день принц был занят перепиской, но
будущая принцесса, нежно поцеловав ее в белый лоб, вышла
в машине с матерью доехала до Богнора. Два часа спустя принц
отправил телеграмму преподобному Томасу Клейтону, отправил Чарльза
срочно в Лондон пуллманским экспрессом, а затем вышел на улицу
прогуляться по Кингс-роуд.

Он был одним из счастливейших людей на свете.

Только за ужином он снова встретился с миссис Джесуп и ее дочерью. После
описания того, как они отлично пробежались, жена миллионера
сказала:

- О, Мэри рассказывала мне кое-что о таинственном светловолосом мужчине,
который, по вашим словам, наблюдал за ней.

- Да, - ответил Его Высочество. "Он висел примерно на несколько дней. Я
кажется, он не годится-одна из тех людишек, которые живут в гостиницах по
взгляд из-за голубей".

"То, что мы называем в Америке мошенником, да?"

"Совершенно верно. По крайней мере, таково мое мнение", - доверительно заявил он.

Миссис Джесуп и ее дочь выглядели очень встревоженными, и это обстоятельство
принц не преминул заметить. Они поднялись в его салон.
где выпили кофе, а затем рано легли спать.

Полчаса спустя, пока его высочество лениво наслаждался одним из своих
браун "Петроффс", жена миллионера, с побелевшим лицом ворвалась в комнату
крича:

"Принц! О, принц! Все мои драгоценности и драгоценности Мэри были
украдены! Оба футляра были вскрыты, и содержимое исчезло! Мой
жемчуг тоже! Что нам делать? Его Высочество вскочил на ноги
пораженный. "Делать? Почему обнаружите, что светловолосый мужчина!" - ответил он. "Я пойду
сразу к управляющему." Он мчался вниз, и все было быстро
путаница. Управляющий вспомнил мужчину, назвавшегося
Мейсоном и внезапно ушедшего накануне утром. Полиция
им позвонили, и по проводам в Лондон поступили новости о крупном ограблении драгоценностей
в Новый Скотленд-Ярд передали информацию.

В ту ночь никто из троицы почти не спал. Экспертиза
показала, что, кем бы ни был вор, он либо владел
ключами от дамских сундуков, в которых находились шкатулки с драгоценностями, либо
снял с них отпечатки, поскольку после того, как драгоценности были изъяты
багажники были снова заперты.

Князь был очень активным, в то время как обе дамы и их номера были в
отчаяние. Их единственным утешением было то, что, хотя Мэри потеряла
у нее были бриллианты, она обрела мужа.

Около полудня на следующий день, в то время как его величество читал
бумагу, как он лениво нежился в глубине большого кресла, стук
в дверь и официант открыла худощавая, горевала,
седобородый человек.

Принц вскочил на ноги, как будто его ударило током
.

Двое мужчин посмотрели друг на друга, оба совершенно ошеломленные.

"Уол!" - воскликнул, наконец, посетитель, когда обрел дар речи. "Если это так, то
не бейте свинорыла! Скажите, юные Тенто, вы знаете, что я Роберт К.
Иисусе?"

- Ты... Господи! Мой дорогой дядя Джим! - выдохнул тот. - Что это значит?
- Да.

- Что это значит? Дела в Нью-Йорке из-за той маленькой покерной работенки немного накалились
сейчас, так что Лил и старушка используют матримониальный трюк на этот раз
сторона - ложная сойка, тайная помолвка и шантаж. Работал над этим в
Париже два года назад. Большой успех! Сделано аккуратно, это действительно хорошо. Я
подумал, что на этот раз они заполучили настоящего живого принца - и примчался
прямо сюда, чтобы обнаружить, что это всего лишь ты! Им действительно следовало бы быть более
осторожными!"

- И я говорю вам, дядя, что я тоже был полностью обманут. Я думал
У меня была мягкая штучка - эти бурбонские жемчужины, понимаешь? Они забыли свои
ключи, я снял слепки и, когда их не было, положил их в пакет ".

"Уол, мальчик мой, тебе лучше раскошелиться прямо сейчас", - настаивал старый
Американский преступник, которого звали Форд и который был известен своим
сообщникам как "дядя Джим".

- Я полагаю, что Пастор, как обычно, замешан в этом деле, а? Скажи! вся эта куча
бенгальские огни не стоят пятидесяти долларов, но пожилая женщина и девочка
хорошо смотрятся в них. Боже! разве нас всех не обвели вокруг пальца! Закажи мне
коктейль, чтобы перебить вкус. Думаю, Лил захочет взбить твой
у нее вытянется шея, когда она тебя увидит, так что тебе лучше сесть в свою знаменитую машину
и исчезнуть, молодой человек!


В "Сассекс Дейли Ньюс" на следующее утро появилось следующее сообщение
объявление:

"Его королевское высочество принц Альберт Гессен-Гольштейнский уехал из Брайтона
на Континент".

ГЛАВА ВТОРАЯ.

ПРИНЦ И СВЯЩЕННИК.

Его Королевское высочество вышел из большого кремового "Мерседеса" на
Королевской площади, снял перчатки и вошел в тихий, в высшей степени
аристократический отель "Европа".

Весь Брюссель знал, что принц Альберт Гессен-Гольштейнский остановился
там. Следовательно, как машина остановилась, и молодой человек в длинной пыли пальто
и мотор-очки роза от руля и дал машине по смарт
Гаррет шофер в серой форме с малиновыми отворотами, небольшой
толпа изумленных зевак собрались, чтобы посмотреть его входа в отель. В
холле несколько британских туристок в твидовых костюмах или прогулочных юбках уставились на
него, как будто настоящий живой принц был сделан из другой глины, в то время как на
поднимаясь по главной лестнице в его личные апартаменты, два официанта поклонились
себя почти надвое.

В гостиной его слуга-англичанин средних лет раскладывал газеты
и, резко захлопнув за собой дверь, он сказал:
"Чарльз! Эта девушка - довольно милое создание. Я видел ее
снова!

- И ваше высочество влюбились в нее? - фыркнул мужчина.

- Ну, я могу, Чарльз. Никогда не знаешь наверняка. И он взял "Петрофф"
с большой серебряный ящик, и зажег его с осторожностью. "Мне очень одиноко, вы
знаю".

Губы Чарльза расплылся в улыбке, но он не сделал ни одного замечания. Он хорошо знал
, насколько подтвержден статус бакалавра его магистра. Он часто восхищался
красивые девушки обожали его так же сильно, как и они его, потому что он был принцем.
но его восхищение было окрашено едким сарказмом.

Когда Чарльз ушел, Его Величество сбросил с себя мотор-пальто и бросил
себя в большое кресло, чтобы подумать. С помощью хитроумного крысиного плана пехотный
полк "Храбрых бельгийцев" пересекал Площадь, чтобы сменить
охрану у дворца. Он встал и окинул взглядом площадь:

"Ах! - рассмеялся он про себя. - Моего дорогого дядюшку, Красного Каучукового Короля,
похоже, тщательно охраняют! Полагаю, мне следует навестить его. Он в
дома, судя по королевским стандартам. Уфф! Какая скука это
был родиться принцем! Если бы я был полицейским или свинина-мясник, я полагаю
Я бы гораздо больше времени. Мир не догадывается, как сильно мы
ребята с ограниченными возможностями. Мужчины вроде меня не могут перейти дорогу без того, чтобы
какой-нибудь негодяй-журналист не раздул "королевский скандал" или политическую интригу
".

Затем его мысли устремились в другом направлении - направлении, в котором
они постоянно текли в течение последней недели - к одной очень
очаровательной девушке с милым личиком, едва вышедшей из подросткового возраста, которая гостила у
с отцом и матерью в Гранд-отеле, внизу на бульваре.

Нортоверы были англичанами - истинными англичанами. Они принадлежали к тому
замкнутому типу людей, которые в континентальном отеле требуют на завтрак яичницу с беконом
, объявляют каждое блюдо "иностранной кашей" и вздыхают по поводу
ростбиф и йоркширский пудинг из пригорода среднего класса. Джеймс
Нортовер, как обнаружил Чарльз, был очень уважаемым и заслуживающим доверия человеком
управляющим Стэмфордским отделением Лондонского и Северо-Западного банка
, который теперь вкушал прелести континентального путешествия втроем
недельный отпуск в Бельгии. Его жена была несколько ожирением и А
сильная воля, а маленькая Нелли решительно красива, ее светло-коричневый
волосами, одетый низкая и охраняет большой черный бархатный бант, пара серых,
а озорные глаза, сладко ямочки на щечках, и идеальный
цвет лица. Ей еще не исполнилось девятнадцати, она закончила среднюю школу всего год назад
, и теперь ей предоставлялась возможность демонстрировать свой
французский школьницы всем, с кем она соприкасалась.

И это был французский - французский с произносимыми окончаниями "онг" и "онни"
за которые туристические агенты несут такую ужасную ответственность.

Но при всем ее лингвистические недостатки маленькой Нелли Нортовер, в
тонкая талия школы-Мисс с крошечный пучок волос сбивается
по ее лоб, и достаточно умный и интеллигентный треп, было
привлекала его. Действительно, он не мог выбросить мысли о ней из головы
.

Они встретились в маленькой гостинице в деревне Ансеремм, на Маасе,
недалеко от Динана - этого рая для дешевых туристов с проживанием в отеле.
Что-то пошло не так с сцеплением в его машине, и он был
продержали там два дня, пока инженер не приехал из Брюсселя
для устранения повреждений. Будучи единственным гостем в заведении, кроме
в высшей степени респектабельного управляющего банком, его жены и дочери, он
не теряя времени, втерся в доверие к ним, и особенно к
названному последнему.

Хотя он говорил по-английски в совершенстве и с едва заметным
акцентом, в гостинице он представился как герр Биркенфельд, ибо разве
это не одно из его имен? Он был графом Биркенфельда и сеньором в
дюжине других мест, в дополнение к тому, что был принцем королевского дома Биркенфельда.
Hesse-Holstein. Управляющий банком и его жена, конечно, поверили ему
как молодому немецкому джентльмену со средствами, пока утром в день
своего отъезда Чарльз по секрету не открыл им, кто
его хозяином действительно был он.

Английское трио были совершенно в шахматном порядке. Нелли, была
элемент романтики в конференц-настоящий принц в тех сельских золитудес из
речка и лес. Как она сказала своей матери, он был таким милым и таким
непритязательным. Действительно, как любой обычный мужчина.

И в своем юном воображении она сравнила Альберта, принца Гессен-Гольштейнского, с
провинциальные молодые джентльмены с которым она познакомилась в прошлом сезоне в
функция интересных округа, Стэмфорд мяч.

Поскольку мысли Нелли Нортовер постоянно возвращались к приветливому
принцу, его Высочество, со своей стороны, сидел час за часом, быстро куря свои
любимые русские сигареты, размышляя и задаваясь вопросом.

Его позиция была одна жуткая усталость. Ах! как часто он желал
что он не был рожден принцем. Как обычный смертный, он мог бы это сделать.
осмелился бы добиваться руки милой юной английской мисс. Но как
Принц Альберт Гессен-Гольштейнский, такой брак был бы осужден
прессой и общественностью как _мисальянс_.

Ему нравился Джеймс Нортовер. В нем было что-то от Джона Булля
им он восхищался. Проницательный, твердолобый бизнесмен, высокий и лысый,
говоривший с ноттингемским акцентом и проработавший более тридцати лет
на службе в банке, он был очень надежным слугой своего
режиссеры. В предоставлении овердрафтов он редко делал ошибки, в то время как его
любезно привез банку существенно увеличить бизнес.

Князь понял все. Через пару дней после встречи с Нелли в
Ранее он написал некоему преподобному Томасу Клейтону, который жил
в Бейсуотере, и только этим утром получил длинное письмо с
почтовым штемпелем Стэмфорда.

Именно из-за этого письма он после ленча сел в
машину и поехал по Рю Рояль, а затем по Ботаническому бульвару к "Гранд
Отель" на бульваре Анспах.

Он застал Нелли в большом _salon_, читая английскую газету. О
увидев его, девушка слегка покраснел и вскочил на ноги, удивленный
что он должен неожиданно позвонили.

- Мисс Нортовер! - воскликнул он, приподнимая фуражку. - Я позвонил
возьму вас всех на небольшую пробежку сегодня днем - если сможете прийти. У меня есть
машина снаружи.

"Я уверена, что это ужасно любезно с вашей стороны, принц", - ответила девушка с некоторым
замешательством. "Я ... ну, я не знаю, что сказать. Отец и мать
вон".

"Ах!", он засмеялся: "и конечно, вы не можете пойти со мной наедине. Это
противоречит вашим английским представлениям о _les conventionances_, да?

Она хором рассмеялась, а потом сказала:

"Я ожидаю их возвращения через полчаса ".

"О, тогда, я подожду", - воскликнул он, и сняв мотор-пальто, он
уселся в кресло и начал общаться с ней, спрашивая, что достопримечательности
Брюсселя, который она видела, в то же время преисполнившись восхищения
его свежей сладостью и _chic_. Они были одни в комнате, и он
нашли непередаваемое очарование в ее почти детское лицо и девичьи
треп. Она была так непохожа на искусственных женщин космополитического общества
которые были его друзьями.

ДА. Он был по уши влюблен в нее, и по ее поведению по отношению к нему он
не мог не заметить, что его привязанность была взаимной.

Вскоре появились ее родители. Они заметили большую кремового цвета машину
с шофером, стоявшую снаружи, и сразу же поднялся переполох
через оба их сердца, зная, что в августе посетитель прибыл
для того, чтобы призвать их.

Нортовер рассыпался в извинениях, но принц прервал их, и
через четверть часа все они были в машине и направлялись к
цели каждого британского туриста - полю битвы при Ватерлоо.
Осенний день был прекрасен. Листья едва начали опадать,
а солнце так припекало, что, казалось, все еще был август.

Отец Нелли гордился знакомством с принцем так же, как и она сама
, в то время как миссис Нортовер была полна приятных эмоций.
прогнозы возвращаюсь в Тихом, старом мире Стэмфорд-место, где
ничего не происходит-и ссылаясь, в судебное заседание своего собственного
чаепитие круг, чтобы "друг мой принц Альберт".

Прошла неделя. Мистер и миссис Нортовер не могли не заметить, что
Принц постоянно находился в обществе Нелли.

Только один раз, однако, ее отец говорил об этом своей жене, а затем в
уверенность в себе.

"Нелли, кажется, сильно поразил принц, вам не кажется? И я уверен, что
он любуется ею. Он такой хороший парень. Он мне нравится. Я полагаю, что это
просто безобидный флирт - и это забавляет их обоих.

"Представь, Джеймс, если бы она стала принцессой Гессен-Гольштейнской!"

Но Джеймс Нортовер только с сомнением хмыкнул. Он не знал
правды; не знал того факта, что накануне вечером, когда они
прогуливались по бульвару после ужина, принц, который
гулял с Нелли, фактически прошептал ей на ухо
признание в любви.

Все это было сделано так тайно. Пара следовала на небольшом расстоянии
позади ее достойных родителей, и в звездную ночь он
пожал ей руку. Он сказал ей торопливо, тихим шепотом, как нежно
он полюбил ее с самого первого момента их встречи. Как он был предан ей
и заявлял, что ни одна женщина никогда не трогала струны
любви в его сердце так, как это сделала она.

- Завтра, дорогая, мы расстанемся, - прошептал он, - но прежде, чем мы это сделаем.
не подаришь ли ты мне хоть одно слово надежды - надежды на то, что однажды ты сможешь быть
моей! Скажи мне, сможешь ли ты когда-нибудь ответить взаимностью на мою любовь?" - прошептал он глубоким голосом.
серьезно, когда он наклонился к ней, все еще держа ее маленькую ручку в своей.
сильная хватка, пока они шли.

Несколько мгновений она молчала; ее подбородок с ямочкой опустился на грудь.
Он почувствовал, что она дрожит от волнения, и когда свет газовой лампы упал
на ее красивое лицо, он увидел слезы в ее глазах.

Она повернулась к нему и встретилась с ним взглядом. Тогда он узнал правду
без ее слов. Она была его - его собственностью!

"Мы сохраним наш секрет, дорогая", - сказал он через некоторое время. "Никто не должен
знать. По семейным обстоятельствам это пока не должно просочиться наружу. Подумай, как одиноко мне будет
в этот час завтра, когда ты уйдешь!

- И я тоже, - всхлипнула она. "Ты знаешь - ты должна была видеть - что я люблю
тебя!"

В этот момент ее мать обернулась, и, следовательно, они
оба мгновенно приняли позу полного безразличия. А на следующий день
днем, когда он провожал троицу с Северного вокзала поездом Харвичской службы
, ни достопочтенный Нортовер, ни его довольно тучная супруга,
не имел ни малейшего представления об истинной тайне двух юных сердец.

Нелли на прощание пожала руку своему возлюбленному. Их взгляды встретились на одно-единственное мгновение.
Этого было достаточно. Каждый безоговорочно доверял другому.
Несомненно, это была очаровательная любовная идиллия между принцем и школьницей.

Его Высочество оставался в Брюсселе около трех недель, затем отправился в
Лондон. Он остановился в отеле "Карлтон", где в ночь своего прибытия
его навестил довольно румяный, жизнерадостного вида священник,
Преподобный Томас Клейтон.

О нем доложил Чарльз, сказав отрывисто:

"Звонил пастор, ваше высочество".

"Проводите его", - был ответ принца. "Я ожидал его".

Приветствие между принцем Альбертом и его старым другом-священнослужителем было
сердечным, и двое мужчин провели пару часов за виски с содовой
и сигаретами, конфиденциально беседуя.

"Ты влюблен в нее, принц!" - рассмеялся его преподобный друг.

"Да, я действительно и искренне верю, что это так", - сказал тот. другой признал: "И
особенно после вашего доклада".

"Мои запросы были совершенно удовлетворительными", - сказал священник.

"Я хочу иметь предлог для поездки в Стэмфорд, но не очень хорошо представляю,
как это можно устроить", - задумчиво заметил принц между затяжками
своей сигареты.

"С моей помощью это возможно, мой дорогой мальчик", - ответил преподобный Томас.
"Это требует небольшого обдумывания. Ты принц, не забывай".

"Да", - устало вздохнул тот. "В этом-то и заключается проклятая трудность"
. Интересно, что бы сказал мир, если бы узнал мой секрет?"

"Сказать?" и священник скривил лицо. "Зачем беспокоиться о том, что думает
мир? Я никогда этого не делаю".

"Да. Но ты священник, а священник может делать практически все, что ему
нравится.

- Пока он популярен среди своих прихожан.

И только около полуночи, после изысканного ужина,
поданного в гостиной принца, пара рассталась.

Две недели спустя мистер Джеймс Нортовер был приятно поражен, получив
письмо от принца, в котором говорилось, что его большой друг, преподобный
Томас Клейтон из Сент-Этельбурга, Бейсуотер, остановился в Стэмфорде,
выздоравливающий после болезни, и что он приедет навестить его.

Семья Нортоверов была повергнута в мгновенное замешательство. Его заголовок гласил
за приглашение принца остановиться у них, но миссис Нортовер и Нелли
обе заявили, что ему было бы гораздо удобнее в отеле "Стэмфорд"
или в "Джордже". Кроме того, он был принцем, а Элис,
кухарка, никак не могла готовить так, как обычно делал его высочество
. Поэтому в "Карлтон" была отправлена телеграмма, в которой говорилось, что
Нортоверы были в восторге от перспективы снова увидеть принца
.

На следующий день его высочество прибыл в большом автомобиле кремового цвета к отелю
"Стэмфорд", вызвав большое волнение в городе. Чарльз приехал
утренним поездом и снял комнаты для своего хозяина, и в течение
получаса после прибытия принца позвонил достойный мэр и оставил
свою визитную карточку.

Однако первый визит принца был к его старому другу преподобному
Тосу. Клейтону, которого он нашел в довольно убогих апартаментах в Роке
Терраса, сидящего в кресле, бледный, и совершенно непохожее на его
как обычно.

"Я уверен, что это очень хорошо, что вы стали инвалидом на моем счете?"
воскликнул принц данный момент они были одни. "Однако ты пройти
в ваши дни этой сонной лощине?"

"Согласно исследованию, мой дорогой мальчик! Исследования великое дело! Смотри!" И он выставил
большой, сухой, как пыль, том "Исчезнувшие цивилизации Африки".

Он оставался час, а затем, перемонтирование в машину, поехали вместе
в Tinwell дороге, где, в полумиле от города, Мистер Нортовер по
комфортно, из красного кирпича, дому. Он нашел всю семью
в сборе, чтобы поприветствовать его - как они, собственно, и собирались в нетерпеливом
ожидании последние четыре часа.

Нелли показалась ему особенно изящной, с обычным большим черным
бархатным бантом в волосах, в аккуратной блузке из кремового шелка для стирки
и короткой черной юбке. Она была, по существу, типа здоровый
хоккей-играть в английскую девушку.

Как он схватил ее руку и приветствовал ее с формальностями, он чувствовал, что это
дрожит у него в руках. Она держала его в тайне; что нет
сомневаюсь.

В семейной жизни Northovers он нашел довольно приятный. Это было так
в отличие от всего того, что он даже используется для. Он остался пить чай, и он
вернулся туда, чтобы поужинать и провести приятный вечер, слушая
Выступления Нелли на фортепиано.

Позже, когда дамы удалились, что они и сделали осторожно, в
половине одиннадцатого, он сидел, покуривая "Петроффс" и болтая с мистером
Нортовером.

"Я надеюсь, принц, что ты нашел своего друга, священника, получше. Где
он живет?"

"О да, ему намного лучше, спасибо. Но он довольно жалкий.
квартира в доме на Рок-Террас. Я убедил его переехать в
отель. Однако он говорит, что ненавидит отели. Он такой хороший.
Почти все, что у него есть, он отдает бедным.

- Я полагаю, он спустился сюда подышать свежим воздухом?

"Да. Он очень любит этот район. Часто приезжал сюда, когда
мальчик, я верю".

- Когда ты снова уйдешь, я хотел бы навестить его. Мы не должны позволить ему
быть одиноким ".

- Я позвоню завтра. Может быть, вы могли бы пойти со мной после закрытия банка
?

"Да. В половине пятого. Ты позвонишь в банк вместо меня?

Так все и было устроено.

Ровно в час по имени Принц вышел из своей машины перед
банк, который был расположен в переулке между двумя магазинами ... и в
как-то признался и открыл счет в комнату управляющего.

Затем пара отправилась на Рок-Террас, чтобы нанести визит. Больному было
намного лучше, и Нортовер счел его человеком, пришедшимся ему по сердцу.
Он был светским человеком, а также священнослужителем.

На следующей неделе отец Нелли нанес несколько визитов, и
однажды, в особенно погожий день, принц привез преподобного Томаса
на машине, чтобы нанести ответный визит на Тинвелл-роуд.

Через десять дней викарий церкви Святой Этельбурги в Бейсуотере стал
довольно близкий друг Нортоверов; настолько близкий, что
они вынудили его оставить свои комнаты на Рок-Террас, приехать и
пребывание своих гостей. Возможно, это было больше ради принца они сделали
это-возможно, потому, что они восхищались Клейтон как "прекрасный человек на
Парсон".

Во всяком случае, все это давало принцу массу возможностей для тайных встреч.
Нелли. Вместо того чтобы пойти на урок музыки, или в свой
хоккейный клуб, или навестить старого школьного товарища, она ежедневно ходила в
определенное уединенное место на Уортопской дороге, где к ней присоединялся
мужчина, которого она любила.

Ее роман был завершен. Она обожала Альберта, беззаветно и преданно;
в то время как он, со своей стороны, был ее рабом. На третий день после его
по прибытии в Стэмфорд она пообещала стать принцессой Гессен-Гольштейнской
и теперь они тщательно хранили свою тайну.

Появление его высочества вознесло миссис Нортовер на самую
вершину социальной лестницы в Стэмфорде. Бессчетное количество раз она
пыталась выведать у Нелли истинное положение дел, но девушка была
достаточно хитра, чтобы сохранить тайну своего возлюбленного.

Если правда все же были известны семьи Гессен-Гольштейн, всякие
осложнений, безусловно, последует. Кроме того, он чувствовал, что это,
несомненно, навлечет на него неудовольствие императора. Он должен отправиться в
Потсдам, и объявить кайзеру о своей помолвке его собственными устами.

И вот маленькая Нелли Нортовер, избранная принцесса Гессен-Гольштейн,
девушке суждено стать женой правителя княжества наполовину
размером с Англию и богатейшим из немецких принцев, часто
бродила по сельским дорогам в одиночестве и пыталась заглянуть в свое блестящее
будущее. Что бы сказали девочки из Стэмфорда, когда бы узнали, что
Нелли Нортовер на самом деле принцесса! Да ведь даже маркиза, которая
жила в большом родовом особняке, упомянутом в известном
стихотворении Теннисона, тогда приняла бы ее!

И все из-за того, что у автомобиля отказало сцепление в этой крошечной
малоизвестной бельгийской деревушке.

Преподобный Томас постепенно набирался сил, находясь в гостях у мистера
Нортовера, и оба, он и принц, вместе с Нортоверами, мистером
Генри Эшдауном, помощником управляющего банком, который жил на
хоумсвордс и другие друзья Нортоверов часто совершали пробежки
на машине ноблмена.

Принц никогда не ограничивал себя этикетом. Каждый друг
Нортовера сразу становился его другом; следовательно, в течение двух недель его
Высочество был самой популярной фигурой в этом причудливом старом рыночном городке.

Однажды днем, когда принц и священник прогуливались вместе
по Главной улице, они встретили худого бледнолицего мужчину в темно-сером
фланелевом костюме.

Они обменялись понимающими взглядами, но не произнесли ни слова.

"Макс в `Джордже", не так ли?" - спросил принц.

"Да", - ответил его спутник. "Приехал позавчера вечером, и
имея особо непонятливым время, я должна подумать".

- Мне бы тоже следовало так поступить, - рассмеялся принц.

В тот вечер, когда две дамы были в отъезде на выставке собак Милтона, они
отвезли Нортовера и его помощника Эшдауна после их работы в
Питерборо, чтобы вернуть их обратно. Эшдаун был примерно на десять лет моложе
своего шефа и очень любил виски с содовой. В Большом
Северная отеле в Питерборо они нашли дамы, и об их
вернуться на Стэмфорд всю партию вместе обедали в гостинице принца,
старомодная гостиница со старомодной английской кухни.

Так прошли еще две недели. Осенние ветры становились все холоднее,
и с наступлением октября опали листья.

Нелли постоянно встречалась с принцем, тайно, единственным человеком, знающим
правда к тому же сами будучи священником, который теперь стал одним из
особое друзей девушки.

Однажды вечером, когда принц переодевался к ужину, Чарльз был
занят застегиванием запонок на манжетах рубашки, он внезапно спросил:

"Макс, я полагаю, все еще в Стэмфорде?"

"Полагаю, что так, ваше высочество".

"Что ж, я хочу, чтобы вы отвезли это в Лондон сегодня вечером, Чарльз". И он
достал из запертого ящика маленький запечатанный пакетик размером около четырех дюймов
квадратный, похожий на драгоценности. "Вы увидите на нем адрес. Возьмите его
там, затем отправляйтесь в отель "Саффолк" на Саффолк-стрит, Стрэнд, и ждите
пока я не пришлю вам инструкции для возврата".

"Очень хорошо, Ваше Высочество", - ответил человек, который всегда выполнял свои
инструкции мастера со слепым повиновением.

На следующий день, в разговоре с г-ном Нортовер, принц выразил
сожалеем о том, что он был вынужден выполнить свой человек-Чарльз на
кратчайшие сроки.

"Этот человек-вор", - сказал он коротко. - На днях я потеряла ценную булавку для шарфа
ту, что подарил мне император. Но я никогда не подозревал о нем, пока
несколько дней назад я не получил анонимное письмо, в котором говорилось, что мой
доверенный человек, Чарльз, до того, как я взял его к себе на службу, был
осужден за кражу и действительно был одним из шайки ловких мошенников!
Я навел справки и выяснил, что это чистая правда.

- Клянусь Юпитером! заметил преподобный Томас. "Подумайте, какой побег совершил
Принц! Все его драгоценности могли внезапно исчезнуть!"

"Какое счастье, что вас предупредили!" - заявил мистер Нортовер. "Ваш
корреспондент был анонимным, вы говорите?"

"Да. Один, должно быть, узнала его в Лондоне, я думаю, и,
таким образом, дал мне предупреждение. В высшей степени неприятное дело, уверяю вас.

- Значит, вы потеряли подарок императора? - спросила Нелли.

- Да, - вздохнул принц; "Он ушел навсегда. Я уведомил
полиция. Я полагаю, они присылают детектива из Лондона, чтобы повидаться со мной,
но я уверен, что больше никогда этого не увижу.

Этот разговор повторялся Миссис Нортовер мужу, когда он
вернулся из деловой в тот вечер.

Однако примерно в тот же час, когда принц курил со своим
другом-священнослужителем в своем отдельном номере в отеле, вошел официант,
сказав, что его высочеству нанес визит некий мистер Мейсон.

"Это человек из Скотленд-Ярда!" - громко воскликнул принц. "Покажите
его".

Несколько мгновений спустя довольно бледный, светловолосый мужчина в потрепанном коричневом
твид было положено, и официант, который знал историю Чарльза
неожиданная разрядка, пенсионеры.

"Добрый вечер, принц", - воскликнул вновь прибывший. "Я получил вашу телеграмму и
сразу же приехал". В то же время он достал из кармана маленький
конверт, в котором лежало что-то немного объемистое, но тщательно
запечатанное.

- Хорошо! Иди туда, Макс, и налей себе чего-нибудь выпить. Вы в
`Джордже", я полагаю?

"Нет. У меня здесь есть комната - чтобы быть рядом с вами - в случае необходимости,
вы знаете, - многозначительно добавил он.

Двое мужчин обменялись взглядами.

Сразу стало ясно, что мистер Мейсон здесь не новичок, потому что он взял
себе сигарету без приглашения и, смешав немного напитка, осушил его
одним глотком.

Затем, поболтав с четверть часа или около того, он вышел, "просто
помыться", как он выразился.

Принц, когда он ушел, повертел в руках маленький пакетик
, не открывая его.

Затем он встал, подошел к окну и в молчании посмотрел на
старую церковь напротив, погруженный в раздумья.

Священник, молча наблюдавший за ним, нахмурил брови и поджал губы
.

На следующее утро принц отправил Гаррета с машиной в Лондон, поскольку тот
хотел кое-что переделать в капоте, и в тот же день, когда он пересекал
рыночную площадь, он снова встретил Макса. Оба не разговаривали. Взгляд узнавания
- вот и все, что промелькнуло между ними. Тем временем детектив
из Лондона навел немало справок в Стэмфорде,
касающихся партнеров и друзей уволенного камердинера Чарльза.

Последний, как заявил детектив, был мастак на все руки, и его высочеству
очень повезло, что он вовремя от него избавился.

В тот вечер мистер и миссис Эшдаун пригласили принца и священника
на ужин, на котором к ним присоединились милая Нелли и ее друзья
отец и мать. По провинциальной привычке вечеринка закончилась в
десять тридцать, и пока пастор шел домой с Нортоверами, его
Высочество закурил сигару и в одиночестве вернулся в отель.

Почти до двух часов он сидел, курил, читал и думал - думал
всегда о хорошенькой Нелли - и время от времени поглядывал на часы. После того, как
церковный колокол пробил два, он сделал последнюю "привязку" и затем лег спать.

На следующее утро, когда официант принес ему кофе, мужчина выпалил
задыхаясь:

"Прошлой ночью, ваше высочество, произошло крупное ограбление. В Лондонский
и Северо-Западный банк проникли, и они говорят, что было украдено четыре тысячи
фунтов золотом.

"Что?!" - ахнул принц, вскакивая. - Банк мистера Нортовера?

- Да, сэр. Весь город в смятении! Я сказал мистеру Мейсону, и
он поехал посмотреть. Говорят, неделю назад молодой человек из
Лондона занял пустой магазин по соседству с банком, и считается, что
там прятались воры. Похоже, нет никаких признаков взлома каких-либо
замков, поскольку входная дверь была открыта
ключом, а у них были ключи от обеих дверей сейфа. Полиция
совершенно сбита с толку, потому что у мистера Нортовера один ключ, а у мистера Эшдауна
другой, и двери невозможно открыть, если они не будут там оба
вместе. Оба джентльмены говорят, что их ключи никогда не покидали их, и никто
ООО Охранная сигнализация звенела".

"Значит, это абсолютная загадка ... а", - заметил принц, донельзя
удивился. - Возможно , этот негодяй Чарльз имел к этому какое - то отношение
с этим! Он несколько раз ходил за мной в банк!

"Так думают мистер Мейсон и другие офицеры полиции, сэр", - сказал
официант. "И похоже, что мужчины, должно быть, достали монету,
принесли ее в пустой магазин, пронесли через заднюю часть
помещения и погрузили в темно-зеленый автомобиль. Полицейский на улице
Уортхорп-роуд видел, как машина проехала сегодня около двух часов ночи
. В ней, помимо водителя, было двое мужчин."

Принц поспешно оделся и уже собирался броситься на берег, чтобы
примите соболезнования вместе с Нортовером, когда тот ворвался в его комнату в отличном расположении духа.


"Это абсолютная тайна, и такая дерзкая!" он заявил. "У воров
должно быть, были дубликаты ключей от всего банка! Они оставили все банкноты
, но забрали все золотые монеты до последней крупицы. У нас было несколько необычно
значительные отложения в последнее время, и они забрали три тысячи четыреста
тридцать два фунтов!"

"Что об этом человек, который взял магазин по соседству?"

"Он вполне респектабельный, в полиции уверяют меня. Он ничего не знает
об этом. Он едва закончил выкладывать в месте с продуктами, а
открывается послезавтра. Его зовут Ньюман.

"Тогда как они унесли свою добычу?"

"В этом-то и загадка. Если только не через заднюю часть магазина по соседству. Нет.
Ночью по улице проезжал автомобиль, потому что у Эшдаун заболел ребенок.
Миссис Эшдаун не спала всю ночь и ничего не слышала. Средства
чего они и получили такое тяжелое много монет, так что аккуратно столь же загадочна
как они были получены ключи".

"Будьте уверены, что мой негодяй камердинер приложил к этому руку!"
заявил принц. "Я помогу вам попытаться найти его. Так получилось, что я
знаю кое-кого из его друзей в Лондоне."

Нортовер был в восторге, а в полицейском участке суперинтендант
поблагодарил его Высочество за любезное обещание помочь. Мистер Мейсон был
вездесущ, и пастор был полон изумления по поводу дерзкого замысла
неизвестных воров. Два директора банка приехали из города во второй половине дня
и после обсуждения полный отчет был отправлен по телеграфу в Нью-Йорк
Скотленд-Ярд.

В тот же вечер принц отправился в Лондон в сопровождении
проницательного мистера Мейсона, оставив пастора по-прежнему гостем мистера
Нортовера.

Последний, однако, вряд ли продолжал бы развлекать его, если бы
он знал, что по прибытии на Кингс-Кросс его высочество и мистер Мейсон
взяли такси до определенного дома на Херефорд-роуд, Бейсуотер, где Чарльз
и Гаррет с нетерпением ожидали его. В комнате находились еще двое мужчин.
Принц пожал им руку и тепло поздравил.

Чарльз открыл дверь в соседнюю комнату, бедно обставленную.
спальня, где стоял комод. Он открывал один ящик за другим
.

Они были полны мешочков с золотыми соверенами!

"Те оттиски, которые вы прислали нам, принц, доставили нам много хлопот".
- провозгласил старший из двух мужчин с ярко выраженным американским акцентом.
"Ключи было очень сложно изготовить, и когда вы сообщили нам, что
пастор попробовал их, и они не подействовали, мы начали опасаться, что
ничего не выйдет. Но мы сделали свое дело хорошо, ведь правда?
Думаю, мы провели довольно убогие неделю в Стэмфорде, но ты, казалось
имея довольно хорошее время. Где небо-летчик?"

- Он остается ... выздоравливает, вы знаете. А что касается Боба Ньюмана, он будет
вынужден продолжать этот проклятый бакалейный бизнес по соседству в течение
по крайней мере, пару месяцев, прежде чем он потерпит неудачу и заткнется.

"Ну вот", - воскликнул Мейсон, которого все в Стэмфорде - даже сама полиция
- считали детективом. "Это было на волосок от смерти!
Знаешь, принц, когда ты вышел из банка после ужина, а я
проскользнула мимо тебя, я только успела скрыться в тени, как эта промашка...
девушка Нортовера сбежала по лестнице вслед за тобой. Я видела, как ты отдал ей
поцелуй во тьме".

"Она заслужила поцелуй, маленький друг," - ответил Его Величество, "для
без нее мы бы никогда не принесли, поэтому завершить дело".

"Ах! ты всегда находишь что-то хорошее", - заметил Чарльз.

"Потому что я принц", - был ответ его высочества.

Полиция все еще ищет камердинера принца, и его высочество
, конечно, оказал им помощь. Чарльз, однако, сбежал в Копенгаген
в место полной безопасности, и он единственный подозреваемый,
очень маловероятно, что банк когда-либо снова увидит свои деньги ...
как и Нелли Нортовер, вряд ли когда-нибудь увидит своего принца.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

ТАИНСТВЕННЫЕ ШЕСТЬДЕСЯТ.

Когда ловкий шофер Гаррет вошел в уютные покои своего
Его высочество принц Альберт Гессен-Гольштейнский, он же Чарльз Фотерингем,
он же Генри Тремлетт, на Довер-стрит, Пикадилли, он нашел его
лениво растянувшимся на диване перед камином. Он сменил свой
смокинг на легкий сюртук из коричневого бархата; между губами у него была
Русская сигарета его любимой марки, а под рукой бренди с содовой.

"Ах! Гаррет, - воскликнул он, когда вошел шофер. - Подойди сюда и
сядь. Сначала закрой дверь. Я хочу с тобой поговорить.

Будучи шофером принца и его изобретательных спутников, Гаррет познакомился
со многими странными приключениями и побывавший во многих трудных ситуациях. По сей день
он удивляется, что его не "щипала" полиция дюжину раз, и
конечно, так бы и было, если бы не этот веселый, симпатичный,
наплевательский принц Альберт никогда ничего не оставлял на волю случая. Когда должна была состояться
_куп_, он продумывал каждую мельчайшую деталь и принимал
меры предосторожности против любого риска обнаружения. Его удивительной изобретательности
и поразительной дальновидности Гарретт и его друзья были обязаны своей свободой.

В течение трех лет, в течение которых он связывал свою судьбу с этим
избранный маленький кружок "мошенников", он действительно очень интересно провел время
и проехал с ними тысячи миль, в основном по Континенту,
в большом "Мерседесе" или "шестидесятицилиндровой" "Минерве".

Доля его высочества в награбленном была очень значительной. У его
банкиров у него был вполне приличный баланс, и он жил в достатке
жизнь принца. В гостиных Лондона и
Парижа он был известен в основном как дамский угодник; в то время как в Италии им был
обычно Генри Тремлетт из Лондона, а во Франции его звали Чарльз
Фотерингем, англо-француз, кавалер ордена Почетного легиона.

- Послушай, Гаррет, - сказал он, приподнимаясь на локте и глядя
мужчина бросил сигарету в камин и посмотрел ему в лицо. "В день,
давайте посмотрим, есть 16 декабря. Вы должны начать в машину, чтобы завтра в Сан -
Ремо. Мы должны провести неделю или две".

"Завтра!" - эхом отозвался шофер. "Дороги от Парижа до самой Ривьеры
Сейчас довольно плохие. Вчера я прочел в газете, что
в окрестностях Валенса сильный снегопад".

"Снег или не снег, мы должны идти", - решительно сказал принц. "У нас есть
там, внизу, улажено небольшое дело - вы понимаете? заметил он, его темные
глаза все еще были прикованы к шоферу.

Мужчина поинтересовался, какова природа задуманного _coup_.

- А теперь, - продолжал он, - "позволь мне объяснить кое-что еще. Причин может быть
некоторые забавные дела в Сан-Ремо. Но только игнорировать все,
глядишь, и не утруждай свою голову о том, почему, и зачем.
Тебе платят за то, что ты шофер, Гаррет, и платят хорошо, за счет твоей доли
прибыли, так что остальное тебя не касается. Это не бенгальские огни, за которыми мы охотимся
на этот раз - это что-то другое ".

Принц, который, так хорошо говоря по-английски, так высоко оценил свое происхождение и положение в обществе
, никогда не рассказывал шоферу о своих планах. Его
конфедераты, действительно, были, как правило, держат в темноте, пока
в самый последний момент. Поэтому все они очень часто были озадачены
тем, что казалось экстраординарными и немотивированными действиями лидера
партии авантюристов.

Последняя _купка_ была совершена в предыдущем месяце в Экс-ле-Бене.
вырученные деньги были проданы старому еврею в Амстердаме за четыре тысячи фунтов
фунтов стерлингов, эта сумма делится между принцем, священником и
маленькая парижанка с изящными лодыжками по имени Валентина Дежарден и Гаррет.
И теперь они собирались провести неделю или две в этом довольно скучном и
сильно переоцененном маленьком итальянском приморском городке, где весной особенно процветают шулеры и жулики
- Сан-Ремо.

Они, очевидно, собирались изменить свою тактику, поскольку охотились не за
алмазами, а за чем-то другим. Гаррет спрашивает, как
Граф сказал ему, чтобы помочь себе виски с содовой, что это "что-то
еще" окажется.

- Осмелюсь предположить, вы будете немного озадачены, - сказал он, лениво закуривая новую сигарету.
сигарету", но не ломай голову над "почему".
Предоставь это мне. Остановись в отеле "Реджина" в Сан-Ремо - том большом месте
на холме - ты это знаешь. Ты найдешь там Пастора. Давай посмотрим,
когда мы были там год назад, я был Тремлеттом, не так ли? - значит, я должен быть им.
полагаю, это снова он.

Он встал с дивана, потянулся, и, потянув стеллаж из
высокие старомодные деревянные стенные панели откидываются одним из белой эмалью
панели раскрывать секрет полости при этом, Гаррет знал, преставит
количество украденных драгоценностей, что ему не удалось избавиться, чтобы еврей
дилер бриллиантов в Амстердаме, который в большинстве случаев выступал в роли получателя.

Шофер увидел в этом маленьком углублении, площадью около квадратного фута,
несколько маленьких свертков, каждый из которых был завернут в оберточную бумагу, - драгоценности, за которыми
полиция Европы в течение года или около того охотилась повсюду.
Сунув руку за спину, принц достал пачку
банкнот, из которых он отсчитал одну "полтинную" и десять пятерок и протянул
их своему человеку.

"С ними все в порядке. Вам понадобятся деньги, потому что я думаю, что, в конце концов,
вам лучше отправиться в Сан-Ремо как джентльмену и владельцу машины. И то, и другое
мы с Пастором будем вам совершенно незнакомы - вы понимаете?

"Идеально", - был ответ Гаррета, когда он наблюдал, как тот кладет заметки на место,
отодвигает панель на место и перемещает книжный шкаф в его
исходное положение.

"Потом уйти завтра вечером Ньюхейвен и Дьепп", - сказал он. "Если Я
! я пойду по валентности и умереть, вместо того, чтобы купить Гродно. Там
Наверняка будет меньше снега. Напишите мне, когда приедете в Канны ". И
он пододвинул к себе большую серебряную коробку с сигаретами, одну из которых взял шофер
и, усевшись, выслушал его дальнейшие
Инструкции. Они, однако, не дали никакого представления о приключении, которое
должно было быть предпринято.

В половине восьмого следующего вечера, в своей элегантной одежде
упакованной в два чемодана, его шоферская одежда была выброшена для большого
одетый в темно-зеленую куртку с кожаной подкладкой, кепку, защитные очки и с
фальшивым номерным знаком, спрятанным под подушкой, Гарретт завел машину
выехал из гаража на Оксфорд-стрит и помчался по набережной и
через Вестминстерский мост на первом этапе своего долгого и одинокого
путешествия.

Ночь была темной, с грозящим дождем, но за городом было темно.
большой прожектора светили ярко, и он разорвал вдоль Брайтон-роуд
в то время как ритмические брызгать слюной его открыть выхлопной пробудила отголоски
страна-сторона. С громким воем сирены он проезжал деревню
за деревней, пока в Брайтоне не свернул налево по той самой
опасной проселочной дороге, которая ведет в Ньюхейвен.

То, как он отправил машину или как в течение четырех утомительных дней - таково было
безнадежное состояние дорог - он ехал строго на юг, не имеет никакого отношения к
этому повествованию о приключениях авантюриста. К счастью, машина тронулась с места
великолепно, двигатели бьется в прекрасное время, от дождя и
метель и шины-беды было мало. Дорога - хорошо знакомая ему, поскольку
он проходил по ней с принцем по меньшей мере дюжину раз туда и обратно
Монте-Карло-была заснеженная справа от Лиона до экса в Провансе,
затрудняя ход, и вызывает у него постоянное чувство страха, чтобы он
работать в какой-нибудь глубокий дрейф.

Наконец, однако, под ярким солнцем Ривьеры, столь непохожим на
лондонскую погоду, которую он оставил позади пять дней назад, и на бирюзовое
Средиземное море, спокойное и живописное, раскинувшееся справа от него, он обнаружил себя
проезжаем по Нижнему Корнишу из Ниццы через Болье, Монако и
Ментону до Вентимильи, итальянской границы. Прибыв туда, он заплатил
таможенный депозит в маленьком придорожном бюро итальянской dogana,
получил свинцовую печать, оттиснутую на передней части шасси, и уехал
снова вверх по склону, на несколько коротких миль через Бордигеру и
Оспедалетти в живописный маленький городок Сан-Ремо, который так смело,
но тщетно пытается заявить о себе как о Ницце итальянской
Ривьеры.

Отель Regina, самый лучший и фешенебельный, стоит высоко над
морская дорога, утопающая в пальмах, апельсинах и цветах, и когда Гарретт
круто повернул к воротам и побежал вверх по крутому склону на своем
"во-вторых", его прибытие, грязное и измученное путешествием, вызвало некоторый переполох
среди элегантно одетых посетителей, пьющих чай _al fresco_.

С напускной беспечностью джентльмен-шофер выскочил из машины, передал
заляпанную грязью машину мужчине из гаража отеля и, войдя в
заведение, забронировал красивую, но дорогую гостиную и спальню
из окон открывается вид на море.

Приняв ванну и сменив свой грубый твид на серую фланель и
в соломенной шляпе он спустился посмотреть, не сможет ли он найти священника, который, как он увидел, согласно списку
в холле, был среди гостей. Он прогулялся по
городу и заглянул в пару кафе, но нигде не увидел умного сообщника
принца.

Он обнаружил его, только когда пошел обедать.

Одетый в безупречный канцелярский воротничок и идеально сидящий канцелярский сюртук,
с золотым пенсне на носу, он сидел за несколько столиков от нас и ужинал
с двумя хорошо одетыми дамами - он принял их за мать и дочь,
хотя впоследствии выяснил, что это были тетя и племянница. Пожилая женщина,
красивая и хорошо сохранившаяся, явно иностранка, судя по очень темным
волосам и прекрасным глазам, была одета в красивое черное платье с букетом
алых роз на корсаже. Насколько Гаррет мог видеть, она не носил
ювелирные изделия.

Молодые пары, конечно, не более девятнадцати,
белокурая, с нежным девичьим лицом, с голубыми глазами, почти детская непосредственность в
их мягкость, и красивая ямочка на щеке, и вполне сформировавшийся рот
что предлагается поцелуи. На ней было платье цвета бледной гвоздики - цвет, который ей превосходно шел
, а в корсаже со слегка низким вырезом был букет таких
сладко пахнущие цветы, которые в таком изобилии растут вдоль итальянского побережья
, что зимой ими снабжают европейские рынки.

Обе женщины смотрели на Гаррета, отмечая, что он только что прибыл
.

В отель "Ривьера", где почти каждый гость делает длительного проживания, свежий
прибытие в начале сезона-это всегда событие, и он или она
обсуждали и критиковали, одобрили или осудили. Гаррет видел, что
обе дамы обсуждали его с преподобным Томасом, кто посмотрел
на него через очки, как будто он никогда прежде
видел его в его жизни, а затем, сказав несколько слов своим товарищам, он
продолжил есть свою рыбу.

Он довольно хорошо знал о появлении Гаррета, но частью таинственной игры
было то, что они не узнавали друг друга.

Когда ужин закончился, и все пошли в зал, и лаунж, и принять
кофе, Гаррет спросил зала-грузчика имена двух дам
в вопрос.

- Старшая, мсье, - ответил он по-французски доверительным тоном.
- Румынка, принцесса Шарль Крайовская, а молодая леди
ее племянница, мадемуазель Дэлримпл.

- Дэлримпл! - эхом отозвался он. - Тогда мадемуазель, должно быть, англичанка!

- Конечно, мсье.

И Гаррет отвернулся, гадая, с какой скрытой целью наш друг
"Пастор" втирался в доверие к принцессе.

На следующий день веселый беззаботный принц представился как мистер Генри.
Прибыл Тремлетт из Лондона, привезя с собой верного Чарльза, чьей
проницательной наблюдательности была обязана своим возникновением не одна успешная _coup_.
Теперь в отеле их было четверо, но с какой целью
Гаррет ничего не мог разглядеть.

Принц не подал виду, что узнал священника или шофера.
Он обедал в одиночестве столик, и, видимо, заинтересованы в
две женщины, как Гаррет был сам.

Главной целью Гаррета было вызвать интерес, поэтому, действуя в соответствии с
инструкциями, которые принц дал ему в Лондоне, он выдавал себя за владельца
о прекрасной машине, расхаживал по холлу в своем большом пальто и кепке и совершал
пробежки вверх и вниз по белой извилистой прибрежной дороге, которой завидовали многие
гости, которые, как он знал, очень хотели познакомиться с красотами окрестностей
.

Поэтому неудивительно, что более чем один из гостей
обоих полов попал в случайный разговор с Гарретом, и среди них, на
второй день после своего приезда, Принцесса Чарльз краевой.

Он обнаружил, что она была заядлой автомобилисткой, и, когда они стояли в тот
солнечный день у машины, стоявшей перед отелем, она задала множество вопросов
о долгом отрезке пути от Дьеппа до итальянской
границы. Пока они беседовали, священник, с Мадемуазель
подошел. Преподобный Томас начал разговор, в котором молодая
дама вошла. Последний Гаррет решил было очень мило. Ее речь
это была образованная английская девушка, совсем недавно окончившая школу, но все же
она, очевидно, была хорошо подготовлена для своего положения в обществе, и
несмотря на свой юный возраст, держалась чрезвычайно хорошо.

Пока еще никто не говорил с Тремлетт. Он, казалось, держал себя очень
многое для себя. Почему, шофер спрашивает?

В тот вечер он проводил в зале, общения с пастором и
дамы. Он пригласил их всех на утреннюю пробежку по берегу моря
до Савоны, затем вглубь страны до Севы и обратно через Ормео и
Онелья, и они с энтузиазмом согласились. Затем, когда тетя и
племянница поднялась, чтобы удалиться, он пригласил преподобного Томаса к себе в гостиную
выпить напоследок виски с содовой.

Когда они остались одни за закрытой дверью, Клейтон сказал:

- Послушай, Гаррет! Мы играем в большую игру. Принц затаился.
Пока мы работаем, он не высовывается. Завтра ты должен увлечь девушку, а я тем временем
постараюсь понравиться тетушке - в конце концов, очень приличная пожилая особа.
Вспомни, ты не должен влюбляться в девушку. Она восхищается тобой, я
знаю".

"Не очень трудно влюбиться в нее", - засмеялся другой.
"Она на редкость хороши собой."

"Да, но будьте осторожны, что вы не делаете из себя дурака, а на самом деле
позвольте себе быть наказуем", - потребовал он.

"Но какова природа этой новой игре?" - Что это? - поинтересовался Гаррет, желая
выяснить, что было задумано.

"Не беспокойся об этом, мой дорогой друг", - был его ответ. "Всего лишь займись
любовью с девушкой. Остальное предоставьте его высочеству и мне.

И вот так получилось, что на следующий день, с хорошенькой Винни - так ее звали
- сидящей рядом, Гаррет поехал на машине в Савону,
весело болтая с ней и обнаруживая, что она самая _чиковая_ и
очаровательно. Ее родители жили в Лондоне, она сообщила ему, в Королевы
Ворота. Ее отец был в парламенте, сидя за одним из Уэльса
районов.

Пробег был восхитительный, и начала очень приятный
дружба. Он видел, что его маленькая подруга была отнюдь не прочь к
бурному флирту, и действительно, он провел с ней в саду почти все следующее
утро.

Шофер уже пренебрег советом священника и
отчаянно влюбился в нее.

Когда они сидели в саду, она рассказала ему, что ее мать была румынкой
леди из Бухареста, чья сестра вышла замуж за чрезвычайно богатого
землевладельца, принца Чарльза Крайовского. За последние два года она
жил в Париже, Вене и Бухаресте, и с теткой, и они теперь были
в Сан-Ремо, чтобы провести всю зиму.

"Но, - добавила она с задумчивым видом, - я гораздо больше предпочитаю Англию. Я училась в
школе в Фолкстоне и очень весело проводила там время. Мне было так жаль
уезжать и приезжать сюда.

- Значит, вы мало знаете о Лондоне?

- Очень мало, - заявила она. - Я знаю Фолкстон лучше. Раньше мы
каждый день гуляйте на свежем воздухе или играйте в хоккей и теннис. Я скучаю по своим играм
так сильно, - добавила она, поднимая на него свои прекрасные большие глаза.

По его приглашению она спустилась в город и вернусь к обеду,
но не без некоторых колебаний, так как возможно, она думала, что ее тетя может
не нравится. На набережной они встретили Его Высочество, но он дал им
никаких признаков узнавания.

- Этот джентльмен остановился в нашем отеле, - заметила она после того, как он ушел
. - Я увидел в списке, что это мистер Тремлетт из Лондона.

"Да, я тоже это видел", - заметил шофер. "Выглядит вполне приличным парнем"
.

"По-моему, довольно щеголеватый", - заявила она. "Моя тетя, однако, очень хочет
познакомиться с ним, так что, если вы с ним познакомитесь, не могли бы вы, пожалуйста, представить его
нам?"

"Я буду очень рад, конечно, Мисс Дэлримпл", - сказал он, внутренне
поздравив себя свою удачу.

А час спустя он написал принцу записку и отправил ее, сообщив
ему о том, что сказала девушка.

Пока пастор монополизировал принцессу, Гаррет проводил большую часть времени
в компании Уинифред Далримпл. В тот день он взял с собой
Пастора и дам на пробежку на машине, и в тот вечер, будучи
Канун Рождества, был танец, во время которого он был на несколько
случаев ее партнер.

Она танцевала великолепно, и Гаррет оказался каждый час более глубоко
в нее влюбился. Во время танца ему удалось притвориться, что он завязал знакомство
и представил его своей изящной маленькой
подруге, а также ее тетушке, после чего последняя сразу же вышла из своего
способ быть максимально любезным и приветливым. Уже красавец Тремлетт знал
большинство дам в отель, как его приходят и уходят всегда вызывал
трепетание в сердцах слабый пол, потому что он был по существу
дамский угодник. Действительно, его непринужденная вежливость по отношению к ним была обусловлена
большим успехом многих его хитроумных планов.

В один момент он мог поцеловать женщину, а в следующий - расстрелять ее шкатулку с драгоценностями, настолько
он был совершенно беспринципен. Он, несомненно, был идеальным типом
хорошо воспитанного, дерзкого молодого авантюриста.

Во время танца идет Гаррет стоял с Уинифред в
зал, когда они услышали звук, прибывающий автомобиль подъезжает к
уклон от дороги, и, подойдя к двери он увидел, что это был очень
штраф в шестьдесят лошадиных сил "Фиат" лимузин. Пассажиров не было, но
водителем был странный седой, горбатый старик. Его лицо было
забрызгано, его серое пальто из козьей шкуры было грязным, как и машина, потому что было
очевидно, что он проехал большое расстояние.

Когда он вошел в большой, ярко освещенный зал, его черные глаза бросали
поиск осмотреться. Уинифред, которую в этот момент вел Гаррет,
возвращаясь в бальный зал, быстро встрепенулась. Она, подумал он,
узнала его? Если это так, почему она началась. Что она была знакома
с незнакомцем, и что она не желает с ним встретиться, он быстро увидел,
несколько мгновений спустя она что-то прошептала принцессе, чье лицо
мгновенно изменилось, и пара, сославшись на усталость, несколько минут спустя
поднялась на лифте в свои апартаменты.

Инцидент был настолько любопытным, что Гаррет решил выяснить
что-нибудь о странном старом горбуне с морщинистым лицом, который выполнял роль
шофера, но, к своему удивлению, когда он вернулся в холл, он обнаружил
машина уже уехала. Маленький старичок в меховом пальто на колесиках
просто позвонил, чтобы узнать, не остановился ли в отеле некий немецкий барон
, а затем немедленно уехал.

Он был немало озадачен явным беспокойством принцессы и
Уинифрид при появлении таинственных "шестидесяти". Действительно, он увидел
горничная Ее Высочества спуститься по лестнице на полчаса позже, очевидно, в
чтобы собрать некоторые факты, касающиеся движения горбуна.
Принс и Парсон оба играли в бридж, поэтому Гарретт не смог
рассказать им о том, что он видел, поэтому он отправился спать, размышляя о том, какой
могла быть правда на самом деле.

Наступило утро. Принц и его друг спустились необычно рано.
они гуляли по саду и что-то очень серьезно обсуждали.
Но суть этого они скрыли от своего шофера.

Утро он провел с Уинифрид, которая выглядела очень милой и очаровательной.
в своем белом саржевом платье, белых туфлях и большой черной шляпе. Они бездельничали в
саду среди апельсиновых рощ в течение часа, а затем прогулялись до
города и обратно.

За ланчем их ждал сюрприз, потому что совсем рядом с Гарретом сидел
маленький старичок, чистый и хорошо одетый, ел свою еду и, по-видимому,
ни на кого не обращал внимания. И все же он видел, какой эффект
произвело присутствие этого человека на принцессу и ее племянницу, которые, заняв свои
места, не могли сбежать.

Где был большой "шестьдесят"? Его определенно не было в гараже при отеле
! И почему старик вернулся?

Рассмотрев все обстоятельства, вместе с тем, что князь
объяснил ему, в Довер Стрит, он оказался совершенно озадачен. В
все дело было загадкой. Каковы были намерения его изобретательных
и беспринципных друзей? Принц, как он помнил, отчетливо
сказал ему, что в данном случае бриллианты не были целью
их маневров.

Около трех часов пополудни он пригласил принцессу и ее
хорошенькая племянница едет на пробежку в Тагию, дорога к которой
сначала идет вдоль моря, а затем сворачивает вглубь страны в красивую
плодородную долину. Они согласились, но и принц, и Парсон сослались на другие дела.
поэтому он пригласил двух дам наедине.

День был ясным и теплым, с тем голубым небом и глубоким синим морем
что так характерно для Ривьеры, и поездка в Тагию была
восхитительной. Они выпили кофе в чистенькой маленькой остерии - кофе был
не совсем вкусный, но вполне сносный, - а затем вместе с Уинифрид поднялись
рядом с ним Гаррет побежал домой на закате.

Они не расставались больше чем на пару миль, когда, внезапно, почти
прежде чем он успел осознать это, Гаррет был захвачен сжатие
горло так сильно, что он не мог дышать. Он почувствовал, что задыхается.
Ощущение было самым необычным, потому что он покрылся холодным потом,
и у него закружилась голова, он замедлил ход и нажал на тормоз, чтобы
они ехали быстрым шагом, но кроме этого он не помнил
абсолютно ничего. Все, что он знал, это то, что его пронзила мучительная боль
сквозь его сердце, а затем в одно мгновение все стало пустым!

Только об одной другой вещи у него сохранилось смутное воспоминание, и это было вот что.
Как раз в тот момент, когда он потерял сознание, девушка, стоявшая рядом с ним,
наклонилась к нему и взяла руль, сказав:

"Отпусти, дурак! - Отпусти, будь добр!" За ее словами последовал
странный взрыв смеха.


Темнота была непроницаемой. В течение многих часов Гаррет оставался неподвижным.
ни на что не обращая внимания. И все же, когда он медленно возвращался к
сознания он осознал, что его ноги онемели, и что
вода плещется о нем. Он лежал в скрюченном положении, так
тесно, что двигаться было невозможно. Он промерз до костей.
Целый час он лежал в полубессознательном состоянии и размышлял. Головная боль
была ужасной. Он поднял руку и обнаружил ужасную рану на своем
левом виске. Тогда он, наконец, осознал поразительную истину. Он был
лежащим на камнях на берегу моря, и была ночь! Как долго он там пробыл
и как он сюда попал, он понятия не имел.

Что женский смех раздался в его ушах. Это был смех радости, и
заставило его сильно подозреваю, что он стал жертвой женский
предательство. Но каков мотив?

Возможно ли, что в Таггии, пока он осматривался на улице?
в машину что-то подсыпали в его кофе! Он вспомнил, что
на вкус кофе был довольно горьким. Но где же машина? Где были
Принцесса и ее хорошенькая племянница?

Прошло много времени, прежде чем его сведенные судорогой конечности стали достаточно гибкими, чтобы
он смог ходить, а затем в слабых серых лучах рассвета ему удалось ползти
по белой незнакомой большой дороге, которая тянулась вдоль скалистого берега.
Почти два часа он шел в мокрой одежде, пока не добрался до крошечного
городка, который, как он обнаружил, назывался Вольтри и находился совсем недалеко
от Генуи.

Увлекательный Уинифред, видимо, управляемый со своим автомобилем
бессознательное форма в бочка за некоторое время до пары
сдала его в воде, их цель заключается в том, что море
должна сама распоряжаться своим телом.

В течение часа он оставался в маленькой гостинице, суша свою одежду и подкрепляясь .
его рану обработали, а затем, когда он смог передвигаться, он сел на поезд обратно
в Сан-Ремо, куда прибыл поздно вечером. Он нашел его
от изумления он так и оставался без сознания на краю tideless море
около тридцати часов.

Его забинтованная голова была опущена гостями как результат несчастного случая в автомобиле
, поскольку он ничего не объяснил. Однако вскоре в его номер вошел владелец отеля
и спросил, где принцесса
и ее племянница, поскольку их никто не видел с тех пор, как они уехали с ним.
кроме того, горничная внезапно исчезла, в то время как компания задолжала
маленькая купюра почти в сто фунтов стерлингов.

- А мистер Тремлетт? Спросил Гаррет. - Он, конечно, все еще здесь?

"Нет, синьор", - последовал вежливый ответ итальянца. "Он уехал на автомобиле
с мистером Клейтоном и его камердинером поздно вечером того же дня".

Место их назначения было неизвестно. Маленький старый горбун тоже ушел,
Гаррету сообщили.


Неделю спустя, когда Гаррет вошел в уютную гостиную на Дувр-стрит
принц вскочил со стула, воскликнув:

- Ей-богу, Гаррет! Я рад видеть тебя снова. Мы начали опасаться, что
ты стал жертвой нечестной игры. Что с тобой случилось? Сядь и расскажи мне.
Где машина?

Шофер был вынужден признаться, что не знает о ее местонахождении,
а затем рассказал о своем захватывающем и опасном приключении.

"Да", - весело ответил красивый молодой авантюрист. - Это было нечестно.
небольшое дельце, но нам не нужно больше беспокоиться о машине, Гаррет,
дело в том, что мы обменяли нашу "сороковку" на машину этого старого горбуна.
таинственный `шестидесятый". Он находится в гараже Менье в Париже. Но, из
конечно, - он засмеялся, - вы не знали, кем на самом деле был горбун. Это
был Финч Грей.

"Финч Грей!" - ахнул пораженный Гаррет, потому что он был самым известным и опытным вором во всей Европе.
"Да, - сказал он, - мы ездили в Сан-Ремо, чтобы встретиться с ним. " Он был самым опытным вором в Европе."

"Да, - сказал он, - мы ездили в Сан-Ремо, чтобы встретиться с ним. Дело было так.
Преподобный Томас был в Милане и пронюхал о небольшой сделке в
Банке Италии, которую устроил Финч Грей. План состоял в том, чтобы однажды ночью
напасть на хранилище банка, туннель к которому уже был проложен
из соседнего дома. Доходы от этого ограбления - примечания
и золото - Финч Грей в свои
шестьдесят должен был доставить в Сан-Ремо, идея заключалась в том, чтобы затем встретиться с принцессой и ее племянницей, которые
на самом деле были всего лишь членами его банды. Наша идея заключалась в том, чтобы подружиться с
двумя дамами, чтобы, когда прибудет машина, полная золота и банкнот, у нас
была возможность завладеть ими. Наши планы, однако,
были нарушены по двум причинам: во-первых, за несколько дней до моего приезда
пара поссорилась со старым горбуном, а во-вторых,
потому что подруга принцессы, остановившаяся в отеле, узнала
вы как `мошенник". Каким-то образом две женщины заподозрили это в отношении Финча
при появлении Грея нашим намерением было либо потребовать часть
доходов от ограбления банка, либо сдать их полиции. Следовательно,
они что-то подсыпали тебе в кофе, девушка подогнала машину к тому месту,
где ты оказался, а затем они сбежали в Геную, а оттуда в
Рим. Финч Грей, который не знал, кто мы такие, был очень обеспокоен
вместе с нами невозвращением дам. Мы предложили, чтобы мы
отправились с ним на его `шестидесятке" на их поиски, и он,
опасаясь, что с вами произошел несчастный случай, согласился. Остальное было
легко, - засмеялся он.

- Как?

"Ну, мы его на полпути к Онелья, когда нам просто подсунули
платок с немного парфюма на него, на его носу и рту, а
несколько минут спустя мы положили его тихо за стеной. Затем я
вернул машину туда, где мы ранее хранили несколько банок с белой краской
и пару больших кистей, и за час изменил
цвет машины и поменял ее опознавательные знаки. Представьте себе нашу
радость, когда мы нашли дальний шкафчик, где должны были быть инструменты
битком набитый мешочками с золотыми двадцатилирными монетами, а под внутренним сиденьем
мы нашли несколько аккуратных пачек по пятьдесят, сто и
пятьсот лирными банкнотами. Сразу после полуночи мы проскользнули обратно через
Сан-Ремо, и два дня назад благополучно прибыли в Париж с нашим ценным грузом
. Хотите взглянуть на что-нибудь из этого?" он добавил, что и ростом он отодвинул
книжный шкаф, открыл панель и достал несколько пачек итальянский
Примечания. Я видел также, в ряде небольшой холст мешки с золотом.

"К этому времени, Гаррет", - добавил он, смеясь и наливая мне выпить,
"старый Финч серый скрежеща зубами, ибо он не может вызвать помощь
полиция и женщинами, которые предназначены для мстили нам за наш
дерзкий, без сомнения, очень жаль, что они убежали с нашим автомобилем, который,
ведь почти не было такой хорошей, как таинственный `шестьдесят'.
Их было не особенно веселое путешествие, это было?" и, подняв его
стекло он добавил: "Так давайте же пожелаем им удачи!"

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.

ЧЕЛОВЕК С КРАСНЫМ КРУЖКОМ.

Стоит рассказать еще одну историю, рассказанную Гарреттом, шофером, поскольку
она не лишена юмористической стороны.

Это произошло примерно через шесть недель после возвращения из партии из Сан-Ремо.

Это был мрачный и мокрый в Лондоне, один из тех, влажные желтые дни
который мы, увы, я слишком хорошо знаком.

Около двух часов пополудни, одетая в желтый рыбаков
масло-шкуры вместо своей эффектной серой ливрее, Гаррет сел за руль
новый "шестьдесят" шести-цилиндровый автомобиль Финч Грей за пределами королевского
Автомобильный клуб на Пиккадилли попрощался с образцовым Бэйсуотером
пастор, стоявший на ступеньках, направился к углу парка
Переулок, затем поворачивающий к Мраморной арке, на первом этапе
долгого и таинственного путешествия.

Когда говорят, что путешествие было таинственным, Гаррет был
вынужден признать, что с тех пор, как он был на службе у принца
Альберт Гессен-Гольштейн его путешествий были сделаны по большей части
с мотивом, что до момента их реализации, остается
для него загадкой. Его работодатель отдавал ему приказы, но никогда не позволял
ему знать о своих планах. Ему платили за то, чтобы он держал язык за зубами и подчинялся. Что
имело значение, если его высочество, который был такой известной фигурой в мире
автомобилизм вообще не был высочеством; или преподобный Томас
Клейтон не занимал никакой канцелярской должности в Бейсуотере. Он, Гаррет, был
Шофером принца, которому платили за то, чтобы он закрывал уши и глаза на все, что его окружало
, и отвозил сюда любую леди, которая могла оказаться в машине
и направился туда, как того требовал его работодатель или его дерзкие друзья.

В течение двух лет его жизнь постоянно менялась, как показывают эти секретные записи
. Едва ли найдется страна в Европе, в которой он не водил бы машину, в то время как
добрых полдюжины раз он проезжал между Булонью и "Местом"
в Монте-Карло, четыре раза из Кале на восток до Берлина, а также
некоторые очень интересные трассы, за определенные рубежи, когда вынужден уклоняться
служителем закона.

Красивый принц Альберт, чье настоящее имя было скрыто в безвестности,
но кто был больше известен как Тремлетт, Берчелл-Лэйнг, Драммонд, лорд
Нассингтон и полдюжины других псевдонимов постоянно удивляли и
ставили в тупик полицию. Лидер этого небольшого кружка смелых и изобретательных людей
время от времени он снабжал газеты сенсационными сплетнями
о подвигах, в которых он обычно использовал ту или иную из своих
мощные автомобили, в которых в машине неизменно сидела дама.

Принц Альберт был настоящим дамским угодником, и за два года у него было
довольно много автомобилей разных марок с идентификационными номерами
бесчисленное множество, большинство из них фальшивые.

Его высочество, который всегда находил снобов, чтобы поклониться и вытереть пыль с его сапог, и который
тщательно следил за тем, чтобы нажиться на их снобизме, был совершенным чудом
хитрости. Его хладнокровной дерзости не было равных. Времена, которые он провел,
неожиданные и неопознанные под самым носом у полиции были
бесчисленное множество, в то время как случаев, когда Гарретт подвергался неминуемой опасности
ареста было немало.

Однако нынешнее путешествие было, мягко говоря, очень загадочным
.

В то утро, в десять часов, он, как обычно, сидел в "уютных покоях"
на Довер-стрит. Его Высочество дал ему сигару, и относились к нему как
равных, как он делал всегда, когда они остались одни.

"Ты должен отправиться в Хайлендс сразу после ленча, Гаррет", - внезапно сказал он.
его темные, четко очерченные брови слегка нахмурились. Он был
все еще в своем вельветовом смокинге и беспрестанно курил свою коричневую
"Петроффс".

"Я знаю, - продолжал он, - что погода отвратительная, но это
необходимо. Нам нужна машина там, наверху".

Гаррет был разочарован, ибо они были только что вернулся из Гамбурга, и
он ожидал, по крайней мере, чтобы провести несколько дней со своим же народом на
Сурбитон.

"Что?" - спросил он, "еще один _куп_?" Его Высочество многозначительно улыбнулся.

- Нам предстоит довольно щекотливое дельце, Гаррет, - сказал он,
разглядывая кончик своей сигары. - В нем участвует девушка... очень
хорошенькая маленькая девочка. И тебе придется проявлять к ней много любви - к тебе
понятно? И веселый беспечный парень рассмеялся, когда его глаза поднялись
сами собой на глаза шофера.

"Ну что ж", - заметил мужчина, несколько удивленный. "Вы гораздо лучше
любовника, чем я сам. Помните дело довольно пропустить это?"

"Да, да!" - воскликнул он нетерпеливо. "Но в этом деле он
разных. У меня есть другие дела, кроме любви. Она будет
чтобы остаться с тобой. Однако я предупреждаю тебя, что изящная Эльфрида -
опасная особа, так что не выставляй себя дураком, Гаррет.

- Опасная? - эхом повторил он.

- Я имею в виду опасно привлекательную, вот и все. Ни у нее, ни у ее людей
нет ни малейших подозрений. Семья Блэр-Стюарт из Гленблэра
Замок в Пертшире, претендовать на звание одного из старейших семей в
Высокогорье. Старик сделал свои деньги в судостроение, в
Думбартон и выкупил то, что может быть, а может и не быть, семейным поместьем
. Во всяком случае, у него есть все необходимое, и я, встретив
его с женой и дочерью этой осенью в `Эксельсиоре" в Эксе,
меня пригласили туда завтра провести неделю или около того. Я дал согласие, если
Я могу стать _incognito_ мистером Драммондом.

"И я пойду забирать машину наверх?"

"Нет. Вы выступаете в роли Герберта Хеббердина, сына старого сэра Сэмюэля Хеббердина,
банкира с Олд-Брод-стрит, молодого человека, сеющего дикий овес и
автолюбитель, как и каждый молодой человек в большей или меньшей степени в наши дни ", - сказал он.
рассмеялся. "Вы поедете как владелец машины. Миссис Блэр-Стюарт я
давным-давно объяснил, что вы были одним из моих лучших друзей, поэтому она так и сделала
попросила меня пригласить вас, и я уже принял приглашение от вашего имени ".

- Но я здесь чужой! - запротестовал Гаррет.

- Не обращайте внимания, мой дорогой друг, - рассмеялся дерзкий принц. - Клейтон.
он тоже будет там. Это он знает людей и ведет эту
игру довольно умно.

"Это драгоценности?" - тихо спросил шофер.

"Нет, он просто не в этот раз! Вы ошибаетесь, как всегда, когда
ты слишком любознательный. Гаррет, это что-то лучше", - ответил он.
"Все, что тебе нужно сделать, это притвориться, что ты влюблен в девушку. Она
ужасная маленькая кокетка, так что у тебя не будет особых трудностей. Ты совершаешь
побег, а все остальное предоставь мне ". Его хозяин, показав
ему на карте, где находился Гленблэр, на полпути между Стирлингом
и Пертом, добавил:

"Я пойду туда сегодня вечером, и ты будешь там через три дня.
Тем временем я буду петь тебе дифирамбы, и вы получите теплый прием от
все, когда вы приедете. Возьми с собой свой приличный комплект и веди себя как подобает
джентльмену. Каждому из нас достанется по тысяче уровней, если мы покажем себя с лучшей стороны
. Но, - добавил он с дальнейшими наставлениями не влюбляться
по-настоящему в хорошенькую Эльфриду, - все зависит от тебя.
ты. Девушка должна быть предана вам, иначе мы не сможем проделать этот трюк.
- В чем этот трюк? - спросил Гаррет, его любопытство разгорелось.

- В чем он заключается?

- Неважно, что это, Гаррет, - сказал он, вставая, чтобы отпустить его.

- Ешь свой ланч и уходи. У тебя впереди пятьсот миль плохих дорог
и новый металлолом, так что чем скорее ты уедешь, тем лучше. Позвони и
зайди к Клейтону в его квартиру. У него есть сумка или что-то в этом роде, чтобы положить в машину
я думаю. Когда мы встретимся в Шотландии, вспомни, что я принц
Альберт _инкогнито_. Мы были в Бонне вместе и были друзьями
много лет. Удачи вам!"

С этими словами он покинул уютные покои принца и вскоре снова оказался на Дувр-стрит.
весьма озадаченный.

Истинная цель его визита и флирта в шотландском замке
заполнила его разум, когда в тусклом свете угасающего дня он мчался
по грязной Грейт-Норт-роуд, его выхлопная труба ревела, когда он
пошел вверх через Уэтстоун и Барнет в направлении
Хэтфилд. На "шестьдесят" перекрасились крем с узкой позолоченной линии на ней
уж очень умный вид, но в глубине он был
пару фальшивых номерных агрегатов, вместе с тремя большими горшками
темно-зеленая эмаль и кисточку, так что если повод возник, как это было
возникавший не раз, он мог пробежать по проселочной дороге и за час
изменить свой внешний вид так, что его собственный создатель едва узнал бы
его.

В серых сумерках, когда он приближался к Хитчину, объезжая эти
крутые повороты на максимально возможной скорости, снова полил дождь,
и он был вынужден опустить ветровое стекло и принять на себя всю тяжесть удара
шторм, такой размытый стал всем через лист
зеркального стекла. Добралось старое "Солнце" в Хитчине, он взял выпивку, зажег свои
налобные фонари и, перейдя рыночную площадь, двинулся вперед долгим и
монотонный бег вверх по Олконбери-Хилл и через Уэнсфорд в Стэмфорд, где
в отеле "Стэмфорд", который вызвал воспоминания о Нортоверах, он поел
холодный ужин и час отдыха с сигарой.

Много было захватывающих приключений, которые он пережил, работая шофером
его высочества, но утренние инструкции почему-то наполнили
его необычными опасениями. Он собирался притвориться, что занимается любовью
с девушкой, которую он никогда не видел, дочерью миллионера
кораблестроителя, человека, который, как сообщил ему принц, вырос из
подмастерье, как и многие другие, кто зарабатывает деньги, сразу же начал искать
готовую родословную и сопутствующее ей имущество. Геральдика
и генеалогические древа, кажется, обладают странным и необъяснимым
очарованием для парвеню.

Как он толкнул севере, на всю эту долгую темную ночь в зубах
горький Норд-Ост и постоянные дожди, его ум был полон
таинственный _coup_ которое Его Высочество и его друг собирались
попытка. Обычно они искали драгоценности и деньги, но
в данном случае речь шла о чем-то другом. Что именно, его высочество
наотрез отказался сообщить.

С помощью преподобного Томаса Клейтона, одного из самых умных самозванцев, которые
когда-либо скрывались от полиции, успехи его Высочества были немногим ниже
изумительных. Его дерзость не имела себе равных. Священник, который жил
постоянно в том самодовольном кругу, где вращались новоиспеченные богачи, обычно
отмечал жертву, представлял его Высочество или очаровательного мистера
Тремлетт, а остальное предоставил тактичности и чуткости молодого космополита.
изобретательность. У них было много псевдонимов, в то время как память на лица у Тремлетта
и Клейтона была экстраординарной. Любимой позой принца
была военная атташе на службе у правительства Германии,
и эта самопровозглашенная профессия часто обеспечивала ему доступ в самые
эксклюзивные круги здесь и на Континенте.

Псевдоним Гаррета Герберт Хеббердин, который он принимал в одном или двух предыдущих случаях
однажды в Биаррице, когда его Высочество успешно
заполучил великолепное жемчужное ожерелье герцогини Таормино и
снова несколько месяцев спустя, в Аббазии, на прекрасном берегу
Адриатического моря. В обоих случаях их свадьба прошла без сучка и задоринки.
он вспомнил. Следовательно, почему он должен был в этом случае
испытывать такие глупые опасения?

Он не мог сказать. Час за часом он пытался проанализировать свои чувства.
час за часом он сидел за рулем, мчась по темному, мокрому, бесконечному шоссе.
прямо на север, в сторону Йорка. Но все напрасно. Над ним, казалось, нависла
тень надвигающегося зла, и, как он ни старался, он не мог
избавиться от неприятного ощущения, что он несется в какую-то могилу
опасность, от которой ему не суждено было спастись.

Подробно описывать тот мокрый, неудобный пробег от Гайд-парк-Корнер
до Эдинбурга не имело бы смысла в этой маленькой хронике
захватывающей главы полной приключений жизни. Достаточно сказать, что поздняя
в ночь на второй день покинув Лондон, он составил перед
Северо английской гостинице, на улице принца, рад укрыться от
Ледяной Взрыв. Телеграмма от его высочества предписывала ему прибыть в замок
следующим вечером; поэтому, как только опустились сумерки, он
очутился перед воротами великолепного поместья лэрда Гленблера
и мгновение спустя свернул на подъездную аллею, которая поднималась
более мили по аллее огромных голых буков и дубов,
с одной стороны густой лес, а с другой глубокая, красивая долина,
где, далеко внизу, журчал ручей со множеством живописных каскадов.

Раз или два он коснулся кнопки электрического клаксона, чтобы предупредить
о своем приближении, как вдруг подъездная аллея сделала широкий поворот и открылась
перед великолепным старинным особняком в стиле шотландских баронов, расположенным
среди самых романтичных и живописных пейзажей, которые ему когда-либо выпадали на долю
свидетелем которых ему довелось быть.

У двери, достал горн, стоял Его Высочество, умная
костюм из синего Сержа, и священник, в тяжелых церковном облачении и
пенсне, а с ними стояли две женщины, одна толстенькая, пожилых людей, и
седой, в темном платье, другая стройная фигура в сливках с волнистыми
у нее каштановые волосы, и лицо, которое мгновенно увлекшись новой серии.

Когда он вышел из машины и снял меховую перчатку, принц, который
оставался _инкогнито_ под именем мистера Драммонда, представил его хозяйке,
перед которой он поклонился, а она, в свою очередь, сказала:

"Это моя дочь Эльфрида - мистер Хеббердайн".

Гаррет снова поклонился. Их глаза встретились, и в следующее мгновение молодой человек
от всей души пожелала, чтобы он никогда не приходил туда. Князь не
преувеличил ее красоту. Она была абсолютно прекрасна. За все годы
он был скитальцем, которого он никогда не видел такой изысканной _chic_, такие крошечные
руки и ноги, и такое милое лицо, ее мягкие розовые щеки и
красные губы сделаны для поцелуев. Ей не могло быть больше восемнадцати или около того.
И все же в ней не было ничего от _gaucherie_ школьницы. Он
заметил, что она быстро опустила глаза, и на ее щеках появился
легкий румянец.

"Хорошо пробежался, Герберт?" - спросил принц, входя в большой зал
замка.

"Не очень. Местами дороги были чертовски плохими, - ответил другой.
- а новый металл между Йорком и Ньюкаслом очень раздражает.

"Хорошая у тебя машина!" заметил Парсон, как будто он никогда не
видел его раньше, в то время как Его Высочество заявил, что шести-цилиндровые двигатели
конечно, лучше всего.

После виски с содовой, принесенного степенным, ветхим дворецким,
Гаррет отогнал машину в гараж на некотором расстоянии от дома.
Там он обнаружил три отличных автомобиля, принадлежащих хозяину.

Затем, направляясь в свою комнату, чтобы переодеться к ужину, он передал свой
Ваше Высочество на лестнице.

"Игра довольно легкая", - прошептал тот, остановившись на секунду.
"Вам остается пробежаться с Эльфридой. Только будьте осторожны.
Старина Блэр-Стюарт довольно хитер - как вы увидите ".

За ужином в длинной, отделанной старомодными панелями комнате, увешанной
портретами тех, кто, как предполагалось, был предками
Блэр-Стюартс из Гленблейра, Гаррет впервые встретился с довольно полным,
судостроителем с грубыми чертами лица, который возглавил этот исторический
дом и купил поместье в три раза дороже рыночной стоимости. С
первого момента их встречи Гарретт увидел, что он вопиющий мерзавец
парвеню худшего сорта, потому что он начал говорить о "моих теплицах", "моем
моторы" и "моя яхта" почти в первые пять минут их разговора
.

За ужином присутствовало около пятнадцати человек, и ему посчастливилось
оказаться рядом с изящной маленькой девочкой в бирюзовом, к которой
ему было отведено играть роль любовника.

Он видел, что она совсем не похожа на своего отца. Она училась в
школе в Версале, а затем изучала музыку в Дрездене, она
рассказала ему, и он обнаружил, что она может довольно хорошо говорить на трех языках.
Она, видимо, отложила ее в школе девочка застенчивости, когда она подставила ему
волосы, и вообще она показалась ему как забавный маленький друг к любому
человек. Motoring был ее главным хобби. Она могла водить одну из машин своего отца
, "шестнадцать-двадцать", и сама часто так делала. Поэтому они были
вскоре они перешли к теме, в которой проявили взаимный энтузиазм.

Желтоволосый, тонколицый молодой человек элегантной наружности, поскольку у него был
бархатный воротник фрака и аметистовые пуговицы на жилете,
бросал на них яростные взгляды. Из этого Гаррет сделал вывод, что Арчи Гулд
был любовником победительницы Эльфриды, и что он не одобрял
их взаимного веселья. Священник, читавший молитву, был идеальным примером этикета.
он был очарователен со своей хозяйкой,
в то время как его высочество шутил с хорошенькой замужней женщиной, которая,
без сомнения, была полна восхищения его красивым лицом.

Что бы подумали добрые жители Гленблэра, если бы знали
о личности троицы, которую они принимали за своим столом? Как
Гаррет задумался и улыбнулся про себя. Его другими гостями были
в основном богатые люди, и, оглядев стол, он увидел несколько
ювелирных изделий, ожерелий, подвесок и тому подобного, для которых в старину использовали
Еврей с Керк-Страат в Амстердаме дал бы им очень справедливые цены
.

Если ювелирные изделия не были целью их визита, то что же тогда было?

Прошло два дня, и Гаррет взял Эльфриду и принца на несколько пробежек
на "шестидесятке", к большому удовольствию девушки. Он внимательно наблюдал за
действиями двух своих товарищей, но не смог обнаружить ничего подозрительного.
Жена Блэр-Стюарта была причудливой старой вороной со слабыми подозрениями на наличие
усов, которая воображала себя женой богатого лэрда
Glenblair. Она была занята посещением бедняков из серой разрозненной деревни
Хайленд, и его высочество, льстя ее тщеславию, помогал
ей. После принца пастор был самым заметным человеком в
дом-участник, и ему удалось произвести впечатление на каждого случая своя
важность для компании.

С изящной Эльфридой Гаррет отлично ладил, к большому огорчению
и отвращению ее желторотого молодого поклонника Гулда, который недавно
унаследовал поместье своего отца в Инвернессшире, и кто это был.
по имеющимся данным, в тот момент был занят интересным
занятием - "рылся" в нем.

Эльфрида, хотя и была чрезвычайно хорошенькой, с присущей ей мягкой природной красотой, по сути, была девушкой с улицы. Из-за сильного мороза у них были
ходили вместе на "шестьдесят" с утра, а позже она была
учишь его, завивать на плойку-пруд в парке, и инициировал его
в тайны "локоть" и "локоть". Действительно, каждый день
после полудня вся компания собиралась, разводя большой костер на берегу
пруда, и пили чай на открытом воздухе. Он никогда не практиковали
спорт кастинг большие круглые камни по ледяной раньше, но он
нашел это самым вдохновляющим и забавно, особенно когда он, как
преподавательница такая очаровательная и восхитительная спутница.

Как раз в тот момент, когда багровые лучи заходящего солнца окрасили снег в кроваво-красный цвет
однажды днем, она внезапно заявила о своих намерениях
вернуться в дом, после чего он предложил проводить ее. Как только,
однако, они оказались вдали от остальной компании, она сошла с тропинки
, по которой они приближались к аллее, сказав, что есть другой путь,
к замку короче. Именно тогда они обнаружили, что
бредут по снегу в центре безлиственного леса, где
темно-багровые отблески заката мерцали на западе среди черных стволов деревьев.деревья, в то время как мертвая тишина зимы окутывала все вокруг.

Гаррет смеялся вместе с ней, по своей привычке, потому что их флирт
с самого начала был отчаянным. В восемнадцать лет, девушка просмотры
ничто не серьезно, кроме ее увлечения. Когда они шли вместе, она
выглядела очень изящно в своей короткой синей юбке из саржи
, маленьком меховом болеро, синем французском беретике и плотных белых
перчатках. В короткое время он был гостем ее отца, он не
не заметил, как его присутствие всегда служил для пущего цвет
ее щеки, или, как часто она встречалась с ним как бы случайно во всех
разные странные и в сторону углов. Он был недостаточно
тщеславен, чтобы вообразить, что он ей небезразличен больше, чем она любила
молодого Гулда, хотя он ни разу не видел его с ней. Он будет отваживать
им по столу, вот и все.

Вдруг, когда они шли сквозь безлистные дерево, она остановилась, и
глядя на его лицо с ее прекрасных глаз, воскликнула с девушки
откровенность:

"Интересно, Мистер Hebberdine, могу ли я вам доверять?--Я имею в виду, если бы вы
поможешь мне?"

"Доверьтесь мне!" - повторил он, очень удивленный, поскольку их знакомство было
таким коротким. "Если вы хоть немного доверяете мне, мисс
Блэр-Стюарт, уверяю вас, я буду уважать его _секретность_".

Ее глаза встретились с его, и он был поражен, увидев в них выражение
отчаяния, которого он раньше не видел ни в одном женском взгляде. В этом
момент маска, казалось, упал с нее, и она стояла там
перед ним тяга его к себе жалость и симпатию, его симпатии выше всех
другие мужчины!

Не его позиция любопытна? Та самая девушка, к которой он пришел
хитрость и чтобы обмануть просил его принять ее с глазу на глаз.

"Вы очень добрый, действительно сказать, что" она воскликнула, ее лицо
осветление. - Я не знаю, осмелюсь ли просить тебя остаться моим другом,
ведь мы знакомы всего два или три дня.

"Достаточно долго, Мисс Эльфриды, чтобы выиграть меня, как своего верного чемпион"
молодой человек заявил, после чего ее щеки снова залил на
легкий румянец.

"Ну, дело в том, - сказала она с очаровательной прямотой, - что, хотя у меня
много подруг, у меня нет друга-мужчины".

- А вот и Арчи Гулд, - заметил он. - Я думал, он твой друг!

"Он просто глупый мальчишка", - засмеялась она. "Я сказала, друг-мужчина, такой же, как
ты".

"Почему ты так стремишься его завести?"

Она колебалась. Ее взгляд был прикован к безупречно чистому снегу у их ног
и он увидел, что она в нерешительности затаила дыхание.

- Знаешь, друзья-мужчины иногда опасны, - рассмеялся он.

"Нет, если мужчина настоящий джентльмен", - был ее довольно сбивающий с толку ответ
. Затем, снова подняв глаза и глядя прямо ему в лицо
она спросила: "Ты действительно будешь моим другом?"

"Как я уже сказала, я была бы только рада. Что ты хочешь, чтобы я
сделал?"

"Я... я хочу, чтобы ты помогла мне и ... и сохранила мой секрет".

"Какой секрет?" спросил он, удивленный тем, что девушка ее возраста может
владеть секретом.

Он увидел внезапную перемену в ее лице. Ее губы дрожали,
уголки губ затвердела, и, без предупреждения, она уткнулась
лицо в ладонях и разрыдалась.

"О! давай, давай, Эльфриды!" - воскликнул он, быстро, положив руку
нежно на плече. "Нет, не уступить такой! Я твой
друг, и помогу тебе любым способом, который ты пожелаешь, если ты скажешь
мне все об этом известно. Вы находитесь в бедственном положении. Почему? Доверься мне сейчас, ведь я
обещал быть твоим другом.

- И ... и ты обещаешь, - всхлипнула она. - Ты обещаешь быть моим другом...
что бы ни случилось.

"Я обещаю", - сказал он, возможно, глупо. - Что бы ни случилось, ты можешь положиться
на мою дружбу.

Затем, в следующее мгновение его поручению Его Высочества мелькнуло
его разум. Он был там по какой-то тайной причина, чтобы играть предательский
часть--что неверным любовником.

Она стояла неподвижно, прикладывая к глазам маленький кусочек кружева. Он
ждал, что она откроет причину своего несчастья. Но она
вдруг машинально пошла дальше, в ее глазах появилось странное выражение ужаса,
нет, отчаяния.

Он шагал рядом с ней, сильно озадаченный ее поведением. Она хотела сказать
ему что-то, чего стыдилась. Только отчаянность ее положения
побудила ее признаться и обратиться к нему за советом.

Они прошли, наверное, ярдов триста по лесу.
Багровый свет померк, и декабрьские сумерки быстро сгущались, как
это бывает в Шотландии, когда она снова остановилась и, повернувшись к нему лицом, сказала
дрогнувшим голосом:

"Мистер Хеббердайн, я ... я надеюсь, вы не подумаете обо мне хуже ... Я
то есть, я надеюсь, вы не подумаете обо мне поспешно, когда я скажу вам, что я ... ну,
каким-то образом, я не знаю, как это происходит, но я чувствую, что Судьба привела тебя сюда нарочно
чтобы ты был моим другом - _ и чтобы спасти меня_!"

"Чтобы спасти тебя!" - эхом отозвался он. "Что ты имеешь в виду? Выражайся яснее".

"Я знаю, что мои слова, должно быть, звучат для тебя очень странно. Но это правда!
Ах! - воскликнула она. - Вы не можете знать всего, что я испытываю... или о той
смертельной опасности, в которой я нахожусь. Именно из-за этого я прошу
помощи у вас - честного человека".

Честно! Сохрани марку! Он предвидел, что попадет в какую-нибудь ужасную ситуацию
осложнения, но романтика ситуации вкупе с
необычайной красотой его недавно обретенного маленького друга заворожили молодого человека
.

- Я не могу быть вам полезен, мисс Эльфрида, пока не узнаю правду.

- Если мы хотим быть друзьями, ты должен называть меня Эльфридой, - сказала она в своей
девичьей манере, - но только наедине.

- Ты прав. Другие люди могут заподозрить и неправильно истолковать, что такое
платоническая дружба, - сказал он и взял ее за руку, чтобы скрепить
их договор.

Долгое время он держал ее, его взгляд устремлен на нее, бледный, взволнованный
лицо. Почему она оказалась в опасности? От чего?

Он попросил ее передать ему. Легкая дрожь пробежала по ее телу, и она
скорбно покачала головой, ни слова не слетело с ее губ. Она вздохнула, в
вздох молодой девушки, которая была бремя опаской на нее катастрофически
беспокойный ум. Он едва мог поверить, что это та самая яркая,
счастливая, смеющаяся девушка, которая полчаса назад раскладывала свои камни
по льду, изо всех сил размахивая метлой и хлопая в ладоши
изящные ручки от восторга, когда кто-нибудь из ее собственной стороны сбили Ан
соперника с "крышкой горшок".

Наконец, после долгих уговоров, за это время сумерки почти
сгустились до темноты в этом безмолвном заснеженном лесу, она, произнеся
дрожащим голосом и многими фразами, прерываемыми ее эмоциями, которые
она, тщетно пытаясь сдержаться, рассказала ему самую любопытную и поразительную историю.
он выслушал ее с интересом, затаив дыхание.

Первый из серии примечательных инцидентов произошел около двух лет назад
, когда она училась в школе в Версале. Она, с рядом
другие девочки постарше отправились провести лето в филиал колледжа
недалеко от Фонтенбло, и им часто удавалось кататься на велосипеде,
в том, чтобы уйти незамеченным и наслаждаться долгими пробежками по лесу в одиночестве.
Однажды летним вечером она ехала одна по заросшей листвой проселочной дороге
большого леса, когда каким-то образом ее юбка запуталась в машине
ее подбросило, и она повредила лодыжку. Довольно хорошо одетый француз
который шел рядом, помог ей. Он оказался очень добрым, дал
ей визитку с именем "Пол Бертон", на ней было указано ее имя на английском.
ответ, и очень быстро между ними возникла дружба. Он был
инженером и остановился в отеле "Золотой лев" в Фонтенбло, по его словам,
и, прокатив ее машину за несколько миль до места совсем рядом с
колледжем, предложил еще одну встречу. Она, с присущим школьнице
духом авантюризма, согласилась, и это оказалось первым из многих
тайных свиданий. У нее не было еще и семнадцати, когда он был, она
думал, примерно двадцать шесть.

Она хранила свой секрет от всех, даже от своей самой близкой одноклассницы,
боясь быть выданной старшей гувернантке, поэтому все лето эти
тайные встречи продолжались, она с каждым разом влюблялась все больше и больше
в то время как он с кажущейся беспечностью узнавал от нее
историю ее семьи, кем они были и где проживали.

"Одна вещь в Поле озадачила меня с самого первого вечера нашей встречи",
- задумчиво сказала она, описывая те безмятежные дни
запретной любви. "Я заметил высоко на его левом запястье, примерно в
четырех дюймах от основания кисти, алую отметину, опоясывающую
всю руку. Это выглядело так, как будто он носил браслет, который натерся
он, или, возможно, там была татуировка. Несколько раз я упоминал об этом.
но он всегда уклонялся от моего вопроса и, казалось, становился все более неловким, потому что
Я заметил это. Действительно, после нескольких встреч я заметил, что он носит
рубашки с манжетами, застегнутыми поверх пасьянсов, вместо расстегнутых
запонок. Ну ... " она медленно, со странной, далекой посмотреть в ее
лицо. - Я... мне вряд ли хотелось бы рассказывать вам дальше.

"Продолжай, маленький друг, - убеждал он, - твой секрет в безопасности.
я, каким бы он ни был. Ты любила этого человека, да?

- Ах, да! - воскликнула она. - Ты прав. Я... я любила его... и я не
знаю. Мы снова встречались в Париже - много раз. Я прибегал ко всевозможным уловкам
, чтобы выбраться, хотя бы на полчаса. Он последовал за мной в
Лондон ... когда я закончила школу ... и он приехал сюда.

- Сюда! - выдохнул он. - Значит, он любил тебя?

- Да. И когда я отправился в Дрезден, он пришел туда же."

"Почему?"

Она затаила дыхание. Ее глаза смотрели прямо в его, а затем были
потупив.

- Потому что... потому что, - хрипло пробормотала она, - потому что он мой муж!

- Твой муж. Великие небеса!

- Да. Я вышла за него замуж шесть месяцев назад в загсе в
Блэкфрайарз-роуд, в Лондоне, - сказала она странно безучастным голосом. "Я
Мадам Бертон".

Он стоял совершенно ошеломленный. Милое, утонченное лицо дочери-жены
было пепельно-бледным, ее белые губы дрожали, а на глазах выступили слезы
. Он видел, что она хочет еще больше довериться ему.

"Ну и что?" - спросил он. Это было единственное слово, которое он смог произнести.

"Мы расстались через полчаса после нашей свадьбы, и с тех пор я видела его всего шесть
раз. Он приходит сюда тайно", - сказала она низким голосом в
отчаяние.

"Почему?"

- Потому что его преследовала злая судьба. Он... он признался мне в нескольких
недели назад он не был так богат, как раньше. Когда-нибудь он разбогатеет.
но сейчас он ужасно беден. Он мой муж, и мой долг -
помочь ему, не так ли?"

Сердце Гаррета восставало против этого трусливого иностранца, который заманил
ее в тайный брак, кем бы он ни был, поскольку, согласно
французским законам, он мог немедленно отказаться от нее. Бедное дитя! Она была
очевидно, предана ему.

"Ну, - сказал он, - это зависит от обстоятельств. Каким образом он
обращается к вам за помощью?"

Она колебалась. Наконец она сказала:

"Ну ... я иногда даю ему немного денег. Но мне никогда не хватает.
Все безделушки, которые я осмеливаюсь дарить, пропали".

"Ты любишь его, да?" - серьезно спросил молодой человек.

"Да", - был ее откровенный ответ. "Я с нетерпением жду того дня, когда он
сможет признать меня своей женой. Поскольку он инженер, у него есть блестящая идея
, а именно, оказать моему отцу большую услугу в продвижении его деловых целей
, чтобы у него не было возможности денонсировать наш брак.
брак. С этой целью я помогаю ему. Ах! Мистер Хеббердайн, вы
не знаете, какой милый, хороший парень Пол.

Молодой человек подозрительно принюхался.

"Он изобрел новый подводная лодка, которая произведет революцию в военно-морской
войны будущего. Отец, в тайне, строит подводные лодки, вы
знаю. Но Полу не терпится выяснить, какая разница между
теми, кто сейчас тайно строит, и его собственным изобретением, прежде чем представить его
дорогому старому папе.

"Ну?"

Она колебалась.

- Я хотела попросить вас, мистер Хеббердайн, не окажете ли вы мне услугу
сегодня вечером, - сказала она наконец. - Пол остановился в `Звезде", внизу, в
виллидж, на имя мистера Джеймса. Я не осмеливаюсь пойти туда, а он осмеливается
не подходи ко мне. В этом районе в последнее время появились воры
и папа поручил детективам следить за замком по ночам."

Услышав это, Гаррет навострил уши. Glenblair было, в тех
обстоятельств, нет места для Его Высочества, а его канцелярской компаньон.

"Я хотела бы знать, - предложила она, - не окажете ли вы мне большую услугу и
сходите в деревню сегодня вечером, около десяти, и ... и передайте ему это".

Из-под своего мехового болеро она извлекла конверт, в котором находилось нечто,
похожее на маленькую шкатулку для драгоценностей, примерно два дюйма в длину и
половинка широкой. Это она протянула ему со словами: "Отдай это в руки
никому, кроме Пола лично. Скажи ему, что ты мой друг - и
его".

Девушка-жена была так предана своему мужу и казалась такой несчастной
что Гаррет, преисполненный романтики этого дела, сразу же согласился
выполнить свое обещание. Ее замечательная история поразила его. Он один
знал ее тайну.

В тот вечер, когда они сидели за ужином, ее глаза встретились с его глазами раз или два, и
взгляд, которым они обменялись, был полон значения. Он был носителем некоторой
тайное послание мужу.

В половине десятого, когда мужчины ушли в бильярдную, Гарретт
проскользнул наверх в свою комнату, чтобы надеть пару толстых ботинок, потому что у него были
прогулка по снегу добрых пару миль до деревни.

Едва он закрыл дверь, как она снова отворилась, и принц,
молча подняв палец, вошел и тихим взволнованным шепотом
воскликнул:

"Все кончено! Мы должны уйти на автомобиль как можно скорее. Каждый
задержка момента средством повышенной опасности. Как у вас со
Эльфриды?"

Шофер уставился на него, не произнося ни слова.

"Эльфрида!" - эхом отозвался он наконец. "Ну, она рассказала мне самую замечательную историю"
"и сделала меня своей наперсницей". Затем, как можно короче, он
рассказал ему все. Как ее муж остановился в деревне Гленблэр
под именем мистера Джеймса; и как он обещал передать маленький пакетик
ему.

Закончив, принц откинулся на спинку стула, совершенно
ошеломленный. Затем, взяв маленький пакетик, он повертел его в руках
.

"Великие Небеса!" он воскликнул. "Ты не понимаешь, что ты наделал, Гаррет.
Во всем этом есть что-то очень забавное!" - быстро добавил он. "Подожди
держи, а я сбегаю в Клейтон", - и он тут же оставил молодого человека.
Неся пакет в руке.


Час спустя Гарретт вез принца и преподобного Томаса.
Клейтон в машине направлялся на юг, и они ехали изо всех сил
по твердому замерзшему снегу. О причине этого внезапного бегства,
Гаррет был в полном неведении. Все, что он знал, это то, что у него был приказ
пробраться в гараж, взять машину и ждать своих товарищей, которые,
через несколько мгновений они вышли из тени. Их большие пальто были на месте.
в машине, поэтому вечерний костюм их не беспокоил. Затем,
стараясь производить как можно меньше шума, они побежали по проселочной дороге, которая, как было известно его
Высочеству, после разведки соединялась с главной дорогой в Перт.
праздношатающийся констебль увидел их и пожелал им доброго вечера. Они были
гостями из Замка, поэтому он позволил им пройти беспрепятственно.

Констебль вряд ли сделал бы это, однако, знай он, что
они несли с собой.

Они поехали по дороге на Данблейн и Стерлинг, а затем прямо на юг
в Глазго, где в два часа ночи двое спутников Гаррета
вышли на пустынной заснеженной улице в пригороде
города и, попрощавшись с ним, приказали ему возвращаться в
Лондон со всей поспешностью.

Пробежка была самой унылой. Весь следующий день он шел в метель.
продолжал идти, но продвигался слабо.

Следующую ночь Гаррет провел в одиночестве в Карлайле, а на следующее утро
отправился прямиком в Лондон, будучи вынужденным из-за
ужасного состояния дорог добираться туда два дня.

Прошла неделя напряженного ожидания, когда однажды вечером он получил записку от своего
Ваше высочество, вследствие чего он отправился на Довер-стрит, где и застал его
по своему обыкновению курящим "Петрофф".

- Ну что, Гаррет? он рассмеялся. - Садись и выпей. У меня есть
восемьсот фунтов для тебя - твоя доля в добыче?

- Но я не понимаю, - воскликнул он. "Какая чушь?"

"Конечно, ты не понимаешь!" - рассмеялся он. "Просто перенеси свой разум
назад. Ты рассказала мне историю несчастливой тайны маленькой Эльфриды
о браке и о том, что у ее мужа было вытатуировано красное кольцо на левой руке.
запястье. Тебе это ничего не сказало, но мне сказало многое. В тот день
днем я прогуливался с дамами по деревне Гленблэр, когда, к моему
удивлению, я увидел в дверях ни много ни мало человека, похожего на Жака
Фурье, или `Ле Браваш", как его называют в Париже, "интернационалист",
как и мы.

"Ле Bravache!" - выдохнул Гаррет, за свою репутацию, что наиболее
смелый и удачливый искатель приключений на континенте, к тому же он знал, что
его, как заклятого врага Его Величества из-за маленького история любви
пару лет раньше.

- Да. `Le Bravache"! - продолжал принц. "Он узнал меня, и я понял
что наша игра окончена. Потом вы рассказали мне историю Эльфриды, и по
красному кружку на руке мужчины я понял, что Поль Бертон, инженер,
и `Ле Браваш" - одно и то же лицо! Кроме того, она
на самом деле приведенный вас принять к своему мужу то, что мы ушли
Glenblair получить!"

"Что это было?" он спросил взволнованно.

"Что ж, факты таковы", - ответил дерзкий, симпатичный мужчина.
Принц выпустил изо рта облако дыма. "У старого Блэр-Стюарта есть
тайно получен контракт от правительства Германии на постройку
ряда подводных лодок для использования ВМС. Чертежи этих замечательных судов
хранятся в надежном сейфе в личном кабинете старика в
Дамбартон, и оба Фурье, и мы сами охотились за ними - французское разведывательное управление
по секрету предложило крупную сумму любому
тому, кто доставит их на набережную Орсе. Теперь вы понимаете, в чем суть
истории о том, как образцовый Пол рассказал своей хорошенькой женушке, и почему он
убедил ее сделать восковые оттиски ключа от сейфа своего отца, она
полагая, что он просто хотел взглянуть на чертежи, чтобы убедиться
были ли они лучше, чем его собственное предполагаемое изобретение.
К счастью для нас, она уговорила вас быть ее посланником. Когда мы послали
тебя туда с приказом быть милым с Эльфридой, мы никак не ожидали такого
конфуза, как присутствие Фурье, или что изящная маленькая девочка
на самом деле забрал бы оттиски, чтобы мы могли ими воспользоваться ".

"Значит, вы им пользовались?"

"Конечно. В ночь после расставания с вами, изготовив фальшивый ключ
в Глазго мы отправились в Думбартон и довольно легко раздобыли чертежи.
Мы пересекли Харвич и Антверпен, добрались до Брюсселя, затем до Парижа, и вот мы снова здесь
. Разведывательный отдел Адмиралтейства очень
доволен - и мы тоже. Довольно Эльфриды, несомненно, остаются в
невежество, пока ее отец не узнает свою потерю, но я наполовину склоняюсь к
анонимно написать ей и сказать бедной девочке правду о ее
таинственный муж. Я думаю, что действительно, за мое письмо бросит
хороший интернет подозрении на человека с красным кружком".

ГЛАВА ПЯТАЯ.

ЗЛОЙ МИСТЕР УИЛКИНСОН.

Как мой друг-космополит, принц, был обманут женщиной, и как
он был, совершенно вопреки своему желанию, вынужден пройти испытание
полицией на Боу-стрит с неизбежным риском быть опознанным как Тремлетт,
составить интересное повествование, которое, возможно, лучше всего изложить в его собственном
слова, которые он рассказал мне на днях в шумном континентальном городе
, где он в данный момент скрывается.

Неприятных инцидентов, - сказал он однажды днем, когда мы сидели вместе в
"шестьдесят" на нашем пути в страну для выполнения произошла со мной, когда
путешествия от Софии, столицы Болгарии, в Бухаресте, по пути
Растчук. Если вы когда-нибудь над этим прекрасно проработанная линия,
который работает до дефиле Искер и более высоких Балкан до Дуная,
вы будете вспоминать, Diprose, как Гранд-декорации, и насколько
интерес представляет путешествие по полям сражений под Плевной и
плодородная, живописная земель Северной Болгарии.

Этот уголок Европы практически неизвестен.

На Горнии, маленькой придорожной станции на берегу Дуная, поезд
останавливается, чтобы набрать воды, и именно там со мной произошла неприятность.
Я спустился, чтобы размять ноги, и прошелся взад и вперед по
платформа на десять минут или около того. Затем, когда был дан сигнал трогаться в путь
я снова вошел в свое купе, только чтобы обнаружить, что мой чемодан,
почтовая коробка, пальто и другие предметы пропали!

Поезд уже тронулся от вокзала, но, в один миг, мое
ум был составлен, и, открыв дверь, я бросил. Моему болгарский
не очень свободно, как можно предположить, но мне удалось сделать скучный
начальник станции понял мою потерю.

Он пожал плечами, покачал головой, и выставил ладони в
совершенное невежество. Это привело меня в ярость.

В моем официальном почтовом ящике лежало несколько ценных мелочей
, которые я хотел сохранить от посторонних глаз, - мой паспорт и
некоторое количество бумаг высшей важности. Без сомнения, некоторые умные железнодорожный
вор удрал с целым!

Целых десять минут я был вне себя от неистового гнева; но судите сами!
каково же было мое изумление, когда вскоре я обнаружил, что все мои вещи свалены в кучу!
за станцией, на деревенской улице! Их поместил туда
полупьяный носильщик, который подумал, что я собираюсь спуститься.

К счастью, никто не понимал немецкого или английского, поскольку я использовал этот язык
был довольно прострочен подол. Мое раздражение возросло, когда я узнал, что
другого поезда до Рустчука, где я должен был пересечь
Дунай, не было в течение двадцати четырех часов, и, кроме того, что ближайшая гостиница была
в Тирново, в восемнадцати милях отсюда по железнодорожной ветке.

Поэтому я был вынужден смириться с неизбежным, и в грязном,
дурнопахнущих ИНН в Малко-Тырново--об наравне с русским пост-дом--
На следующий день я встретил мадам Демидову, старую леди странного вида
с желтыми зубами, которая, как ни странно, приехала из Лондона.

С ней была довольно привлекательная молодая девушка лет двадцати,
Мадемуазель Элиза, ее племянница, и она сказала мне, что они путешествовали
по Балканам для удовольствия, чтобы убедиться, что это за непрерывная
земля была похожа.

Первый час я был в Малко-Тырново и его крысы съели "гостинице" мне хотелось быть
подальше от этого места; но на следующее утро, когда я исследовал его причудливыми
терраса улиц, построена высоко на скале спят там, где река
ниже зачистку почти под прямым углом, и где густой лес
на противоположном берегу, я нашел, что это город, полный интереса, своего старого
белые мечети и другие следы турецкой оккупации все еще сохранились.

Для постороннего человека Тырново - всего лишь название на карте Балкан, но
из-за красоты расположения и необычного интереса это, несомненно, один из
самых странных городов Европы.

Неудобства нашего отеля заставили меня сначала обратиться к уродливой старухе
леди в черном, и после обеда она и ее племянница Элиза вышли
по высокому мосту со мной и через турецкий городок, где
маленькие девочки в своих мешковатых брюках играли на улицах, и
где мужчины в фесках с серьезными лицами сидели на корточках и курили.

Мадам и ее племянница представляли собой определенно причудливую пару. Названная первой знала
свой Лондон хорошо, потому что, когда она говорила по-английски, это было с отчетливым
Акцент кокни. Она сказала "Ваш" вместо "Да", а "Эммерсмит" вместо
"Хаммерсмит". Мадемуазель, однако, принадлежала к типу, чисто
Парижанка - худая, темноволосая, с узкими чертами лица, с яркими, лучезарными глазами
карие, немного крупноватый рот и чувство юмора, которое привлекло
меня.

Оба они очень много путешествовали, и их знания о Континенте
были практически такими же обширными, как мои собственные. Оба, конечно, были намного
впечатлен моим королевским положением. Удивительно, что делает титул,
и насколько снобистским является мир в каждой четверти земного шара.

Эта пара показалась мне настолько интересной, что я провел еще один день в Тырново,
где в лучах летнего заката мы бездельничали после ужина на балконе
, нависающем над крутым утесом над рекой. Наш _salle-а-manger_ был
наполовину заполнен грубыми, стучали крестьян в белые льняные одежды
вышитый красным, и круглый свинина-пирогом головные уборы из меха, в то время как наш тариф, который
ночь была очень простые-и не на что свежие.

Но было определенно любопытным обнаружить в этом самом отдаленном
уголке Балкан даму, проживавшую в Вест-Энде
Лондона, и которая, хотя и была иностранкой по происхождению, очевидно, была
получил образование "под звуки Носовых колокольчиков".

"Я люблю Болгарию", - старушка мне сказала, Когда мы ходили вместе
вниз по берегу реки в тот день. "Я принес Элис здесь каждый
лето. В июне прошлого года мы были в Казанлыке, среди розовых полей, где
готовят отто из роз. Это было восхитительно ".

Я ответил, что я также довольно хорошо знаю Сербию, Болгарию и Румынию.

"Значит, ваше высочество путешествует ради удовольствия?" спросила она.

Я неопределенно улыбнулся, потому что не удовлетворил ее. Она показалась мне
особенно любознательной старой сплетницей.

Когда на следующее утро Мадемуазель Элис сообщила мне, что ее тетя
страдаете от головной боли, я предложил ей прогуляться со мной
города, к которому она сразу же присоединилась.

Ее умный разговор и естественная подтянутая талия _chic_ привлекли меня.
Она использовала "Милан" очень дорогих парижских духов, которые в
космополит-то зале-Марка актуальную подтянутость. Ее платье
была хорошо сшита, перчатки на ней были свежими и чистыми, а шляпка - маленькая шляпка
самой последней _моды_.

Бездельничая рядом с ней под ярким солнцем, с широкой рекой в сотнях
футов внизу и высокими голубыми Балканами со всех сторон вокруг нас, я провел
самое восхитительное утро.

"Мы будем двигаться вниз, до Варны-завтра, а потом домой по
Константинополь", - ответила она по-французски в ответ на мой вопрос. "Тетя
Мелани пригласила ваше высочество в наш дом на Тоддингтон-Террас,
она сказала мне. Я очень надеюсь, что вы придете. Но сначала напишите нам. В
через месяц мы снова вернемся к унынию Террасы.

- Уныние? Значит, вам не нравится Лондон?

"Нет".И ее лицо вытянулось, как будто мегаполиса, содержащиеся на ней
некоторые печальной памяти она бы охотно забыл. Ее жизнь с этим
желтый-зубчатый, сморщенный лицом тетушка не могут быть чреваты очень многое
удовольствие, я размышлял. "Я предпочитаю путешествовать. К счастью, мы
часто за рубежом, на всех путешествий моей тети я буду выступать в роли ее спутника".

"Ты, однако, французский ... а?"

"Да, из Парижа. Но я хорошо знаю, на Балканах. Мы жили в Белграде
в течение года - до государственного переворота в Сербии. Я очень люблю сербов.
"

"И я тоже", - заявил я, потому что много раз бывал в Сербии, и у меня там было
много друзей.

Они были любопытной парой, и от них обоих веяло неописуемой аурой
таинственности, которую я не мог определить, но которая побудила меня принять решение
навестить их в их лондонском доме, адрес которого у меня уже был
отмечено.

В пять часов вечера я попрощался с обеими мадам и с ней.
изящная маленькая племянница, и к полуночи был в столице Румынии. Мой
дело, которое, кстати, касалось получения небольшой суммы в размере
20 000 франков от ничего не подозревающего французского виноторговца, заняло меня
около недели, а затем я отправился на север, в Клаузенбург, в Венгрию, и
затем в Будапешт, Грац и другие места.

Вопреки моим ожиданиям, мои дела заняли у меня гораздо больше времени, чем я ожидал
и четыре месяца спустя я все еще находился за границей, в прекрасном
Отеле Stefanie, среди прекрасных лесов вечнозеленого лавра в
Аббация, на берегу залива Кварнеро. Мой друг, преподобный Томас Клейтон
из Бейсуотера, останавливался там, и когда вечером в день моего приезда
мы сидели вместе за ужином, я увидел, к моему великому удивлению, мадам
Входит Демидов с хорошенькой Элизой в сопровождении высокого светловолосого мужчины
джентльменского вида молодой человек, довольно щегольски одетый.

"Аллоа?" Я крикнул мой друг, "есть кто-то, кого я знаю! Старый
женщина мадам Демидофф".

"Нет, дорогой мой принц", - был ответ моего друга. - Я думаю, вы
ошибаетесь. Это старая графиня Гемсенберг, а девушка - ее дочь
Элиза. Она помолвлена с этим типом - ужасным ослом - молодым
Хаузнер, сына крупного банкира в Вене, который умер в прошлом году,
оставив его тридцать миллионов крон".

"Вы действительно знаете это?" - Спросил я, глядя пастору прямо в лицо
.

"Знаешь это? Ведь все в этом Отеле знают об их помолвке. Я
здесь пять недель, и они были здесь прежде, чем я прибыл. Они
оставаясь в сезоне, и имеют лучшую комнату в доме. В
старая Графиня, несомненно, очень богат, и живет в Мюнхене."

Ни одна из женщин не обратила на меня внимания, и я промолчал.

То, что рассказала мне моя подруга, было, безусловно, экстраординарным. Интересно, почему
представляла ли мадам себя женщиной среднего класса, проживающей
на унылой террасе Вест-Энда? Почему Элиза не призналась мне правды?
Она казалась такой очаровательно откровенной.

С намерением, чтобы оставаться незамеченным и внимательными, я намеренно избегал
пара в тот вечер.

На следующее утро я увидел Элизу и молодого Хаузнера, прогуливающихся вместе по
Страндвег, широкой тропе, которая образует главную набережную и тянется
вдоль скалистого побережья от Волоски до Ичичи. Она была элегантно одета в
кремовую саржу, подпоясанную узким, но характерным поясом, и носила большую черную шляпу
что подходит ей превосходно, в то время как он был в легком костюме темно-синего цвета, в
Панамы, и белые туфли. Они очень серьезно разговаривали, пока
медленно шли под ярким осенним солнцем, а перед ними расстилалась голубая Адриатика
. Казалось, он говорил ей что-то очень серьезно, и
она слушала, не произнося ни слова - или, по крайней мере, почти не разговаривала
пока они были в пределах моего поля зрения.

Вернувшись в отель, я наткнулся на мадам Демидову, которая сидела
в холле и болтала с высоким лысым мужчиной средних лет в
темно-коричневый твид, у которого были все черты англичанина. Она
только что дала ему прочесть письмо, и он от души смеялся над ним.
К счастью, однако, она сидела спиной к двери и, следовательно,
не наблюдала за мной. Таким образом, я смог незаметно уйти.

Полчаса спустя я указал на англичанина священнику, спросив
кто он такой.

"Я не знаю", - был его ответ. "Я никогда не видел его раньше; свежий
прибытие, я полагаю".

В тот день я обедал и ужинал в своей собственной гостиной, для
избегаю этой пары и продолжаю свои наблюдения. В тот вечер я увидела
Элизу, чье изысканное платье из бледно-розового шифона произвело
сенсацию среди хорошо одетых женщин, узнав о ее помолвке
молодому банкиру-миллионеру, сделавшему ее самой обсуждаемой и вызывающей восхищение.
девушка в большом переполненном отеле.

В одиннадцать вечера, когда я решил, что дамы легли спать, я
рискнул спуститься в "фумуар". Проходя по коридору, я
заметил английского друга мадам в пальто, накинутом поверх вечернего
одеваюсь, выхожу из отеля на прогулку, при этом почти в тот же момент
Сама мадам вышла из одной из комнат и, без сомнения,
узнала меня, я увидел, как она быстро вздрогнула, секунду колебалась, а затем
отвернулась, делая вид, что не заметила меня.

В ее поведении сквозило явное любопытство, и поэтому я не делал никаких попыток
заявить о знакомстве.

Загадочность ситуации, однако, значительно возросла, когда
на следующее утро я с удивлением узнал, что графиня Гемсенберг
получила плохие новости из Мюнхена, что ее муж был ранен в результате
авария в лифте, и что она и ее дочь уехали из Маттугли -
станция Аббазия, в трех милях отсюда - поездом в 8:48, янг
Хаузнер уехал тем же поездом.

От слуг я узнал, что мадам и ее дочь потратили
полночи на сборы и объявили о своем отъезде только в шесть
того же утра. Нет, телеграмма была получена либо из этой троицы,
он казался мне удивительно интересный момент.

Неужели мадам бежали по признанию меня? Если это так, для
в чем причина?

Таинственность, окружающая эту пару, привлекла меня, и в ходе дальнейшего
две недели я оставался в отеле "Стефани" и навел о них справки.
Оказалось, что через несколько дней после их приезда графиня сама
сообщила двум немецким дамам о помолвке своей дочери с молодым Хаузнером,
и что последний прибудет через несколько дней. Эта новость сразу же
распространилась по большому отелю, и когда молодой человек прибыл, он сразу же
стал самым популярным человеком в Аббазии.

Враги графини, однако, заявили, что однажды ночью в саду отеля
между ней и Хаузнером произошла жестокая ссора, но характер ее был
неизвестно, потому что они говорили по-английски. Мадемуазель тоже присутствовала,
и вместо того, чтобы поддержать своего возлюбленного, встала на сторону матери и открыто
оскорбила его.

И все же на следующее утро пара прогуливалась рука об руку у моря, как будто
хотя никаких расхождений во мнениях не произошло.

Что касается англичанина в коричневом, я выяснил, что он жил не там
, а в Кварнеро, на берегу моря. Те, кто слышал его речь
заявили, что графиня обращалась к нему как к мистеру Уилкинсону, и что он
, несомненно, был англичанином.

Многие факты, которые я выяснил, были явно странными. Тем более, что на
наведя справки через человека, которого знал пастор, живущего в Куарнеро
, я выяснил, что этот мистер Уилкинсон покинул Аббазию в то же время
, что и трое его друзей.

Я не вижу причин, почему мое присутствие на Стефани должна создавать такие
внезапный ужас в сознании старуха с желтыми зубами.
Чем больше я размышлял о всей этой истории, тем загадочнее были
фазы предполагается.

Я вспомнил, что старушка, кем бы она могла быть, жили под номером
Тоддингтон-Террас, 10, Риджентс-парк, и я решил позвонить и повидаться с ней
в претензии, что я не узнал ее в аббатство, и был не в курсе
ее присутствие там.

Осень сменилась зимой, а я все еще скитался по
Континенту по более или менее прибыльным делам. В Венецию, Неаполь и далее.
я отправился в Константинополь, вернувшись, наконец, в последние мрачные дни
Январь в дождь и грязь Лондона; другой, по сути, к
солнечность и яркость красивый Босфор.

Однажды днем, когда я сидел здесь, на Довер-стрит, лениво глядя вперед
на уличное движение, я внезапно решил навестить старую леди,
и с этой целью взял такси.

Когда мы остановились перед домом номер 10, я сразу понял правду, потому что
все зеленые жалюзи были опущены.

В ответ на мой звонок узколицая, чахоточного вида женщина,
очевидно, привратница, открыла дверь.

"Нет, сэр. Мадам Демидова и Элиза снова уехали из дома на Континент
две недели назад и вернутся только в начале апреля." Она
говорила об Элизе фамильярно, без приставки "мисс". Это было любопытно.

"Вы знаете, где они?"

"Я отправляю их письма в отель "Эксельсиор" в Палермо".

"Спасибо. Кстати, - добавил я, - вы случайно не знаете, кто этот
домовладелец этих домов?

- Мистер Эпгрейв, сэр. Он живет вон там - в том свежевыкрашенном доме на углу.
и она указала на дом, о котором шла речь.

И с этой информацией я снова сел в такси и поехал обратно в клуб.


Итак, мадам наслаждалась войной под сицилийским солнцем! Счастливая старушка.
Я вернулся в Лондон всего неделю назад, но уже тосковал по
теплу и яркости снова.

В тот вечер, сидя в одиночестве и пытаясь составить какой-нибудь план на ближайшее
будущее, я обнаружил, что предлагаю лететь в Палермо. Вилла
Игиея была моим любимым отелем, и я мог там наслаждаться зимой
теплом и в то же время присматривать за скромной пожилой леди с
Тоддингтон-Террас, которая, казалось, превратилась в богатого
графиня, когда того требовал случай.

Эта идея росла во мне. Действительно, две недели спустя, постоянный путешественник
что я, я бежал из Парижа в Неаполь в "шестьдесят", с Гарретом, и
отправил машину в Палермо, где я вскоре оказалась на холостом ходу в
большая белая и бледно-зеленая часть каютами, гадая, как лучше сделать
взгляд мадам, которые я уже убедился, был в "Эксельсиоре" в
на другом конце города, все равно передает, как Графиня Gemsenberg.
С ней была хорошенькая Элиза, и мой информатор - итальянец - сказал мне по секрету
, что молодой маркиз Торквато Торрини, глава
известная фирма генуэзских судовладельцев, остановившаяся в отеле, была
по уши влюблена в нее, и эта помолвка была неизбежна.

Я выслушал это в тишине. Интересно, что стало с молодым человеком?
Австрийский миллионер Хаузнер?

Я, однако, придерживался своего мнения, ждал и наблюдал. Пастор также
объявились пару дней спустя и начали сплетничать и пить чай в
отеле. Но, конечно, мы притворялись незнакомцами друг для друга.

Igiea - лучший отель в Палермо, расположенный на берегу моря.
голубое Средиземное море омывает серые скалы в конце прекрасного сада
. Жители других отелей предпочитают ходить туда на чай,
точно так же, как они отправляются в "Заповедник" в Болье или в "Звезду и подвязку" в
Ричмонд.

Поэтому я ждал изо дня в день, ожидая, что она приедет туда. Каждый
день я возился в машине, но тщетно.

Однако однажды утром, проходя мимо собора, я увидел ее.
прогуливаясь в одиночестве, я быстро воспользовался случаем и догнал ее.

- А! Мадемуазель! - Воскликнул я по-французски, приподнимая фуражку в знак
притворного удивления и выходя из машины. - Представляете, вы! В Палермо!
А мадам, ваша тетя?

"С ней все в порядке, спасибо, принц", - ответила она, а затем, по моему
приглашению, села в машину, и мы помчались по городу. Я видел, что
она была очень встревожена. Встреча была не совсем приятным сюрпризом
для нее; это было совершенно очевидно.

"Это место более цивилизованное, чем Тирново", - засмеялся я. "С тех пор я
полагаю, что вы, как и я, много путешествовали".

"Да. Мы много где побывали - в Вене, Аббазии, Риме, а теперь
в Палермо.

- И еще не в Лондоне?

- О! да. Мы были дома ровно одиннадцать дней. Погода стояла,
однако, такая отвратительная, что мадам - я имею в виду мою тетю - решила приехать
сюда. Мы в "Эксельсиоре". Вы, конечно, в Igiea?

И так мы бежали по большому, довольно уродливому городу, смеясь и
дружелюбно болтая. Одета в аккуратное платье из сизо-серой ткани, в шляпе
в тон и в длинных белых перчатках она выглядела чрезвычайно шикарно, полная
той утонченности, которая так присуща истинной парижанке.

Я ничего не рассказал ей о своем визите на Тоддингтон-Террас, но вскоре сказал
:

- Я заеду в "Эксельсиор" и навестю вашу тетю, если позволите?

Я заметил, что она колеблется. Она, казалось, не на всех желал видеть
меня в их отеле. Я, конечно, знал причину. Старушка не был
Мадам Демидофф в Палермо.

"Мы заедем и увидимся с вами в Igiea", - сказала она. "Мы там еще ни разу не были".
"Там".

"Я буду рад", - ответил я ей. "Только пришлите мне записку, чтобы
я мог быть дома".

За городом мы бежали рядом с "штилем". синее море с высокими
фиолетовыми холмами, поднимающимися с другой стороны залива.

Яркая и веселая, она снова казалась совсем собой - той милой и
очаровательной, которую я впервые встретил в том грубом, неотесанном болгарском
городке. Через час мы вышли и уселись на камни, чтобы
отдохнуть.

Она, конечно, была не прочь слегка пофлиртовать. В самом деле - разве она не была
уже была помолвлена с Хаузнером, разорвала помолвку и теперь была наполовину помолвлена
с маркизом Торрини? Она была ничем иным, как непостоянством.

"Да, - вздохнула она наконец, - я полагаю, нам придется вернуться в
будничная Лондоне, прежде чем длинные. Это намного больше, здесь приятнее, чем в
Тоддингтон терраса", - добавила она в ней изрядно ломаном английском.

"Ах! Мадемуазель", я смеялся. "Однажды ты выйдешь замуж и будешь жить в
Париже, или Вене, или Будапеште".

"Женись!" - эхом отозвалась она. "Фу! Нет!" - и она дала ее маленькие плечи
пожимаю плечами. "Я предпочитаю, Князь, чтобы оставаться моей любовницей. Я
слишком много предавались ... что ты в англичане называют испортить-э".

"Все девушки так говорят!" Я рассмеялся. "Точно так же, как тот самый мужчина, который постоянно
заявляет о своем намерении остаться холостяком, первым становится
запутался в женской паутине.

"Ах! я вижу, ты пессимист, - заметила она, глядя мне прямо в глаза
.

"Нет, не совсем. Наверное, когда-нибудь я выйду замуж.

- И вы помолвлены, не так ли?

"Нет, - рассмеялся я, - до этого еще не дошло. Один поцелуй и
несколько писем - таков нынешний этап ".

- А эта леди - англичанка?

"Ах! Остальное пока должно оставаться тайной, мадемуазель, - сказал я.
Я рассмеялся, гадая, что сказал бы маркиз, если бы обнаружил, что мы бездельничаем.
вот так вот бездельничаем все утро.

И так мы продолжали болтать и смеяться, как лучшие друзья. Я пытался
получить некоторые факты, касающиеся ее визита в аббатство, но она не была
общительный. Зная, что ей известно о моем визите к
Стефани, я упомянул об этом невзначай, добавив:

"Вы, должно быть, уже ушли до моего прихода".

На мгновение она подняла на меня проницательный вопросительный взгляд,
но, убедившись, что я говорю серьезно, снова опустила взгляд.

Наконец я увидел по своим часам, что нам снова нужно двигаться, если мы хотим вернуться к ленчу.
поэтому мы встали и, снова сев в машину, поехали по
морской дороге обратно в город. Казалось, она была в восторге от своей поездки.

"Я очень скоро приведу к тебе свою тетю", - сказала она, когда мы расставались.
"Я пришлю тебе строчку, чтобы сказать, какой сегодня день".

- Да, пожалуйста, мадемуазель, я буду очень очарован. До свидания!" и я
приподнял шляпу, когда она протянула мне свою крошечную ручку в белой перчатке, а затем повернулся
и ушел.

На следующий день, находясь в автомобиле возле театра, я видел ее за рулем
с бородой, прилично одетый молодой человек, с которым я впоследствии
обнаружен был Маркиз.

Она увидела, как я приподнял шляпу, покраснела от смущения и слегка поклонилась мне.
В знак признательности.

В тот вечер я сделал открытие, значительно усложнившее головоломку.

Я встретился с таинственным мистером Уилкинсоном лицом к лицу в холле отеля
"де Франс", куда я отправился нанести визит нескольким английским друзьям
, которые только что прибыли.

Одетый в тот же коричневый костюм, он прошел мимо меня и покинул отель, поскольку он
не был знаком со мной и, следовательно, не подозревал о моем присутствии. От
портье я узнал, что "мистер Джеймс Уилкинсон из Лондона" - так он
был зарегистрирован в гостиничной книге - находился там последние три
дня.

Четыре дня я ждал визита мадам, но от Элизы не было никакой записки.
Последняя, без сомнения, была слишком занята своим итальянским любовником. Я мог бы
не написать ей, как она не дала мне имя, под которым она была
известно отеля Excelsior.

Вынужденный, таким образом, играть в выжидание, я оставался с открытыми глазами
все время, чтобы увидеть кого-нибудь из таинственного квартета.
Но я был разочарован, поскольку на пятый день я навел справки и, к своему
полному ужасу, обнаружил, что в
Палермо была применена та же тактика, что и в Аббазии.

Вся четверка внезапно исчезла!

Сильно озадаченный, Пастор вернулся в Лондон. Я, тем не менее, оставался
в Италии до мая, когда в один прекрасный день снова оказался там
около пяти часов, выхожу из машины возле дома на
Тоддингтон-Террас, намереваясь нанести визит мадам
Демидова.

На мой звонок ответила опрятная служанка в элегантном чепце и фартуке.

В следующее мгновение мы уставились друг на друга в безмолвном изумлении. Это была
Элиза!

Совершенно сбитая с толку, она сначала покраснела, а затем побледнела.

- Вы... вы хотите видеть мадам, - сумела пробормотать она на ломаном
Английский. "Ее нет дома!"

Позади нее, в холле, стояла высокая фигура мужчины, в котором я сразу же
узнал таинственного Уилкинсона.

"Но, мадемуазель", - сказал я, улыбаясь, еще интересно, что мотив
маскарад. "Я позвонил и увидеть тебя".

Она мгновенно выпрямилась и ответила с некоторым высокомерием:

"Я думаю, мсье, вы допустили какую-то ошибку. Мы никогда не встречались
раньше - насколько мне известно".

Ее ответ меня потрясла.

"Когда мадам Демидофф вернуться?" Я спросил, удивляясь, как это
прием.

"Завтра в этот час", - был ей скорее не решаясь ответить.

- Тогда я буду рад, если вы дадите ей мою визитку и скажете, что я зайду.
позвоню, - сказал я. - Это если вы по-прежнему будете отрицать, что встречались со мной в Тирново и
в Палермо?

"Я действительно не понимаю, о чем вы говорите, мсье", - ответила она
и затем, без дальнейших переговоров, захлопнула дверь у меня перед носом.
Я стоял неподвижно, пошатываясь.

Конечно, мой прием на Тоддингтон-Террас был отнюдь не сердечным.

На следующий день в тот же час я позвонил в номер 10, но там никто не ответил
на мой звонок снова были опущены жалюзи. Дом был
безлюден, поскольку жильцы, очевидно, сбежали.

В ту же ночь, когда я сидел в своих комнатах, вошел невысокий, коренастый мужчина, назвавшийся
Пейном.

"Я думаю, - сказал он, - Ваше Высочество знает, что-то из старого
дама по имени Демидова и ее друзей, которые живут в Тоддингтон терраса?"

"Да", - ответил я, сильно удивленный.

"Ну, - объяснил он, - я офицер полиции, и я видел, как вы дважды подходили к дому.
поэтому я подумал, что вы что-то знаете о них. Они твои
друзья?"

"Ну, нет, точно не мои друзья", - ответил Я, очень подозрительно моей
посетитель. "Я никогда не был так близок человек из Скотланд-Ярда за все
жизнь! Представьте себе мое положение, мой дорогой Дипроз!

"Ах! это хорошая работа. Похоже, они вели себя довольно умно.
игра на Континенте в последнее время."

"Каким образом? В какую игру они играли?" Я нетерпеливо спросил.

- Тот, который приносил им тысячи долларов в год. С итальянского и
Австрийская полиция, оба сюда, кажется, что они работали как
это: старая мадам Демидофф была молода и красива французский слуга по имени
Элиза. На Континенте мадам приняла титул графини, а Элиза
выдавала себя за ее дочь. Последняя флиртовала с богатыми молодыми холостяками,
и так ловко разыгрывала свои карты, что в нескольких случаях они
делали ей предложение руки и сердца. Затем, после того как старуха тайно распространила
сообщение о помолвке внезапно появлялось на сцене.
Муж Элизы, англичанин, - известный бывший заключенный по имени Уилкинсон. Это
последний человек сразу бесноваться, делает обвинения
ничего не подозревающий молодой любовник, грозит разоблачение, и конец принимая
тысячу или две, чтобы сохранить секретность, никто из молодых изысканные одеянья, из
конечно, заботясь о том, что это должно быть известно, как они были
`было'.Существует более десятка различных обвинений, выдвинутых против них, наиболее
последнее время переворот в Палермо несколько месяцев назад, с помощью которых они
шантажировал молодого маркиза Торрини на сумму в девять тысяч
фунтов".

"В то время я был в Палермо, но никогда не знал, что это была их игра ".

- Это были вы? - торжествующе воскликнул он. - Тогда вы опознаете их, не так ли?
Прошлой ночью я арестовал мадам Демидову и Уилкинсона на набережной Паркестона,
когда они направлялись в "Крюк". Девушка пыталась добраться до Парижа,
но за ней следили и задержали при посадке в Кале сегодня рано утром
. Итальянское правительство требует экстрадиции этой интересной троицы.
документы уже в пути".

Я пожалел, что ляпнул подобное тому, что я знал их в
Палермо, в интересах правосудия, хотя ужасно боюсь
признается себе-я был вынужден определить мадам и
Уилкинсон на Боу-стрит на следующий день.

Она поклялась отомстить мне, но в настоящее время у меня нет страха
ей расправой, на суд присяжных в Палермо месяц назад приговорили ее
до десяти лет лишения свободы, а Уилкинсон-чей прошлое
воспитывали--был отправлен Горгона в течение пятнадцати лет, и изысканные
Элиза, его жена, отбывает семилетний срок в Сиракузах.

"Но, - добавил принц, - ей-богу! для меня это был едва заметный писк. Старый
Никогда не отпускающий Хартли из Скотленд-Ярда заседал в Суде по экстрадиции.
И я знаю, что он ломал голову, пытаясь вспомнить, где встречал меня раньше
.

ГЛАВА ШЕСТАЯ.

МЕСТЬ ГАДЮК.

Некоторые инциденты в карьере моего друга - закрытая книга для всех, кроме
Клейтон, образцовый священник из Бэйсуотера, преданный камердинер Чарльз и
его умный шофер Гаррет.

Веселый, хорошо одетый, жизнерадостный, как всегда, настоящий мастер
искусства искусного обмана и изобретательных уловок, он нашел это более
не раз ему было выгодно действовать в качестве шпиона. Его знания востока
Европы, возможно, уникальны. Ни у кого не было более широкого круга друзей,
чем у принца Альберта Гессен-Гольштейнского, который сегодня может прекрасно изображать из себя
молодого немецкого принца, а завтра - странствующего англичанина,
и немного дурак в придачу.

Это широкое знакомство с людьми и делами на Балканах впервые привело
его в контакт с разведывательным отделом Министерства иностранных дел, и
его услуги в качестве секретного агента британского правительства были быстро обеспечены
. В связи с этим он всегда был известен как мистер Реджинальд Мартин.
Даунинг-стрит, а рядом новый Скотланд-Ярд, где имена
Принц Альберт Гессен-Гольштейн и Тремлетт слишком
известный. Следовательно, для начальника Секретной службы, а
затем для британских министров и консулов, проживающих на Балканах
в Сербии, Болгарии, Черногории и Румынии, он был какое-то время
известен как Реджи Мартин.

Однако лишь в редких случаях прибегали к его услугам.
Игра в шпионаж оплачивалась ему далеко не так хорошо, как игра в
кражу драгоценностей. И все же он взялся за это дело просто из любви к приключениям,
и, конечно, некоторые из его опытов на Востоке были достаточно
опасное и захватывающее. Не раз он был во владении
Государственной тайны, которая, если ее разглашение могло бы установить два или более
Полномочия летят друг другу поперек горла, и он не раз уже
отнес его жизнь в своих руках.

Один ряд инцидентов, через который жил в прошлом году были, в
себя, как романтик, как все, видел написано в художественной литературе. Это были
неопровержимые факты - захватывающая глава из жизни человека, который был
совершенным и утонченным авантюристом, возможно, чересчур впечатлительным,
когда дело касалось прекрасного пола, но остроумный, дерзкий и
совершенно бесстрашный. Он редко, если вообще когда-либо, говорит об этом деле сам, поскольку
он не беспокоится о том, чтобы люди знали о его связи с
Секретной службой.

Как старый приятель из колледжа, и тот, кого он знает, не может "дать
его" полиции, он в один прекрасный день, после больших уговоров, связанных с его
в доверие ко мне, как мы вместе провели утомительный день в _rapide_
между Парижем и Марселем.

"Что ж, мой дорогой Дипроз, все произошло вот так", - сказал он, выбирая
он закурил одну из своих "петроффов" с большой осторожностью. "Меня послали на
Балканы с очень сложной миссией. На Даунинг-стрит не стали
скрывать от меня этот факт. Но я пообещал сделать все, что в моих силах. Гаррет был
с "шестидесяткой" в Вене, поэтому я телеграфировал, отправив его в Софию, в
Болгария, а затем сам уехал с Чаринг-Кросс на Балканы.

"Сначала я отправился через Триест вниз по Адриатическому морю в Каттаро и далее в
причудливый маленький Сеттинье, городок с одной длинной улицей, где у меня
аудиенция принца Николая Черногорского, с которым я уже дважды встречался--
в моем образе Реджи Мартина, конечно ... и оттуда я отправился на север, в
Сербию, где несколько раз был принят на частной аудиенции королем
Петром. Однажды я прибыл в Болгарию, чтобы провести конфиденциальные беседы
с премьер-министром Дмитрием Петкоффом и недавно назначенным
министром иностранных дел. Мои приказы с Даунинг-стрит, я могу также
сразу же признать, заключались в том, чтобы выяснить, намеревалась ли Болгария
объявить войну Турции из-за Македонии. Британское правительство было
крайне озабочено выяснением намерений Болгарии, а также
мнения других балканских держав, чтобы британская политика
по отношению к Порте могла противостоять экспансионистским интригам
Германии.

"У нашей общественности дома сложилось совершенно ошибочное представление о Болгарии,
считая ее полудикой страной. Однако, если бы они поехали в Софию,
они нашли бы прекрасный современный город, полностью отвечающий современным требованиям - город, который должен
через несколько лет стать Парижем на Балканах.

"Я бродил по широким, обсаженным деревьями бульварам, бездельничал перед большой белой мечетью
и прогуливался по рынку, кишащему крестьянами в
их овечьи шкуры и девушки с блестками и свежими цветами вплетались в них.
их заплетенные волосы были заплетены в косы, пока мне не пришло время идти на встречу с
моим другом патриотом Петкоффом, премьер-министром.

Полчаса спустя меня провели по длинному коридору
прекрасных правительственных учреждений напротив здания Собрания, или Парламента, и
ввели в присутствие настоящего правителя Болгарии.

`Ах, дорогой Мартин!" - воскликнул он по-французски. `Добро пожаловать обратно в Софию!
Вчера вечером в клубе говорили о тебе. Де Корвин говорил
вы задержались в Белграде. Он увидел тебя здесь, - в нашей миссии, поэтому он
сказали нам. И у вас есть свой автомобиль здесь ... да? Хорошо. Я пойду с вами на пробежку.
- Хорошо. - и его превосходительство протянул левую руку в знак приветствия.
Его правый рукав висел безвольно и был пуст, поскольку он потерял руку в ходе
Турецко-русской кампании, в исторической битве при Шипке.

"Темноглазый, темноволосый, с приятным лицом и небольшим заостренным
империалом на подбородке, он был прекрасным оратором и великолепным
государственным деятелем, пользовавшимся полным доверием своего государя. Дюжину раз
были ли организованы политические заговоры, вдохновленные Россией, с целью его убийства.
Действительно, он действительно ехал рядом с великим Стамбуловым, когда
последний был убит на улице. Но ему всегда удавалось сбежать.
Под его руководством Болгария воскрес, чтобы быть сильнее власти
Балканах, и как мой личный друг я надеялся, что он расскажет мне, в
строго конфиденциально, что его будущая политика в отношении турок.

С этой целью я сел на предложенное им место и, закурив
сигареты, мы начали болтать.

"Через открытое окно доносились звуки военной музыки, как знак
пехотный полк в серой форме российского образца
маршировал мимо, и когда я оглядел тихую, уютную комнату с
красным ковром на полу, я увидел, что единственной картиной была прекрасная картина в полный рост.
портрет принца.

"Для полного часа мы сплетничали. Совершенно откровенно, я, наконец, сказала его
Превосходительство объект моей миссии.

Он с некоторым сомнением пожал плечами и улыбнулся, заявив
что каждая из Держав пытается установить одно и то же
. Я настаивал на своем, заверив его в доброй воле Великобритании и
объяснив некоторые факты, которые через некоторое время убедили его.

"Но видишь ли, дорогой друг, - сказал он, - предположим, что правда дойдет до
Константинополя! Все мои усилия последних пятнадцати лет были бы
сведены на нет. И дальше-это будет означать тяжелые бедствия для Болгарии!'

"Мне было доверено много государственных тайн, чем обычно,
Ваше превосходительство, - ответил я. ` Например, это был бы не первый раз, когда
вы говорили со мной по секрету.

"Он признал это и, заверив меня в своей доброй воле по отношению к Англии, он
заявил, что, прежде чем говорить, он должен посоветоваться со своим королевским повелителем.

"Поэтому, как французский министр, ожидающий аудиенции, я встал и ушел,
договорившись поужинать с ним в Юнион-клубе в тот вечер.

"Почти неделю я провалялась в Софии посетив многие дипломаты и их
жен, автомобилизм о районе, и за рулем каждый вечер по
одно дипломатическое представительство или иначе, никто, разумеется, будучи в курсе моей тайны
представительства в болгарской столице. Гаррет держал глаза и уши открытыми, из
конечно. Полезный человек Гаррет--весьма и весьма полезным.

"Однажды вечером с итальянским министром и его женой я пошел на
официальный бал, который давал министр-президент, и среди прочих у меня были
партнер - довольно высокая светловолосая девушка с ясными голубыми глазами и
милым детским личиком. Ей было около двадцати двух лет, она была изысканно одета в платье
из белого шифона, корсаж которого был украшен крошечными розовыми розочками,
а на запястье в белой перчатке поблескивал великолепный бриллиантовый браслет. Ольга
Ее звали Стейнкофф, и когда мы вальсировали вместе среди нарядно одетых женщин
и мужчин в форме и орденах, я подумал, что она одна из
самых очаровательных девушек-космополиток, которых я когда-либо встречал к югу от
Дунай.

"Ее компаньонкой была старая и довольно уродливая женщина в темно-фиолетовом шелковом
чопорный и накрахмаленный человек, который почти весь вечер проговорил с одним из
атташе Турецкой миссии, желтоватым бородатым мужчиной средних лет
в черном сюртуке и красной феске.

"Девушка в белом шифоне была идеальной по фигуре, изяществу и
_chic_, а также великолепной танцовщицей. Мы отсидели два танца и дважды станцевали вальс
вместе, потом я повел ее вниз ужинать. Она превосходно говорила по-французски
, немного по-английски и немного по-болгарски, в то время как русский был
ее родным языком. Она рассказала мне, что ее отец жил в Москве, и у нее были
провела четыре года в Константинополе со своей тетей - уродливой старухой в
фиолетовом.

Турок с желтоватым лицом и глазами-бусинками, который не танцевал и не пил шампанского.
очевидно, был ее близким другом. Я навел справки у
итальянского министра и выяснил, что худощавого бородатого атташе
звали Мехмед Зекки, и что он пробыл в Софии всего пару
месяцев.

"По отношению ко мне он был довольно приветлив, даже экспансивен. Он упомянул, что
заметил меня в Клубе, когда я ужинал с премьер-министром, и он
упомянул нескольких людей в Белграде, которые были моими друзьями. Он был
прикрепись там, сказал он мне, на два года - после государственного переворота.

"Дважды в течение следующего дня я сталкивался с очаровательной Ольгой, которая ехала со своей
тетей в шикарном "Виктории", а в течение следующей недели встречался с ними на нескольких
дипломатических приемах.

"Однажды днем Ольга и ее компаньонка приняли мое приглашение на пробежку
на `шестидесятке", и я повел их на небольшую экскурсию протяженностью около тридцати миль
вокруг подножия высоких Балкан, возвращаясь по извилистым берегам
из Искера. Они были в восторге, потому что день был прекрасным. Я
вел машину, а она сидела рядом со мной, держа руку на клаксоне.

"Однажды вечером, спустя десять дней, мы сидели вместе в светлом
лунный свет в саду австрийского посольства, и я не нашел ее
прочь легкое кокетство. Я знал, что турок в сюртуке
ревнует, и это забавляло ее. Четыре или пять раз она
выезжала со мной на пробежки - дважды совершенно одна.

Я упомянул турка, но она только рассмеялась и, пожав
плечами, ответила:

"Все турки настолько же смешны, насколько и фанатичны. Мехмед не является
исключением".

"На следующее утро я уезжал из Болгарии и сказал ей об этом.

`Возможно, мадемуазель, мы когда-нибудь встретимся снова, кто знает?" - спросил я.
добавил: `У вас много друзей в дипломатических кругах, у меня тоже".

`Но вы же на самом деле не уезжаете завтра!" - воскликнула она с
нескрываемым испугом, широко раскрыв свои голубые глаза. "Вы, конечно, останетесь
на бал во дворце в среду".

"К сожалению, это невозможно", - ответил я, смеясь. `Я только хотел бы, чтобы я
мог остаться и попросить вас стать моим партнером, но у меня срочные дела в
бухаресте".

`О! ты уезжаешь в Румынию! - удивленно воскликнула она. `Но, - добавила она, - я... я действительно хотела бы, чтобы ты остался подольше".
"Но, - добавила она, - задумчиво".

"За время нашей короткой дружбы я, признаюсь, начал восхищаться ею
безмерно, и если бы не тот факт, что очень срочная встреча
вызвала меня в Румынию, я бы с радостью остался. Она завладела
моими чувствами.

Но я взял ее нежную руку и пожелал ей "Прощай". Затем мы вернулись в
бальный зал, где я нашел нескольких своих друзей и пожелал им
прощай, потому что мой поезд отправлялся в девять утра следующего дня.

В углу комнаты стоял премьер-министр-ветеран с усыпанной бриллиантами звездой
на его фраке, пустой рукав которого безвольно свисал
сбоку.

`До свидания, мой дорогой друг", - сказал он, тепло пожимая мне руку.
`Вспомни, что я сказал тебе сегодня утром, и поскорее возвращайся в болгарию"
снова. _Bon voyage_!'

"Тогда я передал полиции-охрану за дверью, и поехал обратно в отель
де Болгарии.

"В ту ночь я спал, но очень немного. Передо мной постоянно возникало
по-детски красивое лицо Ольги Стейнкофф, которое так странно
околдовало меня.

"Я знал, что был дураком, позволив себе увлечься парой
большеглазый, убежденный холостяк и постоянный путешественник, каким я и являюсь. Тем не менее,
всю ночь я, казалось, видел перед собой прекрасное лицо,
бледное и заплаканное от горя и сожаления. Было ли это при моем отъезде?

На следующий день я отправился на машине через Шипку, а три ночи спустя
снял номер в самом дорогом отеле `Бульвар" по адресу
Бухарест, Париж Ближнего Востока. На следующий день я посетил несколько
в дипломаты я знал. Бухарест всегда кипит жизнь и движение ...
смарт-униформа и хорошеньких женщин, - возможно, самый гейский город, в все
Континент Европы.

"На третий вечер после моего приезда я вернулся в отель, чтобы переодеться для
обед, когда, войдя в мою гостиную, изящная женская фигура в
темном дорожном платье поднялась с кресла и остановилась передо мной, молча глядя
на меня.

"Это была Ольга!

`Как, мадемуазель!" - воскликнул я, заметив, что она была без шляпы.
`Подумать только - в бухаресте! Когда ты прибыл?"

`Час назад", - ответила она, задыхаясь. `Я... мне нужна ваша помощь,
Мсье Мартен. Я в опасности, смертельной опасности!"

`Опасность! От чего?

"- Я ничего не знаю ... кроме того, что полиция может следить за мной и требовать моей
арест. Это место - как и София - кишит шпионами.'

"Я знаю", - сказал я, очень заинтересованный, но удивленный тем, что она последовала за мной.
"Но почему ты боишься?" - Спросил я. `Но почему ты боишься?"

"Мне, конечно, не нужно объяснять вам факты - факты, которые причиняют боль!" - сказала она
, глядя прямо на меня с легким упреком своими чудесными
голубыми глазами, которые так очаровывали меня. `Я просто говорю вам, что я в
опасности, и прошу вас оказать мне помощь".

`Как? Каким образом я могу вам помочь?"

"Только одним способом", - был ее быстрый, задыхающийся ответ. `Ах! если бы ты
только сделал это ... если бы ты только спас мне жизнь!" И с ее белой
стиснув в отчаянии руки без перчаток, она стояла неподвижно, как статуя.


"Спаси свою жизнь!" - эхом повторил я. `Я... я действительно не понимаю вас,
мадемуазель".

`Прежде чем меня арестуют, я совершу самоубийство. У меня есть для этого средства!"
и она коснулась лифа своего платья. ` Ах, мсье, вы не представляете,
в каком я нахожусь положении. Я предпочитаю смерть, чтобы спасти свою честь, и
Я обращаюсь к вам, английскому джентльмену, с просьбой помочь мне!

Слезы катились по ее бледным щекам, когда она судорожно схватила меня за руку
умоляя меня помочь ей. Я посмотрел ей в лицо
и увидел, что это было то же самое, что я видел в те темные ночные часы
в Софии.

"Но, мадемуазель, чем я могу вам помочь?" - Поинтересовался я. ` Что я могу сделать? - спросил я.

"`Ах! Я... мне не хотелось бы просить тебя об этом, - сказала она, и ее щеки слегка покраснели
. ` Ты так мало знаешь обо мне.

"Я знаю достаточно, чтобы мне было позволено называть себя вашим другом", - сказал я.
искренне, все еще держа ее крошечную ручку.

"Тогда я буду откровенен, - вскричала она, снова поднимая на нее ясным взглядом
шахты. ` Единственный способ, которым вы можете спасти меня, - это немедленно увезти меня в
Англию ... чтобы ... чтобы я сошла за вашу жену!

`Как моя жена"! - ахнул я, уставившись на нее. `Но..."

`Никаких "но"!" - воскликнула она, умоляюще прижимаясь ко мне. `Для меня это
вопрос жизни - или смерти! Восточный экспресс проходит здесь в три часа ночи.
завтра утром в Констанцу, откуда мы сможем добраться до Константинополя.
Оттуда мы можем отправиться на пароходе в Неаполь, а на Кале по железной дороге.
Для меня это небезопасно идти прямым путем Будапеште и Вене. Уже
полиция наблюдает за границу'.

На мгновение я замолчал. За годы путешествий я повидал
много приключений, но ни одно не походило на это! Здесь был очаровательный
девушка в ужасном положении - девушка, которая уже очаровала меня своей красотой
и грацией - взывает к моей чести помочь ей выйти из затруднительного положения. Нет,
спасти ей жизнь!

"Она была русской - без сомнения, подозреваемой в политических махинациях.

"Где мадам?" Я поинтересовался.

`Уехала в Белград. Мы расстались этим утром, и я пришел сюда, к вам".

"А твой друг Мехмед?"

`Ба! желтолицый дурак!" - нетерпеливо воскликнула она, быстро щелкнув
своими белыми пальцами. `Он рассчитывает встретиться со мной на придворном балу
сегодня вечером!"

`И он будет разочарован!" Добавила я с улыбкой, в то же время
размышляя об этом, учитывая, что в моем паспорте уже были визиты в Константинополь -
поскольку он действительно был покрыт визами на весь Восток, - я мог легко
вставьте после моего имени слова `в сопровождении своей жены Луизы".

"Кроме того, хотя я несколько раз бывал в столице султана, я
знал там очень мало людей. Так что обнаружение маловероятно.

Ольга заметила мое колебание и повторила свою просьбу. Я видел, что она была в
отчаянии. И все же, хотя я настаивал, чтобы она сказала мне правду, она только
ответила:

"Полиция Варшавы разыскивает меня из-за майских событий
Последние. Когда-нибудь, когда мы узнаем друг друга получше, я расскажу тебе свою
странную историю. Я сбежал из "Рижского музея"!"

"Бледные губы, ее грудь поднимается и быстро падает, ее голубые глаза
полный террора задержании и поведении в Польшу она стояла перед
меня, поставив ее жизнь в моих руках.

"Она сбежала из музея в Риге, - что тюрьма ужасно
пытки, которые только недавно были выставлены в самой Думе.
Она, хрупкая глядя, и красиво было в плен попасть.

"Хотелось бы, - размышлял я, - чтобы до начала съемок оставалось еще восемь дней
который я должен был провести с друзьями в Шотландии. Даже если я вернусь обратно,
она предположила, что я смогу добраться кружным путем на север
вовремя.

"И все же моим долгом было оставаться там, потому что завтра в полдень на "
Восточном экспрессе из Констанцы в Остенде" должен был проезжать друг, с которым я
особенно хотел встретиться по делу на минутку в
станция. Если я уйду со своей красивой спутницей я должен пройти мой друг на
Черное море в нескольких часах от порта. Он имел в виду либо поддержание
назначение Я сделал с моим другом, или обеспечить безопасность девочки.
Выполнить свой долг означало передать ее в руки полиции.

"Знакомство с политическими беженцами любого рода в балканских странах
всегда чрезвычайно рискованно, поскольку шпионов повсюду предостаточно, и
все находятся под подозрением.

"Боюсь, я не очень впечатлительная, где озабочены представительницы прекрасного пола,
но романтика и тайна ситуации разожгли мой аппетит для
правда. Ее сладкий трагическим лицом обратился ко мне. Я влюбился в
нее.

"Она истолковала мое колебание как намерение отказаться.

"Ах! Мсье Мартен. Умоляю, сжальтесь надо мной! Оказавшись в вашем
Англия, я больше не буду бояться этих пыток в Риге. Смотри!" и
закатав рукав, она показала мне два больших уродливых красных шрама на
белой, едва зажившей коже. `Однажды в вашей Англии!" - воскликнула она.
всплеснув руками и упав к моим ногам, `Я буду свободна... свободна!"

`Но откуда вы знаете, что полиция следит за вами?"

"Мариниски, наш военный атташе в Софии, мой двоюродный брат. Он предупредил
меня, что вчера утром туда прибыли два агента тайной полиции.
Когда я приехал сюда, я получил от него телеграмму, в которой говорилось, что сейчас они находятся на своем
путь до Бухареста. Поэтому не должен быть потерян. Мы можем
оставьте на три, и в десять утра будет отплыл из
Констанца. Они должны быть здесь в половине двенадцатого.

"Сегодня вечером?"

`Нет, завтра".

"Она держала мои руки в свои, все еще на коленях, ее взгляд устремлен
умоляюще на меня. Что я могу сделать, сохранить, чтобы оказать ей помощь?
Ах! да, она была восхитительно очаровательна, ее лицо было совершенным в своей красоте,
ее руки были мягкими и ласкающими, а голос - музыкальным и серебристым.

Я дал ей свой ответ, и в одно мгновение она вскочила на ноги, целуя
мои руки снова и снова.

Я отправил машину обратно в Вену, и рано утром мы сели в
состав из пыльных вагонов-лиц_, который находился в пути уже три дня
из Остенде на Восток, и на следующее утро, при ярком солнечном свете,
оказались на чистой палубе почтового парохода для
Константинополь.

"Там было не более двадцати пассажиров, и вместе с моей изящной
маленькой спутницей я провел счастливый день под ярким солнцем, пока мы
плыли по Черному морю, совершив двенадцатичасовой переход. Ужин был в половине шестого.
а потом, в вечерних сумерках, когда мы проходили мимо турецкой
форты на красивый вход в Босфор, мы вместе сидели в
уютный уголок на палубе, и я держал ее маленькую, мягкую руку.

"У нее, признаюсь, совершенно очаровала меня.

"Казалось, она внезапно сильно заинтересовалась мной, поскольку она
поинтересовалась моей профессией и причиной, по которой я посетил Восток, на что я
дал уклончивый, если не сказать вводящий в заблуждение, ответ, поскольку я заставил ее поверить
что я был представителем фирмы лондонских железнодорожных подрядчиков,
и находился в Софии, принимая заказы на стальные рельсы.

"Не всегда разумно сообщать людям о своей настоящей профессии.

"Когда мы достигли пристани в Константинополе, и я сдал свой
багаж драгоману отеля "Пера Палас", моя хорошенькая спутница
сказала по-французски:

"Ты знаешь, я прожил здесь довольно долго, так что я поеду и останусь
с друзьями в Сармашике. Я позвоню в отель, скажем,
одиннадцать утра. К тому времени у вас будет установлено, что
это на пароходе до Неаполя.

И вот, в грязной, плохо освещенной таможне в Галате, с ее грязью, с ее
чиновниками в фесках и крадущимися собаками, мы расстались, она села в такси и
уехала.

"На следующее утро она держала ее назначение и был, я видел, чрезвычайно
хорошо одетый.

"Когда мы встретились в большом вестибюле отеля, я сказал ей, что
в четыре часа дня отправляется пароход в Марсель, и
предложил этот маршрут как более предпочтительный, чем Неаполь.

`Я думаю, мы отложим наш отъезд до завтра", - сказала она. `У моих
друзей сегодня вечером небольшая семейная встреча, и они просят меня передать, что
они были бы рады познакомиться с вами. Они совсем не фанатичны, и
вы найдете их очень гостеприимными".

"Я поклонился и принял приглашение.

"Вы не найдете в одиночестве дома, а Константинополь-это так загадочно,'
сказала она. `Я пошлю их _kavass_ за тобой в восемь часов.

"И, спустя несколько мгновений она уехала в смарт-экипаж, который
привезли ее.

"В тот день я бездельничал в столице султана, заглянул в Святую Софию,
остановился и понаблюдал за фантасмагорией жизни на Галатском мосту, и
прогуливался по Большой улице в Пера, просто убивая время. Закаленный в делах
холостяк, каким бы я ни был, сейчас мои мысли были заняты той миловидной,
красивой женщиной моей мечты, которую так жестоко пытали в том
отвратительной тюрьме в Риге, и которым я помогал в безопасное убежище
Берега Англии.

"Однажды, когда мы поворачивали за угол в конце Гранд-Рю, оживленного торгового центра турецкой столицы
, произошел загадочный инцидент.
Среди множества фигур в сюртуках и фесках мой взгляд привлекла одна, которая
заставила меня вздрогнуть. Мне показалось странным, что это был мой желтолицый друг
Мехмед Зекки из Софии. И все же в толпе турок, одетых
одинаково, одного довольно трудно отличить от другого, поэтому я быстро
отбросил подозрение, что за нами следили.

"Я уже поужинал в отеле и сидел в турецком ресторане
в курительной, когда прибыл большой черногорский кавасс в великолепном
алый с золотом, и за поясом у него целый арсенал оружия, как и положено
в их моде.

`Месье Мартен?" - спросил он. `Мадемуазель Ольга. Она послала меня за
вами. Я провожу вас в свой дом".

Итак, я встал, накинул пальто и последовал за ним к экипажу
, на козлах которого, рядом с кучером, сидел большой черный
евнух. Экипаж, видимо, чтобы принести некоторые дамы до
звал меня.

"В _kavass_ уселся рядом со мной, и мы поехали вверх и вниз много
темной, плохо освещенной улицы, где мусорщик собаки выли, пока мы не
вдруг вышел в видом на Босфор, что лежала фея-как под
полную луну.

"Николас, кавасс, был из Цеттинье, он сказал мне, и когда мы
начали разговаривать, я узнал, что его брат Мирко был моим слугой
во время путешествия по Албании два года назад.

"Что? Господин!" - воскликнул рослый горец, хватая меня за руку и
горячо ее пожимая. `Вы действительно господин Мартин? Я был в
Прошлым летом Сеттинье и мой дорогой старый отец говорили о вас! Я должен
поблагодарить вас. Это вы привели к нему английского доктора и спасли
его жизнь. Подумать только, что мы встретились здесь, да еще сегодня вечером!"

`Почему именно сегодня вечером?"

Здоровяк молчал. Его манеры совершенно изменились.

"Внезапно он сказал: `Господин, ты идешь в дом Мехмеда Зекки
и..."

"Зекки!" У меня перехватило дыхание. `Значит, я не ошибся, когда мне показалось, что я его вижу.
Он шел за нами".

`Ах! Господин! Берегите себя! Возьми это, на случай... на случай, если
тебе это может понадобиться, - сказал он и вытащил из-за пояса один из своих
заряженный револьверами, он протянул его мне.

"Но вы сказали, что мадемуазель послала вас за мной?" Заметил я
удивленный.

"Мне велели сказать это, господин. Я ничего не знаю о мадемуазель".

"Мадемуазель Ольга Стейнкофф. Вы никогда не слышали о ней?' Я
требовали.

""Никогда".

"Тогда я пойду обратно в отель.

"Нет, Господин. Не показывать страх. Это было бы смертельно. Войди и брось вызов
человеку, который, очевидно, твой враг. Не прикасайся к еде и
не пей там. Затем, если вам будут угрожать, произнесите слова,
Шунам-аль-зула, запомните их. Не показывайте страха, господин, - и вы убежите.
убежите.'

В этот момент карета свернула в большой сад, который
окружал прекрасный дом, почти дворец, дом, в котором находился мой враг
, затаившийся в засаде.

"Войдя в прекрасный зимний сад, полный цветов, слуга в длинном
синем пальто и феске провел меня через большие апартаменты, оформленные в
белых и золотых тонах, в комнату поменьше, восточную по убранству и дизайну,
комната, увешанная красивой золотой вышивкой, и где мягкие
подушки диванов были из бледно-голубого шелка и золотой парчи.

"Два турка средних лет сидели на корточках и курили, и, как мне показали в,
с любопытством нахмурился, отдал честь и по-французски попросил меня сесть.

"Мадемуазель будет здесь через несколько минут", - добавил старший из пары
.

"Через несколько секунд вошел слуга с крошечной чашечкой кофе "
Турецкое приветствие", но я оставила ее нетронутой. Затем дверь снова открылась
и я предстал перед человеком с желтоватым лицом и черной бородой, о котором
меня предупреждал кавасс.

`Добрый вечер, месье Мартен", - воскликнул он со зловещей усмешкой на
худощавом лице. `Вы, я полагаю, ожидали встретить мадемуазель Ольгу,
а?"

"Ну, я ожидал встретить вас, - засмеялся я, ` потому что видел вас сегодня в Пере
".

"Он взглянул на меня быстро, как слуга его в тот момент отдал ему свою
кофе на подносе.

"Я не вижу тебя, - сказал он несколько растерянно, поднимая свою чашу до его
губы. Потом, заметив, что я не прикоснулись к моим, он спросил, `Вы не
кофе? У вас будет стакан rahki?'

"Я ничего не желаю", - сказал я, глядя ему прямо в лицо.

`Но ты наверняка что-нибудь возьмешь? Мы часто выпивали вместе в "
Клубе в Софии, помнишь!"

"Я не пью со своими врагами".

Троица вздрогнула, уставившись на меня.

`Ты явно оскорбляешь меня", - воскликнул Мехмед, и его желтое лицо
покраснело от гнева. `Вспомни эти слова, или, клянусь Пророком, ты
не выйдешь из этого дома живым!"

Я громко рассмеялся им в лицо.

`Ах! - воскликнул я. - Это забавно! Это действительно хорошая шутка! И
скажите на милость, чем вы угрожаете?"

"Мы не угрожаем", - сказал Зекки. "Ты здесь, чтобы умереть". И он
мрачно рассмеялся, в то время как остальные ухмыльнулись.

`Почему?"

"Это наше дело".

`И мое тоже", - ответил я. `И еще, джентльмены, я бы посоветовал вам
в будущем будьте совершенно уверены в своей жертве, иначе вам может плохо кончиться.
Дайте мне пройти!" - И я выхватил револьвер, который дал мне кавасс.

`Уберите эту штуку!" - приказал старший из мужчин, приближаясь ко мне.
с угрожающим жестом.

"Я не буду. Давайте покончим с этой проклятой глупостью.
_Shunam-al-Zulah_!'

Эффект от этих слов на всю троицу был электрическим.

Атташе с желтоватым лицом стоял, уставившись на меня с открытым ртом, в то время как его
товарищи отшатнулись, как будто я нанес им обоим удар. Они
казались слишком ошарашенными, чтобы ответить, поскольку в следующее мгновение я с револьвером в руке
вышел из комнаты и из того дома, в котором я был так долго.
ловко заманенный, и где, очевидно, была спланирована моя смерть.

"В отеле я провел бессонную ночь, полный глубокой тревоги, гадая,
по какой причине был устроен этот любопытный заговор и приложила ли к нему руку моя
изящная маленькая спутница.

"Мои опасения, однако, полностью развеялись, когда рано утром следующего дня
позвонила Ольга, чтобы спросить, почему я отсутствовал, когда
_кавас_ позвал меня.

"Я отвел ее в одну из комнат поменьше и рассказал ей всю правду,
после чего она была очень расстроена и стремилась немедленно покинуть турецкую столицу
.

В семь вечера того же дня мы отплыли в Неаполь и без дальнейших происшествий
должным образом прибыли в итальянский порт, сели на поезд до Рима, а
оттуда экспрессом до Парижа и Чаринг-Кросс.

"На пути, она отказалась обсуждать сюжет ревновать,
злыми глазами турка. Она одна идея заключается в том, чтобы добраться до Лондона-и на свободу.

"В одиннадцать часов вечера мы вышли на платформу Чаринг-Кросс,
и я приказал извозчику отвезти меня в "Сесил", потому что, играя
роль Реджи Мартина, я всегда избегал Довер-стрит. Было уже слишком поздно
поэтому, чтобы успеть на шотландскую почту, я был бы вынужден провести
первый день фазанов в Лондоне, а на следующий день отправиться на север к моим друзьям
.

"Внезапно, когда мы въехали на станцию, она решила также провести
ночь в Сесиле и уехать на следующий день в Ипсвич, где ее брат
работал репетитором.

"Я пожелал ей спокойной ночи в Большом зале гостиницы, и отправилась в
лифт.

"Встав примерно в половине седьмого следующего утра и войдя в свою гостиную, я
был поражен, увидев Ольгу, полностью одетую в шляпу и куртку из каракуля,
стою в сером рассвете, читаю газету, которую она взяла из моего почтового ящика
для писем!

"Тотчас выпустил ее руку, и глядел на меня без
произнося ни слова, прекрасно зная, что у меня обнаружен поразительный
правда.

"Я узнал документа по цвету бумаги.

"Ну, мадемуазель?" - Спросил я жестким тоном, - "И по какой причине,
скажите на милость, вы вот так копаетесь в моих личных бумагах?"

"Я... я ждала, чтобы попрощаться с вами", - кротко ответила она.

"И в то же время вы знакомились с
содержание этого документа, который я нес на ремне с тех пор, как я
осталось София, - что документ, о котором вы и ваш интересный друг,
Зеки, с тех пор нужные взгляд--да? - Я воскликнул, горько. `Моя
долг-позвонить в полицию и сдать вас в качестве политического шпиона
быть изгнаны из страны.

"Если месье желает делать, что он имеет полное право сделать это, - сказала она
ответил на вызов. `Результат тот же. Я прочитал
Заявление Петкова, так что бумага больше не пригодна", - и она
протянула ее мне с торжествующей улыбкой на своих детских губах.
` Арест или свобода - я полностью в руках месье, - добавила она,
пожимая плечами.

"Я разразилась потоком упреков, ибо я увидел, что Болгария была
предали ее заклятым врагом, Турцией, это миловидная женщина, которая
так легко обманули, и кто, после первого заговор провалился,
так ловко нес второй успешный вопрос.

Непокорная до последнего, она стояла, торжествующе улыбаясь. Даже когда я открыто
обвинила ее в шпионаже, она только рассмеялась.

"Поэтому я открыла дверь и строго приказала ей уйти, зная, что,
увы! что теперь, когда она узнала истинные факты, болгарскую тайну
политика в отношении Турции будет полностью отвергнута, что ужасные
зверства в Македонии должны продолжаться, и что российское влияние в
Болгария по-прежнему оставалась бы первостепенной.

"Я хранил молчание и провел скучное и задумчивое воскресенье в большом
Лондонский отель. Если бы я остался в Бухаресте, как это было моим долгом, и передал
документ, написанный рукой Петкова, королевскому посланнику, который должен был
проехать Восточным экспрессом, изящная Ольга никогда не смогла бы
я увидел это. Она знала об этом и по этой причине рассказала мне
историю о своих пытках в Рижской тюрьме и убеждала меня спасти ее.
Зекки, зная, что я постоянно ношу секретную декларацию
Болгарии на поясе под одеждой, понял, что только в моем
бессознательном состоянии или при смерти они смогут ее увидеть. Отсюда
подлый заговор с целью моего убийства, расстроенный произнесением пароля
самих турецких шпионов.

"Это бесполезно для человека, чтобы скрестить мечи с красивой женщиной, где
дело смекалки и двурушничество. С начальниками
Министерство иностранных дел отсутствовало, я мог существовать только в тревоге и ужасе, и когда
Я начал действовать, было, увы! слишком поздно.

"Запросы, впоследствии сделанные в Константинополе, показали, что дом, в
котором Зекки принял меня, расположенный недалеко от конака Али Саиб-паши,
был штаб-квартирой турецкой секретной службы, из которой
негодяй с желтоватым лицом был хорошо известным членом клуба, и что вечером
в день моего возвращения в Лондон было обнаружено тело Николая, черногорца
кавасс, который спас мне жизнь, был найден плавающим в Босфоре.
Смерть была его наградой за предупреждение!

"Читателям газет хорошо известно, как два месяца спустя, в результате
турецкой интриги в Софии, мой бедный друг Дмитрий Петкофф,
Премьер-министр Болгарии, был убит выстрелом в сердце во время прогулки
со мной в саду Бориса.

"Однако и болгарское, и турецкое правительства были очень осторожны.
чтобы скрыть информацию о драматическом инциденте, который произошел в
Константинополе всего несколько недель назад. Ольга Стейнкофф, секретный агент,
нанятый Sublime Porte, находилась в своем доме в квартале Сармашчик
, где ее горничная вручила ей красивую корзину с фруктами, которые были
прислано поклонником. Изящная женщина с детским личиком перерезала
бечевку, и тут, о чудо! оттуда вылетели четыре шипящих ядовитых гадюки. Двое
рептилии напали, укусив ее за белое запястье, прежде чем она смогла вырваться,
и час спустя, ее лицо распухло до неузнаваемости, она умерла в
ужасных муках.

"Предательство Болгарии и убийство патриота Петкова
действительно, были быстро отомщены".

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

ЗНАК КОШАЧЬЕЙ ЛАПЫ.

Теперь еще одна часть которого князь играл в современных драма
принятый в странах Восточной Европы привели его в связь с "Знамение
Кошачьи-лапки," знак доселе неизвестные наш МИД, или к читателям
из ежедневных газет.

В то же время, однако, он чуть не стоила ему собственной жизни.

Роман произошел примерно через пару месяцев после смерти
очаровательной Ольги Стейнкофф. Его отправили обратно на Балканы с
другой миссией. Космополит из космополитов, он быстро перемещался
вверх и вниз по Европе, собирая информацию для Даунинг-стрит, но
всегда был в поиске возможности для себя и Пастора, чтобы
работают в совсем другой сфере.

Гаррет, слепо послушных телеграммы, которые он получил, были приняты
автомобиль на какой-то длительный полет путешествий, Вена, Берлин и вернулся в Белград,
в Сервиа. Месяца на два или около того я потерял из виду обоих:
кроткого Клейтона в очках и Принца, когда однажды утром,
прогуливаясь по Сент-Джеймс-стрит, я увидел Гаррета в его сером и
алая ливрея ведет машину от Пикадилли к Пэлл-Мэлл.

По этому я догадался, что его высочество вернулся в Лондон, поэтому позвонил
на Довер-стрит и через двадцать минут уже сидел в большом
кресло-мешок с надписью "Petroff" между моих губ.

Он был в своем старом коричневом бархатном халате и тапочках и сидел за
своим письменным столом, когда я вошла. Но при моем появлении он бросил
его перо, потянулся, и сел на сплетни.

Внезапно, говоря, он сделал быстрый, наполовину иностранный жест, выражающий
неведение в ответ на мой вопрос, и в это короткое мгновение я
увидел на его правой ладони любопытный красный след.

"Привет!" Я спросил. "Что это?"

"О ... ничего", - ответил он, как мне показалось, несколько смущенный, и закрыл ладонь рукой.
чтобы я не мог ее видеть.

"Но это так!" Заявил я. "Дай-ка я посмотрю".

"Какой ты любознательный, Дипроуз, старина", - запротестовал он.

Я был так настойчив и так возбудил мое любопытство, обнаружив отметину,
в точности похожую на отпечаток кошачьей лапы, что, не без значительной
неохоты, он объяснил ее значение. История, которую он рассказал, была,
действительно, наиболее выразительным и драматичным. И еще он рассказал, как
хотя это ничего не значит. Возможно, действительно, эти загадочные происшествия не имели большого значения
для того, кто вел жизнь, столь полную приключений, как
он.


- Да, это действительно было любопытно, - заметил он наконец. Это было в марте. Я
провел две недели в лондонской грязи и под дождем и устал от
этого. Вдруг секретной миссии были помещены в руки ... а
миссии, который имел своей целью британской поддержке болгарской
Правительство против происков Австрия расширять ее сферу
влияние на юг, через Дунай и Сербию.

Моим пунктом назначения была София, столица Болгарии, и снова
путешествие на Восточном экспрессе по Европе было долгим и утомительным.
Я телеграфировал Гарретту, который ждал меня с машиной у
Венгрии, в Будапеште, чтобы привести его к Софии.

Но я был сильно занят кусок интриги, которые я
взялись выполнять. Мой патриотизм побудил меня взяться за очень
трудную задачу, которая потребовала бы деликатного такта и немалой доли
смелости и ресурсов, но которая, в случае успеха, означала бы, что кредит
из трех миллионов были бы собраны в Лондоне, и это британское влияние
стало бы первостепенным в этой идущей вперед стране, которая в скором времени должна была
стать силой на Балканах.

Однако я знал, что в Софии были и другие люди с тем же поручением, что и у меня.
я сам, эмиссары других правительств и других финансовых домов.
Поэтому, в три нескончаемых дня пути заняты, мой
ум постоянно занят мыслями о лучшей и наиболее разумное
курс проводить для того, чтобы достичь моего объекта.

Пробежка прошла без происшествий, за исключением одного факта. На вокзале Staatsbahnhof в
Вене, как раз перед отправлением нашего поезда в Будапешт, вошел странный, суетливый маленький старичок
в коричневом, и ему отвели купе рядом со мной.

Я не смог определить его национальность. Он говорил на глубоком гортанном немецком
с белобородым кондуктором поезда, но по его одежде - которая
была довольно щегольской для такого пожилого человека - я не поверил, что он
уроженец Отечества.

Я слышал, как он возится со своими сумками в соседней комнате, очевидно устраиваясь поудобнее
, как вдруг мое чуткое ухо уловило проклятие, которое он
произнес про себя по-английски.

Несколько часов спустя, за ужином, я обнаружил его за маленьким столиком
напротив меня, и, естественно, мы начали болтать. Он говорил по-французски -
это был идеальный французский, - но отказался говорить по-английски, хотя, конечно,
мог бы, если бы захотел.

"Ах! не," он рассмеялся, "Я не могу. Простите. Мое произношение так
неисправен. Твой английский очень deefecult".

Итак, мы поболтали по-французски, и я обнаружил, что странный старикан был на пути в Софию.
направлялся в Софию. Он казался слегка деформированным, его лицо было явно
уродливым, широким, чисто выбритым, с парой черных пронзительных глаз, которые придавали
ему самый поразительный вид. У него были длинные седые волосы, нос
с горбинкой, желтые зубы, выступающие вперед, и он был ворчуном
самого ярко выраженного типа. Он рычал на еду, на обслуживание, на
шашки, на огонек в ресторан, в черствости хлеба
мы привезли с собой из Парижа, а в масло, в котором он объявил
только датский маргарин.

Его жалобы были забавны. Он обладал весьма мрачным юмором. В
сначала _maitre д'hotel_ суетился, чтобы сделать ставку на
новичок, но очень быстро подвела его, и только понимающе усмехались
когда позвонил, чтобы послушать его кусаться критика компании
Международный аэропорт вагонов и все его работы.

На следующий день в Семлине, где проверяли наши паспорта,
паспорт-офицер снял перед ним шляпу, низко поклонился и _vised_ его
паспорт без вопросов, сказав, как он вернул документ его
владелец:

"_Bon voyage_, Altesse."

Я уставился на эту пару. Следовательно, мой суетливый друг с большой головой, должно быть,
либо принц, либо великий герцог! Как раз тогда я не был принцем - всего лишь
простым мсье Мартеном. В Румынии принцев так же много, как
ежевики, поэтому я записал его как румына.

В тот вечер, когда я сидел напротив него за ужином, он обсуждал со мной
вредные труды какого-то новооткрытого немца, который выдавал себя за
дешевый философ и осуждающий их как опасных для общества.
Он облокотился на узкий стол и подпер пальцем свой гладко выбритый
подбородок, показав мне, конечно, совершенно случайно,
ладонь своей тонкой правой руки.

То, что я там обнаружил, вызвало у меня немалое удивление. В центре его
было темно-синее пятно, как будто его выжгли горячим утюгом
простой и отчетливый отпечаток кошачьей лапы!

Он очаровал меня. Я чувствовал, что в этой отметине был какой-то скрытый смысл.
убежден. Это было так же, как если бы кошка наступила на кровь одним
из его передних лап и наступил ему на руку.

Заметил ли он, что я заметил это, или нет, я не могу сказать, но он
быстро убрал руку и с тех пор держал ее закрытой.

Наконец он сказал мне, что его зовут Константинос Вассос, и он живет в
Афинах. Но я воспользовался этой информацией _кум грано_, поскольку знал, что это
принц, путешествующий _инкогнито_. Сотрудник паспортного контроля в Семлине не допускает
ошибок.

Но если это действительно принц, почему у него был паспорт?

К сожалению, в Софии нет хорошего отеля. Лучший - это "Булгари"
, его держит приятная пожилая леди, которой я был хорошо известен как
Мсье Мартен, и в этом мы оказались на следующую ночь. Он
дал свое имя как Вассос, и для всех намерений и целей больше
незнакомец в столицу принца Фердинанда, чем я сам, ибо я был
есть как минимум полдюжины раз. Большинство министров знали
меня, и во время моего пребывания в должности меня всегда избирали членом клуба умных дипломатов,
Союза.

Проходили дни. С первого утро моего приезда я нашел себя
раньше в вихре веселья; приглашения делегаций, выливают в
на меня, карточки для танцев здесь и там, приемов членами
Кабинет министров и официальных ужинов британские и французские министры, а
ежедневно я проводила каждый день с моим другом, полковник Мэйхью, британские
военные _attache_, в своей уютной каюте не далеко от нашего агентства.

Все это время, я должен признаться, я была очень
внимательно. У меня были озвучены моим другом, Петков, могилы, седой
Премьер-министр - великолепный болгарский патриот - и он был склонен
принять предложения Великобритании. Военный министр тоже был на моей стороне.
К нему обращались немецкие агенты, но он не принял ни одного из них. В
Болгария просто тогда у них не было любви к Германии. Они были слишком
Русофил.

Действительно, в этой напряженной жизнью двух недель или около того я был практически
потерял из виду уродливый старый джентльмен, который был рассмотрен
паспорт-офицер, как и Его Высочество. Раз или два я видел его.
одинокий и подавленный, он бродил по улицам, потому что, по-видимому, никого не знал.
и проводил очень тихое время. Греков в Софии не любили.
почти столько же, сколько турки, из-за греческих банд, которые убивают булгар в Македонии.
Булгары.

Однажды вечером на еженедельных танцах в Военном клубе - мероприятии, на котором
в Софии всегда присутствует шикарная компания, на которой присутствуют сами министры
Государства - я танцевал вальс с
дочерью министра внутренних дел, симпатичной темноволосой девушкой в
блу, с которым я познакомился во время моего последнего визита в Болгарию, и испанец
_attache_, бледнолицый молодой человек с крестом на шее, сказал
представила мне высокую, очень красивую девушку с милым лицом в черном
вечернем платье, отделанном серебром.

В волосах у нее был тонкий венок из таких же роз, а на шее -
тонкая золотая цепочка, с которой свисал большой и блестящий бриллиант.

Ее звали мадемуазель Балеско, и я нашел ее невыразимо
очаровательной. Она прекрасно говорила по-французски и довольно хорошо по-английски. Она сказала, что
училась в школе в Англии - в Скарборо. Ее дом находился в
Галаце, в Румынии, где ее отец был префектом.

Мы устроили несколько танцев, а потом я пригласил ее поужинать. Затем
мы сыграли пару вальсов, и я проводил ее до экипажа.
ожидая ее, я поклонился и смотрел, как она уезжает одна.

Но при этом, там появился тротуар, из тени,
короткая уродливая фигура старого грека Вассоса, с его пальто воротник
появился, очевидно, проходя мимо и не заметив меня.

Несколько дней спустя, когда вечером я зашел к Мэйхью в его квартиру,
он спросил:

"Чем ты занимался, Мартин? Вот смотри! Это письмо было оставлено
на меня, с отметкой просишь меня дать тебе по секрету. Похоже
руки женщины! Сознание, что ты в этом месте, старина! Есть
несколько неприятных подводных камней, ты знаешь!"

Я взял письмо, открыл его, прочел и сунул его в мой
карман без слов.

С любопытством холостяка ему не терпелось узнать, кто моя прекрасная
корреспондентка. Но я отказался удовлетворить его.

Достаточно сказать, что в ту же ночь я отправился один в дом на
окраине Софии и там встретил по ее настоятельной просьбе хорошенькую девушку
Мари Балеско, которая так очаровала меня. У нас, похоже, был случай
взаимного влечения, потому что, когда мы сидели вместе, она, казалось, извинившись
за то, что так приблизилась ко мне и отбросила все условности в сторону,
быть крайне заинтересованным в моем благополучии и очень любопытным относительно
причин, которые привели меня в Болгарию.

Как и большинство женщин на Балканах, она курила и предложила мне свою
Портсигар. Я взял одну сигарету - вкусная, но довольно крепкая -
настолько крепкая, что странная сонливость внезапно охватила меня.
Прежде чем я смогла бороться с ней в небольшой, хорошо обставленной комнате, казалось,
кружиться около меня, и я, должно быть, упала без сознания. На самом деле я ничего не знал
больше, пока, проснувшись, не обнаружил себя снова в своей постели в отеле.

Я смотрел на отблески утреннего солнца на стене и пытался вспомнить
что произошло.

Моя рука казалась странно болезненной. Подняв ее с простыней, я посмотрел
на нее.

На моей правой ладони, словно выжженной каленым железом, был Знак
Кошачья лапа!

В ужасе я уставилась на него. Это был тот самый знак, который я видел на
рука Вассос! Что может быть его значение?

Через несколько дней ожог зажил, оставляя за собой темно-красный шрам, в отличие
отпечаток кошачьей лапки. От Мэйхью я пытался, на осторожные вопросы,
получить информацию о светлолицые девушка, которая играла
подобная выходка на меня. Но он лишь немного знал ее. Она была
гостила у некой мадам Совофф, которая была чем-то вроде тайны,
но уехала из Софии.

Прошел месяц. Мадемуазель и мадам вернулись из Белграда и были
оба обрадовались, когда я предложил им пробежаться на "шестидесятке".
Я повез их по той же дороге, по которой ездил с Ольгой Стейнкофф. За одну
неделю мадемуазель стала заядлой автомобилисткой и была полна
расспросов о различных частях двигателя, зажигании, смазке,
и других деталях. Однажды я осторожно подошел к вопросу об этом
примечательном следе на моей ладони. Но она изобразила полное невежество. Я
признаюсь, что она мне очень понравилась, и я колебался, стоит ли
приписывать ей или мадам какой-либо зловещий замысел; странный знак на
моя рука была одновременно странной и озадачивающей. Мы часто выезжали на машине, и
много раз я вспоминал хорошенькую Ольгу и ее ужасную судьбу.

Вассос, кто остался в гостинице, меня раздражало на его счету экстремальных
вежливость и манера, в которой он явился, чтобы шпионить на все мои
движения. Я встречал его повсюду. Расспросы относительно
причины пребывания уродливого грека в Болгарии дали отрицательный результат
. Одно казалось несомненным: он не был принцем _incognito_.

Как мне хотелось подойти к нему, показать ему отметину на моей руке и потребовать объяснения.
объяснение. Но мое любопытство было возбуждено; поэтому я терпеливо
ждал развития событий, мой револьвер всегда был наготове в заднем кармане, на случай
нечестной игры.

Загадочный поступок хорошенькой девушки из Галаца также озадачил меня.

Наконец кабинет принца Фердинанда был полностью согласен с
Премьер-министром Петкоффом в отношении британских предложений. Все это было
сделано втайне от оппозиционной партии, и однажды я обедал
с его превосходительством премьер-министром в его доме в пригороде
сити.

"Вы можете отправить шифрованное сообщение в Лондон, если хотите, мистер Мартин", - сказал он.
сказал, когда мы сидели за нашими сигарами. "Все документы будут подписаны на
заседании Кабинета министров завтра в полдень. В обмен на этот заем в размере
трех миллионов, собранных в Лондоне, все контракты на скорострельное оружие
и боеприпасы переходят к вашей группе финансистов ". Такова была надпись
новости Его Превосходительство, переданную мне, и вы можете себе представить, что я потерял не
времени на написание шифра сообщение, и отправить его человеком-слугой
в ближайшую телеграфную контору.

Долгое время я сидел с ним, а потом он встал, приглашая меня прогуляться
с ним Борис сады, как это было каждый день по своей привычке, прежде чем
спустившись на заседании Sobranje, или парламент.

По дороге мы проезжали Вассос, который вежливо приподнял шляпу мне.

"Кто этот человек?" - поинтересовался министр быстро, и я рассказал ему все, что я
знали об уродливому горбуну.

Мы прогуливались на закате в красивом городском саду,
обсуждая ситуацию в Македонии и другие вопросы, как вдруг
внезапно черноусый мужчина в темно-сером пальто и круглой
азиатская шапка, выскочившая из кустов в уединенном месте и поднявшая
большой служебный револьвер, стрелявший в упор в его превосходительство.

Я нащупал свое оружие. Увы! Его там не было! Я совсем забыл о нем!

Убийца, увидев, что министр пошатнулся и упал, направил свое оружие на
меня. Вслед за этим я мгновенно вскинул руки, крича, что я
безоружен и являюсь англичанином.

Когда я сделал это, он отшатнулся, как будто в ужасе. Его оружие выпало из рук.
Он подпрыгнул и снова исчез в кустах.

Все произошло в несколько коротких мгновений; прежде чем я смог осознать, что на самом деле произошла трагедия
, я нашел несчастного премьер-министра
лежа бездыханным у моих ног. Мой друг был убит выстрелом в сердце!


Читатели газеты будут вспоминать о трагическом событии, которое не
сомнения все еще свежи в их памяти.

Я рассказал начальнику полиции Софии о своем странном опыте и показал
ему отметину на моей ладони. Хотя детективы искали повсюду
горбатого грека, мадам Совофф и очаровательного
Мадемуазель, никто из них так и не был найден.

Убийца, тем не менее, был арестован неделю спустя, когда пытался
пересеките границу с Сербией. Я, конечно, потерял на туза великий
финансовые переворота, но перед казнью заключенный дал признательные показания
который показал существование ужасного и широко распространенного заговора,
способствует Болгарии заклятого врага Турции, чтобы удалить некоторые члены
кабинета, которые были в пользу британского влияния становится первостепенной.

ДА. Это был довольно слабый писк.

Совершенно бессознательно я, казалось, стал особым любимцем
молчаливого, бдительного старого Константиноса Вассоса. Он понятия не имел, что я
"мошенник" или что я секретный агент. Опасаясь, что я в своей
невинность, должна была стать жертвой его превосходительства - ведь он так часто был его компаньоном
он с помощью хорошенькой Марии Балеско
ухитрился запечатлеть на моей ладони тайный знак заговорщиков.

Этому факту я, безусловно, обязан своей жизнью, ибо убийца - незнакомец с
София, которой выпал жребий, без сомнения, застрелила бы меня,
если бы не увидела на моей поднятой руке "Знак кошачьей лапы".

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

О ЧЕСТИ ЖЕНЩИНЫ.

Мало кто знает о серьезной любовной связи принца.

Я полагаю, что, кроме его самого близкого друга, пастора, никто не знает о
это, кроме самого себя.

Правда мне удалось собрать лишь по крупицам, ибо он никогда не говорил
мне сам. Это вопрос на который ему наплевать говоря, для
воспоминания женщины, без сомнения, когда-нибудь в его сердце, и как с
многие из нас, когда-нибудь больно.

Ни один мужчина или женщина не являются полностью плохими. Принц - искатель приключений.
он всегда был верен и благороден, даже великодушен по отношению к хорошей женщине.
Лучший и вернейший из друзей, но и злейший из врагов, если требовал случай.
Насколько мне известно, он никогда не разыгрывал честную женщину.
подлый трюк.

Маленький роман из реальной жизни произошел во Флоренции около трех лет назад
. До многих дошла искаженная версия этого, но никто
не знает настоящей правды. Он любил, и потому что он любил, он не осмеливался изображать из себя
в своем обычном образе принца, опасаясь, что она раскроет
обман. Напротив, он жил в маленькой дешевой гостинице на
Лунг Арно в роли Джека Кросса, изображающий человека, который был очень стеснен в средствах и, к тому же, без друзей.
кроме того, у него не было друзей.

Он начал кампанию с совершенно иной целью - с
целью, которая имела своим завершением получение какого-то очень прекрасного
драгоценности, принадлежавшие жене американца, который заработал на торговле хлопком
и который был занят посещением Европы. Макс Мейсон и пастор
оба жили как чужие друг другу в "Савое", на Пьяцца
Витторио Эмануэле и ежедневно простаивает на Виа Торнабуони. Крупный переворот
был запланирован, но вместо того, чтобы осуществить его, по воле случая,
его высочество безнадежно влюбился, причем в настоящую королевскую особу.
принцесса, женщина, чья красота вошла во всеобщую поговорку.

История их любви была полна пафоса.

Однажды солнечным днем они стояли вместе в саду и были
один, без подслушивающих. Мгновение назад он задавался вопросом:
что бы она сделала; что бы сказала, если бы узнала ужасную правду -
что он вор!

Он родился джентльменом, хотя у него было не больше прав на титул
"принц", чем у меня. Правда, в колледже в Челтенхэме его прозвали "принцем"
из-за его очаровательных манер и элегантного вида.
Некоторые из нас даже не предполагал, однако, что он в позднейшие годы проходят
после того, как немецкий князек и чайки общественности в предоставлении
ему достаточно средств, чтобы жить в достатке и роскоши.

Когда он стоял рядом с красивой женщиной, мысли о прошлом - горькие
и полные сожаления - нахлынули на него. Его уколола совесть.

"Принцесса!-- Я... я... - пробормотал он.

- Ну? - и ее сладкие красные губы раздвинулись в улыбке.

- Я... ах! да, это безумие. Я знаю, что я дурак! Я вижу опасность в все
это. Я поставил под удар свое доброе имя уже достаточно. Люди
смотрят на нас сейчас, и они, безусловно, недооценивать нас!"

- Ты не дурак, мой дорогой Джек, - ответила она своим очаровательным ломаным голосом.
Английский. "Ты тот, кого называют гусыней". И она откровенно рассмеялась.

"Но подумай! Что они скажут?"

"Они могут сказать просто wвсе, что им заблагорассудится, - беззаботно ответила она, бросив взгляд
на полдюжины или около того элегантно одетых людей, пьющих чай в
прекрасном итальянском саду с видом на красные крыши и купола
Лили Сити, Флоренция. "Они - весь мир - уже наговорили обо мне неприятных вещей
. Но какое мне на самом деле дело?"

- Ты заботишься о чести принца так же, как и о своей собственной, - отважился он.
низким серьезным голосом, глядя прямо в ее голубые глаза.

Ее Императорское и королевское высочество Анжелика Пиа Мария Тереза
Наследная принцесса Боснии, дочь правящего императора, была
признана одной из самых красивых и совершенных женщин в Мире.
Европа. Ее фотографии были повсюду, а за год до этого на ее
блестящей свадьбе в Вене были представлены все государства Европы,
и ее фотография появилась во всех иллюстрированных газетах на
двух континентах. Мир, не знающий трагедии жизни за троном
, считал королевский брак союзом по любви, но горькая
правда оставалась той, что это был всего лишь союз двух императорских домов,
без желания ни мужчины, ни женщины. Принцесса Анжелика
по приказу императора пожертвовала своей любовью и своей юной жизнью
человеку, к которому испытывала только презрение и отвращение.

Когда она стояла там, высокая, хрупкая, в простом белом платье с вышивкой
из муслина, ее светлые волосы были мягкими из-под большой черной шляпы, ее милое
изящно очерченное лицо и глаза той глубокой детской синевы, что
то, что так редко можно увидеть у девушек после четырнадцати, было на ее лице
выражение нескрываемой любви. Она действительно была совершенной.
воплощение всего, что было грациозного и женственного; на самом деле, немногим больше,
чем девочка, и еще жена князя, который мог бы вскоре стать
король.

На несколько мгновений мужчина и женщина смотрели друг на друга молча.

Он видит Одетту, ее дивной красотой, подобно многим другим мужчиной было
были. Но она знала про себя, что он единственный мужчина, которого она
встречал, что она могла бы полюбить.

И, конечно, они были удивительно неподходящей парой с точки зрения социального равенства.
она была дочерью императора, в то время как он - трудным молодым человеком.
Англичанин, высокий, темноволосый, с красивым, серьезным лицом, жил, он
во Флоренции он объяснил ей, во-первых, потому что это было дешево, а
во-вторых, потому что его старая тетя, у которой был маленький дом на Фьезоле
-Роуд, практически содержала его. Он рассказал ей, что когда-то работал
на фондовой бирже, но полоса невезения сломила его, поэтому он
уехал из Англии, и теперь ему удавалось наскрести пару сотен
примерно за год ему заплатила итальянская фирма по доставке грузов
агенты, в которой он теперь работал английским менеджером. Позиция была
превосходная "вслепую". Никто не узнал в нем Тремлетта, известного как "его
Высочество".

Половину аристократических Флоренция-те жесткой спинкой итальянских княгинь и
графиня со своими павлин, над одетый мужчина придатки--завидовали
Джек Кросс близко знаком с наследной принцессой Боснии,
которая зимой жила на великолепной вилле на Виале деи Колли,
с видом на город. К итальянским обществом Ее Королевское Высочество повернулся
холодной плечо. Император не питал любви к Италии и итальянцам,
и это было по его приказу, что она совершенно не в себе.

В редких случаях она устраивала небольшую вечеринку в саду или ужин для
дюжина или около того самых выдающихся мужчин и женщин в городе. Но это было
не так часто их просили, и после трех или четырех человек в
Флоренция Ее Высочество там нет друзей. Но часть ее школьных дней
проводила в большой монастырь в Фьезоле, поэтому было
ее прихоти после замужества, чтобы купить что прекрасная вилла с
великолепные номера, мраморные террасы, и прекрасные сады, а зимой дома.

И что великолепный дом князя, псевдоним Джек Кросс, всегда была
добро пожаловать, гость. Он ходил туда ежедневно, а когда нет, Ее Высочество
развлекалась бы, болтая с ним по телефону в его офис
.

Ему завидовало общество, которое не знало его, потому что он не был
аристократом, и при пристальном внимании флорентийской буржуазии
неудивительно, что вскоре по городу поползли слухи о нем
слишком частые откровения принцессы с неизвестным англичанином.

За ним следили всякий раз, когда он звонил в большие железные ворота, перед которыми
днем и ночью стоял итальянский часовой, и за ним следили, когда он выходил
. В клубах, в салонах, в магазинах, в кафе, в
только сплетен стало общеупотребительным, и часто с хорошей сделки мнимой
вышивка.

Это правда, что он часто обедал на вилле Рената с ее высочеством.
молодая графиня фон Вильберг, фрейлина и старый
Графиня Lahovary, а румынские, которая была фрейлина ее
мать императрицы, и на попечении которых она всегда была вне
Босния. Вечера они часто проводили в гостиной, ее высочество
была хорошей пианисткой. И часто ночью она вставала, брала свою
шаль и выходила в яркий итальянский лунный свет с молодыми
Англичанин в качестве ее сопровождающего.

Так они проводили почти каждый вечер - в обществе друг друга
. Однако ни одна из ее спутниц не осмеливается предложить прекратить
визиты молодого человека, опасаясь вызвать гнев принцессы и получить
отказ.

Опасаясь сплетен, ее Императорское Высочество часто приглашала его на пробежки
с ней в ее прекрасном сорокаметровом "Фиате" в Сиену, Болонью или Пизу,
разумеется, всегда в сопровождении графини Лаховари. В те дни
он делал вид, что у него нет машины, хотя и умел водить, и
много раз возил принцессу по этим белым пыльным итальянским дорогам.
на автомагистралях. Она любила водить машину, и он тоже. Действительно, он знал о двигателе ровно столько же
, сколько любой механик.

Наследный принц почти не приезжал во Флоренцию, если вообще когда-либо приезжал. Его отец, король
, был не в лучших отношениях с итальянским двором, поэтому он
использовал это как предлог для своего отсутствия в Париже, где, согласно сообщениям
его жизнь была далеко не такой достойной, как могла бы быть.

Таковы были обстоятельства, в которых мало-помалу ее высочество
обнаружила, что восхищается и любит тихого, непритязательного, но симпатичного
молодой англичанин, над которым все насмехались, потому что, чтобы спастись от
нищеты, он согласился стать менеджером торгового концерна.

Принц Альберт сам все это видел и осознал крайнюю опасность
сложившейся ситуации.

Рожденная в пурпуре, как и женщина, которая очаровала его, она относилась к
общественному мнению с величайшим презрением и раз за разом уверяла Джека
что даже если люди болтают и неверно истолковывают их платоническую дружбу
она совершенно не обращала внимания на их злобную ложь и преувеличения.

Тот день стал еще одним примером ее безрассудства перед лицом своих
врагов.

Она пригласила несколько человек выпить чаю и поесть клубники в саду.
пока военный оркестр играл под деревьями неподалеку. Но
быстро устав от подобострастия своих гостей, она жестом пригласила
Кросс отошел в сторону и тихим голосом сказал по-английски: "Ради всего святого,
Джек, забери меня подальше от этих ужасных людей. Женщины - ведьмы, а
мужчины - портновские болванчики. Давайте спустимся в розарий".

И он, поклонившись, пока она говорила, повернулся и пошел рядом с ней, хорошо зная
что, уводя ее от гостей, он усиливает ненависть, которую уже
испытывали к нему.

В глубине души она любила этого неизвестного трудолюбивого молодого англичанина, в то время как
он был пленен ее красотой, околдован ее музыкой.
голос, взволнованный прикосновением мягкой руки, которую он целовал каждый день
при приветствии и каждый вечер, когда они расставались.

Да, люди говорили. Кросс знал, что они говорили. Ему так говорили мужчины. Макс и
пастор слышали всевозможные дикие сплетни и послали ему письмо
в котором говорилось, что он идиот. Они хотели заполучить бриллианты американки
женщины. Они были во Флоренции не по сентиментальным причинам.
Слух об этом дошел даже до ушей его старой тети, и она
сделала ему очень строгий выговор, который он выслушал
без единого слова протеста, за исключением того, что он отрицал, и отрицал большинство
подчеркнуто, что он был любовником принцессы. Он был ее другом, что
все.

Правда, она была там в одиночестве в гей-Флоренция, город
Цветы. Сараево, ее собственный капитал, который она ненавидела, часто говорила она. "
Приятно, мой дорогой Джек, побывать в милой старой Флоренции", - заявила она.
не далее как накануне вечером, когда они гуляли и разговаривали в
белый лунный свет. "Но вдвойне приятно находиться рядом такой хороший, правда
друг, как ты для меня."

"Я делаю, но то, что это мой долг, Принцесса", - ответил он, понизив голос. - У тебя здесь
мало друзей. Но я, надеюсь, из тех, кто верен.

Эти слова его пришло в голову, когда они прогуливались далеко от музыки
и гостей, что теплый майский день, прогулялся по ПОД
цветет, и на фоне великого множества цветов. Она снова взглянула на
его серьезное задумчивое лицо и вздохнула про себя. Что значат
титулы, императорское происхождение, власть и раболепие народа для любви?
Почему она не родилась простолюдинкой и ей не позволили вкусить сладости жизни
то, что было позволено даже самой безвестной маленькой служанке или швее
. Каждая женщина из народа могла искать Любви и получить ее. Но
ей, с горечью подумала она, в этом было отказано - потому что она была не из
обычной глины, а дочерью императора, и ей было суждено стать
царствующей королевой!

Они вместе шли по прохладной кипарисовой аллее; он был высоким,
стройный в своем костюме из белого льна и панаме. Но они шли
молча, вне поля зрения своих врагов.

- Ты, кажется, боишься того, что эти жалкие сплетники могут сказать о нас,
Джек, - сказала она наконец, поднимая на него глаза. "Почему ты должен это делать?"

"Я боюсь за тебя, принцесса", - ответил он. "Ты можешь все потерять -
честь, имя, мужа - все. Для меня - какое это имеет значение? У меня нет
никакой репутации. У меня этого не было два года назад, когда я уехал
Англия - банкрот".

- Бедный Джек! - вздохнула она в своей причудливой детской манере. "Я бы очень хотела, чтобы ты
был богат, потому что ты был бы намного счастливее, я полагаю. Должно быть, это тяжело
быть бедным", - добавила она - она, которая ничего не знала о ценности денег, и
вряд ли когда-нибудь жила сама, ее долги и милостыню, которую платят дворец
секретари.

- Да, - он засмеялся. "И это не показалось вам странным, что ты,
Принцесса империи, должна ли ты дружить с человеком-банкротом...
аутсайдером вроде меня? и уродливая мысль промелькнула у него в голове,
заставив его поморщиться.

- А разве ты не всегда проявлял себя моим другом, Джек? Разве я не должна была бы
проявить неблагодарность, если бы не была тебе другом в ответ? - спросила она.

Они почти бессознательно остановились на полпути по кипарисовой аллее и
стояли лицом друг к другу.

Принц Альберт Гессен-Гольштейнский боролся внутри себя. Он любил
эту красивую женщину всем сердцем и всей душой. И все же он знал,
что ступает на опасную почву.

Их первое знакомство было чисто случайным три года
назад. Ее Высочество ехала по Рингштрассе в Вене, когда ее
лошади внезапно испугались проезжающего автомобиля и бросились врассыпную. Джек,
который проходил мимо, сумел выбежать и остановить их, но при этом был
сбит с ног и получил удар ногой по голове. Его доставили в больницу, и
только две недели спустя он узнал, кто была та самая
хорошенькая женщина в экипаже. Затем, когда он выздоровел, ему было приказано
отправиться во дворец и лично поблагодарить принцессу и ее отца,
седобородого императора.

С того дня принцесса Анжелика никогда не теряла его из виду. Когда
она вышла замуж, он стремился положить конец их знакомства, но она
не узнал бы об этом. И так он дрейфовал вместе, полностью проведена
под ее чары.

Он был ее доверенным лицом и во многих случаях тайно исполнял маленькие
услуги для нее. Их дружба, чисто платоническая, была прочной и быстрой,
и, конечно, ни один мужчина никогда не был более предан женщине, чем молодой
Англичанин, который, в конце концов, был всего лишь отважным авантюристом.

На великолепном закате великолепного тосканского дня они стояли там в
молчании. Наконец он заговорил.

"Принцесса", - воскликнул он, глядя ей прямо в глаза. "Прости меня
за то, что я сейчас скажу. Я давно хотел сказать это, но не
мужество. Я... Ну, ты не можешь передать, какую горечь это вызывает во мне.
но я решил больше не подвергать тебя опасности. Я уезжаю.
Флоренция".

Она посмотрела на него с нескрываемым удивлением.

- Уезжаю из Флоренции! - выдохнула она. "Что ты имеешь в виду, Джек?"

"Я имею в виду, что я должен это сделать - ради тебя", - был его ответ. - Мир
не верит, что у женщины может быть друг-мужчина. Я... я вчера
кое-что услышал.

- Что?

- Что принц установил за нами пристальное наблюдение.

"Ну, и что из этого? Боимся ли мы?"

"Мы не боимся правды, принцесса. Это неправда, из-за которой мы находимся
в опасности".

"Значит, Фердинанд ревнует!" - заметила она, словно разговаривая сама с собой.
"Ах! это определенно забавно!"

"Моя дружба с тобой уже вызвало скандал в этом
сплетни-любящими города", - отметил он. "Это для вас лучше, что мы должны
часть. Помните о разнице в наших станций. Ты
королевской крови, в то время как я... - и он заколебался. Как он мог сказать ей
ужасную правду?

Несколько мгновений она молчала, ее красивое лицо было очень серьезным и
задумчивым. Что ж, увы! она знала, что, если бы этот человек ушел от нее, солнце
ее юной жизни зашло бы навсегда.

- Но ... но Джек... ты мой друг, не так ли?

- Как ты можешь спрашивать об этом?

- Ах, да. Простите меня. Я... я знаю... вы рисковали своей жизнью, чтобы спасти мою.
Вы...

- Нет, нет! - нетерпеливо воскликнул он. - Давай не будем говорить о прошлом. Давайте
посмотрим в будущее и давайте говорить прямо. Мы достаточно старые друзья
для этого, принцесса.

"Анжелика", - сказала она, поправляя его.

"Тогда, - Анжелика", - сказал он, произнося ее имя впервые
время. Затем он заколебался, и глаза их встретились. Он увидел в ее свете
из невыплаканные слезы, и закусил губу. Его собственное сердце было слишком много для простого
слова.

- Джек, - запинаясь, произнесла она, поднимая руку и кладя ее ему на плечо, - я
не совсем понимаю тебя. Ты сегодня вечером сама не своя.
Полоса золотого солнечного света попала ей на запястье, и бриллианты в ее браслете вспыхнули тысячей огней.
Браслет.

- Нет, принцесса... я... я имею в виду Анжелику. Это не так. Я хочу говорить совершенно
откровенно. Дело вот в чем. Если я останусь здесь, во Флоренции, я совершу
величайшую глупость - полюбить тебя. - Она опустила глаза в землю,
слегка покраснела и затаила дыхание.

"Этого, - продолжал он, - никогда не должно случиться по двум причинам: во-первых, вы
уже женаты, а во-вторых, вы императорского происхождения, в то время как я
сущее ничтожество, к тому же нищенка".

"Я замужем, это правда!" - горько воскликнула она. "Но Бог свидетель, какой
пустой насмешкой был мой брак! Бог знает, как я страдала,
вынужденная притворяться лживой! Ты презираешь меня за то, что я вышла замуж за
Фердинанда, человека, которого я никогда не смогла бы полюбить. Да, вы правы, вы
вполне..."

"Я не презираю вас, Анжелика. Я всегда жалела тебя," он
прерывается. "Я знал, что ты не любишь принца, но были
вынужден принести себя в жертву".

"Ты знал!" - кричала она, хватаясь за бешено руку, и, глядя в его
Лицо. "Ах! да, Джек. Ты... ты знал правду. Ты должен был знать.
Я не мог скрыть это от тебя.

- Что? - спросил он, положив руку на ее стройное плечо.

- Что... что я любила тебя, - вырвалось у нее. Но в следующую секунду, словно
устыдившись своего признания, она закрыла лицо руками и
горько зарыдала.

Он нежно обнял ее за шею своей сильной рукой, и ее голова опустилась на
ее плечо. На мгновение он крепко прижал ее к себе. Затем,
дрогнувшим голосом, он сказал:

"Анжелика, я знаю, что наша любовь взаимна, вот почему мы должны расстаться".

- Нет! нет! - закричала она сквозь слезы. - Нет. Не оставляй меня здесь
одну, Джек! Если ты уедешь из Флоренции, я должен буду вернуться в ненавистное
полузаточение во дворце в Сараево среди этих унылых хамов, с
которыми у меня нет ни малейшего общего".

- Но, Анжелика, честь обязывает меня больше не компрометировать тебя.
Все твои враги сплетничают и выдумывают позорные скандалы, которые
уже достигли ушей принца. Следовательно, его шпионы здесь,
следят за всеми нашими передвижениями.

- Шпионы! Да, в Боснии их полно! - сердито воскликнула она. - И
Фердинанд посылает их сюда, чтобы шпионить за мной!", и она стиснула крошечный
белые руки с обидой.

"Они здесь, следовательно, мы должны расстаться. Мы должны смело встретить наше несчастье лицом к лицу
но ради вас я должен покинуть вас, хотя небеса знают
чего мне стоило это решение - самой моей жизни и души".

Она подняла голову, и ее ясные голубые глаза смотрели прямо ему в лицо.

В то же мгновение они услышали шаги по гравию, и вскочил
быстро. Но как только они сделали это высокий, хорошо одетый,
бородатого мужчину в поле зрения. Оба затаили дыхание, без сомнения,
он видел ее в объятиях Джека.

Этим человеком был маркиз Джулио ди Сан Россоре, римский дворянин, который был
другом ее мужа принца. Но то, что он был ее тайным врагом
она хорошо знала. Всего месяц назад он упал перед ней на колени
и признался в любви. Но она отвергла его
в негодовании. Он молча выслушал ее язвительные слова и отвернулся
с выражением на лице, которое ясно говорило ей о
свирепом итальянском духе мести в его сердце.

Но он вышел вперед, улыбаясь и раскланиваясь с теми, манерность, которая
культурный сыном юга, как правило, берет на себя.

"Они послали меня попытаться найти вас, ваше высочество", - сказал он. "В
Герцогиня Специя предложила устроить бал в помощь пострадавшим от
землетрясения в Калабрии, и мы хотим просить вас оказать ему свое
покровительство ".

И он взглянул на спутницу принцессы с яростной ревностью. Он
, как они и опасались, увидел прекрасную женщину, склонившую свою
голову ему на плечо.

- Давайте вернемся, мистер Кросс, - сказала ее высочество, - я хотела бы услышать
подробности того, что предлагается.

И все трое зашагали по прекрасной старой аллее, огибая мраморную
терраса, где гости, уже допившие чай, все еще были в сборе
сплетничали с графиней фон Вильберг и графиней Лаховари.

Пока они шли рядом, маркиз Джулио посмеивался про себя над
открытием, которое он сделал, и над тем, какую прекрасную историю он мог бы рассказать
той ночью во Флорентийском клубе.

Правда была доказана. Англичанин без гроша в кармане был любовником принцессы
! Флоренс подозревала это, но теперь она должна это знать.

В тот же вечер, после ужина, Джек остался наедине с принцессой
в великолепном салоне с позолоченной мебелью и электрическими абажурами.
Осветительные устройства. Он выглядел подтянутым и ухоженным, несмотря на то, что его
вечерний костюм был лишь немного потрепан, в то время как она была
блистательной и красивой в вечернем платье из светлейшей туалетной воды
расшитый шифон, творение одного из великих домов на улице
ла Пэ. На ее белой шее красовался исторический королевский жемчуг
фамильные драгоценности, которые когда-то принадлежали Екатерине Великой, а на ее
корсаже - великолепный бриллиантовый узел истинной влюбленной, украшение от
к которому там обычно прикреплялись черная лента и бриллиантовая звезда-крест
украшение, которое отмечало ее как императорскую эрцгерцогиню. Креста на ней не было
в ту ночь ее не было, поскольку единственным посетителем был мужчина рядом с ней.

Две ее спутницы находились в соседней комнате. Они хорошо знали
влечение их королевской госпожи к молодому англичанину и
никогда не пытались навязаться им. Обе были хорошо осведомлены о постыдном
фиктивном браке принцессы и о его пренебрежении и жестокости по отношению к
ней, и обе женщины жалели ее в ее одиночестве без любви.

- Но, Джек! - говорила ее высочество, подняв к нему бледное лицо. - Ты
ты правда не собираешься уходить? Ты не можешь это иметь в виду! "

"Да, Анжелика", - был его твердый ответ, когда он нежно обнял ее за талию,
привлекая к себе и глубоко заглядывая в ее прекрасные глаза. "Я должен
идти ... чтобы спасти твою честь".

- Нет, нет! - закричала она, судорожно прижимаясь к нему. - Ты не должен... ты
не должен! Подумай, если ты уйдешь, я останусь без друзей и одна! Я
не смог этого вынести".

"Я знаю. Тебе это может показаться жестоким. Но спустя годы ты узнаешь
что я разорвал наши узы привязанности ради тебя самой, - сказал он очень медленно.
Слезы стояли в его темных глазах, когда он произносил эти слова. "Ты
ты прекрасно знаешь горькую правду, Анжелика, так же хорошо, как и я, - сказал он.
продолжал тихим шепотом. - Ты знаешь, как глубоко, как горячо я люблю
тебя, как я всецело и преданно твоя.

- Да, да. Я знаю, Джек, - воскликнула она, прижимаясь к нему. - И я люблю тебя.
Ты единственный мужчина, к которому я когда-либо питала хоть малейшую искру
привязанности. Но любовь для меня под запретом. Ах! да, я знаю! Если бы я была
простолюдинкой, а не принцессой, и мы встретились, я бы нашла
счастье, как другие женщины. Но увы! Я проклят своим благородным происхождением
, и любовь и счастье никогда не будут моими - никогда!"

"Мы любим друг друга, Анжелика", - прошептал мужчина, который был вором,
нежно поглаживая ее светлые волосы, когда ее голова склонилась к нему на плечо
. - Давай расстанемся и пронесем нежные воспоминания друг о друге
через всю нашу жизнь. Ни один мужчина никогда не любил женщину так преданно, как я.
люблю тебя.

"И ни одна женщина никогда не любила мужчину с большим почтением и страстью"
"Я люблю тебя, Джек, мой дорогой Джек", - сказала она.

Их губы медленно сближались, пока они не сошлись в жестокой долго
страстные ласки. Это был первый раз, когда он целовал ее на
губы-их поцелуй, увы! Долгое прощание.

"Прощай, любовь моя. Прощай", - хрипло прошептал он. "Несмотря на разлуку
с тобой в будущем я буду твоим всегда - навсегда. Вспоминай меня...
иногда".

"Помнить тебя!" - причитала она. "Как я могу забыть?"

"Нет, дорогая, - прошептал он. "Не забывай, помни... помни, что
мы любим друг друга... что я буду любить тебя всегда... всегда. Прощай!"

Он снова наклонился и поцеловал ее в губы. Они были холодными. Она стояла
неподвижно. Удар при расставании полностью парализовал ее чувства.

Он еще раз прижался своими горячими губами к ее губам.

"Пусть Провидение защитит и поможет нам обоим, моя возлюбленная", - прошептал он, и
затем бросил последний, долгий, тоскующий взгляд на печальное белое лицо
это так заворожило его, что он медленно отпустил ее.

Он догнал ее мягкие белые руки, целовал его благоговейно, как его
привычка с тех пор, как он знал ее.

Затем он повернулся, с суровым лицом и решимостью, борясь внутри себя,
и в следующую секунду дверь за ним закрылась, и она осталась одна.

"Джек! Мой Джек! - выдохнула она. "Нет!" и, ухватившись за край
стол, чтобы успокоить себя, она стояла и смотрела прямо перед собой.

Она знала, что ее будущее - это всего лишь пустое серое море отчаяния.

Джек, мужчина, которого она боготворила, человек, которого она считала честным,
и к которому ее чистая привязанность была безграничной, навсегда ушел из ее юной
жизни.

Снаружи, молодой тосканской деревни, проходя на встречу своей любви, был
пение в порядке ясным голосом один из старых флорентийских _stornelli_--
те же любовь-песни, которые поют на улицах города Лили с тех пор, как
Средние века. Она прислушалась:

 _Fiorin di mela!
 La mela e dolce e la sua buccia e amara,
 L'uomo gli e finto e la donna sincera_.

 _Fior di limone!
 Tre cose son difficili a lasciare:
 Il giuoco, l'amicizia, e il primo amore_!

 _Fior di licore!
 Licore e forte e non si puo incannare;
 Ma son piu forti le pene d'amore_.

Она затаила дыхание, затем с внезапной дикой самоотдачей бросилась
на шелковую кушетку и, зарывшись лицом в подушки, отдалась
пароксизму горя и отчаяния.


Шесть недель спустя.

Серый рассвет медленно разливался над спокойным Средиземноморьем, воды
которого лениво плескались о золотистую гальку. За далекой синевой
желтое солнце только выглядывало из-за горизонта. В месте на берегу моря, примерно в
четырех милях от Ливорно, в направлении Мареммы, пятеро мужчин
собрались, находясь на небольшом расстоянии, на старой морской дороге в Рим,
там стоял нанятый автомобиль, который привез туда одного из них.

Мотив их присутствия там в столь ранний час был не так уж далек от разгадки.
искать.

Мужчины, стоявшие лицом друг к другу в отброшенных пальто, были
каштаново-бородатый маркиз Джулио ди Сан Россоре и принц Альберт.

Последний, покинув Флоренцию, узнал в Болонье о мерзком,
скандальная и не соответствующая действительности история, рассказанная маркизом принцессе
бездельникам-аристократам из клуба "Флоренс", история, которая была грязной и
отвратительная ложь, придуманная для того, чтобы запятнать доброе имя чистой
и несчастной женщины.

Услышав это, он сразу же вернулся в Город Лилий, отправился в
Палаццо маркиза на Лунг-Арно и ударил его по лицу на глазах у
его друзей. За этим последовал вызов, который Джек, хотя он и
мало разбирался в огнестрельном оружии, был вынужден принять.

Разве он не был чемпионом и защитником беспомощной и одинокой женщины, которую он
любил - женщину, которой маркиз мысленно поклялся быть
отомщенным?

И вот пара, сопровождаемая своими секундантами и врачом, теперь стояла лицом к лицу
друг с другом с револьверами в руках.

Принц стоял непоколебимо, его темный лоб был слегка нахмурен,
зубы крепко сжаты, красивое лицо бледно и серьезно.

Поднимая оружие, он пробормотал себе под нос несколько слов.

"Ради вашей чести, моя родная Анжелика, моя дорогая потерянная любовь!"

Мгновением позже был подан сигнал, и прозвучали два быстрых выстрела
один за другим.

В следующее мгновение стало видно, что итальянец был ранен, потому что он пошатнулся,
хватаясь за воздух, он упал лицом вперед с простреленным горлом
.

Доктор быстро опустился на колени рядом с ним, но, хотя медицинская помощь была
оказана так быстро, он больше не заговорил, и через пять минут
он был мертв.


Полчаса спустя принц Альберт изо всех сил гнал взятую напрокат машину
через великую равнину к построенному из мрамора городу Пиза
чтобы успеть на экспресс до Парижа. С того дня Джек Кросс скрывал
свою личность, и хорошенькая кронпринцесса так и не смогла его выследить.

Без сомнения, она часто задается вопросом, каков был настоящий статус никому не известного
симпатичного молодого англичанина, который так прекрасно говорил по-немецки, который любил
ей преданно, которая храбро сражалась, отстаивая свою честь, и все же
которая впоследствии так таинственно исчезла в космосе.

Эти строки донесут до нее правду. Что она подумает?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.

ДВОЙНАЯ ИГРА.

Лорд Нассингтон медленно вел свой большой красный шестицилиндровый двигатель мощностью шестьдесят лошадиных сил
"Нейпир" поднимался по Корсо в Риме.

Рядом с ним был его шикарный шофер Гаррет в темно-зеленой ливрее с
рука, держащая настоящую гирлянду, герб Нассингтонов, на
его ярких пуговицах.

Было четыре часа, час пасседжиаты, час, когда те, кто
зимует в Вечном городе, садятся в экипажи и машины, чтобы подъехать к нему.
и вниз по длинному узкому Корсо, чтобы увидеть и быть замеченными, чтобы
обменяться поклонами друг с другом и завершить процессию в
медленном темпе из-за переполненности улицы экскурсией по
Пинцианский холм, откуда открывается великолепный вид на Рим и Тибр
в лучах заката.

Римское общество - самое эксклюзивное в мире. Ваша римская принцесса
обычно отправляется проветриваться в своей карете с тщательно закрытыми окнами
даже теплым весенним днем. Она держит себя в стороне от
толпа состоятельных иностранцев, хотя ее большой Гонта палаццо
были с ободранной каждая картина и произведение искусства лет назад, и она живет
с _donna Ди casa_ в четыре или пять скромных комнат на первом этаже,
остаток Великой месте, без мебели и нежилыми.

Среди римской аристократии больше жалкого притворства, чем в
в любом другом городе мира. Старая принцесса, маркиза и
графиня держатся в своем маленьком кругу и насмехаются над
богатым иностранцем и его вопиющей демонстрацией богатства. Слышно, как
девочки в классной комнате обсуждают социальный уровень прохожих и
игнорируют их как не принадлежащих к "аристократии", как они сами.

Зимой Вечный город поистине сложен, и Корсо в четыре
часа дня является центром всего этого. Вы знаете, что медленно проезжающий почти
траурный ряд экипажей, некоторые из них очень старые и почти
похожие на катафалки, движущиеся вверх и вниз, половина из них украшена коронами
и щитами - ибо итальянец всегда гордился своей геральдикой - в то время как
другая половина наняла транспорт, многие из них - обычные такси, в которых сидят
некоторые из самых богатых мужчин и женщин Европы, которые приехали на юг, чтобы
увидеть древности и насладиться солнцем.

Позади громоздкого старомодного экипажа заросшей сорняками маркизы лорд
Нассингтон вел свой большой мощный автомобиль со скоростью улитки и почти
бесшумно. При таком движении гибкость шестицилиндрового двигателя сразу же становится очевидной
.

Гарретт и его хозяина были свои глаза о них, как будто в
поиск какого-то одного.

Раз десять красивых женщин в мехах поклонился Господу Nassington, который воскресил
его двигатель-крышка в знак благодарности. Умный, симпатичный молодой коллегиального было
потратил пару месяцев там во время предыдущего зимнего и стала
чрезвычайно популярен среди космополитического мира, которые ежегодно собираются в
Итальянский капитал. Поэтому, когда он прибыл в "Эксельсиор", за
неделю до этого, слух быстро облетел отели, клубы, кондитерские,
и сообщает, что молодой английский автомобилист милорд вернулся.

На столе в его роскошной маленькой гостиной в отеле лежали
около дюжины приглашений на обеды, приемы, в оперу и
званый обед в Тиволи, пока Чарльз, его слуга, был занят.
распространял живописные сплетни о своем хозяине.

На данный момент его Высочество принц Альберт Гессен-Гольштейнский был
_incognito_, и, как это иногда случалось, он выдавал себя за англичанина
пэр, о местонахождении, должности и имуществе которого Дебретт сообщал
несколько расплывчато. Согласно этому тому томов, лорд Нассингтон
отпустил его родовом гнезде в Нортгемптоншир, и жил в Нью -
Орлеан. Поэтому Его Высочество, но мало, чтобы бояться нежелательного
дознание. Он говорил по-английски настолько хорошо, насколько он мог говорить по-немецки, когда
это было необходимо, чтобы его команда из языков его успех был
в значительной мере из-за.

Такую прекрасную машину, как у него, редко, если вообще когда-либо, можно было увидеть в Риме. Он был
часть его веры, чтобы люди сплетничают о нем, как только они
говорили они начали падать друг на друга в своих усилиях, чтобы сделать
свое знакомство. Гарретт и Чарльза всегда были какие-то интересные
фантастика передать другим слугам, и поэтому фильтр для их
хозяев и хозяек.

История, ходящая по Риму и передаваемая из уст в уста вдоль
Корсо, у Ареньо, в Эксельсиоре и среди бездельников на
Пинчио, это был тот бесшабашный молодой человек в мотоциклетном пальто
и кепке, который курил сигару за рулем, который всего две недели назад играл
с максимумом в Монте-Карло, и только за один день выиграл в рулетку более сорока
тысяч фунтов.

Довольно щегольски одетые итальянцы, бездельничающие на Корсо - каждый мужчина
прирожденный игрок - все интересовались им, когда он проходил мимо. Он был
любимцем фортуны, и они завидовали его везению. И хотя
на них были желтые перчатки и лакированные ботинки, они жаждали выиграть в лотерею
_терно_ - мечта каждого мужчины, будь то _конте_ или
_контадино_.

Когда его светлость приблизился к концу длинной, узкой улицы недалеко от
Порта дель Пополо, Гаррет подтолкнул его локтем и, взглянув на
во встречном экипаже он увидел в нем двух хорошеньких темноволосых девушек. Одному, самому
симпатичному из пары, было около двадцати двух лет, и он был одет в дорогих соболей,
в аккуратной шапочке из того же меха. Другая, примерно на три года ее
старше, была в черной шляпе, бархатном пальто и боа из белого песца.
Обе были хрупкими, утонченно выглядящими девушками и, очевидно, леди.

Нассингтон приподнял фуражку и рассмеялся, получая в ответ кивки и веселый смех узнавания.
- Интересно, куда они направляются, Гаррет? - спросил я.

- Интересно, куда они направляются, Гаррет? он отметил, что после того, как они
прошло.

"Лучше следовать им, не мы?" - отметил мужчина.

Мгновение спустя, однако, смиренный кабины прошли, одним из тех маленьких открыть
Викториас посетителя в Риме так хорошо знает, и в нем сидел
один английский священник средних лет, довольно краснолицый.

Его светлость и он обменялись взглядами, но ни один из них не узнал друг друга
.

"Отлично!" - прошептал человек за рулем своему слуге, стоявшему рядом с ним. "Итак,
пастор прибыл. Он недавно был в пути из Берлина. Я
полагаю, он присматривает за девушками.

"Доверяй ему", - засмеялся шофер. "Ты отправил ему снимок, я полагаю?"
"Конечно." - спросил я. - "Я думаю, ты отправил ему снимок."

"Конечно. И, похоже, он времени даром не терял. Он не мог прибыть
раньше пяти часов утра.

"Когда Клейтон занят хорошим делом, он передвигается так же быстро, как и ты".
умный молодой английский шофер заметил.

"Да", - признал его хозяин. "Он самый находчивый человек, которого я когда-либо знал.
а я знал нескольких. Мы пробежимся вверх по Пинчо и обратно",
и, не меняя скорости, он начал подниматься по извилистой дороге, которая
ведет на вершину холма.

Там, наверху, они обнаружили довольно много людей, которых Нассингтон знал
по предыдущему сезону.

Рим был полон жизни, веселья и веселости. Карнавал прошел, и
быстро приближалась Паскуа; время, когда римский сезон в разгаре.
самое веселое время, когда отели переполнены. Придворные приемы и балы
на Квиринале собралась итальянская аристократия из разных
городов, и послы в основном были на своих постах из-за
еженедельных дипломатических приемов.

Несомненно, это странный мир - этот тщеславный, глупый, переодетый мир
Рима, где религия - это всего лишь напев популярного исповедника и
скандальная прогулка по собору Святого Петра или Сан-Джованни.

На вершине Пинчо лорд Нассингтон остановил машину вплотную к
длинной каменной балюстраде, и в этот момент молодой элегантный итальянец,
Маркиз Карло ди Римини подошел и, схватив его за руку, разразился обильными словами
его приветствуют по возвращении в Рим.

Англичанин вышел из машины, закурил свою вечную
"Петрофф" и облокотился на балюстраду, чтобы поболтать и узнать последние новости о
скандале. Маркиз Карло и он были товарищами по Circolo
Unione, одному из самых престижных клубов Рима, и много вечеров играли в бридж
вместе.

Шепотом когда-то ушли вперед, что источник по-одетых молодых
доход дворянина было карты, но Nassington всегда отдавала ему должное.
Он никогда не ловил его на жульничестве, и, конечно, если бы он жульничал, то
Англичанин знал бы об этом.

Пока они стояли там, глядя на раскинувшийся внизу город, небо пылало во всем багровом великолепии римского заката.
и даже когда они говорили,
Ангелус внезапно загремел со всех церковных башен, и
далеко и близко нестройно зазвонили колокола.

Был час пикника, но в городе это никого не волновало.
Однако терпеливые труженики в Кампанье, контадини на полях
и виноградниках, которые работали на бурой земле с начала
рассвет, перекрестились, пробормотав молитву Мадонне, и
подгоняли свои воловьи упряжки вперед. Увы, в самом Риме в наши дни! колокольный звон
праздника весны и зимы только напоминает веселой, легкомысленной
космополитической толпе, что в залах
отели или английские чайные на Корсо.

Час спустя, когда его светлость вошел в свой номер в отеле "Эксельсиор", он
обнаружил преподобного Томаса Клейтона, терпеливо сидящего в кресле,
курящего и ожидающего его.

"Клянусь Юпитером! старина. Ты быстро справился, - воскликнул его светлость, сбрасывая
пальто и кепку. "Ну?"

"Это мягкая штука ... вот мое мнение, девчонка Велия дьявольски
хорошенькая, а кузина и вполовину недурна собой. Я не бездельничала.
Вернулась в шесть - на час позже, конечно, приняла ванну, позавтракала и
вышла. Повидался с дюжиной знакомых до полудня, пообедал в той маленькой
траттории за почтовым отделением, куда ходит так много помощников шерифа, и
многому научился. Ты знаешь, я здесь не новичок - однажды прожил здесь год -
провернул отличный бизнес, но вынужден был оступиться. Это было за год до того, как мы объединили наши силы.
Это было за год до того, как мы объединили наши силы ".

"Ну, что ты знаешь?"

"Бончини, ее отец, конечно, министр внутренних дел, и
очень скользкий клиент. Изготовлен денег куры не клюют, мол, и держится только в
управление с помощью взятки. Половина денег, пожертвованных благотворительными организациями в пользу
пострадавших от недавнего землетрясения в Калабрии, пошла
в его карман. Он купил большую виллу, и прекрасное поместье, рядом с
Валломброза месяц после этого."

Его светлость хмыкнул.

"Забирает что он может?" - отметил он. "Кажется, один из нас!"

"Вот именно. И чтобы вести какие-то дела, мы должны быть довольно милыми. Он
уже видел и слышал многих из вас, и он знает, что вы встретились с его
хорошенькая дочь. Возможно, он воображает, что ты женишься на ней.

"Единственная польза от брака для мужчины, мой дорогой Клейтон", - воскликнул
беспечный авантюрист, выпуская облако сигаретного дыма из своей
губы", чтобы дать ему возможность рассчитаться со своей женой и таким образом
вырваться из лап своих кредиторов ". Пастор рассмеялся.
Что касается брачных уз, то его высочество, или, скорее, "его светлость", как его
называли в тот момент, всегда был саркастичен.

- В самом деле, старина, ты распространяешь свою славу повсюду, куда бы ни пошел. Да ведь весь Рим
говорит о твоем замечательном успехе при Монте.

"Это была идея Гаррета. Он сказал им в гараже, и Чарльз
сказала камеристка или два, я думаю. Такие вещи довольно легко, когда одна
начинается на большой блеф. Но если то, что вы узнали о его
превосходительстве министре Бончини, действительно правда, тогда я несколько изменю свою
тактику. Я имею в виду, что я должен сделать темноволосую дочь
ступенькой к ее отцу ".

- С осторожностью, мой дорогой друг, - воскликнул пастор своим обычным спокойным, клерикальным
тоном. - Кузина девушки, мисс Этель Торольд,
Англичанка. Сестра синьоры Бончини вышла замуж за человека из лондонского
Фондовая биржа, по имени Торольд.

"Это неловко, - задумчиво произнес его светлость, - нарушает мои
планы".

"Но он мертв", - заявил Пастор. Его собеседник кивнул
удовлетворение.

"Теперь Мисс Этель, я нашел, довольно религиозно настроенного молодого
человек-все хвалят ее. Так что я очень скоро удастся добраться до
знаю ее. В самом деле, поскольку вы с ней уже познакомились, вы могли бы
представить меня как викария какой-нибудь живущей в пределах вашего дара.

"Отлично, я так и сделаю".

"И каковы ваши планы?"

"В настоящее время это мои собственные секреты, Томми", - быстро ответил тот
ответ. - Вы в "Гранде", не так ли? Что ж, пока мы с вами,
должно быть, незнакомы - пока я к вам не подойду. Понимаете?

- Конечно. Дай мне, пожалуйста, пятьсот франков. У меня не хватает денег?

Его светлость открыл свой тяжелый стальной почтовый ящик и, не говоря ни слова, протянул другу
пять банкнот по сто франков.

Затем они снова сели, и Чарльз, верный камердинер,
облокотившись на край стола, курил вместе с ними сигарету.
их беседа была интересной и доверительной.

Прошло две недели, и Рим был в самом разгаре своих пасквилей.
Ночь была идеальной, яркой и усыпанной звездами.

Большой позолоченный бальный зал огромного старого дворца Перуцци на Виа
Национале, резиденция его превосходительства министра Бончини, была
переполнена блестящей толпой, среди которой пробирался лорд Нассингтон,
то и дело склоняясь над рукой какой-нибудь женщины.

Яркая униформа, сверкающие звезды и цветные ленты, которые носили мужчины
, и великолепные туалеты женщин объединились, образуя
совершенную фантасмагорию цвета под огромными хрустальными электролитами.

Политический и общественный мир Рима собирался здесь на ежемесячном
прием его превосходительства, довольно полного седобородого мужчины с
широкой вишнево-белой лентой ордена Короны Италии через
манишку и бриллиантовой звездой на сюртуке. Его светлость
прошел через огромные расписные салоны с тяжелыми позолоченными зеркалами
и гигантскими пальмами и приблизился к человеку, обладающему властью в этой сложной стране,
современной Италии.

В этот момент его превосходительство беседовал с французским послом,
но при приближении англичанина он повернулся к нему и воскликнул по-французски:

"А! Лорд Нассингтон! Я так рада, что ты смог прийти. Велия сказала мне
о вчерашней небольшой аварии с вашей машиной. Надеюсь, вы совсем не пострадали
?

"О, нет", - рассмеялся жизнерадостный молодой человек. "Я, возможно, был на волосок от бритья.
Моя машина довольно быстрая, и я безрассудно ехал по дороге Маремма
на крутом повороте я съехал с обочины, вот и все. Автомобиль
все будет в порядке-завтра".

"Ах, милорд. Автомобиль-изобретение будущего, без
сомневаюсь".

"Безусловно. Действительно, на самом деле, я думал о том, чтобы сделать вашему превосходительству предложение
, которое, я полагаю, было бы наиболее
приемлемо для итальянской нации. Но, конечно, здесь совершенно
невозможно разговаривать ".

"Тогда приходите завтра утром в мой личный кабинет в министерстве... Или,
еще лучше, сюда на ленч, и мы сможем поболтать".

Его светлость выразил свою благодарность, а затем отправился на поиски
хорошенькой Велии.

Большую часть вечера он болтался рядом с
симпатичной девушкой в бирюзовом шифоне, протанцевав с ней несколько вальсов
а потом вышел на балкон и сел там под
звездный свет.

- Какой очаровательный человек ваш друг мистер Клейтон! - воскликнула девушка в восторге.
Английский, когда они сидели вместе, отдельно от остальных. "Папа в восторге от него".
"Папа в восторге от него".

"О да, самый превосходный парень для священника", - рассмеялся его светлость,
а затем их разговор зашел о моторах и вождении.

"Как ваше плечо сегодня вечером?" она поинтересовалась.

"Совсем не больно", - заявил он. "Все почти в порядке.
Машина будет готова к дороге завтра днем. Я обедаю с
вы здесь, и я не удивлюсь, если вы и ваш кузен придет со мной
кончатся, чтобы потом Тиволи?"

"Я должен быть в восторге", - сказала она. - Наша машина - всего лишь шестнадцатиэтажный `Фиат"
ты же знаешь, мы никогда не ездим быстрее такси. Было бы так весело
прокатиться на твоем прекрасном `шестидесятом"! Не думаю, что папа стал бы
возражать.

"Я попрошу его тоже прийти", - рассмеялся мужчина, к которому она испытывала такое
влечение, и затем они вернулись для следующего танца. Ее уши были
открыты, как и уши проницательного старика, который контролировал
внутренние дела королевства. Там были подсказки везде,
что касается богатства молодого человека, его счастье, и его аристократический
семья.

Его Превосходительство успел заметить влечение, которое молодые
Английский Пэр провел для своей дочери, а также то, что он заплатил за нее отмечены
внимание. Поэтому старик был чрезвычайно самодовольный.

На следующий день после небольшого семейного обеда во дворце Перуцци, на котором
присутствовали только синьора Бончини, Велия и ее кузина Этель, его
Его Превосходительство отвел своего гостя в сторону в своей маленькой отдельной комнате, чтобы выпить
кофе и сигарет.

Нассингтон предложил министру один из своих "петроффов", который был
признан превосходным.

Затем, после короткой беседы, его светлость перешел к делу.

"Дело в том, ваше превосходительство, - сказал он, - что мне пришло в голову предложение
мной, с помощью которого итальянское правительство могло бы, принося огромную пользу стране
, в то же время получать очень солидную сумму
ежегодно в казну ".

"Как?" - спросил проницательный старый государственный деятель.

- Предоставив группе влиятельных английских финансистов монополию на
весь автомобильный транспорт Италии, - ответил его светлость,
выпуская изо рта облачко дыма. "У вас есть, в каждой части
королевства, огромные участки продуктивной страны без железных дорог или
коммуникаций. В то же время у вас везде отличные дороги.
Концессией, если она будет предоставлена, займется крупная фирма, которая занимается
автомобильной тягой, и определенные районы, одобренные вашим правительством,
будут открыты в качестве эксперимента. Разве это не принесло бы национальной
пользы?

"Понятно", - ответил государственный деятель, задумчиво поглаживая бороду. "И
вы предлагаете, чтобы доходы синдиката облагались налогом нашим
Министерством финансов?"

"Именно."

Проницательный, нетерпеливый взгляд был в глазах старика, и это не прошло мимо него.
мужчина, живописно развалившийся в кресле, не заметил его.
леность.

"А предположим, мы займемся этим вопросом", - сказал министр. "Какую
позицию заняла бы ваша светлость?"

"Ну ... мое отношение было бы таким", - ответил Нассингтон. "Вы даете мне
соответствующую концессию, подписанную министрами, и я гарантирую найти
капитал среди моих личных друзей в финансовых кругах Лондона. Но
при одном условии", - добавил он. "Что все это держится в секрете.
Осмелюсь предположить, что впоследствии вся страна, и особенно
сельское население будет благодарно вашему превосходительству ".

Бончини сразу понял, что такой шаг повысит его популярность.
чрезвычайно широко в стране. Эта идея ему понравилась. Если друзья лорда
Нассингтона были готовы к капиталу, они также будут готовы,
он предвидел, к очень значительной сумме для подкупа. Лично его
ни в малейшей степени не заботил прогресс Италии. Находясь на своем посту, он намеревался
накопить столько, сколько сможет. На данный момент он был всемогущим человеком в Италии.
на данный момент. Но в следующем году он может оказаться - ну, там, где не один
Министр, столь же могущественный, как он, оказался - в тюрьме!

"Есть трудности", - сказал его превосходительство с некоторым колебанием. "Мой
коллеги в Кабинете министров могут выдвинуть возражения. Они могут не видеть
ситуацию в том свете, в каком вижу ее я. И Сенат тоже - они...

- Я знаю. Я вполне понимаю ваше превосходительство, - воскликнул его светлость,
понизив голос до доверительного шепота. - Давайте говорить совершенно
откровенно. В гигантском деле такого рода - деле миллионов -
необходимо применять определенное пальмовое масло, не так ли?

Старик улыбнулся, сложил руки вместе и кивнул.

"Тогда давайте пойдем дальше", - продолжил лорд Нассингтон. "Я подчиняюсь со всем моим уважением.
и, конечно, этот разговор строго конфиденциальный
между нами, если вы положительно отнесетесь к этому плану, мои друзья
должны тайно разместить определенную сумму, скажем, сто тысяч фунтов стерлингов
по распоряжению вашего превосходительства, чтобы использовать ее любым доступным вам способом
подумайте о том, как лучше всего обеспечить успех вашего предложения. Готовы ли вы?"

Старик поднялся с кресла и, стоя перед молодым человеком
простер руку свою.

"Прекрасно", - сказал он, а другой ухватился за нее. "Мы согласны".

"И если я рамка форме концессионного вы согласитесь на это и, в
обмен на обязательство выплаты ста тысяч фунтов
в... как бы это сказать... в головной офис Credit Lyonnais в Париже
от имени вашего кандидата вы передадите мне юридическую концессию
подтвержденную итальянским правительством?"

"Я согласен, чтобы передать вам необходимые документы в течение двух недель,"
ответил Его Превосходительство. "Внедрение автомобильной тяги в отдаленных районах
для доставки вина и продуктов к ближайшим железным дорогам будет
величайшим благом для нашей страны ".

"Конечно, мои друзья оставят все детали, что касается
финансов с вашей стороны, на ваше усмотрение", - сказал его светлость. "Вы можете
ведите официальную бухгалтерию намного лучше, чем кто-либо другой ".

"В течение двух недель вы сможете, милорд, передать своим друзьям
фактическую концессию на автомобильные перевозки по всему королевству Италия ".

Еще полчаса они обсуждали некоторые детали, лорд Нассингтон
много говорил о своих богатых друзьях в Лондоне. Затем, вместе со своими
дочерью и племянницей, его превосходительство принял приглашение своего гостя
съездить в Тиволи выпить чаю.

На "шестьдесят" побежал прекрасно, и министр внутренних дел был
в восторге. Однако в присутствии девушек никакие дела не обсуждались.
Отец Велии, который, кстати, когда-то был умным адвокатом в Милане.
Он знал, что лучше не упоминать о государственных делах в присутствии женщин.

Однако во время пробежки он поймал себя на том, что рассчитывает на
возможность брака Велии с любезным молодым англичанином
аристократом, который по собственной инициативе предложил разместить одного
сто тысяч фунтов стерлингов безоговорочно в его руках. Самое большее,
нынешний кабинет может просуществовать еще год, а потом - что ж, забвение, если
до этого он недостаточно плотно обустроит свое гнездышко. Мысль о
бедным вдовам и сиротам и голодающим населением в Калабрии иногда
вызвало у него укол совести. Но он только рассмеялся и отложил его
в сторону. Он даже был беспринципен, а этот молодой английский пэр был
его другом, которым он воспользуется с максимальной выгодой.

Хотя лорд Нассингтон был подходящим мужем для его дочери, все же,
в конце концов, он был не бизнесменом, а богатым "простофилей". Как таковой он
намеревался обращаться с ним.

В маленьком _cafe_, возле водопада, где они брали чай
разговор побежал дальше двигателей и автомобилей, но его превосходительство не может
скрывать от самого себя, что молодой пэр был полностью очарован его
привлекательной дочерью.

Они оставались там до тех пор, пока не начал подниматься туман и красное послесвечение
быстро исчезало; затем они пробежали мимо серных источников и по
широкому шоссе обратно в Вечный город с такой скоростью, что его
Дыхание превосходительство увезли. Но Господь Nassington выгнал, и
несмотря на аварию уже два дня, по мнению министра
себя в полной безопасности в его руках.

Прошли три недели. Его светлость совершил срочный визит в Лондон, и
быстро вернулся. И он, и весьма респектабельный священник
Английской церкви, преподобный Томас Клейтон, стали ежедневными посетителями
дворца Перуцци. На Корсо хорошенькую синьорину Бончини и ее
кузена часто видели в машине его светлости, и уже в
любящем посплетничать римском мире начали шептаться о предстоящей помолвке.
вот-вот это должно произойти.

Камердинер Чарльз также совершил быструю поездку в Лондон и обратно, и
был произведен обмен множеством телеграмм с зарегистрированным адресом телеграфирования в Лондоне.

Однажды днем в личном кабинете этого колоссального здания
Министр внутренних дел, его Превосходительство вручил своему английскому другу
внушительный документ со множеством подписей и официальной печатью
Правительства, документ, который давал лорду Нассингтону
исключительное право на организацию автомобильного транспорта как для товаров, так и для
пассажиры на всех дорогах королевства. Взамен его
Превосходительство получил обязательство, подписанное ответственной фирмой в
Лондонском сити, перевести на счет мадам Бончини в кредитной организации
Лионе в Париже на солидную сумму в сто тысяч фунтов стерлингов
в течение семи дней.

"Я немедленно вернусь в Лондон", - сказал его светлость, убирая
внушительный документ в конверт. "и в обмен на это,
финансовая группа немедленно переведет сумму на счет мадам в
Париж, в то время как фактическая сумма за концессию будет выплачена здесь, в
Риме, Министерству финансов, в оговоренный день ".

"Бениссимо", - ответил седобородый государственный деятель, держа одну из своих длинных
сигар "Тоскано" на свече, которую он зажег специально для этой цели. "Это
все решено. Сегодня вечером вы поужинаете с нами дома.

Его светлость согласился, и после дальнейшего обсуждения нескольких
незначительных деталей уступки он встал и ушел.

В тот вечер он ужинал во дворце Перуцци, сидя рядом с
очаровательной дочерью его превосходительства, а на следующее утро покинул "Эксельсиор" в своем большом красном
на машине, чтобы доехать до Болоньи, а оттуда вернуться в Лондон по железной дороге.

С согласия отца Велия, ее двоюродная сестра, и синьора Чуллини, ее
тетя, сопровождали его, и они отправились через Маремму в
построенную из мрамора Пизу, откуда девочки должны были вернуться домой по железной дороге.

Более прямая дорога вела в Орвието, но она не так хороша, как эта широкая,
открытая дорога через лихорадочные болота Мареммы, поэтому его
Светлость решил выбрать последнее.

День был славный, и путешествия для всех они были, стоит только
две станции для заправки бензином, они побежали в Пизу поздно, что же
ночь. Экспресс в спальном вагоне из Парижа в Рим отправлялся через полчаса
поэтому после сытного ужина в отеле Victoria the aristocratic
водитель проводил девочек и их тетю в целости и сохранности в поезд - они целовались
Велия, между прочим, по секрету - и, помахав им "addio", наблюдал, как поезд
снова выезжает с большой гулкой станции.

Затем, с Гарретом рядом, он развернул большую машину с яркими
фарами, выехал из больших ворот, проехал через город по Лунг-Арно
и выехал на шоссе, ведущее во Флоренцию.

Ранним утром он прошел по тускло освещенным пустынным улицам
Города Медичи и дальше, через Прато, к
предгорья Аппенин, где он начал подниматься по этой чудесно спроектированной военной дороге, которая проходит со многими опасными для автомобилистов поворотами высоко над горным хребтом и заканчивается в длинном ущелье.
дорога военного назначения проходит с множеством опасных поворотов для
автомобилистов.
улица с колоннадами в старой Болонье.

Был полдень, когда он въехал на Площадь перед вокзалом и, подавая
Инструкция Гаррет продолжать в Милан и на север к Берлину, где
автомобиль будет стоять в гараже, он взял второй половине дня оставьте за
границу в Кьяссо, путешествуя оттуда _via_ бале в Остенде и Лондон.

Войдя однажды в свои уютные покои в пять часов пополудни, он обнаружил, что
Чарльз и пастор курят и ждут его. В тот вечер троица
долго и серьезно совещалась. Официальный документ был
тщательно изучен, и были упомянуты названия многих городских фирм. В
Пастор, казалось, обладал поразительно глубоким знанием городской жизни.

"Старина Бончини - ловкий старый вор", - заметил преподобный джентльмен.
"Он прекрасно вьет свое гнездышко - все деньги на имя его жены".

"Мой дорогой друг, половина членов Кабинета министров Европы используют свое
политическое влияние только для того, чтобы нажить состояние. За исключением британцев.
Нет ни одного правительства, которое не было бы коррумпированным ".

"Что ж, Альберт, мой дорогой мальчик, похоже, ты действительно заполучил в свои руки
хорошую вещь", - заметил Пастор. "Его Продажное Превосходительство , похоже ,
полностью доверяю тебе. Твой фур-флеш все время был восхитителен ".

"Я могу тебе сказать, что пришлось немного поработать. Он ловок, как крыса ".

"Но он не подозревает ничего дурного?"

"Не имеет ни малейшего представления об этом, мой дорогой Томми. Он воображает, что я собираюсь
жениться на его дочери. Толстая старая мамаша уже воображает себя
свекровью британского пэра.

"Да. Весь Рим знает, что ты влюбился в хорошенькую Велию,
и что ты рассказал ей эту историю. Какой ты парень с этими
дамами.

- Почему? он рассмеялся, беря сигарету. "Они все очень обаятельные и
восхитительно. Но в своей карьере мне обычно удается сделать их полезными.
Действительно замечательно, на что способна женщина в интересах мужчины,
который, как ей кажется, влюблен в нее. Возможно, к счастью для меня,
Я был влюблен всего один раз.

- И это привело к трагедии, - тихо заметил Пастор, зная,
что он имеет в виду принцессу.

Его Сиятельство вздохнул, бросился вниз в кресле, измученный
длинные путешествия.

"Мой дорогой мальчик, - сказал он с усталым вздохом, - если я когда-нибудь женюсь, я бы
скоро превратился в мотылька - это случается со всеми. Женатые люди, независимо от их положения
в жизни, поселиться в монотонный ритм, который является самой смерти все
романтика. Прежде чем мужчина женится на девушке, они устраивают совместные ужины
в ресторанах и скромные ужины, и все кажется таким ярким и веселым
при красных абажурах. Мы видим это повсюду. Но почему
все это должно быть забыто из-за обильной еды и скуки только потому, что двое людей,
которые нравятся друг другу, читают над ними брачную службу?

Пастор рассмеялся. Его друг всегда был забавен, когда обсуждал
вопрос о браке.

В течение следующих четырех дней его светлость в образе мистера
Тремлетт, как его называли в определенных кругах Сити, был занят с
финансистами, которым он предложил концессию. Его история заключалась в том, что оно было
предоставлено итальянским правительством его двоюродному брату, лорду Нассингтону,
и что последний передал его в его руки для переговоров.

В различных кругах, где он предлагал это, уступка вызвала волнение
. Проницательных людей в городе увидел, что это был
хорошая вещь, и один за другим жаждал дня, чтобы все обдумать. Это
действительно была одна из лучших вещей, которые предлагались за долгое время.
Условия, требуемые итальянским правительством, были совсем не тяжелыми, и
такая монополия, несомненно, приносила огромную прибыль.

На большие участки плодородных земель в Центральной и Южной Италии, по
средства мототранспорта, будьте открыты для торговли, а Тремлетт
живописный рассказ о том, как концессии были выхвачены из
сильную группу немецких финансистов, более чем на один капиталист, самый
увлекательный.

Действительно, он встретился с полудюжиной самых влиятельных людей в Городе, и
не прошло и недели, как он собрал синдикат, который мог
команда пару миллионов стерлингов.

Все они были проницательные люди, тем не менее, и он увидел, что его долг заключался в том,
ему быть на чеку. Есть такая штука в городе, чтобы быть
"вымораживании" хорошая вещь, даже когда держишь его в руке.

Благодаря внимательному наблюдению он кое-что обнаружил
и это заставило его глубоко задуматься. Синдикат
выразил готовность к угощению, но в настоящее время он был скорее
неохотен.

Возникли некоторые заминки по техническим вопросам, и был проведен ряд совещаний
для рассмотрения того или иного вопроса. При всем этом мистер Тремлетт увидел
что он теряет время и в то же время не выполняет обещания
старого государственного деятеля относительно суммы, подлежащей перечислению на счет мадам
в Париже. Наконец однажды утром, после того как священник ушел за
неизвестно куда, он взял такси до города и смелый
решения.

Пять известных финансистов сидели вместе в офисе в Старом
Брод-стрит, когда мистер Тремлетт, откинувшись на спинку стула, сказал:

"Что ж, джентльмены, похоже, мы как никогда далеки от того, чтобы прийти к соглашению"
и я думаю, что бесполезно обсуждать этот вопрос дальше. Я должен
займитесь бизнесом в другом месте ".

"Мы признаем, - воскликнул лысый старик, директор одного из
крупнейших банков Лондона, - что это хорошая вещь, но цена, которую вы запрашиваете,
непомерно высока".

"Я могу достать это в Париже. Поэтому я поеду туда", - был быстрый ответ Тремлетта
.

"Что ж, - воскликнул лысый мужчина, - давайте перейдем прямо к фактам. Ваш
кузен, лорд Нассингтон, хочет шестьдесят тысяч фунтов наличными за
концессию и процент акций, а это, как мы решили, намного больше.
слишком много.

"Это его цифры", - заметил Тремлетт.

"Что ж, тогда все, что мы можем предложить, это половину - тридцать тысяч наличными и
- десять процентов акций компании", - сказал другой, "и", он
добавил: "Я рискну сказать, что у нас очень щедрое предложение". Тремлетт
встал из-за стола с саркастической улыбкой.

- Давайте поговорим о чем-нибудь другом, - сказал он. - Я приехал сюда, в
Сити, не для того, чтобы играть в шарики.

"Ну", - спросил старик, который был главой синдиката. "Каковы ваши
минимальные условия?"

"Я их изложил".

"Но вы не даете нам времени, чтобы расследовать дело," он
пожаловался.

"Я показал вам самые актуальные концессии. Наверняка вы удовлетворены
он!"

"Мы".

"И я сказал Вам условий контракта. Пока вы откладываете
свое решение со дня на день!"

Пятеро мужчин уставились друг на друга, а беспокойно Тремлетт думал.

"Что ж", - продолжил он. "Это последний раз, когда я присутствую на каком-либо собрании.
Мы приходим к решению сегодня утром, или вопрос снимается. Вы,
джентльмены, даже не показываете _bona fides_!

"Ну, я думаю, вы кое-что знаете о положении всех нас", - сказал
банкир.

"Это так. Но мой кузен жалуется, что он, предложив
уступку, вы, со своей стороны, не пытаетесь показать свое намерение
принять ее ".

"Зато мы делаем. Желаем устанавливать цену в день", - отметил другой
мужчины.

"Цена, господа, это просто смешно", - заявил Тремлетт.

Пятеро мужчин вполголоса посовещались и в конце концов выдвинули свое предложение
они предложили пять тысяч фунтов. На это Тремлетт только пожал
плечами. Результатом стало еще пять тысяч, и последовало долгое
обсуждение.

"Есть ли у вас полномочия вашего кузена принять условия?" - спросил один из капиталистов.


"Есть".

"Тогда сорок тысяч - это все, что мы можем предложить".

Тремлетт колебался.

"Мне предстоит произвести ряд выплат за взятку", - заявил он. "Это
возьму половину этой суммы".

"Это нас не касается, мой дорогой сэр", - сказал лысый банкир.
"Мы знаем, что подобная уступка может быть получена только при
разумном использовании пальмового масла".

"Но я должен выплатить почти двадцать тысяч почти немедленно", - сказал Тремлетт
.

В этом была еще одна долгая дискуссия, после чего, наконец,
лысый мужик сказал:

"Если выплата взятки необходимо сразу, мы будем
рассмотрение дел в день, заключаемых на сорок тысяч
фунт основе, передаю половина суммы сразу. Это наше окончательное
решение ".

Тремлетт нисколько не встревожился. Действительно, он взял свою шляпу и трость,
и уже собирался уходить, когда двое из присутствующих мужчин, применив всю свою
силу убеждения, заставили его, наконец, сесть на место и согласиться.
сумма в двадцать тысяч фунтов стерлингов авансом и двадцать тысяч в течение тридцати дней
с этой даты, в дополнение к проценту акций компании, который должен быть
сформирован.

Все стороны составили и подписали меморандумы, после чего Тремлетт
достал из кармана официальную концессию и вручил ее главе
синдиката.

В тот же день, около четырех часов, он получил черновик на
двадцать тысяч фунтов, на которые он открыл счет на имя Чарльза
в филиале банка на Тоттенхэм-Корт-роуд.

В девять часов вечера того же дня он уехал в Париж, остановившись в
маленьком неприметном отеле недалеко от Северного вокзала, где терпеливо ждал
почти неделю.

Раз или два он посылал телеграммы и получал ответы.

Однажды поздно ночью неожиданно прибыл пастор и вошел в убогую
спальню, где его светлость, развалившись в кресле, читал французский
роман.

Он вскочил при появлении круглолицего священника со словами:

"Ну, Томми? Как все прошло? Рассказывай скорее".

"Вы были совершенно правы", - воскликнул священник. "Толпа в Лондоне
действовала за вашей спиной. Они послали двух умных людей в Рим, и
эти ребята попытались разобраться с Бончини напрямую. Они приехали в день
после того, как я сделал, и они предложили ему еще двадцать тысяч, если бы он
отозвать свое концессии, а также предоставить им новую. Бончини был слишком жаден
и отказался, поэтому они договорились с вами".

"Я получил двадцать тысяч, - заметил его светлость, - получил наличными в сейфе в
банке".

"Да. Я получил твою телеграмму".

"И что ты сделал?" - спросил его друг.

"Я действовал в точности, как вы приказали. Как только я убедился, что
люди в Лондоне действуют за нашими спинами, я изложил свои планы. Затем
когда вы телеграфировали узнав, что ты заработал двадцать тысяч, я начал действовать.

- Как?

- Я забрал все подписанные вами доказательства того, что старина Бончини принял
взятку, а также банковский счет мадам в "Креди Лион", чтобы
этот негодяй Риччи, раскаленный депутат-социалист в Палате представителей.

"И что же он сказал?" - спросил его светлость, затаив дыхание.

"Скажи!" - эхом откликнулся другой. "Он был в восторге. Я провел с ним весь вечер
. На следующий день он и его коллеги провели совещание, и в тот же день
во второй половине дня он спросил в Зале, согласен ли его превосходительство министр
внутренних дел, не были подкуплены английским синдикатом и поставить
кол-во аналогичным образом от неудобных вопросов. Правительству было трудно
уклониться от правды, но представьте себе сенсацию, когда он размахивал доказательствами
коррумпированности Кабинета перед лицом Палаты представителей. Последовала ужасная сцена
беспорядка, вызвавшая величайшую сенсацию.
Взгляните сюда", - и он протянул своему другу номер "Le Soir".

В начале колонки на первой полосе были слова на французском:
"Правительственный кризис в Италии", а под ними телеграмма из Рима, извещающая
что в следствии воздействия грубых скандалов, социалисты,
итальянский кабинет размещен в отставку в руках
Величество.

"Так и надо этому старому ворюге Бончини", - заявил его светлость. "Он был
готов продать меня за дополнительные несколько тысяч, но, к счастью, я вошел в игру
раньше него. Интересно, есть ли у хорошенькой Велии еще какие-нибудь стремления
войти в список пэров Великобритании?"

И оба мужчины весело рассмеялись при мысли о миленьких деньжонках, которые им
удалось так ловко вырвать из рук пятерых самых умных
финансистов Лондонского сити.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.

ЛЮБОВЬ И ИЗГОЙ.

"Ей-богу!" Я воскликнул: "Кто эта девушка, принц?"

"Это Зорка. Хорошенькая, правда, Дипроуз?"

"Хорошенькая!" Эхом отозвался я. "Да ведь она самая красивая женщина, которую я видел в
во всей Сербии!"

Мы медленно ехали вместе в большом "sixty" по главной улице
города Белграда и в этот момент проезжали мимо железной ограды
дворца его Величества короля Петра. Был ясный сухой день,
и бульвар был заполнен нарядной толпой, дамами в сшитых в Париже
платьях и офицерами в блестящих мундирах и белых крестах с красными и
белые ленты у них на груди.

Белград, хотя и находится в постоянном брожении политических бурь и стрессов,
и где слухи о заговорах против трона шепчутся по ночам в
уголках гостиных, тем не менее, является тихим и приятным местом.
место. Его живописное расположение высоко на скалах у
слияния Савы с Дунаем, его красивые сады Калемегдан,
его широкий бульвар и приятные пригороды в совокупности создают
значительную привлекательность для иностранца. Это ворота в восточную
Европа. В тихом старом Семлине - или Зимони - на противоположном берегу реки
Дунай - это Венгрия, окраина Западной Европы: в Белграде начинается Восток
.

Я случайно оказался в отеле Grand в Белграде и нашел там Принца
Принца, или Реджи Мартина, как он всегда называл себя на Балканах.
Он бездельничал, без видимой цели. Только верные Гаррет
с ним. Как Чарльз и священника, которые он оставил в Лондоне.
Таким образом, я пришел к выводу, что причина его присутствия в Сербию было
узнать некоторые дипломатические тайны или других, ибо он лишь пошел на Балканы
с того, что один объект.

О своих делах принц говорил редко, если вообще когда-либо говорил. Даже из самых своих
близкий соратник, преподобный Томас Клейтон, он обычно скрывал свою
скрытую цель до тех пор, пока она не была достигнута. Пастор, Гаррет и Чарльз
действовали в слепом повиновении. Им заплатили, чтобы повиноваться, а не рассуждать, он
часто им говорил.

И вот так получилось, что, хотя мы провели вместе неделю в столице короля Петра
, я был в полном неведении о причине его присутствия там.

Когда мы медленно вели большую машину по бульвару, темноглазая
крестьянка с лицом, полным удивительной красоты, дерзко кивнула мне
он, и это заставило меня заметить ее и восхититься ею. Белград полон
о хорошеньких женщинах, но ни одна не была и вполовину так красива. На вид ей было около
двадцати, и то, как были уложены ее волосы с повязанным на них
пестрым платком, было в стиле незамужних женщин.

"Я хочу поговорить с ней, задать ей вопрос", - внезапно сказал принц
После того, как мы отъехали на некоторое расстояние. И, направив машину вниз
на площадь, мы повернули назад, чтобы догнать ее.

"Твой старый друг?" Я спросил.

"Да, мой дорогой Diprose," он смеялся, как будто он коснулся кнопки
электрический горн. "И девушка с весьма примечательным прошлым. Ее история
получился бы хороший роман - ей-богу, получилось бы.

Пять минут спустя мы обогнали ее и остановились у обочины.
Девушка покраснела и, казалось, смутилась, когда мой спутник, остановив машину,
вышел и встал рядом с ней, подняв кепку. Он заговорил с
ней на своем лучшем сербском, поскольку немного знал этот сложный
язык, и, казалось, приглашал ее сесть в машину и отправиться на
пробежку.

Сначала она не хотела принимать приглашение из-за
толпы нарядных прохожих. Вероятно, она стеснялась, что ее видят в
компания двух иностранцев. Наконец любопытство относительно того, каким способом можно добраться
на автомобиле, взяло верх, и она неохотно
вошла в открытую для нее дверь.

Затем Реджи представил нас и вернулся на свое место за рулем, я
снова сел на свое место рядом с ним.

Через несколько минут мы выехали на широкую Семендрийскую дорогу, прекрасное
ухоженное военное шоссе, и, выехав из города, остановились на
"двигайся" до тех пор, пока спидометр передо мной не покажет пятьдесят миль в час.

Зорка, оставшись с нами наедине, захлопала в ладоши от детского восторга. Она
была восточной красавицей редкого типа, с полными красными губами, великолепными
сияющими глазами и бело-розовым цветом лица, которому позавидовала бы любая женщина Мейфэра
.

В десяти милях от Белграда, мы остановились в небольшой винной лавки, и некоторые
напитки. Она сидела за столиком перед нами смеются надо мной
потому что мы не могли понять друг друга. Вместо оплаты
деревенский комплиментах красоте, я поднял свой бокал и поклонился. Она приняла мое
дань с царственной грацией. Действительно, в своем крестьянском костюме алого
и черного цветов, с золотыми блестками на лифе, она напомнила мне
героиню оперы.

Мы сидели в маленьком саду над широким голубым Дунаем, пока солнце
не позолотило уходящий день, принц болтал с ней и
весело смеялся. Казалось, он задавал много вопросов, в то время как я, движимый своим
любопытством, продолжал приставать к нему, требуя рассказать историю нашей прекрасной
спутницы - историю, которую он назвал такой замечательной и
романтичной.

Он предложил ей сигарету "Петрофф" из своего золотого портсигара,
и она курила с видом человека, привыкшего к употреблению табака.
табак. Наши взгляды внезапно встретились, и она выпустила из себя облачко дыма.
красивые губы она вдруг расхохотался. Видимо, она была
смотрим, что необычная встреча с ее полным согнуты. Она никогда раньше не ездила на автомобиле
- на самом деле, в Сербии их немного - и
стремительный полет по воздуху привел ее в восторг. Я отметил ее хорошо сложенные
руки, великолепный бюст и стройную, грациозную фигуру, и мне захотелось
услышать ее историю. У принца действительно был широкий круг друзей
от принцев крови до крестьян.

Наконец он сделал несколько замечаний, после чего наш восхитительный маленький спутник
внезапно она замолчала, ее большие темные глаза уставились на меня.

- Зорка не сербка, Дипроз, - начал принц. - Она турчанка. И
сегодняшняя встреча пробудила во мне воспоминания об одном странном и очень
примечательном инциденте, который произошел со мной не так давно ". И
затем он продолжил рассказывать следующую главу своей удивительной книги.
история из жизни. Я запишу это здесь его собственными словами:

Та тихая ночь была великолепна. Я навсегда сохраню память о ней.

Я был первым незнакомцем, поднявшимся высоко в ту горную твердыню.,
ибо я был гостем дикого племени албанских разбойников, тех людей из
племени скрели, которые время от времени задерживают путешественников с целью получения выкупа, и
против которых турецкое правительство бессильно.

Это был странный, незабываемый опыт - жить с этими людьми.
высокие, красивые парни в белых облегающих шерстяных брюках с большими
змееподобные ленты, взбегающие по ногам, черные пушистые болеро и белые
фески. Каждый был вооружен до зубов огромными пистолетами с серебряными рукоятками
за поясами у них были длинные ножи, и никто не отходил и на дюжину ярдов
без заряженного ружья наготове.

С тех пор, как мы еще не были вместе в Челтенхэме, Дипроуз, я
читал истории о разбойниках, но здесь была настоящая история -
вольные сапожники с гор, которые никогда бы не позволили мне разгуливать без
дюжины человек в качестве охраны, чтобы меня не приняли за чужака и не "подстрелили"
кто-нибудь из племени, притаившегося за скалой. Жизнь, действительно, дешева
в стране Скрели, этой огромной гряде неприступных гор к востоку
от галантной маленькой Черногории.

В ту ночь ранней осени я сидел на камне с высоким,
худым, жилистым, но красивым молодым человеком по имени Лук, известным в своем племени как
"Открытые глаза", которым великий вождь, Ватт Мараши, дал мне, как
начальник мой телохранитель, а рядом был темным лицом албанский кто,
я говорю по-итальянски, выступал в качестве моего гида и переводчика. Зорька пряла
свой лен рядом.

В сфере Его Императорского Величества Султана, Луна кажется
блеск с гораздо большей яркости, чем где-либо еще в
мире, и, конечно, панорама высоких гор и глубокое темное ущелье
раскинулись перед нами был настоящий этап-изображение, а мужчины в
с моей стороны были романтичны пара, как может быть найден в любом месте
реальной жизни.

Много раз, как ночью я легла на мое скромное ложе из листьев, если бы я
отражение, как незащищенным была моя позиция, и, как легко мои хозяева могли
нарушить свое слово, держись за меня выкуп, и беспокоиться внешнеполитического ведомства. И все же,
позвольте мне здесь заявить, что все, от вождя до самого скромного
соплеменника, относились ко мне с добротой, учтивостью и предусмотрительностью, что,
с самого начала они вызывали у меня восхищение. Они могли быть разбойниками, и
леденящие кровь истории об их жестокости, возможно, были правдой, но
они, без сомнения, были самой благородной бандой головорезов.

Мы поужинали и сидели в тихой ночи,
перед тем как лечь спать, курили сигареты. Двое мужчин рядом со мной
положили свои винтовки на землю, где лунные лучи отражались от
блестящих стволов, и наш разговор был исчерпан.

Внизу, в этой темной долине, проходила тропа для мулов, ведущая в Ипек, поэтому днем
и ночью за ней следили в поисках проезжающих путников, как, впрочем, и за всеми
тропами на границах территории, по которой мой друг Ватт
Мараши, бросивший вызов туркам, правил так твердо и в то же время так справедливо.

Лук, сворачивая новую сигарету, делал какое-то замечание Палоку, моему
гиду, на своем особом мягко звучащем, но неписаном языке, когда
внезапно мне пришло в голову попросить его поделиться со мной какими-нибудь воспоминаниями
о его собственной полной приключений жизни.

Он молчал несколько минут, его острый взгляд на блестящем
винтовка-ствол перед собой, затем, с палок перевод на итальянский язык, он
рассказал мне историю о том, как он заработал свое прозвище "открыть глаза".

Примерно за два года до этого, когда его племя враждовало со своими
соседями, могущественными кастратами, которые живут в противоположных пределах
однажды темной ночью в горах он был с группой своих соплеменников в засаде
, ожидая нападения своих врагов. Ложные срабатывания были
несколько когда, вдруг, лук разглядел темную фигуру, медленно в
мрак. Подняв винтовку, он был готов выстрелить, когда какой-то
импульс овладел им, чтобы остановить руку и выкрикнуть вызов.

Ответ был испуганным - и на турецком.

Лук вышел из своего укрытия и несколько секунд спустя, к своему
большому удивлению, столкнулся с незнакомкой, которая оказалась женщиной
в вуали, закутанной в уродливую черную шаль, обернутую вокруг
она. Он достаточно знал турецкий, чтобы спросить, как ее зовут и откуда она.
но она отказалась удовлетворить его просьбу. Она уже узнала по его
одежде, что он из племени скрели, поэтому она знала, что
она попала в руки врагов.

"Говори!" - закричал он, полагая, что она шпионка кастратов. "Скажи мне,
кто послал тебя сюда, к нам? Куда ты идешь?"

"Я не знаю", - был ее ответ в сладкий голос, который сказал ему сразу, что
она была совсем молодой, и он, будучи незамужней, стало мгновенно
интересно.

"Откуда ты?" спросил он, ожидая, что она приехала из Скодры,
ближайшего турецкого города.

"Из Константинополя", - был ее ответ.

- Константинополь! - ахнул Лук, для которого столица была так далека, что казалась
всего лишь городом-легендой. Действительно, он находился за много сотен лиг
отсюда. В темноте он не мог разглядеть ее глаз. Он мог только
различить, что нижняя часть ее лица была закрыта вуалью, как у всех мусульманских женщин.
- И вы пришли сюда одна? - Спросил я.

- И вы пришли сюда? он спросил.

"Да, один. Я ... я не мог больше оставаться в Константинополе. Я
все еще в Турции?"

- Номинально, да. Но здесь нами правит не султан. Мы, в
Skreli, христиане, и наша страна не является свободной-для себя, но
не наши пленники".

"Ах!", - сказала она с упавшим сердцем. "Я вижу! Я ваш пленник, да? Я
слышал в Константинополе, как вы обращаетесь с захваченными вами турками.

"Возможно, вы слышали много историй, но я уверяю вас, что скрели никогда
плохо обращаются с женщинами", - был гордый ответ разбойника. "Этот путь небезопасен
для вас, и, кроме того, мой долг отвести вас к нашему начальнику Ватту Мараши
чтобы он мог решить, дадим ли мы вам безопасный пропуск".

"Нет, нет!" - взмолилась она. "Я слышала о нем. Сжальтесь надо мной...
беззащитная женщина! Я... я думала сбежать из Турции. У меня нет
паспорта, поэтому я сошел с поезда и надеялся перебраться через горы в
Черногорию, где я должен быть свободен ".

- Значит, ты сбежала из своего гарема, да? - спросил Лук, его любопытство
теперь окончательно разгорелось.

- Да. Но у меня здесь с собой деньги ... и мои драгоценности. Я заплачу тебе...
хорошо заплачу, если ты поможешь мне. Ах, ты не знаешь!

Лук на мгновение замолчал.

"Когда женщина попадает в беду , скрели оказывают свою помощь без
оплата", - был его ответ, а затем, когда забрезжил день, он повел ее вверх по склону
крутыми и тайными тропами к тому маленькому поселению, где мы сейчас находились -
штаб-квартире всемогущего Ватта Мараши.

По приказу последнего она откинула вуаль со своего лица, открыв
красивое лицо восемнадцатилетней турецкой девушки, а когда она
сняла плащ, стало видно, что под ним у нее прекрасный гарем
платье, широкие, мешковатые брюки из насыщенно-лиловой с золотом парчи и немного
болеро из амарантового бархата, богато расшитого золотом. На ее шее
на ней были великолепные изумруды, жемчуга и бирюза, а на запястьях изящные браслеты
, инкрустированные бриллиантами.

Она стояла в скромной хижине перед вождем и своим похитителем Луком, видение
совершенной красоты - "настоящая гурия, как и обещал Магомет",
как выразился Лук.

Ватт Мараши выслушал ее рассказ. Она сказала ему, что сбежала из
гарема своего отца, потому что была помолвлена, как это обычно бывает в Турции, с
мужчиной, которого никогда не видела. Она взяла деньги из того места, где
один из черных евнухов хранил их, и с помощью молодого человека
офицеру, ее двоюродному брату, удалось покинуть столицу в
багажном вагоне Восточного экспресса. Не имея возможности получить паспорт,
однако она не осмеливается попытаться пересечь границу с Болгарией, поскольку
ее сразу же обнаружат, откажут в разрешении на поездку и отправят
обратно. Для турчанки попытка покинуть Турцию таким образом влечет за собой
наказание - смерть. Итак, на какой-то маленькой станции недалеко от границы,
названия которой она не знала, она под покровом ночи сошла с
поезда и направилась в горы. Четыре дня она блуждала
в одиночестве, пока ее не обнаружил Лук.

"И что с ней сделали?" - Спросил я, очень заинтересованный.

"Хорошо", - ответил мой спутник. "Она решила остаться с нами, наш шеф.
мы заверили ее, что с ней будут хорошо обращаться. Он
указал, что будь она мужчиной, он потребовал бы от султана
большой выкуп за ее освобождение, но поскольку она была беззащитной женщиной и
одна, она не должна была оставаться пленницей. Если бы она захотела принять
предложение защиты скрели, тогда каждый мужчина своего племени стал бы
защищать ее и ее честь до последней капли крови, оставшейся в их жилах.
вены. Слово Скрели, однажды данное, как вы знаете, никогда не нарушается.

И это не было пустым хвастовством. Кодекс чести племен
Северной Албании заставил бы покраснеть даже нас, англичан. В
Скрели - очень опасные враги, но, как я знаю по личному опыту
, они самые верные друзья.

"И так," - Лук, "что Зорька-так ее звали-была
начальник моей матери, и отказались от нее покрывало, как это делают наши собственные
женщины. Что ж - полагаю, я могу признаться в этом - я любил ее. Это было только для того, чтобы
следовало ожидать, я полагаю, потому что она была очень красива, и каждый неженатый мужчина
в племени был ее преданным почитателем. Хотя она жила с нами, не слово
любви между нами не было. С чего бы это? Разве это не было бы
безумием? - она дочь великого паши, который искал ее по всей Турции
, а я бедный, смиренный соплеменник, да еще и христианин в придачу
? Так прошел год. Мы часто гуляли вместе, и
другие завидовали моей дружбе с хрупкой и красивой девушкой, которая
предпочитала нашу свободную жизнь в горах постоянному
заключение в гарем своего отца на Босфоре. В отличие от наших
женщины, кожа у нее была белая лилия, и ее маленькие ручки, а мягкая, как атлас.
Ах! да, я любил ее всей душой, хотя я никогда не осмеливался сказать ей
так. Она стала как сестра, как дочь с матерью. Это была
она, которая сказала мне последнее слово, когда я отправился в набег; она, которая
ждала, чтобы поприветствовать меня по возвращении.

"И вы ничего не сказали", - заметил я с некоторым удивлением.

"Ничего. Наш начальник приказал что ни один мужчина не должен признаваться в любви
ее. Она была нашей оценки, как себя, и поэтому она священна.
Что ж, - продолжал он, задумчиво глядя на темную долину.
лунные лучи ярко освещали его худое, загорелое лицо. "Однажды
наши люди там, на северной границе, обнаружили трех незнакомцев
которые исследовали скалы и откалывали куски - французские горные инженеры
впоследствии мы выяснили, что это были они. Их схватили, привезли
сюда и требовали выкуп. Двое были пожилыми мужчинами, но третьему было
около двадцати восьми, хорошо одетый, с большим количеством французских банкнот
при нем. Сначала цена, которую мы просили султана была слишком высока. В
Вали в Шкодере платить отказался, но предложил меньшую сумму. Мы были в
не спешите идти на компромисс, так что трое оставались заключенными, и..."

"И что?"

"Ну, за это время младший из трех увидел, как зорька, и упала в
люблю ее. Я поймал одну ночь пара вместе ходить. Они сидели
здесь, на этом самом месте. Француз был в Константинополе и,
немного зная турецкий, мог с ней побеседовать. Я подкрался и
подслушал часть их разговора. На следующий день я рассказал об этом начальнику полиции, и
когда он услышал это, он разозлился и приказал, чтобы заключенных отправили в
освобожден и отправлен прочь - без выкупа - в тот же день. Зорка была одной из
нас. Итак, в тот день троих незнакомцев сопроводили до
дороги на Скодру и там велели убираться восвояси.

Тут Лук замолчал, медленно сворачивая новую сигарету в тишине. При
свете ослепительной луны я увидел внезапную перемену в его лице.

"Ну?" Я спросил.

"Мне больше нечего рассказывать", - сказал он хрипло, в уголках его рта обозначились жесткие морщинки
. "Несколько недель спустя мы однажды ночью упустили
Зорьку. Все племя отправилось на ее поиски. Несколько мужчин из
Хоти по дороге в Скодру видел, как мимо проходила женщина. Ватт Мараши
взял меня с каким-то другим вниз, к берегу озера, где мы услышали, что она
бежал на маленький пароход, который бежит вверх по озеру к Ryeka, в
Черногория. И далее, что у нее был спутник-мужчина, который, по его
описанию, как мы знали, был французом, жизнь которого мы сохранили. С
мужчиной была пожилая женщина. Очевидно, он вернулся в Скодру и
тайно отправил Зорке сообщение. Рискуя быть арестованными турками, мы отправились
в саму Скодру и встретились с капитаном парохода, от которого
мы узнали, что француза звали Поль Дарбур, и что он был
горный инженер, живущий в Париже. На корабле он разговорился с
капитаном по-французски и упомянул, что сначала направляется в Рагузу,
на побережье Далмации. Скрели наказывают за оскорбление своих женщин
смертью, поэтому в ту же ночь на берегу озера мы, двенадцать человек
мужчины и наш добрый вождь подняли кровную вражду, и мне было приказано уйти
отправляемся на поиски человека, который выманил нашу Зорьку. Ни один из
их, однако знал, как сильно я любил ее сам. Ну, я ушел, надев
платье в черногорском стиле, синие мешковатые брюки, алый жакет и
шляпа в виде пирога со свининой. Я проследовал за ними через Черногорию до Каттаро и
сел на пароход по Адриатике до Рагузы. Но они уже
уехали. В течение месяца я следовал за этой троицей с места на место, до позднего вечера.
однажды ночью в Триесте я встретил Зорьку в европейском платье, гулявшую со своим возлюбленным по набережным.
любовник. Он резко разговаривал с ней, очевидно пытаясь
заставить ее действовать против своей воли, потому что она горько плакала. Я
прокрался за ними, невидимый в тени. Из слов, которые она обронила
Турецкий Я знал, что он обращался с ней жестоко, теперь, когда она была в его власти
, что она горько сожалела о том, что слушала его
любовные речи. Я стиснул зубы, сделал несколько резких шагов, а рядом
мгновенный острый нож был похоронен до конца за наш враг
плечо. Он упал вперед почти без крика".

"А Зорка?" Спросил я.

"Я привез ее к нам в целости и сохранности", - был его простой ответ. "Видишь.
Она моя жена!"

Лук находится здесь, недалеко от Белграда, князь добавил. Но в тайне, для
цена устанавливается на его голову. Он-турецкая Соловей-разбойник, и он и его
банда терроризирует черногорскую границу. Сербское правительство предложило,
всего месяц назад, двадцать тысяч динаров за его поимку. Они маленькие
мечтают, что он прячется в пещере вон там, на горе, и что его
снабжает едой его верная маленькая жена!

И правда спортсмен, что он был, он поднял свой бокал, снова к ней ... и к
ее муж.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.

ТРОГАТЕЛЬНЫЕ ЛЕПТЫ ВДОВЫ.

Один.

Принц, заядлый автомобилист, каким бы он ни был, в сопровождении верующих
Гарретт, конечно же, продемонстрировал несколько удивительно быстрых выступлений на
трассе Бруклендс.

Примерно за месяц до того он купил сто лошадиных сил гоночный автомобиль,
и теперь посвятил немало своего времени, чтобы нежное искусство
рекордным. Некоторые из его выступлений за "милю" были очень успешными.
его имя, как мистера Ричарда Драммонда, сына манчестерского хлопкового магната
, постоянно появлялось в автомобильных журналах.
На данный момент отброшены в фиолетовый, а вместе с ним и уютным
камеры с Пиккадилли, он приступил к выполнению своих покоях в том, что малый
отель так широко пользуются автолюбители, в "хате" на Рипли дороге.

Среди многочисленных дорожных разведчиков с их красными дисками в тех краях он
стал чрезвычайно популярен благодаря щедрым чаевым, в то время как
в полиции он ездил на своей уродливой серой низкой машине с двумя сиденьями сзади
в длинной шляпе он был постоянным источником раздражения.

Хотя он никогда не превышал лимит скорости, в поле зрения полиции, но
его открытия выхлопных ревело и билось, в то время как его сирены был самый
ухо-пирсинг любого на дороге. Немного бизнеса в
Стаффордшир, который недавно он успешно вопроса
помощь верных Чарльза, священник, и Мистер Макс Мейсон, положил
их все средства, и при этом достойно Бейсуотер наместник принимает его
легкость в отеле "Маджестик" в Харрогите, где, кстати, он стал
чрезвычайно популярен среди своих собратьев гости-Мейсон был в бане на
В Борнмут, чтобы сменить обстановку.

Гостям в Харрогите преподобный Томас Клейтон рассказал обычную историю
кажется, что она на устах у каждого священнослужителя, каким бы уютным он ни был
его жизнь - жизнь бедного прихода, всеобщие страдания, тяжелая работа,
маленькая стипендия, больная жена и несколько маленьких детей. Действительно, он
признался одной или двум набожным старушкам, с которыми он познакомился
, что некоторые из его более состоятельных прихожанок из-за его нервного
срыва подписались, чтобы отправить его туда на месяц
праздник.

Таким образом, он стал незаменимым в кружке чаепития и болтовни, и
дамы вскоре стали называть его "этот дорогой мистер Клейтон". С одной
из них, некой богатой вдовой по имени Эдмондсон, он стал
особым фаворитом, о чем он сообщил в письме к
симпатичный автомобилист, который сейчас живет в симпатичной придорожной гостинице напротив.
об озере на Рипли-роуд.

Пока пастор благопристойно проводил время с
вдовой-филантропкой, Дик Драммонд, как он вскоре стал известен, приобрел
огромную популярность в автомобильном мире. Для мужчин из некоторых слоев общества,
и особенно для тех, кто идет по извилистым тропинкам, популярность - это очень
опасная вещь. Действительно, как принц неоднократно указывал
мне по секрету, его популярность сильно беспокоила его, из-за чего
с каждым днем ему становилось все труднее скрывать свою личность.

В тот момент, из-за того, что он понизил рекорд в Бруклендсе, он был
проживает в ежедневный террор фотографироваться, и имея его фото
опубликовано в той или иной иллюстрированные журналы. Если это действительно произойдет,
тогда это было не более, чем вероятно, что кто-нибудь идентифицировать Дик
Автомобилист Драммонд с прекрасным принцем Альбертом Гессен-Гольштейнским
?

Он вел легкую и комфортную жизнь во всем остальном, за исключением этого постоянного страха
быть узнанным, и всерьез подумывал о внезапном путешествии через
Канал с пробегом через Францию и Германию, когда однажды утром он
получил заказное письмо с почтовым штемпелем Харрогейта.

Он перечитал его с полдюжины раз. Затем сжег.

После этого он закурил "Петрофф" и вышел прогуляться на солнышке
по дороге в сторону деревни Рипли.

"Это действительно замечательно, как одежда священнослужителя и протяжный голос привлекают
женщину. Они очаровываются, как и при встрече с
Принцем. Черт возьми!" - сказал он весело к себе. "Какие дураки некоторые
женщин-и мужчин тоже, если уж на то пошло--делать сами! Они
никогда не утруждают себя наведением справок, а принимают вас только такими, какие вы есть
ценность. Возьмем, к примеру, меня! За все эти четыре года никто не
когда обнаружил, что я не принц Альберт. Никто не снимал
труд проследить настоящего принца до его убежища, санатории
Wismar. Еще большая трудность заключается в том, что я не могу всегда оставаться
принц".

Потом он шагал в течение некоторого времени в задумчивое молчание. В своем
хорошо сшитом синем костюме из саржи и бейсболке с козырьком он представлял собой элегантную
беззаботную фигуру мужчины, который привлек бы большинство женщин. Действительно, он
был по сути дамским угодником, но ему всегда удавалось обратить свои любовные
похождения в денежную выгоду.

Только однажды в своей жизни он был по-настоящему влюблен. Трагическую историю
его романа во Флоренции я уже рассказывал в предыдущей главе.
Его мысли всегда были о его настоящей принцессе - всегда о ней. Она была
его идеалом и всегда им останется. Он защищал ее доброе
имя, но не осмеливался вернуться к ней и выставить себя мошенником и
преступником. Гораздо лучше для нее оставаться в неведении относительно правды;
лучше, чтобы у него были только сладкие печальные воспоминания о ее мягких губах
и нежных руках.

Пока он шел, мимо проехал молодой человек на грязно-белой гоночной машине.
в Бруклендз и помахал ему рукой. Это был Джордж Хартвелл, обладатель
рекорда в одну милю и его близкий друг.

Принц размышлял про себя, стоит ли ему принять предложение
Пастора, на время отказаться от автоспорта и присоединиться к нему
в Йоркшире.

"Интересно, стоит ли игра свеч?" он продолжил, обращаясь к
самому себе после того, как облако пыли рассеялось. "Если то, что говорит Клейтон,
правда, то это хорошо. Старуха, очевидно, набросилась на него.
Я полагаю, он рассказал ей эту историю, и она верит, что он самый
святой человек ".

Он остановился у ворот недалеко от въезда в Рипли-Виллидж и закурил.
энергично затянулся очередной сигаретой.

- Моя шляпа! - наконец воскликнул он. "У настоящего священника должно быть
чрезвычайно приятное времяпрепровождение - уютная библиотека, хорошенькие девочки в хоре,
чаепития, доверительные беседы и все такое прочее. В стране нет
дом не обходится без его приручить курировать". Затем, после долгого молчания,
он отбросил окурок, и объявил:

"Да, я пойду. Будет немного веселья - по крайней мере, ничего другого ".

И он пошел к деревенскому телеграфу и телеграфировал одно слово своему
закадычный друг и гениальный сообщник. Это было слово их секретного кода
Formice, которое Клейтон истолковал бы как "Хорошо. Буду
с вами как можно скорее и выполню предложения, изложенные в
вашем письме ".

Затем он вернулся в "Хижину", где обнаружил Гаррета, сидящего в
маленьком палисаднике у дороги, который обычно переполнен
автомобилистами теплыми воскресными днями.

"Лучше иди и собери вещи", - сказал он, опускаясь в кресло, в то время как его предполагаемый
слуга поднялся и вытянулся по стойке смирно. "Мы возвращаемся в город через
час".

Гаррет, не задавая вопросов, вернулся в отель. По
резкой решительной манере принца он понял, что назревает что-то новое.

Час спустя Дик Драммонд, автоманьяк, повел машину по дороге
в сторону Эшера, и когда он скрылся за поворотом среди деревьев, он
перестал существовать. Принц Альберт снова стал самим собой.

Они отправились прямо на Довер-стрит - и там обнаружили сдержанного Чарльза
, ожидавшего их. Свежий комплект был упакован, пока Гарретт находился в гараже в
Вестминстер, где он был неизвестен, был усердно занят перекраской
уродливый "рейсер" с большим ярко-желтым капотом.

Тот вечер принц провел в одиночестве в своей милой гостиной, выкуривая
дюжины своих любимых русских сигарет и напряженно размышляя. В течение часа он
был занят какими-то счетами, написанными по-немецки - счетами от еврея
торговца драгоценными камнями в Амстердаме. Джентльмен, о котором идет речь, был
хорошим клиентом "Принса", предлагал справедливые цены и не задавал вопросов.
Его высочество, казалось, был обеспокоен одним вопросом, потому что, подперев лоб
рукой, все еще сидя за своим столом, он тихо пробормотал
сам себе:

"Я уверен, что древнееврейский язык обошел меня из четырехсот пятидесяти!
Тысяча восемьсот - такова была согласованная цена за подвеску той женщины с морковной головой.
кулон. Вот что получается, когда оставляешь деловые вопросы Максу ". И
вздохнув, он добавил: "Мне действительно придется самому заниматься продажами,
потому что, без сомнения, нас каждый раз обманывают. Старый еврей не верит в
честь среди воров, кажется!"

Несколько писем, которые пришли за время его отсутствия были поставлены перед ним
камердинер Чарльза. Среди них было несколько приглашений в дома
людей, пытающихся попасть в общество - через черный ход, и которые
хотели включить имя принца Альберта Гессен-Гольштейнского в
список своих гостей.

"Мы что, скорее всего, будет долго?" - спросил камердинер, в то же время
помогая себе сигарету из серебряной коробки магистра.

"Не имею ни малейшего представления", - засмеялся симпатичный молодой человек.
искатель приключений. "Ты пойдешь вниз "величественным" в Harrogate первым
с утренним поездом и брать лучшее, люкс для меня. Гаррет и я
прибытие в машине. Конечно вы скажете, обычная история для
слуги мое богатство, и все такое".

"Пастор там, не так ли?"

- Да, но ты не обратишь на него никакого внимания. Понимаешь?"

Итак, ловкий молодой мошенник, выдававший себя за камердинера, получив инструкции своего хозяина
, удалился, чтобы собрать свои вещи.

На следующее утро в десять Гарретт привез сотню "скакунов", теперь уже
покрытых желтой эмалью и с другой идентификационной табличкой
, отличной от той, что была на нем накануне, и с принцем рядом.
он был одет в легкий плащ и кепку с козырьком, повернутую не в ту сторону,
чтобы не налетел ветер, выехал на Пиккадилли и свернул
Шафтсбери-авеню ведет прямо на север.

В тот теплый летний день они мчались по Грейт-Норт-роуд
до самого Донкастера, всегда опасаясь полицейских ловушек, которых там предостаточно.
Затем, после легкого ужина, они отправились в Феррибридж, свернув на дорогу
направо через Миклфилд к перекрестку за Аберфордом,
а затем по ухоженной старой римской дороге, которая проходит через Уэзерби к
Плэмптон поворачивает и поднимается на холм к Харрогейту.

Последние сорок миль они проехали на бешеной скорости, великолепно, мощно.
двигатель работал как часы, оставляя за собой идеальную стену белой пыли
сзади. Машина была "флайером" во всех смыслах этого слова. Принц
выиграл "Хит Стейкс" в Бруклендсе, поэтому по открытой дороге,
без пробок и полицейских ловушек, они преодолели последние сорок миль
за час.

Солнце уже запало, И багровое свечение распространилось до
они дошли до бездомных, но как машина остановилась перед огромным отелем,
Чарльз, с непокрытой головой и вежливый, пришел получать его хозяин, в то время как
за ним стоял помощник руководителя и пара бабок также
с непокрытой головой в рабство.

Чарльз, который всегда выступал в качестве аванса-агент уже создано большое
волнения в отеле объявление, что Его Высочество был на его
сторону. Довольно небольшая группа посетителей рано закончила свой ужин,
и собрались в холле, чтобы впервые увидеть немецкого принца
который предпочел проживание в Англии своему родному княжеству.

Когда он проходил через большой зал и входил в лифт, запыленный после своего путешествия
, его быстрые глаза заметили степенного, скромного на вид священника
сидевшего в стороне от остальных и болтавшего с довольно пышнотелой,
румяная женщина лет пятидесяти с красной шеей.

Священник намеренно отворачивал лицо. В настоящее время он не желал
заявлять о знакомстве с новоприбывшим, которому позволил подняться в
отведенные для него прекрасные покои.

На следующее утро, когда принц пересек прихожую, чтобы выйти на прогулку
о городе он создал довольно порхать в отеле, особенно среди
женский гости. Место было заполнено летом отдыхающих от
Лондон, каждая из которых жаждала пообщаться с настоящим живым принцем.
Действительно, много было лестных слов, прошептанных хорошенькими губками относительно
приятная внешность его высочества и общая выправка.

Достойный бейсуотерский викарий беседовал с миссис Эдмондсон своим обычным
священническим тоном, когда внезапное появление принца заставило его поднять глаза
. Затем, снова повернувшись к ней, он воскликнул:

"О, а вот и принц Альберт! Я довольно хорошо знал его, когда был британцем.
капеллан в Ганновере, - и, подойдя к его высочеству, он сердечно пожал ему руку.
добавив на следующем дыхании: "Я хотел бы знать, не согласится ли ваше высочество
позвольте мне представить вам мою подругу, миссис Эдмондсон.

"Я уверен, что очень рад", - ответил молодой человек, склоняясь перед довольно
полная темноволосая леди, чья вопиющая напыщенность мгновенно развеялась,
и которая поочередно то краснела, то бледнела.

Знакомство произошло так внезапно, что реликт Томаса
Эдмондсон, эсквайр, Д.П.н., из Милнторп-Холла, недалеко от Уитби,
была совершенно сбита с ног - или "со своего насеста", как выразился Мерри
впоследствии священнослужитель шутливо выразился об этом. Она знала, что мистер Клейтон был самым
выдающимся человеком, но понятия не имела о его близком знакомстве с
принцами королевской крови.

Ей удалось пробормотать несколько обычных выражений удовольствия при виде
был представлен, а затем погрузился в позорное молчание.

"Миссис Эдмондсон любезно выразил себя очень интересует моя бедная
приход", - пояснил священник, "подобно тому, как Ваше Высочество был
интересно. Месяц назад я написала вам в Экс-ле-Бен, поблагодарив вас
за ваше щедрое пожертвование в наш Фонд детских праздников. Это было
действительно чрезвычайно любезно с вашей стороны ".

- О, не стоит упоминать об этом, мистер Клейтон, - ответил его высочество. "Я был
в вашем приходе дважды, помните, и я хорошо знаю, как вы усердно работаете,
и сколько у вас достойных бедняков. Я просто иду вниз
в город на прогулку. Может быть, увидимся после обеда? Пойдем ко мне
в номер покурим."

А затем, кланяясь ожирением вдова, он заменил его серой фетровой шляпе и
вышел.

"Что очень обаятельный человек!" - объявил вдову, когда она пришла в себя
себя в достаточной мере, чтобы говорить. "Значит, он был в вашем приходе!"

"О да. Он делает мне самые щедрые пожертвования", - ответил Клейтон.
низким доверительным тоном. "Но он, конечно, всегда предпочитает сохранять анонимность.
 Он был моим лучшим другом на протяжении многих лет. Я понятия не имел, что он в
Англии. Последним он написал мне из Экса ".

Но мозг вдовы уже был активен. Несмотря на то, что она обладала глубокими
религиозными чувствами и щедро жертвовала на всевозможные благотворительные организации
так же, как и ее покойный муж, она, тем не менее, была снобом и
уже прикидывая, не удастся ли ей с помощью священника с приятным лицом
убедить принца стать ее гостем в Милнторпе.
Она знала, что его присутствие было бы дать ей дом _cachet_
которые всегда не хватало, и хотел поднять ее социальной позиции в
выберите округ Йорков сто процентов.

- Восхитительный мужчина! - повторила она, когда они вышли во двор.
- Надеюсь, я буду иметь удовольствие подолгу беседовать с ним.

"О, это будет не так уж трудно, моя дорогая миссис Эдмондсон", - ответила ее спутница
. "Я уверена, что любой, кого я представлю, будет
принят им самым сердечным образом. Он делает мне честь, покоившегося на
большинство неявное доверие к себе".

"Доверие, которое, безусловно, не является необоснованным", - заявила полная вдова.
в своей самодовольной манере она важно прогуливалась в новом сером хлопчатобумажном платье.
последняя _мода_, большая шляпа в тон, крупная золотистая шляпка на ней.
сбоку и синий шелковый зонт от солнца.

- Вы мне очень льстите, - ответил Клейтон. "Я... я боюсь, что не заслуживаю
таких добрых слов, я всего лишь выполняю свой долг перед моим епископом и моим приходом и
продолжаю тот жизненный путь, который предначертало мне Провидение".

"Есть священнослужители, и церковнослужители", - сказала женщина с пострадавшими
мудрость. "Я знаю больше, чем тот, кто был совершенно бесполезный.
Поэтому очень приятно встретить человека с таким высоким умом и
таким острым чувством ответственности по отношению к своим бедным отступникам-собратьям
таким созданиям, как вы ".

Он молчал, потому что покусывал нижнюю губу. Что бы подумала эта
уважаемая вдова, если бы узнала правду о том, что у него нет ни прихода, ни
жены, ни маленьких детей, и что он не имеет права носить мрачную одежду священника?
религия, в которой он стоял перед ней?

Мгновение спустя ему удалось сменить тему.

Принц пообедал один в своем личном номере, как он всегда делал в отелях.
чтобы произвести впечатление как на администрацию, так и на гостей. Это была еще одна его привычка
чтобы разговорить слуг, он выпивал большую бутылку eau de
Одеколон добавлялся в его ванну каждое утро. Болтовня слуг о
его щедрость и беззаботная расточительность часто были ему очень полезны
. В то время как пастор всегда был скуп - чему, кстати,
несколько противоречил его румяный цвет лица - принц всегда был
щедр.

Легкий иностранный акцент симпатичного, хорошо одетого молодого человека
полностью исчезал всякий раз, когда он становился Тремлеттом, или лордом Нассингтоном, или
Драммондом, или любым другим воображаемым человеком, чью личность он время от времени принимал.
время от времени. Однако в настоящее время он говорил с достаточными грамматическими и речевыми ошибками
, чтобы выдать свое иностранное происхождение, и когда он поднялся, и
стоял, глядя в окно, он представил, по его холодный, серый
фланель, идеальным молодым иностранным принцем английского вкус и английском языках
образование.

Уже в читальном зале внизу "Готский альманах" был
взят в руки дюжину раз любознательными полковниками на половинном жалованье и матерями с
дочерьми на выданье. И то, что было найдено там напечатанным,
вызвало трепет во многих сердцах.

Дерзость принца была великолепна. Подозрение в любой маленькой интрижке, которую он устраивал
будучи принцем, от которого ему всегда удавалось отвертеться. Даже несмотря на то, что некоторые
время от времени недоброжелательные люди выдвигали против него отвратительные обвинения,
но им не верили. Он был принцем и богатым, поэтому какой
у него был мотив опускаться до уровня вора? Пастору тоже
всегда удавалось ускользнуть от подозрений. Его голос, его манеры и его
общий вид были идеальны.

Те, кто посетил его дом в Бэйсуотере, недалеко от вокзала Куинз-роуд
, нашли его идеальным домом для священнослужителя,
с учебой и наполовину написанными проповедями на письменном столе.

Их жертвы, действительно, были так же озадачены, как и полиция. Семья принца
великолепная дерзость и поразительная смелость помогли ему пройти через все это
. Он был фаталистом. Если бы его и его друзей Клейтона, Гаррета и
Мейсона когда-нибудь поймали - что ж, это была бы просто Судьба. Пока они на самом деле
не попадут в руки полиции, они будут хорошо проводить время и действовать
бесстрашно.

Пока он стоял у окна с вечной русской сигаретой в зубах
задумчиво глядя на сад внизу, дверь отворилась
и вошел пастор.

- Ну, Томми, старина! - воскликнул его высочество, когда через несколько мгновений
двое мужчин были развалившись в удобных креслах друг напротив друга. "Теперь,
расскажи мне о старушке", - сказал он, смеясь. "Она ходит, как
горох-Ряба".

"Мне нечего сказать больше того, что вы уже знаете", - ответил
пастор, - "За исключением того, что она вся трепещет от встречи с вами и
хочет снова с вами поболтать".

- Вы наводили о ней какие-нибудь справки?

- Конечно. Неделю назад я тайно съездил в Милнторп-холл. Прекрасное место
, большой парк, большой штат прислуги, дворецкий-итальянец. Муж
был партнером в фирме судостроителей в Барроу и оставил почти
млн. жене. Недавно сын перешел в армию, и просто
сейчас дислоцируется в Канпуре. А разгульная, - говорит мама. Старушка
женщина души не чает в Парсонсе.

- И совсем помешалась на тебе, да? Клейтон рассмеялся.

"Она дала мне чек на пятьдесят фунтов в фонд моих детских праздников
на прошлой неделе", - сказал он. "Она обещала приехать и объехать мой приход"
"когда-нибудь, скоро". Его высочество понимающе улыбнулся.

- Ее дом далеко от Уитби? - спросил он между затяжками своей
сигареты.

- Примерно в четырех милях, по большой дороге, сразу за местечком под названием Суартоу
Кросс. Ближайшая станция "Гросмаунт" на линии Пикеринг."

"Старушка, насколько я мог заметить, очень кичится своим кошельком"
ворона, - заметил его Высочество.

"Скорее. Любит, чтобы ее имя фигурировало в списках подписчиков. Старик
построил и пожертвовал несколько богаделен в Уитби и предложил двадцать тысяч
своей партии за посвящение в рыцари, но получил отказ. Это больной вопрос, потому что
она очень хотела стать леди Эдмондсон.

- Сколько времени прошло с тех пор, как ее дорогая ушла?

- Два года.

"И, я полагаю, она ищет второго?"

"Я так полагаю".

"Интересно, привлек бы ее титул принцессы?" он рассмеялся.

"Ну, от одного этого предложения у глупой старой женщины перехватило бы дыхание",
заявил преподобный Томас.

"Ну, если она так страшно щедр, что мешает нам
выигрывают немного? Мы к сожалению это нужно, Томми," князь объявил. - Позавчера я
получил письмо от Макса. Он требует перевести пятьдесят долларов
в обязательном порядке до востребования в Копенгаген. Он залег там на дно,
как раз сейчас.

"И одно из лучших мест в Европе", - воскликнул пастор. "Это
наиболее уютно в `Англетере' или по `Бристоль.' Я положил в шесть месяцев
там когда-то. Стокгольм является еще одним хорошим местом. Я провел все лето в
том маленьком отеле в Сальшобадене и неплохо провел время. Я
выдавал себя за американца, и никто меня не узнал, хотя мое описание
было распространено по всей Европе. Шведская и датская полиция - это
бестолковый народ, к счастью для таких парней, как мы, которые хотят оставаться в покое.
Ты отправил Максу деньги?" - спросила я. "Нет"."Нет". "Ты отправил Максу деньги?"

- Сегодня утром я перевел двадцать пять и обещал перевести остаток через семь
дней", - ответил Его Высочество, закуривая новую сигарету со своими
половина потребляемых одна. Он всегда курил в русском стиле, отшвырнув прочь
в конце, когда только наполовину закончено.

Из доходов от различных заключенных браков его высочество забирал себе
треть, причем треть отдавал Клейтону, который был интриганом почти таким же
изобретательный, как сам принц, а оставшуюся треть разделили
между Максом Мейсоном, Чарльзом и Гарретом, шофером.

Пара заговорщиков провела большую часть дня
вместе, обмениваясь конфиденциальными сведениями и разрабатывая планы. Затем его
Зазвонил Высочество для Гаррета, и приказал ему вернуть машину при
пять часов.

Священник спустился в зал ниже, следят за десять минут позже
по Его Высочества. Последний нашел своего друга, развалившись живописно
с очаровал вдову, и присоединился к ним на чай, сильно к
удовлетворение "напыщенный старый ворон", как Принц Альберт места
ей полчаса раньше.

Когда они покончили с чаем и кексами, большой желтый гоночный автомобиль медленно подъехал
к двери, и, увидев его, вдова начала обсуждать
моторы и вождение.

"У меня есть автомобиль в домашних условиях--в шестьдесят Мерседес-и я ужасно люблю бегать
в это", - сказала она принцу. "Человек так быстро передвигается и видит так много вокруг.
Моя страна. Мой бедный муж ненавидел их, поэтому я никогда не ездила на них.
до самой его смерти ".

"Машина, которая у меня с собой, как видите, гоночная", - заметил его высочество.
"Она развивает сотню лошадиных сил и установила рекорд на трассе Бруклендс"
как раз перед тем, как я ее купил. Если бы вы не принадлежали к женскому полу, миссис
Эдмондсон, я бы пригласил вас пробежаться со мной, - рассмеялся он. "Это
довольно необщительный автомобиль, потому что это всего лишь двухместный, с Гарретом на
подножке".

"Я бы с удовольствием пробежалась", - заявила она. "Это ... ну это на самом деле не
быть слишком большим нарушением приличия для женщины, чтобы выйти на
гоночный автомобиль, не так ли?"

"Я так не думаю, Миссис Эдмондсон", - заметил преподобный Томас в своей
большинство культивируемых делопроизводство, растягивая слова. "Но я бы хорошо завернул, потому что
Принц очень быстро передвигается по чистой дороге".

Итак, "старая ворона" решила принять приглашение его высочества и
поднялась наверх, чтобы надеть коричневую кепку, вуаль и толстое пальто от
холодного вечернего ветра.

ДВА.

Четверть часа спустя, вместе с Гарретом, в его серо-красной ливрее--
усевшись на ступеньку, а вдова - рядом с ним, принц вывел
огромную уродливую желтую машину от входа в отель, в то время как священник,
стоя среди толпы завистливых зрителей, весело помахал рукой
на прощание.

Всего за пару минут сирена закричала, и откройте выпускной взревел и
булькнул, как они пересекли бездомную, пойду через Старбэк
в Нарсборо, оттуда на юго-помалу Ribston к Уэзерби.

Повернув налево через город, они вышли на
прямую открытую дорогу, по которой впервые его Высочество, привыкший, как
он, подчиняясь всем капризам своей мощной машины, "двигался" на протяжении
десяти миль до Йорка с такой скоростью, что вдова вцепилась в свое
сиденье обеими руками, почти не дыша.

Никогда в жизни она не путешествовала и вполовину так быстро.

В Йорке они пробежали мимо вокзала, мимо старого серого собора, затем
снова через Клифтон, до Шиптон-Мур, свернув к
Станция Бенингборо, а оттуда по объездным дорогам в Ньютон-апон-Уз,
в направлении Кнаресборо.

Один или два раза, пока они мчались вперед, невзирая на ограничения скорости или
полицейские ловушки, мощный двигатель трепещет перед ними, она повернулась к
Его Высочество и попытался сделать несколько замечаний. Но это было только жаль
попытка. Ехать со скоростью пятьдесят миль в час по этим белым дорогам,
без стеклянной перегородки или даже кузова в машине, было очень волнующе,
и после первых нескольких минут испуга, в бешеном темпе, она
казалось, он наслаждался этим. Как это ни странно, но, тем не менее, это факт
женщины получают удовольствие от более быстрой езды в автомобиле, чем мужчины, когда однажды
первое ощущение опасности прошло.

Когда они благополучно вернулись в холл отеля, она повернулась к нему.
чтобы выразить свое огромное восхищение пробежкой.

"Ваша машина действительно великолепна, ваше высочество. Я никогда не был
на гонщика и раньше, - сказала она, - но это было по-настоящему восхитительно. У меня никогда не было
в момент тревоги, ибо ты такой верный и умный водитель".

Время от времени она поглядывала на спидометр и отмечала
потрясающую скорость, с которой они время от времени ехали,
особенно на любом спуске.

Принц, со своей стороны, разыгрывал изысканного придворного. Неужели она
будь ему двадцать лет, он не смог бы уделить "старой вороне" больше внимания.

Когда он переодевался к обеду с помощью верного Чарльза, вошел священник
и дал ему точное описание побега,
а также довольно влюбленного отношения тучной вдовы к
он.

"Отлично, мой дорогой мальчик, - воскликнул вежливый священник. - Я же говорил тебе, что она
самый совершенный образец сноба, которого мы когда-либо встречали".

Прошла неделя--приятное неделю, в течение которой миссис Эдмондсон, ее нос
сейчас на дюйм выше в воздух, чем раньше, вышел ежедневно с
Принц и его шофер совершали пробежки по Вест-Райдингу.

Однажды днем они поехали в Рипон, а оттуда к прекрасным старым развалинам аббатства Фонтейнз.
руины аббатства Фонтейнз. Как и многие женщины ее класса и характера,
пышногрудая леди восхищалась монастырскими руинами, и пока пара прогуливалась
по огромному трансепту аббатства без крыши, она начала
восторженное восхищение его архитектурой и размерами. Хотя
живя в Уитби, она, как ни странно, никогда раньше не бывала там
.

"Кроуленд в Линкольншире очень хорош, - заметила она, - но это далеко
прекраснее. И все же у нас в Англии нет ничего, что могло бы сравниться с Павией, недалеко от
Милана. Вы когда-нибудь бывали там, принц?

"Только через вокзал", - ответил его высочество. По правде говоря, он был
не в восторге от руин. Он был очень современным молодым человеком.

Они бродили по руинам, где солнечные лучи косо пробивались сквозь
мрачные разбитые окна, а каркающие грачи лениво влетали и вылетали.
Кроме них, там были еще один или два посетителя, и среди них
одинокий бледнолицый мужчина в сером, в золотом пенсне, который, держа руки
за его спиной, изучал архитектуру и различные
хозяйственные постройки.

Принц и его спутник матовый рядом с ним в старой трапезной,
когда он вдруг взглянул на окно.

Его лицо было достаточно знакомо его высочеству, который, однако, прошел мимо него
как мимо незнакомца.

Это был Макс Мейсон, только вчера вернувшийся из Копенгагена.

В тот день вдова выросла конфиденциальной со своей княжеской Cavalier в
мотор одежду, а он, со своей стороны, поощрял ее.

"Ах!" он вздохнул настоящее время, как они медленно шли вместе в
отдаленная часть великой разрушенной ткани. "Ты понятия не имеешь, насколько сильно
одиноким на самом деле может быть мужчина, даже если он рожден принцем. Больше
нередко я вынуждена жить _incognito_, на котором я когда-либо после
меня свирепый взгляд на публичность. Каждое мое движение, каждое знакомство, которое я завожу
, даже мои самые личные дела вынюхиваются и фиксируются
этими проклятыми журналистами. И по этой причине я часто вынужден
держаться в стороне от людей, с которыми в противном случае я мог бы быть в условиях
близкой дружбы. Половина моего времени и изобретательности тратится на
прибегаю к уловкам, чтобы люди не узнали, кто я на самом деле
. А потом эти адские иллюстрированные газеты, как здесь, так и на Континенте
, вечно переиздают мою фотографию ".

"Это, должно быть, ужасно досадно, принц", - сочувственно заметила вдова
.

"Я часто беру фамилию Берчелл-Лэйнг, - сказал он, - и иногда...
ну, - и он сделал паузу, глядя ей прямо в лицо. "Интересно, миссис
Эдмондсон, мог ли я довериться вам ... я имею в виду, хотите ли вы сохранить
мой секрет?"

"Надеюсь, мне будет позволено называть себя другом, ваше высочество", она
сказано спокойным, внушительным тоном. "Что бы вы мне ни сказали, я этого не сделаю".
Уверяю вас, это не сорвется с моих губ.

"Я рад иметь такого друга, как вы", - заявил он
с энтузиазмом. "Как-то, хотя наше знакомство было
такие непродолжительные, но я чувствую, что ваша дружба искренняя, Миссис
Эдмондсон".

На этом выступление вдовы был чрезвычайно польщен. Ее спутник увидел это
по выражению ее лица.

Он не дал ей времени сделать какое-либо замечание, но добавил: "Мой секрет...
ну, возможно, довольно любопытный ... но факт в том, что у меня есть двойная
личность. Будучи принцем Альбертом Гессен-Гольштейнским, я также
известен как Дик Драммонд, обладатель двух рекордов на Бруклендсе
автодроме. В мире автоспорта меня считают молодым человеком с достатком
, который посвящает свое время автогонкам - фактически, автоманьяком.

Вдова уставилась на него в полном изумлении.

- Вы действительно тот мистер Драммонд, о чудесном подвиге которого я прочитал всего
на днях в газетах?

"На днях я выиграл гонку в Бруклендсе, - небрежно сказал он. - Я выиграл
на машине, которая у меня сейчас здесь".

"И никто не подозревает, что этот мистер Драммонд - принц!" - воскликнула она.

"Никто. Я никогда не могла позволить себе участвовать в скачках от своего имени. Кайзер
не позволил бы этого, ты же знаешь. Я должна быть очень осторожна".

"Я вполне понимаю это", - заметила вдова. "Но каким превосходным
водителем вы, должно быть, являетесь! Какой прекрасной работой был ваш рекорд!
Да об этом было написано полстолбца в "Морнинг пост"!

"Это было ничуть не сложнее и не опаснее, чем некоторые из длинных
быстрых пробежек, которые я совершал на Континенте. От Рима до Берлина, для
экземпляр, или из Варшавы в Остенде, я снова гонки в Brooklands рядом
неделя".

"А могу я увидеть тебя?" - спросила она. "Дайте мне. А
конечно, сохранить все в тайне, а не рассказывать."

Он колебался.

"Вы видите, никто не знает, кроме самого себя и Гаррет, мой шофер ... даже
Клейтон. Он хороший человек, но Парсонс", он рассмеялся, "плохие руки
хранить секреты. Слишком много чаю и посплетничать портит их, я полагаю".

"Но я клянусь оставаться в тайне. Только дай мне знать день и час,
и я поеду на юг и увижу тебя. Я бы с удовольствием посмотрел автогонки. Я
никогда в жизни их не видел ".

Итак, наконец, с видимой неохотой, его высочество, посвятив в свои тайны
польщенную вдову, пообещал при условии, что она никому ничего не скажет
, она должна знать день и час, когда ей следует быть в
Бруклендс.

В теплые летние дни мимо, она становилась все более и более очевидными для
священник, что его знакомая, вдова, совсем очарован
беззаботный беспечный принц. Она, со своей стороны, понимала, как,
из-за ее близкого знакомства с его Высочеством и того факта,
что он иногда удостаивал ее стол своим присутствием за ужином, каждый
в отеле ухаживал за ней дружбу в надежде, что они могли бы быть
познакомил двоюродный брат Кайзера.

Князь и священник были, правда, играет очень большой блеф. Максимум
он поселился в Спа-Гидро и, хотя часто встречал двух своих
сообщников на улицах, проходил мимо них как незнакомцев.

Время от времени пастор поднимался покурить с принцем после того, как
богатая вдова уходила к себе, и в таких случаях разговор принимал
такой характер, что, если бы она его услышала, она была бы
изрядно удивлен.

Однажды вечером, когда они были вдвоем, вошел камердинер Чарльз.
осторожно прикрыв за собой дверь.

"Ну, - спросил его хозяин, - какие новости?"

"Я только что оставил Макса в городе", - ответил чисто выбритый слуга.
"Он вернулся из Милнторп-холла сегодня утром. Он отправился туда в качестве
инженера-электрика, присланного Cameron Brothers из Лондона по просьбе пожилой женщины
, и обследовал все помещение с целью установки освещения
. Он сообщает, что, помимо нескольких хороших картин - в основном,
семейных портретов первоначальных владельцев - и небольшого _bric-a-brac_,
там нет ничего ценного. Старуха хранит свои драгоценности в
банке в Йорке, так же как и большую часть тарелки. В общем,
используется все электро. Кроме того, есть охранная сигнализация по всему
место".

"Затем старуха четыре-флаш!" - заявил священник выбрасывайте
окурок сердито. "Я думал, у нее там есть хорошие вещи.
Такое у меня сложилось впечатление со стороны".

"Очевидно, боится воров", - заметил принц. - Она одинокая женщина.
и, согласно тому, что вы сказали, единственные мужчины в доме - это
дворецкий-итальянец и молодой лакей.

"Если там ничего нет, какой смысл беспокоиться о ней дальше?"

Его Высочество задумчиво затянулся своим "Петроффом". Он размышлял.
глубоко, горько раскаиваясь в том, что был таким дураком, что рассказал ей.
правду о своем автогонщике _nomade-guerre_. Он не мог себе позволить
позволить ей стать его врагом. Бросить ее сразу было бы
несомненно, самым неблагоразумным поступком.

"Давай пока отложим наше решение, Томми", - воскликнул он наконец.
"Возможно, еще есть способ добиться успеха. Ты, Чарльз, увидишься с Максом завтра,
и скажи ему, чтобы уехать в Лондон и там лежат низко. Я переведу его, когда я
хочу его. У вас есть деньги. Дай ему десятку".

И человек вскоре обратился изъяли.

События следующих двух дней ясно показали, что первоначальные планы
, сформулированные преподобным Томасом Клейтоном, были заброшены.

Вдова, с каким трепетом, пригласила князя и его канцелярской
друг ее возможностями в Милнторпе, но они находили отговорки, много
ее огорчение. Образцовый викарий был вынужден вернуться в свой приход
Бейсуотер, в то время как принца также отозвали в Лондон для участия в гонках
в Бруклендсе, делая путешествие, конечно, на машине.

Таким образом, Миссис Эдмондсон оказалась оставили в покое в "Маджестик", с ее
другими гостями полон чудес на что же на самом деле произошло.

Вдову, однако, подбодрили несколько слов, сказанных шепотом
Принц в момент своего ухода.

"Сохрани мою тайну, как и обещал, Миссис Эдмондсон, и приехал в Лондон
один день на следующей неделе. Ты всегда идешь на Лэнгхэм-вы говорите. Я позвоню на
вы там в следующую пятницу. _Au revoir_!"

Он приподнял фуражку, пожал ей руку и сел за руль
большого "рейсера" горчичного цвета.

В назначенный день он зашел в отель Langham и застал ее в
одном из лучших люксов, подготовленном для его приема.

Он сказал ей, что завтра в полдень он должен участвовать в гонке в Брукленде.
против Карлье, известного француза, причем обе машины имеют одинаковую мощность.
лошадиная сила. Дистанция сто миль.

Она была в восторге, и пообещали соблюдать все тайны, и сойдет
чтобы стать свидетелем борьбы. Он остался на чай, болтаем с ней
приятно. Когда он встал и попрощался с ней, она долго сидела одна
размышляя.

Она мечтает? Или действительно ли это было то, что он, Принц Альберт
Гессен-Гольштейн, было, на несколько мгновений держал ее за руку, нежно? Она утверждала, что
разница в их возрасте не так уж велика - около двенадцати
лет. Она была на двенадцать лет старше. В конце концов, какое это имело значение?

Если бы она, простая миссис Эдмондсон из Милнторпа, стала принцессой Альбертой Гессен-Гольштейнской
! Уф! От одной мысли об этом у нее перехватило дыхание.

Она была умной интриганкой и всегда ею была, еще со времен своей
школьницы. Она льстила себе мыслью, что может читать
самые сокровенные тайны мужского сердца.

ДА. Теперь она была убеждена. Этот человек, который оказал ей доверие
и рассказал ей о своей раздвоенной личности, на самом деле был влюблен в нее.
Если он не женился на ней, то, конечно, это не должно быть ее виной.

Приняв это решение, она позвала Мари, свою горничную-француженку, и прошла в
свою комнату, чтобы переодеться к ужину со своей невесткой и ее мужем - адвокатом
, а затем отправиться в театр и "Савой".

На следующий день в полдень она была в Бруклендсе, где собралось множество автолюбителей
и мужчин "своего дела". Она увидела высокого, стройного
фигура в сером комбинезоне и уродливой кепке в форме шлема с темными очками
в прорезях для глаз садится на длинную серую машину, в то время как механик в синем
хлопчатобумажном костюме и короткой куртке, наглухо застегнутой, в последний раз оглядывается на
проследите, чтобы все работало должным образом. Мужчина смонтировал шаг, сигнал
была дана начала, и две машины, друг против друга,
оба серые, с огромными числами, написанные на фронте их шляпки, пришел
мимо нее как один миг, а механики, наоборот, качнулся сами наполовину, в
чтобы сбалансировать автомобиль, как они пошли за поворотом.

После первых двух или трех кругов, темп стал потрясающе, и как
вдова сидела смотрела, она видела принца _incognito_, склонив голову к
ветер, тонкий, притаилась фигура за рулем за рулем долго автомобиль
темпе, в котором нет экспресс-поезде можно путешествовать.

Сначала он медленно продвигался вперед, но вскоре, через двадцать минут,
француз постепенно подкрадывался, дюйм за дюймом. Это был тест
двух автомобилей - сравнительно новой английской марки против французской фирмы.

У Дика Драммонда было много друзей на трассе. Он был популярен
везде, и через равные промежутки времени, когда он проходил мимо стенда, где
вдова сидела толпа молодых, умных, чисто выбритые мужчины кричали
его ободрения.

Каждый раз, когда за ним летела легкая пыль, он сворачивал за поворот,
Гаррет в своей грязной синей одежде выпрыгивал из машины, чтобы уравновесить ее.
в то время как для самого принца все превратилось в размытое пятно. Путешествия
это потрясающий темп, малейшее отклонение будет означать, страшная авария,
таким образом, у него не было глаз сэкономить на дорожку перед ним. Гарретт был
каждую минуту занят смазкой, и в то же время оба боялись
проблемы с шинами, пугало автогонщика. Такая скорость настраивает
огромное трение и, как следствие, нагрев, поэтому возможны разрывы шин
и если шина действительно "слетит", когда автомобиль движется с такой скоростью
, последствия могут быть очень серьезными.

На этой трассе произошло много серьезных аварий, и не один хороший человек
расстался с жизнью. И все же принц, каким бы спортсменом он ни был, зная
, что вдова не сводит с него глаз, крепко стиснул зубы и гнал до тех пор, пока
он снова постепенно не оторвался от своего противника, знаменитого
Карлье.

На мероприятии присутствовали представители the daily и the motor press.
Завтра о гонке будут вести хронику повсюду. Если француз
выиграет, это станет рекламой на многие тысячи фунтов для
фирмы, от имени которой он выступал.

Сегодня каждый производитель автомобилей соперничает со своими конкурентами и прилагает все усилия
для получения максимальной рекламы. Как и многое другое
увы, о нас! дело не в качестве автомобиля или используемых материалов
, а в том, что о совершенстве автомобиля, по-видимому, судят по его
популярности. И эта популярность - всего лишь вопрос рекламы.

На лучшую машину, когда-либо созданную руками человека, никто бы и не взглянул
если не рекламироваться и не "греметь".

Французский гонщик, человек, выигравший дюжину гонок, включая
Автодром в Арденнах и Кубок Флорио, пытался получить
рекламу для конкретной компании, в которой он работал
professionнастоящий гонщик, в то время как Дик Драммонд просто пробовал свой английский.
машина парижской сборки.

Жужжание было постоянным, то приближаясь, то удаляясь, по мере того как две машины
с монотонной регулярностью кружили по трассе.
Эксперты, люди, интересующиеся различными марками, стояли, перегнувшись через поручни
высказывая свои замечания.

Все единодушно признали, что Драммонд - чудо хладнокровия
уравновешенность. Его вождение было великолепным, и все же у него не было
очевидно, что он ничего не выиграет, даже если выиграет гонку. Он не был
финансово заинтересован, насколько было известно, в марке автомобиля, который он
водил. Он был просто состоятельным человеком, который увлекся автогонками
в качестве хобби.

Француз вел машину хорошо, и гонка после первых трех четвертей
часа была острой. Сначала лидировал Драммонд, а
затем Карлье. Как только Драммонд дал рывок и вырвался вперед на полкруга, затем, когда
француз прибавил в скорости, он снова отстал, пока они еще раз не поравнялись.
снова ноздря в ноздрю.

Раз за разом они проносились мимо вдовы, которая смотрела только на своего защитника
. Ее голубой зонт был поднят, и, стоя там в одиночестве, она
вопреки всему надеялась, что принц - мужчина, который сказал ей свое
секрет - доказал бы, что победил.

Когда он был на фронте, громкие крики сотрясали воздух от мужчин интересно
в машине он был за рулем, в то время как, с другой стороны, если
Француз получил зрения аплодисменты от своих партизан был
голосистая.

Над всем этим висело облако легкой пыли, а ветер, создаваемый машинами
когда они проносились мимо, обдувал щеки женщины, наблюдавшей за своим чемпионом
с таким глубоким интересом.

Группа мужчин рядом с ней обсуждала его.

"Драммонд - великолепный водитель", - восхищенно заметил один из них. "Смотрите
на то, что он сейчас приближается. Каньо никогда так не гонял, даже в своей самой
лучшей гонке ".

"Интересно, какой у него интерес к Компании? Он, конечно, не стал бы участвовать в гонках
просто ради азарта", - заметил другой.

"Интерес!" - воскликнул третий мужчина - и, по правде говоря, это был Макс
Мейсон - "почему он имеет возможность скупить всю заботу, замок,
акции и ствол. Я так вчера слышал. Компания дала ему в
две недели назад. Лоуренс, секретарь, сказал мне об этом. Почему, ей-богу! если
он выиграет, состояние этой марки автомобиля обеспечено. Я полагаю, что у него есть
капитал у него за спиной, и скупит весь концерн. Я всего лишь желаю
были в ней. Десятую долю счастье".

"Ты прав", - заметил первый мужчина. "Дик Драммонд проницательный парень
. Если он выиграет, то заработает кучу денег на сделке - вот увидите. Это будет
самая большая реклама, которую когда-либо получал автомобиль за всю историю.
"анналы автомобилестроения ".

Миссис Эдмондсон выслушала все это молча. Она все прекрасно поняла.
Принц в образе Дика Драммонда вступил в это дело
с целью крупной финансовой сделки - покупки
важная компания, которая отвечала за машину, на которой он ездил.

Автомобиль в вопрос, надо сказать, был фактическим горчичного цвета в
что она рыскал про Запад езда, хотя она не
признать ее в своих одеждах грязных синевато-серый.

Она находила это довольно увлекательным, стоя там и наблюдая за этими двумя машинами
с их мощными ревущими двигателями, стремящимися к господству, по мере того как миля
за милей преодолевалась на этой ужасающей скорости. Ее сердце
было с человеком, склонившимся над рулем, которого все считали
простолюдином, и которого она одна знала как принца.

И он, двоюродный брат кайзера, действительно сжал ее руку!

По мере приближения конца гонки волнение росло.
зрители сгруппировались небольшими группками, критически наблюдая за
любыми признаками слабости в одном или другом. Но их не было. Карлье
был таким же упорным, как и его противник, и уверенно шел вперед, пока на
восьмидесятой миле он постепенно не обогнал англичанина.

Предстояло преодолеть еще двадцать миль. Но Дик Драммонд был позади,
проехав почти восьмую часть круга. Карлье, по-видимому, экономил все
его сила и властолюбие. Машина, которую он вел, безусловно, была великолепной
и вела себя великолепно. Превзойдет ли она английскую марку?

По мере того, как последние несколько кругов преодолевались на ужасающей скорости, узлы из
зрителей становились все более и более восторженными. Некоторые приветствовали Дика до тех пор, пока
не охрипли, в то время как другие, заинтересовавшись машиной, за рулем которой был Карлье
, кричали "Браво! Браво!"

Кровь быстрее забурлила в жилах вдовы. Было пройдено девяносто пять миль.
и все же Драммонд отставал более чем на половину круга. Она
наблюдала за его скорчившейся фигурой, с наклоненной вперед головой, за его позой, никогда
меняется, опустив подбородок на грудь, не сводя глаз с дороги перед собой
. Гаррет, казалось, был погружен в работу, прикасаясь к тому или иному по приказу
своего хозяина, чье лицо было полностью защищено от пронизывающего ветра
уродливой маской, за исключением рта и подбородка.

В качестве совета показал, девяносто семь миль он пришел на бешеной скорости мимо
место, где миссис Эдмондсон вновь поднялся со своего места в ней
волнение. Он был на взводе и так отважно боролся, выжимая
каждую унцию из сотни лошадиных сил своей машины, что медленно,
очень медленно пополз к летящему французу.

"Продолжай, Драммонд!" - кричали мужчины, снимая шапки и размахивая ими.
"Не сдавайся, старина!" - Кричали они. "Не сдавайся, старина!"

Но он не мог услышать их грозный рев выхлопа. Нет
экспресс-нибудь поезд, предназначенные бежал так быстро, как он сейчас ехал.
Официальные хронометристы стояли с хронометрами в руках, спокойно
наблюдая, а судьи готовились объявить победителя.

Все зрители стояли, затаив дыхание. Все было великолепно, что одного
сто миль, может быть обеспечено за этот короткий промежуток времени при
они смотрели.

Снова и снова две машины проносились мимо, но Дик по-прежнему отставал
.

Внезапно, однако, они развернулись на последнем круге, и когда они проходили мимо
бдительной вдовы, англичанин, как выстрел из ружья, обогнал своего
соперника и выиграл на двадцать ярдов.

Когда он остановился, после того как снова пробежал круг по трассе, чтобы сбросить скорость
, он чуть не упал в объятия толпы мужчин, которые подошли, чтобы
поздравить его.

Миссис Эдмондсон покинула свой наблюдательный пост и стояла рядом. Она
услышала, как один из них - это был Мейсон - сказал:

"Ей-богу, Дик! Это замечательная пробежка. Ты побил пять, десять,
и рекорды в сто миль! Состояние вашей машины достигнуто?"

Затем победитель повернулся к своему сопернику и пожал ему руку, сказав на
Французский:

"Спасибо, мой дорогой Карлье, за отличную гонку".

Вдова после короткой беседы вернулась в город по железной дороге, а Гарретт
отвез своего хозяина обратно на Дувр-стрит.

В тот вечер его высочество ужинал с вдовой в отеле Langham, и она
осыпала его похвалами по поводу его мастерства.

"Какая у вас марка машины?" - спросила она, пока они поглощали десерт.
Они ели его в личной гостиной вдовы.

- Это "Святой Христофор", - ответил он.

- Святой Христофор! - эхом отозвалась она. "Какое забавное название для машины!"

"Это может показаться так на первый взгляд, но святой Христофор был принят
автомобилистами на Континенте как их святой покровитель - святой, который на протяжении веков
оберегал верующего от опасностей на пути. Так что это действительно
это уместно, в конце концов".

"Я слышал, как они говорят, что вы заработали состояние автомобиля на ваш
успех в день", - отметила она.

"Да", - небрежно ответил он. "Любой, кто захотел бы вложить несколько
тысяч сейчас, получил бы великолепную отдачу от своих денег -
двадцать пять процентов в течение года ".

"Вы так думаете?" - спросила она с интересом. "Думаете, миссис Эдмондсон?" - повторил он.
"Я уверен в этом!" - повторил он. "Я уверен в этом! Да ведь "Сент-Кристофер" теперь держит
мировой рекорд, и вы знаете, что это значит. Производители начнут
получать гораздо больше заказов, чем они когда-либо смогут выполнить. Посмотрите на Napier,
Itala, Fiat и другие. Произошло то же самое. St
Кристофер, однако, находится в руках двух мужчин, и они,
к сожалению, нет средств".

"Вы должны помочь им, если это хорошая вещь".

"Я делаю так. Теперь, когда я выиграл гонку, я вложу пятнадцать тысяч--
может быть, двадцать. Они увидятся со мной завтра. На самом деле, - добавил он, понизив тон.
- Я намереваюсь сохранить контрольный пакет акций
концерна. Это слишком хорошая вещь, чтобы ее пропустить.

Толстая вдова в черном платье с глубоким вырезом и бриллиантовым кольцом
, сверкающим на ее красной шее, медленно потягивала вино, но ничего не говорила.

Его Высочество больше не касался этого вопроса. Он был мастером в прошлом
ремесла и хитрости.

Позже был объявлен преподобный Томас Клейтон, и троица провела
довольно приятный вечер, который завершился тем, что дама пригласила их обоих
в Милнторп на следующей неделе.

Сначала принц снова колебался. Вдова сидела, затаив дыхание.
ожидание. Во что бы то ни стало она должна уговорить его Высочество навестить ее. Это
будет известно по всей округе. Она заплатит Гвинея каждому
модные документы, чтобы объявить о том, за это стоило бы очень
много ее в округа.

"Боюсь, миссис Эдмондсон, что на следующей неделе я должен ехать в Берлин", - ответил
принц. "Я уверен, что это очень любезно с вашей стороны, но император
вызвал меня по поводу некоторых дел моего брата Карла".

"О! почему ты не можешь отложить свой визит, и прийди ко мне?" она
призвали в ее наиболее убедительный стиль. "Мистер Клейтон, не призвать князя к
иди ко мне", - добавила она.

"Можно, конечно, поехать в Германию на неделю позже, князь," воскликнул
клирик. "Где сейчас кайзер?"

"В Киле, катается на яхте".

"Значит, его может не быть в Берлине на следующей неделе?"

"Он назначил мне встречу в Потсдаме. Его Величество никогда не нарушает
взаимодействие".

"Тогда вы будете разбивать твое, князь, и пойти со мной в Милнторпе,"
заявил священник.

- Да! - воскликнула миссис Эдмондсон. - и у нас больше не будет никаких оправданий, Уилл
мы, мистер Клейтон?

Итак, его высочество был вынужден согласиться, и на следующий день коварная вдова
вернулась в Йоркшир, чтобы подготовиться к визиту, который должен был
придать ее дому такой общественный лоск.

ТРИ.

Принц и Пастор провели несколько длительных бесед в течение двух дней
которые последовали, и из одной состоявшейся встречи стало очевидно,
на которой присутствовали и Мейсон, и Гаррет, что некоторые умные люди
маневр был задуман заранее. Квартет провел торжественное советы
Покои принца, и было много дискуссий, и немалые
смех.

Последнее, как оказалось, было следствием воспоминаний Макса о
замечательном послужном списке его высочества в Бруклендсе.

В назначенный день принца и пастора сопровождали верующие.
Чарльз уехал с Кингс-Кросс поездом в Уитби, Гаррет отправился в путь один.
на "сороковом" с приказом ехать через Донкастер и
Йорк и прибыть в Милнторп к полудню следующего дня.

Принц обнаружил, что прекрасное старое поместье было вполне комфортабельной резиденцией.
Вдова оказала честь с изяществом, тепло поприветствовав своих гостей.

Когда двое друзей остались одни в комнате принца, его
Ваше Высочество прошептало образцовому викарию:

- Мне не нравится, как выглядит этот дворецкий-итальянец, Томми. Ты знаешь, что у меня
очень странные фантазии?

- О чем?

"Что я где-то встречал этого парня раньше".

"Искренне надеюсь, что нет", - был ответ священника.

"Где я его встречал, не могу вспомнить. Ей-богу! Нам будет неловко,
если он вспомнит меня.

- Тогда нам придется следить за ним. Интересно, если...

И пастор бесшумно подошел к двери спальни и внезапно открыл ее
.

В этот момент послышался отчетливый звук чьей-то возни вокруг.
угол в коридоре. Оба мужчины заметили это.

Кто-то подслушивал! Их заподозрили!

В тот вечер за ужином пара украдкой бросала взгляды на худое,
чисто выбритое лицо итальянского дворецкого средних лет, голова которого была
преждевременно облысевшей, но манеры слуги были безупречны. Феррини
Хозяйка обращалась к нему по имени, и было очевидно,
что он был очень предан ей. Молодой лакей был англичанином -
Кокни, судя по его акценту.

В старой комнате, обшитой панелями, с ее длинными семейными портретами и старым
резной буфет, уставленный ухоженным серебром - или, скорее, электроплиткой, как уже знала пара
- хорошо приготовленный ужин был подан в окружении цветов и
искусно спрятанных огней. Стол был круглым, и за ним сидел только один человек.
кроме него, приглашенной была высокая светловолосая девушка, мисс Мод Мортимер,
дочь соседнего сквайра. Она была некрепкого телосложения,
слюнявая мисс, с лицом, как у восковой куклы, и небольшим затруднением в
речи.

Сначала она казалась застенчивой в присутствии кузена кайзера, но
вскоре, когда ее неловкость прошла, она стала совсем веселой.

Двум посетителям трапеза удалась на славу. Темные, внимательные
глаза итальянца, однако, значительно омрачили их удовольствие. Даже
Пастор теперь был убежден, что этот человек что-то знает.

Что это было? Где этот парень встречался с принцем раньше? Было ли это при
подозрительных обстоятельствах - или как-то иначе?

На следующий день Гаррет приехал на машине в отель White House в
Пришел Уитби, скромно одетый и в высшей степени респектабельный игрок в гольф, который представился
его зовут Харви, но с которым мы уже знакомы под именем
Мейсон.

День выдался жарким, от него перехватывало дыхание, но ближе к пяти часам
Принц пригласил хозяйку прокатиться на "сорока" - перекрашенной,
с момента своего недавнего возвращения с Континента, темно-синий с короной и
шифром на панелях.

Гаррет кто имел взгляд вокруг вдовы "шестьдесят" Мерседес, в
уверенность рассказал своему хозяину, что все было в порядке, и что
шофер был опытный человек.

Усадив вдову и двух ее гостей сзади, Гарретт поехал
на следующий день машина ехала по красивой дороге от Пикеринга к Малтону,
возвращались через замок Говард. Они ехали очень быстро.
вдова, повернувшись к его высочеству, сказала:

"Действительно, принц, ехать с вами на машине - это совершенно новый опыт. Мой мужчина
никогда бы не осмелился ехать с такой скоростью, опасаясь полицейских ловушек."

"Мне очень повезло, что я избежал их", - ответил симпатичный
искатель приключений, многозначительно взглянув на человека в черном священническом пальто и
кепке.

"Принц однажды добрался из Булони в Ниццу за двадцать восемь часов на своем "
Святом Христофоре", - заметил преподобный Томас. "И к тому же зимой".

"Великолепно!" - провозгласила вдова, поправляя свою бледно-голубую автомобильную вуаль,
новую для такого случая. "У этой машины, без сомнения, большое будущее".
особенно после рекорда в Brooklands."

"Скорее!" - воскликнул румяный викарий. "Я всего лишь бедный священник, но если бы
У меня был небольшой капитал, я бы, конечно, вложил его. У меня есть внутренние сведения
Полагаю, миссис Эдмондсон, как говорят в Сити, - сказал он.
рассмеялся.

- От принца?

- Конечно. Он намерен получить наибольшую долю в концерне.
За последние шесть дней у них было восемь заказов на гонщиков. Рекорд на
Бруклендс - это состояние для производителя".

Его высочество молчал, пока самодовольная вдова обсуждала
будущее восьмицилиндрового двигателя St Christopher.

Вернувшись в зал, Феррини вышел, поклонившись своей госпоже и
бросив явно подозрительный взгляд на двух посетителей. Оба мужчины
заметили это и были немало встревожены. Они играли в какие-то
хитроумные игры, но не знали с минуты на минуту, когда какой-нибудь
свидетель может не указать на них пальцем в открытом доносе.

Пока принц одевался к обеду, Чарльз сказал:

"Этот парень дворецкий слишком любопытный, на мой вкус. Я нашел его
здесь час назад, и я уверен, что он пытается разблокировать ваш
чемодан из крокодиловой кожи. Он извинился, что пришел, чтобы увидеть, является ли
вы сифона содовой. Но я даже видел, как он склонился над своей
сумка".

Принц оставался серьезным и молчаливым.

"Где мы познакомились, что парень раньше? Я не могу вспомнить".

"Как и я. его лицо как-то знакомо. Я уверен, что мы его видели
где-то!"

- Так говорит пастор. Напиши Максу в Уитби и скажи, чтобы
подойди под тем или иным предлогом и взгляни на этого человека. Отправь
письмо сам сегодня вечером.

"Возможно, этот парень боится своей тарелки", - воскликнул камердинер
вполголоса, смеясь.

"В этом нет необходимости. Это все " б " электро-не стоит брать в
навоз-тележку. Единственное, что я видел это ожерелье старухи, и
что она держит в своей комнате, я полагаю. Если бенгальские огни настоящие, они
стоят пару тысяч для голландца ".

"Они, безусловно, настоящие. Она достала их из банка в твою честь.
в твою честь. Ее горничная сказала мне об этом сегодня. И она, я полагаю, имеет в виду отдать
большой званый обед, чтобы кое-кто из жителей графства познакомился с вами.

"Вы уверены в этом?" - быстро спросил его хозяин.

"Повар сказал лакею, который сказал мне. Экономка сегодня заказала
много вещей из Лондона, и завтра должны быть разосланы приглашения
.

"Люди приезжают сюда пообедать и переночевать?"

"Да. Нужно подготовить восемь спален.

- Тогда не спускай глаз с этого проклятого итальянца. Отправь это письмо Максу,
и скажи, чтобы он ответил тебе шифром. Его письмо может попасть в
чьи-то чужие руки. Максимум может также запросить в полиции
договоренности примерно здесь - где живет деревенский констебль и
где ближайший полицейский участок."

"Не могли бы вы послать меня в Уитби, и я дал бы ему все инструкции,
и рассказал бы ему о состоянии дел?"

"Да. Поезжайте утром. Гаррет отвезет тебя на машине. Скажи, что
ты собираешься купить мне книгу, которую я хочу.

И с тем, Его Высочество завязав галстук с осторожностью, и
спустился в гостиную, где вдова, развалившись
живописно под желтой лампой под ждал его.

В тот вечер священник, который жаловался на головную боль из-за
солнце во время утренней прогулки рано ушло в свою комнату, и до
двенадцатого принц сидел наедине со своей толстой и польщенной хозяйкой.

Когда она откинулась на спинку большого, обитого шелком кресла, медленно обмахиваясь
пытаясь выглядеть наилучшим образом, он, спокойный, расчетливый человек, который
он смотрел на ее сверкающее ожерелье, гадая, сколько
старый еврей из Амстердама отдал бы за него.

"Какое великолепное украшение!" - заметил он, как будто заметил его впервые.


"Тебе нравится?" - спросила она с улыбкой. "Это принадлежало семье моего мужа"
.

"Красиво!" - отметил Его Высочество, наклоняясь ближе, чтобы рассмотреть его, ибо он
уже взглядом знатока, и увидел, что это был, вероятно, французской работы
XVIII века.

"Многие люди восхищались им", - продолжила она. "Мой муж очень любил
украшения и подарил мне их довольно много. Я никогда не храню их здесь,
однако год назад была предпринята попытка взлома.

- Так вы храните их в надежном месте? - воскликнул он. - и совершенно правы,
к тому же. Бриллианты всегда являются сильным искушением для взломщиков ".

"Я приглашаю несколько человек на ужин в следующую среду и посылаю в
банка в-Йорке некоторые из моих украшений", - заметила вдова. "Я надеюсь, что
они будут здесь в безопасности. После попытки воров, признаюсь, я был
ужасно волнуюсь."

"О, они будут в достаточной безопасности", - заявил отважный искатель приключений, доставая
из портсигара новую русскую сигарету.

"Я надеюсь на это. Я пригласил несколько человек-лучший в округе-к
встретить Ваше Высочество. Надеюсь, вы не будете возражать".

"Вовсе нет", - ответил он приветливо. - Только, как вы знаете, я предпочитаю
оставаться _incognito_.

"Ты один из самых скромных мужчин, которых я когда-либо встречала", - заявила она
мягким голосом, призванным быть соблазнительным.

"Я нахожу жизнь простолюдина гораздо более приятной, чем жизнь принца", - ответил он
. "В _incognito_ я всегда наслаждаюсь свободой слова и
свободой действий, которую, как член королевской семьи, получить невозможно".

Ум вдовы всегда был активным. Она изо всех сил старалась
очаровать своего гостя. Разница в их возрасте на самом деле была не такой уж
очень большой. Ее тайной надеждой было, что она сможет заставить его сделать
признание в любви. Представьте себе, она, некрасивая миссис Эдмондсон, над которой смеялись в
округе и которую терпела только определенная его часть, внезапно становится
принцессой!

Милнторп был красивым старым местом, но для нее это была всего лишь могила.
Она ненавидела его, потому что, живя там, была похоронена заживо.
Она предпочитала Монте-Карло, Париже или даже в Каир.

"Тогда прием будет очень умный?" он отметил, что из-за
сказать что-нибудь получше. "И сама хозяйка, безусловно, будет
самый умный из них всех", - добавил он с поклоном и намерением польстить.

"Ах! Я не боюсь", - ответила вдова с легким вздохом. - Осмелюсь сказать,
бриллианты, которые подарил мне бедняга Табби, ничем не хуже тех, что носят женщины.
другими женщинами, но что касается сообразительности... Что ж, принц, женское зеркало
не лжет, - и она снова вздохнула. - Молодость мимолетна, а женская
жизнь, увы! долгая старость".

"Ну же, давай!", он рассмеялся, развалившись в своем кресле. "Ты все еще не
прибывшие на сожаления возраста. Жизнь, несомненно, все еще полна молодости для
тебя!

Она была очень довольна его маленькой речью и не скрывала этого.

Он продолжал льстить ей, и с присущей ему хитростью он
медленно вытягивал из нее тот факт, что она не была бы против второго
замужество. Он дурачил ее, но с таким умом, что ей, проницательной
женщине, и в голову не приходило, что он смеялся над ней в открытую
.

Он был таким серьезным, таким разумным, таким совершенно откровенным и прямодушным,
что, когда после получасового тет-а-тет она обнаружила, что он обнимает ее
протянув руку и попросив ее стать принцессой, она пришла в полное замешательство.
Что она ответила, она едва ли поняла, пока внезапно, со старомодной
учтивостью, он галантно не поднес ее пухлую, украшенную драгоценностями руку к своим губам
и сказал:

"Очень хорошо. Пусть будет так, миссис Эдмондсон. Мы с вами родственные души, и
наши души имеют сродство. Ты будешь моей принцессой".

"И тогда старый ворон начал реветь," как он насильно описал
после сцены с пастором.

Несколько мгновений он держал ее в своих объятиях, каждую секунду опасаясь, что
войдет итальянец с глазами хорька. Действительно, казалось, что за каждым его движением
подозрительно наблюдает этот серьезный, молчаливый слуга.

Они взаимно пообещали пока хранить свою тайну. Он
поцеловал ее в губы, которые, как он заявил Пастору, были
"липкими от какого-то проклятого крема для лица". Потом Феррини
внезапно появился, и его любовница отпустила его на ночь.
Принц, однако, знал, что он не уйдет, а притаится где-нибудь в
коридоре снаружи.

Он стоял перед старинным камином эпохи Якобинцев с высокой каминной решеткой из
резного камня и гербами, красивый мужчина, который окажется
привлекательным для любой женщины. Стоит ли поэтому удивляться, что амбициозная
вдова судостроителя увивалась за ним?

Он полностью затмил священника.

Сначала их разговор был исключительно о любви; затем он перешел на
что-то похожее, деньги. На последний момент князь был полнейший
беспечен. У него было достаточно, - заявил он. Но вдова была настойчивой
рассказывать ему состояние ее собственные финансы. Помимо поместья в
Милнторпе, которое приносило вполне приличный доход, она пользовалась половиной
доходов от крупной фирмы, основанной ее мужем, и при этом
на данный момент, помимо других ценных бумаг, у нее в банке лежало без дела семьдесят тысяч
фунтов стерлингов, которые она полностью контролировала.

Она ожидала, что это заинтересует его, но, напротив, он просто
закурил новую сигарету и, сделав это, сказал:

"Моя дорогая миссис Эдмондсон, наш брак заключен не из-за денежных интересов"
. Моего собственного состояния мне более чем достаточно. Я не
желание дотронуться до одной копейки из ваших денег. Желаю вам приятного
ваш отдельного имущества, и остаются столь же независимы, как вы в-день".

И так они беседовали, пока звон колокол предупреждал их
было два часа ночи. Затем, отдав ему слюнявые Спокойной ночи
поцелуем, они расстались.

Прежде чем лечь спать, его высочество достал из своего стального ящика для писем
маленькие черные покрытые книгу, и с ее помощью он построил два шифр
телеграммы, которые он отложил, чтобы быть отправлены Чарльза от
Почтовое отделение Уитби утром.

Медленно тянулись тихие, теплые летние дни. Каждый день после обеда вдова -
теперь совершенно довольная собой - сопровождала двух своих гостей в поездках
на "сорокапятке" принца - один день в Скарборо, следующий через
Из Кливленд-Хиллз в Гизборо, в Хелмсли, к руинам Риво,
и в другие места.

Однажды днем пастор под предлогом остался дома, и вдова
отвезла принца в Йорк на своем собственном "Мерседесе". Прибыв туда, они
выпили чаю в кофейне отеля "Стейшн", затем, зайдя в контору а
адвоката на Кони-стрит, вписали свои совместные имена в
документ, который по наущению вдовы уже был подготовлен.

Четверть часа спустя они подъехали к Вест - Райдинг - Бэнк в
Стоунгейт, и хотя офисы были уже закрыты, дежурный клерк
вручил вдове коробку площадью около восемнадцати квадратных дюймов, перевязанную
бечевкой и запечатанную четырьмя внушительными красными печатями. Для этого она нацарапала
она вписала свое имя в квитанцию и, положив ее в машину, поехала вместе с ними.
обратно через Малтон, Пикеринг и Левишем.

"Это первый раз, когда я снимаю свою диадему, мой дорогой Альберт, с тех пор, как
в дом пытались проникнуть грабители", - заметила она, когда они отошли немного
расстояние, и "Мерседес" мчался по этому ровному открытому участку
в сторону Малтона.

"Ну, конечно, будь осторожна", - ответил ее спутник. Затем, после некоторой
паузы, он понизил голос, чтобы шофер не мог подслушать, и
сказал: "Я хотел бы знать, Гертруда, позволишь ли ты мне сделать замечание - без
какой-либо обиды?"

"Почему бы и нет, конечно. Что это?"

"Ну, по правде говоря, мне и вполовину не нравится внешность этого твоего слуги-иностранца
. Он не натурал. Я уверен в этом по выражению его
глаз."

"Как любопытно! Знаешь, та же мысль приходила в голову и мне.
в последние несколько дней", - сказала она. "И все же он такой верный слуга.
Он работает у меня почти два года".

"Не доверяй ему больше, Гертруда, вот мой совет", - многозначительно сказал его высочество
. "Я подозреваю этого парня, определенно подозреваю.
Ты много о нем знаешь?"

- Ничего, кроме того, что он самый примерный слуга.

- Где он был до того, как поступил к вам на службу?

"С Леди Llangoven, на Хертфорд-стрит. Она дала ему самые прекрасные
характера".

"Ну, возьмите мое предупреждение", - сказал он. "Я уверена, что в нем есть что-то скрытое"
.

"Вы меня очень пугаете", - заявила вдова. "Особенно учитывая, что у меня есть это",
и она указала на запечатанный пакет, лежащий рядом с ней.

- О, не беспокойтесь. Пока я в Милнторпе, я буду присматривать за этим парнем.
Не бойтесь. Полагаю, у вас есть сейф, в котором вы храните свои
драгоценности?

"Да. Но часть посуды хранится там, и ключ часто находится у него".

Его высочество подозрительно хмыкнул, тем самым усилив тревогу вдовы.

"Теперь вы заставляете меня задуматься, - сказала она, - в этой недавней попытке воров было несколько любопытных черт"
. Полиция из Йорка
спросила меня, не думаю ли я, что кто-либо в доме мог быть в
сговоре с ними. Они, очевидно, подозревали кого-то из
слуг".

"О!" - воскликнул принц. - И итальянец в то время состоял у вас на службе
?

- Да.

- Тогда разве это не подтверждает наши подозрения? Разве он не опасен?
держать такого человека в доме, полном ценных вещей, как Милнторп?

- Конечно, согласен. После званого обеда в среду я уведомлю его.
уведомление.

"Лучше заплачу парню деньги за месяц, и отправить его подальше" ее
собеседник предложил. Затем на одном дыхании он добавил: "Конечно, это
не мне вмешиваться в ваши меры бытовых. Я знаю, что это
большая самонадеянность. Но мои глаза открыты, и я заметил, что этот
человек не такой, каким он притворяется. Поэтому я сочла своим долгом
затронуть эту тему.

- Мои интересы принадлежат вам, - проворковала вдова, стоявшая рядом с ним. - Совершенно определенно,
Феррини уйдет. Или же однажды утром мы можем проснуться и обнаружить, что
воры нанесли нам второй визит ".

Затем, когда шофер прибавил ходу, их разговор был
прерван, и к этой теме больше не возвращались, потому что очень скоро они обнаружили, что
въезжают в ворота сторожки Милнторпа.

Наступил вечер среды. Зал мильнторп была зажжена лампа, комнат
красиво оформленный известным флористом, обед готовить
_chef_ из Лондона, звучала музыка в исполнении известного оркестра, дислоцированных
на лужайке возле длинной, отделанной дубовыми панелями столовой; и в качестве одного гостя
после очередного прибыл в вагоны и автомобили, они заявили, что вдова
были, конечно, затмил собой эта программа в честь его
Высочество Принц Альберт Гессен-Гольштейн.

Ни слова об их предстоящей свадьбе было позволено просочиться. На данный момент
это был их личный секрет. Любое преждевременное объявление могло,
он сказал ей, навлечь на него неудовольствие кайзера.

ЧЕТЫРЕ.

В длинной гостиной, принимая гостей, стояла вдова,
красивая в черном с серебром, с великолепной тиарой и ожерельем из
бриллианты, а также нитка тонкого, хорошо подобранного жемчуга, все это
и пастор, и его высочество должным образом отметили. Она определенно выглядела
блистательная фигура, а рядом с ней стоял сам принц с
миниатюрными крестиками из полудюжины его наград, нанизанных на крошечную
золотую цепочку, перекинутую через отворот его фрака.

Несколько гостей прибыли днем раньше, чтобы поужинать и переночевать, в то время как
среди остальных, из ближайших окрестностей, было несколько
титулованных и знатных людей, которые приняли приглашение
из простого любопытства. Половина гостей пошла, потому что они должны были встретиться с
настоящим живым принцем, а другая половина - чтобы потом подшутить над
тучным охотником за хохолками.

Ужин, однако, имел безоговорочный успех, за что в значительной степени были благодарны
в значительной степени его высочеству, который был полон жизнерадостности и
блестящей беседы. Все были очарованы им, и хотя, конечно,
позже, в углу гостиной, на Бейсуотер священник пел
хвалит друга своего с точки зрения границ.

Несколько незамужних женщин демонстративно приподняли шляпки перед героем вечера
и, наконец, когда гости разошлись, а посетительницы разошлись
, он, пастор и двое других посетителей мужского пола, сэр Генри
Хаттон и некий Лайонел Мейер отправились в бильярдную.

Было два часа, когда они поднялись наверх. Бейсуотерскому викарию пришлось
пройти мимо комнаты принца, чтобы попасть в свою, но он не вошел
дальше порога. Оба мужчины нетерпеливо посмотрели на
туалетный столик, на котором Чарльз оставил гореть две свечи.

Это был тайный знак. Оба мужчины поняли это, и принц
немедленно поднял палец, призывая к тишине. Затем
он громко воскликнул: "Ну, спокойной ночи, Клейтон. Мы пойдем на пробежку утром.
- и с шумом захлопнул дверь, а Пастор ушел.
в свою комнату.

Принц, всегда встававший рано, встал в восемь часов и был
уже одет, когда Чарльз вошел в свою комнату.

- Ну как? - Спросил он по своей привычке.

"Внизу творится редкостное дело", - воскликнул камердинер. "Весь дом был
ночью перерыт, и все драгоценности были подчистую вывезены"
. Старуха просит вас сейчас же к себе".

Без церемоний, Его Высочество спустился, отправив Чарльз вместе с сигнализации
Парсон.

В утренней гостиной он обнаружил вдову с двумя гостями мужского пола и двумя
дамами, собравшимися на взволнованный совет. Когда он вошел, хозяйка дома
бросилась к нему со словами:

"О, принц! Произошла ужаснейшая вещь! Все до последнего кусочка
драгоценности, включая мою диадему и ожерелье, были украдены!"

"Украдены!" - выдохнул он, делая вид, что не слышал новость.

"Да. Я положил их себе в сейфе в кладовой дворецкого, вместе
в некоторых случаях девки свели меня с моими гостями. Я их заблокировал
только после часу ночи и забрал ключ. Вот оно. Он никогда не
оставил свои владения. Я..."

В этот момент ее прервал приход священника, который,
услышав от слуг об ограблении, начал:

"Моя дорогая... э-э... миссис Эдмондсон. Это действительно в высшей степени неблагоприятные обстоятельства ...
в высшей степени..."

"Послушайте, - взволнованно продолжала вдова. "Выслушайте меня, и тогда мне советовать
что делать. Я взял этот ключ", - и она провела его для своих
осмотр - "и спрятал его под угол ковра в комнате.
Этим утром, к моему изумлению, моя горничная пришла сказать, что дверца сейфа
была найдена приоткрытой, и что, хотя тарелка была оставлена, все украшения
исчезли. Остались только пустые ящики!

- Как был открыт сейф? - изумленно спросил принц.

Возможно ли, что какой-то изобретательный авантюрист опередил его? Это
определенно так казалось.

"Дверь была открыта другим ключом, это очевидно", - ответила вдова.

"И где Феррини?" - поинтересовался Его Высочество быстро.

"Он пропал. Никто не видел его этим утром", - ответила
огорченная женщина. "Ах, принц, вы были правы-совсем прав в своем
догадку. Я верила в него, но ты подвел его очень быстро. Я
намеревался уволить его завтра, но мне и в голову не приходило, что у него есть
второй ключ.

"Очевидно, драгоценности у него", - заметил сэр Генри Хаттон, сам бывший
окружной судья. - Я заеду в Уитби и сообщу в полицию, миссис.
Эдмондсон. Мы понятия не имеем, в каком направлении скрылся этот парень.

В этот момент дверь открылась, и на пороге появился Гаррет со шляпой в руке.


"Ну, в чем дело?" - спросил его хозяин.

"Пожалуйста, ваше высочество, нашей машины нет. Его украли из гаража
ночью!"

Объявление вызвало электрический эффект у собравшихся.

"Тогда этот человек мог бы также водить машину, а также прислуживать за столом!"
- воскликнул сэр Генри. - Лично я всегда с недоверием относился к иностранным слугам.

"Феррини было одно или два занятия по вождению от моего шофера, я
верю", - заметила вдова, теперь в состоянии полного развала.

- Не берите в голову, миссис Эдмондсон, - весело сказал его высочество. - Позвольте сэру
Генри и мне сделать все, что в наших силах. Этого парня обязательно поймают.
Я отдам полиции, число моего автомобиля, и его описание. И
более того, у нас есть что-то очень ценное здесь". И вынул он свою
справочник. - Вы помните подозрения Феррини, которые у меня возникли
и о которых я рассказал вам по секрету? Итак, мой камердинер
у него есть карманный фотоаппарат, и с его помощью три дня назад я сделал моментальный снимок
вашего примерного слуги. Вот он!

"Ей-богу. Превосходно!" - воскликнул сэр Генри. "Это будет величайший
помощь полиции".

И так он был устроен, что полиция Уитби следует сразу
прошлого года.

За завтраком - в то утро это была торопливая, скудная трапеза - все соболезновали
принцу в связи с потерей его машины. Несомненно, все это дело было
самым хитроумным образом подстроено Феррини, который убрался восвояси.

Как раз в тот момент, когда обед закончился и пастор пообещал сопровождать
Когда сэр Генри поехал в Уитби, чтобы встретиться с полицией, он получил телеграмму
его звали к брату, который только что прилетел в Ливерпуль из
Америки и который хотел встретиться с ним в отеле "Адельфи" этим вечером.

Хозяйке он объяснил, что обязан прийти на встречу,
поскольку его брат приехал из Сан-Франциско по каким-то важным семейным делам
и возвращается в Нью-Йорк ближайшим пароходом.

Поэтому он велел прощайте, Миссис Эдмондсон--"Де-а миссис Эдмондсон," он
всегда звал ее-и провезли в тележке для Гросмонт станции,
через несколько минут принц и сэр Генри отправились в
"Мерседесе" вдовы в Уитби.

Пара вернулась около часа дня и за ланчем объяснила, что они
сделали.

Днем вдова встретилась с его высочеством в палатке на
лужайке, и они некоторое время сидели вместе, он наслаждался своим вечным
"Петрофф". Более того, он уговорил ее выкурить сигарету, чтобы успокоить ее
нервы.

"Не расстраивайся слишком сильно, моя дорогая Гертруда", - убеждал он, кладя свою
руку на ее руку. - Не бойся, мы поймаем этого парня. Ты знаешь,
Я подумал, не будет ли не самым мудрым поступком, если я поеду в город и увижу их в
Скотленд-Ярде. Я знаю одного из
суперинтендантов. Я встретил его, когда моей жизни угрожали анархисты,
и полиция взяла меня под свою защиту. Полиция Уитби, похоже,
очень медлительная. Кроме того, к этому времени Феррини уже далеко ".

"Я действительно думаю, Альберт, что это был бы неплохой план", - воскликнула
вдова с энтузиазмом. "Если ты пошел в Скотланд-Ярд они,
без сомнения, переверну небо и землю, чтобы найти вора".

"Это только то, что я думаю", - заявил Его Высочество. "Я пойду по
шесть двадцать.

- Но вы вернетесь сюда завтра, не так ли? - настаивала вдова. "
Люди, которые у меня здесь есть, будут очень разочарованы, если вы этого не сделаете ... и ... и что касается
меня, - добавила она, и ее пухлое лицо слегка покраснело, - ну, вы знаете, что
Я счастлива только тогда, когда ты рядом со мной".

- Поверь мне, Гертруда. Я вернусь сразу как только я установил
машин Скотланд-Ярда в движении. У меня есть негатив этой фотографии
Я взял, и я передам это им".

И вот в тот вечер, ничего не объясняя другим гостям, он
сбежал в город, оставив Чарльза и большую часть своего багажа.

На следующий день миссис Эдмондсон получила длинную и обнадеживающую телеграмму от
него из Лондона.

Прошло два дня, но больше ничего не было слышно. Гаррет, оставшись без машины,
и, следовательно, без работы, решил отправиться в Лондон. Кража
автомобиля крайне озадачила его. Какой бы заговор ни замышляли его хозяин и его
друзья, он, очевидно, был осуществлен человеком по имени Феррини.
Все их хитроумные планы оказались напрасными.

Их предупредили.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Неделю спустя.

Мягкий летний полумрак заливал красивую бледно-голубую обитую
гостиная в новом отеле "Паласт" с видом на Альстер в Гамбурге,
где принц, пастор и бледнолицый англичанин Мейсон
непринужденно сидели вместе.

Принц пробыл там уже два дня, но Клейтон остался на ночь
в отеле Hamburgerhof, в то время как Мейсон, прибывший только через Копенгаген
за пару часов до этого снял квартиру в Кронпринцене,
заведении поменьше в Юнгфернштиге.

Троица болтала и задавалась вопросом. Мейсон только что показал им телеграмму
, которая, очевидно, вызвала у них некоторые опасения.

Внезапно, однако, вошел официант с карточкой для герра Столтенберга, как
там знали принца.

"Пригласите джентльмена войти", - приказал он по-немецки.

Мгновение спустя вошел хорошо одетый молодой англичанин джентльменского вида в
светлом дорожном пальто и темно-зеленой фетровой шляпе. Это был
камердинер Чарльз.

- Клянусь Юпитером! - воскликнул он, как только дверь закрылась. - Я чуть не пискнул.
Чертовски пискнул. Вы получили мою телеграмму из Амерсфорта?
- спросил он Мейсона.

"Да. Я только что объяснял принцу, что произошло в тот
вечер, когда был званый ужин", - ответил бледнолицый мужчина.

- Скажите мне. Мне не терпится узнать, - настаивал камердинер. - Я оставил Гаррета
в Розендале. Он совершенно озадачен.

"Я полагаю, что да", - ответил Мейсон. "Факт в том, что он так же сильно
озадачен, как и сам хитрый итальянец. Хорошо, что я смогла
обнаружить, что человек, как один из старых Блэр-Стюарт служащих на
Glenblair Замок. Вы помните - когда мы встретили `Ле Браваша" на его собственной территории
", - продолжил Мейсон. "Ну, я сыграла роль детектива и
написала ему тайно, прося встретиться со мной в Уитби. Он так и сделал, и
я поделился с ним своими подозрениями относительно вас всех, пообещав ему полицию.
премию в двести фунтов, если он держал его за тобой, смотрел, и
сообщил мне обо всем, что было в процессе. Конечно, я связала его с
наиболее полной секретности. Он сразу же угодил в ловушку. Принц
, конечно, предварительно получил восковые оттиски ключа от сейфа вдовы,
поскольку однажды она по неосторожности дала ему свой ключ, чтобы он пошел и отпер
шкаф в библиотеке. Трижды подозрительный дворецкий встречался со мной и
составлял секретные отчеты о твоих делах. Он следил за тобой, как кошка. Затем,
в ночь званого ужина, у меня была назначена встреча с ним в час дня.
час ночи. Я украл машину, и побежал он неслышно по
проселочной дороге через парк к тому месту, где он должен был встретиться со мной. Он приехал
точно в назначенное время и сел в машину рядом со мной, чтобы отвезти в Уитби,
где, как он предполагал, его ждали три детектива. Моя история заключалась в том, что
мы должны были забрать их из отеля, отвезти обратно в Холл и арестовать
всех вас. Он был в восторге от проекта и присоединился ко мне.
глотнул виски из моей фляжки, просто чтобы защититься от ночного воздуха. Десять
минут спустя он был вне боя. Я подмешал немного виски, так что,
подъехав, я связал его, заткнул рот кляпом и отнес в заброшенный
коровник на противоположной стороне поля на окраине Роксби Хай
Вересковая пустошь - место, которое я ранее обследовал. Избавившись таким образом от него, я
повернул машину обратно к месту в миле от Милнторпа
сторожевые ворота - предварительно оговоренные с принцем - и там, рядом с
стайл, я нашла большой пакет, поспешно завернутый в коричневую бумагу. Его
на ощупь было достаточно, чтобы сказать мне, что это был ящик. Принц и
Священник забрали его после того, как Феррини отлучился, и, получив
положили его там наготове для меня, а сами тихо вернулись в свои кровати.
Засунув его под сиденье, я изо всех сил поехал на юг через Дриффилд
в Халл. Прежде чем я добрался туда, я изменил идентификационной табличке,
стер коронами на панели эмаль, которую я нашел в
готовности, и оставив машину в гараже, переехал в Берген, в
Норвегию, а оттуда на поезде до Христиании, Копенгаген, и здесь".

"Ну, ты ставишь меня в мелкую дырочку, князь", - возмутился услуга
добродушно. "Я ждал, ожидая услышать что-нибудь каждый день. The
пожилая женщина отчаянно телеграфировала в Лондон по меньшей мере дюжину раз, но
ответа не получила. Она как раз собиралась сама поехать в город, чтобы посмотреть, что с тобой стало
и, признаюсь, я уже начал чувствовать себя очень неловко,
когда произошла поразительная вещь. В Италии на утро
третий день появился, грязный, ошеломленный, и в страшном
волнение. Я видел его в холле, где он произнес длинную бессвязную речь
заявление, в основном бессвязное. Однако пожилая женщина и сэр Генри
не захотели слушать никаких объяснений и, вызвав деревенского констебля, заставили его
немедленно арестован. Через час его отвезли в Уитби. Потом я
придумал предлог, смылся, и вот я здесь! Но я говорю вам, - добавил он, -
"Я почти не брился. Он обвинил меня в мошенничестве,
но все думали, что он либо сошел с ума, либо пытался обмануть
их.

"Это было неизбежно, мой дорогой Чарльз. Я не могу общаться с тобой"
принц рассказал. "Не обращай внимания, мой мальчик. Есть хорошая акция идет
для вас. Бенгальские огни стоят по меньшей мере десять тысяч для нашего старого друга
еврея, и к этому времени они окажутся в его руках без каких-либо настроек.
время завтра. Кроме того, глупая старая ворона, которая думала, что у нее есть
кружка, и собиралась выйти за меня замуж, вложила двадцать тысяч фунтов
наличными, чтобы заключить сделку с автомобилем в Сент-Кристофере. Вчера я благополучно вывел деньги из
моего банка, и сейчас они переведены на новый счет в
Dresdener Bank на имя Карла Столтенберга ".

"Ну, вы совершенно сбили меня с толку", - заявил Чарльз.

"Потому что это было необходимо", - ответил герр Столтенберг, сказав, что он
хотел бы, чтобы о нем узнали в ближайшем будущем. "Старая ворона была дурой
с самого начала. Она была слишком амбициозна и никогда не видела нас насквозь.
игра, или как запись в Brooklands была подделана исключительно в ее пользу.
Первой идеей пастора была простая вульгарная кража со взломом. Если бы мы его вытащили
, то нашли бы только кучу бесполезного электро. Но я видел
немного дальше. У нее были деньги, и с небольшим работы, без сомнения,
часть. Она так и сделала. Полагаю, к этому моменту бедные напрасно старушка
учитывая все идеи стать принцессой Альберт Гессен-Гольштейн".

"Что ж, мой дорогой принц, - воскликнул пастор, - моя собственная идея заключается в том, что мы
должны разойтись и не высовываться по крайней мере год, теперь, когда у нас есть
так удачно задел вдовью лепту."

И этот курс был сразу же единогласно одобрен.

Так случилось, что я, как близкий друг его дерзкого Высочества, знаю его
местонахождение в настоящий момент, а также удобные и неожиданные
убежища каждого из его четырех сообщников. Но, чтобы раскрыть их
большинство, конечно, поставить свою личную друзей в Нью-Скотланд-Ярда по их
отслеживание.

Собственно говоря, я поклялся хранить абсолютную тайну. Если бы это было не так,
мой старый приятель по колледжу никогда бы не осмелился поделиться со мной
подробностями этих волнующих приключений романтической жизни, полной отваги и
уловка - приключения, о которых я здесь рассказал и в которых, возможно,
самым выдающимся, хотя и печально обманутым персонажем всегда была "Леди
в машине".


Конец.