По следам Стейнбека

ПО СЛЕДАМ СТЕЙНБЕКА

– Я уже начинаю узнавать стиль Гены Шулькина, – поделилась своими впечатлениями с мужем, Лена Радионовская, выуживая в электронной почте очередные мои «Зарисовки по Жизни».

– То же мне, стиль: НАЛИВаЙ – РАССКАЗЫВАЙ, И НЕМНОГО ПРО БАНЮ! – усмехнувшись, разоблачил мое литературное кредо Сергей Станиславович, с которым мы когда-то проживали в одной комнате общаги КТИ на улице Горького в Калининграде.
Там же, на Горького, ходили в Культуристкий клуб, играли в регби на стадионе «Балтика».
 
Мое же впечатление, что это, просто – «ЖИСТЬ!», и я делюсь этими впечатлениями со своими друзьями…


–  Ну, что братан-правдолюбец? Нашел свою кузькину Мать? – гремело под сводами смольного, куда я пришел на встречу с вице-губернатором.
 
Давно уже решается судьба нашего дома на Лиговском проспекте, успешно разрушаемого властями.

…На свадьбах пили белое вино,
Ходили на работу и в кино,
Гробы на полотенцах выносили,
И друг у друга денег в долг просили,
И спали парами в пуховиках,
И первенцев держали на руках.

Остались в доме сны, воспоминанья,
Забытые надежды и желанья.
И все осталось навсегда, как было
Но обнажились между тем стропила…
       Арсений Тарковский, 1958 г.
 

    Все больше этот цирк стал походить на «спецоперацию» для дальнейшей продажи земельного участка в Центре города, напротив БКЗ «Октябрьский». Но возмущался этим цир- ком не вице-губернатор Бондаренко, рассматривая фото с
«волосяными щелями» на капитальных стенах, пронзая нас с Прокофьевым (соседом по коммуналке) рентгеновским взглядом, пытаясь понять – что же мы от него хотим?

Гремел мне на ухо по телефону мой друг Довгань, предлагая бросить эти глупости и маромоев в Смольном и охладить растрепанные нервы на Должанских пляжах горячего Азовского моря,  а лучше с удочкой на Северском  Донце!

Мне уже стало нечем возражать, и я, как чистокровный бродяга в душе, накрапал заявление на отпуск.

 "Как только Маршрут обдуман, снаряжение готово и вы двинулись в путь, обретает силу некий новый фактор.
Всякая поездка, экспедиция, вылазка на охоту существует сама по себе, отличная от других прочих.
У каждой свое лицо, свой нрав, темперамент, они неповторимы.
Путешествие – это индивидуальность, двух одинаковых не бывает.
И все наши расчеты, меры предосторожности, ухищрения, уловки ни к чему не приведут.
После долголетней борьбы каждому становится ясным, что не мы командуем путешествиями, а они нами!
 Специалисты по составлению маршрутов, предварительные заказы билетов и гостиничных номеров, График Железный Нерушимый -
 - все и вся разбивается вдребезги, столкнувшись с индивидуальностью вашей поездки.
И чистокровный бродяга только тогда сможет поладить с ней и вздохнуть свободно, когда твердо это усвоит.
И только тогда не будет угрожать крушение надежд.
В этом смысле путешествие похоже на семейную жизнь.
Вы непременно попадете впросак, если будете думать, что тут все зависит от вас!
Ну вот, я высказался до конца, сразу полегчало, хотя поймут меня только те, кто испытал все это на собственной шкуре..."

Так сказал писатель Джон стейнбек.

По мне же – попытка написания даже короткого рассказа сродни Большому Путешествию с непредсказуемым пунктом назначения еще и потому, что этот процесс начинает управлять тобой, а не ты – им...
Еще неизвестно, куда могут завести блуждания по волнам памяти и некие ассоциации, а то, что написал Джон Стейнбек в сентябре 1960 года, «испытал все на собственной шкуре» в августе 2015-го мой армейский друг, а также вдохновитель литературных изысков Александр Довгань.

Он встречал меня на станции «Староминская», с твердым намерением отвезти на
 Северский Донец, порыбачить.
Вывалившись из плацкартного вагона поезда «Санкт- Петербург – Анапа» и моментально почувствовав лысиной, взмокшей задницей и своими подмышками 40 градусов в тени (где бы еще найти эту тень?), я отказался променять десять дней на берегу Азовского моря – без удочек, на те же 10 дней, на берегу Донца – со спиннингом, до которого еще бы добирались целых четыре часа.
 
Мысленно матюгнувшись, а после повторяя это вслух каждые пятнадцать минут, Александр Федорович запихнул меня в кроссовер и, ворча, погнал его в сторону Ейска.
По дороге предупредил, что «ты проездом с космодрома “Восточный”».
На мои возражения что, дескать, я имел почти бесплатное удовольствие порабо- тать в Плесецке (что действительно «роднит» Российские космодромы, да и не только космодромы) и в подтверждение чего даже ткнул пальцем в логотип г. Мирного на своей футболке, заметил:

– Ну, значит, по дороге заехал по делам на космодром
«Плесецкий». Не разрушай легенды, Станичники тут обсуждают – с каких Космических просторов занес тебя попутный ветер? Ты же привез китайскую водку?
Вот и «Восточный» аргумент! (это был презент студентки-китаянки моей дочери Елене – аспирантке СПГУ).
Тут же зазвенел мобильник Довганя:
 

– Да, Алексей Ефимович, везу на «Должанку»!
Откушаем суп с куриными потрошками и свиную отбивную, запивать Геннадий Робертович, будет тем, чем богаты наши погреба:
-  Маджари, домашний херес, чача, коньячок «Дон» и яблочная водка!
Вечером, после морских процедур, жареная кефаль, при той же винной карте!– отчитался и, отключив телефон, Саня объяснил:
– Местный Актив уже волнуется.

«Актив» продолжал волноваться на протяжении всего моего отпуска – с раннего утра до черной Южной темноты, когда я рассекал брассом фосфоресцирующие волны под звездно-полосатым небом (зачастили метеоритные дожди, пересекающие орбиты спутников-шпионов.
И только Александр Федорович по неведомым мне эллиптическим признакам делил космических «странников в ночи» на «моих» Плесецких и на их – «****ей американ- ских satellites»):
 -  когда, мы встаем, чем питаемся, куда едем купаться...

– Как это на «Бублик»? – там же волнушки с барашками, и почти нету Дам? Вам надо на Казачий Берег!

–  Так волнушки нам и нужны для восстановления подорванного здоровья на космических высотах и загара, а после можно и с девушками уже знакомиться
– на «Казачий» или у «Марго», – отбивался от навязчивых рекомендаций, Довгань.

Но Алексей Ефимович продолжал возмущаться и брызгать в трубку слюной, пока ни  свалился со своего Наблюдательного поста на соседней крыше, с ужасом разглядев в бинокль, как Довгань в тени виноградной лозы предложил мне «осадить» утренний глоток коньяка вчерашними котлетами…

Мы все время были «под колпаком» у Алексея Ефимыча и тогда, когда спешили обратно на «Староминскую» к поезду «Адлер – Санкт-Петербург», получили от него нагоняй за то, что не выполнили даже Программу-минимум по погружению Космического гостя в Жизнь и Чаянья Обитателей Косы Должанской!
 

Но все когда-нибудь кончается (кроме вина у Довганя и
«Лиговских» рассказов).
И вот я уже нежно ностальгирую по почти Отеческим окрикам на колких ракушечных пляжах:

– Шуляк! Какого хрена поперся за буйки? Да там же маромои на гидроциклах, танцуют вдоль буйков по головам!
И водовороты, старый Бычий хер, если тебе мало мотоциклов!
Ты лучше обрати внимание на ту Деваху в безразмерном лифчике, с коровьими и грустными глазами.
Гляди! Повеселела, когда ты протащил свой хобот прямо по ее грудям, якобы, увлекшись брассом.
Договорись же с ней на вечер, у «Марго»!
С меня шашлык, шампанское и надувной матрац! С тебя – все остальное – если сможешь…
Ну, я тебе скажу, будет Картина Маслом под луной:
- «Мадонна кормит грудью мальчика»!   Боттичелли! Да, уж! Просто –
«ЖИсТЬ»!


И вот последний «аккорд» на местечковом рынке! Куда же без него?

– Так как же нам быть, Александр Иванович? Мой друг уезжает...
Будет иметь прохладные впечатления о нашем жарком, но несколько скудном азовском море…

–Да, ты шо, Александр Федорович? И, как – самолетом?

–Нет, поездом. В том-то и дело…

–А как же рыбка? Она ж запотеет!
Пусть летит самолетом до самого Питера! Чтоб он был здоров!

–Да уж, теперь – никак! Так шо там с рыбкой?

–Твоему Робертычу, ведь надо – получше?

–Ты ж понимаешь?

–Да, я понимаю… И когда отчаливаете со станицы?

–Так, уже завтра, в восемь вечера!

– Зайдите к мине, хотя бы – у семь! Пошукаю…

– Так я больше никого не беспокою?

–Да, ни – ни! До завтре…
 

 Клянусь! Я был свидетелем того разговора Довганя с веселым Крепышом лет пятидесяти, с выразительными чуть плутоватыми глазами.

–О чем это? – не удержался я, рискуя «нарваться», зная, как Довгань не любит лишние расспросы.

–  О шамайке, – увидев мой удивленный взгляд, уточнил:

–  О рыбке. Занесена в Красную книгу! Кроме нее, водится еще на местном Привозе. Александр Иванович знает места…

Позже, в поезде на верхней полке, убаюкивая проснувшуюся подагру (мой организм взбесился от этих солнечных и всяческих излишеств), перелистывая Стейнбека «С Чарли в поисках Америки», наткнулся на страницы, где автор сетует на то, как «уничтожаются местные особенности речи при помощи средств связи»,
как повседневная речь людей теряет местный колорит, поэтичность, идиоматичность и превращается в «общенациональный язык, расфасованный и упакованный, стандартный и безвкусный, как еда в фаст- фуде».

Вспоминая и смакуя услышанный на рынке диалог, я осознал, что такие изменения пока еще не грозят колориту Речи некоторых Кубанцев
речи некоторых Кубанцев…

Вот и шамайку, добытую Александром Ивановичем, я все-таки, привез!
Как и тараньку -  Рыбка не запотела!

Вернувшись с гостеприимных берегов Азовского моря, сразу же окунулся в родимое Питерское болото.

Удивительно, но именно «идиоматизмами» был пронизан мой разговор с Председателем Санкт-Петербуржского жилищного комитета В. В. Шияном (Председатель ЖК решает все вопросы в Питере, почти как «клетчатый» из "Приключений Принца Флорезеля"!

Но, это уже продолжение совсем другой истории…