Семья и люди Часть 1-2

Феликс Довжик

Семья и люди

 Часть 1-2


Армейские повести Кавказских войн

Когда сшита с дыркой сума,
то по; миру гонят страну.
Когда не хватает ума,
тогда затевают войну.

Летела пуля по полю, а солдат из окопа случайно выставил висок. Пуле мало не показалось.

В некотором государстве в строгой тайне готовились к войне, а на монетном дворе знали, когда начнется штурм. Им велели чеканить медали.

Послали командиры полк отбить у противника горную высоту. Полк постарался и ее быстро занял. А другие наши командиры не знали об этом и послали высоту бомбить. А солдаты говорили: «Во наши дают! Как такое враги выдерживают?».

Послали трех солдат на геройский подвиг. Они его совершили и все уцелели. Ну и кому теперь ордена вручать? 

Спросили командиры солдат: «Почему противник хорошо воюет?», а солдаты ответили: «Они воюют за жизнь, а мы за победу в войне».

Послали снаряд, куда бог послал, а он заметил, что из трубы хаты теплый дымок идет, и полетел туда.

Полетел самолет врага на горе бомбить и пролетел мимо. Развернулся и выпустил бомбу. А она обрадовалась, что домой возвращаются, и помчалась к своим. Вот радости было.

Послал командир штурмовать неприятеля и раскинул карты. На картах вышло: «Не догадается противник, куда идут, быть ордену, догадается – выше медали не будет».

Из фронтовых донесений.
После умело проведенной подготовки наши командиры сломили сопротивление отборных частей санитарного батальона.

Из фронтовых донесений.
Успешно развивая отступление, командующий заверил: «Победа за нами».

Занял батальон высоту и попросил подкрепление.
– Надо же, – сказали командиры, – уже проголодались. Придется послать повара с мешком сухарей.

Встретились на лету два снаряда – крупного и мелкого калибра.
– Кто эту суету затеял? – спросил мелкий калибр. – Мои или твои?
– Все хороши, – ответил крупный калибр. – Друг к другу навстречу шага не сделают. «Свобода, независимость, целостность». От чего? От взрывчатки? Все огнепроводным шнуром связаны, а носятся с тротилом в заднице. О принципах рассуждают, а не о взрывной волне.
– Герои. Трах, бах – и готово. Когда это кончится?
– Никогда. Им мозги вставили, чтобы они не думали. Как шарахну и мозги вышибу, может, задумаются? Так что полечу и свое сделаю, будь здоров.


Торпеда в свободном плавании

Бывает, увидишь подругу,
опустишь немедленно якорь,
бывает удачей разлука,
а встреча бывает двоякой.

Выпустили моряки торпеду, а она по пути волны считает. Досчитала до восьми и думает: «Если и девятый вал будет таким, то живем». Но тут она ударилась лбом обо что-то железное, и у нее челюсть отвисла.

Попала торпеда в корабль, и он сразу стал захлебываться.
– Ну и мужики пошли, – подумала торпеда. – Опереться не на кого.

Заметил корабль торпеду и резко изменил курс.
– Симпатичный, – подумала торпеда, – а женщин боится. Ну и проваливай. Я за тобой хвостом вилять не буду.

Заметили моряки торпеду.
– Красивая, – восхитился один.
– Да, такая поцелует – сразу в рай попадешь.


Заметки с того света

И здесь, и там совсем не вдруг
союз встречается все реже,
посмотришь пристально вокруг –
и здесь, и там проблемы те же.

Попал мужик на тот свет и сразу позвал жену, а она не отозвалась.
– Везде одно и тоже, – заметил мужик. – И здесь не дозовешься.

Попал мужик на тот свет. Слышит мужские голоса, спрашивает у бывалого:
– А бабы тут есть?
– Есть.
– И любить можно?
– Да все, что душе угодно, можно, но тело-то там осталось.

Попал один мужик на кладбище. Пришла вдова его навестить, села на лавочку и грустно причитает:
– Милый ты мой, есть у меня перед тобою грешки.
А он ей оттуда:
– Да знаю я твои грешки. Вон другим мужьям жены каются, есть что послушать, а ты опять заладишь, что меня потеряла.

Жили муж и жена, как кошка с собакой. Когда она умерла и лежала в гробу, муж подошел и говорит: «Прости меня, дорогая», а покойница, не открывая глаз, приподняла руку, выставила фигу, подержала несколько секунд, а потом молча положила руку на место.


История болезней

Когда по жизни правомочно
больничный перейдешь порог,
поймешь, здесь люди равнопрочны:
больной – не ангел, врач – не бог.

Лечил врач больного, и пациент выздоровел.
– Надо же, – удивился врач, – а диагноз был серьезным.

– Если из больницы выходят с убеждением, что за здоровьем надо следить, – заметил главврач, – значит, мы лечим правильно.

– На что жалуетесь? – спросил врач больного. Больной стал рассказывать.
– Что вы жалуетесь? – возмутился врач. – Если нет здоровья, все и должно болеть.


Лекарство может помочь, но не обязательно, оно не все может.

У неизлечимых болезней хороших врачей не бывает.

Болезнь может отступить, но в любом случае она свое возьмет.

Легко лечить здорового, с больным хлопот не оберешься.

Одних больница лечит, других учит. Польза всем, а везение разное.

Врач дает больному костыли, а хороший врач ставит на ноги.

Больничные условия не должны быть тепличными, чтобы больные не залеживались.

Больные могут шутить, а врачам не до смеха.

Если врач заболел предпринимательством, больному не поздоровится.

Даже излечимая болезнь больно бьет по кошельку.


Жил человек

Есть на свете ржа в железе,
есть проблемы в каждой смене,
видно издали в разрезе –
нас меняют перемены.

То тускнеем от тревоги,
то блестим, как месяц ранний,
то идем с эпохой в ногу,
то она нас – в рог бараний.

Жил человек, жил, как все. Но тут в стране настали перемены. Все невольно изменились, а он остался коммунистом. Конечно, ничего особенного, но лучше бы хорошо подумал.

Жил человек, ничем не блистал, хотя в спорах энергичнее многих защищал советскую власть. Но не помогло. И вдруг оказалось, что он лучше иных ниспровергателей приспособлен к новому. Теперь он с улыбкой вспоминает свое наивное прошлое.

Жил человек, нормально жил. И вдруг настали перемены. Все суетятся. Все меняются. А он, как был порядочным, так и остался. Ничто его не берет.

Жил человек, спокойно жил, но настали перемены, к нему пришла удача, а он стал роптать на новую жизнь:
– Да если бы советская власть устояла, разве носился бы я, как угорелый?

Жил человек, жил как парус. Куда ветер дул, туда его несло, и он оказывался в нужном месте. И вдруг перемены. Исчез ветер, никуда не дует, никуда не гонит. И сник парус. Так и ходит, сутулясь и глядя себе под ноги.

Жил человек. Не утруждал себя, а имел всё, как все. И вдруг перемены. Пришлось напрягаться, и он теперь на каждом углу ругает новый режим. Не за то, что имеет, а за то, что потерял. Он хочет иметь всё, что получил теперь, но, как прежде, не напрягаться.

Жил человек и много работал. Наступили перемены, а он, как работал, так и работает.
– Ты что, ничего не видишь? – спрашивают у него.
– Почему? Вдали я хорошо вижу, а вот под носом – очки уже надо носить.

Жил человек, жил как все. Что другие имели, то и ему перепало. Наступили перемены, и он стал везде и всюду восхвалять прежнее:
– Мне советская власть дала все, а у этой жди – не дождешься.

Жил человек. Вырастил сына. Наступили перемены. Сын успешно пошел в гору, и отец стал осуждать современную жизнь:
– За что сыну все, а мне ничего?!

Жил человек и пока жил обошел по должности своих одногодок. А тут пришла пора его поколению выходить на пенсию, и перемены настали. Потянулись в его кабинет одногодки за подписью на пенсионных документах. Смотрит – один заходит с улыбкой, другой кислый и скособоченный. Третий веселый, четвертый хмурый. Стал выяснять, в чем дело, и обнаружил. У кого дети стоят на своих ногах, тот бодрячком, а у кого дети привыкли таскать из отцовского кармана, а карман по нынешним временам надо закрыть на «молнию», тот чернее тучи – солнце ему уже не светит.

Бывает человек лысый. Ну и что? Бывает глупый. Бывает. Но когда уже лысый, но еще глупый, как-то обидно. Что-то здесь не так. Но чем поможешь?

Одним – лафа по веку,
другим – не в руку век,
судьба – по человеку,
и жизнь – как человек.


Уехала жена на курорт

Чтоб жить всегда беспечно
свободным – на плаву,
мужчина хочет вечно
быть рыцарем – в плену.

Уехала жена на курорт, а подругу попросила присмотреть за мужем. Через две недели по телефону спросила у подруги: «Как там мой?».
Вот как на этот вопрос ответили разные подруги.

– Погуливает с молодыми.
– Что ж ты не можешь его одернуть?
– Могу, но не так часто.

– Жив, здоров, но ежедневно меняет постели.
– Простыней же не хватит.
– Хватит. Своя остается не разобранной.

– Нахал он и сукин сын неблагодарный. На каждом шагу изменяет.
– Мне?
– Если бы тебе, я бы так не кипятилась.

– Он мне сделал предложение.
– Какое?
– Больше не приходить. Боится, но я ему обещала, что никому не расскажу.

– Культурно развлекается. Мы с ним даже в театр ходили.
– Меня он всего один раз водил в театр – после первой ночи.
– Странно. У меня это не первая ночь.

– Ты знаешь, он так много и так интересно о тебе рассказывал, что я не заметила, как ночь пролетела.

– Он тебя так любит, так любит. На развод, говорит, не пойду. Еле успокоила, что я от него этого не требую.

– Каждый вечер тебя вспоминает. Бог, говорит, простит, а жена отбеснуется.

– На подъеме.
– Ты у него была?
– Как ты можешь сомневаться? Ты же знаешь – мне терять нечего.

– Что-то умеет, чего-то не умеет, но очень тянется к знаниям.

– Он такой счастливый. Говорит, что впервые в жизни поймал золотую рыбку.
– Почему золотую?
– Как ты не понимаешь? Золотая рыбка все дает и ничего не требует.

– Ты уж меня прости, но я перед ним не устояла. Прихожу – он выходит из ванной голый.
– А как ты в квартиру попала?
– Так он мне ключи раньше дал.

– Жена у меня, говорит, первая и единственная. Это он о тебе. Представляешь. А я ему. Подумаешь, ты у меня не единственный и не первый.

– Как после капитального ремонта. Не сомневайся. Я старалась на совесть.


Судья Моргалкин и Авторитет.

Кто вверх стремится неуклонно,
кто вниз дорогой столбовой,
но все, кто ходят по наклонной,
все нитью связаны одной.

– Не каждый вырастет разбойником, – заметил как-то судья Моргалкин на процессе.
– Он прав, – заметил Авторитет. – смотря, кто учит.

– Сначала научись нырять, а потом отправляйся в плавание, – сказал судья Моргалкин мелкому воришке.
– Он прав, – согласился Авторитет. – Его макнули пару раз, и он научился держать нос по ветру.

– Надо ждать, – любил говорить судья Моргалкин в частных разговорах, когда его просили смягчить участь подсудимого.
– Вот это в очко, – одобрил Авторитет. – Надо ж дать, а не ждать попусту. Потом обойдется дороже.

– Наказание должно быть неотвратимым, – говорил Моргалкин.
– Он прав на все без сдачи, – соглашался Авторитет. – Серьезная угроза заставляет раскошелиться.

– Мы все должны стоять на страже законности, – призывал Моргалкин с трибуны.
– Он прав, как никогда, – заметил Авторитет, – а то сало попадет не на ту сковородку.

– Судья подчиняется только закону, – часто повторял Моргалкин.
– А как иначе! Законы ему гнут авторитеты, – уточнил его вечный оппонент.

– Фемида слепа, – заявил как-то судья Моргалкин.
– Точно подмечено, – подтвердил Авторитет. – Он в любом темном деле полагается на свой собачий нюх.

– Дуракам закон не писан, – заявил Моргалкин на заседании.
– Перебор на голом месте, – возразил Авторитет. – Закон – для дураков, а умным – слабо.

– У нас телефонное право не действует, – уверял судья Моргалкин журналистов.
– В каждой профессии свои трудности, – объяснил Авторитет. – Судья обязан слышать через стены.

– Дело ясное, – что дело темное, – пошутил Моргалкин.
– Молодец, – восхитился Авторитет. – Хотели отделаться килькой, а от него и воблой не откупишься.

– В законе все сказано ясно, – часто повторял Моргалкин.
– Тут он на кону, – согласился Авторитет. – Он ни разу не ошибся, с кого и сколько в прикуп.

– Закон, как дышло, – это было раньше, – уверял Моргалкин.
– Знающий мужик, – согласился Авторитет. – Теперь закон – как флюгер. Кто дует, тот и делает погоду.

– На воре шапка горит, – любил повторять Моргалкин.
– И на судью бывает решётка, – пояснил Авторитет. – Он даже зимой без шапки ходит.

– Моя совесть чиста, – заявил Моргалкин.
– Чего нет, того не замараешь, – согласился Авторитет.

– Я умываю руки, – заметил Моргалкин.
– Честный малый, – удивился Авторитет. – Ведь не сказал, что отмыл.

– Все связаны одной нитью, – уверял Моргалкин. Это был единственный случай, когда ау нечего было добавить.
– Против правды не попрешь, – сказал а, разводя руки.

– Моргалкин – наш человек, – говорил Авторитет.
– За кем большой авторитет, тот никогда не пропадет, – заверял Моргалкин своих коллег.
–

Несчастный случай

Женщина, которая при действующем муже благосклонна к другим мужикам, могла бы до замужества выбрать профессию, которая насытила бы её желания, но как-то этого не случилось. Не нашла она своё место в жизни. Любовь и материнство – не её стезя.
Однако, если копнуть глубже, у неё есть оправдание – муж согрешил первым, а она теперь мстит и никак отомстить не может. А что их вместе держит, одному богу известно.  Они об этом не говорят.


Вернулась жена домой…

Бездарности порука –
мужской цыплячий крик,
когда в квартире скука,
то в ней бродячий цирк.

Жена ездила в гости к родителям. Вернулась, а в квартире другая женщина.
– Вы кто?
– Воспитатель детского сада.
– Но у нас нет детей.
– А ваш муж сказал, если я приду, то дети будут.

Возвращается жена из командировки, а в квартире другая женщина.
– Вы кто?
– Врач, естественно.
– Что случилось, где муж?
– Не волнуйтесь. Он ушел на работу. Я его вылечила. Но рецидивы еще будут.

У одного важного начальника жена уехала на курорт. Через несколько дней он привел домой секретаршу. Пока он обходил в прихожей все заведения, она почти разделась. У него глаза на лоб.
– Ты что?
– Вы же позвали.
– Я хотел, чтобы ты посуду помыла. Ладно, мой без одежды, платье не забрызгаешь.

Возвращается жена из командировки и застает в квартире женщину. Она все поняла и говорит спокойно:
– Вот и хорошо, забирай его насовсем.
– Ишь ты какая, – отвечает женщина. – Удовольствие – раз в неделю, а корми его все семь дней.


Свет клином

 Жили были мужчина и женщина, вместе жили одной семьёй. Никаких разговоров и никаких сплетен о их жизни в городе не было. Нет сплетен – значит у них всё нормально, и наблюдатели ими не интересуются. Но однажды мужчина заболел, заболел серьёзно и сразу на скорой загремел в больницу. В жизни так часто бывает – вроде серьёзный человек, а врачам такую даёт нагрузку, что не обрадуешься. С этого момента семья попала под наблюдение.

Жена навещала мужа каждый день, а иногда дважды в день. Привозила домашнюю пищу, врачам не давала покоя. Они потихоньку между собой, вероятно, уже мужика списали, а она верила, что он выздоровеет, и его в этом убеждала. Что уж там помогло, не ведомо, но он пошел на поправку. В положенный срок его выписали. Случай небывалый, персонал больницы провожал торжественно с пожеланиями никогда сюда больше не попадать.

В положенный срок он вышел на работу, а там тоже, здрасте, новости и в его пользу. Пришел заказ на новую работу, в которой он как раз лучше других специалист. Посыпались на него положенные блага, особенно по финансовой части. Кто от такого горевать станет? Приободрился мужик, забыл о своих болезнях. Прямо орёл на взлёте.

Прошло немного времени, чуть-чуть более полугода, и вдруг, как это всегда бывает, гром с ясного неба прямо на нашу фирму. Данный товарищ ушел от своей жены. Ни одного скрипа, ни одного намёка на это даже в помине не было.

Генеральному штабу наблюдения, если таковой был, не худо было бы объявить строгий выговор. После всего с ним до этого случившегося, после такого героического поведения его жены, поверить в это было просто невозможно.

Жена ситуацию не прояснила. Да, ушёл. Собрал свои вещи и ушел. Почему ушёл? Спросите у него. Она его не ругала, не проклинала, никому на него не жаловалась, а как по ночам сушила мокрую от обиды и слёз подушку, она тоже никому не рассказала, но через день фирма уже знала всё. Товарищ ушел к молодой и красивой юбке.

Юбка появилась в городе, когда товарищу было не до любовных утех. По её версии, родственница завещала ей свой частный дом. Она сюда переехала и устроилась к нам на фирму. Как им удалось в столь сжатые сроки выйти друг на друга, история умалчивает, но факт их союза неоспорим, и о них вскоре забыли.
Незаметно пролетело полтора десятка лет. Одного не учёл товарищ, серьёзная болезнь о своём кормильце никогда не забывает – то сама вернётся погостить, то пришлёт родственницу или хотя бы подружку.

Настало время болезням навестить товарища. Всё случилось, как прежде. Скорая привезла его туда, куда его просили когда-то не приезжать. Юбка навестила больницу на третий день, но сначала пошла к врачам и очень тщательно обо всём расспросила. Только потом она зашла в палату к больному. Никого супчика в термосе, никакой котлетки домашней не было. Оставила два апельсинчика, произнесла пару слов и помахала ручкой. Это была его последняя встреча с нею.

Сослуживцы, его подчинённые, изредка навещали, что-то приносили, подбадривали, а на вопросы отвечали уклончиво. Врачи оформили ему группу инвалидности без права работы и снова пожелали сюда больше не попадать.

В городе его ждал сюрприз за сюрпризом. В уютном его с юбкой гнёздышке новый хозяин, а вещи сожителя старой хозяйки в чулане – она попросила их там подержать, пока сожитель не выйдет из больницы.

Документы все целы, но нигде ни гроша, в вещах одно старьё, всё новое исчезло, на банковском счету – мелочь, чтобы счёт не закрыли. А что ты хотел? Ты же сам открыл ей свободный доступ к своим накоплениям, чтобы показать ей, как ты её любишь и как доверяешь.

И кому ты теперь нужен?  Сыну в Москве, внукам, которых ты не видел, жене сына? Своей бывшей жене? У неё есть сын, у неё внуки всё лето при ней. Ладно бы, изменил разок другой. Измену простить можно – предательство не прощается.

На фирме учли старые заслуги, в общежитии дали комнату восемь метров, при ней раковина и унитаз, а душевая общая на первом этаже и работает для мужчин раз в неделю – по мужским дням.

Уплыла подруга от него в собственный бизнес, содрав с него за услуги свой будущий начальный капитал. Ищи её теперь, если у неё уже новый паспорт с новой фамилией. Что хотела, то и получила.

А он? Того ли он хотел? В его ли возрасте не понимать, что такое любовь и семейная жизнь, и что такое страстное неодолимое желание и чем оно отличается от искреннего чувства? Он, хорошо работающий в сложной технике, не мог хоть один раз отвлечься и часок подумать, что с ним происходит? Что им движет, кто им управляет? Ничего этого он делать не хотел и вне работы ничем этим заниматься не желал.

Голова была отключена, он слепо шёл за торчащим вперёд инструментом, у которого до сих пор нет приличного названия. У человека есть лоб, уши, рот, руки, ноги, даже нижней части спины придумано неплохое короткое народное название, а этот передовик движения вперёд (ПДВ) до сих пор в литературе, в искусстве и в приличном обществе ходит безымянным.

 Ох, очень это неспроста. Народ хорошо понимает великую его роль в деторождении, но народ также понимает его огромную разрушительную роль в семейной и иногда даже в досемейной жизни.

В конечном счёте, зачем человеку природой дана голова? Раз дана, значит надо её использовать и не решать сложные проблемы другими инструментами, не надо менять местами голову и нижнюю часть спины, и думать тем, чем думать не надо.

Года через три после открытия нашего НИИ к нам прибыли работать два защитившихся кандидата наук. Один из них перед защитой, чтобы остаться работать в Москве, решил жениться на москвичке. Регистрация и свадьба уже были назначены. Утром жених у себя в общежитии приоделся и отправился к невесте, чтобы вместе поехать в загс. По дороге к транспорту ему попалось игрушечное подобие сквера – три молодых деревца и маленькая лавочка под ними. Присел он на лавочку и задумался.

Невеста жениха не дождалась. Через год он от нас уволился и поступил работать в МГУ сотрудником известного академика. Через несколько лет оставшийся у нас кандидат заметил былого приятеля на каком-то ученом семинаре. Тот уже писал докторскую диссертацию. Интереснее другое.

Он же случайно встретил свою былую невесту и поначалу струхнул. Как отчитаться за своё былое бегство от неё? Но она сама бросилась его обнимать. Оказалось, она через два месяца вышла за другого. Не пропадать же всему заготовленному к свадьбе добру. Муж – директор крупного магазина, и она теперь живет, как царица.
Вот что значит в ответственный момент сесть на маленькую скамейку возле трёх молодых деревьев и хорошо обо всём подумать.


Шла дама с собачкой…

Вираж в земных оврагах
не разглядеть до дна,
а жизнь во всех зигзагах
заметна из окна.

Шла дама с собачкой. За окном дома, мимо которого проходила дама, в своей квартире стоял мужчина. Он показал даме кулак с высоко поднятым вверх большим пальцем – мол, восхищен ими. Даме это понравилась, и она так гордо пошла дальше, что мужчина долго смотрел ей вслед.

Шла дама с собачкой, а мужчина за окном показал кулак с высоко поднятым вверх большим пальцем.
Дама улыбнулась и лукаво указала жестом на собачку – мол, она вам так понравилась. Мужчина отрицательно закивал головой и показал жестом на даму. Дама засмеялась, показала ему фигу и пошла дальше.

Шла дама с собачкой, а мужчина за окном показал кулак с высоко поднятым вверх большим пальцем.
Дама обрадовалась и указала жестом на себя. Мужчина отрицательно закивал головой и показал жестом на собачку. Дама засмеялась, погрозила ему кулаком и пошла дальше.

Шла дама с собачкой, а мужчина за окном показал кулак с высоко поднятым вверх большим пальцем.
Дама обрадовалась и стала поспешно привязывать к столбику собачку. Мужчина отрицательно закивал головой и показал жестами на солнце, на кусты, на прекрасную погоду. Дама покрутила пальцем у виска и пошла дальше.

Шла дама с собачкой, а мужчина за окном показал кулак с высоко поднятым вверх большим пальцем.
– Кто? – спросила дама.
– Я! – показал мужчина жестом на себя.
Дама засмеялась, отрицательно покачала головой, показала жестом на собаку и выставила ему кулак с поднятым вверх большим пальцем.

Шла дама с собачкой, а мужчина за окном показал жестами – хорошо, мол, как кругом. Дама отрицательно покачала головой.
– Почему? – спросил мужчина. Дама жестом показала на него и развела руками – мол, мужчины нет, и пошла дальше.

Шла дама с собачкой, а мужчина за окном показал кулак с высоко поднятым вверх большим пальцем.
Дама протянула ему поводок – мол, бери, пожалуйста. Мужчина жестом показал, что выбрал бы хозяйку. Собачка гордо завиляла хвостом – мол, подумаешь, и пошла дальше.

Шла дама с собачкой, а мужчина за окном показал кулак с высоко поднятым вверх большим пальцем.
Собачка отрицательно закивала головой.
– Почему? – спросил мужчина. Собачка кивнула на хозяйку:
– Гав, гав, гав.
– Сочувствую, – сказал мужчина.


Женский вопрос.

Свои сердечные страдания
не может не любить народ,
но все проблемы мироздания
в любви сам черт не разберет.

Любовь подобна карамели, а брак – зубной боли от нее.

Мужчина услужлив с женщиной, пока надеется, что услуги окупятся.

Женщины прохладно относятся к платонической любви мужчин – от неё им ни тепло, ни жарко.

Мужчины сожалеют о случившемся, а женщины о не случившемся.

У женщины бывает первая любовь, а у мужчин не бывает последней.

Женщины востребованность принимают за любовь – потом страдают.

Одни женщины демонстрируют тело, другие душу, а результат зависит от случайного встречного.

Женщина размашисто ошибается, когда ошибки уже в прошлом.

Счастливые люди встречаются, а счастливых супругов с огнем не сыщешь.

Брак не гарантирует счастья, но способен его отнять.

Машина тоже требует ухода, но с ней легче ужиться.

Мужчина любит женщину, если жить без нее не может, а равнодушен, если жить с нею может.

Плохо человеку, когда он один, но еще хуже, когда плохо вдвоем.

Беда женщины – нравятся одни, а замечают другие.

Если человек слепо любит, он не хочет, чтобы ему открыли глаза.

Взаимная любовь может возникнуть на узком взаимопонимании, но существовать может только на широком.


Окружающий мир.

Есть люди – мы им рукоплещем,
но есть – лишь функции, по сути,
бывают люди – словно вещи,
бывают вещи – словно люди.


Пустой кувшин
Кувшин стоял на заметном месте, но продукты в нём не держались – крышки у него не было. Хозяевам он нравился. Пустота спокойнее наполненного объёма – делить нечего и ссор нет.

Порог
Одни стремились к нему и не могли преодолеть, другие перешагивали не замечая. Поэтому он никогда не знал, гордиться или огорчаться. А дверь успокаивала. Так жизнь устроена. Одним потолок – не преграда, другим порожек – препятствие.

Противень
Мешал всем под ногами лист жести. Наконец, догадались – сделали из него противень. Теперь он работает – прислушивается к той стороне, откуда жар полыхает. Но пироги на нем не пекутся – горят.
- Еда - не самое главное, – считает противень. – Главное – служить очагу.

Кресло.
Сделали на фабрике кресло, громоздкое, некрасивое, и объяснили – не место красит человека. Ждет кресло и недоумевает. Одни сидят в нем надменно, некоторые боятся пошевелиться, а других нет. Наверно, красивые не любят некрасивое.

Водопроводный кран
Водопроводный кран обладал завидным запасом энергии. Он фыркал, гудел и пускал пузыри.
– Чем больше брызг, тем лучше орошение, – убеждал он окружающих.

Предохранительный клапан
Предохранительный клапан всю жизнь хотел сделать открытие. Он изучал историю вопроса, собирался с духом, но в последний момент выпускал пар.
- Я мог бы сделать открытие, - уверял он, - но мне не выделяют помощников, а время одиночек прошло.

Кнопка.
Кнопка всем досаждала, а начальник умел с ней ладить. В колких случаях он использовал ее против других.
–  Кинжалом можно обрезаться, – говорил он, – но это не значит, что он не нужен.

Резинка
Из всех канцелярских подружек начальник особенно выделял резинку. При составлении отчетов она помогала ему сводить концы с концами.
–   Чтобы чисто пройти, – замечала резинка, – надо уметь заметать следы.

Пружина
Пружина великолепно приспособилась к жизни. Она легко поддается нажиму и охотно распрямляется, если это выгодно.
– Гибкость не мешает осанке, – хвасталась она подружкам.

Скрепка
Скрепка не знает, зачем листы собраны в стопку, но никому не дает разлетаться.
 –   Наша сила в сцеплении, – объясняла она листам, если они трепыхались.

Колокольчик
Колокольчик охотно звенит по любому поводу, достаточно дернуть его за язык.
– Кто громко звенит, – уверял он, – того далеко слышно.

Дырокол
Каждой новой бумажке дырокол кружил голову, а потом определял ее судьбу. Наивную отправлял в дело, деловую знакомил с обществом, а чистую прятал в темный ящик – чистота к добру не приводит, а темноте не помеха.

Термометр
Термометр хорошо понимал состояние окружающей среды. Он всегда знал, у кого температура повышается, а сам никогда не болел.
– Высокая температура, – говорил он, – это удел чувствительных.


Карандаш и бумага
Карандаш всегда прорывал бумагу, когда ставил точку.
– Как говорит карандаш, – уверяла бумага, – точка – это прорыв в будущее.



В кабинетах

В конторах – львы да щуки,
умельцев – целый полк,
как выставить нам кукиш,
там каждый знает толк.

Подал один человек документы на прописку, а начальник паспортного стола отвел его к начальнику милиции. Тот долго и внимательно расспрашивал посетителя, кто он и откуда, где работает, сколько зарабатывает, и потом заключил: «Вы человек не бедный. Просто так мы вас прописать не можем. У нас нет для этого оснований». Посетитель ушел обескураженный. Он так и не понял, какие нужны основания, и почему его мурыжили и не отказали сразу.