Сердце Чернобыльца 3 Чертовщина

 Небо было перекроено рваными тучами. Они лохматились и сталкивались, высекая молнии. Далёкие раскаты грома катались по Зоне, затихая меж изуродованных сосен и дубов.
    «Грозится, но морось в дождь не перейдёт, и это хорошо», – встряхнулся от тяжёлых дум сталкер. Оглянулся на мусорную яму, усмехнулся невесело и отправился в ночлежку Пахома. Растянулся на комковатом матраце. Перед дальней дорогой с чужой непроверенной группой нужен был хороший отдых.
   Сон не шёл. Глюк и сам не понимал, зачем понадобилось соглашаться на эту ходку? Менять планы было не в его правилах, тем более за день до намеченного. А тут сам себе удивился, когда разливал водку по стаканам, когда согласился на предложение Мобилы. Кто его позвал? И позвал ли? Что-то пригрезилось… или действительно ведёт?
   Неясные предчувствия не позволяли разуму усыпить тело. Вспомнился умирающий дед, его бессвязные слова последние в этой жизни: «…оно тебя само позовёт. Не подчиняйся, а подчини…».
   Выдрессированное армейскими буднями тело вышло из-под контроля. Мышцы заныли от бездействия. Не помогло и полное расслабление, и счёт патронов. Голова оставалась ясной, а тело бодрым, требующим движения.
    «Чертовщина», – недовольно подумал и рывком поднялся. Собрав амуницию, пошёл на выход.
   Пахом полусидел, полулежал в старом дерматиновом кресле и, как всегда, был настороже. Как только Глюк поднялся из ночлежки, бармен открыл маленькие глазки.
   – Налей, – буркнул сталкер.
   Не вставая с кресла, Пахом поднял бутылку водки с пола и протянул Глюку.
   – Не спится?
   Ополовинив одним духом бутылку, Глюк бросил на крайний стол деньги и пошёл к выходу.
   – Эй, Глюк, – окликнул его Пахом, – вы же к жемчуговому тоннелю?
   Получив утвердительный кивок, бармен приподнялся в кресле.
   – Не в службу, а в дружбу прихвати горсточку для меня. За мной не заржавеет.
   Ночь властвовала в Зоне. Крутящиеся чернильные тучи закрывали клок несчастной земли, размывали очертания предметов и растений. Горящие костры сталкеров крохотными осколками светились во мраке, не в силах его рассеять. Голос гитары тонул в сырости воздуха и отверженности края.
   Глюк уже направился к ближайшему костру, как вдруг почувствовал сильный удар в сердце. Словно игла вошла в грудь и застряла там. От боли сталкер согнулся. Боль не отпускала и не давала возможности шевельнуться. Она пришла откуда-то издалека и нашла его… Именно его и никого другого.
   Кое-как отдышался, огляделся. Мир не изменился. Также моросил дождь, тускло горели костерки. Дремали, привалившись кто где, вольные бродяги. Мерили шаги охранники лагеря сталкеров. Тихо гудел дизель около шинка.
   Прислушался к себе: всё в норме, организм работал как часы. Пожал плечами, сделал разминку. «Наверное переутомился, – подумал он, – после ходки надо сделать передышку». С тем и задремал у костра, прислонившись к обломленному дереву. Его руки привычно сжимали ствол лежащего на коленях автомата. Спать в «полглаза» научила Зона. Она же научила слушать и слышать, смотреть и видеть.