Костирук

Группа подростков весело отдыхала на опушке старого леса. Казалось эту ясную и безветренную ночь ничто не может испортить. Это одно из тех чувств, когда всё настолько хорошо, что устоявшееся счастье кажется не рушимым. Но не стоит забывать, что не рушимым может быть лишь горе, а любое счастье можно вмиг разрушить. Так и случилось на этот раз, по крайней мере, для одного человека.
Амир сидел в сторонке, не привыкший к таким увеселениям и до сих не сумел втянуться в окружающее его общество старых, но увиденных в новом свете друзей. Что было довольно таки странно, ибо люди в таком возрасте очень быстро осваиваются в любой компании, хорошей или  плохой. Доселе он видел знакомых, лишь за партами, гуляющими по улицам, занятых всевозможными делами в помощь родителям и, стоит заметить, непременно трезвыми. Однако теперь они предстали в ином виде, не столь ужасном, разумеется, но в таком не привычном, не виденном ранее, что трудно было представить, что это те же самые люди.
Полыхающий костёр, подгоревшая еда, весёлый смех не трезвых друзей создавало ощущение части этой задорной компании, от того ему самому становилось весело. Но тем не менее Амир не спешил увеселяться как это делали другие и наотрез отказывался от любого предложения выпить. Хоть и не хотелось обидеть приятелей, столь любезно пригласивших на такой чудный отдых, но и не было никакого желания нести всякую чушь и творить всевозможные чудачества в пьяном угаре. Желания быть может и появилось, если не было бы страха опозориться. Предстоящий стыд от поступка, лучшее средство пресечь этот поступок. Однако его приятели не захотели с этим мириться и тайком подсыпали в его питьё дурманящего порошка. О котором Амир вскоре узнал, от своего близкого друга, к сожалению лишь после того как употребил попорченное питье. Однако он не стал на них сердится, почувствовав лёгкость и радость в душе, которая так роднила его с другими и, по его мнению, сближала как никогда раньше.
В один момент, заметно потеряв былой пыл, большинство уселось вокруг костра. И в тихую летнюю ночь, под трески огня сложилась та самая атмосфера, которая крайне благоприятна подходит для рассказа страшных историй. Тихонько, сначала друг другу в ушки, а затем и перед всеми каждый желающий начал рассказывать что счёл наиболее жутким и страшным. Черноволосый и черноглазый паренёк поведал историю о своём дяде, который блуждая набрёл на таинственный дом в лесу, где люди сходили с ума и ели то, что не подобает есть человеку. Мальчишка с веснушками рассказал о домовом в их старом доме, что меняет одну карту на другую, если положить её под подушку вместе с пастилой (в качестве оплаты). А один раз, тот вовсе поменял червонную семёрку на два туза. Девочка, чьи волосы падали до земли, пересказала историю своей прабабушки, о том как её ребёнка похитили стая необычных лисиц и своими криками, подражая плачу ребёнка манили и её, в тёмный ночной лес. Голубоглазая девушка напугала всех никому не слышанным богом Улэ-э, что забирает душу каждого, кто глянет на него, в своё тёмное царство. Лишь Амир молчал, ибо нечего ему было рассказать, но эти рассказы о невиданных тварях, покрытые завесой тайн, так понравились, что он не вымолвил бы и слова, даже если захотел, ибо так был поглощён ими.
И вот тут, когда самые робкие пропитались страхом, а самые храбрые перестали усмехаться, встал Юрий Дуков, местный задира.
- Хэх, небылицы и россказни, - молвил он горячими глазами, - рассказы, что произошли в дальних краях или вовсе выдумки, кого они могут напугать? Разве что Крошку-хрюшку, что боится тени своей, - добавил Юрий, тыкнув пальцем на маленькую худенькую девочку, прижавшую к своей сестре. - Больше всего страшат те чудовища, что бродят недалеко и в память врезаются те события, которые произошли рядом. Страшнее дыхание упыря за спиной, нежели свирепство дракона за морем. Так слушайте, что я расскажу.
Это было очень давно, так давно, что даже те кто знал знавших об этом уже давненько в могиле. В те времена, когда в мире бушевала разруха и голод в эти леса забрели беглецы. То были бывший знатный врач со своими слугами: одноглазым поваром, талантливым плотником и хромым старым прислугой. В бегах они были очень долго, устали, изголодались и остановились на ночлег. Но как старый слуга уснул, остальные зашептались во мраке, замыслили предательство. Хромой старик был для них обузой, не приносил пользы, не нёс тюков в виду слабости, при этом ел за двоих, да к тому же к старости стал крайне ленив. И возник у них ужасный замысел: съесть ему ноги, а самого бросить. Замыслили ужасное, не спорю, однако как можете вы судить изголодавших до полусмерти с сытыми животами. На том и порешали, убивать жалко, но и самим помирать не охота.
Врач усыпил крепким сном при помощи своих снадобий. Потом, достал инструменты, блестящие и начищенные. Аккуратно сделал задуманное, а потом также аккуратно зашил рану и забинтовал, как полагается профессионалу. Одноглазый повар приготовил жаркое из запретного мяса. А после сытного ужина, плотник на скорую руку вырезал из липы пару костылей и положил рядом с несчастным. И они ушли, не предупредив, ни оставив даже записки. А тот слуга проснулся и ужаснулся. Три дня и три ночи рыскал по лесу, со словами: "Где мои ноги? Где мои ноги?". Откуда я знаю вы спросите? Я вам отвечу, что видели его люди с ближайших деревень, да подойти не отважились. Поговаривают, что тот слуга даже после смерти не обрёл покоя и иногда, в ясную лунную ночь можно увидеть как он ковыляет на своих кривых костылях по опушке этого леса. Непременно бубня себе под нос: "Где мои ноги? Где мои ноги?"
А после того как он закончил опустилась такая тишина, что любой мог бы услышать собственное дыхание. Вдруг, нарушая абсолютное беззвучие, из леса донёсся шорох, за которым последовало тихое бормотание: "Где мои ноги?". В следующий раз голос прозвучал уверенно и громко, чуть ли не перейдя в угрожающий крик: " Где... Мои ноги?" После чего из леса вышло нечто, чей тёмный силуэт походил на того безногого слугу с костылями.
Оглушив опушку громогласными криками добрая половина ребят убежала вскочив на мотоциклы. После чего кто-то из оставшихся задал вопрос, почему стоило всех распугивать, указывая на ряженого друга Юрия, который на пару с ним решили всех разыграть. Однако сделанного не воротишь и оставшиеся собравшись, тронулись в путь.
По дороге, укачанный лёгкой тряской, Амир задремал. Ему  приснилось, будто за ними скачет лошадь. Однако пробудившись от такой опасной дремы, он до сих пор не переставал слышать цокота копыт позади себя. Казалось, он из своего сна принёс быстроногого зверя. Но когда полностью взбодрившись Амир кинул взгляд через плечо, то чуть не свалился увидев кто за ними гонится. В чёрном силуэте виднелись знакомые черты безногого человека с костылями, который несмотря на свои увечье нагонял с чудовищной быстротой. По мере того как он приближался, можно было разглядеть детали и в них открылась более жуткая картина. Торс несомненно был человеческим, но без ног, а быть может и без таза, судя по очертаниям. Точно что это или кто понять было нельзя, ибо всё тело накрывала плотная грязная ткань, некогда, видимо, бывшей белой. Поверх ткань то здесь, то тут перевязана толстыми верёвками, а остаток ткани аккуратно собран в пучок, на макушке и снизу (там, где болтался огрызок туловища). Но то, что служило для передвижения трудно назвать руками. По очертания руки державшие костыли поразительно напоминали лошадиные ноги. Однако чётко просматривались лишь сами копыта, по крайней мере чем-то иным трудно было их назвать, ибо для наконечника костыля они казались слишком уж велики. Остальная часть ног или рук, не понятно чем лучше назвать, накрывались той же самой грязной тряпкой, затянутые верёвками. Тварь с пугающей сосредоточенностью преследовала намеченную цель, всё больше сокращая разрыв между собой и жертвой. Амир орал на водителя, хлопал его по плечу и тот, до этого намеренно замедливший скорость, дабы не разбудить своего пассажира, подал газа, практически за минуту нагнав остальных. А та тварь, отстала и вскоре растворилась в темноте.
Амир не знал что это было. Действительно ли тот призрак из жуткой истории, рассказанный Юрием Дыковым или нет. Быть может и на самом деле он, за много лет утративший человеческий облик, примкнувший к дьяволу и получивший от него новые силы для своих бесполезных поисков. А возможно это нечто древнее, что обитало здесь давно и чей силуэт вдохновил очевидцев на легенду о безногом человеке. Или вовсе всё это просто привиделось, когда его одурманенное воображение разыгралось под действием услышанных рассказов. Есть также вероятность, что все предположения ошибочны и то, что явилось было тем, что невозможно ни объяснить, ни понять. Амир ничего не мог точно сказать, однако две вещи знал наверняка. Первое - он всегда будет есть только приготовленную им пищу или по крайней мере не дотронется до еды и питья в чистоте которого не будет уверен. Второе - он никогда, ни под каким предлогом не ступит на тот лес.