Плывун

                Быль №5

Однажды Гарри-Новатор, он же Гарри-Грозный, решил поохотиться на уток. Надел на себя комбинезон, на ноги – болотные сапоги-ботфорты, доходящие почти до спины, зашёл в Залив, встал за большой валун, высоко торчащий из воды, спрятался за ним надёжно и, судя по всему, надолго: большинство птиц оберегались и облетали место засады стороной. Но находились и доверчивые. Однако, и они подлетали так, что место их посадки было неудобным для прицельной стрельбы.

«Не везёт сегодня» – подумал Гарри-Птицелов. Уж и ноги стали замерзать, и ломота в спине пошла. Надо или менять диспозицию, или идти домой греться горячим чаем с Эликсиром. На языке бралишей это означало «завалить медведЯ». Для этого было очень важно соблюсти пропорцию самого чая и добавленного в него Эликсира Здоровья. Гарри-Охотник знал эту пропорцию назубок. Поскольку был специалистом в любом деле. А соблюдение пропорций – наиважнейшая задача. Он даже Зою-Смиренную не посвящал в этот очень деликатный процесс.

И только он подумал, насколько хорошо сидеть в тепле дома и попивать горячий чай с Эликсиром Здоровья, нежели торчать за большим валуном в ожидании дичи и замерзая в далеко нетёплых водах, как его постепенно стало засасывать в песчаное дно Залива. Он стал высвобождать сначала левую ногу, но одновременно правая погружалась ещё глубже.

«Плывун, – подумал Гарри-Догадливый, – так может и всего засосать вместе со всеми потрохами и тульской двустволкой с инкрустацией и дарственной надписью на прикладе «Лучшему стрелку всего Курземского побережья». Не даром же во время войны заканчивал школу снайперов и по окончании получил значок и диплом «Ворошиловский стрелок». Больше всего в этих обстоятельствах ему, конечно же, было жаль этой тульской двустволки двадцатого калибра.

Вода дошла уже до верхнего среза знаменитых болотных сапог-ботфорт и стала вливаться в их внутреннюю полость. Ноги становились деревянными и в то же время холодными. Плывун с упорной неотвратимостью засасывал Гарри-Грозного и одновременно валил его на спину до тех пор, пока спина не опёрлась об камень-валун, за которым и прятался сам незадачливый охотник.

Ситуация обострялась ещё и тем, что валун заслонял его от берега. Его никто не видел кроме самого Господа Бога. А все попытки криками дать о себе знать ни к чему не приводили и тонули в простирающемся за горизонт Заливе. Вода дошла по грудь. Плывун неумолимо и планомерно засасывал и засасывал незадачливого охотника. Гарри-Грозный поднял свою любимую тульскую двустволку над головой и решил на всякий случай выстрелить сначала из одного ствола, а потом и из второго. Авось кто-то услышит и обратит внимание. Конечно, поди сообрази кто, где и для чего стреляет. Но ничего другого для него не оставалось. Вариант, что кто-то услышит и сообразит, что за камнем человек, попавший в безвыходное положение, равен почти нулю в нулевой степени.
«Огонь и воду прошёл, а здесь такая мерехлюндия, – подумал про себя бывший катерник Гарри, – немцы, бывало, на бреющем так искромсают пулемётами, весь в дырах на базу приходишь, а – жив!  А здесь ни два, ни полтора: ни Богу свечка, ни чёрту кочерга, пропадаешь не за понюх табаку».
Но несмотря на всю, казалось бы, безвыходность ситуации, Гарри-Грозный самообладания не терял.

– Спаси и помилуй! – произнёс Гарри-Грозный и выстрелил в воздух из одного ствола.

Ствол был направлен строго в зенит, и выстрелянная дробь очень быстро упала ему прямо на голову.

В это время Зоя-ПреМудрая готовила обед: вкуснейший грибной суп, а на второе жареная в кляре салака, попавшая в сети ещё вчера. Стол был уже накрыт. Пока наш охотник сидел за камнем и медленно, но неотвратимо погружался в воды Залива, к «Бралишам» (так называлось местечко, где обитали наши герои Гарри с Зоей) подъехал Дормидонт Дормидонтович Ротозейный. Тоже заядлый охотник и рыбак. Сослуживец Гарри-Грозного по плаванью на паровом пароходе «Илга». Решил он навести справедливость в этих краях: пострелять непрошенных африканских гостей – бакланов, которые вызывали досаду у местных рыбарей, пожирая последнюю оставшуюся в Заливе рыбу.

Зоя-Благодетельная, она же Зоя-Смиренная, уставила обеденный стол запасами-припасами: маринованными огурчиками, салатами из ничего (как она любила выражаться), нарезанной мелкими дольками вимбой в пряном посоле (во рту тает), хреном с редькой и брюквой пареной. Грибной суп из белых грибов, стоял на плите, готовый к употреблению, издавая редкие по красоте запахи. С пылу-жару лежала на сковородке салака в яично-мучном кляре. Всё было готово к обеденной трапезе. Часы показывали 13:30. По расписанию, вывешенному над плитой – время начала обеда. Гарри-Грозный никогда в жизни не опаздывал к столу, а здесь какой-то неординарный случай.

– Не пойму, – удивлялась Зоя-Смиренная, – пошёл вроде поохотиться, и – тишина.

И тут же эту тишину прорезал охотничий выстрел со стороны Залива.

– Надо бы посмотреть, – сказал Дор-Дорыч, как называли сокращённо Дормидонта Дормидонтыча.

Вышли они с Зоей-Обеспокоенной на берег Залива, – до него всего-то сорок метров от дома, – оглянулись, присмотрелись – ни-ко-го! Дор-Дорыч даже бинокль морской десятикратный взял на всякий случай – никого. Залив спокоен, еле дышит. Кто стрелял, зачем стреляли – ничего не понятно. И вдруг – второй выстрел, будто из-за большого камня, что возвышался над поверхностью воды метрах в пятидесяти от берега.

«Хороший схрон для охоты на уток», – подумалось Дор-Дорычу, – может за ним и притаился нарушитель «Распорядка дня» Гарри-Грозный – его старый друг и соплаватель на каботажном паровике «Илга».

        – Оу-оо-уо! – прокричал Дор-Дорыч в сторону Залива.
– Уо-э-э-У!!! – послышалось в ответ.
– Узнаю Гарри, – радостно сообщил Дор-Дорыч.
– Выходи, пропащая душа!
– Уо-э-э-у! – прозвучало со стороны камня, но уже слабее.
– Что-то случилось, – заключил Дор-Дорыч, – надо спускать лодку.

Двухвесёльная лодка «Дружба», предназначенная для выхода в залив и постановки рыбацких сетей, стояла рядом на урезе воды, и запустить её в плавание не составляло особого труда. Дор-Дорыч сел за вёсла и направил «Дружбу» курсом на большой камень-валун, высоко торчащий из воды.

– Уу-у-у, – слышалось из-за камня вперемежку с какими-то подозрительными бульканьями.

Когда лодка обогнула камень, пред взорами экипажа «Дружбы» предстала такая картина: над водой у самого камня торчала голова Гарри-Грозного, а в его поднятых вверх руках была зажата тульская двустволка двадцатого калибра. Вода уже подобралась к подбородку и время от времени Гарри-Бедолажный пускал пузыри.

– Дыши носом! – только и успел крикнуть Дор-Дорыч, и направил лодку прямо на своего старого друга, который на глазах уходил под воду.

Перегнувшись через борт, он подхватил своего старого друга-маримана за ворот комбинезона и попытался приподнять его хотя бы на дюйм, чтобы он смог полноценно дышать. Но не тут-то было. Плывун держал мёртвой хваткой и неумолимо тянул вниз.

– Не-е-е! – закричал вдруг Гарри-Спасаемый хриплым голосом, – сначала ружьё!

Освободив его руки от заветного ружья, Дор-Дорыч вместе с Зоей-Великолепной, подхватили подмышки незадачливого охотника и стали тянуть его из коварного плывуна. Но их усилий явно не хватало. И только тогда, когда сам утопающий не схватился руками за борт лодки и сделал попытку подтянуться, только тогда он стал постепенно общими усилиями освобождаться из плена. Наконец он перевалился через борт лодки и, посмеиваясь, сказал:

– Ещё бы минута, и поминай, как звали.

Они обнялись с Дор-Дорычем, с Зоей и взяли курс на берег.

– Жаль болотные сапоги остались в плывуне, – пожаловался спасённый, – таких сапог уже больше нигде и не купишь.