Первое сентября

– Просыпайся, пора уже, – сказала мама, тронув меня за плечо. Я открыла глаза навстречу серому промокшему утру.
– Приветик, сегодня первое сентября? – И зачем я спросила? Ведь и так ясно, этого момента я ждала целое лето. Особенно тревожными были последние дни. Стоя перед зеркалом, пока мать завязывала мне банты, я любовалась своей будущей жизнью круглой отличницы в школе, где все будут рады мне, потому что мои таланты прямо-таки написаны на моем лице.
Мать крепко взяла меня за руку и повела в первый класс. По островкам битого асфальта мы добрались до живой изгороди школьного двора. Здесь, высвободившись из ее рук, перемахнув через пару луж и пуганув уснувшую на осеннем солнышке кошку, я перешла границу двух миров.
Вдогонку понесся взволнованный голос: – Да что ж ты за человек такой, Маруся? Можешь ты идти по улице спокойно хотя бы раз в жизни. Очень тебя прошу, веди себя прилично, как все порядочные люди.
Видя страдание на лице сопровождающего, мое сердце откликнулось сочувствием, а мозг дал приказ ногам быть сдержанней. Я готова была их придавить руками, лишь бы они не подпрыгивали и позволили хозяйке выглядеть «порядочным» человеком. Кто же такие «порядочные люди»? Наверное, это люди, что ходят рядами, никто из них не высовывается и не отстает. Я присмотрелась к семьям, стекающимся ручейками из дворов на праздник "Первого сентября", выбрала для эксперимента приближающихся близнецов из нашего садика Сашу и Толика. Забыв об обещании, в одном прыжке очутилась рядом с ними. Мы зашагали навстречу музыке, как порядочные люди, выстроившись по росту и ровняя шеренгу. «Шагом, шагом, шагом», туда, где духовой оркестр собирал первоклассников на первую в их жизни линейку. Медные инструменты блестели на солнце, басовые ноты тяжелой волной ударяли прямо в грудь, вызывая замирание сердца. Обе мои руки были заняты жизненно необходимой поклажей. Букет гладиолусов для учителя и портфель для меня. Знакомые детсадовские лица мелькали перед глазами, стабилизируя мое неуверенное положение во вновь образующейся системе. На площадке в толчее у таблички 1 «В» близнецы потерялись. Недолго думая, взамен судьба подала мне Галину руку, наши гладиолусы стукнулись початками, окропив белые фартуки рыжей пыльцой. Директор школы сказал речь. Колокольчик отзвонил начало новой жизни, и под звуки марша мы вошли в широко распахнутые двери класса, пахнущего свежей краской и паркетной мастикой. Букеты, минуя руки учителя, вязаными снопиками свалились в оцинкованные ведра, приспособленные по такому случаю под вазы. Испытав облегчение, обретя долгожданную подвижность, мы с Галей бросились выбирать парту. Вот она! Вторая в первом ряду у окна. Класс рассаживался по местам, успокаивался и затихал. Сейчас всё начнётся!
Сопровождающая нас тётенька с суровым взглядом и поперечной морщиной между бровей вдруг вышла в центр класса и объявила:
– Дети, я ваша первая учительница, меня зовут Антонина Матвеевна. С сегодняшнего дня школа станет вашим вторым домом. От удивления мои глаза широко раскрылись. В мультфильмах и книжках про школу учительницы были златокудрыми красавицами и больше походили на добрых фей, чем на сухоньких старушек, тех, что живут в темном-темном лесу. Да и обстановочка вокруг мало походила на домашнюю. Ни детсадовских раскладушек, ни буфета с посудой, так необходимых для домоводства, не наблюдалось. С нашего места класс был виден как на ладони: учительский стол и доска, ряды парт, заполненные ровесниками, да горшки фиалок на подоконниках – вот и всё немудреное хозяйство. На всякий случай я проследила путь к отступлению. У дверей строем стояли безжалостные гладиолусы, похожие на солдат, охраняющих нас от побега. Цветастые тюрбаны георгинов кивали головами: – Назад дороги нет!
– Вот именно! – вторили заморыши астры.
– Давайте знакомиться, – Антонина Матвеевна уверенным голосом налаживала контакт. – Поднимите руки, кто хочет рассказать стихотворение?
Была не была: я точно знала, как произвести впечатление на новый коллектив. Дайте мне только выйти на сцену, и, считай, слава у меня в кармане. Вероятно, так думала не только я, потому что лес поднятых рук оттеснил мою кандидатуру на задний план. Первой к доске вышла Леночка, рыжие кудри полыхнули костром на фоне черной доски, веснушчатые ручки затеребили уголки фартука. С волнующим придыханием она рассказала стишок про первое сентября и красные флаги над Кремлевскими башнями. Пришлось признать её артистизм и вместе с учителем благодарно рукоплескать за полученное удовольствие.
Затем шли безликие номера из детсадовского репертуара.
И вот, когда учительница спросила нас, не хочет ли кто-нибудь спеть? Я выбросила вверх обе руки в надежде удвоить шанс. Оказалось, что рук больше не было.
– Как тебя зовут? –
Я подтянула пажики и, спихнув Галю со скамьи, вышла к доске. – Меня зовут Маруся, я спою вам песню про котенка! – был у меня в запасе номер, который на коммунальной кухне шёл на ура! Надеясь поразить незнакомую аудиторию, я ударила каблуком новеньких ботинок по дощечке штучного паркета и протянула ногу под себя — получился характерный шелест, как будто колесо грузовика зашуршало по асфальту. Медленно наращивая скорость воображаемой машины, я оттолкнулась от учительского стола маховиками рук и запела: – Шла машина из Тамбова,
На пути котенок спал.
Да ой-е-ей! Да ой-е-ей!
На пути котенок спал... – отпустив трехтонку катиться под гору по инерции, я сложила ладони лодочкой под щеку, изображая нежно убаюканного малыша. – Говорит коту машина:
«Уходи, то растопчу».
Да ой-е-ей! Да ой-е-ей!
«Уходи, то растопчу…» –
В это время ноги отбивали чечетку, плашки паркета ксилофоном откликались на каждое прикосновение ботинок. Производимый эффект ввел меня в раж. Машина неслась на всех порах к зазевавшемуся животному.
– А котенок отвечает: «Проезжай, я спать хочу».
Да ой-е-ей! Да ой-е-ей!
«Проезжай, я спать хочу».
Вот проехала машина,
Отдавив котенку хвост.
На мгновенье я встала как вкопанная, развела руки, жестом указывая на необратимость драматической развязки.
...А котенок — хвост под мышку, да машину догонять.
Повалил машину набок и давай когтями драть,
А машина испугалась, от котенка — удирать...
Мои руки и ноги в бешеном темпе изображали кульминацию погони от лица сразу двух героев. Класс визжал от восторга. Одноклассники с задних парт высыпали в проход, приплясывали и мяукали вместе со мной, превратив урок в веселый праздник.
 Тяжёлая учительская рука легла мне на плечо, мои ноги дёрнулись пару раз и приросли к полу. Всё ещё широко улыбаясь, я ждала заслуженных аплодисментов. В классе вдруг стало тихо и темно.
 Так как, говоришь, тебя зовут, девочка? Фиалка на подоконнике показалась мне напуганной.
 Маруся! За окном тонкий солнечный луч трусливо запутался в кроне канадского клена. Вдруг рыжая Ленка громко захлопала и прокричала: «Здорово!!!»
 Антонина Матвеевна посмотрела на нее испепеляющим взглядом.
 Садись, Маруся, на место. Нам такие песни не нужны!
 Сердце мое заколотилось, к горлу подкатил предательский ком, меня замутило от волнения. Ещё минуту назад восторженные одноклассники теперь отводили глаза, ища новые ориентиры.
 Знает ли кто-нибудь из вас, дети, песню про Родину?
 Над партами повисли невнятные звуки. До моего слуха донеслись слова знакомого куплета, и когда учительница первый раз в моей жизни постучала указкой по столу, класс затянул песню про «край родной навек любимый...». Перед глазами поплыли тучные стада коров и куст ракиты над рекой, как символ любви к необъятной Родине.
 После уроков в коридоре меня ждала Лена.
 Ты молодец! Мне понравилось! Давай с тобой дружить?
 Я вдруг почувствовала, как расслабились сжатые челюсти и оттаяли замороженные губы.
 Давай! Наши улыбки запорхали беззаботными бабочками посреди осеннего дня.
 Тогда до завтра?

Ожидавший меня дедов двор был пустынным, а дом – тихим. Скинув ненавистные ботинки в темном углу прихожей, я просочилась на кухню и села на табурет у бабушкиного стола.
– Ну шо, Марусь, як там школа?
– Не понравилась...
– Чё-й-то? – бабушка отложила стряпню.
– Чё-й-то, чё-й-то… Ни чё-й-то! ¬ мысли в голове теснили друг друга. – Как объяснить бабушке, что место, где моя индивидуальность никого не интересует, не может стать моим вторым домом? Кажется, сегодняшнее утро стало крушением всех надежд, о которых я мечтала целый год. Обещание взрослых, что смогу стать кем захочу, если буду ходить в школу, оказалось очередным обманом. Ужас! Никому нельзя верить!
– Маруся, а ну рассказывай, шо случилося!
– Песня «Про котенка» ИМ не понравилась, – я уткнулась в бабушкин фартук и зарыдала. – Я же больше ничего не умею, а выступать-то хочется!
– Так може тебе дома выступать, у тебя очень хорошо получается, все соседи сбегаются на тебя глянуть, – бабушкина рука прошлась по моей челке. (Плохой знак). Мне показалось, что сегодняшний день никогда не кончится. – Не надо меня успокаивать и хвалить, будто я маленькая.
А не поесть ли нам жареных грибов, Маруся? Последние, поди, в этом году.
Я молча кивнула, боясь снова разразиться слезами, кажется, навсегда застрявшими в моем горле. Волшебным образом влага пролилась внутрь, смочив грибы и облегчив пищеварение. Аромат леса напомнил мне о теплых летних днях и примирил с действительностью.
После обеда, оказавшись в кукольном уголке, в продолжение задуманной стратегии я вытряхнула содержимое новенького портфеля. Карандаши и ластики затерялись среди игрушечной мебели, а вот счеты в падении слегка треснули, и одна цветная косточка выкатилась на половичок. Впервые так отчётливо я увидела правильные очертания линзы с дырочкой посередине. Заглянув в отверстие, обнаружила тарелку в бабушкиных руках. Вся бабушка не входила в дырочку, и в подзорную трубу играть не имело смысла, пришлось в неё дунуть. Возникшая трель секунду радовала меня, но при повторе нота стала скучной. Что если свистнуть на вдохе? Я потянула воздух – получилась мелодия. Вдох – выдох. Вдох, вдох, вдох – выдох, выдох. Какое счастье – я придумала новый инструмент! Резкий восторженный вдох, и, пролетев через горло, косточка оказалась в моём животе. Это событие было последним штрихом в картине не заладившегося дня. Оценив ситуацию как фатальную, я легла умирать, думая, что судьба несправедливо лишает артиста и изобретателя жизни и заслуженной славы. Всплакнув на прощанье, я уснула на бабушкиной кровати, предоставив проведенью выполнить свою миссию. Мне снилась Антонина Матвеевна, выводящая соло ударных инструментов указкой по учительскому столу. Я стояла в очереди за ней с собственной партитурой, в надежде получить второй шанс на успех. Неожиданно вечером меня разбудила Галя. Какое счастье! Я оказалась жива. Взяв по куску хлеба с маслом, мы пошли во двор, там она поделилась личным опытом, из которого следовало, что из животов «всякая всячина» сама находит путь к свободе независимо от наших переживаний. Жизнь наполнилась красками, перемены к лучшему были налицо.
Облегченно вздохнув, я приняла решение начать завтрашний школьный день с чистого листа.