Мемуары Арамиса Часть 233

Глава 233

— Сент-Эньян, расскажи мне, кто такая Лавальер, — потребовал Король.
— Луиза де Лабом-Леблан, родилась 6 августа 1644 года в Туре в небогатой многодетной семье, дочь доблестного маршала Лорента де Лабом-Леблан. Мать – Франсуаза де Прево, — ответил Сент-Эньян. — Истинная дочь Турени, обожает верховую езду. В детстве упала с лошади, после чего слегка прихрамывает. Любит читать. Неглупа. Скромна.
— Красива? — осведомился Людовик.
— На любителя, Ваше Величество, — ответил Сень-Эньян. — Худощава, бледна, в детстве переболела оспой, на лице сохранились следы этой болезни.
— Довольно, — ответил Король. — Это не интересно. Если этому Бражелону так уж хочется жениться на ней, пусть женится. Всё равно ему предстоит через месяц поездка в Марокко. Пусть обрюхатит её и убирается ко всем чертям. У маркиза де Ла Фер будет потомство от дочери маршала. Ему не на что будет пожаловаться. Что касается самого Бражелона, мне не приятно слышать это имя.
Король припомнил, что Королева-мать настояла на том, чтобы узаконить его, и именно это вызвало к нему неприязнь, хотя Король, собственно, не знал Рауля, и у него не было никаких причин не только что ненавидеть его, но даже и попросту испытывать хотя бы какую-то неприязнь.
— Сень-Эньян, сообщи маркизу де Ла Фер, что я согласен на брак его сына с девицей Ла Вальер, — сказал Король.

Тем временем герцогиня де Шеврёз составила разговор с Луизой де Лавальер, пригласив её к себе.
— Дитя моё, у меня есть две причины пообщаться с тобой накоротке, — сказала она.
— Ваша Светлость, я всегда к вашим услугам, — скромно ответила Луиза.
— Ну-ну, мы не в Туре, дитя моё, здесь нет места тем старинным вассальным отношениям, которые ещё кое-где встречаются в провинции, — ответила герцогиня, стараясь вложить в свои слова всю доброту, которую она когда-то наблюдала в других людях и которой почти ни капли не могла найти в себе. — Здесь, при дворе Его Величества, ты можешь забыть, что я – самая знатная сеньора из тех мест, откуда ты родом, а лучше вспомни, что несколько раз, если не ошибаюсь, ты была вместе со своими братьями и сёстрами у меня на балу.
— И я вспоминаю с благодарностью и с восторгом те балы, Ваша Светлость! — воскликнула Лавальер и поклонилась.
— Запомни, дитя моё, при дворе фрейлине прилично кланяться лишь Королю, Принцам и Принцессам, а я – всего лишь герцогиня, — проговорила польщённая такой почтительностью Шевретта. — Здесь, при дворе, у тебя так мало покровителей, что мне, по-видимому, придётся заменить тебе мать.
— Вы очень добры, Ваша Светлость! — ответила Луиза, не понимая причины столь неожиданной расположенности к ней герцогини.
— Ты, полагаю, недоумеваешь, о чём я хотела бы с тобой поговорить, — сказала герцогиня. — Что ж, не буду тебя томить. Первая причина моего интереса к тебе – это чрезвычайный интерес молодого человека, которому я намереваюсь оказывать самое искреннее покровительство. Дело в том, что он – сын одной моей очень близкой и дорогой мне подруги, так что я принимаю в нём участие даже сильней, чем если была его крёстной матерью. Ты догадываешься, о ком я говорю?
— Вы говорите о Рауле, виконте де Бражелоне, сударыня, и я признаю, что он – мой близкий и верный друг, с которым я хотела бы сохранить дружеские отношения на всю жизнь, если только это будет возможно, — ответила Луиза.
— Ты, кажется сомневаешься в такой возможности, дитя моё? — спросила Шевретта с удивлением. — Что же может помешать тебе сохранить дружеские отношения с Раулем? Ведь вы, кажется, собираетесь обвенчаться, а супружество хотя и разрушает весьма часто дружеские отношения между мужчиной и женщиной, это, скажу тебе по совести, далеко не обязательно происходит. В некоторых случаях, хотя я говорю тебе не из своего личного опыта, но всё же я слыхала, что супруги могут сохранить приязнь и дружеские чувства по отношению друг к другу на долгие годы, и даже, кажется, на всю жизнь. Я приведу тебе примеры позднее, когда смогу их припомнить.
— Но, Ваша Светлость, я вовсе не собираюсь становиться супругой Рауля де Бражелона! — воскликнула Луиза. — Я испытываю лишь дружеские чувства к нему, и надеюсь, что он также не намеревается превращать нашу дружбу во что-то более значительное, на что вы изволили намекнуть. Я вовсе не помышляю о браке!
— Для чего же, милочка, ты согласилась стать фрейлиной Принцессы, если не собираешься устраивать свою личную жизнь? — удивилась герцогиня. — Насколько мне известно, герцогиня де Сен-Реми приложила немало усилий, чтобы её рекомендация, которую она предоставила Королеве-матери, была принята в расчёт, и чтобы Королева включила тебя в список фрейлин Мадам.
— Вы сами изволили припомнить, что у меня много братьев и сестёр, Ваша Светлость, — ответила Луиза. — Состояние моих родителей не таково, чтобы можно было обеспечить всех сыновей имением, а всех дочерей – достойным приданым. По этой причине мои родители предполагали, что моим уделом будет монастырь, поскольку я, как вы могли заметить, слегка прихрамываю после неудачного падения с лошади в раннем детстве. Я научилась скрывать свою хромоту во время танцев, но мне даётся это с большим трудом. Матушка приучила меня к мысли, что с моими физическими недостатками и при отсутствии должного приданного мне не приходится ожидать удачного брака. По этой причине я давно уже готова отправиться в монастырь, но матушка умоляла меня повременить с этим делом и попробовать испытать судьбу в должности фрейлины Её Высочества. Если за три-четыре года, может быть, за пять лет я не встречу такого молодого человека, который был бы мне по сердцу, и который согласился бы жениться на мне, я уйду в монастырь. Об этом мы договорились с моей матушкой.
— Чем же не устраивает тебя Рауль де Бражелон? — спросила герцогиня, чувствуя обиду за своего сына.
— Я никогда не видела в Рауле будущего жениха, поскольку матушка внушила мне, что он мне не пара, ещё с той поры, когда он считался сиротой-подкидышем без роду и племени, хотя граф воспитывал де Ла Фер его как дворянина, — сказала Луиза. — Когда граф объявил его своим сыном, это не изменило мнения моей матушки, которая не делала большого различия между безродным сиротой и бастардом, считая, что это – не пара для чистокровной дворянки, пусть даже и не столь богатой, как Рауль и его отец. Но для меня это не имело значения. Для меня самым главным было лишь то, что я не испытывала к Раулю ничего, кроме дружеских чувств. По этой причине матушка никогда не допускала мысли, что наша дружба может перерасти во что-то большее, и именно лишь по этой причине она снисходительно смотрела на нашу дружбу, на наши частые совместные верховые прогулки по лесам и лугам. Согласитесь, скакать наперегонки по просёлочной дороге или ехать бок о бок по знакомому с детства лесу – это хотя и романтично, но всё же не то, что с трепетом брать за руку любимого человека и быть счастливой лишь оттого, что он рядом, что дышишь с ним одним воздухом, смотришь ему в глаза и видишь в его глазах глубокую любовь.
— Всё так, дитя моё, но та любовь, о которой ты говоришь, порой может зародиться во время тех совместных прогулках, которые были между тобой и Раулем, не так ли? — спросила герцогиня. — Почему же ваша матушка была уверена, что этого не произойдёт, и почему этого не случилось?
— Я не знаю, отчего люди любят друг друга. — ответила Луиза. — Быть может, потому, что мы по-разному воспитаны, и у нас разные интересы, Нас сближает лишь любовь к конным прогулкам по лесным тропинкам, но на этом не построишь счастья. Он стремится к военной карьере, а мне кажется жестоким даже охота на уток, зайцев или кабанов. Он стремится к славе своего отца, графа де Ла Фер, но ведь граф не женат, и, кажется, не собирается жениться, поскольку холостая жизнь его вполне устраивает. Таковы же и немногие друзья графа, насколько я знаю. В молодости они постоянно сражались, и не только на войне, но также и на дуэлях, а в свободное время играли в мяч, в кости и в карты, порой проигрывая целое состояние, заводили кратковременные интрижки с замужними дамами полусвета, а то и с хозяйками трактиров или постоялых дворов. Я слышала, что один из друзей графа одновременно ухаживал и за знатной дамой, и за её служанкой, при этом клялся в любви им обеим. Я не берусь осуждать их, я просто не желаю себе такого мужа.
— Кого же ты хотела бы себе в мужья? — спросила герцогиня.
— Поначалу я мечтала о каком-нибудь молодом поэте или драматурге, который тонко чувствует и умеет красиво излагать свои мысли, — сказала Луиза. — Я хотела бы, чтобы он умел не только скакать на коне, что, конечно, для меня очень важно, но также и танцевать, петь, рисовать, быть может, или слагать стихи, или же сочинять музыку, и чтобы он любил только одну меня и не помышлял бы о военной карьере. Пусть бы даже он был не слишком знатен.
— Я поняла, — сказала герцогиня. — Значит, Рауль тебе не подходит. Вероятно, не следовало бы давать ему надежду, ведь он до сих пор не знает этого и считает тебя своей невестой.
— Видит Бог, Ваша Светлость, я никогда не давала повода ему надеяться на мою любовь! — с жаром воскликнула Луиза. — То есть на что-то большее, чем дружба.
— Дружба между мужчиной и женщиной, дитя моё, это всегда надежда на что-то большее хотя бы с одной стороны, — назидательно сказала герцогиня. — Она может продлиться долго, если мужчина не теряет надежды, а женщина не уступает, но это всё равно не будет дружбой в том понимании, которое это слово означает, когда мы говорим о людях одного пола. Во всяком случае, я не знаю таких примеров. Долгое время я считала, что дружу с герцогом Франсуа де Ларошфуко, но оказалось, что я ошибалась. Точнее, я всегда предполагала, что он влюблён в меня, но никогда не подавала виду, а он никогда не настаивал на том, чтобы наша дружба развивалась во что-то большее. Между прочим, его влюблённость в меня не мешала ему ухаживать за многими другими дамами, зачастую на моих глазах, как, например, за герцогиней де Лонгвиль. Впрочем, это в сторону. Мы, женщины, можем до некоторой степени эксплуатировать чувство мужчин себе на пользу, иногда подпитывая их смутными обещаниями, не накладывающими на нас никаких решительно обязательств. Но я слишком близко принимаю к сердцу судьбу Рауля де Бражелона, и не позволю таким образом дурить ему голову. Вам надо объясниться с ним, чтобы он не питал иллюзий на ваш счёт, моя дорогая.
— Ваша Светлость, я сразу же отвечу ему отказом, как только он заведёт речь о помолвке или о женитьбе, но ведь он никогда не говорил со мной об этом! — возразила Луиза. — Не могу же я сама начинать разговор на эту тему!
— Вы правы, дитя моё, вас совершено не в чем упрекнуть, — согласилась герцогиня. — Если он не делал предложений и не пытался поговорить откровенно о своих и ваших чувствах, то все те иллюзии в отношении брака с вами он носит лишь в своей голове, и никто не может объяснить ему его ошибку до тех пор, пока он не выскажет их. Ну что же, первый вопрос мы с вами выяснили, и тем хуже для бедного Рауля, но, быть может, в этом и состоит его удача, что о браке с вами ему следует забыть.
— Я вас не понимаю, Ваша Светлость, — сказала испуганно Луиза. — Вы хотели сказать, что брак со мной для него был бы обязательно несчастьем, так что узнав о том, что он невозможен, вы вздохнули с облегчением?
— Именно так, дитя моё, — ответила герцогиня. — Поговорим-ка лучше о том, что ты думаешь о нашем Короле, как о мужчине.
При этих словах Луиза побледнела, а руки её задрожали.
— Ваша Светлость, как вы могли узнать? — воскликнула она.
«Вот это новость! — подумала герцогиня. — Я собиралась ей всего лишь сообщить, что Король по какой-то причине интересовался ей, а тут, кажется, кроется какая-то тайна! Тайны – моя страсть! Любопытно будет узнать, в чём тут дело!»

(Продолжение следует)