Отрывок на конкурс переводчиков Киплинг Маугли

захотелось про Маугли


«Человек не становится человеком только потому, что он родился с двумя ногами и с двумя руками. Маугли не мог говорить, Маугли только мог выть, орать, рвать зубами и нюхать собственные экскременты. Больше ничего Маугли не мог. Маугли становится человеком только тогда, когда у него есть родители, он идёт в школу, потом в институт. Он учится, читает книги. Только тогда, когда он не говорит себе: «Я — такой, какой я есть». Потому что самая отвратительная фраза — это «будь собой». Скажи её попробуй мерзавцу или убийце… что из этого получится? Фраза должна быть «будь человеком», но человеком не становятся просто так… это огромная работа над собой, над собственными чудовищными, корявыми, гнусными проявлениями… Только работа с этим позволяет человеку быть человеком».

                Алексей Валерьевич Серебряков


Братья Маугли


Нынче  в горах Сион было очень душно. Жаркий вечер. Почти как днём.

Главный Отец Волк проснулся после дневного отдыха, зевнул, почесался и одну за другой вытянул передние лапы, чтобы сбросить с них оставшуюся тяжесть. Волчица-мать лежала, прикрыв своей большой серой мордой четырех барахтающихся, визжащих волчат, и луна светила сквозь отверстие их пещеры.

— Огур!.. Сказал Волк-отец. — Мне пора на охоту.

И он уже готовился отправиться вниз по склону горы, когда возле входа в пещеру появилась маленькая тень с пушистым хвостом и жалобно завизжала:

— Пусть удача сопутствует тебе, о волчий вождь, пусть судьба одарит твоих благородных детей крепкими белыми зубами; пусть счастье улыбнется им. И пусть они не забудут голодных!

Это был шакал Табаки, лизоблюд. Волки Индии презирали Табаки за то, что он доставлял неприятности, сплетничал и поедал тряпки и обрезки кожи на сельских мусорных свалках. В то же время в джунглях его боялись, потому что шакалы способны сойти с ума, и в этом состоянии они забывают всякий страх, бегают по лесам и кусают всех, кого встречают. Когда маленький шакал сходит с ума, от него прячется даже тигр. В конце концов, безумие - величайший позор для дикого существа! Мы называем это заболевание гидрофобией, но в джунглях оно считается безумием дивани.

"Войди и посмотри, - сухо сказал ему Волк, - но в пещере нет ничего съедобного".

"Не для волка, - ответил Табаки, - но для такого скромного существа, как я, даже обглоданная кость - великолепный пир". Кто мы такие, Джидур лог — племя шакалов, чтобы выбирать и пробовать?

Мелкими шажками он забежал в самую глубь пещеры, нашел оленью кость с остатками мяса, сел и с удовольствием принялся ее грызть.

"Большое вам спасибо за чудесный ужин", - сказал он, облизывая губы. — Какие красивые, благородные дети! Какие у них большие глаза! И к тому же они такие юные. Впрочем, кто я такой? Мне следовало помнить, что королевские дети становятся взрослыми с первого дня своей жизни.

Табаки, как и все остальные, прекрасно знал, что похвала детям в лицо приносит им несчастье, и ему было приятно видеть, что родители-волки встревожены.

Табаки посидел немного, молча радуясь, что доставил им неприятности, затем презрительно сказал:

— Шер Хан сменил место охоты. Он сказал мне, что проведет следующую луну, охотясь в этих горах.

Шер Хан был тигром, который жил в двадцати милях от пещеры у реки Венгунга.

"Он не имеет права этого делать, — сердито начал Отец Волк. — По законам джунглей, он не имеет права менять место охоты без предупреждения. Он распугает всю дичь на десять миль вокруг, и я... Я должен поохотиться эти два дня.

"Не зря мать Шер хана назвала его Лунгри, хромой", - спокойно заметил волк. "Он хромал с самого рождения, поэтому убивал только домашний скот. В деревне Венгунга на него злятся, и теперь он пришел сюда, чтобы досадить "нашим людям". Они будут обыскивать джунгли, когда он убежит, и нам с детьми придется спасаться от травы, которую они подожгли. Действительно, мы можем поблагодарить Шер Хана.

"Должен ли я передать ему вашу благодарность?" Спросил Табаки.

— Убирайся! Сказал отец Волк, стиснув зубы. "Уходи; отправляйся на охоту со своим хозяином". Ты доставил нам достаточно хлопот.

"Я уйду, — спокойно ответил Табаки. — Ты слышишь, как рычит Шер хан в зарослях? Я мог бы даже не рассказывать тебе о нем.

Отец Волк прислушался; в долине, спускавшейся к ручью, раздавалось сухое, сердитое, продолжительное ворчание тигра, который ничего не поймал, которому не было стыдно, что все в джунглях узнали о его неудаче.

— Ты дурак, — сказала волчица. — Он начинает работу с таким шумом! Он действительно думает, что наши олени похожи на его откормленных быков?

— Тихо! Он сегодня не охотится ни на оленя, ни на быка", — сказала волчица. — Его добыча - человек.

Ворчание перешло в громкое рычание, которое, казалось, доносилось со всех сторон. Именно этот звук заставляет лесорубов и цыган, спящих под открытым небом, терять рассудок; услышав его, они иногда бросаются прямо в пасть тигру.

— Человек, — сказал Отец Волк, обнажая белые зубы. — Тьфу! Неужели на болотах недостаточно водяных жуков и лягушек, чтобы он мог съесть человека, да еще в наших местах?

Закон джунглей, который никогда ничего не приказывает без причины, позволяет животным есть человека только тогда, когда зверь убивает его, желая показать своим детям, как это делается, но тогда он должен охотиться за пределами охотничьих угодий своей стаи или племени. Истинная причина этого в том, что после убийства человека рано или поздно появляются белые на слонах и с ружьями и сотни коричневых людей с гонгами, ракетами и факелами. И все в джунглях страдают. Однако животные говорят между собой, что закон запрещает убивать человека, потому что он самое слабое и беззащитное из всех живых существ, а потому прикасаться к нему недостойно охотника. Кроме того, они утверждают — и совершенно справедливо, — что каннибалы ужасно худеют и теряют зубы.

Рычание становилось громче, и вдруг послышалось: "ар-р;р", короткий крик падающего тигра.

"Он промахнулся, — сказала Мать-Волчица. — Что там?

Было слышно, как Шер хан со свирепым ворчанием мечется от одного куста к другому.

"У этого дурака так мало здравого смысла, что он прыгнул на костер дровосека и обжег себе лапы", - сказал Волк. — Табак с ним.

— А кто поднимается по склону? Спросила мать-Волчица и навострила одно ухо. — Приготовься!

В чаще зашуршали листья. Волк присел на задние лапы, готовясь броситься на свою жертву. Затем, если бы вы наблюдали за ним, вы бы увидели самую удивительную вещь в мире: волк остановился в середине прыжка. Прежде чем он увидел, на что несется, зверь прыгнул и в тот же момент попытался остановиться. В результате он приподнялся на четыре или пять футов от земли и упал на лапы, почти в том самом месте, с которого начал атаку.

— Мужчина, - коротко сказал он, - человеческий детеныш! - смотри.

Прямо напротив волка, держась за одну из нижних веток, стоял маленький, совершенно голый, смуглый мальчик, который только что научился ходить, весь мягкий, с ямочками на щеках. Он посмотрел прямо в глаза волку и рассмеялся.

"Так это человеческий детеныш, — сказала Волчица-Мать. "Я никогда их не видела". Дай это мне.

Волк, привыкший вынашивать своих детенышей, может при необходимости взять в рот свежее яйцо, не разбивая его, и поэтому, хотя челюсти зверя схватили ребенка за спину, ни один его зуб не оцарапал кожу маленького мальчика. Отец-Волк осторожно положил его между своими волчатами.

— Какой маленький! Совсем голый! И какой он храбрый, - тихо сказала мать-Волчица.

Ребенок расталкивал волчат, чтобы поближе прижаться к ее теплой шкуре.

— Да, он кормится вместе с другими! Это человеческий детеныш! Ну, скажи мне: была ли когда-нибудь на свете волчица, которая могла бы похвастаться, что человеческий детеныш живет между ее детенышами?

— Я слышал, что такое случалось, только не в нашей стае и не в наше время, - ответил Отец Волк. "У него совсем нет шерсти, и я мог бы убить его одним движением лапы. Но посмотри: он наблюдает и не боится.

Лунный свет перестал проникать в пещеру; большая четырехугольная голова и плечи Шер хана заслонили свободный проход. А позади тигра кричал Табаки:

"Мой господин, мой господин, он вошел сюда!"

"Шер Хан оказывает нам великую честь", - сказал отец Волк, но в его глазах был гнев. — Чего хочет Шер Хан?

"Сюда вошел человеческий детеныш, — ответил тигр. — Его родители сбежали. Отдай это мне.

Как и сказал волк, Шер хан прыгнул в костер дровосека и теперь бесился от боли в обожженных лапах. Но Отец-Волк знал, что тигр не сможет войти в пещеру, которая была слишком узкой для него. Края боковых камней уже сдавливали плечи Шер хана, а его лапы сводило судорогой; человек почувствовал бы то же самое, если бы попытался влезть в бочку.

"Волки - свободный народ", - сказал глава семьи. "Они подчиняются вожаку стаи, а не какому-то полосатому пожирателю скота". Человеческий детеныш наш; мы убьем его, если захотим.

— Ты будешь, ты не будешь! Что это за разговоры? Клянусь быком, которого я убил, я не буду стоять и обнюхивать твою конуру и требовать то, что принадлежит мне по праву. Это говорю я, Шер Хан.

Рев тигра наполнил всю пещеру подобно раскатам грома. Волчица-мать стряхнула с себя своих детенышей и бросилась вперед; ее глаза, сияющие в темноте, как две зеленые луны, смотрели прямо в горящие глаза Шер хана.

— Ты говоришь, а я отвечаю, Ракша. Человеческий детеныш мой, хромой! Но мой. Они не убьют его! Он будет жить, бегать со стаей, охотиться со стаей и, в конце концов, убьет тебя, преследователя маленьких голых детенышей, пожирателя лягушек и рыбы! Да, он убьет тебя! А теперь убирайся, или, клянусь самбхуром, которого я убил (я не ем дохлый скот), ты, обожженное животное, отправишься к своей матери, хромая еще сильнее, чем в свой день рождения! Уходи!

Отец Волк посмотрел на нее в изумлении. Он почти забыл тот день, когда после честной схватки с пятью другими волками он забрал с собой свою девушку; или то время, когда она бегала в стае и ее называли Демоном не только из вежливости. Шер Хан мог встретиться лицом к лицу со своим Отцом Волком, но он не хотел сражаться с Ракшей, зная, что на ее стороне все преимущества и что она будет сражаться насмерть. Поэтому со страшным кряхтением он попятился, освободился от входа в пещеру и, наконец, закричал:

— Пусть каждая собака лает в своём дворе! Мы ещё поглядим, какая стая скажет о себе что она лучшая. Посмотрим что делать с этим приёмным ребёнком из человеческой деревни. Он мой. И в конце концов, он попал мне в зубы, ворюги прочь от моей добычи.


Волчица, огрызнувшись на отца-волка, ощетинилась и бросилась к своим детёнышам, боясь гнева Главного Волка Отца.