2. Икар Божьей милостью

               
Моряки – не плавают, а ходят.
Художники не рисуют, а пишут.
Артисты не играют, а служат.
И только лётчики не выпендриваются, а летают.               


ЧТО НАША ЖИЗНЬ – БОРЬБА.

Генерал Епифанов сидел в приёмной командующего Воздушной Армии, перебрасываясь фразами с ещё с двумя комдивами. Совещание было сугубо закрытым – только комдивы и начальники штабов.Наконец прозвучало приглашение. Заняли места за полукруглым столом в кабинете Командующего.
         Командарм продолжал изучать какой-то документ, наконец поднял голову.

- Зачитываю приказ Командующего ВКС(воздушно-космические силы) - записей не делать, всё будет предельно ясно. И так - в приказе отмечается, что в приграничных районах России усилилась разведывательная деятельность НАТО. Пока в наши зоны самолёты не залетали, но провокационные действия отмечаются постоянно.

Приказ Министра МО - отслеживать все вылеты противника, вылетать на перехват, вести сопровождение нашими силами вдоль всей приграничной зоны, фиксировать и пресекать попытки пролёта в нашу зону

Командующий оглядел офицеров.
- Генералу Епифанову выполнять задачу над Черноморским бассейном, генералу Калюжному – Камчатская зона и Сахалинская гряда, полковнику Неверову прикрыть север со стороны Аляски. Западные границы, Балтийское море, в Калининградской зоне и в Баренцевом море будет работать морская авиация.

Поднялся Епифанов.
- Докладывайте сидя.
- Товарищи командующий – в этой работе должен учувствовать мой краснодарский полк, он проходит перевооружение на новую технику и укомплектована лишь одна эскадрилья. Самолёты голые, без средств радиоэлектронной борьбы. Просил распоряжения обратиться к командующему Воздушно Космических Сил, заводу-изготовителю о скорейшем полном укомплектовании.

- Принято. Распоряжения отдадим сегодня же. Пока действуйте теми силами, что есть. Так понимаю, что у генерала Калюжного и полковника Неверова таких вопросов нет. Совещание окончено.
Вновь поднялся Епифанов.

- У меня в краснодарской дивизии эскадрильей командует недавно назначенный капитан Азаров. Командует успешно и как лётчик – один из лучших. Прошу присвоить ему звание «майор» досрочно.
- Наслышан об Азарове . Это же он руководил полётами, когда у лейтенанта отказала навигация и Азаров завёл борт на аэродром до визуального контакта.
- Уточню немного – мы самолёт не видели, ушёл далеко и блудил. Азаров связался с бригадой ПВО, те вывели его в нашу зону и тогда Азаров посадил.
- Ты смотри, молодец, нашёлся.  И как командир хорош... сегодня же включим в приказ о присвоении звания. Начальник штаба…
- Принято, товарищ Командующий. Приказ отправим завтра.
               
                *
Заканчивая постановку задач на полёты, Азаров на пару секунд задумался, поднял голову.
- Обращаю внимание штурманов – в ходе вылета, договаривайтесь со своим командиром экипажа, когда и как он передаст вам управление из своей кабины. Знаю, что неудобно, что обзор значительно ограничен, но заводом предусмотрено двойное управление и привыкайте к «ручке» так же, как к своей аппаратуре.

Поднялся штурман второго звена Исаев.
- Сейчас полёты на разведку и штурману некогда отвлекаться от основной работы. Лётные навыки проще восполнять на простом пилотировании в зоне.
- Вы уклоняетесь от управления самолётом – требую при каждом вылете упражняться в пилотировании. - Вот вы, Исаев - знаете ли вы? чувствовали ли вы? что в самолёте мягкая амортизация шасси, по которой невозможно определить момент отрыва от полосы. Высокая посадка и лётчика, и штурмана уменьшает обзор, скрадывает подъём носа самолёта, а угол подъёма всего 5 градусов.
Нужен дополнительный контроль взлётного угла по КПП(командно-пилотажный прибор).  Это может привести к отрыву от полосы на повышенной скорости и ограничению прочности колёс - «разуетесь» прямо на взлёте и последствия будут тяжёлые.
      Так что – «учиться, учиться и учиться… как завещал великий Ленин». Впрочем, откуда вам Ленина знать…
И ещё – учитесь правильно распределять внимание по арматуре кабины - высотомер, вариометр, указатель скорости, курс... . При каждой подготовке – повторяйте как мантру - высотомер, скорость, тангаж… и всё то, что назвал.

Офицеры заулыбались.  Минаев веселил толпу
- Не вчерашний секс, Исаев, и не будущий – арматуру кабины! Будут спрашивать даже в столовой, а ты повторяй перед каждым сексом – тангаж, скорость… высотомер…
Вышли из класса
- … и во время секса, Исаев, шепчи жене на ушко - тангаж, высотомер, скорость… Да я не про скорость секса, Исаев! Про приборную доску шепчи ей…
- Кто про что, а Минаев про секс. Уговорил, буду с твоей... – так и прошепчу.
Толпа заржала, Исаев улыбался.

- Сидеть в тепле на СКП – это не кислородом медицинским дышать, - вздохнул Исаев.
        – Не завидуй, - усмехнулся Щербаков. - Уже привыкли, что, когда Азаров руководит, то, как говорят немцы, всё будет «абгемахт».
        - Эт точна! - отозвался кто-то из лётчиков.
         Собрали бумаги, вышли из класса.

                *
       Рыжов разделся в прихожей, вошёл в комнату - жена сидела за компьютером, что-то изучала по бухгалтерской программе. Не оглядываясь на появившегося мужа, отправила на кухню ужинать. Минут через тридцать тоже присела за стол, налила чаю.
       - Как дела лётные, кого бомбили, кто геройски отличился?
Продолжая расправляться с котлетой, Рыжов коротко взглянул на супругу.
       - Миллионами мы не ворочаем - у нас дела проще – летаем, стреляем, выполняем воинский долг. Да… а вот вчера отличился Азаров - руководил полётами и у одного самолёта в зоне отказала навигация. – Представляешь - комэск нашёл их и «на руках» посадил.
       -  А что значит «на руках»?
       - Аня, ты семь лет замужем за лётчиком и не понимаешь.
       - За штурманом и не понимаю.
       - Когда отказывают приборы навигации лётчик не знает куда летит. Если это в районе аэродрома, всё просто – видишь аэродром, полосу и садишься.  Но за 200-300 километров от дома, без навигации лётчик просто заблудится и когда кончится топливо – тогда катапультирование, потеря самолёта.

       А после катапультирования лётчик часто травмируется и его списывают с лётной работы по здоровью. Кстати – садиться без приборов, называется «на руках» - сложно, автоматика не помогает.  Азаров нынче потребовал, чтобы штурманы тоже учились управлять самолётом.

       - Твой Азаров так за кредитом и не пришёл, а кредит одобрили. Машина ему уже не нужна?
       - По службе занят. Спрошу завтра, напомню.
       - Поговори и, если передумал, пусть сообщит. Его документы глаза мозолят.
       - Напомню. А сейчас тебе напоминаю о супружеских обязанностях – спальня ждёт.
- Есть такой период у женщины, когда придётся мужчине потерпеть.
- Понятно, - огорчился Рыжов.
               
                *
Выдался свободный день, Василий переоделся в гражданское, вышел во двор, где заметил соседку Нину с сынишкой. Поздоровался, присел на скамейку.
- Кого ждёте?
- А вон муж подходит, купил сыну костюм спортивный. Всё откупается за ту болезнь сына. А вы далёко собрались?
- Есть дела в городе, такси жду. Как сынишка?
        - Будет спортом заниматься в новом костюме. – встрял Михаил
- Слава Богу теперь здоров. Василий Сергеевич, мне неудобно, я так и не знаю как с вами расчитаться за вакцину для сына?
- Знаешь – знаешь Нина! … - с кривой ухмылкой съехидничал Михаил

Нина вспыхнула – Ты…ты..!
Азаров взглянул на соседку – щёки Нины стали пунцовыми - повернулся к Михаилу и коротким хуком в челюсть уложил «бывшего» на землю. Тот оказался в полном нокауте. Повернулся к Нине
- Вы не возражаете…?
Нина от души рассмеялась
- Это то, о чём давно мечтала. Спасибо, Василий Сергеевич, удружили!
- Это по соседски. Вы не поднимайте его, пусть полежит. Тут травка, травм не будет. Оклемается, сам поднимется. Надеюсь, урок вежливости пойдёт на пользу. Вот и моё такси, извините, дела в городе.

- Желаю встретить хорошую женщину, вам уже пора - если мужчина в вашем возрасте и не женат – нонсенс. Потом спохватитесь, девушки будут сторониться, а женщины постарше мужей не ищут, нахлебались. Так и останетесь бобылём.
- Ну вот вы, Нина, побывали замужем, - кивнул на лежавшего Михаила. - И как-то сказали, что «нахлебались». А предложу вам замужество – пойдёте за меня замуж?
Нина всплеснула руками, улыбаясь, взглянула на Василия.
- Что-то не так?
- Извините Василий, как говорится, «дыхание перехватило». Просто с женщинами так не шутят, ведь мы очень ранимые, всё принимаем в серьёз.
- Я для примера спросил.
- Вот… предупреждать надо. Вы представляете, если я расскажу знакомым, что Азаров сделал мне предложение, а я отказала - завидовать будут жутко, дурой назовут.
Таксист посигналил. Василий поднялся.
- Можете так и рассказывать подругам, я не против, так жить интереснее. До свидания.
Нина рассмеялась.
- Спасибо. Подруги обзавидуются. Удачи вам.
 
Из подъезда вышла соседка Вера.
- Нина, снова вижу с Азаровым. И за что он Мишу?
- За нетактичное поведение, - улыбалась Нина.
- И что Азаров?
- Замуж предлагал…
- Да ты что! А ты?
- Отказала. С меня хватит одного замужества. Такой же кобель как мой Миша, а может и хуже. Во! – оклемался. Поднимайся и дуй отсюда, - насмешливо проводила глазами «бывшего».
- Врёшь.
- Вернётся Азаров, сама спроси, - усмехнувшись закончила разговор Нина, подхватила подбежавшего сына и пошла в подъезд.
Вера проводила глазами Нину, пожала плечами
        - Если не врёт, то дура дурой. И почему так везёт матерям-одиночкам? А ты дурень, топай отсюда, пока Азаров не вернулся.


Василий вошёл в здание банка, выбил талон очереди, разглядывая посетителей, сел в кресло, достал мобильник, начал перелистывать файлы. Уже знакомая сотрудница банка, принимавшая посетителя, заметила Азарова. Сделав знак рукой, попросила Василия подойти.
- Ваши документы у начальника кредитного отдела. Зайдите к ней, в 14-ый кабинет.

Кивнул, прошёлся по залу и решив, что его уже ждут, открыл дверь четырнадцатого кабинета. Там разыгрывалась почти интимная сцена - мужчина с глубокими залысинами и значком банка на лацкане, пытался уложить сотрудницу на стол, чему та отчаянно сопротивлялась, отталкивая локтями и ладонями, пресекая попытки поймать её губы. Секунды хватило на оценку ситуации.
- Аня, дайте ему в пах коленом, - громко и отчётливо посоветовал Василий.

Мужчина моментально оставил жертву. Зло глянув на Азарова, поправил перекошенный галстук. Анна поправляла складки помятого костюма. Увидев смартфон в руках Василия, мужчина отскочил от женщины, стал обходить стол. Косясь на телефон в руках Василия, выпалил
- Стучаться, молодой человек, разрешения спрашивать. Сейчас - выйдите вон.
Поняв выигрышность положения, Василий шагнул к мужчине.
- Это я «вон»!? - загремел он. - Сейчас ты, козёл плешивый, пойдёшь к Управляющему и положишь заявление об увольнении по собственному желанию. – Смерив его глазами, гаркнул.  – Ты понял, идиот, или тебе фильм показать о домогательствах. Я этот фильм сначала её мужу покажу пусть разукрасит твою рожу, потом полиции.
 
Судорожно одёргивая пиджак, мужчина пятился к двери.
- Бегом подавай заявление! – рявкнул Василий в спину скрывавшемуся за дверью. – повернулся к Анне. - И что за день такой – второй случай с мордобитием.

Застыв у стола, Анна смущённо наблюдала за разыгравшейся сценой. Наконец села в кресло, поправила стоявшие на столе приборы. Взглянув на Василия, растерянно улыбнулась, пригласила сесть.
- Удивительным образом вы опять оказываетесь вовремя - сначала спасаете мою сотрудницу, теперь меня. Извините за эту мерзкую сцену. Этот негодяй уже не в первый раз пристаёт, но сегодня просто за гранью. Ещё раз большое спасибо. Что попало на фото?
- На счёт смартфона? – я ничего не снимал, просто, когда входил, в руках его держал, а потом, заметив, что этот ловелас уставился на смартфон, воспользовался. Думаю, он порядком в штаны наложил. Не беспокойтесь Анна Сергеевна, нет ни фильма, ни снимков.
 
Анна опять улыбнулась
- Вы и меня напугали - если бы муж увидел эту сценку, в семье были бы осложнения. Муж ужасно ревнив - прибил бы Эдуарда Викторовича. Кончилось бы всё полицией.
- Ну Рыжова я понимаю, о вас стоит беспокоиться.
Анна опять улыбнулась, открыла сейф достала документы.

- Кредит вам одобрен, можете прямо сейчас передать документы на исполнение и в кассе получить деньги. Я сейчас вызову сотрудницу, она будет сопровождать ваш кредит.
- Вера, зайди, передам тебе договор Василия Азарова и его самого, помоги всё оформить, – повернулась к Азарову. – Василий Сергеевич, мне эта сцена противна до омерзения, и мне бы не хотелось…
- Не волнуйтесь Анна Сергеевна, во мне всё умрёт, кроме чувства уважения к вам и вашей красоте. Не подумайте, что навязываюсь - жёны офицеров для меня табу.

Вошла Вера, приняла документы, предложила следовать за ней.
- Спасибо за помощь Анна Сергеевна. До свидания.
- До свидания Василий Сергеевич, рада была познакомится.

  Оформив кредит и пересылку денег, Василий покинул банк, зашёл в знакомое кафе, заказал кофе, долго сидел, усмехаясь поглядывал на свой смартфон.
- А надо бы было включить съёмку - гады они гадить любят. Поживём-увидим.

Сотрудница вернулась в кабинет Анны, присела на стул.
- Лётчик обслужен. Надеюсь позвонит.  А как тебе этот лётчик?
         - Есть в нём какой-то магнетизм не поддающийся логике. Аристократичные черты лица, гармоничное тело. Стиль. Элитарность. Спортивный, высокий, подкачаный, ухоженный, начитанный, воспитанный и... учтивый.
          Вера перспросила
          - А что было тут?  Эдик вышел от тебя и сразу к управляющему, теперь бегает по кабинетам c обходным листом.

Аня рассмеялась.
- «Использование должностного положения в корыстных, низменных целях» - Эдик снова домогался, но тут вошёл Азаров, убил сцену на корню. Эдик взбух, пытался выставить Азарова. Лётчику не понравилось, слово за слово, Азаров тряхнул его за шкурку, силой выпихнул из кабинета и пообещал начистить морду. Сцена была ещё та! Такого позора Эдик не выдержит. Туда ему и дорога, старпёр хренов, без него воздух будет чище. Если Эдик уйдёт, будем должны Азарову.

Улыбаясь - обе остались довольными собой.

                ***

       - Готовимся к полётам по контролю за приграничной территорией Черноморского бассейна. - Азаров взглянул на подчинённых. Те притихли, сидевшие на задних рядах «старики», расписывавшие «пулю», отложили карты, уставились на командира. – Пролёты над акваторией на малых высотах сложны, но надеюсь НАТОВские асы не станут приближаться к воде, а с 10 тысяч наш берег им будет виден как на ладони и это плохо. А как будем общаться с НАТОвцами, сейчас разберём подробно…

       Через два часа офицеры вышли из здания учебного корпуса, сели в «курилке». Переглядываясь, обсуждали тему занятий. Майор Синцов задумчиво оглядел своего ведомого Кузнецова.
      - Эти полёты на сопровождение не для лейтенантов, уж извини Витёк. «Ведомый» тоже должен быть ассом, очевидно нашу пару придётся разбить ради безопасности. Думаю, Азаров будет не против.
 
         Кузнецов опустил голову, пожал плечами, промолчал.
         - Напрасно ты с Кузей так, - подал голос Рыжов. – У него опытный штурман, а лётный опыт в таких полётах и набивается. И чем он тебе поможет в полёте – «пулю» с ним точно не распишешь.

        - А с приходом Азарова служить стало интересней. – Подал голос командир второго звена майор Привалов. – Наш капитан, пожалуй, посильнее прежнего комэска Паши Видова и поавторитетней. Не удивлюсь, если все вылеты на сопровождение поручат нашей эскадрильи именно потому, что Азаров, как лётчик, гораздо сильнее, даже сказал бы – «многоопытнее».
 
         - Нам поручат по другой причине – наш МИГарь лучше американских F-16 почти по всем характеристикам, тем более их разведывательных RS-135 «Посейдон» и Dash-7 - в воздухе у нас преимущество
         - А Азаров лучше других комэсков по всем характеристикам. - Неожиданно вступил Кузнецов

         "Курилка" на пару секунд затихла. Подал голос Синцов.
         - У нас появился… мягко скажем - почитатель нашего комэска. Не стану употреблять другого определения, - криво усмехнулся Синцов.
        - А и не надо, - подал голос Щербаков. – Нам бы поучиться у комэски его начитанности по авиановигации, грамотности в тактике полётов. А как он «бомбится» и ракеты применяет – ему бы учебные пособия писать для академии. Когда он после учений выступал – тишина гробовая в зале была. Так что нечего ёрничать – Азарова по достоинству поставили комэском и с ним служить как-то надёжнее – и отдерёт за дело, и подскажет, и защитит, когда надо.
 
          Кузнецов благодарно посмотрел на Щербакова.
               
                *

- Товарищ полковник, докладываю – в порядке подготовки к заданию проверил лётчиков по дублирующим приборам, экипажи слетались с новыми ведомыми и выполнили «воздушный бой парами» с истребителем. Ночью, слетали на перехват на малой высоте, отработали приёмы сближения, правила принуждения противника к посадке. Считаю, что эскадрилья готова к патрулированию бассейна Чёрного моря. Доклад закончил.
 
Веремеев кивнул, поднялся.
- Задача не столько сложная, сколько ответственная. Связь с бригадой ПВО налажена, радиочастоты определены. Считаю, что третья эскадрилья готова. Лётному составу - находиться в повышенной готовности, два экипажа в «первой» готовности будут постоянно дежурной сменой.
        Командирам эскадрилий представить списки дежурных пар завтра к девяти часам.
         Теперь о приятном, - Веремеев достал лист из папки, взглянул на Азарова. – Приказом Главкома ВКС капитану Азарову присвоено внеочередное звание «майор».  Поздравляю, Василий Сергеевич. – Протянул майорские погоны.

         Азаров отозвался уставным «Служу…». Сидевшие в зале офицеры поддержали командира аплодисментами.
        - Ну Кузнецов, теперь по приказу «полкана» ты будешь летать в паре с майором, а с ним и отличится сможешь, у него «не заржавеет».
Кузнецов повернулся к Сенцову
        - Не понял, что меня ведомым к комэске поставили?
        - Сегодня КэП подписал новое штатное расписание – теперь будешь летать ведомым у Азарова.
       Кузнецов расплылся в улыбке, дробно отшлёпал себя по коленкам, ушёл в класс.
       - Похоже лейтенанта эта новость обрадовала больше, чем комэска новое звание. – усмехнулся Сенцов.

                ***
 
        Комдив подъехал к СКП, взобрался по крутой лестнице, принял доклад командира полка Веремеева.
        - Кто в воздухе?
        - Командир эскадрильи майор Азаров с двумя своими лётчиками – отрабатывают элементы воздушного боя. За противника играет сам Азаров.  Лётчики Кузнецов и Ивлев пытаются его условно сбить. Уже пол часа, он увёртывается от обоих. Через 10 минут будут возвращаться.

        - Может офицеры специально подыгрывают комэске?
        - Веремеев усмехнулся
        - Вряд ли – во-первых Азаров терпеть не может подхалимов, во-вторых, товарищ генерал, в нашем полку ещё никому не удавалось его «сбить» - вертится «как уж на сковородке». Азаров, товарищ генерал, владеет всеми приёмами сложного пилотажа, вплоть до «кобры», а когда и как умудрился освоить – молчит. Мало того
– уже добрую половину эскадрильи обучил почти всему, что сам умеет и продолжает совершенствовать пилотаж. Хоть в пилотажную группу «Витязей» отправляй.
   
        - Повезло тебе с Азаровым – а я ведь еле уговорил его остаться, он мне всю плешь продавил – «хочу в испытатели и всё тут». Через годик возьмёшь его своим замом по лётной подготовке?   
        - Обязательно – у меня весь полк высший пилотаж освоит!
         Генерал рассмеялся.
        - Вот и договорились. Нужно обсудить контроль черноморской зоны – обнаглели «штатники», по самой кромке летают со всеми средствами разведки. Так они просматривают нашу территорию километров на пятьсот и с этим мириться нельзя.

        -  Показались самолёты, взглянул на ВПП. - Смотрю, твои возвращаться начали – не, ну ты смотри! - садятся с интервалом секунды 3 – это ты разрешил?   
       - Упаси Боже! – Это азаровская инициатива. Когда они отрабатывают варианты захода - вообще в штаны наложить можно. И не возразишь – всё предусмотрено Комплексом боевого применения.
       Он с каждым лётчиком успел полетать, каждого штурмана прощупал. С молодыми по несколько «вывозных» сделал…
       - Пришли-ка мне этого воздушного хулигана, я в твоём кабинете расположусь.

       Ослабив стяжки ППК(противо-перегрузочный костюм), Азаров присел в «курилке», подождал своих лётчиков.
       - Разбор сразу и здесь – обоим объясняю ещё раз – противник понимает, что вы сели ему «на хвост» и потому вам нужно обязательно предугадывать его действия по бегству. У нас самолёты почти с аналогичными характеристиками и разница только в подготовке лётчиков. Кузнецов – что скажешь в оправдание?

        - Так Вы ни секунды не дали, чтобы захватить вас в прицел. Пару раз захватывал, так на «БК»(боевая кнопка) даже палец не успеваю переставить.
        - У меня такая же картина. – Подал голос Ивлев. – Скорости максимальные, тут ручкой чуть шевельнёшь - вас уже и след простыл - то свечкой в верх уходите, то с таким креном бросаете в пике – в штопор можно сорваться.
        - Ну а что страшного – вы все прекрасно освоили манёвр по выходу из штопора.
        - Ну да - запас высоты-то - минимальный, боязно – а вы издеваетесь над нами.
        - Потому и издеваюсь, чтоб не боялись – в пылу атаки об этом нельзя думать, тут чувствовать каждую секунду полёта нужно, как говорят старые лётчики – мягким местом чувствовать.
        - Вот это место и подсказывает, что нужно ещё тренироваться.
        - Молодец – этим и займёмся с завтрашнего. Будем добиваться профессионализма ибо там где кончается профессионализм – там начинается героизм.

        Скрипнул тормозами УАЗик командира полка. Водитель открыл дверцу.
        - Товарищ майор - вас к командиру Комдив вызывает.
        - Хорошо, что это был последний на сегодня вылет. Пойду «слонов и пряников» получать. Вам спасибо, давайте по домам, завтра в 9 часов встречаемся в тренажёрной.
 
                *

        - Майор Азаров по вашему приказанию прибыл.
        - Присаживайтесь Василий Сергеевич, давно не виделись. Как идёт освоение самолёта?
        Азаров сел на против генерала.
        - Уже освоили, товарищ генерал – ручаюсь за каждого своего лётчика. Нам бы уже и Су-35-го было бы интересно попробовать – слышал вторая эскадрилья уже переходит на него.
       - Ты Василий Сергеевич обещал доложить рапортом об освоении МИГ-31-го, все недостатки и преимущества - так что жду. А СУшку вам пока не видать - тяжелее он 31-го МИГа, а значит в бою будет проигрывать.
       - Зато навигация у него получше – это очень немаловажно, и «подвеска» не так влияет на аэродинамические качества, и это в бою играет…

        - Погоди, а ты откуда тонкости знаешь? – генерал вопросительно взглянул на командира полка. Тот с улыбкой опустил взгляд в стол. Генерал рассмеялся.
        — Я проверял журналы твоей эскадрильи — значит, без всякой тренажёрной подготовки уже умудрился полетать?
Азаров взглянул на Веремеева – тот с усмешкой махнул рукой.

        - Ну было, товарищ генерал. Ведь как говорил Экзюпери – «лётчик должен летать на всём, что летает и, немного, на том, что летать вообще не может». Ну и налетал всего-то часов пять-шесть.

        - Ну не Экзюпери это сказал… наш лётчик-испытатель Марк Лазаревич Галай. Впрочем, вам прощается. Часов пять-шесть… - повернулся к Веремееву. -  Оформи-ка ему «освоение нового типа» как положено и пусть летает инструктором. У тебя инструктор с завода в гостинице мается, жаловался, домой просится. Так пусть его Азаров подменит и освоение пойдёт быстрее.
        - Мой зам «по лётной подковке» ещё не готов, заводчанин его тренирует – закончит, отпущу.

        - Вы так год будете СУшку осваивать. Оформляй Азарова и пусть работает на два фронта. Он холост, детей «по лавкам нет» - пусть заводчанин проверит Азарова
          – надеюсь с ним летал?
          - С ним, товарищ генерал, - поднялся Веремеев. - Когда они приземлились, заводчанин так и сказал – «этого учить только портить». Так что оформим как положено.
   
         - Лётчика делают небо и самолёт. Теперь о наших «заклятых друзьях» НАТОвцах – летают они у самой ленточки Российской Федерации, а аппаратура у них получше нашей. Как ты Василий Сергеевич думаешь?
        - Думаю, нужно перехватить так, чтобы у них штаны мокрыми стали – их летуны страсть как не любят нашего сопровождения. Если поручите, скажу только «спасибо за доверие» - охоту лезть к нашим границам отобью.
        - Доверяю, но только всё в рамках «Воздушного Кодекса России» и «Конвенции о международных воздушных перелётах». Ближайшее их появление и ваш вылет на сопровождение согласуйте с местной бригадой ПВО – они последят за вами и всё будет объективно.
        - Спасибо за доверие! – улыбнулся Азаров.
 
       Когда комэск вышел, генерал взглянул на Веремеева. – «Майор» он недавно, месяца три кажется…? А эскадрилью принял уже больше года…
         Командир полка поднялся со стула.
       - Товарищ генерал, не торопитесь, пусть у меня хотя бы ещё год послужит – ведь как он поднял эскадрилью! – двое учений было за это время и на обоих все его экипажи отстрелялись на «отлично». И полк, в целом - «отлично».

       - Конечно полковник и тебе спасибо - вырастил хорошую смену. Летом тебя самого заберут в «Армию», как я понял, замом по боевой подготовке, а там – «светлый путь» тебе на генеральскую должность. Так что есть год и у тебя, и у Азарова. Назначишь его «лётным замом» - ни одна собака не гавкнет. Потом отправим его в академию – и вот она - достойная смена.
       - Ни хрена себе перспектива - в 28-м лет станет замом ком полка… потом академия – это тридцать один, и через пару лет «генерал»?
       - Ну не так быстро, но я так и обрисовывал ему будущее, когда отговаривал от школы «лётчиков-испытателей». Слово держать нужно.
 
                *

         - Мама! – ворвалась в гостиную Оля. – Азаров звонил, просит разрешения приехать к нам завтра в 3 часа!
         - Господи, сияешь-то как! –  всплеснула руками Мария Егоровна. – А что это он тебе звонил, а не нам с отцом? И что ты ему ответила?
Ольга на секунду замешкалась, моляще посмотрела на мать. Тут зазвонил телефон на столе у матери. Подняла трубку, ответила, потом с улыбкой повернулась к дочери.
       - Азаров звонит, - прикрыв трубку рукой, сообщила Мария Егоровна. Потом в трубку. - Конечно же можно, Василий Сергеевич. – Будем ждать Вас к пятнадцати часам.
        - Почему к пятнадца…, а…, так это к трём! – поправилась Оля.
        - Ты даже соображать плохо стала, дочка. Василий человек военный, у него 24 часа в сутках, он и выражается правильно, без всяких там «днём-ночью». Ну так я согласилась.      
        - Спасибо мамочка! – чмокнула мать в щёку и скрылась в своей комнате.

        Вечером со службы пришёл муж.
        - Считай на свадьбу дочери с лётчиком получено согласие на 75 процентов.
Снимая обувь, Павел с улыбкой взглянул на жену
       - И как ты проценты высчитала?
       - Час назад звонил Азаров, просил разрешения прийти по нашему приглашению завтра в 15-ть часов. Сначала позвонил Ольге, - та радостная, ворвалась в комнату с этим извещением. Значит, что дочь влюбилась в Василия – это 50 процентов. Потом звонит Азаров уже мне и просится на 15 часов в воскресенье в гости – это пока 25 процентов. Наша с тобой задача оформить остальные двадцать пять.
 
        Павел рассмеялся, прошёл за женой на кухню, налил кофе.

       - Никаких процентов пока нет. – Отпил кофе, поставил чашку. – С Ольгой они знакомы дольше, чем с тобой, потому первой набрал её – а вдруг она куда-то запланировала уйти. Потом, убедившись, что Оля будет дома, звонит тебе и сообщает о своём намерении – вполне естественно, ведь моего телефона он не знает. Ты одобряешь только всего… Какие проценты, Маша? Но я рад, что в доме появится мужчина, довольно симпатичный и с настоящей профессией. Ну и потом – если начнёт встречаться с Олей – что ты делать будешь?

       - Скажу, как и должно – «совет вам да любовь»!

       - Нет, Маша, как медик, профессор медицины, знаю, что любовь – это гормональная вспышка, взрыв, выброс гормонов. Дочка подушку промочит слезами, потому как ты запретишь ей беременеть, а у Василия в отношении Ольги вполне естественные - мужская потребность. Так что выбрось из головы проценты и следи, чтобы их отношения остались в пределах нашей квартиры. Вот окончит школу, поступит в мединститут, годик потерпят, а потом пусть сутками из постели не вылезают.

        - Циник ты противный! Себя в молодости вспомни – я ведь за тебя в 18 вышла – у тебя вспышка была… тоже не терпелось?  Оле в марте будет 18, так что год они не вытерпят.  Ждать, когда они в любовное «профи» превратятся? Неее, Любовь - слишком серьёзное дело, чтоб доверять её профессионалкам.

        - А мединститут!?
        - Дочь - обязательная девушка. И потом – наш  сын уже кандидат в медицинских… Какого чёрта ты тащишь девочку в мединститут – трёх медиков мало? И институт будет, и любовь будет. Прекрасно, когда сбываются девичьи мечты! Ладно, поговорю с дочкой откровенно, думаю всё будет хорошо.

         Вечером Ольга зашла на кухню, где мать занималась блюдом на воскресный «званый обед», присела за стол, изредка поглядывая на суетившуюся мать.
         - Давай помогу чем-нибудь.
         - Оленька, ты поможешь уже тем, что подберёшь достойное твоей фигуре платье. Поверь – «обёртка порой важнее начинки».
        - Мам,  я Наде рассказала о нашем воскресном госте. Как-то неприлично оставлять Надю без…
        - … без ухажёра. Я не против, но как ты Азарову скажешь?
        — Значит ты не против! А Папа?
        - А папу только гормоны волнуют. Он даже обеими руками проголосует «за». Так что иди, порадуй Надю.

        Чмокнув мать, унеслась в свою комнату, положила перед собой телефон, задумалась. То краснея, то утыкаясь в подушку, позвонила подруге.
        - Надюшь, родители не против, только не знаю как об этом сказать Василию… Сергеевичу… Как-то получается я как сводница… как сваха какая-то.
        - Дааа-а, подруга, запала ты на Василия! Не заморачивайся. Я уже под дверью, открывай.
        Усевшись за столом, девушки пару минут совещались.
        - Надя, я набираю номер – объясняйся как хочешь.
Переключили телефон на «громкую». Азаров ответил не сразу – со второй попытки. Но сразу извинился.

        - Я за рулём, Ольга, извини, перезвоню через минут пять.
        Девушки переглянулись, устроились поудобнее на диване. Действительно, через несколько минут Азаров позвонил.
        - Очевидно торжественный обед отменяется? Что-то случилось?
        Ответила Надя.
       - Это Надя вас по Олиному телефону. Василий Сергеевич, меня тоже пригласили на этот званый обед. Получается девушек будет две. Не могли бы вы взять с собой одного из ваших друзей-лётчиков. А то вдруг дойдёт до танцев – неудобно получится.

          Азаров с минуту не отвечал и девушки уже забеспокоились - не прервалась ли связь. Азаров откашлялся…
        - Задачку вы задали… Есть пару кандидатов… не женатых…
        - Выбирайте сами, посмотрим совпадают ли наши вкусы.
        Азаров рассмеялся   
       - Так вы нас на смотрины приглашаете?
       - Да, на смотрины! - твёрдо так ответила Надя. – Хочется поглядеть на наших воздушных защитников.
       Азаров опять усмехнулся
       - Со мной придёт лейтенант Кузнецов Виктор. А родители не против?
       - Против гостей? – не, не против. – Чётко изложила позицию Надя.
       - Ну тогда в воскресенье, в пятнадцать часов ждите в гости двух офицеров.

       Обхватив, друг дружку и залившись смехом, повалились на диван.

        Азаров подъехал к своему дому, вышел из машины, набрал телефон Кузнецова.
        - Витя, у меня не служебное предложение.
        - Слушаю командир…
        - Завтра, на пятнадцать часов, меня пригласили в гости, на обед. Знакомая
с мужем, но там ещё будут две девушки. Мало того, что я один, так ещё и староват для школьниц. Сходи со мной, помоги своему командиру.
        - Форма одежды, чем и куда добираться?
        - Гражданская. Машиной от моего дома. Ну и подготовь желудок к приёму домашней пищи.
        - Принято командир. Только вы заранее сообщите, какая девушка будет со мной танцевать.
        - Очень симпатичная блондинка, зовут Надежда.
        - Принято. Завтра в 14.30 у вашего дома.

        Азаров отключил телефон. Поставив машину, поднялся в квартиру, заварил чай, взглянув на мобильник, задумался.

        - Не ошибся я Викторе. И как лётчик хорош, и человек надёжен, и знакомство возможно будет полезным. А вот мне, переростку, что с девушкой делать?
Сам вырос в простой трудовой семье и было некогда, да и не на что за девушками бегать.
         Вспомнил как одноклассница Лена отшила его – первая любовь окончилась глубоким разочарованием. Потом училище - был счастлив тем особым мужским счастьем начала молодой свободной жизни, что бывает только в эту пору. Когда проснёшься, вытянешься под простынью и почувствуешь своё молодое, налитое, сильное тело.

Тогда и решил, что настало и для него время быть как все, нарушить свою чистоту, искать любви без романтики и, в силу этого решения да и желания показать свои голубые погоны, стал ездить в поисках любовных встреч по молодёжным тусовкам и, конечно, в гарнизонный офицерский клуб, куда заходили ищущие женихов девушки. Постепенно превратился из вспыхивающего от застенчивости мальчишки в очень интересного нахала и это сулило много любовных утех.

        Но здесь была другая, девушка – вспомнил как она встала в школе со своим вопросом, как урывками, любуясь её карими глазами, приоткрытыми тонкими губами, тонким строгим носиком и открытыми до плеч руками с мраморной белизны кожей…
          «Совершенная красавица» подумалось тогда. И не находил слов, чтобы сказать что-то путное, не тривиальное, чтобы она отметила его…
         Так и не найдя ответа, заснул.
                *
          Среди ночи раздался телефонный зуммер. Потирая глаза, Василий приложил телефон к уху.
         - Товарищ майор, докладывает дежурный по полку капитан Новиков. Командир приказал поднять Вас на вылет, с вам ещё пару лётчиков поднимать, по вашему выбору - жду предложения...
         - Сейчас 3.40. Что за ЧП?
         - Перехват над Чёрным морем. Самолёты уже готовятся.
         Азаров уже напяливал форменку.
         - Звоните и поднимайте лейтенантов Кузнецова и Ивлева.
         - Товарищ майор – командир сказал поднять самых опытных.
         - Вот они и есть самые опытные. Я найду что ответить командиру полка. Звоните в общежитие этим двоим.
         - Принято. Но сначала доложу Веремееву.
         - Разумеется. Я так понимаю - время не терпит.  Звоните и их трём штурманам. Высылайте машину к общежитию, я на своей доберусь.
         И ещё – передайте технарям, пусть запустят и прогреют двигатели до температуры взлётного режима.

         Уже подъезжая к «высотке», Азарова настиг дежурный УАЗик с лётчиками. Те выскочили скрылись в помещении. Когда и он вошёл в комнату высотного оборудования
         – раздался телефонный звонок Веремеева.
         - Василий Сергеевич, ты извини, что подняли тебя среди ночи. Больше некому – мы даже дежурные смены приказом ещё не назначили - не думали, что так быстро понадобится. Ты уж постарайся побыстрее добраться.
        - Мы уже переодеваемся в ППК(противоперегрузочный костюм). Техники уже двигатели прогревают.
         - Да ты что!? Я-то полагал, что ты ещё зубы чистишь… Ты знаешь, что делать?
         - Команда прошла, что к нашим границам приближаются НАТОвцы. Идут прямым курсом. Предлагаю - «взлёт по готовности экипажей», отрядом. Будем барражировать в зоне, получим в воздухе целеуказание, на цель наведут. Хорошо, что самолёты уже с боевой подвеской. Позывной - «244» + 2 через дежурного СКП.
         - Спасибо дорогой, удачи тебе. Взлетайте.

         Начинало светать. Взлетели звеном, установили давление «над морем». В эфире появились ПВОшники
 
         - Барсы – 244-ому, - выдаю пеленг номер 2 цель номер 1,- 02255, -0444, -0421, характер цели – одиночный самолёт, движется в приграничной зоне с азимутом 230.
         Азаров нажал тангетку связи -
         - 245 и 247 - подтвердите получение пеленга номер 2.
         Оба лётчика подтвердили.
         - Далее работаю с «Барсами».  Наведением заниматься штурманам по установленному каналу связи. Идём встречным курсом. 245 и 246 задача - вести обзор с целью визуального обнаружения цели. Доклад – немедленно. Скорость 850, высота 11000.

         Оба доложили – «принято». Внезапно по внутренней связи вмешался штурман Рыжов
         - Локатор 1, наблюдаю цель – одиночный самолёт, азимут 248 дальность 290.
         - Спасибо 245. На СКП наш 02-ой, свяжись с ним, доложи обстановку. Потом с «Барсами» - пусть возьмут наш борт за основную точку. На встречных курсах при таких скоростях встретимся в момент. После сближения – связь только с нашим 01-вым.
         - 244 – 02-ой – если это все новости, приступаю к докладу 01-му. О новостях докладывайте немедленно.

           Командир полка связался с Комдивом, доложил об обстановке в воздухе. Комдив выслушал, секунд 10 мочал.
         - Принято. Ты почему на патрулирование выпустил Азаров, да ещё с двумя лейтенантами?
         - Потому что из всего полка он единственный, кто подготовлен в полном объёме. Своих лейтенантов он сам назначил, причина проста - сам Азаров, будучи холостым, находился дома, оба лейтенанта, так же холостые, находились в гостинице и уже через тридцать минут сидели в кабинах с прогретыми двигателями. Ни один женатый КВС с такой скоростью не добрался бы: пока через жену перелезет, пока трусы найдёт…
           Они поднялись и барражировали, пока ПВОшники не выдали цель. Теперь о противнике – наш штурман уже засёк цель.


        - Дай команду Азарову действовать строго в рамках «Международной конвенции».
        - Да он сам об этом на совещании говорил, своих лётчиков инструктировал.
        - Одно дело на совещании говорить, другое… вот как Азаров поведёт себя? Он ведь раньше на Дальнем Востоке служил и знает, как можно выполнять такие задачи. За ним с Дальнего Востока тянется шлейф своенравия и то, что от него, в любой момент можно ждать очередного фокуса – это учти.
        - Что-то не читал я в его лётных характеристиках ничего странного.
- Потому и не писали в его бумагах, что лётчик он лучший - не хотели портить ему будущее.
 
        - А что там было особенного?
        - Его бывший комдив «по секрету» рассказал пару моментов о таком же вылете – Азаров, пытаясь прогнать наглого американца от наших границ, после нулевой реакции на стандартные предупреждения, подлетел к штатнику, спутной струёй сбил его с высоты да так, что те не смогли выйти из пике, как говорится, «зацепились за планету» -  катапультировались. Их подобрали быстро, спасли лишь потому, что за их полётом следил другой штатовский борт, эшелоном выше.  Дело было летом, вода была тёплая.

        - Не слышал и не читал, чтобы ноты протестов в МИДе были.
        - Потому и не было, что их экипаж, занесло в наши территориальные воды, они запросили разрешение у министерств обороны спасти свой экипаж. А наше командование, беспокоясь за Азарова, перевели во внутренний округ. Но после этого случая НАТОвцы года два вообще не появлялись у границ на Востоке.
        - Дааа…, вот теперь думай – чего ждать.
        - Свяжись с Азаровым и открыто скажи ему так - «… не повторяй твой Дальневосточный фокус». Он умный парень, поймёт.

        - Прямо сейчас и свяжусь.  – переключился на связь с ПВОшниками. – Что там в воздухе?
        - В воздухе всё просто - ваши уже встретились с НАТОВцами. Передали, что уже подходили к штатникам, показали им ракеты на подвеске, сейчас преследуют их борт. Визуально определили - современный штатовский самолёт-разведчик «Bombardier Challenger 650 Artemis».
        - Это вы определили?
        - Это ваш Азаров определил, ему стоит верить. Можете смело докладывать на верх – этот «воздушный шпион» может прослушивать переговоры, а также способен обнаруживать наземные цели на удалении до 600 километров, даже в случае их перемещения. Это не классический разведчик типа U-2, этот применяется для крупных боевых операций. Появление этого американца мы и раньше обнаруживали.
        - Ни хрена себе – так и докладывать?
        - Смело.


          Веремеев задумался, вызвал Азарова.
          - 244-тый – ты не вздумай свой дальневосточный фокус повторить.
          Через несколько секунд Азаров откликнулся
         — Вот же чёрт! — это меня до конца жизни будете преследовать?  02-ой - мне, по приказу командующего ВКС разрешается применять все средства, которые предусмотрены «Конвенцией» и самому определять какие меры применять. Я докладываю: самолёт-разведчик НАТО приблизился к государственной границе России.
Очевидно, у них на карте не обозначен «Крымский выступ» - если они войдут в наше воздушное пространство имею полное право применить оружие - я уже включил «Главный». (прицел наведения.)

         Веремеев онемел, несколько секунд молчал, потом открытым тестом
         - Василий, делай шо хош только оружие не применяй. Христом Богом прошу.
         Василий ответил коротко
         - Принято.
         И на долго замолчал. Внезапно на связь вышли ПВОшники.

        - Уж не знаю, что там ваш 244-ый применил, но «Челенджер» вдруг стал резко снижаться, возможно падать с 11 тысяч, потом, как мы понимаем, вырулил у самой воды, резко сменил курс и теперь удирает в сторону Турции.
 
           Веремеев снял ладошку с левой стороны груди, достал платок, вытер потный лоб, закурил, включился на связь с комдивом, доложил информацию. Комдив рассмеялся.
         - Удирает говоришь!? Поделом. Но ты вовремя предупредил Азарова. Если бы они вошли в Крымскую зону, у Азаров рука бы не дрогнула завалить их, с него станется. Вернётся Азаров, пусть подробным рапортом всё изложит. И оба его лётчика тоже пусть всё опишут. Спасибо, конец связи.

        - Где сейчас наши? – повернулся к офицеру на СКП.
- Ну мы их не видим, ПВОшники минуту назад сообщили, что возвращаются с азимутом 230, удаление 300.
        - Неее…, отпускать их нельзя, подожду здесь.

        Командир полка вышел на площадку СКП, закурил. Через 20 минут услышал дежурного СКП – тот передавал условия захода и посадки. Веремеев вернулся на СКП, наблюдал как два самолёта сели на полосу, минут через 10 появился и приземлился Азаров.
         Веремеев за спиной услышал смех дежурного офицера, оглянулся – Кузнецов и Ивлев уже выскочили из кабин, бегом подскочили друг к другу, что-то радостно крича, подпрыгивая и обнимаясь, продолжали хохотать, сопровождая всё «не приличными русскими жестами».
 
         Вскоре на стоянку зарулил Азаров. Техники подставили стремянку. Спустился, выслушал доклад техника, похлопал их по плечу и направился к своим «счастливчикам». Те оба выпрямились, приложив руки к шлемам, что-то доложили командиру. Тот пожал обоим руки, все направились к поджидавшему их командирскому УАЗику, подъехали к учебному корпусу, зашли в штурманский класс. Минут через 20 появился Веремеев.
        - Соколы сталинские, доложите, что вы натворили в воздухе. Видел, что америкос «бежал быстрее лани, быстрей чем заяц от орла».
Азаров, многозначительно взглянул на офицеров, повернулся к Веремееву.
         - А можно, товарищ полковник, если сначала мои лётчики по очереди расскажут. Я ведь в воздухе только команды давал, а как они их выполняли, сам бы хотел послушать.

         Веремеев повернулся к Кузнецову с Ивлевым. Рядом маячили три штурмана, улыбались.
          - Докладывайте Кузнецов.
          - А чо сразу Кузнецов? Может командир сначала?
          - Не стесняйся Витя, докладывай всё как есть, всё равно от средств объективного контроля не скроешь, там же камеры стояли, всё на плёнках.
Кузнецов повеселел.
          - Значит, сначала командирский штурман Рыжов обнаружил цель, тогда командир приказал всей группой уйти вправо, обошли штатников и зашли им в хвост.
          - Это были англичане.
          - Командир приказал мне и Ивлеву стать у них по бокам, чтобы они нас видели, сам зашёл с верху и приказал продемонстрировать им ракеты на пилонах. Мы сделали крен, показали подвеску, а командир прошёл немного вперёд над ними и показал всё подбрюшье. Эти наглые, прямо через остекленение, покрутили пальцем у виска – дескать мы шушара. Я доложил командиру…

           - Чо замолчал? Ты не понял - они показывали вам – дескать «вы чо о..одурели»!?
          Кузнецов взглянул на Азарова. Тот кивнул - продолжай.
         - Тогда мы немного отстали, поднялись метров на 10 выше их борта, командир был чуть впереди с верху. По команде, ручку на себя, дали форсаж и свечкой…  прямо над штатниками ушли  вверх - умыли их тройной спутной струёй.
            Потом ушли вниз со своим креном и вернулись на базу. Командир проводил их, чтобы убедиться, что штатники ушли домой.

         Веремеев достал техкарту, взглянул на Азарова.
         - Вот на плёнке, после этих событий зафиксирован незначительный сброс топлива – это что?
         Азаров молчал. Лётчики уставились на командира и только штурман Рыжов стоял улыбался.

          - Я так понимаю, Василий Сергеевич, вы догнали самолёт НАТОвцев и сбросили на них часть топлива. Умыли, так сказать. Так?
          - Так. – вздохнул Азаров. Каюсь. – Это чтобы больше не повадно было.
Веремеев сложил технологическую карту, прихлопнул её ладошкой к столу.
          - Вот скажи Азаров, чем ты думал? Теперь пришлют ноту протеста в МИД и всем нам начистят за… мягкие места. Я ведь просил тебя действовать в рамках Международной конвенции…
         - Так мы и действовали по конвенции, показали всё… Извините, товарищ полковник - никакой ноты не будет. Их борт пересёк нашу границу, и я имел полное право применить оружие. Но тут вы по рации вмешались, я и пожалел их. Не пришлют они ноту - у них рыло в пуху.
         - Так они могли не выкрутиться и уйти в море навсегда. Тогда что?
         - Товарищ полковник - я знаю этих ребят – там, за штурвалами сидят опытнейшие лётчики, падали они с высоты 11 тысяч - в любом случае они бы вышли из пике.

         Все замолчали, бросая взгляды по очереди на Азарова и Веремеева.
         - Идём ко мне в кабинет - будем «хором» докладывать Комдиву.
Комдив сразу попросил передать трубку Азарову. Василий подробно изложил все обстоятельства «воздушной встречи» и как «миром» разрешилось. Потом передал трубку Веремееву.
          Выслушав генерала, командир полка задумался.
         - Обстановка такая – через час сюда приедут ребята с телекамерами, и вы все, каждый, подробно, «со своей колокольни», расскажите, как всё было. Сейчас садитесь и описывайте всё на бумаге, потом в столовую и обратно в мой кабинет.
         - А наказание подождать или…
         - По словам генерала, наказывать вас, не за что. Уж не знаю, чего ждать – толи звёзды на грудь, толи звёзды с погон. Я же напоминал тебе на счёт «дальневосточного фокуса».
         -  Да поздно уже было - англичане уже к земле пикировали, то есть к воде.
         - Шустрый ты Азаров – как реактивный веник!

         Приехали шесть человек – три девушки и трое ребят. Все офицеры, по очереди, на камеру доложили о «боевом вылете», сделали групповой снимок, на том и расстались.

          - Завтра воскресенье – всем отдыхать. Но из города не уезжать, телефоны не отключать.
          Всё было ясно и понятно, разошлись по домам

                *
          В начале третьего часа дня в дверь позвонили. На пороге стоял Кузнецов.
          - Я гладко брит о хорошо пахну. Выезд не отменяется?
          Он действительно приятно выглядел - джинсовый костюм со светлой рубашкой аккуратная причёска…

         Спустились к машине. Когда ехали, Кузнецов спросил
         - Вы говорили, что хорошо знаете «этих ребят». Вы уже сталкивались со шатовскими разведчиками?
         - На Дальнем Востоке. На них приходилось часто вылетать – борзеют наглецы. После вот такого же «фокуса», меня сослали от греха подальше, а по словам моих ребят, они ещё года два не появлялись.
         - Так теперь и нам легче будет. А зачем мы в троём их форсажем обдули?
         - Для гарантии – одна струя могла пройти мимо, ну а три – гарантия. Всё, приехали, пошли утку кушать и разговоры разговаривать.
         Дверь открыл Павел Сергеевич, улыбаясь пожимал руки.
         Кузнецов представился. В коридоре показались обе девушки, с любопытством прсматривались. Лётчики залюбовались молодостью, красотой и обаятельной юной женственностью подружек. Павел Сергеевич не спешил – дал полюбоваться и тем и другим.
         - Понятно, что вы Кузнецов Виктор Николаевич. А профессия?
         - Лётчик… третьего класса.
         - Третьего? А далее будет как в школе – четвёртого, пятого… Где предел?
         - Не угадали – дальше может быть только второго, потом первого.
         - Ах вот как – это как в медицине: есть инвалида третей группы, посложнее – второй и, если нет конечностей – то первой…

         Девушки, смущённые внимание офицеров, скромно «постреливали» глазами, перешёптывались. Василий скосил взгляд на Ольгу – короткий ворот лёгкой блузки распахнулся, открыв тонкую, слегка загорелую шею и начало полнеющей груди, на которой тоже лежал «треугольник» загара; над левой щекой опустился красивый завиток черных волос. Неожиданно и она взглянула на него, взгляды встретились, и она покрывшись лёгким румянцем, сразу отвела глаза.
 
          Перешли в гостиную, где уже был накрыт стол
         - Ну, Павел, ты и сравнил! – вмешалась Мария Егоровна. - Лётчик первого класса — это должно быть не меньше майора?
        - И Вы ошибаетесь Мария Егоровна, – вступил Кузнецов. – Насколько я знаю,
Василий Сергеевич заслужил первый класс будучи старшим лейтенантом.  Всё зависит от мастерства и налёта часов. В этом году я, не без помощи командира, выполнил «минимум» на классность, а старшего лейтенанта получу только через пару месяцев.
        - А вы, Василий, первого класса?
        - Василий улыбнулся
        - Первого-первого.

        Тут снова не вытерпел Кузнецов
       - Ну что вы, командир, можно я, - повернулся к Марии Егоровне, - потом ещё есть звание «Лётчик-инструктор», ещё круче - «Военный лётчик-снайпер». Командир уже при всех степенях.
        - Так мы имеем дело с мастерами и снайперами – очень приятно. Присаживайтесь, продолжим знакомство за обедом. Павел, разлей нам слабоалкогольный напиток под названием Шампань.

        - Мы на своей машине, но шампанского хочется. Можно в вашем дворе запарковать машину на ночь? А назад вернёмся на такси.
        - Безусловно, – наполняя бокалы отозвался Павел Сергеевич, - за углом платная парковка, рекомендую сделать прямо сейчас, а вернётесь - нальём «штрафную. Олечка – проводи Василия Сергеевича на парковку.
         Оля мотыльком вспорхнула с кресла. Кузнецов подвинулся к Наде, та сложила руки на коленях.

         Вышли из подъезда, Ольга села в машину.
         - Сейчас до конца дома и направо.
Въехали на парковку, Василий обошёл машину, открыл дверцу, протянул Ольге руку.  Мягкая, нежная, тёплая ладошка легла в его ладонь. Помогая выйти из машины, слегка притянул девушку – она оказалась напротив него. Не отпуская её руку, потянувшись, закрыл дверцу машины, слегка коснулся плечом её груди. Оля, подняла глаза и... встретив жёсткий мужской взгляд, напряглась. Василий перевёл её руку под свой локоть, улыбнулся
         - Провожайте к дому.

         У подъезда, со скамейки поднялся парень. Ольга слегка прижалась к Василию.
         - Что-то не так?
         - Это одноклассник Мишка, прохода не даёт…
         Когда поравнялись, одноклассник с кривой улыбкой бросил
         - Понятно, под крутых старичков стелешься…
         Василий, придержав Ольгу, резко остановился
         - Ой, не надо Василий Сергеевич! – испугалась Оля.

         Василий взглянул на неё, повернулся к однокласснику.
         - Я так понимаю, что вы, Михаил, ухаживаете за Ольгой. Вот теперь, этой своей дурацкой фразой вы напрочь уничтожили возможность добиться её внимания.
         Михаил, не найдя что сказать, застыл на месте. Василий с девушкой вошли в подъезд. Оля оглянулась, ехидно улыбнулась, показав для убедительности Мишке язык.

        Вернувшись в квартиру, обнаружили, что все внимательно смотрят телевизор. Шла новостная передача, на экране Василий увидел себя, объясняющего телевизионщикам вчерашние воздушные события с преследованием НАТОвского самолёта. Когда закончились кадры с лётчиками, первой «ожила» Мария Егоровна.

         - Присаживайтесь Василий, тут как раз про вас говорят. Вот вам уточки кусочек, чай, вот кусочек тортика, а Виктор, пока, продолжит рассказ.
         - Да вроде всё рассказал.
         - И чего можно и чего нельзя? – бросил косой взгляд Василий.
         - А чего там теперь – корреспонденты крутанули всё по полной катушке.
         За Виктора вступилась Мария Егоровна
         - С вас, с военных, слова не вытянешь!  Оказывается, вчера они совершили геройский поступок, а тут, за столом молчат, как будто вчера в магазин за хлебом сходили.

         - Ничего особенного – работа такая, – попытался отвести внимание Василий.
         - А вот телевизор и Виктор рассказали, что этот вражина нарушил границу, вы сбили его и тот чуть не упал в море. А почему из пушки не стреляли?
         - Командование запретило, - вступился Кузнецов. – Я уже объяснял.
         - Наказали, «дабы не повадно» — сбили их струёй выхлопных газов. Но они выкрутились и удрали. Думаю, теперь долго не появятся.

         Девушки с восторгом поглядывали на «героев» телевиденья, которые смущённо допивали вино, изредка переглядывались.
         - А вот зачем это всё пустили через телевиденье? Я-то думал, что это наша служба по разбору лётных происшествий нас писала, чтобы отбрехаться от МИДа, а тут… на всю страну.

        Лётчики подверглись перекрёстному допросу об условиях вылета и, наконец удовлетворив любопытство хозяев, попрощались. Мария Егоровна взяла с Василия «клятвенное» слово, что они, если не будут заняты в очередное воскресенье, обязательно навестят их. Девушки вызвались проводить. Выйдя во двор, Василий взглянул на Кузнецова.

         - Опять попали в непонятку – чем это обернётся?
         - Так вся страна знает – по-моему ничего, кроме поощрения нам не будет.
         - Я так думал четыре года назад, а задвинули меня аж за четыре тысячи километров.
         - Тогда беру вину на себя… – отважился Кузнецов.
         Азаров расхохотался. Из подъезда показались Оля с Надей.
         - Ну спасибо, напарник! Весь полк хохотать будет. Ты лучше скажи с какой девушкой провожаться будешь.
         Кузнецов замолчал, бросил несколько взглядов на командира.
         - Какая, командир?
         - Да любая. Я-то уже старый пень, а тебе как раз год на конфетно-букетный период и покупать кольца.
         - А я подумал… вернее заметил, что Ольга по вам неровно дышит. Вы не замечаете или специально уклоняетесь?
          - Отчего уклонятся, Виктор? Мне двадцать семь будет…
          - А ей восемнадцать будет, и она явно вами увлечена.

          Подошли девушки. Кузнецов галантно предложил руку Наде, Оля взяла под руку Василия. Остановились, поджидая такси. Девушки определённо чего-то ожидали от своих спутников. Понимая, что пауза затягивается, Василий заметил
          - Ваша мама, кудесница. Виктор не даст соврать – мы просто объелись вкуснятиной, нам такое редко перепадает. Удивляюсь, что вы такая хрупкая, при такой маме… Вы удивительная девушка...- добавил. - Удивительной красоты…
         Оля сверкнула глазами
         - Вы всем девушкам так говорите?
         - Не всем – только красивым.
         - Спасибо, - потускнела Оля.

         Василий понял промах.
         - Извините Оля, с вами просто теряюсь, могу сказать что-нибудь не так, уж извините солдафона.
         - Как это вы выражаетесь – принято! и слегка прижалась к руке Василия.
         Подошло такси. Василий обернулся – Виктор и Надя о чём-то весело щебетали.
         - Едем – позвал Василий напарника, повернулся к Оле, взял её ладошку, поднёс к губам.
        - Было очень приятно у вас, - приложил тонкие, почти призрачные пальцы девушки к губам – буду ещё долго вспоминать это вечер. До свидания Оленька.
         Ольга прижала руки к груди.
        - Приезжайте чаще… пожалуйста.

        Остановились у дома Азарова, Василий открыл дверцу, задумчиво взглянул на своего «летуна».
        - Ты собрался меня сватать за Ольгу?
        - Не я, её мама, Мария Егоровна. Пока вы ходили машину ставить, она мне допрос устроила – сколько лет, был ли женат, есть ли женщина и с кем встречаетесь. Я, конечно, отбрехался как мог, но у неё, и у дочки, явно не простой интерес.
         - И чем тебе Ольга в невесты не годится? – ведь хороший вариант.
         - Нет, Василий Сергеевич, мне как раз больше Надя понравилась. Мы с ней так переглядывались - у меня аж мурашки по спине. Впервые начал смущаться рядом с девушкой.
          - Ну так флаг в руки! Садись, закончили тему и по домам…


          Проводив гостей, девушки, набрав конфет и пирожных, закрылись в комнате.
         - Ты что-то скажешь? – Подала голос Надя.
         Оля взглянула на подругу, молчала.
          - Ну?
          - Да что ну? Ничего такого не было. Просто прошлись «под руку». Правда, когда Василий помогал выйти из машины, случайно… или нет, прижался ко мне, потом как глянул в глаза! – у меня чуть земля из-под ног не ушла.
           Помолчала с минуту.
          - Нравится он конечно же, но … не знаю, что сказать. Спортивный, высокий, подкачаный, ухоженный, начитанный, воспитанный... С его стороны ведь никаких знаков… Потом этот Мишка у подъезда попался, рот поганый раскрыл, так Вася его так классно отчитал - думаю теперь шарахаться от меня будет.

         - Когда их провожали, сказал мне то ли комплимент, то ли чтобы отвязаться… руку поцеловал – представляешь! Но как-то всё … как бы вынуждено, что ли.
        - Как у тебя запущено! Не знаю, что и советовать. Я вот заметила - лейтенант точно запал – сидим рядом, он как тронет случайно – за руку… или плечом – прямо молния по коже, мурашки по спине - точно будет искать встречи.

          Я и сама уже трясусь от будущего. Это не наши школьные ухажёрчики – попить пива и пообжиматься в подъезде. Ведь сидели рядом – не прижимался, не лапал коленки, интеллигентно так помогал с приборами, с бокалами…  чувствуешь, что рядом мужчина, что с ним надёжно. От одного взгляда то плакать, то смеяться хочется - хоть самой признавайся.

          - И я заметила – понравилась ты. Закончим школу – и, считай, твоя судьба в его руках. С Василием – не знаю, какой-то он неприступный… И хочется с ним быть рядом и …  А быть со мной наедине, очевидно, избегает, я недоумеваю, скучаю и…  честно, страдаю без его внимания… Возможно у него женщина есть?
         - Виктор клялся, что Василий одинок, даже намёков нет.
         - Тогда во мне что-то не так. – Ну взгляни, что не так?

                *
         Азаров бросил барсетку на тумбочку, переоделся в домашний спортивный костюм, включил кран в ванной и пока она наполнялась, прилёг на диван. Новые знакомые нравились ему своей семейственностью, домашним уютом, тёплыми отношениями.
 
          Вспомнив, что своим родителям давно не звонил, набрал номер телефона матери - почти сразу ответила. Очевидно, передачу телевиденья не смотрела, потому спокойно поговорили и о его службе,  квартире, и о его питании в столовой, как и во что одевается и конечно же – беспокойство его лётной жизнью. И конечно о её и отца здоровье.

         Окончив разговор, надолго замолчал, вспоминая прошедшее - вспомнил тёплую, нежную руку девушки, тонкие, почти прозрачные пальцы… Нежность рук — от неё запьянеешь гораздо сильнее, чем от любого вина. Нежность – это «чувство подаётся только в свежем и горячем виде» и именно нежные женские руки прижимают мужчины к губам.
       Сегодня, с этой юной девушкой, без всяких на то намёков испытал какие-то новые чувства - эти чувства находились не внизу живота, когда пьянеешь от желаемого контакта с женским телом, а на кончиках пальцев, которыми ты  прикасаешься к ней… Ведь пальцы невозможно настроить - они тонко чувствуют – есть в тебе отзыв или нет. Это был тот же полёт к солнцу через облака – к свету и радости.
 
          - Права Нина - состарился, - вздохнул.
          Из туалетной комнаты послышались звуки переполняющейся ванны. Взглянул на часы, пошёл в ванную комнату. После ванны разделся и упал в постель с непонятным головокружением, но уснул сладко и мгновенно, разбитый счастьем и усталостью, с непонятной и тайной надеждой какое великое счастье может ждать впереди.
                *
          Командир полка просмотрел планы полётов, надписал «Утверждаю», вернул начальнику штаба.
         - Комдив звонил. Ты подготовил отчёт по патрулированию?
         - Вас не было, я сам подписал, запакетировал и отправил. Ксерокопии все вот в этой папке.  Звонили от комдива – Азарова и всех, кто летал с ним на патрулирование, а также вас, меня - в субботу на ковёр к комдиву.
         - Запланируй самолёт в дивизию.
         - Какой – ТУ-114?
         - Да ну нахрен, на десять человек - стоместный самолёт? Что там у нас есть?
         - АН-2 не подойдёт. Почтовик АН-24-ый можно, но пилота нет, заболел.
- Как нет – переглянь допуска наших лётчиков – наверняка прежние командиры подстраховывались на случай «вне штатного» пилота.
          - Я и без проверки скажу – первый – это Азаров, второй Матвеев. Но у последнего наверняка вышли сроки допусков, а Азаров и тут поспел - недавно облётывал «аннушку» после ремонта движка.
          - И когда только успевает!?
          - А как только свободное время выпадает, так и лезет во всё, что летает и…
           - … и во всё, что летать не может.
           - Точно.
           - Планируй его на субботу. Вторым пилотом – меня. У меня, конечно, сроки прошли, но запись в лётной книжке есть.
 
          Когда начальник штаба вышел, Веремеев набрал приёмную Комдива.
          Секретарь поднял трубку.
          - Леонид, скажи-ка по секрету - по какому поводу меня с Азаровым на ковёр кличут? Ей Богу тебя не выдам. Пойми, не знаю к чему готовиться.
          — Что на уме у комдива не знаю, но сюда же летит Командующий армии. Потому, как в штабе всё спокойно, авралов нет, бордюры и листья на деревьях не красим – разговор будет деловой, ваши отличившиеся лётчики вполне могут получить одно из поощрений…
         - Понял - или грудь в крестах или голова в кустах. Завтра вылетаем. А не подскажешь, кто с Командармом летит? Ведь ты же получил указание на счёт гостиницы, столовой…
          - Всего с ним будет сорок два человека, это без экипажа. Так что разборка предстоит крутая.

          Повесив трубку, Веремеев надолго замолчал, подперев кулаком подбородок, взглянул на висевшую на стене карту – «прилететь за четыре тысячи вёрст чтобы "пересчитать рёбра" шестерым(вспомнил про себя), семерым летунам? Нет, тут что-то другое. Поднял трубку, набрал номер Азарова.

          Когда тот доложил, что прибыл, махнул ему на кресло у стола - присаживайся.
         - Скажи-ка мне уважаемый Василий Сергеевич, положа руку на сердце, что там было в воздухе, когда ты с англичанином бодался. Всё ли ты доложил или соврал чего?
          - Перекреститься могу – не врал. Вы ведь лётчиков и штурманов тоже опросили.
          - Тебе уже сообщили, что завтра летим в дивизию на встречу с Командармом?
         - Сообщили, что летим с вами, я на левой чашке. Зачем там мои подчинённые – ума не приложу – всё в рапортах расписали, всё телевизионщикам под камеру рассказали а раз наказаний не последовало, предполагаю вручат грамоты.
         - Нндддааа! Ещё раз убеждаюсь, что умные мысли начинают посещать голову лишь тогда, когда задница накуролесила и притихла. – Грохнул кулаком по столу. – Говори кот блудливый, по глазам вижу, что врёшь!

           Василий вскочил с кресла, вспылил.
           - Не вру и вам не советую. Недосказал кое-что – так это мелочи.
           Веремеев хитро заулыбался.
           - Ну так не «мелочись», скажи, чего нет в рапорте.
           Василий вернулся за стол, помял фуражку, взглянул на командира.
           - Это для гарантии… чтобы к нам вопросов дурацких не было - довернули их малость в сторону нашей границы, а когда они пересекли «ленточку», мы и «предотвратили нарушение государственной границы».

           Веремеев молчал пару минут
           — Значит - ты был сверху… Кузнецов и Ивлев по бокам…. И как?

            Азаров опять повертел фуражку, бросил взгляд на командира.
           - Ивлев слева чуть отодвинулся и сдал немного назад и левее, а Кузнецов чуть вперёд и стал надвигаться на их нос справа – они, лохи, труханули, довернули столько, сколько… так этого ни кто не видел, ни кто не докажет… в общем - было нарушение государственной границы...

           Веремеев молчал минуты две – Азаров продолжал вертеть фуражку.
           - Это всё?
           - Теперь всё!
           — Вот и хорошо. Хорошо потому, что и я подготовлюсь, если вдруг это всплывёт на совещании Командующего.
            Теперь второе – как ты мог решиться на такие манёвры с молодыми, только что после училища, лётчиками. Были бы старпёры всё умеющие – хрен бы с ним. А если бы молодые столкнулись? Даже самая красивая и впечатляющая фигура высшего пилотажа несет в себе потенциальную опасность.
            Страсть к полетам, несмотря на всю свою красоту, может обернуться трагедией.

          - В том то и дело, товарищ полковник, эти «молодые» на руках у меня повисли - научи их высшему пилотажу. Говорите «старые, опытные лётчики»? На новых МИГах даже «колокол» не хотят выполнять, ограничиваются программой КБП. А эти двое уже «кобру» пытались сделать, удержал пока… - Глянул на полковника. – А уж «нестерова», «колокол», «ранверсман», «штопор» — для них «семечки».(фигуры высшего пилотажа)  Эти двое самолёт чувствуют, как своё тело, как продолжение рук… потому и решился. С другими экипажами – не рискнул бы.
Веремеев снова пару минут помолчал.

          — Вот нахлобучил ты новостей на мою лысину – теперь не знаю, чего ждать.
          - Лысина – это поляна, вытоптанная мыслями, - вставил Азаров.
Веремеев пару секунд смотрел на своего комэска, махнул рукой
          - Иди Азаров… иди и готовься к вылету. - Когда тот вышел - расхохотался - «…Поляна, блин, вытоптанная…»!

          «Команду» Веремеева Комдив встретил радушно, усадил за стол, оглядел офицеров. У Веремеева «отлегло от сердца» — значит пинать будут не больно.
           - Как долетели, Николай Иванович?
           - Долетели нормально, но пока летели, погодный минимум такой сложился, что ни дай Бог.
           - И что было?
           - Метео дало видимость 700 метров, а это уже на 100 метров хуже минимума и садиться нельзя. Ну я, не нажимая кнопку внутренней связи, спрашиваю к КВСа - запасной «Оренбург» или как? (КВС – командир воздушного судна) А он диспетчеру - «продолжаю снижение… условия посадки...?»
          Ваш диспетчер – «снижайтесь пока до эшелона перехода на привод 1200». Ну вы же знаете – до «эшелона перехода» снижение не возбраняется, даже если на полосе видимость хуже минимума. («эшелон перехода» – на этой высоте лётчик «переходит»/переключает высотомер на атм. давление аэродрома или маршрута).
         - И дальше?
         - Быстро прочитали контрольную карту, запросили сколько до «третьего»? - Три!  -  Выпустили шасси, и на интуиции сели. – Бросил взгляд на Василия. – Азаров пилотировал, товарищ генерал.

         Генерал улыбнулся.
         - Ну, погодный минимум майора Азарова я знаю. Удивляет только как он постоянно попадает во всякие неприятности… Притягивает их, что ли? Теперь по совещанию - все материалы по сопровождению неприятельского самолёта уже рассмотрены, все рапорта изучены.

        Сейчас перейдём в класс лётной подготовки, минут через пятнадцать прибудет Командарм, там и рассмотрим ваши манёвры... Для информации – Командарм приказал собрать всех командиров полков, замов по лётной подготовке, начальников штабов – так что аудитория будет солидная. – Взглянул на Азарова. – Вас, Василий Сергеевич, очевидно, будут заслушивать. Готовы?

          - Как пионер, товарищ генерал. – Не знаю о чём, но всегда готов.
Комдив улыбнулся.
          - С хорошим настроением – значит всё будет «Гут»! Переходите в соседний класс.

         Во главе солидной группы офицеров вошёл Командующий с парой неизвестных в гражданском, выслушал доклад Комдива, отмашкой руки усадил всех на места.  На стенах, у трибуны были развешаны плакаты, на которых Азаров чётко рассмотрел всю схему их подхода к НАТОвскому разведчику, вплоть до «негостеприимного расставания». Подумалось - «Кто-то сдал, что ли?». Командарм обернулся к начальнику лётной подготовки армии. Генерал взял указку и подошёл к схемам.

         - Для начала у меня вопрос к командиру полка – как получилось, что на сопровождение нарушителя вылетели сразу три борта?
Поднялся Веремеев.
         - Информация о появлении НАТОвскго разведчика была получена в то время, когда майор Азаров своим звеном барражировали в зоне. Зная опыт Азарова, я решил не поднимать другие экипажи - направили звено Азарова
         - … что значительно сократило время подготовки вылета на нарушителя, чем значительно ограничили разведывательную зону НАТОвцев, – внезапно продолжил Командарм.
          - Именно так, товарищ Командующий. Продолжу: здесь по схеме видно, что Азаров с лётчиками сбили самолёт-разведчик спутной струёй. Теперь смотрите «видео съёмку» - противник сначала пикировал, потом их самолёт парашютировал, затем выровнялся, поднялся на эшелон полторы тысячи метров и резко повернул к границе с Турцией.
 
          Указка начштаба армии упёрлась в отметку самолёта Азарова.
          - Далее, по причинам неведомым, майор Азаров делает полупетлю, догоняет самолёт противника уже в нейтральной зоне и сливает на него, - заглянул в документацию, – 358 килограмм топлива.
 
          Выступающий генерал обвёл строгим взглядом сидящих офицеров, потом не выдержал и разразился смехом. Засмеялся Командарм, за ним все присутствующие. Улыбался, но молчал Азаров, его лётчики притихли. Командарм повернулся к Азарову.

        - Заслушивать вас, Василий Сергеевич не имеет смысла – тут всё как на ладони. Что-то желаете уточнить? Нет, я так и думал. Ведь вы не знали, что с эшелона 12 тысяч за вами, наблюдал наш разведчик А-50 и всё фиксировал на плёнку. Но что должны были знать так, то, что такие инциденты докладываются вплоть до Главкома ВКС, Министра Обороны, а дабы упредить реакцию Запада – руководству МИДа вплоть до Президента.

          Командарм встал, с улыбкой начал
          - Когда, вместе с Главкомом ВКС, докладывали Министру Обороны, услышав, что Азаров догнал англичанина и облил его топливом, Министр поднял глаза от докладной и спрашивает: «а зачем он его топливом… по инструкции так надо?». Ну я отвечаю, что инструкций таких нет, это как бы «хулиганство». Министр помолчал, усмехнулся и говорит – «Попросту, наш майор «пописал на них».
 
         Зал разразился смехом. Командующий улыбался.
         - Вот и мы так реагировали на слова Министра. – Обвёл взглядом офицеров, остановился на Азарове. – Вам, товарищ майор, очевидно, слава старшего лейтенант Цимбала покоя не даёт? Вы знали о лётчике Цимбале.
         Азаров кивнул, хотел подняться, но Командарм остановил его.
         - Сидите. Я просто напомню всем присутствующим, что первым так поступил старший лейтенант войск ПВО, кстати тоже Василий – Василий Цимбал в 1987 году на Дальнем Востоке. Тогда НАТОвцы разразились нотой в наш МИД. На аэродромах Дальнего Востока летчики из уст в уста предают о Цимбале.
           Опять перевёл взгляд на Азарова.

         - А вот позднее, от старшего лейтенанта Азаров, они так просто не ушли - там же, на Дальнем Востоке …  Азаров довёл американский экипаж самолёта-разведчика до истерики - сначала загнал его в наши территориальные воды, атаковал на высоте две тысячи метров.
С такой высоты они не смогли вывести самолёт из пике, катапультировались. И за ними также наблюдал самолёт-разведчик, но американский – «ЕR-3Е». Мгновенно, через Министерства обороны своё и наше, запросили разрешение на вход в нашу зону «для спасения экипажа самолёта, потерпевшего крушение». Прислали вертолёт и спасли экипаж.
        Нынче, мы, с Главкомом ВКС, посчитали, что докладывать следует обо всём и доложили.
        По приказу Министра Обороны, все лётчики, штурманы, командиры учувствовавшие в пресечении нарушения границы, персонально майор Азаров будут отмечены. Мной подготовлен приказ о награждении – чем и когда, узнаете, когда Министр подпишет. Будет и приказ Главкома ВКС «О порядке действий…» в подобных случаях, чтобы исключить факты воздушного хулиганства, которые могут закончиться катастрофой.
 
         Обвёл взглядом улыбающихся офицеров
         - Собрал вас чтобы не было кривотолков, чтобы вы, из первых уст, узнали эти факты, усвоили опыт Азарова, рассказали подчинёнными. Но не повторять финты Азарова, а внушить, что ничего нельзя делать в воздухе без разрешения командования.
         Это не столько моя просьба, сколько приказ Министра Обороны. Отработайте все возможные каналы связи с действующими бортами и наземными средствами, чтобы командиры могли принимать грамотные решения по докладам лётчика. На этом совещание закончено. Командир дивизии и командир полка с Азаровым - прошу зайти в кабинет
 
                *
          На утреннем полковом совещании время затянулось подробным разбором поступка Азарова и рассмотрением приказов от Главкома ВКС и Министра обороны.
        - И не думайте отделаться отговорками типа «у Азарова был опыт», - Опыт Азаров - это в первую очередь - владение самолётом, как баба Яга ступой, а многим до этого расти и расти. Все хорошие лётчики начинали как плохие лётчики и учиться нужно «от простого к сложному».  Профессионализм — это состояние ума, а не зарплата.
        - Так у кого учиться? – подал голос лётчик из первой эскадрильи Агафонов. – Азарова на всех не хватит.

           Евсеев взглянул на «выскочку», обвёл взором аудиторию.
           - Профессионал — кто занимается любимым делом каждый день. Не припомню, чтобы Агафонова корпел за учебниками по самолёту или навигации. Что ухватили с училища, тем и живёте. А спросите любого из третей эскадры – расскажут, как Азаров долбит их над учебниками. Случайно подслушал у комдива в кабинете, что Азарову пророчат должность моего зама по лётной подготовке. Так зубрите учебники сейчас, чтобы не краснеть перед Азаровым в будущем.
          Сейчас - всем вызубрить действия по технике сопровождения чужого борта, действия экипажа в экстремальных ситуация.
 
         Веремеев захлопнул за собой дверь, сев в кресло, закурил. Азаров рассказал ему о беседе с начальником военного госпиталя и добавил свои подозрения – «вас Николай Иванович хотят «досрочно свалить» - один из ваших замов. Узнайте точнее кто надоумил провести вне плановую ВЛЭК(Врачебно-лётная экспертная комиссия).
 
        - По моим наблюдениям — это ваш зам по боевой подготовке Гусенков – от него что ни распоряжение, то в разрез ваших указаний» и звонок дивизионному врачу был от него – это мой достоверный источник сообщил.
         - Ты что, в дивизии "своих людей имеешь"?
         - Честно? – моя бывшая любовница из медотдела дивизии, а это достоверный источник.
          - Да уж! – засмеялся Веремеев. – Тут тебе равных нет.
          - Точнее – «И тут тоже.
          - Ну и наглец же ты Азаров… но наглец положительный.

                *
Лётчики отрабатывали упражнения по полётам в составе звена «пеше по лётному». Щербаков, назначенный на должность заместителя командира эскадрильи, контролировал.
         Подошёл Азаров.
- Я отъеду в город – машину на регламент нужно отогнать. Командование примай на себя.
- Может лучше Рыжов – я тут без году неделя.
- Привыкай. Я с Рыжовым в город – у него блат в автосервисе. Всё не просто. – Взглянул на стоявшего рядом Рыжова. – С тобой утром летим на разведку погоды по высотам.
Рыжов кивнул – понятно.
В автосервисе без промедления загнали машину Азарова на стенд, начали гонять автоматику.
- Пожалуй я навещу жену в банк – то полёты, то перегон, то учения…  жены неделями не вижу.
- Давай – надеюсь ей будет приятно, - кивнул Василий.

Заказав кофе и бутерброды, Азаров уставился в окно, как раздался телефонный звонок – это был Веремеев.
- Василий, я на совещании у губернатора – границу пересёк самолёт штатников, идёт в сторону Новороссийска. Срочный вылет.
 
         - Николай Иванович, я тоже в городе, а машина на техосмотре. Я пока не у дел.
- И что прикажешь делать?
Василий на секунду задумался
- Поднимайте лётчика Кузнецова – он справится.
- Да ты что – лейтенанта!?
- Отвечаю, он и Ивлев подготовлены по этой задаче в полном объёме. За Кузнецова отвечаю – поднимайте его, он сейчас вертится около самолётов.

Через четверть часа позвонил Кузнецов
- Я в трансе, командир, меня на цель поднимают. Уже в кабине с полной подвеской.
- Вот и хорошо. Всё выполнишь - глядишь и звание досрочно получишь. Главное Витя, ни капли волнения, перед тобой враг. Через пол часа я буду на аэродроме, свяжусь с тобой. А ты – действуй без тени сомнения по команде с земли… как тебя научили и что ты помнишь из приказов Главкома.
- Принято командир. Вы всё же подстрахуйте с аэродрома.
- Взлетай и иди на цель.
- Уже запускаюсь…

Набрал номер Рыжова. Азаров бегом расплатился, выскочили на улицу и погнали на аэродром. У ворот КПП их уже ждал командирский УАЗик.
- Давай на СКП, - бросил он водителю. – Кто сегодня руководит полётами?
- Подполковник Гусенков. Замом у него майор Тихненко.

УАЗик тронулся. Василий задумался – «сладкая парочка» на СКП? Тут всего можно ожидать. - Водителю – Давай ка на стоянку, на ЦЗ.(Центральная заправка)
- Понял, выполняю, - и солдат крутанул баранку на рулёжку.
На стоянке было три самолёта, в одном, в полной экипировке сидел Ивлев со своим штурманом. Остановил машину у самолёта, поднялся по стремянке к Ивлеву.
- Денис, я в кабину штурмана – что-то не спокойно на сердце. На СКП Гусенков, хочу подстраховать Кузнецова.
- Принято. Мой штурман пока и на колесе посидит.

Азаров забрался в самолёт, включил радиостанцию на частоту обмена.
          Кузнецов набирал высоту, искал цель.
  - Судя по голосу, уже успокоился. Запишу-ка я всё на САРПП – (Система аварийной регистрации параметров полёта) решил Азаров, включил аппаратуру и стал контролировать радиообмен.
           - Позывной Кузнецова 429 и как понял, его подняли из дежурного звена где-то час назад и почти сразу же после взлёта стали наводить на цель.
 
         Целенаведение продолжалось.
         – 429 - курс 210. Включить излучение. Цель справа под тридцать, дальность – 45, высота три.
         – Понял Берег, - 45, высота – три.
         – Занимайте высоту 2000,
         – Понял: две. Излучение включил, цель наблюдаю, – доложил Кузнецов. -
Цель – метка ползёт по экрану справа налево
         – Поняли 429. Курс 180.
         – Понял Берег - 180. Обрамил цель стробом, нажал кнопку «ЗАХВАТ». Цель в захвате.
         – Поняли, – отозвался ОБУ(отдел боевого управления) – Цель переходит справа налево. Вам курс 120.
         – Понял: 120.

          - Стартовая лихорадка у Кузнецова улеглась. - Решил Азаров, - цель уже в захвате – никуда теперь не денется.
 
         И сам успокоился.

         – 429-ый, курс – 90. Цель прямо по курсу, дальность 15, выше 1000.
         – Понял: 90... 1000, -  цель вошла в разрешённую дальность пуска, – проинформировал он ОБУ. – Включаю «ГЛАВНЫЙ»(ракетный прицел)
          – 429-ый, – поспешно отозвалась земля, – «ГЛАВНЫЙ» пока не включать. Цель визуально наблюдаете?
          Кузнецов поднял голову от приборов. На высоте полёта было несколько баллов кучевых облаков, что затрудняло поиск цели. Наконец впереди блеснула серебристая точка.
         – Цель наблюдаю.
         – 429-й, – обрадовалась земля, – доложите тип и государственную принадлежность цели.

            - «Ни фига себе! – подумал Азаров, – он им что, «Астролог», что ли?».

            Кузнецов тут же ответил
            – «Берег», – цель на дальности 12. Вижу её как серебристую точку.
            – 429-й, вам сближение с целью до дальности 2, – строгим голосом поставил задачу «ОБУ» - определить тип и государственную принадлежность цели.
           – Понял – уже как-то задумчиво ответил Кузнецов.

            Некоторое время ничего не происходило.

            – 429-й, нет сближения с целью, – упрекнула земля.
            – Вижу, – сквозь зубы процедил лётчик.
            – 429-й, вам скорость плюс 200.
            – «Берег», – ответил борт, – скорость – 1000. Разрешите сброс подвесного бака.
            - Так, - отметил себе Азаров, - Самолёты дежурили в звене с дополнительным подвесным топливным баком(ПТБ). У самолёта с ПТБ скорости тысяча, превышать опасно – нарушится аэродинамика самолёта.
В боевых условиях подвесной бак, после выработки из него топлива, полагалось сбрасывать.

            После повторного запроса в эфире повисла тишина.
            – «Берег», – повторил Кузнецов, – разрешите сброс подвесного бака.

            Ответа не было.

            Они продолжали нестись вперёд – вглубь территории. «Цель» – впереди, Кузнецов – в десяти километрах позади неё. «Цель» явно увеличила скорость, и расстояние между ними теперь совсем не сокращалось.

          – «Берег», - 429-му на связь, – позвал Кузнецов.
          - Отвечаю – немедленно откликнулся ОБУ.
          – «Берег», – медленно и раздельно доложил Кузнецов, – до цели 10, сближения нет.  Скорость – 1000, предельная по ПТБ. Разрешите сброс бака.

               Тишина в эфире.

               Под крылом тянулось бесконечное море. Маленькие клочковатые тучки неслись навстречу и, пронзённые насквозь мощной стрелой самолёта оставались далеко позади. Время от времени впереди, прямо по курсу, вспыхивала маленькая серебристая звёздочка «цели».

            – 429-й, ваш остаток? – «проснулась» земля.
            – Полторы.

            И вновь безмолвие в эфире.

             От аэродрома Кузнецова уже отделяло больше ста километров. Азаров понял, что ничего путного уже не выйдет. Топлива минимум - пора было возвращать борт.
            – «Берег», – позвал лётчик, – 429-й, остаток топлива 1200.

          «Берег» не торопился с ответом. Секунды бешенно превращались в километры.

Азаров включил самолётный передатчик борта Ивлева

         – «Берег», – вновь запросил Кузнецов, – остаток 1100. Продолжать преследование цели?

          Азаров вмешался с самолётной радиостанции   

            – 429-й, преследование цели прекратить. Разворот на «точку», курс 270, набор 5000...
          - Командир! – обрадовался Кузнецов, - понял 270, 5 тысяч, возвращение на точку.
         

          У Азарова зазвонил телефон – в трубке бушевал Гусенков, - Вы пойдёте под суд, майор! – орал он.
          - Сам ты пойдёшь под суд, - спокойно ответил комэск и выключил телефон. – Мы не пальцем деланы – «у нас все ходы записаны», а твою «шестёрку» в службе контроля предупрежу, что уничтожать запись на БЦРПД поздно и дело подсудное.(Бортовой цифровой регистратор полетных данных)
          Набрал службу контроля и поддержки.

          - Прапорщик Серов, – ответил сотрудник.
          - Виталий… Серов — это Азаров. Гусенков уже приказал тебе стереть запись полёта Кузнецова на БЦРПД?
          Прапорщик молчал, потом тихо подтвердил.
          - А скажи, дорогой Виталик, что Гусенкову нужно?
          - Точно не знаю, но говорят его двигают на место командира полка.
          - Ясно, как Божий день! Так вот, скажи Гусенкову, что майор Азаров, на самолётном бортовом регистраторе записал всё - от взлёта посадки. Можешь сказать проще - «поздно».

           Борт Кузнецова приземлился с аварийным остатком топлива.

           Скандал нарастал как береговая волна – Комдива драл Командарм, того - Главком ВКС, буйствовал и штаб Министра Обороны – реальное нарушение границы не предотвращено, НАТОВский борт ушёл в сторону Турции без всякого предупреждения («Даже догнать не смогли!!!)
 

            Гусенков вдруг оказался «серьёзно болен» и в полку не появлялся.
Веремеев вызвал Азарова – тот скопировал запись с регистратора на телефон, положил на стол перед Веремеевым. Прослушали.

- Всё складывалось очень удачно для Гусенкова - начал Азаров. - Дескать послали молодого лётчика, плохо обученного, нерешительного, в воздухе растерялся – вся вина на командовании эскадрильи, командире полка…
               
         - Это не просто предпосылка к ЧП, - Николай Иванович — это больше! - «полк не боеготовый»! Думаю, по замыслу Гусенкова, самолёт Кузнецова не должен был вернуться на родной аэродром – может и сел бы где-то или лётчик катапультировался бы после выработки топлива – это Гусенкову было «параллельно» — а это, как вы понимаете, уже грандиозное ЧП.
И всё было готово для доклада и Главкому ВКС и Министру Обороны. Мне шепнули из штаба дивизии, уже и приказ готов о вашем отстранении. Вот и «вся любовь и сис…».
      - Ну ты не дерзи, а в целом - спасибо Василий Сергеевич. Завтра прибывает комиссия – сохрани запись в самолёте, так нагляднее будет. С Гусенковым пусть Главком разбирается – кто его назначал, кто продвигал…
 
                *

          Комиссиия прекратила все полёты рассмотрела, материалы, заслушала все стороны и улетела.
          Вскоре засобирался и подполковник Гусенков – назначение на Восток, с понижением.
 
          Командир полка остался на своём месте, третья эскадрилья Азарова оставалась основным звеном в противоборстве НАТОвцам.  Азаров продолжал обучать своих лётчиков сложному пилотажу – всё встало на свои места.


         - Та..к к! - протянул Азаров,- Мы уже быстренько отметились на пилотаже и снова начали полёты на боевое применение - парами и звеньями и это основное. – Обвёл взглядом своих лётчиков.
          – В понедельник - полёты на боевое слаживание – снова обвёл всех взглядом. - Кому не понятна его задача – ко мне индивидуально. Начало полётов в 9 часов, - взглянул на своего штурмана Рыжова, - тобой летим на разведку погоды.
         - Принято, – кивнул головой Рыжов.
 
         Подошёл Игорь Щербаков.               
        - Твоим замом быть сложно - не успеваем освоить одно, ты прёшь дальше. Надо бы повторить прежнее, а ты уже через два этапа КБП(курс боевой подготовки) перешагнул.  Попридержал бы коней Вася.
        - Нет у нас времени - если не успеем, нас на боевом применении «раскатают под орех» – поверь на слово.
        - Отдохнул бы, командир, в понедельник и я мог бы на СКП поруководить.
        — Вот и будешь руководить, пока я погоду разведаю. А вот отдохнуть…

         Азаров, задумался. Щербаков подколол
         - Ну да - лётчик пол жизни смотрит на штурвал, пол жизни на задницу официантки. Слашал по телику артисты Московский оперы приезжают, но билеты…  Люди ночами очередь занимают, чтобы билетик купить.
         - Ну уж как повезёт. В понедельник тебе сразу на «вышку» руководить, я проведу предполётную подготовку и на разведку погоды.

         Щербаков с училища помнил любовь Азарова к оперной музыке. Азаров к дому поехал не сразу – заехал в театр. Действительно – висели рекламы будущих концертов. Посмотрел репертуар

        - Так это через неделю… Да ну! и «Con te partir;», конечно вряд ли с Бочелли и Сарой Брайтман, но послушать стоит. Ты смотри и «Адажио» Альбиони … определённо стоит билетиком озадачиться …
        На кассе обычное объявление – «Билетов нет».
         - Ну а когда было иначе – завтра купим у «театральных спекулянтов». – Решил Василий и поехал домой.

               
         Зашёл в кафе, поискал глазами место.
         - Садитесь к нам, Василий Сергеевич, - раздалось из-за спины.
Оглянулся – за столиком улыбались Анна Рыжова и её сотрудница Вера. Присел к ним.
         – Здравствуйте дамы, рад видеть.
         - А уж как мы рады! - спасителя банковских служащих и героев Телевиденья теперь знает вся страна.  Надеемся тут эксцессов не будет, кого-то спасать не придётся. Пирожные будете?

            - Спасибо, я далеко не сладкоежка. Ограничусь напитком. Вы тут давно?
            - Недавно и ещё посидим. Что ни будь расскажите дамам?

            Анна с улыбкой взглянула на Василия из-под чёрных ресниц сияющей чернотой глаз, особенно поразительно выглядевшие при цвете её волос. Сердце Василия вдруг сжалось такой давно забытой нежностью, тайной надеждой, что поспешил опустить взгляд в чашку, якобы наслаждаясь напитком.
 
  - Собственно заехал купить билет на московских артистов – люблю оперу, оперные партии...
          - А собственно, что более из их репертуара?
          - В общем-то всё – ну а конкретно конечно «Con te partir;», «Адажио» Альбиони, Parla piu piano…

         Взметнулись брови у Анны, у Веры на лице появилась восторженная улыбка.
          - И это говорит воздушный асс!? Ещё вас называют «воздушный волчара» - и тут такое проникновение в высокое искусство! Может вы в самолёте ещё и поёте?
          - Ну не обольщались - не пою, но оперу люблю. Надеюсь, купить билетик с рук. А в самолёте больше ненормативной лексикой...
          Обе женщины откровенно рассмеялись.
  - Василий, может вы раскроете свои чувства об этих партиях, ну к примеру о «Con te partir;».

Задумался.
- Получается раскрыть перед вами душу… впрочем, это только личное восприятие. - Помолчал несколько секунд. - В ритме этой песни ощущаю медленные шаги разлуки и, в то же время, торжественный взлёт птицы - птицы надежды на новую встречу. Будто бы люди поднимаются над горечью расставания, преодолевают боль и находят в себе силы жить и любить дальше.

Обе женщины взглянули друг на друга.
- Боже, как красиво! Вы опять до глубины души поразили меня… - взглянула на Веру, -  нас обеих.

        У Веры задребезжал телефон. Выслушав, поднялась

        - Жаль, Василий, надо уйти. Шеф бушует, что-то я в бумагах напутала.
        - Мне с тобой?
        - Нет, твоя фамилия не прозвучала, там лично мой косяк. -  Улыбнулась, - Приятного вам…

        Оставшись вдвоём, Анна снова подняла взгляд на собеседника.
        - Это такое откровение - вам удалось приятно изменить мнение об офицерах как о солдафонах, желающих от женщины только одного. Продолжайте удивлять... О чём ещё поговорим под кофе?

          Улыбнулся.
          Странное совпадение! «В который раз происходит случайная встреча», с женщиной, которая рушит в мужчине любые законы и табу, -  сказал он вслух, смеясь и чувствуя смущение перед этой женщиной".
          – Предлагаю обсудить всё, что касается взаимоотношений мужчины и женщины.
          - Скользкая и опасная тема.
          - Объёмная и интересная. Смотрю вы покончили с пирожными и кофе. Дальше куда?
          - На сегодня рабочий день закончен. Я домой...
          - Разрешите Вас подвезти… просто обязан подвезти красавицу, которая помогла с этой красавицей машиной.

        Она опять блеснула глубокой чернотой глаз, вызывая у него учащённое биение сердца. Минут десять ехали молча, периодически Василий косился на круглые колени Ани.
 
          Засмеялась.
         - Нравятся мои колени?
         - Не только… - улыбнулся и Василий.
         Впервые он ощутил это забытое чувство, которое вызывала сидящая рядом женщина и оно называлось Любовь. Вспомнились слова любимой мамы, что настоящая любовь возникает внезапно и бьёт человека как удар шаровой молнии.
        Но ведь было и табу.
        - ... и не только, - повторил он. - Когда вы смотрите на меня… когда глаза в глаза… - опять взглянул на её колени, - я теряюсь, не знаю, что и делать…
 
         - Так уж и не знаете…

         Василий резко затормозил, поднял глаза на Аню. С улыбкой смотрела прямо в глаза. Василий осторожно привлёк её за плечи... губы встретились. Целовал бережно и нежно, теряя дыхание от бурлящей крови.
Отстранился, не переставая любоваться её прекрасными глазами, тонкими чертами лица. Она приблизилась, обняв его за шею, уже сама припала к его губам.  Наконец прервав поцелуй, прижалась к его щеке.
        - Никто так меня не целовал – ты просто мастер по обольщению. - Так как же с табу?
        - Придётся пересмотреть законы. – Оглянулся. – Тут рядом мой дом, поднимешься ко мне?
        Кивнула.

Во дворе было пусто, поднялись в квартиру… Не раздеваясь, она прошла сразу в спальню. Когда он вошёл в след за ней, оба кинулись друг к другу и так исступленно задохнулись в поцелуе, что, позднее вспоминая это, каждый раз он как бы ощущал на своих губах её страстные губы…
 
        Через четыре часа взглянула на часы.

       - Хоть очень не хочется уходить, но пора.
       Подвёз её к дому, остановился.
        - Как же хорошо с тобой, - потянулась к нему, прикоснулась пальцами к щеке. - Встречи не назначай, не надо. Иначе всё можем испортить. - Взглянула в зеркальце, поправила локон.
       - Сам понимаешь, что мне очень сложно – и работа, и семья… С тобой хотелось встретиться с первого знакомства в банке. И сейчас хочется, но муж…  - улыбнулась, – будет против.
 
         - Всё же когда и как?
         - Давай подождём какое-то время, остынем немного. У меня не было любовных отношений, но с тобой… Дай мне время… ведь я мужа любила, когда замуж шла и сейчас он не чужой.
         - Буду ждать. Жаль, что не встретились лет пять-шесть назад – теперь бы не было проблем. Но… - такую женщину встретил впервые…  постараюсь сберечь тебя… если не получится, хотя бы в памяти…

           Погладила ладонью по щеке, обхватала за шею, приблизила лицо…
          - Поцелуй ещё раз… невозможно оторваться от тебя, от твоих губ…
 
                *
         Оля отбросила учебник – какое-то тревожное чувство не давало сосредоточиться. Встала, вышла на балкон, остановились у поручней. Закрыла глаза, ладонью наружу приложила руку к щеке, попыталась порадоваться ярко светившему солнцу - луч бил в лицо, мягкий ветерок слегка охлаждал щёки: во дворе на площадке с бесстрашным щегольством круто описывал широкую дугу на крутой иномарке парень. Помахивая рукой за ним наблюдала явно не безразличная к нему девушка.

         - Счастливые! - порадовалась за них Ольга и вдруг ей стало ещё тревожнее.
         Щемящее чувство тревоги вдруг дополнилось былым чувством одиночества, звук громко работающего двигателя крутящейся на асфальте машины уже казался бесконечным, от запахов городского горячего асфальта и постоянных уличных шумов вдруг стало нарастать раздражение.
 
         Она, эта маленькая юная женщина вдруг поняла, что не ей, ни её жизни, нет! но её судьбе грозит что-то ужасное.  Не зная, что с этим чувством делать, как поступить… бросилась на диван, стараясь освободиться от нарастающей тревоги укрыла голову подушкой и горько расплакалась – расплакалась от понимания своего бессилия что-то сделать, как-то повлиять на это нарастающее беспокойство и она плакала…плакала…плакала не в силах остановиться.
 
        В соседней комнате плакала Мария Егоровна, её мама, которая осторожно приоткрыла дверь, понаблюдав за рыдающей дочерью, ушла в свою комнату и разревелась по женски, понимая, что ни чем, совершенно ни чем она не сможет помочь ей, потому что к дочери пришла та великая Любовь, о которой мечтает каждая женщина, но не каждой она даётся.

                *
         На предполётной подготовке неожиданностей не было. Уточнил экипажи, расписался в «Журнале предполётной подготовки», пошёл в «высотку» - там уже был Рыжов. Переоделись в «высотное», добрались до самолёта. Василий, по обычаю, совершил ритуальный осмотр самолёт, похлопал по скату передней тележки шасси.
        Рыжов уже забрался в свою кабину. Техник помог Азарову закрепится в кресле, подключил все разъёмы: СПУ, кислорода, нательные датчики, вынул страховочные чеки парашютов.

        Вырулили на «исполнительный».

        Щербаков занял кресло руководителя полётов, связался с бортом
        - Берег – 308-му – ветер 3-5 метров, встречный, полоса сухая, нижний край облачности 650, видимость три. После взлёта набор 500, после с уклоном влево курс 212, эшелон перехода 1200 и уходите в зону, дальше по полётному заданию
        - З08-ой принято: 3-5 встречный, 650, три, набор до 500, курс 212 с набором уход в зону.

         За бортом проплывали знакомые картины дачных посёлков, развязки шоссейных дорог. Вот какая-то площадь, присутственные места, пожарная вышка, городской парк... мелкие людишки-муравьишки, постоянно снующие между домами летнего города… всё постепенно удалялось, скрывалось в дымке облаков.
 
         Ему вдруг стало жаль всего этого, тоже по-человечески понятного, присуще каждому клочку огромной планеты под названием «Земля» и такого мелкого с высоты полёта «мощного авиационного комплекса, под простым названием «с а м о л ё т».
 
         Подумалось - «Что же ты сам не летаешь - «само лёт», обязательно тебе нужна жертва в образе и виде человека, постоянно рискующего своим самым дорогим - своей жизнью и всем содержанием его души –  Любовью, музыкой, книгами, фильмами, собаками и кошками наконец, такими простыми, но такими человеческими слабостями, о которых он так редко вспоминал… и именно из-за тебя, железное чудовище с двадцатью тысячами лошадиных сил, которые почти отвесно поднимали его ввысь».
         Улыбнулся себе.

          Нажал кнопку СПУ(самолётное переговорное устройство)
          - Постепенно наберём 20 тысяч, за звук не пойдём. Отмечай погоду через каждые 500. Грозовой облачности не наблюдаю, восходящих потоков не чувствую.
         -  Принято командир.

         Стрелка высотомера плавно перешагивала каждую сотню метров. Угроз от в погоды не наблюдалось. Штурман наносил на планшет отдельные скученности облаков, которые могли перерасти в ледяные иголки.

        Вдруг самолёт сбросил скорость, Рыжов взглянул на высотомер - 19 тысяч. Включил СПУ
        - Командир, высота 19, почему скорость падает?
        Азаров не отвечал.
Что такое – командир на шутки в воздухе не способен. Никогда такого не отмечалось, чтобы Азаров не выдерживал параметры полёта…
        - Командир, скорость 500 и медленно падает. Что с движками?

        В ответ молчание. Скорость продолжала падать.

        - Командир, скорость 420 – на такой высоте опасно, свалимся.

        Азаров молчал.
        Из задней кабины была видна лишь часть высотного шлёма лётчика, голова склонилась влево. Рыжов переключился на СКП

         – 308-ой – «Берегу» - на связь.
         - «Берег» – отвечаю.
         - На борту ЧП – Аварийная стадия - скорость упала 420, на грани сваливания, управление усложнилось. Командир по СПУ не отвечает, пять раз вызывал – очевидно потеря сознания.

         Щербаков кинулся к локатору

         - Берег – 308-му - немедленно бери управление – выдерживай режимы. Какой тангаж? (Тангаж - угол между горизонтом и продольной осью самолета)
 
         Щербаков повернулся к помощнику –
         - Срочно доложи командиру полка – на борту разведчика ЧП - лётчик потерял сознания, высота 19, скорость упала до 400, удаление 150, лётчик майор Азаров.
         - 308-ой – тангаж минус 30, мы свалились в штопор, командир не отвечает, самолёт в пике.
        - 308-ой возьми управление на себя!  В каком положении самолёт?
        - В плоском штопоре, командир не отвечает. Высота катастрофически падает
– уже 14 тысяч.
           - Бери управление, говорю, держи режим, выводи из штопора… держи горизонтальную…
         Несколько секунд Рыжов молчал

        - «Берегу» - Самолёт не управляется, из штопора вывести не могу.
        - 308-ой, - ты раньше выводил из штопора?
        - Не приходилось. Падаем. Командир не отвечает.
        - 308-ой – энергично дай ногу в сторону, противоположную стороне вращения штопора, и вслед за ней дай ручку от себя - за нейтральное положение ручки! Как только прекратится вращение, немедленно поставь педали нейтрально, набери скорость 500-600 и затем плавно выводи самолет из пикирования.
         - Берег - высота 6500, самолёт не управляется. Разрешите катапультирование.

         - Разрешай! – раздалось за спиной.
         Щербаков обернулся – сзади стоял командир полка.

          - Там же Азаров! это же…
          У Веремеева свело скулы, цедил сквозь зубы…
          - Рыжов не справляется. Или хоть одна спасённая жизнь, или самолёт плюс одна смерть. Дай разрешение.

           Щербаков склонился к микрофону.

          - 308-ой – какая высота?
          – 5800.
          Щербаков повернулся к командиру.
          - Ещё есть запас, пусть попробует…
          - Да твой Рыжов потерял контроль над собой! Разрешай!

          - Вывести из штопора не могу. – раздалось из динамика. - Катапультируюсь.

         Связь с бортом пропала. Щербаков опустил голову, упёрся лбом в стойку микрофона.
         - Поднимай поисковую группу, Щербаков.  Где он находится… находился…?
          Отметка на экране локатора опускалась ниже и ниже.

          - Район пилотажной зоны, удаление 145.

         Веремеев направился к дверям. Группа руководства безмолвно застыла на своих местах. Щербаков поднял голову, вгляделся в экран – отметка 308-го скрылась с линии авиагоризонта.
           Щербаков сжал кулаки, прикрыл глаза.
 
          - Отметка с экрана локатора пропала, - доложил начальник высотомера.

        Щербаков притянул микрофон, медленно, отдал распоряжение – «Спасательному вертолёту – Воздух. Взлёт по готовности, азимут 240.
          И вновь опустил голову на стойку микрофона.

          - 308-ой – «Берег» - на связь! – как гром прогремело из динамиков.

          Щербакова словно выбросило из кресла, ухватился за микрофон.
          - Я «Берег» – 308-ой доложите своё положение.

          - 308-ой – Берегу - У меня не штатная ситуация, катапультирование штурмана.
        Щербаков оглядел команду СКП – глаза офицеров блестели как после коньяка.

        - «Берег» - 308-му - штурман доложил о потере вами сознания, из штопора самолёт вывести не смог, катапультировался.
        - 308-ой – Берегу - удаление 142, высота 400, скорость 550, азимут 230. Сделал полупетлю, лёг на обратный курс, иду на поиск штурмана.

         Щербаков набрал телефон Веремеева

         - Товарищ полковник... Николай Иванович! – Жив курилка! Только что вышел на связь!

         Веремеев прямо поперхнулся сигаретой
         - Ну… ну... спасибо, капитан! Теперь и я поживу ещё. Что он доложил?
         - Обнаружил катапультирование штурмана, сделал полупетлю, вышел на обратный курс, полетел на поиски штурмана.
         - Нууу...  Икар…!!!  Возвращаюсь на СКП, это минут 10. Надо докладывать в дивизию. Сможешь сам?
        - Сделаю, товарищ полковник.

        Когда Веремеев поднялся на СКП - там царило всеобщее ликование. Щербаков доложил, что штаб дивизии проинформирован о катапультировании штурмана Рыжова, самолёт под управлением Азаров продолжает полёт по розыску штурмана, группа спасателей вылетела на поиски…
 
         Из динамика раздался голос Азарова.

        - 308-ой – «Берегу» – вижу купол парашюта, квадрат 23 на 50. Завис на деревьях. Прошёл над ним, показалось что штурман жив. Возвращаюсь на точку.

        - Освободи подлётную зону Щербаков, передай 308-му – подлёт, заход и посадка - по прямой. – Веремеев достал сигареты. - Буду ждать здесь этого Икара. Дай-ка мне дивизию, доложу подробнее.

                *
         Кузнецов набрал телефон Нади – она тут же ответила. Выслушав её весёлое, что они с девочками возвращаются…, что готовятся к экзаменам, что зашли в кафе «на мороженное» … что …. Подумал – а ведь как у них всё просто – никаких тебе сложняков и заморочек на полётах, никаких стрессов, перегрузок… всё тихо, мирно, можно позволить и посмеяться, и мороженное…

         - Надя, я завтра не смогу на свидание, извини. У нас самолёт с Азаровым падает, завтра никого не отпустят.
         - Как падает, что случилось? Он разбился?
         - Точно пока не знаем, штурман катапультировался, самолёт пропал с экранов локаторов. Завтра будет разбор этих полётов. Созвонимся.

           Надя опустила телефон, с бьющимся сердцем набрала Ольгу. Задумалась – как сказать… и нужно ли?

         - Оленька, а прогулки с лётчиками завтра не будет – Витя сейчас звонил, у них что-то случилось, их не отпустят.
         - А ты не спросила Витю, он говорил с Василием на счёт встречи?
         - Не говорила… там у Азарова какие-то проблемы… Ну пока. - Отключила телефон. – Господи, что же я вру? Боюсь, Господи… Господи, сбереги Васю!

                *
          - Товарищ генерал – докладываю: майор Азаров с штурманом Рыжовым в 9.20 вылетели на разведку погоды. Через 32 минуты, на высоте порядка 19 тысяч лётчик Азаров потерял сознание, скорость упала, самолёт сорвался в штопор. Штурман Рыжов не смог справится с управлением, с высоты 4 тысячи катапультировался.
 
         - Катапультировался с 4-х тысяч? - рановато. Тем более не зная, что с лётчиком?
       - По записи регистратора, Рыжов неоднократно запрашивал командира, но по тому, что видел из задней кабины - что голова лётчика бесконтрольно болталась в стороны, решил, что лётчик потерял сознание.
       Рыжов с управлением не справился, покинул кабину на высоте 4200. Через несколько секунд неожиданно Азаров пришёл в сознание, вывел борт из штопора и, у самой земли, из пике. Развернулся, визуально нашёл место приземления штурмана, передал координаты поисковой группе и благополучно вернулся на точку.

         Трубка молчала. Веремеев выждал с пол минуты, запросил.
         - Ало, товарищ генерал…
         - Да тут я, тут. Картина сложная получается. Что ты предпринял Николай Иванович?
         - По инструкции – лётчика, прямо от самолёта, машиной отправил в лётный профилакторий под наблюдение врачей, штурман в госпитале – у него перелом ноги и травма позвоночника. Самолёт в капонире, створки капонира опечатаны и под охраной караула.

        - Всё правильно. Комиссия вылетает утром. По всему, что ты мне доложил, лётчик потерял сознание на высоте из-за кислородного голодания. А вот почему? И уж потом, с потерей высоты, самолёт вошёл в плотные слои атмосферы, забортный кислород поступил в кабину, Азаров пришёл в себя и уж не знаю, каким чудом, спас и самолёт… и себя. Не катапультировался…  Железные нервы.
        - Икар Божьей помощью, товарищ генерал!
         Генерал рассмеялся
         - Прилипло к Азарову! Заслуженно.  Пока устно доложу Командарму, завтра к 14-ти часам сам прилечу на Су 24-ом, обеспечь приём.
         - Ждём, Кирилл Петрович.

                *
          - Папа, на аэродроме что-то случилось с … Умоляю, выясни, что с Василием…
          - С Василием Сергеевичем?
          - Папа!!! Ну пожалуйста!!!

          Павел набрал телефон главврача Краснодарской больницы.

          - Иван Петрович, Ветров беспокоит. Вы в курсе, что случилось в авиагарнизоне?
          - Обычное катапультирование, Павел Сергеевич. Один лётчик с переломом ноги и травмой позвоночника поступил к нам «по скорой», мы провели фиксацию перелома, позвоночник зафиксировали корсетом, отправили в военный госпиталь.

          Второй лётчик получил баротравму – от резкого перепада давления при снижении - у него повреждены барабанные перепонки, шла кровь из ушей. Он сейчас у меня в больнице - военные медики прислали его к нашему «ухо-горло-носовскому светиле» медицины – нашему отоларингологу. Всё проверили, думаю через пол часа-час отпустим.

          - А как фамилии тех кто к вам поступил.
          - Первого Рыжов, второго Азаров. А чем вызвано беспокойство?
          - Моя супруга знает этих лётчиков, беспокоится об их судьбе.
          - Рыжов очевидно отлетался – компрессионный перлом позвоночника, у них с этим строго. О втором – сведений нет, знаю, что будет под контролем медиков, это обычная практика.

          Ветров набрал телефон дочери, подняла трубку жена.
          - А где Оля?
          - Рядом... трясётся.
          - Жив Василий, сейчас в нашей больнице, через пол часа выйдет, его повезут в военный госпиталь. Согласно правилам, останется под контролем врачей.
         - Спасибо папка! А можно его навестить…   с мамой?
         - Если успеете – через пол часа увидите его в коридорах больницы. Потом Азарова отправят в специальный закрытый лётный профилактории, туда вас не пустят.
         Услышав ответ мужа, Мария Егоровна повернулась к дочери
         - Не переживай Оленька, успеем. Вон сосед подъехал на машине – вперёд!

         С широкой повязкой на голове, прикрывающей уши, Азаров вышел из кабинета отоларинголога, пошёл по коридору.
 
         Внезапно с бокового прохода на него «напала» Мария Егоровна, которая было пыталась что-то сказать, но её упредила Ольга - кинувшись к Василию, обняла и спрятала лицо у него на груди. Всё её тонкое, хрупкое, юное тело мелко вздрагивало то ли от рыданий, то ли от волнения.  Василий обнял девушку за плечи, поднял глаза на мать. Та обескураженно развела руками – дескать что тут поделаешь!?

         -  Мария Егоровна…? Что случилось?   
         — Это у вас что-то случилось, Василий Сергеевич. А вы как всегда – ни гу-гу.
         - Ты смотри, как «женский телефон» работает – прямо глобальная разведка. Ничего особенного, Мария Егоровна, – рабочие моменты. Все живы, техника в норме, лётный состав отдыхает.
         Мать, улыбаясь кивнула на дочь.
         - Она так не считает. И у вас следы крови на рубашке, повязка на голове как папаха казака – это конечно «рабочие моменты».

         Азаров молчал. Руки невольно легли на плечи девушки, слегка прижал к себе. Наконец нужные слова нашлись…
         - Ну-ну, Оленька, всё в порядке, я живой и переживаю за тебя, что ты так плачешь.
         Ольга счастливыми, мокрыми глазами смотрела на любимого…  губы ждали долгожданного поцелуя, но…
        - Азаров, пройдите в аппаратную – уже всё готово, заждались вас, – появилась рядом медсестра

         Опустив руки, Ольга шагнула назад. Он, как бы прощаясь, порывисто прижал её к себе и пошёл на очередную медицинскую манипуляцию. Проходя мимо Ольги, медсестра внимательно взглянула на девушку, улыбнулась, в пол голоса добавила
        - Всё с вашим мужем будет в порядке, вылечим…

        Ольга ошалело взглянула на мать, шагнула в её объятия.
        - Ну как же! – целуя дочь радостно шептала Мария Егоровна,- лучшего тебе и пожелать невозможно!
 
                *
        У кровати Рыжова сидела жена, периодически бросала взгляды на подвешенную на трапеции загипсованную ногу мужа. Тело было «заковано» в корсет.

        - Не переживай Аня, подлечусь и снова на службу.
        - Виктор, как так, что ты весь в гипсе, а Азаров как ни в чём ни бывало - жив-здоров.
         - Так он не катапультировался.
         - А почему ты прыгнул?
         - Так самолёт падал. Азаров и приказал катапультироваться. А потом, уж не знаю как он, выправился, как посадил самолёт... Азаров обо мне побеспокоился и самолёт спас.
         - Что ты несёшь!? – Ты тут с такой травмой, не знаю когда ходить сможешь, а у него полный порядок.  И он ни при чём!?

         - Напрасно ты Аня. А если бы я не прыгнул, возможно, самолёт он бы и не спас. Ведь когда я катапультировался, вторая кабина создала новую геометрию воздушному потоку, новые пилотажные возможности, вот он и смог выровнять самолёт.
         - Что? Так он знал, на что идёт? Поучается своим здоровьем ты рисковал ради спасения самолёта?
        - Аня, ты учти, какую смелость нужно иметь, чтобы после моего катапультирования не прыгнуть за мной, не покинуть самолёт. Азаров отличный лётчик, прекрасно знает аэродинамику, вот всё и сложилось.

        Анна поднялась.
        - Ладной, отдыхай, ешь апельсины. Всё, я ушла.

        Когда Анна вышла, поднялся лётчик с соседней кровати.

        - Рыжов, ты что несёшь?! Какая «новая геометрия», какие «новые пилотажные возможности», какая аэродинамика?!
        - Да не переживай ты — это для жены, она-то в аэродинамике полный ноль. А мне так легче.
        - Ты перестань фуфло гнать, с такими оправданиями тебя в госпитале засмеют. А твои полковые услышат – здороваться перестанут.

                *
        Через неделю Азаров возвращался домой. Проезжая город, остановился у дома Ветровых, поднялся на этаж, позвонил. Дверь открыла Ольга, сложив руки как в молитве, на секунду застыла, потом шагнула к нему прижалась к груди. Василий осторожно обнял девушку. Оля подняла голову.
 
          - Вас..илий, я чуть не умерла от страха.
          Азаров держал в руках тонкую, хрупкую, стройную фигурку девушки.
Положил ладонь на голову Оли, погладил волосы
           - Что ты Оленька, всё в порядке, все живы…
           - Вы до инфаркта доведёте, - появилась в проходе Мария Егоровна. – проходите, чай, кофе?

           Ольга неохотно вышла из объятий Василия, прошла за ним в кухню.
           - Расскажите простым гражданам, что с вами случилось.
           - Мария Егоровна – рабочий момент…
           - Всё у вас «рабочие моменты», а вот Витя сказал, что вы чуть не грохнулись – нам всем поплохело. Так как всё произошло?

           Мария Егоровна «навалилась», что называется «всей грудью». Ольга сосредоточенно сидела рядом.

           - Никаких сложностей - на высотах был сдвиг ветра, самолёт сорвался в штопор, штурман со страху катапультировался, а я просто вывел самолёт из штопора и вернулся на аэродром.
          - Просто…?  А сдвиг ветра это…?
          - Попроще – ну… это сгусток шквалистого ветра, типа торнадо, но на высоте нет облаков и потому его не видно… А вот у земли… - это опаснее. Главное, чтобы самолёту запаса высоты хватило.
          - А на какой высоте этот «сгусток» вас догнал?
          - На 20 километрах, так что нам было легче…
          - Так легче, что штурман прыгнул?!
          - Так сдвиг ветра проявляется… как бы сказать, ну… как будто вам по заднице совковой лопатой со все силы трахнули… вот он и испугался.

          Мария Егоровна залилась смехом, Оля толкнула мать в бок.
          - Господи, как же это вас на 20 километров заносит?
          Азаров внимательно смотрел на Ольгу, слегка коснулся лежащей на столе её руки.
         - Так мы обычно на этих высотах и летаем. Всё в рабочем порядке, Оленька.
         Ольга перехватила его ладонь, порывисто сжала пальцы, взмолилась
         - Пожалуйста Василий… ну будь осторожней, ну.. береги себя…

         Мария Егоровна, почувствовав момент, вовремя вставила
         - Вы для нас уже как родные, Василий, будьте осторожней.
         Василий поднялся
         - Извините девушки, пора мне. Обещаю быть очень осторожным.

         Мария Егоровна шагнула к Василию, перекрестила его, поцеловала в щёку…
         Это был сигнал Ольге – она тоже шагнула к Василию, прижалась и… чмокнула в щёку. Василий придержал её тонкую фигурку и… отпустил руки.

         Вернувшись к машине, помахал женщинам, сел, оглянулся, сделал вывод – «приятно, когда есть такая…, такая …, - тряхнул головой, - приятная семья».

                *
        Во дворе дома застал бегающего сынишку Нины, подхватил на руки. Тот радостно заверещал – «дядя Вася приехал»! Василий достал шоколадку, вручил Митьке. Тот сразу захрустел обёрткой, набив рот, прошамкал
        - А где ты такую большую купил?
        - Не купил, Митя, это авиационная шоколадка, её всем лётчикам дают.
        - А сколько стоит?
        - Бесплатно дают. Вот станешь лётчиком – каждый день тебе будут давать такую шоколадку. Пойдёшь в лётчики?
 
        Малыш, радостно улыбаясь измазанным шоколадкой ротиком, закивал. Со скамейки поднялась Нина, подошла.
        - Василий, я чуть не умерла со страху, тут такое про ваш экипаж рассказывали…
         Василий приобнял её, привлёк к груди, улыбнулся.
         - Пустое всё, Нина, все живы… а что рассказывали?
         Нина заглянула в глаза, покачала головой

         - Сначала, что вы все разбились. Есть у нас любители страшных новостей. Потом узнали, что ваш штурман катапультировался, сильно травмировался, а вы остались в самолёте. Про вас никто, ни где ни слова и все решили, что вы разбились вместе с самолётом, что от вас ничегошеньки не осталось. Потом дошли добрые вести, а представляете, что я пережила?!

          Азаров снова улыбнулся, обнял её за плечи.
          - Раз хоронили неоднократно, значит долго жить буду.
          - Идёмте ко мне, Василий. У вас ведь дома как всегда – мышам есть нечего.
          - Уговорили. Сейчас брошу сумку, «умою морду лица» и загляну. Вера привет! - помахал рукой выглядывавшей из окна соседке.
          Нина с усмешкой тоже поприветствовала её.

                *
         Павел Сергеевич с чашкой кофе, устроился за столом в гостиной. Обнаружив, что вернулась дочь, позвал к себе. Дочь выглядела радостной и весёлой.
        - Что такая радостная?
        - Новости хорошие вот и радуюсь.
        - У меня разговор – посидишь со мной?
        - Так официально? Ну давай, только думается мне, что речь пойдёт о лётчике.
         - Интуиция у тебя развита, а вот дальше любовных мечтаний дело пока никуда не сдвинулось.
         - А куда оно должно сдвинуться?
         - Ну хотя бы в сторону свадьбы. Василий уже сделал предложение?
         - Что ты папа, мы даже ни разу не погуляли, ни разу цветы не подарил… ну даже разговоров никаких не было.

         — Вот – вот, и я об этом. Ты за своей влюблённостью основного не видишь. А основное, главное, так сказать – нужна ли взрослому, самостоятельному мужчине, с очень серьёзной профессией, увлечённого своей профессией, который почти каждый день управляет мощной, многотонной, смертоносной, машиной которая стоит миллиарды долларов, защищает государство, нас с тобой… нужна ли этому мужчине какая-то там школьница, ничего по сути неумеющая и ничего из себя не представляющая, всего лишь симпатичная школьница.

          Лицо Ольги потускнело.
         - Пойми, я не против Василия. Ты, дочка, как все женщины, зацикливаешься на мелочах, на деталях, что приводит подчас к тому, что, будучи увлечена мелочами, ты не замечаешь главного. Вот послушай старый стишок от психотерапевта:

– «Где ты была сегодня, Киска?
– У королевы, у английской!
– Что ты видала при дворе?
– Видала мышку на ковре».

         Продолжил
         - В силу интереса к мелочам, дочка, женщина значительно наблюдательнее мужчины, и это служит источником знаменитой женской интуиции. Аргумент «я чувствую, что это так» – из женского арсенала. Нельзя жить на одной интуиции.  Любовь Оля, не подразумевает цепляться, «цепляние» — это не любовь». Эмоционально незрелая влюблённость, когда кто-то очарован объектом вожделения и обожествляет его, но не имеет обратной связи – это цепляние.
 
        Купаешься в своих чувствах, – это не любовь, а любовная зависимость, приносящая плановые страдания. Поверь не отцу, поверь профессору от медицины.

          Ольга долго молчала, взглянула на отца.

         - Как же противно жить, когда в твоей семье есть профессора медицины!

          Павел Сергеевич опустил голову, взглянул в след вышедшей дочери.
         - Повзрослела прямо на глазах. А я, в сущности, нехороший человек, негодяй, хоть и профессор.

                *
          Веремеев поднял трубку подавшего признаки жизни городского телефона

          - Здравствуйте Николай Иванович - директор школы Татьяна Николаевна.
          - Рад-рад слышать. Неужели ещё одного лётчика нужно?
          - Пока не нужно. Но к вашему лётчику Василию Азарову появилась серьёзная претензия, по телефону не хочу, лучше подъезжайте.
        - Что натворил?
         - Пока не знаю. Но я знаю своих ребят, а вы своего лётчика. Приезжайте, это нужно решать срочно.

          Через час Веремеев зашёл в директорскую. Татьяна Николаевна попросила выйти преподавателя, с которой обсуждали какие-то вопросы. Веремеев присел.

          - В классе есть девочка Ветрова Ольга. Она познакомилась с Азаровым на
той встрече, когда Азаров рассказывал о своей работе.
          - О службе…
          - Ну да, о службе.
          - Сейчас среди учеников класса упорно ходят и обсуждаются слухи, что Азаров и Ольга Ветрова где-то тайно встречаются и якобы состоят в отношениях…  Девочке пока семнадцать и не представляю, чем это может кончится. Слухи пока только в классе, но несколько учителей уже знают и намекали мне, что нужно принимать меры. Я не решила, как к проблеме подступиться и вот звоню вам.

          Веремеев поднялся, нервно заходил по кабинету, остановился
          - Тут метод один, Татьяна Николаевна – вам садиться с девочкой и её родителями, а мне проще – Азарову родителей не требуется. Кроме того, Азаров честный и прямой офицер, скрывать и врать не будет. Одно настораживает – он холост.
          Вы побеседуйте с учениками этого класса, посмотрите, как они будут реагировать, но главное, постарайтесь найти причину и источник этих слухов – кто что видел, кто кому сказал, кому передал… Пройдитесь по цепочке этих слухов. Всё может оказаться клеветой.
 
           С Азаровым я поговорю открытым текстом и, что удастся узнать, сегодня же сообщу. Ну и вы - поделитесь информацией, если она будет.
           - Не так скоро, но что-то насобираем.
           - Сегодня же вам позвоню. – Попрощался Веремеев

           - Ну  ..ля! От Азарова никак не ожидал. Ну и не верится… ну не таков Азаров, чтобы на девчонку…
 
          Вернувшись к себе в кабинет, вызвал Азарова.
          - Садись, располагайся. Будешь что-то пить?
          - Обойдусь. По каком вопросу отчёт держать?
          - Держись, не упади со стула. Ты знаком с девочкой-школьницей Ветровой Ольгой?
          - Так точно – и с Ольгой, и с её мамой Марией Егоровной, и с мужем Марии, отцом Ольги, Павлом Сергеевичем, профессором медицины, и с подругой Ольги, одноклассницей Надеждой. Кажется всё.

          Открыто и улыбаясь взглянул на командира. Веремееву понравился его открытый взгляд – тот с улыбкой смотрел на командира.
        - А знаешь, о чём люди говорят?
        - Пока нет, но вы сейчас расскажите.
        - А говорят, что ты сожительствуешь с Ольгой.

         Азаров откровенно рассмеялся.
        - А ещё что рассказывают? – заметив нахмурившегося командира, осёкся. – Ну чушь, товарищ полковник. У меня разные случаи были - и в изнасиловании обвиняли, и полицией пугали, но там были совершенно взрослые девушки, желавшие замужества. И всех их следователь выводил на чистую… А кто эту ересь несёт?

- Час назад рассказала директор школы, что в классе, где Ольга - ученики шепчутся, а ей шепнули уже другие учителя.

         - Так пусть открыто спросят у Ольгиной подруги Нади, у её родителей, ну и у каждого «шептуна» наконец. Лично мне нечего сказать – это голое враньё. Я не раз бывал в их доме, обедали вместе. С Павлом Сергеевичем неоднократно беседовали по его интересам к медицинским показаниям летчиков после перегрузок.
         С Ольгой – даже намёков нет.
Ну красивая умная девушка, ухаживает за ней какой-то одноклассник Мишка и однажды… А вот этого… этого надо проверить. Парень какого-то местного бонзы, однажды, сам слышал, как он упрекал Ольгу за контакт со мной. Язык у него – помело. А девочку пока трогать не стоит - для неё травма на всю жизнь.
А вам честно говорю - не было ни – че - го!

        - Верю Василий, но эти сплетни нужно пресечь. Сейчас позвоню директору, сообщу что ты мне рассказал – пусть ищут источник сплетен. Иди в эскадрилью и пока никому ни слова.

        Поднял трубку. Татьяна Николаевна выслушала
       - Хорошие новости, Николай Иванович. Теперь есть что и кого проверять. Через пару дней позвоню.
               
                *
         Офицеры эскадрильи сидели в классе предварительной подготовки, тихо, как мыши в норке - поджидали командира. Когда тот вошёл все дружно встали. Подскочил Щербаков обнял друга. Офицеры разразились «ура» и аплодисментами.
         - Подождите до выводов комиссии, - улыбался Азаров, - через пару дней будет акт, тогда и будем радоваться.
        - А что в комиссии профаны? Ежу понятно – вырулить самолёт после такого штопора… там и перегрузка будь-будь была!

        Азаров сел за стол, осмотрелся, улыбнулся
        - Все и всё на своих местах. Рассказывать особо нечего – все вы лётчики, всё понимаете… Перегрузка… около 9, потеря зрения на пару секунд, но самолёт уже был в горизонтально полёте.
        Этого не следует бояться. Главное вовремя ручку отдать в нейтраль, перевести из «горки» в горизонтальный … дальше всё просто.               
А потому как "свистел" с 11 тысяч - потому и перегрузка такая. Ну а почему сознание потерял - сам то я не помню, очнулся уже в штопоре и слава Богу, высоты хватило. Что-то с маской наверное, а когда попал в плотные слои, воздухом лицо обмыло, пришёл в себя

       - А о чём на комиссии спрашивали?
       - О том же, что и вы. Там тоже все лётчики и врачи. Инженеры ещё копаются в оборудовании, выводы скоро. Так что до акта комиссии пока покомандую вами.

         Офицеры заулыбались.
         - Уверен, что до учений вас пальцем не тронут. – заметил Ивлев. - Ком полка на дыбы встанет, всем только отличная оценка нужна.
         - Ух ты, как вы возгордились! Раньше летали только по Курсу боевой подготовки, ныне замахнулись «забить противника ногами». Хороший настрой – но у меня штурмана нет - есть желающие?
          Собрание ответило смущённым, не решительным пожиманием плечами. Поднялся Щербаков.

        - Командир, не провоцируй, любой с вами полетит. Только ведь слетались экипажи, разбивать не хочется. Сами назовите, а там думать над «штаткой» будем.
         Азаров заулыбался.
        - Замечательный ответ, господа офицеры. Я просто горжусь, какой у меня коллектив. Никого переставлять не будем. В первой эскадрильи перебор с штурманами, договорюсь с командиром полка, а его загоню в кабину, чтобы переучивался на МИГ 31-ый. Разницы в приборах минимум, освоится, облетаем новичка.

         В класс заглянул посыльный.
         - Товарищ майор, полковник Веремеев кличут. Просят бегом.

         Веремеев разговаривал по телефону. Василий сел, уставился на командира.

        - Не сверли, дырку просверлишь. Дай договорить.
          Наконец положил трубку городского.
        - Считай вычислили сплетника – твои подозрения оправдались. С отцом этого Миши поговорили – он просит отодрать его по полной, вплоть до ареста на 15 сток.

          Но как закрыть вопрос – пол школы учеников шепчутся, за спиной на Ольгу пальцем показывают. Особенно пацаны морды куксят – может до прямых оскорблений дойти, а это край как не желательно.
         - От меня что?
         - Сиди и молчи, ты там будешь абсолютно лишним – пусть работает, так сказать, высокий учительский интеллект. Меня приглашают, возьму с собой зама по воспитательной работе – нам тоже нужен свидетель этого школьного конфуза и как доказательство твоей непорочности. Ты пока в семью Ветровых не суйся, мало чего… Татьяна Николаевна пригласила мать Ольги – пусть женщины порешают как поступить
         - Принято командир, молчу как рыба в пироге.
 
                *
         Директор школы вошла в класс за несколько минут до звонка последнего урока. Осмотрела уставившихся на неё ребят. Преподаватель химии вышла, но вошла в класс Мария Егоровна.
         Ольга сосредоточенно смотрела перед собой – мать вчера предупредила её о предстоящем разговоре. В дверь постучали, вошли Веремеев со своим замом подполковником Сергеевым, местный участковый полицейский.

          Директор представила всех классу, пригласила присесть, сама встала у стола, обвела взглядом учеников – уже довольно взрослых ребят – сидели тихо как мыши в норке.

          - Вы очевидно догадываетесь зачем мы, - она указала рукой на прибывших, - здесь собрались. Для вас не секрет, что по вине одного из вас, по школе расползлись и множатся грязные слухи о поведении Ольги Ветровой. Мы провели, так сказать, аналитическую работу и определили кто начал эту грязную сплетню.

           Директор остановила взгляд на Михаиле Помогаеве.
           - Встаньте Миша, теперь вы нам расскажите, что побудило вас оболгать Ольгу и офицера-лётчика. И учти, что такие действия наказываются по уголовному кодексу – статья 128.1, – оглянулась на полицейского.
         Тот кивнул, встал

         - Согласно Уголовного кодекса Российской федерации статьи 128, пункт первый - Клевета, то есть распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию, наказывается штрафом в размере до миллиона рублей и лишением свободы на 240 часов.       После этого собрания, Татьяна Николаевна, прошу передать собранные вами материалы следователю, он будет принимать решение о возбуждении уголовного дела.

         Помогаев побледнел, откашлялся.
         - А я сам видел… и никакая это не клевета.
         - Что вы видели? – поинтересовался полицейский, рассказывайте.

         Помогаев опустил взгляд в парту и начал
         - Я не раз видел, что Ольга ходила с этим лётчиком под ручку, что они ходили и выпивали в кафе. Видел, что они целовались в автомобиле…
         - А где же факты интимных отношений Ольги и офицера?
         По классу пронёсся ропот

        - А что, этого мало?
        — Это «вообще ни о чём». Во-первых, это совсем не то, что вы рассказывали вашим одноклассникам и все они письменно подтвердили, что именно вы говорили им это. И такие заявления получены от четырнадцати учеников, ваших одноклассников.

          Во-вторых, то, что вы рассказали одноклассникам, не совпадает с тем, что они сообщили о вас. Вы наговорили на уголовную статью и от того, что вы сейчас скажете, будет зависеть пойдёте ли вы из школы домой или в наручниках поедите со мной в полицейский участок к следователю.

         Михаил опустил голову, переступал с ноги на ногу
         - Я видел, как они ходили под ручку в обнимку…
         - Это не криминал. Дальше… Дальше...
         Михаил, покрывшись потом и красными пятнами на лице, мочал.
         - Вы будите дальше рассказывать или молчать?

        Неожиданно решительно поднялась с места Ольга.

        - Можно Я скажу?

        Татьяна Николаевна взглянула на Марию Егоровну – та кивнула.
        - Говорите Ольга.
        - Мишка уже с девятого класса пристаёт ко мне. Всё что он сказал! - обвела ребят взглядом - … всё это враньё! Тупое, мерзкое, голое враньё!
         Мишку терпеть не могу и каждый раз отказывала ему во взаимности.

        - Есть только одна правда, - продолжила она. – Повернулась к ребятам, обвела всех взглядом Выкрикнула

        - Правда в том, что я люблю Василия, лётчика Василия!!! – снова оглядела всех взглядом, снова выкрикнула

        - Понятно – люблю!!!

        И, закрыв лицо руками, заплакала. Татьяна Николаевна подошла, обняла девушку.

        - Что же ты плачешь Оля?! Ведь любовь — это прекрасное, чистое чувство…

        - Потому что Василий никакого внимания на меня не обращает!

        В классе вдруг заплакали несколько девушек, подошли, обняли Олю.

         Поднялся участковый

         - Решайте Татьяна Николаевна сами дальше. Как решите – сообщите нам.

        Встал и Веремеев с Сергеевым

        - Спасибо Оля за нашего лётчика. Жаль, что он так не внимателен к такой замечательной девушке. Мы, пожалуй, тоже пойдём. Спасибо вам Татьяна Николаевна, - повернулся к школьникам. – И вам ребята спасибо – вам это урок. Будьте внимательнее и добрее друг к другу.

        Мать Ольги, взяла дочь под руку, вышли из класса.

        - Собрание закончено, все могут идти по домам. С Михаилом пусть разбирается следователь.

                *
         В кабинет к Веремееву зашёл Сергеев.
        - Ну я уже отчитался перед дивизией об этих сплетнях на Азарова. Всё положительно воспринято, дай Бог таких лётчиков побольше. Были сомнения потому, как по прежним местам он был ходок ещё тот! Видно, груз командирской ответственности и Азарова перевоспитал.

        - Так мне не звонить комдиву?
        - Не звоните, если он сам не спросит. Не хрен лишний раз мозолить эту тему.
        Тут зазвонил телефон, Веремеев поднял трубку.

         - Докладывай, всё прояснили? – коротко спросил Комдив.
         - Так вам же ваш «воспитатель» всё рассказал.
         - А я от тебя хочу услышать.
         - Тогда слушайте…  Когда закончил, поинтересовался. - Совпадает?

         - Слово в слово. А вот с заявлением о драке майора Спирина с Азаровым?
         - Так не драка там была – дал в рожу Спирину за оскорбление, тот и скопытился. Уже бывшая жена Спирина и сам Спирин свою вину признал.

         - Правильного лётчика вырастили.
         - Ещё непонятно кто кого выращивает. С ним я и на свою работу стал смотреть иначе.
         — Значит я не ошибся, когда уговаривал остаться в войсках. И вот какое у меня предложение – если всё оставить, всё равно всякая грязь от этих слухов может достать его, прилипнуть, а нам из него генерала растить. И вот что - поступила заявка на командира эскадрильи в Сирию. Азаров по всем параметрам подходит.
        - А учения?
        - Так после очередных учений и направим. Через год вернётся уже с боевым опытом. Потом сразу в Академию – а это всё уйдёт в небытие.
        - Жаль терять такого командира.
        - Да ты и сам после учений уходишь «Армию» на повышение, так что не стоит плакаться?
                *

          Закончив совещание, Василий вышел за ворота части, сел в машину. Поехал в город, остановился у банка. Вошёл. Подняв на него глаза, Анна коротко бросила
          - Подожди меня у входа.
          Кивнув, вышел. Вскоре по ступенькам сбежала Анна, открыла дверцу машины.
          - Давай отъедем.

         Через квартал остановился у тротуара под раскидистым деревом. Анна повернулась, он взял её ладошку, она резко выдернула руку.
         - Ты специально это сделал?

         Тон был не для дружеского разговора
         - Что сделал?
         - Ты конечно же понимал, что можешь убить его!

           Василий опешил, молча смотрел на любимую женщину, так внезапно переменившуюся. Впившись глазами в его лицо, она молчала. Василий не отвечал.
           — Значит специально?
           Василий перевёл взгляд на лобовое стекло - как и что объяснять?

          - Аня, ты даже не понимаешь, что говоришь. Если бы ты даже дала согласие на… ну в общем на всё… с разводом, со свадьбой... даже в этом случае я никогда бы не подверг опасности коллегу, твоего мужа, никогда и никого… Таковы наши законы.
         - Какие… чьи законы.
         - Офицерские законы Аня, и никакие женщины не способны повлиять на них. Мы каждый вылет рискуем, каждый лётчик и штурман постоянно, и никто не пойдёт на подлость. Никто. Больше мне сказать нечего.

        -  А как объяснить… ?
        - Ни как. Говорить – значит оправдываться. Мне не в чем. Работает комиссия, подожди выводов специалистов. Разговор в таком тоне не хочу продолжать. Тебя подвезти?
       - Сама доберусь. Прощай.

                *
         Через два месяца после госпитализации Рыжов выписался из госпиталя с «не лётным диагнозом» – правая нога волочилась, позвоночные нервы в поясничном отделе не восстанавливались. И по квартире передвигался на костылях.           По рекомендации врачей выходил на улицу, пытался разрабатывать ногу, но последнее обследование подтвердило - инвалид. Назначили пенсию по инвалидности - на 30 процентов меньше должностного оклада. Деньги тоже не малые, но…

        - Плачется что летать сильно хочет. Достаёт он меня, командир - направь на лечение в Москву.
         - Врачи сами отсылали его документы, Москва отвечает, что бесполезно. Где-то там у него есть «конский хвост» и вот там нервы не лечатся. Пить начал, не знаю, как помочь.
        - Какой «конский хвост»?
        - Да чёрт его знает, откуда у него «конский хвост» и кто ему пришил. Очевидно, это что-то иносказательное - типа как рога у мужика. Пусть Азаров к нему сходит – вместе летали, может он что-то подскажет как помочь.

        - Ну ты и посоветовал! Ведь он виноватым считает Азарова. И что тот будет объяснять? Азаров как услышал наотрез отказался встречаться.
       - Дааа, наглец! А акт комиссии ему читали… непорядочная сволочь. Прыгнул без санкции с 4-х тысяч и а врал! Руководитель полётов не мог дать ему команду прыгать с такой высоты.                Раз десять, я лично, прослушал ленту с переговорами. В тот момент, я сам стоял, за спиной РП – никто не давал разрешения на катапультирование – Азаров был без сознания, а Щербаков наоборот, настаивал на новых попытках справится с штопором. А у Азарова до смерти полторы десятка секунд осталось.

        - Так спорит же до усрачки.
        - Петя, ты меня удивляешь. Если пить начал, пусть жена занимается и психиатр. Он уже жену довёл до умопомрачения. А ты спорить с ним… Если спорить с дураком – считай, что вас уже двое.

        - Ну командир, ты забодал! В общем, перехожу на общение с ним по графику – раз в квартал и пусть родственники лечат. Мужику сороковник прёт, пора образумится.
        - Завтра на подведение итогов прилетает Комдив и Командарм. Мы, по слухам, получаем хорошую оценку, но Командарм начнёт приём членов семьи – уж не знаю к чему готовиться с этой демократией - записалось 36 человек.
         - Оно и нам полезно будет послушать, что о нас народ думает.

                *
         Секретарь прокурора вышла в коридор.
         - Рыжова Анна Ильинична, заходите.

         Анна поднялась. В кабинете у Прокурора сидели двое – подполковник и капитан.
        - Рассмотрели ваше заявление, Анна Ильинична. Обнаружены факты свидетельствующие, что майор Азаров действительно потерял сознание из-за технической неисправности в кислородной аппаратуре самолёта - кислород прекратил поступать в маску лётчика, что подтверждается датчиками, в следствии чего развилась гипоксия, лётчик потерял сознание.

          - Тогда почему Азаров пришёл в себя?
          Капитан взглянул на прокурора.

          - Не спешите Анна Ильинична, дослушайте документ до конца.

         - Штурман Рыжов, не справившись с управлением самолёта, покинул самолёт путём катапультирования, хотя руководитель полётов капитан Щербаков настаивал на новых попытках - по радио, передал Рыжову краткую инструкцию по выводу самолёта из штопора так как считал, что ещё имелся запас высоты.

          После катапультирования штурмана, кабина самолёта разгерметизировалась, на 4-х тысячах уже плотные слои атмосферы, в кабину поступил забортный кислород. Встречные потоки воздуха омыли голову и лицо лётчика. Лётчик Азаров пришёл в себя, стабилизировал самолёт, вывел из пике в опасной близости с землёй - в 10-15 метрах. Вернувшись на маршрут, отыскал с воздуха место приземления штурмана, передал координаты и вернулся на аэродром.

         Капитан взглянул на Анну
         - Дальше по акту «Объединённой авиационной комиссии» описывается как спасатели и врачи снимали штурмана Рыжова, приземлившегося на лесные насаждения и получившего травмы. Но это не имеет отношение к вашему заявлению. Вы удовлетворены ответом?

          Анна покачала головой, поднялась, вышла. Прокурор взглянул на следователя
           - Не удовлетворена. Обиделась. Напомните, на чём строилось её обвинение?
           - На том, что разрешение на катапультирование отдал руководитель полётов капитан Щербаков. Но записи самолётных самописцев не подтверждают прохождение разрешительной команды руководителя полётов.

          - А что, по сути, что это меняет?
          - Юридически – ничего. Очевидно, тут что-то моральное. Её муж стал инвалидом, списан с лётной работы.
          - Отправьте копии этого «заключения» в домашний адрес Рыжовой и командованию – пусть разбираются в вопросах морали.

                *
          Отпуск начался с недельной отсыпки без посещения в лётной столовой. Слух постепенно восстанавливался. По вечерам заглядывала соседка и упорно затягивала на ужин. Вот и опять не смог найти предлога, чтобы отказаться. Пока Нина накрывала стол, рядом с ним на диване устроился Митька, подсунул Василию книжку.

          - Почитай про колобка - а он вкусный?
          - Конечно вкусный. Иначе лиса не стала бы его есть.

           Василий улыбался, любуясь мальчиком. Взглянул на Нину. - Я мечтал о детях – давно. Хотелось бы смотреть как малыши растут, бегают по дому…   и обязательно купил бы им собаку – с заботой о хвостатых они вырастают с добротой в душе.
          - А как он от бабушки ушёл - у него же ножек нет? – продолжал радовать
Василия своей любознательностью.

          Подошла Нина.
          - Привыкнешь Василий, придётся переезжать ко мне. Есть же пословица – «Солдат ребёнка не обидит». — Вот, что будешь делать, когда Митя поднимет скандал – «где Вася», он тебя пока Васей и называет? – хитро прищурилась.

          Василий улыбался
          – Поставлю свой диван рядом. Ты же меня в спальню не пускаешь?

          Нина покрылась румянцем.
          - Ты на счёт оплаты за лекарство?  Так …
          - Ни в коем разе! Забыл сказать, что мои московские друзья оплатили вакцину из доходной части фирмы, оформили как благотворительность, так что ты ничего никому не должна.

           Нина присела рядом
          - А я-то надеялась…!
          - Нина, не соблазняй, потом жалеть будешь.

          - Вася, я хорошо понимаю, что женишься ты только на той, кого сердцем выберешь. Я не претендую. А вот можно простой русской женщине, чисто в медицинских целях, затащить тебя в кровать.

           Василий взглянул на уснувшего Митьку, встал, подхватил Нину на руки, осторожно перенёс в спальню.
           Чтобы не видеть её томительно влекущих к себе стройных ножек в телесного цвета колготках... встал и вышел на балкон.

           Над домом зависла туча, тускнел воздух, всё шире и ближе шёл по улице мягкий летний дождь, сладко дуло пахнущей листвой и дождевым ветром.

           И вдруг ему захотелось совсем уйти от прежних воспоминаний, от безумных полётов, перегрузок, от командирских совещаний, этих НАТОвских придурков… и так сладко, молодо и вольно стало, что охватило какое-то беспричинное, на всё согласное Счастье. Рядом был жещина... а стоит ли? И он крикнул
           — Нина, на минутку!
           Она подошла к порогу
           — Что?
           — Вдохни этот воздух — этот ветер! Какой радостью может быть всё!

           Она молчала.
          — Да?
          - Нина, ты невнимательна! Ты что-то имеешь против?
          Подошла вплотную,  приподнялась на носочках, заглянула в глаза, прямо как в душу, прижалась всем телом так, что он почувствовал и тонкий запах духов, и запах её волос, и нежность мягкой кожи, и упругость её груди...

          Подхватил её, жарко дышащую, на руки, быстро вернулся в спальню, сбросив рубашку, склонился над манящей женщиной. Обвив шею, притянула его к себе, припала к губам и… задохнулась от его ласк.

         За окном нарастал шум летнего дождя.

                ***