За золотом колчака. ч. 2. гл. 4, 5

Глава4. Жестокое танго и Хранитель времени

Гуся для рождественского застолья неумолимо надвигавшегося на нас 1918-го года  мы выменяли с мамой на базарной площади за две серебряные ложки.Хранившаяся в серванте с вырезными филенками коробка со столовыми приборами на пять персон вынималась оттуда только по большим праздникам. Ложки, вилки, ножи и чайные ложечки раскладывались на белоснежной скатерти рядом с тарелками майсенского фарфора, которые с тех пор как Россия начала воевать с Германией, мама патриотично спрятала вглубь блистающего стёклянными дверцами буфета.Но даже и сервированный обычными тарелками , без сценок, изображающих Лютниста и Прекрасную Даму  в замковых чертогах; островерхую цитадель на горе; жнущих золотистые хлеба крестьян и бредущего мимо путника с котомкой на палке или рыцаря, получающего в награду за победу в турнире платок Принцессы ,-даже без этих будящих фантазию аллегорий стол выглядел нарядно и празднично. А всё вилки, ложки, ножи! Они сверкали, в них блуждали огоньки и отсветы свечей царствующего над столом пятирогого канделябра.
 И вот - в коробке с двуглавым золотым имперским орлом на крышке и малиновым бархатом подкладки внутри, куда мы с Лёвушкой заглядывали с благоговением, образовалось две пустых десны. Румянощёкая тётя , сунувшая маме в руки мороженного гуся с зажмуренными глазами и плотно сомкнутым плоским клювом, поспешно спрятала ложки за пазуху, словно не обменяла на них выращенную птицу, а украла эти ложки вместе с их затейливыми орнаментами, изображающими виноградные грозди среди резных листьев лозы.Наверное теперь эта тётя , представлявшаяся мне пейзанкой -жницей с фарфоровой тарелки, на которую весело заглядывался Пилигрим с котомкой на палке, могла черпать  из закопчённого чугунка свои щи серебряной ложкой и радоваться тому-какая она богатая! А может, припрятала драгоценные приобретения на дно сундука рядом с бесполезными "катеринками" на чёрный день, или взгромоздила ложки рядом с иконами в красном углу и крестится на них при всяком удобном случае.
Как бы там ни было, а нафаршированный черносливами  запечённый гусь красовался на блюде посреди стола, папа , держа за талию хрустальную балерину произносил здравицу,мама промокала салфеткой выкатившуюся бриллиантину слезинки. На ёлке мерцали свечи, которые я экономно задула на своё тезоименитство ещё за неделю до того.В кладовой , в бочке, ещё оставалась мука для блинов на  Масленицу,за постом следовал мясоед -и пока мы были за столом все вместе.Ну разве что Якову Абрамовичу и Лёвушке пришлось хлебать бульон не серебряными, а железными ложками. Ну разве  что, кромсая ножиком гусиную ножку, наученный обращаться со столовыми приборами Лёвушка не созерцал на дне тарелки Рыцаря, подхватывающего на копьё  кружевной платок Принцессы, как перед тем  валяющегося теперь у ног коня победителя поверженного тевтона.
 Но Рыцарь и без того явился в этот год моего восемнадцатилетия. И не в единственном экземпляре. Они, рыцари, - со своими поднятыми забралами и развевающимися над шлемами плюмажами вдруг пошли хороводом, подобно развешанным на ёлке арлекинам. Вслед за Асиным парчёворубашечным братцем Фёдором в юфтевых сапожках, норовившем затащить меняв в пролётку за пять гривен, явился Степан Евграфыч, далеко не из графьёв разумеется, человек сентиментально -юродивого склада. Пролетарский, я бы сказала, янычар. Революционный мамелюк. Он узрел меня для своего гарема в "Золотом льве", "средь шумного бала, случайно" - и начал выказывать знаки внимания, следуя за мной неотступно. Конечно, если бы я читала книжки и пилила на скрипке дома, он вряд ли на меня наткнулся бы "в тревоге мирской суеты", но по причине лютого недоедания мне пришлось от разовых выступлений в Деловом собрании переключиться на ежевечерние концерты в ресторанном чаду, где можно было не только пофуршетиться бутербродиком с сельтерской, но и прихватить остатки наготовленного домой. Мне повезло: в свой оркестр и не без прицела  на предоставление дополнительных услуг пригласила меня госпожа Гришина-Алмазова, среди прозвищ которой было и Машка -Рюмашка.
Играю я вечер, другой , третий. И вот -в кабаке появляется он-Евграфыч, позванный рестаратарами - Стёпка Граф.И давай заказывать музыку, соря керенками.Кладёт на стол рядом с графином водки  револьвер. И подавай ему "Цыганскую венгерку" на десерт. Это вам не БальмОнт, растаявший от Шуберта, даже не напоминавший бодлеровского ворона Колчак, вместе с синицеподобной Анной Тимерёвой, посещавшие в своё двухнедельное правление Новониколаевском миражные чертоги "Золотого льва", этой Земли Санникова уркоганов и кооператоров. Верховный правитель напевал себе под мою скрипку про то , как будет над его могилою гореть сить его звезда, водил в жестоком танго прильнувшую к нему Аннушку.Но в целом вёл ебя весьма пристойно. Это тем паче был не делавший мне комплименты Репортёр Репортёрыч Серебряниковский, с которым мы то и дело сталкивались в Деловом Собрании, где я продолжала репетировать с Яковом Абрамычем. Что говорить про смахивающего на государя императора бородкой и усами площадного оратора и ресторанного молчуна Романова. Про этого антипода убиенного царя ,идейного большевика, нашедшего свою смерть в овраге наа берегу тогда ещё полноструйной Каменки! Он садился в дальнем углу ресторации, заказывал водки, закуски -и после своих пересыпанных революционными лозунгами речей на морозе -молчал, греясь спиртным. Он сиживал в своём дальнем углу в одиночку или о чём -то говоря негромко  со вмиг ставшим знаменитым рабочим макаронной фабрики Горбанём.
-Идут!- говорила Гришина-Алмазова , завидев эту парочку, а то и с Репортёром Репортёрычем вместе в дверях заведения.- Следи за репертуаром...Ничего старорежимного. Это не безопасно...
- У нас в гостях!- искусно изображал лояльность к новой власти, как мне тогда казалось весьма похожий то ли на сероквадратно-газетного Керенского, то ли на балаганного Петрушку Гришин-Алмазов.- И он называл их поименно, оглашая экзотично звучащие совдеповские должности...
 -Вот и товарищ Дуся сегодня с нами!Поапладируем ей!- паясничал наторевший в гипнозе конферансье.
И они понимались из за столиков. Скованно раскланивались,  покупаясь на такой дешёвый водевиль.
- Музыка! - комановал Гришин-Алмазов. И пригласив товарища Дусю на танго, Репортёр Репортёрыч галантно удерживал её на революционно приемлемом расстоянии.
 
- В подарок детям товарища Дуси! -не унимался антрепренёр-конферансье, который вскоре сменит искристую жилетку, полосатые штаны со штрипками и лаковые штиблеты на френч цвета хаки, галифе и хромовые сапоги.- Этот великолепный торт! Пусть лакомятся!
 Товорищ Дуся продолжала покачивать своими натруженными родами бёдрами в такт выводящим жестокое танго моим скрипичным рыданиям. Теперь, когда я пишу эти воспоминания, дописывая их между абзацами моего девичьего дневника,мне кажется , что, прозрачные, они танцуют рядом - товарищ Дуся с Репортёром Репортёрычем и Верховный с Аней Тимерёвой. Слишком жестокое танго! Танец гальванизированных игрушек. Среди оловянных гусаров,  фарфоровых балерин и глазастых кукол моего детства появился однажды и подаренный совсем юным чехом Иржи -скелетик -копия аллегории Смерти, каждый час оживающей на старинных часах Пражской ратуши.И это было танго Смерти, карнавал скелетов...Хотя иные губы совсем не траурно напевали про Деребасовскую, где открылася пивная...
 
Эх!Знала бы товарищ Дуся Ковальчук и все остальные участники непритязательной пролетарской пирушки, что совсем близко тот июньский день, когда как бы случайно брошенная граната прервёт их отдых у мостика через Каменку. Что кого-то будут достреливая, спихивать в лог, кого-то добивать штыками. А говорили -только переведут из одной тюрьмы -в другую.Через мосточек. Знала бы она, покачивающаяся в аргентинском танго "Эль чокло"* ,с ладонью Репортёра Репортёрыча на многодетной  талии, что вскоре ей придётся хлопотать об отпевании и похоронах "товарищей". Не ведомо было ей и то, что и саму -то её зароют где-то за мясокомбинатом. За забором цехов убоя и разделки туш. 

Но до тех пор ещё было не далеко-не близко. Напольные часы в гостиной нашей квартиры в доме на Асинкритовской мотали туда-сюда свой маятник. Шестерёнки крутились, приводимые в движение гирями, тянущими цепь. Зубец за зубец, зубец за зубец.Тик-так! Стрелка совершала секундный перескок. Раз в час внутри часового механизма что-то скрипело, шипело, скрежетало - и раздавался приглушённый звон курантов. Раз в сутки папа открывал дверцу часов и передвигал рубчатые шишки гирь.Это как правило происходило  перед сном, в полумраке.И в щель приоткрытых дверей спальни  я видела, как закрыв дверцу папа вынимает из кармана жилетки свои карманные часы на тускло мерцающей платиновой цепочке и сверяет время. Я засыпала под негромкий бой курантов, отзывающихся в ложках, вилках и тарелках серванта, докатывающийся до колокольни собора, чтобы рассыпаться медным зудением в колоколах, гудело отголосками горлового пения в повешенном на гвоздь в папином кабинете шаманском бубне. Сквозь смежающиеся ресницы я видела , как папа превращается сначала в Якова Абрамыча, потом в ювелира Замойского-и наконец в Хранителя Времени. Нос-баклажан. Синие губы. Седые космы. Борода до пупа.Жилетка. Мятый фрак. Пузырящиеся на коленках штаны на подтяжках.Громоздкие бутсы-утюги. Гном отворачивался от меня и говоря "Тик, так, тик так! Вот так, вот так!"- просачивался сквозь стену...
______
*Эль Чокло (исп. El Choclo; букв. «початок») — танго, написанное аргентинским композитором Анхелем Вильольдо в 1903 г.

Произведение было впервые представлено в Буэнос-Айресе в 1903 г. в ресторане El Americano. Вскоре появляются записи танго в инструментальном варианте, затем — в виде песни, сперва на испанском языке, затем в переводах или перетекстовках на других языках. Первая публикация нот датируется 1905 г.



Глава 5. Спиритический Сеанс

На Святки мама затеяла спиритический сеанс.Полумрак мансарды. Всего одна зажжённая свеча пятисвечного  канделябра на подоконнике. Луна в окне. Ламберный столик, на котором бывало, маман раскладывала и пасьянсы, и карты Таро. Но на этот раз предстоял разговор с духами.
 -Софья Александровна! Я как вы и просили -расчертил круг для гадания на блюдце!Буквы алфавита по кругу , "да", "нет"-всё как вы велели,-  обратился к маман стряхивающий снег с бобровой шапки Константин Феоктистович Притулин, папин соратник по его изыскательским экспедициям, картограф, человек , интересующийся шаманами и параллельными мирами...
-Ах, да!Конечно. Но давайте с мороза чайком согреемся...

Его лисья шуба и шапка уже висели на лосиных рогах в прихожей, и от  тепла натопленной печи  снежинки на шерсти быстро превращались в бисерные капельки.
 Мама, папа, явившаяся за пятнадцать минут до того одержимая спиритизмом мамина подруга, потерявшая на фронте сына и мужа, вдова  Елена Дмитриевна Ляпунова, а с ними мой учитель музыки Яков Абрамович - все плотным кругом восседали в гостиной за столом. Раскочегаренный Кузьмой самовар, смородиновое варение в розетках, серебряные ложечки, витой струйкой льющийся в фарфоровые чашечки чаёк. Фёкла, выложившая на большую тарелку сложенные уголками, как для поминок, блины. (И Кузьма, и Фёкла пред самыми Святками вернулись из своей отлучки на Алтай, в родную деревню, привезли и вареньица, и мёда, и баданового чая.) Смешиваясь с запахом пихтовых лап, травный дух заполнил гостиную. Тик-такали часы.Кот спал на диване. Пылал во все пять рогов канделябр. Спиритическая общественность зыбко отражалась в боках самовара, являя собою картину весьма живописную. Константин Феоктистович -борода на две стороны этаким русалочьим хвостом бога Дагона.* Вздыбленные космы, словно бы иллюстрирующие лекцию о статическом электричестве.Кругляки его профессорского пенсне на шнурочке!Его белоснежная манишка и манжеты, выглядывающие из- за ворота и рукавов чёрного сюртука.Блистающие запонки. Заправленный за срез жилетки галстук.Кисти рук пианиста или карточного шулера с алым кристаллом рубина в перстне на безымянном пальце.В какой-то момент меня стали одолевать сомнения:а шуба ли и бобровая шапка оставлены этим персонажем в прихожей? Не крылатый ли то плащ для путешествий по эфиру, не бархатный ли берет со страусовым пером? И зонт ли, с которого он, переступив через порог нашего дома, стряхивал мокрый снег(зонт,уже сложенный, услужливо принял у него из рук папа)остался в углу рядом с вешалкой, а не шпага  дуэлянта-забияки, волшебная палочка мага,трость иллюзиониста?  Притулин доминировал в образовавшемся аккорде сверкающих глаз, прихлёбывающих чай губ, подносящих ко ртам парящие чашки пальцев с оттопыренными в сторону мизинцами.


- Вы начертили прекрасный круг для разговора с духами!-развернула мама вынутый из тубуса ватман. А я уже приготовила тарелочку !- продемонстрировала она драгоценность  из майсенского сервиза, то самое блюдце на дне которого были изображены Рыцарь и Принцесса.На донышке , химическим карандашом, мама нарисовала стрелку.-Так что всё готово...
-В слове "начертил" сидит "чёрт"!- скаламбурил Константин Феоктистович. -Но в чертей я не верю. Да и в духов тоже, хоть мне и приходилось впадать в транс вместе с алтайскими шаманами...А вот энергия!
-Эктоплазма!?-подзадорил папа лектора, пряча в уголках губ  улыбку и пуская пахучую струю сигарного дыма.
- Вы напрасно иронизируете, Евгений Дмитриевич!- подхватил Притулин. - Опыты Тесла доказывают что энергетические поля существуют. Кстати, и лозоходы, к помощи которых мы обращались в наших экспедициях, -доказательство того же. Просто они чувствуют аномальные зоны...Вспомните суенгинского лозохода Фрола. Если бы не он мы бы прошли мимо основной жилы. То что намывают старатели -это только фрагменты, вымытые рекой...Мелочь...
-Ну хорошо. Я не отрицаю наличие магнитных полей полей и аномалий, но как вы объясните общение с духами шаманов? Их левитацию...Мы ведь с вами сами наблюдали,-стряхнул папа нагоревший столбик в привезённую им вместе с коробкой пахучих  сигар из путешествия за океан  пепельницу в виде рогатой морской раковины.
- То был обман. Они подсыпали нам в чай галлюциногенов...Вот вы с Софьей Дмитриевной дурачили меня и столоверчением, и воплощением духов,и появлением эктоплазмы, пытаясь уверить, что она не просто медиум, а медиум , излучающий эктоплазматические сущности!
- Ну да! -пускал папа вторую струю дыма, и в его клубах возникало нечто эктоплазматическое.- Но то был карнавал,маскарад, мы шалили! Однако в какой-то момент ведь мы сами поверили, что я не просто нахлобучил на голову треугол, а и в самом деле стал Бонапартом, Катенька -не просто облачилась в картонные доспехи, а в неё реинкарнировала Жанна Д*Арк.Да ведь и ваш , Константин Феоктистович, костюм мага всех поверг в восторг и ужас. И как ловко вы облапошили нас с вашей тростью, из которой выскакивал букет хризантем?  А помните, как капустный качан из кладовой и в самом деле обернулся отрубленной головой Марии Антуанетты...Правда, вы тогда водочки перебрали!Да и я был изрядно под шафе. И что с того, что запечатленные на фото эктоплазматические сущности на самом деле были наляпанными Фёклой на марлю кусками яишницы!
-Мистификация и мистика -разные вещи. А эту мистификацию выдала грубая ретушь , изображающая личины отошедших в мир иной-и Наполеона , и Жанны...
-Но вспомните ужас, холод , пробегающий по спине, когда в полумраке мансарды из носа Софьи стала истекать эктоплазма и послышался голос...
-Ну это называется индуцированным психозом...Как и столоверчение, которым мы занимались на вашей мансарде. Стол, конечно, и крутился, и летал. Но потом ведь вы сами , коллега, показывали мне отверстия в потолке и верёвки с помощью которых, сидя на чердаке, Кузьма отправлял стол в полёт, манипулируя им с помощью тех самых верёвок, зацепленных за крючки под столешницей. Впрочем, я внимательно изучаю Аллана Кардека* и его  "Книгу Духов"...Опять- таки Конан Дойл с его железной логикой яростно отстаивает принципы спиритизма...А вот Дмитрий Иванович Менделеев разоблачает...
 
 Очередное, выпущенное папой сигарное облако, сформовалось в бледно-сизую физиономию  с по-покойницки закрытыми глазами, затем оно перетекло в воронкообразное состояние -и даже без посредства крутой лесенки с перильцами все сидящие за столом, просочившись сквозь потолок, оказались на мансардном  этаже. Дымная воронка  вышедшей из папиного рта эктоплазмы ввинтилась в потолок, захватывая в своё круговращение всех нас,дремлющего на диване кота, рогатую пепельницу -раковину , макетик трасатлантического лайнера из папиного кабинета, шаманский бубен, а к нему - и ещё целый ворох предметов, а вернее их зыбких, либо чрезмерно  уменьшенных, либо непомерно увеличенных образов.

 Пальцы упирались в донышко тарелочки. В окно светила Луна.Мерцал рубин в перстне. На подоконнике восседал кот Арамис в наколотой на ушки-рожки шляпе с плюмажем и выглядывающей из-под плаща шпагой.

-Вызываю дух Лейбы Ароновича Замойского!- пропела маман заупокойным голосом раввина, провожающего в последний путь дух продырявленного пулей грабителя-погромщика хозяина ювелирной лавки. Показалось - на её висках возникли пейсы, на голове образовалась шляпа, загнулся птичьим клювом нос. Но тут же всё это исчезло. Но зато макетик , окончательно нас вгоняющего в транс трансатлантического  лайнера "Сан-Франциско", на котором плавал папа для закупки золотодобывающих машин для прииска(по крайней мере он постоянно говорил о необходимости такой командировки), так вот это макетик корабля преобразовался в миниатюрный гробик, в котором, улыбаясь, лежал по-кукольному наряженный Лейба Аронович с зажатой в левой глазнице миниатюрной подзорной трубой для оценки драгоценностей.
На вопрос -о том -имеет ли ювелир что-то нам сообщить?-и блюдце, и губы покойника задвигались.Ответ был -"да!"
 - Что же произойдёт с нами в ближайшее время?- каркнула маман клёкотом ворона Эдгара По.
 Все затаили дыхание. Блюдце задвигалось.Стрелка на тарелочке указала на букву М.
Затем её остриё воткнулось в буквы Я. Затем -в Т.
- Мятеж?!- удивлённо выдохнула мама.
И задвигавшееся блюдце ответило ДА.

Кораблик -гробик, вместе со скорбной процессией, венками от евреев Новониколаевска и  вьющимся меж ними траурно чёрным  дознователем Мокроусовым истаяли. По блюдцу полз оживший моллюск с пепельницей- раковиной на спине. Его отросшие рога угрожали. Пальцы спиритов брезгливо отдёрнулись от тарелочки.Мявкнул Арамис, прыгнув с подоконника на ламберный столик. Стукнула о столешницу шпага, тут же обернувшаяся кошачьим хвостом. Мушкетёр схватил когтями блюдце и направив его на Луну, подобно тому, как Лейба Аронович направлял свою вставленную в глазницу линзу-телескоп для оценки сдаваемых в ломбард камушков,- поймал тарелочкой лунный луч. Из майсенского фарфора вышли и поплыли в струении луча Рыцарь и Принцесса.  В гостиной заскрежетали и начали отбивать час ночи наши неугомонные часы. Кто-то ломился в двери прихожей.