Наум Сагаловский о себе и о скрипке

Наум Сагаловский – бывший киевлянин, эмигрировал в США в 1979 г. По профессии инженер-теплоэнергетик, закончил Новочеркасский политехнический институт.
Автор одиннадцати книг стихов, в том числе сборника «Демарш энтузиастов» совместно с С. Довлатовым и В. Бахчаняном.
Стихи Наума Сагаловского вошли в несколько антологий русской поэзии и в хрестоматию для российских школ «Шедевры русской поэзии – вторая половина 20-го века». Публиковался в изданиях многих стран.

Биорграфия
Как во городе Егупце...

Как во городе Егупце,
возле самого Евбаза,
жил реб Нухим Сагаловский,
первой гильдии купец,
он имел двенадцать дочек,
упаси их Бог от сглаза,
а тринадцатым ребёнком
был Иосиф, мой отец.

В те года на Бессарабке
(до Евбаза путь недолог)
жил реб Шломо Рабинович
(с очень острым языком)
в той квартире, где попозже
жил известный венеролог
доктор Майзелис, с которым
лично я был не знаком.

И бывало, дед мой Нухим
с Рабиновичем на пару
заводили бесконечный
интересный разговор
и прогуливались тихо
по осеннему бульвару
(он теперь бульвар Шевченко,
сохранился до сих пор).

Летом в Бойберик на отдых
вывозили домочадцев,
ненадолго избавляясь
от егупецких тревог,
и снимали дачи рядом,
чтобы каждый день встречаться,
и реб Тевье привозил им
яйца, масло и творог.

Балагурили, шутили,
заливались громким смехом,
по субботам дед молился –
он был набожный еврей,
а реб Шломо Рабинович
(он же реб Шолом Алейхем)
слушал майсэс реба Тевье
про жену и дочерей.

Как давно всё это было!..
Разве годы виноваты,
что погромы, войны, власти
крепким связаны узлом?
Мудрый реб Шолом Алейхем
всей семьёй уехал в Штаты,
умер в городе Нью-Йорке,
вечный мир ему, шолом.

Дед мой дожил век в Егупце,
управлял делами круто,
он имел, помимо денег,
добрый нрав и светлый ум.
Он ушёл, а я родился,
и меня вот потому-то
в честь его назвали Нухим
(а впоследствии – Наум).

Жаль, что я не видел деда,
он был мастером коммерций,
если бы не власть Советов,
я бы тоже стал купцом,
ну а так, спросите – кто я?
Просто хохэм с добрым сердцем,
инженер, как говорится,
с человеческим лицом.

На иврите знаю только
«кэн, ани ахальти лэхэм»,
идиш тоже вряд ли сразу
прочитаю и пойму,
но мне с детства почему-то
близок реб Шолом Алейхем,
как бывал в иные годы
близок деду моему.

Ах, реб Шломо, это просто –
петь, когда придёт удача,
а когда случится горе –
плакать жалобно навзрыд,
я шучу, когда мне грустно,
боль в душе надёжно пряча,
и пишу, смеясь сквозь слёзы,
уходя фунэм ярыд...

Непонятные слова:
Егупец – так Шолом Алейхем называл в своих сочинениях Киев.
Евбаз – Еврейский Базар, местность в Киеве, ныне площадь Победы.
Бессарабка – местность в Киеве, где находится Бессарабский рынок.
Бойберик – городок Боярка под Киевом.
Майсэс (идиш) – сказки, рассказы.
Хохэм (идиш) – мудрец, в просторечии – шутник.
Кэн, ани ахальти лэхэм (иврит) – да, я съел хлеб.
Фунэм ярыд (идиш) – с ярмарки, так называется один из романов Шолома Алейхема

 Скрипка –это голос еврейской души. Наум Сагаловский

Скрипач на крыше

Я уже, извините, солидный мужчина,
пожилой, умудрённый годами еврей,
но вчера вдруг почудилась мне чертовщина,
будто кто-то гуляет по крыше моей,
и доносятся сверху неясные звуки,
что-то вроде “гав-гав” или, может, “хрю-хрю”,
я встаю, надеваю приличные брюки,
выхожу из дверей и на крышу смотрю.

А на крыше, куда я ни разу не лазал,
но надеюсь когда-то взобраться тайком,
восседает какой-то лохматый шлемазл
и по скрипке старательно водит смычком.
“Эй, на крыше! – кричу я довольно сурово. –
Это что тебе – поезд? автобус? трамвай?
Видишь – ночь на дворе, половина второго!
Паганини нашёлся! Спускайся давай!”

Слышу голос шлемазла, как будто бы в дрёме:
“Ты, Наумчик, прости меня, глух и незряч:
у еврейской семьи, проживающей в доме,
должен быть непременно на крыше скрипач.
Так что гнать меня в шею – большая ошибка,
лучше ты мне на скрипке играть разреши,
потому что, Наумчик, представь себе, скрипка –
это голос еврейской безумной души.

Если грустно душе – я играю ей Баха,
если весело ей – «Чирибим-чирибом»,
я – микстура добра, я – лекарство от страха,
ангел, скрипкой своей охраняющий дом”.
“Ну раз так, – говорю, – оставайся на крыше,
будут в доме, надеюсь, покой и уют,
и играй себе вволю, но только потише,
у меня тут соседи, боюсь не поймут”.

Слава Богу, на крыше сидит, а не в яме,
мой домашний скрипач – не приправа к борщу,
это фрэйлэхс, и Бах, и “А идишэ мамэ”,
он, конечно, не Ойстрах, но я не ропщу.


Персональная страница в Интернете https://stihi.ru/avtor/mottl.