Международная солидарность - Театр и Дети

Читатель!
Проявим уважение к авторским правам!
Чтоб не пришлось пирату бегать по судам!

Международная солидарность
 
Максим Казамуров

« - Шайка Тома Сойера - здорово получается, правда, Гек?
  - Да, ничего себе, Том. А кого же мы будем грабить?
  - Ну, мало ли кого! Устроим засаду - так уж всегда делается.
  - И убивать тоже будем?
  - Ну нет, не всегда. Будем держать пленников в пещере, пока не заплатят
выкупа.
  - А что это такое - выкуп?
  - Деньги. Заставляешь их занимать, сколько можно, у знакомых; ну, а если они и через год не заплатят, тогда убиваешь. Все так делают. Только женщин не убивают. Женщин держат в плену, а убивать не убивают. Они всегда красавицы, богатые и ужасно всего боятся. Отбираешь у них часы, вещи, - только разговаривать надо вежливо и снимать шляпу. Вежливее разбойников вообще никого на свете нет, это ты в любой книжке прочтешь. Ну, женщины в тебя сразу влюбляются, а когда поживут в пещере недельку-другую, то перестают плакать, и вообще их оттуда уж не выживешь. Если их выгнать, они повертятся, повертятся и опять придут обратно. Во всех книгах так».

  А вот ещё.
  «Она приближалась, подобная одному из тех небесных созданий, которые являются юным романтикам в мечтах о сияющем рае, - царица красоты, не украшенная ничем, кроме своей непревзойденной прелести. Так тиха была ее поступь, что ни одним звуком не дала знать о себе, и если бы не волшебный трепет, сообщивший мне при ее приближении, она проскользнула бы мимо незамеченной, невидимой, подобно другим скромным красавицам. Странная печаль была разлита в ее чертах, словно слезы, застывшие на одеянии декабря, когда она указала мне на борьбу стихий под открытым небом и обратила мое внимание на тех двух, что присутствовали здесь".
  Этот кошмар занимал десять рукописных страниц и заканчивался такой суровой проповедью, предрекавшей неминуемую гибель всем, кто не принадлежит к пресвитерианской церкви, что за него присудили первую награду. Это сочинение, по общему мнению, было лучшим из всех, какие читали на вечере.
  Городской мэр, вручая автору награду, произнес прочувствованную речь, в которой сказал, что за всю жизнь не слышал ничего красноречивее и что сам Дэниель Уэбстер мог бы гордиться таким сочинением.
  Заметим мимоходом, что сочинений, в которых слово "прекрасный" повторялось без конца, а человеческий опыт назывался "страницей жизни", было не меньше, чем всегда».

  Перечитывая Марка Твена, я вспомнил интересный денёк из собственной школьной биографии. Учился я тогда, кажется, в классе четвёртом или пятом.
 
  Посол! Американский посол приедет в школу!
  Казалось бы, событие выдающееся. Но не в нашей школе. Дело в том, что в те годы (80-ые, прошлого века), наша школа (с углублённым изучением английского языка) была сильно избалованна вниманием немаловажных персон. Персоны из посольств США, Великобритании, Канады посещали нас часто: интересовались учебной программой, заходили на уроки. Ну а мы, ученики, должны были демонстрировать свои познания. Персоны улыбались и одобрительно кивали, когда мы в очередной раз рапортовали: «London is the capital of Great Britain»! Понятно, что London или Washington - по ситуации.
 
  Для посла была подготовлена программа, в которую входило чаепитие и сценка из «Приключений Тома Сойера». Конечно, на английском языке! Столь ответственное мероприятие поручили нашему классу.

  Отрывок для сценического действа был выбран из первых глав повести. В нём тетя Полли наказывает Тома тяжёлым трудом, который состоит в покраске забора. Том, как вы помните, ухитрился привлечь к этой работе всех проходящих мимо мальчишек. Вот этот отрывок мы и должны были разыграть. Классная руководительница вручила мне текст и сказала: «Ярослав! Играешь Джонни Миллера! И никаких возражений»!
 
 В день приезда посла нас сняли с последнего урока. Костюмы, грим, актёрский мандраж – всё было на высшем уровне. Пока посол ходил по школе, за ним таскались: директор (не знающий английского), завуч по английскому, стайка учителей и лучшие ученики школы. Мне запомнилась переводчица посла. Это была миниатюрная дама, одетая в серый пиджак и серую юбку. Она всё время оборачивалась и что-то спрашивала. А потом громко переводила. Если кто-то шутил, она смеялась в кулачок. А иногда подпрыгивала. От восторга. Это когда кому-то из «лучших учеников» удавалось блеснуть произношением. Она казалась нервной, суетливой птичкой. 

  Чай был выпит, сладкое съедено. Посол был готов употребить культурную программу!

  К выходу на сцену я готовлюсь тщательно. Прочитав, конечно, всего «Тома Сойера» (политика школы в отношении внеклассного чтения в те времена была строгой), я попытался представить себе: кто ты, деревенский мальчишка 19 века? Американский, конечно. Во что одет, какие у тебя любимые позы, жесты? Образ слепился быстро: короткие мешковатые штаны на подтяжках и мятая рубашка с закатанными рукавами. За спиной, на шнурке болтается соломенная шляпа с обязательно драными полями. И никаких ботинок! Это что касается одежды. А причёска?
  Замечу, в детстве я был обладателем густых пышных волос. Учителя любили меня за них трепать. Шутя, конечно! Так вот, дополняя облик, я долго тёр ладонью макушку и дотёр до того, что волосы встали дыбом.
  По моему замыслу, перед зрителями должен был предстать разбуженный спозаранку подросток, без признаков начального образования и особой родительской заботы. Сорванец и искатель приключений!
  А походка? Походка, как я решил, должна быть вызывающая. Такая матросская, развинченная.
  Последний штрих. По ходу действия, мой персонаж, Джонни Миллер, должен был прогуливаться по улице, крутя на веревке дохлую крысу. Крысу искать не стали, а привязали плюшевого мишку. Мишка был очень маленький и старенький. Кто из ребят принёс - не знаю. Напутствие дали такое: «Крути мишку. Так он сойдёт за крысу»!

  (Тут я позволю себе описать дальнейшие события словами подростка 10-11 лет, каким я тогда был).
 
  За кулисами пронеслось: «В зале куча народа! Посол с делегацией! Ещё из РОНО пришли»!
  Всё как всегда. Слабость в ногах! Бледные лица и круглые глаза! Сценка началась!
  Тётя Полли отругала Тома. Том был обречён провести погожий день за нудным занятием – покраской забора!
  Скоро мой выход. А пока я сидел за кулисами с закрытыми глазами и твердил английский текст. Вот странно! Знаю правило. Никогда! Никогда не зубрить слова перед выступлением! И на тебе! Нарушил!
  Классная руководительница вдруг оказалась рядом: «Ярослав! Твой выход»! Я вскочил. Задрал нос, схватил мишку и помня об образе – вышел на сцену.
  Может, я вышел как-то особенно по-джонимиллеровски, а может у зала было приподнятое настроение… Но как только я вышел, зрители начали смеяться. То есть, сначала как-бы одобрительно. Мол: «Неплохо вышел, Джонни»! Но градус смеха по непонятным причинам стал повышаться и дошёл до степени «очень бурно», прямо-таки до «Джонни! Ты - умора»! От такой поддержки я растерялся. Надо заметить, что обычно мне страшно до спектакля. А когда выхожу на сцену, страх улетучивается. Но из-за непредвиденной зрительской реакции случилось непредвиденное. Моя голова, набитая словами и образами - вдруг стала пустой! Ну, как в кино, когда смотришь фильм и – опа! Плёнка обрывается и перед тобой - белый экран! Я резко вспотел и уставился куда-то поверх зрителей. Вероятно я надеялся, что забытый текст появится на стене актового зала. Да, уж... А зал, тем временем, продолжал подбадривать меня смехом. От пустоты в голове и напряжения в теле я смутно понимал, что делаю. А делал я следующее. Стоял столбом на авансцене и пялился в зал. А вот рука! Моя рука крутила и крутила мишку. Причём, если по сценарию, я должен был крутить эту условную крысу неторопливо, прогуливаясь вдоль забора, то сейчас мишка на верёвочке описывал круги на высокой скорости.
  Дальнейшие события разворачивались сами собой, контролировать их было некому.
  Оценив мой сценический образ, зал успокоился и замер в ожидании. В ожидании моей, то есть Джонни Миллера первой реплики. Находящиеся на сцене Том, Бен - «Большой Миссури» и Билли уставились на меня страшными глазами. А ободряющий взгляд классной руководительницы я чувствовал затылком. Но! Кроме глупой улыбки я не мог выдавить из себя ничего! Ни единой фразы! А рука, между тем, продолжала с невероятной скоростью раскручивать мишку.
  И вот, случилось! Мишка, по причине древности, не выдержал перегрузки, которой я его подверг. Это было как в замедленной съёмке! Мишкина голова с  треском отрывается и падает мне под ноги. А тело на космической скорости летит в зал. Не просто в зал, а в сторону той самой чувствительной дамы-переводчицы. Не знаю, что на меня нашло, но я как заору:
- Крыса!
 
  Кричали все: и наши, и американцы! На двух языках!
  И вот что интересно. После того памятного дня, примеров такой тесной международной солидарности в отношениях с американцами я не припомню!
 
  А пьеса, всё-таки, удалась! После переполоха, вызванным обмороком переводчицы, посол и делегация досмотрели сценку. Я же обрёл дар речи и наша труппа очень живенько покрасила забор, чем Том чрезвычайно угодил тёте Полли. А то она уже вычеркнула его из списка надежд, в котором он значился на первом месте, милостью Божией и её стараниями обращённый в приличного человека.


2010 / 2024