Фото на память

I

Она сидит под абажуром в этой тёмной комнате. Свет от моргающей лампочки в сорок ватт освещает обеденный стол, за которым она листает фотоальбомы. Старые архивы. Листая страницы, она перемещается в прошлое. Окно во времени, всегда в прошедшем, попав в которое, она уже ничего не может изменить. Ветхие выцветшие фотокарточки, на которых сплошь счастливые моменты их совместной жизни.

Она листает школьный выпускной альбом. Молодые, весёлые лица. Парни и девушки, у которых всё только впереди. Портреты учителей, переживших в тот год ещё одно поколение. Поколение воспитанное родителями отчасти. Поколение безотцовщин и бесконечно трудящихся матерей. На этих лицах улыбки и искрящиеся взгляды, пробивающие объектив насквозь. На этих изображениях нет ничего, что заставило бы усомниться и грустить. Окно во времени, где каждая фотокарточка, каждое лицо на ней - проводник за кулисы. Ключ от видимой двери, за которой история каждого. Фотография – это ширма. Счастливое мгновение, вырванное из призрачного тела времени. Ширма, скрывающая всё, что осталось за кадром. Она кладёт руку на разворот, глядя в своё тусклое отражение в окне. Не видя его, она пытается рассмотреть в памяти эти лица.

Фотографии – это ключи от всех дверей памяти. Вы смотрите на карточку, открывая дверь, за которой всё, что осталось за кадром. Счастливые моменты, люди, их улыбки - они заставят улыбнуться лишь на пару минут, пока этот ключ отпирает замок. За этой дверью настоящая жизнь, слишком серая и неприглядная, чтобы быть удостоенной попасть на плёнку.

II

Сейчас она жалеет о том, что её руки нащупали семейный альбом. Эту ключницу со множеством ключей и отмычек от всех дверей, скрывающих правду. Старые архивы. Никогда не смотрите их, если не хотите быть травмированными.

Их первый снимок. Где они наконец вдвоём, после нескольких лет любви на расстоянии. Этот роман начался в духе времени, в котором они оба жили. Время социальных сетей, наводненных графическими изображениями эмоций и одинокими людьми, неспособными разговаривать вне паутины.

Она думает, что спустя тысячу лет, когда нас не станет, мы оставим после себя только коробки из металла и пластика, километры оптоволокна. Новая жизнь, если и придёт на наше место, ничего не узнает о том, какими мы были. И были ли вообще. Загадочная цивилизация, низведшая себя до атомов, оставив в наследство лишь обрывки слов на редких бумажных носителях, рассыпающихся в прах.

За этой дверью хранятся её воспоминания об их первой встрече. Эти объятия, такие настоящие и столь осязаемые. Волна мурашек пробегает по её телу, когда она вспоминает о той встрече, сменяясь легкой дрожью от мысли о расставании. Снова вокзал и она снова одна. Километр, другой – он всё дальше. Ещё несколько дней она живёт памятью момента. Снова сеть, но уже в ожидании нового дня, когда они снова будут вместе.

Сейчас она думает о том, что технологии настоящего позволяют нам передать любовь по проводам, передавая телу. Тело принимает установку, но программа требует постоянного обновления. Любовь цифровая столь же недолговечна, как и любовь аналоговая, но устаревает она куда быстрее.

Здесь она в подвенечном. Они были так счастливы. Кажется, что вопреки статистике и здравому смыслу они преодолели всё, приближая этот день. Они улыбаются. Эмоции, сокрытые за этой дверью, всё ещё теплятся. Прикоснувшись к ним, она улыбается, пуская робкую слезу, которую не смогла выдавить в тот день. Сейчас она понимает, что в тот день единым стали два человека, которые ничего друг о друге не знали. Она думает о том, что графическое изображение цифровой любви никогда нельзя в точности воспроизвести в мире реальном. Но они старались.

Она окидывает взглядом комнату. Тусклый свет выхватывает из полумрака дверной проём и коридор, где ещё вечером с грохотом и руганью пронёсся их очередной скандал. Когда-то они месяцами ждали встречи, а сейчас спят в разных комнатах. Ещё вечером, когда слова были выпалены и уже ничего не значили, он ушёл к себе, оставив её в гостиной, где она сейчас по крупицам собирает моменты их счастья.

III

Рассматривая семейные фотографии, она вспоминает всё, что не вошло в серию. Всё, что оказалось скрыто за занавесом счастливых отпечатков. Всё то, что всегда оставалось за кадром.

Она думает о том, как мы не любим самих себя. Мы мало кого любим по-настоящему, но себя мы не любим слаще и с упоением. Учимся не тому, работаем не там, спим с кем попало, живём с нелюбимыми. Она соглашается с тем, что мы любим усложнять и портить всё, до чего только можем дотянуться. Отказывая себе во многом, мы позволяем себе много лишнего. На все вопросы - дежурные ответы, на попытки что-то поменять - лень, на сожаления - жизнь, а в итоге - боль.

IV

Она проводит ладонью по снимку трёхлетней давности. Их настоящая семья, какой мы её себе представляем. Их только трое в этом парке, где больше не существует никого. Снова тот тёплый май. Руки их сына тянутся к ним. Они смеются. Коварная фотография, которая открывает дверь событиям того вечера, оставшимся за кадром. Их путь из парка до дома. Их заразительный смех в ответ на лепетание плода их любви. Этот неудобный подъём коляски по лестнице, и его возмущение бытовой неприспособленности подъезда. Их квартира на девятом этаже панельного дома, прогретая за день. Она открывала окно в детской, чтобы проветрить комнату и усадила сына в кроватку. Глядя на закат сквозь открытое окно, она спустила лёгкое платье. Он стоял возле двери и, как и прежде, с благодарностью смотрел на её нежное обнажённое тело. Этот тёплый осязаемый взгляд. Она обернулась и они улыбнулись друг другу. Оставив сыну телефон с мультфильмами, они ушли в спальню, чтобы воспользоваться каждой минутой ускользающего времени, данного им на двоих. Каждая их минута в сладострастных объятиях друг друга, озвученная голосом сына под песенки забавных мультяшек. И тишина, что наступила позже. И это чувство вины, данное им на двоих. Вина за те сладострастные полчаса, которые она сейчас прокручивает у себя в голове. Вина за открытое окно и опустевшую детскую.

Этот снимок стал для них последним в этом альбоме. Такая маленькая дверь, за которой поместились ещё несколько лет совместной ненависти, взаимных упрёков и боли. Коварная фотография радости людей, скрывающая правду о времени когда в них что-то надломилось.

V

Они могут впитать в себя больше, чем может показаться. Надёжные фильтры, пропускающие сквозь себя всё, происходящее вокруг, но незримо накапливая осадок. Всё больше и больше. И вот тогда они начинают поколачивать своих жён. Нередко смазав скрипучие петли спиртягой. Они ищут удобного случая, подставляясь под неискушённых участников дорожного движения, чтобы выплеснуться со скандалом, в надежде на драку. В надежде, что силы будут потрачены на кого-то другого, что жена сегодня отделается лишь унижением словесным. Профилактика, укрепляющая разбитый брак. Сублимация невыносимой утраты. Тривиальная повседневность, способная высушить весь воздух в доме, тщетные попытки жить дальше.

На подоконнике дотлевает фикус - немой свидетель и случайная жертва всех этих событий. Последний, кто видел, как вместе с ним иссохлась очередная ячейка общества. Общества, которое если и было испорчено квартирным вопросом, то окончательно было добито ответами популярной психологии. Сейчас она вспоминает эти отчаянные попытки что-то спасти, сидя на продавленных диванах семейных консультантов. Никто никому не должен. Хочу и буду. Они не должны поколачивать своих жён, но хотят и делают. Кармический откат и побочные действия для пасты Лабковского, для всех этих проработанных домохозяек и отработанных, на генном уровне, мужчин.

Ночью в тёмной квартире внезапно стало очень тихо. Она ищет ответы, рассматривая фотографии. Она ищет ответы и точку невозврата, точку горизонта событий, где темно и очень тихо, и уже ничего нельзя изменить.

VI

Босая, она идёт в его комнату. Она дрожит. Ей кажется, что она нашла слова, чтобы выразить всю свою любовь, попросить прощения и простить. Она медленно бредёт по коридору, её рука скользит по гладкой стене, нащупав рамку, за которой их светлые лица в день первой встречи. С любовью и слезами в глазах она смотрит, как он лежит на диване в этой пустой детской, под этим проклятым окном. Сейчас она больше не думает ни о чём. В её голове тишина, а на душе покой. Она больше не думает о том, как пару часов назад пронзила его спящего кухонным ножом, лежащим сейчас рядом с его телом. Она не думает о том, как пытаясь собрать их снова воедино, одним ударом избавила их двоих от боли. Сейчас в её сердце только любовь. Она ложится рядом и обнимает его так, как в день их первой встречи. Щелчок затвора. Она делает их самый последний кадр, где они вместе и кажутся счастливыми. Последняя дверь, за которой она встанет с дивана и медленно подойдёт к кроватке их сына, преодолеет это лёгкое препятствие бортика кроватки и по подоконнику, она пройдёт по его маленьким следам, сквозь открытое окно. На встречу к ним, где они снова будут вместе и будут так счастливы.