Боэций. Комментарии и учебники

Боэций общеизвестен своей поэмой "Утешение философией", которую он составил в одиночке в ожидании смертной казни, куда его упек друг и соратник по философии Коссиодор. Поэма так себе, но судьба философа, который своей жизнью и смертью показал, что та философия, которую он проповедовал, в отличие от патриотизма негодяев, он же ее и исповедовал.

Собственно философские идеи Боэция известны менее, ибо до сих пор не обнаружены. Тем не менее его звезда светит на философском небосклоне очень ярко. Боэций переводил Аристотеля, Платона, Цицерона, Сенеку (двух последних, естественно, он только комментировал), Эпиктета и мн. других с греческого на латинский с комментариями. Эти-то комментарии и переводы и представляют его неоценимый вклад в философии. Кроме того, хотя ничего нового или там оригинального он не создал, но в отместку четко сформулировал целый ряд проблем, над которыми ломают себе (что было бы еще ничего), но и другим головы философы.

ПРОБЛЕМА ЕДИНИЧНЫХ И ОБЩИХ ВЕЩЕЙ

как раз одни из таких проблем.

В средние века спор по этой проблеме расколол философов на две враждующие партии: номиналистов и реалистов. "Номиналисты" утверждали, что никаких общих идей нет, а есть только единичные вещи. Нет ни "яблока" вообще, ни "тыквы" вообще, ни даже ни "человека" вообще, а есть конкретные единичные яблоки, тыквы, люди: Иванов, Петров и Сидоров.

"Реалисты" же говорили, что общие идеи обладают истинной реальностью. Есть "яблоко" (где? в некоем мире идей, в Боге, например) как идея, неразрушимое и вечное, а конкретные яблоки, которые растут в садах и которые кушают дети и взрослые, они лишь отблески, копии этих вечных "яблок".

Так они спорили и спорили, и проспорили все средние века, не придя ни к каком окончательному выводу. А только внесли сумятицу в нестойкие головы штудирующих философию. В частности, терминологическую. Так "реалии" реалистов это вовсе не реалии окружающего нас мира, а некие идеальные сущности, которые правильнее было бы назвать "идеалиями".

Средние века пролетели в истории человечества как один миг, но спор реалистов и идеалистов с их концом не прекратился. Не прекратилась и словесная путаница. Так в марксистской философии почему-то считается, что материалисты -- это наследники номиналистов, а идеалисты -- реалистов. Хотя как раз основоположник европейского материализма Бэкон был законченным реалистом и положил начало "реализму" в науке, а идеалист Беркли, главное пугало ленинского "Материализма и эмпириокритицизма" -- закоренелым и последовательным номиналистом.

Как бы то ни было, европейская наука, как жало змеи раскололась в новое время надвое: гуманитарное знание и естественные науки. Гуманитарии все как один встали под знамена номинализма. Во всех общественных науках изучаются именно конкретные реальные явления. А если изучаются некие обобщенные категории -- реализм (не путать философский реализм с литературным направлением т. н. критическим реализмом, ну там Бальзак, Золя, Теккерей и все такое), романтизм, народность, метафорический строй -- то, это либо треп и сотрясание воздуха, а если нет, то опять же изучение конкретных явлений под видом общих принципов и законов.

Изучается не реализм как таковой, а реализм, скажем, Гоголя, не народность вообще, а народность в произведениях Шукшина, не метафоризм в целом, а метафоры у Шекспира. Причем если вглядеться даже не очень-то и попристальнее, то окажется, что все эти гоголевские, шекспировские, шукшинские метафоры, реализмы, народности распадаются на подборку отдельных примером из их творчества.

Наоборот естественники по большей частью (география, медицина, психология -- куда их отнести?) голимые реалисты. Та же физика изучает не тяжелые тела, а тяжесть как таковую, не теплые или холодные предметы, а теплоту вообще. Таким образом эти теплота, тяжесть, сила, магнетизм и др. являются самыми верными и преданными наследниками средневековых реалий-идеалий.

Свою каплю яда в эту бочку дегтя внес и Гегель. Он додумался до того, что вообще нет никаких отдельных или всеобщих вещей, а каждая вещь одновременно и конкретная, то бишь единичная и всеобщая. Ну разъяснил, так разъяснил -- дальше некуда.

Вот яблоко. Оно здесь и сейчас (набирая эти слова на компьютере, автор специально положил на компьютерном столике яблоко, чтобы было нагляднее). На него можно смотреть, его можно взять и потрогать, его можно и съесть, что я с удовольствием и сделаю, когда закончу набор. То есть, с восприятием вещи как конкретной все вроде бы понятно.

А вот как оно может быть всеобщим в духе платоновской идеи яблоком -- это, на первый взгляд, кажется непонятным. Однако, если вдуматься, никаких проблем с пониманием предвидеться не должно. Если бы конкретное яблоко было только единичной вещью, то каждый раз, сталкиваясь с новым яблоком, мы бы не знали, что это такое. Твердое тело, или под кожуркой жидкость, минерал это или фрукт, съедобен он или нет? Но поскольку с яблоками мы встречались не раз, представление об этом предмете уже неотлучно живет с нами. И это-то представление и есть яблоко вообще, и оно помогает нам обращаться с конкретным предметом без каких-либо дополнительных исследований, то есть как обращаются с яблоками вообще.

И опять же, хотя яблоко здесь и сейчас -- это яблоко вообще, но оно одновременно и конкретное яблоко. Мы знаем, как можно вести себя с яблоком вообще. А вот конкретное яблоко нужно еще посмотреть: не гнилое ли оно, не заражено ли пестицидами? Что можно узнать на только на вкус и вид. То есть знание о яблоке вообще не избавляет нас от необходимости относится к данному яблоку как к конкретной вещи.

МИНИАТЮРЫ О ФИЛОСОФИИ
http://proza.ru/2024/01/16/250