Семья дьяволиц. Окончание

В комнате офицерского общежития вместе с Муриными жила еще одна солдатская мать, приехавшая к сыну - Ветлова. Ирина со своими малолетками быстро осталась без копейки и решила проблему, украв денег у соседки. Та, конечно, хватилась денег, обвинила Ирину, а она и запираться не стала, вернула часть денег, остальные обещала выслать из дома. Слезно просила об одном: не позорить сына, он-то не виноват. Договорились обо всем и расстались.

Сердобольные офицеры собрали денег, отправили солдатскую мать с ребятишками. Приехала. Дома полный разор.  Светка с сыном в больнице - заболел малыш. Хозяйничала в доме Евгения, раздавая младшим куски да подзатыльники. Спасибо, подкармливали соседи, но дары становились все скуднее - взять неоткуда людям, сами перебиваются кое-как.

Побежала в больницу к Светке с пустыми руками и прямо возле дома встретила... Ветлову. Не действовали на женщину Иринины слова, крепко стояла на своем: верни украденное, да больше в сто — сто! - раз. Иначе, мол, в милицию и на службу сыну сообщу. Затем и приехала.

Следователь недоверчиво покачал головой, когда Ирина сказала про стократный долг. Но зачем ей врать-то? Подумал бы сам, зачем Ветловой было ехать в незнакомый город за долгом, если долг был не больше стоимости дороги сюда? Да поживиться захотелось, вот и поехала, не сказав ни мужу, ни сыну. Недаром ведь труп закопали как неопознанный.

Не действовали на Ветлову уговоры. Собирай, говорит, деньги. Приду к тебе ровно в шестнадцать часов. Сама отмерила срок своей жизни.
Прибрела Ирина к дочери в больницу - лица на ней нет.
Светка быстро схватила ситуацию, прикрикнув на мать:
- Не реви, не поможет. Такую уйму денег вовек не собрать.
- Убить ее мало, - впервые вырвалось у Ирины. Просто так вырвалось, безо всякой еще мысли.  Она могла сказать и другие слова, но сказала: "Убить ее мало!"
- Так и надо убить, - обыденно и спокойно сказала дочь.
Таким было начало, но следователь не верил и досадливо отмахивался. Мол, так не бывает. Мать, мол, склонила дочерей к убийству, и они пошли на страшное дело за преступной матерью.

Собственно Ирине безразлично было, сколько денег требовала Ветлова. У нее не было никаких денег - даже на еду детям.
Евгения подошла к Ирине и Светке во время беседы и, казалось, даже не удивилась. Искра любопытства мелькнула в глазах, и девчонка быстро их опустила.
Детали обсуждали долго и деловито, не испытывая жалости или ненависти. Они уже не видели в Ветловой человека, они искали надежный способ устранить угрозу. Только угрозу.
Забрав больного ребенка, Света вернулась домой.

Ровно в шестнадцать часов Ветлова пришла за смертью.
Три часа они не могли решиться. Три часа Ветлова могла сохранить себе жизнь, отступив от своих требований - видела ведь, в какую попала нищету. Не отступила, не спасла себя. Будила и поднимала трех дьяволиц, трусливо поджавших хвосты перед решительным действом.  И подняла, наконец.
Светлана, зайдя сзади, набросила на нее простыню, все трое повалили жертву, связали. Но убивать все еще не решались. Чтобы молчала, затолкали в рот кляп из первого, что попалось под руку - попались детские трусики. Набросали на несчастную одеяла, укутали ковриком голову и ушли, надеясь, что она умрет без них, задохнется.
Они стали настоящими дьяволицами. Научились решать проблемы, и чужая жизнь не имела значения и ценности.

Ах, как колышется в камере спертый нечистый воздух! Как стонет и хрипит, засыпая на жестких нарах. Как болезненно, смертельно хрипит. Словно силится и не может умереть.

Возвратившись домой через несколько часов, Мурины застали свою жертву живой. Страдальческий хрип слышался из-под груды тряпок и вздрагивало одеяло, смутно повторявшее очертания тела.
Жертва никак не хотела умирать! Она цеплялась за жизнь, когда обозленная неудачей Света, положив на кровать сына, встала ногами на слабое горло. Она не умирала, когда Евгения зажимала ей нос. Она не хотела умирать и оставить их в покое.
Дьяволицы упрямо продолжали черное дело, пока жизнь не покинула измученное тело. Они стали очень опасными и вскоре доказали это.

Ирина стройка тоже умирала. Все чаще случались простои. Рабочие тревожно ждали каждый своей беды, и тревога выливалась в злобу. Ссоры вспыхивали по пустякам, дошло дело до кулаков.
События последних месяцев - внезапная и совсем беспросветная нищета, Светкины роды, кража, убийство подкосили Ирину. Руки дрожали и не было в них силы, ночному отдыху мешали страхи и мучительные хрипы, оставшиеся жить в квартире.

Настал день, когда Ирина не смогла заставить себя подняться и идти на работу. Она лежала, закрыв глаза.
- Ты боишься, что ли? - спросила Светка мать.
Ирина только кивнула в ответ. Боялась. Она боялась всего: и жизни, и завтрашнего дня, и взглядов людей, которые, казалось, про нее все знают.
- Не найдут нас, - успокаивала Светка, - сколько уже времени прошло, не найдут.
Их не нашли.

Свои тревоги и страхи они прогнали прочь. Перед тем как утащить и поджечь в мусорном контейнере труп Ветловой, они сняли с убитой кольца, часы. Припрятали сумки с ее питерскими покупками. Месяц прошел спокойно, и Света продала все это.
Денег хватило еще на месяц. Жили, не думая ни о чем. Это было прекрасно! Ирина отошла от усталости. Убрала квартиру, перестирала, перечинила одежду детей. Маленький Русланчик поправился, повеселел. Дети, впервые оставшиеся на лето в городе, - путевок никуда не дали, - роились вокруг матери, но хлопот не доставляли. Привыкли к самостоятельности.

Безбедное житье закончилось вместе с последним рублем. Светка молча села напротив матери. Не сказала ни слова, но дьяволицы внутри них уже протянули жесткие лапы и замерли в ожидании приказа.   Знали, будет дело. Они решили свою проблему, убив Ветлову. Почему бы не решить еще одну таким же способом? Страха уже не было ни перед чем. Жалости не было тоже.

Позвали Евгению. Обговорили. Наметили жертву. То, что у Гали родился ребенок, ровесник Руслана, их не смутило.
Галя с ребенком на руках безбоязненно открыла дверь знакомым сестрам. Светлана пришла с Русланчиком, и его положили рядом с ровесником, Галиным сыном Андреем. Они были удивительно похожи, эти трехмесячные пацаны, и растроганная Галя достала Руслану костюмчик сына. "Носи на здоровье", - сказала. Детей накормили, и они уснули, сытые и спокойные.
Галя прибирала квартиру и сестры ей помогали, словно забыв о том, зачем пришли.

Когда раздался звонок, Галя глянула вопросительно.
 — Это мама пришла за нами, - успокоила Света и открыла дверь.
Ирина вошла и, напрасно не верил следователь, дрогнуло сердце при виде детей. Решил все костюмчик Руслана. Что, теперь они окончательно нищие? Не могут купить одежду ребенку и зависят от милости этой девчонки, которой судьба подарила богатого мужа? Несправедливо это.

Напрасно не верил следователь - все было именно так. Ирина пришла делать справедливость, так она думала, и злоба поднялась в ней в первую очередь, не алчность. Она направлялась сюда за добычей, словно волчица, но забыла об этом, злоба вышла на первый план.

Светлана набросила простыню на голову Гали. Три дьяволицы вцепились в несчастную, мешая друг другу, долго и неумело душили, пока не обмякло тело, не превратилось в большую тряпичную куклу. Проснулся и заплакал ребенок - Ирина даже не видела - чей. Велела младшей дочери взять и успокоить малыша.
Злоба совсем прошла и страх был нереальный, словно во сне. Только внутри что-то постоянно дрожало, пульсировало, мешало рукам перебирать и шарить, искать деньги и ценности.

Евгения держала на руках ребенка и помочь не могла. Ирина со Светкой наполнили пару сумок - на улице день, полно народу и много вещей унести незамеченными нельзя. Добыча была небогатой и это вызывало новый прилив злобы, словно это не они, а их обокрали, обидели.
 — Все это надо поджечь, - хрипло сказала Светка, указывая на труп и беспорядочно разбросанные вещи. Мать молча кивнула. Поджечь так поджечь. В первый раз они тоже жгли и это им помогло. Стали бросать на пол газеты и книги, что попадалось под руку.
- Ты поищи ацетон, — это указание Светке. - А ты иди вниз с ребенком и жди, — это младшей дочери.
Ирина услышала, как захлопнулась дверь за Евгенией и стала торопливо чиркать спичками, поджигая газеты. На кровать, где тихо спал ребенок, старалась не смотреть. Сейчас отступления нет. Галина убита, на ребенка рука не поднялась - они и не думали об этом. Так пусть будет, как будет. Может, ребенок и не умрет.

Ирина так и не глянула на малыша, это было уже совсем нетрудно, ибо наполнялась едким белесым дымом комната.
- Мама! - послышался сдавленный крик Светки, искавшей в подсобке горючую жидкость. Ирина поняла дочь и успокоила:
- Он внизу с Евгенией. Зачем дым глотать.
Огонь в комнате разгорался, пора уходить.
Не оглянувшись, захлопнули дверь. Евгения ждала их у выхода под лестницей, и они вышли в солнечный день как в жизнь из тревожного сна. Три женщины с ребенком без особой спешки шли по улицам, и никто не догадывался, что это идут Дьяволицы. Вполне состоявшиеся. Безжалостные. Настоящие Дьяволицы.

Дома были младшие дети, которые тут же переключили мать на заботу о том, чем и как накормить их немедленно. Ирина вышла на кухню.
Страшный крик полоснул ее:
- Ма-а-а-ама!!! - кричала Светка.
Как горох сыпанули в комнату дети. Ирина рванулась за ними. На смятой постели, откинувшись к стенке, сидела Светлана. На коленях ее взмахивал ручонками ребенок, а она смотрела на него, не отрываясь, и кричала. К стене прижалась белее мела Евгения.
Бросилась Ирина к дочери: что, что?
- Мама, это не он... это не он, мама!

Догадалась и похолодела Ирина, схватила ребенка под мышки, резко подняла перед собой.  Страдальчески искривилось крохотное личико, в обиженном плаче открылся розовый беззубый ротик.
Застило глаза слезой, замутилось, закачалось, запрыгало в тумане детское лицо.
- Дура ты, - голос Ирины был спокойным. - Дура и есть. Ребенка своего не узнала. Руслан это. Ишь, проголодался.
Она привычно положила ребенка на левую руку, прижала к себе, и ребенок успокоился на теплой руке, расправилось личико.
Бережно положила малыша в Светкины колени, велела кормить, наблюдала, как жадно вцепился ребенок в белую с синими прожилками грудь и засосал, всхлипывая от усердия.

Три дня длилась мука, целых три дня. И три ночи тоже. Светка молчала. Пеленала, кормила ребенка и глядела в пустоту пронзительно и страшно. Потом за ними пришли. Разлучили. Ирина не страдала от этого. Обрадовалась. Камерой ее не испугаешь. Она жила в тюрьме всю свою жизнь.
Вот только следователь не верил ее словам, и она перестала говорить с ним. Показания давала сидящая в ней Дьяволица, и это устраивало всех.

Просыпалась, зевала, сморкалась и натужно кашляла проклятая тюремная камера. Лениво переругивалась, пуская первый зловонный табачный дым - единый выброшенный на свалку организм, не разделенный на особи. Менялись в ней, уходили и приходили женщины, а камера не изменялась никогда, и жила самостоятельной, отталкивающей жизнью.
- Мурина, на выход! - послышался грубый оклик, и дверь, открываясь, лязгнула запорами, - на допрос, Дьяволица!
Это надзирательница позволяла себе такие шутки - в открытую называла Дьяволицей.
Длинные путешествия по узким коридорам, где у каждой решетки раздавалась команда "лицом к стене, руки назад!", закончился в маленькой камере для допросов. Ирина села на крепко прибитую к полу табуретку и глянула на свежевыбритое, тронутое желтизной лицо следователя.
- Хочу сделать важное заявление, - сказала она, - тогда, в квартире Гали, погиб не ее ребенок. Сгорел мой внук Руслан. По ошибке Евгения вынесла из квартиры Галиного сына - дети были одеты одинаково. Не хочу брать на душу еще один грех. У ребенка живы отец, бабка, будут жить как люди. Нечего ему по тюрьмам.
Желтизна на лице следователя медленно бледнела.
Опять он не верил ее словам.
Не верил словам Дьяволицы.