Экзотический котенок

<<< Философия фрукта
http://proza.ru/2024/01/10/1121


– Так мы будем брать или нет? – спросил Иеншу, ритмично постукивая ладонями по груди.

– Эм... Не знаю, – признался Удар. – Туда что-то добавили...

Речь шла о небольшой салатнице, важно красующейся в холодильнике за стеклом.

Внутри смелая идея повара воплотилась в подлинное желание клиента.

– Выглядит аппетитно, – рассуждал Удар, поглаживая свой живот, терпеливо ожидающий предстоящее пиршество. – Но название какое-то странное... Причем тут млекопитающее?

– Эй, там только натуральные ингредиенты, одобренные МЕП и допущенные к употреблению Универсальной Системой Контроля, – объявил Иеншу. – Присмотрись, одни фрукты же! А названия – они нужны для эффекта. И привлечения посетителей.

– Сколько же посетителей собирались привлечь таким названием? – справедливо заметил Удар. – Нет... Здесь все неспроста.

– Не будь таким осторожным. «Хот Дог», напомню, не подразумевает наличие в еде собаки, – Иеншу призадумался, не спугнул ли нечаянно собственный аппетит, но знакомое урчание из глубины отрапортовало, что пока все в порядке.

– Ну, это явно не «Хот Дог», – рассмеялся Удар.

– Решайся. Это обычный фруктовый салат. Со взбитыми сливками. Туда добавили пару незнакомых фруктов, только и всего. И еще... этот... гвуваань....гвавы... – Иеншу задействовал последние ресурсы памяти. – Гвываву... Короче, кокос, – нашел он подходящее определение. – Только экзотический.

Удар выглядел растерянным. Его организм требовал топлива и удовольствий. Вращающаяся в холодильнике салатница могла предоставить и то, и другое, по цене одного блюда.

– Сколько еще времени ты собираешься рожать? – вздохнул Иеншу. – Мы ехали в такую даль только ради этого блюда. Мы стойко и самоотверженно миновали пятнадцать баров и один весьма роскошный ресторан. Мы отказались от щедрого предложения «Закусочной на колесах». Шляпой своей ручаюсь, посмотрев на наши изможденные лица и выслушав наш нелепый отказ, тот услужливый китаец принял нас, как минимум, за идиотов. Но мы, несмотря на все трудности, прибыли в это место. Мы добрались сюда. Хотя мне и пришлось менять колесо и толкать машину.

– Я тоже ее толкал, – напомнил Удар.

– Да неважно, – подвел итог Иеншу. – Мы здесь. Мы еще не заняли столик. Но мы прошли в отдел самообслуживания. Мы смотрим на эту салатницу уже пять минут... В чем теперь наши трудности?

– Не знаю, – честно ответил Удар с опечаленным взглядом. – Все это не кажется таким уж стоящим теперь. Я смотрю на эту салатницу. Смотрю на нее... Это выглядит вкусно... И...

– И?! – воскликнул Иеншу.

– И тридцать пять у.е.?

– Так! – возмущению Иеншу не было пределов и описаний. – Ты жмешься из-за тридцати пяти кусков? Мы сразу договаривались: я везу, ты платишь. Я качу машину...

– Я ее тоже катил, – напомнил Удар.

– Неважно... С меня топливо для автомобиля, с тебя – для живота!

– Я знаю, я помню, – закивал Удар. – Но мы могли бы присмотреть что-нибудь... не столь подозрительное. Можно даже за ту же цену...

Секреты экзотической салатницы манили к себе, обещая путешествие в рай. Двое, застывшие у холодильника, не могли оторвать глаз от произведения искусства, но и не решались овладеть божественной пищей, не обдумав все последствия. Голод съедал возникающие мысли, а потому размышления непростительно затягивались.

Место закадычные друзья нашли замечательное. Опрятное помещение со столиками из красного дерева. С персидскими коврами. С огромной люстрой, словно вывалившейся из позапрошлого века. С услужливыми официантами и, даже, с отделом самообслуживания. Никаких роботов. Никаких механических конвейеров и страшенных лап, тянущихся к посетителям за чаевыми. Только тепло, уют, забота и комфорт.

Каким образом здесь оказался небритый бродяга в потертом комбинезоне, осталось тайной для всех.

Должно быть, внимание потенциальных свидетелей отвлекло выступление «Знаменитых Музыкантов»™ с ошеломляющей шутовской песней «Дерево и пальма».



На горе, на Севере

Стоит гордо дерево,

Не то кедр, не то дуб,

Не то ель, не то сосна.

А повсюду снег и лед

Наметают тени сна.



Сон всегда один и тот же:

Жарко, солнце и песок;

На Востоке раньше, позже,

Там, где каждый одинок,

На скале иль на холме,

На утесе иль в земле

Вырастает пальма в зное…

Вот привидится ж такое!



Бродяга смело прошел по ковру мимо мирно жующих посетителей. По-видимому, в паре, застывшей у холодильника, он узнал близких себе по духу персонажей, а потому мерная поступь довела его до Удара и Иеншу.

– Не можете решиться на покупку дорого блюда? – предположил смельчак. – Позвольте предложить вам почти за бесценок...

Иеншу обернулся, с трудом отрывая глаз от салатницы, но к собственному удивлению обнаружил за спиной не официанта, а загадочную личность в потертом комбинезоне.

«Бог ты мой, – подумал Иеншу. – Так и до сердечного приступа довести можно.»

– Удар, решайся уже, скорее! – взмолился он, тряся товарища за плечо.

Бродяга, тем временем, успел искусно развернуть сверток, который до тех пор прятал под мышкой.

– Почти даром, позвольте, прошу... – затараторил незнакомец. – Уникальное предложение. Новый продукт моего ума, часть гениального мусора, собственное произведение... Не откажитесь спасти от голода мастера слова... Часть текста я готов зачитать прямо сейчас...

Иеншу вцепился в Удара с нескрываемым ужасом.

– Удар! На мой аппетит совершено покушение!

Удар оставил свои безнадежные поиски уцелевшей мысли, прервал бездумное созерцание салатницы и тоже развернулся. Его растерянный взор поймал двух охранников, выпроваживающих бродягу из заведения.

– Опять этот автор, – ворчали охранники. – Везде он пролезет. Еще и вслух зачитать хотел... Вот наглец...

Посетители не успели обрести озабоченный вид. Они вновь сосредоточились на еде и разговорах. Взрослые обсуждали работу, дети оживленно рассматривали Иеншу с Ударом. Лишь один столик оставался занят одиноким человеком. Человеку было не с кем поговорить, да он и не стремился к беседам. Он проигнорировал автора. Его не интересовала парочка у холодильника. Это был влюбленный человек с искренней печалью в глазах и в редких жестах.

Он один сидел за своим столом, и стол его был почти пуст, если не считать одинокий стаканчик молочного коктейля. Воздух насытили ароматы свежеприготовленных продуктов. Но влюбленный человек не спешил делать заказ или самолично идти за едой.

Чувство влюбленного человека витало далеко от еды. Чувство его формировало беззвучные слова, а слова сбегались в запоздалый текст. Тот текст, некогда написанный человеком, так и не достиг адресата, но был выучен автором наизусть и ныне занимал все его мысли.



«О, моя прекраснейшая Вэйсилая! Нет никого и ничего в этом мире, что бы не померкло в свете ее божественной красоты!

Я навеки принадлежу своей богине, воплощению любви на всех землях и во всех мирах. Я рад ее яркому взгляду и ее светлой улыбке. Глаза моей любимой – зеркало души совершенной чистоты и доброго нрава. Локоны светлых волос – явление солнца на земле. Кожа белее снега, а прикосновение полно мягкой теплоты. Но присутствие рядом с любовью жизни моей подобно жару губительного огня. Увы, я обречен полыхать в пламени жестокой судьбы...

Ее поцелуй дарует крылья, отнимает ноги. Я вспыхиваю от бурлящего ада внутри и теряю связь с земным миром, со всеми земными вещами, какими мир всегда пытается привязать человека и без успеха пытался привязать меня. Прекраснейшая Вэйсилая великодушно освободила меня от оков бесцветной реальности, одарила жизнь мою истинными сочными красками, открыла глаза мои для настоящей красоты. Но нет красот в этом мире или в каком-либо мире ином, какими не обладала бы моя возлюбленная.

Я люблю ее печальные и веселые глаза, беззаботный смех и озабоченность неотложными делами, ее сказочные жесты и обездвиженную задумчивость, ее речь и молчание, ее совершенное тело и богатый внутренний мир. Я горжусь ее чистотой, преклоняюсь перед ее очарованием, восхищаюсь ее манерами и умом, верностью, требовательностью и всепрощением.

Я при встрече могу только воскликнуть: «О, прекраснейшая из живущих! Если в мире есть существо достойное хвалы великого неба и преклонения богов, то это, бесспорно, вы!», а после замолчать и не молвить более ни единого слова, так как не способны слова передать весь образ богини и не огрубить нежнейшее создание. И сказанное не будет лестью пошлой и лживой. То будет лишь комплимент, жалкий комплимент по сравнению с теми словами, которых действительно заслуживает Вэйсилая.

Я вечно спотыкаюсь при попытках показать образ ее неописуемой красоты. Что делать, – человек не придумал еще языка, которым можно было бы передать красоту любовного чувства или божественный свет возлюбленной. Я говорю: «Смотрите! Свет ее столь ярок, что лишает меня взора!», но люди не понимают. Они не могут увидеть богиню, жир и грязь их повседневного быта уже давно заслонили от них солнце. Но меня очистила любовь прекраснейшей из живущих и даровала божественный подарок истинного зрения.

Непосвященные, в невежественной справедливости, нарекут меня сумасшедшим. Да, чистота высшей любви и божественная Вэйсилая лишили меня полезной разумности. Я стал потерянным для жизни на земле. Но не лишился ума окончательно, а лишь поменял точку миросозерцания, ясно представляя ныне излишне четкий контраст между материальным и духовным. Мысли мои, порой сбивчивые (но не замутненные подобно образам умалишенных), принадлежат высокому искусству, возвышенным чувствам и служат на благо моей возлюбленной. Что не означает, будто я забываю о естественных потребностях человека, о расчетливости окружающих или о правилах поведения в материальном мире. Вместе с большинством из нас я вынужден проводить земной век в грубом греховном теле, наделенном долькой достоинств и возом недостатков. К последнему я бы отнес все стремления земные, потребности, активность и суету. К незаметным же на первый взгляд плюсам земного существования относится человеческий разум, благодаря которому мы способны находить баланс между позволениями и ограничениями для тела, продолжать тянуть земное существование, чтобы посвящать все свободное время возвышенному. Но если презрение к земному зовется сумасшествием, то я самый больной ненормальный влюбленный, каких видели люди. И я буду гордиться этим и избегать лекарств, во имя славы прекраснейшей Вэйсилаи!

Божественная Вэйсилая! Любое слово твое – закон неоспоримый. Ласка твоя стала мне важнее воды из ручья, поцелуи твои – единственное поддержание моих сил теперь, и прикосновение к тебе да нахождение рядом – вот смысл жизни для меня.

Голос твой – наиприятнейший из звуков мира. Песней звучит он в моих ушах всегда. Я был бы рад слышать только тебя, видеть только тебя и чувствовать жизнь такой, какой ты ее чувствуешь.

Я создам в твою честь тысячи стихов, чтобы люди увидели хоть частичку тебя. Я прославлю имя твое. Я отдам тебе душу свою и себя целиком.

О, прекраснейшая из живущих, божественная Вэйсилая!

Что поведать еще о тебе может уличный бард? Не достоин я фразы слагать о подобных божествах. Все искусство вселенной не сумеет показать и половины тебя, а ни в одной земле нет мастера, способного рассказать о тебе в словах или музыке, или передать при помощи кисти, или воплотить в трехмерной модели на современнейшем компьютере. Но есть мастера много искуснее меня, и с заданием невыполнимым могли бы справиться они значительно лучше. Да судьба, видно, посмеялась надо мной, доверив создание нежнейшей красоты и тончайшей отделки воплотить в грубом камне при помощи тесака. Сколь идеально не старался бы я ювелирную работу сделать, не примут слушатели уродливый текст. Что ж, не стану на них жаловаться и ориентироваться, а главнейшей задачей сразу поставлю задачу оставить в истории, быть может, единственный факт идеальной любви.

Любовь моя! Как же я скучаю каждый миг, не видя тебя. Как же я страдаю в дни без тебя.

Я не существую днем и мучаюсь мыслями ночью. Я становлюсь вялым и нервным от потери аппетита и сна. Впрочем, жизнь прекрасна, – ужасен лишь окружающий мир, с его ограничениями, правилами и законами. Бытие навязывает нам собственную игру, и нет способа уйти от реальности не отвергнув ее.

Я... И что же я все время замыкаюсь на себе? Сознание требует использовать себя при любом анализе. Но чтобы понять любовь, нельзя думать, нельзя осознавать. Необходимо прислушаться к тому, что скрывается в нас, что, возможно, и порождает любовь: сердце, душа, некая энергия... неважно. Что может дать нам сознание? Для сознания не существует любви...

Правда, вряд ли существует человек, способный отстраниться настолько, чтобы, оставаясь нормальным и вменяемым, суметь рассматривать какую-либо ситуацию максимально объективно. Он не сможет отказаться от своего сознания абсолютно, ведь оно – это главная составляющая человека. Человек может предполагать о собственном существовании лишь мысля.

Прибегнув к сознанию, человек объяснит любовь, как восполнение недостатка себя. Но любовь, известная мне, – это не потребность и не стремление к объединению. Любовь – это радость, не осознанная окончательно радость за существование другого человека.

Долгими ночами, не видя тебя, я страдаю своим счастьем, не имея возможности взяться за серьезные дела. Весь быт, все заботы отступают перед любовью. Земное недостойно настоящей высокой любви. Я не вправе прерывать сладостные мгновения тяжелого чувства. Я тону в долгах и работах, медленно погибая с улыбкой на лице, от бессонницы и нехватки сил.

Лишь со временем я понял, почему нужно высыпаться. Сон приносит обновление и бодрость. Боль уходит, а сознание живет в полную силу, оно способно снять страдания духа и многое объяснить.

Но, Вэйсилая, моя любовь не поддается объяснению или окончательному осознанию. А пытаясь понять ее, я, невольно, стараюсь доказать ее существование для тебя и себя, в первую очередь. И, быть может, это и толкнуло меня на опасный поход в далекие земли. В своем путешествии я немало видел и много размышлял. Дорога помогла мне разобраться во многих вещах. И, прекрасная Вэйсилая, узнав мои мысли, ты, может быть, чуть лучше поймешь меня самого...»



Но уже не знает этих слов прекрасная Вэйсилая. Ее душа осталась в других временах, а тело давно перестало существовать. Ее имя забыто, а верный влюбленный заброшен в далекую и чужую эпоху. Не видит он более дорогие глаза, не слышит серебряный голос, не чувствует нежных поцелуев. Готов его текст, но нет давно на свете адресата.

«Но я могу, – пытался поверить одинокий человек. – Я могу вернуться обратно... Только бы вспомнить... Вспомнить ее любимое блюдо... Что ела она в тот день... Ей так нравилось... Я смогу это вспомнить... И тогда смогу вернуться...»

Запели песню «Знаменитые Музыканты»™



Смотри, как просто в жизни все!

Мои слова, молчание твое.

Я удивлен, – судьба легка.

Она добра и губит лишь слегка.



Друг другу улыбнемся мы,

Легко друг друга понимая,

И притворимся, что немы,

На небе ясностью сияя,



Свой путь найдем и благодать,

Свой сон и пьяное вино.

Ведь в жизни нечего сказать,

И не сказать в ней ничего.



– Удар! – не выдержал Иеншу. – Последняя капля моего терпения переваривается вместо еды!

– Два «Экзотических котенка», пожалуйста, – моментально отреагировал Удар.

«Это оно! – вдруг ожил одинокий человек. – Невероятно! Это оно!» Он смело выдернул волос из растрепанной шевелюры и едва слышно, но взволнованно зашептал заклинание.

– Удар, пропасть нам с тобой, это область самообслуживания! Открываешь холодильник и берешь!

Удар открыл холодильник и решительно взял две салатницы.

– А где мы сядем?

Лицо Иеншу омрачилось неподъемным беспокойством, но в миг обрело небывалое облегчение.

– Ну вон же свободный столик со стаканом недобитого молочного коктейля. Это специально для нас.



«Попробуйте замечательные ананасовые коктейли от «СП560»!

Уже сегодня во всех популярных барах, чудо жидкости и вкуса. Чарующая свежесть, тропический аромат и знаменитое качество работы «Службы» не оставят вас равнодушными.

Обращаясь в «СП560», получите коктейль бесплатно и оставьте свои заботы нам.

Нежнее поцелуя, надежнее воды. Безопасные коктейли, для знатоков вкуса и ценителей жизни.»



Служба помощи 560


>>> Третий день
http://proza.ru/2024/01/18/1026