Злополучное алиби

                ЗЛОПОЛУЧНОЕ  АЛИБИ
                Рассказ

           Ранним апрельским утром деревню Феофановка  облетела  невиданная доселе новость –
минувшей ночью был ограблен их единственный магазин. Он  был для жителей и продовольственным, и промтоварным,  и не только – в нём   раскупались товары повседневного спроса.
Продавщица Валентина Кияткина,  очень  голосистая, румянощёкая  бабёнка, едва подойдя к крыльцу сельмага, сразу же заметила  следы взлома замка. Он был весь искорёженный и висел на пробое с перепиленной дужкой.
Румянец мгновенно сбежал с лица Валентины, она лихорадочно схватилась за голову и осела на крыльцо с криком:
- Огра-а-а-би-ли!
В голове промелькнула мысль, что вчера она заработалась допоздна и не успела сдать в райпотребсоюз дневную выручку. Эта мысль как бы взорвала её мозг, и  Валентина со стоном повалилась  на крыльцо.
Она знала, что без представителя милиции  нельзя не только открывать магазин, но даже  прикасаться к чему-либо, чтобы не испортить отпечатки, то есть улику преступников. 
С трудом поднявшись, на ватных от испуга ногах она побрела на почтовое отделение – только там имелся телефон.
Операторша  за кассой  чернокосая Русалина, увидев Валентину, кинулась к ней с расспросами:
- Ой, что? что  случилось, Валя?
- Вы-вызови  м-милици-ию, – заикаясь, произнесла Валентина, – магаз- зин ограб-били…
Тоненько взвизгнув, девушка начала дрожащей рукой набирать цифры на телефоне. Положив трубку на рычаг, Русалина  налила из графина воды и подала продавщице:
- Выпей водички, Валя, и расскажи толком обо всём.
- Да что рассказывать-то? Я сама ничего не понимаю…Подошла к магазину, и   сердечко словно оборвалось – контрольный замок спилен…
Ой, батюшки что теперь будет-то?!
И она  вновь забилась в плаче, повторяя:
- Кассу, кассу-то, как назло, с вечера не сдала…ох, не чуяло сердечко вовсе никакого лиха!..
Подняв  заплаканные глаза на Русалину, Валентина потерянным голосом проронила:
- Ну пойду я, буду ждать приезда  милиционеров…
Операторша помогла продавщице спуститься с крутого крыльца почты и ободряюще сказала:
- Иди, иди, Валя! Пусть милиция ищет грабителей –
это их работа, а суд накажет  ворюг по заслугам!..
Возле магазина Валентина увидела толпу  деревенских зевак, которые с оторопелым удивлением посматривали на взлом магазина.
      Через  некоторое время  возле  собравшейся толпы  остановился милицейский  уазик. Из него вылезли два милиционера и прямым ходом направились к магазину.  Осмотрев место взлома и сфотографировав  объект преступления, милиционеры вошли в магазин. Следом за ними  несмело, бочком  прошла всхлипывающая  Валентина.
 Представители милиции в глазах  деревенских – самые что ни на есть  уважаемые люди и всеми почитаемые.  Толпа сразу прекратила галдёж;  только некоторые сокрушённо покачивая головами, перешёптывались:
- Господи помилуй! Отродясь не было в нашей деревне  подобных  разбоев!..
- Да-да, ни одной курицы за многие годы ни у кого не пропало, не то, чтобы обворовать магазин!
- Ох, Пресвятая Дева Мария! – накручивая на палец кончик русой косы, пропищала  Нюрка Федоскина, – что же будет теперь с нашей Валечкой?
К  разговору вполголоса подключился мужской басок.
- Ограбление – тут, пожалуй, статья 161 УК  РФ,  найдут преступника и накажут! –  со знанием дела, убеждённо  заявил  смуглый, как цыган, Петька Корытников, ероша свой  кудрявый чуб.
- Ты почём знаешь: найдут-не найдут? Тут тебе с собаками, как их там? – кинологи искать не будут! – встряла в спор Авдотья Волынкина,  соседка продавщицы…
     Тем временем милиционеры,  всё обследовав и составив протокол, вышли из магазина. Щурясь от яркого весеннего солнца, они обратились к  людям с вопросом:
- Из местных кто-нибудь мог пойти на преступление? Толпа в ответ загудела:
- Не-е-ет!
Один из милиционеров, обмахнув платочком  потное лицо, нахмурив густые брови, сказал:
- Поступим так: если кто-нибудь из вас видел в деревне чужака или из местных кого поздно вечером возле магазина, сообщите нам.
Тут второй, видать, менее опытный, а скорее всего, стажёр, начал гнуть свою линию:
- Начнём опрос вот  прямо сейчас.
И он, ткнув пальцем на  самого  ближнего к нему в толпе, язвительно спросил:
- Вот вы гражданин, где находились поздно вечером вчера?
- Вчерась-то?  Загнал овечек своих  в сараюшку, помог жене с ужином  и к телевизору подсел. Да только в сон потянуло, ну проспал до утра, –  бодренько  отчитался Алексей Пудовкин, слегка отодвигаясь в гущу толпы.
И важно добавил:
- Имею  железное алиби!
Милиционер покрутил пуговицу на мундире и  обратился к следующему в толпе зевак:
- Ну а ты где находился вчера поздним вечером?
- Я? – опешив, с придыханием спросил  Петро Корытников, – да я  выгуливал своего пса перед сном. Ну и всё.
- Точно всё? – с издёвкой спросил страж порядка, – и ничего не видел?
Милиционер явно на что-то намекал. Он будто бы нащупывал тонюсенькую ниточку связующего звена, ведущего к  преступлению.
Петро, потупив голову, пробурчал:
-  Проходя мимо дома Афроськиных, через приоткрытую занавеску  окна видел, как  Федот с Аксюткой  пересчитывали деньги и  складывали  их стопочкой. Наверное, пенсию получили они днём. Так что у Федотки  Афроськина  тоже есть алиби.
Толпа вновь загудела.
- Нет, вы поглядите-ка на него! – яростно вступилась за Афроськиных  самая громкоголосая тётка  Авдотья, – уж не думаете ли, что Федотка пойдёт на такое?
- А вот мы это и проверим! – воодушевившись, как бы воспрянули милиционеры,  – а теперь все расходитесь по своим местам!
Феофановцы разбрелись по своим домам с чувством  какой-то вины за происшедшее сегодняшней ночью.
Они ничуть не сомневались в честности и порядочности  Федота. Все были шокированы и обескуражены – чепуха до чертовщины – это ж надо наклепать такую напраслину и подозревать в грабеже их   земляка??!!
        Тем временем стражи порядка направились к дому Афроськиных. Супруги гостеприимно распахнули перед нежданными  гостями двери своего неказистого дома. Милиционеры, поздоровавшись, объявили о цели своего визита. Когда до сознания супругов дошло, что Федот стал подозреваемым в краже государственной казны, оба они едва удержались на ногах. Закрыв лицо руками, Аксинья опустилась на кровать и зарыдала в голос.
За свою жизнь стражи порядка нагляделись всякого и поэтому пытались разгадать – притворны ли стенания Аксиньи. Переглянувшись меж собой, один из них осведомился:
- А что за денежки вы пересчитывали вчерашним поздним вечером?
- Что-о-о? Денежки? – подняла на милиционеров опухшее от слёз лицо Аксинья,  – да это наши сбережения… копим, чтобы помочь  дочке в покупке дачи за городом…
И Аксинья снова  ударилась в рёв.
Федот потерянно смотрел перед собой и ничего не видел, не понимал. Его  разум отказывался принять  эту белиберду за правду. Сжав  негустую бородку одеревеневший рукой, он глухо  подтвердил:
- Годами складывали в заначку, экономили и в малом, и  в большом, чтобы дочке угодить, кто поможет, коль не родители…зарплата-то у неё небольшая… на подработку уборщицей в школе согласилась… и всё равно ничего не выходит с покупкой дачи…
- Господи! Да что же это творится-то?  Свои кровные денежки считают воровскими-и-и! –  давилась рыданиями Аксинья, падая в подушку лицом.
Милиционеры, переглядываясь между собой, поняли, что явно  переборщили с обвинениями и смягчились:
- Ладно-ладно, не только вас одних  опрашиваем, всех. Искать будем, когда найдём – суд с прокурором накажут. А наше дело  провести начальный опрос…
Аксинья подняла отёкшее от слёз лицо и с надеждой в голосе спросила:
- Так вы Федота не арестуете?!
- Нет, конечно. Просто по факту ограбления будет заведено уголовное дело, далее будут поиски преступника или, возможно, не одного, а нескольких… Следствие и все  его эксперименты впереди.
Вскоре милиционеры распрощались и пошли к выходу. У Федота нашлись силы проводить их до  старенькой обветшалой калитки до следами облупившейся краски,  за ней стоял милицейский уазик.
Войдя в дом, Федот  распластался на  диване. Плечи его судорожно вздрагивали. Из горла вырывались  хриплые стоны.
Аксинья ужаснулась: она никогда не видела мужа плачущим. Даже тогда, когда хоронили его старшего брата,  умершего от онкологии, Федот тогда сдержал слёзы. Только кисти рук сжал в кулак до онемения и тяжкий вздох  вырвался  из его груди. А сейчас…
Проворно вскочив с кровати,  Аксинья поспешила к мужу.  Пригасив в груди  обиду, горечь,  какой-то страх, неведомый доныне, она поняла, что  муж сломался внутренне, надломилось  что-то в его душе. И эта боль, пожалуй, пострашнее физической.  Аксинья  повернула голову мужа к себе:
- Да что ты, что ты, Федотушка?  Не убивайся так сильно… Ты же слышал, милиционеры всех опрашивают, не только нас… Найдут, найдут преступника… на то она и есть милиция. Есть же у тебя вот это самое…алиби. Успокойся, миленький!
У Аксиньи самой внутри всё сжалось, словно в тугую  крепкую пружину. Ей самой хотелось выть во весь голос. Но она сдерживала себя, чтобы  не  добавлять    мужу боли, от которой не так-то просто околематься…
     Несколько дней  супруги Афроськины не выходили из дома, в котором поселилась  тоска, та, что способна извести человека, доведя его до последней черты…
На четвёртый день Федот, пошатываясь, встал с дивана, слабым голосом окликнул жену:
- Ксюта!
Аксинья тут же оказалась возле мужа, будто дежурила при нём безотрывно. Федот, поддерживаемый женой, шаркающей походкой прошёл к столу и тяжело опустился на стул.  Проведя жилистой рукой  по гладкой клеёнке в незамысловатых   рисунках, напоминающих скромных ромашек на лугу, Федот вполголоса спросил:
- Ксют, люди-то теперь про нас что подумают? Вон ведь в чём  меня подозревают… да как жить-то?!
- Ничего, ничего, Федотушка,  ищут ворюг, а про нас плохого не говорят, это правда, уж поверь мне… 
   Весна неторопливо обряжала в зелень деревья; словно пушистые цыплятки высыпали повсюду желтые одуванчики. Они словно  сами напрашивались – сорвите нас, сплетите веночки…а ещё  сварите варенье из нас:  о-очень полезное!  Черёмуха набрала кисти, но ещё не спешила расцвести в полной красе; зато сирень-торопыга с каждым днём  становилась пышнее и ароматнее.
    Магазин в деревне  работал по прежнему графику, будто и не было взлома и кражи. Продавщица всё также всем мило улыбалась и расторопно отпускала  товары…
   Следствие по  преступлению в Феофановке, казалось, зашло в тупик.
Но всё обернулось крайне неожиданно. Преступник сам объявился в деревне, явно не зная, что следствие не закрыто, и поиск   ещё  продолжается.
К продавщице  нагрянул незваный гость – сын двоюродной сестры покойного мужа Валентины. Гость и впрямь был нежданным,  этого дальнего родственничка  она видела всего однажды во время  поездки к подруге в Уренгой. В то же время они с мужем посетили и родных её супруга. Вот тогда-то и видела она в большущей квартире сестры его, не в меру шаловливого пацанёнка. Прошло уже много лет, Валентина не общалась с роднёй мужа. И вот теперь –
гляньте-ка, заявился  родственничек!
Парень был мордастый, неуклюжий с виду, и сразу видать – нагловатый. Он с ходу широко распахнул калитку дома и, протискиваясь в узкую дверь, громогласно  заявил:
- Гостя не ждали? А вот он, я!
У Валентины заканчивалось обеденное время, и она недовольно спросил:
- Вам  кого надо?
Парень притворно ойкнул:
- Вот как?  Мы теперь уже и родных не признаём? А я гостинцев  из Салехарда привёз, принимай, хозяюшка!
И он широким жестом повёл рукой в сторону  легковой машины, стоявшей возле калитки. Валентина не скоро сообразила,  кто перед ней.
А когда парень  доходчиво ей растолковал, кто он такой, у неё  вдруг дрогнуло сердце. Она мельком слышала о том, что  дальний родственник мужа с малых лет  присноровился к воровству и даже  не одну ходку  сделал в места не столь  отдалённые.
Значит, не показалось…
     В ту злосчастную ночь, когда  было ограбление магазина, Валентине почудился шорох за окнами дома. Что бы это могло быть?  Жуликов в деревне не водилось – тут жили все открыто, ни от кого ничего не утаивая…
Валентина стала припоминать все подробности ночи. Шорох за окнами не прекращался.
Тогда Валентина встала, на цыпочках прошла к окну и мгновенно отпрянула: сквозь заросли сирени на неё уставилась  какая-то рожа – мужик не мужик, что-то непонятное…Закусив  губу до боли, чтобы от испуга не закричать, Валентина отползла от окна в глубь комнаты и уселась на пол возле кровати, стараясь унять бешено колотившееся сердце… А утром и увидела то, что называется преступлением…
 Как связать одно с другим, Валентина  не знала, а потому пошла на риск.
- Ты, гость дорогой, отдыхай с дороги, а мне надо ещё немного поработать, – предложила она незнакомцу, –
а вечером за ужином вдоволь наговоримся,  идёт?
- Идёт,  только особо не задерживайся на работе-то своей, – охотно согласился парень.
- Ладно-ладно, – уже на ходу отозвалась Валентина.
Она быстренько  побежала в магазин, трясущей рукой нашарила под прилавком табличку с надписью «ушла на базу» , повесила на дверь магазина и скорым шагом отправилась к местному шофёру.
- Колян, отвези меня срочно в отделение милиции, – умоляюще попросила она.
- Зачем тебе, Валентина, туда надо, по каким таким  делам? – шутливо осведомился шофёр.
- Надо, понимаешь, срочно надо! – едва не плача, умоляла продавщица.
- Ну, коль так, садись в мою карету, мигом домчу, с ветерком! – согласился парень, усаживаясь за руль «жигулёнка».
В отделении милиции Валентина нашла кабинет следователя и, постучавшись, приоткрыла дверь. Следователь сидел за столом, сосредоточенно  вчитываясь в какой-то документ. Валентина начала свой рассказ торопливо и сбивчиво. Следователь недоверчиво покачал головой.
 Валентина горячилась:
- Да  Вы проверьте, проверьте моего, так сказать, родственничка! Да уверяю Вас – из местных наших никто не пошёл бы на такое!
- Хорошо, проверим, – снисходительно пообещал следователь.
- А Вы не мешкайте, а то он умотает  куда подальше, ему не привыкать мыкаться по свету! – предупредила Валентина, осторожно  закрывая за собой дверь.
  Вернувшись в Феофановку, первым делом Валентина сняла  табличку с двери, отпустила товар немногочисленным покупателям и поспешила домой.
Гость ( Валентина даже имени его не запомнила) спал на  её кровати, слегка всхрапывая…
Из следственного комитета приехать не замедлили.  Родственничка Валентины разбудили. Спросонок он рванулся было к двери, но его перехватили. Когда  гостя уводили в наручниках, он у порога оглянулся на Валентину и злобно прошипел:
- Не ожидал от тебя… предательница!
На другой же день  возле магазина  собралась  деревенская толпа. Все хотели знать подробности происшедшего события. Никто на Валентину косо не посмотрел – не было её вины в том, что какой-то приблудыш, прикинувшись родственником, совершил  преступление в далёкой от севера деревеньке. Мужики негодовали  по этому поводу, а женщины бросали в адрес преступника злые насмешки:
- Наверное, не хватало денег на крутую машину, в городе-то, небось, побоялся грабануть, думал, что в деревне   лохи живут…
- Ох, батюшки, пусть загремит в тюрягу до конца своих дней!
Петро Корытников протиснулся в толпу и  горделиво вставил своё:
- Я же говорил, что у всех нас имелось алиби!
Аксинья Афроськина  укоризненно посмотрела на него и тихим голосом произнесла:
- Из-за этого  злополучного алиби у моего Федота едва  сердечный приступ не случился…
  Петро  смутился, поспешил отойти в сторонку и, украдкой  поцеловав  нательный крест, прошептал:
- Спасибо тебе, Господи, что уберёг Федотку!