Руки

Две руки лежали на столе поленцами. Обычные немолодые женские руки, с трёхдневной давности маникюром. Да, почти обычные руки… Почти… Сейчас в них было много странностей: на правой руке указательный палец вместе с белым лаком утонул в куске грязи, а в перстне на безымянном пальце застряла травинка, левая рука помимо двух золотых колечек была украшена припухлостью и медленно проявляющимся синяком – от запястья до локтя. Людмила смотрела на руки, но будто и не видела их. Нет, не так. Не просто не видела свои руки, она вообще ничего не видела, не слышала, не осязала. Было ощущение, будто только что мир рядом кричал, орал, бил в барабаны, словом, какофония звуков и движения – и разом всё закончилось. И причиной такого ступора жизни стала сама Людмила. Она сдалась… Сорок лет терпела, а сегодня не хватило ей сил. И включился инстинкт самосохранения. На последних секундах сознания вызвала «Скорую».

… «У тебя такие тонкие красивые пальцы, а почему ты не красишь ноготки?» – это будущий муж Герман спросил уже на третьем свидании. С самой первой встречи красавец целовал каждый пальчик своей Люсеньки, от удовольствия даже прикрывая глаза. Людмила сэкономила со стипендии и сделала маникюр в парикмахерской. Длинные ногти были в медучилище под запретом, но на короткие можно было наносить лак. В общежитие девчонки даже крем для рук «Василёк» – один на всю комнату – купили, и на ночь, как посоветовал мастер маникюра, ухаживали за руками.
Наверное, как у деревьев вся их жизнь может быть прочитана по годовым кольцам, так и у Людмилы по рукам внимательный глаз считал бы всю биографию за промелькнувшие 62 года. В школьные годы руки всегда болели и были красными – и в апреле, и в декабре она полоскала бельё в студёной родниковой воде. А летом ещё и посечённые были ручонки – на двадцать кроликов каждый день травы надо нарвать! Сбежав в город в медучилище против воли родителей, пришлось подружиться с половой тряпкой. Чтобы выжить на стипендию и без родительской помощи, после лекций драила больничные коридоры. А потом появился Герман. Апрель они встречались, а в мае на левой руке появилось обручальное колечко, а молодые поселились в доме свекрови! Как же ручки своей жены молодой муж баловал: то колечко, то браслет – сам купит, сам наденет, и целует каждый пальчик, и любуется…

Людмила стряхнула воспоминания, тяжело поднялась и сделала три шага до дивана: неожиданно ощутила страшную усталость и жуткий холод. Не раздеваясь, не взяв даже подушки, она кулем свалилась на кухонный жёсткий диван, только кинув на ноги куртку сына.

Сыновья…. Сначала родился Васенька, мамина радость. Смешливый и всегда радостный малыш не доставлял больших хлопот. Стирки много? Так после постирушек в ледяном роднике стирать «по-городскому» молодая мама за счастье считала. Только вот свекровушка…. От того, что она непрерывно откуда-нибудь подглядывала и подсматривала, Людмила стала заикаться, а руки постоянно нервно тряслись. Было решено построить «времяночку» – Герман по выходным с другом рыли котлован в дальнем угла двора, таскали обломки кирпичей со всех строек города, месили цемент. А Людмила так хотела ускорить процесс, что оставляла сынишку дремать в коляске рядом с собой и тоже таскала, месила, пилила…. Однажды Герман застал жену в обмороке, осевшей ковриком под колёсами коляски с орущим сыном. «Просто надо поторопиться, любимый, с отдельным жильём – я снова жду ребёнка!» – прошелестела тогда Людмила мужу. В четыре мужские руки субботними вечерами строилась «времянка», а в будни руки молодой женщины так и норовили впрячься в тяжёлую работу, втихаря от мужчины. «У младшего сына есть проблемы, надо наблюдаться у невролога», – таков был итог поднятия тяжестей и частых недомоганий женщины, что на восьмом месяце беременности помогала рамы вставлять и карнизы вешать. И начался ад… Непрерывный крик ребёнка – без права на сон и отдых, первые размолвки с мужем и глухое, бесконечное отчаяние. Федя не пошел в школу даже для особенных детей – страхи и нервозные приступы брезгливости заставляли его шарахаться от любого места и общества, кроме привычного домашнего. Дальше всё стремительно начало рушиться…
Людмила хотела повернуться на диване, но где-то между лопатками сидел ком боли. Смогла только левой рукой нащупать стакан на тумбочке. Взяла. Но для глотка надо всё же сесть. А как? Переставила стакан на пол у ножки дивана. На большее не хватило сил. Рука повисла плетью с дивана. Холодно.

Утро застало женщину в той же позе. Глаза открылись, пересохшие губы отчаянно просили влаги. Пальцы левой руки нашли воду в стакане, потом губы. И так трижды. В голове зашумело. Но, похоже, сердце решило ещё немного поработать. Мелкими шажками пальцев Людмила добралась рукой до ножки стола и схватилась за нее. Приподняла туловище, села. И вот снова руки брёвнышками лежат на столе. Никому больше не нужные. И сама она тоже не нужна, оказывается, никому. Странно как! Сорок лет каждый ноябрь становился адом – у сына начинались приступы страха и агрессии. Но она терпела и не сдавала в психушку. Лишь в 14-летнем возрасте старший сын убедил. На неделю. Забрала его, совсем овощем. И вот уже много лет они жили от осени до осени вдвоём более-менее нормально. Все разбежались от семейной катастрофы – Василёк нашёл жену на Дальнем Востоке, а Герман обзавёлся тихой семейной гаванью в соседней области. Деньгами снабжают оба. И Людмила имеет возможность не работать, но баловать себя и новыми платьями, и маникюром по самой новой моде. Про душевное равновесие никто не вспоминает, даже она сама. Главное было: пережить конец осени. Этот ноябрь начался как-то неожиданно: глаза Феди будто остекленели. Вчера сын сражался с воображаемыми монстрами. И материнское сердце почувствовало: всё, нет возврата. Припечатав мать случайно к воротам, безумец пошёл за топором…

«Ну, и зачем же вы нужны теперь, мои руки? Суп варить? Кому? Никого рядом нет. Стирать и чистить, как это требовалось последние сорок лет рядом с брезгливым и одновременно неаккуратным моим мальчиком, уже не надо. И пальчики уже давно никто не целует. Я закончилась».

Снова диван. И куртка сына на ногах. А утром оказалось, что за ночь выпало много-много снега. Мир стал белым. Но не пустым! На ступеньках, у ворот затренькал телефон. «Мамуля, можно мы заедем на пару дней – ты же внука не видела ещё?!» «Василёк! Ты… Как я рада, что ты помнишь обо мне!» И руки пришли в движенье – пылинки стряхнуть, баночку с чаем на место поставить…