Гл. 9. Прерванная мелодия

          Зачем Она сюда пришла? — всегда изнывала в шумных компаниях от пустой траты времени, а вот сегодня смалодушествовала: уступила настойчивым просьбам сокурсников и пришла. Зачем? Ради паутинного сентября; ради несуразной традиции отмечать начало учебы.
          Она ругала себя и не знала, что делать дальше.
          Со  стены  из  темной рамы поддразнивал гипсовый купидон, перевязанный белой лентой, с пучком сухих трав за спиной.
          Какую шалость готовит этот античный безобразник сегодня?
          Разве он скажет!
          Скучные, затертые танцы. Едкий дым курильщиков. Заветренный винегрет.
          Мишенью большинства острот скоро стал угловатый молодой человек с длинным носом — «Коко»: такую кличку из французского фильма дали Ему сегодня.
          Он улыбался, часто роняя пепел сигареты на пол. А потом поколдовал над большим старым магнитофоном и извлек из щелкающе-шипящего нутра музыку на заказ.
          Сегодня в моде был стиль «ретро».
          Вечер кружился в своем душном, как густая пыль, гаме. Без умолка. Без конца. Без края.
          Пахло пудрой и плохим табаком. И снова смех, снова шутки.
          Но на сей раз…
          Он обронил пепел из дрожащих рук?
          «Что же этого новоиспеченного князя Мышкина здесь удерживает?» — думала Она. Искала ответ в Его глазах: они встретились взглядами. Молчаливого диалога не получилось. Молодой человек зажмурился. И продолжал раскачиваться в ритм музыки.
          Разговоры соскользнули на другую тему, равнодушно оставив Его наедине с самим собой, чтобы в следующий раз повторить нечто подобное. Тупость, ходящая по замкнутому кругу, как магнитофонная лента — с одной кассеты на другую. Кто разорвет этот круг? Дурацкий и адский… Повторение — мать учения, но враг творчества…
           И Она встала…
           Она встала так, что обратила внимание большинства компании. Потом наклонилась и дотянулась до магнитофона; стиснув зубы, рванула на себя ленту. Раздался противный короткий визг из динамика.
           Тишина съежилась. Громко свалилась со стола вилка. Земляничные ноготки застыли на полуоткрытых губах. Вокруг до странности похожие друг на друга лица… Или маски? Кажется, соседский старик в случайном разговоре об однотипности физиономий был прав — никакой разницы…
            Что-то будет. Все недоуменно выжидали. Она понимала.

            Струисто поземился низом пепел — вдоль, по полосатому полу (и, наверное, поэтому был малозаметен) — праздный морок? — а может быть, невостребованный порох? — бесполезно проведенных часов — и — сгоревших, неузнанных мыслей; горьковатый осадок, оставшийся на душе.

            Она выбралась из-за стола, вызволяя себя из вечернего плена. Уже хотела уйти. Но повернулась к Нему.
            Он безвольно закусил губу.
            Князь Мышкин по имени Коко… Не случайно твоя кличка переводится как «цыпленок». Инкубаторский? Неужели действительно ни на что не способен? Знаешь ли ты, что говорят ирландцы по поводу длинных носов?
            Это уже был как бы и не вечер, а бульварная газетенка: зачем-то по глупости сначала ее посмотрела, потом прочла, а теперь — точно отравилась.
Значит, судьба… Хотя в судьбу и не верила.
            Мышкин доверительно и глуповато улыбнулся, не сводя с Нее глаз. Любопытство захватило Его навыказ: от нетерпения Он даже почесал нос. Магнитофон продолжал хлестать оборванной лентой.
            И лишь за окном — в соседнем доме напротив — сиплый певец изо всех сил терзал гитару.

                Закрыв глаза, тебя я вижу.
                Все в этом мире нам с тобою вопреки:
                И ветер в парус, и течение реки…
                Твой голос среди ночи ясно слышу.
                Вот потому и нет у нас спасительной любви.

             Кого это волновало? Никого, кроме певца.
             А кого волнует здесь музыка Коко, да и он сам?
             Никого. И Ее тоже.
             Не принц! Далеко не князь. Полное отсутствие достоинства.
 Тривиальный Мышкин с мелко трясущими руками. Воровал кур?
             Усмехнувшись, Она отбросила волосы назад и подошла к Нему. Ладонями охватив плохо выбритые щеки, взяла и неожиданно поцеловала Его прямо в губы.
             Зачем?
             Нет ответа…
             Возможно, для того, чтобы скрасить испорченный вечер. Или в пику однокурсникам? Кому-то еще?! Кто знает…
             Никто не знает. В том числе и Она.
             Знает пепел, праздный морок, горьковатый осадок — незримый налет на посеревшей душе; да гипсовый купидон…
             Она о чем-то подумала, потом отвернулась, пряча лицо в своих светлых волосах, и медленно удалилась…