Стихи

Когда его везли в машине скорой помощи он уже плохо реагировал на свет, не мог пошевелить руками, ногами и даже пальцами. Ему казалось, что он что-то говорит, но на самом деле это было только легкое подёргивание губ. Всё, что с ним проделывали врачи – измерение давления, какие-то уколы, даже то, что они светили ему в глаза фонариком и рассматривали зрачки... всего этого он уже не чувствовал. Зато хорошо слышал и понимал, что происходит вокруг. Слышал звуки сирены машины, которая неслась по городу, игнорируя красный свет светофоров, слышал переговоры врачей, слышал, что они называли его стариком, слышал, что может не дотянуть до больницы, что их водителя звали, как и его сына Владимиром. Кто-то из бригады раздражённо говорил над самым его ухом: «Володя, тормозни на секунду, не могу вену поймать».

Позже он почувствовал, что его на каталке завозят в приёмное отделение, каталка подскакивала на порогах и неровностях пола. Слышал, как называют его фамилию, заполняя медицинскую карточку. Потом слышал, как кто-то побежал за врачом. Побежал, не пошёл! Наверное, хорошая больница! Эта мысль его успокоила, и на какое-то время он потерял сознание или просто уснул от утомительного переезда.

Когда он пришёл в себя, вокруг него уже не было суеты. Он услышал, как молодой приятный женский голос читал стихи. Простые, даже наивные, но очень чистые и трогательные. Сразу было понятно, что они написаны влюблённым подростком, девочкой. Сбиваясь в ритме и рифме, стихи говорили такие простые и понятные вещи, о которых взрослый человек забывает. Но именно сейчас, когда в нем живым и ясным оставался только слух, неожиданно для себя, он остро ощутил искреннюю пронзительность этих нескладных строк. Ему даже показалось, что он улыбнулся. А приятный женский голос уже разговаривал с циничным.
– Надо же... кто бы мог подумать, что она писала такие стихи!
– Фу! Выброси! Может она заразная какая-нибудь! Как ты вообще такую гадость в руки взяла?
Потом из разговора, он понял, что та, у которой были эти стихи сейчас на операции. Он представил себе, что это молодая влюблённая девушка, которая находится в смертельной опасности. Интересно, а тот, кому посвящались эти стихи, знает, что её сейчас оперируют? Он думал об этом, а в его ушах продолжали звучать простые наивные строчки влюблённой девочки.

Конечно, он не знал и не мог знать, что на самом деле оперируют сейчас не влюблённую девочку, а женщину-бомжа средних лет. В этот самый момент ей ампутируют ногу, которая источает зловонный запах из огромной раны черной потрескавшейся гангрены. В вещах этой женщины и нашли старую тетрадку с наивными, трогательными стихами, записанными аккуратным почти детским почерком.

И молодая медсестра, которая держала в руках эту грязную потрёпанную тетрадку стихов не знала и не могла знать, что эти стихи написаны не женщиной-бомжом. Что она просто нашла их на городской свалке, где жила уже много лет среди таких же никому не нужных, забытых и забитых людей. Она никому не показывала эту тетрадь, но часто перечитывала её, когда оставалась одна, хотя давно уже знала все стихи наизусть. Они напоминали ей те далёкие годы, когда она была молоденькой девочкой и мечтала стать балериной. Она тоже была влюблена безответно, она тоже боялась об этом сказать. Она тоже хотела быть счастливой и даже в страшном сне не могла себе представить, что когда-нибудь окажется на этой помойке и будет перебирать мусор, чтобы хоть как-то выжить.

Конечно, она не знала, и не могла знать, что эту тетрадь со стихами выбросили молодожёны, которым на свадьбу подарили захламлённую квартиру вторичку, купленную у мужчины средних лет после смерти его пожилой матери.

Конечно, этот мужчина не знал и не мог знать, что в квартире его матери среди старого хлама, упакованного в бесконечные коробки и мешочки, среди старых журналов, газет и квитанций за квартплату, хранимых, кажется с позапрошлого века, может оказаться что-то действительно ценное. Да и как понять, что эта старая тетрадь представляла для его мамы какую-то ценность? Он же не знал, что эти неуклюжие стихи написаны ею, когда она была ещё школьницей и посвящены её первой любви, о которой она помнила всю свою жизнь. Мама никогда не делилась своими воспоминаниями и не показывала эту тетрадь никому, ни мужу, которому всегда была верна, ни сыну, которого любила больше жизни.

Конечно, она не знала и не могла знать, что после её смерти эту тетрадь со стихами сын продаст вместе с квартирой.

Не знала и не могла знать, что её стихи так тронут душу опустившейся женщины-бомжа, что, перечитывая, она невольно выучит их все наизусть.

Не знала и не могла знать, что любопытная медсестра, перебирая вещи больной женщины, откроет тетрадь и прочитает эти стихи вслух.

Не знала и не могла знать, что умирающий мужчина, из всех чувств которого остался только слух, услышит эти стихи и даже улыбнётся.

Не знала и не могла знать, что этим мужчиной окажется тот мальчик, который стал её первой любовью и которому посвящены эти наивные стихи.

Они согреют последние минуты его жизни.

Да, это оказался Он. Тот, кому она посвятила все эти стихи.

Но Он не знал и не мог знать всего этого.

И даже если бы кто-то рассказал ему об этом, он никогда не поверил бы. Он был математиком и слишком хорошо понимал – вероятность того, что такое количество случайных событий в таком большом пространстве и времени может оказаться правдой... практически нулевая!

Поэтому он не мог узнать, и не узнал, что всё это случилось на самом деле.