Письма блокадного кота. письмо 3

ПИСЬМА БЛОКАДНОГО КОТА

ЛЕНИНГРАДЦАМ.
ГрЛЮДЯМ, НЕ ПОТЕРЯВШИМ СВОЮ ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ В НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИХ УСЛОВИЯХ, ПОСВЯЩАЕТСЯ...


ПИСЬМО 3.


Я не умею писать письма. Но новостей много и мне не терпится поделится ими с друзьями.

Друзья далеко, в деревне, где мы ежегодно проводили лето. Поэтому я пишу письма в уме и потом зачитываю их попугаю Жаку.

Он теперь хороший собеседник. Почти всё время молчит. Не то, что раньше.


В нашей квартире стало очень холодно. Мы с Жаком не понимаем, почему. Ему хуже, чем мне. Он потерял перья и к тому же сидит в клетке. Я, в отличии от него, могу забраться на кровать, под одеяло. Или в шкаф. Иногда на вешалку, где сплю меж шапок и шарфов.

Бабушка с мамой теперь не раздеваются. Всё время ходят в пальто и кутаются в шаль. Даже ложаться спать в этой одежде.


Недавно пришёл дворник дядя Толя, и принёс большой чёрный ящик. За который бабушка отдала весь хлеб, что у нас был.

Мама называет ящик " Буржуйкой".

Так у нас появился свой огонь и тепло.

Это была нежданная для нас с Жаком радость.

Некоторые соседи теперь приходят к нам греться. Наверное, у них нет хлеба, чтобы купить такую же печку.

Деньгами давно никто не пользуется. Сейчас лушие деньги - это хлеб. Или дрова.

Соседи приносят дрова- обломки стульев и столов. Иногда попадаются очень красивые куски, покрытые лаком и даже с золотыми надписями.

Бабушка вздыхает, когда видит их и говорит, что эти дрова когда то были роялью.


Ещё приносят книги. Книги плохо горят. Их приходится всё время ворошить в топке, иначе можно угореть.


Вообще- то, " буржуйка" быстро остывает. Может быть, поэтому у неё такое странное название.

Но всё равно с ней лучше, чем без неё.

На " буржуйке" удобно готовить и кипятить воду в чайнике.

Когда печка остывает, место чайника занимаю я.

По вечерам мы с бабушкой смотрим на огонь и вспоминаем лето..

***

"КИНДЕР- ЛЕЙТЕНАНТ"


Комиссару уже доложили. Он прибежал, осмотрел моих подопечных, потом кинул мне то ли с раздражением, то ли с огорчением:


- Ты кого мне привёз? Они же дети совсем.

Дистрофики какие- то...

И через минуту добавил :


- Отправляй их назад!


Я боялся только одного, чтобы мои " дистрофики " не услышали нашего разговора.

Но они услышали...


***

Незадолго до этого, весной 41-го меня вызвали в политотдел 55-ой армии Ленинградского фронта.


Я служил там командиром разведчиков и подумал, что дадут какое-то новое задание за линией фронта.


- Говорят, вы хореографией занимались до войны? Па- де- де, там, батманы всякие.. - неожиданно для меня начал выяснять бригадный комиссар Кулик.


- Было дело. - согласился я, не понимая, к чему он клонит.


- Есть у нас идея- создать агитвзвод. Для поднятия, так сказать, морального духа наших бойцов!

Как вы на это смотрите? - изучающе посмотрел на меня коммисар.


Как я на это мог смотреть? Готовых танцоров среди солдат не было, а на обучения ушло бы года два, никак не меньше.

О чем и объявил комиссару.


- Если только в Ленинграде поискать. Возможно, не всех призвали на фронт. - предложил я, благо город находился в нескольких километрах.


- Хорошо! - согласился с моим предложением коммисар, - Ищите!



В Ленинграде я не был чуть меньше года.

Устал до изнеможения, пока дошёл, добираться пришлось пешим порядком почти целый день. Вдобавок сказывалась недавнее тяжёлое ранение.

Но то, что увидел - глубоко потрясло меня. Нам говорили, что здесь трудно. Но это было не совсем правдой.

Тут было не то, чтобы трудно, тут было страшно.


В городе почти не осталось людей.

Мой любимый Ленинград обречённо смотрел на меня пустотой, зияющей чернотой из оконных глазниц разбомбленных домов.

Многочисленные лабиринты узких, протоптанных дорожек испещряли улицы и проспекты города, меж сугробов нечищенного снега и развороченных взрывами трамвайных рельс.


До войны я работал балетмейстером во Дворце пионеров, отсюда и решил начать поиски танцоров или кого- то из балетных.


На заднем дворе бывшего Анечкиного дворца, я с содроганием обходил смерзшиеся горы трупов, аккуратно сложенные штабелями, как дрова, слегка припорошенные снегом.

Вероятно, городу не хватало сил и времени, чтобы захоронить их.

Среди мёртвых попадались дети, женщины. Не всех успели зашить в простыни.

До сих пор в глазах стоят мёртвые подростки- учащиеся ремесленного училища в чёрной форменной одежде, лежащие в неестественных позах в отдельной куче.

С распростёртыми руками, как- будто что-то просили у неба..


Во Дворце встретил Розу Абрамовну

Варшавскую, до войны она была руководителем хореографической группы девочек. С ней ещё пятерых женщин, преподавателей различных студий.

Встреча получилась невеселой.

Щемило на сердце. На стенах висели плакаты, фотографии радостных, улыбающихся детей.

 В гардеробе, на вешалках висели шелковые блузки девочек, карнавальные костюмы.


С Варшавской поделился проблемой. Она внимательно выслушала и показала взглядом за окно, там где лежали труппы.


- Нет уже больше ни танцоров, ни артистов, ни балетных. Никого нет..


Подумав немного, она сказала,что недавно заходила Нелли Раудсепп, моя ученица.


Я посмотрел на неё.


Варшавская уже утвердительно сказала:

- Живы только твои воспитанники. Возможно, не все.

Это лучшее, что осталось...


- Они же совсем дети! - удивился я её предложению.


- Других всё равно нет, - невесело сказала Варшавская.


Потом мы пили чай, и Роза Абрамовна листала чудом сохранившийся журнал с адресами моих воспитанников.


Это была идея, но одновременно и большой риск с моей стороны.

За это можно было угодить под трибунал. Вместо взрослых и опытных артистов, я намеревался привести 13-14- летних, полуживых подростков.

Но это был всё же лучший вариант, какой только можно было себе представить, исходя из ситуации.


Утром мы пошли разыскивать детей.


Нелли Раудсепп я застал за дележкой хлеба.

Одну часть она отложила в сторону. Это была плата за гроб для отца, который умер несколько дней назад и лежал в соседней комнате.

Хоронить за деньги могильщики отказывались.


Маму пришлось уговаривать. Она не хотела отпускать дочь. Не верила, что где-то то, без неё ей может быть лучше.



Геннадия Кореневского застали за колкой дров.

Он безрезультатно пытался расколоть колуном полено. Сил не было и топор отскакивал от дерева.


Валю Штейн удалось найти в госпитале — ее поместили сюда в результате сильного истощения.

Вера Мефодьева чувствовала себя еще вполне прилично, даже работала на заводе токарем, но зато все её близкие уже не вставали с постели, и прежде, чем забрать Веру с собой, пришлось размещать её родных в госпитале.

 Валя Клейман сам открыл дверь. Но говорил медленно, растягивая слова. У него началась дистрофия..


25 марта 42-го года в подвале Дворца пионеров, где жили преподаватели, собрались три девочки и три мальчика.

Чуть позже, на санках привезут Валю Клеймана.Остальные передвигались кое-как сами.


Я оглядел детей и с ужасом подумал, что этим истощённым мальчикам и девочкам предстояло через несколько дней порадовать бойцов и командиров 55-й армии зажигательными танцами своего предвоенного репертуара.


Потом был долгий путь до посёлка Рыбацкое, где стояла наша зенитная часть.

Шли молча, говорить не было сил. Валя Клейманов совсем обессилел и упал. Его пришлось тащить на большом листе фанеры, оторванном где-то у полуразрушенного дома. Остальные вещи везли на санках.

В чемоданах, перетянутые верёвками, находился основной реквизит, те самые концертные костюмы, которые висели в гардеробе Дворца пионеров.


Потом, по приходу в часть, нас увидел комиссар, и вынес неутешительный вердикт.

Ребята посмотрели на меня и всё поняли.


Уже вечером, неожиданно для всех, они выскочили в костюмах буд;новцев на импровизированную сцену и начали танцевать популярные " Красноармейскую " и " Тачанку" перед раненными и медицинским составом госпиталя, где нас временно разместили.


Кто- то подыграл на аккордеоне.

Успех был ошеломляющим.

Зрители аплодировали.

Медсестры вытирали слезы, глядя, как стараются танцевать изможденные дети.

Послышались крики восхищения " Браво", " Бис"!


Неожиданно раздался голос комиссара, которого позвали посмотреть концерт.

Он поднял вверх кулак:

- Прекратить " Браво" и " Бис"!

Вы что?! Пожалейте артистов! Они еле на ногах стоят!


После концерта Кулик подошёл ко мне, с честью, и как мне показалось, с радостью, пожал руку и сказал, что мои ребята с сегодняшнего дня зачислены на довольствие, как бойцы агитбригады политотдела 55- ой армии..


Моим воспитанникам благодушно дали отпуск на поправку здоровья.

Целый месяц дети отьедались и отсыпались,

 В апреле 42- го мы дали свой первый концерт.


Потом было много концертов.

Танцевать приходилось везде.

И на бронепоезде, в медицинских палатках, в полях. Иногда без аккомпанемента, чтобы не услышал враг.


Не раз случалось, что танцы прерывались и юнные артисты помогали переносить и перевязывать раненых.

Надев рюкзаки, набитые костюмами и нехитрым реквизитом, мы вместе исходили пешком дороги и тропинки прифронтовой полосы


В начале лета 1944- го года ансамбль пригласили выступить в Москве, в Колонном зале Дома Союзов.

Я испытал гордость за своих воспитанников.

Зал встал и разразился апплодисментами, когда ребята появились в военных костюмах, с только что полученными медалями " За оборону Ленинграда".


Мы принесли славу 55- ой армии и нашу танцевальную группу агитвзвода уже называли танцевальным ансамблем под моим художественным руководством.


Победу мы отмечали танцами у Рейхстага. А вскоре нас в срочном порядке доставили в Ленинград.

В День Победы ребята выступали на Дворцовой площади.

Зимний дворец и арка Главного штаба освещались прожекторами.

Ансамбль танцевал на высоком помосте посреди огромной толпы, запрудившей площадь от края до края.

Было шумно и светло, как днём. Но теперь это грохотал праздничный салют Победы.

Которую несомненно приблизили и мои воспитанники..


Мой риск оправдался.

Дети- артисты смотрелись лучше взрослых. Я бы сказал - искреннее.

Наверное, потому что бойцы видели в них своих детей. Возможно, то будущее, за которое они сражались.

Однажды, после выступления, один из бойцов поблагодарил меня. Он сказал " Спасибо за то, что вы с нами"

Он был прав. "С нами" - означало на передовой. Бойцам этот факт придавал мужества..


***

Первый состав ансамбля.

Вера Мефодьева, Валентин Клейман, Нелли Раудсепп, Геннадий Кореневский, Валя Сулейкина, Феликс Морель, Валя Штейн, Мурик Аваков. Солист – Иванов Володя


 Танцевальные номера: «Красноармейский перепляс», «Краснофлотский танец», «Яблочко», «Варшавянка», «Казачья пляска», «Танец татарских мальчиков», «Лезгинка» и комический грузинский танец «Багдадури», украинский, белорусский, молдавский», цыганский танцы. Своеобразным символом коллектива стала «Тачанка», танцевальный номер на музыку К. Я. Листова, созданный еще до войны.


Свою первую боевую награду – медаль «За боевые заслуги» – ансамбль получил 12 апреля 1943 года, за нею последовали медаль «За оборону Ленинграда», а 30 июня 1945 года – Орден Отечественной войны II степени.

В 1945 г. на основе фронтового коллектива был создан Молодежный ансамбль танца Ленгосэстрады. Им были подготовлены три танцевальные сюиты: на музыку И. О. Дунаевского, Г. В. Свиридова и Д. Д. Шостаковича. Артисты ансамбля исполнили поставленные Обрантом танцевальные номера в фильмах «Небесный тихоход» (1945) и «Карнавальная ночь» (1956). На съемках последнего из них Нелли Раудсепп репетировала танцы с Людмилой Гурченко.



В период 1941 – 1945 годов Утесов вместе со своим джазом дал более 200 концертов на фронтах.


Изабелла Юрьева только в блокадном Ленинграде дала 106 концертов, добираясь туда по Дороге жизни. Зимой в 38-градусный мороз пела на Карельском и Калининском фронтах. Без микрофона.


Клавдия Шульженко в первый год ленинградской блокады дала 500 концертов, сотни раз выезжала на фронт, выступая перед бойцами. В 1942 году была награждена медалью «За оборону Ленинграда», а 9 мая 1945 года – орденом Красной Звезды.


Танцевальный ансамбль под художественным управлением А. Е. Обранта дал свыше 3000 концертов.


История коллектива легла в основу книги Юрия Яковлева «Балерина политотдела». В 1980 году по сценарию автора книги на киностудии «Ленфильм» режиссёр Наум Бирман поставил фильм «Мы смерти смотрели в лицо».
В главной роли снялся Олег Даль.



В 2002 г. в честь Обранта была названа малая планета Солнечной системы под номером 8471, с тех пор между Марсом и Юпитером вращается на своей орбите астероид под именем Обрант.


Самого Обранта Аркадия Ефимовича сослуживцы называли - Киндер- лейтенантом..


***

Кот Максим единственный выживший кот в блокадном Ленинграде.

Рассказ о Максиме опубликован в "Блокадной книге" Даниила Гранина и Алеся Адамовича.

Кот родился в 1937 году и всю жизнь жил в семье Веры Николаевны Вологдиной на Большой Подьяческой улице (это в центре города, между каналом Грибоедова и Фонтанкой).

Максим прожил большую по меркам кота жизнь- 20 лет и умер только в 1957 году.


( С) Рустем Шарафисламов