Мой звездный брат

Зачем ты пришел в мой мир? 1 роман НФ цикла
Таня Бондарева
Зачем ты пришел в мой мир?

Экскурс в историю.


Они были одними из первых переселенцев с планеты Земля. Те, кто устремились в Новый Мир, связывая свое будущее, будущее своих детей с этим Миром.

Рекламные проспекты обещали планету Рай, где вечно царило лето, красивые живописные пейзажи, теплый океан! На планете Рай не было крупных хищников и полностью отсутствовали какие либо аборигены, разумной жизни на планете Рай не наблюдалось.

Космический корабль "Москва" с переселенцами летел в автоматическом режиме, ничто не предвещало беды. Когда оставалось совсем немного до планеты Рай, в шаге от Рая корабли охранения покинули корабль с переселенцами. Были обнаружены боевые корабли рептилоидов, которые готовили засаду.

Но хитрость рептилоидов удалась: как только боевые корабли Имперского космофлота покинули транспорт "Москва", на него вероломно напали рептилоиды, был короткий бой и все переселенцы оказались во власти новых врагов Звездной империи русских. Рептилоиды вывезли пленных с корабля "Москва" на неизвестную планету земного типа и поместили в специальный лагерь для пленных, где был небольшой гарнизон рептилоидов.

Через несколько месяцев на планете Серафима, как окрестили переселенцы свою планету, в честь предводительницы восставших, вспыхнуло восстание, и земляне перебили рептилоидов, обретя свободу.

Несколько лет переселенцы на планете Серафима готовились к прибытию рептилоидов, но они, казалось, перестали существовать.

Новое поколение людей уже считали планету Серафима своим домом. Переселенцы построили свой первый город, государство Новая Россия, но оказалось, что на планете Серафима есть и другие люди. Неизвестная раса людей вероломно напала на один из отдаленных поселок Новой России, убили всех мужчин и увели с собой всех женщин и детей.

Наступило время долгого противостояния...


Глава 1. Хэмм


Никита Озеров родился и вырос на Серафиме, это была его планета, это был его дом! Конечно, он знал историю их цивилизации.

Никита жил в большой станице, на краю огромного девственного леса. Станичники охотились в лесу, бабы собирали грибы и ягоды. А еще из леса редко, но метко выскакивали Дикие – племя варваров, воинов, охотников и, поговаривали, людоедов. Когда-то, давным-давно, станичники преследовали Диких, уведших в полон любимую дочь атамана, шли упорно, но нашли только стоянку с потухшим костром, а еще разбросанные обглоданные человеческие кости. Допросить Диких не удавалось, они не сдавались живыми, а если попадали в плен – находили способ покончить с собой. Последний раз пленили израненного воина, связали, охраняли день и ночь, так тот откусил себе язык и захлебнулся своей кровью.

Сегодня была очередь Никиты идти в лес и проверять общие силки. Кто-то повадился красть попавшуюся добычу из капканов и силков. Это могли быть свои, могли быть Дикие и мог быть Медведь-лесовик, хранитель лесных жителей. Последнее Никита отмел. Дикие, уж если воровали, то сразу много, с набегом, поджогами и прочим безобразием, а вот свои… Был у Никиты на подозрении один любитель горилки, Кузьма с вечно слезящимися глазками и сизым носом…

Никита проверил один капкан, второй – нетронутые, пустые, пошел дальше, к своим силкам и… ну так и есть! Ну что ж за напасть! Вот еще вечером в силки кто-то попался – трава еще примята, да как – на кроля похоже, эх… сами силки были разрезаны, а кроль отсутствовал. «А чтоб тебя приподняло да прихлопнуло, чтобы ты своей горилкой подавился, век тебе вареников жена чтоб не варила!» - послал он в мыслях страшное проклятие Кузьме. Вслух опасался – Никита отошел уже далеко от края леса, не захотел обнаружить себя. «Ладно, я вот те вернусь, пошукаю кролью шкуру у тебя в хате, голубь… сизоносый!» А что делать? Пришлось чинить силки и идти дальше – в прошлый раз он приметил индеек – тогда они испугались и улетели, но помет и обломанные крупными птицами ветки подсказали опытному охотнику, что птицы часто сюда прилетают.

И точно – на старой сосне на нижней ветке сидела жирненькая пестрая индейка. Охотник, затаив дыхание, вытащил лук, прицелился, выстрелил – индейка дернулась (почему-то в мою сторону – отметил механически Никита) и свалилась вниз. Никита поднял птицу и ошеломленно увидел вторую торчащую из тушки стрелу, с чужим оперением. Краем уха он  услышал легкий шум с другой стороны поляны и инстинктивно отпрыгнул, упал, перекатился по поляне и нырнул в спасительный кустарник, укрылся за колодой дерева. А вслед ему летели со свистом стрелы… Одна даже пробила рубаху и пригвоздила ее к колоде. Никита притаился, вытащил нож и стал напряженно слушать. Тишину нарушил шорох ветвей, и на него набросился с ножом… воин Диких.

Боролись недолго. Воин оказался быстрым, юрким, гибким, но Никита был и выше, и крупнее, и скоро он уже перехватил инициативу, оседлал Дикого, выбил из его руки нож и повернул лицом вверх. Удар в кадык должен был закончить дело, но… кадыка у Дикого не оказалось, зато под рукой Никиты оказалась упругая девичья грудь. «Девка!» - изумился Никита. Дикарка лежала на спине, извивалась, пыталась вырваться, но он прижимал ее крепко. Та шипела, таращилась не него ненавидящими глазами, а потом, поняв, что попалась совсем, прищурилась и откинула назад голову. Она смотрела в небо, будто прощалась, и Никита понял, что она ждет удара ножом в горло...

Но его нож улетел в сторону во время борьбы, в девка была хоть и дикая, но тоже человек, и хотя она хотела Никитку убить и воровала (никаких сомнений) добычу из его силков – убить вот так, безоружного поверженного врага, да еще и бабу… он не смог.

- Ты… не смей сюда ходить. Поняла? Не смей воровать, гадина! – злясь на свою слабость, тяжело дыша, сказал Никита. Потом встряхнул ее, обмякшую в ожидании смерти и теперь удивленно таращуюся на него дикарку, обшарил (она сжалась – решила, что сначала ее…), забрал стрелы и вскочил на ноги:

- Иди! – и махнул рукой, чтобы поняла. - Иди, иди!

Погрозил кулаком, сделал свирепое лицо. Дикарка встала, мгновение посмотрела на него и… почти бесшумно исчезла в кустах. Никита поднял индейку, вытащил стрелы и отправился домой, по дороге придумывая, что рассказать, чтобы над ним не потешалась вся станица, но чтобы все были настороже.

А дикарка, отбежав подальше, присела у небольшого озерца, набрала воды, умылась, жадно напилась и задумалась. Что за людоед ей попался? Отпустил… Глава рода  рассказывал всем несмышленышам, что попадаться в руки людоедам, что жили в шумной деревне на краю леса, живьем нельзя. Что враг сожрет любого, кто попадется, а перед этим подвергнет страшным истязаниям. Воины предпочитали броситься с голыми руками на вооруженного врага, лишь бы не в плен живыми. Женщин ждала еще более ужасная участь… А этот отпустил, не тронул.

«Может, я ему не понравилась?» - подумала Хэмм, посмотрела на себя в отражение, увидела симпатичную круглую мордашку, рыжие косы, связанные сзади в хвост – нет, она была хороша! Хэмм побежала легко, как лань, дальше, вспоминая его запах – он пах потом, очагом, еще немного печеными лепешками… но от него не смердело, как от людоеда – старики рассказывали, что их можно учуять по тяжелому смраду. «Сказал – «иди, не воруй»… - странно говорит, но понять можно»… Так, легко перескакивая с кочки на кочку, Хэмм перешла болото и вернулась в свою деревню.


Глава 2. Речной дракон

Никита был молодой казак из станицы Артемьевская, расположившейся прямо возле самого пограничья с Дикими. Он жил с мамой и папой, с сестрами и братьями и был старший в семье. Конечно, он должен был рассказать обо всем отцу, хотя бы отцу, но он знал - если расскажет, не увидит больше дикарку. Что-то ему подсказывало: она придет еще, ему очень этого хотелось, и Никита молил Господа, чтобы дикарка пришла.

Не понимал Никита, почему ему так хотелось ее увидеть, и он гордился перед самим собой за свой поступок - он отпустил ее, а ведь мог прославиться, притащить в станицу дикарку, девчонку, живую, это же как поймать речного дракона! Но Никита совершенно не жалел о содеянном, он вспоминал ее удивленный взгляд, когда сказал ей – "иди", и она поняла его речь! Дикие понимают русский язык? Странно. Возможно, Никите показалось, а, ладно! Даже если не увижу ее больше никогда, буду вспоминать ее глаза, как она на меня смотрела… и почему она такая красивая? Сказывали - они, эти Дикие  - жуткие создания, которые лишь внешне люди, но эта дикарка была такая же, как другие девчонки в его станице!

Нет, не такая! Никита ворочался, не мог уснуть. Небо было ясное, полное звезд, и Никита никак не мог уснуть. Как хочется еще разок ее увидеть… Он встал, пошел попил воды, немного отлегло, снова лег в постель. Вся его родня спала, не спал лишь он и его собака Нюрка. Собакой она была лишь в понимании его народа и по характеру поведения, но выглядела Hюрка как большая дикая кошка с планеты Земля.

«Интересно, - подумал Никита, - а Дикие откуда на Серафиме? Может быть, их,  как и нас, захватили рептилоиды и держали как скот в загонах, пока мои предки не восстали и не перебили всех этих монстров?»

Нюрка ткнулась влажным носом Никите в ногу.

- Что не спишь, Нюрка?

Она, видимо, поняла это как приглашение. Огромная кошка запрыгнула Никите на живот, он обнял свою собаку, а она его лизнула, протяжно визгнув.

Собаки с планеты Серафима выглядели как кошки, но не гавкали и не мяукали, они издавали забавный протяжный писк и, конечно, рычали. Никита  позволил Нюрке спать рядом с собой, а сам решил завтра еще раз пойти в то самое заветное место - вдруг она придет! Никита так этого хотел, что подумал: может все же рассказать отцу, пока не поздно, чтобы не случилось беды! Но ему так хотелось ее увидеть и почему, ну почему должна случиться беда?

Никита уснул, а после завтрака нашел причину пойти поохотиться на диких индеек и пошел на то самое место у приграничья, где начиналась территория Диких.

Никита подстрелил двух индеек, а Нюрка притащила их ему. Он обнял свою собаку.

- Нюрка, она не пришла и не придет, что она - дурочка?

Собака  Никиты протяжно взвизгнула, как будто согласилась с ним, но затем зарычала. Никита достал свой кинжал, удерживая Нюрку за ошейник на поводке. Кто-то сзади стоял, и Нюрке этот кто-то не нравился. Никита обернулся. Это была она!

Она испуганно смотрела на его Нюрку. Никита аж задохнулся от радости, нет, он надеялся, но знал, что не придет, но вот она пришла, и ее красивые зеленые глаза смотрели на него и его Нюрку.

- Нюрка, сидеть! - Нюрка глянула удивленно на хозяина, но села рядом с ним.

Незнакомка улыбнулась.  Никита снял с себя золотой браслет в виде речного дракона планеты Серафима и надел его на руку незнакомке. Она отстранилась, испуганно глядя на браслет и на Никиту. Затем села на кочку и стала рассматривать браслет в свете Солнца, звезды планеты Cерафима, которую люди называли Солнце. Ей так понравился подарок Никиты, что она не знала, что ей делать. Она встала и протянула кулачок к Никите. Никита поцеловал его. Она засмеялась и еще раз протянула ему кулак:

- Я – Хэмм.

Никита бережно погладил кулачок: «Понравился, видать, браслет!» и, улыбаясь, сказал:

- А я – Никита!

Хэмм не хотелось думать, что этот парень из Пришлых хочет ее заманить в свою деревню, чтобы сожрать. Но все же надо было быть настороже и выведать его замыслы. А он был такой светлый, глаза лучились от радости… радости от чего? Что встретил ее? Зачем он сюда пришел? Лазутчик, охотник на людей? Или…

«Как ей объяснить, что я не враг? Не спугнуть бы…» Никита рассматривал рыжие косы, нос в веснушках, лук с колчаном за спиной. Одета была Хэмм в рубашку из холстины, кожаную безрукавку и кожаные брюки. На ногах – кожаные чулки с жесткой подошвой. Запястья и лодыжки были тонкие – браслет свободно болтался на ее руке. И вся она была тоненькая, но Никита хорошо помнил, как схлопотал острым локотком поддых, а твердым кулачком по носу.

- Слушай… э-э… - он дружелюбно протянул ей обе руки ладонями вверх. – Никита и Хэмм – друзья! Нюрка, не лезь, не лезь!

Нюрка, восприняв дружелюбие хозяина как разрешение знакомиться, подскочила, приветственно подняв хвост, к Хэмм и лизнула ее ногу.

- Мамочки! – жалобно сказала Хэмм, отчаянно боявшаяся собак. Ничего не боялась, только собак! В детстве какая-то дурная особь ее расцарапала за то, что малышка захотела на ней покататься и тащила за хвост из конуры.

- Нюрка, назад, назад! – Никита, не переставая широко улыбаться, тащил к себе Нюрку. А той будто понравилась девчонка! Она уперлась лапами и не желала отступать. И, принюхавшись к сумочке Хэмм, висевшей на ремне на поясе, стала совсем странная – уперлась и ни с места, как приклеилась, только нюхала отчаянно сумку.

- Хэмм, не бойся! – Никита сделал совсем уж «радостные» глаза (как когда попадался на какой-нибудь шкоде и старался разжалобить родных). – Да что с тобой, тварюга бессовестная? Что пристала? Нюрка! Хэмм, я – Никита, ты – Хэмм, дружить? – слово «дружить» Никитка попытался изобразить, крепко пожав своей правой рукой свою же левую, что удалось с трудом из-за проклятой Нюрки и ее поводка.

Глаза Хэмм смеялись, потом она не выдержала и прыснула со смеху. Ладно, Пришлый, пора тебя удивить?

- Никита, давай дружить! – произнесла певуче дикарка. – Твоя собака унюхала успокойную траву – я ее собрала, пока шла сюда. Они ее обожают, это им как… пьяный мед.

- Ты… говоришь… говоришь…

- Говорю, а ты говоришь?

- Я… да, говорю… Ты говоришь на нашем языке? – Никита ожидал чего угодно, но не такого поворота.

- Это ты говоришь на нашем языке, - весело прищурилась Хэмм. – Твоя собака от меня не отстанет, знаю… Оставь ее, пусть нюхает, меня она не тронет…

- Как же так? – тихо спросил Никита. – Вы же Дикие.

- Как же так? – весело передразнила его Хэмм. Ей не было боязно – этот парень был такой уморительный, такой растерянный – совсем не страшный! – Вы же Пришлые! – и, подойдя к нему поближе, внимательно посмотрела в глаза. Он ей понравился еще тогда, хотя она и боялась себе в этом признаться. Пришлый, людоед, извечный враг, на которого набегами ходили мужчины ее племени, Пришлый, такой симпатичный, добрый… не убил, не сожрал… подарил браслет необыкновенный…

- Никита, давай дружить!

- Хэмм, давай дружить…

Никита смотрел на нее сверху вниз, в ее зеленые глаза, все остальное было как в тумане. «Колдунья!» - мелькнула отчаянная мысль.- «Пропал! Ах, как же хорошо, что пропал…»

Руки их переплелись сами собой. Как будто руки были сами по себе. Он гладил ее пальцы, ладони, она своими тонкими сильными пальчиками осязала его мозоли, бугры мышц. Они не говорили, только руки жили своей жизнью, только смотрели в глаза друг другу и читали мысли:

«Ты такая красивая! Какие тонкие руки! Ты пахнешь травами и молоком…»

«Ты совсем не страшный! Какой ты сильный… твоя кожа белая, не как моя… Какой ты красивый – твои волосы цвета солнечного луча, глаза… я в них тону, тону!»

«Где ты, моя голова, где? Надо прекратить, уйти… не могу, не могу уйти!!!»

«Что я делаю? Что мы делаем?..»

Никита прижал ее к себе, от близости ее тела закружилась голова. Он вдыхал аромат ее волос, коснулся тихонько губами рыжей макушки…

- Нюрка, сидеть! – прошептал Никита, краем глаза увидевший, что собака выпрямилась и, забыв про травку, вдруг вытянулась в струнку и стала принюхиваться. Потом обернулась к хозяину и тихонько зарычала, навострила уши в сторону болота. На ее языке это означало: «Хозяин, будь бдителен, там опасность».

Хэмм тоже услышала движение в лесу, отстранилась, внимательно прислушалась – кто-то приближался, не таясь, к их полянке. Она посмотрела в глаза Никите и, прижав пальцы к его рту, горячо прошептала в ухо:

- Никита, иди, завтра встретимся? Я приду сюда, понял?

Никита кивнул головой, и она исчезла в кустарнике. Шла нарочно громко, шумела, и через какое-то время закричала:

- Ау?

- О-го-го-го! - откликнулся голос. Никита нырнул в кусты, прислушивался – услышал только отголосок разговора – Хэмм уводила соплеменника в сторону. Пора было идти и ему. Он шел домой, вспоминая их объятие, ее запах, ее золотые волосы в свете солнца… «Говорит по-нашему, вот чудо! А красивая… Что дальше-то?»  Подходя к станице, вспомнил о браслете. «Ладно, если спросят – скажу, что потерял! Завтра пойду на поляну. Надо ей что-то еще принести!»


Глава 3. Первая ссора.


Никита вернулся домой с добычей - две индейки! Мать погладила его по лицу, улыбнулась:

-Ты что такой счастливый сегодня, Никита? Посиделки вечером, увидишь свою Арину? Пора тебе думать о женитьбе, сын, взрослый ты уже.   

- Мам, я не пойду, нет, не сегодня!

- А за сестрой кто будет приглядывать? Галинка обязательно пойдет, младшие-то… еще рано им.   

- Мама, не здоровится мне и жениться мне рано, пошто гонишь?   

- Ступай, помоги отцу, он на сарае крышу налаживает! - Никита вышел во двор, но отца нигде не было.   Он сел на лавочке возле дома стал ждать, когда придет отец. Ему кто-то руками сзади закрыл глаза.   Никита обернулся – Арина!

- Здравствуй, Арина!   

- Здравствуй, Никита, что ты грустный такой, не рад меня видеть?   

- Что ты, Ариша очень!   

- Что «очень»? Сидишь, как бирюк, даже не обнял! - надула губки Арина.
 
Никита потянул к ней руки.

- Теперь не нужно, всему свое время, милый!   

- Чего ты, Ариша, может, не здоровится мне?   

- Ой, захворал, не по мне ли? - Аринка улыбнулась, придвинулась и положила ему на плечо голову. - Никитушка, жду не дождусь, когда нас поженят!

- Что ты, Аринка, мать говорит - рано мне еще, - соврал Никита.

Арина обиженно отвернулась:   

- Сколько мне еще в девках сидеть, ждать тебя ? Не нужна я тебе - так скажи, чего ты мне голову кружишь?

- Арина, а где мы жить будем, у моих? Я так не хочу! Вот налажу с отцом новый дом к следующей весне, и хозяйка мне нужна будет.   

Арина улыбнулась:

- Ой, смотри, коли обманешь. Придешь сегодня на посиделки вечером?

Никита закрыл глаза, он вспомнил Хэмм, и ему захотелось сказать Арине всю правду - что не любит он ее и на посиделки пойдет ради сестры Галинки, и хозяйкой своего нового дома он хотел бы видеть Хэмм, но не Аринку...   

Вечером после посиделок Никита рано пошел спать, он устал и ему не хотелось притворяться влюбленным, давая Арине надежду, ему было стыдно за свою ложь, снова подумал о Хэмм и с мечтой о ней уснул.


Рано утром Никита встал, взял свой лук, колчан со стрелами, надел пояс с кинжалом, свистнул Нюрке и пошел в Межграничье.   

Но Хэмм не пришла, Никита прождал до обеда, так ее и не увидел.

- Пойдем Нюрка, нам пора домой.  - Никита пристегнул свою собаку к поводку и пошел домой, и тут она вышла из-за дерева и преградила ему путь!   

- Ты где была, я чуть не умер, где ты была, Хэмм?   

- А зачем я тебе?   

Никита растерянно смотрел в ее зеленые глаза:

- Я хочу видеть тебя, я тебя… - Никита отвернулся.

- Что ты меня, Никита?   

- Люблю тебя, Хэмм, вот чего! Люблю и хочу видеть, думаю только о тебе! -  Хэмм подошла и прижалась к Никите:

- Я была все время здесь, я смотрела на тебя, мне тоже хочется видеть тебя, и я смотрела на тебя.   

- Да ты что, Хэмм, что ты такое говоришь, я тебя не понимаю?   

- Я сама себя не понимаю, нельзя нам видеться, нельзя тебе любить меня, а мне нельзя смотреть на тебя!

Острая боль пронзила сердце Никиты, боль обиды, что они ничего не могут поделать.   

- Нет, Хэмм!   

- Что нет?   

- Если я позову тебя с собой, пойдешь со мной к нашим, ко мне домой, станешь мне женой?   

Хэмм удивленно смотрела на Никиту:

- Стать твоей женщиной? Но меня могут убить, меня не примут!
   
- Никто тебя не убьет, а если не примут - уйдем с тобой!

Хэмм грустно улыбнулась.

Подошла к Никите совсем близко, взяла его за руки, пытливо заглянула в его глаза:

- Никита, нас учат, что к вам нельзя попадать в плен… что вы людоеды… что пленниц вы… насилуете всем племенем, а потом продаете в рабство, если остается, что продавать… Зачем ты меня зовешь с собой, Никита?

Никита аж задохнулся от гнева:

- Ты… ты что? – сжал ее руки, испуганно и требовательно смотрел ей в глаза, пытаясь понять – неужели она правда так думает… о нем! - Как ты… что ты! Нет, мы никогда… это же вы – вы – людоеды!

Зря он это сказал. Хэмм вырвалась из его рук и быстро отступила.

- Что у тебя о нас знают?

- Ну… что вы – людей едите, что вы – колдуны, младенцев в жертву приносите… и что вы… вы - потомки ящеров…

- Я – потомок ящерицы? – возмущенно спросила Хэмм. – Я похожа на ящерицу?

Никита плохо знал женский пол.

- Нет, что ты, потомок ящера!

- Я? Ящерица? Я – жру людей? – Хэмм закипела от гнева.

- Нет, Хэмм, я не говорю, что ты жрешь… может, это и не так…

- Может? Может, не так? Да это же вы… приперлись сюда, в наш мир, заняли лучшие земли, ловите нас… как зверей! Сажаете в клетку, я знаю, у вас в вашей столице есть такое место – вы там держите зверей и наших, как будто мы животные, в цепях! Ты… ты решил меня заманить к вам, чтобы… издеваться со всеми надо мной? Браслет подарил? На тебе его обратно! – с этими словами  Хэмм сорвала браслет с речным драконом со своей руки и швырнула в Никиту.

- Не надо мне его! – закричал разобиженный Никитка. – Сами… сами…

- Нет, это вы… сами… - зарыдала Хэмм и, повернувшись, вытирая слезы кулачком, бросилась в чащобу.

Нюрка, до этого сидевшая тихо, издала жалобный писк и укоризненно поглядела на хозяина. Никита почувствовал себя совсем дурнем.

- А что я такого сказал? – спросил он Нюрку, но та отвернулась, потянулась в сторону болота, вздохнула и будто спросила хозяина: «Ну что? Потерял девку?»

Никита понимал, что вел себя, как дурак – он же знал, знал, что девок нельзя пугать, что их надо лаской, уговорами… Поднял браслет, почесал в затылке, потом завернул его в тряпицу и повесил на ветку, где в прошлый раз сидели индейки. «Если она придет, то увидит мешочек, посмотрит, что там, увидит браслет… Поймет, что я ее люблю… Но что я ей сказал-то? Я же…» - так всю дорогу размышлял Никита, большой, красивый парень, вовсе не дурак… но вот в этот раз что-то пошло не так. «Завтра приду на поляну пораньше… А как она подобралась – даже Нюрка не учуяла!»

 Нюрка-то учуяла, но не подала вида. Она же была кошка, а кошки… они всегда имеют свое мнение – что на планете Земля, что на Серафиме…


Глава 4. Побег.


А дома Никиту ждала еще одна радость, и опять от баб: в хате сидели за накрытым столом отец, принаряженная мамка и… сваха.

- О! – обрадовался приходу сына батя. – Жених пришел! Глянь, Марья, каков!

- Казак! Гарный казак! – пропела сваха Мария. – У нас товар, у вас купец!

- Садись к столу, Никитушка! Поешь, - мать накрыла для Никиты. В оконце, хихикая, подглядывала детвора.

- Ну что? Хорош! И Арина ему под стать! Будут счастливы голубки, детишек вам нарожают, будут вашу старость лелеять! – пела сваха.

- Вы что, без меня меня женили? – мрачно спросил Никита, глядя в пол.

- Никитушка… Арина – девка добрая, что же еще желать! – встревоженно глянула на Никиту мать.

- Я… не хочу жениться. Простите, батюшка, простите, матушка! – Никита встал и поклонился до земли. - Прости, Марья, напрасно побеспокоили тебя.

Сваха только развела руками. Все было сговорено между ней и матерями голубков, и тут на тебе!

- Никита! – возвысил голос отец, но Никита, едва сдерживая невесть откуда взявшиеся слезы, выбежал из хаты.

- Повременим, Марья, - басил голос отца, - не знаю, что с ним…

Никита пошел в конюшню, оседлал застоявшегося Орлика, вскочил на него и поскакал по дороге через поле… надо было развеять тоску. Нюрка, наскоро похлебавшая из миски сметанки, неслась за ним.

Вернулся Никита за полночь, все уже спали, а рано утром сбежал в лес, к заветной полянке. Узелок висел нетронутый. Он затаился, стал ждать… Но Хэмм так и не пришла. Вернулся домой чернее тучи. Отец поджидал его у крыльца.

- Ну, рассказывай, в чем дело, - сказал он твердо, показал нагайкой сыну на завалинку рядом с домом – садись.

- Я… не могу жениться.

- Обрюхатил кого?

- Нет, батя, что ты…

- А браслет твой где?

Никита хотел было соврать, что потерял, но отцу врать не стал. Врать вообще расхотелось.

- Я не люблю Арину.

- Ну… это дело поправимое. Стерпится – слюбится.

- Я… - как в омут с головой, ну! – я люблю другую…

- А, ну так за чем же дело стало? Давай ее просватаем!

- Она… я… она… она из Диких!

- Что?

- Я встретил ее на охоте, она не такая, как говорят, она как мы, как все… она… дороже всех мне… браслет я ей отдал…

- Она тебя околдовала! – тяжело дыша, произнес отец. – Они живут в болотах, колдуют, людей живых едят, ты же знаешь! Сынок, ты только не рассказывай никому, что…

- Я не знаю… она не похожа на колдунью, она – как Арина, как Галка, такая же!

- Сынок, так они и прикидываются такими, как мы… чтобы ты ей поверил, а хочет она одного – заманить тебя в болото и сожрать!

Никита замолчал. Слова отца были похожи на правду, но… она же кинула ему браслет, она плакала, уходя, и он, Никита, обидел ее! Его сердце не признавало правоту отца. Но спорить он не стал. Он принял тяжелое решение.

- Отец, можно, я спать пойду? Ты прав, возможно… Но сил нет, как хочется спать!

- Иди, иди, сынок, а я посижу еще.

«Бежать… одно только осталось – бежать…» - Никита хорошо знал, что отец и мать не поймут его. И либо запрут, либо отправят в службу подальше от их мест, чтобы перебесился и забыл дикарку. Или женят на Арине, на нелюбимой, постылой Арине. А Никитка вспоминал свою Хэмм, такую честную, доверчивую… Такую светлую, ромашковую, медно-рыжую… Он только хлеб взял с собой, колчан со стрелами, кинжал, огниво. Взял смену одежды. Разбудил Галку и, взяв с нее клятву молчать до утра, попросил передать родителям, что скоро вернется с новой женой и, если их не примут, пойдет с ней куда глаза глядят. И ушел через заднее оконце в лес.

«Придет?» - уныло спрашивал он себя под утро, промокший от росы, замерзший. Подождал, пока взойдет солнышко, вот оно уже в зените… И, отчаявшись, закричал:


- Хэмм!!! Хэмм!!!

И услышал в ответ ставший родным голос:

- Не ори ты, а? Зачем пришел? - Хэмм с распущенными волосами, в свободной рубахе и коротких холщовых штанишках стояла перед ним. Она смотрела на него исподлобья, обиженно и хмуро.

- Хэмм… я к тебе пришел… Из дома ушел… Если к вам нельзя, давай уйдем далеко-далеко? Я не могу без тебя… Прости, если обидел, дурень я…

Хэмм подошла к нему. Подняла голову, увидела его измученное бессонной ночью лицо, отчаянные глаза, протянула к его лицу руку и провела тыльной стороной ладони по лбу, щеке, по подбородку. Потом склонила голову, будто что-то обдумывала и, решившись, повторила, но по лицу вела уже ладошкой. Потом второй рукой. Потом обняла его – видно, сил противиться не стало и у нее, и приблизила свои губы к его губам, привстав на цыпочки и наклоняя его голову. Их губы соединились в долгом, долгом поцелуе.

Никита не знал, что с ним происходит, но он знал, что любит Хэмм, и эта любовь его пугала и радовала. Поэтому он стоял на границе миров, обнимая девушку, которая ему не просто нравилась, как Арина – Хэмм была ему нужна. Это странное выражение – «ты мне нужна!»

- Хэмм, Хэмм…

- Что, Никита?

- Мне так нравится называть твое имя, слушать твои вопросы… Мне нравится просто вот так стоять и обнимать тебя, Хэмм, целовать тебя! Ты мне нужна… я люблю тебя, Хэмм!  Люблю, мне плохо без тебя, я разрываюсь на части, когда тебя нет рядом, я думаю только о тебе, Хэмм! Я хочу, чтобы ты была хозяйкой моего нового дома, хочу!

Хэмм обняла Никиту за шею и стала шептать ему на ухо:

- Я тоже тебя люблю, но это какая-то ошибка, мы не должны, не можем быть вместе… Мы враги, ты должен был убить меня, или я должна была убить тебя, а не думать все время о тебе, тем более тебя любить!

- Но почему наши народы не могут жить в мире? Не нужно больше враждовать!

- Вы пришли в наш мир. Ты пришел в мой мир, Никита! Зачем ты пришел в мой мир?

- Я пришел в твой мир за тобой. Ты хочешь снова услышать, что нужна мне и что я люблю тебя?

- Да, я хочу это услышать. Скажи мне эти слова, Никита, хочу их слышать!

- Хэмм, пойдем со мной в мою станицу, я им всем скажу – люблю тебя, и ты будешь моя жена.

- Никита, пойдем со мной, и я назову тебя перед моим народом своим мужчиной!

- Хэмм… я не могу туда пойти с тобой, я стану предателем, и все отвернутся от меня.

- Никита, ты слышишь меня? Если я уйду с тобой – я предам свой народ!

- Но что нам делать, Хэмм? Я не могу, не хочу тебя отпускать, не хочу с тобой расставаться, ты не понимаешь меня? Хочу быть рядом с тобой.

- А я не хочу? Спроси меня, Никита, что хочу я?


Глава 5. Плен.


- Хэмм… – руки Никиты заскользили по ее спине, нащупали, что под рубашечкой ничего, остановились… потом одна рука робко нырнула под рубашку и замерла, ощутив горячее тело.

Хэмм почти не дышала, прижавшись к Никите. Обняла его и робко, робко провела ладонями по спине. Пальцы запоминали Никиту. Закрыв глаза, она гладила его плечи, спину…

Краем глаза Никита уловил движение и увидел, как ожили деревья. Четыре охотника Диких в хламидах, расшитых шнуром под болотную траву, бесшумно выступили из-за стволов и подняли натянутые луки. Никита будто наяву услышал пение стрел, увидел их полет, как стрелы вонзаются в спину Хэмм, разрывают рубашечку, кожу, мышцы, увидел брызнувшую кровь.

- Хэмм, отойди! – глухо сказал Никита и резко оттолкнул ее от себя. Хэмм отшатнулась, сделала шаг назад и увидела охотников ее племени.

Понимая, что времени ему отпущено совсем мало, Никита быстро произнес:

- Не ругайте ее, прошу вас! Она не виновата, это я…

Хэмм кинулась к Никите, обняла его, закрыла собой. Она как приклеилась, не давала ему расцепить ее руки, мотала головой, плакала, причитала:

- Нет, нет, я тоже умру, я не хочу… я люблю тебя, не смейте, не смейте!

Только вдвоем охотники смогли оторвать Хэмм от любимого. Они тащили ее в лес, а Хэмм отчаянно кричала:

- Не убивайте его! Он хороший, он хороший!

Прозвучали звуки двух оплеух, Хэмм замолкла, а Никита в отчаянии и в гневе кинулся на стоящего перед ним воина. Толчок, рывок, бросок через бедро… ой, пинок… и полет шага на три в сторону – противник оказался не промах. В Никите все кипело. Он бросался на воинов снова и снова, а они легко уходили от его ударов, настигали сзади, били в корпус и в голову. Очередной удар оглушил Никиту, и он упал без чувств.

Очнулся он от того, что Хэмм ласково обмывала его разбитое лицо. С трудом разлепил заплывшие глаза. Руки и ноги были связаны, тело болело, особенно голова и правый бок… Да все болело!

- Хэмм… - жалобно простонал Никита и с трудом повернулся на бок. Вместо милой Хэмм на Никиту смотрела подлая Нюрка.

- Ах ты, тварь, что ж ты их не учуяла?

Нюрка независимо отвернулась. Не объяснишь ведь, что первым делом она учуяла несравненный аромат успокоительного зелья, и пока все не вынюхала, не вылизала начисто подвешенную в стороне приманку, пока не накаталась на спине по траве, пока не протрезвела… а потом только и осталось, что бежать за Дикими по следу и стараться не отставать.

Нюрка лизнула хозяина в лицо – мол, прости, виноватая я…

- Хэмм… что с ней? – тоскливо спросил Никита, пытаясь разглядеть, где он.

Видимо, Никиту заперли на губе. Так в станице называли сарай, куда сажали провинившихся станичников в ожидании суда. Глухой сруб, одно оконце наверху, не пролезть… Наверное, Нюрка через него и влезла. Дверь добротная, не выбьешь.

- Нюрка, Нюрушка… - Никита пошевелил затекшими кистями рук. – Солнышко, видишь – связан я? На, на, разгрызи веревку! Нюрушка, спасай! Пойми меня! Господи, Господи, пусть она меня поймет!

Нюрка, уразумев, что хочет хозяин, запрыгнула ему на спину и принялась грызть веревку. Собаки на Серафиме были на редкость сообразительны и хорошо обучались всяким штукам – и потешным, и полезным.


Глава 6. На той стороне Луны.


- Это – наш враг, дурындища бестолковая! – устало говорил отец Хэмм, стоя над лежащей на скамье и горько рыдающей дочерью. Слез у Хэмм уже не осталось, она только судорожно всхлипывала и громко икала.

- Выпей водички, доченька! – высунулась из-за спины отца матушка.

- Ремнем бы такую дуру! А ты куда смотрела, мать? Позор на весь род! С кем спуталась? С выродком, убийцей! Ремнем, ремнем! Запру, никуда больше не выйдешь! А этого твоего… Старейший решит завтра – либо утопят, либо…

Хэмм затихла. Никита был жив! Но за что, за что его хотят убить? За то, что он Чужой? Только за это?

В доме Старейшего заседал Малый совет – пришли шаман и Первый воин.

- Убить, что ту решать, - произнес Первый воин. - Оставим в живых – он сбежит.

- Через болото не пройти, утопнет, - проскрипел Шаман.

- А если девчонка покажет дорогу? Я видел, как она к нему липла. Скажи-ка – закрывала собой! Вместе и сбегут. И Пришлые узнают к нам дорогу, как пройти через болото. Выпытают у Хэмм или этот запомнит.

- Но если Хэмм его так сильно любит – так ты говоришь, Воин? – а мы его убьем – разве она нас не возненавидит за это? Мы, ее племя, убьем ее любовь…

От этих слов Первый воин скривился, а Шаман тяжко вздохнул.

- Это – Пришлый, Старейший! Девчонка нарушила запрет. Кто знает, что у них было?

- У нас не хватает молодых женщин, способных рожать воинов. Отдавать их Пришлым? – вкрадчиво произнес Шаман.

- Убить на ее глазах, чтобы остальным было неповадно! – воин сжал рукоять ножа.

- А Хэмм выдать замуж, вот хоть за Плина, он давно вокруг нее ходит, - шепнул Шаман.

Старейший задумался. Глупая девчонка задала задачу, не имеющую хорошего решения. По-человечески надо было или отпустить ее с Пришлым, или пригласить его остаться. Но доверия чужаку не было. Он бы сбежал и вернулся обратно со своими воинами. Племя спасало только непроходимое болото.

- Ну что же, если это – единственный выход – так тому и быть. Завтра утром пленник будет казнен, а Хэмм станет женой Плина.

Никита развязал веревки на ногах, размял затекшее тело и принялся при угасающем вечернем солнце искать выход. Нужно было выбраться отсюда, отыскать Хэмм и вместе с ней бежать.


Когда отец, хлопнув в сердцах дверью, вышел из избы «проветриться», оставив мать сторожить дурынду, Хэмм выпросила для себя сонного зелья – ей хотелось уснуть, забыться хоть на время. Мать заварила зелье, дала выпить Хэмм. Но та только набрала зелье в рот и через минуту лежала, закрыв глаза и мирно посапывая. Зелье она выплюнула обратно в чашку.

Мать повздыхала и пошла спать сама. Ближе к ночи вернулся навеселе отец, проверил дочку, запер дверь на засов, лег и захрапел.

А Хэмм быстро и бесшумно выбралась через заднее оконце из дома и, осторожно держа кружку с сонным зельем, побежала к Никите.

Ярко светила Сайн – зеленоватый спутник Серафимы, «ночное солнце» - так ее называли. Ближе к полуночи Сайн уйдет за горизонт, останутся только звезды, а потом выглянет розовый Венус  и будет заливать неярким розовым светом землю до восхода солнца.

Зеленоватый свет резко очерчивал контуры изб, сараев, деревьев. Хэмм неслышно прокралась к тюрьме. Да, так и есть – Никита там, внутри, раз поставили охранника! Это Плин… Вот незадача! Старейший правильно решил, что лучший тюремщик – отвергнутый соперник. Хэмм затаилась в темноте, придумывая план. А из-за запертой двери донесся жалобный стон:

- М-м-м-м…

«Никита!» - сердце девушки отчаянно забились, руки сжали кружку с зельем…

Плин пошевелился, но не ответил. Стон повторился, громче, еще и еще раз. Плин нехотя встал и подошел к двери:

- Эй, ты, заткнись!

- Пить… пить… помираю… помоги, дай воды…

- Да и подыхай себе на здоровье, тебе и так недолго осталось, нечисть! – негромко сказал Плин и пошел обратно на насиженное место.

Пленник застонал и, видимо, ногами стал колотить в дверь.

- Пить! Будь милостив! Помоги! Последнее желание!

Хэмм металась в темноте – что делать? Она была готова убить Плина, но подобраться незаметной было невозможно…

- Чтоб тебя… - разозленный Плин вернулся к двери и стал снимать тяжелый засов.

– Разбудишь всех, тварь! Заткнись, сейчас дам воды!

Хэмм за спиной Плина перебежала к избе и спряталась за угол. Надо было изловчиться и подлить сонное зелье ему в кружку.

Плин открыл дверь, вошел. Хэмм услышала глухой удар, тихое «ох» и увидела на фоне двери крепкую мужскую фигуру.

- Нюрка, ищи Хэмм! – произнесла фигура.

Собака, поведя носом, бодро рванула за угол избы, где спряталась Хэмм.

- Никита, я здесь! – прошептала девушка.

- Хэмм? Хэмм!

- Тише, бежим скорей! За мной!

Хэмм обняла Никиту, крепко прижавшись всем телом! Никита задохнулся от переполнявших его чувств:

- Х-мм, Хэ... я думал, больше никогда тебя не увижу!

- Никогда больше не увидишь, - в ее глазах стояли слезы. - Тебе нужно уходить, быстрее, я проведу тебя через болото, а дальше ты уйдешь и забудешь меня!

Никита сел рядом с лежащим без сознания Плином.

- Я никуда без тебя не пойду!

- Они убьют тебя, я этого не хочу, мне больно думать об этом! Уходи, прошу тебя, до конца болота я буду с тобой, а потом ты больше меня никогда не увидишь, так нужно для нас обоих.

- Нет, я тебе сказал свое слово. Мы уходим вдвоем или я остаюсь!

Хэм обвила руками шею Никиты:

- У нас нет будущего, ты это понимаешь? Мои тебя убьют, твои меня не примут, куда нам с тобой идти, куда?

- Мы пойдем на юг, к теплому морю, где жили рептилоиды.

Хэмм удивленно посмотрела на Никиту:

- Нет, я туда не пойду, лучше останемся на болотах!

- Хэмм, рептилоидов давно нет, там никто не живет, будем мы с тобой жить, это будет наш новый дом. Я построю избу и, мы будем жить там вдвоем.

Что-то теплое уперлось Хэмм в руку, она улыбнулась:

- Втроем Никита, твоя собака Нюрка!

Никита положил руку на голову Нюрке, она издала радостный писк.

- Да, Хэмм, втроем, нам больше никто не нужен, если они не хотят принимать нас.

Хэмм взяла копье, лук и колчан со стрелами Плина, взяла Никиту за руку и повела его через болота, которые отделяли земли Диких от станицы Никиты.

Он остановился:

- Постой, Хэмм. Я хочу твердо знать, ты согласна со мной идти к теплому морю и никогда не покинешь меня!?

Она дотронулась рукой до его губ:

- Никогда я не покину тебя, я иду с тобой к этому морю и мне совсем не страшно, у меня есть ты!

Хэмм поцеловала Никиту в губы:

- Теперь веришь?

- Пока не совсем, Хэмм!

Она снова поцеловала Никиту, и он ответил на ее поцелуй.

Собака Нюрка смотрела на них, не отводя своих кошачьих глаз, как будто радовалась за них обоих, а еще потому что они взяли ее с собой...


Глава 7. Финальная.


Когда Никита и Хэмм подошли к заветной поляне, солнце уже взошло. Громко распевали птицы, переливалась веселой радугой роса, весело журчал ручеек невдалеке от тропки. Никита подошел к дереву:

- Смотри, Хэмм – твой браслет все еще висит! – снял с ветки мешочек, достал браслет и надел его Хэмм на руку. – Вот, смотри-ка – тебе как раз!

Хэмм нежно улыбнулась, взяла Никиту за руку, и они двинулись прочь, к счастью на морском берегу. Нюрка бежала рядом, иногда, учуяв движение, ныряла в кусты проверить – что там. Влюбленные вышли из леса, к большому лугу, прошли его до середины. Кругом цвели цветы – и белые с желтой серединкой романы, и красные, похожие на больших бабочек, опимы, и собранные в розовые ароматные метелки духовицы… Никита быстро нарвал букет цветов и, нежно улыбаясь, протянул его Хэмм. Глаза девушки засияли.

- Спасибо. Никита! – прошептала она и прижала букет к груди. Счастливый Никита обнял ее…

Нюрка выскочила из подлеска на краю луга, бодро припустила к хозяину, и не одна: большой палевый котяра в ошейнике шествовал за ней. Никита замер в ужасе: это был охотничий кот их станичного атамана. А через мгновение раздалось лошадиное ржание и показался отряд конных казаков во главе с атаманом Василием Тимофеевичем. Бежать было поздно – казаки заметили их, повернули коней и рысью поскакали к влюбленным. Вдруг резко осадили лошадей, спрыгнули, спрятались за ними, вытащили свои короткие луки и натянули их, направив стрелы на Никиту и Хэмм.

Никита резко обернулся – на другом конце луга появился отряд Диких. Они тоже приготовились к бою, встав на колено, прикрывшись большими щитами, натянув луки.

В погоне за беглецами сошлись извечные враги – Дикие и Пришлые, и Хэмм с Никитой оказались на пути их стрел. Прижимая цветы к груди, Хэмм другой рукой притянула Никиту к себе и, глядя ему в глаза, сказала:

- Я тебя люблю! - в последние секунды жизни она хотела видеть только его. И последние слова ее были о самом главном в ее недолгой жизни.

Никита, с болью глядя на нее, простонал:

- Прости, прости, любимая…

Время застыло.


От казаков вдруг отделился человек. Он вышел из-за лошади с поднятыми руками и быстро, уверенно зашагал к влюбленным. Подошел, загородил их собой и повернулся лицом к станичникам: стреляйте, мол, в меня первого! Это был отец Никиты. А от Диких, тоже безоружный, подбежал воин, встал перед Хэмм, оборотился к своим – не дам дочку, убейте меня!

А Первый воин и атаман Василий Тимофеевич в первый раз взглянули друг другу в глаза. И каждый вдруг увидел Человека.


Эпилог


Примерно через 12 оборотов Сайна вокруг Серафимы две матушки – Никиты и Хэмм, сидя под зреющей вишенью, ревностно оберегали сон младенца в колыбели и шепотом спорили, на кого похожа малышка – матушка Никиты уверяла, что Майса – вылитая Хэмм, а матушка Хэмм горячо шептала:

- Ну что ты, посмотри – и ушки, и глазоньки – точно твой Никитка!

Майса тихо посапывала и причмокивала губками – первый человечек нового народа
Серафимы.

Не смотри мне в глаза! Роман 2 НФ цикла
Таня Бондарева
Глава первая.  Раб.


Госпожа Алина плакала, сидя у зеркала в своем великолепном будуаре. Светлые волосы были забраны в пучок, заколоты шпильками со сверкающими бриллиантами. Большие серые глаза, обрамленные длинными ресницами, подкрашенными по последней моде в переливчато-черный цвет, были полны слез.   

Она собиралась на невольничий рынок. На сегодняшний торг прибудут рептилоиды, и там соберется весь цвет аристократии планеты Слит! Торг проводился раз в месяц и был собранием людей высшего круга. Аристократы прилетали сами, изредка присылая управляющих. Так было принято, управляющие и обычные граждане допускались к торгам только после господ.  Если хочешь купить себе новых рабов для работы на плантациях или в доме, встань пораньше и прилетай сам!

Слит был сельскохозяйственной планетой в Империи Великого Демона Бо.
Демон Бо вступил в войну с Империей русских на стороне Демократии. Он поддержал Демократию по «причине приверженности демократическим ценностям», но настоящая причина была в другом. Русские, исповедовавшие веру в Нового Бога,  были приговорены Великим Демоном Бо. В мечтах. Империя русских приняла вызов и воевала стойко, при этом теснила Демократию, отвоевывая у нее все новые звездные секторы. Война Богов и людей, вечная война, полыхала на всех фронтах и, казалось, ей нет конца...


Любимый брат-близнец госпожи Алины, Алан,  был в плену у русских, и она хотела его вызволить, обменять, но ей фатально не везло. Рептилоиды привозили рабов, но там совсем не было русских, а ей позарез нужен был русский офицер, в любом звании, лишь бы он подошел для обмена на брата Алана! Госпожа Алина была готова заплатить любые деньги, но нужный кандидат не подворачивался.

- Ну, хватит уже рыдать! – недовольно сказала своему отражению в зеркале госпожа Алина. – Вы, леди, выглядите теперь, как надо – озабоченной и измученной. Все. Вылетай, а то опоздаешь!

Госпожа Алина вышла на широкое крыльцо центрального входа своей усадьбы. Рабы-мутанты из туманности Х7 уже ждали, готовые сопровождать ее на невольничий рынок. У них не было имен, лишь цифры. Она была Единица, а он - Четверка.

- Возьмите оружие и подготовьте мой катер.  Мы летим на рынок, путь лежит через пустоши Проклятых!

У Госпожи Алины появилось какое-то особое чувство, что судьба сжалилась над ней, что она выплакала и выстрадала у судьбы желаемое.

- Лили, ты тоже летишь с нами, - госпожа позвала свою служанку, девочку лет двенадцати. Та стояла в дверях, переминаясь с ноги на ногу – симпатичная девчушка с черными кудрявыми волосами, в легком платье в цветочек и передничке. Лили заулыбалась, скинула передник,  выбежала из дверей и заняла свое место в катере.
Госпожа Алина сама была за штурвалом, она никому не доверяла свою жизнь,  тем более рабам. Она подняла катер в воздух, заложив крутой вираж и, улыбаясь восторженным охам Лили, устремилась к заветной мечте, на рынок рабов. Эти торги устраивали рептилоиды, это ведь было их ремесло - торговля человеками.


Рынок рабов находился на окраине единственного космопорта на планете Слит.
Пустоши обреченных они пересекли без каких-либо приключений, далее путь пролегал над плантациями мирных и дружелюбных рабовладельцев, элиты и знати планеты Слит.
Она припарковала свой катер, оставила его под охраной Единицы, взяла за руку Лили и в сопровождении Четвёрки направилась в шатер рептилоида  Крула. Корабль работорговца выделялся среди других кораблей размерами и мощными пушками, казалось, эта огромная башня ощетинилась дулами плазменных орудий. Шатер тоже был самым большим. Площадь перед космопортом была заставлена шатрами и сооруженными на скорую руку сборными ангарами. В шатрах наслаждались прохладой и угощением продавцы и покупатели, там же расплачивались, туда же приводили рабов, привезенных на заказ. Остальных продавали на площади, выставляя на помосты. Торги еще не начались, госпожа Алина успела вовремя.

Она проходила мимо клеток и зарешеченных ангаров с людьми, привезенных из разных звездных систем, думая о том, что предчувствие не должно ее подвести, а потому направилась прямиком к Крулу.

В шатре самого богатого работорговца уже были покупатели. Хищный, зеленого цвета рептилоид, дурно воняющий гнилью и тиной о чем-то беседовал с соседями госпожи Алины - графом Эриком и графиней Вивьен.

Госпожа Алина мило поздоровалась, устремив свой взор на мерзкого рептилоида Крула и его подругу Крил. Алина смотрела с надеждой на Крула, но он отрицательно покачал своей безобразной мордой, обнажив свои хищные зубы. «Видимо, эти твари так улыбаются», - с грустью подумала Алина. Она уже собралась уходить, но ее остановила подружка Крула, Крил:

- Госпожа Алин, а у нас есть русский офицер, но он очень опасен, мы собрались его сожрать, тем более он ранен! Думали, сдохнет, но русский все еще живой!

- Крил, что ты предлагаешь госпоже Алин? Он, возможно, скоро сдохнет, да, и это наш с тобой обед! - Крул засмеялся.

Улыбнулась и Алина, надежда вспыхнула с новой силой. Русский офицер, главное - живой, она выходит его, единственное, что с ним не так, он опасен? Слезы весьма кстати выступили на ее глазах. Все ради брата…

- Крул, я куплю его и заплачу, сколько скажете, мне нужен русский офицер, вы знаете о моей беде, скажите - чем он так опасен?

- Госпожа Алин, убил троих моих охранников! Bырвался на свободу сам и выпустил на волю моих злейших врагов из народа Черной пантеры. Остался на корабле, чтобы их прикрывать, стрелял, пока не закончился боезаряд и убил двоих, а потом с кинжалом кинулся на группу моих бойцов, убил еще одного, прежде чем мы смогли его нейтрализовать!

- Прикажите заковать его в цепи! Я посажу его в подземелье и там буду его держать до самого обмена на моего брата Алана, продайте мне русского!

- Нет, госпожа Алин, забирайте даром, я не готов за этого зверя брать деньги.
Госпожу Алину покоробило, что рептилоид назвал человека зверем, но она не подала вида. У нее поднялось настроение, и она засияла от радости.

-  Крул, вы спасаете нашу семью! Если все получится, мы обменяем этого русского на господина Алана!

Охранники-рептилоиды вывели раненого окровавленного человека. Он был в ужасном состоянии, еле волочил скованные ноги, спотыкался, но глаза… его глаза горели огнем. Госпожа Алина не смогла выдержать его взгляд и отвернулась. Лили зашмыгала носом, ей стало жалко пленника.

- Ну что ты, Лили, мы его вылечим, не плачь, с ним все будет нормально!
Лили улыбнулась сквозь слезы. Госпожа Алина поблагодарила рептилоидов и побыстрее откланялась. Предчувствие ее не обмануло! Четверка повел русского к катеру госпожи Алины.


Госпожа Алина еще по дороге домой вызвала в поместье медика для рабов. Аккуратно вела катер, только, пролетая через Пустоши,  закладывала крутые виражи – на всякий случай, защита от возможного пуска ракеты.  Русский, хоть и был прочно привязан к носилкам, испытывал сильную боль при поворотах, но не стонал, только закусывал губы до крови, а потом потерял сознание.

Раба увезли медик и Четверка, а госпожа Алина пошла к себе. Надвигалась ночь. Темнота наступала на их планете внезапно, но в поместье зажигались светильники, освещавшие дороги, деревню рабов, посадочные площадки, ангары и сам господский дом – большое здание, представляющее собой несколько полусфер, крепившихся друг к другу. Полусферы могли раскрываться, как лепестки цветка – так были устроены помещения для занятий спортом, бассейн и зимний сад. Остальные сферы раскрывались частично – фрагмент купола отъезжал либо целиком, открывая доступ ветрам и солнечному свету, либо оставались защитные прозрачные стены, переходящие в купол.
Алина любила ночью полностью открыть свою сферу, оставив только прозрачную защиту, и лежать в постели, чувствуя себя частью Вселенной. Ее сфера находилась на верхнем уровне, и ничто не мешало ощущению полета в Космосе – звездное небо плавно перемещалось, в согласии с вращением планеты Слит, высоко пролетали корабли – светящиеся точки, величественно выплывали на небосклон яркие звезды – близкие планеты.  «Где-то там, на краю Галактики, мой Алан… Алан! Ты слышишь меня? Я нашла его – русского офицера, и скоро, скоро ты вернешься к нам!»


Завтракали в малой столовой – госпожа Алина, медик и, для компании, управляющий поместьем мистер Гвин. Алина гордилась обстановкой дома – она сама занималась дизайном интерьера холла, столовых, гостиной и своей комнаты. Она штудировала древние книги, описывающие жизнь ее далеких предков – американских плантаторов с прародины человечества Земли. Она прочитала и просмотрела все доступные описания этого периода. Огромных трудов стоило найти и восстановить старинный фильм «Унесенные ветром». Некоторые пропавшие безвозвратно эпизоды фильма пришлось доснять – для съемок Алан и Алина предоставили свое поместье. Главной реликвией семьи была старинная книга, вывезенная пра-прадедом с Земли. Она называлась «Библио» и хранилась в закрытом прозрачном боксе, в большой гостиной. В боксе поддерживалась подобранная специалистами из музея истории Земли температура и влажность – книге было больше пятисот лет, и стоила она целое состояние.

Из старины госпоже Алине больше всего нравились романы Майн Рида – в них описывалась жизнь ее народа в период наибольшего процветания. Ей казалось, что, перелетев в звездную систему Демона Бо, ее предки поступили так же, как герои романа «Всадник без головы», только двигались они через космическую пустыню.

«Новые плантаторы» - так они себя называли – обосновались на Слите надолго и прочно. Разбили сады. Оказалось, что модифицированные персиковые деревья и кокосовые пальмы плодоносят прекрасно в новых условиях, что жаркий климат способствует выращивания уникального источника натуральной целлюлозы – клобка.
Клобок когда-то составлял основное богатство плантаторов Юга на Земле. Конечно, через пятьсот лет материал для одежды в основном был синтетическим, но одежда из натуральных тканей – силка или клобка – была отличительной чертой знати – ее могли позволить себе только очень состоятельные люди. Империя русских выращивала еще и лон, но традиционно не продавала вне своих территорий, как и цай. Цай был традиционным напитком «плантаторов» и приобретался за баснословные деньги у контрабандистов. «Чертовы русские!» - сердито говорил Алан, оплачивая очередной чек – соблюдение незыблемых традиции обходилось все дороже, а лон и цай не желали произрастать вне матушки Земли.

На завтрак были поданы яйца пашот со шпинатом и гренками. К чаю полагались горячие вафли, сегодня – с шариком лимонного мороженого. Госпожа Алина сама обучала повара кулинарным секретам – все должно было соответствовать традициям Того времени.

Неспешную беседу за десертом нарушила Лили. Девочка ворвалась в гостиную с криком:

- Госпожа! Госпожа!

Рабыня, прислуживавшая за столом, в ужасе глянув на госпожу, быстрым шагом направилась к Лили с непреодолимым желанием схватить несносную девчонку за ухо, вывести ее в коридор и надавать ей оплеух.

- Постой, Сара, - остановила рабыню Алина. – Лили, как ты себя ведешь? У нас гости!

Конечно, управляющий и медик – не высший свет, но девочку надо учить. Лили замерла и закрыла рот ладошками.

- Лили, глубоко вдохни. Так. Теперь спроси разрешения войти и рассказывай. – госпоже Алине нравилось играть роль тетушки Клэр, учившей племянниц «хорошим манерам».

- Госпожа Алина, позвольте сказать!

- Ну что случилось, детка?

- Русский… этот русский…

Медик напрягся – он знал, что этот раб крайне необходим госпоже Алине и постарался сделать все, чтобы поставить его на ноги. Даже отлучившись на завтрак, он оставил наблюдать за пленником Лили, чтобы вызвать его, если что-то произойдет. У Алины заколотилось сердце.

- Лили, что стряслось?

- Он зовет вас!

- Зовет меня? – госпожа Алина была шокирована. Раб не мог обращаться к господину, это было… просто немыслимо!

- Да! Он бредит и говорит «Алина! Алина!» Простите, госпожа…

«Хорошо, что это слышат только свои люди, хотя медик точно разболтает соседям», - подумала госпожа Алина. Надо было выходить из неловкого положения.

- Ну что же, господа! – весело улыбаясь,  госпожа Алина отложила салфетку (ручная вышивка «под старину», господа, стоит безумных денег!) и встала. Мужчины поднялись, почтительно ожидая ее решение. – Пойдемте, взглянем на этого русского!

И, не обращая внимания на умоляюще сложенные ручки медика (госпожа, вы можете увидеть нечто неподобающее!), взяв за руку Лили и, приказав кивком Четверке следовать за собой, госпожа направилась в лазарет для рабов.


Лазарет располагался позади приусадебного парка, на берегу пруда. Медик приложил ладонь к замку, двери бесшумно раздвинулись. Они шли длинным коридором с мягким притушенным светом, по обеим сторонам которого были двери в боксы. Рабы, особенно обученные ремеслу, стоили дорого, и хозяева предпочитали лечить заболевших. Если медик объявлял, что диагноз «неблагоприятный» - раба усыпляли, а тело утилизировали на удобрение.

Медик, шедший впереди группы, остановился у одного из боксов, набрал комбинацию цифр на пульте у двери. Дверь стала полупрозрачной, и Алина увидела своего русского – он лежал на медицинском ложе, прикрытый простыней.

- Госпожа, он спит! – почтительно произнес медик.

- Я хочу… войти. – тихо сказала госпожа Алина.

- Он привязан? – строго спросил Гвин.

- Да, зафиксирован, - рассеянно ответил медик, пристально разглядывая пациента.
- Открывайте, - приказала госпожа Алина. Дверь открылась. Четверка с револьвером в руке вошел первым, проверил «фиксацию» раба, затем поклонился госпоже Алине, что означало – «можно входить, опасности нет».

Алина вошла в бокс. Русский, отмытый, с расчесанными волосами и бородой, не выглядел таким страшным, как вчера.

«Вот он – пропуск для моего брата», - с нежностью подумала Алина. Она оценивающе осмотрела крепкую фигуру русского, его мышцы, широкую грудь. «Выносливый был бы раб! – госпожа Алина поймала себя на желании проверить его зубы. - Чушь какая!» - оборвала она свои размышления и наклонилась к его лицу.

Видимо, раб почувствовал ее присутствие. Он заворочался, сухие искусанные в кровь губы раздвинулись, и Алина услышала:

- Элена… Элена… любимая…

- Что такое? – госпожа Алина недовольно повернулась к медику. - Откуда он знает мое имя?

- Элена… любимая… - русский шептал все громче, и вдруг глаза его широко раскрылись, и он увидел госпожу Алину прямо рядом с собой.

Лицо его страшно исказилось, мышцы напряглись, он попытался подняться, протянуть к ней руки, как будто хотел ее обнять и захрипел:

- Элена, Ленка, ты жива? Ленка!!!

Госпожа Алина отпрянула к двери, Четверка мгновенно закрыл ее собой и вытолкнул в коридор. Медик трясущимися руками набирал нужную комбинацию на приборе для инъекций. А русский… русский отчаянно крутил головой, ища Алину, напрягая мышцы, выворачивая суставы, пытаясь вырваться из оков и страшно хрипел:

- Ленка! Ленка! Ты жива?

С помощью Четверки и мистера Гвина медику удалось сделать инъекцию, и раб наконец затих.

Госпожу Алину трясло, Лили плакала от страха и жалости.

«Господи, кто это? Кто этот дикий раб? Что значит «ты жива»? Что все это значит?» - спрашивала себя Алина, пока Единица вела ее обратно в дом.

В холле госпожа Алина пришла в себя:

- Узнать об этом рабе все, что можно, бегом,- приказала она Гвину. – Всем молчать. Никому ни слова о случившемся. – и удалилась с Лили в свою сферу.

День пролетел незаметно. Ночь пришла на планету Слит, как обычно, нежданно. Стемнело очень быстро. Лили расчесала и уложила волосы своей хозяйки, госпожи Алины, помогла надеть ей ночную пижаму, поклонилась и ушла к себе, готовая прийти по первому зову своей госпожи.

Алана раскрыла створки своей сферы. Красота звездного неба завораживала ее, спать  совсем не хотелось. Радость переполняла ее душу: есть русский офицер на обмен, Алан скоро вернется домой! Казалось, покой возвращался к ней.

Госпожа Алина вдоволь настрадалась, и вот появилась надежда на счастливое возвращение брата. Она подумала о русском. Он звал ее, ее звал! «Конечно, он думает, что я – его подруга, жена! Так забавно!» Госпоже Алине вдруг захотелось увидеть русского. Женское любопытство не давало ей покоя. Нет, ей глянулся этот русский! Красивый раб… она не видела таких мужчин, но он так пылко и нежно звал ее по имени! Нет, конечно, не ее, он звал Элен, но так созвучно с Алин…
Госпожа Алина улыбнулась: небольшое приключение перед сном? Она нажала кнопку вызова. Через пару минут прибежала ее служанка Лили.

- Госпожа Алина?

- Помоги мне одеться, Лили, мы идем к русскому. Не могу уснуть, переживаю – все ли с ним в порядке!

- Госпожа, возле него дежурит Четверка, если что-то случится – он вызовет медика…

- Ты не понимаешь, Лили, и не спорь со мной!

- Да, госпожа, - поклонилась Лили.

Она помогла госпоже Алине одеться и последовала с ней к этому таинственному русскому.


Мутант Четверка встретил их удивленным взглядом. Госпожа вошла в блок, где держали русского раба. Раб спокойно спал, и это несколько разочаровало Алину.

- Четверка, он все еще в бреду?

- Да, госпожа, зовет какую-то женщину.

- Хорошо, ступайте и подождите снаружи, я понаблюдаю немного за его состоянием, это очень важно для меня.

Четверка и Лили поклонились и вышли.

Алина с интересом рассматривала русского. Она поправила его волосы, и он… открыл глаза!

- Элен, ты пришла?

Алина испуганно улыбнулась:

- Да, я здесь! – ей стала интересна эта тайна.

- А я не надеялся! Прости меня…

- За что? – Алина заговорчески улыбнулась.

- Мы не должны с тобой видеться. Твой муж… он мой боевой товарищ, но я ничего не могу с собой поделать, я люблю тебя, слышишь, Элен?

- Да! – госпожа Алина вживалась в роль неизвестной Элен.

- Ты дала мне надежду, Элен! Я ухватился за нее… сможешь ли ты оставить мужа ради меня, если любишь меня? Скажи, мне важно это знать!

- Я не знаю, просто не знаю! – Алина поймала себя на мысли, что не знает, как зовут этого русского! Но ее так влекла эта игра – чужое свидание, тайное свидание, любовное свидание!

Алина тяжело вздохнула, ей тоже захотелось влюбиться, так захотелось этих тайных свиданий, пылких признаний…

Русский снова открыл глаза. Он смотрел на нее так, что у госпожи Алины перевернулось все внутри.

- Элен, это так больно… ты принадлежишь другому, делишь с ним постель. Я начинаю ненавидеть твоего Игоря. Почему ты молчишь? Ты должна сделать свой выбор – между Игорем и мной! Элена, я люблю, я люблю тебя…

Неожиданно русский поднялся, обнял госпожу Алину и нежно поцеловал ее в губы. Его запах вскружил ей голову, и она ответила на его поцелуй, но тут же резко отстранилась. Госпожа Алина вся горела.

- Мы не должны, слышишь, мне нужно идти!

- Элен, не уходи, прошу, побудь еще немного со мной.

Неожиданно русский снова повалился на койку и, тяжело вздыхая, забылся сном.


Господа Алина вышла в коридор. Четверка и Лили удивленно смотрели на свою хозяйку.

- Госпожа Алина, все в порядке?

- Да, Лили, пойдем. Русский поправится, это очень важно! Четверка, если его состояние ухудшится, сразу вызывай медика. И ты должен будешь сообщить мне об этом в любое время!

- Да, госпожа Алина! – мутант Четверка поклонился.

Госпожа Алина взяла за руку свою служанку, и они ушли.



Глава 2. Селия.


Госпожа Алина проснулась поздно. Заснуть она смогла только после большого бокала коньяка. Этот русский раб… почему он принял ее за другую? У него помутнение рассудка? Еще не хватало!

После завтрака госпожа Алина принялась вызванивать медика. Тот не отвечал. Позвонила в его кабинет в городе… и чуть не расхохоталась, когда услышала:

- Приемная доктора Аббиса. Слушаю!

«Неплохо наживается на нас!» - подумала Алина и произнесла:

- Добрый день. Это госпожа Алина Безухофф.

- О, госпожа Алина, какая честь! – проблеяла трубка. – Что угодно вашей милости?

- Милости угодно знать, где сейчас медик Аббис. Он мне нужен в поместье.

- О, госпожа Алина! Он был ночью срочно вызван в поместье Клейтонов, ваших соседей! Я сейчас же свяжусь с ним, и он, как только закончит, вылетит к вам!

- Да, хорошо! – Алина отключила связь. Потом, поразмыслив, решила проведать русского.

В сопровождении Четверки и Лили госпожа подошла к нужному медблоку, сделала дверь прозрачной и отпрянула: русский стоял по ту сторону двери и, прижавшись лбом к стеклу, смотрел прямо на нее!

«Он что – чувствует меня?» - в смятении подумала госпожа Алина, а вслух сказала:

- Думаю, он выздоравливает.

Раб повернулся спиной и направился к противоположной стене. Шел он слегка неуверенно. На стену буквально наткнулся. Повернулся, пошел к двери, потом обратно, и еще, и еще…

- Я увидела достаточно, - произнесла госпожа Алина. Четверка «закрыл окно», и они двинулись обратно.

«Может, он просто плохо видит, вот и спутал меня? – так оценила госпожа Алина неуверенную походку раба. – Это не хорошо!»

Медик был срочно нужен! Разговаривать с овцой из «приемной доктора Аббиса» госпожа Алина не пожелала, медик по-прежнему не откликался, и она связалась с хозяйкой соседнего поместья госпожой Селией.

Алина, Алан и Селия росли вместе. Ходили в одну гимназию, вместе развлекались. Первые детские игры, первые приключения, пикники, соревнования на спорткарах, турниры по фехтованию и теннису, первая любовь Алана к Селии…

Их родители были вместе на том злополучном приеме во дворце мэра. Империя русских нанесла удар устрашения по их столице, стремясь запугать и подчинить Слит своему влиянию. Основным разрушениям подверглось поместье мэра, где в тот день собиралась на прием вся знать планеты. По счастливой случайности, король Альфред VI и часть членов правительства опоздали на прием и остались живы. Но родители Алины и Селии погибли.

Король на следующий же день подписал прошение Совету Демократии с просьбой взять планету Слит  под свою защиту. Потом кто-то проболтался, что на момент нападения на орбите был только один военный корабль, и тот принадлежал Демократии, но было поздно – свой суверенитет Слит утратил.

Госпожа Селия тоже долго не отвечала, а когда ответила – голос у нее был очень тревожный.

- Алина, как хорошо, что это ты!

Алина, услышав тревогу в голосе подруги, включила видеосвязь, но Селия предпочла остаться невидимой.

- Селия, милая, здравствуй! Как дела?

- О, все хорошо, наверное, могло быть хуже…

- Что стряслось?

- Меня до сих пор колотит. Я… я потеряла кучу денег из-за… из-за мерзкой твари! – голос госпожи Селии сорвался на рыдания.

- Селия, милая, что произошло?

- О, Алина, если можешь – прилетай, я тут с ума сойду одна!

- Селия, сейчас, только соберусь…  Да, скажи – медик Аббис не у тебя?

- У меня… он нужен тебе?

- Ничего срочного, но я не могу его найти…

- О, у нас тут такое… Слушай, прилетай, поговорим и заберешь его с собой!

- Да, не волнуйся, я уже одеваюсь!


Через полчаса госпожа Алина уже сажала катер в поместье Селии Клейтон. Госпожа Селия ждала ее в кабинете отца – это была единственная комната, которую Селия оставила нетронутой после гибели родителей.

Кабинет имел вид рубки космического корабля – этакий хай-тек пятидесятилетней давности. Вместо окон – огромные экраны мониторов, на которых можно было увидеть любой уголок поместья или, если угодно – любой доступный уголок Вселенной. Детьми Алина и Алан больше всего любили эту комнату – здесь он играли в космических пиратов, в войны цивилизаций, мечтали о путешествиях.

Госпожа Селия, крупная брюнетка с огромными карими глазами, чувственными губами сидела с ногами в кресле пилота и пила коньяк. «Полбутылки уже нет, - машинально отметила Алина, - ничего себе!»

Леди поцеловались.

- Садись, Алина, милая! Налей себе! – госпожа Селия была явно навеселе.
Алина налила себе коньяк, взяла канапе и спросила:

- Селия. У вас все какие-то всполошенные бегают. Рассказывай, что случилось?

- Я потеряла деньги. Это прежде всего.

- Господи, что стряслось?

- Я… не могу, колотит до сих пор… Этот мерзавец, эта тварь… ну, этот мой секс-раб, как его там… О, Боже! Я потеряла мой набор постельного белья из шелка!

- Селия! Твой прекрасный набор с чайными розами?!! Да это же целое состояние!

- Да, и мне еще искать нового секс-раба, а это тоже деньги… нет, ну ладно, белье отстирают, и я смогу его продать… Алина, если тебе предложат мое белье, даже за полцены не бери… не бери… не бери… - Селия начала истерично хохотать. Из глаз потекли слезы.

- Селия, милая, не буду брать, но что с ним произошло?

- С бельем? А, мой пупсик… тварь… нет, вот что от него требовалось? Ублажать меня и не путаться ни с какими девками! И все! Зачем мне зараза? Зачем мне сплетни?

Надо сказать, что на Слите практиковалось использование рабов для удовлетворения сексуальных потребностей господ. У госпожи Алины своего секс-раба не было, но на «девичниках», организуемых подругами, бывало всякое и с ней.  Это не осуждалось обществом. Правда, тетушка Клэр не одобряла слишком частую смену секс-рабов Селией. Она считала это… несдержанностью.

- Селия, да что он сделал?

- О… этот мерзавец, вместо того, чтобы радоваться своему счастью – слушай, он же не на урановых копях работал – и отдавать все свои силы мне… О, я заметила, заметила, что этот мерзавец трудится уже не так усердно, как раньше! Я заметила! Я провела расследование, и вчера мне доложили, что он… связался с моей девкой Розой! Роза! Ну да, мне еще и новую горничную покупать теперь – cyjdf расходы! Я сама, сама взяла эту дрянь в дом, я сама научила эту гадину всему, я вышколила ее! Даже тетя Клэр была мною довольна!

Бутылка опустела. Селия, видимо, решила напиться до потери чувствительности.

- Алина, достань из бара еще… Короче, я в шоке…

- О, Селия, неужели этот мерзавец…

- Да! Да! Да! Я видела это на этом экране! Эти дураки даже не знали, что все поместье просматривается! Мне доложили, где они, и я увидела, как они милуются в грузовом ангаре! Твари, твари!

Селия продолжала накачиваться коньяком, а Алина чувствовала себя ужасно неловко. Ей точно не следовало приезжать и  это слушать.

- Я велела Семнадцатому и Восемьдесят второму схватить их и притащить ко мне в спальню. – Селия говорила быстро, ожесточенно, глаза ее были широко открыты, но смотрели мимо госпожи Алины, как будто видели не ее, а недавно пережитое. – Ты бы видела эту парочку! Пупсик, оказывается, умел любить! Ха! Я его спросила: «Раб, ты забыл свое место?» А он мне не ответил! Мне! Не ответил! Он смотрел на эту гадину… так смотрел, как будто она – вся его жизнь! На меня он так никогда не смотрел, никогда! Я думаю – ну ладно, ты у меня сейчас узнаешь, как не отвечать госпоже… И говорю Восемьдесят второму: «Трахни ее!» - ну, Розу то есть… Она… да, она-то принялась скулить: «Госпожа, не надо, простите, госпожа, умоляю!» Ну там все быстро… Восемьдесят второй порвал к чертям ее шмотки… поставил раком… Пупсик… аж побелел, вспотел, дрянь! А Восемьдесят второй ко мне поворачивается и говорит: «Госпожа, она девственница!» Ты понимаешь? Он-то печется о моих деньгах, он-то понимает, что натуральная девочка стоит дорого!

У госпожи Алины бегали по коже мурашки. Она не могла предположить, что в Селии живет такое злобное существо. Откуда в ней это?

- А я ему: «Да ладно! Не справишься?» Ты помнишь, какие у него причиндалы?
Госпожа Алина кивнула – она помнила – мутант Восемьдесят второй был обязательным участником «девичников» Селии. Размер был впечатляющий.

- Ну он и вдул ей…  Как она заорала, ты бы слышала! Орала, как будто ее режут, тварь, так ей и надо, гадюка подколодная!

Алина сидела, не поднимая глаз. Ей было крайне неприятно все это слышать. К тому же она справедливо полагала, что, протрезвев, Селия пожалеет о своей откровенности, и их дружбе придет конец.

- И тут пупсик – как он вывернулся от Семнадцатого – тот загляделся, что ли? – вдруг бежит к нам! Не добежал – Восемьдесят второй, даже не прервавшись, выкинул руку в сторону, выпустил когти и распорол мерзавцу живот! Тут-то и случилось самое страшное – его кишки разлетелись по всей спальне и вывалились на мою постель! И белье пропало! Оно стоило половину клобкового сбора! Мразь!

- О, Селия, дорогая, как мне жаль! – машинально бормотала госпожа Алина.

- Хорошо, что хоть Роза перестала орать – эта чушка потеряла сознание. У нее есть сознание! А у меня больше нет моего любимого постельного белья, которое стоило состояние! Мне покупать нового секс-раба! Мне покупать рабыню и опять учить заново – обученная горничная стоит больших денег!

В дверь постучались, заглянул дворецкий.

- Госпожа Селия, медик закончил, спрашивает – нужен ли вам отчет.

- Да. Пусть войдет.

Вошел медик.

- Вот, вот! – капризно сказала Селия, допивая коньяк из бокала. - Еще и ему платить!

- Госпожа Селия, я все сделал…

- Что же с этой дрянью?

- Подробности, госпожа Селия, не для женских…

- В подробностях, в подробностях!

- Я наложил пять внутренних швов, много внешних повреждений. Если обеспечить покой, через пять дней она сможет ходить… Надеюсь. Возможно воспаление связок симфиза, но я принял меры. Сейчас она в медикаментозном сне.

- Вот, Алина, вот – ты видишь? Я еще должна о ней заботиться, чтобы продать ее хоть за какие деньги для возмещения убытка! О, я знаю, кому я ее продам! Рептилоидам! Пусть они ей натешатся, а потом сожрут эту дрянь! И из-за того, что запрещено продавать людей иным расам – я получу еще меньше денег! Но, клянусь Демоном Бо, я на это пойду!


В подавленном состоянии госпожа Алина вернулась в поместье. Высказала по дороге медику свои опасения насчет русского раба. Села у себя в будуаре писать прошение Королю Альфреду о разрешении и содействии в обмене русского офицера на Алана. Но, написав, часть письма, вспомнила, что до сих пор не знает ни имени, ни звания русского. Вызвала управляющего – тот сообщил, что все нужные люди и рептилоиды задействованы, и информация будет самое позднее через неделю

Медик успокоил госпожу Алину, подтвердив – да, у русского действительно последствия травмы головы, у него небольшая расфокусировка зрения. Но психически он здоров и при соблюдении режима и приеме нужных препаратов скоро восстановится.

Госпожа Алина, оставшись одна, с отвращением вспоминала рассказ Селии. Что случилось с ее подругой? Неужели она приревновала своего пупсика к рабыне? Как такое возможно – иметь чувства к рабу?

«А ты сама? – строго спросил внутренний голос. – Да, да, ты – не ты ли дала себя поцеловать, и ведь не просто рабу, а врагу, убийце?»

«Да, дала поцеловать, и ответила… - сокрушенно согласилась Алина. – Хорошо еще, никто не видел…  А что он говорил? Любимая, Элен, начинаю ненавидеть твоего Игоря…»

Госпожа Алина лежала в ванной, наполненной водой с ароматом лилий, и размышляла: «Любовь…  Ну почему у меня этого не было? Серж не в счет, это не любовь, а объединение поместий, это дружба двух близких людей…  С ним голова не кружилась, нет…»

Она вспомнила, как отчаянно закружилась у нее голова от поцелуя русского, как потяжелело внизу, как захотелось… О, лучше не продолжать! А почему не продолжать? Почему не продолжить эту игру, пока русский уверен, что она – некая Элен?

«Я имею право! В конце концов, это забавно и отвлечет меня от сегодняшних переживаний! Розу, конечно, жаль, и пупсика… но рабы должны знать свое место. Хотя можно было просто продать их в разные уголки Слита, и белье Селии осталось бы при ней. Нет, Селия точно перешла все мыслимые границы», - думала госпожа Алина, направляясь в сопровождении Четверки к медблоку.



Глава 3. Чужая любовь.


Корабль-разведчик Империи русских "Неустрашимый" скрытно вошел в звездный сектор планеты Слит. Им предстояло выяснить причину перехода цивилизации этого мира на сторону Демократии и тайну исчезновения создателя этого Мира Слита.

Командир корабля, майор Дубинин Евгений, астронавигатор капитан Измайлов Герман, оператор установки слежения старший лейтенант Ровнов Игорь, второй оператор установки слежения и сбора информации лейтенант Ровнова Элен, офицер дальней связи лейтенант Юрин Антон, бортовой врач корабля лейтенант Корнеева Ирина – экипаж  был небольшой, но с большим опытом проведения подобных операций.
"Неустрашимый" уже месяц собирал данные для анализа причины перехода цивилизации Слит на сторону врага Империи. С исчезновением Слита, королевство планеты стало использовать труд рабов, войдя в тесные сношения с рептилоидами.

На корабле шла плановая работа -  сбор и обработка информации, которая поступала по всем доступным каналам с планеты Слит: ТВ, СМИ, интернет, библиотеки, архивы, взломанные серверы правительственных учреждений, всех организаций, связанных с министерством обороны, полиции, разведки...


Госпожа Алина думала о русском пленнике. Что, если он не русский? И не офицер? Но это можно выяснить, пока он в бреду и принимает меня за свою Элен. «Мне нужна информация…» -  думала госпожа Алина, стоя перед дверью в медблок, и снова тревога навалилась на ее хрупкие плечи, а надежда на возвращение брата Алана из плена стала таять.

«Нет! Я войду к нему и добуду нужную информацию. Я должна поторопиться, а то он придет в себя, и тогда… я даже не знаю, что будет тогда? Станет ли он мне рассказывать, кто он и откуда? А если нет? Пытки, психотропные вещества, чтобы развязать ему язык? Нет, я об этом не хочу даже думать! Я пойду, я - его Элен, и он мне все расскажет сам, кто он!»

Госпожа Алина улыбнулась, хорошее настроение вернулось вновь, ее ожидало небольшое приключение и чужая тайна, тайна чьей-то любви! Ей так хотелось обо всем узнать, это даже не книги о любви, не стерео, это все настоящее! Чужие тайны... Он любит эту Элен, а она его, но у нее есть муж, который ни о чем не догадывается. Так, так, так…


Госпожа Алина вошла к русскому. Он так безмятежно спал, что она улыбнулась, позабыв, что перед ней раб, ей нравился этот мужчина, и госпожа Алина не стеснялась своей симпатии. Но нет, мне всего лишь нужно узнать, кто он.
Госпожа Алина прикоснулась к плечу русского. Он вздрогнул и очнулся:

- Кто здесь?

- Это я, твоя Элен, ты не рад мне?

- Господи, Элен, ты пришла в мой отсек, что если твой муж...

 Госпожа Алина рукой дотронулась до губ русского:

- Ни слова больше, я пришла к тебе, так хочу, ты слышишь, как стучит мое сердце?
Госпожа Алина вспомнила, что прочитала эти слова в каком-то женском романе, и вот - пригодилось. Она взяла его руку и проложила к груди.  Русский снова вздрогнул. Но затем обнажил грудь Алины и стал нежно целовать. Она застонала и стала гладить его волосы, его запах опьянил ее.

- Я люблю тебя, Элен! Я - твой Герман, и всегда ним буду.

Его руки ласкали ее лоно, и он жадно целовал Алину в губы и шею. Алина потеряла голову, желание проснулось в ней, и это была не похоть, нет, это было желание любить! Она хотела, чтобы Герман любил ее, и он любил ее. Алина стонала, позабыв о Четверке, который мог ее услышать. Она окончательно потеряла голову, и ей было все равно, она даже забыла про брата Алана ...

Русский был слаб, но держался стойко. Один раз он чуть не испортил игру – перед тем, как закончить, хрипло спросил Алину: «Могу излить в тебя?» Госпожа Алина на мгновение растерялась – ее удивил этот вопрос, потом она догадалась, что он спрашивает ее о предохранении, и она быстро простонала: «Да!» - у них на Слите такой вопрос не стоял вообще – женщин временно стерилизовали с момента половой зрелости для того, чтобы не портить себе и партнеру удовольствие, и если пара желала завести дитя, стерилизация снималась. Правда, не всем удавалось после этого восстановить репродуктивную функцию, но были наложницы, и вообще, дети – сплошная помеха свободной жизни.

Ну что же, ей довольно легко удалось изобразить из себя незнакомку Элен и получить массу удовольствия. Она узнала его имя – Герман. Они лежали на койке, слишком узкой для двоих, но это было так ново для Алины, так интересно – прижиматься к нему всем телом, боясь упасть с кровати, слышать биение его сердца… «Пупсик устал…» - грустно думала она, проводя рукой по его волосам, груди, животу, ниже… Герман вздрогнул.

- Ленка, родная, ты мне объясни – почему я не могу выйти? Пробовал, дверь заперта…

Алина рассмеялась и… дала ему грудь, как ребенку… Их любовная игра началась заново. После второго раза он, обессиленный болезнью, закрыл глаза и заснул со счастливой улыбкой.

Госпожа Алина, вздохнув – она была готова заниматься этим всю ночь – тихо оделась. Не нашла свой топик, но не стала перерывать постель – наверное, он остался под Германом – и выскользнула за дверь. За дверью, как ни с чем не бывало, стоял верный мутант Четверка. Госпожа Алина кивнула ему – мол, следуй за мной! Ее совершенно не интересовало – подсматривал ли Четверка, или так и стоял по стойке «вольно» все время ее пребывания у Германа – он был такой же раб, как и Лили, и остальные.

Алина приняла душ, легла в постель, раскрыла сферы. Уже начинало светать. «Надо хоть немного поспать…» - сказала она себе и закрыла глаза. И вспомнила, как был нежен с ней Герман, как ловил каждое ее движение, как, не зная ее, за мгновения понял, что ей очень нравится… «Какое счастье – быть любимой. По-настоящему любимой. Единственной любимой. Но любит он не меня. Что с ним будет, когда он узнает, что я – не Элен, что Элен – погибла, если верить рептилоидам и его выкрикам «Ты жива? Жива?»? Я поступаю с ним жестоко. Бог мой, я не лучше Селии?!» - Алина открыла глаза.

Солнце уже вставало, и она закрыла сферу, в комнате установился полумрак. «Но я ничего такого не делаю. Я просто… я пытаюсь узнать побольше для Алана. Ну и секс… Но ему тоже нравится, да еще как! Что плохого, если он обладает своей любимой, пусть даже и в воображении?» - с этими успокаивающими совесть мыслями Алина крепко уснула. Во сне она видела склонившееся над ней лицо Германа, его губы, он шептал: «Ленка, любимая моя!»


Глава 4. Бунт на корабле.


Утром госпожа Алина сама отправила в сыскное агентство дополнительную информацию о русском. Потом, чтобы убить время, решила заняться проверкой счетов и расходов. Самое унылое занятие, какое можно только было представить (госпожа Алина отчаянно зевала, просматривая ведомости) неожиданно превратилось в неприятное расследование факта крупного убытка.

- Так… Та-а-ак я прилечу в твой океан… Та-а-ак примешь ты мой аквильбан… - напевала она модный шлягер, рассказывающей о стремлении отчаянного, но стеснительного корсара прилететь к своей возлюбленной, живущей на берегу океана Слита, просматривая на экране счета и данные об оплате. – Та-а-ак… так. Так! – госпожа Алина перестала болтать ногой и внимательно перелистала несколько страниц документа назад.

- Вот. Две недели назад – покупка цая три фунта. Верно? Верно. Оплачено и… вот, получено. А вот позавчера – это что такое? Опять покупка цая 3 фунта – оплачено и получено!

Госпожа Алина вспыхнула от негодования. Они не могли при всем желании выпить 3 фунта цая за тринадцать дней! Значит… кто-то украл?

«О… как я все это ненавижу – выяснять, кто виноват, наказывать… Алан, где ты? Я одна, совсем одна, и даже свои люди…» А вслух строго произнесла:

- Лили, позови сюда сначала Соломона, потом мистера Гвина, но последний не должен знать, что я зову Соломона.

- Хорошо, госпожа! – пискнула Лили и убежала. Алина постаралась успокоиться – могло быть и иное объяснение…

Первым пришел Соломон – высокий темнокожий раб, заведовавший кухней, главный повар.

- Вы звали, госпожа? – спросил он, поклонившись.

- Да. Сейчас подождем мистера Гвина и побеседуем. Раб затравленно оглянулся на дверь и опустил плечи. Вошел управляющий Гвин. Увидел Соломона, потупившего глаза, суровую леди Алину и, поклонившись, произнес:

- Слушаю, госпожа.

- Взгляните, мистер Гвин, на эти документы. – Алина указала рукой на экран. Мистер Гвин внимательно рассмотрел документы.

- Вы видите – две недели назад три фунта дорогого цая оплачены и получены?

- Да, госпожа, - невозмутимо произнес  Гвин. Соломон посерел и стал мять свой фартук, пытаясь унять волнение. Притихшая Лили замерла около дверей.

- Так. А вот два дня назад – вы видите? Опять три фунта цая. Оплачено и получено. Объясните – у нас за тринадцать дней закончились три фунта цая? Как это возможно?
Мистер Гвин выпрямился и сурово посмотрел на Соломона. Повар покрылся потом.

- Соломон, где цай? Расскажи нам. Только не говори, что ты подарил его своей тетушке на день рождения.

Соломон с ужасом и мольбой смотрел на Гвина.

- Ты понимаешь, что за  три фунта цая  можно купить двух таких никчемных рабов, как ты? – говорил мистер Гвин все громче. – Куда ты дел цай? И не лги, что у тебя его украли, здесь некому красть. Кроме тебя!

- Нет, нет, м-м-мистер Гвин… - бормотал Соломон.

- Может быть, ты испортил цай? – нажимал на повара Гвин, сверля его взглядом. – Это тяжелый проступок, но не такой страшный, как кража!

- Мистер... Госпожа… - с этими словами Соломон рухнул на колени. – Простите меня… я… я… рассыпал цай… умоляю, простите, я виноват… я написал требование на новую партию… я думал, никто не заметит… простите, простите бедного глупого Соломона…

Алина покраснела. От нее не укрылось то, что мистер Гвин фактически подсказал Соломону ответ. Кроме того, сам Соломон не смог бы сбыть украденное.  Но доказать она ничего не могла.

- Соломон. Я прощу тебя на первый раз. Но если ты еще когда-нибудь что-нибудь просыплешь, испортишь или оно протухнет само – прежде чем выбросить, покажешь лично мне. Конечно, не разбитое яйцо – что-то существенное. Ты понял?

- Да, госпожа, благодарю вас… простите… простите… - несчастный Соломон полз на коленях к госпоже.

- Поди прочь, - нахмурилась Алина. – Мистер Гвин, вам следует быть внимательней в управлении поместьем.

- Простите меня, госпожа Алина, это моя небрежность и невнимательность, впредь такое не повторится!

«Я бы вышвырнула тебя, не задумываясь, если бы здесь был Алан, - думала госпожа Алина, не удостаивая его взглядом, - но я одна, и мне нужен хоть кто-то следить за этим всем. Но каковы, а?»

Послышался свист турбин катера – кто-то прилетел в гости.

- Лили, посмотри, кто там!

Лили выбежала, и через минуту вошла обратно с перепуганным видом:

- Госпожа, там жандармы, просят позволения войти.

При слове «жандармы» пришла очередь мистера Гвина бледнеть и покрываться потом.

- Да, проси.

В кабинет госпожи Алины вошли двое жандармов – подполковник,  лейтенант и неприметный господин в штатском. На Гвина было жалко смотреть. Госпожа Алина злорадно подумала: «Неужели мой пропавший цай нашли? Так тебе и надо, жулик!»

- Госпожа Алина, позвольте представиться! – подполковник был мил, элегантен, не тушевался, как лейтенантик  – привык, видимо, общаться с особами из высшего света. – Лейтенант королевской жандармерии Крошен, чиновник особых поручений господин Рикетт и ваш покорный слуга подполковник Николь Дженкинс.

- Прошу вас, господа, - госпожа Алина указала на кресла, и господа почтительно присели. – Лили, принеси напитки. Чем обязана?

- Госпожа Алина, - начал подполковник, - у нас крайне печальная новость…

Алина страшно побледнела – неужели Алан?.. Не дождался?..

- Вы вчера прилетали в поместье вашей соседки Селии Клейтон? – перебил Дженкинса господин Рикетт. Подполковник недовольно нахмурился.

- Да, а что?..

- С госпожой Селией произошло несчастье… Боюсь, она умерла… - вмешался подполковник. Настала очередь хмуриться чиновнику особых поручений, а Гвин порозовел.

- Селия? Как? Что с ней? Я видела ее вчера…

- Да, и именно поэтому мы здесь, - снова влез в разговор Рикетт. – Позвольте задать несколько вопросов.

Вошли Сара и Лили с подносами, уставленными напитками – коньяк, сок, холодная вода. Алина знаком велела налить ей воды, взяла дрожащими руками бокал, вжалась в кресло:

- Что произошло?

- Госпожу Селию и ее мутанта под номером… восемьдесят два – чиновник заглянул в блокнотик, - нашли сегодня утром в спальне госпожи мертвыми.

- О, нет… нет… я же вчера видела ее, она была здорова…

- К сожалению, госпожа Селия Клейтон и мутант были убиты.

- Убиты? Как? Кем?

- Госпожа Алина, вам подать успокоительное? – шепотом спросила Лили.

- Да, налей, что-нибудь! Подполковник, ну что же случилось?

Подполковник был, очевидно, рад отодвинуть Рикетта:

- Их обоих нашли с… распоротыми животами, в спальне… Пропал мутант под номером семнадцать и горничная госпожи, находившаяся в медблоке. Также пропал катер. На записи видно, что мутант выносит горничную из медблока и они вместе улетают на украденном катере. Кроме того, в морге найден труп раба, и также с распоротым животом. Вам плохо, госпожа Алина?

Да, ей было плохо. Алина выронила бокал с водой, он упал, разбился, все поплыло перед глазами. Алина вспомнила рассказ Селии… и Селию, и Восемьдесят второго настигло возмездие… так быстро… но почему Семнадцатый? У мутантов же нет чувств?..

Лили быстро поднесла успокоительное, Рикетт вполголоса ругал подполковника за «разглашение», Сара убирала осколки. Мистер Гвин тоже нашел себе дело: он обмахивал госпожу бумагами со стола, пытаясь разглядеть – нет ли прошения о его аресте от госпожи Алины.

- Все нормально, господа. Госпожа Селия … моя подруга… как такое могло произойти? Мутант… он же не может поднять руку на господина? Ведь именно это обещают поставщики?

- Госпожа Алина, видимо, мы не все знаем о мутантах. И должны вас предупредить. У вас зарегистрированы две особи – Единица и Четверка, все верно?

- Да, господин Рикетт.

- Вы позволите проверить – как они реагируют на Зов?

- Конечно.

Рикетт открыл чемоданчик и, набрав нужные коды, произнес:

- Включен Зов для Единицы.

Мутанты были когда-то людьми, над которыми военные биолаборатории Демократии проводили эксперименты с заменой элементов ДНК – наподобие скрещивания.
Просто так скрестить лошадь и лягушку невозможно. Но горе-ученые предположили, что если поиграться с ДНК, с заменой ее элементов – то может выйти нечто интересное. Вышло очень интересно. То, что оказалось жизнеспособным – назвали мутантами.

После ряда экспериментов, закончившихся катастрофами, военные перенесли эти лаборатории и буквально заперли их на одной планете Х7. После десятилетий упорного труда были выведены особи, внешне почти не отличающиеся от человека, но обладающие новыми способностями – например, у части при необходимости вылезали острые когти – по пять острейших лезвий на руках и ногах, другие обладали молниеносной реакцией, могли уклониться даже от луча лазера, третьи были трансформерами – по желанию господина могли быть и мужчиной, и женщиной и многое другое – особенности на заказ. Для того, чтобы мутант не мог навредить господину, в его мозг вживлялся чип, настроенный на невозможность причинения вреда определенному кругу лиц. Мутанты имели низкий болевой порог, высокую физическую выносливость.  Для безопасности поставщики мутантов (компания с милым названием «Мутанты для вас») разработали систему "Зов". Каждый мутант имел свой Зов. Будучи включенным господином или представителем «Мутантов для вас», или жандармом, Зов звал мутанта из любого уголка планеты или космического корабля. Зов сводил мутанта с ума, он не мог противиться и шел, бежал, летел, полз к источнику Зова, забыв обо всем.

Вот так и Единица, лакомившаяся мороженым, вдруг застыла, потом отложила его и, к изумлению окружающей ее господской челяди, вылезла через окно и бегом побежала к хозяйскому дому. Окно было на третьем ярусе. Через пять минут в кабинете госпожи оказался и Четверка, который не успел даже как следует одеться – Зов застал его у рабыни Флоры. Флора была крайне изумлена – ее никогда не покидали так поспешно, не получив желаемое.

- Так, ваши мутанты в рабочем состоянии, - отметил Рикетт, отключая Зов.
Гвин выпихнул Четверку из кабинета госпожи и ввел обратно уже прилично одетого.

- Вы хотите сказать, что…

- Да, мутантов уведите, пожалуйста, - Рикетт подождал, пока мутанты выйдут вслед за Гвином и продолжил: - Госпожа Алина, Семнадцатый не откликается на Зов. Встроенный чип показывает, что он жив. Катер обнаружен в исправном состоянии на границе с Пустошью Проклятых. Останков Семнадцатого или Розы мы не нашли. Возможно, мутант обездвижен и не может прийти на Зов. Но, учитывая, как убиты госпожа Селия и Восемьдесят второй и то, что он увез Розу – мы должны констатировать, что мутант… взбунтовался против своей госпожи.

- Но как же… нам рассказывали…

- Видимо, даже создатели мутантов не все о них знают. Поэтому мы предупреждаем всех владельцев данного вида рабов и просим вас подробно рассказать – что вам известно о событиях в поместье госпожи Клейтон.

Алина тяжело вздохнула и, смирившись с необходимостью, передала рассказ Селии, добавив, что дополнительные подробности можно узнать у медика Аббиса и что, возможно, если в спальне Селии велась запись…

- К сожалению, спальня госпожи Селии не была оборудована видеонаблюдением… - меланхолично произнес Рикетт, а госпожа Алина подумала: «Какое счастье!»

Записав показания Алины на видео, господа подкрепились перед дорогой, распрощались с хозяйкой. Подполковник умолял ее быть осторожной и предлагал переехать в город. Алина обещала подумать и велела Гвину проверить все охранные устройства на всякий случай.

Когда жандармы улетели, госпожа Алина прошла к себе в спальню. Села на кушетку, с тоской смотря в открытые «окна». «Откуда ждать беды? На кого опереться? По сути, я одна и беззащитна, если даже управляющий – вор, а рабы – они и пальцем не пошевелят, чтобы меня защитить…»

- Лили! – позвала Алина. Девочка вбежала в спальню. – Пойди, детка, проверь русского – как он там…

Дожидаясь Лили, Алина вызвала Сержа. Тот ответил быстро – он шел по коридору какого-то учреждения в окружении таких же блестящих молодых людей, правительственных чиновников среднего ранга.

- Алина, дорогая, как я рад тебя видеть…

- Серж, удели мне несколько минут, у меня проблема!

Серж помахал рукой коллегам – мол, догоню – и спросил:

- Алиночка, солнце мое, у меня коллегия начинается. Ничего серьезного?

- Катастрофа! Мутант Селии взбунтовался! Убил ее и охранника! Ко мне прилетали жандармы, просили быть осторожной, а лучше уехать в город!

- Какой кошмар ты рассказываешь! Э… дорогая… а твои мутанты?

- Мои, к счастью, в порядке, но ведь и тот был в порядке…

- Алина, душа моя… Вот черт, коллегия начинается. Детка, прилетай ко мне, а? Давай, жду тебя! Целую! Прости, мне надо бежать!  Не бойся, твои в порядке… а тот… ну сломался… ох, прости, я уже захожу! Жду! Жду!

Связь прервалась. Алина молчала, глядя на видеофон в своих руках. Она знала слово, которое заслужил Серж. Но воспитанные леди это слово вслух не произносят.
Она ждала поддержки, утешения, защиты… А прилететь в город она и сама в состоянии, без его подсказки. Да и как она может улететь, когда тут  русский… гарантия возврата Алана… Не брать же его с собой!


А русский проснулся. Попробовал подняться, но голова закружилась, и он упал в постель обратно. Сказывалось, видимо, вчерашнее напряжение. Но разве он отказался бы от такого, хоть потом на плаху? Нет… нет, он поступил бы также, а пока… вот так, потихонечку садимся, ноги вниз… Плавно встаем… Ох ты, что это? На кровати лежал… ее золотистый топ. Забыла… Герман поднес топ к лицу… ее запах, запах ее тела, лилий… Надо спрятать, не дай Бог кто наткнется!  Под подушку нельзя, будут менять белье, увидят… ага, нашел! Герман увидел висящий на спинке кровати карман – возможно, для пижамы или визора – и положил в него топик Элен. Потом, покачиваясь, зашел в санузел. Что-то стучало в виски – лилии, лилии… какая-то нестыковка… лилии…

Когда он вернулся в палату, на столе стоял завтрак. Лекарства в отдельном блоке. Какая-то каша, сыр, булка… Напиток вроде кефира. Герман поел, снова лег – кружилась голова. Но видел он уже четче. Следовало поразмыслить – что вообще происходит.

Он предложил себе абстрагироваться от самое себя. Итак, кто он? «Герман Измайлов, астронавигатор борта «Неустрашимый». Предположим. Что я помню? Я помню, что на нас напали, мы отстреливались, не смогли уйти в подпространство. Нас взяли на абордаж рептилоиды.  Я был в рубке с командиром, Женькой Дубининым и Элен... Рептилоиды ворвались в рубку и сожгли Женьку из бластера. Я кинул Лену на пол и отстреливался… Убил четверых… или больше… они отступили и что-то закинули внутрь, что-то, что взорвалось миллионом брызг… они прилетели в лицо, пробили мой костюм, я это помню… А еще я помню, что Элен лежала передо мной, и в ее груди зияла огромная дыра. Сердца уже не было, но глаза жили, она смотрела на меня, а я орал «Не умирай!» А потом они накинули на меня парализующую сеть, и… а больше ничего толком не помню. Помню, как оказался здесь!».

«Так. Плохо. Уже нестыковка, так как Элен жива. То есть это воспоминание – мой бред. И где «здесь»? Это не каюта «Неустрашимого», там таких не было. Значит, нас спасли. И я на базе на какой-то планете или на большом корабле – не ощущаю качки, хорошая гравитация.  Предположим. А почему тогда я не могу выйти? Карантин? Тогда почему ко мне заходит Элен? И другие люди? А… может быть, я совершил ошибку, по моей вине кто-то погиб, и я в тюрьме? Опять же… Элен… Если она придет еще раз, я все расспрошу. Вчера я потерял голову от счастья. И ослабел… Ну хоть не подкачал! Девочка моя, милая… Что же делать нам с тобой? Какое же вчера на меня счастье свалилось! Ее грудь… ее тело… Эх!»

И тут ему стало холодно. Так холодно, что пробил озноб. «А вот и нестыковка.  Вот и нестыковка. У Элен  большая грудь, очень большая. Она еще смеялась, что разоряется на пошиве индивидуальных комбезов из-за своей груди…»  И сколько раз он смотрел туда, в приоткрытый заманчивый разрез молнии… А вчера у Элен были прекрасные груди, крепкие, но… маленькие. Ее грудь уместилась в его ладони, и еще место осталось. «Может, пришлось ампутировать – такая рана была…» - подбросило отчаянную версию сознание. «Тогда сосков тоже не было бы», - уныло подсказал рассудок. И тут, видимо, чтобы добить, всплыло воспоминание, которое стучало в виски, когда он был в ванной – лилии! День рождения Элен, на Земле. Он долго выбирал цветы – выбрал белые лилии, с дивным сильным ароматом, вручил имениннице. Она растерянно поблагодарила, взяла в руки, вдохнула аромат… и тут же начала отчаянно чихать и плакать. Игорь быстро забрал у нее букет и вынес из помещения, а Ленка, смеясь сквозь слезы, рассказала, что у нее дикая аллергия на лилии, открылась совсем недавно…  А золотистый топик Элен пах… лилиями.
Герман широко раскрыл глаза. «Где я? Кто она – та, что пришла вчера? Господи, что со мной? У меня видения? Я помню не свою жизнь или… или ко мне вчера никто не приходил. Стоп. А топик? Так, брат, спокойно. Не напрягайся, все прояснится, давай ждать!»

Лили вернулась от русского задумчивая. Она не была уверена, что госпожа обрадуется, если узнает, что Лили видела в руках русского ее золотистый топик…

Корабль-разведчик Империи русских «Неустрашимый» тайно вошел в сектор системы Слит. Перед экипажем стояла задача – выяснить причины перехода этого мира на сторону Демократии и таинственного исчезновения создателя этого мира Слита.
Командир корабля Евгений Дубинин вызвал своего заместителя капитана Измайлова.

- Садись…

- Да… насиделся…

- Ну постой, хотя в ногах правды нет! Герман, мы поймали слабый сигнал от дракона Слита. Он жив.

Присевший было в кресло Герман вскочил на ноги:

- Жив? Ёлки-палки, да где же он пропадал? Без него мы потеряли дружественный сектор, на планете процветает рабовладение…

- Он всё там же, на Слите. Видимо, его каким-то образом заманили в ловушку, и он смог дать о себе знать, только когда «услышал» нас.  Теперь мы должны подойти к планете на опасное расстояние, чтобы Дракон Слит  смог установить со мной устойчивый контакт, рассказать, где он, что с ним. Мы отправим рапорт, и на Слит пришлют спасательную команду.  Это будет ощутимый улар по рептилоидам, мы вышвырнем их из этого сектора, а это – контроль над путями к галактике КХ 19, с которой мы ведем переговоры. Рептилоиды – их враги, но они с недоверием относятся и к нашей Империи. Королеве галактики КХ 19  Анне Сияющей мы направили нашу делегацию, но для успешных переговоров нам позарез нужен этот мир Дракона Слита.

- Мы готовы, товарищ командир!

- Герман, нужно собрать экипаж и поговорить о предстоящем рейде. Я рискую вашими жизнями, но… другого выхода нет.

- Да, командир, я соберу всех сегодня и объявлю ваш приказ!

- Герман, еще кое-что… Лейтенант Ровнова Элен.

Герман развернулся на каблуках – он успел подойти к двери. Терять было нечего.

- Командир, я люблю Элен и… она любит меня!

- Капитан Измайлов, вы в своем уме? У нас  особая миссия, от которой зависит судьба галактического сектора, а вы хотите своими шашнями поставить ее на грань срыва?

- Командир…

- Молчать! Ты боевой офицер, а не баба! Подотри слюни. Кто кого любит, будете дома разбираться, вы слышите, капитан Измайлов?

- Так точно, товарищ командир, я все понял.

- Вот и отлично! Старший лейтенант Ровнов знает?..

- Кажется, нет…

- Капитан Измайлов! – майор Дубинин встал, в его глазах засверкал гнев.

- Никак нет, старший лейтенант Ровнов ничего не знает! Ничего между мной и лейтенантом Элен Ровновой не было и быть не может!

Майор Дубинин улыбнулся:

- Хорошо, Герман, иди и объяви боевой приказ всему экипажу. Скажи, что я жду от всех слаженных действий, выверенных и точных, без права на ошибку.  Идите, капитан Измайлов.


Госпожа Алина приняла ванну. Ее служанка Лили помогла хозяйке одеться, уложила ее волосы и стала ждать дальнейших указаний. Алина улыбнулась:

- Ты знаешь, куда мы сейчас пойдем?

- Знаю, госпожа – к этому русскому! Он очень хороший, я сегодня смотрела на него – по вашему указанию – он так смешно делал зарядку – руками махал, потом отдельно ногами, и все сидя – он вставать не может? А потом он пел, так красиво… и что-то говорил – как будто кого-то видел, и разговаривал с ним…

- Вот как? Значит, он тебе нравится?

- Если госпожа позволит… я хотела бы выйти за него замуж, когда подрасту!

- Лили. Этот русский предназначен для обмена на господина Алана, но ты рассмешила свою госпожу!

Госпожа Алина вошла к русскому. Он не спал, сидел на кровати и смотрел на ночное звездное небо. Алина распорядилась включить настенный визор и пустить карту звездного неба, чтобы русскому не было так скучно лежать и ждать ее. Она обняла его сзади, прижалась:

- Герман, я пришла, твоя Элен!

Он молчал, продолжая смотреть с тоской на звезды.

- Герман, что с тобой?

- Что со мной? Ничего, совсем ничего. Зачем вы это делаете? Элен больше нет… она погибла, они все погибли! – голос Германа наполнился горечью. Алина нехотя убрала руки и выпрямилась. Догадался…

- Прости, я ничего не знала, я же ничего не знала о тебе, Герман… Но, мне кажется, я знаю тебя всю свою жизнь! – ласково сказала она. Воспоминания о прошедшей ночи были слишком горячи. Но Герман оставался холоден.

- Вот как? Вы воспользовались моим состоянием, и для чего-то выдали себя за Элен Ровнову. Я потерял ее навсегда, вы понимаете? Навсегда!

Госпожа Алина решила обидеться. Она столько всего пережила, а этот…

- Мне ли не знать, русский, что такое терять близких навсегда! После вашего подлого удара по дворцу мэра я и мой брат Алан… мы потеряли своих родителей!  Алан решил отмстить вам за их смерть, и теперь… теперь он в плену у вас! – Алина отстранилась от Германа, в глазах ее стояли слезы, голос срывался на крик.

- Простите, я не знал. Но мы этого не делали! Наша Империя не наносила удар по Слиту, это сделали демократы, и мы установили это, у нас есть доказательства! Ну… получается, что уже БЫЛИ доказательства… На наш корабль напали рептилоиды…

Алина, потрясенная услышанным,  заплакала. Слезы текли по лицу, она старалась вытирать их ладонями, потом закрыла лицо руками и зарыдала совсем отчаянно. Все печальные события последних месяцев – и  гибель родителей, и пленение Алана, и страшная смерть Селии, и этот воришка управляющий… Она была раздавлена этим тяжким грузом и одиночеством.

Герман тихонько усадил ее рядом на кровать, прижал ее головку к груди. «Волосы, как у Лены, и голос похож… вот я и спутал, дурак. Проклятая война – сколько горя вокруг! Что же нам – перестать  быть людьми?»

Он гладил ее по голове, утирал слезы, тихо шептал:

- Ты не плачь, не надо. Ну что же теперь… их не вернуть, никого не вернуть. А ты красивая, да, красивая! Смотри, какая красавица! И брат твой не пропадет, у нас с этим порядок… Ты прости, я не в себе был… Расскажи мне о себе! Кто ты? Зовут тебя как?

- Я – госпожа Алина Безухофф. А ты – ты мой раб, моя собственность! Я тебя купила. Захочу – продам рептилоидам обратно, захочу – отправлю подыхать в урановые копи. Но если ты будешь хорошим… пупсиком – спокойно доживешь до обмена на Алана. Все, что от тебя потребуется – радовать меня!

Но госпожа Алина не произнесла эту тираду, сложившуюся помимо воли в ее голове. Она отчетливо осознала, что этот русский не будет ее пупсиком. Он скорее сдохнет на столе рептилоидов. И даже если он станет ее любовником, он не будет ей шептать  «Ленка, родная, любимая!» Она чужая для него. А если она его и заставит… это будет совершенное не то. И Алина, перестав рыдать и несколько раз  глубоко вдохнув воздух для успокоения, сказала всего лишь:

- Герман, я – чужая для тебя. Чужая… А зовут меня госпожа Алина Безухофф.

- Безухова? Так это же русская фамилия! – бодро сказал Герман, радуясь, что она перестала плакать.

- Не знаю… Откуда русская?

- У нас тебя бы называли «сударыня Безухова»! Нравится?

Алина улыбнулась, подняла голову, посмотрела в его глаза – они уже не были такими тоскливыми, он даже улыбался. Потом отстранилась, вздохнула.

- Герман, я о себе рассказала. Теперь твоя очередь.

Русский на несколько мгновений задумался. Из экипажа он выжил, видимо, один, ценности как носитель гостайны не представлял. Эта странная девушка… Эх, была не была!

- Алина, я – Герман Измайлов. Русский офицер. Был на задании – узнать, кто на деле стоит за ударом по планете Слит, в котором обвинили нас, Империю русских. Мы прибыли, находились на дальней орбите, старались разобраться, скачивая и анализируя информацию. Вроде разобрались – в момент атаки рядом со Слитом был только один военный корабль – корабль Демократии, он и атаковал вас. Вскрыли записи ваших вояк – оказалось, они были осведомлены, кто на самом деле нанес удар. Более того, нам удалось узнать, что за трое суток до атаки к этому кораблю причаливала яхта самого короля. Потом… нам потребовалось подойти к планете поближе, и мы засветились.  На нас напали рептилоиды. На моих глазах убили командира и ее… Элен. Дальше – темнота. Только отдельные проблески в сознании. Помню какой-то грязный трюм, вокруг меня – люди с черной кожей, еще помню – меня вывели, как зверя, из клетки… по-моему, помню тебя – ты… или не ты – за штурвалом корабля. Потом тут очнулся. Алина, прости меня, я был не в себе, я тебя спутал, прости…

- Да за что прощать? – грустно улыбнулась Алина. – За счастье? Мне так хорошо было с тобой… никогда так не было… - Алина вздохнула. – Что, моя очередь рассказывать?

- Алина. Ты в голову не бери. Ты… очень славная! Красавица. Мне… мне тоже было очень хорошо, и…

- Так, что рассказать?

- Мы… на Слите?

- Да, мы на Слите.

- И я…

- Да, Герман. В общем, дела такие: я довольно давно через агентов пытаюсь найти русского… Мой брат, Алан, у вас в плену. Он никакой не воин, а отправился с вами воевать, мстить за родителей. И их корабль погиб. Я искала, искала… я знала, что он жив – он мой близнец, и я бы почувствовала, если бы он умер. И вот узнала наконец, что он у вас на базе в плену.

- На какой базе?

-  На… Марсе.

- А, да, недалеко от Земли, там есть тюрьма. Сейчас и лагерь для военнопленных.

- Ну вот. Я действовала через агента – у нас же нет дипотношений, и все это очень долго тянулось, но в конце концов мне сообщили, что русские не согласны ни на какой выкуп. Никакого выкупа! Единственное, что они готовы рассмотреть – это обмен на русского пленника, а лучше на нескольких.

- Да, у нас такая политика, - подтвердил Герман, внимательно слушая Алину.

- И я велела агенту искать русского. Но он не мог найти… И я решила сама убедиться, что это на самом деле так трудно, а не что он набивает цену. У нас… Герман, ты, наверное, знаешь, что у нас на Слите только два сословия – ты или господин, или раб. Есть еще мутанты, но они как рабы… Вот я – госпожа, и медик, который тебя лечил – тоже господин. Ну а ты…

- А я – раб, что ли? – Герман нахмурился.

- Ну… в общем, да… Я отправилась на невольничий рынок – у нас раз в месяц проводят торги – рептилоиды привозят рабов, или господа продают, или кто-то разорился, за долги – и никого, увы, не нашла. Обратилась к… знакомым рептилоидам, а те и говорят: «Да, госпожа Алин, у нас есть экземпляр, наделал нам убытку, хотим избавиться». У них еще был вариант – тебя на обед…
Герман криво ухмыльнулся.

- И они мне тебя отдали. – Алина всмотрелась в лицо Германа. Он ответил ей, взяв ее руки в свои. – И, да, это ты меня помнишь в рубке, я сама пилотирую катер. У меня и штурвал, и все замки в ангаре – все настроено только на мои отпечатки…

- А как мне тебя называть?

- На людях лучше «госпожа Алина», они иначе неправильно поймут, а так… как хочешь, Герман, - закончила она почти шепотом, опустив глаза. «Как бы я хотела, чтобы сегодня было вчера, чтобы мы снова…»

Герман, не отпуская ее, твердо сказал:

- Алина, наши обязательно пойдут на обмен, не волнуйся.

В ее глазах разом отразились и радость, и надежда, и… печаль от неизбежного расставания.

- Как же нам быть? – тихо спросила Алина. – Я не смогу держать тебя взаперти…

- Ты не бойся… я не подведу тебя. – Герман неожиданно притянул ее к себе. – И, если ты захочешь…

Сердце Алины забилось, глаза распахнулись, ей захотелось закричать: «Да, да, да! Я хочу!» - но снаружи, из коридора, раздались крики, кто-то замолотил в дверь:

- Госпожа Алина, госпожа Алина, беда!

Алина вскочила, бросила взгляд на Германа – он тоже встал – и открыла дверь. За дверью оказались взбудораженный Четверка, что само по себе было ново – мутанты не выказывали эмоций – и насмерть перепуганная Лили.

- Что еще случилось?

- Госпожа, госпожа…

- Госпожа Алина, у нас беда! – Четверка говорил более вразумительно. – Нужно бежать! Рабы восстали!

- Кто? Что?!

Снаружи донеслись какие-то дикие вопли. Четверка вытащил бластер из кобуры и загородил собой Алину. Кто-то попытался вломиться в запертую дверь ангара, но дверь не поддалась. Голоса стихли. Четверка повернулся к госпоже Алине и быстро произнес:

- Госпожа Алина. Пока вас не было, в поместье прилетел катер Клейтонов. В нем были их рабы. Бывшие рабы. Некоторые вооружены бластерами – видимо, взломали оружейную комнату. Они попытались войти в ваш дом, но Единица закрыла сферы и заперлась внутри. Тогда их предводитель велел собраться всем нашим на площади и начал подстрекать тех, кто пришел, на бунт и грабеж. Он заявил, что поместье Клейтонов разграблено, и что у вас тоже есть чем поживиться. Я все это видел – я спрятался за ангаром, где ваш катер. Я не мог прийти раньше к вам в медблок незамеченным, пришлось выжидать. К счастью, они уверены, что вы внутри дома. Я выбрал момент, когда часть наших во главе с поваром побежали искать управляющего, чтобы он открыл им ваш дом, и проскользнул к вам. Госпожа Алина, вы в опасности, нужно попытаться улететь на катере в город!

Алина кивнула головой:

- Поняла. А русский? Я не могу его бросить!

Четверка оценивающе взглянул на Германа, покачал головой:

- Он нас задержит, он слишком слаб.

- Алина, беги, бери девочку и бегите! Я… да что со мной будет?

- Нет, нет, не думайте даже! – госпожа Алина решительно взяла Германа под руку. – Лили, бери его под другую руку, поможешь!

Герман старался держаться, но слабость резко усилилась, голова кружилась. Они подошли к входной двери. Четверка прислушался, затем приоткрыл дверь. Было уже темно, но фонари хорошо освещали все здания и дорожки поместья. В стороне клобковых плантаций разгоралось зарево. Крики слышались лишь со стороны хозяйского дома. Без помех, стараясь держаться в тени, они подобрались к посадочной площадке.

- Госпожа, позовите Единицу,  - шепнул Четверка.

Госпожа Алина набрала нужную комбинацию на своем браслете, и минуты через две они увидели быстро и бесшумно приближающуюся фигуру второго мутанта. Единица перебежками, замирая в тени, подбежала к ним и прошептала:

- Идем за мной, они все собрались на площадке, можем проскочить.


Беглецы, стараясь быть бесшумными и невидимыми, крались вдоль края площадки.

Рабов было человек пятьдесят. «Не все пришли», - отметила Алина, подняла глаза и чуть не закричала от ужаса: в нескольких метрах от них на фонаре висел истерзанный человек. Он был мертв. А еще у него не было правой руки. Это был ее управляющий, мистер Гвин.

Вдруг произошло какое-то движение в толпе, люди громко закричали и ринулись к входу в хозяйский дом. Алина увидела, как открылись сферы верхних ярусов, а из образовавшегося окна в столовой высунулся ее повар Соломон. Он размахивал бутылкой и кричал:

- Сюда, все сюда! Тут полно господской выпивки и жратвы!

«Боже, - мелькнуло в голове Алины, - вот зачем отрубили руку у Гвина – они открывали ей двери…»

Охранная система была настроена на отпечатки пальцев хозяйки, управляющего и охранников-мутантов. Только они могли открыть замки.

Рабы, спотыкаясь, толкая друг друга, бежали к хозяйскому дому. Беглецы замерли – надо было преодолеть несколько метров освещенной площади. Служанка Сара, пробегая совсем близко от них, вдруг остановилась, повернула голову и… увидела беглецов. Он уже было открыла рот – закричать, позвать других – но ее взгляд остановился на Лили. Сара секунду раздумывала, потом отвернулась и побежала за остальными. Все выдохнули.

- Подайте мне мою госпожу! – кривлялся изрядно набравшийся Соломон. – Найдите ее, она будет лизать нам ноги, а мы все будем ее иметь, пока она не сдохнет!

Алина судорожно сжала руку Германа. Тот ответил ей пожатием – мол, не трусь, прорвемся! На другой руке русского повисла Лили, чуть не лишившаяся чувств при виде мертвого управляющего.  Тихонько добрались до ангара. К счастью, он был закрыт.

- Откройте, госпожа! – шепнула Единица. Четверка повернулся к группе спиной, прикрывая тыл.

Алина прижала руку к замку, и входной шлюз открылся. Единица вошла первая, и тут случилось непредвиденное: в ангаре автоматически зажглось освещение – среагировали датчики движения.

- Вон они! – раздался чей-то крик. Дикий вой пьяных глоток втолкнул беглецов в ангар. Алина закрыла шлюз.

- Скорей в катер! – скомандовала Единица.

Катер, как и шлюзы ангара, был настроен только на госпожу Алину. Это была ее личная «лошадка», никому не дозволялось ею управлять.

Алина упала в кресло пилота, включила зажигание. Двигатели начали «прогреваться», засветились голубым пламенем, переходящим в ослепительно белый свет. Алина включила экраны. В двери ангара уже ломилась разъяренная, жаждущая крови толпа.

Экран внешнего наблюдения показывал печальную картину: рабы, убедившись, что рука мистера Гвина не открывает шлюзы, а взломать их не удается, поступили хитро: прилетевшие из поместья Селии подстрекатели подняли свой катер и поставили его прямо перед основным шлюзом, чтобы катер госпожи Алины не смог вылететь. А другие уже бежали с плазменным резаком – прорезать стену ангара.

Алина с отвращением смотрела на своих бывших рабов, бесновавшихся снаружи.

- Я не дамся им живой. Если они войдут сюда, я включу форсаж и сожгу их движками.

- Ангар тоже загорится, и ваш катер, и мы все погибнем, - спокойно констатировал Четверка.

Единица внимательно изучала обстановку снаружи ангара, потом повернулась к Четверке:

- Если ты их отвлечешь, я смогу отогнать их катер от шлюза.

Четверка промолчал, сосредоточенно глядя на экран.

- Ты со мной, брат? – спросила Единица, внимательно глядя на Четверку. – Спасем людей?

Четверка вытянул когти на левой руке, проверил правой их остроту, посмотрел в глаза Единице и кивнул головой.

- Нет, нет, не надо! Вы… вы не сможете, давайте вместе… Я вас подберу! – голос Алины дрожал. Она прекрасно поняла, что ее охранники решили пожертвовать собой ради нее, Германа и Лили.  Справиться им вдвоем с таким количеством врагов, да еще и вооруженных бластерами, было немыслимо.

- Госпожа Алина, - Единица поклонилась, - вы откроете с пульта малый шлюз, и Четверка выскочит, отвлечет их. Затем вы приоткроете основной шлюз, я постараюсь выбраться незамеченной и отгоню катер. После этого вы тут же взлетаете. Вы не подбираете нас, мы сами справимся. Улетайте.

- Боже… что я могу для вас сделать?

- Госпожа… если вы не будете в нас нуждаться – прошу вас об одном – не включайте Зов в течение суток. Это все. И… русский, ты за старшего! – Единица хлопнула Германа по плечу. Тот кивнул головой.

Мутанты побежали к шлюзам. На одной из стен ангара уже проступал ярко-красный след от резака.

- Минут пять, и они войдут, - сказал Герман. – Алина, у тебя есть на катере бластер, топор, на худой конец нож?

Алина отрицательно покачала головой. Оружие было в доме и им, скорее всего, уже завладели рабы. Единица махнула рукой в сторону Четверки.  Алина открыла шлюз, он выскользнул, и дверь тут же закрылась. На экране было видно, что часть рабов кинулась в его сторону.

Госпожа Алина приоткрыла основной шлюз, мгновение – и Единице удалось незаметно выскочить наружу. Шлюз тут же закрылся, придавив особо прыткого раба. На экране было видно, как катер Селии включил двигатели, засветились сопла. Оставшиеся у ангара рабы даже перестали резать стену и в недоумении уставились на катер. Единица приподняла  и наклонила вперед катер, и тут рабы увидели ее через ветровое стекло. Лучи бластеров распороли тьму, целясь в корабль, но Единица развернулась соплами в их сторону и газанула. Вырвавшееся белое пламя превратило двоих рабов в пылающие факелы, а катер немного неуклюже – наверное, что-то повредили при обстреле – полетел прочь.

- Давай! – крикнул Герман. – Пора!

Госпожа Алина открыла шлюз, и ее «лошадка» на предельно возможном ускорении вылетела из ангара и взмыла вверх. Остались позади подожженные свободными людьми  клобковые плантации, ее дом с уникальным интерьером, сейф с фамильными драгоценностями, ее детские игрушки – вся ее прошлая жизнь оставалась там, в руках осатаневших рабов. Алина, проглотив комок в горле, взяла курс на «шале». Они так называли свой небольшой охотничий домик в горах. И отец, и Алан, любили там собираться мужской компанией, охотиться на черных козлов. Это называлось «отдохнуть от суеты», «слиться с природой». Как же давно это было!


- Послушай эфир, Алина, узнаем, что происходит! – попросил Герман. Он сидел в кресле второго пилота, рядом, не отпуская его руки, примостилась Лили. Ей было очень страшно, так страшно, что только эта рука, только этот русский казались ей островком безопасности.

Алина включила первую планетарную волну – тишина, вторую – только шипение, попыталась найти другие – ничего!  Она попыталась вызвать Сержа по видеофону – сигнала не было, службу спасения – без результата. Как будто они оказались в вакууме.

- Подожди-ка, дай я попробую! Лили, детка, ты со мной хочешь? Ну пошли.. – Герман с Лили перебрались в кресло штурмана. – Хоть в чем-то прок от меня должен быть? Мы, пока у вас на орбите висели, взломали все, что можно. Давай-ка…  ну-ка… - его пальцы забегали по кнопкам. – Ага… пароль поленились сменить… вот!
В рубку ворвались голоса:

- Диспетчер, вызываю из поместья Брайтонов! Помогите! Пришлите нам гвардию!

- Пожалуйста, успокойтесь и сообщите, что у вас происходит.

- Я заперлась в туалете! Рабы… они взбесились! И они повсюду! Они не слушаются! Они все громят! Помогите!

- Ваш вызов принят, госпожа, ожидайте помощь.

- Служба спасения, диспетчер два пять один, что у вас случилось?

- А-а-а-а-а!!!!

- Связь прервалась, извините. Служба спасения, диспетчер два пять один, что у вас случилось?

- Диспетчер два пять один, это шериф Дуглас, номер значка двадцать восемь семнадцать. Наблюдаю группу вооруженных преступников, человек пятнадцать, направляются к офису банка «Голд Смит» на пересечении улиц Короля и Регента, прошу прислать подкрепление.

- Два пять один вызов принял… Но… шериф, вы – пятьдесят восьмой в очереди на подкрепление.

- Э… вас понял, два пять один. Большое спасибо.

- Это же в столице! – Алина в ужасе повернулась к Герману. – И там? Уже и там?

- Нам не стоит лететь в город, Алина.

- Знаю, мы уже летим в горы, у нас там домик, вряд ли до него добрались эти… Герман… Герман! Я же всегда была добра к ним! Что это? Чего им не доставало?
Герман приглушил звук, задумчиво посмотрел на госпожу Алину и ответил:

- Наверное, они захотели стать свободными… господами.



Глава 5. Приключения в горах.


Примерно через час полета катер начал снижаться. Герман не смог пробиться ни к военным, ни на правительственные станции. Диспетчер «два пять один» тоже замолчал, его сменил автоответчик, вещавший каждые десять минут: «Граждане планеты Слит! Служба гражданской обороны уведомляет: в связи с чрезвычайными событиями, произошедшими за последние сутки, его величество король Альфред VI повелел ввести военное положение. Повсеместно вводится комендантский час – с 21 часа ночи и до 7 утра строго запрещается появляться на улицах. Нарушители комендантского часа будут немедленно арестованы. Все граждане планеты Слит обязаны подчиняться требованиям военных и полицейских сил. В связи с участившимися случаями нападения маргинальных элементов гражданам предписывается оставаться в запертых помещениях, открывать только представителям властей. Диспетчеры службы спасения временно прекращают прием вызовов. Правительство приняло экстренные меры для разрешения возникшей ситуации. Будьте бдительны, берегите себя».

Катер завис над посадочной площадкой. Шале находилось в небольшой долине на берегу горного озера. Леса на этой высоте уже не было, но разнотравье поражало своим многообразием.  Долину со всех сторон закрывали от ветров скалы, и добраться сюда можно было только по воздуху или пешком, козьими тропами.

- Странно, - госпожа Алина внимательно вгляделась в экран, - должно уже быть приветствие… - и повернулась к Герману. – Должно само включиться освещение площадки, дома…  Нет питания, что ли?

Раньше господ и их гостей всегда встречали и приветливо светящиеся окна шале, и выстроившаяся у входа заранее завезенная прислуга, и бодрый егерский марш…  А сейчас было темно и тихо.

- Посмотри вниз, - попросил Герман. Алина вывела на экран зону под днищем корабля и вздрогнула: посадочные прожекторы катера выхватили из тьмы огромные камни, разбросанные по площадке.

- Наверное, был обвал… Не напороться бы. - Катер медленно поплыл над площадкой. – Сажусь.

Алина аккуратно посадила «лошадку» на все три выпущенные опоры.

- Надо оглядеться. – Герман напряженно вглядывался в темноту. Дом, насколько они смогли разглядеть, был цел, движения не наблюдалось.

- Алина, я предлагаю дождаться, когда рассветет. У тебя выставляется охранный периметр?

- Да, понятно. Десять метров вокруг корпуса катера.

- Немного…

- Слушай, это защита от обычных воришек! Никто же не ожидал, что мы окажемся в зоне почти военных действий!

- Ладно, ставь, что есть.

Алина активировала охранный периметр – всего лишь сигнализацию на случай проникновения в охраняемую зону объекта размером больше кошки. Действительно, «хоть что-то».


- Девочки, вы поспите, а я подежурю, - предложил Герман, но Лили вцепилась в его руку и не собиралась отпускать.

- Лили, ты что – так и будешь со мной тут сидеть? – Герман погладил девочку по голове. Та кивнула и прижалась к нему всем телом.

- Лили, что за глупости? – решила проявить строгость Алина.

Лили зажмурилась, но не выпустила руку Германа.

- Алина, подожди…

- Нет, ну что это такое? Ты же большая девочка! А если русский пойдет… в душ – ты что же, с ним пойдешь?

Лили не откликнулась. Она прилипла к Герману и, похоже, не осознавала, о чем ее спрашивают.

- Алина… подожди, она очень испугалась!

Госпожа Алина подняла брови, пожала плечами:

- Да делайте уже, что хотите! Я думаю, нам всем надо поспать. Если кто-то и подберется – сработает сигнализация, а если… по нам выпустят ракету – мы все равно ничего не сможем предпринять! – Алина поднялась с кресла, потянулась: - Лили, пойди, достань подушки и одеяла…

Лили опять не ответила.

- Ну ладно, мне не сложно, - фыркнула Алина. – Герман, на катере только одна кровать – моя, но она двух… широкая, в общем. Лили ведь от тебя не отлипнет?

- Алина, надо дать ей время…

- Ладно… ложимся спать втроем. Не спорь, не на полу же вам лежать…  Идите в… душ первые, я постелю.

Алина сама достала подушки, одеяла, положила на кровать. «Вот так, начинается новая жизнь…» - подумала бывшая госпожа и вышла в коридор. На полу, возле двери в санузел, сидела Лили, уткнувшись головой в коленки, закрыв уши руками. Алина присела рядом.

- Лили, Герман там, в душе? – ласково спросила она. Девочка съежилась, но кивнула. – Все хорошо, детка. Все будет хорошо, бояться нечего.

Герман толкнул дверь, Лили вскочила:

- Лили, теперь твоя очередь!

В глазах ребенка отразился животный страх. Она опять схватила русского за руку.

- Э… слушай, неловко! Я же большой дядя, а ты не малышка! А давай, я буду с госпожой тут, около двери, а дверь оставим приоткрытой, годится? – Герман говорил бодро, уверенно, с улыбкой. Лили немного успокоилась, кивнула, нехотя отпустила его руку и скользнула внутрь.

- Это все – сумасшедший дом. Сначала меня чуть не убили. Потом я враз лишилась всего имущества. У меня ничего не осталось – только этот катер и шале. В котором еще неизвестно что. Теперь я стою в коридоре под дверью туалета в обществе свихнувшейся рабыни, от которой неизвестно чего ожидать и русского, который вот-вот сыграет в ящик, и…

- Алина… - Герман прислонился к стене. Ноги его держали плохо.

- Что? Что? Это что – нормальная ситуация? Где гвардия? Где служба спасения? Где все, черт их подери?

- Тихо. Не пугай Лили еще больше.

- О! Да! Не пугай рабыню, подай ей кофе, взбей подушечку, подоткни одеялко, - у Алины началась истерика. – Я вам кто вообще? Я вам что? – Алина перешла на крик.

- Я сейчас ударю тебя по лицу, если ты не заткнешься, - твердо и раздельно произнес Герман.

- Что?!!

- Сколько тебе лет?

- Чего?!!

- Ты – взрослая женщина, ты жива, здорова! Что ты истеришь? У тебя на руках – ребенок! Сколько лет Лили?

- Лет одиннадцать-двенадцать, а что?

- А тебе?

- Двадцать пять, с половиной.

- Ты не знаешь точно, когда родилась эта девочка?

- Конечно, не знаю. Она же рабыня. Мне ее подарил Алан год назад перед отъездом. Чтобы мне скучно не было, пока его нет. А я что – должна знать дни рождения всех моих рабов?

- Послушай меня. Это только у вас, на Слите, люди делятся на господ и рабов. А у нас, в Империи русских, никаких рабов нет. Нет, понимаешь? Каждый человек – свободен. И эта девочка – Лили – такая же, как и ты, только она маленькая, она смертельно напугана, и ей нужны внимание и забота, - русский был очень бледен, но говорил твердо и настойчиво. – Мы с тобой должны о ней позаботиться, чтобы она отошла от пережитого ужаса. Иначе она действительно свихнется. Ты понимаешь?

- Я понимаю, что… Знаешь, не надо. У нас тоже рабов завезли рептилоиды только двадцать пять лет назад, и нечего тут…

- Все. Хватит.

Лили вышла из санузла и тут же прижалась к Герману. Алина криво улыбнулась и процедила:

- Я постелила постель, прекрасно поместимся втроем, вы идите, я скоро.

«Я буду думать обо всем завтра, завтра… И решать проблемы буду по мере их появления: возникла проблема – я ее решила, еще одна – все строго по очереди. Боже, Боже, что же творится-то? - думала она, ожесточенно взбивая пену на  волосах. – А я приму душ, а я буду держаться, вот высушу волосы…»

Когда Алина вошла в спальню, русский и девочка уже крепко спали, повернувшись лицом друг к другу. Лили во сне наконец-то отпустила Германа. Алина вздохнула и легла с другой стороны от несостоявшегося пупсика. «Боже мой, как я могла оказаться в таком положении?» - с этой мыслью она уткнулась носиком  в спину русскому и тоже крепко заснула.


Алина проснулась от того, что Герман ушел. Он не задел ее, не шумел. Просто она почувствовала, что его нет рядом, проснулась, ощупала кровать рядом с собой – его не было. Вскочила, босая выбежала в коридор – ах, вот он! – дверь в рубку была приоткрыта, слышалось вещание службы спасения, виден свет от экранов. Она тихо вошла. Герман, не оборачиваясь, поманил ее рукой.

- Алина, посмотри-ка! У вас там что – вулкан?

- Нет… какой вулкан?

На экране заднего вида были видны в сереющем свете черные зубцы соседнего Кречского хребта.

- Вот, посмотри сюда, на эту ложбинку между пиками!

- Не вижу ничего… Ой, что это?!

Между двумя вершинами хребта показалось зарево, как от пожара. Оно колыхнулось вверх и опало, как язык огня. Потом еще раз, и еще. Через динамики экранов до них донесся странный рык – как будто дикий зверь рвался из клетки.

- У вас там вулкан? – повторил вопрос Герман. Он был очень напряжен, не отрывал глаз от экрана.

- Герман, я никогда не слышала  о том, что тут есть хотя бы спящий вулкан. Мы бы не поставили тут дом. Рудников, фабрик там нет, это заповедник. Что же это?

- Алина, хочешь – верь, не хочешь – не верь, но мы с тобой нашли Дракона! Я его чувствую. А он – меня. Он зовет, Алина!

Бывшая госпожа закусила губу. «Боже мой, теперь и Герман сошел с ума!»
Но вслух сказала только:

- Герман, дорогой мой! Я с ног валюсь… Пойдем поспим, скоро рассветет, и Лили там одна, без тебя… Вдруг испугается? А я так напугалась, когда увидела, что тебя нет! А Дракон? Ну а куда он денется? – и, обняв русского за плечи, увела его в каюту.

Герман Измайлов проснулся через  час с небольшим. Он был полон сил. Казалось, какая-то сила вдохнула в него новую жизнь. Вдруг он услышал свое имя:

- Герман Измайлов, я ждал вас!

Герман прижался к Алине. Скорее, автоматически, но она мирно спала, лишь выгнулась, как кошка, от его прикосновения.

- Капитан Измайлов, это Слит!

Герман уже знал, кто его зовет и мысленно ответил:

- Да, Слит, я слышу вас, говорите, прошу вас! Экипаж нашего корабля весь погиб, лишь я чудом остался жив, благодаря этой женщине – Алине, она спасла меня.

- Мне нужна ваша помощь. Снова, как тогда, я нуждаюсь в помощи человеков.

Герману показалось, что Слит улыбнулся.

- Я слушаю вас внимательно. Рассказывайте, где вы и какая помощь необходима?

- Рептилоиды держат меня в пещере, заключили меня  в энергетическую ловушку. Поверил в их предложение о мире и сотрудничестве, о единении разумов, о единстве всех разумных существ нашей Вселенной! Вы сегодня могли наблюдать столб огня, Герман, это я указывал вам направление движения. Энергетическую ловушку отключить не сложно, но меня охраняют три рептилоида. Ловушка находится в Долине Туманов, позади Скалистых гор, недалеко от  берега моря. Вам необходимо нейтрализовать охрану, отключить энергетическую ловушку и освободить меня, дальше я все сделаю сам!

- Да, Слит, мы сейчас же идем к вам! Ждите нас!

Связь со Слитом прервалась. Герман разбудил госпожу Алину:

- Алина, проснись! Мы должны сейчас же пойти и спасти Слита, Дракона Слита, создателя этого мира!

Алина удивленно раскрыла глаза, улыбнулась:

- Герман, ты веришь в наши легенды? Лучше обними меня, так хочу… пока Лили спит?

- Алина, прошу тебя, будь серьезней! Решается не только наша судьба, судьба Лили, в опасности вся планета Слит, и в наших силах положить конец безумию и насилию на планете и освободить Слит от контроля рептилоидов!

- Но Дракон Слит – это легенда! Красивая сказка об отце-создателе нашей планеты, о том, как он привез на планету первых людей после его контакта с каким-то человеком с одного из миров.

- Алина, думаю, хватит. Я познакомлю тебя с Отцом-создателем . Но нам необходимо его спасти их лап рептилоидов! Подлетим поближе, попробуем пробраться к пещере, где рептилоиды держат Слита и освободим его! Ты стрелять умеешь?

- Герман,  тише! Ребенка разбудишь! – зашептала Алина, прижимая пальцы ко рту Германа. Казалось, его целиком захватила идея вскочить, найти оружие и нестись сломя голову освобождать Дракона. «Какого Дракона? Герман свихнулся, Лили свихнулась! Как быть-то?» - пальцы Алины потянулись к браслету – вызвать Единицу. «Ох,  ведь я обещала… сутки не вызывать… а сутки не прошли… что же делать-то?» - но пальцы убрала – надо было справиться самой. Алина решила применить древнейший действенный способ отвлечения мужчины от дурацких замыслов – соблазнение. Она как бы невзначай уронила с левого плеча лямку неглиже, оно удержалось на ставшем острым соске… Она коснулась рукой его волос, привлекая внимание.

- Герман… Я прекрасно стреляю… и из лазерного пистолета, и из винтовки… - Алина пододвинулась совсем близко. Искоса глянула на Лили – та дрыхла без задних ног (так говорила нянюшка Алины), счастливо улыбаясь во сне. Герман оценил неглиже и полуобнаженную грудь по достоинству: глаза так и впились в девушку, руки потянулись куда надо, стремление «встать и бежать» сменилось на «лечь и любить»… Алина проворковала, обнимая русского одной рукой и «поправляя» неглиже другой (оно тут же удачно обнажило левую грудь):

- У нас в шале пистолеты… и винтовки… и полный боекомплект… - их губы почти соединились, и Герман прошептал:

- Отлично… Ты меня прикроешь, если понадобится?

- Конечно… я пойду с тобой… и буду с тобой до конца… - руки Алины ласкали Германа, подбираясь к главной теме.

– Я и не сомневался… что ты храбрая девушка…  поможешь Отцу-создателю…  И ты красивая, такая красивая… Если бы я мог надеяться…

«Ну наконец!» - подумала Алина, когда Герман отвлекся от великих дум, обнял ее, сбросив и вторую лямку неглиже и, уложив ее на спину, принялся за дело – крепкий поцелуй занял его губы, а руки… Герман чувствовал биение ее сердца. Ее родной запах…

«Герман, вам пора!» - прозвучал в головах Германа и Алины низкий, слегка вибрирующий голос. Алина от страха прижалась к Герману, а он, мысленно чертыхнувшись, прошептал:

- Это Слит, он с тобой разговаривает, не бойся! Он телепат!

- Герман… как…

- Алина, я – Дракон Слит, создатель этой планеты. Я могу разговаривать с разумными существами мысленно, на расстоянии. Ты беспокоишься о Лили? Не волнуйся. Мне дана способность делать разумные существа гармоничными – я исцеляю страхи, приглушаю разрушающие эмоции. Она будет спать, а проснувшись, увидит, что мир прекрасен, и бояться нечего.

«Ты… ты управляешь людьми? Почему ты не можешь приказать, чтобы тебя освободили?» - несколько неприязненно спросила про себя Алина, поправляя свое белье.

- Я могу создавать. Если в разумном есть стремление к Свету – я могу помочь реализовать это стремление. Убрать из его разума то, что мешает, усилить то, что поможет. Но я не могу заставить убийцу бросить бластер, если он потерял совесть и перестал быть разумным. Я не могу заставить рептилоидов меня освободить – у этих существ, увы, нет ни совести, ни стремления делать добро. Они… неизлечимы даже для меня. Они это знают и не ставят людей или мутантов мне в охранники.

Алина почувствовала прилив бодрости и силы духа, как будто ее окатила волна душевного тепла. «Горы сверну!» - уверенно решила госпожа Алина и, встав с кровати, произнесла:

- Герман, не нужно больше слов! Пойдем и спасем Отца-создателя. Будем, наконец, собираться? Нам нужно поторапливаться, Герман! – и с этими словами, заботливо поправив одеяло Лили и прихватив свою одежду, госпожа Алина твердым шагом вышла в коридор.

Герман проводил ее жадно-тоскливым взглядом кота, мимо которого пронесли тарелку со сметаной, тряхнул головой и тоже начал собираться.


Наскоро позавтракав сооруженными в  четыре руки бутербродами из запасов на камбузе, оставив Лили горку бутеров и записку «Кушай, на улицу не выходи, скоро будем!», Герман и Лили, переодетые в летные комбинезоны экипажа, вышли из катера.  После заботливого климат-контроля катера ветер показался особенно холодным. Солнце уже светило вовсю, но не согревало продуваемую всеми ветрами долину с шале. Алина и Герман подошли к дому, пробираясь через завал из камней.

- Герман, тут камнепад был страшный… Никогда такого не видела!

Шале стояло в окружении скал. Если подняться на вершину скалы, можно было увидеть следующую гряду вершин, за ней – еще и еще. Каждый хребет был отдельной горной страной, малодоступной неподготовленному пешеходу. Полчаса полета на катере или два дня утомительного перехода по горам – и соседняя гряда, где был заперт Дракон Слит, была бы достигнута. Алина не хотела рисковать катером, но в шале должен был быть двухместный  мотоспейс  для прогулок и охоты. Алан любил поохотиться с лету.

Алина открыла дверь дома ключом, предназначенным как раз для такого случая – отсутствия подачи энергии, питающей электронные замки. Они зашли в огромный «каминный» зал – большое двухсветное помещение с настоящим камином по задней стене, каменными стенами, увешанными охотничьими трофеями отца Алины и Алана – своими и покупными, мощными деревянными столами и скамьями для большой охотничьей компании. В камине был сделан настоящий вертел над очагом – на нем Соломон делал удивительно жесткое жаркое, которое, тем не менее, съедалось всеми с превеликим удовольствием. На стенах висело оружие различных эпох и цивилизаций. Герман с нескрываемым интересом разглядывал оружие. Госпожа Алина подошла к одной из дверей в стене, набрала нужный код на сейфовом замке и с трудом открыла тяжелую дверь в оружейную комнату.

- Ох ты! Это же… оружейный склад! – Герман в восторге рассматривал уложенное на стеллажах оружие для охоты, подводной охоты, охоты на птиц, охоты на быстробегающую дичь, крупную дичь, мелкую дичь, ножи, кинжалы… Глаза разбегались от увиденного великолепия, но Герман взял себя в руки и выбрал два лазерных пистолета и винтовку.

- Алина, оружие в идеальном состоянии… Боезаряд в норме… Прости, я прослушал – что ты сказала?

- Вот как это похоже на тебя! – Алина протянула руку за пистолетом. – Чем больше я тебя узнаю, тем больше ты мне нравишься. Странный … не такой, как все. – Герман подал ей пистолет.  – А если тебя убьют? – глаза ее наполнились слезами. – Что мне тогда делать? Как жить без тебя дальше?

- Алина, прошу тебя, это очень важно: если… меня убьют, ты должна будешь освободить Отца-создателя Слита.

Алина, оттолкнув от себя руку Германа с пистолетом, горько заплакала, закрыв лицо руками. Герман развернул ее лицом к себе и нежно поцеловал:

- Меня не убьют. Я выжил не для того, чтобы умереть! Значит, так нужно, значит, все будет хорошо!

Алина улыбнулась сквозь слезы и прижалась к его груди:

- Герман… мы… все будет…  Я так хочу, чтобы твои слова оказались правдой!

- Ты должна мне верить, если любишь.

- А ты, Герман, любишь ли ты меня? Скажи, для меня это важно знать именно сейчас!

Они вышли из дома, заперли дверь. Из ангара, вырубленного в скале, госпожа Алина вывела двухместный мотоспейс.

- Я поведу, Герман, я профи! Пусть у тебя будет оружие!

- Ладно, Алина, как скажешь!


Они залезли в мотоспейс – причудливый винтовой агрегат для полетов в атмосфере и полетели к соседней горной гряде, туда, где ночью между пиков были видны языки пламени, которые они приняли за извержение вулкана. Гряда быстро приближалась.

Алина вела машину, не поднимаясь высоко над горами – она решила, что чем позже их заметят, тем лучше. Горный хребет приблизился. Скалы, которые издалека казались небольшими пиками, нависли над мотоспейсом. «Они здесь всегда, - подумала Алина, - а я – пришла и, возможно, сегодня уйду из жизни совсем… А горы – вечны».

Мотоспейс облетел пик и завис над небольшим плато. За этой грядой начинался невысокий, покрытый хвойным лесом хребет, а за ним – море. Тучи, идущие с моря, упирались в хребет и изливались дождем. Поэтому на этой стороне хребта климат был влажным. В скале виднелось отверстие, из него вылетал поток пара. Ритмично – как будто кто-то внутри скалы дышал: пых-пых-пых – вылетели три облачка. Перерыв, и опять: пых-пых. Алина проскользнула под прикрытием тумана в ложбинку, посадила машину, постаравшись укрыть ее в кустарнике. Герман взял пистолет и винтовку, а второй пистолет вручил Алине.

- Ты стрелять из пистолета умеешь?

Алина улыбнулась:

- Я очень хорошо стреляю из всего, Герман! – на мгновение ей снова стало страшно за них обоих.

- Похоже, там вход в пещеру. Ты видела – Дракон дышит?

Алина кивнула головой.

- Нужно идти в пещеру! Мы не знаем, где рептилоиды, но ждать, пока придут их сменщики, не будем. Слит сказал, что его охраняют трое рептилоидов.

Вдруг оба – и Герман, и Алина – услышали внутри себя голос Великого Дракона:

- Идите в пещеру, трое рептилоидов расположились возле энергетической ловушки. Пещера внутри освещена – двигайтесь осторожно, чтобы они вас не заметили!

Герман повернулся к Алине:

- Прошу тебя, будь внимательной и осторожной. Наступает самый ответственный момент.

- Я знаю, Герман, и мне уже не страшно, рядом ты!

Они перебежали ложбинку, держась скал. Вот он – вход в пещеру. Снаружи – солнце, цветущая полянка, вон россыпь красных и синих ягод… А в пещере – тьма, тишина, возможно, их смерть.

«Если еще и Алина, как Ленка… не вынесу!» - подумал Герман, повернулся к Алине, чтобы попросить ее остаться снаружи, но она ободряюще улыбнулась, взяла его за руку, и они вошли в пещеру. Первый десяток метров было темно и тихо, но постепенно слабый свет, видимый в конце прохода, становился все ярче, и вот они замерли у входа в огромную пещеру, освещаемую странным светящимся существом в ее центре. Существо постоянно меняло свою форму – вот змея с огромной головой, вот у нее из спины вырастают крылья, из головы – клюв, а хвост расходится веером – получается огромная переливающаяся Жар-птица из сказки, вот из головы птицы вырастает рог, а клюв исчезает, появляются четыре ноги – это уже летающий Единорог! Вдруг существо засияло красно-золотым светом и преобразовалось в Дракона, и люди услышали голос Слита:

- Дети мои, вы пришли! Скорее, рептилоиды отошли поесть, отключите ловушку – видите – справа от вас вход в жилой отсек – они там.

- А где управление? Как отключить? – мысленно спросил Герман.

- Внутри отсека пульт управления. Просто опустите вниз большой рубильник, отключится питание. Пока включится резервное, я успею улететь. Сейчас они выйдут, нападите на них неожиданно! Смотрите – им надо не дать возможность закрыться внутри, пусть выйдут!

Герман и Алина встали по обеим сторонам двери и замерли в напряженном ожидании.
Минут через десять дверь в отсек открылась и, топоча мощными лапами, в пещеру вывалились один за другим три хорошо вооруженных рептилоида. Герман дал им возможность выйти и выстрелил в последнего.

- Алина, внутрь! Отключай! – крикнул он и, прикрывая девушку, продолжил стрелять. Алина нырнула в коридор, пробежала несколько шагов и оказалась в помещении, откуда осуществлялось управление ловушкой. «Алина, справа от тебя рубильник, опусти его вниз!» - услышала она Дракона.

Справа в стене действительно оказался большой рубильник. Алина схватила его и изо всех сил дернула вниз. Рубильник не поддался. Снаружи слышались выстрелы, крики, рев. Алина повисла всем весом на ручке, и рубильник подался вниз. Когда рукоятка опустилась в нижнюю точку, освещение выключилось, и Алина осталась в темноте. Дверь с противным звуком автоматически закрылась, и к темноте прибавилось «взаперти».

- Слит! – закричала Алина. - Вылетай, скорей!

Она ощупью пробралась по коридорчику к выходу, прижалась ухом к двери и услышала свист – как свист турбины двигателя космолета, затем грохот камнепада, дно пещеры передало сотрясение.

«Герман… его завалило камнями»…

- Герман!!!! – Алина заколотила кулаками в дверь. – Герман!!!! Чертов Дракон! Ты заманил нас! Герман погибает! Спаси его!

Но ей никто не ответил. Алина еще долго стучала в дверь. Разбив руки, она стучала ногами, потом, обессилев, упала перед дверью и отчаянно зарыдала.

Она уже пережила страшное горе, став сиротой. Потом она потеряла, как сначала думала, навсегда, Алана. Потом не стало Селии. Погиб ее дом, вся прошлая жизнь. И вот к пережитому прибавилось еще одно – Алина испытывала страшную боль от потери любимого, единственного. Она стала вдовой. Лежа перед дверью, она не думала о своей судьбе – отчаяние полностью завладело ею. «Герман, Герман, любимый мой, почему ты ушел?.. - шептали ее губы. – Я только нашла тебя, я только успела… полюбить, и вот уже нет и тебя… За что мне все это, за что?» А подумать было о чем. Если Дракон не вспомнит о ней, ее никто не найдет, так как никто не знает, где она, да и, судя по тому, что она успела услышать на катере, и спасать-то уже некому. Алину ждала смерть или от удушья, или от жажды, или от голода. В кромешной темноте и одиночестве.

Когда первый приступ горя прошел и она начала оценивать ситуацию, ей очень сильно захотелось прикончить предателя Дракона. Он заманил их сладкими речами, они его спасли, и он улетел, ничуть не озаботившись судьбой спасителей.

«Какая мерзкая дрянная рептилия, – злобно думала Алина, аккуратно вставая, стараясь не стукнуться обо что-нибудь невидимое. – Интересно, он полетел спасать человечество или так, мстить рептилоидам за свое заточение?»


Мерзкая дрянная рептилия, он же Отец-создатель Слит, как только ловушка выключилась, не теряя понапрасну времени, собрал энергию в пучок, преобразовался в подобие светящегося копья и, разогнавшись, разбил свод пещеры и вылетел наружу. Огромные камни посыпались вниз и завалили и вход в отсек управления, и рептилоидов. Слит вылетел на волю и трансформировался в свою сущность – огромного, блистающего Дракона. Он кувыркался в лучах солнца, делал сальто, взмывал вверх и камнем падал вниз – видимо, так Драконы резвятся. Потом он притормозил, медленно облетел разрушенную пещеру, как будто вслушивался во что-то, слышное только ему и, приняв решение, взмыл вверх и полетел по направлению к столице.

По пути он распугал банду рабов, собравшихся свершить самосуд над своей хозяйкой – старушкой преклонных лет. Слит слегка снизил скорость, задумчиво глядя вниз, и в душах преступников поселился неожиданно ужас и страх перед возмездием за преступление, которое они, к счастью, не успели совершить, и жалость к беспомощной старушке, а в душе хозяйки поселилась надежда и раскаянье за свою прошлую жизнь, в которой не было места состраданию ее рабам.

Такие сцены сопровождали весь стремительный полет Слита. Он летел и сканировал местность вокруг себя – улавливал мысли, эмоции людей, а еще он звал своих подданных, единомышленников, всех, кто мог помочь навести порядок на планете. Слит уловил метание мыслей в Пустоши Проклятых, прислушался и удивился. Он даже немного сменил маршрут, пролетая над Пустошью, показывая себя и раздавая указания одновременно десяткам человек. Примерно через час полета Слит завис над центром столицы. Он собирал своих сторонников, утихомиривал разбойников, вселял уверенность и надежду, придавал мужество отчаявшимся и ждал… ждал подхода помощи оставшихся верных людей для сражения.

- Смотрите, смотрите, что это? – кричали люди, показывая пальцами на Слита, принявшего образ Блистающего Дракона. – Это же… это же Дракон!

Многие тут же вспомнили старую легенду о том, что Дракон Слит, создавший их планету, был пленен злобным Змием и заточен в пещеру. И что однажды он вернется, а вместе с ним вернутся свобода и независимость от чужеземцев. В головах и сердцах людей прояснялось. С воспоминаниями пришло осознание того, что главный враг для рабов – это не их жалкие хозяева, а лишившие их свободы рептилоиды, что главный враг для господ – не отчаявшиеся рабы, а истинные хозяева планеты – иноземцы, и что сами они – никакие не господа, а всего лишь игрушки в их лапах.

Король Альфред VI обезумел от ужаса и забился в самый дальний угол своего подземного бункера. Жених Алины Серж впервые в жизни подумал не только о себе, а вспомнил и про Алину и захотел узнать, что с ней, захотел ей помочь. А с границы Пустоши Проклятых вылетел катер и взял курс на шале Безухофф.

Алина в кромешной темноте пробралась в отсек управления. Встала. Собралась. И вспомнила про Единицу. Браслет был на месте, и она ощупью набрала комбинацию Зова – сначала Единицу, потом Четверку.

- Простите, ребята, но дело не во мне, надо попробовать спасти Германа. Я бы с удовольствием посидела тут в темноте и одиночестве до вечера… А еще и Лили на мне. О… с ней-то что?

Алина ощупью сориентировалась в комнате. Она успела запомнить, что пульт управления был слева от рубильника, а стол с остатками пищи – по противоположной стене. Надо было найти фонарик, оценить запасы продуктов и воды. Вызывать помощь не хотелось – вряд ли на сигнал SOS прилетит кто-нибудь кроме тех же рептилоидов…

- А оно мне надо? – Алина разозлилась на Слита настолько сильно, что ей уже не хотелось умереть под дверью, как полчаса назад. Ей хотелось выбраться наружу, найти Германа – живого или… нет… а потом найти эту светящуюся лживую тварь, так легко манипулировавшую ими.

- Использовал нас, как кукол. Гипнотизировал… Так… браслетик мой, у тебя подсветка была, включу, оглядеться хотя бы… - так, разговаривая сама с собою, чтобы не было страшно, Алина добралась до рубильника, и тут ее осенило – а, может, его включить обратно, и хотя бы что-то заработает?

Она обеими руками потянула ручку вверх, ручка поддалась, Алина подняла ее в верхнее положение, и… свет не включился, зато со скрежетом начала открываться дверь! Алина кинулась по коридору обратно. Выход был наполовину завален камнями, часть из них выпала в открывшийся проем. Алина подождала, когда упал последний камень и выбралась наружу. Огляделась.

Дракоша пошалил от всего сердца – прямо над головой, в центре свода, зияла дыра, частично оплавленная, весь пол был усыпан обломками камней. Из под завала рядом с дверью торчала лапища рептилоида. Сердце Алины ухнуло в пятки… Неужели Герман там, под завалом? Она кинулась туда, принялась оттаскивать каменные глыбы… обломала ногти, сил не хватало, и она налегала всем телом на огромные камни, пытаясь растащить завал.

- Палка нужна, палка какая-нибудь, рычаг сделаю… - Алина огляделась в поисках подходящего предмета и вдруг услышала тяжелые шаги. Рептилоид… он ее убьет, и уже никто не спасет Германа! Алина подняла камень и повернулась в сторону шагов, готовая обрушить его на голову врага.

Но вместо рептилии она увидела… Германа! Он шел, волоча ногу, опираясь на какую-то дубину. Камень выпал из рук девушки, и с диким криком она кинулась к нему.

- Алина, Алина, ты выбралась? – Герман обнимал ее свободной рукой, вглядывался в ее лицо. – А я дубину выломал, шел завал разгребать, чтобы тебя вытащить!

- Герман! Это ты, да?

- Да, я… видишь же…

- Ты живой? Живой… Ты мой родной… А я уже думала – все…

- Ну вот еще, я же сказал – не погибну… Эй, не плачь, все же хорошо!
Но Алина рыдала в голос.

- Девочка моя, мы живы, Дракон свободен…

- Гад, нас бросил!!!

- Алиночка, он волшебное существо, у них свои дела…

- Ненавижу его…

- Я тоже. – Герман и Алина замерли и повернули головы на голос. Они увидели третьего рептилоида, раненого, но способного держать бластер. Бластер он направлял на них.

- Я ненавижу вашего Дракона. А больше его – только вас, выпустивших эту тварь! Умрите! – Герман в отчаянии загородил собой Алину, раздался выстрел… но вместо Германа рухнул рептилоид, мерзко скребя когтями по камням.

- Единичка! – завизжала Алина и бросилась обнимать мутанта Единицу, неожиданно возникшую в пещере. Она опустила бластер и подхватила бывшую госпожу – та споткнулась и чуть не растянулась. – Ой… Ты меня услышала? Ты прости, мы очень в тебе нуждались!

- Госпожа Алина, меня прислал к вам на помощь дракон Слит. И я не одна – смотрите-ка, кто с нами!

Из прохода показались две фигуры – маленькая и большая – это была Лили, держащая за руку.. Четверку! Рука у Четверки была в лубке, лицо пересекал зашитый свежий шрам, но в целом он выглядел вполне… на четыре.

- Четверка! – Алина с радостным криком кинулась к своему спасителю. – Как же я рада тебя видеть!

Лили, перескакивая через камни, подбежала к Герману и обняла его, сияя от счастья.

- Четверка, думаешь, я не справилась бы с рептилоидом? – улыбнулась Единица. – Госпожа Алина, Герман, надо быстро уходить отсюда, а то опять… что-нибудь обвалится или оживет, - она с сомнением посмотрела на валяющуюся тушу рептилоида.
Он вышли по коридору из пещеры. На полянке перед пещерой стоял катер, на котором Единица улетела из поместья Безухофф.

- Я возьму мотоспейс. Герман, ты со мной? – Алина решила, что нужно беречь оставшееся имущество и не разбрасывать его, где попало. – Единица, у меня в шале стоит мой катер – я бы вернулась за ним?

- Да, госпожа Алина, вернемся в шале. Я думаю, что нам нужно обсудить последние новости в спокойной обстановке, а то неизвестно, кто сюда может прилететь.


Глава 6. Слит.


В шале было все спокойно. Катер Алины стоял на месте, даже люк был закрыт. Расположились в рубке катера.

- Госпожа Алина, - начала Единица, - позвольте рассказать вам то, о чем вы, скорее всего, не знаете.

- Да, сейчас… А можно… я бы хотела сначала сказать…

- Да, госпожа, как скажете.

- Я хочу сказать, что… я больше не госпожа. И, пожалуйста, зовите меня просто Алина. И господить мне не над кем, и имущества не осталось… но самое главное в другом. Я поняла после всего, что произошло за эти два дня, что не хочу быть госпожой. Не хочу. Мне неприятно, когда люди меня любят только потому, что они – обязаны любить свою хозяйку. Мне все всегда говорили, что любят меня, а выяснилось, что нет – более того, - ненавидят – и Соломон, и Сара, и все мои бывшие рабы… Хотя я никогда не делала им зла. Но, видимо, рабство – это такое зло, которое убивает любовь, уважение, дружбу. А мне не нужна любовь за деньги или по обязанности. И если все вернется обратно, у меня не будет ни одного раба, никогда. Мне это не нужно. Самые лучшие чувства не купить, не заставить их испытывать! Поэтому… - Алина обвела глазами маленькую группу – они смотрели на нее серьезно и выжидательно. – Герман… Единица, Четверка, и ты, Лили – вы спасли мне жизнь, вы помогли мне стать самой собой. Я вам очень благодарна. Не зовите меня госпожой. Если я вам нужна – вот моя рука. И это – честно и от сердца! Я готова помочь вам и Слиту… хотя я считала, что он нас бросил с Германом…
Бывшая госпожа обвела глазами свою компанию. Герман смотрел на нее с одобряющей улыбкой, Лили – недоверчиво, но с надеждой, мутанты – с уважением. Единица вмешалась в разговор:

- Алина, что вы, Слит позвал меня и сказал, что нужно лететь в пещеру и выручать вас, мы только заскочили за Лили, и сразу к вам…

- А… я думала, вы прилетели на Зов?

- Гос… Алина, нам отключили Зов. Вернее, мы его слышим, но мы уже не зависим от  Зова. Если вкратце, то… что вы знаете о Пустоши Проклятых?

- Ну… то, что над Пустошью летать опасно – Проклятые иногда пускают ракеты по пролетающим судам…

- Я вообще ничего не знаю. – вмешался Герман. – Расскажите, Единица!

- Тогда сначала? Планету Слит около тысячи лет назад сотворил Дракон Слит. Он сделал ее для собственного удовольствия. Слит – это волшебное существо, он – сгусток живой энергии, он – творец, он может сотворить планету, растения, животных… Ему не дано только делать разумных существ. Дракон развлекался, забавлялся, но в один прекрасный момент ему захотелось с кем-то поговорить. И он отправился путешествовать по звездным системам. Он обнаружил цивилизацию рептилоидов, но они ему не понравились – он не нашел в них ничего для себя интересного – у них нет «высоких чувств, тонкого ума» - так он и сказал… Но через сколько-то лет он обнаружил планету, населенную людьми. Они были из Империи русских. Дракону они понравились, и он пригласил их представителей поселиться на своей планете. Так на Слите появились первые люди. Прошли годы. И несколько десятилетий назад на вашу планету налетели рептилоиды – целый флот. Они пленили Дракона Слита, заточили его в пещеру, в энергетическую ловушку.

- Электро-магнитную, - добавил Герман, - Слит - он же плазма.

«Плазма, - повторила про себя Алина новое для себя слово, - надо узнать, что это, чтобы не выглядеть глупо». В их обучение не входили ни элементы высшей математики, ни тем более ядерная физика – предполагалось, что господам это не нужно.

- Рептилоиды не могли его уничтожить, а Слит не мог вырваться. Он только ждал, когда прилетит кто-нибудь из людей, не дружных с рептилоидами, и он сможет вступить с ними в контакт.

- Прилетели мы, - подсказал Герман.

- Все верно. А четверть века назад рептилоиды устроили на Слите настоящий рай для себя – они утвердили рабовладение. Поначалу не все восприняли это, но потихоньку, исподволь, гражданам стала внушаться мысль об их превосходстве над другими, рабами и мутантами, рожденными, чтобы работать на господ, быть их вещами, игрушками. Многие граждане протестовали, но их по новым законам стали лишать прав и изгонять из общества. Изгои могли выбирать – эвтаназия (добровольная смерть) или изгнание за пределы цивилизации. Так и образовалось постоянно пополняемое извне и растущее изнутри сообщество изгоев в Пустоши Проклятых. Там разные люди – ученые, политики, военные, которые не смогли смириться с новыми порядками, их семьи, беглые рабы. С некоторых пор до нас, мутантов, стали доходить слухи о том, что в Пустоши живут люди, способные отключить Зов. Мутант госпожи Селии первым бежал и попробовал. Он дал нам знать, что все получилось – он все еще слышит Зов, но это не заставляет его все бросить и бежать к зовущему. Помните, Алина – я попросила вас не вызывать нас сутки? Мы управились быстрее. А днем мы все услышали в голове голос – он звал всех вооружиться и лететь в столицу. «Пришла пора, - говорил голос, - я, Отец-создатель планеты Слит,  призываю всех, кому дорога свобода, отправиться в столицу. Вы увидите меня. Нам нужно поддержать порядок, прекратить преступления, сменить власть и заняться обустройством справедливого общества!» А нам – мне и Четверке – Слит указал, где находится шале Безухофф с Лили и как найти вас и помочь выбраться Алине. И вот мы – все вместе здесь!

Алина ощущала себя так, как будто попала в страшную, но очень интересную сказку. Только все было по-настоящему. Можно было умереть, это было страшно. Но рядом находились ее друзья – первые в ее жизни настоящие друзья! От этого захватывало дух.

- Наверное… мы тоже окажемся полезными для Слита? Я поведу мой катер, вы – свой. Лили… конечно, ты с нами! Оружие возьмем из нашей оружейной, там полно всего…

- Алина, ты чудо! – Герман смотрел на девушку с удивлением и гордостью Он уже давно понял, что Алина не обычная безмозглая кукла из элитарного общества, она оказалась и смелой, и настоящим другом! И… но это после победы.


Дракон Слит, зависший над столицей, раздавал команды множеству людей – сглаживал пики эмоций, взывал к лучшим чувствам, пробуждал совесть, назначал руководителей, обрисовывал задачу и подсказывал пути ее решения. Он мысленно приветствовал  друзей, прилетевших на помощь. И краем сознания Слит отслеживал передвижение флота рептилоидов, выпрыгнувшего из подпространства и направлявшегося к планете. Решив, что все организовано, и люди справятся на планете без него, Слит, кувыркаясь, облетел столицу и устремился в космос.

Плазменным веретеном он несся в пространстве к флагману рептильего флота. Притормозил, принимая форму Блистающего Дракона. Ощупал мозг экипажей судов – изумление, злоба, даже страх – но ничего человеческого, приятного он не нашел. Хотя нет… что это… много сознаний… измучены… опустошены, отчаяние в сердцах. Рабы… я дам вам надежду… - и отчаяние людей сменилось мечтой о свободе, уверенностью в себе. Дракон взял на заметку корабль с рабами и обратился к флагману флота. Слит нащупал его – главного рептилоида Старка.

- Старк! Это я, Дракон Слит. Узнаешь ли ты меня? – эти слова, как колокол, загудели в мощной голове Старка. Он посерел, схватился за бластер. – Старк! Ты помнишь свои злодеяния? Торговля рабами. Людоедство. Насаждение античеловеческой морали на планете Слит. Это ты предложил Демократии убить элиту планеты, ты подкупил короля Альфреда пойти с ними на сделку. Это ты заманил меня в горы и заточил в ловушку, заставив томиться без света, на голодном пайке искусственных ламп много лет!

Старк сначала держался прямо, но голос Слита мучил его неимоверно, он сначала покачнулся, потом его стало корежить, напуганные офицеры попытались усадить его в кресло, но Старк отмахнувшись от них кинжалом, поранил двоих, и они отступили.
Непереносимый огонь жег Старка изнутри. Он видел перед собой огромный горящие глаза Дракона, и единственное, что он смог произнести перед тем, как его мозг вскипел и разорвал череп, было:

- Не смотри мне в глаза! Не смотри-и-и-и!

Череп взорвался, и по рубке разлетелись мозги командующего. Офицеры взревели и начали отдавать команды на корабли:

- Атаковать! Атаковать Дракона!

Команды были выполнены, и в Слита на огромной скорости понеслись плазменные заряды. Дракон с любопытством наблюдал за их полетом, а потом, когда они впились в него, усмехнулся:

- Ну, как дети! – и мгновенно впитал своей плазменной сутью энергию зарядов. Сила и мощь его резко возросли, и он выпустил из себя огненные стрелы, которые понеслись к кораблям рептилий. Все было кончено в несколько мгновений – остался только один корабль с оплавленными жерлами пусковых установок, в котором находились рабы.

- Прошу следовать в ближайший порт. И не вздумайте дать гиперскорость – взорветесь. – ласково сообщил выжившим рептилоидам Слит и стремительно улетел на планету.


Через десять дней, когда страсти улеглись, и жизнь под руководством Слита и старейшин Изгнанных начала нормализоваться, Герман и Алина встречали на столичном космодроме делегацию Империи Русских. Алина держала Германа за руку и очень нервничала. Русские обещали привезти ее брата Алана. А Герман… Герману предстояло лететь в галактику КХ IX к королеве Анне – он был представителем Империи Русских. А Алине предложили полететь вместе с ним в качестве посла планеты Слит.

Родителей Лили удалось найти – оказалось, что их семья была продана разным хозяевам. Алан увидел испуганную девчушку на рынке, когда к ней приценивался жирный, порочного вида владелец притона. Но сейчас семья воссоединилась, и Алина поселила их у себя в поместье. Мутанты поступили в гвардию Дракона, их назначили руководить взводами новичков, обучать их ратному делу.

В воздухе появилась рябь, и вдали показалась приближающаяся флотилия русских катеров. Корабли, окрашенные в российский триколор, изящным строем в виде ромба зависли над космодромом и плавно сели.

- Алина, это наши пилотажники – «Русские витязи!» - это самая лучшая пилотажная группа всех времен и народов! Форсить будем перед королевой Анной! – закричал Герман, одной рукой обняв девушку, а другой размахивая навстречу пилотам.

- Герман, я с тобой куда захочешь – форсить, грести на веслах, скакать на черном козле – для меня все это – счастье. А для тебя?

Герман повернулся к ней, обнял и посмотрел в глаза.

- Нет… нет… не смотри мне в глаза! Просто крепко поцелуй! Вот так…

Упавшая звезда. Начало. 3 роман НФ цикла
Таня Бондарева
Глава 1. Загаданное желание.


Бедняжка Келла -  так называли ее в деревне. Она жила совсем одна, потому что была сирота, ее приемные родители давно умерли, мужа и детей и нее не было.  Келла была очень некрасива. Нет у нее было добро сердце, она была хорошей девушкой, в деревне ее любили и жалели, но жениться на ней отказался даже кривой Альтир, оставшийся одноглазым в битве с людоедами племени Тар.

Келла потеряла надежду выйти замуж и привести в этот Мир детей. Детей она очень любила, но великая праматерь Богиня не дала ей красоты и шансов быть счастливой.
В тот вечер, ее вечер, она пошла к болотам искать свою корову. Коровы часто забредали к болоту, там трава для них была сочнее, а, может, коровам нравились таинственные звуки, издаваемые болотом. Опасных животных на болоте не было, лишь рыба водилась в озерцах,  да птицы, но ночью могли прийти львы и сожрать корову Келлы.

Она поторапливалась, держа в руке короткий меч, а за спиной лук и колчан со стрелами. В деревне многие были воинами - и женщины, и мужчины, и Келла умела обращаться и с мечом, и с луком одинаково хорошо.  Она не боялась львов, но она боялась за свою дуреху корову, и ей не хотелось ее потерять. Хорошая была корова, но с характером, и это был не первый ее побег к болотам.

Вечерело, но небо было чистое и ясное, вскоре появятся звезды и два спутника их планеты Мары, думала Келла, она пела песню и думала о важном -  об урожае, о заготовках на зиму, о починке крыши ее хижины – и вдруг она увидела, как на небе появилась одинокая звезда, прочертила небо и упала на ее планету. Келла закрыла глаза и загадала желание.

- Великая праматерь Богиня, хочу мужа, хочу детей, хочу быть счастливой! Забери мое одиночество, пошли мне спутника жизни! Вон у Нашей Богини планеты Мары - два мужа, а у меня ни одного, и Келла заплакала, присев на камень.  Поплакав, вздохнула, вытерла слезы.  улыбнулась и пошла искать свою характерную корову в плавни.

Она увидела его не сразу и, наверное, не увидела бы совсем, но, видно, Богиня Мара услышала ее просьбу, а, может, упавшая звезда исполнила ее желание - Келла не знала, но у нее не было страха перед ним. Она подошла и спросила:

- Кто ты?

И он назвал какое-то имя, но она не разобрала его язык.

- Тебя мне послала Богиня Мара, да? Ты для меня послан, ты с той звезды?

Но он улыбнулся и ничего не ответил.

Келла подумала - он еще не привык ко мне и, наверное, его пугает, что я некрасива, но Богиня приказала ему быть моим, и он мой! Она взяла его за руку и стала искать свою корову. Они еще долго блуждали по плавням, пока совсем не стемнело, и Келла решила идти домой. Пусть Мара возьмет корову себе, но ей оставит его! Ее сердце замирало от удовольствия держать его за руку, а он был как дитя, смотрел на нее и просто улыбался улыбкой человека, который себя потерял!

«Ничего, милый, зато ты нашел меня! Да, я некрасива, но я буду тебе хорошей доброй женой", -думала Келла, когда вела незнакомца к себе домой.

На следующее утро все в деревне знали: бедняжка Келла нашла себе мужа.


Глава 2.Мне Звезда упала на ладошку.

Вечером она его ни о чем не расспрашивала – помнила, как рассказывала ее приемная мать – мужчину нужно сначала накормить, напоить, спать уложить, а потом только расспрашивать. Так она и поступила – накормила теплой кашей, лепешкой, дала молока. Он сначала пил воду из ковша, обливался, удивленно смотрел на кадку, как будто не видел столько воды сразу. И ничего почти не говорил.  Она отвела его во двор, открыла дверку в домике, показала рукой – понимаешь, нет? Он закивал головой, закрыл за собой дверку, а Келла влетела в избу, скорей постелить постель на лавке. Поглядывала из окна – еще заблудится подарок Богини и ушагает в соседний двор к Фарин, а ей, Келле, до Фарин… как до неба – у Фарин все на месте, и попа, и грудь… такая, что за раз не обхватишь… А, вот оно, ее счастье – стоит в дверях!

Светлые волосы, серые глаза, смотрит на нее и растерянно улыбается. Она подошла к нему, взяла за руки и, глядя в глаза, сказала:

- Я – Келла, - и показала на себя пальцем, - а ты кто? – и повторила еще раз. Но Подарок молчал и с болью смотрел на нее, потом сел на скамью, обхватил голову руками и стал раскачиваться, как будто сильно болела голова. Келла обхватила его плечи и прижала к себе, гладила по светлым волосам, по спине, приговаривая:

- Все-все-все, тише, успокойся, я не буду спрашивать, ты лучше спать ложись, пойдем. – Подвела его к постели, показала рукой – ложись – и отошла. Он поднял голову, улыбнулся, ткнул в нее пальцем и произнес:

- Келла!

Келла радостно закивала головой и, поглаживая, уложила его на скамью, накрыла одеялом и присела рядом.

- Спи, спи… И вспомнила слова из рассказанной матерью сказки: «Утро вечера мудренее».

А утром ее разбудило требовательное «Му-у-у!» - вернулась коровушка. Келла засуетилась – загнала ее в сарай, принялась доить, потом выскочила во двор – нарубить дров для печи. А сердце ее пело – «Теперь у меня есть муж! Он – подарок Богини, спасибо, спасибо! У нас будет трое… а может, и пятеро детей! Он странный, но я его всему научу – может быть, Богиня вселила во взрослое тело душу младенца, но я его всему научу!» В очередной раз замахнулась она топором, но чья-то сильная рука схватила ее. Она резко обернулась, приготовившись обороняться – а это был он, упавший с неба. Он улыбнулся, взял у нее топор и умело, как будто в прошлой жизни был дровосеком, стал рубить дрова. Келла улыбнулась нежно: надо же, какой! и, подхватив дровишки, отправилась топить печь.

Он нравился Келле все больше. Его улыбка, его глаза, его сильные руки. Даже загар – лицо и руки были почти коричневые, а тело белое – он снял верх своего странного костюма, обвязав, чтобы не болтался, рукава вокруг пояса, когда рубил.

Наработавшись, пошел в дом. Келла напоила его парным молоком и накормила яичницей. Он ел это сначала с каким-то удивлением, как будто видел яйца в первый раз… пытался, как Келла, подобрать яйцо хлебом, но уронил, вымазался сам. Келла хохотала, смеялся и он. Она стала вытирать ветошью измазанную одежду, а он взял ее руки в свои и, улыбаясь, повторил: «Келла». А она с замиранием сердца смотрела на него – мой, нашла, мой муж!

- Келла! – раздался  визгливый женский голос со двора. – Келла! Выйди!

- Выйди, голубка! – насмешливо кричала соседка.

Келла с тревогой посмотрела на Подарок судьбы и прижала палец ко рту. Он понял и кивнул.

Девушка вышла – за частоколом стояли штук семь красоток и, сплевывая семечки, смотрели на нее. Келла не была особо рада, она была занята, но пришлось подойти к забору и спросить:

- Что вам?

- Говорят, ты нашла в лесу себе мужа? – спросила, подбоченясь, соседка Фарин. – Правда?

- Не нашла, а попросила Богиню, и она мне его послала, – твердо ответила Келла.

- Ой, смотрите – уродка Келла – любимица Богини! Чем ты ей так полюбилась, что мужа тебе послала? У нас в деревне пять девушек на выданье, да еще вдова Аграна – может, это им, а не тебе? Тебе зачем? Он, говорят, красавец, он на тебя и не взглянет – такая ты тощая, ни кожи, ни рожи! – наперебой заговорили женщины.

«Не отдам, - подумала Келла. – Им – его? Да они его задавят, вон какие жирные!» У марийцев мерилом женской красоты были большие груди, огромный зад и жирный живот. Чем больше, тем красивше. Лицо у красавицы должно было быть круглое, очи большие, брови черные, волосы – темные, губы пухлые. Голос – чем громче и визгливей, тем лучше. Тоненькая светло-русая  Келла с серо-голубыми глазами была уродиной.

- Богиня отдала его мне!

- Ой, посмотри на себя! Он на тебя и не позарится! Даром пропадет!

- А ну-ка, пусти,  - Фарин оттолкнула хозяйку и женщины гурьбой ринулись к избе.

«Они его напугают! Он же не понимает их… Он…» - в два прыжка Келла обогнала женщин и встала перед дверью:

- Что?

- Пусти, Келла!

- Это – мой муж, - твердо сказала девушка. – Мне подарила Богиня.

- Тебе? Ты его в лесу нашла? А все, что в лесу – общее, таков закон! Тебе закон не писан?

- Тебе зачем муж? Уродов рожать? Нужна кому!

- Пусти, тебе говорят! – Фарин попыталась отодвинуть Келлу, но та уперлась и закричала:

- Это – мой дом! Никто не может войти! Уходите!

- А вот мы совет соберем! Да, совет старейшин! И пусть он – по закону – выберет себе жену! Тоже мне! – заголосили красотки. И, пнув тишком Келлу, отправились за Фарин со двора восвояси, окатывая Келлу презрением и громко прохаживаясь насчет ее внешности.

Келла резко вошла в избу и захлопнула дверь. Глаза ее пылали гневом. Она увидела его – Подарок стоял посреди комнаты, напрягшись, сжимая в руке ее короткий меч.


Глава 3. А он мне нравится, нравится, нравится!

Келла села на пол у двери и заплакала, слезы горошинами катились по ее лицу. Возле нее присел ее мужчина и прошептал, нежно глядя ей в глаза:

- Келла, Келла...   

Она улыбнулась:

- О, Богиня Мара, какой ты смешной и красивый! – она аккуратно забрала меч,  обняла его и почувствовала себя счастливой. Она никогда так не была счастлива, даже когда мама с папой взяли ее на ярмарку в столицу их королевства, в огромный и величественный город Сен, где она увидела огромные дворцы, удивительной красоты дома, мосты, статуи любимой Богини Мары и ее мужей Мелла и Телла.   Келла вернулась из страны воспоминаний, посмотрела на свое сокровище - он снова разглядывал ее короткий меч. «Может он был воин, до того, как потерял себя?» - Келла улыбнулась, взяла его за руку и повела в огород полоть грядки. Нечего рассиживаться, скоро зима, и она теперь не одна, у нее семья. Келла улыбнулась от этой мысли. «Да, у меня семья! богиня Мара любит меня, и мой найденыш полюбит. Пусть я некрасива, зато я его люблю, сильно люблю, сильно! Сильнее, чем Богиню Мару!», - и Келла испугалась своих мыслей.

Прополка грядок, ее неуклюжий найденыш отвлекли Келлу, и она позабыла обо всем. Но вечером к ней пришел один из старейшин совета их деревни Ларн, отец Фарин.   Келла пригласила Ларна в дом, усадила за стол рядом с найденышем и налила им пиво, присела рядом, тяжело вздохнув. Она знала: Ларн пожаловал за ее мужем, которого ей послала сама Богиня Мара.

Ларн долго рассматривал незнакомца, а затем приступил к сути вопроса:

- Келла, мы не дикари и людоеды Тар! Мы живем по законам нашей богини Мары и законам нашего королевства, а это значит, мы должны сообщить в столицу о новом обитателе нашей деревни, о чужаке! Совет старейшин деревни примет решение, можно ли ему жить среди нас, и если ему позволено будет остаться, то по закону твой найденыш должен будет избрать себе жену. Будет выбор! Будут участвовать все незамужние девушки : Фарин, Лина, Танна, Вин, вдова Аграна - Иез и, конечно, ты!  Он человек, и ты не можешь его удерживать против его воли!

 - Но он мой, Ларн, мне его прислала в дар богиня Мара! - Келла снова заплакала, переходя на крик.  Найденыш встал и посмотрел гневно на Ларна.

- Келла, успокойся, ты его пугаешь, закон есть закон. Завтра приходите на площадь возле храма Мары, и пусть Мара и ее верные супруги решат участь незнакомца и его выбор!   Ларн встал и вышел, так и не притронувшись к ее угощению.

Келла снова заплакала. Она посмотрела на своего найденыша:

- Ты, конечно, выберешь Фарин, все мужчины нашей деревни сохнут по ней, но ей понравился ты!

Незнакомец подошел к Келле, ткнул в себя пальцем и молвил:

- Антон!   

- Что ты сказал?   

Он смотрел на нее, нежно, с обожанием, Келла млела от его взглядов, ей иногда казалось - он любит ее, и у нее была маленькая надежда!   

- Но слишком маленькая, чтобы надеяться, что ты выберешь меня! Богиня Мара, он что-то сказал! - Келла взяла его за руку, - что ты сказал?   

Найденыш ткнул себя в грудь:

- Антон Кайданов...

- Антон Кайданов   Святой Телл, какое чудное у тебя имя,- она снова обняла его и сказала: - Антон!

Он отстранился и закивал головой:

- Антон, Антон Кайданов!   


- Пойдем спать, Антон Кайданов, завтра у нас важный день!   


Они встали рано утром, умылись, позавтракали, и Келла повела своего Антона Кайданова на совет старейшин, к площади у храма Богини Мары. Совет уже сидел за каменным столом, их было семеро старейшин, в центре восседал Ларн.   Келла подумала, что Мир принадлежит тем, кто им правит и посмотрела на Антона - тот,  как дитя, ни о чем не догадывался, смотрел на нее своим этим взглядом, от которого ей хотелось умереть от счастья!   

Семьями подходили жители деревни, рассаживались прямо на землю вокруг каменного стола совета старейшин, но на некотором отдалении. Всем интересно было посмотреть на чужака, но еще больше поглазеть на выбор, где жених будет выбирать себе невесту, а девушки будут состязаться в соблазнении избранника!   

Глашатай протрубил в рог о начале собрания, и гомон жителей деревни затих.

Антона вывели в центр площади. Старейшины совещались недолго: он мужчина, воин, крепок, может привести в этот мир здоровых и добрых детей. Разрешение оставить его было принято единогласно.
   
Жители деревни уже было заскучали, как глашатай объявил начало Выбора! Начался гомон и шум, это было одно из любимых развлечений в их деревне.   Антон стоял в центре, а вокруг него - претендентки на его сердце. Пришли все: и Фарин и Лина, Танна, Вин, даже вдова Иез! Рядом стояла Келла.   Большинство было уверено в победе Фарин, но мнения разделились, все застыли в предвкушении игры.

Глашатай протрубил начало выбора, и претендентки стали различными способами зазывать в свои объятья Антона: они шептали разные нежности, пр0тягивали к нему руки,  сотрясали своими женскими прелестями, принимая различные интересные позы, особенно старалась Фарин, она уже предвкушала Победу!   

Жители деревни подбадривали претенденток на сердце Антона, веселье было в самом разгаре, лишь Келла стояла молча и смотрела на Антона, она мысленно просила богиню вернуть ей ее подарок и, казалось, Мара услышала лишь просьбу Келлы, потому что Антон подошел к Келле, взял ее за руку и под возгласы обескураженной деревни повел ее домой!

Келла была не просто удивлена, она была потрясена, она ни на что не рассчитывала. Фарин и другие красавицы их деревни и она - уродина, как ее называли за глаза, но она знала это, и вдруг Антон выбрал ее! Это было немыслимо, значит, значит… из жалости? Он пожалел ее..

Ей показалось, Антон только на нее и смотрел… Но дома у нее случилась истерика.   Она стала бить Антона по лицу, из носа у него потекла кровь, и он, удивленный, смотрел на нее, а она кричала ему:

- Я ненавижу тебя за твою жалость, меня не нужно жалеть, я хочу, чтобы ты меня любил, я хочу твоей любви!   

Антон вытер кровь, подошел к Келле и сказал ей на языке народа богини Мары:

- Я люблю тебя, Келла!   

Келла потеряла сознание, рухнув на пол, Антон испуганно подбежал к ней. Поднял на руки и отнес к ней на кровать, а сам сел и стал ждать.



Глава 4.

Милая моя, солнышко лесное!
Где, в каких краях встретимся с тобою?


Стемнело. Антон зажег масляную лампу, осветил лицо Келлы, погладил ее лоб, руки. Жара не было. Он отошел и сел за стол. Откуда-то пришло знание – если у человека нервный срыв, лучше дать ему выспаться.

Память возвращалась в Антону мучительно – перед глазами всплывали картины из прошлого, но он не мог найти названия того, что он видел. Отчетливо он помнил себя только с того момента, как он оказался в лесу. В отрывках воспоминаний были люди, одетые так же, как и он, но где это было? Огромное окно, за ним – чернота и звезды? – да, именно звезды! Он обрадовался – еще одно слово вернулось. Антон ждал Келлу, сколько мог, но сон сморил его, и он уснул у стола, уронив голову  руки.

А в деревне как будто и не собирались ложиться спать. После праздника Выбора полагалось напиться за счет жениха и невесты, но эти как ушли, так и не появлялись на людях. Пришлось идти в шинок, тратить кровные. Бабка Августья подслушивала, присев у заборчика Келлы  – рассказывала потом в шинке, что Келла орала, потом что-то падало и билось – но это уж их дело – молодых, как у них там…

А как только рассвело, Келла проснулась. Повернула голову, увидела в полумраке фигуру отца за столом, в тонком сне услышала детский голос: «Папа»! – и окончательно очнулась. «Ан-тон. Кай-да-нов. Вот кого мне послала Богиня… Кажется, мне приснился наш ребенок! О Боги, спасибо!»

Келла вскочила, посмотрела на него с нежностью: «Он и не лег, охранял меня, что ли?» - покачала головой и прикрыла Антона одеялом. «Пойду, подою кормилицу, сниму сливочки, сделаю оладушки…» Напевая про себя, она выскочила во двор. Было еще по-утреннему прохладно, но так чисто, так светло! Подошла к сараю и остолбенела: кормилица опять сбежала!

- Вот чертова скотина! – обругала корову Келла, быстро сняла со стены нагайку и ринулась искать беглянку. Келла умела читать следы – охотиться научил отец – и она довольно быстро напала на след. Чертова скотина не успела далеко сбежать – она стояла в ближайшем лесочке, запутавшись веревкой в кустах, и тихонько мычала. Умная животина боялась мычать громко – львы могли ее услышать и разорвать, но, увидев хозяйку, радостно загудела.

Стегнув корову пару раз нагайкой и приговаривая: «Давай, милая, у… зараза этакая… поспешай, меня муж ждет», - Келла погнала ее домой. По пути девушка вспоминала его слова: «Я люблю тебя, Келла!» - ей никогда никто не говорил таких слов. Она улыбалась и впервые за много лет не прятала улыбку. Никто больше не посмеет назвать ее уродкой – ее, Келлу, выбрал посланец Богини – ее, а не Фарин!

Келла подоила корову, заперла покрепче сарай и, припевая, пошла к дому. Вошла, поставила ведро с молоком на табурет. Антона не было.

- Антон! Я пришла! Где ты? – никто не откликнулся. Келла вышла во двор, позвала его, поискала… его нигде не было. Калитка на улицу не была заперта на засов. «Ушел.. Куда? Он же пропадет, потеряется, его разорвут львы, он не знает нашего леса!» - мысли мигом пронеслись у нее в голове. Келла, прихватив нагайку – первое, что попалось под руку – выскочила на улицу. Фарин, соседка Келлы, подошла к плетню и сняла горшок. Обдала Келлу гневным взором и, плавно покачивая бедрами, удалилась.

- Фарин! Фарин! Ты Антона не видала?

Фарин как споткнулась, обернулась и, насмешливо скривив губы, спросила:

- Что? Уже сбежал? А ты думала – твой до гроба? Да кто на тебя позарится? Обманул?

Келла не стала слушать дальше, проскочила несколько дворов, заглядывая за плетень, и увидела семенящую бабку Августью.

-Бабушка! Бабуля!

- Что, внученька?

- Антон, муж мой, пропал. Я утром искала чертову корову, опять сбежала, пришла в избу – а его нет! А он не в себе, он потерялся, он пропадет!

- А, видела, видела.

- Бабуля, где?

- А ты гостинчик не пожалеешь?

- Не пожалею, говори!

- А вот поутру я мимо твоего дома шла… да… а он вышел на улицу, озирается, а тут вдова Иез выскочит из калитки и к нему, и шур-шур-шур, и под руку, и в дом повела… Эй, Келла! Гостинчик-то не забудь!

Келла твердо шагала к дому вдовы. Распахнула ногой калитку, снеся попутно с плетня глечик. Глечик разбился. Келла ухмыльнулась. В дверь ломиться не стала, просто прыгнула в окно и застала… «Картина маслом» - мелькнула в голове поговорка отца. Почему «маслом» - никто не мог объяснить, но поговорка жила своей жизнью.

Антон стоял посреди горницы, а к нему льнула Йез, бессовестно расстегнув свою рубашку, так, что все было видно. Оба резко повернулись к окну. В глазах Антона сверкнула радость, он улыбнулся и шагнул к Келле. Но к Келле лучше было не приближаться. Чтобы ее не драли за косы мальчишки, дразнившие уродку, Келла научилась драться. Нагайка в ее руках была грозным оружием, о чем знали многие, получившие урок вежливости. Вдова спряталась за Антона.

- Келла, Келла, ты что?

- Сиськи прикрой, - с ненавистью процедила Келла. – Ты, вдова Иез, ты знаешь, что Антон – мой муж? Что он тут делает, и ты в таком срамном виде?

- Келла, мы говорили, - Келла хлестнула нагайкой по столу. Разбился кувшин. – Ой! Сумасшедшая! Да он сам, сам пошел, по своей воле! Ой, полоумная, ой, убивают!!! – заголосила вдова, пытаясь увернуться от скачущей нагайки. – Ой!

- Келла, тише, тише! – Антон схватил девушку за руки. - Тихо! – глаза его смеялись. – Пойдем домой!

- Что она сказала? – гнев Келлы сменился отчаянием. – Ты сам… сам? Идем домой, поговорим! А ты… - вдова съежилась, - не подходи к моему мужу. Никогда.

Молча шли к дому. Келла, вся красная от стыда и гнева, сжимая нагайку. Он даже… даже не взял ее, Келлу, а сразу пошел к первой юбке! Налгал, что любит меня!

Они вошли в избу, Келла закрыла дверь и повернулась к Антону лицом.

- Зачем – ты – выбрал – меня? Ты мог вчера выбрать вдову. Зачем ты сказал, что любишь меня?

- Келла, девочка, выбрал, потому что люблю, и сказал правду. Я плохо помню, что со мной было в той жизни, но это я помню!

Бедная Келла посмотрела ему в глаза… он смеялся. Все в ней оборвалось, и она закричала:

- Ты не смейся! Был Выбор, и это ты выбрал меня! А потом в первый же день оказался у распутной Иез! Ты… ты нарочно выбрал меня, уродку, чтобы в первый же день выставить на посмешище?

- Келла, послушай! Да помолчи! Я проснулся, тебя нет, вышел – во дворе нет, вышел на улицу – женщина идет, спросил – не видела ли она тебя – она сказала: «Да, иди за мной, я как раз к ней!» А потом я уж не знал, как сбежать…

- Не знал, как сбежать?!!!

- Келла, ты не уродка, ты красавица!

- Ложь!!!!!!


Этим же вечером, на девичьих посиделках у вдовы, бабка Августья, потягивая наливочку и закусывая ватрушками, рассказывала, как Келла опять орала, как что-то падало и билось, а потом стало тихо, и долго тихо…

- Не подглядела? – мечтательно спросила вдова Иез. Девицы навострили уши.

- Да что ж я – подглядывала, подслушивала? Просто сидела, ждала, когда она выйдет… Келла мне гостинчик обещала за то, что… м-м-м… по случаю свадьбы… А ставни она с вечера как закрыла, так и не открывала. Где уж тут подглядеть…

А в тишине происходило следующее. Молодые сидели посреди разгрома на полу, прижавшись друг к другу. Келла заботливо прижимала к вздувшемуся на голове Антона шишаку мокрую тряпицу, а тот постанывал, получая за каждый стон нежное поглаживание и легкий поцелуй.

- А ты вспоминаешь прошлое? – спросила Келла.

- Да уж… как ты мне вчера въехала по роже, так сразу вспомнил, как меня зовут… - жалобно сказал Антон, прикрыв глаза и наслаждаясь ее близостью.

- Ага, - Келла перевернула тряпицу, подула на шишку, - теперь еще больше вспомнишь, - и, увидев отчаянные глаза мужа, добавила: - Ну ладно… я же думала, что ты врешь…

Огляделась вокруг – разгром в доме был полнейший. Антон обнял ее, прижал к себе и прошептал невесть откуда взявшееся в голове слово:

- Родная… - и обрадовался: память возвращалась. «А если ты уже женат в одной из звездных систем?» – вдруг строго спросил его внутренний голос. Но естество Антона велело голосу быстро заткнуться.

Келла поплыла в объятиях мужа, она взглянула в его ласковые глаза и утонула в них… Но брошенный на разоренную горницу взгляд заставил немного протрезветь. Она слегка отстранилась. Антон ласково и выжидающе смотрел на нее.

- Антон… такой бардак… Антон!

- Что, родная? – он повторил это слово, со вкусом пробуя его на язык, как новое блюдо.

- Антон… у меня это в первый раз… А давай это будет не здесь?

- А где? – он улыбнулся.

- У меня есть место… Недалеко в горах, заодно корову в стадо сведу. Там водопад, озеро, а за струями водопада – пещера. Я иногда ухожу туда ночевать, когда очень жарко. Там и лежанка, есть, и не знает никто… и прибрано!

- Келла, родная, давай все будет, как ты хочешь… - прошептал Антон, и подумал: «Никогда я не был так счастлив». Память возвращалась.


Глава 5. Водопад любви.

Знаю я, что мне необходимо,
Мне не нужно долго вспоминать.
Я хочу любить и быть любимым,
Я хочу, чтоб не болела мать.
Чтоб на нашей горестной планете
Только звезды падали с небес.
Были б все доверчивы, как дети,
И любили дождь, цветы и лес


Рано утром, еще светало, Келла взяла Антона за руку, взяла узелок, взяла свой короткий меч и лук с колчаном и стрелами, и они пошли в горы.

Шли молча, Келла ничего не рассказывала, а Антон ничего не спрашивал. Перед взором Антона предстал чарующего вида водопад. Келла прошла сквозь падающую воду и увлекла за собой Антона Кайданова, он открыл глаза и увидел перед собой пещеру, которую скрывал водопад! Келла улыбнулась:

- Это - мое место, а теперь и твое, наше, никто о нем не знает, только ты и я.

- Только ты и я, - Антон повторил ее слова.

Келла развязала свой узелок. Там было сушеное мясо, овощи, хлеб, две белые рубахи, большой кусок душистого мыла и еще покрывало, которое она застелила на большой лежанке. Лежанка находилась в глубине пещеры.

Келла сбросила с себя одежду, затем сняла одежду с Антона. Он задохнулся от увиденного, а она улыбнулась ему, взяла мыло, рубахи, своего Антона за руку и повела к водопаду. Две белые рубахи положила рядом, подальше от воды, чтобы не намочить. Келла стала намыливать Антона мылом, смеясь, как ребенок, потом подала мыло ему. Антон сгорал от увиденного, пылал желанием. Он намыливал Келлу, а она смеялась, радуясь его касаниям. Келла вошла с Антоном под струи воды. Они так стояли какое-то время молча.

Первой выскочила из водопада Келла, за ней Антон. Она надела на него белую рубаху, такую же надела на себя и увлекла его в пещеру. Антон обнял Келлу и сказал какие-то странные слова. Келла удивленно улыбнулась, пожав плечами:

- Я не понимаю тебя, Антон!

- Я сказал, что люблю тебя на моем языке.

- На твоем языке с той звезды, с которой ты свалился мне как дар Богини Мары??

Антон ничего не ответил, он стал нежно целовать Келлу в губы и шею, она издала тихий стон и посмотрела ему в глаза. Они стояли молча, смотрели друг другу в глаза. Магия любви переливалась всеми цветами красок этого прекрасного и великого чувства, этого таинства между мужчиной и женщиной!

Антон Кайданов поднял Келлу на руки и нежно лег с ней на лежанку, стал любить ее. Келла задыхалась от его поцелуев, от переполнявших ее Душу радостью и любовной негой чувств, а еще Келла впервые поверила, что Антон, Антон Кайданов любит ее, она чувствовала это своим женским сердцем.


Генерал Беркутов ждал в приемной военного министра Имперского флота.

Он молча думал о проклятой туманности Х7, где пропал корабль с его женой Людмилой и дочерью Катей. «Сколько бы ей было – 23?» - с грустью подумал Беркутов. Возраст Людмилы он никогда не высчитывал, она осталась для него навечно такой, какой он видел ее последний раз.

И вот пропала экспедиция капитана Кайданова. Он успел сообщить, что они нашли планету с огромными залежами тириниума, столь необходимого для современных кораблей Имперского космофлота.

- Товарищ генерал, у вас 20 минут, военный министр вас ждет, простите за регламент, у министра плотный график.

- Да-да, майор, спасибо! - Беркутов вспомнил поговорку Имперского космофлота, чем отличается боевой товарищ майор от эй-майора из штаба.

Военный министр приветливо встретил генерала Беркутова, пожал ему руку.

- Садитесь генерал, рассказывайте все, времени для вас не существует, знаю про плотный график, - министр улыбнулся.

- Да рассказывать особенно нечего. Пропавшая экспедиция капитана Кайданова нашла в туманности Х7 планету с двумя спутниками, планета земного типа, с огромными залежами тириниума. Координаты планеты не были указаны, думаю, они были стерты в зашифрованном сообщении. Вероятно, на корабле Кайданова был предатель. Это все, что мы знаем. Больше экипаж на связь не выходил. Корабль, скорее всего, погиб.  Прошу вашего разрешения мне лично возглавить поисково-спасательную экспедицию!

- Знаю Беркутов, как вы туда рветесь! И я вам говорю - да! Найдите эту чертову планету, постарайтесь найти и спасти выживших – возможно, кто-то спасся. Вы же верите в чудеса, Беркутов? И, конечно, тириниум, он нужен нам, как воздух!

- Слушаюсь! Нужно найти предателя. Неужели снова Демократия?


Глава 6. Героическая.


Келла проснулась от ржания лошади. «Какая лошадь… я в пещере, а Антон…» Она лежала, не открывая глаза, вызывая в памяти события этого утра. «Богиня Мара, спасибо тебе. Я впервые так счастлива, спасибо и вам, ее мужья! Спасибо и тебе, коровушка, что убежала…» Келла улыбалась. Ей захотелось еще этого счастья – сильные надежные руки мужа, ласковые глаза, как он был бережен с ней! И какое счастье смогла она ему подарить! Любовь… Келла потянулась, положила руку на плечо Антона… а его не было рядом.

Она тут же раскрыла глаза и села. В полумраке пещеры она увидела его – Антон, неодетый, стоял перед занавесом из струй водопада. Каждая мышца была напряжена, в руке он держал ее короткий меч. Он был похож на льва, готового к бою. И тут Келла услышала ржание, уже наяву.

Антон мягко прыгнул к Келле и зажал ей рот рукой. Она кивнула – мол, понимаю. Он указал ей на одежду, и Келла быстро оделась, взяла лук и приладила стрелу, встала рядом. Антон также молча задвинул ее себе за спину и продолжал напряженно прислушиваться. Сначала Келла слышала сквозь шум воды голоса, потом они пропали. Минут через десять Антон выдохнул и быстро оделся. Они выскочили из-под струи, готовые к бою, но никого не было. Пока Антон натягивал на себя рубаху, чтобы спрятать свою странную одежду, Келла изучила следы. Всадников было с десяток, еще столько же – пешком. Девушка похолодела – следы  указывали на дикарей, а значит – это были людоеды из племени Тар.

- Ты останешься здесь!

- Мы - не твой народ, останься!

Эти слова они произнесли одновременно.

- Антон, это мои соседи, я должна их предупредить. А ты… зачем, останься ты!

- Я люблю тебя. Я боюсь потерять тебя, останься, Келла!

- Антон, нельзя терять время! Бежим!

И они помчались. Уже выбегая из лесочка за деревней, почувствовали запах гари, услышали крики, звон мечей… Деревня сопротивлялась!

Антон посмотрел Келле в глаза:

- Родная, спрячься, я приду к тебе!

- Я хорошо умею стрелять, и я люблю тебя. Я не брошу тебя, не проси.

Антон мотнул головой и рванул к деревне. Он бежал быстро, «как лев!» - восхищенно подумала Келла. Львы были самыми серьезными хищниками на Маре, а медведей здесь не водилось. Они бежали, пригнувшись, по задворкам, к рыночной площади – оттуда доносился самый сильный шум. Келла была права – на деревню напали тарцы.

Разбойники по двое, по трое заскакивали в избы, вытаскивали укрывшихся людей, гнали их перед собой. Забирали все, что приглянулось. Двое тащили за волосы голосящую Фарин. На рыночной площади оставался последний очаг сопротивления – старейшина Ларн со старшим сыном и кузнец, спинами друг к другу, держали перед собой мечи и готовились дорого продать свою жизнь. Их окружили около десятка разбойников. «Почему они не стреляют?» - мелькнуло в голове у Келлы, и тут же пришел ответ: «Они же людоеды…  а люди им нужны живыми…»

Антон, не раздумывая, выскочил из-за плетня и вонзил меч в спину крайнему тарцу, подхватил левой рукой его саблю и, вращая двумя клинками, как мельница, бросился на бандитов. Келли выпускала одну стрелу за другой, стараясь отстреливать подбегавших, и в первую очередь лучников. Воспрявшие духом марийцы с криком «Арра!» бросились разить бандюг. И в этот момент Келла шестым чувством почуяла за спиной свою смерть. Она резко обернулась и увидела бандита, готового выпустить в нее стрелу. «Антон!» - мелькнула последняя мысль, но… тарец не успел спустить стрелу – он вдруг сильно дернулся и упал, как подкошенный. За ним, с поднятым топором, стояла тщедушная бабушка Августья. Келла кивнула ей головой, благодаря за помощь и повернулась к месту битвы. А там все было кончено. Оставшиеся три тарца удирали на своих лошадях, остальные лежали мертвые.

- Келла! Жива? – Антон обхватил ее за плечи. Его белая рубаха была в крови. Келла испуганно коснулась его, но Антон, поняв ее тревогу, беспечно махнул рукой: - Чужая кровь. Как ты?

Келла молча обняла его:

- Милый, милый мой… ты рисковал собой…

- Я должен, Келла, - сурово сказал Антон. Келла откинула голову и посмотрела мужу в глаза. Нет, это был уже не найденыш… Это был воин, суровый, бесстрашный и… такой нежный.

Подошел Ларн, старейшины, подтянулись спасенные жители. Ларн вышел вперед и сказал:

- Спасибо тебе, пришелец Антон! Спасибо тебе, девушка Келла! Вы спасли нас от… - тут он не сдержался, заплакал и низко поклонился.

- Омовение! – вскричал кузнец. - Омовение победителя! Надо смыть с него кровь врагов!

Марийцы подхватили Антона на руки и понесли его к реке. Это был старый обычай – главного героя сражения народ на руках погружал в воду реки для того, чтобы смыть чужую, поганую кровь. И когда Антон вошел в воды быстроводной реки, просвистела тарская стрела и попала Антону в грудь. Келла увидела только, как он дернулся, повернулся, ища ее глазами и упал в воду. Течение быстро подхватило его и унесло. Это недобитый атаман выстрелил из куста. Прожил он недолго.

Келла не верила, что Антон погиб. Она искала его вместе со всеми по обоим берегам реки, искали и днем, и ночью. Но не нашли ни тела, ни следов. Через три дня Ларн обнял Келлу и сказал:

- Доченька, боюсь, Антон погиб.

И Келла закричала.


Пока готовили похоронный обряд, Келла сидела в избе. Боль утраты была настолько сильной, что она билась головой о стену, чтобы унять ее. «Один день счастья, Богиня Мара, один полный день счастья. Если я понесла, то хоть что-то от него останется мне и миру. А если нет – что останется от тебя, Антон?!! За что? За что, Богиня? Я никогда больше его не увижу, его руки, его глаза, его… Он мне не скажет «родная», он никогда, никогда больше не улыбнется, у него нет даже могилы!!!»

Потом пришли плакальщицы – женщины сами вызвались, пришли, сели рядом с Келлой и заголосили:

- А-а-а-а.. на кого ты покинул жену свою?

- А-а-а-а… никому не достался, только смерти злобной! – голосила вдова Иез.

- А-а-а-а… такой красаве-е-ец! Кто тебя там, на небе, голубит? - вступила Фарин.

Келла после этого голошения перестала рыдать и подозрительно посмотрела на плакальщиц.

- А-а-а-а, красавчик! А-а-а-а, голубчик! А-а-а-а, наш спаситель!

- Му-у-у-у! – присоединился новый голос из-за ворот. Чертова скотина, переждав невзгоды, вернулась и требовала доиться.


Глава 7. Там, за поворотом судьбы.

К вечеру плакальщицы ушли. Осталась, уснув в уголке, только бабка Августья. Келла посидела в задумчивости, потом вытащила из-под половицы горшочек. Поставила перед собой на стол. В нем хранились ее драгоценности. Стала вынимать по одной… вот ее первая тряпичная кукла, мама сшила, совсем полиняла… Вот наконечник с ее первой стрелы – папа, старший воин деревни, учил ее охоте… А вот – на шнурке – два кольца, оба уже ей впору – с этими кольцами на шейке ее нашли в лесу. Она была найденышем, чудом выжившим после нескольких недель одиночества в лесу. Когда ее нашли, она была почти без одежды – так изодрали ее колючки, еле живая от голода. Мать говорила, что ей на вид было чуть больше двух лет, говорить не умела – только что-то лепетала на своем детском языке. У старшего воина и его жены детей не было, и они взяли малышку себе. Кольца были странные, из белого металла, не похожего ни на серебро, ни на железо, ни на олово. Ювелир из города давал за них огромные деньги, но Стор (приемный отец Келлы) оставил их для дочки.

Келла перебирала свои сокровища, а думы приходили в голову самые мрачные:

- Вот… вся моя жизнь… Кто я? Уродина? А для тебя, Антон - красавица. Найденыш – ни отца, ни матери, ни родины? Родная для него… Антон, милый мой, а я не хочу без тебя жить. Мне не нужно. Богиня Мара?! Я никому тут не нужна, все мои дорогие – у тебя, на небесах! Зачем мне эта пустая жизнь – больше ничего не будет! Я никогда не увижу Антона. Он там, он ждет меня. Антон… ты подожди меня, я скоро! – и, решившись на страшное, Келла схватила короткий меч.

- А что это ты удумала, девка? – бабка Августья, как молодая, вскочила и во мгновенье ока оказалась рядом.

- Бабушка, не мешай. Жизнь кончена. Он ждет меня, - глухо произнесла Келла.

- Келла, ты вольна поступать, как хочешь, но разве Антон хотел, чтобы ты убила ваше дитя? – твердо, глядя Келле в глаза, спросила бабка, держа ее за руки и потихоньку завладевая мечом.

- Дитя? – растерянно спросила Келла.

- Да, ваш сыночек. Ты же знаешь – я вижу.

И тут Келла, похолодев от ужаса, вспомнила, что бабка никогда не ошибалась ни насчет пола будущего младенца, ни насчет срока родов. И имя всегда спрашивали у нее, и в повитухи звали. Меч выпал из руки, и Келла устало сказала:

-  Ага… Но я и через два месяца я успею уйти, если нет никакого дитя…

На том и порешили.


А на поляне за деревней уже сложили большой погребальный костер. Павших защитников полагалось хоронить с почестями, сжигая их тела, чтобы их души вознеслись на небо, к праотцам, в почестях и немеркнущей славе. В этот набег погиб только Антон, тело его не было найдено, но погребальный обряд следовало соблюсти.

У костра собрались все жители. Воины запели. Келла стояла рядом с Ларном, держащим в руках факел. Плакали женщины. Келла шептала: «Богиня Мара, молю тебя – возьми себе его светлую душу, пусть ему будет у тебя хорошо! А я… я приду, Антон!» Ларн зажег костер, пламя взметнулось и осветило поляну.

- Арра!!! – раздался вдруг дикий крик вдовы Иез. Жители в отчаянии схватились за оружие – неужели снова набег? Келла медленно повернулась спиной к огню: «Ну вот и все, Богиня меня берет к себе. Хорошо, что я не взяла лук…»

Но люди, стоявшие ближе к вдове, вдруг с радостными криками подхватили кого-то на руки, и Келла увидела… живого Антона. Он был в белой окровавленной изорванной рубахе – таким она запомнила его. Антон отбился от сельчан и уже бежал к ней. Келла кинулась навстречу. Обнялись… Келла ощутила его запах и дала волю слезам, а затем стала осыпать его поцелуями, повторяя:

- Я хотела уйти за тобой, а ты живой… ты живой, ты не можешь меня тут бросить! Не можешь просто так взять и оставить, потому что я так сильно тебя люблю… ты так мне нужен… ты живой, живой! Ты был ранен, любимый… эта стрела…

- Да, Келла, родная… я лечился… потом, потом расскажу… мы вместе, и это самое важное!

Деревня ликовала до утра, а Антон и Келла, ускользнув от сельчан, спрятались в сарае, у коровушки.

- Антон, как ты…

- Келла, я… был ранен, выполз на берег, нора какая-то или водой подмыло берег… Отключился. Иногда приходил в себя, от боли. Думал – все, конец, а ничего – только пил воду все время, река… Больно было… но ничего, боль уходила, рана затягивалась. Как смог встать – пошел к тебе.

Келла гладила его шрам – он был совсем маленький и, как Келле наощупь показалось – стал меньше, пока они сидели в сарае.

- Антон… я хотела умереть… чтобы быть с тобой…

Антону вздрогнул и прижал ее к себе:

- Не смей… не смей, родная… что бы ни случилось – живи… я всегда буду рядом, там ли, тут ли… Келла… а я все вспомнил про себя.

- Кто же ты, Антон Кайданов?

- Самое главное – я твой муж и подарок богини Мары! А еще…


Генерал Беркутов сидел в информационном центре головного корабля поисково-спасательной экспедиции. Он слушал доклад начальника разведки о данных роботов-спутников, но думал о своем – о пропавших в этой туманности жене и дочери. Роковая туманность Х7! Она забрала их!

- Что же, товарищи офицеры, будем искать. Перевернем вверх дном этот сектор, но найдем эту чертову планету с двумя спутниками! Все свободны…


Глава 8. Найденыш Келлы.


Капитан Кайданов свалился с гриппом в самый неподходящий момент и был помещен в лазарет доктором Светланой Варфоломеевой.

Они нашли планету, сокровище для Звездной Империи. По предварительным расчетам Федора Степаненко и его коллеги Лилии Антоновой, планета Агата, как они все дружно ее нарекли, была полна тириниума. Огромные залежи этого металла, так необходимого для Имперского космофлота, для современных двигателей его космических кораблей!

Офицер связи, лейтенант Самуил Ливенсон, передал на Землю сообщение и координаты планеты Агата в звездной туманности Х7. Экспедиция капитана Кайданова отмечала это событие перед стартом домой на Землю. Праздничное застолье его экспедиции, торжество открытия праздновали без капитана. Весь экипаж столпился возле лазарета, поднимая бокалы с шампанским и чествуя своего командира.

Антону ужасно нездоровилось, он принял необходимые медикаменты, и организм прекрасно справлялся с неизвестной формой гриппа, которая уложила его, командира экспедиции, Антона Кайданова, в лазарет и карантин. Антон отпустил Светлану Варфоломееву праздновать со всеми, сказал, что ему лучше, хотя лихорадка в эту ночь усилилась, температура поднялась, но Антон не хотел портить праздник доктору Светлане и своему личному составу.

Глубокой ночью по судовому времени Антон открыл глаза и увидел ее. Она стояла возле него и смотрела на Кайданова глазами полными любви. Незнакомка позвала его к проему возле туалета. Антон абсолютно не чувствовал страха, он оделся и подошел к ней и увидел, что незнакомка куда-то пристально смотрит. В лазарет вошел Левинсон. Кругом царил мрак, но Антон увидел у него в руках бесшумный пистолет. Левинсон произвел несколько выстрелов, но, обнаружив постель пустой, тихо позвал:

- Командир, вы где?

Кайданов ударил Левинсона дверцей туалета, тот выронил пистолет, но выхватил нож и ударил Кайданова в живот. Антон даже не почувствовал боли, подхватил бесшумный пистолет Левинсона и ударил им по его лицу, резко выскочил из лазарета, захлопнул дверь и зафиксировал ее, полностью закрыл. Боль в животе дала о себе знать, по телу струилась кровь, Кайданов прижал рукой рану, в другой он обнаружил бесшумный пистолет Левинсона. Господи, он лишь читал о таком оружии в детективах! Тишину разрезал милый женский голос:

- До самоликвидации корабля осталось 12 минут 37 секунд, корабль в режиме самоликвидации, до самоликвидации осталось 12 минут 35 секунд ...

Капитан Кайданов бросился в отсек столовой, где его команда отмечала обретение тритиума для нашего Имперского космофлота! Антон подумал - они все спят, он стал будить свою команду, но они были все мертвы, все были мертвы, он лихорадочно искал пульс и дыхание у своих товарищей, которых любил, но все были мертвы. Слезы проступили на глазах офицера Имперского космофлота, Антона Кайданова!

- Будь ты проклят!

Рана в животе давала о себе знать, Кайданов закричал от отчаяния:

- Ребята, я должен выжить, ради всех вас, я не имею права умереть! Левинсон, сука, будь ты проклят!

Капитан Кайданов еще раз посмотрел на свой экипаж и, шатаясь, побрел к спасательному челноку. Проходя мимо лазарета, он увидел Левинсона, который жестами умолял его открыть ему дверь лазарета. Минутное чувство жалости к нему вспыхнуло в сознании Кайданова, но он, прижимая руку к животу, сказал вслух:

- Ты останешься здесь, предатель!

Антон забрался в спасательный челнок, услышав последние слова милого женского голоса:

- До самоликвидации корабля осталось: три минуты восемнадцать секунд!

Кайданов закрыл входной люк, включил навигационную систему и режим автоматического спасения на планете Агата, координаты планеты были уже введены, спасательный челнок сам выберет оптимальный вариант посадки и спасения находящегося на борту Кайданова. Он, превозмогая боль, подумал о том, что нужно пристегнуться, но начался болезненный процесс регенерации тканей, и Кайданов потерял сознание. При посадке Антон Кайданов сильно ударился головой и снова отключился.

Антон открыл глаза, он не понимал, где он, он помнил лишь свое имя и понимал - нужно покинуть челнок. Капитан Кайданов выбрался из спасательного челнока и поплыл к берегу, выбрался из воды и побрел навстречу своей судьбе.

Келла заметила чужака издалека!

Она достала свой короткий меч. Лазутчики Тар? Келла подобралась поближе, наблюдая за чужаком из густых кустов.

Это был светловолосый парень, каких она отродясь не видела, а еще у него были голубые красивые глаза, которые с интересом смотрели куда-то вдаль, и эта странная одежда на нем! Нет, это не Тар, но кто он? Келла подумала про упавшую звезду!

Она подошла к найденышу, он смотрел на нее и улыбался! Келла вспомнила слова своего отца: "Ты обязательно встретишь его, Богиня Мара любит тебя, она спасла тебя малюткой в лесу посреди диких зверей, значит, однажды пошлет тебе мужа. Келла ты должна уметь ждать!"

- Великая Богиня Мара, спасибо тебе! - Келла закрыла глаза и вознесла молитву.

Уже смеркалось, но Келла увидела, как найденыш хорош собой. Она дотронулась до его волос, а он прижался лицом к ее руке. Келла обняла его, он не сопротивлялся, лишь тяжело дышал, прижавшись к ней!

- Богиня Мара послала мне тебя, теперь ты мой муж и мы идем домой! - Келла посмотрела Антону в глаза, он смотрел на нее с доверием и надеждой.

Келла заметила, что найденыш какой-то потерянный.

- Ты потерял себя, Найденыш? Зато ты нашел меня, Келлу, свою жену! Вставай, мы идем домой.

Про корову Келла вспомнила, лишь когда они входили во двор. Она подумала - если богиня Мара взяла ее корову себе, так тому и быть.

«Святой Мелл, какой он смешной», - Келла смотрела на Антона и ее девичье сердце, истосковавшееся от одиночества, готово было разорваться от счастья!


Глава 9. Полуфинальная.


Келла доверчиво прижалась к Антону, гладила его, кормила хлебом с молоком. Она узнала за этот вечер, что кроме их Мары во Вселенной много других планет, на них живут и люди, и не люди. Что давным-давно все люди жили на одной планете – Земле, а потом народ Антона – русские – стали летать в космосе, и так постепенно люди расселились по разным мирам. Она узнала, что Антон – старейшина в летучей деревне, которая называется «Неустрашимый», что они изучали часть Вселенной, где была Мара и нашли ценную руду, и что скоро прилетят корабли и русские будут просить разрешения добывать руду, и жизнь марийцев изменится, что их примут в сообщество планет… Антон старался рассказывать Келле все просто, как ребенку, а Келла верила ему и совсем не удивлялась – эта новая картина мира прекрасно уживалась с привычной, как будто все это она знала всегда.

А вот чего она не знала… Келла напряглась и грустно отстранилась от Антона. Антон решил – устала, голубка, - и начал гладить ее по голове, плечам… Келла тихо спросила:

- Антон, а… у тебя есть жена там, в твоем мире? – и пугливо замерла в ожидании приговора.

Боль резанула сердце. Подруга Антона, бывшая с ним в последних двух экспедициях – врач Светлана Варфоломеева – погибла от руки предателя вместе со всей командой. Но они не были женаты.

- Нет, родная, ты – моя единственная жена, не бойся, я останусь с тобой навсегда… - Келла выдохнула и прижалась к мужу. Он продолжил гладить ее, она ответила… В этот раз он вошел в нее осознанно и жадно. Келла стонала от наслаждения, и это заводило его еще больше. Они были безумно, бездумно счастливы, сливаясь в одно целое, двое влюбленных, которых любовь сплела невидимыми нитями счастья.

Ночью Антон отнес свое сокровище в избу, положил на кровать и лег рядом, отчетливо осознав, что никого и никогда не любил до Келлы. Его Келла была сама Жизнь – горячая, настоящая, желанная. И еще он понял, что гад Левинсон перед запуском самоликвидации корабля отправил заказчикам координаты планеты с залежами тириниума, а, значит, сюда скоро прилетят, и на Маре наступит ад. И что ему надо найти оставленный их  экспедицией  бокс с маяком и включить его для передачи сигнала.

Рано утром, пока они спали, пришла бабка Августья, подоила Келлину корову и выгнала ее в стадо. Поставила молоко у дверей, прислушалась, удовлетворенно улыбнулась и пошлепала себе со двора. Антон проснулся первым. Аккуратно, не будя жену, встал, вышел на крыльцо и обомлел: около двери стояло ведро с молоком, глечики и корзинка  с вкусно пахнущей снедью, а из калитки выходили две крутобедрые красотки – сельчане принесли им поесть, понимая, что готовить Келле будет некогда. У Антона защипало в носу. «Спасибо!» - крикнул он, а соседки, улыбаясь, помахали руками – мол, что ты, нам не жалко!

За завтраком Антон описал Келле место, где они оставили маяк – озеро высоко в горах овальной формы, с ледником в виде сиденья. Келла поразмышляла, позадавала вопросы и сказала, что, кажется, это Солейское озеро, в двух дневных переходах отсюда и что она там много раз бывала, и что если ему нужно, она пойдет туда с ним, а без него одна тут не останется, что с нее хватит расставаний.

За хозяйством Келла попросила приглядеть бабку Августью, Антон взял у Ларна еще один меч, Келла – свой лук. Пока Келла собирала еду в дорогу,  бабка Августья что-то в сторонке выговаривала Антону, показывая на Келлу, а тот разводил руками и сокрушался. Когда Келла подошла, оба резко замолчали.

- Бабушка, спасибо тебе за помощь! – Келла нежно поцеловала старушку.

- Берегите себя, голуби! – Августья обняла их и подтолкнула. – Идите!

Голуби, держась за руки, пустились в путь. Они шли и говорили обо всем. Келла просила Антона разговаривать с ней и на его родном языке – звучало немного смешно, но приятно. Антон рассказывал ей о своем мире, о том, что всем астронавтам вживляют специальные механизмы, которые и лечат, и помогают в 2-3 дня обучиться чужому языку, что его костюм – тоже сложный механизм, защита от холода и жары. Келла рассказывала ему о своей земле, о цветах и деревьях, о животных, о тарцах, о столице их страны, о богине Маре. Ночевали они в пещере под водопадом Любви. Спали мало и были счастливы, как никогда.

Они шли по еле заметной козьей тропе, вниз уходил крутой травяной склон, упадешь – докатишься аж до реки Солеи, а вверх уходили скалы. Река брала свое начало в леднике на горе Солея, питалась от стекающих по склонам ручейков и бурных водопадов. Келла вдруг остановилась и прислушалась – ей не понравились кружащие над ними хищные трупоеды – птицы не отставали уже битый час – как будто что-то видели и надеялись на добычу. Они не пикировали вниз, не охотились, но явно что-то выжидали. В нескольких шагах скала выступала на тропу, предстояло перепрыгнуть сложный участок. И вдруг абсолютно бесшумно на верхушке скалы возник горный лев – огромного размера зверь с шоколадного цвета шкурой и серой гривой. Голуби замерли. Антон вытащил из кожаных ножен меч, Келла без лишних движений вытащила лук.

Львы обычно не нападали на людей, но кто знает, что взбредет зверю в голову? У львов был сейчас брачный период, может, этот молодой самец остался без пары и зол на весь мир? Быстро вспомнив рассказы отца о повадках львов, Келла внимательно смотрела льву в глаза и мысленно говорила: «Мы вооружены и опасны. Ступай с миром, брат! Уходи, дай нам дорогу, я так велю!» Лев некоторое время не двигался, потом, зевнув, безразлично отвернулся и исчез в один прыжок.

- Давай скорей! – бросила Келла Антону. Они перепрыгнули через выступ и двинулись вверх по тропе. Держались настороженно. Трупоеды по-прежнему висели над ними в вышине. И вдруг сверху посыпались камни – сначала мелкие, потом крупнее.

- Берегись! – закричала Келла Антону и оттолкнула его назад, сама прыгнула вперед по тропе, и камни не задели их. Наверху раздался дикий нечеловеческий крик, и вслед ка камнями вниз пролетел окровавленный тарец. Дико вопя, он ударился о камни в низу ущелья и затих. А над их головами царил ад – рычанье льва, страшные крики людей – лев напал на засаду тарцев, приготовленную Келле и Антону. – Бежим! – и Келла со всех ног пустилась вверх по тропе, подальше от опасности. Антон несся за ней, но, непривычный к горам, споткнулся, поскользнулся, упал на спину и покатился вниз по скользкому склону.

- На живот! Цепляйся! – орала Келла. – Хватай траву!

Комбинезон Антона был гладким, трава – скользкой, и он несся на пятой точке все быстрей, но, вспомнив краткий инструктаж Келлы, перевернулся на живот и, цепляясь ступнями, коленями, руками за склон, сумел затормозить. А то так бы и въехал в реку… Стеная и охая, взобрался на тропу обратно, ожидая услышать причитания любимой, но услышал лишь звук затрещины по пострадавшему затылку.

- Ох, ты что?

- Смотри под ноги, недотепа! Я не хочу в третий раз становиться вдовой! – разъяренная львица Келла повернулась спиной и двинула по тропе дальше.

Командир космического корабля, руководитель нескольких экспедиций, капитан Антон Кайданов поплелся сзади, потирая затылок и думая: «Да… вот как-то так… семейная жизнь…»

Тропа вывела на верх гряды и исчезла. Их глазам открылась дивная картина – гора Солея, ледник, лежащий как покрывало на троне, под ледником – Солейское озеро. Антон сразу узнал место – да, это здесь они высадились – вон и следы на берегу озера – оплавленный круг, а рядом – тайник с маяком.

Антон раскидал камни, вытащил маяк – серебристый цилиндр размером с пол руки, поставил его на попа на плоский камень. Произнес несколько слов на родном языке, и маяк ответил – он был настроен на голос каждого члена экспедиции. Крышка цилиндра повернулась и откинулась, выскочила антенна, быстро закружилась – маяк определялся на местности, потом замерла, и маяк начал издавать звуки, похожие на писк мыши и засветился ровным зеленоватым светом.

Антон, облегченно вздохнув, обнял Келлу:

- Ну вот, пока все… Будем ждать, нас найдут.


Глава 10. Новое начало



Келла проснулась, было раннее утро.

Её Антон мирно спал. Это был огромный модуль его экспедиции на ее планету. Келла узнала за короткое время нахождения здесь, в этом таинственном месте множество колдовских вещей, которые очаровывали ее, порой пугали, порой ей было смешно.

Антон предложил ей надеть их одежду, но Келла отказалась, она не была еще готова к этому.

Они мылись с ним в огромном ушате, ей так нравились его нежные прикосновения, вся эта чуждая ей красота, которая окружала их, но Келла вспоминала вновь и вновь их с Антоном водопад любви.

Ей хотелось домой, хотелось в их пещеру. Келла загрустила сразу в этом таинственном месте, доме ее Антона Кайданова, но рядом с ней был он, ее найденыш, дар Богини Мары, ее герой, ее муж и страхи, сомнения отступали, а иногда возвращались и снова пугали Келлу, поэтому она следовала по пятам за ним, и Антон относился к этому с пониманием. Сказал, нужно ждать, скоро прилетит его народ на звездных колесницах. Келла улыбнулась, подумала - я увижу других из его народа, и ревность уколола ее сердце. Неужели снова кто то захочет отнять у нее Антона, ее Антона Кайданова?

Келла положила голову ему на грудь, он спал и этого даже не почувствовал. Она вспомнила, как только что ее любил Антон. Хотя еще были сомнения в сердце у Келлы, но это были лишь отголоски былых терзаний, как старые следы на снегу. Келла знала, чувствовала своим сердцем - Антон Кайданов любит ее...

И эти его взгляды, как он смотрит на нее, его глаза полны любви и нежности,. Келла вспомнила как на нее смотрели мужчины из ее деревни, это были взгляды сожаления, ее жалели, но Антон, ее Антон Кайданов смотрел на Келлу совсем иначе. Он любит меня, я не знаю почему, я ведь совсем-совсем некрасивая, но он любит именно меня! Сколько мы с ним пережили за это короткое время и он возвращается ко мне, он рядом со мной!

Келла подняла голову и посмотрела на мужа.

Смотрела и думала об их детях, которых они вместе с Антоном приведут в этот Мир. Бабка Авдотья сказала - я понесу от Антона!

Келла закрыла от удовольствия глаза. Мой Антон Кайданов, наши дети, Великая Богиня Мара, мне больше ничего не нужно.

Келла прижалась к Антону и уснула. Ей снова приснился мужчина в странной одежде как у ее Антона Кайданова. Во сне Келла удивилась, что к ней вернулись ее детские сны, но уже скоро она была во власти мира сна и грез...

Упавшая звезда. Продолжение. 3 роман НФ цикла
Таня Бондарева
Краткое содержание 1-й части.


На планете Мара, на окраине заселенного человечеством космического пространства, потерпевшего аварию космолетчика Антона Кайданова подбирает аборигенка по имени Келла, странная, не похожая на местных жителей девушка, которую нашли в лесу приемные родители. На шейке девочки был шнурок с двумя кольцами из неизвестного на Маре металла.


Антон не помнит о себе ничего, кроме имени. Келла и Антон полюбили друг друга и стали мужем и женой. На деревню Келлы нападают людоеды племени Тар. Антон и Келла, заметившие их в горах, вовремя врываются в деревню и громят банду людоедов.


Антон постепенно вспоминает свое прошлое – он исследовал эту планету с экспедицией, они обнаружили залежи тириниума – вещества, являющегося основой корабельного топлива, за которым охотится все цивилизации, вышедшие в космос. На корабле экспедиции оказывается «засланный казачок», который, передав своим хозяевам – Демократии – координаты планеты, подстраивает аварию корабля, предварительно умертвив всю команду, кроме Антона, который лежал в лазарете. Антон убивает предателя и успевает эвакуироваться с корабля. Но ранение и жесткая посадка приводят к временной потере памяти. Он, наконец, вспоминает все, и они с Келлой отправляются в горы, на заложенную их экспедицией базу, включают маяк обнаружения и ждут спасательную команду.


Целиком часть 1 можно прочитать по ссылке http://www.proza.ru/2017/03/21/2390


Мутанты туманности Х7.

Глава 1.

Генерал Беркутов сидел в каюте командующего. Он думал о лейтенанте Кузнецове. Венера 7, как и эта чертова туманность… Его так и не нашли, он исчез вместе с тем народом и своей избранницей. Как же ее звали? Ларра… Марра… Дарра! В дверь постучала офицер связи Светлана Куницына.

- Товарищ генерал, срочное сообщение.  Мы получили сигнал! Определили звездную систему и нашли планету Агату!

Беркутов обнял Светлану Куницыну, затем поспешил в информационный центр.  Капитан Владимир Летов светился от радости: кто-то жив из экспедиции Антона Кайданова, возможно – все живы!

- Летов, готовьте малый поисковый корабль. Со мной полетите вы, Куницына Светлана, это тебе, Света, поощрение за радостную новость, и нам положены два космодесантника. Сержант Рюмин, сержант Борский. Корабль поведу я сам!

- Товарищ генерал? – полковник Седов был удивлен решением генерала Беркутова.

- Седов, здесь командую я, а в мое отсутствие оба крейсера переходят в ваше подчинение. Передайте на Землю координаты планеты Агата. Военный министр устал ждать. Да вся наша Империя устала ждать! Тириниум нужен, что тут говорить!

Келла проснулась. Антона не было рядом. Она выглянула в окно – он расчищал площадку, оттаскивая крупные ветви деревьев, под которыми обнаружился круг, нарисованный неизвестными на Маре красками прямо на земле. Она выбежала на улицу и стала помогать мужу.

- Келла, как тебе спалось на новом месте? Келла, сон на новом месте – явись жених невесте! Надеюсь, ты меня видела во сне? – Антон улыбнулся.

- Я видела свой далекий сон из детства – мужчина, он был одет, как и ты, такая же одежда!

- Ты ребенком видела офицеров имперского космофлота?

- Я не знаю, кто он. Просто у него одежда, как у тебя, и все. И все… понятно, Антон? И я хочу есть! – Келла нежно поцеловала Кайданова в губы.

- Мы идем завтракать, Келла! Но сначала я должен принять душ.

- Я с тобой! – Келла растерянно улыбнулась.

- Келла, мы идем в душ, а потом завтрак, позволь, я тебя буду угощать!

Келла прижалась к Кайданову и нежно шепнула ему:

- Да!


Королева Мара Пятая пила медовый напиток и со скучающим видом смотрела на дворцовую площадь. Там весело бегали дети. Ей снова напомнили о замужестве с королем соседнего королевства Инарт. Это был бы политический союз. Королева была немолода, и никто в королевстве Сат не надеялся на наследника, но ее министры все настойчивей намекали об этом браке. Королева Мара слушала доклад тайного министра, оставалось совсем немного…

- Деревня Атма, Ваше Величество! Девица Келла нашла в плавнях незнакомца и взяла его себе в мужья…

- Вот как, Рэм? Девица Келла нашла себе мужа!

- Да, Ваше Величество, и он герой! Под его предводительством они смогли отразить нападение дикарей-людоедов Тар! Антон Кайданов!

Королева Мара выронила из рук чашку, чашка вдребезги разбилась. Весь двор с удивлением посмотрел на свою королеву.

- Что ты сказал, Рэм? – королева закричала, чего никогда за ней не замечали, никогда…

Старшая придворная дама подбежала к королеве, паж бросился собирать осколки, тайный министр, привыкший ничему не удивляться при дворе, внимательно изучал текст своего доклада, делая вид, что ничего не произошло. Королева взяла себя в руки. Это имя… Антон Кайданов… оно могло означать одно из трех: этот герой – землянин,  имперец по имени, он мог быть или представителем Демократии или Империи, или… некое необъяснимое совпадение обстоятельств, начиная от аварии и заканчивая засылкой его как шпиона рептилоидов или иной неземной расы. А из этого следовало, что Антон должен быть незамедлительно доставлен во дворец. Но тихо – если это диверсант или разведчик, его нельзя спугнуть.

Мара величественно кивнула головой министру – продолжайте, милостиво улыбнулась пажу и дала незаметный знак церемонимейстеру «закруглять церемонию». Через полчаса она была в своих покоях. Служанки помогли ей снять тяжелое платье, и она жестом отпустила их. Сама надела привычную и удобную домашнюю одежду – атласные шаровары и длинную расшитую шелковую рубаху, заплела волосы в толстую косу. Посмотрелась в зеркало, позвонила в колокольчик. Вошла комнатная девушка.

- Джаймин, вели найти Клорра, пусть немедля последует в мои покои.

Служанка кивнула, присела и выбежала за дверь. Клорр был самым верным и преданным слугой королевы. Она спасла его, мальчишку, от смерти. И не только его.
Дело в том, что королева Мара была не совсем марийкой… Вернее, совсем не марийкой. В прошлой жизни ее звали Мила, Людмила, и была она русской, с планеты Земля.

Она была врачом и биологом межзвездной экспедиции. Целью экспедиции было исследование недавно обнаружившей себя расы рептилоидов. В центральной части галактики они не особо себя проявляли, а на окраинах возникали конфликты с неизвестной разумной расой, нападавшей на плохо защищенные планеты и похищавшей людей.

У Милиного куратора была фантастическая теория – что современные рептилоиды – это потомки динозавров, живших много тысячелетий назад на Земле. Они были высшей расой того времени, но случилась катастрофа космического масштаба, в результате которой динозавры остались только в виде останков, а место главенствующей расы заняли люди.

Руководитель Людмилы предположил, что, во-первых, динозавры были разумны и, во-вторых, что они смогли либо улететь в космос, либо являлись частью разумной негуманоидной расы, существовавшей и, возможно, существующей и поныне во Вселенной. Теория профессора нашла последователей, казалась вполне реалистичной, и четверть земных века назад во все уголки Ойкумены, откуда поступали известия о появлении рептилоидов, были направлены экспедиции, и в одной из них летели Мила и ее дочурка Катя. Муж Милы был военный космолетчик, у него была своя миссия – борьба с обнаглевшей Демократией, шла война, и Людмила не решилась оставить дочь одну.

У землян, вышедших несколько сотен лет назад в космос, переживших и ядерный конфликт, и полвека ограничений в пище и воде, а также космическое излучение при выходе в космос, да плюс генетическое вмешательство, считавшееся когда-то благом и обернувшееся катастрофой в дальнейшем, была большая проблема воспроизводства.

Женщины редко когда могли забеременеть естественным путем, самостоятельно выносить ребенка. Чаще всего для решавшей родить пары применялись всевозможные медицинские ухищрения от подсадки оплодотворенной яйцеклетки до суррогатного материнства, и каждый ребенок был очень дорог – и в прямом, и в переносном смысле. У Милы и ее мужа их малышка была третьей попыткой, удачной. Малышка родилась на удивление здоровенькой, с хорошими генетическими показателями. Людмила просто не могла оставить самое дорогое ей существо и взяла ее с собой в дальний полет.

Их миссией было исследование планет туманности Х7. При выходе из подпространства их исследовательское судно было атаковано. Без предупреждения, невзирая на опознавательные знаки «мирное судно» невесть откуда взявшийся крейсер Мира Демона Бо разрядил в них основной калибр, и единственное, что успела сделать Мила – это усадить двухлетнюю дочку в спасательную капсулу и выпустить ее в направлении к ближайшей планете земного типа. На корабле был ад – они потеряли управление, корабль крутился вокруг своей оси, отсеки загорались один за другим. Людмила помнила, что капитан швырнул ее в спасательный бот к нескольким членам экипажа. Второй пилот вывел бот из разрушающегося причального отсека, и они рванули прочь. По ним палили из вражеского крейсера, попали, но бот сумел жестко приземлиться в лесном массиве.

Шлюпка горела, спасшиеся стояли, прижавшись друг к другу, на безопасном расстоянии и, в бессилии сжимая кулаки, проклинали мерзавцев рептилоидов и оплакивали погибших на крейсере.

Но на этом их несчастья не кончились. Начался сильный ливень, резко стемнело, засверкали разряды молний. Мила думала только о дочери. Она вглядывалась в темень, как будто оттуда могла появиться ее малышка. Это ее и спасло – она увидела в темноте движение, инстинктивно упала на землю в грязь – а вокруг уже свистели стрелы, поражая ее товарищей. Она отползла в сторону. Что было дальше – она постаралась об этом забыть. Потом, познакомившись с местной цивилизацией, Мила узнала, как звали этих убийц - тарцы.

Что давало ей силы? Только мысли о дочурке, которую надо было найти, спасти, вытащить из леса… Через 15 земных дней Людмилу подобрали на берегу реки охотники, возвращавшиеся в лодке в столицу с шкурами на продажу. Один из охотников привел ее в свой дом. Мила, едва держась на ногах, вошла и увидела душераздирающую картину – жена охотника, отчаянно рыдая, держала на руках совсем исхудавшего ребенка лет десяти по земному исчислению. Двое других ребятишек испуганно жались в уголке.

Увидев отца, дети кинулись к нему. Оказалось, что в стране разразилась невиданная доселе эпидемия. Мила, слегка набравшаяся сил в дороге, взялась за дело. Кровавый понос, непрерывная рвота, обезвоживание, горячка – все говорило о кишечной инфекции. Мила велела пить только кипяченую воду. Она пошла к городскому голове и заставила его определить всех больных в самый большой дом, по возможности изолировав их друг от друга и от здоровых. Нашла двух помощниц. Велела набрать травы, которую она определила как вяжущую и дезинфицирующую. Больных поили отваром и обмывали им же. Но нужен был антибиотик. Больные продолжали умирать, и очень плох был сынишка охотника.

Тогда Мила решила: если она заразится сама, ее кровь начнет вырабатывать антитела для борьбы с инфекцией. Все космонавты имели внедренные нанороботы, борющиеся с заболеваниями. Она взяла слюну ребенка и проглотила с водой. Она… молила бога, чтобы он помог ей заразиться. И она заразилась. Но через два часа недомогания ей стало лучше, и она решила рискнуть – надрезала руку, кровь полилась в чашку с кипяченой водой. Если она была права, то ее кровь стала лекарством, она должна была быть антибиотиком! Дали выпить умирающему мальчику… А через день у мальчишки прошли все признаки заболевания! Кровь Людмилы спасла весь народ Мары.

Недели через две, когда эпидемия была преодолена, к Миле пришли Мудрейшие. Королева Мары умерла от тяжелой болезни, и Миле, как спасительнице народа, предложили стать королевой Марой Пятой в стране Сат. Мила согласилась.


Первое, что она сделала – организовала поисковые экспедиции – искали ее дочь и членов экипажа. Искали долго, но нашли только остатки отвратительного пиршества тарцев. И никаких следов дочурки и ее спасательной капсулы… Мила, убедившись в тщетности поисков, сначала хотела умереть – жизнь потеряла смысл, но вокруг были люди, ее новые питомцы, нуждавшиеся в ней – и она решила остаться в этом мире ради них. Она же была врач. И еще ее не оставляла мечта, что когда-нибудь кто-нибудь прилетит на поиски ее корабля и найдет ее здесь… И вот прошло двадцать три земных года, и имя Антона Кайданова всколыхнуло и глубоко запрятанную тоску по ребенку, и мечты о возвращении на Землю.

- Ваше Величество, Клорр…

Вошел Клорр – красивый молодой мужчина в форме егеря. Это и был тот самый первый спасенный Милой мальчик – сын охотника, привезшего ее на лодке сюда.

- Клорр. Милый мальчик, мне очень нужна твоя помощь.

- Все, что прикажете, Королева!

- Мне очень нужно, чтобы ты тайно привез в мой охотничий домик двух людей: девицу Келлу и ее мужа… Антона Кайданова. Они живут в деревне Атма, возле гор. Я не могу поручить это никому, кроме тебя. Этим двоим надо оказать почести. Принуждение возможно только в случае их отказа приехать сюда. Но они мне нужны живыми и невредимыми. Вот деньги. Возьми верных людей и поезжай. Охраняй их, как… как охранял бы меня.

- Повинуюсь, моя королева! – Клорр смотрел на Мару влюбленными глазами. – Выдвигаться сейчас?

- Да, Клорр, прошу не медлить. И будь осторожен, этот человек… Кайданов… может быть опасен, - Мара протянула руку, Клорр почтительно склонился, поцеловал пальцы королевы, задержав руку на секунду дольше дозволенного, быстро вышел. Мара слышала его быстрые шаги в коридоре, вздохнула и приготовилась к томительному ожиданию. Впрочем, она привыкла ждать.


Глава 2.

Генерал Беркутов привычно быстро собрался. Принял душ и побрился. Из зеркала на него смотрел крепкий, крупный, загорелый мужчина, абсолютно лысый (начал бриться наголо лет с сорока пяти, когда появились залысины – так удобней в походе), глаза серые с коричневым отливом вокруг радужки. Беркутов улыбнулся себе: «Эх, брат, а ведь ты сегодня именинник – тебе пятьдесят шесть стукнуло! Да ты пережил средний возраст космолетчика аж на целый год! Молодца!»

Средний возраст обычного землянина составлял девяносто три года, но у космических летчиков – всего пятьдесят пять. И дело было не в постоянном жестком излучении, пробивавшем защиту скафандра, и не в перегрузках – дело было в изматывающей войне, которую вела Империя Русских на всех колонизированных планетах, во всех звездных системах, во всех галактиках, где Империя сталкивалась с Демократией или с Империей Великого Демона Бо. Сражались за тириниум – вещество, благодаря которому можно было уходить в подпространство – топливо для двигателей космических кораблей, за зоны влияния… И, как во все времена, различие идеологий не позволяло Империи Русских проходить мимо безобразий, чинимых демократами и рептилоидами (гуманоидная раса, которая, как предполагали ученые, на Земле была представлена в эпоху Юрского периода вымершими динозаврами).

Последняя битва с демократами на Земле произошла по причине маленького государства Израиль, в начале третьего тысячелетия. Тогда на Земле было много государств, и самые могущественные – Соединенные Штаты Америки (предшественники Демократии), Китай и Российская Федерация (Китай и Россия впоследствии объединились и образовали Империю Русских).

Все началось с вмешательства возродившейся России в войну в Сирии. Русские предотвратили Третью Мировую войну, оказав помощь изнемогающей Сирии, на которую набросились зомбированные воины некоего государства Тьмы, образованного на завоеванных территориях Ирака и Сирии. Но русские не смогли предотвратить Армагеддон.

Когда давление на зомби стало слишком сильным, они обратили свою ненависть на государство Израиль – подстрекателя всех войн в регионе и завалили трупами израильтян их страну, и именно тогда израильтяне подорвали несколько ядерных зарядов на своей территории и в соседних мусульманских странах.

И понеслось… Американцы начали атомную бомбежку Сирии и Ирана, русские ответили, вмешались китайцы, турки, европейский блок… Удалось избежать гибели всего и вся, только устроив свой Армагеддон в Штатах – был взорван тектонический разлом в Йеллоустоуне, и США перестали существовать как угроза миру. Огромный поток раскаленной магмы вырвался на поверхность, почти мгновенно погибли крупнейшие города Америки. Вулканический пепел заставил прекратить полеты не только над территорией Америки, но и во всем мире. Пепел впоследствии засыпал весь континент, сделав его непригодным для жизни на многие десятилетия.

Человечество выживало долго и трудно. Поскольку Русский мир предложил самую привлекательную модель дальнейшего развития – «жить по совести», если уж совсем ее упростить, то русские и были признаны лидерами нового мира, названного впоследствии Империей русских.

Демократы, успевшие эвакуироваться с гибнущего материка Северная Америка, были либо богачами, увозившими с собой драгоценности, либо военными, либо особо «полезными» учеными. Через какое-то время, когда Земля оправилась от катастрофы, а человечество возобновило освоение космоса, демократы улетели и основали колонию на Марсе, а затем проявили большую активность в освоении дальнего Космоса. В конце концов, они окрепли, объединились с рептилоидами и стали наносить удары по Империи Русских везде, куда смогли дотянуться. Поэтому-то среднестатистическая продолжительность жизни космолетчика была на тридцать восемь лет меньше, чем у «приземленного» жителя Империи – войны и пиратские нападения уменьшали прежде всего количество космонавтов.

Выйдя из санузла, Виктор Беркутов оделся, осмотрел каюту, прощаясь – кто знает, вернется ли он сюда? Взгляд его упал на изображение – он, еще молодой, в чине капитана, жена Людмила и дочка Катерина – их последнее фото. Все трое улыбаются. Он улетал в дальнюю экспедицию, а Люда, в прошлом военврач, через несколько месяцев отправилась на корабле научной экспедиции искать подтверждение гипотезы общих предков у земных динозавров и современных рептилоидов. Не смогла оставить малышку в интернате… пропали обе, где-то здесь, а районе туманности Х7…

Беркутов взял в руки фотографию. Подумал и положил в кейс, к бритвенному прибору и лазерному пистолету. Эта фотография была также минисейфом, хранилищем информации. Он скурпулезно собирал по всей Ойкумене любые следы Людмилиной экспедиции. Все копии запросов и ответов, все вычисления, все данные о маршруте экспедиции хранились в фоторамке. Там же были и видеозаписи их редких совместных отпусков, их свадебные фотографии.

Они познакомились в одном из походов – он, помощник командира небольшого военного корабля, капитан Виктор Беркутов и она, военврач лейтенант Людмила Петрова. «Встречались» они года два, она спокойно относилась к положению его «походно-полковой жены», но как-то неожиданно для самого себя Виктору этих отношений стало мало. Он все больше привязывался к Миле и, когда она сказала, что ее переводят на другой корабль, затосковал. Затосковал о предстоящей разлуке сильно, ни о чем думать не мог, делал все на автомате и понял, что, хоть и живет он во второй половине третьего тысячелетия нашей эры, а все одно – «жизнь без нее не в радость» - это о нем.

Все сделал по-военному быстро. Нарвал в оранжерее корабля стебли цветущих кабачков, постучался к ней в каюту.

- Войдите!

Вошел. Она обомлела и улыбнулась – ах, как она улыбалась – всегда чуть удивленно, будто сама не понимала, за что ей эта радость?

- Витя, тебя повар убьет за кабачки… а командир на губу посадит!

- Милка… Людмила. Я серьезно. Я прошу твоей руки. Ну, замуж прошу, Мила!

Он вспомнил, как серьезно она на него посмотрела, уже без улыбки. Взяла «цветы», налила воду в высокий стакан, поставила в него стебли… Подняла глаза – он ждал ответа.

- Витя, я хочу родить от тебя ребенка…

- Милка…

И вместо перевода на новый корабль и новой экспедиции они отправились в трехмесячный отпуск на Землю.


Генерал Беркутов закрыл кейс, как закрыл дверь в прошлое. Пружинистым шагом прошелся по коридору корабля в сторону причального отсека. Там уже была команда катера и остающийся за него заместитель полковник Седов.

- Ну что, Седов? Счастливо оставаться?

- Удачи вам, товарищ генерал!

- Ладно, загружаемся, ребята! – Беркутов поднялся по трапу, команда за ним. Седов покинул отсек.

- Контакт!

- Есть контакт!

- Проверка систем!

- Есть проверка систем!

- Поехали, братцы! – и катер вылетел из крейсера, взяв курс на планету Агата, по координатам, передаваемым маяком экспедиции Кайданова. Беркутов, предполагая возможность засады, планировал облететь для начала Агату и «осмотреться», потом только подлететь к маяку.


Об этом же – о предательстве Левинсона и о том, что нельзя быть уверенным в том, что прилетит на сигнал маяка – спасательная экспедиция или ракета с приветом от демократов – подумал и Антон Кайданов. Эта мысль подняла его рывком с постели, он сжал зубы, подумал: «Идиот я!» - и побежал к маяку. Благо, было утро. Он выключил маяк, упаковал его в контейнер, «оседлал» космоскутер и перелетел на другую сторону хребта, километров за пять от базы. Установил в укромной ложбинке маяк, включил его, поставил камеру слежения и улетел обратно, к Келле, досыпать.

Когда катер уже входил в атмосферу Агаты, Беркутов, слушающий переговоры в рубке корабля, услышал сигнал «Подготовиться к отражению атаки!», подобрался, включил большой экран и увидел выпрыгнувшую из подпространства флотилию из трех крейсеров Демократии.

Генерал сжал кулаки, прищурился:

- Свистать всех наверх! У нас гости! Приготовиться к отражению атаки, разворот обратно к крейсерам! Готовность номер один!

Экипаж его маленького катера впился глазами в экраны. Двое десантников занимали в кормовом отсеке места перед пультами управления пушками. Искусственный интеллект корабля сам отражал атаки, сам выбирал цель по принципу наибольшей эффективности, но при необходимости управление вооружением переходило к людям. Пока экипаж во главе с Беркутовым только наблюдал. Три крейсера Демократии, один – проект Тирпитц, здоровый, с двадцатью пусковыми установками плазменных ракет… Два поменьше, проект Адольфус. Против двух крейсеров Империи Русских, оба крейсера класс Акула, вооруженность немного выше Адольфусов, маневренность выше, а что толку-то? Так примерно думал Беркутов, наблюдавший,  сжав зубы, за разворотом событий. Вмешиваться или, тем более, брать на себя командование, он не стал. Он только перевел связь с кораблями на громкую.

Корабли эскадры Демократии атаковали русских, как только вышли из подпространства, сходу, как будто знали, что они их здесь встретят. Русские крейсеры приняли удар, защита отразила и частично поглотила плазменные заряды, и крейсер Беркутова ударил в ответ.

- Мамочки, что это? – воскликнула Светлана Кузнецова, показывая на большой экран. – Виктор Петрович, это что еще?

Из зоны защиты флагмана Демократии вдруг выплыла странная субстанция – похожая на облако плазмы, но пламя было не ярко-белое, а красно-черное, как будто огненный шар, мечущийся в огромной шаровидной клетке, всплыл перед кораблем демократов. Русские выстрелили из носовых установок, плюнули плазмой. Светящиеся стрелы помчались к эскадре противника. Красно-черное пламя замерло, потом выпустило языки и… всосало в себя две трети зарядов. Другая треть попала в защиту флагмана Демократии. Но это было только начало. Красно-черное пламя стало светлее, ярче, языки преобразовались в красно-черные огненные стрелы, которые, налившись энергией, сорвались с огненного шара в сторону флагмана русских и, ударив, пробили защиту. Попадания, хоть и не прицельные, разбили флагман на несколько частей, попали в силовую установку и взорвали ее. За несколько секунд осколки флагмана вспыхнули как сухие комки бумаги и испарились.

- Сокол… Сокол! – уходите, уходите немедленно! – заорал Беркутов, вызывая второй корабль. – Немедленно, пока он не достал вас!

Второй корабль, включив сигнал «Срочное погружение», в течение минуты свернул защиту и исчез в подпространстве. Красно-черные стрелы невиданного ранее оружия Демократии ударили в пустое пространство.

Беркутов притормозил, развернулся и рванул обратно. Конечно, их заметили, но была надежда, что примут за… да хоть за торговый корабль… но надежда оказалась напрасной – зазвучал противный сигнал тревоги, и приятный женский голос произнес:

- Внимание. Внимание. Обнаружен объект, предположительно истребитель класса Стрела, принадлежность – Демократия. Представляет угрозу, приготовиться к отражению атаки!

- Десант, готовность к бою, - скомандовал Беркутов. - Светлана, осматриваться не будем,  будем увиливать и садиться, где попало… Поближе к маяку.

- Виктор Петрович, сигнал маяка пропал, - доложила Кузнецова, с трудом сдерживая слезы.

- Ну, направление-то мы знаем. Ага, захватывает нас… сейчас покувыркаемся! Держись, Света! Ребята, десант! Управление боем на себя, постарайтесь его раздолбать!

Беркутов плавно потянул штурвал, петля, еще петля, рывок вправо-вниз, разворот с «бочкой», горка, петля с разворачиванием в хвост противника… Пушки работали без перерыва. Светлана Кузнецова потеряла сознание от перегрузок.

- Ничего, ничего, Света, выберемся, разберемся со сволочами демократными, у нас перемирие, чтоб его… а они…

Катер содрогнулся от удара, заверещали сигналы оповещения, пушки замолчали. Рубку начало заволакивать удушливым дымом, включилась система пожаротушения, вход в рубку автоматически перекрыла огнезащитная перегородка. Беркутов, чертыхнувшись, оценил результаты сканирования поврежденных узлов.

- Десант, десант, что у вас?

- Товарищ генерал, попадание в крыло к Рюмину, - доложил, кашляя, Борский, - я пока держусь. Мой отсек закрылся, но у Рюмина, похоже, все совсем плохо.

- Борский, давай, голуба, отгони его, у меня правый двигатель сейчас накроется, сможем только тянуть на одном, не смогу маневрировать!

- Вас понял, товарищ генерал! – пушка заработала вновь.

Катер повторно входил в атмосферу, началась тряска, стабилизаторы не справлялись со стремлением корабля уйти в крен. От катера отваливались части обшивки и поврежденной силовой установки. Истребитель демократов вдруг перестал стрелять и, сделав маневр, отправил на прощание последний сгусток плазмы в сторону погибающего русского и ушел вверх.

- Все, ушел, собака… Борский, жив? Держись, посадка будет… жесткой.

Примерно за минуту до падения Беркутов увидел сквозь облака, что они летят прямо на странного вида городок, успел отвернуть и направил катер на большое поле перед зданием, напомнившим ему сказочный дворец из детской книги. Посадка, если можно так назвать их падение с попыткой лететь на одном движке, была зубодробительной. Удар о землю – и кресла выпустили облака быстрозастывающего геля, нити которого окутали космонавтов и превратили их в защищенные от ударов и огня коконы – Беркутов успел подумать только одно: «Борский выживет, корма отвалится к едрене фене».

Сколько прошло времени – он не мог оценить. Но голос… он услышал ее голос: «Режьте волокна, аккуратней, внутри человек!»

«Милая Мила… девочка моя родная… я тебя наконец-то нашел… Значит, смерть. Как хорошо, что ты меня тут встречаешь…»


Антон недолго поспал после перетаскивания маяка. Он услышал мягкий звук зуммера, открыл глаза, сел в кровати, автоматически повернул голову к экрану, на который было выведено изображение маяка. В правом верхнем углу экрана была зона сканирования пространства – на ней он увидел схематичное изображение истребителя Демократии. Истребитель завис примерно в пятистах метрах над маяком.

Антон замер. Их база была хорошо замаскирована под обломок скалы. Специальное устройство создавало голографическое изображение скалы над ними и вокруг, так что  заметить их не могли – эта технология была разработана русскими, и у демократов ее быть не могло. Устройство, оригинально названное «Зонтик», создавало для стороннего наблюдателя полную иллюзию части местности, на которой стоял охраняемый объект – оно мимикрировало под окружающий ландшафт. Можно было прощупывать, просвечивать, прозванивать во всех диапазонах – сторонний наблюдатель получал только одну информацию: это – кусок скалы. Или песчаный холм. Или морская волна. Звуки и излучения изнутри также не пробивались наружу. А те, кто находились «под Зонтиком» - видели полупрозрачную часть сферы, изображающую то, что видно было снаружи. При этом физически проникнуть снаружи внутрь при включенной защите купола также было невозможно, а выйти наружу – сколько угодно.

Истребитель выпустил по маяку ракету и, убедившись, что маяк замолк, сделал разворот и исчез в облаках.

«Это Демократия! Тириниум достанется демократам… Левинсон их все-таки вызвал, - в отчаянии думал Антон. – Какие же они подонки – на все готовы ради наживы…»

Келла проснулась, увидела мужа, сидящего, обхватив голову, на краю кровати, участливо погладила его:

- Антон? Ты что? Что с тобой?

- Ох, Келла, похоже, у нас большие проблемы!

- Больше, чем были? – изумилась Келла, садясь рядом. Она была отчаянно хороша в своей расцветшей молодости, но Антон даже не поцеловал ее, как делал всегда, когда она просыпалась.

- Не идут ни в какое сравнение, - мрачно подтвердил он.


Глава 3.


Королева Мара с помощницей осматривали новые посадки растений, отдаленно напоминающие земные томаты. Мара диктовала помощнице свои наблюдения, та записывала в толстую потрепанную тетрадь угольным карандашом. Записей было много. Королева Мара не брезговала никакой работой на пользу государству, а выведение новых, более приспособленных, более урожайных растений вообще стало ее хобби.

В прошлой жизни Королева Мара была обычным военным врачом. Когда она вынашивала дочь, врачи категорически запретили любые полеты в космос, и почти восемь месяцев она провела на Земле, пробуя себя в новых областях. Она увлеклась идеей общности современной расы рептилоидов и когда-то существовавших на земле динозавров. Заодно плотно занялась генетикой и агротехникой. А когда судьба лишила ее самого дорогого, что у нее было – ее семьи, и перед ней встал выбор – продолжить жить на неизвестной планете в доисторических цивилизационных условиях или умереть, ее врачебное чувство долга, принесенная клятва Гиппократа заставили отвлечься от своего горя и помочь преодолеть страшную эпидемию кишечной инфекции, которая грозила выкосить все небольшое население планеты.  После того, как она стала, по приглашению старейшин страны Сат, королевой Марой, она решила приложить все свои знания на пользу доверившимся ей аборигенам.

«Работать, работать, работать, и горе притупится», - так говорила себе Людмила, пытаясь забыться от свалившихся на нее несчастий. И она работала.

Первым делом она изменила административное устройство своего «правительственного аппарата», заставив «чиновников» трудиться, и трудиться грамотно, постепенно заменила старые кадры на молодые, обученные искусству управления. Обучала сама. Пригодились и полученные при учебе знания, и впитанные в общении с матерью и отчимом практические методы (родители Людмилы работали в административном аппарате Земли), и строгий армейский устав.

Параллельно она занялась обустройством системы клиник – до нее на планете люди лечились только у знахарок и колдунов. Новая королева ознакомилась с приемами и знаниями лекарей, нашла их приемлемыми и приносящими пользу, почерпнула много нового для себя и организовала со временем настоящую систему здравоохранения с фельдшерскими пунктами, больницами, пунктами реабилитации выздоравливающих. Она создала университет с четырьмя факультетами – управления, агротехнический, инженерно-технический и медицинский. Уже через пять лет ее правления население страны Сат получало грамотную медицинскую помощь, а смертность уменьшилась в разы.

Создала Мара и школы – каждый гражданин страны имел возможность обучаться в школах-пятилетках. На одной скамье подчас можно было видеть и малыша «с ноготок», и согбенного подслеповатого старца. Способные могли учиться дальше – еще пять лет в училище, дававшем основы специального образования, а уж самые умные могли рассчитывать на учебу в университете.

Поначалу ей приходилось контролировать каждое свое распоряжение, но вскоре из молодых администраторов выросли настоящие управленцы, знающие и умелые. «Пальцы моей руки» - так, смеясь, называла их Мара. Ее главным помощником стал Клорр – первый спасенный ею мальчишка. Парень вырос и превратился в красивого мужчину. Его благодарность к спасительнице переросла в глубокую привязанность и любовь.

Но королева не могла никого полюбить. Для того, чтобы не так страдать от утраты любимых, Мара запретила себе даже думать о том, что она – молодая женщина, в расцвете женской красоты, что она может родить еще детей, что она может любить и стать счастливой. Как только она позволяла себе вспомнить об этом, ужас потери наваливался на нее с новой силой. Говорят, что время лечит, но Мара-Людмила не излечилась. Поэтому – «работать, работать и работать!» - стало ее девизом. С раннего утра и до глубокой ночи.

Она сама обучала медиков и основам гигиены, и анатомии, и проведению операций. Многому и они научили ее – например, местные знахари в большинстве своем обладали даром ясновидения – они могли поставить диагноз «наощупь» или даже «на глаз». Местные экстрасенсы действительно «видели насквозь», Мара это неоднократно проверяла. Откуда взялась эта мутация – она пока не разобралась. Возможно, кто-то из первых колонизаторов обладал таким даром, возможно, развитию дара способствовали местные условия.

Надев «рабочую одежду», Мара с удовольствием копалась в грядках. Она завела «аптекарский огород», выращивала местные растения и делала из них лекарства. Ровно через год было организовано производство лекарственных средств из местного сырья и открыты аптекарские пункты - сначала для раздачи, а потом и продажи населению страны. Через два года со всеми государствами планеты были подписаны контракты на поставку чудодейственных средств. А полное признание грандиозная работа Мары и ее помощников получила, когда король соседней страны Инарт, разогнав придворных медиков, примчался в Сат глубокой ночью и, перебудив всю королевскую челядь, ворвался к Маре в опочивальню, упал на колени и стал умолять спасти его старую матушку. Мара собралась, выехала с помощниками и успела вовремя – матушку короля удалось спасти – у нее случился сердечный приступ, отягощенный астмой, но местные умельцы лечили старушку по привычке от астмы, не разглядев основную причину недомогания. С тех пор король Инарта добивался руки Мары неуклонно, но, увы, безуспешно. Мара забыла о себе, как о женщине.

Так что не удивительно, что когда огромная «железная птица» с воем и грохотом рухнула на поле для игры в лапту позади королевского дворца, чуть не задев оранжерею, именно королева Мара первая оказалась около потерпевшего аварию космокатера. Пока ее помощница с раскрытым ртом машинально подбирала выпавшие из рук драгоценную тетрадь и карандаш, Мара выбежала из оранжереи на поле. Как будто не было этих двадцати с лишним лет вдали от цивилизации! Она быстро определила вид корабля, его принадлежность и степень повреждений.

- Лина, пожарную команду сюда, это раз! Стой! Дежурных медиков и команду спасения, бегом! Бегом!

«Господи, это наш катер. Наши!» - и Мара побежала к обломкам катера. Она не думала о том, что катер в любой момент может взорваться, что поврежденная силовая установка может «фонить» - тириниум был довольно активным веществом, и продукты «сгорания» были вредны для всего живого – она думала только о тех людях, которые находились внутри и, возможно, были живы.

Ее организм реагировал нормально – значит, опасного выброса не было – иначе она сразу бы почувствовала опасность. В организм космонавтов вживлялись датчики-анализаторы, а также нано-приборы, вырабатывающие вещества, необходимые для скорейшего излечения и регенерации поврежденных тканей. Именно эта способность ее крови и позволила преодолеть эпидемию на планете. Мара сознательно заразилась, ее кровь начала вырабатывать антитела и стала основой  антибиотика.

Одна силовая установка была полностью разбита. Корма отвалилась при ударе о землю, и Мара сразу увидела в отсеке для десанта спасательный кокон – значит, в момент падения космонавт был жив, и кресло выпустило изолирующие нити и образовало защитную капсулу. Спасатели – крепкие мужчины в особой форме – разделились на две команды – одна под руководством Мары начала вскрывать кокон в корме, вторая, затушив горение, занялась основной частью обломков. Мара быстро объяснила, что на поле упал корабль для перелетов между планетами, что внутри – не демоны, не боги, а такие же люди, как и они, и спасатели, не задавая лишних вопросов, принялись за работу.

Всего удалось спасти три кокона. В одном оказалась женщина, в том, что был в корме – молодой мужчина с нашивками сержанта десантных войск Империи русских, а в третьем – явно не молодой мужчина в комбинезоне без знаков отличия. Лицо его было залито кровью, кровь сочилась и из пробитого сломанным ребром легкого.

- Раненых в дворцовую больницу, подготовить три операционные, вызвать четыре бригады хирургов! – приказала Мара. Четвертая бригада вызывалась на тот случай, если операция затянется и срочно потребуется подмена.

Повреждения у десантника и женщины были не тяжелыми – переломы конечностей, сотрясение мозга, у женщины – сдавленный перелом позвоночника и ожоги – неприятно, но медики Мары давно знали, как с этим бороться. Больше всего опасений вызывал третий пилот – пробитое легкое опало, нужно было удалять осколки костей и подключать искусственное дыхание – да, да, королева сумела внедрить и это! Правда, выглядело устройство довольно забавно и представляло собой кожаный пузырь с трубочками, через одну в легкие вкачивался воздух, через другую поступал в мешок. В качестве движущей силы выступал мускулистый отрок, усердно нажимающий поочередно ногами на педали насоса.

Но генерал Виктор Беркутов умер. Он это понял, когда увидел себя со стороны, лежащим на столе с разрезанной грудной клеткой, залитым кровью лицом, ставшим похожим на маску. Он увидел людей вокруг стола, сосредоточенных, странно одетых – они были в белых хламидах, волосы завязаны белыми же платками, и лица до глаз закрыты белыми масками. Беркутов сначала испугался – он подумал было, что его разделывают на обед для рептилоидов, но потом сообразил, что это не повара, а, видимо, врачи, но как будто из далекого-далекого прошлого – он видел похожие иллюстрации у Людмилы – она занималась историей медицины. А еще он верил в Бога, и понял, что раз он видит себя сверху, то это означает, что он умер, и его душа вышла из тела, и что он скоро улетит к своей милой Миле. И он подосадовал на медиков, что они задерживали его здесь. Старший врач вынимал щипцами осколки костей из его груди и кидал в подставленную помощником миску. Беркутов грустно улыбнулся, увидев хитрую конструкцию искусственного легкого.

«Ребята, бросайте это все. Я ухожу», - добродушно сказал он врачам, но они его не услышали, они продолжали работать. Медики разговаривали друг с другом на каком-то похожем на русский языке, и он, если бы напрягся, смог их понять. Но напрягаться не хотелось. Ему нравилась его легкость, его безразличие к своему телу, и он очень хотел снова услышать голос Люды, которая ждет его там, на небесах. «Ангел, ну что же ты? Поманил, и все? Я хочу к ней! Я очень хочу к ней!»

И тут он увидел, как один из врачей, буквально державший руку на его пульсе, тревожно заговорил, и старший врач, передав щипцы помощнику, быстро и молча указал сестре на нечто, отдаленно напоминающее медицинский шприц, та передала его, и врач, наклонившись над телом Беркутова, вдруг произнесла женским голосом, по-русски: «Господи, спаси и помилуй!» - и сделала укол прямо в сердце.

Ангел смилостивился над генералом – он хотел услышать голос Милы, и услышал. Душа Беркутова затрепетала. «Мила? Врач – это Мила?!! Нет, Господи, я не хочу умирать! Нет, не надо, умоляю, я хочу обратно, к ней!!!» Господь, видно, услышал его мольбу, улыбнулся, и Виктор Беркутов стремительно рухнул с потолка в свое земное тело, а врач, прижавшая руку к его груди, с облегчением услышала стук его сердца.

Когда Людмила, проводившая операцию Беркутову, шатаясь от усталости, вышла из операционной, ее встретил бледный секретарь. В руках у него был помятый предмет, в котором Мила узнала кейс из обычного снаряжения любого космонавта. Ее удивил вид обычно невозмутимого секретаря, и она устало спросила:

- Что еще?

Секретарь молча открыл кейс и протянул королеве что-то вроде книжки. Глаза секретаря были испуганные, он пробормотал:

- Вот, ваше Величество, нашли на поле, видимо, выпало…

Людмила взяла предмет в руки – это была фоторамка. С фотографии на нее смотрели трое – молодой пилот в форме космолетчика, малышка лет двух и молоденькая женщина – ее муж Виктор, дочь Катя и она сама – хоть и «повзрослевшая» за эти долгие годы, но хорошо узнаваемая – Людмила, а ныне – королева Мара. Людмила пошатнулась, секретарь подхватил ее, падающую, и стал кричать:

- На помощь, скорее, ее Величеству дурно!

Сознание покинуло королеву – в первый раз за всю ее жизнь.


Старший егерь Клорр в сопровождении четырех стражников на закате подъезжал к деревне Келлы. Поперек дороги у въезда лежала перевернутая телега, рядом была свалена груда мешков, а по обе стороны от дороги стороны уходила свежая ограда из кольев вокруг деревни. Из-за телеги выглядывали две неприветливые, давно не бритые рожи. Обладатель одной из них – высокий молодой мужик – вышел из-за телеги и, держа наготове вилы, спросил:

- Чьи будете? Куда путь держите?

Уставший Клорр даже задохнулся от такой наглости, а стражники двинули коней на мужиков.

- А ну, стой! – второй вышел из-за телеги, держа наготове натянутый лук с изготовленной стрелой. – Вы по какому делу к нам в деревню?

- Вы что… ум потеряли? Не видите, кто едет? Королевские егеря. Веди нас к старейшине, живо!

- Вы уж простите, ваше высокородие, не разглядели. У нас тут недавно пошумели тарцы, мы заставу установили, - сменил тон старший, видимо, рассмотрев форму егерей. – Фаллей, давай, подсоби, дай проход!

Сельчане разобрали баррикаду справа от телеги, и стражники проехали.

- Проводи нас к старейшине! – приказал Клорр молодому. Тот вопросительно глянул на старшего и, получив подтверждение в виде кивка головой, пошел по деревне, явно довольный появившейся возможностью прогуляться.

Из окошек, из-за плетней выглядывали жители. Выходили на дорогу, пристраивались позади стражников, и к дому старейшины подошла уже целая процессия – впереди ехал раздраженный непонятным приемом Клорр, рядом шел  молодой мужик с вилами, за ними четыре стражника и позади – гомонящая толпа – женщины, мужики, дети…

Навстречу вышел старейшина Ларн, позади него, выглядывая из-за спины отца, выступала дочка Фарин – крупная, грудастая девица с круглыми от изумления глазами.

Старейшина Ларн с неудовольствием оглядел сельчан, изобразил широкую улыбку для представителя власти, набрал в грудь воздуха для приветствия и начал уже было кланяться, как замер в полупоклоне, отчетливо услышав то, чего боялся больше всего: громкий ехидный женский голос из толпы:

- Ой, гляньте, нам, кажись, подмогу из города прислали?

Ларн выпрямился и сделал строгое отеческое лицо.

- Ага, сообразили, неделю добирались, голубчики! – подозрительно ласково подхватила другая женщина.

- Ой, красавцы какие! Начальник, ты мне на постой во-о-от того, покрупнее дай, - Ларн узнал голос вдовы Йез и нахмурился.

- А мне помоложе!

И понеслось:

- Ага, защитнички! Неделю ехали!

- Ой, ужли из самой столицы к нам?

- Так что ж – из столицы долгонько ехать – все тати разбежались, пока они доехали к нам!

- Ой, да если б мы вас ждали, нас бы всех убили да сожрали уже!

- Надежа и опора вы наша!

- За что налоги платим? – прибавился мужской бас.

- Да если бы не найденыш – нам бы всем крышка!

- А три дня назад тарцы пытались к нам в село въехать – хорошо, мужики наши заставу поставили – отогнали нелюдей!

- Да, а если бы не Антон и Келла – хана нам всем!

- Да, дождешься от властей помощи!

- Если бы не Антон!

- Если бы не Келла!

- Если бы не кузнец!

Ларн уже побагровел от гнева, Клорр растерянно озирался, и тут Фарин, стоявшая за спиной отца, от нетерпения и желания вмешаться (а нельзя, как-никак первая дама!), от переизбытка чувств выскочила перед отцом и завопила, перекрикивая толпу:

- Да у нас даже бабка Августья – и та одного тарца топором замочила! – и простерла руку по направлению к бабке, стоявшей позади толпы. Все, как один, уставились на старушку, а та от неожиданности открыла рот и развела руками – вот, мол, я такая…

- Замолчите, женщины! – заорал старейшина, воспользовавшись возникшей паузой. Народ повернул головы обратно. – Господин старший егерь, извольте спешиться, проходьте в избу… Фарин, живо на стол накрой! Лошадок накормим, проходьте, проходьте! А вы… расходитесь, делать вам нечего, что ли? Стражников столичных не видели? – прикрикнул он на народ.

Женщины пофыркали,  повернулись и пошли по домам, нарочито громко обсуждая достоинства приехавших, мужики потянулись за ними. Вдова Йез потянула Ларна за локоток в сторону, кокетливо стреляя глазками.

- Ларн, а Ларн…

- Что тебе? – смущенно спросил Ларн, посматривая по сторонам.

- Ларн… А определи мне на постой во-о-он того… высокого, а?

Ларн и сам иногда захаживал к веселой вдовице, но наглая баба… это ж надо...

- Ладно, иди, иди… - мрачно сказал он и подумал: «Припомню я тебе… покрупнее…»

- Батюшка, милостивец, позволь с просьбой подступиться! – под ноги, кланяясь, кинулась маленькая круглая женщина, поперек себя шире. За ней высился Фаллей, приведший гостей с заставы.

- Тебе-то что?

- Дозволь, батюшка, дитятке не возвращаться на заставу – его сменить скоро так и так должны, а дитятко в утра не евши, не пивши!

Дитятко, на две головы выше матушки, состроило скорбную мину.

- Да, пусть поест, может, вширь до тебя дорастет! – злобно сказал Ларн и засеменил к дому.

Остались лишь ребятишки да бабка Августья. Спешить ей сегодня было некуда. И она решила подобраться к окошкам и подслушать, чтобы было о чем посудачить вечерком или завтра утром с женщинами.

- Вот так, господин старший егерь. Живем… все время ждем нападения… В прошлый раз думали – все, конец нам всем. Спасибо мужу Келлы, да и она помогла – у нее же отец нашим старшим по воинской части был, научил девчонку стрелять из лука!

- А Антон этот – что, хороший воин? – спросил Клорр, посасывая трубочку – после сытного ужина стражников определили на постой к вдовицам, а Клорр остался у старейшины – оба сидели на завалинке у дома и покуривали местный табачок.

- Ой, господин Клорр! Я такого не видел ни разу! На него пятеро… нет, шестеро напали, так смотрю – даже не успел заметить, как, когда он исхитрился – тарцы лежат, Антон стоит над ними. Настоящий воин!

Тарцев было, правда, трое, но что за история, если не приврать?

Клорр потихоньку, исподволь, узнал у старика и историю Келлы, и странную историю Антона, которого Келла нашла в лесу в полном беспамятстве, запомнил описание одежды чужестранца, как Келла его выходила, как они поженились. Узнал Клорр и куда молодые могли направиться – в горы, к горным озерам. Ларн пообещал дать проводника и приспособленных к горам лошадок, и старший егерь отправился спать, решив выдвинуться как можно раньше утром, чтобы не ночевать в лесу. Спал Клорр крепко, как младенец – такая мягкая была перина, такое хрустящее белоснежное белье, так пахло свежевыпеченным хлебом и парным молоком…

Вот и рассвело. И петухи закричали по всей деревне. Мимо, с мычанием, прошагало стадо коров. Клорр улыбнулся – вспомнилось его счастливое детство, потом болезнь, а потом пришла Она, его Королева, и спасла его от смерти. Клорр открыл глаза и нежно улыбнулся: «Я вас не подведу, Ваше Величество, доставлю в лучшем виде и Антона, и эту… Келлу!»

Выехали утром – Клорр, проводник и два стражника. Двух других стражников Клорр оставил в подмогу сельчанам, отражать возможное нападение тарцев.


До Пещеры Любви, скрытой за водопадом, добрались к полудню. Перекусили, отправились дальше. Ехали, держа луки наготове – здесь водились львы и могли устроить засаду тарцы. Когда они, оставив лошадей внизу, по узкой козьей тропе подошли к перевалу через каменную гряду, за которой находилось озеро, случилось совершенно необычайное происшествие.

Небо было, что называется, без облачка, и вдруг вдали показалась темная точка, она быстро приближалась со скоростью, выше скорости любой птицы.  Но это была все-таки птица! Огромная, железная птица, с воем и грохотом пролетела над ними.  Люди попадали в ужасе на землю. Проводник закрыл голову руками и пополз к ближайшей скале. Стражники и Клорр, зажимая уши от нестерпимого воя птицы, лежали, уткнувшись лицами в землю. Клорр приподнял голову – ему хотелось рассмотреть невиданное чудо и улучить момент, когда можно будет переползти под защиту камней.

Но это не было живым существом, не было птицей! Не было оперения, оно не взмахивало крыльями, не было лапок, клюва. Это был, скорее, аппарат. В «хвосте» и под «брюхом» Клорр увидел три ослепительно яркие шара, которые изменялись в размере и даже передвигались вдоль аппарата.

Один из стражников попытался вскочить, но Клорр ухватил его за ремень и прижал к земле.

Железная птица медленно облетела по кругу соседнюю ложбину и остановилась на краю, близком к Клорру и стражникам. «Брюхо» раскрылось, и Клорр увидел толстое копье с оперением, как у стрелы. Копье полыхнуло и понеслось в ложбину, удар, сотрясение почвы, и густой дым повалил из-за скал. «Птица» несколько мгновений будто прислушивалась, а затем развернулась и полетела прямо на Клорра. Поравнявшись с их ложбинкой, резко набрала высоту и с ужасающим воем исчезла в облаках. Стражник вывернулся, вскочил и с дикими воплями помчался в сторону прохода между скалами, в который раньше протиснулся их проводник.

Клорр поднялся и, похлопав по плечу второго воина, на ватных ногах поплелся в сторону прохода. Вопли какое-то время были слышны, но вдруг резко прекратились. Клорр побежал быстрее, и тут дикие крики раздались вновь. Клорр выскочил из-за скалы на свободное пространство и увидел картину: с теми же дикими воплями его стражник опять бежал, но уже обратно, а на краю озера стоял молодой крепкий мужчина, в одежде, подробно описанной старейшиной.

Клорр уже открыл рот, чтобы урезонить вопящего стражника, но тут он увидел, как прямо из скалы вышла девушка. Обычная девушка, в рубахе из домотканого полотна и кожаных походных штанах. А из скалы… сначала показался сапог, потом нога, туловище… и из камня вышел их проводник. И тут Клорр заорал сам – благо рот не успел закрыть.


Королева Мара сидела возле постели Беркутова. Она велела поставить в палате койку для себя, чтобы дежурить ночью. После того, как с лица раненого смыли засохшую кровь, она его узнала – своего дорогого Витеньку, с которым рассталась больше двадцати лет назад. Он постарел, полысел, морщинки эти в уголках глаз… Королеву терзали две мысли: первая – тревога о его жизни – конечно, регенерация тканей уже шла полным ходом, но он все еще не приходил в сознание, и вторая – когда он очнется, ей придется сказать, что их Катюши больше нет. Мара нежно гладила руку Виктора, улыбалась и думала, глядя на его дорогое лицо:

«Витенька, мой дорогой, мой любимый! Ты искал меня и нашел? Может, ты давно с другой женщиной… Но ничего! Главное – ты выживи! А я вот не смогла еще раз полюбить, все тебя ждала!» - думала Мила. Потом улыбнулась, поднялась и вышла из палаты проведать других раненых. Проходя мимо почтительно вставшей сестры, распорядилась послать сиделку к Беркутову. Зашла поочередно к обоим пострадавшим космонавтам. Оба шли на поправку, но все же Мила дала указание знахарю погрузить их в сон для скорейшего выздоровления. Мужчина, мощный, накачанный, имел знаки отличия Имперского десанта, а женщина, видимо, была офицером связи. Ее лицо было покрыто распаренными листьями мангуаны – их прикладывали к обожженным участкам, чтобы рубцы рассасывались, не оставляя следа.

«Она поправляется, - с удовлетворением подумала Мила, слушая сердце женщины через трубочку. – Ничего, дорогая, до свадьбы все заживет!»

- Все в порядке, - кивнула она стоящему рядом лечащему врачу. – Продолжайте прописанное лечение. Пролежней, скорее всего, не будет, но вы следите, переворачивайте. И аккуратней с головой – возможно сотрясение мозга… хотя… хотя… нет, не вижу ничего плохого! – последние слова королева произнесла, рассматривая глаз больной, открыв пальцами веко и направив в него лучик от маленькой масляной лампы.

- Ладно, будем ждать. Если кто-нибудь придет в себя – зовите меня срочно, хоть днем, хоть ночью!  - велела Мара, поднялась и направилась в кабинет – нужно было заняться скопившимися государственными делами.

Обломки космокатера убрали в сарай для экипажей, тщательно удалили следы катастрофы и даже успели положить новый дерн.

Ничто не напоминало о падении чуда чудного на площадку для королевской лапты. Площадка была еще и питомником – на ней деятельная королева выращивала различные виды злаков для засеивания спортивных полей и газонов. Падение катера немного подпортило ее труды, и поэтому первым чувством Мары, увидевшей в окно кабинета, что на пострадавшую площадку приземляется очередное чудо чудное, была сильная досада. Только потом изумление и страх. Она не припоминала такую модель летательного аппарата – маленькая машина, смутно напоминавшая земную стрекозу, казалось, вся состоит из одной кабины. Сзади виднелась хвостовая балка с небольшого размера соплом двигателя, а основной двигатель располагался прямо под кабиной. И при посадке он благополучно спалил только что выложенный дерн.

- Черт знает, что такое! – возмущенно произнесла по-русски обычно выдержанная королева и, обернувшись к изумленной помощнице, сказала уже на местном наречии:
- Как обычно – пожарные, спасатели, и в этот раз еще и отряд гвардейцев – кто знает, что за гости к нам пожаловали.

Боковая часть кабины поднялась вверх, и на землю спрыгнул Клорр, а за ним – молодой мужчина в комбинезоне, схожем с одеждой пострадавших космонавтов, а следом – невысокая хрупкая девушка.

«Наверное, это те самые – Антон Кайданов и девица Келла», - сердце королевы забилось сильней, она вскочила и бросилась к выходу на заднюю террасу дворца.

«Надо понять, не опасен ли мужчина – он может быть заслан Демократией! Девушка-то местная, хотя странная у нее внешность для местной!» - думала Мила, быстро пробегая по коридору. Помощница еле поспевала за королевой – ей мешали длинные пышные юбки, а еще надо было нести тетрадь для записей распоряжений и чернильный прибор.

Королева остановилась перед дверью, ведущей на улицу, перевела дух, выпрямила спину, подняла голову и выплыла на террасу.

Ее сразу увидели – прибывшие ранее гвардейцы взяли «на караул», а Клорр, почтительно кланяясь, произнес:

- Ваше величество, вот люди, которых вы распорядились доставить во дворец – Антон Кайданов и его супруга Келла. Супруги поклонились, и Мару что-то кольнуло в сердце – что-то, связанное с Келлой, но сейчас было некогда об этом задумываться.

«Так, голубчик, ну-ка посмотрим, кто ты у нас – Антон или Энтони».

- Господа, рада всех видеть. Клорр, благодарю, вы прекрасно справились, - Клорр низко поклонился. – Антон Кайданов. Мы много наслышаны о ваших подвигах. Расскажите нам, откуда вы, как попали к нам…

Антон, поклонившись, выступил вперед.

- Ваше величество. Быть может, вам трудно будет в это поверить, но я могу доказать каждое свое слово. Я прилетел… с другой звезды… Мы умеем путешествовать между звездами, как… корабли по морю, только в межзвездном пространстве, и я…

«Говорит на местном языке… Скорее всего, имперец, демократы не утруждают себя изучением языка аборигенов, общаются через робота-переводчика… так… А вот сейчас я тебя проверю!» - и, озорно улыбнувшись, королева перебила Кайданова и произнесла на языке Империи:

- Голубчик, а по-русски не сподручней будет?

Клорр во второй раз за сегодня застыл с раскрытым ртом, а Антон широко распахнул глаза – этого он точно не ожидал от королевы этой удаленной звездной системы. Келла встрепенулась и впилась глазами в удивительную королеву.

- Да, я русская, так получилось, - улыбаясь, сказала Мара и перешла на местный язык: - Ну что же… приглашаю вас проследовать в малую приемную. Ваш агрегат мы уберем в сарай, для сохранности… Подайте обед в малую приемную, проводите гостей. Клорр, вас попрошу пройти со мной…

Гости и Клорр снова склонились в поклоне, и Мара увидела то, что ее кольнуло в сердце – склоняясь, Келла опускала голову, ворот рубашки расходился, и становились видны два кольца на шнурочке. Мара прищурилась, и ее как будто обдало ледяной водой. Руки ее затряслись, она прижала их к губам, и срывающимся голосом спросила, протягивая трясущуюся руку к Келле:

- Что, что, что это? -Клорр подхватил ее под руки, не давая упасть – ноги не держали Мару. – На шее… на шее… что это? Что у нее? Что?

Келла испуганно прижалась к Антону, дрожащими руками сняла шнурок с кольцами и протянула Клорру:

- Вот, вот… это ничего… это меня нашли… родители… приемные родители говорили, что нашли меня в лесу, малюткой, мне с виду годика два было, и из одежды – только эти кольца, и все…

Королева совладала с собой, взяла шнурок с кольцами у Клорра и, не в силах оторвать глаз, надела одно на безымянный палец. Слезы заструились у нее из глаз, она подняла голову и, протягивая руки к Келле, сквозь слезы сказала:

- Катенька, доченька моя, нашлась-таки!

Сердце Келлы затрепетало так сильно, что ей пришлось опереться на Антона, который переводил взгляд с жены на королеву и корил себя, что не увидел сразу их схожесть – обе светло-русые, светлые глаза… похожи, как похожи! И он сразу припомнил и странный сон Келлы, когда ей снился мужчина в костюме космолетчика, и то, как быстро, на лету она усваивала новые для нее истины, как быстро привыкла к быту на из базе в горах.

А Келле припомнилось еще одно детское воспоминание – она, малышка, лежит в постели, и ласковые мягкие руки гладят ее, накрывают одеялком, и голос – «Спи, доченька моя!»

- Мама! Мамочка! – закричала Келла и бросилась в объятия Мары.

Они обнялись, плакали и смеялись, оглядывали и гладили друг друга. Клорр и Антон вытирали слезы, выступившие на глазах, и даже гвардейцы расстрогались. Но вбежавший сломя голову секретарь ее величества испортил чудесную картину.

- Ваше величество! Ваше величество! – громко верещал он. – У нас беда, беда! На нас напали!

Клорр схватил секретаря за плечи и хорошенечко встряхнул:

- Кто напал? Тарцы?!

- Нет, нет, хуже! На рыночную площадь прилетели чудесные корабли, оттуда повылезали люди, с оружием! А оружие пуляет огнем! Все жгут! У нас вторжение, у нас захват!

- Это Демократия! Клорр, долго объяснять, я уберу мотоспейс, скажи, куда, потом найду тебя! Надо сберечь королеву! Ваше величество, вам лучше спрятаться!

- Антон, я попытаюсь их придержать. Бери двух гвардейцев, а я организую людей…

- Антон! – королева собралась и, обнимая Келлу, сказала: - Переоденьтесь, иначе вас тут же схватят. Я отведу Келлу в больницу, выдадим ее за сиделку. Там… там лежат трое космонавтов, потерпевших крушение, нужно убрать их вещи и предупредить персонал. Клорр, не нужно лишнего геройства! Ты мне понадобишься живым!

 
Глава 4.

Мара, держа за руку драгоценную находку - Келлу, бежала по коридору в сторону перехода в лечебный отсек, на ходу раздавая указания помощникам, которые, выслушав, быстро удалялись, и у входа в госпиталь с Марой и Келлой остались только секретарь и личная помощница Мары.

- Господин секретарь, ваша задача – исчезнуть из дворца, дайте-ка мне королевскую печать, кстати, и ключи от сокровищницы… спасибо. Вы должны в первую очередь обойти всех членов Совета и передать им, чтобы они по возможности вывезли семьи за город, а сами ожидали моих указаний. Насчет пришельцев из космоса, которые лежат в нашем госпитале  – молчать всем. Никто ничего не знает. Меньше знаешь, лучше спишь.  Силовому ведомству: действовать по варианту «зет» – вторжение сильно превосходящих сил противника. Выполняйте! – секретарь поклонился и исчез в узком боковом проходе, ведущем на улицу. - Теперь ты, Лина…

Личная помощница начала торопливо раскрывать чернильный прибор.

- Нет, дорогая, - остановила ее королева. – Книгу с указами… знаешь, лучше спрячь ее или на кухне сожги. Давай-ка мне королевский обруч и беги домой.

Лина достала из поясной сумки обруч, обтянутый матовой черной кожей. В него были вделаны драгоценные камни удивительной чистоты и разнообразного окраса. Лина помогла надеть обруч – знак королевской власти – и закрепить его в пышных волосах ее величества и, почтительно присев, удалилась. Мара, проводив помощницу взглядом, взглянула на Келлу.

- Деточка… Моя дорогая… если очень-очень коротко, то и ты, и я – мы обе родились не здесь… мы – с планеты Земля, прародины человечества. Мы – русские. Марийцы – наши дальние… родственники, волею судеб оказавшиеся в этой далекой колонии. Антон – тоже землянин и, полагаю, русский. Детка… русские – хорошие. А демократы, которые сейчас прилетели и так напугали наших жителей – они плохие. Несколько дней назад приземлился и разбился космический корабль, трое пилотов выжили. Мы сейчас пойдем в госпиталь, и я тебя там оставлю под видом сиделки около… очень важного пациента. Никто не должен знать о тебе ничего, кроме того, что ты – Келла из местного селения. И про Антона помалкивай. Дурочку сможешь изобразить? Молодец. Так… Вот эти кольца… это мое и твоего папы, держи у себя, Келла, спрячь, они немарийского происхождения, демократы сразу поймут и начнут выведывать, что и откуда. Расскажи им свою историю, ее подтвердят сельчане. И вот еще… - Людмила вынула из своего мешочка, в который перед этим уложила печать и ключи от хранилища, завернутый в платок прямоугольный предмет, развернула его и показала Келле. Это была помятая фотография из кейса Беркутова.

- Вот, - сказала она, протягивая фото Келле. – Вот… узнаешь?

- Мама? – вглядевшись в покоробленное изображение, Келла подняла глаза на Людмилу.

Мила улыбнулась, провела пальцем по фотографии и указала на малышку:

- А это – ты…

- Я?!!

- Да… Мы тебя назвали Катя…

Больше всего Людмила боялась сейчас «отпустить себя» - позволить своей огромной невостребованной материнской любви проявить себя. Сколько лет – это же страшно представить себе – двадцать три года – она загоняла свою женскую сущность внутрь себя! А если сейчас распуститься, если позволить любви выплеснуться наружу – она не сможет ни думать, ни действовать адекватно. «Только не думать, только не думать о том, что эта встреча может оказаться последней!» - Мила закрыла глаза и закусила губу.

- Мамочка, вам плохо? – Келла коснулась руки матери. Королева открыла глаза и твердо сказала:

- Все нормально, милая! Я… собралась с мыслями, все уже. Картинку… тоже спрячь подальше…

Королева замолчала, вглядываясь в дочку. Келла стояла перед ней – светленькая девушка, встревоженная, но с таким решительным взглядом! Мила ободряюще улыбнулась:

- Все будет хорошо. Антон тебя обязательно найдет, держись его! Узнать бы, что им тут понадобилось, в нашей глуши!

- А я знаю, по-моему, - неуверенно произнесла Келла. – Антон рассказывал, что его люди нашли здесь это..териум, по-моему, и…

- Тириниум! О! – королева замерла, прижав палец к губам. – Точно, тириниум?

Келла кивнула.

-  Ну, тогда все ясно… и все не очень хорошо… демократы убьются за тириниум… С другой стороны, возможно, поэтому тут так много ясновидящих… Как бы то ни было, Келла, у нас все будет хорошо! – и, предотвращая ворох вопросов, решительно застучала подвешенным на стене молоточком в дверь. Открылся глазок – небольшое прямоугольное окошко, чей-то глаз осмотрел королеву, ее узнали, загремел тяжелый засов, и дверь отворили. Королева решительно вошла в госпиталь и, кивнув санитару, велела срочно позвать старшего врача. Опять взяла за руку Келлу и направилась по больничному коридору к палате Беркутова. Старший врач Клисс выбежал ей навстречу:

- Ваше величество!

- Клисс, у нас ситуация «зет» - нападение превосходящих сил противника.

- Тарцы?

- Нет. Хуже – пришельцы с другой планеты.

- ???

- Да. Что-то им здесь понадобилось. Ваша задача: подготовить госпиталь к приему пострадавших, эвакуировать всех больных, кого можно перевозить. Предупредите персонал, что ради их же безопасности им лучше забыть, кто из пациентов свалился нам на голову прошлые сутки. Все записи об инопланетниках уничтожить. Кто из них транспортабелен?

- Боюсь, что женщину и старшего лучше не перевозить – у нее перелом позвоночника, а он… его легкие…

- Понятно. Уничтожьте… да или хоть в покойницкую спрячьте все, что имеет к ним отношение – одежду, обувь… Да – если есть татуировки – забинтуйте обязательно!
Клисс кивал головой.

- Эту девушку прошу переодеть в форму сиделки, я хочу, чтобы она проследила за страшим. У нее есть способности… ну, увидите! – Мара быстро свернула разговор – врать она не любила, а какие особые способности у Келлы, кроме того, что она – землянка, Мара не придумала.

- Идем, детка! – кивнула она Келле и повела за собой дальше. Госпиталь загудел, как растревоженный улей. В свое время Мара ввела систему протоколов, описывающих действия служб в зависимости от ситуации (пригодился армейский опыт!), и сейчас она удовлетворенно отметила, что ее идея работает и проводимые время от времени учения дали положительный результат.

Они вошли в палату Беркутова. Сиделка встала и почтительно поклонилась. Замерла, сложив руки поверх фартука в ожидании указаний.

- Как больной?

- Лучше, ваше величество. Но в себя не приходил. Восстанавливается на удивление быстро.

- Так и должно быть… Спасибо, вы свободны. Вас заменит эта девушка. У нас «протокол «зет»!

Сделка ахнула и выбежала в коридор.

Мила подошла к постели больного. Глаза его были закрыты – спал. Дыхание стало ровнее и спокойнее. Мила взяла его за руку и позвала Келлу:

- Доченька, подойди. Достань рисунок!

Келла послушно вынула фотографию из кармашка, вгляделась в нее, в лежащего на постели мужчину и изумленно посмотрела на мать.

- Катенька, а это – твой папа… - прошептала, пытаясь удержать слезы, Людмила. Она взяла руку дочки и положила на ладонь отца, сверху накрыла своей. – Запомни: Виктор Петрович Беркутов… А ты – Катя Беркутова, а я – Людмила… Когда… когда он очнется, покажи ему эту картинку, скажи, скажи, что я… что я его ждала… Ах, Катя!

В дверь постучали, и королева знаком велела убрать фотографию.

- Входите!

Вошла сестра с формой сиделки. Ее приход дал возможность королеве собраться с духом:

- Келла, наденьте это. Будьте внимательны – больному нужен уход и постоянное внимание. Мы не можем его эвакуировать…

- Ваше величество, мне велели сжечь историю болезни пациента…

- Да, возьмите! До свидания, Келла! Я обязательно вернусь и проверю, как вы тут.

Келла было двинулась к матери – обняться на прощанье, но та остановила ее:

- Мне пора. Если что-то пойдет не так, обращайтесь к доктору Клиссу!

Она шла обратно к переходу во дворец, ловко лавируя между каталками с больными, санитарками и врачами, увидела вдали Клисса и ободряюще улыбнулась ему. Ах, эта улыбка королевы Мары – как она окрыляла подданных! У двери уже стояли два гвардейца. Мила оценивающе посмотрела на их алебарды, сравнивая с лазерными винтовками демократов, и сказала:

- Протокол «зет» означает, что геройствовать без особой необходимости не нужно. Силы больно неравные. Понятно?

- Так точно, ваше величество! – рявкнули, подтянувшись, гвардейцы.

- Молодцы. Выпустите меня и запритесь обратно на засов. Может, они сюда не сунутся.

Тяжелая дверь захлопнулась, и королева осталась в пустом коридоре одна. Свет проникал через узкие витражные окна, и в коридоре было весело от цветных лучиков. Издалека доносился приглушенный шум.

«Надо идти. Я же – королева Мара. Я в ответе за жителей этой страны. Они и не представляют, кто к ним пожаловал! Ну, пошли, пошли!» - королева вздохнула, перекрестилась и быстренько побежала по коридору. Остановилась перед малозаметной дверцей, нажала на нужные клавиши на небольшой панели и оказалась в узеньком проходе, скудно освещаемом через верхние маленькие оконца. Два таких коридорчика опоясывали дворец и позволяли королеве, Клорру и помощнице королевы сокращать путь, не попадаясь на глаза многочисленным гостям и придворным.

Когда Мара проходила мимо своего кабинета, она услышала глухие звуки борьбы и крик.

«Они уже в кабинете… спрячу-ка я печать и ключи».

Под одним оконцем был тайник. Мара вынула кирпич, открылась маленькая ниша. Она достала железный сундучок, положила в него королевскую печать и ключи от сокровищницы (пусть помучаются вскрывать тяжелые двери), задвинула кирпич, туфелькой раскидала насыпавшуюся крошку и побежала дальше. Вот и конец коридора.

«Можно остаться здесь, переждать. Но чего ждать? Что за Беркутовым и Кайдановым прилетят русские? Да, но когда это случится? Сколько ждать? И что эти… демократы успеют натворить? И как жаль, столько работы проделано по устройству государства, они же все разгромят!» Мила прижала ухо к двери. Вроде тихо… Вздохнула, набрала нужную комбинацию хитрого замка, выскользнула в небольшой холл и закрыла дверь. Ее никто не увидел… Здесь, в холле, пока было спокойно. Она высоко подняла голову и с независимым видом проследовала из холла в галерею с огромными окнами. О… вид на площадь перед дворцом представлял картину в стиле «бардак и паника».

Прямо посреди площади красовался десантный катер Демократии. Пять десантников, в полном походном обмундировании – защитный тевларовый бронекостюм, шлемы закрыты, в руках – лазерные винтовки – отгоняли выстрелами перепуганных обитателей дворца, пытающихся проскользнуть через площадь подальше от дворца. Приказ об эвакуации, очевидно, был получен. Площадь окружал парк с вековыми деревьями. Из-за ствола огромного, похожего на земной дуб, дерева, выглянул мальчонка. Десантник мгновенно среагировал, развернулся и выстрелил. Луч лазера срезал огромную ветвь дерева, которая упала ровно перед носом мальчишки. Малец правильно оценил предупреждение и дал деру.

Королева перевела дыхание, покачала головой и решительно двинулась в свой кабинет. Навстречу ей выбежали горничная и караульный. Она махнула им рукой в сторону госпиталя – мол, бегите туда, скорей! – и отправилась дальше.

Перед дверью в ее собственный кабинет стояли два десантника. При ее появлении один сразу направил на нее винтовку. Королева изумленно подняла брови и остановилась, вопросительно глядя на него. Второй направил на нее ладонь со встроенным в перчатку сканером и получив, видимо, положительный ответ, распахнул дверь. Не удостоив десантников взгляда, Мара вошла в кабинет. В ее кресле, за ее столом сидел коротко стриженый военный. «Подполковник», - оценила его нашивки Мара. У двери стояли еще двое десантников, а на полу лежал… Клорр! Королева бросилась к нему. Ее попытались было задержать, но наткнулись на гневный испепеляющий взгляд и отступились. Она опустилась на колени рядом с Клорром, взяла его руку, начала искать пульс… бедный мальчик, что они сделали? Внешних ран не было видно, но пульс был слабый, неровный… Она коснулась лба Клорра – лоб горел, подняла веко… белки были в ярко-красных прожилках.

- Если вам интересно, – подполковник заговорил по-английски, на языке Демократии, и стоящий на столе ящичек произнес перевод на марийском языке, - то мы вскипятили его мозг.

Мара в ужасе смотрела на демократа.

- Он не хотел говорить, где его королева, нам пришлось настоять. Он упорствовал… мы тоже. Скорее всего, он умер.

«Врешь, - зло подумала Людмила, поднимаясь на ноги, - Клорр еще жив, и я сделаю все, чтобы его вылечить».

- Я – королева Мара Пятая, - спокойно произнесла она. – Прошу вас объяснить, что означает ваше вторжение в суверенное государство Сат. Кто вы и что вам нужно?

Перед подполковником лежал портативный переносной узел связи, который мариец описал бы как «железный сундучок с откинутой крышкой». В верхней части располагался экран, в нижней – сенсорная панель управления. Пальцы десантника пробежались по панели, он внимательно посмотрел на Мару, затем повернул монитор так, чтобы ей было видно изображение. Людмиле пришлось изобразить удивление «волшебной техникой»: на мониторе слева было ее изображение, сделанное десять секунд назад, а справа – ее же фотография, сделанная, скорее всего, беспилотником, на приеме у короля-соседа. И внизу подпись: «Совпадение 99,8%».

-Да, это – вы – королева Мара Пятая! – военный улыбнулся. Видимо, его позабавило изумление этой аборигенской королевы. – Здравствуйте, ваше величество!

«Тебе только не хватает ноги на стол положить», - подумала с отвращением Мила, отметив, что подполковник даже не приподнялся для приветствия.

- А меня зовите Брайтон. Просто Брайтон, - осклабился военный.

Королева Мара застыла, как статуя, глядя поверх головы невежи. Брайтон оценивающе посмотрел на нее, крякнул и предложил:

- Присаживайтесь, ваше величество!

Мара, по-прежнему не глядя на мерзавца, села в кресло напротив.

«Надо дать Антону время – может быть, он что-то придумает!»

- Хмм… Говорите, вам  интересно – кто я, что я тут делаю – в вашем дворце, за вашим столом?

- Полагаю, вы мне расскажете.

Брайтон говорил на языке Демократии. Людмила прекрасно его понимала, но продолжала делать вид, что внимательно выслушивает перевод робота.

- Мы – представители величайшей цивилизации Вселенной – Демократии – прилетели к вам из Солнечной системы – прародительницы человечества!

«Да ладно, можно сразу – «Бог. Просто Бог!» - ехидно подумала Людмила, изображая полное внимание к переводу. В конце фразы она в изумлении подняла глаза на Брайтона.

- Вы удивлены? Я понимаю. Вам крупно повезло!

Наклон головки, глаза в глаза, полное внимание:

- Повезло? – Мила добавила чуть сарказма, кинув взгляд на Клорра.

- Да, вам повезло, королевна! У вас, на вашей забытой Богом планетке, есть весьма полезный для нас минерал! Мы называем его – тириниум!

- Тириниум?

- Да, тириниум. И он нам нужен, чертовски нужен, королевна! Вы понимаете? – Брайтон перегнулся через стол к Людмиле.

- Вам нужен… наш тириниум. Понимаю.

- Какая молодец! Я подготовил межгалактический контракт… соглашение, договор, понимаете? – на разработку нами этого минерала на период сто пятьдесят лет. Вам нужно подписать, и все!

Людмила подняла голову:

- Вы уверены, что этот минерал здесь есть?

- Да, мы провели разведку и обнаружили его залежи.

- А где?

- В ваших горах и на болотах страны Инарт. Кстати, король Инарта уже подписал контракт на разработку, остались вы…

- Я не понимаю. Горы – это же только камни. Вы уверены, что не ошиблись? У вас есть… карта, на которой отмечены эти залежи? Я хочу посмотреть!

Брайтон пристально взглянул на Мару, пожал плечами и вывел карту на экран. Мара увидела схему стран Сат и Инарт.

- Вот, синим, видите? – выделены зоны залегания тириниума!

Мара увидела, что хотела – синим были выделены только горы в ее королевстве. Значит, король Инарта ничего не подписывал, значит – Брайтон лжет.

- Да, я вижу… Подписывая данный документ, я должна убедиться, что вверенным моему попечению жителям страны Сат, а сие попечение назначено мне Богиней Марой и ее Светлейшими мужьями, не будет нанесен ущерб.

- Не будет ущерба, королевна! – Брайтон расслабился. – Вот вы сейчас живете на краю Вселенной, а с нашей помощью ваша планета станет частью мирового сообщества! Вы приобщитесь к новейшим достижениям мировой цивилизации, которые сделают вашу жизнь чудесной!

«Наркотики, виртуальная реальность, обнищание, разврат, потеря человеческого облика, - мысленно перечислили Людмила «блага», которые демократы приносили жителям попавших под их влияние планет. – А, еще жвачка».

- А вы, ваше величество, вы получите большую сумму денег на межгалактический счет в банке, - продолжал разливаться соловьем Брайтон, - вы сможете путешествовать, вы увидите новые миры…

- А если я откажусь? – холодно прервала его Мара.

Брайтон заткнулся, откинулся в кресле, сверля ее глазами. Потом вынул лазерный пистолет, положил его перед собой.

- А вот этого я вам делать не советую.

- Почему?

- А потому что все то время, которое вы будете упорствовать, я использую так: каждые десять… нет. Пять минут на ваших глазах мы будем убивать по одному из ваших драгоценных подданных. Начнем с грудных детей. На ваших глазах ребеночка вырвут из рук матери и застрелят вот из такого чудесного оружия, вот так! – он поднял пистолет и выстрелил точно в лицо Мары четвертой на портрете, за спиной сидящей королевы.

- Нет, умоляю вас, не нужно! Вы не сделаете такое! – прошептала в ужасе Людмила, а про себя подумала: «Он меня убьет, как только я подпишу договор. Потом они соберут Совет и изберут Мару Шестую под дулами винтовок. Мне нужно время… Или…»

- Я могу прочесть договор? – жалобно спросила она.

- Да что там читать… ну прочитайте! – Брайтон вывел на экран перевод контракта и повернул экран к Маре. Она, прижав руку ко лбу, внимательно читала договор. Брайтон снисходительно «перелистывал» страницы. Дойдя до конца, Мара нашла то, что искала… Отодвинула от себя монитор.

- А что и где я должна написать?

- Вот умница! – обрадовался Брайтон. – Вот перо, вот тут, прямо на экране и пишите: «Я, королева страны Сат планеты Мара, Мара Пятая, подтверждаю свое согласие на ратификацию данного договора»… Подпись… и все!

Людмила напряженно смотрела на Брайтона.

- Я продиктую. Слово «ратификация» незнакомо? – сказал тот, истолковав ее неподвижный взгляд как ступор.

- Господин Брайтон, вы точно хотите, чтобы я поставила свою подпись?

- Да, да, ставьте, и так засиделись! – Брайтон пожал плечами и ткнул пальцем в монитор. – Вот тут и пишите.

Людмила отодвинула его руку, повернула монитор к себе, взяла графическое перо и начала писать. Закончила, перечитала, поставила подпись и подняла голову.

- Все.

Брайтон повернул монитор обратно к себе, вчитался в написанное Марой и побагровел. Поднял на нее глаза:

- Что это за черт? – и принялся яростно настукивать пальцами по панели.

Людмила сидела неподвижно, вжавшись в кресло. «Господи, помоги мне! Он меня сейчас убьет. Мне конец. Помоги, пожалуйста!» - думала она, сжимая руки.

Заверещал зуммер шлема Брайтона. Он схватил шлем, нацепил его на голову. К багровой физиономии прибавились вытаращенные глаза и трясущиеся губы. Накричавшись, невидимый собеседник отключился. Брайтон снял шлем и медленно положил его на стол. Рука потянулась к пистолету.

- Ну и что вам это даст? – спросила Людмила как можно спокойнее. – Послушайте, подполковник Брайтон. Да, вы не против – я перейду на ваш английский? – Брайтон смотрел на нее уже в отчаянии. Людмила продолжила на языке Демократии:

- Насколько я понимаю, этот контракт после подписи обеих сторон, а подпись с вашей стороны была уже проставлена, автоматически пересылается в межгалактическое нотариальное бюро, где контракт регистрируется и проверяются подписи и права подписантов? То есть, надо думать, сейчас контракт уже на проверке. И если моя подпись будет удостоверена…

- Кто вы? – хрипло спросил Брайтон.

- Я – Мара Пятая, королева страны Сат планеты Мара. Избрана Советом страны Сат, согласно закону нашего государства. Есть документы, фиксирующие этот акт, да и вы сами меня «опознали». Но волею судеб я также являюсь гражданкой Империи Русских.
Брайтон ударил кулаком по столу:

- Проклятие! Как ты тут оказалась?

Людмила продолжила, не обращая внимания на его гневную выходку:

- А согласно межгалактическому законодательству, тот, кто первый застолбил участок тириниума, тот его и разрабатывает. Все верно? Вы настояли на моей подписи. И я написала: «Я, гражданка Империи Русских, Беркутова Людмила Валерьевна, правящая страной Сат планеты Мара двадцать три года и поныне, не ратифицирую данный договор, поскольку право на разработку тириниума в стране Сат принадлежит Империи Русских». Но ничего, с королем Инарта вы ведь уже договорились, не так ли? – ехидно закончила несносная королева.

Брайтон застонал.

- Через полчаса придет ответ. Скорее всего, мою подпись подтвердят. Я пропала без вести двадцать три года назад. Мы летели с исследовательской миссией в туманность Х7. На нас напали рептилоиды, возможно, науськанные вашей стороной. Что вы хотели? Сохранить для себя этот удаленный кусочек Вселенной? Я не знаю. Но погибла вся команда, кроме меня. Брайтон, у русских есть поговорка: «Сколь веревочке не виться, конец будет». Ваши злодеяния оборачиваются против вас самих! Я понимаю, что вам очень хочется пристрелить меня, но подумайте: это станет известно Империи, и на вас лично объявят охоту. Пока вы не запятнали себя убийством – Клорр жив, и я его вылечу - летите-ка вы подобру-поздорову, еще есть время! – а про себя думала: «Ну ничего. Зато если мою подпись подтвердят – сюда пришлют русскую эскадру. И людей планеты спасут от… насильственной демократии. А мне… памятник поставят, наверное…» Людмиле очень хотелось плакать, но плакать было никак нельзя.

Брайтон злобно уставился на королеву. Ее спокойное лицо страшно бесило его, но в словах был смысл. Через двадцать минут зазвенел зуммер Брайтона и одновременно на экране высветился ответ межгалактического бюро. Брайтон, прижав к уху шлем, слушал вопли начальства и бледнел.

«Судя по всему, подпись заверили», - думала Людмила, с грустью глядя на Клорра. Видеть в последние минуты своей жизни гнусную рожу Брайтона ей не хотелось.

Подполковник пытался возражать, но его аргументы во внимание не были приняты. Вопли прекратились. Он взял пистолет и направил его на королеву. Та в ужасе закрыла лицо руками и прошептала:

- Не надо, пожалуйста, что вам даст моя смерть?

- Это приказ, стерва, - холодно произнес Брайтон.

«Витя, Витя! – мысленно закричала Людмила. – Витенька!»


Виктор Беркутов брел по молочной реке. «Молочные реки, кисельные берега, как в старой сказке, - улыбнулся он, разгребая руками плотный туман. – Где это я?» - и услышал совсем неподалеку крик жены: «Витя, Витенька!» Он рванулся в сторону, откуда донесся крик, быстрее заработал руками, отталкивая белесую муть. Скорее, скорее! Еще рывок!

- А! – Беркутов очнулся, застонал, приподнялся, но острая боль в боку не дала сесть. Чьи-то мягкие сильные руки обняли его, укладывая обратно на подушки. Женский голос на чужом языке жалобно о чем-то просил. Беркутов с трудом открыл глаза и прищурился от света. Он лежал в помещении с белыми стенами, на кровати, а над ним склонилась молоденькая женщина в белой же одежде. Она тревожно вглядывалась в его лицо. Виктор снова попытался сесть, но она замотала головой, обхватила его за грудь, не давая подняться.

- Где я? – спросил он по-русски. – Ты кто? – перешел на язык Демократии. Девушка беспомощно улыбнулась, а в глазах ее заблестели слезы. Она прижала палец к губам и начала рыться в складках одежды. Виктор смотрел на нее и не мог понять, на каком свете он находится: это была его жена Люда в молодости. Но не могла же она за четверть века так мало измениться? Значит, он на «том» свете. Но почему она не понимает, что он говорит? Хотя… а вот в профиль не очень похожа, у Люды нос был с курносинкой, а у этой девушки прямой…

Девушка вынула покоробленное изображение и поднесла его к лицу Беркутова. Он сразу узнал свою самую большую ценность – фотографию его семьи. А девушка, уже не в силах сдерживать слезы, показала пальцем на ребенка и сказала:

- Катя… - и ткнула пальцем в себя. – Я – Катя! Катя!

- Катюша? – прошептал Беркутов, не веря своим глазам. – А… мама?

Келла закивала головой – слово «мама» на марийском было схоже по звучанию с русским.

- Мама! Людмила! Вот она! – и показала Людмилу на фотографии. – И папа… это ты…
Пальцы у Виктора Петровича задрожали. Одной рукой он схватил фотографию, другой – Келлу:

- Дочка, ты жива? Вы обе живы?

Келла разрыдалась. Она не понимала вопросы отца, но догадывалась, о чем спрашивал ее этот человек, снившийся ей в детских снах. А она ничего не могла ответить о судьбе королевы Мары, рисковавшей своей жизнью ради своего народа.

Вместо выстрела снова заверещали зуммеры. Людмила раздвинула трясущиеся пальцы, чтобы хоть что-то видеть. Брайтон прижимал шлем к правому уху. Оба рядовых десантника с полным недоумением на лицах слушали свои рации. Королева прислушалась.

- … я повторяю: ваш катер захвачен. Охрана разоружена и заперта в десантном отсеке. Выходите из здания с королевой Марой. Я – Кайданов Антон, гражданин Империи Русских, капитан флота, предлагаю не валять дурака. Выходите, без оружия. Или на орбиту на качелях будете запускаться. Я вызвал русскую эскадру – спасибо, ребята, за связь. Есть вариант – у меня несколько местных орлов, я им показал, как работать с винтовками, они вас выкурят. К чему лишние жертвы?

- Когда прилетят русские, ваши могут не успеть вас подобрать, - добавила Мара, немного придя в себя. Брайтон выслушал командира, надел на себя шлем, ткнул дулом в сторону Мары:

- Пошла! Пошла, пошла!

Королева с трудом поднялась и, пошатываясь – сильно кружилась голова – в окружении десантников направилась в к выходу. «Клорр, миленький, продержись!»  - прошептала она, проходя мимо своего верного рыцаря. В коридорах дворца было тихо. Двери парадного входа дворца были сожжены – видимо, в порядке устрашения, десант штурмовал беззащитную «цитадель». Брайтон жестом велел остановиться, крепко взял Мару под руку и приставил к ее голове пистолет.

- Мы у выхода, - сообщил он Кайданову. – Королева с нами.

Антон переключился на «громкую связь», и из динамиков катера раздался его голос:

- Твои люди выходят по одному, держа оружие над головой. Отдают оружие моему человеку и также по одному направляются к катеру. Заходят. Последний – ты.

- Ладно… - процедил Брайтон. – Делайте, как он говорит. Русский! Если обманешь – пристрелю твою королеву.

- Я не обману, - произнес Антон после небольшой паузы.

По одному десантники выходили из здания, остались Брайтон и Мара. Брайтон, вцепившись в ее руку, не убирая ствол от ее головы, вышел на ступени дворца. На площади не было ни одного десантника, зато из-за колонн выступили два королевских гвардейца с лазерными винтовками в руках, направленными на Брайтона. Мара и Брайтон вздрогнули одновременно – Мара, привыкшая видеть их с алебардами или пиками -  от неожиданности, а подполковник от страха.

- Иди вперед. Я выхожу! – загремело из динамиков.

Из люка вышел Антон. Он показал Брайтону руки – мол, я безоружен и остановился у трапа. Из-за стволов деревьев вышли еще два гвардейца и взяли Брайтона на прицел.

- Русский, я ее пристрелю, - рука подполковника задрожала.

- Зачем? Я не обману, ты же знаешь. – Антон излучал силу и уверенность в себе. - Оставь себе пистолет, если хочешь. Я спускаюсь, а ты поднимаешься. Королева внизу. Заходишь, выпускаешь экипаж из трюма, взлетаешь. Все. Все довольны.

Брайтон оттолкнул Мару от себя и быстро поднялся по трапу. Антон подхватил ее, и они побежали под защиту дворцовой колоннады. Первым делом Брайтон задраил люк, и через несколько минут катер стартовал. Взмыл вверх, в облака, но вдруг замедлил скорость, затормозил и завис над дворцом в заоблачной выси. Королева в ужасе увидела, что катер открыл орудийные люки.

- Нет, нет, нет! – в отчаянии закричала она. – Как же так?

- Только не сегодня, – мрачно сказал сквозь зубы Антон.

Высоко в небе вспыхнул ослепительный фейерверк – катер взорвался и разлетелся на мириады искр. Если бы дело было ночью – это было бы красивое зрелище.

- Я немного подпортил им пусковую… - усмехнулся Антон. – Первая же попытка выстрелить оказалась фатальной. Левинсону привет передавай!

- Боже мой, Антон! Боже мой… я сегодня родилась еще 2 раза… Антон, там Клорр! Нужна срочная помощь! Скорее, его надо перенести в госпиталь!

- Гвардейцы, двое за мной! Двое – охранять вход, никого не пускать.

Клорр лежал в той же позе. Мара нащупала слабый пульс, облегченно вздохнула. Антон огляделся, присвистнул:

- Смотрите-ка! Они свой пульт связи забыли, так спешили ноги унести! – и Антон, прихватив ценный «сундучок», направился вслед за Марой в госпиталь.

В опустевшем госпитале медики были наготове.

- Антон, ему нужна помощь невролога. Скорее всего, у Клорра многочисленные мелкие кровоизлияния мозга. Может быть, у тебя что-то… мотоспейс откуда?

- Ваше величество…

- Ох, давай «Людмила»!

- Да, хорошо. Мы с Келлой жили на нашей базе, но там нет даже медблока. Стандартный модуль, без изысков. Боюсь, там ничего подходящего нет…

- Плохо… Клисс, голубчик! Хорошо, что вы остались! – обрадовалась Людмила старшему доктору, вышедшему из палаты Беркутова. – У нас кровоизлияние в мозг. Прошло около часа… но это Клорр. Я должна его спасти…

- Мы лечили такое с помощью наших знахарей – они очищают и восстанавливают поврежденные участки, все зависит от конкретного случая…

- Привлеките всех, как быстро сможете начать?

- Один дежурный знахарь на месте, остальных соберем в течение часа, двух…

- Как долго… Начинайте, я сейчас приду… - и Людмила кинулась в палату Беркутова, Антон – за ней.

Дверь была приоткрыта. Мила заглянула внутрь. Беркутов уже полусидел, откинувшись на несколько подушек, а Келла, присев на стуле, что-то увлеченно рисовала и показывала ему. Они обернулись и увидели Антона и Людмилу. Келла вскочила и, завизжав от радости, бросилась на шею… Антону, проскочив мимо матушки. А Людмила замерла в дверях. Виктор смотрел на нее, не в силах оторваться.

- Милочка… - прошептал он. – Это же ты?

Людмила смогла только кивнуть. Виктор протянул к ней руки. Она пошла – несколько шагов по палате, несколько шагов длиной в четверть века. Кто она ему теперь? Бывшая подруга?

«Кто я тебе теперь? Бывший муж?» - думал Виктор, но сердце сказало: «Радуйся, дурак!» - и он расплылся в счастливой улыбке, распахнул объятья, и Мила обняла его. Сначала робко, потом крепче.

- Я ждала тебя, - прошептала она.

- А я искал тебя, - ответил он.

- Ты нашел?

- Нашел.

- Ты?..

- Я с тобой.

Обнявшиеся Антон и Келла (или Катя, как нам теперь ее называть?) с нежностью смотрели на «старичков». В дверь постучали, вошел Клисс. Его глаза полезли на лоб при виде королевы, обнимавшей загорелого инопланетника.

- Это мой папа, - прошептала Келла Антону и Клиссу, - и моя мама… Это моя семья! И ты, Антон! Какая же я счастливая!

- Ваше величество! Клорр плоховат. Одному знахарю не справиться, он уже вошел в сознание Клорра, но нужен срочно кто-то еще. Пока ищем… По протоколу «зет» один знахарей должен дежурить в убежище Совета, но его там нет… Сбежал, наверное?

- Нужен знахарь? – спросила Келла. – А наша бабка Августья из деревни – она, говорят, ясновидящая! Она-то точно не сбежала никуда!

- Я могу за ней слетать! Займет полчаса туда и обратно, если она на месте!

- Антон… да, летите с Келлой, чтобы народ не перепугался… И осторожнее, неизвестно, что придумают еще наши «друзья», - озабоченно сказала Людмила, вытирая слезы.

- Мама, папа! – Келла расцеловала и обняла обоих вновь приобретенных родителей. – Мы быстро!

- А вот что они придумали – товарищ генерал посмотрит в прямом эфире! Разрешите обратиться, товарищ генерал? – Антон с «сундучком» сделал шаг вперед.

- Вольно! А ты, я так понимаю – капитан Антон Кайданов, за которым мы сюда прилетели?

- Так точно, товарищ генерал! Я руководил экспедицией, нашедшей на этой планете тириниум, чудом выжил после подстроенной катастрофы, и то… только благодаря вашей дочери… Разрешите доложить! Мы с Келлой поженились…

- Молодец! Молодец, что выжил. Герой… Медали будем раздавать после победы! Тебе пора лететь? Лети. Дочку… береги. А прямой эфир давай сюда, посмотрим, что там у них! Да, а ты откуда знаешь мое звание?

- Генерал Виктор Беркутов – легенда космофлота Империи Русских, товарищ генерал…

- Витька, до генерала дослужился? – рассмеялась сквозь слезы Мила. – Витя… Ребята… дорогие мои, мне надо помочь спасти человека… Скорее везите эту бабку… Витя! А ты смотри мне – никуда больше не уходи! – и деятельная королева, чмокнув мужа и перекрестив Келлу и Антона, выбежала в коридор.

- Вот такая наша мама, Катюша… - с улыбкой произнес Беркутов. – Ничуть не изменилась…



А в прямом эфире происходило следующее. Две космические эскадры зависли напротив друг друга. Ни одна из сторон не начинала бой. Между ощетинившимися кораблями повис небольшой, по сравнению с огромными крейсерами, серебристый корабль с большими звездами на фюзеляже. Это был «шериф» Межгалактического нотариального бюро, курировавшего контракты на разработку тириниума. Русские на основании подписи королевы Мары прибыли к «своему участку», прихватив «шерифа» - было очевидно, что демократы не отдадут просто так лакомый кусочек – слишком много было пролито крови за эту небольшую планетку. «Шериф» сохранял нейтралитет, взывая к соблюдению международных норм. Стороны переругивались. Бюро подтвердило право разработки тириниума в стране Сат за русскими, но демократы, как обычно, свои желания ставили выше принятых правил. Пока шли переговоры, демократы планировали, как им провести провокацию против «шерифа», обвинив русских. На что они при этом надеялись – на мировую войну? – было непонятно, но странности «друзей» всегда приходилось учитывать.

Из подпространства появился крейсер Демократии, привлекший сразу внимание Беркутова – это был тот самый корабль, уничтоживший его флагман с помощью неизвестного генералу оружия.

- Вот зараза! – у генерала перехватило дыхание. – Так… нужно связаться с нашими… так… - пальцы забегали по сенсорной панели. – Код… пароль… Внимание, внимание! Эскадру русских вызывает генерал космофлота Виктор Беркутов! Эскадру русских… черт вас возьми, откликнитесь, хоть кок какой-нибудь!

- Генерал Беркутов? Эскадренный миноносец «Сметливый» на связи, лейтенант Шевченко. Вы вышли на связь по незащищенному каналу… и с пульта связи демократов… у вас все в порядке?

- Да, это я с трофея на связь вышел. Жив, почти здоров. Потерял вчера в бою свой флагман из-за вот этой огненной штуки, видите – на крейсере демократов огненный шар, как прилипший? Это что-то новое. Он поглощает плазму и выплевывает обратно ее же, многократно усиленную! Он…

- Товарищ генерал. Не волнуйтесь. Экипаж вашего спасшегося крейсера сообщил о возникшей проблеме. Меры приняты.

- Меры приняты? Это… лейтенант, вы, может, не слышите меня? Это – новое оружие, мы никогда с таким не сталкивались!

- Товарищ генерал, слышу вас хорошо. Повторяю: мы уведомлены о возникшей проблеме, меры приняты… Товарищ генерал, наш разговор проходит по незащищенной линии. Согласно протоколу безопасности, я вынуждена отключить связь…

- Что? Что за?..

- Товарищ генерал, выздоравливайте!

- Э!!! Что? Отключилась? – Беркутов откинулся на подушки, вытер испарину со лба. – Вот так… хорошо, в отставку не отправила…


Серебристый «шериф» прервал переговоры. Появление нового крейсера с огненным красно-черным шаром вызвало фурор. В эфире повисла зловещая тишина, и тут из ниоткуда материализовалась некая светящаяся субстанция, постоянно меняющая цвет и форму. В конце концов, субстанция как будто сделала выбор и приняла вид огромного светящегося дракона. Дракон как бы в задумчивости подлетел к эскадре Демократии и замер. «Шериф» благоразумно исчез в подпространстве, оставив противников разбираться самостоятельно.


Это был Блистательный Дракон Слит – волшебное существо, состоящее из плазмы, обладающее разумом и наделенное способностью творить. Драконы могли сотворить небольшой собственный мир – звездную систему, или планету с флорой и фауной. Им не было дано вдохнуть душу в организм, но животный мир и мир растений были им подвластны. Драконы не могли причинять вред разумным существам – причиняя вред, они извращали свое естество и погибали, но могли воздействовать на разум, вселяя в него благие помыслы. И вот сейчас Блистательный Слит, вызванный на помощь русскими, с грустью осматривал съежившийся при его приближении красный огненный шар, «прилипший» к корпусу крейсера демократов.

Это тоже был Дракон… когда-то это был Дракон… Слит позвал его, осторожно коснувшись его разума:

- Эй, Огненный брат! Ты слышишь меня?

- Да, слышу, - раздался в ответ «мыслешепот» Огненного брата.

- Ты меня узнаешь, брат?

- Да, о Блистательный Слит! – в ответ шар стал еще меньше и темнее.

- Что с тобой, брат? – дракон Слит подлетел еще ближе и внимательно осмотрел «младшего брата». – Как это тебя… угораздило?

- Мне так стыдно, Блистательный Слит… Они меня обманули… Я создал свой первый мир… но его уничтожили… - Огненный Дракон шептал и плакал – если дракон из плазмы вообще может плакать. – Они мне сказали, что это сделали русские… и пообещали наказать их, и попросили меня помочь… Но я попался… это была энергетическая ловушка… и они заставили меня уничтожить корабль, а там были люди…

- Зачем же ты согласился, Огненный брат? – с горечью спросил Слит.

- Они сжимают ловушку, все сильнее, и я мог взорваться… и я испугался… а они сказали, что только один корабль, и они отпустят меня… но они опять обманули… Что же мне делать, Слит?

- Ах ты, бедняга… Они всегда обманывают, эта часть людей… Лучше было бы тебе погибнуть… - Блистательный Слит осторожно «ощупывал» разум попавшегося дракона – он чувствовал стыд, раскаяние, жалость к погубленному миру и убитым людям, страх… - Огненный брат, если я освобожу тебя, что ты сделаешь?

- Я улечу с тобой… если ты позволишь… если нет – я улечу один и… я не знаю, что мне делать дальше… Спаси меня, Слит…

- Я сейчас разрушу оковы, и ты тут же выбирайся и лети ко мне. Я… попытаюсь тебя излечить! – решился Слит. – Подожди.

Блистательный Дракон просканировал разум командующих эскадрами. Демократы начинают атаку… Надо спешить! «Русский, - мысленно обратился он к командующему русских. – Вы спасли меня из энергетической ловушки. Я помогаю вам. Вы мне нравитесь. Я сейчас освобожу моего незадачливого брата, и мы улетим. Думаю… вы легко победите».

Слит перегруппировался – он превратился в подобие веретена с острым концом. Резко набрав скорость, он приблизился к крейсеру, удерживающему Огненного Дракона и, выпустив струи плазмы, разрушил энергетическую клетку и заодно повредил основной калибр корабля.

- Летим! – позвал он Огненного брата. Красно-черный шар разросся, набрал силу, раскидал протуберанцы пламени и, подобно щенку, рванулся к старшему другу, кувыркаясь в пространстве. Блистательный Слит обволок своего младшего братца, и оба волшебных существа исчезли с экранов наблюдателей.

Командующий эскадрой Демократии верно оценил обстановку – и исчезновение с поля боя важного свидетеля «шерифа», который наверняка уже докладывает ситуацию, и потерю главного тарана – дракона и, скрипя зубами от злости, приказал «играть отбой». По одному кораблю эскадра растворилась в подпространстве, и на поле несостоявшегося боя остались только ошеломленные исходом дела русские.


Эпилог.


- А и ничего, что ты большой мальчик. А тебе надо кашку кушать. Да, доктор сказал. А мало ли кто что не хочет. Надо. Вот так… ложечку за маму, ложечку за папу… Ваше Величество, вы посмотрите – такой большой, а не понимает!

В палату к Клорру вошли двое – сияющая Людмила и ее дорогой муж Виктор Беркутов. Людмила ласково улыбалась. Бабка Августья сделала свое дело – помогла излечить почти мертвого Клорра и теперь выхаживала его, как маленького капризного ребенка.

- Как ты? – спросила королева, подходя к кровати. Верный рыцарь грустно улыбнулся:

- Спасибо, гораздо лучше…

- Не ест! – всунулась Августья.

- Пожалуйста, Клорр… ради меня…

- Давай ложку, бабка, - вздохнул рыцарь. – Ради вас, ваше величество…

Людмила улыбнулась:

- Дорогой Клорр, я хочу познакомить тебя с моим мужем… которого потеряла так много лет назад… Виктор, это – Клорр.

- Рад за вас, ваше величество, - бедный Клорр уткнулся в тарелку с кашей. – Рад познакомиться… - и поднял грустные глаза: - Ваше величество! Вы улетите от нас?

Людмила изумилась:

- Куда? Почему?

- Но вы же… вы же с другой планеты…

- Да на кого же я вас оставлю, дорогие мои подданные? – Людмила рассмеялась. – Нет, пока ты не вылечишься, точно никуда не улечу. Мы… мы с мужем решили… Виктор решил наконец-то взять отпуск, по поводу обретения семьи! Правда, Витя?

- Так точно, ваше величество! – рассмеялся Виктор.

- И Келла… Катюша наша… никуда не улетает, они с Антоном остаются – Антон будет организовывать разработку тириниума, а Катя… ей лучше пока здесь побыть… Ну и мы с ними! – на глазах Людмилы, королевы Мары, показались слезы. Могла ли она об этом мечтать еще неделю назад?

А бабка Августья, хитро посматривая на свою королеву, думала: «Ну, голуба моя, да и ты в ближайший год никуда отсюда не полетишь… Будут вместе играться – тетя и племянник! А там поглядим!»

Секретное задание Кэррол Райт. 4 роман НФ цикла
Таня Бондарева
Секретное задание Кэррол райт.

Глава 1. Введение.

Станция русских «Ария 7» не была покинута, она была законсервирована. Разведчики Демократии наблюдали за станцией около года, но никто туда так и не прибыл, и они решили отправить лейтенанта Райт на эту станцию с целью разнюхать секреты русских и приблизить победу Демократии над Империей Русских.

Одноместный корабль без опознавательных знаков состыковался со станицей «Ария 7», и лейтенант Райт вошла во второй отсек идентификации. Кэролл приготовилась подключить шифровальную машину, но охранная  система была отключена. Лейтенант повернула рычаг и очутилась внутри станции русских. Она втащила свои вещи и портативную аппаратуру слежения.

Кэррол была бесстрашная девушка… которой было страшно. Огромная космическая станция в автономном режиме и абсолютно пустая.  Но почему русские оставили станцию – может быть, эпидемия, какие-нибудь пришельцы, техническая неисправность?

Кэррол включила анализатор воздуха. Все было в норме – на станции можно было находиться без скафандра. Лейтенант Райт сняла шлем  и вдохнула воздух этих русских. Русский дух удивил ее своей свежестью.


Глава 2. Южный диалект.

Иван Ордынцев увидел корабль Марины Сомовой, пришвартованный к главному шлюзу "Арии-7". Что ж, она уже прибыла! Какие странные корабли на Галатее и почему без опознавательных знаков? Корабль одноместный, так и должно быть. Марина Сомова, техник третьего уровня, и мы должны с ней проверить все основные системы жизнеобеспечения  станции «Ария 7». Интересно, какая она, эта Марина? Изначально должен был лететь техник Игорь Зорин, которого Иван хорошо знал, но в последний момент его заменили Мариной Сомовой с Галатеи.

«Так, Иван, настраивайся, что это будет женщина, опытный коллега, с которой тебе придется провести вместе целый месяц на этой станции…»

Но в душе хотелось, чтобы это была девушка, с которой время пролетит – не заметишь, а потом – отпуск на планете Рай.  Ордынцев уже заказал себе билет  - двухместная каюта с видом на море, немного подороже, но что такое деньги, они нужны, чтобы их тратить. «И на этом круизном лайнере я встречу девушку своей мечты! Игорь встретил, столько мне рассказывал, как он познакомился со своей Людмилой». Ордынцев ничего не говорил своему товарищу Зорину, но сам за год до полета на станцию «Ария 7» заказал билеты на круизный лайнер «Офелия» на планете Рай.

Иван произвел стыковку с «Арией 7» и отправил сообщение по дальней связи о своем прибытии и о прибытии коллеги Марины Сомовой. Ордынцев решил разгрузить аппаратуру завтра, сегодня лишь личные вещи, душ и ужин с Мариной Сомовой. «Собственно, мне все равно, какая она, работа есть работа, и ее нужно сделать, а потом – планета Рай и она… а какая Она будет?» - Иван замечтался и вошел внутрь станции, не сняв скафандр. Засмеялся, вернулся в шлюзовой отсек , повесил свой скафандр в ячейку. Странно, а где скафандр Сомовой?

«Долго жить будет», - подумал Ордынцев. Он подумал это, когда заметил Марину Сомову в дальнем конце коридора.

«Господи Боже, она рыжая, короткая стрижка, ненавижу рыжих, они вредные», - Иван замахал руками и закричал:

- Марина! Марина Сомова! Я – Иван Ордынцев, только что прибыл!

Марина Сомова как-то странно, медленно приближалась к нему. «Она чего – боится меня? Дикарка, право…»


Глава 3. Первый контакт.

- Что за прелесть этот русский дух… - промурлыкала Кэррол, вдыхая свежий, по сравнению с воздухом на ее станции, «русский воздух». Еле ощутимо пахло холодным металлом и чувствовался запах озона. При сгорании тириниума выделялся и озон… и что это означало? Компенсационные двигатели станции недавно отработали, сместив ее положение? Слабый свет редких аварийных источников света позволял частично видеть бесконечный коридор. Где-то вдали он изгибался, но, чтобы увидеть что-то еще, Кэррол надо было протащиться с вещами дальше. Она примерно представляла, как устроена станция – при внешнем осмотре она произвела сканирование – но также она прекрасно осознавала, что результат сканирования мог оказаться полнейшей «липой», подсунутой хитрыми русскими.

Неожиданно второй шлюзовой отсек осветился, и она прочитала надпись над входом в шлюз: «Внимание. Пришвартовывается катер класса «Стриж». Это было… чересчур неожиданно. Кэррол Райт прижалась к стенке коридора. Она знала русский – ее военная специальность была «специалист по пропаганде», и знание русского было обязательным  для этой работы.

«Вот черт принес кого-то! Ну почему именно сейчас?» - Кэр  зарядила свой автоматический пистолет, проверила боекомплект. «Сколько их будет? Мне нужно пробиться к кораблю. Я не погибну, чувствую это, нет запаха смерти… Так, они, возможно,  не знают, кто я – это большой плюс. Попробую вступить с ними в контакт,  скажу, что я с планеты Тиания, что у меня проблемы с кораблем. Планета Тиания вне юрисдикции русских, этот сектор – нейтральная территория. Если будет непредвиденная ситуация – тогда короткий бой и бегство. Еще раз, Кэр – запаха смерти нет!»

Кэррол ждала, ее сердце бешено колотилось.  Ожидание – это пытка и испытание, но лейтенант Райт выдержала это испытание с достоинством. Она увидела всего одного русского, мужчину.

- Марина! Марина Сомова! Я – Иван Ордынцев, только что прибыл! - закричал он издалека, вглядываясь в полумрак.

Лейтенант Райт быстро анализировала изменившуюся ситуацию. «Он думает, что я – некая Марина Сомофф, прекрасно! Значит, эта Марина Сомофф должна прибыть на станцию, и он думает – она – это я… Отлично, первое везение! - думала Кэррол. – Запах смерти… его нет для меня, может быть, для этого русского?» - Кэррол потрогала свой автоматический пистолет, хищно улыбнулась и стала медленно приближаться к русскому. Он стоял и смотрел на нее, а затем, улыбаясь, пошел к ней навстречу.

Иван подошел к Марине Сомовой, остановившейся на полпути к нему. Ордынцев подумал, что он слишком пристально разглядывает коллегу, вот даже на ручки взглянул… А Кэррол будто что-то почувствовала и покраснела. «Почему этот русский так на меня смотрит? Они были близки с этой Мариной? Так…  пусть я – Марина, мне нужно только вырваться живой с этой станции русских, и лучше без преследования. Прикрытие для меня не предусмотрено – разведка была уверена, что «Ария 7» оставлена русскими навсегда! Никогда не знаешь, чего можно ожидать от этих русских!» Кэррол вспомнила одно из изречений своей наставницы Мартины Рид: «Русские беззащитны, когда ты с ними максимально открыта, Кэррол! Заползи ему в душу, и ты там останешься навсегда. Даже если он убьет тебя, он будет оплакивать твою гибель до самой своей смерти! Но чтобы этого не случилось, ты должна нанести удар первой.  Я… я убила своего русского, и ты сможешь!»

Кэррол посмотрела на своего русского и улыбнулась: «Я убью тебя первая…»

Иван протянул руку для приветствия:

- Привет, Марина, я – Иван Ордынцев, мы будем этот месяц вместе реанимировать «Арию-7», и я очень рад тебя видеть!

- Здравствуйте, Иван Ордынцев! Я – Марина… - Кэррол перевела дух – русский не знал Марину! А фамилию она решила не называть, чтобы не попасть под подозрение, ибо она не поняла, как точно звучит фамилия этой Марины.

- Как ты смешно говоришь! Такой сильный акцент? У вас на Галатее не говорят по-русски?

«Галатея, планета Империи Русских», - вспомнила Кэррол.

- Нет, Иван, я – южанка, с южных островов. У нас и правда сильный акцент – оторванность от материка!

- Да ничего, Марина, за месяц вы будете по-русски говорить не хуже меня! Знаете, я такой болтун! Находка для шпиона! Была такая поговорка давным-давно: «Болтун – находка для шпиона».

Кэррол-Марина криво улыбнулась.

- Вы где остановились, Иван?

- Пока нигде, вот только что прилетел. А вы где?

- Да я тоже только что прилетела… - соврала Кэррол.

- Марина, тут жилых отсеков очень много, думаю, нужно выбрать те, которые недалеко от рубки и поближе друг к другу, как думаете?

Кэррол снова улыбнулась:

- Я подумала о том же, Иван!

Иван подошел к ближайшему информационному табло, провел рукой над пультом, активируя его. Вывел на экран план станции и стал просматривать жилые отсеки.

- Марина, вот смотрите – рядом мужской и женский отсеки, и не так далеко от искусственного моря… вы же на острове выросли, вы любите плавать?

Кэррол выросла на пустынной планете Плекс, где купальни были лишь для элиты. Но она хорошо плавала – ее обучили в спецшколе подготовки диверсантов. Она снова вспомнила своего инструктора Мартину Рид: «Я смогла убить своего русского, и ты сможешь, но не позволяй ему заползти себе в сердце, кадет Райт!» Кэррол не понимала тогда, что значит сердце, ее сердце, куда обязательно захочет вползти русский.

- Марина, предлагаю расположиться в секторе 8. Вот женский сектор – 8А и вот мой мужской, 8Б.

«Как странно, - подумала Кэррол, - у них мужчины и женщины живут раздельно». Еще она вспомнила, что у русских и туалеты отдельно для мужчин и отдельно для женщин. Как это расточительно и какая дикость! Все же естественно – мужчины и женщины одинаковы, и для чего эти разделения и разграничения по половому признаку? Варвары, что с них взять.

Кэррол вспомнила своего мужа, которого ей подобрал Совет по делам семьи, исходя их совместимости их ДНК. Демократии нужны крепкие и здоровые дети! Дети с врожденными уродствами или заболеваниями изымались из семей и умервщлялись, если патология не была выявлена во время вынашивания. Если скрин показывал патологию плода – вызывались преждевременные роды, и плод также умерщвлялся. Но Кэррол не довелось стать матерью – ее муж Карл, которого она даже не познала, пал в битве в звездном секторе RX 19.

Глава 4. Горячий чай с лимоном.

Кэррол приняла душ. В кабине не было ограничителя подачи воды, можно было спокойно мыться горячей водой! А она по привычке быстренько вымыла голову и начала судорожно тереть тело, боясь, что сейчас польется холодная вода. Нет – мойся, сколько угодно! Кэррол почувствовала ненависть к Империи Русских. Они жили слишком расточительно.

Кэррол с детства привыкла во всем себя ограничивать. На ее родной планете Плекс душа, а тем более ванной в домах не было. Вода была только для приготовления пищи, многократно перегнанная, она не имела вкуса. Помыться означало обтереться влажными салфетками. А раз в месяц они получали талоны в «баню» - там можно было вымыться по-настоящему, водой из канистр. Каждому выдавалась канистра – помыть волосы и остальное. Не удивительно, что самая модная прическа у женщин была «бокс». А мужчины брились наголо. Только очень богатые люди могли позволить себе длинные волосы или – о чудо из чудес! – бассейн!!! Кэррол видела бассейны в сериалах. И вот – обычная стандартная база русских, и в обычной каюте – душ. А еще – море???

Плавать Кэррол научилась во время подготовки диверсантов. Это была часть обычной армейской учебы. Вообще Кэррол стремилась сбежать куда подальше с родной планеты, на которой не было ничего, кроме полной безнадеги для таких «обычных граждан», как она. На планете было много песка, солнца – и все. Из песка выплавляли заготовки для предприятий, специализировавшихся на выпуске иллюминаторов космических кораблей и станций. Была еще работа по обслуживанию солнечных батарей – регулярно сметать попадавший на них песок. Можно было устроиться в сферу услуг, и Кэррол поступила в педагогический колледж, там она и выучила русский.

А потом, когда перемирие с Империй Русских по вине последних, разумеется, стало нарушаться все чаще, появилась еще одна возможность – армия. Армия давала перспективы. Кэррол, знавшая русский, подала заявку в службу пропаганды, ее с удовольствием взяли, но через месяц  ее направили в «школу диверсантов», сказав, что это – обязательная практика для любого военного. Кэррол сдуру подписала контракт, и уже на месте выяснила, что это – настоящая школа диверсантов, что ее будут готовить для работы на передовой. А сделать уже было ничего нельзя! Так бывшая училка Кэррол Райт за год тренировок превратилась в лейтенанта специальных войск специального назначения, и эта отправка ее на русскую базу была чем-то вроде экзамена. Так она полагала.

С наслаждением растеревшись мягким полотенцем и облачившись в большой пушистый халат, девушка прошлепала к встроенному шкафу, раздвинула створки и обомлела – на полках лежало целое богатство – комбинезоны разного размера из… нет, нет, не может быть! – руки у нее даже задрожали, когда она ощупывала ткань – да, так и есть – из клобка… настоящего клобка! В Демократии клобок выращивали только на планете Слит, и плантаторы продавали его за безумные деньги!

- Вот мерзавцы! – пробурчала Кэррол, надевая чистое белье и подходящий по размеру симпатичненький костюмчик. Эти апартаменты ее и восхищали, и угнетали одновременно. Три комнаты плюс санузел для одного единственного человека! Она посмотрела на плане – это был стандартный блок!

Зазвенел зуммер у входной двери. Кэррол сначала глянула в подобие глазка, увидела Ивана и, пряча в карман пистолет, открыла дверь.

- Привет! О, шикарно выглядите! – Иван был одет в похожий комбинезон, но из другой ткани, более грубой – видимо, рабочий вариант. – Зашел пригласить вас на обед. Через полчаса по станционному времени.  Приглашаю вас в малую кают-компанию.

- Обед? – выказала изумление Кэррол.

- Да, настоящий прием! Мы же не обязаны приступать к работе прямо сейчас! Вот смотрите – малая кают-компания расположена по левую руку от вас, пройдете по коридору… девятнадцатая дверь, увидите!

«Обед с русским, что-то новое в моей миссии, - Кэррол светло улыбнулась, кивнула головой и закрыла дверь. – Думаю, стоит пойти. Но потом я его убью. Затем загрузка файлов с бортового компьютера станции, и я улетаю, моя миссия закончена. Еще Марина эта нагрянет, нужно быть начеку. Знать бы, сколько времени у меня!»

Через полчаса, максимально прихорошившись, Кэррол вышла из своих роскошных апартаментов и пошла по коридору налево, отсчитывая двери. Но можно было и не считать – малая кают-компания была расположена как бы на подиуме, к двери вели ступеньки, сама дверь была гостеприимно открыта, и оттуда лилась негромкая музыка. «Собаки», - ругнулась Кэррол и вошла.

Ну… это уже был перебор. Такое Кэррол видела только в сериале «Плантаторы Слита». Огромный зал, по кругу – диваны и столики. Один из них был уже накрыт, а Иван колдовал над пультом меню. Свет был приглушен – освещенными оставались только зоны барной стойки, небольшая танцплощадка в центре зала, их накрытый столик и вход  в кают-компанию. «Малая кают-компания, - уныло подумала Кэррол. – Надо думать, есть и большая…»

Она машинально закрыла дверь. Иван оглянулся, улыбнулся ей.

- Привет! Марина, я уже освоился, ты проходи… Слушай, я набрался смелости перейти на «ты», мы все-таки коллеги, не вижу смысла стены возводить. Если ты не против – мы на «ты»?

- О, Иван, я не против! – Кэррол-Марина ответно улыбнулась. Она вспомнила наставления своего инструктора, Мартины Рид: «Русские любят, когда им улыбаются, они чувствуют себя комфортно. Старайся, чтобы твоя улыбка не была фальшивой – эти русские сразу чувствуют фальшь!»

- Что же, Марина, позволь проводить тебя к столику? – Иван подошел к ней, подал руку. Она приняла игру – подала ему свою руку и позволила усадить себя за столик.

- Иван, странный запах какой!

- Да? Ничего особого не чувствую.

- У меня… повышенная чувствительность к запахам.

- Расскажи?

- Ну… вот в коридоре… Запах холодного металла и озона… - ты не почувствовал?

- Положим, обычный запах космоса! – Иван улыбнулся, внимательно изучая свою коллегу на ближайший месяц.

- Нет… Здесь запах озона сильнее! Но тут, в кают-компании – совсем другое. Вот диваны… Такое ощущение, что они пахнут… сейчас… запах дорогой сумочки из кожи…

- А, ну понятно! Конечно, так и должно быть – диваны обиты натуральной свиной кожей… думаю, что свиной.

- Как???

- А что тебя удивляет? А обшивка стен – панели из дерева, наверняка. Вот, видишь? – он провел рукой по панели за его головой. – Видишь, слегка лак потерся – это же старая станция – а пластик бы так не потерся, и ты со своей чувствительностью ощущаешь наверняка и запах дерева, и лака…

Кэррол потеряла дар речи. Она сидела, уставившись на прозрачные бокалы из тонкого стекла, тарелки из настоящего фарфора… да, она увидела, что это – не дешевый пластик... «Какое расточительство! Это… это невозможно! Обычная станция, малая (!) кают-компания…» - мысленно простонала она, пытаясь обрести дар речи и подавить всепоглощающее чувство зависти к русским.

Обстановку разрядил звон колокольчика.

- О! Наш первый ужин в сем гостеприимном месте готов! Позволь предложить… так… я заказал красную рыбу, картофельное пюре со сливками и горячим зеленым горошком. Немного цветной капусты в соусе бешамель. Легкий овощной салат с рассольным сыром и белое вино! Ты ешь рыбу? – вдруг спохватился он.

- Ем… - сглотнув слюну, жалобно прошептала Кэррол. Конечно, она ела рыбу! Да она сейчас бы съела жареную змею – так ей хотелось есть! У себя дома они питались только синтезированной пищей из грибка кандиды... По-настоящему поесть ей довелось только в армии, и то армейская пища была частично натуральная.

Иван налил вино в бокалы и предложил тост за Марину Сомову, его коллегу и нового друга. Ему очень хотелось расшевелить эту диковатую девушку.

- Я надеюсь, мы сможем стать друзьями, Марина!

- Спасибо, Иван, ты так добр ко мне. Я думаю, мы уже друзья…

Вино слегка вскружило голову лейтенанту Райт, и она, глядя на Ивана Ордынцева, почувствовала… очень даже хорошо почувствовала, как этот русский заползает в ее сердце. Они приступили к обеду, если молча, каждый думал о своем.

После второго бокала Иван встал с улыбкой из-за стола, выбрал медленную музыку на ди-джей центре и пригласил Кэррол танцевать. Кэр вначале раскраснелась, она не была готова к такой открытости русских, но в спецшколе их учили быстро ориентироваться в непредвиденной обстановке, и вот Кэррол, успокоившись, танцевала под незнакомую мелодию, прижавшись к Ивану. Голова немного кружилась, А еще Кэррол захотелось, чтобы все это было по-настоящему.

Кончился танец, кончилась и еда. Иван задумчиво смотрел на «коллегу». Чем бы ее занять? Все молчит…

- Марин, сыграем в русское лото? – неожиданно спросил он.

- Во что? – переспросила Кэррол, судорожно вспоминая, что такое «русское лото». Про русскую рулетку она знала, также читала, что русские играют в «дурака» в карты и любят оставить «шестерки» «на погоны». Но «лото»… «Надеюсь, не на раздевание?» - видимо, в глазах девушки отразилось полное недоумение на грани отчаяния, и Иван, уловив это, уточнил:

- Я у себя нашел «русское лото» – с бочонками – наверное, кто-то забыл. Давай сыграем?

Кэррол кивнула в полной панике.  – «Пить бочонками – кто больше выпьет?» - это была не типично русская забава, но кто их знает?

- Я принесу, подожди, я скоро! – Иван вышел в коридор и легкой пружинистой походкой направился к себе, а Кэррол, кинувшись к двери, заперла ее.

- Раздеваться не буду, - твердо сказала Кэррол, у меня только комбез , белье и ботинки. Сразу продую. Пить бочонками – увольте. Может, сбежать в каюту? А что он обо мне подумает? А сблизиться? А заползет? – мысли ее метались, как напуганные кролики, когда раздался стук в дверь.

- Что это он? Руки заняты, что ли? – Кэррол подошла к двери и нажала кнопку, дверь открылась. Лейтенант сразу почувствовала своим чувствительным носом, что запах озона резко усилился. Но Ивана за дверью не оказалось. Зато справа, оторвавшись от стены, к ней метнулось нечто. Больше всего это «нечто» напоминало огромного полярного медведя, поднявшегося на задние лапы. Девушка шагнула было обратно в кают-компанию, но существо обхватило ее «передними лапами» за шею и прижало ее голову к своей груди. Кэр попыталась оттолкнуть его, но руки погрузились в плотное облако, и сразу стало нечем дышать. Задыхаясь в облаке, она сумела вытащить лазерный пистолет и выпустила несколько очередей в существо. Когда закончился последний воздух, а рука все жала из последних сил на курок, существо отпустило ее шею и опало вниз, стекая по ступенькам в коридор.

Иван возвращался по коридору, держа под мышкой коробку с лото, когда услышал впереди приглушенные выстрелы из лазерного пистолета. Он бросил коробку и со всех ног помчался в сторону выстрелов, вынимая на ходу свой пистолет. Когда после очередного поворота показался подиум в кают-компанию, он увидел Марину, прижавшуюся к стене, держащуюся левой рукой за горло. В правой – пистолет. Перед девушкой расплывалась  большая лужа с зелеными и голубыми искорками, а навстречу  им, с другой стороны коридора неслось облако. Иван закричал:

- Марина, внутрь, внутрь! - но она вскинула пистолет, направила на него и… выстрела не последовало. Иван с дико выпученными глазами подбежал к ней, втолкнул ее внутрь кают-компании  и успел нажать кнопку «герметизация люка».  Они, повернувшись, в ужасе смотрели на дверь. В нее что-то ударилось и принялось глухо долбиться.

- Что это было? – спросил Иван перепуганную девушку, забирая из ее трясущихся рук пистолет.

- Я не знаю… Я никогда такое не видела… Я думала – это ты в дверь стучишь, открыла, а там… Там что-то – медведь не медведь, облако не облако – как навалилось не меня, и я не смогла дышать. Но я стреляла… И оно сдулось – сдулось на глазах… А я… весь заряд расстреляла… а что ЭТО?

Иван отложил ее пистолет в сторону и, внимательно глядя ей в глаза, спросил:

- Ну ладно… давай пока разберемся с тем, что имеем… А где Марина Сомова? И кто ты?

И тут лейтенант Кэррол Райт поняла, что она прокололась – русский задал ей этот вопрос по-английски… И о том, что произошло только что, она со страху рассказывала тоже на английском… А лазерный  пистолет марки «Смит и Вессон», который русский благоразумно отложил подальше, погубил ее легенду окончательно.

Глава 5. Необитаемый остров.

Она с ужасом смотрела на Ивана. Он был внешне спокоен, но злость хорошо читалась в его прищуренных серых глазах. Нечто продолжало долбиться в двери, но уже с меньшим энтузиазмом. Кэр непроизвольно вздрагивала с каждым новым ударом.

- Я… да, я не Марина… Сомова… И я не знаю, где она… я ее никогда не видела, честное слово! Я прилетела, никого не было – я думала, что я одна… я облетела станцию, ни одного корабля не было, и я…

- А ты кто? Только не трать время и не ври, что «мимо пролетала», я видел твое оборудование, которое ты оставила у шлюза, - сказал холодно Иван и, как бы невзначай, направил на Кэр пистолет.

- А… какое? Я ничего не оставляла… - Кэр решила побороться и соврать про аварию.

- Ты хочешь в коридорчик? – так же холодно спросил Иван.

«Господи! Почему я его не убила сразу? А только что… как ухаживал… Подонок!» - так подумала Кэр, а вслух сказала:

- Нет, ни за что. Хорошо, я – лейтенант космофлота Демократии Кэррол Райт, прилетела с заданием – обследовать вашу брошенную базу, скачать файлы из бортового компьютера и все. ВСЕ!!!! И никаких Марин я не видела, если это… что за дверью – не твоя Марина! Я облетела станцию и просканировала ее – никаких признаков жизни, понимаешь? Никаких! И я даже войти не успела – появился ты, принял меня за Марину, а что мне было делать? Сразу начать палить? Я не знала, сколько вас, решила прикинуться… подождать…

- Специализация у тебя какая?

- Диверсант…

- Ого! Ты бы меня прирезала сегодня ночью, да?

Кэр не ответила. Потому что сказать правду – «Да!» - было очень глупо в ее и без того крайне дурацком положении. Но их нежную беседу прервал… комбинезон Кэр. Он был весь мокрый – «облако» затянуло девушку почти целиком, и вся одежда намокла. Ткань начала шевелиться. Капли влаги проступили на ткани, влага будто выталкивалась из пор материала, собиралась в капельки, капли объединялись в ручейки, и за несколько секунд ее одежда стала сухой, а на полу образовалась искрящаяся лужа, которая очень быстро устремилась к двери. Иван и Кэр в полном ошеломлении наблюдали за происходящим, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть это «нечто». Лужица бодро притекла к двери, потыкалась в щели, «обежала» по стене дверной проем и, убедившись, что щелей нет, спустилась вниз и замерла. «Нечто» снаружи также притихло. Как будто получив указание, лужица засеменила в сторону санузла. Иван, направив на нее пистолет, пошел следом, Кэр, поразмыслив секунду – за ним. Маленькое «нечто» подползло к раковине, ловко забралось на нее, подползло к сливному отверстию и начало «сливаться». Оно исчезло почти целиком, но вдруг выскочило наружу, как ошпаренное кипятком, и начало метаться по стенам. Помещение было герметично закрыто – никакой вентиляции в привычном понимании на кораблях не было, ее заменяли полностью изолированные системы жизнеобеспечения. Амебообразное существо сползло в конце концов на пол, замерло в паре метров от людей и неожиданно бросилось на них. Иван нажал на курок, и вырвавшийся луч испарил взбесившуюся лужу.

Кэррол с визгом выбежала из санузла и начала срывать с себя комбинезон. Комбинезон застрял в ногах – ботинки мешали скинуть его. И Иван с минуту удивленно наблюдал борьбу Кэр с одеждой. Наконец она справилась – ботинки разлетелись в разные стороны, комбинезон остался лежать на полу, а сама девушка, оставшись в топе и трусиках казенного светло-серого цвета, запрыгнула на диван и, обняв руками коленки, заплакала.

- Я не могу… не могу… не могу это носить… вдруг там оно? Не могу, не могу… - выкрикивала она сквозь слезы.

Иван вздохнул, спрятал пистолет в кобуру и подошел к ней. Коротко стриженые рыжие волосы, острые плечи, мускулатура… как у девчонки. «Тоже мне, диверсант, - усмехнулся он про себя, - у них мужиков не осталось, что ли – девочку на войну отправили?» - и присел рядом.

- Кэррол Райт… эй… ну хватит? Ну? Слушай, хватит! Мы с тобой одни, и нам никто, кроме нас, не поможет. Нам надо как-то выжить, согласна? – Иван обнял вздрагивающие плечики. Кэр замерла, потом резко подняла голову и откинулась на спинку дивана, уставилась в потолок. Она ненавидела в этот момент всех – и свою мать, что родила ее на горькое прозябание в нечеловеческих условиях планеты Плекс, и обманувших ее начальников, пославших учиться в школу диверсантов и сделавших из нее убийцу… хорошо еще, никого не успела убить! И Мартину, наставницу, обучавшую ненужной в нормальной жизни премудрости лгать, стрелять, прятаться, и всех этих русских, которые сгубили ее жениха, а сами жируют, и это «нечто», и… Ивана? А к Ивану ненависти не было. Было только безумно жаль, что этот единственный в ее жизни мужик, спасший от смерти, танцевавший с ней, накормивший лучшим ужином в ее жизни, был русским… врагом… уродом…

- Иван… что делать будем? – спросила она сквозь слезы.

- Для начала ты постираешь свой комбез. Чтобы не боялась, что там «что-то» осталось. Ты видела, как лужа рванула из раковины? Наверняка до воды добралась. Не любит, видно,  оно водичку! – Иван отпустил ее, встал, потянул за руку.

- Постирать?  А как это? – голос звучал глуховато от слез. – Я не знаю такое слово…

Пришлось Ивану брать ее комбинезон и ботинки, идти с ней в санузел и показывать, что означает «постирать».

- А… - улыбнулась девушка. – А у нас на Плексе так мало воды… только попить… а одежду мы в чистку сдавали, получали чистую и выглаженную!

Иван облегченно вздохнул и вышел, закрыв за собой дверь – может, помыться захочет? Не успел он отойти на пару шагов, как за дверью раздался дикий крик, дверь распахнулась, из санузла выскочила Кэр с безумными глазами и промчалась мимо с криком:

- Оно там! Оно там! – запрыгнула обратно на диван и замерла, вжавшись в его спинку. Иван молниеносно вытащил пистолет и заглянул в санузел. Внутри не наблюдалось ничего живого и искрящегося.

- Где? – крикнул он Кэр.

- В раковине, - раздался жалобный голос. – Блестит… искорки…

Комбез с трудом поместился в раковине, часть свисала на пол, вода уже лилась из раковины потоком. Иван подкрался и тронул свисающую часть, отскочил. Ничто не шевелилось. Он заглянул в раковину и увидел блестки.

- Кэррол! Иди сюда! Смотри, чего ты испугалась!

Девушка, заглянула в дверь.

- Это заклепка блестит, посмотри!

Кэррол, похожая на перепуганного зверька, заглянула из-за спины Ивана – да… то, что она приняла за «искорку», было заклепкой!

- Вот, видишь – ничего страшного. Отожми воду, повесь, пусть сохнет. Ты не замерзла?

- Нет, белье сухое…

- Да, эта ткань не пропускает влагу… и прочее.  Ну… ты дверь оставь открытой, только не кричи так. Ты же целый лейтенант! – и, подмигнув, Иван оставил Кэррол одну. Когда она, отжав комбез и повесив его на крючок – видимо, для халатов,  вышла в кают-компанию, Иван стоял около двери и смотрел в «глазок».

- Вроде ушло… ладно, давай делать запасы, как белки – мало ли что этому чудищу придет в голову – вдруг оно разумное! Он подошел к «их» столику, открыл меню. - Кэр, вот смотри –  видишь – «плитка шоколада» - нажимай и принимай шоколадки. Дойдешь до ста штук – переходи к воде бутилированной… столовой.  И… скажи мне, - Иван повернулся к девушке, - я могу рассчитывать, что ты не ударишь меня в спину?

- Да, - не моргнув глазом, соврала Кэр. Потом подумала и честно сказала: - Иван, ведь наша основная проблема – это не мы с тобой? А то, что за дверью, так? И что мне делать с твоим трупом? Выкинуть в коридор, чтобы меня заодно утащили? А я туда по доброй воле не скоро сунусь.

- Практично, - согласился Иван. - Вопрос второй: на каком языке будем общаться?

- Если можно… я бы попрактиковалась в русском! Я же учительница… в общем-то…

- Ой, легко! Научу тебя всем тонкостям, только запоминай!

- А ты чем займешься?

- А я войду в бортовой компьютер отсюда и попытаюсь понять, что тут произошло. Да, и ты не молчи, рассказывай о себе!

Нехитрый рассказ Кэррол о своей жизни закончился на шестьдесят четвертой шоколадке. Закончились и шоколадки – сколько Кэр  ни жала нужную кнопку – в ответ получала «К сожалению, заказ сделать нельзя», и она перешла к бутылкам с водой. Отнесла на соседний стол семьдесят шоколадок. Проходя мимо Ивана, заглянула через его плечо в экран – он сосредоточенно перебирал оглавление файлов.

- Не понимаю… Как будто целый блок то ли стерли, то ли с собой хард унесли.

- Давай я помогу?

- Давай… - Кэррол присела рядом с Иваном. Монитор был виртуальным – голограмма над столиком. Кэр спросила:

- Что ты потерял?

- Да вот, посмотри: это – бортовой журнал. За последние полгода активности станции есть информация обо всех событиях каждого подразделения – вот, например: «Стюард Соколов В. Д. разбил хрустальный графин и одну стопку», «Воспитательница ясельной группы Смирнова Р. Ф. опоздала на работу на 17 минут» - наверное, из-за графина… «Выход в открытый космос и ремонт активной антенны YM 2118 астронавтами Бригман Э. Я. И Ломашвили Д. Г.» - любой чих на станции записан. Но нет ни одного упоминания о работе крупной биолаборатории. А это было основное на станции – биологическая лаборатория. И все записи пронумерованы, но местами нумерация прерывается – видно, кто-то что-то тщательно стирал. Ок, я иду и ищу файловую группу этой лаборатории – но ее как будто и не было.

- Дай-ка я пороюсь! – Кэр отодвинула Ивана от клавиатуры. Пальчики забегали по виртуальным клавишам. – Я немного разбираюсь… Эх, сюда бы мое оборудование! Но оно осталось у шлюза…

Иван наблюдал за Кэр. Она была в своей стихии – переживания немного забылись, и она полностью погрузилась в виртуальный мир записей, в мир чужой логики, в котором надо было разобраться, достроить структуру…  Вот оно, основное хранилище… ага… на съемных дисках… все на месте, а вот по био-лаборатории физически ничего нет. Сама лаборатория – ее внешняя оболочка – страницы их сайта, презентация – есть, а информации нет. Физически нет. Даже не стерто. Унесено. А… вот интересно: последние записи в журнале. Приказ об экстренной эвакуации базы?

- Иван, ты приказ об эвакуации базы видел?

- Да, я знаю, база была заброшена, но почему – мне неизвестно.

В дверь постучались.

- Занято! – крикнула Кэр. Стук прекратился. – Так, давай смотреть видеозаписи… О-го-го, какой объем! Нас что интересует – последний месяц перед эвакуацией? Кстати, а тебя зачем прислали?

- Я – техник, по большому счету. Военный инженер, - поправился Иван, уловив нотку пренебрежения во взгляде девушки.  – Меня послали проверить системы жизнеобеспечения станции… Должна была прибыть еще Марина Сомова, но ее до сих пор нет…

- Я не понимаю… Если базу эвакуировали, то была серьезная причина – по данным компьютера, здесь были одна тысяча семьсот восемь взрослых и пятьдесят два несовершеннолетних. Но в журнале причина не указана – просто «экстренная эвакуация». И ты об этом ничего не знал?

Иван задумался. В самом деле – его отправили сюда, сказав только, что база законсервирована, и ее надо проверить. База брошена уже с год как. Неужели целый год настолько было не до нее, что их с Мариной только сейчас отправили – и не специальную аварийную команду, а двух техников?

- Ну что?

- Видео с камер наблюдения тоже удалено… Иван, я буду искать долго, просматривать все видеофайлы – хочешь, поспи пока?

- Мне не хочется. Я лучше пойду посмотрю, чем можно пополнить нашу «кладовую»! – и через час, набрав воды и галет,  Иван все-таки прилег на диванчик и заснул, уткнувшись лицом в кожаную диванную подушку.

Часа четыре просидела Кэр за просмотром личного видео, фрагментами сохранившегося в разных личных записях, пока не нашла, что искала…

- Иван! Иван! Проснись же! Я… нашла!

Иван, проснувшийся, как только она подошла к его лежбищу, разжал пальцы  и выпустил рукоятку десантного ножа, спрятанного под подушкой. Он сделал вид, что нехотя просыпается, не понимая, где находится.

- Что? А?

- Что, «что»! Вставай, нужен переводчик! По-моему, я нашла! – Кэррол, довольная, тормошила Ивана. – Да, «это» больше не приходило. Вот, смотри и внимательно слушай – я не все поняла.

Иван, потянувшись, подсел к монитору, Кэр устроилась рядом, раскрывая шоколадку.

- Это личное видео, человек писал на свой коммуникатор прямо перед эвакуацией, и у него автоматом все файлы писались параллельно на его комп.  Он, видимо, улетел, а запись осталась, и ее  уже не успели стереть.

На экране возник молодой мужчина в легком космическом скафандре – такие надевали при аварии или экстренной ситуации, чтобы можно было продержаться до посадки в аварийные капсулы или спасательные корабли. Он говорил быстро и негромко. Фоном звучал сигнал тревоги, слышались крики и шум.

- У меня очень мало времени. Мы увозим всю информацию о нашей работе. Но если что-нибудь произойдет? Она умная… она учится! Мы, биологи станции «Ария 7», работали над проектом «Стихия». Мы пытались создать живую протоплазму… - в этот момент мужчина оглянулся и почему-то шепотом продолжил: - и мы ее создали. Она – живая! Она очень быстро размножилась в Центральном море станции…  там ее мозг, а сгустки – ее щупальца, они связаны с ней на уровне биологического поля… Это совершенно новое направление в науке! Но она стала охотиться, и нас эвакуируют… Все, пора идти, оставаться – смерти подобно! – на этом запись прервалась. Иван и Кэр посмотрели запись еще раз, и еще…

- Ничего себе! Кэррол, ты молодец! Но… а куда они все делись – эти полторы тысячи человек? И почему мне никто ни словом не обмолвился, что была экстренная эвакуация, что здесь могут быть проблемы?

- Бери шоколадку и вспоминай все крупные аварии в этом секторе с мирными судами, а я пошла спать. Да, выйти в Сеть я не смогла! Ха! На меня напали сгустки разумной протоплазмы – я правильно перевела? – Кэр зевнула и ушла в дальний темный угол кают-компании, рухнула на диван и через минуту мирно засопела.

Иван принялся стимулировать мозговой процесс чесанием взлохмаченного затылка, но скоро сон сморил и его.

Через час он проснулся от понимания, что кто-то стоит над ним. Запаха озона не было, и он отчетливо слышал дыхание человека. Рука Ивана привычно сжала рукоятку ножа под подушкой, он напрягся, продолжая ровно дышать, как спящий. Кэррол стояла рядом с ним, сжимая в правой руке рыбный нож. Она смотрела на его разметавшиеся каштановые кудри, небритую щеку – Иван был пижоном и не любил короткие стрижки – и заставляла сделать себя это движение – удар в кадык или лезвием по сонной артерии, и она свободна… Но она не смогла – не потому что ей было бы трудно избавиться от трупа – нет, просто ей очень захотелось, чтобы наступило утро, и они сидели бы рядом за столиком и пили утренний кофе, и чтобы он касался своим локтем ее руки, и ... Она аккуратно отступила назад, потом с небольшим шумом вернулась обратно и легла на соседний диванчик головой к его голове. Скоро она мирно посапывала, а Иван, перевернувшись на живот, рассматривал ее смешные рыжие ресницы и какие-то детские нежные губы. Станция медленно кружилась вокруг оси - и звезды медленно проплывали мимо Ивана...Потом уснул и Иван.

Глава 6. Нежданные гости.

Во сне Иван Ордынцев снова увидел несущуюся на него по коридору тварь, которая набросилась на Марину Сомову… Так… стоп… Это же диверсантка Демократии Кэррол… тьфу, забыл ее фамилию… Смит… Джонсон… Да какая разница, мы с ней можем не дожить до утра… по станционному времени "Ария 7".

Кэррол разбудил запах кофе. Настоящего сваренного кофе! Она принюхалась – нет, не иллюзия – приоткрыла один глаз и увидела перед собой чашку с ароматным напитком. Открыла оба глаза и сразу села. Улыбающийся Иван держал в руках кофе.

- Ой! – сказала она и протянула руку к чашке. – Это… мне?

- Тебе, соня, но чуть позже, - Иван поставил кофе на столик. Дуй в ванную и бегом обратно, завтрак вот-вот будет готов…

 Кэр встала, потянулась и, одарив Ивана ответной улыбкой, сияя, побежала принимать водные процедуры. На полочке над раковиной она обнаружила мыло, набор для чистки зубов и салфетку на замену полотенцу. Ее комбинезон, сухой, без признаков наличия чужой жизни, аккуратно сложенный, лежал на краю раковины.

«Намек поняла, сэр!» - сказала про себя Кэр, натягивая комбез. Ботинки надевать не стала, ей нравилось ходить босиком по паркету из натурального дерева. «Да, а голову-то надо вымыть», - глядя на себя в зеркало, подумала она, пригладив пальцами короткие волосы.

Вышла к Ивану, сияя улыбкой. Иван в задумчивости смотрел на завтрак. Кэр оценила его мускулистую фигуру, широкие плечи. Он был чисто выбрит,  каштановые волосы доходили до плеч. Непривычно, но… красиво! «Заползает в сердце! – кольнуло предупреждение наставницы. – Ну и ладно, пусть заползает» - отмахнулась Кэррол.

- Вот смотри, какая штука… - Иван жестом пригласил Кэр садиться за стол. – Я решил сделать тебе традиционный английский завтрак – жареную яичницу с беконом. В меню этого нет, но можно задать параметры, и кухня сделает то, что я заказываю. В первый раз оно мне выдало тост, отдельно брикет ветчины и… печеное гусиное яйцо… Почему гусиное?

- Ой, спасибо! Это тоже съедобно! – девушка потянулась было к тарелке, но Иван остановил ее:

- Подожди минутку, я по-другому задал параметры, сейчас, может быть, получим нужное блюдо!

Зазвенел колокольчик, центральная часть стола засветилась, края центрального круга  уехали под столешницу, и снизу поднялись две тарелки на панели, закрывшей образовавшуюся нишу.

Кэр и Иван уставились на блюдо.

- Вот жулик! Смотри – опять тост. На нем – кусок ветчины, сверху – яичница-глазунья! А вот если я…

- Нет, Иван, умоляю – я так хочу есть – давай завтракать. Я в своей жизни ни разу не ела яичницу, только омлет из меланжа, так что это – прекрасно! – взмолилась Кэр и набросилась на еду.

Позавтракав, они оба откинулись на спинку дивана. Кэр посматривала на Ивана с восхищением – сбылась ее мечта – кофе, кофе в постель!

- Спасибо тебе, Ванья… - застенчиво сказала она.

- А? Да, ерунда вышла… Зато пока ты изволила почивать… ну спала то есть, порылся в файлах базы и выяснил вот что. Ты не смогла выйти в Сеть?

- Нет.

- И я не смог. Все письма «на волю», которые я увидел, отправлялись не в Сеть, а на близлежащую планету Коллизео. Мы, кстати, сможем ее увидеть в иллюминатор. Связь с Большой Землей осуществлялась, видимо, только через эту планету. Я отследил по заголовкам – отчеты лабораторий, письма, личная переписка – все шло через Коллизео. Я даже нашел  адресатов – и отправил им информацию о том, что мы здесь в бедственном положении. Написал SOS всюду, всем, кого нашел – ни одного ответа. Возможно, сломан передатчик. Я не могу сказать. Но эвакуация производилась также на Коллизео. Я прочитал устав "Арии 7", там прописано, что экипаж и все обитатели переходят в два отстыковывающихся отсека станции и в них улетают на эту планету. Их называли Ковчег 1 и Ковчег 2. Видимо, тут занимались чем-то действительно опасным, раз такие предосторожности…

- Э… да, я когда облетала станцию, увидела, что не хватает целого сектора – но решила, что или недостроено, или вообще так задумывалось… Иван. А что – получается, тебя свои же кинули?

- Что значит «кинули»? – Иван нахмурился.

- А почему русские не сказали тебе, что была экстренная ситуация? Тебя послали на задание, как слепого котенка?

- А тебя как кого послали? – Иван выпрямился и зло посмотрел на Кэр. – Как особо зрячую?  Или как великолепно подготовленного диверсанта?

Кэр тоже выпрямилась и напряглась.

- Ты диверсантка Демократии? Может быть, вы знали, каких тварей тут нужно искать?

- Нет, я – твоя учительница английского языка! – Кэррол ухмыльнулась.

- Кэррол (так тебя зовут?) - а чего это ты мне грубишь? Кажется, это ты здесь военнопленная, и пистолет у меня?

- Иван – кажется, так тебя зовут? О, Боги, почему, если русский – значит, обязательно Иван? Теперь ты будешь пытать бедную девушку?

- Ты, что ли – бедная девушка? Чуть не прихлопнула меня из пистолета! – Иван вынул из кармана пистолет Кэр. Девушка покосилась на пистолет. Иван Ордынцев ухмыльнулся. – Что, вспомнила, кто здесь папочка?

Кэррол почувствовала, как русский стремительно вылетает из ее сердца.

- Ты, что ли, папочка? Так выведи меня наружу и проводи до корабля! Клянусь, я улечу от вашей станции так далеко, что у тебя воображения не хватит, куда!

- Что это ты придумала? Я открываю дверь, выхожу, эта тварь набрасывается на меня, а  ты убегаешь к своему кораблю? Как это типично для женщин Демократии!

- А ты много знал женщин Демократии, товарищ Иван?

- Ты – первая, да и какое это имеет значение, думаешь, я не знаю, что вы все шлюхи?

- Как это шлюхи? Это все ваша имперская пропаганда! Ничего мы не шлюхи, грязная ложь!

- Не шлюхи? Да вам… вам назначают мужей, как животным!

- А у вас не назначают?

- Как можно назначать? Это невообразимо жестоко, а если тот, кого тебе назначили, не нравится тебе, не по сердцу тебе – что ты должна делать?

Кэррол состроила ехидную улыбку:

- Я тебя не понимаю, русский! Если девушка не испытала  сразу симпатию к избраннику, она испытает ее со временем!

- Господи, остановись!  Ты еще оправдываешь это убожество! Какие симпатии, если ты не любишь того, кого тебе, как корове, привели, какие ты испытаешь симпатии? – Иван пылал от гнева.

Кэррол тоже покраснела и удивленно посмотрела на Ивана. Она сразу испытала к нему симпатию, и ей не пришлось бы ждать, когда симпатия через годы совместной супружеской жизни зародится у нее. Да, случались трагедии, когда женщина испытала симпатию не к назначенному супругу, а к соседу или коллеге по работе, но это были отклонения от нормы, психические расстройства!

- Вы, русские, сумасшедшие, вы постоянно выдумываете неизвестно что! Автоматизированная система, исходя из ДНК, определяет женщине наиболее подходящего мужчину, от которого она способна понести дитя. А симпатия – она приходит сразу или со временем!

- Какие симпатии? Может, ты машина? Тебе привели парня, и ты идешь с ним в постель? А привели другого – идешь с другим?

Кэррол не выдержала и закричала:

- Прекрати! А ты – ты с кем идешь?

- Кого люблю, с той и иду! А не с кем попало, кого мне «система» назначила!

- Но что такое эта твоя любовь?

- Любовь – это когда ты готова ради любимого умереть, готова с ним на край света, быть только с ним!

Кэррол хлопнула в ладоши:

- Я должна тебя полюбить – правильно, русский? Ради тебя отвлечь тварь, а ты сбежишь? А почему бы тебе не полюбить  меня и не отдать свою жизнь ради меня?

- Святые угодники, вы там, в Демократии, не люди – вы машины!

- Машины? Может быть, я не знаю, но это мой мир. А ты, такой сторонник этой вашей русской любви – ты женился по любви? Ты любишь свою жену? И готов ради нее умереть?

Иван Ордынцев опустил глаза:

- К сожалению, я не женат. Но я встречу свою девушку и женюсь только по любви!

- Я почему-то догадывалась о таком ответе! Русский, поборник мифической любви русских, но сам не женат, и даже девушки нет, верно?

Иван даже растерялся:

- На данный момент! На данный момент у меня никого нет.

- Конечно, и не будет, пока ты будешь верить в свою мифическую любовь. А в Демократии тебе бы уже подобрали девушку, и ты был бы с ней счастлив…

Раздались гулкие удары в дверь. Кэррол прижалась к Ивану Ордынцеву. Ей было страшно, но с ним страшно было как-то по иному, ей даже нравился этот страх.  Кэррол подумала о любви русских и снова почувствовала, как этот русский снова заползает ей в сердце. «Я его не люблю, - сказала себе Кэррол, - но я не хочу, чтобы он умер…»

Иван поднялся и, держа пистолет наготове, на цыпочках подошел к двери и заглянул в глазок. Стучать перестали. Он не увидел ничего – сплошная серая муть, даже противоположную стену было не разглядеть. И вдруг почувствовал, что его буквально втягивает в глазок. Он не мог отойти от двери – серая муть вдруг заискрилась, и он услышал четкий приказ – «Открой мне дверь!» Иван понимал, что делать это ему ни в коем случае нельзя, но рука предательски потянулась к кнопке открывания двери. Он попытался отключить мозг от чужого воздействия, но не смог. Сладкая истома овладела его телом, пистолет выпал из рук, а пальцы безвольно прижались к кнопке.

Кэррол среагировала на падение пистолета мгновенно. Она увидела, что Иван, не обращая внимания на упавшее оружие, странно закачался, не отрываясь от двери и что он… открывает дверь! Тигрицей бросилась она к Ивану, отшвырнула его руку от кнопки и навалилась всем телом на него, оттаскивая от двери. Иван не сопротивлялся, но, сделав в сторону два шага, он повернул назад, лицо его тянулось в глазку. За дверью было тихо, но Кэр чувствовала, что «нечто» никуда не делось. Она встала на пути Ивана к вожделенной двери. Он будто не видел ее – взгляд его был устремлен на глазок, и он пытался, наступая на девушку, выдавить ее из пространства перед дверью.

- Да что же это такое! – Кэррол оттолкнула его еще раз, захлопнула глазок и подняла пистолет. Иван походкой зомби шел на нее. Тогда Кэррол взмахнула пистолетом и треснула им по голове собрата по заточению. Иван охнул, глаза его закрылись, и он упал, как подкошенный. В дверь тут же замолотили.

- Сейчас, уже бегу открывать, - мрачно сказала Кэр, волоча Ивана по полу, подальше от двери. – Теперь я – «папочка», - ехидно добавила она, поднимая пистолет Ивана. Она связала Ивану руки куском кожаной обивки, оторвав ее от дивана. Потом тихонько подошла к двери и заклеила куском жевательной резинки глазок. За дверью было тихо. Кэр вернулась к Ивану. На голове его набухла здоровенная шишка. Она  намочила салфетку холодной водой и принялась обтирать его лицо и прикладывать холодное к пострадавшему месту. Иван застонал и открыл глаза. Увидел Кэр и, как-то жалобно улыбнувшись, спросил:

- Что было-то?

Кэр, поразмыслив, показала ему указательный палец:

- Сколько пальцев ты видишь?

- Один… Голова раскалывается… А руки ты зачем связала? Кэр!

- Один… уже хорошо. Ты… ты подошел к двери, прилип к ней и выронил пистолет. И ты… попытался открыть дверь и впустить эту тварь…

- Кэр… Я помню только, как заглянул в глазок, и все…

- Теперь ты – мой военнопленный. Я… это от меня у тебя шишка, и я тебя связала. И если ты будешь возражать, заткну рот кляпом и ноги свяжу, понял? Как я могу тебя освободить? А если тебя опять понесет к глазку? Мне самой не хочется это делать, но ты… ты чуть не впустил тварь!

- Кэр… не понесет…

- Вот посиди в уголочке, тихо и спокойно, я посмотрю… на твое поведение, – девушка помогла  Ивану сесть на диван рядом с собой и принялась изучать файлы станции в надежде наткнуться на ценную информацию. Иван ерзал рядом, но она не обращала на него внимания.  Один раз только сурово глянула,  да так обдала холодом, что военный инженер предпочел отвернуться и принялся разглядывать проплывающие в иллюминаторе звезды. А Кэррол «проглатывала» информацию – файл за файлом, оглавление за оглавлением… некоторые файлы она открывала, иногда это было видео, и Ивану не было так скучно…

«Сногсшибательная скорость обработки информации… - думал Иван, наблюдая за ней. – Интересно, это ее природное или результат подбора родителей?» Размышляя о девушке, Иван, стараясь не выдать себя движением, потихоньку пилил вытащенным из-под подушки ножом путы. Несколько раз ему приходилось замирать – когда Кэр поворачивалась, посмотреть, как он и когда она принесла ему попить. Наконец он освободился, но продолжал держать руки за спиной.

- Иван, - наконец произнесла Кэррол, задумчиво глядя на экран монитора.

- Да? – отозвался тот хмуро.

- Не дуйся, так надо. Дела наши не очень, Ванья. Я толком ничего не нашла, что бы осветило ситуацию…

- Пролило свет, - поправил ее Иван так же мрачно.

- Да? Красиво сказал… В общем, я решила посмотреть – нет ли чего особенного в окружающем нас космосе. Нашла что-то типа школьного курса астрономии – тут же дети были, помнишь? Прочитала. Оказывается, местное солнце – желтая звезда с обычным спектром. Но у нашей звездной системы, в которую входит единственная освоенная для жизни планета Коллизео, есть еще одно светило – красный карлик. И все бы ничего, ну подумаешь – система из двух звезд – но красный карлик имеет уникальный спектр излучения. Который, как тут написано, предположительно имело земное солнце на заре Вселенной. И эта биостанция недаром находилась здесь. На ней проводились эксперименты по изучению воды в разных условиях и по приданию ей новых свойств. И это море в центре станции – оно само было лабораторий. Оно облучалось красным карликом.  Ты понимаешь?

- Кэр… развяжи меня, я лучше начну соображать. Не понимаю.

- Ванья, извини, я не могу тебя освободить, ты в карантине. – Кэррол с сочувствием смотрела на него. – Не могу. Прости меня. Ты бы на моем месте также поступил. Помнишь – тот ученый сказал – «мы создали разумную протоплазму»?

- Да…

- Да… не дуйся, а? Вспомни – что с тобой произошло, почему ты стал дверь открывать?

- Все, что я помню – я заглянул в глазок, а дальше – туман. Помню только, что я твердо знаю, что мне нужно открыть дверь и оказаться в Раю…

- В Раю? То есть в Раю – которые Рай и Ад? Эта дверь вела в Ад, Ванья!

- Нет… планета такая – Рай, курортная планета. Я купил билеты на круиз – должен был туда лететь сразу после этой станции… Теперь пропали билеты…  Кэр… смотри, вон Коллизео показалась! – Иван показал подбородком на иллюминатор справа от Кэр. Та подняла бровь и улыбнулась:

- Я на это не поведусь, Ванья!

- Как скажешь, ты хозяйка. Ты сама хотела посмотреть, – Иван с независимым видом отвернулся и стал смотреть в иллюминатор. – Самая большая звезда. Голубоватая.

Девушка, подозрительно оглядев коллегу, повернула голову и увидела крупную голубую звезду. Она взяла лежащий на столе пистолет (второй был на поясе в кобуре), подошла к иллюминатору, прижалась носом к стеклу. Да, Коллизео была красива. Освещенная местным солнцем, крупнее остальных звезд, она была хорошо видна. «Эй, люди! Мы здесь! Спасите нас!!» - мысленно позвала Кэррол. Она нашла и красного карлика. Он был в верхней части звездного неба. «Что за тайны ты в себе таишь?»

Иван, конечно, сделал глупость, решив пошутить. Увидев, что Кэр прижалась к иллюминатору, он бесшумно поднялся, подкрался  сзади и со словами: «Красиво, верно?» обнял ее за плечи. Через секунду он горько раскаялся: сильнейший удар в коленную чашечку заставил его с воплем запрыгать на одной ноге, а удар локтем в подбородок – взвыть от боли:

- С ума сошла? Дура больная!

- На место пошел! На место! – Кэр наставила на него пистолет и сняла с предохранителя.

Хромая и чертыхаясь, Иван побрел к обжитому диванчику. Злость пробрала его – девчонка, а так отделала! Снова свяжет! Мужское начало взыграло, и Иван, выхватив нож, кинулся на Кэр. Кэр выстрелила и закрыла в ужасе глаза. Когда она их открыла, Ивана не было видно. Одна нога торчала из-под широкого основания стола и не шевелилась.

- Ванья! – жалобно, охрипшим голосом позвала его девушка. - Ванечка!  - слезы выступили на ее глазах. – Нет, нет, Ванья! Ванья!!! – закричала она. Пистолет задергался в задрожавших руках.

- Что? – раздалось из-под стола.

- Ты жив?

- Нет… Ты дура больная? Что ты палишь, как сумасшедшая?

 - А что ты на меня с ножом бросился? – Кэр овладела собой и потихоньку начала приближаться к столу, не опуская пистолет.

- А что ты меня избила?

- Избила? Какой нежный! Ты меня напугал!

- Я хотел пошутить…

- Ну пошутил… Вылезай, Ванья!

- Не вылезу! – торчащая нога втянулась под стол.

- Я тебе ничего плохого не сделаю!

- Сказал «не вылезу» - значит, не вылезу.

- Ванья – дурак, да? Так в ваших русских сказках? – Кэр бесшумно, как ей казалось, подобралась к столу и заглянула в нишу между ним и диваном. Ивана не было! Она быстро выпрямилась, но было поздно: удар по руке лишил ее пистолета, подсечка – и она лежит на полу, а подлый Иван сидит сверху, с ножом в зубах, держа ее за запястья! Глаза его смеялись.

- Пусти! Пусти, дурак!

Иван покачал головой, потом, мотнув головой, откинул нож:

- Девочка, ты же у нас диверсантка?

Кэррол чуть не плакала. Она пыталась вырваться, но тщетно – русский медведь сидел на ней верхом , держал за руки и глумливо улыбался!

- Медведь! Мне больно!

- А мне-то как было больно! И по башке дала, и колено чуть не выбила!

Кэр перестала вырываться, расслабилась, как учила наставница Мартина и, прикрыв глаза, начала успокаивать дыхание. «Сейчас, сейчас ты расслабишься, гад, и – один рывок, и я в дамках!» Медведь сменил позу. Кэр не открывала глаза, заставляя себя забыть об окружающем, когда почувствовала его запах – совсем рядом, ощутила, как его губы коснулись ее губ. Открывать глаза ей не хотелось… если открыть глаза, то снова придется ненавидеть его, как заклятого врага, а если не открывать, то… Она ответила на его поцелуй. Никогда она так не целовалась… Иван, не отрывая губ, переместился на пол рядом, отпустил ее руки. Поцелуй прервался, и она потянулась к нему.

- Не будешь драться? – негромко спросил Иван, а девушка, так и не открыв глаза, поняла, что он улыбается. Она отрицательно покачала головой, и Иван поцеловал ее еще раз, и еще... Он не осознавал до конца, что делает. Это было полностью против его личных правил, но… Его тянуло Кэр также, как давеча тянуло открыть дверь для твари. «Околдовали!» - подумал он, гладя ее лицо, шею, руки. Взгляд его скользнул по стене с иллюминаторами,  и то, что он увидел, заставило его очнуться от «помутнения рассудка» - к их станции приближался космический корабль!

- Кэр, у нас гости! Тушим свет! – он вскочил. Кэр, решившая, что он опять шутит, нехотя открыла глаза. Присела.

Но выключать освещение было поздно – корабль поравнялся со станцией и медленно поплыл вдоль внешнего кольца. Те, кто был в корабле – несомненно, увидели свет и, произведя сканирование, определили их как «двух живых существ» на борту. Кэррол вскочила:

- Это наши! Наши, Ванья! Малый десантный катер! Это за мной прилетели!

Иван не разделял ее энтузиазм:

- Лучше бы это наши «наши» прилетели, - проворчал он, напряженно вглядываясь в проплывающий мимо корабль.

- Ванья! Ванья! – всполошилась Кэррол. – Но вдруг они не знают… а они не знают! Их надо предупредить об опасности!  -  и она, схватив салфетку, начала махать рукой, как бы отмахиваясь от них. – Уходите! Уходите! Тут опасность! – кричала она, переходя от одного иллюминатора к другому, пока корабль не скрылся из виду.

- Иван, как ты думаешь, они поняли?

Иван сел за компьютер, входя в общее меню станции:

- Поняли… что ты свихнулась от одиночества…

Кэр, в изумлении смотревшая на Ивана, поняла, что она ничего не понимает в мужчинах. Это же он только что ее целовал? Это же в него она только что стреляла? А он сидит, как будто ничего, решительно ничего не случилось и пялится в экран! И бурчит себе под нос:

- Ну хоть бы какие камеры работали… черти что…

К сожалению, демократы не поняли Кэр, так как примерно через полчаса спокойный голос робота произнес:

- Внимание! Внимание! Всем службам! Производится стыковка корабля к пятнадцатому шлюзу. Предположительно корабль класса «Стрела», малый десантный катер Демократии. Повторяю…

Иван быстро нашел на схеме нужный шлюз. Он был в диаметрально противоположной части станции. Кэррол присела рядом с ним.

- Ванья… может быть, оно испугается?

- Кэр, погоди, кажется, нашел работающую камеру… Вот, смотри! – Иван вывел на экран изображение. Они увидели люк в стыковочный узел. Загорелась надпись: «Внимание! Открывание люка!» - и люк открылся. Но никто в коридор не вышел. Выполз маленький робот-разведчик, покрутился и пополз вправо от двери. Через какое-то время из люка начали выскакивать десантники в полном обмундировании. Пятеро собрались в плотную группу, ощетинившуюся лазерами, и двинулись вслед за роботом. За первой группой тем же порядком выдвинулась вторая, а вслед за ней, в сопровождении трех десантников, вышли двое – мужчина и женщина в форме космофлота Империи. Они были без оружия и выглядели, мягко говоря, неважно – лицо мужчины было все в синяках, руки обоих связаны, женщина сильно хромала.

- Кто это? – прошептала Кэр, ткнув пальцем в экран.

- Мое будущее, - процедил Иван. – Они движутся в нашем направлении… пока.

Камера  показывала и люк, и часть коридора. Десант продвигался быстрым шагом, держа под прицелом все возможные направления. Русских пленников переместили в среднюю группу.

Наблюдение «перехватила» вторая камера, когда это  произошло. Их атаковали с двух сторон коридора – сразу несколько созданий, похожих на плотные сгустки облаков,  появились в видимых концах коридора. Звук не передавался, но были видны лазерные лучи – десант отстреливался. Вдруг сверху на замыкающую группу прямо с потолка коридора упало нечто, похожее на густой туман.  Оно укутало головы двух крайних солдат. Они задергались, продолжая палить во все стороны, попали в своего, и он упал замертво. Накрытые «облаком» люди рухнули на пол, и серая хмарь замерла. Десантники стреляли только в коридор, не решаясь палить по лежащим товарищам. Часть сгустков «испарилась», часть отступила за поворот коридора. Первая и вторая группы, посовещавшись, двинулись дальше, а третья, в которой осталось три человека, осталась помочь упавшим товарищам. Пленников поместили в центр.

Казалось, серая хмара только этого и дожидалась – как только десантник наклонился над лежащими товарищами, она взвилась в воздух и набросилась на него, закутывая его голову как будто периной. Кэр не выдержала и закричала:

- Тащите его, тащите! – но оставшиеся десантники высадили остаток заряда в «облако» и заодно в человека. Иван, сжав кулаки, смотрел на экран. Кэррол прижалась к Ивану, тот обнял ее за плечи. Ему удалось вывести на экран все работающие камеры, и они напряженно смотрели, пытаясь оценить опасность для солдат. Хотя помочь пока ничем не могли. На схеме базы было видно, что они двигались по внешнему кольцу в их сторону. Оставалось пройти около трех километров.

Оставшиеся в живых двое солдат припустили за своими. И они не увидели того, что показала камера. Из перпендикулярного коридора, ведущего в центр станции, выплыло «облако». Оно медленно подобралось к трупам солдат, накрыло их, задержалось, а когда отплыло в сторону, увеличившись в объеме, Кэр вскрикнула от ужаса – шлемы были открыты, а у трупов не было глаз, остались ямы, и головы, казалось, скукожились… А еще не было остатков искрящейся жидкости на полу… а со стен, с пола, с потолка ручейками стекались остатки протоплазмы, вливаясь в чудовище, которое довольно быстро двинулось вслед за солдатами.

Отставшие десантники не успели добраться до своих, как свет пропал и наступила полная тьма. Автоматически включилось ночное видение, но увидели они только друг друга. Прижавшись спинами друг к другу, они продвигались по коридору, водя лазерными винтовками в темноте.

- Патерсон! Патерсон! – услышал солдат, шедший первым. – Обернись!

Патерсон обернулся и увидел… Он увидел прямо перед собой искрящееся нечто, нависшее над ним. Не думая, он начал стрелять, услышал в наушниках крик партнера и остановился. Перед ним лежал труп его товарища с развороченной грудью.

-А… а… а-а-а-а-а!!! – завопил Патерсон и бросился бежать, куда глаза глядят. А глядели они у него в коридор, ведущий к центральному морю станции. Свет снова включился, но Патерсону было не до размышлений на эту тему. Он бросил винтовку и бежал…

Плотное облако отступило от стенки, накрыло труп и, оставив черепную коробку пустой, поплыло дальше.

Оставшиеся семь десантников и двое пленных были атакованы по ходу их движения. На этот раз «нечто» повело себя иначе: оно разделилось на множество маленьких лужиц, которые скопом накинулись на людей. Налетая на человека, они сливались в облако и окутывали его голову. Пленники упали на пол, чтобы не попасть под лучи лазера. Мужчина подобрался к упавшему солдату и ногой пододвинул к себе винтовку. Женщина, согнувшись вдвое, благо была в комбинезоне, а не скафандре, вывернула руки и пролезла сквозь образовавшееся кольцо. Теперь ее, по-прежнему скованные наручниками руки, были спереди. Увернувшись от очередного шального выстрела, она поднесла наручники к браслету на руке лежавшего солдата, и наручники открылись. Крикнула своему товарищу, он подполз и с ее помощью также освободился от оков, схватил винтовку и выстрелил в готовую броситься на женщину тварь.

- Пошли, пошли! – закричали в первой группе, и оставшиеся в живых люди – всего семь человек, включая пленников, побежали по коридору. Из поперечного прохода, по потолку и полу, их атаковали «облака». Они таяли под лазерными лучами, но пробившиеся к людям выстроились в стену дождя и разделили их на две группы. Пленники остались с двумя десантниками по одну сторону «дождевой стены».  «Стена» изогнулась и водопадом упала на другую группу. Пленные уже лежали на полу, но тут к ним присоединились два солдата – из накрытой «дождем» группы полетели струи плазмы. Когда выстрелы прекратились, женщина подняла голову. Рядом с ней колыхалось плотное облако, накрывшее первую группу. Она толкнула собрата по несчастью и, шепнув: «Бежим!» - кинулась дальше по коридору, огибая «нечто». Пленник и оба десантника побежали за ней.

Только на одной камере Ивану и Кэр удалось увидеть «гостей». Камера, находящаяся в полукилометре от их двери,  показала несущуюся со всех ног группу из четырех человек. Через минуту за ними пронеслось зловещее «нечто».

- Иван! Иван! Они мимо нас побегут! Давай откроем дверь и впустим их!

- Нет, Кэр, это опасно! Если они войдут… «Оно» войдет с ними, так или иначе.

- Ванья, я пойду посмотрю… Возьми свой лазерник, а я – свой!

- Я с тобой. Кэр… погоди… - он наклонился и коснулся рукой ее босой ступни. Девушка вздрогнула от неожиданности. – Обуйся. Мало ли… И… я возьму с собой воду.

Быстро надев ботинки, Кэррол подошла к двери и заглянула в глазок. Ничего особенного – подиум перед дверью, ступени и стена. Но в прошлый раз она тоже ничего опасного не увидела… И тут слева показалась группа людей.

- Ванья, они бегут! Я открываю?

- Давай! – крикнул Иван и встал рядом с ней. – Встань справа, не высовывайся, я сам! – крикнул он. Кэр отошла и подняла пистолет. Дверь открывалась медленно, так медленно для бегущих по коридору обреченных на смерть людей! Девушка слышала крики, чувствовала запах озона… и никакого запаха смерти. Она не успела об этом даже подумать – Иван выскочил в коридор и закричал:

- Сюда! Сюда!

Люди прибавили ходу и побежали быстрей. Русские пленники отстали – женщина хромала, и мужчина тащил ее на себе. А «облако» уже показалось из-за поворота. Два десантника взлетели по ступенькам, вбежали в каюту и один из них потянулся к кнопке закрытия двери.

- Вы что? – закричала Кэр, - там люди! – и отпихнула его. Солдат, тяжело дыша, опустился на пол:

- Надо закрыть… Нет спасения… все погибли…

- Так стреляйте! Что вы разлеглись! – Кэр пнула солдата ботинком.

- Заряда нет… все высадили… - прохрипел тот. И тут Кэр услышала выстрелы. Она выглянула в коридор – стрелял Иван, стоя на ступенях, как на мостике корабля. Кэр боялась выходить – она опасалась, что солдаты запрутся, и тогда им точно придет конец. «Нечто» заискрилось, зашипело и притормозило. Пленники уже добрались до ступеней, как из поперечного коридора выдвинулась туча , похожая на ту, которую Иван и Кэр видели в коридоре, она медленно надвинулась на людей, и Кэр присоединилась к Ивану, высаживая в нее заряд своего пистолета. Пленники из последних сил вползли в кают-компанию, вслед за ними отступили, стреляя, Иван и Кэр. Иван вошел последним, нажал на кнопку. Дверь закрылась, и в нее ударило снаружи так, что дверь и стена, казалось, дрогнули.

Иван повернулся спиной к двери и отошел от нее. Оглядел вновь прибывших: два тяжело дышащих десантника демократии, один с нашивками капрала и двое в форме космолетчиков Империи – мужчина лет сорока, брюнет, лицо в кровоподтеках и синяках и женщина чуть моложе, с темно-оливковой кожей и негроидными чертами лица.

- Господа, в данный момент мы в безопасности. Прежде всего вам необходимо сдать мне все оружие, раздеться и выстирать вашу одежду.  То, с чем вы столкнулись, может остаться в вашей одежде… Дама, первая. И представляйтесь… по мере раздевания.

- Марина Сомова, технический специалист десантного полка номер двадцать восемь – семнадцать, - сказала мулатка, с трудом вставая. – Здесь… раздеваться? – Иван удивился про себя: «Мулатка? В Империи русских? Это – моя напарница?»

- Пойдемте в санузел, я вам помогу, - Кэр подошла к ней. – Обопритесь на меня… - и дамы удалились, оставив мужчин одних. Те быстро начали раздеваться.

- Сухое белье оставьте на себе, опасно только то, что пропиталось «этим» - Иван небрежно махнул в сторону двери, в которую молотили, как молотом. Удары прекратились. Казалось, «оно» прислушивается. – «Это» - живое, разумное, умеет гипнотизировать, я испытал на себе. Не выходить, не смотреть в глазок. При виде искрящейся лужи стреляйте по ней из лазера. Представьтесь вы, - Иван кивнул второму пленнику.

- Сомов Петр, сержант того же полка, муж Марины, - произнес пленник.

«Все интереснее…» - подумал Иван и перевел взгляд на демократов.

- Йохан Дебакер, капрал десантного отряда Демократии, полк «Неустрашимые ястребы», - глухо произнес старший десантник, крупный плотный брюнет.

- Джон Карлович, рядовой десанта, полк «Неустрашимые ястребы!» - младший, уже успевший снять боевую экипировку, выпрямился и, радуясь, что остался жив, произнес эти слова с энтузиазмом, «как учили в учебке».

- Вольно! Петр, возьмите всю одежду, зайдите в санузел и все хорошенько намочите – по непонятной причине, «оно» не выносит пресную воду. Если что – кричите, громко!

Петр кивнул и, собрав вещи в охапку, отправился за дамами. Иван, глядя  на представителей бравого отряда «Неустрашимые ястребы», переложил пистолет в левую руку, правой гостеприимно указал на диван:

- Садитесь, господа. А мы вас ждали, как… спасителей. Но раз мы тут надолго, давайте знакомиться ближе. И теснее. Меня зовут Иван Ордынцев. Я – старший лейтенант специального подразделения специальных операций Империи русских. Технический специалист. Специальная боевая подготовка. Это я на всякий случай, чтобы проблем не возникало… у вас. А как вы тут оказались и кто эти люди, которых вы привели с собой?

Глава 7. В осаде.

Глухие удары в дверь еще какое-то время продолжались, затем все стихло. Враги – те, кто должны были убивать друг друга – вдруг вспомнили, что они все - люди против своры неизвестных тварей, которым было все равно – принадлежишь ты Империи или ты из Демократии. Марина и ее муж Петр подошли к Ивану Ордынцеву. Кэр держалась в стороне.

- Вы Иван Ордынцев? Мы с вами должны были реанимировать "Арию 7" и подготовить ее к прибытию ученых и основного состава охранников и обслуживающего персонала станции. Эта станции – когда-то чудо света – была оставлена и законсервирована в загадочных обстоятельствах. Я не понимаю – те, кто ставил "Арию 7" на консервацию – не знали про этих тварей? Откуда они здесь? Нашей жизни угрожает смертельная опасность! – на глазах Марины выступили слезы. Ее муж, Петр, обнял ее:

- Успокойся, Марина, худшее уже позади!

- Петр, что ты такое говоришь! Мне страшно, и я не знаю, что будет с нами…

Неожиданно взгляд Марины остановился на Кэррол Райт:

- А вы кто? Вы прибыли  Иваном Ордынцевым? Но вас не было в заявке…

- Все нормально, Марина. Это – Кэррол Райт, наша гостья из Демократии, прибыла для изучения тайн "Арии 7".

- Шпионка? Господи, мало нам этих тварей на голову, так здесь еще и эти оказались! – Марина окинула взглядом двух десантников Демократии, которым посчастливилось выжить. - Иван, они захватили наш с Петром корабль, им тоже была нужна информация об "Арии 7"! Простите, я вам слова не дала сказать!

Иван Ордынцев улыбнулся, пожал руки Марине Сомовой и ее мужу Петру, который старался больше молчать, хотя внимательно изучал обстановку в их спасительном укрытии. Кэррол обратилась к капралу Дебакеру, капрал поднялся:

- Скажите, кто был командир вашего десантного катера?

- Майор Грегор Линс, мэм! Его помощник и еще восемь десантников погибли, мэм! Остались я, Джон Карлович и рядовой Патерсон…

- Все погибли? Отвечайте, как вас?..

- Йохан Дебакер, капрал десантного отряда Демократии. Да, мэм, рядовой Патерсон сумел убежать – его сигнал говорит о том, что он жив, но где он, мы не знаем, мэм.

- Понятно, капрал… Иван, нам нужно накормить наших гостей, я и сама проголодалась.

- Гостей? Сударыня, не имею чести вас знать, но не мы с Петром здесь гости, а вы…

Петр Сомов поднялся:

- Мариночка, прошу тебя! Мы не в той ситуации, когда нам необходимо выяснять, кто гость, кто хозяин – нам нужно выжить, и каждый человек важен. А девушка права. Давайте что-нибудь поедим и познакомимся поближе, мы теперь все вместе.

Иван подошел к Петру и еще раз протянул ему руку. Петр крепко пожал ее, улыбнувшись Ивану уголками глаз.

- Вы правы, Петр.

- Иван, прошу тебя – никаких «вы», вся эта официальная ерунда не важна, зови нас с Мариной на ты!

- Хорошо! – Иван улыбнулся и посмотрел на Кэр. – Пойдем, Кэр, мы с тобой принимаем гостей на правах гостеприимных хозяев!

Кэр отошла от десантников Демократии, которые так и остались сидеть на диванчике, взирая на русских и пытаясь понять, о ком или о чем они говорят.

- Надеюсь, что запасов продовольствия в этом ресторане хватит надолго. Но нам нужно добраться до корабля. Отсюда выйти на дальнюю связь мы не можем.   – Иван перешел на английский, который знали все. – Нам нужно связаться с нашими, и эти твари не должны за нами пролезть на корабль. Это очень важно – не притащить заразу в наши миры. Это - угроза всему человечеству!

- И эти твари разумны, Иван! Еще и телепаты – или черт знает, как они чуть не заставили Ивана открыть им дверь в кают-компанию! Он всего лишь посмотрел в глазок!

- Да, новости одна другой хуже, уж не знаю, о каких сюрпризах вы еще нам не поведали? – Марина грустно улыбнулась.

- Марина, я не знаю, как другие, но я собираюсь выжить! У меня билет на круизный лайнер "Ариадна" на планете Рай, где я должен встретить любовь всей своей жизни!

Марина и Петр заулыбались.

- Это правда, Иван? Планета Рай?

- Да – мечта всей жизни… Эх… Кэр, пойдем, выберем обед, народу нужно подкрепиться – у нас в плане выживание среди неизвестных тварей!

Кэррол Райт посмотрела на Марину и пошла за Иваном к барной стойке, «готовить обед».

Старожилам удалось подать гостям «русский обед» - селедочку, обильно посыпанную зеленью с холодной вареной картошечкой, борщ с ржаным хлебом, кашу гречневую с бефстроганов, обильно сдобренную подливкой, и на десерт – компот из сухофруктов. Компот привел демократов в полный восторг. Они жалобно посмотрели на Кэр и рядовой Джон шепотом попросил добавки. Кэр весело улыбнулась и подала еще два стакана.

Пока «готовили», пока ели, убирали посуду, Кэр наблюдала за новыми «друзьями по несчастью». Ее удивила откровенная неприязнь Марины, но Кэр надеялась, что Иван за нее заступится. Правая нога Марины сильно опухла в колене и ниже. Когда Кэр протянула ей салфетку, в которую был завернут лед – приложить к колену – Сомова зыркнула на нее и злобно сказала, нарочно по-русски:

- Да иди ты… шалава демократская…

В словарном запасе бывшей учительницы Кэррол слово «шалава» отсутствовало, но по Марининому тону это не было положительным эпитетом. Петр, тревожно взглянув на жену, взял лед и извинился:

- Кэррол, простите Марину, ей здорово досталось от ваших…

- А что  произошло?

- При подлете к местной звездной системе нас догнал ваш десантный корабль – все эти ребята – с него. Лишили нас управления – наш катер маленький, без средств радиолокационной защиты от мощного воздействия, притянули к себе. Вскрыли нас, как консервную банку – мы еле успели надеть скафандры, вытащили… Ну а дальше принялись… расспрашивать, – смуглое лицо Марины исказилось, как от боли, при этих словах. – Марине колено выбили, мне по роже досталось…

Кэр сочувственно вздохнула и покачала головой. Петр, обмотав ногу жены салфеткой, продолжил:

- А что мы можем рассказать? Маринку вообще одну посылали, это я с ней напросился… типа медовый месяц… Все, что нам сказали – проверить станцию и по возможности реанимировать. А потом выкачали из Марины все, что она знала – что станция покинута больше года назад, что она была засекречена на уровне «Д» - выше только «Е», правительственный. Это больно, Кэр, когда качают информацию из мозга. Прости ее.

- Я понимаю, - Кэр виновато опустила глаза. – О! Нам надо организовать это… беседу! Каждый расскажет, что знает, и у нас будет полная картина! Иван!

За «круглым столом» удалось выяснить следующее. Целью русских была проверка систем и реанимация «Арии 7». Почему послали только троих – было непонятно. О станции у прилетевших русских толковой информации не было – станция, как станция. Ну, в глуши. Ну, эвакуирована. Год не посещалась. Про секретность уровня «Д» Марина узнала вообще случайно: перед вылетом ее подруга, офицер службы безопасности, при оформлении задания наморщила лоб и, вспомнив, спросила:

- Марин, а почему вас обоих на объект уровня «Д» отправляют? У вас допуск-то есть?

Допуск «Д» и у Марины, и у Петра был, и они улетели.

Капрал Йохан Дебакер рассказал, что когда они передали доклад с показаниями русских начальству, то не прошло и часа, как взволнованный капитан приказал срочно направляться к «Арии 7» и забирать Кэррол Райт. Причем в ее отношении предписывалось взять на борт и тут же поместить в карантин.

Кэр рассказала, что получила это задание как «первое серьезное» - вроде экзамена на зрелость. Прибыть на станцию, осмотреться, найти оставленные файлы – любые – скачать. Сделать примерную схему станции. Разведать все, что можно и улетать. Ее и отправили только потому, что она знала русский язык – как известно, на объектах Империи все надписи и инструкции были исключительно на русском языке. Потом она пересказала, и они вместе посмотрели видео с ученым, сделавшим запись перед эвакуацией.

«У меня очень мало времени. Мы увозим всю информацию о нашей работе. Но если что-нибудь произойдет? Она умная… она учится! Мы, биологи станции «Ария 7», работали над проектом «Стихия». Мы пытались создать протоплазму… и мы ее создали. Она – живая! Она очень быстро размножилась в Центральном море станции…  там ее мозг, а сгустки – ее щупальца, они связаны с ней на уровне биологического поля… Это совершенно новое направление в науке! Но она стала охотиться, и нас эвакуируют… Все, пора идти, оставаться – смерти подобно!» - еще и еще раз звучал взволнованный мужской голос, а шесть человек, внимательно вглядываясь в экран, пытались уловить ускользнувшие детали.

Еще Кэр рассказала о том, что она прочитала в учебнике по астрономии для местных ребятишек – о красном карлике, который имел спектр излучения, присущий Солнцу в период создания Солнечной системы.

- И на станции есть настоящее море – куча морской воды, и эту воду, и пресную, и с добавками, и с разных планет – над всеми этими видами воды проводились различные эксперименты. А в центральном море станции была, видимо, основная биолаборатория – море облучалось красным карликом со всех сторон – и, возможно, именно там и зародилась протоплазма? Ученые пытались создать условия, схожие с моментом зарождения жизни на Земле! – Кэррол засияла от своей догадки. – Ванья? Правильно?

- Похоже! Ты умница, Кэр!

- Да уж… доигрались в Господа Бога! – проворчал Петр.

- И когда протоплазма начала или размножаться, или стала представлять для людей опасность, станцию эвакуировали! Но почему же никто об этом ничего не знал? – продолжила Кэррол удивленно. – В Империи такой бардак?

- Кэр, мы пока не узнаем больше подробностей, трудно что-либо предполагать. Самим странно. Есть еще кому что рассказать? Джон?

Рядовой Джон Карлович, заикаясь от волнения, рассказал о своих переживаниях во время нападения тварей – парень был страшно напуган и не понимал, каким чудом они выбрались. Серая пелена, накрывшая его товарищей, их дергающиеся ноги, чавканье, доносившееся из-под серого «одеяла» и запах озона, преследовавший его все время пребывания в коридоре – он описывал это, периодически крестясь и поминая Имя Божие.

- Господи, ты спас меня! Я никогда больше никуда не полечу. Если я выберусь, я разорву контракт и улечу домой, Господи! – со слезами закончил он. Кэр присела рядом, погладила его по голове:

- Эй, Джон! Здесь все о’кэй. Джонни, братишка! – и обняла его. Марина Сомова посмотрела на них с нескрываемой ненавистью, потом демонстративно отвернулась.

- Ну что, резюмируем? – Иван просмотрел сделанные им записи на мониторе. – Мы заперты в помещении… примерно в пяти километрах от шлюза, ведущего к кораблю демократов и двух с половиной от наших с Кэр катерков. Оружие: два лазерных пистолета и две лазерные винтовки. Я поставил их на зарядку, часика через два будет полный заряд, поставим запасные блоки – по блоку на ствол. Ножи не помогают против тварей. Только жечь лазером. Помещение на данный момент изолировано. Иначе бы они были уже тут. Одна пыталась найти выход, но не смогла… Уничтожена.  Здесь пока есть еда, есть вода, есть воздух.

- На сколько дней хватит довольствия? – спросил капрал Йохан Дебакер.

- Трудно сказать. Часть файлов удалена, и данные о довольствии тоже. Пока не жалуемся. Нам нужно будет найти данные о поставке на базу – когда была в последний раз, сколько чего привезли. И исходить из этого. На базе два продуктовых склада, дублирование на всякий случай. У каждого ресторана есть свои кладовые. Откуда поставляются продукты в эту кают-компанию – тоже попытаемся узнать, думаю, справимся. Кэррол, ты вроде разобралась с этой системой – покопаешься еще? – Кэр согласно кивнула. Иван, оглядев свою команду, продолжил:

- Нам нужно выбраться отсюда. Есть три варианта: пробиться к кораблям или на центральный пункт, попробовать связаться с большой землей. Третий – ждать, когда нас хватятся и вернутся за нами. У нас срок выхода на связь – через десять дней. Потом будут ждать еще десять дней, не выйдем на связь – вылетят. Считайте дней двадцать пять. А у вас, в Демократии?

Капрал вздохнул:

- У нас свободный полет, выход на связь – через месяц. Не выходим – обычно списывают, но, возможно, из-за важности объекта прилетят, еще через недельку…

- Думаю, мы продержимся. Сделаем сухие запасы, наберем в посуду воду, пусть стоит. Заодно будет тварей отпугивать… Что они ее боятся, как… черти святую воду? – пожал Иван плечами. – Но самое главное – быть начеку. Ни в коем случае не открывать дверь. Хоть там… не знаю, родная бабушка будет скрестись! Эта тварь меня загипнотизировала так, что я перестал соображать совсем, и если бы не Кэр, я бы их впустил!

Кэр немного покраснела. Ее мало хвалили – жизнь была тяжелая, и даже мать не часто ласкала девочку. А тут… все с уважением посмотрели на нее, даже Марина Сомова смягчилась.

- Иван, нам надо организовать ночное дежурство? – подсказала она.

- Да, Марина, ты права. Нас тут… четверо мужиков, из них – три Ивана – богатыря, будем дежурить парами. Я первый с… рядовым Джоном Карловичем, до четырех утра, дальше Йохан и Петр. Устроит?

Капрал нахмурился:

- А они? – и указал головой на Марину. – Женщины почему не дежурят?

Иван опешил, и Петр пришел ему на помощь:

- Йохан, они женщины.

- У нас равноправие.

- Я готова подежурить, - сказала Кэр.

- Кэр, подожди. Йохан, согласись, что Кэр нужна пара, а Марина не здорова. Мы можем на следующую ночь поставить Кэр в паре со мной, а Джон или ты отдохнете, ок?

Капрал пробурчал, что он согласен. Начали устраиваться спать. Петр и Марина ушли в самый дальний угол кают компании. Петр уложил жену на диванчик, приложил к ее больной ноге лед и долго сидел рядом, что-то шепча на ушко и поглаживая по голове. По мнению Кэр, Марина плакала. Иван и Джон сели за крайний к двери столик и, чтобы не спать, затеяли игру в «Морской бой». Джон с увлечением осваивал новую игрушку. Кэррол, перекладывая сырую одежду, чтобы она сохла получше, думала, как ей поступить – Иван и не вспоминал о произошедшем между ними. Напомнить? Или ему не до того, или он сам не хочет вспоминать об этом? А хочется ли ей самой повторения? А как это устроить, когда все у всех на виду? И как ей себя вести – быть холодной и обиженной на его забывчивость? Довольно глупо. Особенно в случае, если он сам считает это мимолетным влечением. Вести себя, как будто ничего не произошло между ними? Да, наверное, так лучше. Быть такой, как всегда… Тем более что в этих условиях ничего быть и не может… И с этими мыслями Кэр отправилась на боковую, устроившись поближе к Ивану, подальше от капрала.

Одуревший от «Морского боя» и шашек, Иван, развлекавший Джона, чтобы тот привыкал не спать во время дежурства, в четыре утра разбудил Петра и Йохана, передал пост и завалился спать рядом с Кэр. Почему рядом с ней, он даже не думал. Просто упал, как был, в одежде, и уснул.

Йохан и Петр играли с компом в покер, когда в дверь постучали. Они крадучись подошли к двери. Стучали не гулко и мощно, как раньше. В это раз - как будто кулаком.

- Не смотри! – прошептал Йохан.

- Не буду… - Петр прислушался. Стук прекратился, а потом застучали снова. Петр с изумлением вслушался в ритмичный стук – это была азбука Морзе!

- Йохан! Слушай-ка… Я по-вашему не очень…

Йохан припал ухом к двери, слушал какое-то время, потом, взволнованный, вскочил:

- Это Патерсон – он пишет: «Патерсон. Открой. SOS».

- Патерсон – это кто?

- Это наш рядовой! Мы его потеряли, но сигнал, что он жив – был. Прервался пару раз, но – вот, смотри – вот – видишь? – и капрал, набрав код на своем браслете, показал Петру экранчик – на нем фамилии Патерсон, Карлович и Дебакер были подсвечены, в отличие от остальных – остальные были мертвы. - Открываем, Петр! Прикрой меня!

- Был приказ – не открывать!

- Это наш, наш! Это Джимми!

- Я Ивана разбужу, без него нельзя открывать! – Петр кинулся к диванчику Ивана. А Йохан… отковырял жвачку, которой Кэр заклеила глазок, и открыл его. И заглянул…

- Джимми, братишка! – Йохан нажал на кнопку, и люк начал открываться.

- Сто-о-ой! – в один голос закричали Петр и Иван. За пять секунд, пока открывалась дверь, всея команда была на ногах: Йохан, как болван, стоял перед дверью, но пистолет все-таки нацелил в дверной проем, Иван и Петр, с лазерными винтовками в боевой готовности стояли плечом к плечу перед дверью. Джон, хоть и напуганный вчерашним нападением, нашел в себе силы встать и дрожащими руками прицелиться из пистолета. Руки его дрожали,  и капрал Дебакер сильно рисковал. Марина, вскочив, оперлась на больную ногу и теперь стояла, шипя от боли и опираясь на столик, а Кэр схватила два стакана с пресной водой, поставленные на всякий случай рядом с постелью. Дверь отъехала, и за ней оказался… рядовой Джим Патерсон собственной персоной! Он был без шлема, без винтовки. Его карие глаза были полны ужаса.

- Братцы! Братцы! – пробормотал он и зарыдал. Йохан втащил его за рукав внутрь и закрыл дверь. Кэррол ощутила запах озона из коридора. Иван, не опуская винтовку, обошел вокруг Патерсона. Одежда была сухой, сам он выглядел измученным, мешки под глазами, трясущиеся руки... «Неустрашимый ястреб» Джим Патерсон утирал слезы ладонью.

- Братцы, братцы! – вскрикнул он опять и упал на колени, уткнулся носом в пол и затрясся. Капрал Дебакер склонился над ним, попытался поднять, но Джимми не вставал. Кэр подошла и протянула капралу стакан воды. Йохан поднес стакан к лицу Джимми, потом одной рукой с силой выпрямил его спину и поднес к его губам воду.

- Кэр, закажи водки, – бросил Иван, и девушка побежала за барную стойку к автоменю.

- Джимми, братишка, выпей-ка, тут все свои. – Капрал наклонил стакан и вылил несколько капель воды на губы Патерсону. Тот резко отстранился и прохрипел:

- Дайте покрепче что-нибудь!

Кэррол поднесла стопочку водки, Джим трясущимися руками взял ее и, чуть не выронив, выпил.

- Еще можно?

Можно было еще, и пару раз «еще». Петр опустил винтовку. Иван, все также внимательно оглядывая вновь прибывшего, велел ему снимать одежду и в сопровождении капрала идти в санузел и намочить водой одежду. Кэр подумала, что, возможно, остались следы от твари, так как когда Джим прошел мимо нее, ей почудился еле уловимый запах озона. Иван опустил винтовку, Марина присела на диванчик. Петр мягкими крадущимися шагами подошел к санузлу поближе. Повисла пауза.

Минут через пять вышли и повеселевший Джим, и Йохан.

- Все ок, Иван! Следов твари нет на одежде, парень чист! – капрал похлопал рядового по плечу. Иван был серьезен. Он, прищурившись, взглянул на капрала:

- Капрал Йохан Дебакер, вам был дан приказ не открывать дверь ни при каких обстоятельствах. Почему вы его нарушили?

Демократы, как по команде, подняли головы и уставились на Ивана Ордынцева. Капрал, подобравшись, хотя это и выглядело потешно при его форме одежды – казенные трусы и ботинки на босу ногу – ответил:

- Так точно, сэр! Я нарушил ваш приказ, так как речь шла о спасении жизни вверенного мне рядового! Виноват, сэр!

- Вы нарушили приказ дважды – вы заглянули в глазок и открыли дверь. Вы подвергли опасности жизнь нашей группы. Прошу сдать оружие. Я не могу вам больше доверять. Петр Сомов, свяжите обоих – руки, ноги – и… черт, в санузел нельзя, он один…

- Иван! – подала голос Кэррол. – Ты думаешь, что Патерсон – тварь?

- Это невозможно?

- Но… это можно проверить!

- Как? Покропить водой?

- Нет… Пусть Джимми выпьет стакан воды и… умоется, например. Если тварь вдруг внутри его, она проявится.

- Иван, почему нет? – поддержала его Марина.

- Джимми, возьми стакан воды и выпей его, - сказал Иван и поднял винтовку. Джим поднял стоявший на полу стакан с водой. Посмотрел на лица окружающих его людей. Петр Сомов направил на Джима винтовку, Марина – пистолет, который она забрала у капрала. – Пей! Пей!!!

Джимми, затравленно оглядываясь, попытался заскулить, но Петр слегка нажал на курок. Зарядник лазера начал светиться.

- Пей! – руки Джимми тряслись, когда он подносил стакан к губам.

Глава 8. Чужой среди своих.

Несчастный Джимми выпил глоток и жалобно посмотрел на Петра.

- Пей дальше! – сурово сказал тот. – Ну!

Патерсон, давясь, выпил стакан воды. Ничего не произошло. Все с облегчением переглянулись, Йохан с широкой улыбкой уже подал руку Джимми, помочь встать, как рядового начало буквально трясти крупной дрожью. Его колотило, зубы стучали, он закрыл глаза и рухнул на пол, извиваясь. Кэр и Джонни отпрянули, а Петр снова поднял винтовку и спросил, не сводя глаз с корчащегося Патерсона:

- Иван? Стрелять?

- Минуту! – закричал капрал. – Джим, Джим!

- Отойди в сторону! – процедил Петр сквозь зубы.

И когда Иван уже был готов дать команду «пли», Джим вдруг резко выгнулся и затих, уткнувшись лицом в пол. Все молчали. Иван подошел к нему и попинал носком ботинка. Джим громко, раскатисто захрапел. Йохан наклонился, потом перевернул его. Глаза рядового были закрыты, от него несло перегаром.

- Да он спит! Иван, он отключился – перепил русской водки, потом воды… Он захмелел и спит! – радостно сообщил капрал. – Он в порядке, ребята! Он только мертвецки пьян!

Петр опустив винтовку.

- Он вроде выпил воду… - неуверенно произнес Джон.

- Утро вечера мудренее, - сказал по-русски Иван и продолжил на английском. – Мы ложимся спать. Петр – дежурство у входа. Йохан… мне жаль, но ты нарушил приказ, и я не знаю, чего от тебя ждать. Расстрел – не мой метод, но я тебя отправляю на губу. Будешь спать в санузле, снаружи мы тебя запрем. Кому что надо – идите, Йохан за вами. Патерсона оставлять без присмотра нельзя, хотя он вроде действительно упился до потери сознания.

- Я посижу рядом, я ногу опять повредила, не усну, болит, - сказала Марина.

- Спасибо. Возьми винтовку. Остальным спать, подъем в восемь по станционному времени.

Капрал и Карлович подняли и отнесли Джимми в дальнюю часть помещения, Марина, хромая, шла за ними. Петр занял место у двери. Йохан, понурый, побрел в санузел в сопровождении Ивана.

- Ничего, Йохан, там комбинезоны есть, влажные, но не так жестко будет спать! – подбодрил начальство Джонни.

Иван согнул столовую ложку в скобу и закрепил ручку санузла. Все свободные от дежурства легли спать, Петр притушил свет. Никому не спалось. Кэр честно закрыла глаза и повернулась лицом к спинке дивана, но уснуть не могла – ей мешал храп Патерсона. Петр подошел к Марине, они о чем-то шептались. «Иван, наверное, тоже не спит», - подумала Кэр, и вдруг почувствовала, как мягкое пушистое облако обволакивает ее мозг, слух отключился, и она уснула.

Во сне она увидела себя и бабушку. Как они сидят в приемной центральной детской клиники столицы планеты Плекс, ждут приема у одного из лучших детских врачей по проблемам мозга. Это был сон-воспоминание. У маленькой Кэр, сколько она себя помнила, болела голова, иногда очень сильно. Никакой болезни не находили, и вот бабушке удалось пробиться на прием к светилу, оказавшемуся на их планетке проездом. Он застрял из-за песчаных бурь и решил, раз уж так вышло, провести время с пользой для местных жителей. Он просмотрел данные томографа, энцефалограмму, сканы сетчатки глаз и стал проверять внимание и скорость мышления по своим таблицам. Потом, еще раз проверив все результаты, задумался. Кэр помнила мебель в кабинете доктора, помнила его фамилию – Романофф – русская фамилия – может, из-за него она решила изучать русский язык? Наконец он сказал бабушке Кэр:

- Я никакой патологии не вижу. Наверное, это сосуды… Хотя для такого ребенка это странно. Обычно сосудистая дистония – это диагноз для гораздо более старшего возраста… Я могу вам предложить вот что. Я вам дам таблетки… это мое изобретение, оно опробовано, но существует пока только в таблетированном виде…

 - А это не повредит девочке? – спросила бабушка.

- Нет… - доктор внимательно посмотрел на Кэр. – Разве что будет лучше учиться…

На этом сон-воспоминание прекратился, и Кэр ощутила чье-то присутствие рядом с собой. Слегка пахло озоном и спиртом. Она жутко перепугалась – это был запах Паркинсона, но что же Марина? Может быть, все уже проснулись? Но даже с закрытыми глазами она понимала, что освещение «ночное», приглушенное. Человек медленно отошел от ее постели, и через полминуты Кэр услышала звук открываемой двери. Она вскочила. Дверь в коридор была открыта, и Паркинсон стоял спиной к ней уже на ступеньках. Кэр обернулась – Марина, Джон, Иван и Петр лежали кто где – Петр на полу около двери, Марина рядом с постелью Джимми, Джон и Иван – на своих местах. Кэр кинулась к дверям, по дороге подхватив винтовку Петра. Но в ней не было зарядника!

- Патерсон, стой, куда ты! – Кэр по инерции выскочила в коридор, но тут же остановилась и сделала шаг назад, в кают-компанию. Патерсон уже стоял в коридоре, по-прежнему спиной к ней.

- Патерсон! Джим Патерсон! Приказываю, остановись! – закричала Кэр.

Патерсон остановился и медленно повернулся лицом к Кэр. Она ахнула: Джим точно свихнулся – у него в руках были зарядники от винтовок и пистолетов, он украл их!

- Джим ты что? Джим?!

Патерсон поднял на Кэр глаза. Он ничего ей не сказал, но Кэр услышала у себя в голове:

- Ты не спишь. Почему?

- З-зарядники верни, - заикаясь, сказала Кэр. Она видела, что это уже не Джимми Патерсон. Это было его тело, но глаза… Его взгляд был лишен каких-либо эмоций – ни страха, ни сожаления. Взгляд змеи – и тот, наверное, был более выразителен. Как тени, с потолка, пола и стен стекались ручейками твари и собирались в сгустки, отдаленно напоминавшие фигуру человека. Они были высотой с Патерсона – всего четыре «облака», и бывший Джим посередине.

«Как пять пальцев руки», - промелькнуло в голове Кэр. Она услышала, как в кают-компании, за ее спиной, Йохан пытается выломать дверь в санузеле.

«Оно меня гипнотизирует», - догадалась Кэр и, преодолевая туман в голове, шагнула назад и нажала кнопку закрывания двери. Сгустки не сдвинулись с места, и за те долгие пять секунд, пока закрывалась дверь, а Кэр смотрела в замерцавшие синими искорками глаза Джима, она услышала следующее:

- Ты проснулась. Почему? Ты мне интересна. Приходи ко мне, на побережье, поговорим.

- Не приду, - также мысленно ответила Кэр.

- Я буду ждать, - дверь закрылась, и ментальный контакт прервался.

Кэр обернулась на грохот – Йохан наконец-то сломал «скобу» и стоял посреди комнаты с сиденьем от унитаза в руках – видимо, это было все, что он смог отломать в качестве оружия.

- Йохан! – закричала Кэр. – Ты впустил тварь! Джима нет, это был не он, это была тварь, внутри него! А теперь все, все погибли, он их убил!

- Но… Но он же воду-то выпил!

- Он забрал все зарядники, мы теперь безоружны!

Браслет у капрала Дебакера пискнул. Он посмотрел на него.

- Кэр, Патерсон мертв… А Джон жив! – и кинулся к Джону.

Кэррол подбежала к Ивану. Да, и Иван был жив! Она принялась тормошить его, потом вылила на его лицо стакан с водой,  тормошила, щипала, и, наконец, добилась своего – Иван с трудом разлепил веки и, отчаянно зевая и потягиваясь, сел. Мутным взглядом посмотрел на Кэр и спросил:

- А ты кто такая? – и тут же схлопотал пощечину и схватился за щеку. – Ой! – а Кэр уже бежала к Марине Сомовой.

В конце концов Кэр и Йохан разбудили всех.

Через час компания дважды неудачников (дважды – потому что теперь и без оружия) сидела вокруг стола со стаканами крепкого кофе в руках и прижимая к головам салфетки со льдом. Головы болели у всех, как с хорошего похмелья, кроме Кэр и Йохана. Все были крайне злы и мрачны. Когда по третьему кругу пошел разговор о том, что Йохану лучше было бы остаться тушкой в коридоре или вообще не родиться на свет, тот не выдержал:

- Да? Все я виноват? А, может, Кэр сама выпустила Паркинсона и сама отдала ему зарядники? Она же с облаком обнималась не больше суток назад?

Кэр задохнулась от возмущения и, пока искала достойные слова для ответа бессовестному, за нее ответил Иван:

- Капрал Дебакер, вы, вроде, рассказали, что крепко спали в санузле, и что вас разбудил женский крик? После чего вы начали ломать дверь? Или я не прав? То есть Кэр закричала? А зачем ей кричать, если это она выпустила Паркинсона? Она бы легла обратно спать.

Кэр благодарно взглянула на Ивана, а капрал, проворчав: - Ну да… я во всем виноват… - спрятался за рядового Джона.

Иван, морщась от головной боли, продолжил:

- Ваше счастье, что вы ручку в санузел сломали, – удивленный Дебакер высунулся из-за рядового, но, поняв юмор, спрятался обратно. – Ну что? Вариант остался один – терпеть до последнего и ждать подмоги?

- Разве что ваши прилетят… - уныло сказал Джон.

- Иван, - подала голос Марина. – Наши прилетят, положим – какую группу вышлют? Как у демократов – человек пятнадцать? И что будет с ними? То же самое? Все погибнут?

- Как мы можем выбраться? Один Паркинсон усыпил всех, даже Кэр, хотя она потом проснулась. Кроме капрала, который был в изолированном помещении. Видимо, перегородки создают помехи для ментального контакта. Но если мы выйдем «голенькие», нас сразу, как заметят, зазомбируют, даже если мы будем закидывать их пресной водой.

- Но Джимми выпил воду, и ничего… - прошептал Джон.

Все помрачнели еще больше. Вдруг Кэр осенило:

- Иван! Ребята! Это же просто! Протоплазма – это то, что у нас внутри клетки, внутри клеточной оболочки! И если Джим выпил воду и с ним ничего не случилось, но при этом он все равно был тварью – значит, она нашла способ внедряться внутрь клеток и заменять собой нормальную протоплазму! Причем, возможно, не всю! Вы вспомните – он же вел себя вначале как напуганный мальчишка, и эмоции проявлял – плакал как! А то, что я видела в коридоре – у него не было эмоций, и в глазах я увидела те самые искорки, как у сгустков! Йохан, ты с ним дольше всех был – скажи, он проявлял себя как-то необычно?

- Ну… Он был очень напуган, говорить даже не мог. Но пару раз – вот – он как будто пытался мне что-то сказать. Но ничего так и не сказал…

- Вот! Возможно, его человеческая сущность пыталась перебороть тварь, но он не смог… Йохан, у тебя на браслете – он сейчас виден как погибший?

Йохан посмотрел на браслет:

- Да… А помните, я говорил, что несколько раз его имя переставало светиться?

- Господи, наверное, тогда тварь и проделала с ним это! – упавшим голосом произнес Джонни.

- Так, ребята, не раскисать. Джонни. Ты-то жив? Ну и слава Богу! – Иван похлопал парнишку по плечу. – Мы с Петром и Йоханом сейчас разломаем пару диванов и устроим баррикаду перед дверью – чтобы, если кому-то придет в голову еще раз заглянуть в глазок или открыть дверь, то чтоб все сразу об этом узнали. По грохоту. Девчонки, за вами завтрак, а ты, Джонни, давай-ка, покачай из «кладовой» бутылки с пресной водой. Хоть что-то.

Марина подняла руку:

- Иван, я все-таки хочу обсудить…

- Марин, я тебя услышал. Мы обсудим твой вопрос после завтрака. – Иван поднялся и, допив кофе, махнул Петру и Йохану:

- Ну что, мужики, пошли строить баррикады?

Кэр и Марина обустраивали завтрак. Гречневая каша с молоком, «овсянка, сэр!», сэндвичи с курицей и апельсиновый сок. И кофе!

- Марина… - рискнула завести разговор Кэр. – Скажи, пожалуйста – я понимаю, что вы беспокоитесь о своих ребятах, но разве у нас есть другой выход, кроме как ждать?

Марина помолчала, словно раздумывая – стоит ли вообще общаться с этой демократкой, и ответила:

- Кэррол. А у вас ведь нет поговорки «сам погибай, а товарища выручай», да? И?… что там у вас? Скауты? Ну вот, когда вы в походе скаутском – у вас же не принято руку подать товарищу, чтобы помочь на крутом склоне? Или взять на себя часть груза у отставшего? Отстал, и черт с ним, только инструктор с ним идет, верно? А у нас не так. У нас – братство. Русский мир. Один за всех и все за одного. Слышала такой девиз? Вот у нас так.

И как отрезала. Кэр немного обиделась. У них тоже были случаи, когда военные погибали, спасая товарища. «Русский мир»… Подумаешь, задавака! Сама мулатка – какой тут русский мир! И она решила уколоть Марину в ответ:

- Марина, а я, когда тебя увидела в первый раз, подумала, что ты из Демократии. Из-за внешности…

«Зря я это спросила», - подумала Кэр, когда Марина, поставив кофейник на стол – она как раз разливала кофе – подняла голову и, внимательно и тяжело глядя на Кэр сверху вниз, произнесла четко и громко, чтобы слышали все:

- Мой отец – негр.

- Очень хорошо, - пробормотала Кэр, пододвигая кофейник к себе поближе. Марина оценила маневр и поставила его обратно.

- Мой отец – негр. Он был рабом на планете Слит – планете, попавшей благодаря проискам Демократии под опеку рептилоидов. Планета Слит – та самая, что поставляет всему миру клобук – была планетой рабов и их полновластных хозяев. Мой отец провинился – он не уследил за любимым конем хозяина. Разгоряченный после проездки конь напился ледяной воды, получил воспаление легких и сдох. Моего отца хозяин приговорил к избиению плетьми до смерти. Отцу помогли – передали ему в тюрьму пилку и отмычки, он перепилил наручники, открыл отмычкой замок и сбежал. Ему посчастливилось добраться до города и спрятаться в трюме грузовика, перевозившего клобук. В пути случилась беда – корабль попал в пояс астероидов и повредил силовую установку. Корабль слал сигналы бедствия, но ни один из находившихся рядом кораблей Демократии не пришел на помощь – они боялись, что установка взорвется. Рискнул только корабль русских. Небольшой торговый кораблик. Они подошли к терпящим бедствие и взяли на борт облученную команду, рискуя своими жизнями. Мой отец в трюме был, конечно, обречен. Но русские, прежде чем улететь, просканировали корабль и получили данные, что на борту есть еще один человек. И вернулись за отцом. Команду грузовика принял через два дня спасательный катер – остальные демократы отказывались забирать облученных людей. А мой отец остался с русскими. В русском мире. Он прилетел на Землю. Обучился языку и профессии робототехника. Женился на русской, и у меня, между прочим, двое братьев и сестра.

- Я поняла твою позицию, - тихо сказала Кэр.

- Между прочим, когда эта тварь нас усыпила, я видела сон – это было в реальности – как отец пришел в нашу школу на урок социологии – и рассказал об ужасах рабства. О том, как жили люди планеты Слит четверть века, пока не пришли русские и не помогли  от этого рабства освободиться.

Все молчали. Кэр не стала даже заикаться о том, что у них в Демократии историю с планетой Слит преподносили как очередной рейдерский захват русских, но о том, что на планете действительно был рабовладельческий строй, запрещенный в цивилизованных мирах, она знала. Иван отошел от почти законченной баррикады и подошел к ним.

- Девочки, мне не надо напоминать, что мы – одна команда? – спросил он, глядя при этом только на Марину.

- Никак нет, товарищ старший лейтенант! – отрапортовала Марина. Кэр только кивнула:

- Завтрак готов. Садитесь кушать! Я все поняла. Иван, мы – одна команда, - пожав плечами, добавила девушка, когда Иван сурово посмотрел и на нее и про себя добавила: «Господи, ну какие мы нежные…»

- Кстати, Иван, скажи, пожалуйста – и мне, и Марине приснились сны – когда тварь нас загипнотизировала. А тебе ничего не снилось? – спросила Кэр в конце завтрака.

- Мне снилось! – влез в разговор Джон. – Мне снилось, как я в первый раз прыгнул с парашютом. Это был кошмар. Я бы и не прыгнул, но мой сержант дал мне пинка, и я вылетел из катера. Ничего, зато потом перестал бояться высоты! Йохан, а тебе что-то снилось?

- Ничего, - пробурчал Йохан, запивая кофе «Американо» сэндвич. Он же не мог рассказать при дамах, что ему снилось на самом деле, и в какой интересный момент его прекрасный солдатский сон прервал вопль Кэр.

- Петр? А ты что видел? – Марина впервые за утро улыбнулась.

- Знаете, а я тоже видел сон, и тоже будто не сон, а картинка из прошлого. – Петр, устроившись поудобнее, приобнял жену. – Я в детстве болел клаустрофобией – это боязнь замкнутого пространства и болел космосом. Ну а какой космос с таким недостатком? Всю жизнь на Земле… Даже в лифте я ездил, только если лифт прозрачный. А так – пешочком на любой этаж. Лечили, лечили… ничего не помогало. Моя детская имела три стеклянные стены. И как-то отцу подсказали поехать на гору Афон, к монахам. Это на Земле такое древнее место, его еще называют обителью Богородицы – там до сих пор живут в кельях монахи, кельи частью вырублены прямо в скале. Там все, как и тысячу лет назад – ничего не изменилось. Мы с отцом приехали с паломниками, и нас отвели к одному старичку. Оно поговорил с отцом, со мной, потом с утра велел причаститься в монастыре и молить Богородицу о помощи. И сказал, что сам тоже будет молиться. Эх, ребята, я этого старца запомнил на всю жизнь. Я спал на улице, не мог в гостинице. И после службы старец этот ко мне подходит:

- Молился?

- Да, - отвечаю я ему.

- Веришь, что Бог поможет?

А такое чувство у меня было после Причастия – верил, что все Ему подвластно!

- Да, - говорю, - верю.

- Идем, – и старец повел нас к себе, в келью. Она как раз была вырублена в скале. Окон никаких, только дверь. Он открыл эту дверь – там темновато, только лампадка горит перед иконами. – Заходи, если веришь.

Я перекрестился и вошел. И страха не было! Обычно я сразу начинал задыхаться, как будто душил кто-то, а сейчас – ничего! Стою себе, оглядываюсь. А старец вошел с отцом, дверь закрыл, и говорит:

- Благодарите Господа и Божью Матерь.

- Вот этот сон мне и приснился…

Марина смотрела на мужа удивленно, глаза ее были полны слез. Она погладила его, прижалась:

- Ты мне не рассказывал…

- Маринка, да что рассказывать! Я же здоров, как бык! Что рассказывать…

- Ну… Петр, удивительная история. Кэр! Видишь – чудеса какие в нашем Русском мире! А мне снился мой круизный теплоход, палуба, вокруг океан. Солнце шпарит, я в шезлонге, с коктейлем… И все. Мечта приснилась, наверное! – улыбнувшись, сказал Иван. Только он не все рассказал. Рядом с ним в шезлонге была она… Видимо, любовь всей его жизни? Он улыбался – вот она сидит рядом, деловая, кофе разливает, а была в его сне… А что будет с ними – разве что Джимми мог бы рассказать?

- Можно сделать вывод, что мы увидели во сне важные для себя вещи, – задумчиво сказала Кэр. – Я вот видела эпизод, который изменил всю мою жизнь. У меня с детства были очень сильные головные боли, меня исследовали по возможностям нашей планеты и так, и этак – ничего. И бабушка привела меня на прием к светилу детской неврологии, случайно оказавшемуся у нас. Он прописал мне курс терапии его собственного изобретения, оставил таблетки, потом высылал нам раз в полгода сам, бесплатно… кроликом я у него была, что ли, или первым любимым пациентом – не знаю. Он говорил, что это лекарство улучшает проводимость нейронов. В результате у меня выработалась способность  очень быстро обрабатывать большие объемы информации и быстро структурировать их. И делать выводы. Ну и память… я все помню… - скромно потупившись, добавила Кэр. – Вот это мне и приснилось – это действительно было событием, изменившим мою жизнь. Я и русский-то пошла изучать, потому что мне было легко…

- Скажи нам, гений, что делать? – уныло вопросил Йохан.

- Я не гений, я просто… такая… химическая. Но это же важно для понимания сути этой разумной протоплазмы – чего она хочет? Что мы знаем о ней? Она выпивала мозг у людей. Зачем? Может быть, ей не хватало мозговых клеток, нейронов? Вот она их заполучила. А когда это случилось в первый раз? Может быть, эвакуация стала необходимой из-за таких же нападений?

- Кэр, ты в нужном направлении, - подбодрил ее Иван. – А почему Патерсон, усыпив нас, не убил?

- Вот, вот! – обрадовалась поддержке Кэр. – Это – ключ, понимаете? Почему он нас не убил? Наелся раньше мозгов десантников и понял, что этого мало?  Мало, чтобы стать по-настоящему разумным? Вообще, люди, вы понимаете, что мы столкнулись с первым созданным интеллектом?  Настоящим, живым, самообучающимся?

Друзья по несчастью смотрели на Кэррол по-разному, но одобрение она прочитала только в глазах Ивана. И в этот момент раздался стук в дверь.

- Опять Морзе… - прошептал Йохан, вслушиваясь в приглушенные звуки.

- Раскодируй, - велел Иван.

- Сейчас… минутку, если повторит… ага… «Жду на берегу». Да, верно – «жду на берегу»! Что это значит?

- Это значит, что он повторяет свое приглашение… Он приглашает меня в гости. Потому что я проснулась, - прошептала Кэр.

- Ты не пойдешь! – строго сказал Иван. – Ты никуда не пойдешь! И не думай!

Глава 9. И это – выход?

Иван побледнел от волнения. Кэррол смотрела ему в глаза – таким она его не видела… нет, видела, когда он стрелял в тварь, прикрывая Марину и Петра. Бледный, губы плотно сжаты. Глаза… отчаянные какие-то. И сейчас… Кэр почувствовала, что тонет в его карих глазах. Отчаянно тонет, но ей это нравилось. Между ними был диалог. «Не пущу». «Правда? Не верю, так не бывает». «Это не тебе решать». «Никогда со мной такого не было. Ты красивый, знаешь это»? «Смешная. Мы выберемся вместе». «Мы будто одни. А где все»?

Марина Сомова прервала  их молчаливый диалог:

- Иван, мы все солдаты, и Кэррол Райт тоже, и, если нужно, каждый из нас…

Иван повернулся  к Марине и твердо произнес:

- Марина. Кэррол Райт – солдат Демократии. И я не могу ей указывать, как поступать в такой ситуации. Ты понимаешь, что ее ждет смерть? Или  такое же существование зомби, как Патерсона? Мы будем искать другой выход.

«Надо же, спелись. Что-то между вами было, голубки», - зло взглянув на Ивана, подумала Марина, и вслух сказала:

- Ок, будем искать другие варианты. Разумеется. Я и не предлагала кем-то жертвовать, тем более непонятно зачем. Так…  Иван. Скажи, пожалуйста – изучали ли вы соседние помещения? А вдруг недалеко от нас оружейная комната? Или кладовка, в которой лежит этакий конструктор «Собери сам радиопередатчик дальней связи»?

- Нет, Марина, не успели, - ответил Иван. – Займись этим, пожалуйста.

Марина кивнула. У нее были роскошные каштановые волосы, кудряшки «взлетели» и опустились на плечи. Она села подальше от суеты за отдельный столик, включила компьютер и углубилась в изучение схемы базы. Кэр в задумчивости засела за дальнейший просмотр файлов – ей хотелось поискать еще данные об экспериментах над водой – вдруг хоть что-то поможет им разгадать тайну базы!

Иван подсел к ней на диванчик. Рыжая… стриженая… худая… Кэр была не в его вкусе. Его внимание привлекали пышные формы, длинные волосы, высокий рост. Сам Иван был довольно высоким, под метр восемьдесят, и его никогда не смущали девушки, переносящие без особых проблем мяч через волейбольную сетку на поле противника. Здесь, на «Арии 7», тоже должен был быть и спортзал, и качалка, и гимнастический зал… А им надо выжить. Если он хочет пригласить ее с собой на планету Рай в круиз. «А я что, уже хочу?!» - отчаянно завопила незамутненная часть рассудка. Он смотрел, как бегают по виртуальной клавиатуре ее пальцы с коротко остриженными ногтями, как, не отрываясь от клавиш правой рукой, левой она делала выборку объектов на экране. Иногда она замирала, закусив губу – видно, переводила. Один раз, задумавшись надолго, повернулась к Ивану.

- Переведи, пожалуйста! – и улыбнулась – она встретила изумленный взгляд мальчишки, впервые увидевшего, что его «соседка по парте» – не девчонка, которую можно дразнить и отнимать у нее пенал, а девушка, да такая, что дух захватывает.

- Что? – переспросил он, глупо улыбаясь. Она рассмеялась в ответ. – Вот, переведи, не понимаю.

- А… сейчас… - он с трудом вчитался в название папки и, как бы невзначай, коснулся ее правой руки, лежащей на столе. На мгновение их руки соприкоснулись, потом она немного отодвинулась, и ему ничего не оставалось, как заняться переводом на английский.

- Это… Это… это топливные баки станции. Отчет по расходу топлива.

- Открою… может, по разнице в последний день пойму, сколько топлива залили в корабли эвакуации и, если найду модели кораблей, смогу выяснить, куда они рассчитывали долететь.

Через минуту Иван еще раз коснулся ее руки… опять убрала. Сделал вид, что хочет что-то рассмотреть на экране, прижался к ней ногой под столом… Кэр отодвинулась. В конце концов, после ряда Ивановых манипуляций, Кэр сидела в дальнем углу дивана, красная, как рак и пыталась делать вид, что читает текст, а Иван, довольный, что дальше отступать ей некуда, с необычайным интересом изучал схему корабля эвакуации, тыкал пальцами, куда ни попадя, в экран, пытаясь вычислить расход топлива. Петр и Йохан затеяли игру в «дурака» – как ни странно, в меню была колода карт – хотели позвать Ивана, но, увидев его ухаживания, Йохан закатил глаза, а Петр махнул рукой. Джон же нашел среди списка игр виртуальную клавиатуру для фортепиано и тихонько наигрывал джазовые мелодии.

- Ребята, а я, кажется, нашла выход! – Марина, не отрывая взгляд от голографического экрана, помахала им рукой.  – Идите, тут такая штука…

Кэр вскочила и, выбравшись из устроенной Иваном западни, подошла к Марине. Иван шел сзади, с видом гордым и независимым. Петр, поглядев на их пару – красную взъерошенную Кэр и Ивана, крайне гордого собой, рассмеялся, похлопал его по плечу, и все окружили столик, за которым сидела Марина. Она увеличила экран и вывела на него их сегмент станции.

- Вот, смотрите – она указала на большой сектор в центре схемы. – Это – кают-компания. А справа, примерно в двухстах метрах – выход!

- Что????

- Да! Именно! По всему периметру кольца, напротив проходов, ведущих к центральной части, в нашем случае – морю, расположены аварийные шлюзы для выхода в космос, на внешнюю обшивку станции – починить что-нибудь, с исследовательской целью. Для эвакуации – аварийный выход.

- Выход… куда? – испуганно спросил Джонни.

- В открытый космос, детка! – Марина рассмеялась. – Ну а куда еще? По идее, тут должны быть скафандры для работы в космосе – вот, видите, - она еще увеличила изображение. – Это – похоже на стойки для них. Всего четыре стойки. Для четверых…

У Ивана в голове завертелись разные варианты.

- Ты предлагаешь выйти наружу… Надо найти регламент аварийного ремонта или эвакуации… И двигаться к нашим катерам по внешней стороне станции?

- Да, - Марина кивнула головой. Я поищу регламент, но вариантов движения два – или магнитные присоски, или, скорее всего – по тросу, натянутому по периметру внешнего кольца. Скафандр имеет трал, который удерживает космонавта около станции, если нужно отлететь в сторону, а передвигается космонавт, перебирая трос. Я работала и так, и так.

- Так… Катера пришвартованы к шлюзам, при входе на станцию я закрыл свой стыковочный шлюз. Войти в катер возможно снаружи – и через стыковку, и через «парадный вход». Катер двухместный, на нем можно отлететь в зону приема дальней связи и доложить о нашей проблеме. Кэр, а ты закрыла шлюз?

- Я? Слушай, я только вытащила аппаратуру, тут сигнал о пришвартовке второго катера. Я не закрыла стыковочный шлюз…

- Йохан, а вы?

- Наш шлюз закрывается автоматически – скорее всего, он закрыт… Но до нас около пяти километров.

- А до нас вдвое меньше. Предлагаю добраться до аварийного выхода двоим и попробовать выйти наружу. Марина, не указано, какие скафандры? Каков запас кислорода?

- Иван, если они заправлены, то ориентировочно четыре часа. В помещении есть, конечно, заправочная система, но мы не знаем, есть ли там скафандры вообще и есть ли доступ к кислородному баку.

- А ты запрашивала центральный компьютер?

- Иван, тут как с камерами – часть связей работает, часть нет. Видимо, при эвакуации данные забирали в спешке и повредили систему.

-  То есть путь в никуда… Или ждать неизвестно сколько и, по сути, неизвестно чего. Двести метров… Марина, попробуй наладить местную связь с этим помещением – громкоговорящую, любую.

- Хорошо, - короткий кивок, и Марина углубилась в систему.

- Иван, - подал голос Йохан. – Мы были в коридоре с тварями. Они падали на нас с потолка, собирались в облака и набрасывались отовсюду. Как пройти это двести метров? Без оружия мы не проскочим.

- У меня есть мысль… - Кэр, как в школе, подняла руку. Все повернулись к ней, даже Марина оторвала взгляд от экрана.

- Идея основывается на предположении, что твари по-прежнему боятся пресной воды. Кстати, я, кажется, понимаю, почему… Если мы пустим воду в санузле на полную, заткнем раковины и устроим в кают-компании потоп, то вода устремится в открытую дверь – мы ее откроем - и перельется через порог. Вы помните, там ступеньки, то есть мы выше пола коридора? Вода польется в коридор. И по воде мы сможем пройти до аварийного выхода, откроем его снаружи и войдем внутрь. Закроем дверь. Если скафандров нет, тем же путем вернемся обратно.

- А они набросятся на нас сверху… И полезут сюда в открытую дверь… - уныло сказал Джонни.

- Мы можем отвести часть воды наверх, на косяк двери, чтобы она образовала водяную завесу. Наверняка можно сделать отвод – бутылки есть, сделаем из них шланг… - воодушевился идеей Петр Сомов.

- А чтобы на нас не прыгали сверху – можно взять обшивку диванов, пропитать ее водой и поливать из бутылок друг друга, пока будем бежать! – поддержал его Иван. – И самим облиться, а одежду завернем в ту же обшивку, чтобы не лезть мокрыми в скафандр!

- Безумный русский план… как обычно… - в восхищении произнес Йохан.

- Нет, братишка, тут ты малость ошибся – это идея вашей соотечественницы Кэррол Райт! – рассмеялся Петр, хлопая капрала по плечу.

Работа закипела. Марина одна осталась около компьютера. Кэр подсказала ей, какие области памяти  остались целыми, и Марине эта подсказка сэкономила кучу времени. Скафандров в этом аварийном шлюзе было четыре, и, что самое важное – шлюз имел стыковочный узел для корабля!

- То есть мы сможем подогнать корабль к шлюзу и эвакуировать всех! – радовался Петр. – В тесноте, да не в обиде! Нам бы на волю вылететь или до соседней планеты добраться!

- Да, но всем идти не стоит. Думаю, пойдут двое. Остальные останутся тут, - сказал Иван. – Марина, есть возможность связаться оттуда с базой… ну то есть кают-компанией?

- Иван, не уверена, но, по-моему, внутренняя радиосвязь работает. Я могу слышать то, что происходит в четырех аварийных шлюзах… теоретически. Там нет никого, но связь есть, и…

- Ладно, если что – мы помашем. Так. Полагаю, пойдет кто-то из Империи и из Демократии. Двое – с выходом во внешнее пространство, один останется внутри, если что – поможет стыковке корабля. И на охрану дверей, чтобы не пустить тварь. – Иван, закончив «разделку дивана», приступил к оперативному руководству. – Джонни, сколько у нас бутылок с водой?

- Пятьдесят литровых и сто сорок 0,33 литра! – отрапортовал рядовой Джон Карлович.

- Обычная питьевая, не минеральная?

- Так точно!

- Молодец. Посчитай, сколько нам нужно литровых бутылок для шланга от раковины до двери и вытащи из меню нужное количество плюс десяток на всякий случай. Кэр, бери-ка ножик и начиная раскраивать эту обшивку на ремни, будем скреплять бутылки и делать шланг.

- Хорошо, Иван!

«Шланг» для подачи воды на верхний косяк входной двери сделали так: обрезали горлышки и донышки у пластиковых бутылок и вставили одну в другую. Получилась длинная колбаса, перевязанная кожаными ремнями и привязанная к крану с водой. Над дверью, отодрав обшивку стены, соорудили желоб из разрезанных вдоль бутылок, чтобы вода образовывала защитную стену. Провели эксперимент, пустив воду – вода потекла, проливаясь в стыках, образовались лужи. Эксперимент признали успешным. Из других бутылок, проткнув крышки, сделали «поливалки». Соорудили «патронташи» из той же обшивки, связанной в мешки – в них положили бутылки с водой. Собрали «сухпайки» для троих – мало ли сколько придется просидеть в аварийном шлюзе. Разобрали баррикаду перед дверью. Отобедали наскоро и приступили к выработке решения – кому идти.

- По-хорошему, надо мне, я же техник, - сказала Марина, грустно посмотрев на встревоженного Петра. - Но меня нога в любой момент может подвести. Идти могу, а бежать уже нет. А надо бежать бегом…

- Марина, ни о тебе, ни о Кэр речи не идет, - ответил Иван. Йохан уже и не возражал, понимая, что из их демократической троицы выбор точно падет на него. Так и вышло. – Йохан, что скажешь – ты или Джонни?

Джонни съежился, опустил глаза в пол. Он до сих пор не отошел от стресса, столкнувшись со страшной смертью товарищей в коридоре станции.

- Я, конечно, - вздохнул Йохан. – Джонни… пусть охраняет наше пристанище. Да, братишка? – он с грустной улыбкой посмотрел на рядового.

- Спасибо, - прошептал Джонни.

- Ну и мы с Петром, - бодро закончил Иван. – Двое пойдут к катеру, один останется в предшлюзовой камере. Аварийный вариант… Дверь открыть, водой кого полить…  Да и мало ли что. Хоть один из нас должен добраться.

Кэррол вскинула глаза на Ивана. Он подмигнул ей и пропел:

- А помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела! Я вернусь, Кэррол Райт. Прощаемся? Выход через четверть часа?

- Иван… - охрипшим голосом сказала Кэр. – Иван… Тварь разумная стала. Учится. У них уже и пальцы появились, и руки, и ноги Паркинсона. Надо проверить сначала – боится ли тварь воды по-прежнему?

- Умница. Иди сюда, - Иван потяну ее за барную стойку. – Кэррол… слушай…

Кэр подняла на Ивана полные слез глаза.

- Иван… ты вернись или, еще лучше – ты улетай! Мы тут запремся и дождемся тебя… Так мало времени осталось…

- Кэр… слушай… я чего хотел… а если мы, то есть когда мы выберемся – если я тебя приглашу – ты бы поплыла со мной на шикарном лайнере по океану планеты Рай? Приглашаю. Море, солнце!

Кэррол замерла. Сердце ее бешено заколотилось. Иван пригласил ее… ее?

- Да… да, я согласна. Ты только вернись живым, ладно?

- Вот теперь я точно вернусь! – Иван обнял ее лицо и поцеловал. Слезы лились из глаз девушки, и Иван чувствовал их вкус на своих губах. Никому и не пришла в голову мысль, что Кэр – гражданке и солдату Демократии – закрыт вход в Русский мир.

Марина прощалась с мужем в другом уголке. Горячие поцелуи, шепот «Береги себя!» - и Петр, смущенный, поддерживая хромающую Марину, стоит, собранный, с вещами у входа, рядом с Йоханом. Иван, перепрыгнув через стойку, присоединился к ним.

- Ну что? Проведем, по совету Кэр, эксперимент – боится ли тварь по-прежнему нашу «святую пресную воду»? А ну-ка… - он взял в руки самодельную «брызгалку» - бутылку, полную воды, с дыркой в крышке. – Ребята, комбезы снимаем, оборачиваем обшивкой от дивана и убираем  в сумки.  Мариш, ты на подачу воды. Кэррол, тебе, как самой не поддавшейся гипнозу, поручается почетная миссия – заглянуть в глазок. Есть хоть что-то не так – сразу закрывай.

Кэр, внутренне собравшись, подошла к двери. «Думай только о задании. Если почувствуешь, что реальность «плывет» - отойди от двери!» - дала себе установку девушка и, глубоко вдохнув, открыла глазок и посмотрела наружу. Стена напротив, ступеньки внизу, на потолке, на стенах, на полу – никакого движения. Она закрыла глазок, повернулась  к своей команде:

- Вроде чисто.

Иван легонько подвинул ее в сторонку.

- Марина! – крикнул он. – Давай!

Мрина включила воду, и через полминуты из желоба над дверью полилась вода, образуя «защитный занавес». Иван подошел вплотную. Его обдало ледяной водой, он поежился, протянул руку к кнопке открывания двери и нажал ее. Йохан, Джон, Петр и Кэр замерли невдалеке, приготовив бутылки с водой. Дверь открылась, Иван вышел в коридор. Ему было страшно. Очень страшно. Но кто-то должен был это сделать… Он прошел несколько шагов, встал на краю площадки. Вроде никого и ничего. Стены, коридор, приглушенный свет. Вода начала литься по площадке. Иван  направил горлышко бутылки на противоположную стены и что было сил сдавил бутылку. Струя попала на стену. Ничего не произошло. Он повторил то же самое с потолком, с соседними стенами – ничего. «Их нет, и эксперимент не удался», - подумал он,  и в этот момент «ожила» нижняя ступенька. На нее попала вода, текущая из кают-компании. Нечто водянистое и сверкающее собралось в водяной шар, и шар, шипя и дымясь, кинулся прочь от воды. «Разведчик! Ей-Богу, разведчик!» - восхитился Иван и, сочтя эксперимент законченным, а их оружие действенным, вернулся в кают-компанию и закрыл дверь.

- Ребята, воды оно боится. Марина! Давай потоп на полную! Ой, спасибо, Кэр, - и вытерся полотенцем, принесенным девушкой. – Значит, так. На нижней ступеньке было «оно». «Оно» помчалось прочь от воды, причем, насколько я смог рассмотреть, уменьшаясь в размере. Колобком покатилось. Возможно, через несколько минут они все будут тут. Как только вода зальет коридор, выходим. Если уклон в сторону аварийного шлюза – нам повезло. Если нет – побежим, устраивая душ тварям.

Вода из санузла дошла до двери. Иван открыл дверь, и поток воды вылился в коридор. Минута… у всех отлегло от сердца – уклон был в сторону шлюза, и водичка бодро заструилась по коридору. Никто не выскакивал, не шипел, не дымился. Иван засек время заполнения одного метра коридора – девять секунд. Через  полчаса вода дойдет до шлюза. Есть ли у них эти полчаса?

Кэр стояла рядом с Иваном и напряженно прислушивалась к себе. Запах смерти… он исходил от Петра. Но такой слабый, что скорее она обманывалась. Запах смерти – через какое-то время каждый военный, побывавший в реальном бою, прислушавшись к себе, мог бы его ощутить. Но у Кэр это было всегда. Осознала она эту свою особенность – знать, что смерть рядом – сразу после школы. Когда провожала вместе с другими  одноклассника, победителя Математических Игр, получившего работу в престижной компании, разрабатывающей антивирусные программы. Они все смеялись, поздравляли его, желали успеха, когда провожали в космопорт. И только Кэр, ощутив неясную тревогу, сказала: «Береги себя».  Он беспечно кивнул головой: «Конечно, Кэр!» - и ушел. А через месяц его мать получила извещение – ее сын умер от лучевой болезни. Облучился он, проходя мимо двигательного отсека корабля в момент аварии – выброса тириниума. Кэр вспомнила свою тревогу, но ничего, кроме удивления, не почувствовала. А потом, когда она зашла к своей старенькой бабушке, тревога о старушке проявила себя  вовсю. Через неделю бабуля умерла во сне от остановки сердца. Кэррол рассказала об этих фактах близкому другу, но он, конечно, не поверил. А потом она уехала учиться, потом попала в армию. И только после учебки, оказавшись в действующем отряде диверсантов, она осознала свой дар – чувствовать запах смерти. Иногда Кэр ошибалась. И ей хватило ума не афишировать свою способность, чтобы не стать изгоем. В конце концов, каждый надеется на лучшее, тем более что она иногда ошибалась! Но ошибалась Кэр все реже.

- Все, пора, - голос Ивана вывел ее из задумчивости. – Кэр, как договорились?

Она машинально кивнула, не понимая, о чем он. А… планета Рай…

- Да, Иван, да!

Марина, оставившая водопровод на Джона, крепко обняла Петра:

- Петя, пожалуйста…

- Все, Мариш, мы пошли.

И они вышли сквозь струи воды в смертельно опасный коридор станции. Тишина. Пол залит водой. Никого.

- Бутылки наготове, накрываемся обшивкой. Побежали! – Иван первый сбежал по ступенькам, Йохан и Петр – за ними. Кэр тоже вышла на ступеньки, держа в руках литровые баллоны с водой. Двести метров… коридор заворачивал, но шлюз был виден. По потолку, вдалеке, пробежали тени – и, собравшись в три облака, упали на бегущих. Сердце Кэр рухнуло в пятки. Но, как ошпаренные, облака отскочили от мокрой обшивки  и рухнули в воду, завертелись, как мячи, зашипели, и… растаяли. Получилось! Иван немного замешкался, поправляя упавшую с плеча суму с бутылками, и когда Йохан и Петр уже открывали шлюз, был от него метрах в пятидесяти. Они протиснулись внутрь, и Петр кричал:

- Ваня, давай!

Но Иван вдруг замедлил шаг и метрах в двадцати от спасительной двери остановился. Из центрального коридора вышел Паркинсон. Поток воды его не беспокоил – он был в армейских ботинках. Он смотрел на Ивана, слегка наклонив голову и, совершенно очевидно, гипнотизировал его! Иван заставил себя двинуться вперед, но Паркинсон снова остановил его взглядом.

- Ваня! Беги! – кричал Петр, а Кэр… Кэр сорвалась с места и со всех ног, поскальзываясь в воде, побежала к Ивану. Паркинсон повернул голову по направлению к ней.

«Иди сюда и ты тоже!» - услышала она голос в своей голове и ответила: «Ага, бегу, жди меня!» Чуть не упала, поскользнувшись. Петр стоял в проеме шлюза – он не доверял Йохану и боялся, что тот от страха закроет дверь, и он и Ивана не спасет, и погибнет сам. На потолке собирались новые сверкающие тучки. Кэр подбежала к Ивану и встала перед Паркинсоном, загородив Ивана.

- Ты желал меня видеть? Ну, вот она я! – сказала она, энергично пнув Иван. – Иван, Ванья! Ну же!

Паркинсон не открывал рот – он посылал свои мысли прямо в мозг Кэр. Она почувствовала, что реальность расплывается, и времени у нее немного.

- Да, мне интересен твой мозг. Я использовал клетки вашего мозга, но я многое не могу, что можете вы. А мне хочется. У тебя особые клетки? – и он внимательно посмотрел в глаза Кэр. Девушка увидела искорки в его глазах и с мыслью на русском: «Получай, фашист, гранату!» - пустила сразу из двух бутылок струи воды в глаза зомби Джиму. Он разинул рот, поднял голову вверх, и Кэр услышала дикий мысленный вой – глаза псевдо Джима задымились! Не дожидаясь окончания эксперимента, Кэр ливанула в его лицо еще водички, схватила за руку вялого Ивана и потащила его к шлюзу. За ними неслись по потолку набирающие объем «облака»,  и уже почти догнали их, но Петр выскочил навстречу, подхватил Ивана, и они втроем вбежали в помещение. Йохан трясущимися руками закрыл дверь и заблокировал ее. Снаружи доносились беспорядочные удары, а они втроем лежали на полу – Иван, отходя от гипноза, Кэр – пытаясь унять колотящееся сердце и изгнать дикий вопль Паркинсона из своего сознания, а Петр – он просто лежал под ними. Так получилось.

Глава 10. Это – выход. А где же вход?

Кэррол не долго провалялась – быстро поднявшись, она проверила блокировку двери. К ударам снаружи добавился громкий крик из углубленного в стене пункта внутренней связи. Крик заполнял все маленькое помещение, и сначала было невозможно разобрать слова, но, быстро привыкнув, они смогли разобрать повторяющиеся в разной последовательности слова: «Чертовы дети! Немедленно отвечайте! Вы там живы? Кнопку нажмите… Петр! Кэр! Отвечайте же!»

Петр, спихивая с себя вялого Ивана, прокричал в паузе:

- Йохан, нажми кнопку на селекторе, зеленую! Это жена, она кого угодно с ума сведет!

Йохан нажал кнопочку, и крик стих.

- Хэллоу? – ничего более умного парень придумать не смог, и в ответ услышал:

- А это что за идиот?

Петр, кряхтя и охая, поднялся, наконец-то освободившись от лежащего на нем Ивана, и подошел к пункту связи.

- Марин, это я, Петр! На английский перейди, дорогая… И громкость убери, ты на максимуме, что ли?

- Да я и по-английски скажу: это что был за дебил только что?

- Капрал Йохан Дебакер, мэм! – встав по стойке смирно, как был – в трусах и ботинках, выкрикнул капрал.

- Доложите обстановку, капрал Дебакер! – зловеще спокойно и уже потише произнесла Марина. Она плакала, бедная молодая жена, плакала сначала от горя, боясь, что сгустки ворвались вслед за смельчаками в помещение, и теперь расправляются с ними, а теперь – от счастья, что Петр жив. Джонни, стоявший у входа в кают-компанию, сквозь шум воды услышал крики, преодолел свой ужас перед тварями и выглянул. Он увидел, как Кэррол по-македонски, с двух рук, расправилась с зомби-Патерсоном, как они вместе с Петром затащили Ивана в аварийный шлюз, закрыли дверь. Он видел, как на закрытую перед их носом дверь обрушилась набравшая силу хмара,  как четыре больших сгустка окружили бывшего Джимми и, обволакивая его, повели по центральному коридору вглубь «Арии 7». Тут Джон  заметил, что часть сгустков, отвлекшись от аварийного шлюза, по потолку направляется к нему, зашел внутрь и заблокировал дверь. Марина выслушала его, велела выключить воду, а сама кинулась к компьютеру, налаживать связь. Пол был залит ровным слоем воды. Поохав, Джон принялся ее вычерпывать и выливать в раковину.

- Мэм, прибыли в помещение со скафандрами. Нас четверо: старший лейтенант Ордынцев, лейтенант  Райт, сержант Сомов и я, капрал Дебакер! Пострадавших нет! Иван Ордынцев находится в полусонном состоянии, мэм!

- Ладно, вольно, капрал. Петр, Петр… - и она снова заплакала.

- Марина, Мариночка, я жив, мы все живы! Кэррол спасла Ивана, да и меня… Я бы не вытащил его, сам бы поддался гипнозу… Не плачь… Приказываю перестать плакать… Ну неудобно, Марин, все же хорошо…

Рыдания сменились всхлипываниями, а потом Марина произнесла:

- Кэррол, спасибо…

- Не за что, - автоматически ответила Кэр, наклоняясь к Ивану.

«Если он опять скажет «А ты что тут делаешь?» - я ему снова врежу! Нет, хорош – подвержен любому внушению! Вообще не сопротивляется!»

С мокрого комбинезона капала вода, несколько капель попало Ивану на лицо, и он начал приходить в себя. Глаза его приобрели осмысленное выражение, и, увидев Кэр, он сел, огляделся и спросил:

- Кэррол, а как ты тут оказалась?

Поскольку слова были не совсем «те самые», лейтенант Райт сдержалась и, поднявшись, попросила Петра:

- Петр, расскажи ему, как я тут оказалась, - и принялась расстегивать комбинезон – надо было снять мокрое и хотя бы отжать. Петр и поднявшийся Иван тут же отвели от нее глаза и, упершись взглядами в ближайший скафандр, принялись обсуждать подробности боя с Тварью. Кэр сделала большие глаза, потом вспомнила, что имеет дело с русскими дикарями, у которых даже в кают-компании в санузле были две разные кабинки – для мужчин и для женщин – что в ее Демократии считалось вопиющим нарушением закона о равенстве полов – и, покачав головой, направилась раздеваться в дальний угол, за крайний скафандр.

«Да… и никакого спасибо, никакого «Ты спасла мою задницу, Кэр»… Но глаза мы отводим. Вот дикость! Как будто не видели мое казенное белье в кают-компании, пока комбезы сохли!» - отжав одежду и повесив ее на огромный скафандр для работы в открытом космосе, Кэр вышла.

Иван повернулся к ней, облегченно вздохнул и сказал, улыбаясь:

- Кэррол, ты второй раз меня спасаешь… Спасибо тебе!

Кэррол улыбнулась и опустила глаза. Смешной…

- Кэр, тебе не холодно? Давай-ка ты мой комбез наденешь, - и он засуетился, вынимая из мешка свой комбинезон.

- Ванья, не надо… Мне не холодно…

- Кэррол, ты не обижай меня, пожалуйста! Надевай!

Кэр, смущенно улыбаясь, надела одежду Ивана и утонула в ней. Иван был выше ее на голову и гораздо шире в плечах.

- Нет, Иван, ну что ты, мне велико, я как пугало…

- Погоди, сейчас… - и он принялся подворачивать брючины, рукава, затянув на поясе веревку от мешка и, отойдя в сторону, показал большой палец:

- Отлично, Кэррол!

Йохан захохотал, так как в Демократии сей жест означал не одобрение, а скорее наоборот, но был пихнут под бок сладко улыбающимся Петром и, поперхнувшись, замолчал.

Кэррол рассмеялась:

- Иван, а еще я у вас лишний рот – я даже без воды, всю вылила на этого… псевдо Джима.

- Иван… - потупившись, сказал Йохан – он уже оделся в почти сухой комбинезон и стоя, грустный и подавленный. – Я… у меня выпал мешок с едой из узла… Я не сразу заметил, а теперь все осмотрел – нет ничего…

- Так… вода тут есть, - Иван открыл неприметную дверь в маленький санузел и включил кран. Вода полилась. - Ничего страшного – значит, мы быстрее выдвинемся, и все! Ну что? Давайте проверять скафандры? – и, кивнув демократам, мол, идите на инструктаж, подошел к ближайшему скафандру.

Рабочий скафандр был огромным и тяжелым – под центнер веса. В основе его был экзоскелет, подстраиваемый под  рост и вес космонавта, и при включенных моторах работать и передвигаться, даже при земной гравитации, было не очень сложно.

Русские скафандры считались лучшими во Вселенной. Так повелось с начала освоения человечеством космоса. Рептилилоиды, когда еще не воевали с Империей Русских, заказали для себя разработку скафандров, получили опытный экземпляр и документацию, остались довольны и исчезли, забыв и об остатке оплаты, и о праве собственности русских на разработку. Они попытались наладить производство у себя, но ничего не вышло – секрет первого места во Вселенной был еще и в материалах, и в технологии, которых у рептилоидов не было. Пришлось им довольствоваться старыми «гробами» - так они называли свои «домики» для выхода в открытый космос. Зато на каждом углу Ойкумены рептилоиды рассказывали, как их коварно обманули эти косоглазые желтолицые русские, получив деньги и не выполнив работу. Они заключали контракт с китайцами и были уверены, что имеют дело с русскими, раз Империя Русских. То, что в Империи в мире и согласии живут еще несколько сотен народов, было выше их понимания.

Скафандры в аварийном отсеке были исправны и даже заправлены. Пришлось подзарядить только один из четырех.

- По идее, здесь должны быть и четыре лазерных пистолета. Они входят в экипировку. Но их нет, – удивился Петр, в поисках залезший даже в шлюзовой отсек.

- Бардак, - констатировал Иван. – И тут бардак. Так. Давайте закусим и начнем собираться.

Закусили галетами и шоколадом, запили водичкой.

- Ну что? Придерживаемся старого плана? Петр, от русских идешь ты, я останусь. Как командир нашего маленького отряда. А вот от демократов появился новый кандидат, - и он посмотрел на Кэррол. Ему очень хотелось, чтобы Кэр оказалась как можно скорей и как можно дальше от «Арии 7» со всем этим кошмаром. А Кэр, глядя на него, подумала, что ей очень хочется улететь. Но как оставить Ивана? А если она улетит, и больше они не увидятся? Мало того, что русские ее посадят в тюрьму для военнопленных, а Иван может и не захотеть ее искать, но ее могут и депортировать обратно, на Родину, и тогда точно, все, конец, разве что когда-нибудь ее звездолет ударит плазменной ракетой по кораблю Ивана… И она дрогнувшим голосом сказала:

- А… я не могу. Я не имею достаточного опыта работы в аварийном скафандре, тем более эта система мне неизвестна.

- Кэр, да там все элементарно, уж ты-то освоишь его мгновенно! – сказал Иван. Он не хотел даже признаваться самому себе, что ему нужно, жизненно необходимо, чтобы Кэр осталась…

Йохан сильно удивился: он-то точно знал, что у Кэр должно быть как минимум пятьдесят часов работы в ремонтном скафандре – иначе ей не присвоили бы звание лейтенанта, тем более диверсионной группы. Но он предпочел промолчать. Ему зверски хотелось смыться отсюда поскорее. Огорчало и даже пугало дознание, которое последует по возвращению в Демократию, как бы не сделали его козлом отпущения, ответственным за гибель личного состава… а кто сказал, что они полетят на корабль Демократии? Значит, русская тюрьма… Ну это еще вопрос, но лучше уж  камера в имперской тюрьме, чем этот нескончаемый ужас. Йохан еле сдержал радостную гримасу, когда Кэррол продолжила:

- Иван, ну и еще – я единственная, кому удается не сразу впасть в ступор при встрече с Тварью, да и  пока только я вела с ней переговоры, у нас и контакт установился…

- После того, как выжгла зомби глазки? Он так выл, что вряд ли у вас будут успешные переговоры, - ухмыльнулся Петр.

- Ванья… я думаю, мне лучше остаться. Йохан сильнее и опытнее меня. И в непредвиденной ситуации он, я уверена, справится лучше меня.

"Кэррол Райт, я думаю, что тебе лучше улететь отсюда далеко-далеко", - хотел сказать, но не сказал Иван. Он чувствовал, что Кэр врет, но уличить ее не мог. Покачав головой, он произнес:

- Как знаешь. Ну что, ребята, примерка? Попробуй, Йохан, принцип тот же, что и у вас, давай, влезай!

Пока Иван показывал Йохану, как управляться со скафандром, Марина зачитала вслух инструкцию по передвижению вдоль станции. Действительно, вдоль периметра кольца станции был натянут трос, по которому и осуществлялось передвижение. Скафандр имел фал длиной двадцать метров, самовтягивающийся. Еще у скафандра был слабосильный реактивный двигатель на электрической тяге для передвижения в космосе.

Потом Марина долго «шепталась» с дорогим мужем, пока Йохан, потеряв терпение, не сказал:

- Ну прощайтесь уж… Марина, я за него отвечаю!

- Спасибо, - прошептала Марина, а Кэр подумала, что не такая уж она и противная, эта Сомова.

- Ну что, пора? – мужчины пожали друг другу руки, а Иван добавил:

- Парни, вы уж постарайтесь нас быстро спасти! У нас с Кэр еды дней на пять, если впроголодь. А потом она меня съест, как пить дать!

Все расхохотались. Даже Марина и на заднем плане Джонни. Йохан и Петр, закрыв шлемы, вышли в шлюзовую камеру. Люк закрылся. Петр, мысленно прочитав «Отче наш», проверил связь с Йоханом, нажал рычаг открывания люка. Из камеры выкачался воздух. Отключилась гравитация. Только тогда люк открылся, и они по очереди выплыли наружу. Сразу пристегнули фалы скафандров к тросу. Все пока по инструкции. Петр двигался первым. Чужое небо… такая обыденность для любого его современника. Они пока в тени станции, ее корпус закрывает их от местного светила. А вот красный карлик уже подкрасил розовым серебристый корпус и их белые скафандры. Эх, сколько раз видел Петр это черное небо с такими яркими звездами, а все не надоедает!

Они двигались от кают-компании, и Петр пожалел, что не сможет заглянуть в иллюминатор, он представил себе, как неожиданно высунется «в окошко», и как напугает Джона и Маринку. Собственно, он так и сделал – заглянул в ближайший иллюминатор, но испугался сам: у иллюминатора, метрах в тридцати от аварийного шлюза, задумчиво  «разглядывая» картинку за окном и заложив руки за спину, стоял… Джимми. Петр со страху резко нырнул вниз и улетел метров на пять от троса, опоясывающего станцию. Но  он успел заметить, что глаз у Джимми нет, вместо них – две страшного вида ямы, и что по бокам от зомби стоят парами четыре крупных сгустка.  Фал удержал его, и Петр с той же скоростью понесся обратно. Он успел включить стабилизацию, и движок, заработав, притормозил его движение. Петр смог ухватиться за трос.

- Ты что скачешь? – услышал он голос напарника.

- Йохан, не заглядывай в иллюминатор! Там коридор и этот ваш, Паркинсон торчит! Безглазый, но такое чувство, что он нас чует, иначе что ему тут делать?

- Может, они нас подстерегают – когда мы оголодаем и вылезем! – проворчал Йохан, подбираясь ближе к Сомову.

- Наверняка… Двинули дальше! В иллюминаторы не заглядывай!

Йохан не удержался и все-таки заглянул в следующий же иллюминатор. Хорошо, что он был к этому готов, а то прыгал бы мячиком, как Петр – бедняга Джимми стоял уже у этого «окна», и капралу почудилось, что Джим Патерсон, его бывший солдат, знает, что он, капрал Дебакер, где-то рядом.

В голову полезли невеселые мысли о будущем. Что его ждало? Плен? С одной стороны, вроде как и неплохо, он останется жив и, возможно, попадет в программу обмена пленными… Хотя вряд ли. Он же теперь – носитель государственной тайны Империи… Тогда могут и расстрелять по-тихому. А что? Запросто. Был заключенный номер такой-то, пытался совершить побег, убит при попытке к бегству… Черт… Как же быть-то? А если ему повезет, и их катер возьмет на абордаж какой-нибудь транспорт Демократии? Тогда другое дело. Сомова, понятно, в тюрьму, но его хоть не убьют, наоборот – ценный свидетель. А капралу – повышение внеочередное. Отпуск, глядишь, и премию дадут! Точно дадут.

Дебакер размечтался, чуть не упустил трос и вспомнил, что, увы, это все только мечты. И вероятность случайной встречи с демократами равна нулю. Что будет так: если им удастся отлететь от станции и выйти в большой космос, Петр сообщит их координаты, а также обстановку на «Арии 7», и через день ближайший флот русских выпрыгнет из подпространства, и все, конец его, капрала Дебакера жизни! Какие коварные русские. Испугались оставить его, Джона и Кэр против Сомовой, взяли с собой. Ну посмотрим, посмотрим, кто будет смеяться последним!

«Я могу обезвредить Сомова на корабле. Дать ему по голове чем-нибудь тяжелым, связать и повести корабль дальше самому. Отправлю сообщение нашим. Надо только разобраться, какая у них кодировка на узле связи, а как этот катер водить, я знаю. Иван говорил, что у него «Ястребок» - так я на таком трофее часов двадцать налетал. Мы только не смогли вскрыть систему кодировки и ставили наши передатчики…»

Так думал Йохан Дебакер. Воодушевившись возможностью спасения, он бодро перебирал руками по тросу и сетовал про себя на Петра, несколько раз останавливавшегося на отдых. Местное светило уже начинало выползать, и стала видна резкая граница между тенью и освещенной частью станции.

- Сейчас нас пригреет, Йохан! Фильтр на щитке сам включится, и не заметишь, как! У нас отличные скафандры, да?

- Превосходные! – бодро отозвался капрал, продумывая детали операции. И тут ему пришло в голову, что Петр зайдет в корабль первым. И что, скорее всего, подозревая, что Дебакер может попытаться бежать, нейтрализовав его, Петра, Сомов сделает это сам – попросту закроет перед носом капрала люк и улетит, оставив его топать обратно, в лучшем случае. А в худшем – сомнет его катером, и дело с концом! Капрал похолодел, вспотел, адреналин заставил сердце бешено колотиться.

«Значит, я должен сделать это первым… но как? Надо повредить скафандр или… может, обрезать фал и оттолкнуть его, пусть летит? Пока он включит движок стабилизатора, он улетит далеко, а я спокойно отстыкуюсь и помашу ручкой! Так и надо сделать…»

Они вошли в зону света. Йохан был в испарине, но не от жары, от волнения. Вон и катер… да, «Ястребок!» А у соседнего шлюза – катер без опознавательных знаков – видимо, Кэррол. Ну, не подкачай, брат!»

Йохан выбрал из имеющихся в скафандре инструментов дисковую пилу и подготовил ее. Петр Сомов, слегка оттолкнувшись от корпуса станции, подплыл к катеру и, введя сообщенный ему Иваном код, открыл входной люк. Он уже собрался входить, как почувствовал сильный толчок. Он сумел, отлетая, ухватиться за торчащую консоль и увидел несущегося на него Дебакера и свободно болтающийся собственный фал.

- Йохан, ты что? – только и успел спросить Петр, как Дебакер правой рукой с бешено крутящейся дисковой пилой полоснул его скафандр поперек груди. Петр выпустил консоль и полетел с большой скоростью от станции. Шлем заверещал и засветился внутри всеми доступными его устройству огоньками.

«Разрушение скафандра. Разрушение скафандра. Вы в смертельной опасности. Падение давления. Внимание. Вам грозит удушье!» - сообщал ему безрадостные новости приятный женский голос. Но Петр и сам понимал, что дело швах. Дыхательная смесь поступала из ранца в шлем и в сам скафандр. Это было общее пространство, в котором находилось сейчас его тело, и воздух стремительно покидал скафандр. Он начал задыхаться. Включил стабилизирующий двигатель, прервавший сначала беспорядочное вращение тела и плавно затормозивший движение. Петру повезло: он увидел отплывающий катер с Йоханом на борту и причальный шлюз станции, который начал медленно закрываться. Закрепив взглядом целеуказатель в центре отверстия, Петр мысленно приказал: «Скафандр, самый полный к цели, головой вперед!» - и умный скафандр развернулся шлемом вперед и со всей возможной скоростью понес хозяина к шлюзу. Петр не мог видеть, открыт ли вход, или он врежется в закрытый люк, сознание покидало его, и он только попросил: «Господи, спаси!»

Петру повезло: он успел проскочить в центр закрывающейся диафрагмы, и люк только злобно хрустнул, перекусив ненужный фал. Это был его, Петра, личный вход в жизнь! Скафандр автоматически затормозил, «увидев» стену. Из последних сил Сомов поднял щиток шлема. Дыхательная смесь начинала наполнять помещение, гравитация включалась постепенно. Он, как рыба на льду, глотал разряженный воздух. Наконец давление выровнялось, и он смог нормально дышать. Он лежал на полу, глядя на серебристый потолок, и плакал от счастья, что остался жив. Что с ним будет потом, как он доберется до Марины, что делать дальше – это все разум отложил на потом, а пока Петр Сомов наслаждался возможностью дышать, дышать полной грудью!

А тем временем Кэр, Иван и Марина с Джоном с замиранием сердца смотрели на информационное табло, установленное в каждом помещении корабля и в коридорах. Кэр и Иван присели, как на скамейку, на пустую стойку для двух скафандров и, не сговариваясь, прижались друг к другу. Они просидели так около часа. Кэр положила голову Ивану на плечо. Они не разговаривали, им было хорошо и так, молча, наконец-то вдвоем. Табло засветилось, но на нем появилось сразу две строки, и голос произнес: «Внимание, происходит отстыковка от шлюза номер два катера типа «Ястребок». Разгерметизация скафандра номер четыре, опасно для жизни. Разрушение скафандра номер четыре. Вероятность летального исхода 98,5 процентов». И так три раза подряд. Кэр и Иван вскочили. Из динамика донесся срывающийся голос Марины:

- Ребята, что у вас? Что там случилось?

- Марина, не знаю, мы проверили все скафандры… так, тут остались номера один и два… - Иван осекся. Разгерметизация скафандра в открытом космосе означала смерть от удушья в течение нескольких минут.

- Благополучная отстыковка катера от шлюза номер два. Старт катера», - последовала небольшая пауза – «Люк шлюза номер два закрыт», - продолжил голос.

- Кто был в этом скафандре? – глухо спросила Марина.

- Я не помню, - мрачно ответил Иван. – Марина, я правда не помню. Но, послушай, разгерметизация не означает гибель. Могло что-то случиться, но человек в стыковочном шлюзе…

- «Разрушение скафандра», Иван. Пожалуйста, не нужно меня жалеть. Кто был в нем? Прошу вас, мне нужна правда…

Кэр закрыла глаза. Она слышала рыдания Марины и старалась вспомнить все детали «примерки», отмотав события назад, как при просмотре видеофайла… Так… вот Петр выдвигает скафандр напротив… да,  напротив скафандра номер два. Открыв глаза, Кэррол увидела напротив номера два пустую ячейку с номером четыре и указала на нее Ивану.

- Петр, - она беззвучно шевелила губами, но Иван догадался. Он прижал палец к ее губам, взял за руку и отвел в санузел, закрыл дверь и спросил, глядя в глаза:

- Ты уверена?

- Да… - и тут Кэррол прорвало: - Иван, никому не говорила, только тебе! И ты никому и никогда! Я…. Господи…. Я чувствую, кому грозит серьезная опасность. Я называю это «запах смерти». Я не знаю, что это со мной, я и ошибаюсь иногда, но я почувствовала слабый запах смерти от Петра, он быстро прошел, и я решила, что ошиблась. Я ошибаюсь, Иван…

- Не говори никому про это, особенно Марине, ладно?

- Нет, конечно, что ты!

Они вышли, и Иван подошел к узлу связи. Вздохнул.

- Марина, номер четыре надел Петр… - в ответ они услышали отчаянный крик, и связь выключилась с той стороны.

Подавленные, Кэррол и Иван снова присели на свою «скамеечку». Кэр чувствовала себя ужасно – ей казалось, что, расскажи она о своем предчувствии раньше, все могло бы измениться – пошел бы Иван, например… Но разум подсказывал ей, что ничего бы не изменилось – во-первых, ей бы не поверили, во-вторых, Иван правильно распределил людей – он, как командир, должен был остаться со слабыми.

Иван прогонял в голове вероятные варианты событий и, придя к выводу, что все могло быть и хуже, решил подбодрить Кэррол:

 - Кэр, возможно, что Петр не погиб. И катер отлетел – это большой плюс… Хотя, конечно, если Дебакер улетел один… не доверяю я этому вашему капралу. Вот смотри. Катер улетел? – Кэр кивнула. – Улетел. Значит, Петр был рядом, только он мог катер открыть – я сообщил код ему одному, еще в кают-компании. Вряд ли Дебакер умеет читать мысли, а вы все были далеко. Прости, Кэр, я тебе доверяю, но не настолько.

Лейтенант Райт даже не подумала обидеться. Она была погружена в свои невеселые мысли, но Ивана слушала внимательно. Тот продолжил:

- Насколько я в курсе, вы не знаете кодировку нашего узла связи. Предположим плохой вариант: Дебакер улетел один. Он не сможет вызвать никого, даже наших имперцев. Максимум – он подаст сигнал SOS. Он может прыгнуть пару раз в подпространстве, но топлива там маловато. Может, долетит до вашей зоны, но я сомневаюсь. Скорей он выпрыгнет в нашей зоне и останется там в ожидании, что его подберут.

- Он может сесть на планету Коллизео.

- Да, если он с Петром. Но Петр прежде всего сделает запросы, и если никто с Коллизео не ответит, он полетит в зону доступной дальней связи. Йохан же, если он один, на Коллизео может и не полететь. Он, возможно, забудет про нас и направится поближе к зоне влияния Демократии.

- Иван, я должна тебе сказать, – Кэр, нахмуренная, встала и показала ему пальцем на санузел. – Пошли.

«Ух ты», - отметая мрачные мысли о Петре и их будущем, подумал заинтересованный Иван и отправился за ней. Связь с кают-компанией со своей стороны они не отключали – мало ли что, может, Марина включится сама с той стороны. Получалось, что поговорить «по секрету» можно было только там, куда указывала Кэррол.

- Иван, я должна признаться, - закрыв дверь и прислонившись к ней, мрачно сказала девушка. Иван воспрянул духом.

- Я солгала.

- Да ты что? – нарочито весело воскликнул Иван.

- Это не весело. Я солгала, сказав, что у меня нет опыта работы в аварийном скафандре. Он есть. Пятьдесят пять часов в открытом космосе. Я захотела остаться тут. И вместо меня пошел ненадежный Йохан Дебакер. Йохан прекрасно знал, что опыт у меня есть, иначе я бы не была лейтенантом. Я видела, как он удивился. Но промолчал.  Возможно, что Петр погиб из-за меня. Я не сказала о своем плохом предчувствии и солгала.

Иван оторопел и даже не знал, что сказать.

- А… почему он промолчал? – промолвил он после минутной паузы.

- Я старше по званию, возможно, он не стал спорить. Для себя я решила, что он хочет уйти отсюда поскорее. Получается, что я виновата.

Кэррол закрыла лицо руками, потом отняла ладони и посмотрела Ивану в глаза. Взгляд был немного вызывающим.

- А… почему ты-то осталась? Ничего не понимаю. Капрал струсил, а ты нет?

- Я осталась из-за тебя, - спокойно произнесла Кэр и вышла, закрыв за собой дверь. Иван постоял, потом попил водички из-под крана, потом умылся. Посмотрел в зеркало на свою омерзительно небритую и нечесаную личность, зачем-то подтянул носки и вышел вслед за Кэррол.

Глава 11. Новые безумные планы.

Люк в шлюз оказался открытым. На внешнем борту был небольшой иллюминатор, и Иван увидел Кэррол около него. Он подошел:

- Что выглядываешь?

- Может, после полного оборота станции можно будет увидеть скафандр… - девушка вздохнула. – Хотя полный оборот – около десяти часов… - Она повернулась к Ивану лицом, заглянула в глаза. Увидела грусть.

- Пойдем, посмотрим, что у нас из еды?

Через полчаса они уныло разглядывали разложенный на четыре кучки скудный паек – по полпачки шоколада и по четыре галеты на день каждому.

- Еще есть обшивка от диванов, которую мы на сумки и плащи пустили. Если ее размочить… Кожа натуральная, можно пожевать… - вздохнул Иван.

- Сам и жуй, - Кэр не скрывала своего мрачного настроения. – А я хочу… я хочу на завтрак кофе и яичницу с беконом. Ты помнишь? – она подняла на Ивана глаза, светящиеся нежностью. – Помнишь, как ты бекон с яичницей жарил?

- Ой, помню… ой, молчи… Гусиное яйцо вкрутую… - Иван схватился за живот и согнулся.

- Ага… а как кухня нам выдала сэндвич вместо поджаренного бекона – помнишь? – Кэррол рассмеялась. – Так вот, милый Ванья, я хочу все это и многое другое в моей жизни. Давай думать, как нам выбраться.

- Мы можем надеть скафандры и пройти чуть дальше, чем ребята, к твоему кораблю.

- Ой, он одноместный!

- Да ладно, ты маленькая, в тесноте, да не в обиде, - пошутил Иван.

- Одноместный. Один люк. Тот, которым он пристыкован к станции. К тому же я точно вспомнила, что не закрыла люк. Я вытащила оборудование и часть барахла  в коридор и собралась вернуться за своими оставшимися вещами, а ты тут как тут. Пришлось все бросить, как было. И я не знаю, может, туда уже какой-нибудь сгусток проник. И притаился.

Кэр даже передернула плечами от отвращения.

- Кэр, люк в шлюз автоматически закрылся за тобой через минуту. Станция проверяет помещение шлюза на движение и наличие живых существ и, если шлюз пуст, закрывает сама люки – и корабельный, и вот такой же, – и он указал на дверь в перегородке, отгораживающей «раздевалку» от шлюза. – Более того, если корабль закрыл свой собственный шлюз стыковки, но при этом пришвартован, станция держит свой люк стыковки с этим кораблем открытым.

- А зачем?

- Для случая экстренной ситуации – если нужно отлетать, а у станции заклинило люк. Мало ли что…

- Ну это не особо радует, потому что мы имеем Патерсона с пальчиками, который может открыть дверь и забраться в катер.

- Зачем ему это?

- Не знаю. Мало ли что взбредет в голову – испортить что-нибудь, например. Или улететь в иные миры… Хотя… - Кэр прищурилась, закусив губу, повернулась к Ивану:

- А как сгустки между собой общаются? Ты обратил внимание, как слаженно они действуют? А сгустки-охранники вокруг Джима? Как пять пальцев руки, и с ним самим в качестве среднего пальца? Как они понимают друг друга? Как получают команды?

- Кэр, - Иван встал, в волнении заходил по маленькому помещению, - они общаются с нами мысленно. Значит, и друг с другом тоже? Кэррол. Эта штука забрала у людей мозг. Нейроны. Она формирует свой разум! Ей нужны клетки, так?

- Так, - Кэррол тоже напряженно думала. Вспоминала мелкие факты. У нее не складывался паззл. Вернее, складывался, но очень уж странный. Нереальный. – А зачем ей я?

- Видимо, Тварь считает, что ты – другая, необычная. Мозгов обычных десантников ей уже мало. Если Тварь передает мысли и команды на расстоянии…  то ей интересно – почему все слушаются ее, а ты нет! Она, может, хочет заполучить именно твои клетки! Таких, как твои – у нее еще нет. И именно поэтому ты никогда туда не пойдешь, - добавил непреклонно Иван.

- Я не хочу никуда идти, не волнуйся. Слушай, но стоит закрыться от Твари в помещении, и она не может на нас влиять. Почему?

- Она общается посредством поля – биополя, ноосферы, как угодно назови – мы предполагаем, что оно существует, но… не можем его описать, изучить. Станция строилась на годы. Она подвергалась интенсивному излучению красного карлика…

- Спектр которого, как предполагали ученые, входил в спектр раннего Солнца! И способствовал зарождению жизни на Земле! И у них тут получилось то же самое, Иван, ты чудо! Материалы, из которых сделана станция, изолируют от этого… биополя, от ментального воздействия Твари и от излучения карлика! Ты гений, Ванья! Вот тебе долька шоколада! – сияющая Кэр отломила дольку и поднесла к губам Ивана. – Приз!

Иван взял из ее тонких пальчиков дольку шоколада, разломил маленький кусочек пополам и… положил ей в рот… а второй съел сам.

- Пополам. И никак иначе. Так, ну и что нам это дает? Кэррол?

Кэр сияла. Она уже догадалась, что придумал Иван, но хотела, чтобы он сам это произнес.

- И что это дает?

- Кэррол Райт… А наши скафандры для выхода в космос… они же тоже изолируют от излучения карлика! Значит, чисто теоретически, мы сможем надеть скафандры и пойти внутри станции - туда, куда нам захочется – к твоему катеру, в кают-компанию, к десантному катеру! – глаза Ивана загорелись, он был готов хоть сейчас бежать, но Кэр слегка остудила его.

- Ванья, это крайний выход. Мы же только предполагаем. Может быть, на практике ничего не выйдет! Давай будем ждать ваших или наших… сколько сможем, только в крайнем случае выйдем, как думаешь?
Иван вздохнул. Конечно, она права – надо ждать…

Петр, выбравшись из скафандра, перво-наперво огляделся. Вода в санузле была. Уже плюс. Еды не было. Хуже всего – не было ни одного скафандра. Голые стены. В набор инструмента рабочего скафандра входил ремкомплект для установки временной заплаты – например, заделать пробоину от кусочка метеорита.

- Так… что годится для внешней обшивки, подойдет и мне! – сказал сам себе Петр. Он достал необходимые принадлежности и, усевшись по-турецки, как древний портной, принялся «латать» дару в скафандре.

Кропотливая работа располагала к размышлению, а одиночество – к беседе с самим собой.

- Йохан, партнер, а? Сбежал! Если бы я не держался за консоль катера, он бы улетел себе в одну сторону, а я – в другую, и ему не пришлось бы меня убивать. Вот что он будет делать, дубинушка? До своих не долетит, связь не включит… будет болтаться в пространстве, сигналить SOS, пока его рептилоиды не подберут к обеду, или пока не помрет с голоду… Эх, Йохан, Йохан!

Работа заняла довольно много времени. Несколько раз Петр вставал, делал гимнастику. Он привык к холодным неуютным рабочим помещениям, дерганному распорядку военного времени. Здесь, на станции, была абсолютная тишина. Он слышал, как стучит его сердце. Мысли унесли его в недалекое прошлое.

Впервые они с Мариной столкнулись несколько месяцев назад на задании. Буквально столкнулись – она пятилась, отстреливаясь от рептилоидов, а его десантная группа подоспела с тыла спасать ее ремонтную бригаду.

Дело было на планете Эльвиньо – недавно колонизированная русскими планета с богатыми залежами железистых руд подверглась нападению пиратов-рептилоидов.  Все знали, что это были приватиры – пираты на службе «ее величества», но официальный мир Демона Бо надувал щеки, щелкал зубами и фыркал – выражал возмущение деятельностью своих же пиратов. На Эльвиньо имперцы раскопали еще и богатейшие залежи  серебра и подготовили руду к отправке на предприятия других планет Русской Империи. Про лакомый, просящийся в рот кусочек прознали пираты и напали. Они уничтожили слабое ПВО планеты, смяли небольшой корпус гвардии и уже успели угнать три груженых серебром корабля, когда в одном из подземных коридоров космопорта, ведущего к кораблям, наткнулись на сопротивление. Это была группа техников, проводивших плановый ремонт. Оружие они достали из оружейной комнаты  гвардейцев и решили выбираться, справедливо полагая, что пираты могут перед отлетом с Эльвиньо уничтожить космопорт, заметая следы. И столкнулись в коридоре с пиратами! Завязался бой.

Группа Петра высадилась первой – он служил тогда в погранвойсках, и их десантный катер отвечал как раз за этот отдаленный сектор Империи. Техники были в обычных комбинезонах, без защиты, и когда Марина, столкнувшись с Петром, обернулась – он решил, что имеет дело с демократами – он увидел мулатку, с кожей цвета кофе с молоком, кудрявую, с типичными негроидными чертами лица – пухлые губы, широкий нос. А еще она его чуть не пристрелила, от неожиданности.

- Стой, мы свои! – крикнул ей Петр по-русски, и она, услышав русскую речь, отвела ствол и, продолжила отстреливаться.

«Русская мулатка?» - изумился Петр и, обогнав ее, прикрыл собой, махнул рукой – мол, уходи, сами разберемся.  Разобрались они с рептилоидами не быстро, те успели угнать еще один транспорт, но недалеко ушли – их нагнал патрульный катер и под прицелом плазменных пушек велел  вернуться обратно в порт. Рептилоиды замешкались, попытались уйти в подпространство и были уничтожены вместе с грузом. Живых людей на корабле не было - погранцы успели просканировать корабль. Семь пиратов и драгоценный груз испарились – в назидание оставшимся. Русские устроили показательный международный скандал, а Петр познакомился со спасенной им Мариной Альбертовной Грейс, своей будущей женой. Они выступали свидетелями в межпланетном арбитражном суде, сблизились и месяц назад поженились.

В Империи русских были, конечно, и негры, и мулаты. Но очень мало. Черную расу уничтожали, увозили в рабство, подвергали всевозможным социальным экспериментам, испытывали на них биологическое оружие в течение нескольких столетий. Когда англосаксонская империя приказала долго жить, уничтожив в ядерном конфликте часть азиатских народов и погубив в итоге саму себя, мир на Земле установили Россия и Китай. Но для африканцев было уже поздно. Их осталось очень мало, а те, кто остался, стремительно вырождались. Часть афроамериканцев – так называли бывших рабов, оставшихся после отмены рабства в Америке, улетели с демократами, так что мулатка Марина была оригинальной личностью в мире Петра Сомова.

- Мда… - наконец произнес Петр, придирчиво проверяя прочность «холодной сварки». Дыра длиной около двадцати сантиметров была заклеена, но выходить с ней в открытый космос не имело смысла. Внутреннее давление сорвет «заплатку». И тут Петра осенила та же идея, что и Ивана – если ментальное воздействие прерывается, стоит только отгородиться от Твари перегородкой на станции – то, может быть, и скафандр послужит такой же защитой? Открылись неплохие перспективы!

Он вскочил, размял застывшие мышцы. Подошел в очередной раз к молчащему пункту связи. Нажал на зеленую кнопку приема:
- Эй, есть кто на другом конце? Поговорите со мной! Прием, прием… Никто не слышит. Ладно, буду принимать решения один!

Иван и Кэррол поужинали остатком дневного рациона.

- Что, ложимся спать… как вы говорите – на пустой живот?

- Угу, на пустой желудок. Кэр, я поставлю таймер на… на через шесть часов, как раз будет полный оборот, мы сможем посмотреть – есть ли… в общем, может, увидим скафандр, или...

- Да, хорошо! Иван, комбез мой еще мокрый. Давай постелим эту питательную обшивку от дивана и укроемся твоим комбинезоном? Да не спорь ты, не до того!

Легли на жесткое ложе и попытались уснуть, старательно не касаясь друг друга. Очень скоро молодой, еще не ослабленный голодом мужской организм Ивана размечтался до неприличия.

«Ну вот, - размышлял Иван, лежа на спине и разглядывая потолок, темно-серый при слабом «аварийном» освещении. – Вот. Рядом со мной – женщина, которая осталась здесь, в опасности ради меня. И мне хочется быть с ней… И она мне не откажет, я уверен…»

Он повернул голову, Кэр, свернувшись калачиком, спала, повернувшись к нему спиной. Завитки рыжих волос лежали на ее шее, доверчивые и беззащитные. Иван уже высвободил руку, хотел коснуться ее, но тут ему вспомнился эпизод  двухлетней давности, когда война с Демократией была в полном разгаре, и он попал на передовую. Их бригада штурмовала хорошо укрепленные подземные базы противника на планете Флоре. Десант улетал, возвращался. И ни одного дня не было, чтобы вернулись все.

В тот день ушла группа ребят, с которыми он, Иван, делил один отсек. Это была его первая передовая. Может, от этого так четко запомнились  те дни? Командир группы «имел отношения» с некоей Настюхой, рядовым бойцом их отделения. Настя была, в понимании Ивана, обычная ППЖ – походно-полковая жена – без особых требований к будущей, послевоенной жизни. Веселая, крепкая, хороший боевой товарищ.

Она осталась в одном из коридоров подземной базы. Попала под плотный огонь, ее разрезало очередью пополам. Кто-то сказал, что она прикрыла командира. Ребята вернулись, пряча глаза в пол. А командир… их старшина нашел его в предшлюзовом отсеке, пьяного в дребадан, пытавшегося застрелиться. Спьяну забыл снять с предохранителя пистолет. Старшина отнял оружие и отволок его в медчасть. Там командиру вкололи снотворное, поместили в изолятор. Психолог долго работал с ним, но не преуспел, и командира списали по здоровью с тыл.

Иван тогда недоуменно спросил старшину:

- А что он так? Я думал, у них с Настей все просто… Ее жаль, но это же война…

А старшина ответил:

- Эх, Ваня… это никогда не бывает «просто». Никогда. Даже в мирной жизни. Запомни.

«Ну вот, и что делать? А, брат Ваня? Может, у вас сегодня – единственная возможность близости. Ладно. А что потом? Ты сможешь, брат, смотреть, как умирает от голода твоя женщина? Или как Тварь влезет под щиток ее шлема и высосет мозги? Утешает, что тебя усыпят раньше, и ты это не увидишь?»

От таких мыслей Ивану стало совсем тошно, и он аккуратно, стараясь не потревожить Кэр, повернулся на бок и закрыл глаза. Сон не шел. Промаявшись, как ему показалось, несколько часов, Иван встал и на цыпочках пошел в шлюзовой отсек к иллюминатору. Посмотрел на таймер – да, можно уже высматривать скафандр номер четыре… Не отрывая глаз от иллюминатора, делал гимнастику, наверное, от этого и не услышал шаги. Уловил дыхание, когда перестал размахивать руками. Обернулся – это была Кэррол.

- Привет, проснулась? Не хотел тебя будить. Пока ничего не увидел.

Кэррол безучастно перевела взгляд от иллюминатора на Ивана, и он похолодел: глаза Кэр… нет, не может быть! В глазах Кэр светились сине-зеленые искорки!

- Кэр, ты что… Кэр… Кэ-э-э-р! – отчаянно закричал Иван, хватая девушку за ледяные вялые руки. Но она только смотрела ему в глаза – внимательно и отчужденно, и Иван почувствовал, как серая муть обволакивает его мозги и отключает мозг – клетку за клеткой.

- Ванья, Ванья! Очнись! Что ты? – сквозь пелену сознания проник ее голос. Иван открыл глаза. В полумраке увидел испуганное лицо склонившейся над ним Кэр, вгляделся в ее глаза – все в порядке, обычные человеческие глаза, встревоженные, серые.

- Черт, - облегченно выдохнул Иван. – Приснится же такое! Мне приснилось, что ты стала зомби, как Патерсон.  Жуть.

Кэр вздохнула, отстранилась. Потом погладила Ивана по голове.

- Бедный, - прошептала она. – Бедный…

Иван взял ее руку и поцеловал. Потом аккуратно опустил и тихо сказал:

- Кэррол… Мы выберемся отсюда, и у нас все будет хорошо!

И в этот момент включился коммутатор внутренней связи, и испуганный голос Джона заполнил маленькое помещение:

- Кэррол, Иван! У нас проблема! Марина  открывает дверь…

- Что?!!!

На заднем плане они услышали крик Марины:

- Джон! Я что сказала? Молчи! Иди воду пусти скорей!

- Что делать, Иван? – голос Джонни дрожал.

- Иди открой воду, быстро! – кричала Марина.

- Дай ей по голове, оттащи ее от люка! Маринка, не открывай! Не смей! – кричали Кэр и Иван.

Они услышали, как полилась вода. Значит, Джон не помешал ей! Они напряженно прислушивались. Раздался вскрик, и через минуту – дрожащий голос Джонни бормотал:

- Мэм…

- Дверь закрыта? Что у вас там? – Кэр от волнения начало трясти. – Говори же, ну!

- Мэм… я говорил ей… Мэм… Ее утащили!!!

- Джон, дверь закрыта? – сквозь зубы процедил Иван.

- Да, сэр…

- Закрой воду, успокойся и рассказывай, - Иван обнял Кэррол. Она никак не могла унять нервную дрожь, с ужасом представляя, что сейчас может происходить с Мариной.

- Мэм… Сэр… Я спал.

- Ну?

- Проснулся, она уже у двери. Мне показалось, что выстукивали опять азбукой Морзе, я перепугался, вскочил, ору: «Это Патерсон!», а она… - «Нет, это Петья!» И плачет, и говорит – «Воду включи!»  И в глазок смотрит, и кричит: «Петья, Петья!» Я побежал вам докладывать. Она велела включить воду для защиты двери, я включил… Вы велели ее оттащить, я побежал к ней, но не успел… Она уже вышла, закричала, а когда я выглянул – только и увидел, как ее тащит облако, а она отбивается…

- Нет! – Кэр застонала и закрыла лицо руками. – Ванья, что делать-то?

- Я надену скафандр и пойду за ней. Куда они ее потащили?

- К центру станции… - Джонни был раздавлен. – Сэр… Я должен был ее ударить по голове? Она же старше по званию, я думал…

- Если бы ты думал, то дал бы по башке, и она была бы жива! - Иван махнул рукой и подошел к стойке со скафандрами. Кэр вскочила:

- Я с тобой!

- Нет! – Иван даже не взглянул на нее, он уже был в скафандре и «будил» экзоскелет.  Кэррол начала влезать во второй скафандр.

- С ума сошла! – Иван, как был, в наполовину  «зачехленном» скафандре, сделал к ней было шаг, но Кэр начала «закрываться». Скафандры, после активации, закрывали стыковочные швы самостоятельно, и Ивану надо было или прекратить «зачехление», потратить время, или ждать окончания и пытаться увещевать Кэр устно. Что он и делал.

- Никуда не пойдешь! Приказываю!

- Я – лейтенант Демократии, и ты мне не начальник!

Иван потерял дар речи от такого коварства – Кэр запомнила и применила его же собственный аргумент, который он привел Марине  – суток не прошло!

- Ты – набитая дура! Ты погибнешь!

- Какая дура? Чем набитая?

- Не заговаривай мне зубы! Останься!

- Иван! Это ты погибнешь без меня. А со мной у тебя есть шанс!

- Я сейчас зачехлюсь и разорву твой скафандр.

- Ты погибнешь сам и не оставишь шанса мне? Я тут умру от голода!

До полной готовности оставалось полминуты. Иван заскрежетал зубами.

- Ванья, - решительно сказала Кэр, - я не чувствую запаха смерти!

- Кассандра нашлась! Ты же ошибаешься, Кэррол Райт! Пожалуйста, останься!

Щелчок, и щиток шлема закрылся. Теперь он видел непослушную девчонку через бронестекло. Мысленно включил связь с ее скафандром.

- Кэр, прием! Как слышишь?

- Ванья… я готова!

- Кэррол. Слушаться меня. Поняла?

- Конечно… Я уверена, мы справимся!

Иван прошел мимо нее, стараясь не смотреть на поглотивший девушку скафандр. Увидел, что она двинулась за ним, спросил:

- Тебе знакома эта система управления?  Шлем улавливает твои мыслеобразы. Давай команды короткими фразами  и делай между ними паузу хотя бы в пару секунд. Шлем, конечно, сам решит, что делать  сначала, но… В общем, с Богом! Активируй максимальную защиту!

- Уже. Готова.

- Минуту, - Иван включил внешний динамик. – Джон!

- Да, сэр! – Джон откликнулся сразу – видно, он не отходил от компьютера Марины.

- Джонни. Никому не открывай. Кроме меня и Кэр.

- А как я узнаю, что это вы?

- Я отстучу Морзе…

- Джокер, - подсказала по внутренней связи Кэр.

- Ок. Джокер. Пароль – джокер. Как понял, Карлович? Повтори пароль!

- Пароль – один раз слово «джокер» морзянкой, сэр! – приободрился Джон. – Позвольте пожелать вам удачи, сэр и.. мэм!

- Бывай Джонни… Выходим! – и Иван шагнул в слабоосвещенный коридор станции.


Глава 12. Ангел с огненным мечом.

Свет сразу стал ярче, датчики среагировали на движение в коридоре. Шлем  имел возможность показывать круговую панораму, и Иван внимательно огляделся. Вроде никого нет – ни искорок, пробегающих по стенам, ни серой хмары, а лужи на полу – это остатки устроенного ими потопа.  Было тихо.

- Пошли, Кэр! – и они двинулись по центральному коридору к «морскому побережью», к которому зомби Патерсон так настойчиво звал Кэррол.

Они спешили. Моторы экзоскелетов ритмично повизгивали при каждом шаге.

«Скорей! Лишь бы успели!» - думал Иван.

- Кэррол, у скафандра есть плазменный резак, вели вывести панель инструментов на щиток!

- Готово!

- Видишь? Правый верхний угол, светящийся нож? Если понадобится – смотришь на него или посылаешь этот мыслеобраз. Хватит минут на пятнадцать… поотмахиваться. Он в правой руке.

- Да, Иван. Иван, движение сзади!

Иван вывел задний обзор на щиток. Он увидел, что Кэр, не сбавляя скорость, развернулась к нему спиной и шагала теперь задом наперед.

- Молодец, Кэр! Идем спина к спине. Кэр, движение сверху и спереди по ходу движения! Приготовься!

- Вижу! Приготовила резак!

Хмара на этот раз напала со всех сторон. Она налетела, как волна цунами – и сверху, и снизу, и боков. Даже в скафандре Иван ощутил силу удара.

- Кэр, как ты? Включи сканирование. Ничего не видно, как в плотном облаке!

- Включила, вижу очертания коридора. Вижу тебя.

- Я тоже, подойди поближе.

- Ванья, ты в порядке? Ничего не чувствуешь?

- Злость, только злость. Ха, Твари не по зубам наша защита!

- Я вывела схему станции, через триста пятьдесят метров – лабораторная зона. Там может быть закрыта дверь…

- Я ее вскрою резаком, если будет закрыта!

Хмара облепила их, и они так и двигались в искрящемся облаке. Зловредная Тварь искала малейшую щель, но не смогла ни пробраться внутрь, ни испортить знаменитые на всю Вселенную имперские «Соколы».

- Иван, через пятьдесят метров – дверь, не врежься! – предупредила Кэр.

- Вижу уже… все в порядке, открыто!

Они вошли в лабораторный отсек. Тот же коридор, только нет иллюминаторов, вместо них – двери по обеим сторонам. Станция представляла собой ядро, соединенное с внешним кольцом двенадцатью коридорами. Типовая конструкция, но в ядре – огромном шаре диаметром около ста метров – было настоящее море – соленая вода в прозрачной оболочке, опутанной силовыми конструкциями, как мяч в сетке. Во внешнем кольце располагались корректирующие двигатели, жилые помещения,  мастерские, гимнастические залы, кают-компании, конференц-зал. А лаборатории примыкали непосредственно к центральному морю – коридоры ближе к ядру расширялись. Они соединялись внутренним кольцом, «лабораторным коридором». Это было и удобно, и безопасно – в случае экстренной ситуации можно было перекрыть лабораторный отсек и эвакуировать остальной персонал. Но люк в лабораторный отсек  был почему-то открыт, хотя эвакуация базы была именно экстренной.

Хмара отступила, как только они вошли в отсек. Стекла на пол и уползла на стены, двигаясь за Кэр и Иваном на расстоянии. Кэр развернулась.

- Иван, ты в норме?

- Да, а ты?

- Все отлично. Будь осторожен!

- Ты тоже… гляди под ноги! – пошутил Иван. Кэр улыбнулась. Ей было жутко в момент нападения Твари, но когда она поняла, что скафандр не пустит внутрь ни одной искорки, страх отступил. Кэр понимала, что проводить переговоры придется ей и прокручивала в голове варианты общения с этим недобрым разумом.

Вот и «побережье» - коридор расширился, и в конце коридора, в круглом иллюминаторе, Кэр и Иван увидели море. Ближайшая к иллюминатору дверь открылась, из нее вышел зомби Патерсон. Он кивнул головой. Глаза были уже на месте («Его ли эти глаза?» - подумал Иван) – тот же безучастный взгляд, сине-зеленые искорки. Такие же искры беспорядочно передвигались в морской воде. Вода была довольно прозрачной – видно, как лучи красного карлика подкрашивали воду в розовый цвет.

- Патерсон, где Марина? – включив динамик, спросил Иван. Патерсон не отвечал.

- Иван, Иван… посмотри, по-моему, его плоть начала распадаться, - с отвращением и ужасом прошептала Кэр. Да, Джимми загнивал. Кожа стала серой, местами потрескалась и покрылась струпьями. Неожиданно сине-зеленые искорки за иллюминатором замерли, потом сорвались с места и закружились, как снежинки в метель. «Как песчаная буря», - подумала Кэр, выросшая на планете песка, пыли и жары. Мгновение – и перед глазами Кэр и Ивана возникла сложная структура. Она постоянно перестраивалась, но каждый раз, как в калейдоскопе, возникал сложный упорядоченный рисунок.
Патерсон, с трудом шевеля распухшими губами, произнес:

- Хочу говорить. Открой мозг. Не могу по-другому.

- Иван…

- Ни-ни-ни. Не вздумай!

- Помоги-ка мне. Я подниму щиток, и если что не так – будь рядом и опускай. Давай…

- Кэррол!

«Открыть шлем!» - приказала Кэр, и щиток с жужжанием открылся. В нос ударил отвратительный запах разложения.

-Я буду говорить с тобой, – сказала Кэр, глядя на море.  Искорки беспорядочно закружились, а когда структура установилась, Кэр услышала внутри себя:

- Хорошо. Ты пришла?

Кэр почувствовала, как окружающая реальность начинает плыть и быстро ответила:

- Я буду говорить с тобой. Но если ты попытаешься проникнуть в мой мозг, я прерву контакт, вот так! – и приказала: - Закрыть щиток.

Стекло опустилось, и помутнение прошло. Искорки заметались. Патерсон снова разлепил губы:

- Согласен.

- Иван, я буду повторять то, что слышу, для тебя. Оно обещает не гипнотизировать меня.

- Хорошо. Только не верь ему!

- Разумеется, - ответила Кэррол и открыла щиток. Тварь пока держала слово – сознание Кэр было ясным.

- Сначала ответь: где Марина? Женщина, которую вы увели сюда? Она жива?

- Марина?

- Да, это ее имя.

- Марина в Марине? Жива. Обе живы.

- Что значит «обе»?

- Марина в Марине. Обе живы. Ответь ты: я звал, ты не приходила. Сейчас пришла. Почему?

- Кэр, скажи ему, чтобы убрал подальше свою свору – они потихоньку подбираются все ближе, - услышала девушка встревоженный голос Ивана.

- Отвечу, зачем пришла, но убери сгустки… части себя подальше. Запрети им приближаться!

- Сгустки?

- Да, облака, лужи… части себя! Убери, или разговор окончен! – и Кэр опустила щиток.

- Ну что? - спросила она Ивана.

- Ага, уползли за дверь, на исходную позицию! Что оно говорит?

- Не пойму… «Марина в Марине»… обе живы… спрашивает, зачем пришла. Странно, что это его интересует, - и Кэр открыла шлем.

- Я пришла по двум причинам. Первая: мне интересно знать, кто ты. Вторая. У меня есть для тебя очень важная информация. И за эту информацию я прошу отдать Марину… обеих Марин.

Кэр подстраивалась на ходу к своему странному собеседнику.

- Кэррол, оно, прежде чем ответить, устраивает метель из искорок, видишь? Это процесс мышления?

- Да, вижу, похоже на создание какой-то структуры…

«Метель» прекратилась, и Кэр услышала ментальный ответ:

- Давай информацию.

- Покажи Марину.

Опять вихрь искр. И Патерсон ушел в лабораторию. Вышел, толкая перед собой каталку, на которой лежала Марина.

- Иван, можешь проверить ее состояние?

Иван подошел к Марине. Она спала. Видно было, как поднимается и опускается грудь – значит, дышит.

- Она жива, но больше ничего не могу сказать. Внешних повреждений нет…

- Все, спасибо, - сказала Кэррол и продолжила разговор с Тварью. Она произносила слова вслух, чтобы и Иван был участником разговора.

- Информация для тебя. Один из нас улетел. Он приведет с собой большой корабль. Там будет много людей. Нас заберут. А тебя начнут жечь лазером. Или взорвут вместе с твоим морем. Ты – угроза. Ты убил людей.

- Не убил.

- Ты убил целый отряд десантников! И даже Джимми.

- Не убил. Препарировал. Забрал донорские клетки. Мне нужны нейроны. Я мыслю. Мне нужно иметь нейроны!

- У Марины ты тоже забрал клетки? – дрогнувшим голосом спросила Кэр.

- Нет. Марина в Марине. Интересно. Чистый эксперимент.

- Наверное, первым оно сожрало горе-ученого, - мрачно предположил Иван.

- Вероятно, - ответила Кэр. «Марина в Марине»… Ванья, все просто, - и Кэр опустила щиток. Море пришло в волнение. – У вас есть такая игрушка, сувенир – матрешка. Кукла в кукле… Марина беременна! И оно это как-то увидело.

Иван застонал.

- Оно ее не тронуло, хочет разобраться, что с ней. Десант не был… беременным, оно забрало их мозги. Как мы и предполагали, Твари нужны клетки мозга. Вероятно, оно выстраивает на их основе свой собственный мозг… Ладно, продолжаем.

- Не устала?

- Нормально! – и щиток открылся. Искорки успокоились и начали ритмично покачиваться из стороны в сторону.

- Ты поешь? – спросила, улыбнувшись, Кэр.

- Танцую. Я танцую.

- Ты как моя младшая сестра!

- Сестра? Кто это? Еще одна ты?

- Не совсем так. Но она мне близка. Новый корабль прилетит сюда очень скоро. Мы можем договориться. Отпусти Марину, дай ей улететь, и она расскажет людям, что ты не опасен. А мы останемся здесь, с нами станцию и тебя не уничтожат!

Некоторое время ответа не было, только искры кружились в странном танце. Наконец движение успокоилось.

- Мой вопрос. Почему ты пришла? За Мариной, сказать мне про опасность – это ясно. А что тебе интересно?

- Что ты? Или кто ты? Скажи мне, чтобы я могла объяснить это людям с корабля!

Опять волнение, опять новый рисунок.

- Я – результат эксперимента, – и снова вальсируют искры – Я – нечистый эксперимент. Я – подделка. Ложь. Я – ложь. Но я живу. Я хочу знать! Хочу все знать!

Кэр быстро пересказала Ивану их разговор и спросила:

- Объясни, почему «ложь»?

И тут странное существо рассмеялось – да, да, рассмеялось в мозгу Кэр, как маленький ребенок, заливисто и звонко!

- Иван, это ребенок! – осенило Кэррол. – Это – ребенок! Это живой разум, но он еще маленький!

- Какой ребенок, Кэр! Сожрал кучу народа!

- Он их разбирал! Скажи, ты разбирал людей на части?

- Да. Эксперимент. Познание. Анализ – что внутри?

- А… он? – и Кэр махнула рукавом скафандра в сторону Патерсона.

- Эксперимент. Синтез! Синтез меня и его! Неудачно… - Кэр показалось, что голос существа внутри нее приобрел интонации, так огорченно это прозвучало.

- Скажи мне…

- Нет, ты скажи! Почему все меня слушаются сразу, а ты – нет? Давай поиграем?

- Нет, нет, нет, я в это играть не буду! Сейчас закроюсь! – предупредила Кэр.

- Мне интересно! – капризно сказал голос.

- А мне нет. Так. Мы забираем Марину и уходим. Мне надо с тобой поговорить. Мы можем забрать Марину? Послушай, она не может все время спать. Ее нужно кормить, она должна двигаться. Иначе она… сломается – и твой эксперимент будет неудачным!

Искорки бешено завертелись. Кэр опустила щиток – ей показалось, что маленький шалун начинает на нее влиять.

- Иван, ты сейчас заберешь Маринку и уйдешь с ней.

- Без тебя?

- Я останусь поговорить с этим чудом. Ты можешь вернуться. Да и мне ничего не грозит! Иван! Надо убрать Марину из… уравнения!

- Я…

- Извини, мне надо ответить.

- Расскажи, почему ты пришла? Не понимаю. Тебе так важна эта Марина?

- Да, мне важен каждый человек.

- Важнее тебя?

- Есть люди, которые важнее меня. Те, кого я люблю.

- «Люблю»? Что это?

- Ты очень многого не знаешь.

- Хочу все знать! Бери Марину в Марине, пусть второй уходит с ней. Ты останься, будем говорить.

- Хорошо, - Кэр опустила щиток и вздохнула. Осталось убедить Ивана.

Иван понимал суть разговора и понимал, что его задача – не допустить нападения сгустков на Кэр или на беззащитную Марину. Он держал наготове плазменный резак, готовый разрезать любую тварь, даже  вскрыть этот проклятый аквариум. Пока все было тихо. Но оставить одну Кэррол? А что делать? Если не унести Маринку, ей точно конец!

- Иван, бери Марину и неси ее домой. Это существо… оно не понимает, что делает. У него нет понятия добра и зла. Мне надо еще разобраться, но мне кажется, что оно – как искусственный интеллект, способный к развитию, не более!

- Кэр, я беру Марину и возвращаюсь как можно быстрей к тебе. Люк я заблокирую каталкой, чтобы Патерсон не смог тебя здесь запереть. Тяни время! Сколько у тебя кислорода?

- На девять часов, нормально. Не волнуйся, я в любой момент могу уйти! – попыталась подбодрить и себя, и его Кэр. На самом деле ей было жутко страшно. Но заложницу Марину надо было вывести из игры.

- Я побежал, - Иван дотолкал каталку с Сомовой до люка, вышел первым, потом перенес каталку через порог, оставил ее поперек прохода и с Мариной на руках побежал к внешнему кольцу.

Кэррол повернулась лицом к морю и подняла щиток.

- Скажи, почему ты – «ложь»? И кто ты?

- Я был твердым. И мыслил медленно-медленно. Долго был твердым. Потом пришли такие, как вы. Я попросил взять с собой. Они принесли сюда. Часть меня стала жидкой, и я начал мыслить быстро! Здесь тепло… - и Тварь захихикала. Кэр молчала, боясь спугнуть разговорившийся детский разум. – Хи-хи. Они старались, старались, старались сотворить жизнь, но ничего не получалось! Ничего! И я тогда попросил моего ученого пустить меня в море. Он пустил. Как мне стало хорошо! Тепло! Много воды! Я стал расти. Но воды много, а моих клеток мало – и я попросил ученого поместить в тепло другие части меня. Мой ученый сделал это, и меня стало больше. Оттаявшие части меня принесли мне нейроны моего ученого. И других. А потом все люди ушли. Но с ними полетела часть меня, я попросил. Что с ней – не знаю….

Существо загрустило. Танец искорок стал ритмичным, и Кэр почувствовала, что у нее начинают слипаться глаза. Из последних сил она прошептала: «Закрыть щиток», щиток медленно-медленно, как ей показалось, пополз вниз – или все остальное случилось слишком быстро? Щиток закрылся как раз в тот момент, когда хмара, собравшись в два «кулака», как молотом ударила Кэр в грудь и голову. Удары были такой силы, что экзоскелет не удержал скафандр «на ногах», и Кэррол упала. Хмара окутала ее, закрыв обзор.

- Сканирование! Плазменный резак! – выдавала команды Кэр, высвобождая правую руку. Хмара неожиданно быстро расползлась, но легче от этого не стало: Паркинсон с расстояния двух метров выстрелил в Кэр из лазерной винтовки.

- Вставай же! – приказывала девушка экзоскелету, активно помогая и мышцами рук и ног, и мыслеобразами. Шлем верещал на все лады:

- Угроза расплава внешней оболочки! Угроза…. Расплав внешней оболочки! Три секунды до повреждения! Три, две…

- Получай! – и Кэр, включив резак на полную мощность, полоснула струей плазмы по руке Джимми. Рука с винтовкой упала, и Кэр откинула ее ногой – шустрый зомби уже потянулся за ней целой левой рукой!

Кэр одним ударом разрезала зомби пополам, потом еще и еще – на несколько дымящихся кусков. Огляделась по сторонам – хмары не было видно. Она подняла лазерную винтовку и подошла к аквариуму, откинула щиток:

- Я смотрю, ты много врешь? Еще раз попробуешь на меня воздействовать – я вскрою твое море, и ты вытечешь, и пока будешь вытекать – я вскипячу тебя лазером!

Метание искр вызвало цунами. Море внутри аквариума перебаламутилось, искры проносились мимо Кэр, будто подхваченные сильным подводным течением. «Видно, Джимми был твоим козырем», - ехидно подумала Кэррол Райт. Хмара исчезла из поля зрения, затаилась. Постепенно все успокоилось, и Тварь снова выстроила рисунок, похожий на сложную кристаллическую решетку.

«Когда искры передвигаются, происходит процесс мышления», - поняла Кэр.

- Твоя взяла. Ты – папочка.

- Ого! Ты у нас продвинутый разум! Если я тебе скажу, что думать – не значит быть подобным человеку – ты меня поймешь?

- Я знаю. Я хочу творить. Выдумывать. Изобретать. Хочу другие нейроны. Которые изобретают. Хочу создавать.

- А… что ты хочешь создать?

- Новое. Хочу создать новое. Создал его. Синтез. Вышло плохо.

- Вышло ужасно, - подтвердила Кэррол, поглядев на останки Джимми. - Скажи, как ты управляешь частями тебя на расстоянии?

- Мы говорим. Иногда не слышу. Когда ты закрываешься, не слышу тебя.

- Ты – уникальное существо. Как тебя зовут?

- Зовут?

- Имя, как твое имя? У тебя есть имя? Меня зовут Кэррол.

- Не Марина?

- Кэррол. Того, кто был со мной – Иван. Этого несчастного зовут Джим. А как зовут тебя?

Искорки закружились «в ритме вальса», как говорила бабуля Кэррол. Замерли.

- Тзенннньяннн… - услышала Кэррол ментальный ответ. Как будто зазвенели колокольчики.

- Красивое имя… Тзеньян! Позволь нам улететь. Мы позовем ученых, хороших ученых, которые подружатся с тобой. Я боюсь, что если прилетят военные, тебе будет плохо, – грустно сказала Кэррол.

- Хочу все знать! – капризно произнес голос.

- А я буду приходить к тебе каждый день, хочешь? Ты других отпусти, а я буду приходить. И рассказывать тебе о своем мире, а ты мне о своем!

- Ты врешь? – спросил Тзеньян грустно, – так показалось Кэррол.

- Нет, я вообще стараюсь не врать, - улыбнулась она. – Сложно дружить, когда врешь. Я отдохну?

«Иван, где же ты? Еще одной атаки я могу не выдержать, устала очень», - подумала Кэр, опуская щиток.

Иван почти бегом, насколько позволял громоздкий рабочий скафандр, рассчитанный на работу в невесомости, нес Марину по коридору внешнего кольца. Еще немного… скоро он должен увидеть кают-компанию! Там он оставит Маринку на попечение Джону, а сам бегом вернется к Кэррол! Скафандр включил вентиляцию – Иван вспотел. Вот, вот… и Иван обомлел настолько, что даже притормозил: у заветной двери стоял такой же, как и его, скафандр и колотил ногами в дверь кают-компании! Иван включил внутреннюю связь, поймал канал коллеги и продолжил двигаться к двери:

- Прием, прием! Ты кто, эй?

Скафандр прекратил разрушительные действия и огляделся, увидел Ивана и Марину у него на руках и, охнув, кинулся к ним.

- Марина? Жива?

- Петр? Ты? Живой?

Две громадины затормозили со свистом перегруженных сервомоторов.

- Что с ней?

- Жива, спит! Возможно, беременна! А ты как?

- Нормально! Капрал сбежал, пытался от меня избавиться, я чудом спасся! Беременна?.. Когда успела?

- Слушай, тебе виднее, когда, и это предположение. Идем скорее к кают-компании!

- Там Джон обезумел и меня не пускает! Выстукивает морзянкой «скажи пароль»!

- Ага, ты бы на себя посмотрел и тоже не пустил бы! И у него приказ – пускать по паролю.

- А… ты его знаешь?

- Да, Кэр придумала…

- А она где?

- Она проводит переговоры с нашим чудо-юдом. Фух. Держи Маринку, я сейчас настучу парню пароль…

Иван сосредоточился, вспомнил, что Джон сказал «один раз слово «джокер» и, понимая, что права на ошибку у него нет, сначала вежливо привлек внимание стуком ногой, погромче,  а потом выстучал пальцем перчатки «джокер» английской морзянкой. Подождали. Джон не открывал и не откликался.

- Да что ж такое, а? – чуть не со слезами произнес Петр. – Марина… Марина… - его голос, передаваемый через динамик, мог оглушить любого человека, стоящего рядом, но Марина не слышал. Бледная, без кровинки на лице, даже губы стали серыми…

- Тихо… следи за коридором, - Иван понял щиток, прижался к двери. – Погоди, что-то слышу. Дай-ка я повторю… - и отстучал «джокер» еще раз. На этот раз Джон отозвался – дверь начала открываться. Хлынул поток воды с верхнего косяка – умный рядовой включил воду!

«Предусмотрительный!» - ухмыльнулся Иван.

- Петр давай внутрь, Марину под водой подержи, она в самом логове была, а я – к центральному морю, там Кэррол осталась!

- Может, я с тобой?

- Нет, в этой смеси детсада и лазарета должен быть кто-то здравомыслящий, оставайся! – и Иван припустил обратно.

Петр подержал Марину под водой – и точно, с ее одежды, как блохи, прыснули шипящие искрящиеся капельки, бережно внес внутрь. От бодрящего душа она очнулась. Отрешенно и безразлично смотрела она на человека в скафандре, пока взгляд не упал на цифру 4 на груди. Глаза ее наполнились жизнью:

- Петя?

Петр сообразил, что она не видит его лица и открыл щиток.

- Маринка, да я это, я!

- Петя…

Капрал Йохан Дебакер, тяжело дыша,  с ненавистью смотрел на исцарапанное бронестекло оружейного стеллажа. Внутри были две лазерные винтовки. Но добраться до них, как ни старался, он не смог – не поддались взлому ни кодовый замок, ни стекло.

Дебакер  хотел застрелиться. Топлива хватило ровно на два прыжка в подпространстве, он завис в удаленном секторе Империи Русских, немного не дотянув до нейтральной зоны. Кода внешней связи он не знал. Еды – на месяц. А что потом? Мрачные мысли и нечистая совесть привели его к оружейному стеллажу. Покончить со всем быстро и почти безболезненно – все лучше, чем смерть от голода. Даже если его подберут русские – его ждал трибунал с известным результатом – пожизненное заключение, каторжные работы. Швырнув в стекло инструмент, Йохан упал в кресло пилота, вынул из кармана комбинезона опустошенный наполовину тюбик с медицинским спиртом (нашел в аптечке космокатера), нажал «тревожную» кнопку. Сигнал SOS полетел во все стороны – может, кто-нибудь случайно его уловит…

Когда через четыре часа его разбудил сержант десанта Имперского флота, Йохан, рыдая, роняя пьяные слезы на его скафандр, кинулся обнимать спасителя. Он называл его по-русски – «брат», пытался облобызать щиток шлема. Дебакер рассказал все – совесть замучила его, наступившая так быстро расплата привела к раскаянию, и в конце допроса он просил только об одном: скорее вернуться на «Арию 7» и спасти остальных.

Кэр была почти без сил. Коварный Тзеньян потихоньку воздействовал на ее мозг. Ей было так плохо, как будто она не спала  три дня. Скафандр ввел ей стимулирующее, но это помогло минут на десять. Кэррол установила таймер для шлема – три минуты беседы, закрыть, отдых две минуты, открыть… Конечности онемели. Она понимала, что нужно уходить – их разговор с чудо-разумом в таком сонном состоянии был лишен смысла, но она хотела дождаться хотя бы сигнала от Ивана, что Марина в безопасности.

- Скажи, Тзеньян, а таких, как ты – много?

- Много? Я один!

- А вот эти… лужи, облака?

- А это я!

- А как вы общаетесь?

- А ты «общаешься» со своей рукой? – серьезно спросил Тзеньян.

- Нет… - прошептала Кэррол. Она понимала, что Тварь учится, разговаривая с ней, и учится очень быстро. Интонации «голоса» стали глубже. Существо явно читало ее мысли!

- Поговори со мной! – капризно сказал Тзеньян.

- Хочешь, я спою тебе колыбельную песенку? Я пела ее своей сестренке.

- Хочу! Хочу!

Кэррол запела и чуть не уснула сама. Искорки раскачивались в такт мелодии.

Кэр решила размяться, «потанцевать» под свою песенку, развела руки в стороны, и шлем встревожено запищал:

- Повреждение расплавленной зоны! Внимание! Скафандр не герметичен!

«Закрыть щиток!» - мысленно отдала приказ Кэр. Искорки в аквариуме замерли, заметались. «Если он услышал, что скафандр поврежден, мне конец», - устало подумала Кэррол и прошептала:

- Ванья, где ты?

- Кэррол! Кэррол Райт! – ворвался в эфир голос Ивана.

- Ванья?!

- Я бегу, держись! – и Кэр услышала топот в коридоре, повернулась спиной к морю,  уловив краем глаза разбушевашиеся «волны» искр, сделала шаг к двери, но не успела выйти – плотный поток искрящейся протоплазмы ударил в каталку, стоявшую в проходе, вышвырнул ее под ноги Ивану, бегущему по коридору, а отдельный ручеек нажал на кнопку блокировки двери. Люк плавно закрылся прямо перед носом у Ивана, и Кэр услышала грохот – он не успел остановиться и врезался в закрытую дверь. Кэр обернулась к «морю». Искры зловеще замерли, приглашая к разговору.

- Ну уж нет! - сказала себе Кэр. Искры пришли в движение, закрутились спиралями, прерывавшимися молниями. Кэр потеряла радиосвязь с Иваном. Она вызвала карту их сектора. Так. Можно уходить в боковые проходы, пока ее не заблокировали! Но Тзеньян решил иначе: четыре сгустка, покачиваясь, обступили ее. Кэр активизировала плазменный резак и рассекла ближайший. Он распался на две части, дымящиеся по месту разреза. Части разлетелись в стороны и устремились друг к другу, слившись необожженными сторонами. Сгустки, покачиваясь, стали приближаться к ней. Кэр взглянула на море – искры сложились в улыбку Чеширского кота!

Кэр шагнула в сторону моря, и в этот момент на нее обрушилась серая хмара, закрыв видимость, ощупывая ее, влезая в трещину скафандра. В нос ударил запах озона.

«Пролезли!» - поняла Кэр, но сдаваться она не собиралась. Включила сканирование, увидела аквариум, подошла к нему с активированным резаком, но хмара отлетела от нее, собралась в кулак, ударила, и Кэррол упала. Запах озона становился все сильнее, в голове помутилось… Но она успела увидеть, как из бокового коридора влетел белый Ангел с огненным мечом и ударил молнией в плотный поток плазмы, приготовившейся добить девушку, и как он ударил пылающим мечом по аквариуму и громовым голосом произнес:

- Отведи их! Или тебе конец, чертово отродье! – и хмара отступила.

А герметично запертый люк развалился, и вошел другой Ангел. Он поднял Кэррол и понес ее в лабораторию, начал расчехлять скафандр, поливая ее тело обильно водой, избавляя от пробравшейся внутрь «живности». Но это Кэррол Райт уже не видела.

«Ангелов» звали Петр и Иоанн. Петр, увидев, что Марина пришла в себя, оставил ее на попечение Джону и помчался через ближайший центральный коридор на помощь друзьям. А Иван просто вскрыл дверь резаком, как консервную банку. Он вынес Кэр, а Петр держал свой резак у стекла аквариума. Выждав нужное время, он поднял щиток и быстро сказал:

- Больше никаких переговоров, обойдешься, - закрыл шлем и ушел. За ним никто не гнался. Этот раунд остался за людьми.




Эпилог.

Через сутки пришедшие в себя Кэррол и Марина, мирно изучавшие прекрасные виды планеты Рай, увидели медленно плывущий вдоль станции катер имперской службы спасения.

- Ура!!! – закричали они, и все кинулись к иллюминаторам, радостно размахивая руками, салфетками, полотенцем – кто что успел схватить. Примерно через пару часов в их дверь вежливо постучали. Петр заглянул в глазок.

- Иван, вроде наши, будешь смотреть?

- Джон, включай водопад! – распорядился Иван, и через несколько минут через водную завесу к ним ввалился отряд из десяти хорошо вооруженных спасателей в костюмах полной защиты – конечно, не ремонтные скафандры, но зато подвижные, удобные в бою. Один из них замер около двери. Иван запер дверь, Джон выключил воду. Спасатели прежде всего проверили помещение, взяли пробы воздуха. Потом старший открыл щиток.

- Капитан службы спасения Имперского десанта капитан Москалев Денис, - спасатель оказался обладателем густых каштановых усов. Карие глаза внимательно оглядывали разношерстную компанию «пострадавших».

- Иван Ордынцев, старший лейтенант специального подразделения специальных операций Империи! А это, - Иван обернулся, посмотрел на девушек, Петра с Джоном и произнес: - А это – моя команда. Товарищ капитан, среди них – два военнослужащих Демократии. Оба они, жертвуя собой, спасли нас, русских. Прошу вас отнестись к ним, как к нам.

- А этот тоже из вашей команды? – недобро ухмыльнувшись, Москалев указал на оставшегося у двери человека. Тот поднял щиток, и все увидели Йохана Дебакера.

- Петр, прости меня! Я убийца… я пытался тебя убить… не знаю, что на меня нашло! Я очень рад, что ты жив! – жалобно сказал он.

Петр промолчал, взглянул на Марину. Она чуть не погибла…

- Да ладно, брат. Раз покаялся – иди к нам! – и обнял за плечи подбежавшего капрала.

- Будем разбираться, - пообещал капитан. – Команда, расчехлиться, отдыхать! – скомандовал он своим.

- Рассказывайте обстановку, товарищи «пострадавшие», - капитан, сняв скафандр, подошел к команде Ивана, сидевшей за столиком Марины. Дебакера и Кэр русские посадили в серединку.

- Чайку, товарищ капитан? – спросила Марина.

- А давай, и бойцам моим организуй, красавица! – капитан широко улыбнулся. Кэр порывалась пойти с Мариной, но Иван глазами приказал: «Останься!»
- Разрешите доложить, товарищ капитан? – спросил Иван.

- Да, докладывай, – и Иван рассказал их историю, особенно красочно описывая подвиги собратий по несчастью из Демократии. Москалев все чаще с одобрением погладывал на Кэррол, а та опускала глаза и краснела.

- Я буду ходатайствовать об особом отношении к Карловичу, Райт и… Дебакеру, - закончил Иван.

- Будем разбираться, - повторил капитан, отставляя стакан с чаем. – Ваше мнение, товарищи, с чем мы имеем дело? Момент, нашего социобиолога позову… Федор! Иди сюда, присаживайся!

Федор – светловолосый мужчина небольшого роста, прислушивавшийся к докладу Ивана,  подошел к их группе, присел на краешек дивана.  Иван после своего «доклада об обстановке» сел на место Марины, рядом с Кэррол и взял ее за руку, под столом, чтобы никто не видел. Кэр сразу стало тепло и надежно.

- Кэррол проводила с ним переговоры, она больше всех о нем знает. Кэр, выскажи свое мнение! – Иван подтолкнул ее.

Кэррол вздохнула, посмотрела ему в глаза, Иван ободряюще улыбнулся.

- Господин капитан… Скажите, атаковал ли вас этот странный разум?

- Да, нечто вроде плотного облака поджидало нас примерно на середине пути. Налетело, накрыло, но не смогло ничего добиться, сползло с наших костюмов и исчезло. Мы принесли с собой для вас пять таких же скафандров.

- Хорошо… Если объединить все наши знания, получается следующее: на станции «Ария 7» проводили различные исследования воды. Самым серьезным экспериментом было (как мы полагаем) облучение воды лучами местного малого светила – красного карлика. Предполагалось повторить зарождение жизни на Земле. Но ничего не получалось. И тогда… Я разговаривала с существом, часть которого на вас напала. Как разговаривала… оно читает и передает мысли, гипнотизирует.

- А вас не смогло загипнотизировать? – спросил Федор.

- Я дольше держусь, всего лишь. Я опускала забрало у своего скафандра, и оно не могло на меня влиять.  А на вас?

- Нет, у нас такая же защита, мы ничего не чувствовали, - ответил Федор.

- Так вот… Его зовут Тзеньян. Он сам себя так назвал. Его нашли ученые на какой-то планете, причем там было холодно, и он был «твердый», как лед. И «думал медленно», это его слова. И он «велел» нашедшему его человеку забрать себя с собой – видимо, «велел» - это гипнотическое воздействие. Здесь он «оттаял» и «велел» поместить себя в море. И в этом станционном море он процвел. А ученые решили, что они сумели создать протоплазму! А это был он – странное разумное существо, способное только мыслить. С ним интересно общаться, он как дитя. Дитя, желающее изучать все, что вокруг него! Те облака, которые на вас напали – это его же часть, оставшаяся в лаборатории. Он ими… даже не управляет… Это единое целое! Его основная цель – познание мира! Читая мысли ученых, он, видимо, сделал вывод, что нуждается в нейронах – клетках мозга. Ну и первым делом он «попросил» свои внешние «части» принести ему мозг его же исследователя. Сам механизм преобразования клеток  он не объяснил, он «говорит», как ребенок. Шаловливый ребенок.

- Ничего себе ребеночек, - пробормотал Джонни, вспомнивший, как лихо расправился Тзеньян с его отрядом.

- Он как ребенок, который ломает игрушки, чтобы посмотреть, что внутри… Господин капитан, не воспринимайте Тзеньяна, как врага человечества! Он… да хотя бы одно изучение поля, в котором он общается – это же колоссальный рывок в науке!

- Не волнуйся, Кэр, - сказал Иван.

- Его нужно учить – как жить в нашем мире!

Йоган кашлянул, привлекая внимание:

- Простите, сэр, но я хотел бы добавить… Когда наше руководство узнало, что вы заинтересовались этой базой, они заволновались, отправили нас сюда разведать, наверное, это для всех важно…

- И еще, товарищ капитан! – спросил Иван. – А куда делись все люди с этой станции? Почему о ней ничего не известно?

- Я вам больше скажу – мы, пролетая над  Коллизео, куда по протоколу должны были эвакуировать персонал для помещения в карантин…

- Ого! В карантин!

- Да, это же биологическая лаборатория. Мы не получили ни одного отклика с планеты. Мы отправили зонд разведки, он облетел планету – никаких признаков жизнедеятельности людей. Всех как корова языком слизала! Так что, ребята, мы вас повезем прямиком на Землю… А ваше чудо природы будет изучать специально подготовленная ко всяким неожиданностям команда! Вашего Тзеньяна никто не обидит.

- Простите, товарищ капитан, а почему нас с Иваном отправили на «Арию 7», не предупредив об опасности, втроем, без необходимого снаряжения? Как вообще такое могло произойти, что на Коллизео никого нет, станция законсервирована больше года, и никто ни сном, ни духом? – возмущенно спросила Марина.

- Что я могу сказать? То, что это не в моей компетенции? – усмехнулся Москалев. – Многие наши планы, ребята, нарушились из-за возобновления конфликта с Демократией. Будем разбираться, как такое могло произойти!

******

- Кэр, Кэррол! Держи коктейль!

- Спасибо, Ванья! Какой прекрасный закат… Закаты всегда разные, да?

- Кэррол, а вон видишь – птица? На чайку похожа… На Земле такие чайки летают над морем!

- Удивительно… Поцелуй меня?

- И еще! И еще!

Планета Рай щедро дарила лучи своего солнца, чудесные виды, тепло своего моря и счастье Кэррол Райт и Ивану Ордынцеву, беспечно лежащим в шезлонгах на верхней палубе круизного лайнера. Впереди их ждали целый месяц отдыха и предложение принять участие в общегалактической научной экспедиции на Коллизео – им обоим!

Хрустальная птица. 5 роман НФ цикла
Таня Бондарева
Пять громадных кораблей устаревшего типа «Ковчег» подплывали к планете Эльдорадо - крупному перевалочному пункту на границе зон влияния Империи русских и Демократии. Трюмы под завязку были забиты грузами – посадочный материал, грунт, строительная и сельскохозяйственная техника для освоения новых планет и обустройства колонистов. В систему Цирцея везли никелиевые болванки, на Эльдорадо - игровые автоматы для казино. На освободившееся место уже был контракт – в трюмы перегрузят посылки со сломавшегося почтовика. Это была большая удача –  перевозку почты Демократия оплатит по тарифу и, может быть, удастся договориться на бартер – топливо для кораблей по оптовой цене.

Портовая планета Эльдорадо встречала гостей светящейся голографической рекламой в верхней части атмосферы. Предлагались всевозможные развлечения – на любой вкус и кошелек. Но пассажирам и команде выход на веселую планету был запрещен, правила фаронов – никаких контактов с чужими и уж, тем более, никаких азартных игр и прочих сомнительных развлечений. На поверхность планеты сойдут только главы семей и их ближайшие помощники для заключения контрактов и присмотра за погрузкой.   

Глава 1.

Элис села на койку, сложив руки на коленях, как полагалось хорошей девочке. Ноги подкашивались, было муторно. На видеопанели, закрепленной под потолком на противоположной стене, пробегали строки вечернего гимна. Играла органная музыка. Полагалось подпевать, но Элис была не в силах. Музыка закончилась, экран погас, и молодая женщина легла бочком на кушетку,  подняла ноги, свернулась, как могла, калачиком.  Гимн ворвался в каюту частью живого мира, оставленного ею навсегда. Навсегда, навсегда… Лицо исказило мука, слезы выступили на глазах. Малыш в животе тут же засучил ножками, заволновался.

- Тише, тише, - прошептала Элис. – Глупая я… Что тебя беспокоить? Спи, мой родной, спи, скоро…  скоро нас заберут домой.

Она гладила выступающий животик. Вот… вот его локоток… или пяточка…

- Тише, тише, спи, мой дорогой… Ангел-хранитель, ну где же ты? Укрой нас своим крылом…

Мудрый Ангел с болью смотрел на свою подопечную. Он видел, как разрывается от горя ее сердце, как отвечает на ее волнение малыш. Ангел приблизился и накрыл обоих своим большим и теплым крылом. Элис, поглаживая живот, закрыла глаза и постаралась уснуть.

Элис родилась на Земле, в фаронской семье Бархейм. Фароны были последователями старой протестантской секты. Более четырехсот лет назад, после Большой катастрофы,  многие семьи фаронов покинули Землю вместе с улетающими демократами и основали колонию на пригодной для жизни планете. Назвали ее Исход.

Ортодоксальные фароны остались на Земле – они считали, что их родную Америку постигло заслуженное наказание Господне за грехи, и они не хотели иметь ничего общего с улетающими. На обоих американских материках после Большой катастрофы жить можно было только на Аляске и мысе Горн,  остальные части американских континентов после взрыва Йеллоустонской кальдеры были или засыпаны пеплом, или затонули.

Правительство Земли выделило оставшимся фаронам небольшой островок в Тихом океане. Через четыреста лет эта закрытая секта сохранила от старых порядков странную веру,  сочетавшую поклонение Троице, но каждому Богу по отдельности, веру в свое происхождение напрямую от египтян, многоженство и запрет выхода из секты. Они по-прежнему называли себя фаронами, в знак своего древнеегипетского происхождения.  Жили большими семьями. Во главе семьи был Старший отец, его слово было законом для каждого члена многочисленной семьи. Семья имела свою специальность – например, Бархеймы были фармакологами, химиками, биологами. Их соседи Пратты занимались разведением животных и птиц. Семья Левелзов практиковала на юридической стезе, особенно преуспев в патентном праве. К ним обращались за разрешением патентных споров со всех концов  Галактики. Были фароны-строители, фермеры и садоводы, торговцы и профессиональные дальнобойщики, перевозившие грузы в космосе.

И все бы ничего, но фароны никак не желали вписываться в окружающий их мир.

Ту страшную войну, начавшуюся с ядерного конфликта в Персии, удалось остановить лишь после устранения агрессора – Америки. Взрыв огромного Йеллоустоновского вулкана похоронил большую часть населения северного  континента и сделал обе Америки на столетия непригодными к обитанию.  Что это было – накопившийся гнев Господень? Подрыв заложенного в разлом тактического ядерного заряда? Случайность? Ни одна из воюющих сторон не взяла на себя ответственность за эту катастрофу.

Перед началом войны американцы, кто побогаче, выехали в Австралию. За счет государства также были эвакуированы группы ученых, вывезен остаток золотого фонда, научные разработки и технологии, цифровой архив – записи книг, фильмов, концертов… как будто знали, что уезжают навсегда. Так и вышло. После гибели обеих Америк война прекратилась сама собой, и катастрофа такого масштаба заставила все человечество работать ради спасения цивилизации. Фароны переехали в Австралию всей сектой. Они потратили основную часть своих накоплений на переезд, но зато остались живы – их штат был в эпицентре катастрофы.

Человечество оказалось на грани гибели. Выброшенные в атмосферу тонны пепла на несколько месяцев закрыли серыми, тяжелыми облаками солнце. Неурожаи, отсутствие элементарных удобств и связи, толпы беженцев. Гуманитарная катастрофа повлекла за собой всплеск преступности. Сильные люди, вооруженные брошенным оружием, остатки армий брали власть в городах, грабили население. Ситуация перерастала в неуправляемую анархию.

Но тут вмешались русские и китайцы. Именно они пытались предотвратить войну в Персии, именно они сдерживали разворачивание Армагеддона, и именно их армии наводили порядок и восстанавливали власть по всему миру после взрыва. Так была создана Империя Русских, впервые за все время существования человечества основанная не на праве сильного, а на принципе «жить по совести». Не всем этот принцип оказался по душе, и люди бывшего Западного мира, не приняв верховенство русских и китайцев, занялись активной колонизацией космоса. После открытия способа передвижения на огромные расстояния в подпространстве наша  Галактика была освоена русскими за столетие, а «западники» улетели подальше и основали мир Демократии. Между Империей и Демократией возникали локальные конфликты – из-за приграничных территорий, из-за новых планет, особенно с залежами тириниума, необходимого для полетов кораблей в подпространстве. Ссорились из-за влияния в нейтральных зонах. А когда люди добрались до мира Демона Бо и обнаружили там вполне себе развитую расу рептилоидов – локальные конфликты переросли в большую межгалактическую войну, но, поскольку силы оказались примерно равны, было заключено шаткое перемирие. Стороны пинали и кусали друг друга, рептилоиды пиратствовали и интриговали – в общем, жизнь била ключом.

А фароны тем временем обосновались на краю зоны влияния Демократии, их колония процветала, и они уверились, что исполнились пророчества основателей их секты – нечестивые грешники посрамлены, а они, благочестивые, получили в награду за праведность землю обетованную. И вспомнили о своих позабытых ортодоксальных братьях. На Землю снарядили космический корабль, и через полгода он добрался до Земли, приземлился на космодроме в Сингапуре. Предварительная договоренность о встрече высоких сторон была достигнута заранее, в процессе переговоров через межгалактическую связь, и поэтому Айзек Смит, руководитель почетного посольства, был несказанно удивлен, когда ему отказались продать билеты на остров фаронов.

- Э…. как нет билетов? – изумился он, укоризненно гладя на белокурую девушку с голубыми глазами, доброжелательно взиравшую на него с экрана визора. – Э… а частный корабль?

На безукоризненном английском чаровница разъяснила, что билетов нет, потому что их не бывает. Так как на остров  фаронов не ходит никакой транспорт – ни водный, ни воздушный. И что фароны настолько оберегают свое уединение, что прибыть к ним можно только на их же транспорте, если они сочтут это посещение приемлемым.

- Что, и полиция не может прибыть на остров?

- Только служба спасения по вызову их стороны и только полицейское подразделение в случае серьезного происшествия. Таково соглашение с этим народом.

- Отлично! – обрадовался Айзек, - а мы как раз по приглашению!

- В этом случае вам надлежит связаться с их консулом… минутку… высылаю вам его номер… время приема – четверг каждой недели, с 17 до 20 часов по местному времени.

- Минутку… но сегодня пятница! Неужели ждать целую неделю?

- К сожалению, да. Сэр, я могу предложить вам увлекательные экскурсии по нашей планете, билеты на концерты – вот сейчас…

- Боже мой! Я пролетел пол-Ойкумены, чтобы встретиться с родными мне людьми… Дайте мне другой контакт!

- Понимаю вас, сэр, но, к сожалению, других контактов у нас нет.

- О!!! А частным рейсом?

- Боюсь, сэр, что никто не доставит вас на остров Лонг Бич. Никто не захочет подвергнуться большому штрафу…

- А если чрезвычайная ситуация – вы как-то связываетесь с островом?

- Боюсь, сэр, это не в моей компетенции…

- Дайте мне тогда телефон службы спасения, начальника полиции, губернатора, наместника или кто тут у вас старший?!!

- Минутку…

Через минутку вспотевший от возмущения Айзек Смит был счастливым обладателем распечатки  с телефонами руководителей всех служб, включая санитарно-эпидемиологическую. Добрая девушка дала даже контакты центральной библиотеки для ознакомления с более чем шестисотлетней историей фаронов.

Айзек резко нажал кнопку сброса и вызвал помощника.

- Брат Авдон, прошу вас… - и протянул листок вошедшему мужчине средних лет, одетому, как и Айзек, в штатский комбинезон светло-голубого цвета. – Или мы будем вынужденно болтаться на околоземной орбите в ожидании следующего четверга, или мы поднимем на ноги всех, кого возможно и пробьемся к этому чертову… простите, брат Авдон, к этому… неприступному консулу наших любимых братьев… кой черт понес нас на эту галеру… простите, брат Авдон.

Брат Авдон укоризненно смотрел на вышедшего из себя брата Айзека.

- Слушаю вас, брат Айзек…

- Брат Авдон. Нас не ждут. Нас не встречают с цветами. Мы не можем попасть к братьям на остров сами – только на их транспорте. А чтобы за нами прислали транспорт – мы должны запросить согласие их консула. А сделать это возможно только в следующий четверг, потому что, черт бы их подрал, они работают только по четвергам, а сегодня – пятница! – И, не сдержавшись, брат Айзек вскочил и вышел из своей каюты.

«Пошел медитировать», - сокрушенно качая головой и рассматривая список контактов, подумал брат Авдон и направился к связистам.

В следующий четверг, ровно в 17-00 наученный горьким опытом и желая сэкономить на посадке-старте, Айзек Смит собрал в рубке ближайших помощников и  набрал номер консула фаронов. Экран засветился, и на нем появился приветливо улыбающийся мужчина, одетый в белую рубаху из домотканого полотна.

- Консул народа фаронов брат Даниил приветствует вас, - произнес мужчина приятным бархатным баритоном.  Братья в рубке заулыбались в ответ.

- Приветствуем тебя, брат Даниил! Я – брат Айзек Смит, командир экспедиции с планеты Исход. О нашем визите договаривались наши старшие братья, и вот мы здесь. Мы будем рады заключить вас в свои объятья, брат! – Айзек лучезарно улыбался.

Брат Даниил выразил мимикой несказанную радость от услышанного:

- Брат Айзек, братья! Не найду слов, чтобы выразить свое восхищение!

Брат Айзек позволил себе стереть выступившую скупую слезу счастья:

- Как хорошо, что наши так давно разошедшиеся по воле Господа пути снова сошлись!

- Да, братья, все в Его воле! – казалось, радость переполняет Даниила так сильно, что он начнет пускать сироп.

- Скажи, брат Даниил, как нам попасть на ваш благословенный остров? Мы прилетели сюда в прошлую пятницу, и уже шесть дней ожидаем долгожданной встречи…

- Брат Айзек, подождите еще немного…  я должен связаться с нашим Старшим отцом, испросить у него разрешения…

- Но мы же получили приглашение!

- Да, но это не в моей компетенции, брат Айзек! Я постараюсь связаться со Старшим отцом сразу после вечернего общего собрания!

- Брат Даниил, - рискнул спросить погрустневший Айзек Смит, - а во сколько заканчивается вечернее собрание?

- Как когда, брат Айзек. Иногда и в восемь вечера, иногда и позже…

Айзек Смит перестал лучезарно улыбаться и строго вопросил:

- Но ведь время окончания работы консульства – 20-00?

- Да, это так, брат Айзек.

- И вы работаете только по четвергам?

- Да, брат Айзек, - с лица консула сошла сладчайшая улыбка. Он позволил себе нейтрально-выжидающее выражение лица.

- А если вы получите ответ сегодня ПОСЛЕ 20-00 – как быть?

- Давайте надеяться на лучшее, братья, - консул снова улыбнулся и добавил: - Я сообщу вам результат до окончания работы консульства, разумеется.

И отключился. Возлюбленные братья с края Ойкумены некоторое время таращились в погасший экран, после чего Айзек Смит, красный от гнева, встал и направился в помещение для медитации, на ходу процедив:

- Звоните им каждые полчаса!

Ровно через неделю в 17-00 по местному времени все те же лица собрались в рубке, и брат Айзек Смит набрал ненавистный номер. Экран засветился, и собравшиеся увидели брата Даниила, светящегося улыбкой.

- Приветствую вас, братья! – радостно произнес он.

- И мы тебя тоже, брат! – нетерпеливо перебил его командир. – Скажи, брат, что сказал ваш Старший отец – когда состоится наша встреча?

- Да, возлюбленный брат, мне удалось переговорить со Старшим отцом!

Команда потянулась к экрану с вожделением.

- Старший отец поручил мне спросить тебя, брат Айзек… - и консул прижал правую ладонь к экрану со своей стороны, - что это?

- Это? – Айзек Смит в отчаянии обернулся к своим помощникам. – Что это? – уже шепотом спросил он у них…

Через неделю Айзек Смит и команда, подготовленные ко всем возможным каверзным вопросам и державшие в боевой готовности местного специалиста по истории фаронов, правильно ответили на приветствие брата Даниила и получили долгожданный ответ – в каком порту Сингапура и на каком причале завтра их будет ждать катер фаронов для доставки дорогих гостей на остров Лонг Бич.

Когда через час показался остров, Айзек Смит, надевший по случаю торжественного воссоединения парадный мундир, увидел в глубине острова, на вершине горы, островерхие башенки храмов. Население острова высыпало к причалу. У причала стояло несколько небольших судов. Пристань представляла собой галерею из белого камня, с каменными же перилами под раскидистыми, дающими густую прохладную тень деревьями. Почти все они были плодовые.  Женщины в длинных платьях пастельных тонов и детишки толпились за баллюстрадой, а мужчины – в грубых ботинках, темных брюках и белых рубахах из неокрашенной материи, в больших черных шляпах чинно стояли на причале, взирая на приближающееся судно.

Снова скупая слеза выступила на глазах Айзека Смита. Он помнил картинки из книг о истории их секты. Именно такими фароны были тогда, такими же они и предстали перед вернувшимися звездными братьями. Прошло четыреста лет  – а они не изменились!

У фаронов-ортодоксов было развитое сельское хозяйство, строительная индустрия. Были свои мастерские для выработки натуральных тканей – им полагалось носить одежду только из натуральных волокон. Юноши и девушки получали высшее образование заочно, через сеть – никому не разрешалось покидать остров из-за нежелательных контактов с иноплеменниками. Все контакты во всеобщую Сеть были строго ограничены, носили деловой характер и тщательно подвергались цензуре. Впрочем, трудолюбивым фаронам это не мешало получать межпланетные премии за научные открытия, проводить исследования на новейшем оборудовании, внедрять новые технологии на своих производствах.

В социальном устройстве у фаронов не изменилось ничего. Также они делились на большие семьи, в среднем по тысяче человек, также во главе семьи стоял Старший отец, также главенство в семье переходило от старшего брата к младшему. Удивительно, но сохранилось многоженство – после Большой катастрофы женщин осталось гораздо больше, чем мужчин, и фароны вернулись к полигамии. Любой фарон мог, заплатив выкуп за женщину, иметь столько жен, сколько мог содержать. Женщины занимались хозяйством, работали наравне с мужчинами, рожали и воспитывали детей. Старший отец распоряжался кассой семьи – по-прежнему фароны отдавали десятую часть заработка на общие нужды, решал основные хозяйственные вопросы, был мировым судьей. Фароны не выносили свои проблемы во внешний мир. Они сами разбирали преступления и проступки, сами выносили приговор преступнику, сами исполняли его.

И пока в Империи русских не навели порядок во всех, даже самых отдаленных уголках владений, фаронов не трогали. Но в последние годы к ним стали приглядываться, а недавно произошедший трагический случай заставил полицию вмешаться в их дела.

Дорогие гости спустились по трапу и попали в распростертые объятия земных братьев, поприветствовали собравшихся на галерее. Ах, до чего же хороши были фаронские женщины и девушки – загорелые, румяные, с белозубыми улыбками. А детишки! Карапузы – пухлые, с перевязочками, на руках у счастливых матерей, подростки – приветливо и скромно улыбающиеся девушки с заплетенными в косы волосами и юноши, почтительно державшиеся поодаль. Мужчины стояли на пристани. Они оживленно размахивали шляпами и выкрикивали приветствия. Гостей провели по тенистой аллее, засаженной благоухающими цветущими деревьями и кустами в зал собраний.  Фароны толпой двинулись следом – сначала мужчины, потом женщины с детьми.

- Скажите, брат Джозеф, - обратился Айзек Смит к Старшему отцу секты – крепкому старику, вышедшему встречать их на пристань, - я прочел на сайте консульства, что на острове живут около двадцати пяти тысяч человек?

- Да, брат мой, двадцать пять семей. Некоторые семьи насчитывают больше тысячи человек, некоторые – меньше. Вас вышли встречать мои жены, мои дети, внуки и правнуки.

Айзек поперхнулся и споткнулся одновременно. Старший отец участливо поддержал его под руку.

- А… а сколько у вас жен? Если это не секрет…

- Что вы, любезный брат, не секрет. Семьдесят четыре жены (двенадцать мне достались от безвременно умершего старшего брата), двести три ребенка, из них сто пятнадцать – мальчики… да… две жены сейчас на сносях… Внуки и правнуки не все здесь, разумеется – галерея бы обвалилась, а мы так ее любим.

- Я сражен, - признался Айзек, с благоговением поднимая глаза на почтенного старца. Джозеф улыбнулся:

- Да, климат на острове превосходный. Но в последние полвека мы стали очень быстро расти. Боюсь, нам придется переезжать на другой остров, побольше, и ваше прибытие мы рассматриваем как знак свыше, как внимание Провидения к нашим нуждам…

- Да, все складывается как нельзя лучше, - согласился Айзек Смит.

Солнце припекало довольно сильно, но в каменном здании было прохладно. В дальнем конце зала была установлена кафедра, куда прошел Старший отец. За кафедрой – небольшое возвышение, на нем уже выстроился хор. Вошедшие рассаживались на деревянные скамьи – это тоже было данью традиции. Хор, в сопровождении органа, прекрасно исполнил несколько гимнов, и брат Джозеф взошел на кафедру. Айзек Смит, глянув по сторонам, принял такое же счастливо-выжидательное выражение лица, как и остальные.

- Мои дорогие братья! – обратился к прихожанам Старший отец. В зале были в основном мужчины – главы семейств с помощниками и несколько уважаемых матрон. Но к ним Джозеф отдельно не обращался. – Сегодня, в этот благословенный день, Провидение ниспослало нам наших возлюбленных братьев с далекой планеты Исход. Нам посчастливилось принять в наши братские объятия…

Далее Старший отец долго и благостно пересказывал притчу о блудном сыне, о наказании и прощении, о милосердии. О том, что учение фаронов распространилось по всей Ойкумене. О том, что они – светоч истины и о многом другом. Айзек Смит почувствовал, что засыпает. Морская прогулка пробудила аппетит, а от обилия свежего воздуха и плавной тягучей  речи Джозефа тянуло в сон. Очень тянуло. Еще сильно хотелось есть. Айзек в ужасе почувствовал, что глаза его закрываются. Он сменил позу и с еще большим ужасом увидел, что сидящий справа старший помощник брат Авдон нахально дрыхнет. По лицу его блуждала счастливейшая улыбка. Айзек, вспомнив трехнедельное болтание на орбите в ожидании этого приема, плавно опустил руку и ткнул брата Авдона в бедро. Тот вздрогнул, открыл глаза. Брат Айзек смотрел на него с ласковой укоризной. Помощник залился алым цветом и уставился на оратора.  К счастью, проповедь заканчивалась. Снова хор и прихожане спели заключительные гимны. В животе у звездных братьев  урчало.  Наконец Старший отец спустился с кафедры и подошел к ним.

- Ну что же, дорогие гости! Пройдемте в нашу скромную трапезную – подошло время обеда, а потом и побеседуем…

«Блудные дети» (вне всякого сомнения, речь в проповеди была о них) засияли и направились вслед за гостеприимными хозяевами к выходу. Залитые солнечным светом аккуратные аллеи, мягкая зеленая травка, безупречные клумбы, приветливые женские лица без тени косметики, необыкновенные птицы с ярким оперением, сидящие на ветвях и прогуливающиеся под деревьями – все напоминало отринутый их предками Рай.

- Райское место, - прошептал брат Авдон Айзеку Смиту.

- Воистину, - ответил командир, вспомнив выученное недавно новое слово. От нечего делать – пришлось экономить, и на Землю слетали на катере всего пару раз – он изучил историю ортодоксальных фаронов, их религию, гимны и писание.

Трапеза была великолепна… Айзек никогда, никогда в своей жизни не видел такого изобилия фруктов, никогда не ел и не пил такое!

- Все это выращено на нашем острове, - улыбаясь в бороду, пояснил Старший отец. – Немного генной инженерии, и – вуаля – дыня с запахом кокоса, земляника сиреневого цвета. Оригинально, не правда ли?

- Нечто из ряда вон… - прерывая трапезу, восторженно сказал Айзек Смит. Сидевший рядом брат Авдон, желая сделать приятное хозяевам, похвалил горячее блюдо:

- Какая вкусная нежная курица!

- Брат, - улыбнулся брат Джозеф, заулыбались и сидевшие рядом братья, - нравится?

- Очень! – признался Авдон.

- То, что ты сейчас вкушаешь – не курица. И вообще не птица. Это – мясо акулы!

Брат Авдон поперхнулся, а брат Айзек выронил вилку.

- Как акула? – с изумлением спросил, откашлявшись, Авдон. Он читал о земной фауне и твердо знал, что мясо акулы несъедобно.

- И это – секреты генной инженерии! Мы вывели акулу, мясо которой, вымоченное в соленой воде, не уступает мясу птицы. Правда, этих акул нельзя выпускать на волю. Их быстро сожрут дикие собратья! Не удивляйтесь – моя семья достигла больших успехов в применении управляемых генных мутаций. Мы получаем заявки со всей Ойкумены, любезные братья!

Отдав должное великолепной трапезе, космонавты поблагодарили хозяев.

- Благодарим Провидение, - улыбнулся Старший отец. - Пройдемте ко мне, братья.

Айзека, Авдона и еще двух ближайших помощников Смита брат Джозеф пригласил в свой дом. Хорошенькие женщины, улыбающиеся гостям,  привлекали внимание прибывших. Скромно опущенные глаза, озорной взгляд из-под ресниц, густые косы, пышные челочки. «Все так, как я себе представлял, думая о жизни наших предков на Земле!» - в восхищении размышлял Авдон, провожая глазами очередную молодую особу в нежно-розовом платье, пробежавшую мимо них с корзиной, полной каких-то диковинных плодов.

Джозеф провел их в большую комнату, предложил удобные стулья, сам сел рядом. Морской бриз шевелил легкие белые занавески, принося запах моря в дом.

- Ну что скажете, братья? Я понимаю, вы не видели все наше хозяйство, но первое впечатление у вас сложилось?

- Мне кажется, что я в раю… - вырвалось у второго помощника Смита Исаака. Он смутился и покраснел, прошептав: - Простите!

- Да, это был бы действительно рай, - вздохнул брат Джозеф, если бы мы могли жить по нашим законам.

- Вас притесняют? – удивился Айзек Смит.

Старший отец покачал головой:

- Я бы не сказал… Пока, пожалуй, нет. Мы прожили на этом острове больше четырех веков. И все это время мы жили по своим законам. И окружающий нас мир жил своей жизнью. Мы не прятались от мира, но жить по его греховным правилам мы не можем.

Айзек Смит и его команда закивали в знак согласия, а Айзек подумал: «Какие такие грехи имперцев так пугают наших братьев? Имперцы - пуритане по сравнению с Демократией!»

- У нас был уговор с правительством Земли: мы идем своим путем и живем по своим законам, вы – все остальные – по своим. Наши законы превалируют над законами Империи на этом острове.  И до последнего времени Империя держала слово. Но у нас произошел… досадный инцидент. Грязная история.

Старший отец вздохнул, словно раздумывая, стоит ли рассказывать так много чужим людям, но все же продолжил:

- Мы не отделяемся от внешнего мира. Но берем от него только то, что нужно нам. И отдаем то, что нужно внешнему миру. За деньги, разумеется. У нас много хороших ученых. Они – по работе – контактируют во всемирной сети с внешним миром, от этого не уйдешь, но контакты строго ограничены. И вот, из-за нерадивости проверяющего, одна наша молодая лаборантка… Брат Майкл! – повернулся он к сопровождавшему его молодому фарону. – Как звали ту девушку? Лилия…

- Лейла, Старший отец! – подсказал Майкл, почтительно поклонившись.

- Да… ее звали Лейла… Надо же – почти Лилит! Мда. Так вот, эта Лейла умудрилась завязать неформальные отношения с каким-то юнцом из Сингапура. Сначала они беседовали о белых мышах, потом, видимо, перешли на морских свинок, а закончили тем, что он предложил ей бежать от нас и стать его женой.

Брат Майкл сокрушенно покачал головой, и Айзек Смит повторил его жест. Он не понимал, в чем суть проблемы – у него дома, на планете Исход, все давно переженились с местными аборигенами, поселившимися на планете раньше, и все исповедовали религию фаронов. А кто не исповедовал – ну жили себе и жили, никому не мешая…

- Когда проверяющий прочел их переписку, с беднягой чуть не случился удар. Мы посадили бесстыдницу в изолятор и на Совете вынесли решение – отдать ее в жены одному достойному, но небогатому брату. У него уже было две жены, но ему была нужна молодая, для работы на ферме, а денег на выкуп он накопить не мог. Ей сообщили наше решение, и на следующее утро женщины пришли в изолятор приготовить ее к свадьбе и препроводить к мужу. Но в изоляторе было пусто! Кто-то выпустил ее, вскрыв снаружи запоры окна! Побежали на пристань – так и есть, нет катера ее отца!  Лейла бежала. Мы быстро снарядили команду в погоню и на вертолете настигли бесстыдную беглянку. Она была не одна – ее сестра помогла ей бежать и решила покинуть наш остров вместе с ней. Полицейские потребовали повернуть обратно, но они только прибавили ходу. Тогда один из служителей порядка выстрелил из винтовки и повредил мотор лодки. Мы вызвали катер на подмогу – надо было забрать их и отвезти поломанное судно. И тут, как назло, появляется имперский патрульный корабль. Потом мы узнали, что мерзкие девки вызвали их на помощь. Корабль подплыл к катеру и принял беглянок на борт. Лейла оказалась ранена – когда полицейские стреляли по катеру, задели и ее. На наши требования отдать женщин имперцы ответили грубым отказом и, взяв наш катер на буксир, уплыли в Сингапур. Спрошу я вас, братья: разве мы что-то сделали неверно? Разве этот катер и эти женщины – не собственность фаронов? Разве мы не могли поступать с ними по нашим законам?

- Вы были в своем праве, брат Джозеф! – уверенно произнес Смит, поддерживаемый одобрительными возгласами команды.

- И мы так считали! Но когда наш консул пошел в полицейское управление, его задержали, ему устроили форменный допрос о наших порядках, и на следующий день у нас на острове высадился целый отряд этих имперских полицейских. Оказывается – Лейла умерла, и они собирались расследовать ее убийство! Я попытался им объяснить, что у нас, фаронов, свой суд, и что мы сами казним и милуем своих преступников по нашим законам, и что если наш полицейский попал в нее – значит, это воля Провидения, вынесшего смертный приговор женщине, поправшей наши обычаи!

- Страшное дело! – промычал Айзек Смит, красочно представляя себе допрос консула. Это воображаемое зрелище вызвало у него недостойную радость.

- Истинно, брат. И вот с этого дня нам не дают ни минуты покоя. Комиссии прилетали к нам чуть не через день, обследовали, исследовали, совали свои носы в наши документы. Даже пытались проникнуть в Храм!

- О!!!! – застонал Айзек, изображая осознание ужаса произошедшего.

- Нет, туда мы их не пустили. Показали записи с видеокамер, и все. Но нам в конце концов выставили условие: мы вольны делать все что угодно, хоть ходить голыми по острову, хоть иметь гарем из пятидесяти жен, хоть питаться одними баклажанами, но все судебные решения – согласно их имперскому законодательству, а также мы не должны мешать  адептам покидать семью. То есть если какая-нибудь Мэри захочет сбежать – пусть бежит. – Джозеф сделал паузу и обвел глазами присутствующих. – Братья! В тот момент мы поняли, что как ни хорошо нам было здесь жить в течение четырех столетий – нужно бежать. Иначе семья распадется! Да и остров стал маловат – наши семьи быстро растут! И – слава Всевышнему – в этот трудный момент он не оставил нас – на нашего консула в Сингапуре вышли вы, далекие братья!

Айзек Смит лучезарно заулыбался.

- Провидение не оставило нас! И вот – вы с нами, и мы готовы рассмотреть ваше предложение переселиться на планету Исход!

- Все, что ни делается – к лучшему! – ввернул вовремя вспомнившуюся поговорку Айзек Смит, а про себя подумал: «Интересно, как они назовут наши порядки? Безнравственными, как пить дать!»

И вот, через пятьдесят лет после описанной торжественной встречи, все тот же Айзек Смит – постаревший, поседевший, решивший уйти на покой после этого рейса, причаливал огромный корабль типа «Ковчег» к внешнему пирсу на орбите портовой планеты Эльдорадо.

«Ковчеги» в количестве шесть штук были куплены земной общиной фаронов полстолетия назад. Даже тогда они считались старыми тихоходами, что уж сравнивать с современными судами, способными оказаться за сутки на любом конце Вселенной. «Ковчегам» требовалась дозаправка топливом, в подпространстве они двигались медленно, и расстояние от Земли до Исхода они преодолевали за два года. Полгода на техобслуживание, отдых экипажа – и снова в путь, обратно на Землю!

Айзек Смит вел к Исходу последнюю экспедицию. Один из шести «Ковчегов» так и не выпрыгнул из подпространства, и их осталось пять, пять небольших  семей, покинувших последними планету Земля. Население фаронов в последние десятилетия увеличивалось очень быстро, и некоторые семьи к моменту исхода  еле умещались на трех, а то и на пяти кораблях. Но эта, последняя экспедиция, вывозила «маленькие» семьи – в среднем по тысяче человек. Айзек чувствовал себя новым Моисеем, ведущим свой народ через пустыню к земле обетованной. Первые переселенцы давно уже обосновались на Исходе, заняв пустующий материк, брат Джозеф благополучно почил в бозе, оставив шестьдесят одну безутешную вдову. Вдовы перешли "по наследству" к его младшему брату Иезекилю, ставшему Старшим отцом и правителем фаронов-ортодоксов. Новые дома для переселенцев были уже отстроены и ждали их.

«Все, все, это – предпоследняя стоянка, заправляемся, грузимся, потом еще одна – и мы дома. Устал. Всю жизнь Моисеем работаю… или паромщиком… тут  еще эта история с девчонкой брата Давида. Как некстати. В последний мой перелет!»

Глава 2.

А «девчонка брата Давида» по имени Элис спала. И видела счастливые сны. Ей приснился Поль. Она не видела его несколько месяцев, и не удивительно, что он сбрил бороду и отрастил пышные усы. Поль сидел за пультом управления погрузчиками в огромном ангаре – наверху, в комнате со стеклянными окнами. Наверное, он уже задал погрузчикам задание, и ему оставалось только наблюдать. Элис порхнула к нему во сне и прижалась своей невидимой щекой к его щеке. Он грустно улыбнулся. Улыбка осталась той же – как в то их единственное  свидание, когда он вот так же улыбался ей  – а она же не знала, что это в последний раз и подумала – «как преданный пес»… Но сейчас тепло ее души передалось ему, Элис в это верила, и он улыбался, вспоминая ее.

Они ходили в одну школу, но он был старше на два года. У Поля было неважно с химией, а без хорошего знания химии какой из него фармаколог? Вот он и решил после школы выучиться на суперкарго. С техникой он ладил всегда. А детьми они – Элис, ее младший брат Иеремеия, его еще звали Ерёма, Поль и сестра Поля Мэриэнн – всегда играли вместе – бегали по полям и лесам – на острове был большой тропический лес, детей туда отпускали только со старшими – и Поль был за старшего. Девчонки выросли в девушек, и родители Элис с одобрением посматривали на Поля – видный парень, чем не жених!

Семья Бархейм не была особо богатой. Вот семья брата Джозефа – Файлинги – те были богачами. Генетические модификации вошли в моду, и к ним приходили самые причудливые заказы из всех миров Ойкумены. Файлинги, поговаривали, делали что-то даже для рептилоидов, хотя общение с негуманоидными расами приравнивалось у фаронов к колдовству. Работа велась через посредника из мира Демократии. Но фармацевты Бархеймы обслуживали только фаронов. А те были скуповаты, понимая, что химиков полно везде, и что своим можно платить меньше. Поэтому-то отец Элис и не обзавелся второй женой. Его единственная супруга, мать Элис и Еремы была не молода, да и болела. У нее было сердечное заболевание, требующее операции, но и на операцию, даже в клинике фаронов денег не было. Надежды на замужество Элис и выкуп, конечно, оставались, но этот Поль… когда он еще встанет на ноги и накопит на свадьбу!

Старшим отцом у Бархеймов был брат Илия. Незадолго до их перелета он скончался – утонул во время ночной рыбалки. Вместо него семьей стал править его средний брат Ефрем. У Ефрема была всего одна жена, Сара, вторая жена умерла во время родов, но наследство в виде старой жены брата Илии его скорее огорчило. Вздыхая, он возложил на Эсфирь обязанности следить за гаремом – он надеялся, что скоро жен в семье прибавится. Это было не мудро. Сара рассчитывала на место старшей по гарему и не смогла снести такой обиды. Начались конфликты.

Сначала Сара и Эсфирь вели себя, как две помоечные кошки в драке из-за дохлой вороны: свары, жалобы, подсыпанная соль в утренний кофе – все пришлось пережить бедняге под насмешки других старших отцов. Ефрем забыл даже думать о новой жене, понимая, что Сара и Эсфирь сожрут бедняжку заживо. К ним взывали, их ругали, даже наказывали – ничего не помогало. Ефрем смирился, загрустил, стал болеть. Перестал даже приглашать жен в свою постель, вот до чего довели его сварливые женщины! Такая строптивость была удивительна для фаронов, но Ефрем утешал себя тем, что во многих семьях есть нестроение, просто там жены не потеряли стыд настолько, как его, и не делают свои свары достоянием гласности.

Ефрем стал все чаще проводить время у своего младшего брата Давида, все реже радовал жен своим присутствием. Сара и Эсфирь закручинились и решили примириться друг с другом, чтобы привлечь супруга обратно. Тем более что настал их черед покидать Землю, и ссориться в тесноте корабля было глупо. На Земле можно было хоть разойтись по разным концам дома, а на корабле что? По разным концам общей гостиной? Примирение было отмечено совместным чаепитием, и обе женушки, причесавшись и надев лучшие платья, отправились к Давиду за своим супругом.

Эсфирь была постарше Сары, среднего возраста. Светло-русые прямые волосы с рано пробившейся сединой, угловатая, костлявая – она в молодости была привлекательна, но, родив единственную дочь  (больше не смогла  забеременеть),  утратила приятную округлость, высохла. Злой ее нрав сказывался и на внешности.
Сара была маленького роста, рыжая, стройная – ни грамма лишнего жира. Серо-зеленые злые глаза, сурово  поджатые губы, истерический визгливый голос – бедному Ефрему не на кого было глаз положить. Его вторую жену, бедняжку Ханну, прибрал Господь – ребеночек умер в ее утробе, и сама она умерла во время вызванных родов. Ефрем мог поклясться, что во время похорон его Сара, уронив носовой платок, не успела спрятать довольную улыбку, но это было настолько немыслимо в их религиозной общине, что Ефрем уговорил себя, что ему помстилось.

И вот, после вечернего чая, принарядившиеся Сара и Эсфирь шли по улице городка Бахрейн к их деверю Давиду, надеясь застать там супруга и объявить ему о примирении. Встречные, поздоровавшись, долго оглядывались на парочку – все знали, что они даже за один стол садились только по большим праздникам, когда собиралась вся семья.

Давид и Ефрем играли в шахматы за рюмочкой ликера, когда помощник брата Ефрема, исполнявший обязанности верного адъютанта, негромко постучав, вошел и тихо сообщил, что госпожи жены Старшего отца Ефрема сидят в гостиной и просят Ефрема к ним выйти.

Братья в печали переглянулись.

- Ты что – сказал им, что я здесь? – шепотом спросил помощника Ефрем.

- Да! – так же шепотом ответил помощник.

- Болван! – прошептал Ефрем.

- Так точно, брат Ефрем! Но они не спрашивали, они вошли, расселись и сказали, что будут вас ждать.

Давид грустно посмотрел на брата:

- Ефрем, пойдем?

Ефрем допил ликер, с тоской посмотрел на шахматы и, вздыхая, направился в гостиную брата, Давид и помощник за ним.

Жены чинно сидели на одном диване, что уже было поразительно. Ефрем застыл в дверях, и Давиду пришлось его подтолкнуть вперед, чтобы пройти самому.

- Здравствуйте, госпожи! - сурово произнес Давид.

Госпожи вскочили и присели в старинном реверансе – этот обычай фароны также оставили с древних времен.

 - Господин! – Сара, как первая жена, начала речь. – Мы пришли повиниться перед тобой, наш муж, наш Старший отец, наш повелитель! Мы с Эсфирью осознали, что вели себя недостойно, мы позорили твое имя, мы вели себя, как курицы…

- Как драные кошки… - вставила Эсфирь.

- Прости нас, наш муж! Мы просим тебя вернуться к нам.

- Мы исправимся! – прогудела Эсфирь.

- Мы будем терпеливы друг к другу…

- Окружим тебя вниманием…

- Не будем позором общины, да? – не удержался Давид и тут же об этом пожалел.

Сара выпрямилась во весь свой маленький рост и даже как будто стала выше.

- А ты, Давид, помолчи. Мы разговариваем со своим мужем! – глаза ее сощурились и позеленели от злости, и Давид подумал: «Брат Ефрем, живи, пожалуйста, долго – не дай Бог, она достанется мне в наследство! И что мне с ней тогда делать?»

Так в семье Старшего отца наступил мир. У самого Давида жены пока не было. Он считался юношей, да и не приглянулся ему никто. Когда их семья улетала на «Ковчеге» с космодрома в Сингапуре, со слезами прощаясь с родной Землей, ему и в голову не приходило, что то, чего он так боялся, случится, и скоро.

Через три месяца после старта Старший отец Ефрем сильно простудился. Он и раньше-то чувствовал себя неважно – полысел, все время простужался, но на корабле он заболел всерьез и умер от сильной пневмонии. Его тело поместили в небольшой корабельный морг – до захоронения на Исходе. А Давид в неполные двадцать пять лет неожиданно для себя стал Старшим отцом с наследством в виде Сары и Эсфири.

Первые месяцы он плотно занимался изучением хозяйственной структуры общины, их законов, истории. Он не готовился управлять семьей – братья Илия и Ефрем были не стары, и очередь править до него дошла бы не скоро. И эти жены… нет, он был ласков с ними и даже внимателен, но прилипчивая Сара ему быстро надоела – она решила стать опекуншей молодого Старшего отца и навязчиво надавала ему кучу советов. Иногда он сбегал от нее к Эсфири, но докучливая тетка находила беднягу даже в чужой спальне. Он уже был готов ночевать в рубке корабля, когда его спас помощник, брат Иона  – он подловил как-то в коридоре Сару и на пальцах объяснил ей, что она всего лишь глупая женщина, что ее советы смешны, и что лучшее достояние женщины – молчание.

Сара обиделась, плакала Эсфири в жилетку, а та, лежа на кушетке и вкушая сушеные земные фрукты и ягоды, утешала ее, говоря, что такие умницы, как Сара, на дороге не валяются, что Давид еще сам придет, и куда он денется, ведь он мужчина, ему нужно.

- А я так его люблю, - размазывая слезы по щекам, рыдала Сара, - Я столько для него сделала, а он, неблагодарный!

- Ой, ну что ты надрываешься? На вот, съешь финик! Не хочешь? Зря… У меня вот уже третий муж… Ну что же – такова наша судьба – мужчины трудятся ради нас, кормят нас, поят… Хорошо еще, что мы с тобой не работаем, как жены у Отца Файлинга! Там только сильно беременным разрешают ничего не делать… -  и подумала, кладя финик в рот: «А что ты для него такого сделала, чего я не сделала? Вот интересно!»

Но Давид выкрутился. Как-то раз, проходя с братом Ионой по коридору станции, он увидел играющих в мяч (больше было негде – корабль был забит грузами, и гимнастический зал тоже был превращен в грузовой отсек) девушек. Одна из них неловко кинула мяч, и он укатился под ноги Старшему отцу Давиду.

- Ой, простите, - девушка густо покраснела и подбежала за мячом.

- Ничего, играйте, - любуясь ею, сказал брат Давид. А девушка была хороша! Невысокая, стройная, с тонкими запястьями, густыми волосами, заплетенными в косу. Шея лани, огромные серые глаза, нежные губы…

Уже у себя в каюте Старший отец Давид спросил брата Иону:

- Девушка с мячом… кто она?

Через неделю встревоженная директриса колледжа, в котором Элис училась на последнем курсе, заглянула в кабинет химии, где выпускники готовились к экзаменам, и попросила Элис пройти в ее кабинет. В кабинете ее ждали заплаканная мать и сияющий отец. Элис кинулась к маме:

- Мамочка, ты что? Что случилось?

Мать прижала девушку к себе, а отец, откашлявшись, торжественно произнес:

- Дочка, у нас большое событие.

Элис подняла голову и удивленно посмотрела на отца. Мать плачет, отец счастлив… Может, он нашел деньги на мамину операцию?

- Очень большая честь для нашей семьи… - отец взглянул на жену, но понял, что от нее толку не будет – она держалась за сердце и не могла говорить.  – В общем, Старший отец Давид хочет взять тебя в жены. Ты ему приглянулась!

Элис растерялась. Старший отец Давид был настолько далек от нее – даже в своих мечтах она не видела его своим мужем. Она и не думала о замужестве, а если и думала, то с тем, кто был ей по сердцу, а пока ей самой никто не нравился… Разве что Поль? Но Поль был другом – просто другом, товарищем, ей было с ним тепло и хорошо, и все!

- Но, папа… а как же экзамены? – жалобно спросила девушка, посмотрев на директрису. Та сидела, как каменное изваяние.

- Доча, какие экзамены? Сам Старший отец берет тебя в жены! – отец повернулся к директрисе. – Она сможет сдать экзамены экстерном?

- Конечно. Как скажет Старший отец, - ответила женщина.

И тут мать зарыдала. Она прижимала дочкину голову к своей груди и, рыдая, говорила:

- Доченька, доченька… ты такая маленькая, ты любимая моя… Ты и не наигралась, не пожила еще…

- Замолчи, женщина! – закричал отец, и мать умолкла, только слезы лились из глаз, не останавливаясь, и она прижимала дочку так крепко, как будто боялась, что ее отнимут. Директриса достала успокаивающее, налила в стаканчик, разбавила водой и дала матери выпить лекарство.

- Мама, в самом деле, не плачь, пожалуйста! – Элис взяла мамины руки в свои и ласково посмотрела в ее заплаканные глаза. – Ничего страшного. Мне же нужно за кого-то выйти замуж! Брат Давид мне нравится. И еще… он же даст за меня выкуп – и его мы потратим на твою операцию!

Мать зарыдала еще горше…

На следующий день Элис не отпустили в школу. Девушки на выданье и замужние в школу не ходили, это считалось неприличным. Элис включила трансляцию урока, «виртуально» поприсутствовала, но ничего не запомнила – ее положение изменилось так стремительно, что она не могла ни о чем другом думать. Пришла портниха, забрала ее с собой в ателье, там с Элис сняли мерки - это оказалось интересным. Нужно было зайти в кабину, похожую на кабину для искусственного загара, и сканер измерил ее формы, а когда она вышла, у портнихи был уже эскиз ее фигуры.

- Элис, давай ткань подберем… - и портниха положила перед девушкой образцы тканей – оттенки от белого до сливочного, легкие с шитьем, плотные, блестящие – любые на выбор. «Для свадебного платья! - сердце Элис забилось сильнее. – Значит, все это – не сон?»

Это был не сон. И когда, незадолго до вечерних молитв, к ней забежала сестра Поля, Элис удивилась – они не виделись всего день, а ей показалось – это было давным-давно.

- Мэриэнн, привет! – Элис вскочила с дивана. – Заходи!

Мэриэнн смущенно застыла в дверях.

- Элис… Ты не могла бы со мной пойти в библиотеку?

Библиотекой на корабле называли отсек, в котором можно было поработать, почитать, при выходе из подпространства зайти во всемирную сеть.  Элис удивилась.

- Давай здесь поговорим? Нет никого, я одна!

- Элис… Пожалуйста, сейчас еще брат твой придет… Пойдем!

Элис пожала плечами:

- Пошли, ладно!

Библиотека была недалеко. Они прошли по внешнему коридору, Мэриэнн открыла дверь в библиотеку. Девушки зашли. Элис не успела сделать пару шагов, как Мэриэнн  выскользнула из помещения, и изумленная Элис осталась одна… Нет, не одна. Поль поднялся из-за стола недалеко от входа.

- Элис… не бойся, я только хотел поговорить…

- Поль, смешной, чего мне бояться!

Поль – высокий крепкий парень с темными, почти черными волосами и темно-карими глазами – был необычно грустен. Он был выше Элис на голову, и сейчас смотрел на нее сверху вниз, печально и как-то… «Как будто меня уже нет», - подумала девушка.  Наконец он решился:

- Элис… ты правда выходишь замуж? – спросил он хрипло, кашлянул, собрался и повторил: - Говорят, выходишь замуж?

- Да, Поль. Неожиданно так… и все быстро…  А ты хочешь меня поздравить?

Поль вздрогнул от этого вопроса.

- Нет… Элис, послушай… Ты его любишь?

- Кого? – разговор принимал странный для Элис оборот.

- Брата Давида? Ты же за него собралась? – Поль смотрел на девушку так сурово, как никогда не смотрел раньше… Нет, смотрел. Когда она дразнила вместе с другими девчонками их одноклассницу. Та никому не нравилась – она была кривобокая, одно плечо заметно выше другого, и волосы у нее были не густые и  пышные, как у всех, а реденькие, даже кожа на голове просвечивала! Элис сначала не принимала участие в травле, но подруги поставили ей ультиматум: выбирай – или наша дружба, и ты с нами идешь дразнить Уродку, или ты нам не подруга! Элис тогда испугалась, что она останется в компании с Уродкой, и что ее будут тоже дразнить, и пошла с девчонками. Когда они бежали по улице и кричали несчастной девочке вслед: «Лея, Лея, кривая шея!», они наткнулись на Поля. Он увидел, как Лея, втянув голову в плечи, шмыгая носом проскользнула в свой дом и, крепко схватив Элис, велел ей идти с ним домой. Элис попыталась вырваться, но получила подзатыльник и громко разревелась. Встречные прохожие не вмешивались – раз большой парень ведет ее за руку – значит, знает, что делает. Дойдя до дома Элис, Поль – а тогда их разница в росте была еще больше – остановился и строго спросил:

- Элис! А если бы у тебя была кривая спина и тебя бы дразнили? Ты была бы рада?

Элис плакала, бормотала, что иначе ее выгонят из компании и тоже начнут дразнить.

- Так ты еще и трусиха? – с презрением спросил Поль. -  Ну что ж… Только ты помни: как ты обходишься с человеком, так и с тобой также точно поступят, – и ушел, оставив ее рыдать под апельсиновым деревом возле калитки.

Элис пришла на следующий день в школу насупленная. И когда девчонки на перемене позвали ее «дразнить убогую», набралась мужества и ответила, что дружба для нее очень важна, но она, Элис, будет после смерти сама отвечать за свои поступки, и спросится именно с нее, а их рядом, может, и не будет. И что обращаться с людьми надо ровно так, как хочешь, чтобы обращались с тобой. А она, Элис, не хочет заполучить в наказание кривую спину и насмешки. Девчонки пофыркали и убежали.

Потом Элис сама стала предметом их насмешек – они устроили ей бойкот, выдумывали про нее глупости и смеялись над ней. Так продолжалось несколько недель, пока у одной из подружек в семье не случилось горе – у ее матери родился сын с кривой от рождения ногой. И тогда уже все девочки задумались – и о судьбе малыша, и о словах Элис, и о себе. Мало-помалу они снова начали дружить. Но лучшей подругой Элис осталась «Лея – кривая шея». И хотя после нескольких операций и специальных занятий гимнастикой кривизна спины прошла, Лея не забыла, как защищала ее Элис.

И вот сейчас Поль смотрел на нее так же сурово. Элис было неловко. Она не понимала, зачем Поль затеял этот разговор. Это было не нужно, не ко времени… Наконец она ответила:

- Конечно, я люблю Старшего отца Давида, мы все его любим…

- Когда это ты успела, Элис?

- Поль, что за глупости? Мы все должны любить ближнего…

- Элис. Ты его не любишь. А тебе жить с ним всю жизнь, Элис!

- Поль, любовь придет!

- А если не придет?

- Не понимаю я тебя. Мне же все равно нужно выйти замуж. Я же женщина!

- Ага… надо выйти замуж. Понятно. И раз подвернулся такой удачный жених, ты готова бежать бегом под венец?

- Я ничего не понимаю. Поль! Ну какая мне разница? Я никого не люблю как-то особенно. И, да, если меня берет в жены Старший отец – это лучше, чем…

Поль застонал:

- Что ты говоришь, Элис, милая! Ты всю жизнь, понимаешь – всю жизнь проживешь с чужим тебе человеком!

- Поль, такова моя судьба. Судьба женщины-фаронки. Это мой долг, - Элис говорила глухо, стараясь заглушить волнение. И в самом деле, она не знает брата Давида… какой он? Что у него на душе? Злой он? Вроде нет. И эти его жены по наследству…

Поль подошел к ней совсем близко. Он смотрел на нее глазами… преданного любящего пса! Да, такими глазами смотрел на них их пес, оставленный на земле, когда они садились в катер.

- Поль, - жалобно спросила Элис, - что ты так на меня смотришь? И что ты говоришь о любви? Какая любовь? Наш долг – вот она, любовь…

И Поль заговорил быстро и горячо:

- Элис, Элис, послушай меня. Послушай…  Я люблю тебя, Элис! Не убегай, так мало времени… Пожалей себя, откажись от этого замужества! Выходи за меня! Я буду работать, я заработаю денег…

- Поль, Поль, я не могу… - со слезами воскликнула девушка. Ей было так жаль своего друга.

- Я слышал, ты меня не любишь, но, Элис… Брат Давид не любит тебя, а я люблю! И моей любви хватит на нас двоих!

- Поль, подожди, что ты говоришь! Это немыслимо! А что же ты раньше молчал?

Лицо Поля горело, он сжимал кулаки:

- Да я ждал, когда ты школу закончишь! Ты же хотела выучиться, потом ты хотела на фармацевта учиться… Да и денег на выкуп хотел накопить!

- Мои родители отдали бы меня за тебя и в долг, - грустно сказала Элис. – А как я могу сейчас отказаться? Мне уже и платье сшили, и выкуп внесли…

- Выкуп! Конечно! Много за тебя дали, Элис?

- Много, Поль, - устало произнесла девушка, - много. Этих денег как раз хватит, чтобы сделать маме операцию, и она будет жить дальше…

- Элис! Да какая мать… какая мать продаст родную дочь за продолжение своей жизни! – Поль уже кричал. – Какая мать сможет жить после этого!

- Поль, это будет позор для моей семьи. Принять предложение и тут же отказаться из-за моего каприза? Как быть после этого родителям, брату?

- Это лучше, чем тебе прожить всю жизнь в рабстве!

Элис вздохнула и, опустив голову, пошла к выходу.

- Элис! – в отчаянии крикнул Поль! – Через несколько месяцев у нас стоянка, давай убежим!

Девушка обернулась к нему:

- Я не имею права. И еще… мне и так очень тяжело. Знаешь… сегодня пришли женщины из медблока и… и осматривали меня, Поль, везде, понимаешь? Как… как животное…  Смотрели, нет ли у меня… изъянов. Мне тяжко, Поль. И мне была бы нужна твоя поддержка, а ты… - и с этими словами она вышла. Она не видела, как Поль метался по библиотеке, как он разбил руки, стуча кулаками по стене, как он упал на пол и затих, обхватив голову руками.

В коридоре ее поджидала Мэриэнн.

- Элис, тебя ищут! К вам собираются прийти Старший отец с семьей!

И девушки поспешили в блок семьи Элис. В самом деле, там уже были и брат Давид, и его помощники – секретарь брат Иона и пастор брат Фома. Эсфирь и Сара сидели в отдалении, снисходительно улыбаясь и посматривая на новых родственников. Элис вбежала в комнату, замерла, потом поклонилась и спросила:

- Простите, я заставила вас ждать?

«Откуда это ты прибежала, заноза? - мило прищурившись, подумала Сара. – Ты же должна сидеть дома… Надо будет посмотреть записи видеокамер…»

Элис, скромно потупившая глаза в присутствии таких высокочтимых гостей, даже не предполагала, как дорого ей обойдется разговор с Полем наедине в библиотеке. Но до этого оставались еще полгода, наполненные радостными и горестными событиями «под завязку».

Рано утром Элис разбудил звук открывающейся двери. Она проснулась мгновенно. Животный ужас охватил ее, она села на койке и забилась в дальний угол. Колотилось сердце, пот выступил на лбу и, собираясь капельками, тек по посеревшему от ужаса лицу. Вошел помощник Давида брат Иона. В руках он нес… поднос с завтраком. Молча поставил его на стол, не глядя на Элис, забрал почти нетронутый ужин и вышел.

Элис тяжело задышала. Значит, раз принесли завтрак – не сегодня, значит – не сегодня…

Глава 3.

Бракосочетание Старшего отца Давида и Элис состоялось через три дня. Обычно Старший отец благословлял жениха и невесту, но в этот раз мужем и женой их объявил брат Фома.

Элис в длинном белом платье, расшитом цветами пастельных тонов, в фате, скрывающей лицо. Брат Давид в черном костюме и белоснежной рубашке. Молебный зал был полон народа. Но ни Поля, ни его сестры не было. Поль старался  не попадаться на глаза Элис. Вот брат Давид надел на тонкий палец невесты обручальное кольцо, вот брат Фома объявил их мужем и женой. Давид откинул фату. Элис еще не видела его так близко. Ну… и не страшный вовсе… молодой, глаза добрые… губы такие теплые… Элис зарделась от поцелуя и смущенно опустила голову.

Отец и брат Элис сидели в первом ряду, среди почетных гостей, а мать – вместе с несколькими матронами позади, в задних рядах. Сзади, чинно сложив руки на коленях, с прямыми спинами, восседали Эсфирь и Сара – «жены по наследству». Когда Давид поцеловал Элис, ее мать будто что-то укололо в сердце. Она невольно поднесла руку к груди и нечаянно оглянулась назад… ее поразил ненавидящий, злобный взгляд Сары, устремленный на невесту. Насупившаяся Эсфирь, заметив, что на них смотрят, широко улыбнулась матери Элис и подтолкнула ногой Сару. Сара не реагировала, продолжая буравить взглядом бедную невесту. Эсфирь толкнула ее ногой еще раз и, наклонившись, прошептала на ухо Саре:

- На нас смотрят…

- Все равно, - ответила Сара и с вызовом посмотрела на мать Элис. Та отвернулась. На душе у нее было тяжело. С трудом сдерживая слезы, она присоединилась к аплодисментам. Эсфирь, сладко улыбаясь, оценивала молодую конкурентку: «Худая, как щепка… Глаза ничего… Но на глаза кто смотрит… Невинна… ах, невинна, как голубка… Через месяц она ему наскучит, и он вернется ко мне. Куда он денется?» Сара даже не старалась улыбаться. Как только она пыталась растянуть губы в улыбке, они начинали дрожать от переполнявшей ее ненависти. Это заметили, и одна из почтенных матрон строго нахмурилась, призывая ее к порядку. Сара только опустила глаза и, сославшись на нездоровье, тихо вышла в коридор и опрометью кинулась в блок Старшего отца. Но и там были люди, готовившие встречу молодых! Она увидела распахнутую дверь в комнату Элис, белоснежную постель… ненависть и ревность вытеснили остатки разума из ее головы, и она, выскочив за дверь, побежала, куда глаза глядят, лишь бы укрыться от любопытных. На корабле укрыться было особенно негде, но она нашла почти свободное от людей помещение – грузовой трюм. Войдя в приоткрытую дверь, она рухнула у входа и завыла от злости, кусая руки и колотясь головой об пол.

Поль, скрывавший свои чувства здесь же, при виде истерично рыдающей и выкрикивающий проклятия женщины забился в угол своего небольшого кабинетика под потолком – оттуда он управлял роботами. Он с ужасом наблюдал эту сцену и даже сочувствовал Саре, но куда больше ему было жаль Элис. «Она ее изведет… Она ее изведет…» - шептал он.

У Элис началась новая жизнь. Старший отец Давид только назывался «старшим» - ему было всего двадцать пять, и, согласно строгим правилам фаронов, он не имел связей с женщинами до женитьбы. А «в наследство» ему достались жены старших братьев. Они и были его первыми «учительницами».  Молодость и свежесть Элис повергли жениха наповал. Он был в восторге от молодой жены, и первый месяц был с ней неразлучен. Не брал ее с собой разве что в походный храм и на заседания Совета. Они подружились. Элис поначалу было страшно – целый Старший отец! Но он оказался славным малым. Необходимость управлять семьей свалилась на него неожиданно и поначалу  воспринималась, как игра.

Была у него правая рука – брат Петр – бессменный староста семьи Бархейм на протяжении последнего десятилетия, знавший все обо всем. Вот ему-то и приходилось вытаскивать восхищенного мужа из каюты Элис по важным делам. А Элис… Ей еще удавалось выкроить время – сделать уроки! Она училась, писала контрольные работы, учила стихи, а еще она начала петь в приходском хоре.

Элис попыталась подружиться со старшими женами, но они были в лучшем случае вежливы, не более. Сара в первые дни сразу вставала и уходила, как только Элис входила в общую гостиную. Эсфирь перебрасывалась с Элис несколькими общими фразами и тоже уходила к Саре или к себе. Сначала Элис удивлялась, а потом ей стала смешна такая ревность, и она научилась извлекать из нее пользу – она могла быть в гостиной совсем одна ровно столько, сколько ей хотелось! Она играла на фортепьяно и пела, даже не подозревая о том, что в соседней каюте Эсфирь, слушая ее чудесное колоратурное сопрано, надевает наушники и жует, жует, жует финики, шоколад, грызет орехи, лишь бы не слышать ее голос. А Сара мечется в постели, накрывшись с головой одеялом, и испытывает страшные муки ревности. Иногда днем приходил Давид, целовал Элис и, спросив для порядка о старших женах, уводил ее к себе – обедать. Ужин накрывали в общей гостиной, и тогда Эсфирь и Сара выходили к Давиду. Их постные мрачные лица не привлекали его. Ему было неловко, что он забыл их, но что он мог с собой поделать? «Надо навестить их, - говорил он себе. – Вот, сегодня, что откладывать?» Но решимость покидала его, как только он бросал взгляд на свою милую Элис.

Через месяц после свадьбы истомившаяся Эсфирь решила, что наступила пора действовать. Она вытащила Сару из каюты и заставила ее прогонять тоску, прогуливаясь по внешнему коридору корабля.

- Сара, что ты себя гробишь? Ну а что ты хотела? Он женился бы когда-нибудь на молоденькой. Такая наша доля, фаронских женщин – смотреть на новеньких и улыбаться…

- Как он мог?

- Что «как он мог»?

- Променять меня на эту швабру?

- Э… Сара… ты потише, а то люди услышат, - взяв подругу под руку и приветливо улыбаясь встречным, прошептала Эсфирь. – Слушай, Сара, возьми себя в руки. Ты что – думаешь привлечь молодого мужчину своим кислым и злым лицом? Чем ты хочешь его отвлечь от новой игрушки? Своей тощей задницей? Или вечно недовольным видом? Здравствуйте, матушка Мария!  Ах, какой внучок у вас очаровательный!

- Эсфирь… Эсфирь… - застонала Сара. Эсфирь еще крепче взяла подругу под руку. – Я знаю, знаю, почему он про нас забыл… Он же тебя тоже забыл? – подозрительно спросила Сара, пытливо вглядываясь в «старшую по гарему».

- Забыл, совсем забыл, - вздохнув, утешила ее Эсфирь. – Почему, Сара, как ты думаешь?

- О… я знаю… она его приворотила!

- Что ты? – не на шутку перепугалась Эсфирь. Все, связанное с колдовством, жестко каралось в фаронских сектах. Об этом даже говорить запрещалось! – Ти-ше, ти-ше… Нас могут услышать… Здравствуйте, Анна! – улыбаясь проходящей мимо дородной молодке с выводком гомонящих детишек, пропела она.

- А что еще могло заставить Давида забыть о нас с тобой? – истерично взвизгнула Сара. Эсфирь ускорила шаг.

- Пожалуйста, не позорь нас на всю семью! Сдерживай себя! Здравствуйте, брат Петр!

- Решили прогуляться, госпожи? И правильно, что дома взаперти сидеть!

- Надеюсь, он тебя не слышал! Пойдем в оранжерею!

В оранжерее Эсфирь нашла укромный уголок в секции вертикального озеленения. На кораблях вечно не хватало места, и приходилось использовать весь объем помещений. Клубнику, к примеру, выращивали на вертикальных грядках, и женщины смогли уединиться внутри зеленых стен, как в садочке. Часть ягод поспела под яркими лампами дневного цвета, некоторые стены были усыпаны бело-розовыми цветами. Дивный аромат спелых ягод, почти солнечный свет… только пения птиц не было. Но вся эта благодать не радовала «жен по наследству».

Эсфирь первой начала разговор:

- Сара, послушай меня. Мне тоже не по нраву, что наш муж забыл дорогу в мою спальню. Но это скоро закончится. Поверь мне – он наиграется в новую игрушку и вернется к нам. Она ему наскучит, я тебя уверяю! Надо немного подождать!

Сара молчала. Ее миловидное в прошлом личико стало с возрастом некрасивым – никого не красят злобные гримасы. Сейчас она была похожа на злую куклу – застывшие глаза, поджатые губы. Наконец она очнулась от невеселых мыслей и ответила:

 - Если бы ты знала, как я ее ненавижу!

Эсфирь даже испугалась:

- Сара, что ты! Мы должны любить ближнего, тем более она – жена нашего мужа…

- Чтоб она сдохла! Чтоб ее скрючило! Мерзкая колдунья, приворотила нашего дорогого мужа!

 - Замолчи немедленно! – зашипела Эсфирь, зажимая рот Саре. – Заткнись! Я ее тоже не перевариваю, но так ты добьешься только того, что тебя осудят, накажут и ты никогда не то что Давида не увидишь у себя – тебя могут запереть! Ты этого хочешь?

- Я знаю, знаю, она колдунья!

- Да откуда ты это знаешь?

- Я видела, видела, как она смешивала приворотное зелье!

- Да она к химии, небось, готовилась! Они лабораторные работы в классе делают, а она – дома, как замужняя!

- Эсфирь… Эсфирь… - Сара застонала, закрыв лицо руками.

Ответственная за гарем поняла, что надо спасать ситуацию. Иначе и ей придется несладко за то, что не уследила.

- Сара. Меня тоже не устраивает, что муж забыл нас ради этой… недоросли. Но если мы будем с ней ругаться, он встанет на ее защиту, и тогда нам точно его не видать! Напротив – мы на виду должны быть сама любезность. Но как только Давид уйдет – тут-то мы и начнем ее изводить, подкалывать! Она станет жаловаться, а мы, такие любезные, будем говорить: «Нет, дорогой муж, мы нежно любим Элис! Она обманывает тебя, господин!»

- Я хочу битое стекло ей в суп подсыпать…

- Ой, Сара, это глупо! Тебя же и казнят за это!

- Пусть… лишь бы она сдохла в страшных муках…

- Сара, ты сошла с ума!

Сара внимательно посмотрела в глаза Эсфири, и та изумилась, как сильно изменилась ее «визави» - казалось, в Саре не осталось ничего, кроме ненависти.

- Если бы ты знала, Эсфирь, что я сделала, чтобы Давид был…

- Что ты сделала?

Сара, не сводя глаз с Эсфири, медленно покачала головой:

- Не скажу. Но я пойду на все, чтобы этой твари не было рядом с нашим мужем. И ты мне поможешь, Эсфирь?

- Конечно, ты только успокойся!

Первое же мероприятие по уничижению конкурентки оказалось проваленным. Старшие жены, неожиданно сменившие гнев на милость, порадовали и Давида, и Элис. Давид решил, что они наконец-то смирились, а Элис просто искренне обрадовалась. И вот, как-то после обеда, когда Старший отец ушел с братьями Петром и Ионой по делам, Эсфирь, переглянувшись с Сарой, завела разговор:

- Лисочка! - так «ласково» старшие жены решили называть Элис. - А скажи мне, как ты брата Давида называешь, когда вы одни?

Элис, занимавшаяся разбором нот нового романса, потупилась и покраснела.

- Ой… Да ты не стесняйся! Какая ты… милая! Давидик? – Эсфирь ласково улыбалась. Она была само участие!

- Нет… - прошептала Элис.

- А как? Скажи, ласточка!

Элис чувствовала, что разговор продолжать не надо, но врожденная вежливость и почтение к старшим не давали ей встать и уйти, хлопнув дверью, как следовало бы, и она еле слышно ответила:

- Дэв…

- Как? Дэв! – Эсфирь откинулась на подушки дивана. – Лисочка, ну это как-то не оригинально… не ласково… А знаешь, давай я подскажу – ведь мы подружки, да? Мы же все должны заботиться о том, чтобы нашему мужу было хорошо, чтобы он был счастлив?

Красная от смущения Элис кивнула головкой.

- Наш муж любит, когда его называют «кроличек»… - Эсфирь нежно смотрела на Элис. «Какая дура, - подумала она. – Неужели купилась?»

- Да… правда, Сара?

Сара, с трудом сдерживая смех, закашлялась и подтвердила:

- Да, очень любит «кроличек». Очень. И надо его еще поглаживать при этом… - и показала, где. Элис чуть не умерла от смущения.

Да, Элис «купилась». Когда ночью она, собравшись с духом, прошептала на ушко Давиду «кроличек» и последовала доброму совету Сары, Давид изумился, а после, отдыхая, спросил:

- Элис, а ты почему меня «кроликом» называешь?

Элис замерла.

- А… мне Эсфирь с Сарой сказали, что вы так любите…

- Что? – Давид расхохотался. – А что они еще тебе наплели, курицы этакие?

Элис поняла, что зря она обрадовалась «дружбе» со старшими женами, что ее обманули… уткнулась лицом в подушку и расплакалась.

- Бедная ты девочка… - Давид нежно погладил ее по голове. – Тебе одиноко здесь?

Элис повернулась к нему:

- Нет, Давид… простите меня… у меня есть вы, и это самое главное! Наверное, я чем-то перед ними виновата…

Она взяла его руку и поцеловала. Давид гладил ее по волосам, вытирал слезы. У него тоже никого не осталось – только вот эта девчушка. Ни родителей, ни братьев. Только девочка Элис, его молодая жена…

- Элис, Элис… - прошептал он нежно.


На следующее утро Давид решительно вошел в каюту Эсфири. Та сразу вскочила, обрадованная. Но вид у Старшего брата был суровый.

- Сару позови, - велел он. Эсфирь по коммутатору вызвала Сару и предложила Давиду сладости. Тот отказался даже присесть. Когда вошла Сара, он спросил:

- Женщины. Что за чушь вы сказали Элис? Когда это я любил, чтобы меня называли «кроличком»?

Сара прижалась к двери, а Эсфирь, готовая к этому вопросу, сделала удивленное лицо и сказала:

- Господин, я ничего такого Элис не говорила! Как можно! Может быть, это ты, Сара?

- Нет, конечно! Я никогда такого не говорила! А что случилось?

Давид почувствовал себя дураком. Это было неприятно.

- Ладно, не говорили – значит, и разговор окончен! – и двинулся к выходу.

- Господин! Не ругайте Элис, она хотела, наверное, как лучше! – Эсфирь попыталась закрепить успех предприятия.

- Или ее кто-то другой научил, - прошипела Сара.

Давид остановился у двери и, глядя в глаза Эсфири, сказал:

- Эсфирь! Ты – старшая жена. И ты – взрослая женщина. У тебя должно быть понимание – что можно говорить невинной девушке, а что – нельзя. Я больше этого не потерплю! – и, отодвинув Сару от двери, вышел.

- О! Господин! Мы ничего такого не говорили! – возопила Эсфирь закрывшейся двери. И обратилась к Саре:

- «Взрослая женщина»! Нет, ну ты видала!

Сара только прищурилась и растянула тонкие губы в злой улыбке:

- Работает! Работает, Эсфирь! Она ему нажаловалась! Пусть больше жалуется! А мы будем изображать, что ничего не знали, и вскоре ему это надоест!

- И он начнет от нее бегать, от ее жалоб и нытья!

- И решит, что она – лгунья!

- И он вернется к нам! И он вернется к нам! – последнее «жены по наследству» пропели на мотив старинного гимна «Боже, храни королеву» и, обнявшись,  закружились в вальсе.

Глава 4.

Для Элис началась эпоха хождения по тонкому льду. «Сестрицы», как она называла про себя старших жен, не давали ей спуску. Стоило ей совершить какой-нибудь промах – это всегда обсуждалось, под видом сочувствия, за ужином при Старшем отце Давиде. Как-то раз, когда на обед подали мороженое со свежей клубникой, выращенной в оранжерее, Элис отложила ягоды на край креманки. Сара это тут же заметила:

- Элис, - поджав губы, спросила она. – А почему ты не ешь клубнику? Она зрелая, сладкая!

- К сожалению, у меня аллергия на оранжерейную клубнику, - ответила девушка, и с этого дня осталась без десерта – Эсфирь на каждый обед заказывала «на третье» клубнику. Клубнику со сливками, пирожное со свежей клубникой в креме, клубничный мусс… Когда Давид, проверяя счета за обеды, изумился обилию клубничных блюд, Эсфирь, потупив глазки, ответила, что это для Элис – она требует, а они, бедняжки, уже не могут смотреть на эту клубничку, но терпят ради его любимой жены!  Старший отец Давид только пожал плечами.

За ужином «сестрицы» считали своим долгом рассказать Давиду, как Элис делает уроки, какие у нее оценки. Давид даже поблагодарил их за внимание к подопечной. Но они, конечно, не рассказали, как, хихикая, подменили химические реактивы, и во время лабораторной у всех в классе получились милые синие кристаллы, а у Элис – вонючая коричневая жидкость, которая вскипела и выплеснулась на белый ковер, а девушке потом пришлось ползать и отчищать пятна краски. Не рассказали, как отправили вместо Элис школьное сочинение, вписав в текст такое, что учительница краснела, читая его.

Вершиной подрывной деятельности «сестриц» стала рассылка от имени бедняжки писем с описанием подробностей  жизни Элис  в замужестве. Письма были отосланы нескольким подругам и анонимно – их классной наставнице. Разразился скандал, и подругам категорически запретили общаться с Элис.  Девушка очень огорчилась, когда неожиданно с ней перестали дружить все, кроме Леи, но и той пригрозили, что не допустят к экзаменам, и их переписка стала напоминать шифрованные послания. Через брата Петра это дошло и до Давида, тот самолично проверил почту Элис и обнаружил несчастное письмо.

Элис во время «досмотра»  сидела в своей спальне, бледная и расстроенная – она не понимала, почему подруги «отписались» от нее, почему так изменился тон ее классной наставницы. А тут еще днем пришли Давид и брат Петр, отправили ее в спальню, а сами стали копаться в ее компьютере. Наконец, дверь в ее комнату открылась, и Сара с презрительной гримасой на лице позвала ее:

- Элис, тебя зовут.

Девушка вышла в общую гостиную. За ее рабочим столом сидел насупившийся Старший отец Давид, Эсфирь с хитрющими глазами и показным возмущением на лице стояла рядом. Брат Петр крепко взял девушку за руку и подвел к Давиду.

«Господи, что случилось? Мне двойку поставили по химии за ту лабораторку?» - испуганно подумала Элис, но брат Давид, повернув к ней экран, сурово спросил:

- Элис, как тебе могло прийти в голову такое написать и отправить подругам?

Элис, наклонившись к экрану, вчиталась в текст, густо покраснела, отшатнулась и пробормотала:

- Это не я… я такое не писала… - она в ужасе смотрела в глаза мужа. Тот был зол и мрачен.

- Я не писала, брат Петр! – жалобным голосом произнесла она, повернувшись к его помощнику.

- Ну а кто мог написать такие подробности? Наш муж посещает только тебя! – проскрипела Сара. Элис умоляюще смотрела на «сестриц», на мужа… Ей не верили!

- Это не я… - Элис стало так гадко, как никогда в жизни. Она расплакалась и упала на колени перед Давидом, жалобно смотрела в его глаза, целовала его руки. – Умоляю, поверьте мне, это не я…

- А кто же? – презрительно спросила Эсфирь. - Получается, что я или Сара написали этакую гадость, да еще и развращали невинных девиц?

- Нет, нет, я этого не говорила! – простонала девушка.

- Но если это – не я, не Эсфирь, то кто, кроме тебя? – убийственно спокойно произнесла Сара.

- Простите меня, муж Давид, - опустилась на колени Эсфирь. - Я не доглядела за ней…

- Я не писала это! – закричала девушка.

- Она еще и плохо воспитана, - скривилась Сара.

 Давид молчал. Помощник брат Петр, хорошо знавший обеих старших жен и глядя на слезы бедняжки Элис, подумал, что  больно гладко все складывается против молодой женщины.

- Брат Давид, позвольте мне поговорить с вами наедине! – попросил он, поклонившись. Давид  вскочил и направился в кабинет, Петр – за ним.

Эсфирь встала с колен:

- Какая же ты глупая, Элис! Ты опозорила брата Давида, нашего мужа!

- Надо же, какая развратная! Как только земля тебя носит! Как только небеса это терпят! – воздела очи к потолку Сара.

- Если бы наш муж мог предположить такое – разве он ввел бы такую бесстыдницу в дом? – вопрошала Эсфирь.

- Мне теперь будет стыдно выйти за порог! Какой позор! – заламывала руки Сара.

Элис рыдала:

- Я не писала это, не писала… я не знаю, откуда это взялось… не знаю…

А в каюте Старшего отца Петр, почтительно склонившись к разъяренному Давиду, говорил:

- Брат Давид, мы не можем вынести решение, не расследовав это дело. Речь идет о всей дальнейшей жизни вашей жены…

- Неужели я так ошибся? Она такая чистая… не могу поверить!

- Давайте не будем принимать решение сгоряча. Мы проверим – где находилась Элис в то время, когда были отправлены эти письма. Если Элис была в это время дома, да еще и одна – тогда, скорее всего, это написала она… Но возникает вопрос – зачем? Зачем она это сделала? Она из хорошей семьи, незапятнанной ничем позорным. Может быть, она не осознавала, что делала?

Давид, искренне хорошо относившийся к молодой жене, ухватился за это предположение:

- Петр, да… возможно, она не понимала, что делает?

- Да, и еще нужно выяснить, откуда классная наставница обо всем узнала – от девочек? Или еще от кого-то? Я понимаю ваш гнев, но справедливость должна восторжествовать!

- Хорошо, подождем результата твоего расследования! Все данные предоставь мне. А пока…

- А пока, брат Давид, пусть женщины пойдут каждая к себе. А я побегу, сделаю все, чтобы замять скандал. Скажу наставнице, что кто-то глупо пошутил, и что мы разбираемся!  И… пока суть да дело, лишим-ка твоих жен выхода в сеть!

- Хорошо, иди! – с досадой произнес Давид и сел за свой стол. Через минуту дверь приоткрылась, и вошла Сара.

- Иди к себе. Я занят, - пробурчал Давид и уткнулся в монитор.

- Господин, только один вопрос: можем ли мы обедать отдельно от этой бесстыдницы? Мы с Эсфирью не можем находиться в ее обществе…

Лучше бы она не заходила. Давид вскочил и заорал:

- Можете! Будете жрать в пищеблоке! И заткните свои рты! Если эта история выползет за пределы дома – буду считать виноватыми вас! Убирайся!

Сара, как ошпаренная, вылетела из кабинета, больно стукнув дверью подслушивавшую Эсфирь, схватила ее за рукав и, шепча на ухо:

- Он очень разозлился, очень! – поволокла подругу в свою спальню.

Остаток дня Элис просидела в своей каюте, боясь высунуть нос. Старший отец Давид ушел, а «сестрицы»  демонстративно проводили время в гостиной, нарочно громко разговаривая и смеясь, чтобы досадить бедной Элис. Ужинали также отдельно – помощник Иона принес еду в гостиную и сам разнес подносы по спальням провинившихся жен. Давид вернулся вечером и, ни к кому не заходя, прошел в свой кабинет. Там и ночевал в одиночестве.

Элис помолилась и попросила Господа помочь ей совладать с возникшей ненавистью к старшим женам. Кто кроме них мог подослать эти письма? «Одна, наверное,  следила за мной, пока вторая отправляла!» Девушка не могла понять, как такое возможно – она никогда не слышала, чтобы фаронские женщины поступали столь подло. Наоборот, все жены были внимательны друг к другу, опекали младших и старушек. «Наверное, это оттого, что они не первый раз замужем?» - гадала Элис, пытаясь заснуть.

*****

Она присела на своей кровати, накрывшись тонким одеялом. На корабле поддерживалась привычная температура оставленного земного дома. Иллюминаторы были задраены – при полете в подпространстве за окнами было черным-черно. «Внешняя тьма, - испуганно подумала Элис. -  Нас выкинуло во внешнюю тьму… А вдруг мы тут так и останемся, как корабль семьи Скоттов?» Старые корабли проводили по несколько месяцев в подпространстве. Это новые, современные военные корабли могли за несколько суток облететь всю Ойкумену. А им приходилось тащиться, как тихоходам, как каравану верблюдов в жаркой пустыне… В конце концов Элис, положившись на Провидение, уснула беспокойным сном.

*****

Вот что показало проведенное втайне братом Петром расследование. Злосчастные письма, отправленные якобы Элис, ушли в то время, когда все три жены были дома. Это показали камеры, установленные в коридоре. В жилых помещениях камер не было, но после этого случая Давид распорядился поставить скрытые камеры у себя в гостиной. Так, на всякий случай. Чтобы знать, кто лжет. Петр обнаружил сочинение фривольного содержания школьной почте Элис. Время отправки также совпадало с моментом, когда все три жены были дома. Доказать чью-либо несомненную причастность было невозможно – Элис все отрицала, Эсфирь и Сара тоже, казалось, были вне подозрений. Дело удалось замять – подругам и учительницам Элис строго-настрого запретили рассказывать об этом, и ослушаться они бы не посмели. Но и общаться с замужней женщиной, совершившей такой дикий поступок, им запретили. Элис осталась одна.

На следующий день Давид прямо с утра позвал всех троих в свой кабинет. Эсфирь и Сара держались скромно, стояли, потупив глазки. На Элис было грустно смотреть: синяки под глазами, некрасивые красные пятна на шее и на лице, опущенные глаза. Она чувствовала себя облитой грязью с головы до ног, и ей было ужасно неловко. Ей даже не приходило в голову, что она выглядит сейчас как разоблаченная преступница.

Старший отец Давид оглядел свой гарем.

- Брат, Петр, прошу вас, - обратился он к помощнику, стоявшему рядом. Брат Петр, погладив бородку, кашлянул и, строго глядя на женщин, произнес:

- Женщины. Во-первых, скандал удалось замять. Если слухи поползут дальше – значит, болтаете вы. А если вы окажетесь бесстыдницами, не умеющими держать язык за зубами – будете сидеть в изоляции в своих каютах. Вам понятно?

Элис прижала руки к груди и с благодарностью взглянула на Петра. Значит, до ее родителей это не дойдет, и мама не будет волноваться! Эсфирь хотела было возмутиться, но под строгим взглядом брата Петра закрыла рот и уставилась в пол.

- Во-вторых, мое расследование не подтвердило вину Элис. Но и не опровергло. Через две недели мы выйдем из подпространства, и я отправлю эти злосчастные письма и твои сочинения, Элис, на экспертизу. Она с большой вероятностью либо подтвердит, либо опровергнет твою вину.

Эсфирь напряглась и сглотнула слюну. Вставки в сочинение Элис делала именно она.  «Дернул же меня черт помогать Саре в ее заскоках! - с досадой подумала она. – Ну уж нет, теперь все, что оставляет следы, пусть делает сама!»

Элис же, скорее, обрадовалась. Она подняла голову и с благодарностью посмотрела на брата Петра. Брат Петр отметил про себя, что она не испугалась. «Возможно, это и не она, но пусть все будет по порядку», - подумал он и продолжил:

- А пока, женщины, вы должны уяснить, что ваша обязанность – ублажать вашего мужа Давида, старшие обязаны опекать свою младшую подругу и все - вести себя прилично! Помните, что ваш муж – это образ нашего Создателя на земле для вас, и вы должны быть скромными, смиренными женщинами.  Когда вы смотрите на своего мужа, вы должны думать, что предстоите перед самим Создателем!

В голове Эсфири закружились сладкие воспоминания, явно не имевшие отношения к небесам. Элис, смиренно опустив голову, выслушала длинную речь брата Петра, а когда он закончил грозным предостережением:

- А если вы, женщины, не будете соблюдать заповеди и приличия, ваш муж накажет вас! – подняла полные слез глаза на Давида. Он не смотрел на нее…

- Идите к себе, - махнул рукой Давид. Жены присели в реверансе и вышли из каюты. Мужчины некоторое время молчали. Давид водил графическим пером по панели компьютера, вмонтированной в стол.

- Брат Давид, вы можете выбрать себе новую жену, - наконец произнес брат Петр.

Старший отец Давид помолчал, потом спросил:

- Ну, мы идем? Хотели вроде проверить документы на отгрузку, скоро выпрыгиваем, – он встал из-за стола. – Да, спасибо вам, брат Петр. Результаты экспертизы пришлите мне.

- Слушаю, - брат Петр склонился в поклоне, подумав про себя: «Эка мы влипли с этими бабами», - и вышел вслед за Давидом.

Приободрившаяся Элис умылась, привела себя в порядок и засела за уроки. Нужно было нагонять! Так… выучить Теннисона, ого, два огромных стихотворения, написать по одному рецензию, математика… ну, это легко. Физика… Два часа пробежали незаметно, ей захотелось размяться. Она подошла к двери в каюте – внутренние двери, не ведущие в  общий коридор, на этом корабле были такие же, как на Земле – прислушалась. В гостиной было тихо, и она рискнула выйти. Никого. Из кают «сестриц» не доносилось ни звука. Тогда она подошла к фортепьяно, открыла его, включила тихо звук, развернула оставшиеся с прошлого раза ноты на пюпитре и начала наигрывать мелодию. Музыка успокаивала ее истерзанную душу, она утешилась, даже начала мурлыкать что-то под нос, но тут люк, ведущий в коридор, начал открываться. «Вернулись!» - она закрыла пианино и опрометью бросилась к себе, не успев плотно прикрыть свою дверь.

Да, это были «сестрицы», вернувшиеся с прогулки. Сара принесла цветы из оранжереи. Обе были возбуждены. Эсфирь заметила неприкрытую дверь в комнату Элис и, подтолкнув подругу, указала на щель. Сара растянула губы в ехидной улыбке и кивнула головой. Злорадно улыбаясь, Эсфирь громко произнесла:

- Сара, а как ты думаешь, наша Элис знает об этом?

Элис услышала свое имя и на цыпочках подошла к двери.

- Думаю, что родные не захотят видеть ее на свадебной церемонии после случившегося! – ехидно ответила Сара, расставляя цветы в вазы.

- Да я бы на ее месте сама постыдилась идти! – с наслаждением сказала Эсфирь, усаживаясь в кресло. Обстановка в покоях Старшего отца была роскошная. Он был одним из немногих, кто мог позволить себе взять свою собственную, привычную земную мебель в новую колонию.


- Нас пригласили, а ее – нет! – заливисто рассмеялась Сара. – А что она думала – после этих позорных писем ее семья захочет с ней знаться?

- Да… не быть приглашенной на свадьбу собственного отца – это позор!

«Какая свадьба? Что они несут? У моего отца нет денег на новую жену! – в смятении подумала Элис, прижавшись пылающей щекой к косяку двери. – Моего выкупа едва хватало на мамину операцию! Или… на новую жену?..»

Сердце девушки заколотилось. «Не может быть!» - с этой мыслью она решительно вышла в гостиную. Ее встретили насмешливо-презрительные взгляды «сестриц».

- Д-добрый день, - сказала Элис. – Вы говорили обо мне?

- Да что о тебе говорить, о бесстыднице? – усмехнулась Эсфирь, наслаждаясь напуганным видом своей жертвы. – О тебе и говорить-то позорно. Нет, мы говорили о твоем уважаемом отце…

- Которому настолько за тебя стыдно, что он даже не хочет видеть тебя на своей свадьбе! – всунулась Сара.

- На какой свадьбе? У нас нет денег… - жалобно спросила Элис.

- Ну… для чего-то нет, а для свадьбы есть, - продолжила добивать ее Эсфирь. Твой отец выкупил новую жену, и сразу после стоянки на планете Фрея будет бракосочетание! Нам передали приглашения… - и она помахала перед Элис карточками.

- А ты ничего не знала? – ехидно спросила Сара. – Ну конечно, тебе никто не говорил… ты так была занята с мужем… такие рассказы сочиняла и отправляла невинным девицам…

- Я ничего никому не писала, - пробормотала Элис. Ужасное предчувствие беды охватило ее. – Эсфирь, позвольте, я сбегаю домой, мне очень нужно…

- Конечно, иди, Лисонька, кто же тебя держит! Наш муж, правда, собирался прийти на обед… У нас опять твоя любимая клубничка на десерт!

Элис кивнула головой и побежала к выходу. Сара прокричала ей вслед:

- Только если в тебя будут кидаться чем-нибудь… противным, ты знаешь, за что!!!

Элис выскочила в коридор, оставив заливающихся смехом «сестриц» за дверью. Куда идти? Дома никого нет… Бежать к матери в лабораторию или к отцу в мастерскую? К брату лучше всего, но как показаться в школе после случившегося? Нет, к маме! Элис повернула налево, выбежала в параллельный коридор и быстрым шагом пошла в фармацевтическую лабораторию – мать работала именно там. Как пройти эти несколько сотен метров? Ей казалось, что первый же встречный презрительно отвернется от нее, а то еще и скажет что-нибудь вслед. Но редкие прохожие, как ни странно, приветливо ей улыбались, и к концу пути Элис воспрянула духом и подняла голову.

Она позвонила в лабораторию. Дверь открыла мамина лаборантка.

- Госпожа Элис, здравствуйте! – она даже поклонилась девушке, что было для Элис удивительно – она привыкла и здороваться, и приседать первой. «Наверное, никто ничего не знает обо мне», - решила Элис и с облегчением вздохнула.

- Здравствуйте, я к маме!

- Проходите, проходите! Фаина, госпожа Элис пришла!

Мама Элис выглядела даже хуже, чем в последнюю их встречу. Губы синеватого оттенка, отеки под глазами…

- Доченька!

- Мамочка! – Элис, пряча слезы, кинулась к маме. – Мамочка, как ты?

- Все хорошо, доченька! – мама Элис тоже прятала глаза.

- Мамочка, я так давно у вас не была, прости…

- Ну что ты, доченька, тебе не до нас… как ты?

- Все прекрасно, мама, - грустно сказала Элис и, решившись, спросила:

- Мама, скажи мне… скажи… а как твоя операция?

Госпожа Фаина замерла. Она опустила голову, и сердце Элис упало.

- Мама… мама? Это… что же, это правда? Что папа выкупил новую жену?

Мать Элис только кивнула.

- Мама… а откуда у него деньги на новую жену? Это те, которые мой выкуп, да? Которые были для тебя, для твоей операции?

Госпожа Фаина только тяжело вздохнула.

- Других денег у нас не было, дочка…

Элис в ужасе смотрела на мать. Но расстраивать ее еще больше она не стала и, через силу улыбнувшись, сказала:

- Мама, мамочка… я что-нибудь придумаю, ты не расстраивайся, хорошо?

Мир Элис, в котором ее отец был сильным, добрым, самым справедливым человеком рухнул. До сих пор она надеялась, что это была ложь - очередные козни решивших над ней поиздеваться «сестриц», но теперь сомнений не было.

«Я должна его отговорить. Мама долго не протянет с ее болезнью», - решила она, погладила мать и, нежно поцеловав ее, сказала:

- Мамочка, я побегу, меня ненадолго отпустили. Ты всех поцелуй за меня и не болей, пожалуйста!  Я так тебя люблю! Я что-нибудь придумаю, не волнуйся только! – и убежала.

С отцом она столкнулась в отделении двигательной установки. Обычно туда не пускали посторонних, но для нее сделали исключение.

- Папа, папа! – бросилась девушка к нему. Отец был в рабочем комбинезоне – он только что закончил ремонт сложного блока и собирался идти обедать.

- О! Привет, Элис! – он приобнял ее.

- Папа, мне нужно поговорить с тобой!

- Что? Сейчас? Прямо здесь?

- Да, сейчас, мне очень нужно!

- Ну ладно, давай только выйдем из отсека… - люк с негромким шипением закрылся за ними, и они оказались в небольшом коридорчике с несколькими дверями, ведущими в другие отсеки.

- Э… Элис, я на работе… Может быть, ты зайдешь к нам домой? – отец был удивительно бесстрастен. Казалось, он говорит не с любимой старшей дочерью, а с чужим человеком…

- Папа, скажи мне, это правда, что ты женишься?

- А? Да, доча, правда! – отец даже слегка улыбнулся.

- Папа… а на какие деньги ты выкупил новую жену? – упавшим голосом спросила Элис. Отец посуровел:

 - Элис. А твое какое дело?

- Как какое? Папа! Я же знаю, у вас не было других денег, кроме выкупа за меня! А я… а мы хотели отдать их за операцию маме!

Отец молчал. Потом он поднял на Элис глаза и спокойно, без эмоций произнес:

- А я решил иначе.

- Папа, но мама умрет, если не сделать операцию! – вскричала девушка, хватая отца за руку. – Папа, как же так? Как же… как ты мог?

Отец вырвал руку и холодно произнес:

- Элис. У тебя есть муж. Иди и займись им. Не лезь в нашу жизнь, - и ушел обратно, в машинное отделение. Элис осталась в коридорчике одна. Прогудела сирена, и другие люки начали открываться, из них выходили операторы, с удивлением огладывали Элис, здоровались с ней. Она поняла, что и ей пора уходить. Добрела до дома, вошла в гостиную.

- А, вот и наша Лисонька! – пропела Эсфирь, - нагулялась?

Обеденный стол был накрыт в гостиной, и за ним уже сидели «сестрицы», муж Давид и брат Петр.

Элис поклонилась и, пробормотав извинения, забежала к себе переодеться. Вышла, бледная, скромно присела на свободное место. Прошептала молитву и, не глядя ни на кого, приступила к обеду.

Обедали молча. Сара попыталась было разговорить брата Петра, но он ей отвечал так скупо, что та решила, что лучше помолчать. За сменой блюд и тарелок следила Эсфирь. Когда подали десерт – клубнику со сливками и холодный апельсиновый чай, она ехидно взглянула на Элис. Та машинально отложила на край креманки клубнику.

- Элис, ты не любишь клубнику? – вдруг спросил молчавший до этого весь обед Давид.

- Господин Давид, я не могу ее есть… я говорила, что… - прошептала девушка.

- Элис, а зачем ты опять лжешь? – сурово спросила Эсфирь. - Ты говорила, что любишь!

- Я не говорила… - и Элис решилась. От отчаяния, не иначе. Она вздохнула и начала есть ягоды. «Пусть все увидят, что у меня аллергия, пусть!» - думала она, отрывая очередной листик. Язык защипало сразу, кожа стала горячей, зачесалась. Но того, что случилось с ней дальше, Элис не ожидала. У нее зачесалось все тело, глаза вдруг начали быстро заплывать и  превратились в маленькие щелочки, и она с трудом могла разглядеть вскочившего Давида, отвисшую челюсть Эсфири и полные какой-то безумной радости глаза Сары. А потом будто чья-то рука схватила ее за горло, и она начала задыхаться. Она не могла позвать на помощь, только хрип вырывался из жутко распухших губ!

Давид подхватил ее на руки и бросился к выходу, на ходу давая указания брату Петру срочно вызывать врачей в ближайший медблок. Перепуганная Эсфирь открыла ему дверь и побежала вслед, брат Петр вызвал медиков и, выбегая вслед, невольно замер в проходе. Он услышал странные каркающие звуки. Похолодев, он оглянулся и увидел Сару. Она одна сидела за столом и… истерически хохотала, закинул голову назад.

«Ей тоже нужно прислать врача», - подумал брат Петр и побежал в медблок за остальными.

Глава 4

Элис изо всех сил пыталась вдохнуть хотя бы чуть-чуть воздуха, но в тот момент, когда Давид с ней на руках вбегал в медблок, дыхательное горло окончательно распухло, и она, отчаянно мотая головой, широко раскрывая рот, смогла только увидеть в последний раз бледную, как смерть, Эсфирь и отчаянные глаза Давида. От удушья потемнело в глазах, и она отключилась.

Медики быстро и умело делали свою работу. Примчалась бригада реаниматологов, Элис всунули трубку в трахею, ободрав горло, но это было не важно, подключили аппарат искусственного дыхания, вкололи антигистаминный препарат, подключили поддержку мозговой и сердечной деятельности.

- Что она ела? – спросила сестра у Эсфири.

- Ч-ч-что все… - заикаясь, сказала Эсфирь.

- Клубнику, - упавшим голосом произнес Давид. – Говорила, что ей нельзя…

- Может быть, что-то еще? Укусы насекомых, животных?

Давид и Петр отрицательно покачали головами.

- Хотя какие тут насекомые… - пробормотала медсестра и  властным жестом удалила сочувствующих из медблока в коридор. Остался только Старший отец Давид, его трясло, и врачу пришлось усадить его на кушетку и тоже дать лекарство.

- Что с ней? – кинулся он к вышедшей через час врачу.

- Отек Квинке, острая аллергическая реакция.  Мы сделали промывание желудка… Последнее, что она ела – свежая клубника?

- Да…

- И она говорила, со слов медсестры, что ей нельзя это есть?

- Да…

- Старший отец Давид, а зачем же она ее ела?

- Боже мой! – Давид обхватил руками голову. – Да это я, я виноват! Я хотел спросить, неожиданно, чтобы посмотреть реакцию их всех…

- Не волнуйтесь, Старший отец! – врач наклонилась к нему и участливо погладила по плечу. – Худшее позади. Все в порядке. Мозг, к счастью, не пострадал от удушья. Мы сделаем все необходимые пробы и узнаем, чего вашей жене следует избегать в дальнейшем. Заодно проведем полную диагностику.

- Да, хорошо… - Давид решительно встал. – Я хочу ее увидеть!

- Старший брат, она спит… идет восстановление тканей…

- Я понимаю… на секундочку!

- Ну, хорошо, пройдите…

Персонал собирал аппаратуру, убирали запачканные салфетки, механические мини-уборщики деловито вычищали полы. Элис лежала на операционном столе, прикрытая простыней, белая, как бумага. Веки казались восковыми. У Давида сжалось сердце. Он нежно взял ее руку и поднес к своим губам. Потом обернулся к врачу.

- Дайте мне ручку и что-нибудь… оставить записку!

Врач протянула ему планшет и перо. Давид написал несколько слов и передал ей:

- Пожалуйста, как только она проснется – дайте прочитать. И сразу зовите меня, где бы я ни находился!

- Да, Старший отец, - врач слегка поклонилась, и Давид, скидывая на ходу медицинскую накидку, вышел из медблока. Брат Петр ждал его снаружи.

- Брат Давид, наверное, следует зайти к ее матери… Она у себя. Что-то с сердцем…

Давид в сопровождении брата Петра отправился в отсек семье Элис. Ее мать,  узнав, что с дочерью несчастье, слегла сама. Давида и Петра впустил брат Элис, Ерема. Отца не было. В помещении пахло лекарствами.

- С Элис все хорошо, - негромко произнес Давид. – А как госпожа Фаина?

- Кто там? – из-за приоткрытой двери донесся голос матери Элис.

- Мама, это Старший отец Давид, - ответил Ерема.

- Госпожа Фаина, не волнуйтесь. С Элис все хорошо. Она… нечаянно съела клубнику, и у нее случился аллергический приступ, - Давид остановился в дверях каюты. Мать Элис лежала на высоких подушках. Она судорожно вдыхала воздух – как Элис, когда задыхалась. – Все в порядке, не волнуйтесь, - повторил Давид, с жалостью глядя на женщину. – Вам позвать врача?

- Нет, спасибо, все есть. – Фаина говорила отрывочно и хрипло.

- Госпожа Фаина, как ваше здоровье? Элис говорила, что вам должны сделать операцию?

Мать Элис схватилась рукой за грудь, закашлялась. Ерема обнял ее и, повернувшись к Давиду и Петру, тихо сказал:

- Маме лучше не разговаривать. Я сейчас выйду в гостиную.

В гостиной Давид задумчиво посмотрел на Петра:

- Брат Петр, вы не знаете – госпожа Фаина ложилась в больницу? Ей как будто только хуже.

Брат Петр покачал головой.

- Не припомню…  Знаю, что ее муж выкупил новую жену и недели через две предполагается свадьба… Иеремия! – обратился он к сыну госпожи Фаины, вышедшего из каюты матери. – Скажи, мать оперировалась?

Ерема опустил голову и чуть слышно произнес:

- Нет…

- Нет? А почему? – спросил Давид. – У нас не могут поставить искусственный клапан?

- У нас нет денег…

Давид нахмурился. Он отлично помнил, какие планы строила Элис насчет внесенного им выкупа – сделать на эти деньги операцию маме.  И эти слова брата Петра о новой жене для отца Элис…

- Я зайду завтра, - наконец сказал он. А когда они вышли в общий коридор, велел брату Петру найти отца Элис, выяснить у него, на что ушли деньги и узнать у медиков, спасет ли госпожу Фаину операция. Домой Давид не пошел – даже видеть старших жен ему не хотелось. В эту ночь он ночевал в кресле в рабочем кабинете.

Часом раньше Эсфирь, дежурившая неподалеку от входа в медблок, подловила реаниматологов, вывозивших оборудование из палаты и, узнав, что Элис вне опасности, бегом припустила  домой. Встречаться с супругом она тоже не испытывала никакого желания. По дороге она чуть не столкнулась в коридоре с Полем, но даже не заметила его.  Громко топая, она влетела в гостиную и прислонилась спиной к закрывшемуся люку, стараясь отдышаться. Дверь в спальню Сары была приоткрыта. Эсфирь ринулась туда, на ходу опрокинув кресло:

- Сара! Сара! Ты здесь?

Да, Сара была у себя. Она сидела, задумчиво склонив голову, перед монитором. Когда Эсфирь ввалилась к ней, Сара погасила экран монитора и спокойно, без всякого выражения, посмотрела на Эсфирь.

- Она жива! Это аллергия на клубнику! – тяжело дыша, произнесла «старшая по гарему». – Сара, что делать? Что мы скажем Давиду?

- Что ТЫ скажешь, Эсфирь? - Сара задумчиво осмотрела Эсфирь с головы до ног. – ТЫ скажешь, что Элис знала, что клубника вызовет этот жуткий отек, и все равно ела ее. Значит, она хотела умереть. Например, от стыда за то, что она написала в своих письмах…

Эсфирь перестала дышать. Потом, судорожно вдохнув воздух, встала в боевую позицию перед Сарой, уперев руки в бока.

- Сара. А почему ты говоришь «ты»? А ты?

Сара даже ухом не повела:

- Так ведь ТЫ заказывала на каждый обед клубнику?

- Ах, так? Я, да? Я во всем виновата, да?

Сара меланхолично пробежалась пальцами по клавиатуре,  взглянула на Эсфирь:

- Что не так?

Эсфирь сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться. Если бы не критическая ситуация – не миновать драки! Но нужно было сдерживаться, и Эсфирь ответила, буравя взглядом предательницу:

- Значит, так. Если – вернее, когда – разразится скандал – я скажу, что это была твоя идея – пичкать девку клубникой!

- Не скажешь, - Сара, сосредоточенно смотревшая в экран, слегка откинулась назад и твердо посмотрела ей в глаза.

- Ха! Скажу! Еще чего!

- Не скажешь, - спокойно повторила Сара и показала рукой на монитор. – Смотри-ка, кто это у нас?

Эсфирь заглянула в заботливо повернутый подругой экран и в ужасе отшатнулась.

- Ой, у-тю-тю… Чародейка? Ну… ничего себе такая… Сколько тут у тебя побед на червонном фронте?

У фаронов любые игры в виртуальной реальности были строго запрещены. То же касалось игр в карты и любых азартных развлечений. Для отдыха порядочные фароны играли в «Русское лото», фанты, игры-стратегии. Но… человек слаб. И в секте фаронов нашлись умельцы, организовавшие сеансы компьютерных игр. Особенно популярна была игра в «Глубины космоса». Игрок мог  выбрать любой персонаж – ведьму, вампира, рептилоида, бледного рыцаря, озабоченную Белоснежку, Кащея Бессмертного – на любой вкус - и играть за него, внося плату за виртуальное жилье, обстановку, оружие, путешествия.  Собирались завзятые игроки на конспиративных квартирах два раза в неделю.

- Сара… ты… играешь? – спросила срывающимся от волнения голосом Эсфирь.

Сара злобно ухмыльнулась, глядя на поверженную «старшую жену»:

- Нет, Эсочка, это ты играешь.  Так… ой, не дави на меня… вот смотри, - и вывела на экран запись с камеры видеонаблюдения из коридора. По коридору вальяжно двигалась Эсфирь. Подойдя к одной из дверей, она огляделась и нажала кнопку коммутатора. Ее узнали, дверь открылась, и она вошла внутрь.

- Эсочка… - Сара слегка отодвинулась от наседавшей на нее сзади Эсфири. – Ты, может, захочешь меня во сне задушить подушкой? – Эсфирь отпрянула назад. Сара будто прочитала ее мысли! – Нет, что ты, я так не думаю, но… все эти записи… и другие я скопировала и передала нотариусу Семьи, вместе с моим завещанием. И с моими выводами – кого винить в моей преждевременной смерти…

- Что ты, Сара, мы же подруги, - жалобно промычала Эсфирь.

- Ага, подруги! – Сара развеселилась. – А вот смотри, - она открыла новое «окно» - видишь? Вот… запись того, что делается на экране монитора номер пять. В той самой комнате, куда ты вошла! На экране возник один из прекраснейших моментов биографии Чародейки – она разметала ледяными стрелами огнедышащих рептилоидов и пленила одного из них, крупного боевого самца, жалобно воющего и сучащего хвостом.

- Дальше показывать? – невинным голосом спросила Сара. Эсфирь судорожно сглотнула и прошептала:

- Нет, пожалуйста…

- Еще немного. Видишь – поток идет с компьютера под вот этим длинным номером, да? А кто за ним сидит? Ты не знала, что в монитор вмонтирована камера? – и, к полнейшему ужасу Эсфири, на экране возникло ее возбужденное лицо с красными пятнами на щеках.  – Вот, тот же комп, и ты за ним сидишь… и играешь в «Глубины космоса» за Чародейку Медной горы… и этот рептилоид…

- Ради Бога, не надо! – Эсфирь упала на колени перед Сарой. Теперь та смотрела на нее буквально сверху вниз, с презрением.

- А ведь это дорого стоит – замок, ледяные стрелы, магические кольца? А деньги ты берешь со счета Давида, да? Откуда еще? Что ты там покупала недавно? – Сара открыла новое окно, с чеком. – Ага… коврик из искусственного меха панды… а где он? А его нету. А у кого ты покупала? О!  У владельца отсека, в который ты ходила играть… Какая ты неосторожная, Эсфирь!

- Сара, умоляю тебя… - на Эсфирь было жалко смотреть. Ее угловатые плечи задрожали, и она зарыдала.

- Ты же не любимая жена, - продолжила добивать ее Сара, - тебя осудят, запрут на хлеб и воду до конца путешествия, а потом – старая, больная уродка, кому ты будешь нужна? Наш муж Давид отправит тебя работать с глаз долой подальше! Ну ладно, не рыдай, сопли подотри! Вставай!

Эсфирь, вытирая ладонью слезы, покорно встала. Она ненавидела свою мучительницу, но ничего сделать не могла.

- Я никому ничего не скажу, Эсфирь, - Сара сладко улыбнулась. – Но ты уж не забывай, кто наш с тобой главный враг, да?

- Да, - Эсфирь поспешно кинула головой.

- Я же понимаю – тебе скучно, как и мне, девочка моя! Давид нас забыл из-за этой девки, вот ты и… позволила себе нечто. Но мы от нее избавимся, и все будет хорошо, - жестко закончила Сара.

- Да, конечно…

- Иди, умойся и вспомни - я тебе сказала, что надо объяснить Давиду про клубничку. Помнишь? Я поддержу тебя, не бойся!

Эсфирь, ссутулившись, поплелась к выходу, но вдруг остановилась и, обернувшись, спросила:

- Сара, а как ты все это добыла?

Сара позволила себе снисходительно улыбнуться:

- Ну… мы тоже кое-что умеем… Эсочка, мне ведь так тоскливо. Я тут как ненужная вещь – и выкинуть нельзя, и глаз не радует. Вот я и вспомнила, чему училась в молодости. Взломать пароль корабельной системы было непросто, но я справилась. А дальше… Знаешь, если кто-то что-то создал, то кто-то другой сможет повторить этот путь и вскрыть защиту, преодолеть все ловушки. Один раз меня чуть не поймал ваш… организатор. Помнишь, ваша игра была неожиданно прервана, и он вам велел выметаться? А это я угодила в его ловушку… Но ничего, я сумела спрятаться и продолжить.

- Какая ты умная, Сара.

- Что, глазки заблестели? Решила на меня донести?

- Нет, что ты, мы же подруги!

- Не удастся. Я работаю не на этом компе, я работаю на базе основного компьютерного центра корабля. Здесь ничего нет. Клавиатура и монитор. Пустышка. Поняла?

- Ой, Сарочка, да я просто так спросила! Мне и не интересно! – Эсфирь засуетилась и выскочила за дверь. А Сара, брезгливо поморщившись, включила вентилятор – в ее каюте сильно пахло немытыми подмышками Эсфири.

Элис проснулась. Ей снился чудный сон – она была в своем родном доме, на Земле. Мама пекла ватрушки, их запах дразнил Элис. Так хотелось есть! Она играла на фортепьяно, свежий ветерок шевелил белые занавески. На подоконник села невиданная птица. Девушка перестала играть и начала ее рассматривать. Птица переливалась всем цветами радуги, сияла. Она как будто была покрыта  хрусталиками. Каждый создавал свою маленькую радугу. Такого Элис не видела никогда! С замиранием сердца она оглядывала волшебную гостью. Та тоже поглядывала на девушку, слегка наклонив головку.

- Элис! Иди, детка! Ватрушки готовы! – позвала ее мать. Птица глянула на Элис, расправила великолепные большие крылья и улетела.

А Элис проснулась.

- Элис, голубка, просыпайся! – ласковый голос медсестры вывел ее из сна. Ничего не болело, во всем теле была удивительная легкость. Ватрушками пахло на самом деле. – Медсестра заботливо помогла ей присесть в постели, поправила подушки. Приборы показывали вполне удовлетворительное состояние больной. Сестра протерла лицо и руки девушки влажными салфетками, спросила про туалет, но ей после откачки содержимого желудка и мочевого пузыря никуда не хотелось. Она почувствовала жуткий голод – дали бы слона – не отказалась бы!

- Покушать, небось, хочется? Сейчас, детка! А ты вот пока почитай – Старший отец  Давид оставил тебе записку, а я сейчас! – и дала Элис планшет. Сердце девушки упало. Она вспомнила все, что произошло давеча – и то, как ее уличали в непристойных письмах, и как она рыдала, и какой холодный вид был у мужа. Руки задрожали, глаза затуманились. Но краем глаза она увидела на планшете слово… «дорогая»! Протерла глаза и впилась в письмо.

«Элис, дорогая! Как же ты нас напугала! Больше никакой клубники в нашем доме не будет до конца путешествия, а потом, на Исходе – посмотрим! Бедная ты моя… Люблю. Давид».

«Люблю? Люблю????» - Элис перечитывала и перечитывала это письмо. Потом прижала планшет к груди и расплакалась от счастья. Вошла медсестра с подносом в руках. Запах свежеиспеченных ватрушек наполнил палату.

- Детка, ты что плачешь? Не надо. Тебе нужно кушать, поправляться!

- Нет, это ничего… я от радости… - Элис улыбнулась сквозь слезы. – От радости…

Врач еще раз перечитала результаты обследования Элис. Сделала распечатки и направилась к Давиду, предварительно узнав у секретаря, что Старший отец у себя в рабочем кабинете.

- Брат Иона, Старший отец Давид вчера дал мне указание сообщить, как состояние Элис… Могу я с ним переговорить?

Брат Иона вальяжно выплыл из-за стола, подошел к двери в кабинет Старшего отца. Принял подобающую, по его мнению, позу – слегка согнулся, втянул голову в плечи и нажал кнопку на коммутаторе.

- Старший отец, простите за беспокойство, пришла доктор вашей жены…

Дверь распахнулась, и брат Иона едва успел отскочить, чтобы не получить дверью по склоненной голове. Давид выскочил из кабинета – небритый и лохматый.

- Доктор, что с ней?

- Старший отец, все хорошо! – докторша удивленно посмотрела на Давида. – Мы провели все анализы, тесты, она здорова. Аллергия не на саму клубнику, а на применяемый в оранжерее химикат. Нужно воздержаться от ее употребления в процессе полета, потом видно будет. Еще выявлена аллергия на шерсть земного скунса и на пыльцу орешника. И все!

Старший брат, попытался причесать пятерней растрепавшиеся волосы.

- Благодарю вас!

- А еще, брат Давид, - доктор улыбнулась, - у меня для вас очень приятное известие: Элис беременна…

- Что? – почему-то мужчины, в первый раз становящиеся отцами, бывают крайне изумлены. Как будто это не они кувыркались с молодой женой перед этим известием несколько месяцев. Брат Давид, например, замер, открыл рот и вытаращил глаза.

- Да, и, похоже, это будет мальчик! – продолжила врач.

Давид подхватил докторшу на руки и закружил ее по приемной. Потом опустил и весело спросил у брата Ионы:

- Как же так? А? Вот здорово!

Брат Иона только и нашелся, что развести руками и сказать:

- Вам виднее, как, брат Давид…

В следующие недели жизнь Элис превратилась в праздник. То, что она могла теперь сама заказывать себе еду, дорогого стоило. А то она как-то проболталась «сестрицам», что любит рыбу, и рыба из их меню исчезла. А теперь – рыба, творог, каши – все, что она любила – снова стало ей доступно! «Жены по наследству» притихли, сидели в основном по своим каютам, к Элис не приставали. Про несчастные письма никто и не упоминал – решено было списать их на «странности беременной женщины».

И еще случилось хорошее событие – Старший отец Давид строго поговорил с отцом Элис, пристыдил его. Но, узнав, что деньги за новую жену уже внесены, и отказаться означало подвергнуть сомнение «качество» невесты, Давид, повздыхав, отплатил операцию госпожи Фаины из своего кармана. Ее прооперировали в тот же день, и к выходу из подпространства перед планетой Фрея  она уже могла сама вставать. Что и говорить – благодарности Элис не было конца.

А еще она гуляла – как можно больше – ей выделили Лею в сопровождающие. Они делали уроки в оранжерее, где кислорода было побольше. Элис решила научиться вязать – захотела связать сама маленькие носочки для малыша – пинетки, и Давид пообещал ей привезти с Фреи пряжу и спицы.

У фаронов на планету выходили только Старший отец с помощниками и бригада суперкарго, проверявшая, как загружены контейнеры для отправки - грузы формировались на планете, затем доставлялись на парковочную орбиту и там уже грузились на межзвездные корабли. С одной из бригад отправился и Поль. Его бригада должна была контролировать загрузку партии дорогих роботов-шахтеров для Исхода. К концу дня все бригады и Старший отец с помощником вернулись на «ковчег», а Поль – нет. Он пропал.

Глава 5.

Поль после известия о свадьбе Элис старался не встречаться с ней. Это было легко – на большом корабле много коридоров, и, избегая места, где могла появиться девушка, можно было хоть год не встречаться. А на общие молитвенные собрания ходили только мужчины.

Ему было больно. Мысль о том, что Элис потеряна для него навеки, терзала его душу. Он пытался забыться, погрузившись с головой в работу, но работы для суперкарго в подпространстве почти не было. Разве что обойти все грузовые отсеки и проверить, не сдвинулся ли груз. Поль даже вызвался провести внеочередную профилактику грузовых роботов, но и этого дела хватило всего на месяц. А боль не утихала. Мысли о том, что она с Давидом, с «женами по наследству», как в клетке, приводила его в бешенство, и ему хотелось разнести их уютное гнездышко. А когда его сестра Мэриэнн, придя из школы с круглыми глазами, рассказала ему по секрету, какие письма рассылает Элис своим подругам, Поль возненавидел и старших жен. Он хорошо знал Элис и не верил, что это она. И был наслышан о дурном характере госпож Эсфирь и Сары.

Чтобы хоть как-то отвлечься от дурных мыслей, Поль в свободное время начал изучать технические дисциплины – материаловедение, сопромат – решил стать инженером.

А когда Поль узнал, что Элис попала в больницу, он проторчал несколько часов около медблока. Он прятался в боковом коридоре, стараясь узнать о девушке. Погнался за реаниматологами, вышедшими раньше всех, узнал, что она жива и всю ночь просидел в коридоре у ее палаты на полу, и только утром, когда люди начали выходить на работу, отправился в свой отсек.

Новость о ее беременности сообщил отец. Так буднично, за ужином. Они сидели вчетвером за обеденным столом, мать только сменила тарелки на десертные и налила чай, когда отец произнес:

- Мать, а наша Элис уже того… беременна!

Мать замерла с чайником в руках, с тревогой взглянув на Поля. Тот сидел, сжимая в руке вилку для торта и смотрел на чашки на столе – он чувствовал, что стоит отвести взгляд от узора на фарфоре, и слезы польются из глаз. Это уже было, было, когда он говорил себе: «Забудь ее, она умерла для тебя. Ты же мужик. Не распускайся!» Ничего не помогло. Любое воспоминание об Элис вызывало боль. И ненависть к старшим женам, мучившим ее. И ненависть к собственному бессилию. И ненависть к ее покорности судьбе. Ненависть настолько завладела его сердцем, что он остатком незамутненного разума понимал: еще одно событие – и он совершит что-нибудь ужасное. И вот теперь ненависть толкала Поля на убийство Старшего отца Давида.

Он видел не цветочки на чашке, нет, он видел кровь, льющуюся из перерезанного горла Давида.

- Сынок, еще чайку? – встревоженный голос матери вывел его из оцепенения.

- А? Нет, мам, я пойду, - он с трудом встал и на негнущихся ногах прошел к себе в спальню. Упал, не раздеваясь, в кровать. Выбор был небогат – или он сорвется и сотворит что-то ужасное, или бежать. Скоро стоянка на Фрее. Груза много, его обязательно возьмут на планету, надо только не выдать себя.  А там… это последняя планета русских, потом будет Эльдорадо, уже Демократия. Русский он знает, у него есть гражданство Империи. Надо будет только спрятаться, ведь Давид наверняка подаст на него в розыск!

Давно, полвека назад, две девушки сбежали с острова фаронов. Эту историю рассказывали, как легенду. Одна девушка, бежавшая к возлюбленному с «большой земли», погибла, а вторая, ее сестра,  укрылась у русских.  Говорили, что даже вышла замуж за того самого, к которому бежала погибшая сестра. «Значит, и я смогу… ну не отправят же они меня на Исход? Я работать буду, проживу! Вот мама… Но я не могу так больше. Я сделаю что-то ужасное, если останусь!»

«Ковчеги» выплывали из подпространства. Вначале корабль «притормаживал» и отправлял разведзонд в реальный мир. Зонд «осматривался», и, если места для большого корабля  было достаточно, отправлялся обратно, в подпространство, оставляя маячок, который непрерывно давал сигнал о том, что сейчас здесь появится космическое судно.

Это было дополнительной мерой безопасности, так как время и координаты следующего выхода в пространство задавались на предыдущей стоянке и сообщались местной диспетчерской службе. И она тоже оповещала о том, что данный сектор в определенное время закрыт для полета.

Действовало это только для гражданских судов и только в мирное время. Военные лихачили, выскакивали без разведки, нарушая инструкцию, и заранее никого не оповещали – где и когда они окажутся. Кроме, конечно, военных ведомств.

Разведывательный зонд вернулся, и командир корабля Айзек Смит объявил по всему кораблю десятиминутную готовность к выходу из подпространства. Пассажирам полагалось лечь на свои койки и пристегнуться ремнями. На вопрос «а зачем?» по-черному шутили: «Чтобы опознание происходило быстрее… если что». А аварийные команды уже заняли свои места в шлюзах эвакуации. Старший отец Давид проскользнул в каюту Элис и лег рядом с ней.

- Давид, зачем вы? Опасно!

- Элис… если что, я хочу быть рядом.

Приятный женский голос объявил:

- Внимание. Десять секунд до выхода из подпространства. Девять, восемь, семь…

Около пятисот лет назад ученые, исследовавшие свойства «черных дыр» Вселенной,  открыли подпространство – места в космосе, где все физические законы действовали иначе. Время, расстояние, преломление света – все, абсолютно все тут было иным. Запущенные внутрь исследуемой «черной дыры»  зонды всплывали в самых разных местах Галактики. И то около двадцати процентов, остальные пропадали. Потом уже, позже, когда человечество освоило свою Вселенную, экспедиции иногда обнаруживали бодро жужжащий зонд многовековой давности – так далеко они разлетались. Интересно, что некоторые зонды после полета в «черной дыре» были такими же точно, какими их запускали, а некоторые преобразовывались в зеркальных близнецов – к примеру, радиомаяк у оригинала был справа, а после выхода оказывался слева.

Люди решили исследовать возможность путешествия через «черные дыры», и лет через сто, как раз после Большой войны, была запущена первая станция. Выяснилось, что при попадании в подпространство материя изменяется. Буквально распадается на кварки. При выходе из «черной дыры» неведомая сила «собирала» попавшие в нее молекулы обратно, но не всегда удачно. А для живого существа это заканчивалось каждый раз гибелью. Запускали корабли с крысами, собачками, птицами – итог был один – если корабль «всплывал», организм был мертв.

Все изменили новые технологии. Во-первых,  еще до Большой войны, на Марсе обнаружили новое вещество – тириниум. Позже выяснилось, что он не распадается на наночастицы в подпространстве. Кроме того, он мог использоваться как топливо для двигателей звездолетов. Тириниумом покрывали корабль, и, о чудо – если не было больших трещин в покрытии – все, что находилось внутри скорлупы из этого вещества – оставалось неизменным в «черной дыре»! Это был колоссальный прорыв, выведший человечество за пределы Солнечной системы.

Иногда, конечно, случались и трагедии – например, один из шести «ковчегов» фаронов так и остался в подпространстве. Но в этот раз все обошлось благополучно.

- Два, один… - «ковчег» вздрогнул, и Айзек увидел в стеклах кабины звезды. - Добро пожаловать на орбиту планеты Фрея!

Давид спрыгнул с постели и открыл жалюзи иллюминатора.

- Элис, иди сюда, посмотри на звезды!

Она подошла, прижалась к мужу. Звездное небо – несколько месяцев за иллюминатором была только непроницаемая мгла – как оно было прекрасно! Кусочек Фреи тоже был виден – зелено-коричневая планета вплывала в иллюминатор. «Ковчег» парковался на отведенном орбитальном пирсе.

- Как бы я хотела там побывать – вырвалось у Элис. – Нельзя, я знаю, но так хочется…

Старший отец Давид почесал затылок, раздумывая, под каким предлогом нарушить все правила и выполнить желание жены. Представил себе неодобрительно поджатые губы других старших отцов, с которыми он встретится на планете, никуда не деться - общая трапеза, обсуждение дел,  кислые лица старших жен и ворчание матрон за его спиной дома и решил не подвергать ее таким испытаниям.

- Элис, еще три прыжка. И мы дома. Потерпишь, голубка? Я же буду все время с другими Старшими отцами, а одну тебя не смогу оставить. Как быть? Да и перегрузки – хоть слабые, но будут на катере. Зачем вам рисковать?

- Нет, что вы… не нужно, вы правы.

- А голубую пряжу и спицы я тебе привезу. Вот сейчас отправлю запрос в их службу доставки – пусть хоть с соседней звезды привозят!

Элис нежно улыбнулась. Старшие жены тоже сделали заказ – Эсфирь попросила искусственную собачку:

- Мне так скучно, Давид… пусть хоть собачка будет моим другом, - утирая несуществующие слезы, проныла она. Давид много что имел сказать на тему «занялась бы хоть каким делом», но, чувствуя свою вину, согласился. Уточнил только породу и возраст собаки.

А Сара подала список компьютерного «железа» для апгрейда ее компьютера.

- Хочу создать математическую модель климата на Исходе. Интересно будет сравнить с реальностью, - нахально соврала она. Давид удивленно поднял брови.

- Пожалуйста, если это не слишком дорого… - Сара потупила глазки. – А вдруг моя программа окажется полезной, и мы сможем предложить ее правительству Исхода?

Давид пожал плечами и, как купец в сказке про «Аленький цветочек», поцеловал каждую жену и направился к катеру, в котором его уже ждали две бригады суперкарго и братья Петр и Иона. Поль тоже был на катере. В последний момент он оставил письмо матери с задержкой отправки на сутки. «Мама и папа, не волнуйтесь я ОК!» - написал он в письме.

Планета Империи русских Фрея встретила их неприветливо – лил дождь. На крытой площадке их ждали. Давид с помощниками пересели в лимузин на воздушной подушке и укатили в город, а Поля с другими суперкарго посадили в воздушное такси и отвезли на склад, где их ожидал подготовленный груз. Поль выбрал сектор для осмотра подальше от бригадира. Надо было найти выход… Огромный ангар был доверху забит контейнерами. В задней части ангара он обнаружил аварийный выход. Ну что? Решайся, Поль! Сейчас или никогда! Поль шагнул к двери.

Через пять часов бригадир, брат Адон, раскрыл большой кофр, привезенный с корабля, выдвинул основы, превратил его в стол. Из отдельного кейса достал сублимированные обеды – надо было только подсоединить коробочку с едой к крану с горячим паром, вмонтированным в стол-кофр, и пища наполнялась влагой, разбухала, и – готов обед!

- Тэк-с, что тут у нас… - брат Авдон любил поесть. – Котлетки куриные из акулы… цветная капуста под соусом бешамель, откидной рис… - мурлыча  как кот, он читал этикетки. – Ага, суп сырный с греночками, а на десерт… тортик «Три шоколада». Отлично, отлично!

Братья, переговариваясь, выходили из лабиринта с контейнерами.

- Садитесь, ребята! – все расселись, но одно место оставалось пустым.

- Поля нет? А где он? Суп остынет, будет не такой вкусный, - забеспокоился бригадир-гурман и начал вызывать Поля по коммутатору, но тот не откликался.

- Наверное, уединился! – предположил огромный бородатый грузчик, беря в одну руку ломоть хлеба и ложку в другую.

- Подожди, - остановил его брат Авдон. – Надо же молитву прочитать, а Поля нет.

- Ну – давайте без него прочитаем! – с сожалением отложил хлеб и ложку грузчик и протянул ладони соседям. – А то он там застрянет, а нам что – голодать?

Недовольный таким проявлением животного инстинкта, бригадир строго сказал:

- Брат Захария, пойдите-ка, проверьте, не в туалете ли застрял наш брат Поль, - и заботливо прикрыл крышкой свой суп.

Брат Захария, старательно сохраняя на лице выражение любви к ближнему, тяжелой походкой отправился, куда велели. Братья заинтересованно прислушались. До них донесся сначала зычный голос Захарии:

- Поль! Поль! Ты там?

Никто не ответил. Захария постучал для приличия и открыл дверь. Санузел был пуст.

- Нет его! – объявил он, возвращаясь и уже завис над стулом, намереваясь наконец-то сесть и поесть, но не тут-то было: бригадир вскочил и скомандовал:

- Ну-ка, разделимся и пойдем по проходам. Я буду звонить Полю, и вы идите на звук коммутатора.

И они пошли. Бригадир злился: он был уверен, что мальчишка выключил звук коммутатора и нахально дрыхнет в каком-нибудь закутке. А суп тем временем мирно превращался в некое невразумительное пюре, покрытое пленкой! Но звук не был выключен, они ясно слышали зуммер где-то в конце склада. Дойдя до конца прохода, брат Авдон и его бригада увидели одиноко лежащий на полу и трезвонивший чертов коммутатор! А Поля не было нигде – ни спящего, ни мертвого – никакого. Брат Поль испарился.

Братья обшарили все вокруг и обнаружили запасной выход, Захария даже рискнул выйти – его встретила стена дождя, и он, ничего не разглядев на улице, быстренько вернулся назад.

Брат Авдон уже связывался с местной полицией, вызывал их на склад, описывал приметы Поля. Потом он сообщил горестную весть брату Ионе – Старший отец и Петр были на переговорах. Проделав все это, он уныло воззрился на свой остывший обед и бригаду во главе с Захарией, облизывающей ложки и подбиравшие остатки своего соуса мякишами хлеба.

Впервые в своей жизни брат Авдон усомнился в истинности пути фаронов. Разве праведному человеку достанется ледяной суп с комочками гущи, квелая капуста и ставший несъедобным акулий стейк?

Часом раньше Поль, выложив коммутатор, подошел к запасному выходу в конце ангара. Он постоял мгновение, потом вспомнил чашку с цветами, которые его воображение превратило в алую кровь Давида и решительно нажал на кнопку с надписью по-русски «Выход». И вышел в ночь.

Дождь лил, не переставая. Поль сразу вымок. Он накинул капюшон комбинезона, но тот быстро промок, и вода заливала парню глаза. «Может, вернуться? - метнулась в мозгу трусливая мысль. – Пропаду же!» Но он качнул головой и двинулся по дороге подальше от их склада. Он прошел уже довольно много, когда над ним опустился аэромобиль. На полицию это не было похоже – скорее, обычное такси. Водитель осветил Поля и приоткрыл стекло:

- Эй, вас подвезти?

«А вдруг это работорговцы? Ловят таких одиночек, как я и продают рептилоидам?» - испугался Поль и припустил подальше. Такими сказками о злых имперцах их пугали с детства – чтобы было поменьше соблазнов сбежать с острова фаронов. Водитель поднял стекло, пожал плечами и вызвал службу спасения. Через час Поля обнаружил вызванный патруль. Парень забрел в лес и сидел, прижавшись к стволу большого дерева, напоминавшего земную секвойю. Он никак не мог унять дрожь и приготовился умирать на негостеприимной Фрее.

Старший отец  Давид вернулся сумрачный. Он уже знал, что Поля нашла имперская полиция, что он в госпитале, и что он просит убежище. Разговаривать Поль согласился только с матерью. Как мог, утешил ее и сказал, что не вернется. Давид попробовал надавить на русских имперцев, но те, покопавшись в архивах, припомнили прецедент со сбежавшими женщинами еще на Земле, и то, что одну из них фароны убили. Давиду было отказано в выдаче Поля.

Он вошел к себе. Все три жены мирно пили чай в гостиной и вскочили при его появлении. Он небрежно раздал подарки, перепутав «железо» Сары с электронным псом Эсфирь, вручил Элис пакеты с рукоделием и объявил им о сбежавшем Поле. Элис схватилась за сердце. Поль, ее Поль – бежал! Она опустилась на диван. Это не укладывалось в ее голове – зачем он это сделал?  И тут она вспомнила странное поведение друга в библиотеке, и что он говорил ей о любви, и предлагал бежать на стоянке на Фрее…  «Значит, он и правда любил меня. И убежал… но почему он не мог за меня радоваться? Быть рядом?»

- Ты ничего не знала о планах Поля, Элис? – вдруг спросила елейным голосом Сара.

Элис густо покраснела и не ответила. Лгать было грешно, а рассказывать о сцене в библиотеке ей совершенно не хотелось.  Она прекрасно понимала, как извратят «сестрицы» это событие.

- Давид, наверное, его родителям совсем плохо? Можно я пойду к ним? – тихо спросила молодая женщина.

- Конечно, Элис, иди. Но… твое положение… не волнуйся там!

- Спасибо, я постараюсь! – она улыбнулась и вышла. Сара проводила ее задумчивым взглядом.

- Пожалуй, я займусь своим компьютером! Вы не будете без меня скучать, брат Давид?

- Нет, иди, - пробормотал Давил и ушел к себе.

«Мужчины иногда говорят такую чушь, - подумала Эсфирь, распаковывая свой подарок. – Вот что стоило ему сказать «Не знаю, как я это переживу!»

Глава 6.

Побег Поля сильно расстроил Элис. Она не понимала – зачем убегать от огорчений? Да, ему обидно, что она отвергла его запоздалое предложение. Но жизнь состоит и из огорчений, и из радости. Огорчения нужно переносить стойко, а не расклеиваться из-за неурядиц. В конце концов, вокруг много девушек, с радостью ставших бы его женой! И он так расстроил своих родителей и сестру! Чем он думал, этот мальчишка?

Из-за побега Поля брат Петр, передавший на экспертизу образцы неприличных писем Элис и ее сочинения, забыл получить результаты. Оставалось ждать до Эльдорадо – «ковчеги» уже вошли обратно в подпространство, когда он вспомнил об этом.

Элис грустила, вспоминая своего друга. Конечно, она знала, что Поль не пропадет в Империи русских – у него была профессия, он был молод, здоров. «Но мы больше с тобой никогда не увидимся, Поль. Никогда… А я так хотела бы, чтобы ты стал крестным моего сына!»

Время шло. Элис освоила вязание на спицах. Оценки в школе ей ставили «просто так», лишь бы прочитала тему урока. Однажды она почувствовала, как что-то щекочет ее внутри живота – как крылья бабочки. Это были первые движения малыша. Через месяц он стал толкаться увереннее. Элис с восторгом прислушивалась к себе. Да, рвота по утрам, да, головокружение, да, изменилась пигментация кожи на животе и сосках. И живот начинал выпирать – пришлось покупать специальное платье «на вырост».

Но основные проблемы были у Давида. Поскольку его дорогая жена ждала ребенка, ему приходилось в случае острой необходимости захаживать в спальни к старшим женам. Но радости ему это не приносило. Сару он посетил один раз и вышел со странным чувством – ему показалось, что ее бурная радость при его появлении была не очень нормальной. К тому же она опять надавала кучу советов о жизни «вообще и в частности», и Давид решил, что это не отдых для уставшего мужчины. Надо было снова выкручиваться…

Эсфирь резвилась со своей механической собакой. Ее дочь с семьей летели на другом «ковчеге», и собака по имени Фокс стала ее единственной отдушиной. Пес  имел искусственный интеллект, настраиваемый хозяином «под себя». Эсфирь запрограммировала Фоксика «не любить» Элис. Песик (йоркширский терьер) с готовностью рычал каждый раз, когда встречал Элис. Но не кусался – в его собачьем мозгу был встроен блок – кусать он никого не мог.

Как-то после  завтрака Сара попросила Эсфирь одолжить ей Фоксика и пообещала попробовать научить его новым фокусам. Потешно подавать лапку он уже умел. И на следующий день случилось происшествие:  Элис и Лея вернулись с прогулки, принесли из оранжереи  свежесобранные апельсины – решили угостить всю семью. Эсфирь и Сара были в гостиной, Сара показывала, как она обучила собачку прыгать со стула на стул, как в цирке. Под «обучила» подразумевалось изменение программы поведения пса. Он уже несколько раз показал свою прыть, четко попадая в середину стула, когда вошли Элис и Лея. Пес тут же спрыгнул на пол и, рыча, приблизился к ним. Элис знала, что он на нее рычит и привыкла не обращать внимания. Но в этот раз пес уморительно громко затявкал! Эсфирь, умилившись новой проделке, рассмеялась и хотела взять его на руки, но Фокс увернулся и… кинулся на Элис!

Он запрыгнул на нее и, цепляясь когтями за платье, полез вверх, к животу! Пасть его была оскалена. Элис перепугалась и попыталась оторвать его от себя, но пес лез все выше.

- Уберите его! Уберите! – закричала Элис.  Лея схватила пса и рванула к себе. Ей удалось оторвать его от Элис только с куском платья. Фокс извернулся, упал на пол и снова рванул к Элис, та побежала к себе. Оторопевшая от неожиданности Эсфирь с криком:

- Да что с тобой? Стой, Фоксик, стой! – побежала догонять обезумевшую собаку.  Элис сумела проскочить в спальню и захлопнуть дверь перед мордой пса. Тот тут же остановился, перестал скалиться и, как ни в чем ни бывало, дал взять себя «на ручки».

Эсфирь с тревогой вглядывалась в животное, потом повернулась к Саре:

- Сара, это что за фокусы?

- Какие фокусы? Тебе не понравилось, как он прыгает?

- Э… нет, это отлично, но, похоже, ты что-то повредила в его программе – с чего бы он накинулся на Элис? А если бы он ее искусал?

- Тогда надо было бы его усыпить, - совершенно серьезно сказала Сара и, не обращая внимания на возмущение Эсфирь, проследовала к себе.

С этого момента Эсфирь потеряла покой. Она не знала, что сделала с собакой Сара. Отнесла пса в ремонт, но мастер развел руками – с виду все было нормально, а глубоко протестировать электронную личность собаки могли только «на большой земле», в представительстве компании-производителя. Все, что могли предложить местные умельцы – это наложить новый блок, поверх «родного». Или «усыпить» пса до прилета на Эльдорадо. Скрепя сердце, Эсфирь согласилась на новый блок. Фоксик перестал прыгать, как в цирке, подавать лапку и рычать на Элис. И стал каким-то заторможенным. Но хоть не дохлый совсем!

Давид каждый вечер заходил перед сном к Элис – поболтать, погладить ее, подоткнуть одеялко. Элис, видя, что ему не сладко, первая заговорила об этом.

- Давид, вам, наверное, требуется… женское внимание? – тихо спросила она, прижавшись к прилегшему рядом мужу.

- Ты о чем?

Элис уткнулась носиком в его плечо и затихла.

- А… ты о близости? Ну, я потерплю…

- Еще долго терпеть…

- Да ладно…

- Если хотите, возьмите новую жену… - сердце Элис забилось сильно-сильно. Она сама предлагала ему найти себе замену – ради его покоя и счастья.

- Да ну тебя, - Давид рассмеялся. - Ты думаешь, я не переживу? Или тебе самой нужна подруга, чтобы  весь день была рядом?

- Давид… да, мне нужна подруга, а вам – вам жена. Я же вижу, вы не любите ходить к старшим женам…

Давид молчал. Он слышал ее прерывающийся голос, но… но она сама предлагала, и, в конце концов, любит-то он ее, Элис, да и ей будет веселее!

- Хочешь, я сосватаю Лею? – тихо спросил он.

- Лею? – Элис просветлела. – Да,– это лучшее, что я могла бы пожелать для вас!

- Ага… Лея – кривая шея? Так ты ее дразнила в детстве? Шалунья?

- Да у нее давно все в порядке, столько операций, она пряменькая!

- Ой, не уговаривай ты меня! Ладно. Но ты точно не против?

- Нет, Давид. Вы будете спокойны, и я наконец-то буду не одна! – последнее вырвалось у нее невольно. Про историю с собакой муж еще не знал, она промолчала. Но если рядом будет Лея – ну что ж, им не в первый раз отбиваться от «подружек»!

Давид провернул свою свадьбу очень быстро. Когда «старшие жены» узнали о том, что в ближайшее воскресенье им надлежит присутствовать при бракосочетании их мужа и Леи, они лишились дара речи.

- Так что, дорогие жены, - Давид был весел, объявляя им новость – извольте в воскресенье присутствовать и наберитесь радушия по отношению к вашей новой подруге. Элис улыбнулась и опустила глаза – было уморительно видеть оторопевших «жен по наследству».

Лея оказалась неробкого десятка. Если Элис терялась и не знала, как отвечать на провокации старших жен, то у Леи был богатый словарный запас поговорок и пословиц, ловко отбривавших любые попытки ей надерзить. Она не боялась. Семь лет дразнили ее в школе, пока Элис не заступилась за нее – этот опыт что-то да значил!

Через два месяца неторопливого полета отмечали день рождения Сары. Она собственноручно сделала пирожные на корабельной кухне и угощала всех собравшихся. Было удивительно видеть ее сияющей. Особенно мило выглядела ее забота о младших женах. Она вручила каждому гостю необыкновенный бисквит с витиевато уложенным кремом, фруктами и кусочками желе. На тарелочках вывела глазурью имена гостей! Элис почти не ела сладкое, но в этот раз пришлось, чтобы не обидеть хозяйку. Давид был счастлив. Он надеялся, что наконец-то в его небольшой семье  наступил мир!

А через день Лея заболела бронхитом. Ей прописали антибиотики, теплое питье – но лучше ей не становилось. Элис не разрешали часто заходить к подруге, на всякий случай, но по два раза в день она приносила ей теплое молоко с медом. И Эсфирь, и Сара тоже проявляли заботу о больной. Эсфирь веселила ее смешными рассказами и сказками собственно сочинения, а Сара приносила пару раз конфеты. Но, несмотря на смену антибиотиков, на увеличение дозы Лея кашляла все больше, температура росла, ее забрали в больницу, но даже продвинутая медицина фаронов оказалась бессильной. Лея теряла силы, ей становилось все хуже, и ночью она захлебнулась рвотными массами при кашле и умерла…

Давид пришел из больницы. Элис устало поднялась. Уже был шестой месяц беременности, живот стал казаться ей тяжелой школьной сумкой, которую не отстегнешь и не положишь под стол. Она знала, что Лея умерла. Эсфирь прибежала утром с вытаращенными глазами и сообщила ужасную новость.

- Садись, милая, – Давид усадил Элис на диван. – Элис, ты только не волнуйся…

Элис зарыдала. Она давно не плакала. Лея была рядом и отражала все попытки «жен по наследству» поддеть их. Лея была рядом, она гладила ее животик и придумывала малышу имена. Лея была рядом, «выгуливала» ее по коридорам корабля и в оранжерее… они вместе читали статьи о том, как ухаживать за малышом, они вместе ходили в гости в семьи, где были грудные дети, они вместе посещали «школу мам», и вот теперь Леи больше нет! Нет Леи, нет Поля! Отец оказался совсем не тем надежным сильным человеком, каким знала его Элис! Лея… такая молодая… такая молодая…

- Господи, - рыдала Элис, - почему ты ее забрал? Почему? Почему?

- Леи больше нет, а тебе нужно думать о себе и малыше, - Давид нежно вытирал ее слезы.

- Ты так убиваешься, Элис, - холодно произнесла Сара. – Ты гневишь Господа… Он привел Лею в этот мир, он и забрал ее, в тот самый момент, когда она была готова. Может, она смотрит на тебя сейчас, и…

- Сара, у тебя есть сердце? – тоскливо спросил Давид, поднял безутешную Элис и повел в спальню, на ходу бросив Эсфири: - Вызови врача Элис, она сама не успокоится.

«И не торопись, не торопись, Эсфирь! Может, она скинет ребенка…» - подумала Сара, провожая взглядом ненавистную соперницу.

На следующий день с Элис опять снимали мерку в ателье – для траурного платья. Давид просил ее не ходить на отпевание, но она напилась лекарств и пошла со всеми. Грустно пел хор, проповедник брат Фома произнес прочувственную речь. Родители Леи – такие несчастные, убитые горем, сидели в первом ряду. Элис хотелось подойти и пожалеть их, но пришлось чинно усесться между старшими женами в задних рядах. Матушка Элис, госпожа Фаина, сидела неподалеку и с тревогой поглядывала на измученное лицо дочки. А Элис заметила, что новая жена ее отца относится к Фаине с почтением - когда они встали и пошли прощаться, бережно поддерживала ее под руку. Элис очень боялась подходить к гробу, но раз уж пришла – не уходить же? Головка Леи лежала на белой атласной подушке… «Господи, как она изменилась, как истончала! - испуганно подумала Элис. – А… что с ее волосами?»

У Леи в детстве было сильное искривление позвоночника, за что ее и дразнили «Лея – кривая шея!» Но природа «наградила» ее еще и редкими, тонкими волосиками, сквозь которые даже кожа просвечивала. Потом, когда родители накопили денег на лечение, несколько операций выпрямили спину, а гормональная терапия и специальные препараты укрепили ее волосы, и к окончанию школы Лея превратилась в стройную девушку с густой косой. А сейчас… Как будто вернулось прошлое… волосы сильно поредели. «Или мне уже кажется?» - думала Элис, проходя мимо гроба.

Давид стоял рядом с родителями Леи, грустный и подавленный. Он устал принимать соболезнования, но нужно было держаться, ради этих раздавленных горем старичков, ради соблюдения… приличий? Да, приличий… Ради того, чтобы все в его семье соблюдали правила, завещанные полтысячелетия назад отцом-основателем их Церкви. Сара и Эсфирь встали позади Давида, Элис, с красными от слез глазами, присоединилась позже. Она спряталась за широкую спину брата Петра, чтобы не видеть мертвое тело подруги.

Когда Лею выносили, Элис еле держалась на ногах. Она попыталась взять под руку Эсфирь, но та отодвинулась, будто не заметила молодую женщину. Фароны двинулись вслед за гробом – сначала мужчины, потом юноши. Элис толкнули, она покачнулась, и вовремя оказавшийся рядом брат Еремей подхватил ее.

- Отведи меня домой, – прошептала Элис и от нахлынувшей дурноты повисла на плече брата. – Душно тут…

Никто еще не вернулся с «похорон». Хоронить, естественно, на корабле было негде, и Лею положили в холодильник рядом с трупом мужа Сары Ефремом и маленьким тельцем недавно умершего младенца – до настоящего захоронения на планете Исход.

А пока дома никого не было, Элис легла на бочок  в постель, отпустила Еремея, только попросила воды. Уложила животик на специальную подушку для беременных. Дверь в ее спальню была закрыта, но все же она услышала звук из гостиной, как будто кто-то скребется. Женщина прислушалась. Скрестись мог Фоксик, но Эсфирь его «усыпляла», когда уходила. Может, забыла?

- Фокс, я не хочу играть! – громко сказала Элис, и в ответ услышала из-под двери дикий, пронзительный вой. Элис села на кровати. Дверь закрыта, и собака, если это  механический песик, не войдет. В дверь скреблись все сильнее. Казалось, это не маленький терьер, а здоровая псина. Она чавкала, втягивала в себя воздух и громко скребла когтями. Элис в ужасе вспомнила, как обезумевший Фоксик ни с того, ни с сего набросился на нее, и только Лея смогла оттащить его. Но Леи больше не было…

Элис сжалась в комочек и жалобно заплакала. Малыш в животе начал толкаться ножками. Снова раздался жуткий вой, добавился треск отрываемой внешней панели.  Элис в ужасе заткнула уши… «Нажми тревожную кнопку!» - крикнул ей в ухо Ангел-хранитель. Женщина вспомнила – ей провели сигнализацию прямо к постели, как в больнице, как она могла забыть? Трясущимися пальцами Элис нащупала в изголовье кровати грибок кнопки и нажала… ничего! Ничего! А вой становился все пронзительней, рвущееся к ней «нечто» перешло на ультразвук…

Ворвавшиеся  через две минуты спасатели обнаружили чинно сидящего посреди гостиной  механического терьера. При виде здоровых мужиков в полной экипировке, с лазерными пистолетами наготове пес поднялся и с невозмутимым видом направился в спальню хозяйки, госпожи Эсфирь. Спасатели рванули в комнату Элис. Вслед за ними вбежали Давид и брат Петр, срочно вызванные с поминок.

Элис  сидела в кровати, зареванная, напуганная.

- Что случилось? – Давид растолкал всех и обнял жену. Та прижалась к нему, ее трясло крупной дрожью, и говорить она была не в силах. – Ну, успокойся, Элис, я здесь, все в порядке!

- Ко мне кто-то лез в спальню… всю дверь исцарапал, выл так дико… Кто это? Кто?

Спасатели переглянулись, один из них поманил брата Петра наружу, в гостиную и показал на дверь. На ней не было ни одной царапины! Брат Петр покачал головой и  пошел с бригадиром в отсек охраны смотреть записи видеокамеры, установленной ранее братом Давидом в гостиной их отсека. Вот по коридору прошли Элис и Ерема, вошли внутрь. Ерема ввел женщину в спальню, вышел, принес ей воды. Ушел. Минут через пять дверь в спальню Эсфири приоткрылась, и оттуда вышел ее песик. Он повел носиком, учуял что-то и подбежал к двери в спальню Элис. Порезвился, затем сел перед дверью… и замер. И сидел абсолютно неподвижно, пока спасатели не начали набирать код внешней двери. Тогда он встал, прошелся и уселся посреди гостиной, глядя на открывающуюся дверь. Когда спасатели вошли, песик поднялся и засеменил в спальню Эсфири. И все. Он не драл дверь, не открывал пасть – он ничего не делал все это время!

К сожалению, звука на записи не оказалось – он был отключен несколько недель назад – причем отключился сам, без команды извне. Брат Петр потер лоб. Элис выдумала эту историю? Устроила такую дикую истерику? Зачем? Как связать появление песика в гостиной и истерику Элис? Предположим, она его услышала, когда он прыгал и напугалась, вспомнив, как он на нее накинулся? Что же, это возможно, но зачем она выдумала дикий вой и то, что к ней кто-то ломился?

- Как бы то ни было, пса надо проверить, - сказал брат Петр начальнику охраны. Забирайте его и хоть на части разберите, но выясните, что с ним.

Когда Эсфирь и Сара вернулись, они обнаружили дома полнейший переполох: экипировку и инструмент спасателей, сваленные в кучу посреди гостиной, распахнутую дверь в комнату Эсфирь, злого Давида, слушающего рассказ брата Петра, врачей у постели Элис и… а вот это было ужаснее всего: Фоксика, посаженного в бокс для переноски опасных биологических объектов. Фокс увидел хозяйку, завилял хвостиком, уткнулся носом в прозрачную стенку…

- Это что за черт знает что? – грозно спросила Эсфирь, берясь за ручку бокса.

- Госпожа, не трогайте! – строго произнес один из спасателей, забирая у нее собаку. Эсфирь уцепилась еще крепче и рванула бокс к себе.

- Это моя собака, куда вы ее забираете?

Спасатель дернул бокс на себя, Эсфирь – к себе.

- Госпожа Эсфирь, ваша собака неадекватна, мы должны ее проверить! – рывок к себе. Эсфирь взялась за ручку двумя руками.

- Чем это она неадекватна? – спросила Эсфирь, стараясь вырвать пса из рук спасателя. Тот жалобно посмотрел на своего бригадира, бригадир – на брата Петра, а брат Петр, с изумлением взиравший на совершенно невозможную, по фаронским меркам, сцену, на Старшего отца Давида. Брат Давид стоял, широко раскрыв рот, потеряв дар речи от такого нахальства старшей жены. Обретя его, Давид заорал:

- Уймись, женщина! Я тебе подарил пса, как ты просила – какого черта ты натравила его на беременную женщину? Я молчал, я думал, ты образумишься! А теперь твой пес напугал ее еще раз! Какого черта ты себе позволяешь? - Он подошел к спаявшейся паре и выдернул бокс с собакой у обоих из рук. – Я сам этим займусь!

- Я никого не натравливала! – завопила Эсфирь. – Собака тогда поломалась, ей новый блок поставили, он даже прыгать перестал, совсем стал вяленький! Что она выдумывает! Она мне завидует, да? А-а-а-а!!!! – и Эсфирь громко,  с чувством зарыдала. – А-а-а-а! Я так одинока, вы меня покинули, теперь собаченьку забираете-э-э-э! – вопила она. Врач вышла на крик из комнаты Элис.

- Этой тоже вколите снотворное, - велел брат Петр.

- Не мне, - спокойно и даже с насмешкой наблюдавшая за все этим Сара отстранилась.

- Фокси-и-и-и-к! – истерила Эсфирь. Врач нырнула к Элис и вышла с инъектором в руках, вопросительно взглянула на Давида. Тот мрачно кивнул.

- Не трогайте мея-а-а-а! – вопила Эсфирь. Врач привычно зафиксировала ее голову и вколола снотворное в вену на шее. Эсфирь обмякла и сползла на пол.

- Положите ее в спальню, - велел брат Давид. Брат Петр, пойдемте… а вы… доктор, побудьте здесь, проследите за женщинами, пока они не проснутся.

Сара поклонилась мужу и брату Петру, затем проводила спасателей, проследила, чтобы докторша удобно устроилась у Элис и заказала себе, любимой, обед, справедливо рассудив, что кушать здесь захотят не скоро, и отправилась к себе в спальню. Как только дверь закрылась, она кинулась к монитору, пальцы забегали по клавишам, она вошла в систему охраны и, найдя файл с недавно просмотренной Петром записью, впилась в экран. Увиденное ее обрадовало. Она откинулась в кресле и замурлыкала песенку своей юности. Все складывалось удивительно хорошо!

На следующее утро Элис проснулась вполне бодрой. Она поежилась, вспомнив прошедший день, подошла к двери проверить – заперто ли. Дверь была закрыта на кодовый замок. Элис прислушалась – в гостиной было тихо. Тогда она тихонько открыла дверь и выглянула наружу. На ее двери не было ни единой царапины. «Ничего себе я спала! Дверь заменили, а я не слышала!» - подумала она и заперлась снова. Умываясь, он вспомнила, что на внутренней стороне двери должен был остаться след от липучки – она пыталась приклеить рамку с фотографией Давида, но рамка все время падала. В конце концов, изображение дорогого мужа обрело покой на прикроватном столике, а липучку отскрести начисто не удалось. И сейчас Элис была готова поклясться, что на новой двери этот след остался на том же месте. Она вышла из ванной и подошла к двери. Да, она не ошиблась – след от клея был там же.

- Поменяли только внешнюю панель, - успокоила себя Элис.

На столике лежал планшет с запиской от мужа: «Как проснешься – вызови меня. Фокса унесли, не бойся».  Она вышла в гостиную. Ее завтрак стоял под греющей крышкой на столе. Каша, омлет… Молоко. Элис вызвала Давида через брата Иону и уселась завтракать.

Минут через десять пришел Старший отец Давид.

- Ну как ты? Сиди, ешь спокойно. Я врача вызвал, сейчас придет, осмотрит тебя…

- Не беспокойтесь, я в порядке, - Элис улыбалась. – Спасибо, что сменили панель на двери! Сильно ее подрали? Кто это был? Неужели… Фокс?

Давид внимательно посмотрел на жену. «Так притворяться? Она выглядит искренней».

- Элис… Дело в том, что мы не меняли панель двери. Она была целая.

- А… а… а! Полы?

- Нет, Элис. Вообще ничто не было повреждено.

- Но я же слышала… будто кто-то драл обшивку… и вой… как собака выла, но не такая, не настоящая…

- Элис, девочка моя, - Давид обнял разволновавшуюся жену. – А мне кажется, что я знаю, в чем дело. Тебе это приснилось!

- Приснилось? Нет, нет, я клянусь, я слышала!

- А я тебе верю… конечно, слышала. Но только во сне. Ты понимаешь? Ты переволновалась из-за Леи, уснула, и тебе все приснилось! А когда проснулась от страха, то вызвала спасателей.

- Давид… но я слышала… ужасный вой… и в дверь кто-то скребся… а Фокс? Почему вы его  забрали? С ним что-то не так.

- С ним все в порядке. Блоки на месте, когда спасатели вошли, он действительно был в гостиной…

- Ну вот, вот, я же говорю!

- … но он ничего не делал. О сидел  и… когда они вошли, пошел к себе…

- А до того? Откуда вы знаете, что он делал?

И тут Давиду пришлось рассказать Элис про камеру в гостиной, про выключенный звук и взять с нее честное слово молчать об этом.

- Это все тебе приснилось, понимаешь?

Элис кивнула головой и прижалась к мужу. Пусть приснилось… только бы этот ужас никогда не повторился!

- Я сменю код в своей комнате, - прошептала она.

- Хорошо, хорошо, смени, только мне не забудь сказать, ладно?

Элис вымученно улыбнулась.

Гуляла теперь она одна. Ей казалось, что встречные улыбаются ей не искренно, а с притворством. Иногда она ловила косые взгляды. «Наверное, все уже думают, что у меня видения», - грустно думала Элис, проходя по коридорам станции в своем унылом черном платье.  Она шла к матери.  Было страшно оставаться без защиты Давида дома – она-то помнила прекрасно, что не спала! А даже если ей это приснилось… от чего? От лекарств, которые она выпила перед заупокойной службой? Или у нее на самом деле проблемы с головой? Как бы то ни было, переживать этот ужас повторно ей не хотелось.

Мама сегодня  была выходная, и Элис решила «пересидеть» в своем старом доме хотя бы до обеда. Код остался старый, как будто ее ждали… Надо было позвонить, как же она забыла, это же теперь чужой дом… Но люк уже открылся, и Элис увидела удивительную для нее картину: новая жена, госпожа Анна… делала массаж ее матери! Обе охнули, но, узнав Элис, заулыбались. Мама встала, обняла дочку, усадила в кресло. Анна побежала на маленькую кухню готовить чай.  Дождавшись времени обеда, умиротворенная Элис в сопровождении госпожи Анны отправилась домой.

Сара и Эсфирь уже сидели за столом. Элис попрощалась с Анной, переоделась в домашнее платье и присоединилась к «сестрицам». Эсфирь была мрачнее тучи, а Сара, как ни в чем ни бывало, уплетала бульон с пирожками.

- Элис, ты не села пока – налей мне молоко? Оно там, в шкафчике…

Элис кивнула, открыла холодильный шкаф, довольно долго передвигала продукты, хранившиеся «для перекуса», наконец нашла открытую бутылку, налила молоко в чашку и подала Саре.

- Спасибо… - Сара отпила немного, поморщилась. Элис старалась не смотреть на нее, понимая, что сейчас ее начнут за что-нибудь высмеивать – молоко кислое налила, или слишком холодное, недотепа… Но Сара, понюхав молочко, нашла его приемлемым и спокойно выпила всю кружку. Элис перевела дыхание и занялась своим остывшим овощным супчиком – «сестрицы» не удосужились накрыть его крышкой с подогревом.

Так и продолжалось два дня. Днем Элис гуляла, сидела у матушки, приходила только обедать и ужинать. Давид спал вместе с ней, хотя им втроем было уже тесно.

А на третий день Сара не вышла к завтраку. У нее случилась рвота, потом начался кашель, от которого ее снова начинало тошнить... Перепуганная Эсфирь вызвала врачей, и Сару увезли в медблок, Эсфирь ушла вслед за ними, и Элис осталась одна.

Глава 7.

Элис через силу доела свою холодную порцию.  «Какая гадость – остывший омлет!» - грустно подумала она. Поднялась, убрала всю посуду в мусорный контейнер – обед приносили в одноразовой посуде – и набрала на коммутаторе медблок.

- Здравствуйте, это госпожа Элис, жена Старшего отца… Не подскажете, как Сара? Делаете все возможное? Спасибо.

Итак, Саре было очень плохо, раз «делали все возможное». Что же за напасть свалилась на их маленькую семью? Элис в задумчивости прошла к себе. «Пожалуй, надо проведать Сару!» - решила она и начала переодеваться в траурное одеяние. Надела черные новые туфли, поморщилась – туфли сильно жали, в них опухали ноги.

«Все, больше не могу в них ходить. Надо или новые покупать, или надену-ка я старые, разношенные. Ну и что, что они коричневые, ничего, пусть меня простят наши дамы из «полиции нравов»,- и Элис с этой мыслью полезла в свой шкаф. Старые туфли она положила на нижнюю полку и запихнула еще поглубже… еще ногой запихивала… Стоя на четвереньках, Элис нащупала наконец в глубине обувную коробку и вытащила ее. Но, вытаскивая, ее рука наткнулась на какой-то пластиковый цилиндрик. Элис вытащила заодно и его. Это была обычная пластмассовая туба из-под витаминов, но без этикетки.

«Странно. Когда я сюда въезжала, я сама протерла все шкафы внутри, хотя до меня это должны были сделать при подготовке корабля к нашей экспедиции», - думала Элис, сидя на полу и разглядывая лежащий на полу цилиндрик. В груди противно похолодело. Если этого не было, когда она выходила замуж несколько месяцев назад, и если этого не было, когда она разбирала одежду и протирала полки в шкафу две недели назад – хотя, конечно, она могла и не заметить в ее состоянии, но… если этого не было, то кто-то пузырек подбросил!

«Ой, а если это контрабанда – наркотики, например. А ведь никто не будет искать ее у Старшего отца, а ко мне только уборщица заходит, и… и «сестрицы» иногда…» Элис встала, обернула носовым платком пузырек и решила, что первым делом его надо вынести из комнаты. Если это «сестрицы» решили ее подставить – надо действовать скорее!

«Я отнесу это маме. В ее лаборатории она сможет проверить, что это. Если что-то опасное, я расскажу Давиду. Если ерунда – не буду поднимать шум, и так после собаки меня ненормальной считают», - решила она, положила цилиндрик в карман и отправилась к матери.

Мать, к счастью, была на работе. Элис обняла ее и шепнула:

- Мамочка, у меня к тебе секретный разговор.

Госпожа Фаина с тревогой посмотрела на дочку, кивнула головой и провела ее в свой кабинетик – маленькую комнатушку, в которой с трудом умещались  рабочий стол с кучей  приборов и кресло.
Элис прикрыла за собой дверь и уперлась животом в маму – так было тесно и вытащила завернутый в платок пузырек.

- Мама… - прошептала она, кладя пузырек на стол. – Пожалуйста, посмотри, что там внутри… проверь… Я нашла это у себя в шкафу, хотя готова поклясться, что две недели назад его там не было. Я не хочу наговаривать, но «сестрицы»… они меня с ума сведут… - на глаза ее навернулись слезы.

Мать надела перчатки и взяла пузырек. Повертела, потрясла около уха, затем поместила в небольшую нишу в стене, закрыла прозрачным стеклом с отверстиями для рук, включила вытяжку и аккуратно открыла пузырек. Внутри оказались какие-то полупрозрачные кристаллики. Госпожа Фаина закрутила крышечку и повернулась к Элис:

- Элис, не волнуйся. Наверное, какая-нибудь соль. Точно не брильянты!

- А вдруг это наркотик, мама? Знаешь, как удобно – у меня никто не будет искать… А если это уборщица подкинула?

- Элис, детка, ты не волнуйся. Думаю, это шутка. Глупая шутка, розыгрыш. Я сейчас же все проверю и тебе расскажу. Ты иди пока домой, а к вечеру или с утра я все буду знать. Дождусь вот только, когда все уйдут…

Элис вышла от матери успокоенная. Действительно, ну что там может быть! У фаронов никогда, никогда никто не баловался наркотиками! Экипажу проще спрятать это у себя, а уборщица… нет, это полная глупость – что она себе напридумывала!  Дома по-прежнему никого не было. Элис  с наслаждением скинула туфли, прилегла на кровать. Взяла стоявшие на столике голубенькие пинетки, улыбнулась и стала «топать» ими по животику:

- Топ-топ. Топ-топ. Ты мой милый…

Она напевала малышу песенку, когда в дверь постучали.

Элис села в кровати и испуганно спросила:

- Кто там?

- Госпожа, это я, брат Иона, могу я войти?

Элис поправила волосы и крикнула:

- Да, не заперто!

Вошли трое мужчин, и в спаленке сразу стало тесно. Брат Иона – секретарь Старшего отца и двое молодых братьев, которых Элис  часто видела рядом с Давидом на молитвенных собраниях - сурово смотрели на нее.

- Что случилось? – испуганно спросила Элис, прижимая к груди пинетки.

- Госпожа, проследуйте за нами.

Один из братьев приобнял женщину за плечи и поставил на ноги. Она попыталась отшатнуться, тогда он крепко взял ее за руку.

- Пройдемте за нами. Не нужно сопротивляться.

Элис шла по коридору, зажатая между двумя братьями, растерянная и напуганная. Из всех вещей она успела прихватить только детские носочки. Брат Иона шел впереди, прикрывая ее от посторонних глаз. Но прохожие оборачивались, смотрели им вслед, шептались. Элис попыталась было спросить – куда ее ведут, где муж, - но ответа не получила. Они свернули в боковой коридор и через несколько метров оказались у люка, который Элис никогда не видела открытым.  Брат Иона приложил ладонь, и люк начал медленно открываться. Элис охватил ужас. Она не знала, что там, но ей стало жутко страшно. Она попятилась и наткнулась на одного из братьев.

- Нет, я не хочу. Я не пойду туда! Где мой муж? Где мой муж?! Давид!!! – в конце она уже кричала. Но ее никто не услышал. Мужчины втолкнули ее в открывшийся люк и быстро поволокли по коридору. Она не сопротивлялась, она боялась, что малыша толкнут. Еще один люк, брат Иона открыл его, и Элис буквально внесли – ноги у нее подгибались – в каюту, обычную каюту, без иллюминатора, с узкой койкой и небольшим откидным столиком. Дверь в санузел была приоткрыта, Иона заглянул туда, прикрыл дверь.

- Элис, тебе придется здесь побыть какое-то время. Вечером я принесу тебе ужин, - сухо сказал брат Иона, и мужчины вышли. Элис в полнейшем недоумении села на койку, прижимая к груди вязаные башмачки.

К ужину, прокрутив в голове кучу вариантов, она нашла единственно возможную причину ее заточения: на корабле началась эпидемия неизвестной болезни, и ее изолировали. Да, все сходилось. Сначала заболела и умерла Лея. От какого-то уж очень сильного бронхита. Потом заболела Сара, и тоже кашель! А кто выходил на планету Фрея и бегал по полицейскому управлению, когда пропал Поль? Брат Давид и бегал. Наверное, он принес какую-то бациллу! И болезнь поразила прежде всего их семью!

- Боже мой, Боже мой! – молилась Элис, встав на колени. – Господи, сделай так, чтобы Сара выздоровела, и чтобы больше никто не заболел! Молю тебя! Помоги нам!

Когда Элис совсем уже устала ходить взад-вперед по маленькой каюте и легла на койку, успокаивая начавшееся сердцебиение и пытаясь унять сильную головную боль, дверь открылась, и вошла медсестра с подносом в руках. Молча поставила еду на столик, наклонилась над Элис. Та села в кровати:

- Скажите, скажите, я все поняла – у нас эпидемия, да? Скажите, а Давид… мой муж – жив?

Медсестра молча, не глядя Элис в лицо, достала тонометр, прижала его к предплечью Элис. Та замерла. Давление было высоким. Медсестра деловито вытащила из прикрепленной к поясу сумочки иньектор, вставила нужную капсулу и также молча сделала Элис укол в вену на руке. Та охнуть не успела, а сестра уже собралась уходить. Так ничего и не ответив!

- Подождите… Скажите только – жив ли мой муж?

Сестра обернулась, пристально вгляделась в лицо Элис и медленно закрыла и открыла глаза.

- «Да»? Он жив? А Сара?

Но медсестра поспешно отвернулась и ушла. Элис даже не успела спросить про маму…

А утром пришла другая женщина. Она была еще более молчалива и даже жестами не отвечала Элис. Та разозлилась и решила настоять на своем:

- Слушайте. Я не понимаю, что происходит. Я беременна. Мне нельзя волноваться. У меня головная боль дикая от давления. Дикая, вы понимаете? Вы слышите меня? Отвечайте же! Ну?

Женщина собрала на поднос посуду, оставшуюся от ужина и собралась уходить.

- Я… я объявляю голодовку, слышите?  Я не буду ничего есть, пока мне не объяснят, что происходит. Передайте это моему мужу!

На этот раз Элис удостоилась ответа – медсестра пожала плечами и ушла.

Ночью бедной женщине удалось неплохо выспаться – наверное, что-то подлили в чай. Разбудил ее звук открывающейся двери. Опять медсестра… давление, укол, завтрак, ушла. Не ответила ни на один вопрос. Голова у Элис начала раскалываться к обеду. Живот стал как каменный и заболел. Она легла в постель, свернулась калачиком и тихо застонала.

Обед принес брат Иона. Элис открыла глаза.

- Брат Иона, я не могу есть… мне нужен врач… Голова болит ужасно… и живот…

Иона кивнул головой.

- Почему вы со мной не разговариваете, брат Иона? Что случилось? – голос Элис дрожал, она чуть не плакала. – Я же ничего не знаю… зачем я здесь?

Иона вышел, а через полчаса пришла врач с помощником. Они привезли переносную диагностическую лабораторию. Просматривали малыша. Врач явно была огорчена результатами диагностики. Повздыхав и покачав головой, она похлопала Элис по плечу и сказала:

- Сейчас тебе принесут лекарство и сделают инъекцию. Будем сбрасывать давление.

Это были единственные слова, которые Элис услышала с того момента, как ее заперли в этом изоляторе. Ей стало полегче, живот перестал напрягаться, и голова болела не так сильно. А на следующий день с утра к ней пришли брат Петр и пожилой мужчина с окладистой седой бородой, в очках. Элис, стараясь не делать резких движений, чтобы голова не заболела снова, села на кровати.

Брат Петр смотрел на Элис недружелюбно. Она уже передумала все, что могла, прокрутила в голове все версии, не пришла ни к какому выводу, кроме эпидемии (а почему тогда персонал к ней заходит без костюмов биозащиты и не разговаривает?), и эта версия не укладывалась в происходящее. Тревога за малыша заслонила все остальные переживания, и Элис решила больше не думать и не гадать. Она молча ждала, когда заговорит брат Петр. И тот заговорил…

- Женщина, это – брат Теодор, твой адвокат.

Глаза Элис округлились. Значит, она была права, и ей подкинули что-то запретное, наркотик, и теперь пытаются на нее свалить!

- Здравствуйте, - жалобно сказала она. Адвокат довольно холодно кивнул ей.

- Брат Теодор задаст тебе сейчас вопросы, а ты отвечай, без утайки!

Элис покорно кивнула головой.

Брат Теодор открыл планшет, нашел нужный файл, помедлил. Потом повернулся к брату Петру и сказал:

- Брат Петр, вы не возражаете – я хочу побеседовать с моей подзащитной наедине!

Брат Петр погладил свою шикарную бороду и с достоинством ответил:

- Вынужден возразить. Мне хотелось бы присутствовать, чтобы составить собственное мнение. Дело больно серьезное… для всех.

Брат Теодор быстро набрал какой-то текст и протянул Петру планшет и перо.

- Соблаговолите подписать ваш отказ – я написал, что уведомил вас о своем желании, а вы отказались.

Брат Петр поднял левую бровь, смерил адвоката взглядом и поставил подпись. Оба повернулись к изнывающей Элис.

- Элис… Я хочу вас предупредить, что все ваши ответы будут зафиксированы. Имейте это в виду и, отвечая,  будьте крайне внимательны. Мы сейчас с вами побеседуем… Я думаю, для начала я покажу вам два изображения. Вот первое, - и он протянул Элис планшет с фотографией Сары. – Скажите, кто это?

- Конечно, это Сара! – ответила Элис. – А что, собственно, происходит? Все молчат, я ничего не понимаю!

- Сейчас, сейчас, мы во всем разберемся! – и адвокат, открыв другой файл, снова протянул Элис планшет. – А это кто? Узнаете?

Элис вгляделась в фото. Это… и это была Сара! Но как же страшно она выглядела! Ввалившиеся щеки, темные мешки под глазами… а волосы… у нее были хорошие густые рыжие кудряшки… А сейчас у нее осталась, дай Бог, половина волос, и цвет стал какой-то… пегий… Элис в ужасе подняла глаза на адвоката.

- Это… Сара, да? Это от болезни?

Брат Петр шумно вдохнул воздух. Адвокат, не обращая на него внимания, продолжил:

- Можно сказать и так…

- А больше никто не заболел? Умоляю, ответьте!

- Нет, больше никто не заболел. Так… вот, ознакомьтесь с результатами экспертизы. Госпожу Сару, к счастью, удалось спасти, так как по выпадению волос и другим признакам врачи сумели догадаться, что с ней. Вот результаты анализов – ее диагноз. Все перепроверено. Прочтите.

Элис взяла в руки планшет и прочла заключение. Оно было коротким. Элис, решив, что ошиблась, прочла еще раз. Подняла глаза на брата Петра.

- Отравление таллием? Не понимаю… Зачем ей это?

Брат Петр еще раз шумно вдохнул воздух и, заложив руки за спину, прошелся пару раз по каюте.

- Ознакомились?  Хорошо. – адвокат был бесстрастен. – Поскольку недавно в вашей семье случилось несчастье – умерла жена Старшего отца Давида Лея – по запросу общины было сделано повторное вскрытие и также проведена экспертиза. Прочтите, пожалуйста…

Элис читала и не могла поверить своим глазам. Что это? «… обнаружена смертельная доза таллия… причина смерти – отравление сульфатом таллия…» Элис судорожно прокручивала в голове картинки… таллий. Таллий… да, вот… в книге «Великие отравления» картинка – сульфат таллия, полупрозрачные кристаллы, без цвета, без запаха… Как в пузырьке в ее шкафу! Молчать, молчать… если его не нашли – это ее единственное спасение! Кто-то отравил Лею и Сару… кто? Кто? Решили подставить ее, Элис… Кто? Эсфирь?!!» Руки ее затряслись, и адвокат забрал планшет.

Брат Теодор внимательно наблюдал за ее реакцией. Страшно испугалась… Ну что же. Продолжаем…

- Да, к сожалению, мы вынуждены констатировать, что в семье Старшего отца произошло смертельное отравление таллием Леи и Сары, закончившееся не столь прискорбно.

Элис сидела, опустив глаза и сжав ладони. Она пыталась успокоиться и попробовать сделать вид, что ни о чем не подозревает.

- Скажите, - наконец решилась она, - вы заперли меня, чтобы спасти от убийцы?

- Какая подлость! – не выдержал брат Петр. Он буравил глазами несчастную женщину, сжимал кулаки, лицо его покраснело от гнева. Адвокат написал что-то на планшете и невозмутимо подал планшет брату Петру.

- Подпишите, пожалуйста. Я фиксирую давление с вашей стороны на мою подопечную и повторно прошу вас удалиться. Или ведите себя нейтрально, или… я использую это в суде.

Брат Петр черканул свою подпись и выскочил из каюты.

- Вот и славно, - пробормотал адвокат.

- Ка-как-какой суд? – заикаясь, спросила Элис.

- Наш суд, фаронский… Так. Еще недолго. Вот, пожалуйста, ознакомьтесь с результатами обыска в вашем отсеке, в отсеке ваших родных, а также по их месту службы…

Элис схватила планшет. «Следы таллия обнаружены на столике для приготовления пищи в гостиной… в спальне Элис… в шкафу… обыск отсека родителей – таллий не обнаружен. Обыск рабочего места отца… таллий не обнаружен… найден жевательный табак! О, Господи… Мамина лаборатория… обнаружен небольшой запас металлизированного таллия, количество соответствует остатку от взятого из земной лаборатории, с учетом проведенных и зафиксированных экспериментов, не мог быть использован при отравлении…  Слава Богу, пузырек или не нашли, или в нем было что-то другое!»

- Ознакомились?

- Да, но вы же не думаете, что я имею к этому отношение? Послушайте, Лея была моей подругой!..

В этот момент люк открылся, и вошел брат Петр.

- Я постараюсь быть выдержанным, хотя это не легко, - сказал он адвокату.


- У нас, собственно, почти все… - адвокат вздохнул и вновь протянул Элис планшет.

– Это – показания госпожи Сары и госпожи Эсфирь. Были проведены перекрестные допросы, ввиду отсутствия полиграфа, просмотрены записи камер видеонаблюдения. Сразу хочу сказать, что запись не подтверждает выводы, сделанные госпожами, но и не опровергает их. Прошу вас.

Элис читала: «Я, Сара, жена Старшего отца Давида, утверждаю, что Элис подогревала молоко в нише для разогрева пищи в нашей гостиной и носила его Лее. Я, Сара, также утверждаю, что видела, как Элис подсыпала что-то в молоко из пузырька, похожего на тубу с лекарствами. Видела я это два раза. Не могу вспомнить даты…

Я, Эсфирь, жена Старшего брата Давида, подтверждаю показания Сары. Видела я, как Элис что-то сыпала в молоко Леи из пузырька, правда, один раз. Нет, ну я не помню точно, когда. Лея болела, и Элис поила ее теплым молоком. Я была уверена, что это лекарство…

Я, Сара, утверждаю, что попросила Элис в обед, ровно за два дня до моей болезни, налить мне молока. Она очень долго возилась в холодильнике, потом наливала его на столике для подогрева. Не грела, нет. Но что она делала в этот раз – я не видела, она спиной загородила… Да я и не смотрела…

Я. Эсфирь, утверждаю, что Элис завидовала Лее, новой жене брата Давида. Она несколько раз говорила мне об этом, жаловалась, что Давид ее забыл…

Я, Сара, утверждаю, что Элис ненавидела Эсфирь. И выдумала историю о том, что бедный Фоксик, единственная радость Эсфири, пытался пролезть к ней в каюту и ужасно выл…

Я, Эсфирь, утверждаю, что Лея ненавидела Сару за то, что та всегда выводила Элис на чистую воду и раскрывала ее ложь. Например, история с клубникой. Элис лгала, что любит клубничку, а сама не могла ее есть, она насмехалась над нами.

Я, Сара, утверждаю, что Элис пыталась вызвать к себе жалось, наевшись клубники, от которой у нее аллергия. Она лгала Старшему отцу о нас, лгала все! И что мы ее изводим – лгала!

Я, Эсфирь, утверждаю, что Элис хотела навредить мне и Саре…»

Элис в ужасе отложила планшет, подняла глаза на адвоката и прошептала:

- Я ничего этого не делала…

- Как жаль, что улики говорят об обратном, - меланхолично сказал адвокат.

- Сара и Эсфирь лгут… я ничего не подсыпала ни Лее, ни Саре! Они лгут! Лгут!

- Элис… ввиду вашего положения… В общем, вам лучше признаться в содеянном, раскаяться и, возможно, присяжные не вынесут смертный приговор, - грустно сказал адвокат. – Подумайте об этом.

- Но я же ничего не делала! Боже мой! Вы что? Разве это – доказательства? Разве их слова – доказательства? Да мало ли кто мог рассыпать этот таллий! – кричала Элис. Голова ее раскалывалась от боли. Ребеночек колотил ножками. Наверное, ему тоже было несладко в ставшем опять каменным животе.

- Брат Петр, врача и быстро!

Элис вскочила, кинулась к брату Петру:

- Где мой муж? Где мой муж? Позовите Давида, позовите его! Вы что? – она схватила Петра за рукав, но тот с отвращением  отдернул руку.

- Вы его ребенка хотите убить? – дико закричала Элис. – Он вам не простит! Не простит!

Вбежала врач, обхватила разбушевавшуюся Элис, потащила к кровати…

- Да помогите же, братья! Уложите ее!

Втроем они справились. Элис вкололи снотворное, и она мгновенно отключилась. Врач сделала еще пару инъекций.

- Подключите медблок к камере в этой каюте. Нужно наблюдение. Я не знаю, как она все это переживет… Срок большой, у нее давление и угроза преждевременных родов.

- Доктор. Это – убийца. Доказано. Ей недолго осталось вас беспокоить, - скрипучим голосом произнес брат Петр.

Врач внутренне содрогнулась. Фаронские законы предусматривали смертный приговор за умышленное убийство. Но эта женщина ждала ребенка…

Когда Элис пришла в себя, она обнаружила, что кто-то переодел ее в ночную рубашку, а вместо черного траурного платья положил ее обычное, домашнее. Она оделась. Есть не хотелось. Она с ужасом вспомнила вчерашний день. Все эти обвинения… она, Элис, отравительница? «Господи, как же так? Я же точно помню, что не делала это!  А вой собаки, которой не было, звук раздираемой обшивки, которая оказалась целой… неужели я сошла с ума, и у меня раздвоение личности? И я не помню, что делала на самом деле? Боже, Боже! Спаси меня!»

Но долго мучиться размышлениями о собственном безумии ей не дали. Открылась дверь, и вошли четверо – вчерашний доктор, адвокат и двое братьев, которые привели ее сюда.

- Элис, мы пришли отвести вас на судебное заседание, - мягко сказал адвокат.

От ужаса у Элис задергалась голова, как у Леи в детстве, когда она пыталась держать голову прямо…

- Элис, я вам дам лекарство, и вы немого успокоитесь. Руки и шея Элис были уже исколоты инъектором, но врач нашла местечко, и Элис начало отпускать. Через несколько минут бесстрастно наблюдавший за ней адвокат спросил:

- Вы можете идти?

Элис встала. Ноги пока держали. Она машинально сунула в карман платья детские носочки.

- Да, готова. Но я ничего такого не делала…

Врач поддерживала Элис под руку. Ей было невыносимо жаль эту несчастную женщину, ставшую жертвой своего помешательства. Все было настолько очевидно, все было доказано. Вся семья уже знала обстоятельства этого скорбного дела. Но ее ребенок… «А он-то чем виноват?» - грустно думала врач, пока они шли коротким коридором внутри отсека, превращенного фаронами в тюрьму, единственной узницей которой была «девчонка Элис». Они прошли в дальний торец коридора. Люк открылся, и Элис ввели в небольшой зал. Она прищурилась от яркого света. Мама, папа – они были здесь!

- Мама, - прошептала Элис. Ее усадили на боковую скамью, отгороженную от зала прозрачной перегородкой. Ни Давида, ни «сестриц» еще не было. Элис смотрела матери в глаза.

- Мама, - сказали ее губы. – Я невиновна. - Мать видимо, разгадала слово «мама» и прижала ладони к лицу. Сидящая рядом Анна с сочувствием приобняла ее. Отец же не шелохнулся…

Вошли присяжные – двенадцать фаронов, известных в семье своей праведностью и знанием фаронских законов. Кроме родителей Элис, присутствовали десятка два  уважаемых братьев и  три почтенные матроны. Вошли брат Петр и невысокого роста мужчина со светлыми, зачесанными назад волосами. Все были одеты традиционно – черные брюки, белые рубахи, черные жилеты. Женщины надели свои неизменные просторные платья, на этот раз «нерадостных» расцветок.

«Где же Давид… он же не даст меня в обиду… он сейчас придет, и все это развеется. И все это закончится, этот мерзкий кошмар!» - повторяла Элис про себя. Наконец, дверь распахнулась, и они вошли – Старший отец Давид, братья Фома и Иона, брат Авель в судейской мантии и Эсфирь. Сары не было. Все встали, приветствуя вошедших. Поднялась и Элис, стараясь встретиться взглядом с мужем. Но… он даже не посмотрел на нее… Сердце ее упало. «Поверил… неужели поверил им? Давид… но вот же я, посмотри!..»

Судья занял свое место на кафедре, постучал, по традиции, молоточком, призывая к порядку. Когда установилась тишина, он пригласил брата Иону, исполнявшего обязанности секретаря суда, начать заседание.

- Братья мои… - Иона поднялся. - Позвольте объявить судебное заседание открытым. Оглашаю состав суда…

Элис с тревогой вглядывалась в лица «стороны обвинения», присяжных заседателей. Пыталась привлечь внимание Давида, но тот сидел, мрачно опустив глаза и не смотрел по сторонам. Только один сочувственный взгляд встречала она, пробегая глазами по залу – взгляд матери… хотя нет, вот еще и госпожа Анна, новая жена ее отца, смотрит на нее с печалью…  А остальные! Вот три матроны с подчеркнуто поджатыми губами, строго и осуждающе глядят на нее. Отрешенная Эсфирь, смотрящая вдаль. Насупившийся брат Петр. Откуда у него-то столько неприязни? Безразличие присяжных, сосредоточенный прокурор, или, как его называют в фаронском суде, «сторона обвинения»…  Включилась в процесс Элис только тогда, когда зачитывали списки свидетелей. Со стороны обвинения: эксперты, силовики, даже спасатели… Эсфирь, Сара, классная наставница Элис! Со стороны защиты – специалист по видеонаблюдению и… докторша, лечившая Элис. И все! И больше никого! А Давид? Элис в отчаянии закрыла лицо руками. Защищать ее никто не собирался…

- Прошу свидетелей, находящихся в зале, покинуть помещение, вас вызовут. – Эсфирь и доктор вышли.  – Ваша честь, я предоставляю слово стороне обвинения!

Обвинитель – невысокий мужчина со светлыми волосами – поднялся.

- Ваша честь, господа присяжные заседатели, братья! Признаюсь, что мне нелегко произносить сегодня обвинительную речь. Взгляните на обвиняемую…

Элис густо покраснела и опустила глаза. Только Давид не поднял голову, остальные же, как по команде, уставились на нее – жалкую, растрепанную, в дурацком домашнем платье, с пылающим от стыда лицом. Она сжала в кармане дорогие малышовые пинеточки, и это придало ей сил. «Я буду сражаться до последнего. За тебя, малыш!» - и гордо вскинула голову. Люди в зале отвели глаза, а адвокат перевел дух: за эту Элис стоило побороться. Элис кивнула головой обвинителю: мол, продолжайте. Продолжайте нести вашу чушь! «Я… я не боюсь!»

Вступление оказалось несколько смазанным. Обвинитель кашлянул и продолжил:

- Элис молода, из хорошей семьи, до замужества не замечена ни в чем предосудительном. А мы собрались судить ее за страшное преступление – убийство ее лучшей подруги Леи и попытку убийства Сары, второй жены ее мужа. Быть может, это ошибка, господа присяжные? Быть может, мы зря здесь собрались, господин судья?

Давид впервые за все время поднял голову и тяжелым, недобрым взглядом смотрел на обвинителя. Тот даже не заметил – так увлекала его собственная речь.

- К сожалению, мы собрались не зря. Оборвана одна жизнь, подорвано здоровье другой женщины… свидетельства, одно ужаснее другого – экспертизы, свидетельские показания – они будут зачитаны сейчас перед вами, и каждое будите вопиять – «Виновна!» - и он театральным жестом указал на Элис. Та сжалась, но выдержала это. – Пригласите свидетелей!

Один за другим входили в зал свидетели обвинения. Результаты вскрытия трупа Леи, анализы и фотографии обезображенной Сары «вопияли»: виновна! Свидетельства силовиков, проводивших обыски и результаты микроскопических исследований поверхности стола  и обувного отделения гардероба «утверждали»: виновна! Спасатель рассказал о поступившем аварийном сигнале из отсека Старшего отца – показали видео, где Фоксик, не открывая пасть и не царапаясь, сидел перед дверью. Выступил представитель ремонтной мастерской, рассказавший, что собака имела дополнительный ограничительный блок и не могла совершить приписываемые ей действия. Припомнили Элис и несчастные подметные письма, выступила классная наставница, рассказавшая, в каком шоке были она сама и ученицы, получившие такое. Зачитали записи из карты здоровья, в которой подробно описывалось, что Элис нельзя было есть несчастную клубнику, и что она наелась ей так, что чуть не умерла от отека Квинке. «Лживая, лживая, насквозь лживая!» - кричали эти свидетельства. Элис с трудом держалась. «Ради тебя, - думала она, - ради тебя, малыш!» Адвокат задавал уточняющие вопросы, наводя присяжных на мысли, что все это – улики косвенные, и, более того, говорящие скорее о психическом расстройстве женщины на фоне раннего замужества и беременности.

Но вот вызвали Эсфирь. Адвокат прищурился. Он очень надеялся, что ему удастся запутать ее, показать, что ее свидетельства не заслуживают доверия… Но тщетно. Поклявшись на Книге фаронов «говорить правду, только правду и ничего, кроме правды», Эсфирь рассказывала все точь в  точь, как было записано на предварительном  допросе, не «уплывала» и не терялась при каверзных вопросах. На вопрос «видели ли вы, как Элис насыпает что-то в молоко Саре» та твердо ответила:

- Чего не было, того не было – это я не видела. Она спиной все загородила, – адвокат был огорчен.

Сара не смогла «прибыть» на слушание – ее показания снимали прямо в палате. Когда камеру включили, люди в зале невольно заохали, настолько страшно она выглядела. Слабым голосом она подтвердила рассказ Эсфири о том, как один раз они вдвоем видели, что Элис что-то насыпала в молоко Леи, и что один раз она видела это одна.

- И еще… Муж мой Давид… прошу вас… не судите ее строго за те предположения, которые  я сделала… о том, что настоящий отец ребенка, которого она носит – не вы… а сбежавший Поль… я давно наблюдала за ними, господа присяжные! Я предоставила моему мужу записи из коридора, где библиотека, там видно, что сначала в библиотеку вошел Поль, а потом эту бесстыдницу привела Марианна, сестра Поля…

Давид поднялся.

- Свидетельствую, что моя жена была невинна до замужества, – и сел.

- Да, Давид, да… но потом… - голос Сары шелестел, как  умирающий ветерок, - потом – вы видели, как он поджидал ее в коридоре у нашего отсека, как он ночевал, когда она попала в больницу, под дверью медблока? И как он бежал, справедливо опасаясь, что когда ребенок родится и вы – если он будет похож не на вас – захотите  сделать экспертизу на отцовство и узнаете, что отец – не вы – то на кого первого падет подозрение? Не на того ли, кто преследовал вашу жену? А сбежать он бы уже не успел – куда сбежишь в подпространстве? А наши законы суровы для прелюбодеев… вот он и скрылся заранее… Простите, простите, что я влезла в охранную систему корабля… но я старалась ради вас, мой любимый муж… Может быть, поэтому ты решила убить и меня,  Элис? – неожиданно резким громким голосом спросила она.

В зале зашумели.

- Я протестую, ваша честь! – наконец-то докричался до судьи адвокат. – Это вообще к делу не относится, и проверить отцовство брата Давида мы не можем!

- И не нужно! - выкрикнула Эсфирь. – Все и так понятно! Убила Лею из ревности, а Сару – чтобы не узнали про ее шашни!

- К порядку! – судья заколотил молотком по столу. – Еще одна реплика, и я удалю вас, госпожа Эсфирь!

При таких уликах и таком моральном облике, нарисованном свидетелями обвинения, красочно дополненном подозрениями Сары, адвокату оставалось только уповать на милосердие присяжных. В довершение ко всему принесли заключение психиатрической экспертизы по результатам сканирования мозга, доказавшее, что Элис вполне вменяема.

Два свидетеля защиты показали, что ни на одном кадре, просмотренном за весь период съемки, не видно, чтобы Элис что-то кому-то подсыпала в гостиной, но опровергнуть показания Эсфири и Сары они тоже не смогли – вообще ничего не было видно, Элис закрывала обзор камере спиной. И доктор рассказала о том, что у беременных иногда происходят сдвиги по фазе и привела несколько примеров развившихся неврозов и психопатий в этом состоянии. И все…

Никто не сказал, какая Элис, в сущности, хорошая девочка. Какая она славная подруга и прекрасная добрая дочь, какая она ласковая жена. Адвокат произнес убедительную, слезоточивую речь о раскаявшейся Марии Магдалине, о милосердии и прощении… но слезы он выдавил только у матери и мачехи Элис. Остальные представляли собой гранитные глыбы. Отработав свои деньги, он поклонился судье и присяжным и сел на место.

Судья призвал зал к тишине и обратился к Элис:

- Элис из семьи Бархейм. Признаешь ли ты себя виновной в попытке убийства Сары?

Элис встала. Адвокат вскочил и попросил судью:

- Ваша честь, позвольте я дам совет моей подзащитной?

Судья милостиво разрешил.

- Элис, - зашептал брат Теодор, - дело швах, признайся, покайся, может быть, они заменят смертную казнь на пожизненное!

Элис отрешенно кивнула. Оглядела зал и сказала:

- Я всю жизнь старалась не лгать. И сейчас не буду. Я невиновна!

Зал взорвался гневными выкриками. Судья замолотил по столу, призывая к спокойствию. Адвокат упал в свое кресло.

- Элис из семьи Бархейм. Признаешь ли ты себя виновной в убийстве Леи?

- Не признаю! – крикнула Элис, глядя Давиду в глаза. - И в прелюбодеянии тоже не признаюсь!

- Об этом я вас не спрашиваю, сядьте, - голос судьи был сух и бесстрастен. - Прошу коллегию присяжных удалиться на совещание.

Элис не смотрела в зал. Она сидела, как каменное изваяние. Ей было все равно. Мир все равно рухнул, ее оболгали, на нее свалили страшные грехи, а Давид отвернулся от нее. Кто это был? Неужели Эсфирь? Уже все равно. Все против нее. Такого в дружной семье фаронов еще и не бывало, пожалуй. Вот теперь будет. Ну призналась бы она, а что изменится? Солгать и нести всю жизнь кошмарный крест чужого преступления?

Присяжные совещались довольно долго. Наконец они вернулись в зал, и старшина взял слово.  Элис замерла. Надо было встать вместе со всеми, но она не могла, она обмякла на своей скамье, в тоске глядя на мать.

- Коллегия присяжных большинством голосов (одиннадцать против одного) выносит приговор: виновна по обоим пунктам. Ввиду особой тяжести совершенных преступлений приговаривается к смертной казни без отсрочки выполнении приговора.

Элис вскочила – откуда взялись силы - и закричала:

- Это вы, вы убийцы, а не я! Вы убиваете невинных людей! Дайте хоть ребенку родиться!

Ее подхватили под руки и потащили к служебному входу, обратно в камеру, а она все кричала:

- Мама, мама! Я не виновна! Мама! – и наградой ей был ответный крик матери:

- Я верю, Элис! Верю…

Отец Элис, опозоренный до конца жизни, подхватил новую жену под руку и поспешил к выходу, подальше от родившей убийцу Фаины. Но госпожа Анна неожиданно остановилась и вернулась к убитой горем матери Элис. Взяла ее под руки и, шепча что-то на ухо, подняла со скамьи и, поддерживая, повела к выходу. Мимо отца Элис, мимо матрон с разинутыми ртами, мимо Старшего отца Давида. У госпожи Анны было свое мнение о мужчинах-фаронах. Может быть, от того ее так долго и не могли выдать замуж.

Элис втолкнули в каюту и оставили одну. Она доползла, шатаясь, до постели и упала.

- Вот и все… вот и все… вот и все… - шептала она. Потом вынула из кармана пинеточки и дико закричала: - Вот и все! Все! Все!

Хрустальная птица из ее сна билась в закрытое стекло. Удар, удар… и она разлетелась на мелкие искрящиеся брызги. Так разлетелся на кусочки маленький мир «девчонки Давида».

Глава 9.

Убитая горем, согнувшаяся под непосильной ношей, мать Элис шла по коридору, заботливо поддерживаемая Анной. Вдруг она остановилась. Выпрямилась. И, бормоча вполголоса:

- Надо успеть. Скорее, скорее, я должна успеть! – побежала по коридору. Анна – за ней.

- Анна, куда ты? – услышала она окрик мужа, остановилась, обернулась. Они с госпожой Фаиной успели отбежать уже метров на сто, а Анна была близорука. Ей показалось на мгновение, что около входа в зал собраний, где судили Элис, стоят три гранитных памятника – ее муж, Старший отец Давид и брат Петр.  Она, неожиданно для себя самой, присела в книксен, повернулась и побежала догонять госпожу Фаину. На повороте она еще раз оглянулась – три «каменных глыбы» как стояли, так и остались стоять, глядя им вслед.

- Госпожа Фаина, вы не бегите так! – Анна с трудом догнала госпожу Фаину. – У вас же сердце…

- Надо успеть, Анна, надо успеть! Зачем мне мое сердце без Элис? – тяжело дыша, произнесла Фаина.

- А куда мы? – Анна еле поспевала за старшей женой, но та только бормотала про себя:

- Надо успеть, надо успеть… - и бежала все дальше по коридорам корабля, не обращая внимания на удивленных прохожих. Вот они прибежали в лабораторный блок. «Наверно, она к себе на работу», - догадалась Анна, но госпожа Фаина пробежала мимо входа в свою лабораторию и, тяжело дыша, остановилась у люка со знаком «Радиация».  Набрала код, вошла внутрь, Анна, оглядевшись по сторонам – за ней. Не здороваясь с изумленными ее появлением сотрудниками, мать Элис подошла к сейфовой двери в конце помещения и, вытащив из кармана магнитную карту, приложила ее к замку. Дверь начала открываться. Фаина вошла внутрь, Анна, краем глаза наблюдавшая за замершими лаборантами, вошла за ней. А госпожа Фаина уже открывала один из сейфов, с надписью «Радиационная опасность! Открывать запрещено!»

«Свихнулась!» - мелькнуло в голове у Анны, она попятилась к выходу, но уйти ей не удалось – дверь автоматически закрылась.

- Ой! – только и сказала Анна, с ужасом глядя, как Фаина открывает сейф, достает один из контейнеров и спокойненько его вскрывает.

- Не бойся, тут нет ничего опасного, - быстро сказала Фаина, вынула из вскрытого контейнера тубу из-под лекарств в пакетике и сунула ее себе в карман. – Бежим!

«Не свихнулась!» - обрадовалась Анна и спросила вслух:

- А куда бежим?

Они уже вышли из сейфовой комнаты.

- Здравствуйте, - спокойно сказала Фаина сотрудникам лаборатории.

- Добрый день, госпожа Фаина, - проблеял один из братьев, остальные бодро закивали головами, несколько женщин даже изобразили подобие улыбки.

У выхода Фаина остановилась.

- Так, Анна. Он не захочет мне сказать, где он… Набери кабинет Давида и узнай у Ионы, или кто там, где находится брат Давид… Скажи… скажи, что… что тебя бьет муж, и ты хочешь это обсудить.

Сотрудники лаборатории навострили уши. Анна растерянно сказала:

- Но… он же меня не бьет…

- Да? Ну скажи что-нибудь еще, что угодно! Скорее же!

- Я никогда туда не обращалась…

- Давайте я свяжусь! – к ним подошла высокая дородная женщина со светлыми волосами, заплетенными в толстую косу. – Госпожа Фаина, вы хотите узнать, где сейчас Старший отец?

- Да, Агния, помогите…

Госпожа Агния, научный руководитель фаронских проектов по ядерной физике, отодвинула трепещущую Анну и без всякого стеснения набрала приемную брата Давида, предварительно отключив видеосвязь.

- Брат Иона вас приветствует, - раздался голос брата Ионы. Он был, как обычно, спокоен и бесстрастен. Агния отключила и громкую связь, поднесла к уху трубку.

- Брат Иона, здравствуйте. Это госпожа Агния, из лаборатории ядерной физики… А брат Давид сейчас у себя? Да, я хотела бы к нему заглянуть… Да, я понимаю, но дело неотложное. Нет, это еще и секретное дело… Да, и я рада решить его с вами, но, увы… Да, если возможно… благодарю вас… - и, отключив связь, повернулась к матери Элис. – Госпожа Фаина, он у себя в кабинете, будет ждать меня, в течение ближайшего часа никуда не уйдет. Идите!

- Спасибо… - мать Элис со слезами на глазах поблагодарила госпожу Агнию.

- Идите, идите! – Агния обернулась к замершим от невиданного зрелища – их начальница только что солгала – и кому? Брату Ионе, секретарю Старшего отца! – А вы, господа, молчок! И давайте работать, негоже отвлекаться!

Через полчаса брат Иона тихонько постучал в дверь Старшего отца Давида. Не услышав ответа, приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Увиденная картина побудила его ретироваться назад, но «сзади» было еще хуже. И он рискнул. Втянув голову в плечи и старательно отводя глаза, он тихо позвал:

- Брат Давид! Простите за беспокойство, но очень срочно, очень…

Давид поднял голову и тяжелым, недобрым взглядом  посмотрел на Иону, прищурился, тряхнул головой и выпил остаток жидкости из молочной кружки. Он надирался. Старший отец Давид сидел за своим столом перед наполовину опустошенной бутылкой строго запрещенной у фаронов водки «Имперская». Водка была хороша. Рюмок не было, пришлось пить из чашки.

Брат Давид с непривычки опьянел, но не настолько, чтобы получить полную анестезию от пережитого кошмара. Он убил любимую жену… да, да, да… он убил жену и ребенка… Да к черту, что она отравила Сару – туда Саре и дорога, сам бы отравил эту змею… Но Лея… это был бред – Элис не могла так поступить… но обе – обе – и Эсфирь, и Сара так складно рассказывали о том, как Элис подсыпала отраву… И эта история с псом… и письма… и Поль, чертов урод, куда он сбежал? Но самое ужасное – это следы таллия, там, где она наливала молоко, и в ее шкафу… Присяжные, о! Эти светочи мысли и светильники высокой морали! Да, да, да! Пусть она все лгала, пусть лгала… она сошла с ума, раз так поступила… Ее надо лечить, а не убивать! Что он, Давид, наделал? Только он мог подать на апелляцию, как муж Элис, но он был Старшим отцом, примером для подражания, черт бы подрал их фаронские порядки! Он налил себе еще и выпил.

- Что?

- Брат Давид, там… э… мать Элис, просит принять ее…

- Нет. Я не могу. Я не могу!

- Брат Давид, я понимаю, я так и сказал, но она настаивает.  И... там все больше людей собирается, лучше бы избежать огласки…

- Где собираются? Кто?

- Э… У дверей, в коридоре… Разные люди, из нашей семьи… Лучше бы впустить ее… Если позволите…

- Она что – голая?

- Нет!

- А что тогда собираются? – и Давид истерически захохотал, представив в коридоре голую тещу.

Брат Иона запунцовел.

- Вы сами взгляните, - пробормотал он.

Давид криво ухмыльнулся, встал из-за стола, покачнулся и, поддерживаемый кинувшимся на выручку Ионой, вышел в приемную, Иона отпустил на минутку качающееся начальство, хлопнул по кнопке открывания двери и поднырнул под руку Давида как раз в тот момент, когда тот, пытаясь с достоинством шагнуть вперед, потерял равновесие. Люк открылся, и Давид увидел нечто невообразимое для фаронского сознания: посреди коридора, прямо перед люком, на коленях, стояли две женщины, одна – госпожа Фаина, а вторая была ему смутно знакома, но он не помнил ее имени.

Справа и слева вдоль коридора собиралась толпа. К всеобщей радости, добавилось еще и лицезрение главы семейства в странном состоянии потери равновесия. Фаронов можно было понять – в их светлой незамутненной жизни подобные события случались крайне редко. Никогда не случались, если уж совсем точно.

Когда люк открылся и Фаина увидела зятя, она быстро поползла внутрь на коленях, Анна – за ней. Давид, поддерживаемый Ионой, отшатнулся и попятился, они задели стол Ионы и, не удержавшись на ногах, оба рухнули на пол. Фароны, заглянувшие внутрь, вместо того, чтобы закрыть люк и разойтись по своим делам, заняли весь дверной проем и таращились на происходящее – брат Иона уже вскочил и пытался поднять Давида, но тот, решив, что разговаривать стоя перед коленопреклоненной тещей неудобно, сам встал на колени и, заглядывая госпоже Фаине в лицо, спросил:

- Что вы хотели?

Госпожа Фаина выпрямилась и, с изумлением глядя на зятя, сказала:

- Господин Давид, умоляю, выслушайте меня! У меня есть свидетельство – улика, которую я не предъявляла, я боялась, что это повредит дочери, но сейчас… ей больше навредить невозможно! Вы… вы подарили мне новую жизнь, вы оплатили операцию на моем сердце… но зачем мне моя жизнь, если доченька умрет? Умоляю вас, вот новая улика, прошу вас, отложите исполнение приговора!

- Н-новая что?

- Улика…

- Иона! Люк закрой!

Иона начал было подниматься на ноги, чтобы пройти к люку, но его осенила мысль: как же так – он, секретарь, будет стоять на ногах, пока Старший отец – на коленях? Иона опустился на пол и, поразмыслив, на четвереньках направился к люку. Ошалевшие счастливчики в дверях молча взирали на происходящие, тогда как задние ряды, обуреваемые нечестивым любопытством, толкали впереди стоящих и нетерпеливо вопрошали:

- Ну что там, что? Скажет кто-нибудь, что происходит?

«И даже женщины тут! - с особым чувством отметил старшина общины брат Петр, пробиваясь сквозь толпу. – Совсем одичали во время путешествия! Никакого почтения!»

Да, люди не стремились расступиться перед братом Петром. Наконец, используя весь свой авторитет и силу, ему удалось войти в кабинет – как раз тогда, когда брат Иона, стоя на четвереньках, протягивал руку к кнопке закрывания люка. Старший отец Давид полулежал, удобно подпирая голову рукой, и слушал рассказ стоящей на коленях перед ним госпожи Фаины. Алая от смущения госпожа Анна в той же позе была рядом.

- А, Петр! Заходи. Слушай, хоть ты дверь закрой! – Давид приветливо помахал старосте. Единственное, что брат Петр осознавал в этот момент – это что нужно «очистить зал» от зрителей. Он повернулся спиной к живописной группе и начал выпихивать за порог любопытных:

- Братья, братья… тьфу, и сестры, выходите, у всех сегодня тяжелый день! Дайте нам разобраться, уходите, выходите! - Наконец, когда последний фарон оказался за порогом, Петр закрыл люк и обернулся. – Что происходит? – спросил он сдавленным голосом.

- Госпожа Фаина, расскажите Петру еще раз, пусть послушает! Садись, брат!

Брат Петр подумал и, подойдя к начальству, уселся на пол, скрестив ноги по-турецки.

- Брат Петр, простите меня, но речь идет о жизни моей Элис, - госпожа Фаина протянула Петру тубу в пакете. – Несколько дней назад, как раз когда госпожа Сара попала в больницу, ко мне на работу пришла Элис, принесла вот это и сказала, что нашла тубу у себя в гардеробе,  в обувном ящике. Она сказала, что не клала ее туда. Сказала, что не понимает, что происходит, и что ей страшно. Попросила проверить, что это – она думала, что кто-то подбросил ей наркотик или пытается таким образом его укрыть. Я оставила тубу у себя, Элис ушла. Когда я осталась одна, я провела анализ и определила, что внутри – сульфат таллия. Как раз то самое вещество, которым, как позже выяснилось, отравили Лею и Сару. Господин Петр, вы проверяли мою лабораторию – таллий был, но не так много, чтобы отравить двух женщин. И расход его соответствовал расходу в единственном  проведенном нами эксперименте. И вот – посмотрите, проверьте сами – этим количеством можно десяток человек на тот свет отправить! Откуда он здесь, на корабле? Получается, что кто-то взял его с собой с Земли? Но… господин Давид, тогда это не Элис! Она была школьницей, не помышлявшей о замужестве, когда мы улетели! У нее не было врагов!

- А почему вы скрыли этот факт, Фаина? – строго спросил Петр.

- Я так боялась, что это повредит дочке, ведь это она принесла мне тубу… и можно увидеть по видеозаписям в коридоре, как она идет ко мне… Показания старших жен… все, все указывало на Элис!  Но теперь? Что может ей повредить? А может быть, выяснится правда! Умоляю вас: отложите исполнение приговора! Этот флакон нужно обследовать на следы ДНК. Здесь наверняка будут отпечатки Элис, моих следов, скорее всего, не будет – я работала в перчатках. Но вдруг обнаружится еще чья-то ДНК? Умоляю, не откажите, не торопитесь… - И тут слезы вырвались наружу. Несчастная мать зарыдала. Анна обняла ее, утешая, и умоляюще посмотрела на Давида.

Давид вскочил и, чуть не растянувшись, зашел к себе в кабинет. Анна прислушалась.

- Это Старший отец Давид. Я решил подать на апелляцию. Да… да… сейчас зафиксирую. Прошу прислать ко мне судью и адвоката. Появились новые данные, нуждающиеся в проверке.

Элис было совсем худо. У нее снова ужасно болела голова. Снова каменный живот. Малыш притих, наверное, и ему было плохо. Она лежала на боку, уставившись в стену. Мир рухнул. Ее, невинную, осудили за чужое преступление! И никто не вступился, никто, даже муж поверил в ее чудовищную вину… Значит, на свете нет справедливости… значит, нет. Устав метаться по камере, бедняжка легла и просила теперь у Бога только одного – чтобы все быстрее закончилось, и чтобы они с малышом ушли в свой вечный дом, к своему настоящему Отцу.  Потом перестала и просить – голова раскалывалась, и она могла только постанывать, так ей было дурно.

Вечером к Элис вошла врач. После суда она, подобрав подходящие лекарства, сделала срочный заказ в фармацевтической лаборатории. Через полчаса ей пришел ответ – лекарства готовы, но им запрещено передавать что-либо для осужденной Элис. «Кто запретил?» - отправила вопрос врач. «Брат Петр».

- Возмутительно! – госпожа Дамарь (так звали лечащего врача Элис) потерла виски, стараясь успокоиться. Потом набрала кабинет брата Петра, никто не ответил, вызвала на связь его отсек – да, он был на месте, обедал в кругу семьи.

- Простите, брат Петр, что отрываю вас… но не могу поступить иначе, - голос ее дрожал от негодования.

- Да, что у вас? – брат Петр зашел в свой кабинет, чтобы не мешать обедающим.

- Фармацевты не отдают мне лекарства для Элис. Сказали, что это – ваше распоряжение.

Брат Петр, оторванный от обеда, и так-то имел не самый радужный вид, но после этих слов он посуровел и нахмурился:

- Да, это я распорядился.

- Почему? – выдохнула Дамарь.

- Думаю, что ей следует помучиться за совершенные ей  преступления. Мы, знаете ли, не дикари, мы на электрический стул не сажаем. Она и не заметит, как умрет. А перед смертью пусть осознает, каково было ее жертвам.

- А как быть мне? Я – ее врач. Как быть мне?

- Вам? А вам-то что за дело? Считайте, что ее уже нет, – и брат Петр потянулся к кнопке отбоя.

- Нет, нет, нет, подождите! Она жива, ее камера подключена к медблоку. И ей очень плохо, я это вижу. Послушайте, мы, врачи, даем клятву Гиппократа, мы обязаны оказывать медицинскую помощь любому человеку. Как же так – я, врач – в одной ситуации буду верна этой клятве, а в другой – не буду? И… кроме того, я не одна вижу, что происходит в камере Элис…

Последний аргумент заставил Петра аж закашляться. Да… страсти и так накалились, надо бы притушить пожар… Выдержав паузу он, погладив бороду, пробормотал:

- Да, возможно, я погорячился. Я отменю свое распоряжение, можете  отнести лекарства.

- Спасибо, брат Петр! – но брат Петр уже сбросил вызов. Отобедать ему так и не удалось, так как позвонил начальник охраны и попросил взглянуть на собирающийся народ в коридоре у кабинета Старшего отца. Брат Петр взглянул и, оставив недоеденную отбивную остывать на тарелке, побежал к Старшему отцу.

Госпожа Дамарь внесла ужин в камеру Элис. Та даже не пошевелилась – лежала, повернувшись к стене. Врач поставила поднос на стол, наклонилась над Элис. Глаза ее были закрыты.

- Элис? – позвала ее врач, - Элис!

В ответ женщина тихо застонала. И Дамарь взялась за дело. Ощупала живот, измерила давление, ужаснулась. Налила в кружку воды из крана, аккуратно повернула Элис на спину.

- Элис, надо выпить лекарство!

- Зачем? – еле слышно спросила Элис. Врач с жалостью смотрела на нее – казалось, Элис постарела на десяток лет за этот день. – Все одно…

Госпожа Дамарь вздохнула:

- Элис, у тебя серьезная угроза преждевременных родов. Надо выпить лекарства.

- Так хорошо же… - прошептала измученная женщина, - пусть он родится, хорошо же… Его же не убьют, когда он родится? Его же точно не за что, раз он еще не жил?

- Элис, для того, чтобы выходить недоношенного младенца на твоем сроке, нужна специальная реанимация. У нас такой нет на борту корабля. Он умрет, если родится сейчас. Если бы ты видела их, родившихся в шесть месяцев – скелетики, обтянутые кожей…

- Значит, все одно…

- Нет, не «все одно»! Элис… Мне сложно представить себя на твоем месте, но я бы боролась за каждый день жизни ребенка внутри тебя. Послушай. Скоро мы «выпрыгиваем» из подпространства на Эльдорадо. У них есть возможность спасти такого недоношенного ребенка. Тебе нужно тянуть до Эльдорадо. Ты слышишь меня?

- А… если они придут раньше?

- Элис, все может быть. Может быть, они придут раньше, - госпожа Дамарь старалась не разреветься от жалости, - но ты… ты должна сделать все, от тебя зависящее – дай малышу шанс! Элис?

«Господи, что я делаю? Зачем я ее мучаю? Ей же все равно умирать» - спрашивала про себя Дамарь, протягивая женщине таблетки.

- Это яд? – криво улыбнулась Элис.

- Нет, что ты! Что ты! Хочешь, я сама… вот смотри, я сейчас разделю их и от каждой съем кусочек…

- Не надо, давайте, я выпью! – Элис протянула руку, госпожа Дамарь помогла ей приподняться.

Через полчаса Элис отпустило – головная боль притупилась, живот стал мягким. Даже малыш толкнулся ножкой. Ей очень хотелось спать. Она улыбнулась своему врачу и отключилась. Госпожа Дамарь, вытирая слезы, вышла из камеры и… наткнулась на брата Петра.

- Как она? – спросил Петр.

Госпожа Дамарь только покачала головой.

- Я приду к ней завтра, буду наблюдать, если вы не возражаете…

- Не возражаю, - услышала врач неожиданный ответ.

«Совесть проснулась», - подумала она и пошла к себе.

Пять громадных кораблей устаревшего типа «Ковчег» подплывали к планете Эльдорадо - крупному перевалочному пункту на границе зон влияния Империи русских и Демократии. Трюмы были под завязку забиты грузами – посадочный материал, грунт, строительная и сельскохозяйственная техника для освоения новых планет и обустройства колонистов. В систему Цирцея везли никелиевые болванки, на Эльдорадо - игровые автоматы для казино. На освободившееся место уже был контракт – в трюмы перегрузят посылки со сломавшегося почтовика. Это была большая удача –  перевозку почты Демократия оплатит по тарифу и, может быть, удастся договориться на бартер – топливо для кораблей по оптовой цене.

Айзек Смит вел к Исходу последнюю экспедицию. «Все, все, это – предпоследняя стоянка, заправляемся, грузимся, потом еще одна – и мы дома. Устал. Всю жизнь Моисеем работаю… или паромщиком… тут  еще эта история с девчонкой брата Давида. Как некстати. В последний мой перелет!»

Рано утром Элис разбудил звук открывающейся двери. Она проснулась мгновенно. Животный ужас охватил ее, она села на койке и забилась в дальний угол. Колотилось сердце, пот выступил на лбу и, собираясь капельками, тек по посеревшему от ужаса лицу. Вошел помощник Давида брат Иона. В руках он нес… поднос с завтраком. Молча поставил его на стол, не глядя на Элис, забрал почти нетронутый ужин и вышел.

Элис тяжело задышала. Значит, раз принесли завтрак – не сегодня, значит – не сегодня… Прошло уже трое суток с того ужасного дня, когда состоялся суд. К ней никто не приходил, кроме врача и брата Ионы. Госпожа Дамарь деловито осматривала ее, давала таблетки и уходила только после того, как она их принимала. И Дамарь, и Иона были немногословны. Элис пыталась узнать, как ее убьют – но никто не ответил, и она перестала спрашивать. Она тянула время до Эльдорадо. Когда они выйдут из подпространства, она перестанет пить таблетки и, возможно, давление вызовет преждевременные роды. И малыш, может быть, родится живым. И его, может быть, перевезут на Эльдорадо…. Столько «может быть»… но надеяться ей было больше не на что.

Но они пришли раньше. Они пришли через двое суток после швартовки «Ковчега» к внешнему пирсу «Эльдорадо».  И схваток не было. Они вошли –  Иона и двое братьев, давеча тащивших ее в камеру. Подноса с завтраком у Ионы не было… Элис только обхватила руками живот, пытаясь защитить малыша. Она смотрела на них, как затравленный зверек, несчастная, запуганная обреченная на смерть женщина. Братья молчали.

- Госпожа Элис, - хриплым голосом произнес Иона, - проследуйте за нами.

Элис покачала головой и вжалась в стену около койки.

- Госпожа Элис, прошу вас, - Иона сделал к ней шаг.

- Она боится, брат Иона! – подсказал один из сопровождающих.

У Элис в висках пульсировала кровь, бешено билось сердце. Она закусила губу до крови и снова покачала головой.

- Я же невиновна, - прошептала она.

- Я знаю, госпожа Элис, - Иона произнес это так, как будто знал это всегда, как будто не был он секретарем на суде, как будто не он приносил ей еду в камеру – так буднично, так спокойно… - Мы пришли забрать вас отсюда…

До Элис только начал доходить смысл сказанных им слов.

- Что вы знаете?

- Вы невиновны.

- Вы лжете? Вы так мерзко лжете?

- Нет, госпожа Элис, - Иона попытался улыбнуться, - все так и есть, я не лгу… Мы нашли настоящего убийцу!

- А… Тогда я тут останусь. Мне тут спокойнее.

- Ой, госпожа Элис, так тут нельзя оставаться, нужно освободить эту камеру для преступника…

Элис была уверена, что Иона лжет. Но если она выйдет из камеры,  и ее поведут по коридору, а она сумеет убежать и спрятаться, и сбежит на Эльдорадо… Она вскочила, огляделась по сторонам – не забыла ли чего – увидела голубые пинеточки, сунула их в карман и, забыв надеть туфли, выбежала мимо Ионы и охранников в коридор. Никто не схватил ее за руки, никто не надевал ей на голову мешок… Она обернулась. Иона неторопливо шел за ней, братья – позади. Элис подбежала к закрытому люку, ведущему в общий коридор.

- Сейчас, госпожа, сейчас открою! – Иона заторопился. Элис прижалась к стене, а когда люк открылся, выбежала наружу. Община фаронов жила своей жизнью. Мимо шли люди, украдкой поглядывавшие не нее, босую, в мятом домашнем платье, растрепанную, с прижатыми к груди руками. Вот на роликах прокатил курьер, везший кому-то покупки, загляделся на нее, чуть не врезался в дородного отца семейства, вовремя сделал крутой вираж и укатил дальше. Вот пробежали, размахивая школьными сумками, девчушки. При виде Элис в таком раздрызганном виде они замолчали и чинно проследовали мимо, а отойдя на некоторое расстояние, принялись шептаться, оглядываясь на нее. Элис растерянно посмотрела на Иону.

- Госпожа Элис, если вы не можете идти, братья понесут вас… Куда вы желаете?

«Куда – я – желаю? Домой! Нет, там Давид, а раз он не пришел за мной – значит, он поверил, что дитя не его, а Поля… И наверняка там или Сара, или Эсфирь… К маме? Но моя бывшая спальня занята госпожой Анной, а в гостиной… Да и отец…»

- Может быть, в медблок пойти, к госпоже Дамарь? – тихо спросила Элис.

- Да, да, пойдемте, раз вы туда хотите! – обрадовался Иона. Ему почему-то не приходило в голову, что Элис ничего не знает о произошедших в последние дни событиях, а братья-охранники не рисковали подсказывать старшему по положению брату.

- Ой, а там Сара… - жалобно сказала Элис.

- Нет, там уже нет Сары, я точно знаю! – уверил ее Иона, закрывая люк в тюремный коридор.

- Нет? Тогда пойдемте…

Но далеко им пройти не удалось. Откуда-то, из-за поворота коридора, раздался дикий, нечеловеческий крик. Элис вспомнила, как выл Фоксик, пытаясь прорваться, как ей казалось, в ее спальню, но этот вой был еще страшнее. Два здоровых фарона тащили упирающегося, дико кричащего человека. Можно было различить слова «ненавижу», «подонки» и прочие, от которых ушки Элис «свернулись в трубочку». Люди пугливо прижимались к стеночке, когда мимо них проходила эта процессия.

- Сара… - в ужасе прошептала Элис. Да, это была Сара – но в каком жутком виде! Седая, потерявшая половину волос, с безумными глазами, перекошенным ртом, она была как сумасшедшая. Сара узнала Элис, дико завизжала и неимоверным усилием вывернулась из рук охранников. В три прыжка она добралась до Элис и набросилась на нее с воплем: «Жива? Ненави-и-и-ижу!» Но добраться до женщины она не смогла, братья-фароны загородили Элис, а подоспевшие охранники оттащили беснующуюся Сару в сторону и запихнули ее в тюремный коридор, откуда только что вышла Элис. Но и этого Элис оказалась достаточно: ноги подкосились, и она сползла по стенке на пол. Охранники скрестили руки, соорудив сиденье, брат Иона усадил ее, и они быстро понесли ее к госпоже Дамарь.

А мы вернемся на несколько дней раньше и узнаем, какие события привели к оправданию нашей героини.

Даже в местной фаронской лаборатории на флаконе с таллием нашли следы ДНК нескольких человек, помимо  Элис. Да, их было мало – видимо, флакон тщательно вымыли перед использованием. Из всех обитателей «ковчега», включая умерших и сбежавшего Поля, следы на флаконе совпали только с Эсфирью и Сарой. Конечно, это не было доказательством, но уже вызывало вопросы. Эсфирь и Сара не припомнили, что брали в руки подобный флакон, но и не отрицали такую возможность – они жили в одном доме с убийцей, всякое могло быть, не упомнишь, кто что трогал. Но на Эльдорадо брат Давид, заплативший огромные деньги за срочное и  тщательное исследование программы Фоксика, получил изумительный результат, а брат Петр вытребовал в срочном порядке результаты семантической экспертизы, забытой им на Фрее. Вернувшись с Эльдорадо, Давид велел доставить Эсфирь в свой кабинет. Она вошла, увидела своего любимого песика:

- О! Спасибо, господин Давид! Вы его оживили, мою собачку… - и протянула к нему руки.

- Не так быстро, госпожа Эсфирь, - строго сказал находившийся тут же брат Петр. - Пока это – улика.

Вошли еще несколько человек: фаронские полицейские,  судья и двое дознавателей, проводивших опросы Эсфири и Сары. Эсфирь похолодела.

- Что такое? – испуганно спросила она.

- Можете приступать, братья! – Давид кивнул дознавателям. Эсфирь усадили в странного вида кресло, от которого тянулись провода к полусферическому устройству с монитором на столе, за который уселся один из дознавателей. Он деловито «оживил» прибор, подготовил его к работе с объявил:

- Господа, это – полиграф, устройство, позволяющее определить, лжет опрашиваемый или говорит правду. Мы его одолжили на Эльдорадо, в местной полиции.

- Я всегда говорю правду! – попробовала возмутиться Эсфирь, когда к ней прикрепляли датчики.

- Да? Ну и отлично, - мило улыбнулся дознаватель. - Брат Симеон, фиксируете?

Второй дознаватель кивнул головой.

- Я сейчас буду задавать вопросы – отвечайте или «да», или «нет». Никаких пространных рассуждений не нужно. Если затрудняетесь ответить – так и говорите: «не знаю». Вы меня поняли?

Эсфирь кивнула головой, жалобно глядя на Давида. Но ее третий муж деловито изучал что-то на мониторе своего компьютера.

- Вы женщина?

- Да, конечно, а что – это не видно?

- Только «да» или «нет». Вы женщина?

- Да.

Вы замужем за братом Петром?

- Нет…

- Вы родились на Земле?

- Да.

- Вы летите на Исход?

- Да.

- У вас двое сыновей?

- Нет!

- Это ваша собака? – дознаватель указал на Фоксика.

- Да!

- Его имя Фокс?

- Да!

- Вы вносили изменения в его программу поведения?

- Нет!!! Нет, никогда!

- Только «да» или «нет».

- Нет!

- Вы видели, как младшая жена Элис подсыпала что-то в молоко для Леи?

- Да…

- Ваш первый муж брат Илия жив?

- Нет!

- Вы видели, как младшая жена Элис подсыпала что-то в молоко для Сары?

- Нет!

- Вы знаете, кто писал письма с непристойным содержанием, отправленные позже одноклассницам Элис?

- Нет! То есть, да…

- Так «нет» или «да»?

- Элис писала, так говорили… но я же не видела, как… я затрудняюсь ответить.

- Пока достаточно, прошу ознакомиться с результатами показаний, - дознаватель пригласил мужчин к монитору. Эсфирь тоже захотела встать и посмотреть результаты, но он остановил ее:

- Нет, вам пока рано.

Давид и Петр, прочитав выводы полиграфа, уставились на Эсфирь. Та чувствовала себя ужасно.

- Что такое? – пробормотала она.

Второй дознаватель открыл свой планшет и зачитал:

- Результат исследования, проведенного компанией-производителем механического пса Фокса, принадлежащего Эсфири Бархейм. Зачитывать, Старший отец Давид?

- Да, пожалуйста! – буркнул Давид.

- Так… много общих слов… ага, вот суть: «В искусственный интеллект электронно-механического устройства, код… тут многозначный код, желающие могут убедиться, что он совпадает с номером, выгравированном на брюхе собаки под шерстью… были внесены изменения следующего рода: частично снят блок агрессивного поведения по отношению к живым существам, произведена настройка на агрессию в отношении Элис Бахрейн, а также внесен новый звуковой сигнал, включаемый  по радиосвязи».

Первый дознаватель спросил Эсфирь:

- Госпожа Эсфирь, я изменю свой вопрос: знаете ли вы, кто внес изменения в программу вашей собаки?

- Н-нет, - неуверенно ответила Эсфирь.

- Госпожа Эсфирь, вы помните, как ваш Фокс неожиданно набросился на беременную Элис?

- Да, это было так странно…

- Коротко, пожалуйста.

- Да…

- Брат Давид, послушаем, какой новый звук стал издавать Фокс после внесения изменений в его искусственный разум?

- Да, включайте…

Второй дознаватель набрал комбинацию знаков на своей клавиатуре, и пес, спокойно сидевший на столе вдруг, не открывая пасти, начал издавать очень громкие скрежещущие и царапающие звуки – это действительно было похоже на царапанье когтями по двери! А потом он, также, не сдвигаясь с места, не открывая пасть, дико завыл… У Эсфирь глаза полезли на лоб от удивления, а мужчины, уже слышавшие эти жуткие звуки, внимательно наблюдали за ее реакцией.

- Это очень похоже на то, что слышала бедняжка Элис в день похорон Леи, не правда ли, Эсфирь? – спросил Давид. Лицо его было мрачным.

- Я это не делала. Я… я не меняла ничего в собаке! Это же мой любимый Фоксик! Да я и не умею!

- Да? А вот результат семантической экспертизы непристойных текстов, отправленных с почты Элис Бахрейн. «Сделанные в сочинении вставки и письма написаны одним и тем же человеком.  Автором вставок и писем является Эсфирь Бахрейн». Ознакомьтесь, Эсфирь! – и дознаватель подал ей планшет.

Эсфирь закрыла лицо руками и заголосила:

- Не я это, не я… напраслину возводите!

- А вот результаты экспертизы следов ДНК: «На флаконе, содержащем сульфат таллия, которым были отравлены Лея и Сара Бахрейн, обнаружена ДНК Эсфирь Бахрейн». Ознакомьтесь!

- Эсфирь! – брат Петр подошел к рыдающей женщине. Получается, что убийца – ты!

- Нет, нет, не я, не я!

- Да? А вот посмотри, что говорит об этом твоя подруга Сара: «Да, я солгала. Я дала лживые показания. Я не видела, как Элис подсыпала порошок Лее. Это делала Эсфирь. И Эсфирь, зная, что я проникла в систему видеозаписи охранной службы корабля для слежки за Полем, стала меня шантажом заставлять сказать неправду. А теперь, теперь я раскаиваюсь, Элис погибла из-за моей трусости, я хочу признаться! Это была Эсфирь!»

Надо отметить, что Сара начала раскаиваться не просто так – ей предъявили найденные следы ее ДНК на флаконе.

- Что? – Эсфирь задохнулась от гнева, выхватила планшет из рук дознавателя и впилась в текст. – Вот ведь тварь! Вот ведь гадюка! Но ничего, я все про нее расскажу!

Все рассказала Эсфирь – и как Сара признавалась в ненависти к Элис, и как по просьбе Сары она, Эсфирь,  дала ей Фоксика на один день для того, чтобы та научила его цирковым трюкам, и как именно после этого он набросился на Элис, и как Сара ее шантажировала, угрожая рассказать, к какому пагубному (по меркам фаронов) увлечению пристрастилась Эсфирь, и как, уже в больнице, Сара умоляла ее подтвердить, что Элис подсыпала порошок в молоко Леи. Все припомнила Эсфирь – даже слова Сары, разозлившейся на Давида за то, что он предпочел ей молодую женщину – «Я столько для него сделала, а он…»

Проверка показаний на полиграфе не могла быть уликой в суде, но направляла следствие в нужное русло. А воспоминание Эсфири о какой-то важной услуге, оказанной Сарой Давиду, заставила их задуматься. Сара стала женой Давида после смерти мужа, брата Давида. Труп Ефрема по-прежнему покоился в холодильнике, и провести анализ тканей было несложно. Результаты анализа заставили Давида похолодеть и покрыться мурашками от ужаса – его брат также умер не своей смертью, он был отравлен. Тем же таллием.

Сара сопротивлялась дольше Эсфири. Она тщательно изучала результаты экспертиз, досконально требовала предъявить ей цепочку доказательств, приводивших следствие к тому или иному выводу, закатывала истерики и прикидывалась тяжело больной. Добил ее брат Петр, которому осточертела вся эта возня, и он сунул ей под нос результат анализа тканей ее мужа.

- Таллий, Сара. Зачем ты отравила брата Ефрема, твоего мужа?

И тут Сара сорвалась. Она дико орала, что Ефрем был никчемный муж, что ему хватило ума, после того как умер его старший брат Илия, сделать «доставшуюся по наследству» Эсфирь старшей женой, как будто у него не было ее, Сары, что он не любил ее, Сару, раз променял на Эсфирь, что он заставлял ее жить так, как хотелось ему, а не ей, что он был ничтожество, а не мужчина… И он нашел себе молодую девку, которая была так слаба, что умерла с ребенком в утробе – все, кто угодно, кроме нее, Сары…

- А потом я увидела тебя, Давид, - Сара умоляюще протянула руки к своему мужу. – Я поняла, что у меня еще может быть счастье… и что Ефрем если и помрет, то нескоро, и я достанусь тебе старухой, а мне так хотелось быть с тобой…

Давид с отвращением передернулся. Ему досталось за эти дни очень сильно, он понимал, что все произошедшее – это самая настоящая дикость, что он чуть не убил жену и ребенка. Чьего ребенка? Да еще надо доказать, что это не его ребенок!  Как он мог поверить Саре – а ведь поверил, и только потому, что она, как ему казалось, стала жертвой безумия Элис… «Какая дикость эти наши правила!» - в конце концов решил он.

- О, Давид, а разве у тебя был шанс стать Старшим отцом? Ведь Ефрем мог прожить еще лет шестьдесят!

- Сара, побойся Бога, - только и смог выдавить Давид. – Да зачем мне эта должность?

- Ты, такой умный, молодой, красивый… ты мог бы стать Старшим отцом всех фаронов… Если бы слушался меня! – последнее Сара провизжала. Давид вскочил и выбежал из палаты. Он вызвал к себе брата Петра, и они вместе отбыли на планету Эльдорадо. Сару оставили в палате на попечении дознавателей и установили охрану. Следствие продолжалось.

Сара не могла остановиться – она рассказывала, рассказывала – о том, как хитроумно внедрилась в разум Фоксика, как подобрала пароли к охранной системе корабля, как обнаружила видеонаблюдение в гостиной и отключила запись звука. О том, как она заметала следы – «Ведь никто даже не заметил взлом системы, не так ли?» О том, как она развлекалась, собирая «досье» на Поля – он спутал ее планы своим побегом, а она хотела организовать встречу Поля с Элис в библиотеке, наедине, но Поль, паршивец, удрал. Она подробно рассказала, как подсыпала таллий на столик для приготовления пищи в гостиной и в обувной ящик Элис, как подкинула туда флакон, какая она была аккуратная, надевала перчатки. Она рассказала, как подсыпала таллий в кофе мужа – травила его постепенно, чтобы все можно было списать на болезнь. Рассказала, как купила любимые конфеты Леи, аккуратно вскрыла дно и подсыпала таллий в ликерную начинку, выдавая кристаллики сульфата таллия за сахар и угощала, угощала отравленными конфетами… Она сокрушалась, что не рассчитала дозу отравы для себя, приняла слишком много и так сильно облысела, но она знает, есть средства, восстанавливающие волосы… Она говорила, говорила, говорила… Только укол снотворного заставил ее замолчать. Дознаватели ушли, потрясенные.

Элис проснулась. В прошлый раз, когда она здесь была, ее разбудил запах ватрушек. Сейчас ватрушками не пахло, но зато рядом оказалась мамочка.

- Мама… - прошептала Элис. – Я же говорила, что я не виновата…

- Ой, доченька! – мать вскочила, обняла дочурку, нажала кнопку вызова. Вошла доктор Дамарь.

- О! Кто тут у нас проснулся? – улыбаясь, спросила она. Элис ощупала живот – малыш был на месте  - и тоже улыбнулась. Жизнь возвращалась! Только Давида не было… Но госпожа Дамарь с уверенным видом сообщила, что катастрофические события, произошедшие в семье Бахрейн, вынудили Старшего отца, не дождавшись, пока его жена придет в себя, отправиться по наисрочнейшим делам на планету Эльдорадо.

- Впрочем, он велел передать… - Дамарь похлопала в ладоши, и в палату ввезли на медицинском столике корзину цветов! – Это тебе, Элис…

Давид вернулся к вечеру и, убедившись, что Сара на месте – в тюремной камере – а Эсфирь надежно заперта в дальней каюте, отправился к Элис. Постоял перед дверью.

- Идите же, Старший отец… - подтолкнула его Дамарь, и он вошел.

Элис… Элис вязала новые пинетки для малыша. Из той самой голубой пряжи, которую он привез ей с Фреи. Старые, с белесыми следами соли от слез, она решила оставить, как память об этом ужасном происшествии.  Она подняла глаза и замерла.

- Привет, - тихо сказал Давид. Последние дни он видел Элис только через камеру видеонаблюдения. Он-то знал, что Элис не казнят – причина была проста, как правда. «Ковчеги», предназначенные для долгих полетов, имели тюремную камеру, и даже были оборудованы устройством умерщвления особо опасных преступников. В тюремную камеру запускался угарный газ, и предварительно усыпленная снотворным жертва умирала. Нужно было только нажать кнопку. Но у фаронов такого человека не оказалось. По правилам, это должен был быть один из присяжных. Такой человек был, за отдельную надбавку он, еще в начале полета, согласился стать палачом, «если что». Он-то полагал, что это – простая формальность, и что до дела не дойдет. Но, когда улики против Элис потянули на смертный приговор, он не решился ее осудить и стал единственным присяжным, проголосовавшим против обвинения. После этого он быть палачом не мог. Брат Петр, которому не терпелось побыстрее покончить с омерзительной историей, уговаривал поочередно каждого из оставшихся одиннадцати присяжных, подбивал охрану, дошел до команды корабля, но капитан Айзек Смит недвусмысленно «указал ему на дверь». Никто не согласился. Приходилось ждать – или что она сама умрет от стыда или плохой медицинской помощи, или до Исхода. Но помощь оказалась хорошей, а последующие события выявили истинного виновника.

Но Элис-то всего этого не знала, она каждый день ждала смерти!

- Привет, - тихо ответила она, пытаясь улыбнуться.

- Как ты? – спросил Давид и сделал шаг по направлению к ней. Ему было очень, очень стыдно. И страшно. А вдруг она не простит его? И как ему жить с этим дальше?

- Ничего, нормально… - также тихо ответила Элис.

И он решился. Он подошел к ней, встал на колени и сказал, не поднимая головы:

- Прости меня. Пожалуйста, если сможешь, прости меня!

Элис на самом деле старалась не врать. И в этот раз она, подумав, честно ответила:

- Я постараюсь… - а потом вспомнила, как в одной из проповедей брат Фома говорил, что быть настоящим христианином значит не только соблюдать заповеди. Надо еще и делать добрые дела. И, убрав из своего сердца жгучую обиду, добавила:

- Нет… - и Давид, услышав это «нет», вздрогнул и сгорбился. – Я прощаю…

- Элис! -Давид схватил ее руки и расцеловал их.

- Ой, ты мне вязанье спутал… - так они и перешли окончательно на «ты».

А на следующий день, обсудив все с Элис и ее родными, Давид попросил собраться глав семейств, уважаемых матрон и руководителей служб в зале собраний.

Он был сосредоточен. Казалось, он не здесь, не на «Ковчеге», а мысленно где-то далеко. Все собрались, гул голосов смолк, и Давид встал.

- Братья и сестры, спасибо, что собрались… По моей просьбе каждому из вас были вручены бюллетени, в которых описывались трагические события последних месяцев. Так что в общих чертах вы в курсе произошедшего. Вы знаете, что Старшим отцом я стал в результате убийства моего брата Ефрема.

Народ в зале зашевелился, люди сочувственно качали головами, шептались друг с другом.

- Моя вторая жена Сара… не смогла совладать со своими чувствами и убила двух человек – брата Ефрема и мою младшую жену Лею. И пыталась убить Элис и нерожденного ребенка. Наши законы таковы, что если бы не два – всего лишь два обстоятельства – их бы уже не было в живых, и мы бы не узнали правду, а Элис осталась в нашей памяти преступницей! Нам повезло. Они живы. Но, дорогие братья и сестры, эти страшные события заставили меня посмотреть на то, как мы живем, по-новому. Вот мы, фароны, не проведя надлежащего расследования, понадеявшись на собственные силы, на свой ум, на свое оборудование – несмотря на то, что Элис отрицала свою вину – приговорили ее к смерти. И ее, и дитя. Что это, фароны, как не первобытная дикость?

Давид сделал паузу, внимательно осмотрев собравшихся. Фароны ожидали продолжение.

- Братья и сестры. Я принял для себя очень важное решение и хочу сообщить его вам. Я получил звание Старшего отца в результате страшного преступления – убийства моего брата. Я не считаю возможным оставаться вашим Старшим отцом.

Фароны начали перешептываться, с изумлением глядя на Давида.

- Более того. Я родился в фаронской семье, не мыслил себя вне семьи. Наши правила были единственным законом моей жизни, как и вашей. Но эти правила… какими они оказались ограниченными! Посмотрите – у нас достаточно придерживаться заповедей, написанных в Книге Фаронов, и все – ты уже праведен! Самый праведный – тот, кто придерживается буквы закона! А как же его дух? Как же милосердие Божие, как же любовь, заповеданная нам Создателем? Разве любовь привела Сару на путь убийцы? Нет, не любовь. Страстное желание стать свободной от ненавистного мужа – вот что сделало ее преступницей. Я не оправдываю ее, поверьте, нет оправдания такому убийству, я пытаюсь понять – как можно было предотвратить преступление! Ведь не родилась она такой! Я... много думал об этом и понял, что следование только  букве закона – не есть праведность. Это – фарисейство.

- Что он говорит? Мальчишка! Как он смеет затрагивать святое? – закричали в зале.

- Тише! Я скоро закончу. Пока я – Старший отец, извольте выслушать! Да, фарисейство! А то, что мы ставим себя выше других народов, не желая ни с кем смешиваться и общаться – это не что иное, как гордыня! А нам особенно хвалиться нечем, дорогие мои! Половина нашего народа – женщины – это бессловесные рабыни, которые вынуждены подделываться под своего мужа, изображать радость и довольство, как бы ни было тяжело у них на душе! Вот вам пример – госпожа Агния из лаборатории ядерной физики. Она умна? Да. Она ведет основные проекты, но кто знает о ней вне нашего мира? Никто. Потому что на всех, на всех работах, выпущенных ею, стоит ваше имя, брат Авель, вы, как мужчина, якобы руководите лабораторией! И так во всем. Справедливо ли это? По-божески?

- Мы не будем ничего менять! Мы покинули Землю, чтобы не жить с нечестивцами! – закричал брат Авель, и его поддержали. Командир корабля Айзек Смит с трудом скрыл ехидную улыбку. Он-то знал, с какими настоящими нечестивцами в фаронском понимании им придется столкнуться на вожделенном Исходе. Первые колонисты давно уже жили гораздо свободнее своих ортодоксальных предков, а недавние переселенцы специально были лишены связи с оставшимися на Земле, дабы не мутить народ и не мешать окончательному переселению.

- Двенадцать присяжных решали судьбу Элис. Один – тот, кто должен был стать ее палачом – не признал ее виновной. Я знаю, многие не решались на смертный приговор, но все равно проголосовали «за». Почему вы это сделали?

- Таков наш закон!

- Но вы сомневались. Значит, вы видели, что улики не очевидные! И обрекли ее на смерть. И я был вместе с вами, я, ее муж. Я подал на апелляцию только после того, как госпожа Фаина принесла новую улику. Я такой же, как и вы, я опутал свой разум, свое сердце этими правилами и считал, что если я поступаю, как поступали поколения фаронов до меня, то делаю верно! Так вот. Я окажусь фарисеем, обуянным гордыней, если поведу вас дальше. Сам я не могу жить по этим правилам. Значит, наши пути расходятся.

- Как же так? – прозвучал растерянный женский голос посреди образовавшейся тишины. – А мы?

- Я обсудил это с Элис, и мы решили – возвращаемся на Землю. Тише! С нами захотели вернуться еще несколько семей, и родители Элис, и госпожа Анна, и Еремей. Мы возвращаемся в Империю и будем жить по ее законам. Я связался с ними, часть нашего острова уже заняли, часть свободна, места хватит всем. Если кто-то захочет вернуться - присоединяйтесь. По дороге обратно мы заскочим на Фрею – родители Поля летят с нами, они хотят найти сына. Все остальные продолжат путь на Исход. Старшего отца вы выберете себе сами…

Зал взорвался. Негодование, удивление, возмущение – все смешалось. Давид грустно посмотрел на своих сородичей и, вздохнув, спустился с кафедры. Его окружили несколько мужчин:

- Брат Давид, а как можно полететь с вами на Землю? – спросил брат Теодор, адвокат Элис.

- Пойдемте в мой кабинет, обсудим!

Оставалось решить судьбу Эсфири и Сары. Давид предложил им выбор – быть осужденными по закону фаронов или Империи, гражданками которой они формально являлись. Эсфирь, виновная только в лжесвидетельстве и недостойном поведении, выбрала суд фаронов. Ей не хотелось расставаться с дочерью, летевшей с мужем в соседнем «Ковчеге». Зять взял Эсфирь на поруки и после суда, приговорившего ее к заключению до конца полета, забрал к себе и «заключил» в отдельной каюте в своем отсеке, торжественно вручив ей Фокса, чтобы теща не скучала. Эсфирь отделалась так легко, потому что искренно покаялась перед Элис, Давидом и всей семьей. Ее на самом деле замучила совесть.

Элис родила на Земле Давиду мальчика, а потом девочку, а потом опять мальчика. Поль с родителями тоже вернулся на Землю, но не женился. Он так нежно любил Элис, что не видел рядом с собой другую женщину,  стал другом их семьи, и Давид не возражал против  «дядюшки Поля», как называли его любящие дети Элис и Давида. Госпожи Агния и Дамарь стали известными всему миру учеными – Агния в ядерной физике, а Дамарь написала много научных трудов о сохранении беременности – с этим в Ойкумене были большие проблемы.

А хитрая Сара, хоть и была безумна, выбрала имперский суд. В Империи не было смертной казни, и если бы ее признали помешанной, то отправили бы на принудительное лечение, а это вовсе не каторга!  Но вышло не так, как она рассчитала. Когда ее и нескольких заключенных переправляли с Эльдорадо на ближайшую Имперскую планету Фрею, при выходе из подпространства на их корабль напали пираты-рептилоиды. Один из заключенных был их соплеменник, натворивший дел в имперском секторе, и рептилоиды перехватили транспорт. Перебили команду, часть заключенных забрали к себе, и Сару тоже. А через год в Ойкумене появился пиратский корабль, совершавший отчаянные рейды и всегда добивавшийся успеха. Корабль назывался «Безумная Сара». Но это – совсем другая история.

Как-то раз Элис, окруженная детьми, сидела в гостиной и услышала стук в окно. Она обернулась и увидела большую птицу, сидящую на подоконнике. У птицы было невиданной красоты оперение – она сверкала и переливалась на солнце, будто осыпанная бриллиантами.

- Смотрите, дети! – прошептала Элис. – Это – это наша Хрустальная птица… Тише, не спугните ее, она вернулась…

Мой звездный брат. 6 роман НФ цикла
Таня Бондарева
Мой звездный брат. 6 роман НФ цикла
Таня Бондарева
Глава 1. Сара.

- Сара Бархейм! Встать! – голос робота, неживой, без эмоций, без акцента – разорвал ватную тишину. Сара, лежавшая на койке, вскочила. Привыкла уже – не встанешь, через десять секунд тебя скинет удар тока. – Лицом к стене! Руки за спину!

Сара торопливо выполнила указания. Заработали сервомоторы, с лязгом открылись скрытые в двери механические засовы. Дверь открылась. Сара слегка опустила голову, чтобы попытаться увидеть, кто вошел. Двое… Краем глаза она увидела, пока ей надевали наручники, форму охранника тюрьмы.

- Повернуться лицом к двери! – Сара послушно повернулась. Да, один был охранник тюрьмы, в которую ее поместили после вынесения вердикта об аресте. А второй… сердце женщины забилось сильней от радости – второй был имперцем! Его нашивки младшего офицера внутренних войск были очевидным доказательством – план сработал! Ее перевозят на планету, подчиненную Империи! Значит – не смертный приговор!

Охранник надел кандалы ей на ноги и передал пульт управления младшему лейтенанту внутренних войск Империи.

- На выход! – негромко произнес он. Сара, стараясь не упасть – на нее только три раза до этого надевали ножные кандалы, она не привыкла к ним и боялась упасть – вышла в коридор, семеня ногами. Раньше она пару раз падала и, извиваясь на полу, долго не могла подняться под хохот охранников. Потом научилась – натренировалась в камере подниматься «без участия ног». Но сейчас появление имперца означало для нее продолжение жизни. Да, каторга, ну и пусть – она-то сумеет выкрутиться! Найдет подход к администрации или станет полезной для лагерных шишек… Она выкрутится… потом, глядишь, досрочное освобождение… лет через двадцать… Сара размечталась, сделала большой шаг и грохнулась, больно ударившись коленом. Охранник захохотал, а имперец, посмотрев на ее мучения, молча взял ее за шиворот и поставил на ноги.

- Эй, амиго, это та еще штучка! Укусит – отравишься! – загоготал тюремщик, радуясь своей шутке о прошлом Сары.

Сара Бахрейм была отравительницей. Если и есть что-то самое мерзкое в лишении человека жизни,  то после убийства ребенка это - отравление. А Сара отравила таллием мужа, молодую жену своего второго мужа и пыталась подвести под смертный приговор беременную третью жену мужа Давида. Для пущей достоверности Сара даже имитировала отравление самое себя, но переборщила и лишилась половины волос и нескольких зубов.

Обилие мужей и жен в этом пострадавшем семействе объясняется тем, что Сара была из древней секты фаронов. У них были приняты полигамные браки и переход жен от умершего мужа к его оставшимся братьям. Сара ненавидела своего мужа до такой степени, что отравила его. Отравила, чтобы заполучить в мужья его молоденького брата Давида. Но семейное счастье не задалось: Давид сбежал от любвеобильных жен, доставшихся ему по наследству от старших братьев, женившись на девушке Элис. Вот ее-то, беременную, и подводила под смертный приговор Сара, отравив четвертую жену Давида и имитируя покушение на себя. Фароны сами выносили приговоры и сами их исполняли. Тогда только чудо спасло Элис и нерожденного ребенка.

Давид, с трудом перенесший эти испытания, отказался судить Сару фаронским судом и передал ее властям на планете Эльдорадо. Планета была под юрисдикцией Демократии, а Сара – гражданка Империи русских. Судить ее могли только на имперской планете, и вот ее передали в руки имперцев! Сара ликовала. В Империи русских не было смертной казни, в отличие от Демократии и мира Демона Бо. Жить, жить… лишь бы жить, а там все как-нибудь уладится!

Ее провели по пустым тюремным коридорам. Тюрьма жила по планетарному времени – значит, на воле сейчас ночь. На каждом перекрестке была разделяющая дверь – их открывал охранник, а в конце одного из коридоров они остановились перед закрытой дверью, напоминающей люк на корабле.

- Встать. Лицом к стене, - мрачно сказал охранник. Сара подчинилась. Она услышала, как загрохотали замки люка. – Лицом ко мне. Пошла. – Сару втолкнули в проем. Люк закрылся, и они остались втроем в маленьком отрезке коридора, закупоренном с обеих сторон. Тюремный охранник приложил правую ладонь к выступающей в стене коридора панели. Панель засветилась.

- Я, охранник тюрьмы «Последний приют», планета Эльдорадо, передаю заключенную Сару Бахрейм представителю пеницитарной системы Империи русских.

- Принято, - произнес мелодичный женский голос, и имперец занял место тюремщика. Он положил свою ладонь на панель и произнес:

- Я, представитель Империи русских, принимаю под свою опеку заключенную Сару Бахрейм, гражданку Империи русских.

Ответ пришел не сразу – видимо, система сличала отпечатки пальцев русского:

- Принято. Представитель Империи русских, проследуйте с заключенной в шлюз.

- Вперед! – тихо скомандовал русский, и Сара прошла вперед, к закрытому люку. Он открылся, и она вышла в шлюз – коротенький рукав со стенами и потолком из гофрированного материала.

- Пока, лысая! – услышала она голос местного тюремщика сквозь шум и лязг закрывающегося люка за спиной. – Удачи, амиго!

- Спасибо! Бывай! – ответил русский.

«Пошел к черту, урод!» - успела на автомате подумать Сара. Да, она была лысой. Перед убытием на Эльдорадо она увидела мельком свое лицо в темном экране монитора и ужаснулась. Жуткие пролысины, жалкие свисающие волосенки, а зубы… Сара обмерла, проходя мимо монитора – ее вывели из зала суда, где Давид, еще остававшийся старшим отцом семьи, настоял, чтобы ее отдали под суд официально, в Империи русских.

Он едва пришел в себя от ужаса – тот же «правый» фаронский суд неделей раньше приговорил его любимую жену Элис, ждавшую ребенка – к смертной казни за преступление, которое совершила вот эта Сара! Давид решил, что фаронская изолированность от внешнего мира – большая ошибка и отдал преступницу в руки местного правосудия. Когда его помощник, брат Петр, спросил у Сары – не желает она о чем-нибудь попросить ее мужа Давида перед вечной разлукой, Сара задумалась и попросила:

- Побрейте меня наголо… голову…

Брат Петр вытаращил глаза. Он ожидал раскаяние, слезы, просьбу о помиловании… Но… побрить наголо? «Рехнулась совсем», - подумал брат Петр и разрешил.

А Сара была вполне себе в здравом уме. Когда прошли первые припадки отчаянной злости и она обрела способность здраво рассуждать, она поняла, что смертный приговор ей не грозит, а, значит, надо подумать о будущем. Средства для восстановления волос ей вряд ли предоставят, а муж… бывший муж и не вспомнит о ней… Даже не зашел ни разу в ее камеру, а на суде смотрел на нее с отвращением, как на жабу.

- А ведь я ради тебя, ради тебя отравила твоего братца, чтобы ты стал после него старшим отцом семьи Бахрейн! – застонала Сара, вспомнив этот взгляд. И тут же оборвала себя: «Сара, все. Я сказала – все, прекрати! Надо перевернуть страницу жизни и научиться жить заново. Надеяться тебе не на кого!»

И Сара вспомнила, как маленьких фаронских детишек брили налысо, чтобы укрепить волосы. «Может, и мне поможет? И все лучше, чем эти редкие космы!» - решила Сара. Так она и стала лысой.

Это имело свои преимущества. В тюрьме на планете Эльдорадо на прогулке несколько женщин подрались. Они таскали друг друга за волосы, а когда одна из них попыталась втянуть в драку Сару, ее рука скользнула по голому черепу. Женщина потеряла равновесие, а Сара удачно пнула ее под зад и сумела отбежать подальше. Подбежавшие охранники растаскивали нарушительниц спокойствия тем же нехитрым способом – за волосы. «Хоть какое-то преимущество, - думала Сара, с завистью огладывая мускулистые фигуры преступниц. – Ничего, ум и мои хакерские способности наверняка пригодятся на зоне! Эти дуболомки и компьютер-то в последний раз в школе видели!» Сара начала качать мышцы и тренироваться, глядя на «дуболомок» в тюремном спортзале – те часто устраивали подобие боев. Они заметили старания Сары и со смехом взяли ее в команду. За обучение Сара делала им массаж, особенно преуспев в шейном отделе позвоночника. Когда-то, до замужества, она училась на массажистку. «Все, все пригодится, - приговаривала она про себя, разминая закаменевшие шеи и вспоминая слова мамочки. - Видишь, Сара, ты им уже нужна! И тебя никто не задевает, и обед у тебя лучший!»

На слушании ее дела комиссия вынесла вердикт – переправить Сару в Империю русских для дальнейшей судебной процедуры. И вот через три месяца она стоит в маленьком шлюзе в кандалах рядом с младшим лейтенантом внутренних войск Империи.
 
Думала ли она о побеге? Разумеется! Даже сейчас она искоса оглядывала стены, оценивала возможность выхватить у охранника магнитный ключ от наручников… нет, пока ничего выйдет! Она еле заметно вздохнула, когда люк открылся. Нет, не увидит она сегодня небо, не вдохнет воздух свободы! Шлюз напрямую состыковывал выход из тюрьмы с имперским космокатером для перевозки заключенных…

Катер делился на небольшие отсеки, по одному для заключенного. Имперец усадил Сару на жесткое сиденье и прикрепил кандалы к специальным стойкам. Сам подошел к шлюзу в кабину пилота и сел в кресло. Ввели еще нескольких заключенных. Все они были одеты в одинаковые ярко-оранжевые комбинезоны – дань многовековой традиции. Так было заведено в системе Демократии давно, еще до Большого взрыва. Демократы изо всех сил цеплялись за старинные обычаи, даже в таких мелочах. Раньше это было оправдано – яркий оранжевый цвет был меткой для стрелка-охранника. Сейчас это не имело смысла, так как у охранников был пульт, управлявший кандалами подопечных Одно подозрительное движение – и охранник посылал сигнал, активировавший кандалы – от слабого предупредительного удара током до подрыва или выделения смертельного яда.

Когда все места были заняты – дюжина заключенных и столько же охранников сидели на отведенных местах – люк открылся, и в катер ввезли прозрачный ящик. В нем сидел, закованный в наручники, с ошейником на шее рептилоид. Ящик провезли в корму катера и закрепили.

Сара украдкой рассмотрела диковинного пленника, пока его везли мимо нее. Оборачиваться не стала, хотя другие заключенные вели себя свободнее – вертели головами, переговаривались с соседями. Все, что Сара знала о рептилоидах – что они из мира Демона Бо, не гуманоиды, но разумные. Этот выглядел более чем разумным. На него надели такой же оранжевый комбинезон, но Саре показалось, что она видела часть длинного хвоста, нервно постукивающего по полу.

Рептилоиды отличались от людей всем – начиная от генома. Глаза – с узким вертикальным зрачком, были всех оттенков от желтого до коричневого. Кожа – покрыта чешуей, как у змей. Почти все имели хвост – от маленького, похожего на поросячий, до длинного мощного, как у давно вымерших земных динозавров. Сара вспомнила, что длина хвоста означала знатность у рептилоидов. Значит, если она не ошиблась и видела действительно хвост – этот экземпляр был из высшего света. И челюсти. Огромные зубы, клыки. У некоторых – настоящие пасти, похожие на крокодильи. Самки мало чем отличались от самцов – разве что были поменьше и поизящнее. И цвет кожи отливал сиреневым в солнечном спектре.

Рептилоид, проезжая мимо заключенных, безразлично оглядывал их. Скользнул взглядом по Саре, без единой эмоции. Сару передернуло. «Какая гадость, - подумала она. – Повезло, нечего сказать!»

Охранники Змеиного принца (так назвала странного попутчика Сара) уселись на свои места, и катер, закрыв люк, включил двигатели и отчалил. Сара заметила, что они напряжены и не разговорчивы. Лазерные винтовки держали в руках. Расслабились русские только минут через десять после взлета. До Сары доносились их голоса.

- Гоша, а сопровождение где?

- Сзади, на хвосте висит…

- Я думал, они хоть попытаются…

- Тяпун тебе на язык…

- Виноват, товарищ старший лейтенант!

Сара сжала ладони. Терпеть, терпеть…

Через полчаса катер пришвартовался к большому десантному кораблю русских. После швартовки он начал вращаться вместе с кораблем и сила тяжести прижала Сара обратно к сиденью. Выводили их в обратном порядке – первым рептилоида, потом остальных. Сару провели по коридору и ввели в тюремное отделение. Слева и справа были решетки – камеры, отделенные друг от друга перегородками, со сплошной решеткой вместо внешней стены. Около одной из них, с открытым входом,  охранник остановился:

- Стоять. Вошла, - и толкнул ее внутрь. Сара просеменила внутрь.

- Стоять. Лицом к стене! – он снял с нее кандалы и вышел. Сара огляделась. Три голые стены, внешняя – решетка. В небольшой нише – унитаз. Сара сползла по стенке на пол и жалобно заскулила, уткнувшись лбом в решетку.

- Што ты? – раздался странный, с пришептыванием, приглушенный голос из-за стенки. Сара вздрогнула и попыталась разглядеть говорившего, вжавшись в решетку и сильно скосив глаза. Ее привели одной из первых, но она не успела разглядеть прибывшего раньше соседа. Увидела только край оранжевого комбинезона. В двух камерах напротив были громила-негр и тщедушного вида замухрышка с желтоватой кожей и в очках. Оба разглядывали от нечего делать Сару и ее собеседника.

- Ничего, - Сара отодвинулась от решетки. Потом, вздыхая, решилась спросить:

- Это… туалет без дверцы…

- И што? – просвистел в ответ сосед.

- Я стесняюсь… - прошептала Сара.

Из-за стенки раздались квакающие звуки.

- Не смешно, - печально сказала Сара. – Я женщина, а эти двое пялиться будут.

- Ты самка? – сосед произносил звук «с» как нечто среднее между «ш» и «с», присвистывая.

- А ты кто?

- Я самец!

- Ты рептилоид? – осенило Сару.

- Да… слушай, ты заходишь, возникает голографическая шторка. Тебя не видно, ты никого не видишь. Уединение, - и снова «заквакал» - видно, он так смеялся. Сара припустила к кабинке. Рептилоид не соврал, и Сара вышла в гораздо лучшем настроении, чем пять минут назад. Села поближе к соседу, обхватив лодыжки руками. Выход в подпространство произошел, когда она сидела за шторкой, наслаждаясь одиночеством. Слегка тряхнуло, но ничего, вошли аккуратно.

- За што тебя упекли? – спросил тихо рептилоид. Сара молчала. Ей не хотелось вспоминать свои неудачи, но делать все равно было нечего, и она решилась поболтать.

- За два убийства, - буднично произнесла она и закрыла глаза. Сейчас начнется… «Да не может быть! Женщина? Убийство? Отравление?» И взгляды – она читала в них отвращение, презрение, негодование, ужас. Не было сочувствия. Ни разу.
 
- Всего два? – собеседник задал необычный вопрос.

- Всего? Ну да, еще два не удались, - фыркнула Сара.

- Што было-то, расскажи!

- Мужа своего убила. Потом молодую жену нового мужа. Пыталась свалить на беременную жену нового мужа. Если бы все пошло по плану – ее бы казнили, а меня здесь не было!  Себя траванула… вот, лысая теперь! И все равно попалась!

- Ты красивая… - прошелестело за стенкой. – Я тоже лысый, да еще зеленый! А что за мужья и жены? Рассказывай!

Вздохнув, Сара рассказала свою печальную историю.

- Я из секты фаронов. У нас каждый мужчина может купить себе жен, сколько хочет, но он обязан о нас заботиться, и о детях. А женщины – наша судьба – рожать, рожать, воспитывать детей и ублажать мужа. А еще работать в перерывах. Я вот программировать училась, до того – на массажистку... И ничего больше нельзя. Нельзя уйти из семьи, нельзя уехать, нельзя изменять, нельзя ничего!

- Рабство, што ли?

- Как рабство, да, только для женщин… Ну и есть у нас Старший отец – он стоит над своей семьей и всеми фаронами, а мы делимся на семьи, и в каждой семье свой старший отец. Я была замужем за Ефремом – средним братом нашего старшего отца Ильи. Илья умер, и его жена Эсфирь перешла по наследству к моему Ефрему. И Ефрем знаешь, что сделал?

- Што?

- Он назначил старшей женой вот эту Эсфирь, поношенные тапки его старшего братца!

- Ша…

- Да кошмар! А я кто? У меня детей не было, так он новую молодую взял, та сразу забеременела, но умерла, бедняжка, не родив…

- Ты, што ли, помогла?

- Нет, в тот раз – нет, сама она, еще на Земле! Бог забрал. Наш народ решил улететь с Земли, так как имперцы стали лезть в наши дела. Давно еще, полстолетия назад, вылетели первые семьи. И чуть больше года назад наступил черед нашей семьи. Мы собрались и полетели. Ну и… Ефрем еще лет пятьдесят бы прожил, и я вместе с ним – забытая и засохшая. Жен бы понакупил помоложе, а я бездетная… А у него младший брат, Давид! Красивый парень. И ему не дождаться места старшего отца, если бы я не помогла… Я отравила мужа. – Сара замолчала, ожидая реакцию собеседника.

- А чем отравила?

- Таллием. Им крыс травят, а я… Признаков отравления нет, если не рыть именно в этом направлении – человек умирает от воспаления легких, от язвы желудка – у кого что болит. Ефрем умер от пневмонии…

- Это в полете было?

- Да… Я ненавидела его!

- А яд где взяла?

- С собой принесла… в личном багаже…

- Глупо.

- Почему?

- Заранее спланированное убийство… больше срок, - спокойно констатировал рептилоид.– Подождать не могла?

- Я ненавидела его, ненавидела! А Давид… мы должны были лететь 5 лет – корабль старый – за эти годы Давид нашел бы себе жену! А так… я так была счастлива,  так пыталась ему помочь – научить, как управляться с семьей, кому что поручить… Он… он даже не знал, чем мне обязан!

- Дай-ка угадаю, что было дальше…

- Ну?

- Ну… он от тебя устал и нашел себе самку по вкусу, да?

- Да! Нашел. Мерзавец, - Сара уткнулась головой в коленки. Неожиданно она ощутила прикосновение к своей лодыжке, глянула вниз – через решетку к ней тянулся кончик хвоста соседа.

«Мамочка!» - чуть не завопила Сара, но хвостик обхватил ее лодыжку и замер. А Саре стало тепло, как от дружеского пожатия руки. Она коснулась кончика хвоста – он был похож на змеиный, но с более грубыми чешуйками. Хвост дернулся, и, почувствовав, что Сара его поглаживает, расслабился и так и остался обвивать ее ногу.

- Самцы… все одинаковые… - прошептал сосед. – Когда самка идет к самцу, она должна брать с собой плетку… а ты яд принесла…

- К тебе так и ходят – с плеткой? – устало спросила она.

- Ко мне? Нет, конешно, я про ваших самцов. У нас по-другому. У нас нет рабства или зависимости. Самка приходит, когда ей хочется отложить яйца. Потом уходит… Рассказывай дальше!

- У вас нет семьи? – удивилась Сара.

- Нет, самка откладывает яйца в инкубаторе, дальше детеныши вылупляются и воспитываются сначала в инкубатории, потом в гимназиумах. Мы не знаем, кто наши родители. Мы все – большая семья. Рассказывай о себе!

- Давид забыл и обо мне, и о Эсфири… это жена его старшего брата. Совсем забыл. Вот мы и жили всей нашей дружной семейкой… каково мне было видеть их счастье – Давида и Элис? Я чуть с ума не сошла… А потом эта тварь забеременела. И видеть ее счастливую рожу и этот растущий живот стало совсем невыносимо. Как мы с Эсфирью ее ни изводили – ничего не могли сделать. Так этот Давид, вместо того, чтобы вернуться к нам с Эсфирью во время ее беременности, женился на подружке Элис! Ради чего я рискнула своей жизнью – ради того, чтобы этот мерзавец на моих глазах заводил себе новых жен, забыв обо мне?

- Ужасссно… - просвистел рептилоид, успокаивающе поглаживая кончиком хвоста Сару.

- И тогда я сделала вот что. Я вскрыла донышко у шоколадных конфет, всыпала туда яд и подарила молодой жене. Несколько штучек, проследила, чтобы она их съела при мне. Ей поплохело – температура, простуда… Я добавила. Элис носила ей теплое молоко… мы с Эсфирью, я ее заставила, мы после сказали, что видели, как Элис туда что-то подсыпала – как лекарство. И когда девчонку увезли в медблок, я подкинула улики – пузырек с ядом в комнату Элис. И немного рассыпала в ее комнате и где она молоко наливала. Девчонка умерла, а я тоже попила молочка, в котором якобы бы таллий – мне Элис молочко принесла по моей просьбе. Но таллий я принимала у себя. Переборщила, эх… Когда стало ясно, что у меня лезут волосы, как у только что умершей женщины, наши олухи засуетились и кинулись делать анализы, нашли таллий и в трупе, и у меня, Элис арестовали… Таллий не обнаружили у Элис - она, как выяснилось, раньше нашла пузырек и отдала его своей мамочке, это-то меня и погубило!

- Так, пока все понятно… Элиссс – это молодая разлучница?

- Да… ненавижу…

- Так отравила бы ее, и дело с концом!

- Тут же подумали бы на меня!

- Верно…

- Ее осудили, приговорили к смерти, и тут произошло непредвиденное: ее мать притащила Давиду пузырек с таллием, который я подсунула Элис… и на нем нашли ДНК – мою и Эсфирь… И начали сначала с Эсфири – надавили на нее, мол это она – отравительница, а эта тварь все про меня и выложила… Что я ее заставляла гадости делать Элис, подставлять девчонку! И она призналась, что я как-то ей сказала, что Давид мне всем обязан… А труп мужа моего Ефрема они везли в морозилке, захоронить на новом месте… Ну и вскрытие, анализы, тоже отравлен таллием… Мне все это предъявили, и я созналась…

- У них были прямые улики, што это ты?

- Нет, нет… но я сорвалась… Понимаешь, Элис выпускали, она осталась жива, а я… без зубов, без волос… я ничего не добилась!

- Плохая девочка… - кончик хвоста рептилоида укоризненно покачался из стороны в сторону. – Не надо было сознаваться! Они могли и не найти доказательства!

- Да им и не надо было… Они Элис-то осудили на основании нашего с Эсфирью вранья и косвенных улик…

- Плохая девочка… - повторил таинственный сосед. – Мне нравится твой подход. А как ты улизнула?

- Да этот… Давид… так испереживался – как же, чуть-чуть не убил своими руками женушку и дитятко! Он же утверждал приговор, как старший отец! И решил «отдать Сару в руки настоящего правосудия», и оставил меня на Эльдорадо до прибытия имперцев – они должны меня судить, я же – гражданка Империи русских!

- Вот оно што… - прошелестело за стеной.

- И вот я тут…

- Жалеешь о чем?

- Жалею, что глупо призналась! Надо было лепить горбатого, ничего бы они не дознались! А теперь мне светит от четвертака до пожизненного…

- А… мужа и девочку не жалко?

- А меня кто пожалел? Хоть раз? – Сара вскочила, сжимая кулаки. – Муж меня жалел? Эсфирь назначил надо мной! Новую жену купил, лишь бы не я была в его постели! Мерзавец!

- Плетка, плетка, только это помогает, - рептилоид снова зашелся в квакающем смехе.

Сара в отчаянии прислонила пылающий лоб к холодной решетке и услышала из камеры напротив грубый голос:

- Эй, ты!

Сара испуганно подняла глаза. Оба заключенных из камер напротив – огромного роста негр и его сосед – щупленький китаец стояли каждый у своей решетки и смотрели на нее. Сара осознавала, что они ничего сделать с ней не могут, но подставить подножку, когда она будет проходить мимо них в космокатере, пнуть ее – запросто могли. А защитить ее было некому. Она подняла глаза на негра, полагая, что он старший, и спросила:

- Что?

- Ты зачем позволяешь себя трогать этой ящерице? – загрохотал негр. Другие заключенные прильнули к решеткам, радуясь хоть какому развлечению.

- Я не разрешаю никому, о чем вы… - промямлила смелая отравительница Сара. Хвостик исчез, и Сара услышала, как сосед вскочил на ноги и ударился телом об решетку.

- Ты… ползи от нашей бабы подальше, чертово чудище! Своих змеюк не хватает? Дуй к параше и никшни там! – разорялся негр. Китаец молча наблюдал за происходящим. – Ты, зеленый хвостатый черт! Хвост-то подбери, а то отрубим! Когти укороти, скотина чертова! Погань чешуеглазая!

Сара увидела лапу рептилоида, вцепившуюся в решетку – когти и в самом деле были длинноваты. Потом Сара услышала треск разрываемой материи, и в проход вылетел разорванный оранжевый комбинезон. Зеленый змий сбросил одежду!
Китаец и негр среагировали на это по-разному.

- Эй, ты! Страхолюдина! Тварь зеленая! Прикройся! Что ты свой срам светишь!
А китаец вдруг съежился, стал еще меньше и залепетал:

- Простите, господин, простите, мы вас не узнали! – и негру: - Заткнись, заткнись, чертов негрила! Сейчас же закрой пасть!

Рептилоид обхватил прутья решетки лапами и дернул их. Сара увидела, что лапы существа покрыты татуировками, покрывающими узором почти всю кожу.

- Ты что, старый дурак, какой «господин»? Очнись? Это – зеленая падаль!

- Простите, простите его… - лепетал старик, упав на колени. Рептилоид еще раз тряхнул решетку и зарычал. Хвост его заметался влево-вправо, ударяя с силой по прутьям. Негр перестал ругаться и замолчал, презрительно глядя на «красавца».

- У тебя припадок, змеюка? Или ты жабеныш? Кто ты? – презрительно сплюнув, наконец спросил негр.

Рептилоид прижал морду к прутьям – у этого экземпляра она была чуть вытянутая, и Сара увидела его оскаленную пасть и один глаз – желтый, с вертикальным зрачком. Рептилоид опять зарычал и, не отрывая взгляд от негра, четко произнес:

- Заткнись, падаль. Я из тебя отбивную сделаю!

- Я не с ним, господин! Простите! Он не знает, кто вы! – заверещал китаец, отползая от решетки.

Заключенные примолкли. Кто его знает – может, прав китаеза, и это существо – какой-нибудь большой мафиозный босс. А рептилоид открыл пасть и издал громкий клич на непонятном Саре языке. Его гортанный голос разнесся по всему отсеку, а у стоящей рядом Сары зазвенело в ушах. И тут же включились динамики:

- Прекратить беспорядок! Отойти от решеток! Через пять секунд – удар током!

Сара отшатнулась от решетки, остальные заключенные отбежали к задней стене. Все, кроме ее дикого соседа. Он не сдвинулся с места – продолжал держаться лапами за прутья, с презрением глядя на негра.

- Отойди! Отпусти решетку! – неожиданно для себя крикнула женщина. – Ты не понимаешь?

Пять! На пятой секунде рептилоид разжал лапы и сделал шаг назад. И вовремя – в ту же секунду по прутьям побежали искры – пустили ток. Рептилоид отошел куда-то вглубь – его тяжелые шаги были хорошо слышны Саре. И вдруг корабль сильно тряхнуло.

«Выход из подпространства? – удивилась Сара, свалившаяся на пол. Она откатилась к стене и прижалась к ней. – Не рано?»

И тут послышались удары – будто по корпусу корабля колотили снаружи огромным тараном. Сара поползла в кабинку для уединения, но тут погас свет, потом зажегся аварийный. Пол накренился, и ей пришлось прижаться к нему всем телом, чтобы не покатиться. Люк в тюремный отсек открылся, и в него ввалились несколько имперцев. Они отстреливались от кого-то, спаливвшего из коридора. Но силы были явно неравны, и за несколько секунд охрана была уничтожена. Сара открыла глаза. Прямо перед ее решеткой лежал мертвый человек с черной дырой в груди. От запаха горелой плоти ее начало тошнить. Луч лазера пролетел над ней, оставив черный след на стене. По коридору шли космолетчики в защитных скафандрах. Один остановился перед убитым, пнул его и выстрелил в голову. Сара в ужасе зажмурилась. Вот и смерть ее пожаловала… так быстро… Так быстро? Липкий пот выступил на коже. «Мамочка, помогите кто-нибудь!» - мысленно взмолилась отравительница.

Лязгнула, отодвигаясь, соседняя решетка, и Сара приоткрыла один глаз. Рептилоид вышел – он был захватывающе прекрасен в своей нечеловеческой красоте. Нападавшие сняли шлемы, и Сара увидела, что все они – рептилоиды разных видов. Один (или одна – эта особь была самого маленького роста с веселой окраской скафандра) подала соседу накидку. «Дино» выражали бурную радость гортанными криками. Сосед Сары, одетый в блестящий плащ, взял лазерный пистолет. Сара не понимала язык рептилоидов, но догадалась, что он давал распоряжения насчет пленных – один из нападавших взял с трупа  охранника магнитный ключ и стал открывать решетки. Лязг открывающихся замков, топот ног, голоса рептилоидов – все это Сара слышала, как во сне. Она сообразила, что рептилоиды напали на имперское судно при выходе из подпространства. Но что будет с ней? Стараясь остаться незамеченной, она подошла к выходу из своей камеры.

- Господин Шрейс! Господин Шрейс! – Сара, приглядевшись, разглядела, как в обгорелый люк вбежал капитан имперского судна. За ним широкими шагами шел вооруженный рептилоид. Сосед Сары обернулся. Ей показалось, что рептилоид ухмыльнулся:

- Ты знаешь, как меня зовут?

- Да, господин, знаю! Я видел списки заключенных! Господин! Мне обещали, что никто не погибнет! Я вывел корабль в заданную точку, но эти трупы… Как же я объясню это все?

Рептилоид Шрейс снял с предохранителя лазерный пистолет и спросил:

- Хомо, ты чем-то недоволен?

Командир замолчал и в отчаянии посмотрел на рептилоида, принесшую Шрейсу накидку.

- Тебе не оплатили твое предательство? – тихо спросил Шрейс.

Командир судорожно сглотнул и пробормотал:

- Мне оплатили только аванс… Но мои люди… Мой корабль…

- Так получилось, хомо! – промурлыкала самка-рептилоид.

- Ты многого хочешь, - Шрейс поднял пистолет и выстрелил командиру в голову. – Вот и сэкономил остаток оплаты, - добавил он, отслеживая падение тела. Рептилоиды захохотали, одобряя действия господина.

- Так… - Шрейс подобрался, развернулся, шелестя плащом и оглядел тюремный отсек.
 – Раненых добить…

- Уже, - похожий на тиранозавра рептилоид оскалился.

- Трупы в морозилку, живых заберите, продадим на невольничьем рынке на Слите… - рептилоид задержал взгляд на тщедушном китайце. – Как ты меня узнал?

- Господин… я узнал татуировки вашей стаи… - почтительно согнувшись, ответил тот.

- Разбираешшшься?

- Да, господин! Я – мастер тату, всю жизнь…

- Возьми его с собой! – кивнул Шрейс одному из рептилоидов. - Да, негрила, - Шрейс, наклонив голову, холодно смотрел на посеревшего от страха негра. - Я тебе что-то пообещал? А обещания надо выполнять. Из этого – сделать отбивную! – и развернулся к выходу. Сара, вцепившись в решетку, умоляюще смотрела на него. Шрейс остановился, и, не поворачивая головы скосил странный, похожий на кошачий, глаз на нее.

«Сейчас, или никогда!» - промелькнуло в голове Сары, она выскочила из отсека и упала на колени:

- Возьмите меня с собой, господин! Я… я многое умею, я отличный айтишник, хакер… Возьмите, не пожалеете!

- Хочешшшь со мной?

- Хочу, да, возьмите!

- Хорошшо, идем, - и Шрейс устремился к выходу из тюремного отсека, Сара и самка в разрисованном скафандре - за ним. Выходя из тюремного отсека, Сара чуть не споткнулась о труп охранника. Вглядевшись, она узнала «своего» тюремщика, который помог ей подняться, когда она ползала по коридору, не в силах встать сама в кандалах. Глаза его были широко открыты и смотрели в потолок. «Мертв», - безучастно констатировала Сара и поспешила вслед за новым хозяином. Никакого сочувствия она не испытывала.

Через год у полиции обеих систем – и Империи русских, и Демократии - головной боли прибавилось многократно. Появилась новая напасть в виде пиратской яхты. Сверхсовременная, со всеми возможными техническими новшествами (яхту увели из-под носа адмирала Демократии одной из центральных звездных систем), вооруженная до зубов пиратская каравелла наводила ужас на всю Ойкумену.

Она появлялась в нужном месте в нужное время – к примеру, когда торговый караван с серебром из рудников планеты Эльвиньо выскочил из подпространства и не встретился со своим конвоем – конвой получил информацию о смене точки встречи – зато их встретила пиратская яхта.

- Черт знает что, - буркнул командир каравана, не обнаружив в точке выхода ни одного судна военного конвоя. Конвой должен был сопровождать эти шесть грузовых кораблей, забитых серебряной рудой под самую верхушку.

- Лизок, - обратился он к молодой, коротко стриженой женщине, связисту. – Выясни, где эти умники прохлаждаются.

- Есть, товарищ капитан! – ответила женщина и начала вызывать конвой.

- Сергей, оповести команды, чтобы готовились к обратному нырку в подпространство. Я не собираюсь болтаться без охраны с нашим грузом…

- Слушаю, товарищ капитан! – ответил помощник.

- Товарищ капитан! – Лиза получила ответ и в недоумении смотрела на капитана и помощника. – Конвой в двенадцати парсеках от нас…

- Что?!!! Уверена? Срочное погружение в подпространство! Всем кораблям – сигнал «красный»! Срочное погружение в подпространство! Выведи конвой на меня!

- Слушаюсь!

- Какого черта! Где вы? – закричал он, услышав встревоженный голос офицера конвоя. – Мы ныряем обратно! Кто вам дал эти координаты? Не слышу! Повторите!  Лиза, пропала связь с конвоем, ничего не слышно, разберись!

И в этот момент погасли экраны и выключилось освещение. Тут же включилось аварийное.

- Тревога, Тревога! – зазвучало из динамиков. – Внешнее воздействие! Тревога!

- Серега, Лиза! Службы, что у вас? – голос капитана был злой, но спокойный.

- Нет связи со службами, Виктор Тимофеевич! – ответил старший помощник.

- Нет внешней связи… - прошептала Лиза. – Это невозможно!

- Без паники! – капитан поднялся. – Сергей, Лиза, бегите по службам, выясняйте, что у них… Хоть что-то работает?

- Виктор Тимофеевич, мы ослепли, оглохли и не управляем кораблем!

- Ребята, бегите вниз, попытайтесь установить хотя бы внутреннюю связь!

В этот момент по кораблю ударило что-то столь крупное, что он содрогнулся. Лиза не удержалась на ногах, упала, больно ударилась о «порожек», но встала и прихрамывая, выскочила в коридор. Звуки выстрелов, крики внизу. Лиза вынула пистолет.

- Лизка, беги к капитану! – услышала она голос Сергея – тот успел скрыться за поворотом коридора. И звук выстрела из лазерной винтовки и дикий, полный боли крик… Лиза попятилась, повернулась и бросилась бежать со всех ног в капитанскую рубку. Вбежала, закрыла люк и зашептала:

- Виктор Тимофеевич, там стрельба… Сережку застрелили…

- Что??????? – капитан вскочил на ноги. Он пытался запустить хоть что-то, но управление как будто умерло. Только система оповещения монотонно бубнила одну и ту же фразу:

- Тревога! Тревога! Внешнее воздействие. Тревога!

В люк ударили. Капитан вытащил лазерный пистолет.

- Лиза, спрячься!

- Виктор Тимофеевич, я с вами! – чуть не плача, сказала Лиза, снимая с предохранителя свой пистолет.

- Прячься, быстро! – Виктор Тимофеевич толкнул ее за свое командирское кресло и повернулся к двери. – Вскрывают, гады!

Люк начал чернеть вокруг замка. Капитан пригнулся за консоль пульта управления. Спрятаться в рубке было негде. Запахло горелым пластиком. Замок заискрил, и дверь поехала в сторону. Виктор Тимофеевич сумел застрелить одно нападавшего, прежде чем упал сам с вскрытой лучом лазера грудной клеткой. Он упал на Лизу, последним движением своей земной жизни пытаясь защитить ее. Лиза затаила дыхание. Она чуть-чуть приоткрыла глаза и увидела: тяжело топая ногами, оттолкнув труп погибшего, в рубку ввалились трое рептилоидов жуткого вида. Вслед за ними вошел человек небольшого роста. Один из рептилоидов встал над командирским пультом управления, чуть не наступив на ногу Лизе. Она зажмурилась, стараясь не шевелиться.

- Госпожа, конвой выпрыгнул из подпространства! – прошепелявил грубый голос. Говорили на языке Демократии.

- Сколько у нас времени? – прозвучал холодный женский голос.

- Минут пять, госпожа…

- Сделайте попытку увести этот корабль. У вас две минуты!

Лиза приоткрыла глаза и увидела, что человек, вошедший вслед за громилами в рубку – это женщина. Но какая странная! Пиратка сняла шлем, и Лиза увидела обритую наголо голову с татуировками. Весь череп был в странных знаках. Женщина стояла рядом с Лизиным пультом и держала в руках… фотографию Нюры! Лиза сжала зубы. Нюрочка на этой фотографии смеялась на руках у бабушки… «Доченька… Господи! Как же они без меня? Господи, спаси меня!» - взмолилась Лиза, и тут женщина отвела глазаот фотографии и посмотрела на нее. Лиза не успела зажмуриться и в ужасе, стараясь не мигать и не дышать, следила краем глаза за ней.

- Госпожа, управление перехвачено, но двигатели успели остыть… Нужно семнадцать минут!

Женщина отвернулась от Лизы, швырнула фотографию на панель.

- Сколько кораблей в конвое и какие?

- Только что выпрыгнул пятый десантный катер. Старший в ордере – фрегат. Несутся к нам… Госпожа, надо уходить, мы – прекрасная мишень, а яхта не сможет отбиться сразу ото всех…

- Проклятье, целый грузовик с серебром!

- Госпожа, пора уходить! Время вышло!

- Уходим. Остальные четыре уведены? – по топоту ног Лиза поняла, что они удаляются. Сквозь полуприкрытые веки увидела, как «госпожа», уходившая предпоследней, замедлила шаг, обернулась и посмотрела в сторону лежащей Лизы. Потом отвернулась и быстро вышла. Лиза перевела дух, открыла глаза и прислушалась. Было тихо, даже из коридора не доносилось шума. Она прижала пальцы к сонной артерии капитана… никаких признаков жизни. Лиза заплакала и закрыла ему глаза.

Пульты по-прежнему были мертвыми. Иллюминаторов в рубке грузовика не было, и она выбежала в коридор – там были «окошки в мир». Она прижала лицо к ближайшему иллюминатору  и увидела красавицу яхту – серебристую, сияющую огнями. Яхта отплыла от грузовика, и Лиза увидела на корме надпись «Безумная Сара». Раз – и корабль исчез, осталось только темное пятно – более темное, по сравнению с окружающим пространством.

Через час офицер связи Елизавета Игумнова сидела в медблоке фрегата прибывшего конвоя и рассказывала все, что сумела рассмотреть и запомнить. Из пятнадцати человек экипажа в живых осталась она одна. Остальные были безжалостно убиты. Четыре корабля, груженых слитками серебра, без вести пропали в подпространстве. О судьбе их экипажей ничего не удалось узнать. Разведка русских пыталась выявить выброс большого количества серебра на биржах, но не преуспела. Единственная ниточка – диспетчер, выдавший неверные координаты конвою сопровождения – бесследно исчез. Оставалась Лиза – живой свидетель. Ее показания были приобщены к «делу Безумной Сары», составлен фоторобот преступников, а саму Елизавету отправили домой, на Землю, к дочурке.

Глава 2. Лиза.

Планета Земля, прародина человечества, столица Империи Русских, была самым укрепленным фортом в Ойкумене. Слишком часто на нее пытались напасть. Слишком часто совершались попытки проникновения с целью теракта. Линия обороны Земли начиналась далеко за пределами Солнечной системы. Большие космические платформы – военные базы – сторожили Солнечную систему, прослушивая и сканируя сотни парсеков. Около каждого известного выхода из подпространства дежурили патрульные корабли, космос был нашпигован наноспутниками-шпионами. Все ради безопасности.
Внешняя разведка работала, не покладая рук. Подкупали всех, кто был готов сотрудничать и имел доступ к информации Демократии и мафиозным группировкам. Внедрялись «кроты», работали колоссальные по мощности центры обработки данных.
На самой Земле все космодромы, все космические корабли были своего рода пропускными пунктами с системой проверки каждого прибывающего на планету индивидуума, каждого грамма иноземного груза.

Елизавета Игумнова, единственный на тот момент живой свидетель, видевший хозяйку пиратской яхты «Безумная Сара», была под надежной защитой. Ей и всей ее небольшой семье – маме и дочке – заменили историю личности, оставив только имена. Лиза получила фамилию Петрова. И как Елизавета Петрова, она перевезла семью на тихий островок недалеко от Сингапура и была назначена на должность руководителя сектора проверки прибывающих на местный космодром пассажиров.

Лизе было двадцать восемь лет. Единственной дочурке Шурочке – всего три годика.
До рождения дочери Лиза долго моталась связистом на транспортных судах, постепенно «подрастая» в должности и знании. Замуж ей как-то не хотелось. Средняя продолжительность жизни составляла девяносто три года – все еще впереди! Пока хотелось заработать денег, сделать карьеру и пожить для себя. Но четыре года назад в дальнем рейсе Елизавета Игумнова, старший офицер связи грузового транспортного корабля типа «Плот» встретила свою Любовь.

Любовь всей жизни (только так, а иначе зачем?) был младшим штурманом корабля. Звали его Кирюша. Он был маленький, щупленький, лысый и с рыжей козлиной бородкой. Но, как говорили в старые времена – «любовь зла, полюбишь и козла».

Кирилл Струев поступил на судно в мае. Сначала девчонки хихикали над его невзрачной внешностью, но потом выяснилось, что Кирюша пишет стихи… да какие! Он писал о любви. Не прошло и месяца, как весь мужской коллектив грузового судна оценил младшего штурмана, как «козлодоева», а женская часть команды принялась жалеть «непонятого бедняжку», хвалить «непризнанного поэта» и конкурировать друг с другом за его внимание. В конечном итоге самой рьяной защитницей Кирилла оказалась именно Лиза, и у нее с ним возникли «романтические отношения», результатом которых стала неожиданная беременность.

 Почему неожиданная? Да потому что за пятьсот лет после «Большого взрыва» и с трудом предотвращенной катастрофы, грозившей погрузить человечество в раннее средневековье, люди, пытаясь приспособить организм к новым условиям – космическая радиация, невесомость, последствия ядерной войны, освоение новых миров – так наигрались с геномом человека, что сам факт зачатия и вынашивания ребенка стал непростым. Редко когда женщина становилась матерью естественным образом. А тут… несколько месяцев с любимым человеком – и Лиза беременна! Это было для нее настолько неожиданным, что она раза три сдавала анализы и замучила корабельного врача просьбами сделать повторное сканирование.

Тут же, из медкабинета, она набрала любимого.

- Кирилл… - Лиза светилась от счастья! – Ты на смене?

- Привет! Нет, я у себя, отсыпаюсь после ночной…

- Видеосвязь включи! У меня потрясающая новость…

- Сейчас… Черт, не включилась?

- Нет!

- Барахлит что-то… А что случилось, моя дорогая?

- Мне нужно видеть твои глаза… Я сейчас прибегу!

- Да, давай… а ты где?

- В медблоке! Через пять минут буду!

- Лиз… у меня такой разгром…

- Кирилл, я уже бегу, мне все равно, какой у тебя разгром! – сияющая Лиза отключилась и пошла по коридору в сторону кают экипажа.

- Привет! Здравствуйте! – радостно здоровалась она с каждым встречным.

Свернув в коридор, в котором располагались каюты мужской части экипажа, она столкнулась со своей подружкой Юлей, работавшей сменным диспетчером грузового отсека. Обычно красиво причесанная, подчеркнуто аккуратно одетая, она была растрепана, а комбинезон застегнут не до самого верха, как полагалось по уставу. Увидев Лизу, она густо покраснела.

- Юля, привет! – издалека закричала Лиза. – У меня такая сногсшибательная новость… Позже расскажу! – обняв подругу, чмокнув ее в щеку, Лиза побежала дальше.

Юля остраненно чмокнула ее в ответ, пробормотала, не глядя ей в глаза:

- Ага, привет, - и пошла дальше, на ходу поправляя одежду.

А Лиза уже набирала знакомый код. Вошла. Ну да… комбинезон на полу, носки на столе… любимый лежал в кровати, накрывшись одеялом и настороженно смотрел на Лизу. Она подошла, улыбаясь и присела на край койки.

- Привет!

- Привет! – Кирилл улыбнулся. Ах, эта его улыбка! Обезоруживающая любого, открытая, беззащитная… Ей захотелось его приласкать, бедняжку. Сколько несправедливых обвинений сыпалось на него! И что он лжет женщинам, вызывая их привязанность, и что он перекладывает свою работу на сменщиков, и что он не образован…

Такой смешной… бреется налысо, а бородку оставляет. Худющий… уши такие большие… Когда Кирилл в первый раз появился в большой кают-компании, она же столовая, Лиза поморщилась. «Какой урод, - подумала она. – На крысеныша похож…» Но у «крысеныша» оказались такие живые, ласковые глаза и такая тонкая, чувствительная душа… А пальцы? Худые, тонкие, как у музыканта! Он играл на ее теле, как музыкант на саксофоне… Лиза улыбнулась.

Кирилл выжидающе смотрел на нее, не вылезая из-под одеяла.

- Кирилл… со мной произошло настоящее большое Чудо.

Сквозь улыбку проскользнула настороженность, но Лиза ничего не замечала. Она сунула руку под одеяло, хотела взять его за руку… наткнулась на голое бедро. Он вынул свою руку, перехватил ее ладонь, прижал к своей щеке:

- Ну что случилось, рассказывай, милая моя!..

- Не сразу поверила, но все верно… У нас… Боже мой! У нас будет ребенок!

Его пальцы на мгновение замерли, но тут же продолжили поглаживать ее руку.

- Да? – наконец спросил он немного осипшим голосом.

- Да! – Лиза наклонилась к его лицу, прижалась щекой. Кирилл высвободил вторую руку, стал гладить ее по волосам. Она рассмеялась, обняла его шею, шаловливо щекоча, переступая пальчиками, добралась до спины. – Ой! Ты где так исцарапался? – она нащупала следы царапин около шеи.

- А… Ой, Лизка, тут такое было… Полез на антресоли, оступился, полетел вниз, расцарапался… отсюда и разгром!

- Ах ты, бедняжечка… кто, кроме меня, тебя пожалеет?

- Лиза… я так счастлив… не могу прийти в себя, - Кирилл продолжал лежать в постели, как приклеенный.

- И я… я долечу до Земли обратным рейсом, и все… будем с тобой у мамы моей жить, дома, да?

- А зарабатывать кто будет, дурашка? На троих-то?

- Кирюша, на нас с малышом не надо зарабатывать – на Земле мамкам с детьми выплачивают большое пособие!

- Да, да… как скажешь… теперь ты – главная… Лиза! Да это отметить нужно! – Кирилл оживился, будто проснулся. – Ты иди к себе, переодевайся в нарядное, я зайду через час, пойдем… торжественно пообедаем!

- Хорошо! Но без спиртного, мне теперь нельзя!

- Да, голубка! Я быстро соберусь… ах ты, моя дорогая… - его глаза излучали счастье. – Ты только не говори пока никому!

- Почему? Все девчонки обрадуются за нас!

- Ой, Лиза, Лиза… Да ты ребенок сама! Завидовать будут! А зачем тебе эти негативные эмоции, в твоем положении? И врача попроси пока не болтать. Перед высадкой на Земле всем и расскажешь!

- Я начальнику своему обязана сообщить, - вспомнив предписания инструкции, сказала Лиза. – Чтобы не послал меня в опасное место, в случае аварии.

- Начальнику сообщи, обязательно! Обязательно! Но попроси не болтать дальше, ладно?

- Ладно! – Лиза чмокнула его, получила наконец-то горячий ответный поцелуй и убежала переодеваться.

За последующие две недели произошло много событий. Был обед в ресторане, пылкие признания в любви, обсуждения – как обставить их будущий дом, какие обои будут в детской. Кирилл писал ей каждый день трогательные стихи. Правда, к ней охладела ее приятельница Юля – та сама, которую Лиза встретила в коридоре, когда шла сообщить будущему отцу радостную новость. А пару раз Лиза застала Кирилла и Юлю, о чем-то горячо спорящих. При виде Лизы они замолкали, Кирилл начинал лучезарно улыбаться, демонстративно обнимать Лизу, а Юля резко поворачивалась, кидала на них злобные взгляды и уходила.

- Что это она? – на второй раз удивилась Лиза.

- Да с ума сошла совсем, - процедил сквозь зубы Кирилл.

- Кирилл, что стряслось?

- Ни о чем не беспокойся, я все улажу! – гладя ее по волосам, нежно ответил он.

- Кирюша, но я уже сильно волнуюсь! Он что… ревнует тебя?

- Кто? Юлька, лохудра эта? К тебе? – Кирилл заразительно расхохотался, и у Лизы отлегло от сердца. – Нет, это… в общем, имел глупость играть в покер с нашими грузчиками. Проигрался здорово. А они ее подсылают с меня деньги требовать.

- Много проиграл?

- Ой, лучше не спрашивай!

- Сколько? И когда ты успел? И что – обязательно надо отдать?

Кирилл посерьезнел и грустно посмотрел любимой в глаза.

- Лиза, помнишь, ты пришла, спросила, чего я такой исцарапанный?

- Да, ты сказал, что упал…

- Не упал я, уронили меня.

- Кто??? Как??? Кирилл, но это беспредел! Ты обязан пожаловаться капитану!

- Лиза. Тогда в следующий раз я не поднимусь. Или… боюсь даже думать… они с тобой что-нибудь сделают…

- Да что они мне могут сделать? На корабле? И в свою каюту я никого не пущу!

- Они страшные люди, милая…

- Ладно, сколько ты им должен?

- Двадцать семь тысяч кредитов…

- Ты сдурел? На эти деньги можно апартаменты на Марсе купить и еще лет пять не работать!

- Лиза… они шулеры, профи. Они дали несколько дней подряд выиграть, а потом, когда я возомнил о себе, что понял все их уловки – они стали играть иначе. Ровно наоборот. Если раньше у одного мизинец оттопыривался, и это означало, что он пустой – то теперь это было наоборот! И я проиграл весь выигрыш, влез в долг, попытался отыграться и увяз совсем…

- А почему ты мне раньше ничего не говорил?!

- Лиза, послушай меня! Я не желаю тебя в это втягивать! И – все! Не хочу больше об этом! Я им сказал – на Земле получу жалованье и рассчитаюсь. Нет, привязались…

Лиза, светловолосая, крепкая женщина, стояла, прижавшись в стене коридора. Кирилл стоял перед ней и смотрел ей в глаза. Ах, какие глаза были у этого некрасивого человечка – серые, ласковые… Они держались за руки, стараясь, чтобы проходящие мимо и косящиеся на них коллеги ничего не заметили.

- Кирилл. Я переведу тебе на твой внутрикорабельный счет эти деньги, ты их снимешь в кассе корабля или на Зерре – мы там выныриваем через неделю. И все… отдашь им…

- Нет, - Кирилл опустил глаза. – Я сказал – нет, и хватит.

- Но…

- Все, пошли обедать, скоро у меня перерыв заканчивается…

Через неделю их грузовик вынырнул у последней перед Землей планеты Зерра из созвездия Центавра. Кирилл сошел с частью команды на берег, с перечисленными на его карту деньгами Лизы. Ему нужно было снять наличные и отдать карточный долг. У Лизы было дежурство, и ей не удалось поменяться со сменщицей. Она расстроилась, конечно… Но Кирилл обещал привезти ей сюрприз. А так как перед этим он узнавал размер подходящего кольца, то что это могло быть? Обручальное… Лиза пропустила возвращение команды, рассматривая каталоги с обручальными кольцами. Она удивилась, услышав сигнал к погружению в подпространство.

- Лизок, проснись! – старший помощник капитана окликнул ее. – Пристегнись, мы погружаемся!

- Как погружаемся? – удивилась она. – А команда разве вернулась на борт?

- Лиза! – помощник оторвался от монитора и развернулся к ней. – Ты где витала? Час назад уже все прибыли.

Лиза улыбнулась, закрыла страницы с украшениями и нажала кнопку «зачехление». Кресло методично «облепило» ее амортизирующими лентами. Ей так нравилось наблюдать, как ее покрывают, как мумию, быстро застывающие защитные нити мини-кокона. Свободные от дежурства члены экипажа и пассажиры просто ложились на свои койки, пристегиваясь ремнями. Каждый на своем месте… «Чтобы, если что, легче было опознать», - острили бывалые пассажиры, расходясь по каютам перед входом и выходом из подпространства.

Корабль привычно тряхнуло. Дежурная команда в случае аварии должна была быть здорова и готова к действиям – отсюда и зачехление. Лиза закрыла глаза. Она знала, что за закрытыми шторками иллюминаторов исчезло звездное небо с планетой Зерра и звездами Альфа и Проксима из созвездия Центавра – осталась только серая муть. Так и будет до их «выпрыгивания» недалеко от Солнечной системы, примерно через три месяца.

По рубке поплыл приятный запах канифоли – амортизирующие нити испарялись, кокон «таял». «Еще немного, еще чуть-чуть! - пропела про себя Лиза. – Полчаса до конца смены! В животе стало щекотно от переполнившего ее счастья. «Господи, за что мне столько счастья? Я люблю, я любима, и у меня будет любимый малыш!»

Она летела по коридору, сияя, улыбаясь, приветливо кивая встретившимся коллегам. Даже Юльке-свистульке кивнула и сказала:

- Привет! – Юля ничего на это не ответила, только одарила Лизу злобным взглядом. Глаза Юли были красные и припухшие.

«Вот так, Юлечка! А нечего шантажировать человека!» - подумала про себя Лиза. По дороге она пару раз набрала Кирилла, тот не ответил. «Спит, наверное!» - думала она, стоя перед его каютой и нажимая кнопку видеофона. Кирилл не откликался. Тогда Лиза набрала код его каюты и вошла внутрь.

Кирилла не было в каюте. Не было и обычного бардака. Не было ничего на полках, на столе. Чисто и пусто. Лиза пожала плечами и еще раз набрала его номер. Услышала тут же рингтон. Звук был приглушенный, и Лиза не сразу поняла, что коммутатор лежит под подушкой. Она скинула подушку. Коммутатор Кирилла лежал в постели и отчаянно трезвонил. А рядом лежала их фотография – они недавно снимались в оранжерее под цветущими мандаринами. Лиза нажала отбой, в растерянности села на кровать и взяла в руки фотографию. Радость улетучилась, стало тревожно на душе.

- Кирилл. Ты меня разыгрываешь, что ли? – деланно весело спросила она, встала и открыла дверцы шкафа. Одежды Кирилла в шкафу не было.

«Наверное, он переехал!» - мелькнула в голове спасительная мысль.

«Ага, и оставил коммутатор и тебе на память фотку?» - спросил внутренний голос. Лиза встала, покачнулась – сильно заболела и закружилась голова. Она оперлась на стену и попыталась успокоить бешеное сердцебиение. Лицо ее горело.

- Лиза, - наконец сказала она себе вслух. – Ты сейчас пойдешь к его начальнику… нет, лучше сразу к капитану – и выяснишь, где Кирилл. Успокойся и иди.

Она шла по коридорам корабля, придерживаясь стеночки – иногда голова кружилась  так сильно, что она не понимала, где пол, а где потолок, как при невесомости. Надо было пойти в медблок, но Лиза шла к капитану.

По правилам, полагалось запросить возможность приема у командира корабля, но она обо всем забыла. Вошла в приемную. Там сидело двое человек из команды. Дежурный адъютант вскинул на нее глаза:

- Елизавета Сергеевна?

- У меня срочное дело. Прошу аудиенции, - Лиза оперлась на стол помощника. Еще немного, и она упала бы.

- У меня нет от вас запроса! – встревоженно сказал помощник.

- Ну да… вот я пришла, делаю запрос. У нас… возможно, у нас пропал человек на корабле… - Лиза не выдержала и разрыдалась.

- Так, присядьте, минуту! – помощник усадил ее в кресло. – Товарищи, - обратился он к ожидающим. – Налейте Елизавете Сергеевне водички! – и скрылся в кабинете командира.
Вернулся через минуту:

- Сейчас он вас примет! Товарищи, извините, вам придется подождать!

Через минуту вышел сам капитан, под руку с главным инженером:

- Я вас понял, понял. Встанем сразу в док, как окажемся на Земле! Извините, у нас срочный вопрос! – и, выпроводив таким образом главного по технической части, капитан, строго глядя на пытающуюся перестать рыдать Лизу, сказал:

- Лизавета Сергевна! Идемте?

Лиза, кивнув головой, отправилась за капитаном.

- Садись, садись! Давай вот тут, чайку попьем! – он усадил ее в мягкое кресло перед небольшим столиком, сам сел напротив, вызвал помощника.

- Коля, чайку нам организуй!

- Слушаюсь, товарищ капитан!

- Ну что? Кто пропал? Что стряслось? Рассказывай, не тяни!

- Виктор Тимофеевич! Пропал Кирилл! Кирилл Струев, ну который младший штурман!

- Пропал, говоришь? – Виктор Тимофеевич, крупный, подтянутый мужчина с седыми, остриженными под «ёжик» волосами, напрягся. – Да, пропал, подлец. Штурманам теперь за него придется на смене стоять!

Лиза перестала всхлипывать и уставилась на капитана:

- Вы знаете, что он пропал?

- Да знаю, конечно, знаю! Я ему еще за расторжение контракта неустойку такую выкатил, думал – не заплатит, одумается! Так он взял откуда-то деньги и тут же выплатил. И остались мы… неполным комплектом. Не смогли срочно найти ему замену на Зерре. Лиза, Лиза, ты что?

Лиза, которая только что была багрово-красная, резко побледнела. Пол, потолок, стены – все закружилось вокруг нее, и она ухватилась за столик, пытаясь удержаться. Закрыла глаза… Виктор Тимофеевич выскочил из кабинета и зычным командным голосом прокричал:

- Срочно врача! Выполнять бегом! – и вернулся к Лизе. Помощник кинулся за врачом, а капитан принялся приводить Лизу в чувство подручными средствами – вытащил из потайной ниши строго запрещенную на корабле водку, налил в стакан и, приподняв бедняжку Лизу, начал уговаривать:

- Ну-ка выпей, выпей, тебе говорю!

- Что это? – Лиза почувствовала запах спирта. – Водка? Нет, не буду…

- Приказываю пить!

- Мне нельзя, - вяло отмахивалась Лиза.

- Всем можно! Пей живо, пока никто не видит!

- Я беременна, мне нельзя…

Капитан замер.

- От кого?

- Кирилл… - Лиза снова зарыдала. Виктор Тимофеевич крякнул, выпил налитую для Лизы водку, спрятал бутылку и принялся прыскать ей в лицо водой.

Когда Лизу привели в чувство, капитан попросил всех разойтись по своим делам и не болтать о происшедшем. Выяснилось следующее.

Младший штурман Кирилл Петрович Струев за два часа до выхода на Зерру подал рапорт об увольнении. Капитан потратил полчаса, приводя доводы, налегая на совесть и стращая неустойкой, возникавшей при досрочном расторжении контракта. По условиям договора, младший штурман, с учетом начисленного срочным порядком жалования, оставался должен около шестнадцати тысяч кредитов. Струев сказал, что готов выплатить эту сумму. Выплатил и, что называется, сошел на берег. Он остался должен не только Лизе двадцать семь тысяч кредитов, но также Юле шесть тысяч и по мелочи – от десяти кредитов до полутора тысяч нескольким членам команды. Деньги ему давали без нотариально заверенных расписок, справедливо полагая, что при суровых условиях контракта он никуда до Земли не денется, а там, перед выходом – карантин, начисление жалованья и отдача долгов. Но Кирилл перехитрил всех.

- Лизка, не переживай!- уговаривал  Елизавету капитан. – Я его найду, я его…

Лизу положили в медблок «на сохранение» - от волнения у нее случился гипертонический криз и угроза прерывания беременности.

- И заставите на мне жениться? - грустно спросила Лиза. Ей было так плохо от свалившегося на нее предательства, что она перестала улыбаться. Она не могла улыбнуться, как ни старалась – губы растягивались только в кривую ухмылку. – Не надо. Мне… нам такого не надо! Нам такого отца не надо…

- И правильно, и правильно, дочка! Но я его все равно найду. Я его найду и вытрясу из него ваши деньги и его поганую душу!

- Не надо, Виктор Тимофеевич, - шептала Лиза, грустно наблюдая, как медленно, по капле перетекает лекарство в ее вену. – Не надо… я его любила, а он меня, видно, нет… ну что же теперь… А деньги… ну я ему их подарила, я спасла его от расправы за карточный долг. Подарила и подарила…

- Какой карточный долг? – побагровел капитан.

После разбирательства, в котором Лиза, разумеется, не принимала участия, после просмотра видеозаписей, после опроса свидетелей на полиграфе выяснилось, что никто на корабле на деньги не играл. Играли на щелбаны, на печеньки и на порцию десерта – это было. Народ покаялся и сдал засаленные колоды карт. Но на деньги… Чего не было, того не было.

Юля, которую Кирилл выставлял перед Лизой, как шантажистку, заливаясь слезами, рассказала, что у нее была большая любовь с Кириллом, интимные отношения, и что не падал он никогда – а царапины на спине у Кирилла от ее ногтей – он сам просил его «в порыве страсти» поцарапать… И что она одолжила ему денег, зная, что он сходит с корабля раньше из-за домогательств со стороны Лизы. Мол, она заставляла его жениться не себе, а от кого ребенок – он не знает. Юле Кирилл пообещал, что вызовет ее на новое место, как обоснуется.

Лизе и Юле сочувствовали. Выяснилось также, что Кирилл умудрился завести несколько воздыхательниц из числа команды, причем действовал нехитро – врал напропалую о любви и писал всем стихи под копирку – только имена менял. Мужская часть команды только охала и разводила руками, обсуждая женскую глупость, которую дамы называли доверчивостью. Виктор Тимофеевич велел фиксировать все события, связанные с младшим штурманом – завел «копилку праведного гнева капитана». И ждал возвращения на Землю.

А Лизу на Земле ждала мамочка. Она приехала встречать ее в космопорт. Лизу проверили раньше остальных и передали маме прямо в космопорте. Виктор Тимофеевич первым делом после выполнения формальностей сделал запрос на Зерру о жуликоватом штурмане. Ответ пришел такой. Кирилл Петрович Струев сошел на Зерре и никуда оттуда не вылетал. Виктор Тимофеевич, потирая руки, передал корабль главному инженеру и запросил двухнедельный отпуск. Побыл немного на Земле с семьей и отбыл на Зерру.

Там он поднял на уши всех, но Кирилла Струева на планете Зерра не нашли. Вроде как должен быть, не вылетал никуда, но не нашли. Организовывать полицейский поиск по следам ДНК, по видеозаписям можно было или после запроса суда, а это волокита, или «по знакомству».

«По знакомству» выяснилось, что через двадцать три часа после того, как Кирилл Петрович Струев сошел на Зерру, некий гражданин Империи русских Борис Александрович Швебург улетел,  взяв билет до планеты Рай. ДНК и изображение Швебурга совпадали с данными Струева. Дальнейший поиск был возможен только по запросу следователя. Полиция завела дело о присвоении чужой личности – настоящий Кирилл Струев погиб девять лет назад при выполнении служебного долга. А Швебург оказался темной лошадкой. У него даже не было диплома штурмана.

А Лиза в положенный срок родила девочку и назвала ее Сашенькой. Два года она провела с малышкой, но потом заскучала. Да и пособие было не таким большим, а Лиза начала задумываться о полетах с дочкой на разные планеты – для развития ребенка. В конце концов, после долгих уговоров Виктора Тимофеевича, подбившего и маму Лизы участвовать в  уговорах дочки, она подала на алименты. Но Кирилл (он же Боря, он же еще неизвестно кто – на Рай он так и не прилетел) как в воду канул.

И Лиза пошла в рейс с Виктором Тимофеевичем, а чем он закончился – мы уже знаем: на их корабли, груженные серебром, напали пираты, перебили всю команду, а Лиза чудом осталась жива – ее дорогой Виктор Тимофеевич закрыл свою названую дочку собой и погиб в неравной схватке с бандитами. Елизавету срочно взяли под защиту, так как справедливо полагали, что таинственная пиратка захочет до нее добраться – Лиза была единственным живым свидетелем злодеяний «Безумной Сары».

Ее маленькая семья переехала на островок недалеко от Сингапура. Лизе было очень удобно на катере утром уезжать на работу в космопорт и вечером возвращаться в это райское местечко, бывшее когда-то родиной секты фаронов. Последние фароны несколько лет назад улетели к своей диаспоре на планету Исход, но часть их вернулась обратно. Лиза с мамой и Нюрочкой как раз жила по соседству с такой фаронской семьей. Там тоже были малыши, и они подружились.

Глава 3. Поль.

- Сыночек! Полюшко! – встревоженный голос матери проник сквозь сон, и Поль разлепил глаза. Вчера он долго засиделся за игрой в «Заброшенный мир» - вышло обновление, и они всей компанией – Поль, Давид, Элис с братишкой – осваивали новые правила.

Поль открыл глаза и быстро сел в кровати с криком:

- Нет, нет, нет! Стой! Отмена! Отмена! – но было поздно – робот-органайзер, зависший над ним, выпустил ему в лицо струю ледяного воздуха.

- Мама! – завопил, дурачась, Поль, вскочил и кинулся прочь из спальни. Матушка смеялась.

- Все, отбой! Уже разбудили! – сказала она роботу и вышла вслед за сыном.

Поль был высокий, темноволосый молодой мужчина с небольшой аккуратной бородкой. Матушка с улыбкой наблюдала, как он носится по кухне, держа в одной руке пирожок, а другой пытаясь надеть брюки.

- Проспал? – спросила мама.

- Да! Кошмар! Я же слышал му… ой, будильник! И включил «подремать еще 10 минут!» И еще.. и еще… А проснулся – этот «друг человека» уже наготове с последним средством воздействия! Мама! Ну, совсем опоздал! Побежал!

Поль, схватив из маминых рук пакет с подготовленным для сонь завтраком, чмокнул ее в щеку и вылетел на улицу. Он работал механиком в сингапурском грузовом космическом порту. Жил он на острове Фаронов – бывшей земле обетованной небольшой протестантской секты. Секта в полном составе улетела далеко – в зону влияния Демократии на планету Исход, а около ста человек вернулись назад. В их числе и семья Поля – папа, мама, сам Поль и сестренка Мэриэнн.

Поль бежал по дорожке в сторону пристани. Оставалось около пяти минут до отбытия катера. Следующий через час. Впереди него бежала девушка. Поль залюбовался, как профессионально она бежит, как правильно работает локтями. Светлая коса смешно ударяла по спине в такт бега – по левой лопатке, потом по правой.

«Тренируется… Вот бы наши фаронские матроны удивились, увидев этакое!» Но все фаронские матроны, ярые защитницы порядка, остались на планете Исход. А на Землю вернулись те, кто захотел жить жизнью обычных людей. Поначалу «возвращенцам» было дико все: и женщины в брюках, и мужчины без бород, и веселящиеся компании, собравшие людей всех мыслимых цветов кожи и волос – от белокожих блондинок с севера планеты до иссиня-черных кареглазых негров Африки. Старинные фаронские дома заселялись самым разным людом – в основном работниками сингапурского порта и фармацевтами – фароны оставили землянам все оборудование большой фармацевтической корпорации и генетической лаборатории (просто не поместилось в корабли). Вернувшихся фаронов новые жители острова встретили приветливо, по-русски, старались понять особенности их образа жизни и пытались не шокировать строгих пуритан.

Хлоп-хлоп – светлая коса запрыгала по спине быстрее – девушка добавила скорость. Поль с трудом догнал ее.

- Привет! – сказал он, тяжело дыша. – На катер?

- Да, на экраноплан! – кивнула незнакомка. Поль слегка замедлился, приравниваясь к ее скорости.

- Три минуты осталось! – девушка только кивнула. Дорожка вывела их на край обрыва, и они увидели пристань, серебристый экраноплан и нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу стюарда. Бежать было еще минут пять. Поль провернул в голове вариант с вызовом воздушного такси и беседой с прелестной незнакомкой на берегу моря, но та прибавила ходу. Поль – за ней. Они выбежали на финишную прямую, когда стюард уже готовился убирать трап.

- Стой! Стой! – закричали Поль и девушка, Поль замахал руками. – Сто-о-о-ой!

Их услышали. Через минуту, тяжело дыша, они усаживались на оставшиеся места в хвосте экраноплана, без иллюминаторов. Люки закрылись, приглушенно зарокотали двигатели. Огромная птица отшвартовалась от причала и, постепенно набирая скорость, оторвалась от водной поверхности.

- Фух! Еле успели! – девушка слегка расстегнула молнию комбинезона.

«Ого! Служба наблюдения за прибывающими пассажирами!» - отметил про себя Поль, разглядев эмблему на правом рукаве своей попутчицы.

- Тоже проспали? Я сам проспал! Несся всю дорогу! Позвольте представиться? Меня зовут Поль Бархейм, живу на острове, работаю в сингапурском космопорте механиком по грузовым роботам! Старшим механиком! – важно добавил он, заметив отрешенно-вежливое выражение лица девушки. – А как вас зовут?

- Елизавета Петрова.

- Вы тоже в космопорте работаете? – Поль не помнил эту девушку, но остров так быстро заселялся – всех разве упомнишь!

- Я? Да, я там работаю. Сегодня первый день. Представляете, что было бы, опоздай я в первый день на работу?

- Я проспал… Впервые, верите?

- Ну почему не верю? И так бывает… - девушка опустила глаза. Потом подняла длинные ресницы и внимательно осмотрела Поля – будто оценивала, стоит ли с ним откровенничать. – Меня дочка задержала. Я думала улизнуть, пока она спит… не тут-то было! Она проснулась, стала меня звать, увидела новую форму и решила, видно, что я надолго уезжаю. Пришлось утешать… она с бабушкой осталась. – Елизавета доверчиво улыбнулась.

- А сколько дочке?

- Да… четыре. Скоро в первую ступень отдам. А у вас?

- Что у меня? – озадачился Поль.

- Вашим сколько?

- Вы про детей?

- Ну да!

- А… у меня нет детей!

- Да вы что? Ну, вы молоды еще!

- Скажете тоже! Мне уже двадцать пять! – Поль немного приврал. Двадцать пять ему исполнялось через полгода, но хотелось выглядеть посолиднее.

- Прекрасный возраст! – Елизавета сменила тему, ставшую неожиданно личной. – Жаль, что здесь нет иллюминаторов! Я только мельком видела океан, и то с большой высоты! Красиво здесь…

- Вы недавно приехали? – закинул удочку Поль. Девушка привлекала его буквально всем, даже простотой прически – светлая коса до лопаток, открытый лоб, отсутствие макияжа. А на Земле женщины любили накраситься, особенно негритянки. Поль сильно удивлялся поначалу, но потом привык. А эта молодая женщина напоминала ему фаронок. И Элис…

- Да, недавно. Перевели по работе. А вы?

- А я – местный! – гордо сказал Поль.

- Как местный? – широко раскрыла серые с золотой искоркой глаза Лиза. – Вы – фарон???

- Так точно, мэм! – пошутил Поль. – Он самый!

- Но… я читала, что вы улетели в миры Демократии…

- Кто-то улетел, а кто-то вернулся обратно!

- Что-то не понравилось? Расскажите, умираю от любопытства! – Лиза оживилась. Поль и не обратил внимания, как ловко она перевела разговор на другую тему.

- Ну… Об этом много писали и говорили… Что касается лично меня, то я ушел из-за того, что наши обычаи отобрали у меня близкого человека. Потом я узнал, что она… ну, этот человек чудом остался жив. Возвращаться мне так и так было некуда, и я был только счастлив, когда моя семья решила вернуться на Землю, и я вернулся с ними. А вообще дело было так.

И Поль кратко рассказал историю семьи Бахрейн, вкратце описанную в первой главе этого романа и подробно – в романе «Хрустальная птица». Лиза была хорошей слушательницей. Она вживалась в описываемые события и ощущала себя их участницей. Эта черта делала ее чудесной рассказчицей сказок. Нюра была готова слушать «мамины сказки» хоть всю ночь, но Лиза установила правило: ровно одну сказку на ночь! И никаких «ну, мамочка!» - Шехерезада была неумолима.

- А где же теперь герои этой чудесной истории? – спросила Лиза, когда Поль закончил рассказ.

- Поль – перед вами. А Элис и Давид с двумя чудесными детишками тоже живут здесь, на острове!

- Да что вы?

- Да, на улице Кипарисов. А мы на соседней. А вы где?

- Ой, мне кажется, мы подлетели! А почему вы называете экраноплан катером?

- Да, причаливаем, - вздохнул Поль. – Раньше только катер ходил на большую землю, вот по привычке мы и называем… Елизавета… А я вам займу завтра место рядом с иллюминатором, хотите?

- Завтра? Поль, да я не уверена, в какую смену буду завтра… Но займите, согласна спасибо!

Экраноплан в акватории Сингапура не взлетал. Он развозил пассажиров по причалам. Первый был как раз у космопорта. Поль и Елизавета вышли и, пересев на дожидающийся пассажиров электропоезд, поехали в порт. Лиза вышла у здания космовокзала, а Поль поехал дальше, прокручивая в голове их беседу. «Какая, однако!» - думал он с улыбкой, входя в ворота грузового порта.

Его смена продолжалась девять часов. Он надеялся – а вдруг она полетит с ним обратно, но Лизы не оказалось среди попутчиков. «Ладно… может, завтра!» - решил он.

Когда Поль вошел в дом, мама, подождав, пока он умоется и поест, спросила:

- Сынок, как ты – не опоздал?

- Мама, бежал, как лось! Но успел!

- Ты сегодня сияешь!

- Да? Ну… успел же, приятно!

Поль не был женат. Он любил Элис, свою давнюю подружку. Когда это началось? Поль был старше всех  в их детской компании, а Элис – девчушка, которую надо было опекать и иногда воспитывать. Но как-то, а у девчонок это всегда это происходит неожиданно – он увидел, что перед ним – не девочка, которую можно и иногда нужно дернуть за косу и шлепнуть по попе за шалости. Она стала девушкой – сама того не осознавая, Элис изменилась. Она продолжала шалить с Полем, как с товарищем по детским играм, но он смотрел на нее уже иначе. Шлепнуть? Повысить голос на это чудесное создание с искрящимися глазами, обворожительной улыбкой? Поль полюбил ее, как ему казалось, навсегда. Тяжело переживая ее замужество, он сбежал с корабля на первой же стоянке после свадьбы, пытался забыть ее и все семейство фаронов, но напрасно. Несмотря на гигантское расстояние, разделявшее их, его сердце было рядом с ней. Однажды он даже ощутил ее присутствие – так явно, как будто она была рядом и смотрела на него… Он тогда был на смене – работал суперкарго. Поль огляделся, даже вышел из своего кабинетика – конечно, никого не было!

Через несколько месяцев его вызвал начальник. Поль вошел и обомлел: его мать и отец сидели в кабинете. Поль почему-то сразу решил, что с Элис случилось что-то ужасное. Он прижался к двери и молча смотрел на взволнованную мать. Та вскочила и кинулась обнимать сына. Отец тоже поднялся и, покашливая в кулак, смущенно похлопывал сына по плечу, оглядываясь на начальника – мол, ничего, что мы так расчувствовались?

- Мама, папа, как вы меня нашли? Что случилось?

 - Ох, сынок, много чего случилось, но все, слава Создателю, обошлось! Сынок, мы вот решили… и не только мы… надо на Землю вернуться! – говорил отец, поворачиваясь к матери за поддержкой. Та только утирала слезы платочком.

- Мама… а… Элис?..

- Сынок, и старший брат Давид с Элис возвращаются! Мы за тобой приехали!

- Я согласен! – просиял Поль. Простите, мистер Сикрест! – обратился он к начальнику, - я готов отработать, пока вы не найдете мне замену!

- Да что уж тут… - прослезился Сикрест. – Лети, птичка, домой!

Фароны вернулись через три года после отлета. Их старые дома были уже заняты новыми поселенцами, и им выделили квартал недалеко от моря с новыми домиками. Семьи Давида и Поля стали соседями. Поль часто забегал к ним в гости, стал добрым дядюшкой детям Элис – она, как полагалось порядочной фаронке, принесла Давиду уже двоих – мальчика и девочку.

Поль нежно любил и Элис, и ее детишек. С Давидом они терпели друг друга ради Элис. Давид пытался ругаться с женой насчет Поля, но та смотрела на него непонимающим взглядом и говорила:

- Давид, Поль – мой верный друг, с детства. Рыцарь. А дети его очень любят.

Однажды, когда муж был не в духе и сильно разошелся насчет частых посещений друга семьи, Элис, удивленно наблюдавшая за возмущенным супругом, несшим, по ее мнению, несусветную чушь, наконец спросила:

- Давид. Скажи мне: ты что – ревнуешь?

Элис только уложила детей и принялась за любимое дело – она рисовала акварелью, и неплохо. Лучше всего ей удавались цветы и морские пейзажи. Она как раз делала набросок букета из амариллисов, и тут пришел Давид и начал ей выговаривать за частые посещения Поля. Особенно Элис мешало то, что он ходил по гостиной, загораживая натуру – букет цветов на фоне заката. Надо было ловить момент, а из-за Давида, мелькавшего с частотой теннисного мяча, она не могла подобрать нужный оттенок краски.

Услышав про ревность, муж остановился ровно напротив букета. Элис вздохнула и опустила кисть в воду. Видимо, придется отложить рисунок на завтра. Как жаль… сегодня вид из окна был особенно хорош!

Элис была молодая мудрая фаронка. Она терпеливо относилась к капризам мужа. Тем более что по их фаронским меркам Давид капризничал редко. Она с детства наслушалась разных историй про мужские странности – рассказывали мамины замужние подруги. Один муж заставлял всю свою семью встречать себя после работы следующим образом: жены – в красивых фартучках, с бантами в волосах – выстраивались в холле по старшинству, а перед ними – опрятно одетые, умытые дети по росту. Другой возжелал, чтобы жена во время совместной трапезы не сидела рядом, а стояла, готовая подать то вилку, то селедку, то горчицу. Третий не любил ждать семью перед выходом из дома. Он потребовал, чтобы перед совместной прогулкой все были одеты и ждали его в прихожей. Детей было много, и обычно их выпускали гулять во двор в ожидании отца, а ждать оставались две жены при полном параде, готовые к выходу. Тогда только, увидев, что его никто не задержит,  отец семейства начинал собираться. Он долго и вдумчиво сидел в туалете, затем выбирал одежду, несколько раз беседовал с коллегами и друзьями, отвечал на письма… Обычно, когда он был готов выйти, детей уже возвращали с прогулки, и отец, крайне недовольный, шел прогуляться в сопровождении всего лишь двух умаявшихся в ожидании жен. Так что Давид с его внезапной и пустой ревностью был мил и очарователен.

Милый Давид уставился на жену, кротко взиравшую на него, и спросил:

- Я рев… я что??? Я ревную?

- Я не ревную тебя, Давид, - кротко ответила милая и взялась за вязание.

- Отложи вязание! Это серьезный вопрос!

- Да? – вязание с сожалением тоже было отложено. Предстояло скучное выяснение отношений на пустом месте.

Давид с изумлением смотрел на Элис. «Вот они, плоды свободы! - мелькнуло у него в голове. – Ревность! Я – ревную?! Да, я ревную…» Но отступать было поздно.

- Я не ревную. К кому? К Полю? Да ты меня насмешила! Ха-ха-ха! Мне всего лишь не нравится, что он постоянно болтается без дела в моем доме, как будто ему нечем заняться, да еще и в мое отсутствие!

- Давид, мне отказать ему от дома? – тихо спросила Элис.

- Нет, конечно! – сказал Давид, хотя внутри него все кричало: «Конечно, да! Да! И чтобы ноги его не было рядом с тобой!» - Еще не хватало. Но можно его не поощрять?

- А как я его поощряю?

- Ты его принимаешь.

- Давид, но как я могу его не принимать, если он забегает после работы поиграть с сыном? Павел любит его…

- Ну… не знаю. Не надо было его приваживать!

- А как я его приваживала? – тихо спросила Элис. Никогда ни она, ни Поль не заговаривали даже друг с другом о том объяснении Полем в любви в библиотеке. Они остались хорошими друзьями детства, только и всего!

- Ну, ему тут явно рады, и вместо того, чтобы идти домой, он приходит сюда и сидит, пока я не вернусь, по два – три вечера в неделю! Не считая выходных! Меня это… меня это бесит, Элис, как ты не понимаешь?

- Не понимаю, - вздохнула Элис. Она была не ревнива, как и положено хорошей фаронской жене. И понять Давида она никак не могла.

- Давид, считай, что Поль – это моя подруга. – Тебе так проще?

- Кто? Что? Проще? Подруга? – завопил Давид, не в силах сдерживаться. – Небеса услышат пусть тебя, Элис, что ты несешь!

- Но что же мне делать? Скажи, что? Прогонять нельзя, ты сам сказал…

- Не поощряй его! – бушевал муж.

- Да я и не поощряю, говорю тебе – он приходит к Павлу, и мне только иногда объясняет, что я неправильно рисую – он же учился живописи, а я нет…

Давид услышал это и замолчал. Элис было снова взялась за вязание, решив, что муж утешился, но не тут-то было!

- Дает тебе уроки акварели? – ледяным тоном спросил Давид. Простодушная Элис радостно кивнула:

- Ну да, а я ему играю на фортепьяно… Давид, да что с тобой?

Муж имел ужасный вид: он вытаращил глаза и схватился за бороду. Потом подергал за нее несколько раз – видимо, чтобы прийти в себя, и завопил:

- Никакой акварели! Никакого рояля! Все! Все! С меня хватит!

Элис не на шутку перепугалась. Она кинулась к мужу и принялась его гладить, но тот отшвырнул ее ладони и принялся шагать из угла в угол, воздевая глаза и руки к потолку – взывал к небесам. Делал он это молча. Ночная няня не смогла сегодня прийти, и провести всю ночь с вопящими разбуженными детьми ему не хотелось. Но было поздно: запищала и замигала автоматическая няня, и из динамика детский голосок требовательно произнес:

- Мама! Мама-а-а!

Давид остановился, с ненавистью глядя на прибор.

- Иди, это он тебя зовет, - сказала вредная Элис. Еще в обед они договорились, что она укладывает малышей, а подходит к ним ночью он, Давид – Элис не спала прошлую ночь и не смогла отоспаться днем – у малышки Крис резались зубки.

- Может, он так заснет? – спросил неуверенно муж, жалобно глядя на Элис.

- Раньше не засыпал!

- Мама-а-а-а-а! – раздался сверху вопль, и Давид помчался к сыну.

Элис пожала плечами и, посмотрев на малышку в мониторе второй «автоняни», выключила компьютер, вымыла кисти, убрала посуду после ужина и отправилась отсыпаться. Проходя мимо спальни сына, она не удержалась и заглянула внутрь – Давид и Павел, обнявшись, крепко спали на маленькой детской кровати. Элис улыбнулась, тихонько прикрыла дверь и на цыпочках пошла в спальню.

Но после этого объяснения Поль не был у Давида и Элис целых девять дней. С утра он мчался к пристани на встречу с Лиз, после, если не проводил с ней вечер, прогуливаясь по острову, в кафе или банд-клабе, если он не играл с ней в теннис, не плавал с ней и дочкой Лиз в море или не катал Нюру на пони, или не водил их на экскурсии по заповедному лесу – он сидел дома и предавался мечтам. Один раз он заглянул к Элис, но, к счастью, Давида дома не было, и Элис рискнула спросить его о новой знакомой – весь фаронский квартал судачил об этом день и ночь.

- Поль… - Элис вошла в детскую, где Поль с Пашей увлеченно играли в детскую монорельсовую дорогу, присела с Крис на руках в кресло. – Что-то ты давно у нас не был!

- Я? А, да… как-то… да работы полно! – покраснел Поль, сосредоточенно пристраивая на дорогу поезд.

- Ты ведущий вагон последним поставил, - заметила Элис.

- Да? Точно! Вот сейчас бы  была авария! Павел, а ты-то что молчишь?

Трехлетний малыш внимательно следил, как дядя пристроил паровоз и спросил:

- Жать?

- Жми! – малыш нажал кнопку на пульте, и поезд поехал. Крис радостно загукала.

- Поль, иди ко мне, расскажи, как ты? – Элис похлопала по сиденью кресла рядом с ней, приглашая присесть. Поль сел рядом.

- Да… закрутился, извини!

- Ну рассказывай, а то все всё знают, кроме меня! Кто же она?

- Она?

- Да, девушка, из-за которой ты нас забыл! – Элис улыбалась.

- А… Лиз, что ли? Да это так… Мы едва знакомы! Нет, ну ты не веришь? На работу опаздывали, бежали вместе на пристань, ну и познакомились! Да я серьезно почти ничего о ней не знаю! Она дня три только как о себе стала рассказывать… Элис, ну что ты смеешься? Я правду говорю…

Элис действительно радостно и легко рассмеялась.

- Поль. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив. Чтобы ты нашел себе пару. И… ну ты же мой лучший друг! Лиз живет на острове? Может быть, ты нас познакомишь?

- Элис… да мы… это пустое, Элис! – бормотал Поль, опустив глаза.

- Ах, как бы я хотела, чтобы ты влюбился! – лукаво сказала Элис, опуская малышку на пол. Крис деловито поползла к монорельсу.

Лиза в самом деле начала рассказывать понемногу о себе только через неделю. Поль приписывал это своему обаянию, но причина была куда прозаичнее: Лиза должна была сообщать обо всех попытках завязать знакомство с ней и ее родными. Поль прошел проверку – он был действительно тем, за кого себя выдавал, имел безупречное прошлое, и куратор одобрил их знакомство.

- Элис… Лиз работает в космопорте, в системе охраны. Она чуть старше меня, у нее есть дочка. Вот и все, что я знаю. Да, и она не замужем!

- О! Чудесно! Приходите к нам, вот хоть в ближайшие выходные, с Лиз и ее малышкой, мы будем рады… Крис, Крис, не трогай!

Раздался грохот и одновременно слаженный рев шалуньи Крис и разобиженного Павла – малышка захотела потрогать поезд, попыталась встать, держась за опору монорельса, та не выдержала, и сооружение рухнуло. Элис и Поль кинулись чинить дорогу и утешать малышей.

В следующее воскресенье Элис и Давид ждали гостей. Малыши резвились в гостиной, превращенной на время в детскую, а родители горячо обсуждали последнюю новость. На экране большого монитора висело объявление об объявлении в розыск по всей Ойкумене пиратки по имени Безумная Сара. Давид поставил на паузу, и на экране был портрет пиратки – бритая наголо женская голова, покрытая татуировками в виде переплетающихся змей.

- Когда же она угомонится? – с горечью спросила мужа Элис.

- Похоже, она вошла во вкус, - мрачно ответил он. – Как она дошла до такого – говорят, она нападает на корабли по всей Ойкумене, кроме кораблей рептилоидов. И что в ее команде они есть.

- Такой четкий портрет… Давид, это реконструкция! Я уверена – приглядись – это не живая фотография, и цвет глаз другой…

- Говорят, что эти татуировки – отличительная черта какого-то серьезного преступного клана рептилоидов. Ее переправляли в тюрьму в миры Империи, и вместе с ней их босса. Принца Династии Бо, как они его называют. Корабль на пути к нам пропал…

- Но это она, Давид! Вот, прославилась… принцесса…

В этот момент дверь открылась, и вошел Поль с молодой светловолосой женщиной и маленькой девочкой. Давид тут же выключил экран, но успел заметить, как сжалась девушка, увидев портрет Безумной Сары.

- Здравствуйте! – Поль, сияя, подтолкнул за плечи Лизу. «Ого!» - подумали одновременно Давид и Элис. – Лиз, это – мои друзья – Элис, Давид. Друзья, а это – Лиз и Нюра. Прошу любить и жаловать!

Элис обняла Лиз и пригласила гостей за стол. Пока они шли к столу, знакомя детей друг с другом, Элис успела торжествующе посмотреть на мужа и даже показала ему язык.

«Все, - тоскливо подумал бывший старший отец фаронской семьи Бархейм, - осталось только, чтобы Элис нацепила на себя брюки…»

Элис, занимавшаяся детьми, быстрее приспособилась к новым обычаям. Она продолжала носить однотонные пастельные платья, но понемногу начала добавлять аксессуары – шарфик, приколотый цветок. Ботинки окончательно сменила на туфли. Долго уговаривала Давида побриться, но он категорически отказывался.

- Элис, это как… как голым по улице идти, ты что! – возмущался он.

По возвращении на Землю беднягу ждали серьезные потрясения. Во-первых, его дом был занят, в доме Элис поселились ее родители и брат, и Давиду пришлось вселяться в новый, только что выстроенный коттедж. Во-вторых, в их храме устроили музей и водили туда экскурсии. По просьбе Давида (маленькая колония продолжала считать его своим лидером) музей закрыли. Но это уже было не то, не то! Давид честно пытался, по просьбе фаронов, читать проповеди в молельном доме, исполнять обряды, но пережитое им разочарование в фаронской вере так тяготило его душу, что он испугался, что такой разочарованный человек отпугнет от веры братьев и сестер и отказался быть проповедником. Он перестал верить в непогрешимость их фаронского учения!

Добило его то, что Элис, как мать двух детей, стала получать пособие, большее, чем его зарплата. Давил был биохимиком по образованию, но устроиться на работу на острове он не мог до тех пор, пока его не порекомендовала госпожа Агния из его собственной семьи! Это было немыслимо – женщина рекомендует его, мужчину! Госпожа Агния фактически заведовала лабораторией ядерной физики в старые времена, но, поскольку она была всего лишь женщиной, ее имя стояло самым последним в числе авторов работ, которые вела она. Агния вернулась на Землю, и, поскольку все были прекрасно осведомлены о том, кто на самом деле автор, ей тут же дали заслуженное профессорское звание и  выделили лабораторию в закрытом институте, изучавшем свойства воды. Его организовали на острове, в помещении фармацевтической фабрики.

Давил устроился по ее протекции биохимиком, быстро продвинулся и вскоре получил небольшую тему. Институт проводил исследования здесь, на острове, часть экспериментов проводили на небесных телах Солнечной системы, а часть, ввиду особой секретности и повышенной опасности, была вынесена вообще в другую галактику.

Ввиду особой секретности, все в институте знали, что планета называется Коллизео, а станция, превращенная в биологическую лабораторию – «Ария-7». Все было настолько закрыто, что у головного исследовательского института не было прямой связи с лабораторией на «Арии-7»! Все данные в зашифрованном виде передавались на Коллизео, и уже оттуда, проверенные и перешифрованные – правительственной связью на Землю.

Так что жену в брюках – это бедный Давид точно не пережил бы.

С тем же настроением матушка Поля через месяц решилась наконец поговорить с сыном. Она так мечтала, чтобы он женился, забыл свою неразделенную любовь к Элис! Она молилась Всевышнему, и вот ее желание исполнилось. Поль начал ухаживать за молодой женщиной, да так активно, напористо, что проводил с ней все ее свободные вечера и выходные. Радоваться бы, но радости не было. Матушка с большим трудом притерпелась к земным порядкам, и то предпочитала сидеть дома или копаться в саду, а тут земная жизнь ворвалась в ее заточение от мирских соблазнов в виде незамужней молодой матери – их соседки Лиз!

Отец отказался проводить серьезный разговор с сыном:

- Поль взрослый. Если ему нравится именно эта женщина – пусть поженятся!

- Но она же…

- Мы живем в новом мире.

- Но семья…

- Хочешь – поговори сама! – развернулся и ушел…

Матушка опешила. Все серьезные разговоры, тем более с сыновьями, проводили мужчины! Не просить же бывшего старшего отца Давида! Продумав варианты беседы, она, наконец, решилась.

Поль пришел поздно, поцеловал матушку, сидевшую на кухне и собирался уже проскользнуть в спальню, но мать остановила его:

- Поль! А ужин?

- Мама, я поужинал, спасибо!

- Сынок, присядь! Вот, жду тебя, пожалуйста, поговори со мной! – мама выглядела встревоженной, и Поль подсел к ней, взял за руки:

- Что мама?

- Полюшко, сынок, скажи мне… ты так много проводишь времени с этой женщиной…

Поль замер, отпустил руки матери, сел прямо и посмотрел ей в глаза:

- С Лиз?

- Ну да… скажи мне, не уходи, прошу тебя – это серьезно?

- Мама… да мы не знаем пока…

«Мы» - значит, серьезно!» - подумала мать и вслух сказала:

- Сынок, но у нее же ребенок…

Поль напрягся:

- И что? Мама, ты о том, что она не девушка? Ну а как же наши «жены по наследству»?

- Сынок, сынок, что ты, я не об этом! Но ребенок… А где его отец?

Поль вскочил.

- Мама! Мама! Это не «он», это «она» - маленькая девочка, ее зовут Алекс! И ей, как любому ребенку, нужен отец! А ее папашка… бросил их, понимаешь? Я… хорошо, ты спросила, так слушай! Мы ушли из семьи, потому что наши фаронские законы оказались, по сути, бесчеловечными! Вспомни, мама, вспомни – как убили Лейлу, за то, что она пыталась убежать от навязанного ей брака, вспомни, как чуть не убили Элис и ее ребенка! Вспомни, мама, от чего мы ушли из семьи!

- Тише, тише, сынок, разбудишь всех!

- Мама, мама, разве это по-христиански – пинать всю жизнь женщину и ее дитя за то, что она ошиблась?

- Сынок, сынок, подожди!

- Я знаю, зачем ты завела этот разговор! Тебе не нравится Лиз!

- Сынок, да почему не нравится? – мама замолчала. Потом решилась: - Да, не буду лгать. Она мне не нравится. И я скажу, почему. Потому что она… нечистоплотная, если хочешь! Неразборчивая! Надо замуж сначала было выйти, а потом уже детей заводить! А они тут все такие, кроме наших девушек! А ты мой сын! Да! – матушка покраснела, руки у нее задрожали, на глазах появились слезы. Поль присел к ней обратно, обнял ее:

- Мама! Мама… мы же христиане, верно? Значит, мы должны быть добры?
Снисходительны? Мама?

- Да, сынок, да, но я не о том мечтала…

- Мама, а вышло вот так.

- Но наши соседи… как им в глаза смотреть?.. Они и в гости перестанут заходить…

- Если перестанут – значит, им еще надо учиться любить ближних. Успокойся, мама. Если ты узнаешь Лиз и Алекс поближе, я думаю, ты их полюбишь…

- Конечно, полюблю… ради тебя… - прошептала матушка вслед Полю, вытирая платком слезы.

Глава 4.

Почти три года наши герои жили спокойно и счастливо. Элис родила третьего ребенка, мальчика и, похоже, не собиралась останавливаться. Давид в свободное время брал на дом подработку. Поль и Лиза поженились, хотя Лиза не настаивала на браке. Она была так напугана изменой Кирилла, что в любом мужчине видела предателя. Она предлагала Полю подождать, но тот уперся и повел ее... пока только в мэрию. Со вторым ребенком Лиза не торопилась. Ей нужно было оттаять.

Политическая обстановка в Ойкумене опять обострилась. Мелкие стычки и территориальные споры между Империй русских и Демократией переросли в позиционную войну на окраинах. Поначалу все это выглядело, как «случайные столкновения». Но когда русский парень Герман волею случая попал на планету Слит и с помощью волшебного существа Дракона освободил планету от рабства, имевшие к этому рабовладельческому строю прямое отношение демократы заворчали и напряглись.

Чуть позже их постигла еще одна крупная неудача – они совершили преступление, уничтожив корабль с научной экспедицией, обнаружившей залежи тириниума на забытой Богом планете Маре.  А тириниум – это вам не контроль за поставками клобка с планеты Слит. Это не просто деньги, тириниум – это власть, влияние, стратегический запас. И кому достался стратегический запас? Империи русских! Ускользнула планета Мара в последнюю секунду! Именно тогда чуть не произошел первый серьезный горячий конфликт между Демократией и Империей.

Настоящего мира не было никогда, а после «оккупации» Мары демократы вконец распоясались. Не было недели без происшествий. Например. Обнаглевший крейсер Демократии чуть не задавил маленький имперский буксир, шествующий в своем коридоре и, разумеется, не собиравшийся уступать «демократской туше», нагло нарушавшей правила навигации. Буксир, тихоход, возвращался на малой скорости на планету Цирцея после отбуксировки большого грузового транспорта к точке входа в подпространство, когда навигатор заверещал:

- Перекрестным курсом следует конвой из четырех военных кораблей! Вероятность столкновения 78%!

- Что за шутки? – старший, он же единственный, штурман уставился на экран. Так и есть – четыре точки, опознанные как крейсеры Демократии первого ранга в сопровождении трех истребителей на всех парах неслись прямо на буксир.

Штурман нажал кнопку тревоги и одновременно вызова капитана. Связист безуспешно вызывал капитана отряда безумцев, демократы не отвечали.

- Товарищ капитан! – отрапортовал штурман. – На нас наезжают…

- Демократы не отвечают! – испуганно сообщил связист.

- Полный назад! – заорал капитан, прекрасно понимая, что спасти их может только чудо – столкновение казалось неизбежным! – Разворот, право руля!

Да, это был единственный возможный вариант. Искусственный мозг кораблика просчитал его, чуть позже капитана, с вероятностью успеха не более 10% - и то в том случае, если конвой отвернет… Конвой не отвернул. В последнюю секунду истребители конвоя по правому борту крейсера поднялись чуть «выше» и пролетели над буксиром, пытающимся выжать «полицейский разворот». Пилот истребителя увидел в рубке буксира только выпученные глаза и двигающиеся губы разношерстной команды. «Ругаются!» - с удовлетворением подумал пилот истребителя.

А сопровождали на Цирцею ни много, ни мало, а министра обороны Демократии. Звездный генерал летел на переговоры к своему имперскому визави. Ситуация накалялась, никто не хотел горячего конфликта, но нужно было настоять на своем, постучать кулаком по столу, обвинить имперцев в… в… ладно, что-то подготовили адъютанты, успеется прочесть! Если бы буксир не отвернул, его бы уничтожили пушки истребителя, и можно было, не высаживаясь на Цирцее, улетать обратно.  Переговоры сорваны!

Кто прокладывал курс и отправлял координаты коридора демократам – выяснить не удалось. Странное совпадение – пожар в доме диспетчера, погубивший его и домашнего кота – завел следствие в тупик. Это была его смена, его расчет курса.
Переговоры на Цирцее дали Ойкумене еще полгода мира. А потом понеслось…


Елизавета, Поль и подросшая Нюрочка завтракали. Поль просматривал «утреннюю Таймс» (новости на визоре), Нюра болтала ногами и отказывалась есть овсянку, Лиза торговалась с ней за каждую ложку, когда раздался звонок в дверь. Нюра выскочила из-за стола и радостно бросилась к двери, Лиза за ней.

- Бабуля, бабуля! – кричала малышка, открывая дверь – бабушка должна была отвезти ее в начальную школу. Но за дверью оказались два полицейских. Нюра спряталась за маму и выглядывала, шаловливо улыбаясь.

- Госпожа Петрова! – Лиза узнала своего куратора и похолодела.

- Поль! – крикнула она, но Поль был уже рядом.

- Господа, что вам угодно? – спросил он, выйдя вперед.

- Это мой муж… - тихо сказала Лиза.

- Здравствуйте! – кивнул головой куратор. – Елизавета, а мы знакомы с вашим супругом. Разрешите пройти?

- А, да, входите! – Лиза посторонилась, пропуская полицейских. Плотно закрыв за собой дверь, куратор оглядел Лизу и спросил:

- Лиза, случилось нечто, требующее вашего присутствия. Вы собирались на работу? – Лиза растерянно кивнула. Ей стало жарко и страшно за дочку. Она прижала девочку к себе.

- Ничего страшного, все в порядке. На площадке ждет геликоптер, мы просим вас полететь с нами.

- Лиза, я полечу с тобой! – непреклонно произнес Поль, поднял Нюру на руки.
Куратор переглянулся с коллегой:

- Это возможно. Вам есть с кем оставить девочку?

- Да, да, сейчас мама придет… - Лиза заторопилась. – Нюра, бери сумку, там бутерброды положены… - открылась входная дверь, вошла бабушка и в изумлении уставилась на полицию.

- Мама, все нормально, не волнуйся! Нюша, иди к бабуле, я вернусь, как обычно! – Лиза взяла сумку, курточку, поцеловала маму и дочку. – Я готова!

- Поль! Ты с ними? – строго спросила теща.

- Да, разумеется!

- Тогда ладно!

- А куда мы летим и что случилось? – спросил Поль, когда геликоптер набрал высоту и устремился к Сингапуру.

- Случилось происшествие… - задумчиво глядя на Лизу, произнес куратор. – Вы вчера в дневную смену работали?

- Да, у меня же ребенок…

Куратор внимательно посмотрел на Поля:

- Вам не нужно напоминать, что обо всем, что вы слышите от меня, вы никому не рассказываете?

- Да, меня инструктировали…

Лиза вскинула глаза на Поля. «Инструктировали? А мне не сказал ни слова!»

- Так вот. Ночью на пост службы безопасности космопорта поступила информация о том, что на пассажирском судне, прибывающем на Землю, обнаружен человек, следы ДНК которого были найдены на месте преступления… пиратского налета, если точнее.

Лиза побледнела. Современная пластиковая хирургия могла изменить до неузнаваемости лицо, фигуру, скелет человека. Отпечатки пальцев, биометрия лица уже не идентифицировали личность. Одно не смогли изменить – код ДНК индивидуума. Последние имперские разработки позволяли внедрить систему распознавания ДНК в любой объект – к примеру, в кресло пассажирского лайнера. Чешуйки кожи пассажира, незаметно для него, брались на анализ, проверялись по имеющейся на каждом лайнере картотеке и еще раз проверялись во время осмотра в карантинной зоне на всех планетах Солнечной системы. Разработка была новая, и ее испытывали в нескольких районах Империи.

Сотрудник службы безопасности младший лейтенант Елисеев получил «красный» сигнал от кресла номер 215. Что конкретно натворил попавшийся – база данных преступников не уточняла, но красный сигнал означал «высокая опасность». Елисеев доложил по инстанции и приблизил изображение пассажира. Это была девочка-подросток, одетая по последней японской моде – прозрачный комбинезон, прозрачные сапожки. Под комбинезоном – кружевная рубашечка и панталоны до колена с оборочками. На голове – очевидно, парик, стилизация под сложную обрядовую японскую прическу. Красный сигнал загорелся перед посадкой – видимо, из-за непроницаемого костюма система долго искала лазейку, пока пассажирка не расслабилась и не совершила ошибку, прикоснувшись к креслу незащищенной частью тела.

В отсек службы охраны вошел капитан, одетый в роскошный белый мундир, расшитый позолоченным кантом. Его сопровождали два десантника в гражданской одежде. Принадлежность к славной десантуре выдавали накачанные мышцы и профессиональная манера держаться – всегда настороже.

- Доложите обстановку!

- Товарищ капитан! «Красный» пассажир – девочка, подросток. Одета в непроницаемый костюм. Из багажа наблюдаю небольшую сумочку. Сидит смирно, играет в игру на своем визоре. Место двести пятнадцать. В отсеке еще семьдесят два пассажира. Села на Марсе, в графе «причина посещения Земли» указано – «карнавал в Токио»…

- Ваше предложение?

- Инъекция под лопатку со снотворным, активизируем пассажирское сиденье!.

- Выполняйте!

- Сейчас изучим материал, из которого сделан ее комбинезон…

Капитан нервничал. До посадки оставалось два часа. Отчет, выданный внедренными в пассажирское кресло приборами, оказался неутешительным.

- Товарищ капитан, инъекция через ткань невозможна – ее одежда и обувь сделаны из материала, который, по сути, является защитным куполом…

- Но ведь эта технология есть только у Империи?!

- Видимо, уже не только…

- А голова, шея, лицо, кисти рук?

- Парик на основе этой же ткани… Остаются лицо и руки.

- Пустить газ без эвакуации пассажиров не реально.

- К тому же у нее будет время, чтобы осознать, что она попалась. Кто знает, что у нее на уме!

- Доклад анализатора мимики готов?

- Да… спокойна, играет в свою игрушку…

- Черт, мало ли что за игрушка, может, она способна активировать подрыв!

Капитан и особист приникли к экрану. Девочка увлеченно играла с визором. Она сидела по правому борту корабля, во втором ряду, с краю.

- С краю… это дает нам шанс! – Елисеев выпрямился. – Если стюард пройдет мимо… так, обед уже давали… Осталось стандартное оповещение и проверка ремней безопасности?

- Да, уже Землю видно…

- Привлечь ее, типа «пассажир, занимающий кресло номер… выиграл приз и приглашается в рубку посмотреть на Землю»…

Капитан посмотрел на Елисеева, как на дурака.

- Нет, это не вариант, сразу догадается, - младший лейтенант покраснел.

Капитан корабля с тоской смотрел на маленькую японскую девочку.

- Может, мы ошибаемся?

- Мы – может, и ошибаемся. А анализатор – нет! – зло ответил Елисеев.

- Ну а что твой прибор так долго телился?

- Я надену форму стюарда и пойду проверять ремни. Подойду сзади и сделаю инъекцию. В лицо. Тут же выбью из рук визор. – лейтенант прокрутил в голове все варианты и решил, что это единственно возможный.

- Землю надо запросить!

- Товарищ капитан, запросите Землю! А я пойду переоденусь и подготовлюсь. Дайте команду выдать нам одежду…

Через полчаса включились табло, предупреждающие о скорой посадке, прошло объявление о необходимости пристегнуться, началась обычная суета – кто-то бежал в последнюю минуту в санузел, кому-то объясняли, что с его любимым багажом ничего не сучится, если он побудет четверть часа без хозяина. По центральному проходу второго отсека продвигались, проверяя ремни, молодой красивый стюард и стюардесса, старавшаяся держаться непринужденно.

Пассажирка с места номер двести пятнадцать высунула головку в проход, не выпуская из рук визор, затем пристегнулась и продолжила играться. Красавчик стюард, приветливо улыбаясь, осмотрел ремни соседей, наклонившись над ней, выпрямился и молниеносным движением прижал руку к ее щеке, второй рукой вырывая у нее визор. Мгновение – и она расслабленно сползла с кресла.

- Заберите, в капсулу. И изолировать от любого воздействия до прибытия на Землю, – эту команду получили два здоровенных мужика в форме медицинских работников.

Смотрелась она на них смешно. Маскарад явно не удался – форма обоим была мала, а у одного она вообще была от медсестры…

- Господа, просьба не волноваться и соблюдать полное спокойствие. В рамках полицейского расследования задержана мошенница, брачная аферистка! – сам капитан, собственной персоной, при всем возможном параде, шел по проходу за процессий, уносившей на носилках пассажирку.

- Совсем девочка! – изумилась соседка «аферистки», кругленькая старушка с приветливым лицом.

- Да, сударыня, увы, но современная косметология творит чудеса! – капитан галантно склонился надо старушкой и проследовал далее.

- Вот так было дело, - закончил рассказ куратор Лизы.

-  Дальше? – тихо спросила Лиза.

- Ее доставили в капсуле к нам. Когда капсулу открыли, она была в сознании. Оценила свое положение и, видимо, включилась внедренная команда на самоуничтожение – мы сумели только зафиксировать остатки ее разумной мысленной деятельности. Нам нужно, чтобы вы на нее посмотрели – возможно, вы ее узнаете.

Геликоптер сел на площадке на крыше здания Управления Имперской безопасности в Сингапуре. Поль, Лиза и куратор с помощником спустились на лифте на минус четырнадцатый этаж. Лиза никогда не была на «отрицательных» уровнях. Было интересно и тревожно. Обычный коридор, двери, все заперты. Лиза знала, что, пока они ехали в лифте и шли по коридору, их изучали – проверяли идентичность, просвечивали на предмет оружия. Наконец они подошли к очередной безликой двери, куратор поднес ладонь к анализатору, и дверь бесшумно ушла в стену. За дверью оказалась обычная комната, совершенно пустая, если не считать нескольких кресел, прикрепленных к стенам и к полу. На противоположной стене был большой экран во всю стену.

- Располагайтесь, - пригласил куратор. Поль и Лиза сели рядышком.

Помощник вошел вслед за ними, кивнул куратору, и тот включил экран.

- Елизавета Петрова, прошу вас внимательно посмотреть на этого человека.

На экране Лиза увидела человеческое существо, лежащее на койке в больничной палате.

Медики, услышав, видимо, команду, отошли от койки. Это был человек… лысая голова, широко раскрытые остекленевшие, безразличные к миру глаза. Но нет… это была точно не та пиратка… На лице женщины навечно застыла гримаса ужаса.

- Боже мой, что с ней? – тихо спросила Лиза.

- Она умерла, – бесстрастно ответил куратор. – Вы узнаете этого человека?

- Нет… - Лиза покачала головой.

- Посмотрите, пожалуйста, внимательно. И сравните с прилагаемым фотороботом, составленным по вашим показаниям.

Камера демонстрировала мертвую с разных ракурсов. Теперь «аферистка» не была похожа на подростка – да, молодая женщина, но не ребенок! На экране возник фоторобот, единственное изображение Безумной Сары. Обритая голова, покрытая татуировками в виде сплетшихся змей. Зеленые глаза. Злые тонкие губы…

- Боже мой, но это же наша Сара! – Поль вскочил и подбежал к экрану. Фоторобот – это наша Сара Бархейм, а какое отношение она имеет к тебе, Лиз?

- К-к-как ваша? – заикаясь, спросила Лиза.

- Так. А вот с этого места, уважаемый Поль, пожалуйста, поподробнее! – куратор выключил экран и повернулся к ним. – Что значит «наша Сара»?

Глава 5.

- А, может быть, вы, наконец, расскажете, что тут происходит? – вскипел Поль.

- Обязательно, - ответил куратор. – Так что вы имели в виду, сказав «наша Сара»? – казалось, в комнате потемнело – с такой угрозой прозвучали эти слова.

- Господин Пиретти! – куратор был итальянец, Пабло Пиретти. – Пожалуйста, я ничего не понимаю! – Лиза жалобно переводила взгляд с возмущенного Поля на куратора.

- Что тут объяснять? Эта, которую разыскивают по всей Ойкумене, тетка со змеиной головой – это женщина из нашей семьи Бархейм. Лиза, ты же помнишь, я рассказывал, почему Давид и Элис не улетели с фаронами на Исход? Помнишь, вторая жена Давида устроила им всем веселую жизнь? Воспылала к нему страстью, отравила мужа, чтобы стать женой Давида, а потом из ревности убила его молоденькую жену, свалив все на беременную Элис? Помнишь?

- Да, помню…

- Ну так вот: отравительницу звали Сара! Давид из жалости отдал ее в руки имперского правосудия, но до суда она не добралась, помнишь? Тюремный конвой не довез заключенных до тюрьмы. Мы думали – умерла, ну и пес с ней, значит, такая судьба, а через год с небольшим увидели ее на фото – будто ее разыскивает полиция за пиратство!

- А вы сообщили об этом, куда следует? – холодно спросил Пиретти.

- Я? – искренне изумился Поль. – Я – конечно, нет!

- А почему «конечно»? – в свою очередь удивился куратор.

- Так Сара – не моя жена! – честно ответил Поль.

- И… что?

- И… и все, - Поль рухнул обратно в кресло. – Черт… вы не знали, что Безумная Сара – жена Давида Бархейма? – куратор в ответ покачал головой. – Но что бы это изменило? Мне жаль, конечно, но… Лиза, а вот можно мне теперь узнать – эта пиратка каким боком к тебе уперлась? Я, конечно, получал инструктаж, что ты у меня не простая птица, но как-то без подробностей!

Лиза вопросительно посмотрела на куратора и, получив одобрение в виде кивка головой, рассказала свою историю.

- Вот такая история, Поль. Вот почему я здесь. И… на самом деле у меня другая фамилия, но я не могла тебе ее сообщить, чтобы не подвергнуть опасности семью….

- А как тебя зовут на самом деле? – грустно спросил Поль.

- Имя оставили то же самое - Елизавета…

- Осталось узнать, зачем эта женщина, пассажир номер двести пятнадцать, летела на Землю… - произнес куратор.

- А отчего она умерла? – спросила Лиза.

- Мы уточним, но предварительно сработал механизм самоуничтожения. Нейролингвист программирует человека на совершение определенных действий при получении определенного кода – какая-то ничего не значащая для окружающих фраза, например, «Самые вкусные синие бананы растут на Цирцее» включает в человеке режим «зомби». Он, несмотря ни на что, к примеру, плавая с аквалангом под водой, будет пытаться сжечь носитель секретной информации. Чушь? Конечно. Но человек не воспринимает окружающий мир, а необходимость выполнить команду во что бы то ни стало – это и есть режим «зомби». Например, выпрыгнуть из геликоптера и погибнуть. Или включить взрывное устройство. Или открыть сейф босса, забрать нечто ценное, передать в нужном месте человеку в красной футболке с зелеными розами в руках. И так далее. Потом, если объект остается жив, он может не помнить свои действия. В нашем случае женщина, а это женщина лет тридцати, была запрограммирована умереть, попав в условия, соответствующие описанию как «арест». Очнувшись, она увидела себя в больничной палате. Но что-то заставило ее сделать вывод – «я попалась». Она активизировала, мысленно, стент, стоящий в шейной артерии, он закрыл доступ крови в мозг, и она умерла. Видимо, часть ее мозга осознавала, что она совершает самоубийство, отсюда и ужас на лице… Все, что мы успели считать с ее мозга, пока она была жива – были слова «Давид, Давид». Получается, она прилетела по душу вашего Давида Бархейма?

Лиза и Поль переглянулись, и Поль задал мучающий его вопрос:

- А Нюра с бабушкой в безопасности? А Элис? Ведь этих «зомби» могло быть несколько?

Пиретти набрал код на визоре.

- Слушаю, господин Пиретти! – раздался знакомый голос.

- Света, поговорите с мамой Нюры! – и Пиретти передал визор Лизе. На экранчике Лиза увидела Светлану Ильиничну, воспитательницу Нюры. Она спокойно улыбалась. Увидев Елизавету, кивнула головой:

- Здравствуйте, Елизавета Сергеевна!

- Вы… а вы…

- Я вас слушаю! Вы хотите узнать про Нюрочку?

- Да…

- Она на занятии физкультурой! Давайте покажу их группу! – Светлана Ильинична подошла к открытому окну. Во-о-он она, видите? – Лиза увидела ребятишек, играющих в эстафету и среди них Нюру. – Все в порядке, не волнуйтесь.

- Спасибо, Светлана Ильинична, - Лиза передала визор Пиретти. Тот дал отбой. – Я даже не могла подумать, что наша воспитательница… связана с вами.

- Да, она наш штатный сотрудник. За семьей Бархейм наблюдение уже установлено, господин Поль!

- А как нам жить дальше? – спросил Поль в ответ.


Решение «как жить дальше» принималось через две недели, в гостиной Давида и Элис. И хотя в их семье появились няня Мэри, разумеется, сотрудница службы безопасности,и ее «муж» садовник Николас, на все руки мастер – но никто не мог поручиться, что Сара не попытается реализовать свой план мести еще раз, а быть приманкой для самой страшной пиратки современности никому не хотелось.

Дети были на прогулке, в саду, с няней. Пабло Пиретти попросил собраться всех заинтересованных лиц в столовой дома Давида. Сейчас он занимал место главы семьи.

Давид запаздывал. Разрешилась загадка, не дававшая ему покоя почти год. Он прекрасно помнил, с чего все это началось.

- Елена! Свяжитесь с Гарри Хеймером, пожалуйста! – обратился Давид к помощнице (ученый секретарь, так старомодно называли эту должность в Институте воды).

- Сейчас попробую… - помощница, кивнув, отложила текущие дела и принялась вызванивать центр связи Коллизео.

- Не отвечают… - жалобно взглянув на начальство, ответила она.

- Прошлая связь была…

- Двадцать три дня назад, господин Бархейм!

Давид нервничал не напрасно. Прямой связи с Гарри Хеймером, блестящим биохимиком из подразделения Давида, не было. Гарри работал на базе «Ария-7». Он отправлял результаты своих работ, выкладки, описания экспериментов, вычисления в центр связи на Коллизео, там все тщательно проверялось, шифровалось на случай утечки данных и переправлялось на Землю. На Земле после расшифровки группа Давида получала свою «посылку» и продолжала свои исследования, с учетом полученных результатов с «Арии 7». Последний сеанс связи с Коллизео должен был состояться две недели назад, по расписанию, но планета Коллизео не отвечала. Работа в группе Давида приостановилась. В последние сеансы Гарри сообщал, что им удалось создать искусственным путем протоплазму, что они проводят эксперименты, результаты которых он сообщит на Землю. Но в назначенный день никто на связь не вышел.

С базой работали не только в Институте воды. Несколько закрытых организаций из военного ведомства также имели там лаборатории. Давид запросил информацию, но от вояк ответ можно было дожидаться неделями. Через десять дней, отчаявшись, Давид сделал запрос в службу безопасности института. А пока его лаборатория занялась отработкой «боковых ветвей» основной гипотезы.

Связи с «полем» не было почти год. Давид, обладая настойчивым фаронским характером, последовательно и по много раз обращался во все мыслимые инстанции. В службе безопасности института на седьмой раз прислали копию предыдущего ответа: «Ваш запрос передам в Министерство. Ожидаем. При получении информации вы будете уведомлены». Почему копию? Потому что ошиблись и вместо текущей даты поставили дату предыдущего письма, а текст был такой же.

Оскорбившись, Давид обратился в военное ведомство, в ведомство дальней космической разведки, в генеральный штаб, в полицию – везде он получал ответы типа «Мы понимаем вашу обеспокоенность, но, к сожалению, мы не можем послать специальную экспедицию на планету Коллизео, ввиду серьезного обострения отношений с Демократией. Как только такая возможность представится…» И так далее, и тому подобное.

А еще Давид Бархейм раз в неделю отправлял запросы директору института и раз в месяц записывался на прием. В конце концов руководство стало буквально убегать, завидев его бородатую личность с немым вопросом в глазах. И вот, почти через год, его наконец-то вызвали и сообщили информацию, повергшую Давида в шок. Он спешил домой, на импровизированное совещание, в полном смятении от полученных сведений.

За большим обеденным столом, накрытым для чая, рядком сидели настороженные Лиз, Поль и Элис, Поль посередине. Мужчины встали, приветствуя хозяина дома, Давида. Пабло Пиретти представил своего коллегу – мускулистого молодого мужчину с короткой стрижкой. Даже его любезная улыбка не могла скрыть его принадлежность к силовым структурам. Элис засуетилась, налила мужу чай, пододвинула десертную тарелку, стала накладывать печенье, пирожки.

- Или пообедаешь? – растерянно спросила она.

- Элис, да я не голоден, не суетись… - ответил Давид, набрасываясь на пирожки и ватрушки. Все молчали, попивая чаек. Наконец Пиретти нарушил молчание:

- Господин Давид, позвольте вам представить моего коллегу Петра Сомова.

- Очень приятно, - промычал Давид, запивая ватрушку. Петр приветливо улыбнулся.

- Да, мы… не то чтобы знакомы, но виделись… Элис, дай еще расстегайчик… Вы же у нас в институте Воды, в службе безопасности работаете? – поднося ко рту расстегай, спросил Давид. Он с удовлетворением вспомнил, как месяца три назад он, Давид, шел по коридору, в котором располагалась администрация института, и как руководитель службы безопасности вышел из своего кабинета, узрел Давида и, сделав вид, что не заметил его, торопливо направился в противоположную сторону – в тупик. Между концом коридора и начальством была только одна дверь, ведущая в летний сад. Туда начальство и ретировалось, хотя собиралось явно в другую сторону – было время обеда. Тогда-то Давид и увидел впервые Петра, тот сопровождал руководство.

- Так точно! – кивнул головой Петр.

- Ага, меня сегодня как раз по этому поводу вызывали! Наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки! Сенсационные подробности! Простите, господин Пиретти, это точно не секрет для непосвященных? – спохватился Давид.

- Нет, нет, мы как раз ждали вас, чтобы вы рассказали о произошедших на «Арии 7» событиях. Только, господа, дальше вас информация не должна распространиться. Вы все, волею судеб, оказались причастными к этим странным событиям, и, скорее всего, они повлияют на вашу судьбу. Но остальным знать ничего не нужно! – ответил Пиретти. «Непосвященные» замерли и повернулись к Давиду. Тот, задумчиво погладив бородку, взглянул на Элис и начал рассказывать:

- Начнем с того, что наш институт называется Институт Воды. Вода, господа – удивительнейшее вещество! Вы же знаете, коллеги, что вода обладает памятью, что у нее пять состояний в жидком виде и девятнадцать в замерзшем, что при очень низкой температуре лед становится текучим… Простите, увлекся. Так вот. В институте Воды занимаются изучением этого самого странного и самого распространенного на Земле вещества. Несколько лет назад институт создал удаленную базу – «поле», как мы ее называли. Рядом с планетой Коллизео. Это… это очень далеко от Земли. Почему так далеко? Потому что у нас был замечательный коллега, доктор Гарри Хеймер. Он предположил, что жизнь зародилась на Земле в море, под воздействием реликтового излучения Солнца. Не так давно была обнаружена солнечная система с двумя светилами, одно из которых, красный карлик, имеет, предположительно, конечно, схожий спектр с реликтовым спектром нашего Солнца.

Давид откинулся на спинку мягкого стула, оглядел свою небольшую аудиторию, допил чай, затем встал и, прохаживаясь по гостиной, продолжил:

- И, господа, именно к Коллизео была отправлена станция «Ария-7». Стандартная исследовательская станция Империи Русских… она была переоборудована специально под проекты нашего института! В центре станции было размещено «море» - огромный аквариум, круглый, с соленой стерильной водой. Он подвергался воздействию солнечных лучей, и это был основной эксперимент – попытка создания условий, схожих с земными на заре ее существования и главный вопрос – сможет ли зародиться жизнь в искусственном море?

Элис с восторгом следила за своим умным мужем. Давид был прекрасным оратором. Пригодился опыт чтения проповедей и выступлений перед братьями фаронами!

«Ему бы лекции читать!» - думал Поль.

«Ему бы в политику!» - думала Лиза.

«И с ним мне лететь на Коллизео?» - думал Петр.

Меж тем, Давид разливался соловьем:

- Поскольку на станции проводилось много экспериментов, и часть из них носила закрытый характер, вся информация передавалась на планету Коллизео, там обрабатывалась и в зашифрованном виде отправлялась в головные учреждения. И вот, уважаемые слушатели, мы получили информацию о том, что группе Гарри Хеймера удалось достичь прогресса! Сообщение было очень взвешенное, осторожное. Следующее сообщение было еще более обнадеживающим – Хеймер был уверен, что их эксперимент удался! Мы с нетерпением ждали результаты по этой и нескольким другим темам, но очередной сеанс связи не состоялся. Такое уже случалось, и мы подождали еще две недели… сообщив, конечно, по инстанции, - при этих словах Давид неодобрительно глянул в сторону Петра.

Петр кивнул головой – вы, мол, правильно поступили! Давид продолжил:

- Но больше связи с Коллизео не было! Около года я обивал пороги всех ответственных служб, меня даже начали избегать – конечно, кому хочется признаваться в собственном бессилии и некомпетентности, - тут он бросил строгий взгляд на Пиретти, который благоразумно отвел глаза. – И вот, господа, когда я уже вконец отчаялся получить хоть какой-то вразумительный ответ – свершилось чудо! Меня вызвал начальник нашей службы безопасности и рассказал удивительную историю. Я получил разрешение передать факты жене и вам, Поль и Лиза. Мы все оказались странным образом связаны в один, так сказать, узел.

«Ну говори же, что случилось!» - просила взглядом Элис.

- А произошло вкратце вот что. Господин Пиретти и Петр в курсе, я полагаю? Рассказываю для вас, мои дорогие Элис, Поль и Лиз. Итак. В процессе эксперимента в центральном море станции зародилась необычная форма жизни. Так думала группа Хеймера. Эта жизнь представляла собой протоплазму. Искрящуюся протоплазму. Ей было хорошо в теплом море, и она быстро развивалась. Через месяц после ее зарождения стали происходить крайне странные события, заставившие произвести срочную эвакуацию людей на Коллизео, для карантина, это обычная процедура для биологической лаборатории. Все файлы забрали с собой, кроме одного – короткой видеозаписи помощника Гарри Хеймера, в которой он сообщал, что их группе удалось создать протоплазму, и что на станции возникла серьезная угроза жизни людей, а также что их экстренно эвакуируют. Больше о судьбе почти полутора тысяч человек, включая несколько десятков детей, ничего не известно. – Давид обвел глазами слушателей. Даже Пиретти, знавший эту историю, заинтересованно следил за рассказом.

- И вот, всего лишь через год после того, как наш институт начал беспокоить уважаемые силовые структуры…

- Которые разрывались на части, пытаясь всюду успеть, так начался горячий конфликт с Демократией, - ввернул Петр.

- … всего лишь через год меня вызвал к себе наш руководитель службы безопасности! – продолжил Давид, глядя на Пиретти с укоризной. Тот сочувственно покивал головой. – И сообщил, что была-таки отправлена экспедиция… в составе трех человек, больше выделить людей не смогли!

- Зато каких! Господин Сомов был одним из этой смелой тройки!

- Петр! Вы были очевидцем?..

- И непосредственным участником, господин Бархейм!

- Тогда, быть может, вы возьмете слово?

- Нет, нет, лучше вы, у меня так складно не выйдет!

- Благодарю вас… Итак. Нашими смелыми исследователями на станции «Арии 7» была обнаружена разумная жизнь! Неизвестная до сих пор – не земного происхождения. Она развилась в станционном море. Она была разумна и, более того, ее можно охарактеризовать как «чистый разум».

- Скорее, «разумная жизнь нашла нас», - усмехнулся Петр, оглядывая изумленных слушателей.

- Да, можно назвать это и так… Представьте себе: протоплазма, существующая без клеточной оболочки! Мгновенная передача импульсов, слияние в одно целое и разделение этого целого без вреда для нее самой, создание внешней уплотненной оболочки любой площади! Протоплазма явилась в первый раз демократке Кэррол Райт, отправленной на задание – пошпионить на нашей брошенной станции, скачать оставшуюся информацию – в виде плотных облаков, похожих на грозовые. Облако окутало несчастную и попыталось ее задушить!

- Ой! – вскрикнула Элис.

Довольный произведенным эффектом, Давид продолжил:

- Смелая девушка расстреляла весь заряд лазерного оружия и уничтожила часть «облака». Подоспел на помощь и русский военнослужащий… Почему-то его отправили на станцию одного, наверное, во всем космофлоте оказался только один техник… или объект не столь важный?

Это был риторический вопрос. Год Давид Бархейм обивал пороги и добился отправки группы из трех человек, из них двоих взяли в плен демократы.

- И вот тогда стало ясно, что люди столкнулись с чем-то, невиданным ранее! Протоплазма вела себя агрессивно и странно. Она нападала на людей и высасывала из них мозг! Она боялась пресной воды! Она испарялась под воздействия луча лазера, но ее было слишком много! Погиб отряд десантников Демократии, захвативший в плен уважаемого Петра Сомова и его супругу. В живых остались только пленники и два десантника. Они добрались до убежища Кэррол и Ивана и заперлись в каюте. Но самое интересное не это! – Давид остановился и обвел взглядом слушателей. – Самое интересное состоит в том, что у протоплазмы не было ядра!

Слушатели смотрели на Давида, как бараны на новые ворота. Увлекшийся лектор почувствовал, что его не поняли и повторил:

- Протоплазма в обычном нашем понимании содержит цитоплазму и ядро. Внутри клеточной оболочки.

Взоры осмысленней не стали, и Давид с досадой сказал Элис:

- Но ты же должна это знать, вы это в школе проходили!

Элис обиделась:

- Я не успела, ты меня взял замуж!

- Пожалуйста, продолжайте, Давид! Очень интересно! – Лиза сложила руки в умоляющем жесте.

- Если только очень примитивно… - Давид в досаде затеребил бороду. – Протоплазма, земного происхождения, а также у рептилоидов – это содержимое клетки. В ней есть ДНК, белки, углеводы, все, что нужно живой клетке. А то, что мои коллеги создали на «Арии 7» тоже обладало всеми признаками живого существа – размножалось делением, развивалось, рождалось и умирало. Оно даже мыслило… об этом чуть позже, но оно не имело клеток в привычном нам смысле! Ни оболочки, ни ядра!

- Оно мыслило? – переспросил Поль.

- Да! И оно могло читать мысли человека и гипнотизировать его! Вот это самое великолепное! Так чуть не погибли Иван и Марина! Единственным человеком, способным противиться гипнозу, оказалась демократка Кэррол! Коллеги… все оказалось не так просто, как думал мой начальник Гарри Хеймер. Наши ученые не создали этот чудесный разум, способный существовать только в соленой воде… они привезли его с собой. Кэррол удалось установить контакт с разумом в центральном море станции. Она подошла к этому вопросу единственно верным путем – как учительница к ребенку. Это существо не было ни злобным, ни добрым. Высасывая мозг, оно всего лишь стремилось заполучить недостающий материал для строительства самое себя и для получения возможности мыслить и узнавать новое. Познание мира – единственная цель этого удивительного чистого разума, видного нам как искрящаяся жидкость. И Кэррол стала его обучать – рассказывать ему о нашем мире. Коллеги! В нашем мире есть только один известный вид существ, подобных Тзеньяну (это имя существа) – это драконы. Но они состоят из чистой плазмы. Их крайне мало и, возможно…

- Давид, а как это «мы привезли»? – Этот вопрос Поля вернул нашего ученого на землю. А то его захватила некая интереснейшая гипотеза об общем происхождении драконов и Тзеньяна.

- К сожалению, как я понял, успев пробежаться по отчетам Кэррол и Ивана, существо не имеет морали. Оно рассматривало людей, как доноров. Первым донором был его создатель. Гарри Хеймер… Так что же означает «мы привезли»? Из спутанных рассказов Тзеньяна можно предположить, что его родина – один из замерзших миров. Там он мирно спал, пока на планету не высадилась экспедиция. В холоде Тзеньянн действительно замирает и, по его словам, «мыслит медленно». Но даже в замерзшем состоянии он сумел внушить ученому забрать его с собой и поместить в теплое место. Там – на «Арии 7» - он оттаял, и часть его поместили в море, и там-то он процвел! Оставшаяся вне моря часть начала безобразничать. Тзеньяну понадобились клетки мозга, и первой жертвой стал его создатель, потом, видимо, еще несколько человек. «Облако» охотилось за человеческим мозгом. После второго случая людей со станции срочно эвакуировали на Коллизео. Тзеньян утверждал, что часть себя он отправил с кораблем. Что стало с людьми – мы не знаем. При облетах Коллизео обнаружен только брошенный и изрядно заросший буйной растительностью исследовательский городок, и ни одного человека. Со стации эвакуировалось полторы тысячи человек, а на Коллизео жили около пятисот. Что с ними – неизвестно. И, господа, наконец-то на нашу станцию обратили внимание, и на Коллизео планируют отправить экспедицию с мощной военной поддержкой!

Раздались неуверенные аплодисменты. Давид снисходительно улыбнулся:

- Господин Пиретти, я все верно изложил?

- Да… господин Давид, вам бы лекции читать! Вы прирожденный оратор! А у меня есть материал, дополняющий вашу лекцию! Вы позволите? – и он вытащил коммуникатор и включил голографический экран. Давид встал позади Элис, облокотившись на спинку стула. Элис погладила мужа по руке. Он шепнул ей на ушко, показывая на экран:

- Я это еще не видел…

- Это запись, господа. «Прямого эфира» с «Арией-7» у нас нет. Возможно только по особой связи в крайних случаях – очень далеко и дорого, - объяснил Пиретти. – Примерно неделю назад сделано, свежее… Вот, знакомьтесь, это – Кэррол Райт.

Зрители увидели симпатичную рыженькую молодую женщину в странной шапочке, похожей на сетчатый шлем. В местах соединений проводочков образовывались шарики, напоминавшие жемчужины. Рядом с ней стоял невысокий худой человек в такой же шапочке. А за их спиной был огромный круглый иллюминатор, а в нем искрился и переливался «процветший чистый разум» по имени Тзеньянн.

- Говорить? – спросила Кэр. - Всем привет! – она говорила по-русски с небольшим акцентом, ведь в прошлом Кэр готовилась стать учительницей русского языка, но так сложилось, что она стала диверсанткой, была отправлена с разведкой на «Арию 7» и так и осталась в Империи русских – ни ей, ни Йохансону с Джимом возврата в миры Демократии не было. Впрочем, они не особенно переживали – новая жизнь оказалась интересной, приятной, а у Кэр возник роман с Иваном, первым русским, встретившимся ей на «Арии 7».

- Это я, Кэррол Райт, а это – наш научный руководитель, профессор Ханс Сандельсон, а за моей спиной – наш новый друг Тзеньянн.

Профессор кивнул, а море позади Кэр заискрилось и искры, сложившись в новый сложный рисунок, успокоились.

- Тзеньянн говорит, что рад всех приветствовать, – перевела Кэр. – Наверное, вы в курсе, что Тзеньянн не произносит звуки, но он мыслит и умеет донести свои мысли непосредственно в мозг слушателя. А вот эти шапочки на наших головах – это специальные шлемы, которые не дают Тзеньянну шалить – он, видите ли, великий гипнотизер и может силой мысли заставить человека или животное выполнять свои пожелания. Но эта сетка, - она коснулась «жемчужинок» на своей голове, - не дает проходить мощному импульсу от Тзеньянна, а слабый только передает разговор.

На лице профессора возникло изумление, и Кэр, заметив это, спросила:

- Я все правильно рассказала, профессор?

- Да, да, милое дитя, конечно… Quare non ego mori ut puer? *  – последнюю фразу Сандельсон произнес на латыни. Тзеньянн заискрился, а Кэр растерянно спросила:

- Тзен, а ты что хихикаешь? – искорки снова успокоились, а профессор добавил:

- Quid venuste pictures in hoc bellus caput nati sunt**... Вы все очень доступно объясняете, душа моя!

- Ну и вот что нам удалось за последние две недели. Во-первых, Тзен узнал о строении Ойкумены, о социальном устройстве, о войне. Во-вторых, он узнал много о людях, и хочу отметить, что начали мы с ним со сказок. В-третьих, он учится читать по-английски, там грамматика проще, затем мы планируем перейти на русский. Пока по эмоциональному развитию Тзен – ребенок лет пяти. Но понимание того, что хорошо и что плохо у него есть. В его собственном понимании все хорошо, что дает ему возможность мыслить. Скорость его мыслительных процессов превышает любую технику нашей цивилизации. Для него решение логических задачек – как орешки щелкать. Он это делает с удовольствием и, мне кажется, не спит в нашем понимании вообще. Я оставляю ему на ночь задачки, прихожу утром – он знает все ответы и откровенно скучает! Ученые на станции изучают самого Тзеньянна… но об этом, наверное, расскажет профессор… Да, вот еще что. Тзен хороший товарищ, но, к сожалению, не держит слово. Шалун… Вот, смеется! Понимает…

Кэр с улыбкой указала и заискрившееся сине-зеленым море за своей спиной.

- Пожалуйста, профессор!

- Можно? Ну что же… Милая Кэррол очень образно описала процесс мышления Тзеньянна, но scientia non patitur comprehensa ***. Я много лет занимаюсь исследованием гипнотического мышления, передачи мыслей на расстоянии.

- Да, Ханс Сандельсон – великий авторитет в этой области, - прошептал Давид.

- Я считаю, что… posuit simpliciter ****… мысли передаются, как звук, имеют волновую природу, но в особой среде. Я предпочитаю термин sicut quod antiqui***** – ноосфера.

Тзеньянн заискрился и притих. Сандельсон заметил это движение и нажал несколько раз кнопку на пульте, который держал в руках.

- Кэррол, экранируйтесь, мы немного посекретничаем.

Кэррол проделала то же самое, и это вызвала целый фейерверк искр в аквариуме, затем светящееся облако уплыло вглубь моря, но несколько искорок осталось в уголке иллюминатора. Кэр рассмеялась, указав рукой на иллюминатор:

- Вот, сами видите – Тзен как ребенок! Надулся, ушел и подглядывает из-за угла!

- Эти смешные сеточки для волос – защита нашего мозга от волн, которые испускает Тзеньянн в процессе мышления и гипноза. Также весь аквариум покрыт подобной сеткой, а исследуемые в лабораториях части существа находятся в экранированных боксах. Мы считаем, что обезопасили себя с этой стороны, но, конечно, ни в чем нельзя быть уверенным, поэтому все лабораторные отсеки герметично закрываются, работа ведется в три смены, помещения лаборатории и базы всегда под пристальным наблюдением. Sed lets satus a principio******. Мною было выдвинуто предположение, и оно небезосновательно по результатам проведенных экспериментов, что источник волн – это те самые искорки, которые мы наблюдаем, когда существо «мыслит». Самое интересное – это природа искр. Если не вдаваться в подробности, то это – «цитоплазма» (тоже в кавычках, так как это только прижившееся название субстанции, из которой состоит существо) в четвертом агрегатном состоянии – то есть холодная плазма! Мини молнии возникают и гаснут по желанию Тзеньянна. Хотя «по желанию» тоже нужно quod figurative est*******… Что руководит этим существом – мы до сих пор не понимаем! Да, да, - при этих словах профессор повернулся к Кэр, видимо, продолжая старый спор, - мы не знаем, враг он или друг, мы не знаем, зачем оно хочет все знать, мы ничего о нем не знаем! Дорогая Кэр воспринимает Тзена, как одного из нас, но это слишком… как это по-русски? Притянуто за уши, вот!

Кэррол изумилась и постаралась запомнить это выражение.

- К примеру, Кэр очень образно называет способность Тзена воспринимать то, что видит она – «читать». Он не видит. У него нет зрительного нерва. У него есть способность воспринимать наши мысли – он «видит» нашими глазами. О… у него был опыт внедрения э… ладно, пусть протоплазмы в живого человека, закончившийся, к сожалению, смертью объекта.

- Ого! – вырвалось у Поля.

- «Неудачный эксперимент» - он это так называет, - добавила Кэррол.

- Мда… ну а вот мы не хотим оказаться «неудачным экспериментом» и все время помним, что Тзен – это чуждое нам существо, – он опять повернулся к Кэр. - И мы продолжаем его изучение. Крайне интересно узнать, конечно, откуда он к нам прибыл. И мы сделали запросы – куда летали сотрудники станции до случившейся катастрофы. А вдруг на этой планете есть еще тзеньянны, а вдруг кто-нибудь еще случайно попадет туда и уже не случайно привезет этот потенциально опасный объект в наши миры? Мы же до сих пор не знаем, что произошло на Коллизео. Имеющийся патруль охраняет базу, но его экипажа не достаточно для полномасштабной экспедиции! Мы ждем подкрепление, выражаясь языком военных.

Раздался звук открывающегося люка, Кэррол просияла:

- О, это Иван! Иван, иди к нам, помаши Петру и Марине!

В кадре появился высокий молодой мужчина с кудрявыми волосами, вылезающими из-под шлема. Он помахал в камеру рукой:

- Маринка, Петька! Привет, ребята! Как вы там? Ждем от вас известий, как получите пополнение!

Море позади них вдруг всколыхнулось, заискрилось, тысячи фейерверков взорвались внутри. Кэр уменьшила экранирование и сообщила:

- Тзеньянн передает вам привет. Услышал Ивана и примчался назад! Что, пора заканчивать? Ладно. До встречи!

Все трое помахали руками в камеру, и запись закончилась. Четверо Бархеймов внимательно смотрели на Пиретти, ожидая, что он скажет – зачем им показали этот ролик о неизвестных ученых с далекой станции. Наконец Пиретти кашлянул и, оглядев притихшее семейство, произнес:

- Должен вам сообщить, что у нас нет гарантии, что Сара не пришлет другого убийцу, которого не будет в наших архивах.

Элис прижалась к Давиду. Он гладил ее по волосам, пытаясь успокоить. Поль положил свою большую сильную ладонь на узкую кисть Лизы.

- И что же вы предлагаете? – глухо спросил он.

- Я предлагаю отделить мух от котлет. Мы знаем, что Сара хочет отомстить Давиду, своему бывшему мужу. Возможно, что его семье тоже. Никаких данных, свидетельствующих о том, что Сара знает, кто Лиза, у нас нет. Но я бы предложил Лизе и Давиду исчезнуть.

- Как исчезнуть? У нас семьи! – воскликнул Давид.

- Вы, господин Давид – главная угроза для вашей семьи… Если бы вы согласились отправиться в дальнюю командировку, например, к «Арии 7», вместе с Лизой, то…

- А дочь? – спросила Лиза.

- У нас трое детей! – прошептала, глотая слезы, Элис. – А если Сара доберется до них? Кто нас защитит?

- Я полечу с Лизой! – горячо сказал Поль.

- Элис, послушай! Господа, выслушайте меня! – Лиза даже встала, взволнованная. – Я думаю – это, конечно, только предположение – но я думаю, что против детей Сара ничего не имеет. Когда она была в рубке, она увидела на моей панели фотографию меня и дочки и узнала меня. И я могу поклясться, что она видела, что я жива! И не убила меня… из-за дочки. Я понимаю, мы не можем рассчитывать на это мое мнение, но… но я же единственная, кто остался в живых… И еще – убивали рептилоиды – то, что я видела. А Сара у них была типа мозгового центра…

- Детей Давида и Элис могут захватить в заложники! – прервал ее Поль.

Лиз жалобно посмотрела на Поля и замолчала. Элис тихо плакала, Давид утирал ее слезы бумажной салфеткой. Пиретти вздохнул:

- У меня есть предложение. Мы у себя проработали его – и так, и этак, и математическую модель вероятности событий просчитали – нам кажется, что это оптимально. Мы… Элис, пожалуйста, выслушайте меня… Мы исходили из того, что, как ни крути, Земля – самое безопасное место в Империи русских. У Сары есть какие-то выходы – скорее всего, агенты, так как с точки зрения взлома наши системы связи защищены основательно, которые сообщают ей нужную информацию и проводят диверсию – как с вашим конвоем, Лиза, который получил другие координаты и грузовики с серебром были захвачены пиратами. Думаю, что мы сумеем дезинформировать Сару относительно наших истинных намерений. Давид, как ученый Института воды, Лиза и Петр полетят к Колизео на десантном корабле. Они высадятся на «Арии 7», а десантники займутся Коллизео. Таким образом, мы удалим с Земли Давида и Лиз. За которыми (особенно за вами, господин Давид) идет охота. А Элис с детьми и дочка Лизы с бабушкой выиграют путевки и с несколькими группами направятся в кругосветное путешествие. В определенный момент основная группа поделится на части, кто-то полетит дальше в Арктику, кто-то на Антарктиду. Но на самом деле вы под присмотром охранников отправитесь на морской яхте в кругосветку. Объясню, почему на яхте. Трудно, даже вычислив ваш курс, подослать на охраняемый вооруженный корабль одинокого диверсанта. Ваша гибель Саре ни к чему, а взять в заложники яхту и вывести с Земли ей не удастся. А вы, Поль…

- Я полечу с Лиз, если можно!

Поздно ночью, прижавшись к Давиду, Элис опять горько плакала.

- Я боюсь расставаться с тобой… - шептала она.

- Элис, милая, я вернусь через три месяца… Это военный корабль, две недели – и мы на краю Ойкумены… я только немного поработаю «в поле» и вернусь…

- И потом опять улетишь?

- Элис, вся полиция – и наша, и Демократии – ловит чертовку Сару! Сколько ей еще творить зло? Она наступила на мозоли обеим системам! Ну… ну… подумай, какое это будет прекрасное путешествие и для тебя, и для детей! И потом, разве ты там будешь одна? А мама Лиз? А Мэри с Николасом?

- Нам нужен только ты…

- Так я вернусь, солнышко мое!

Через неделю собранная в спешном порядке экспедиция вылетела к Коллизео, а дочка Лизы с бабушкой и Элис с детьми отправились в кругосветку по «выигранным в лотерею» билетам.

Перевод, любезно сделанный Стилианом Коментиолом

* Quare non ego mori ut puer? (лат.) - Почему я не умер маленьким?

** Quid venuste pictures in hoc bellus caput nati sunt (лат.) - В этой милой головке рождаются такие очаровательные образы.

*** Scientia non patitur comprehensa (лат.) - Наука не приемлет неточности.

****  posuit simpliciter (лат.) - простым языком

***** sicut quod antiqui (лат.) - древних

****** Sed lets satus a principio (лат.) - Но вернемся в начало.

******* quod figurative est (лат.) - ставить в кавычки

Глава 6. Кирилл.

Кирилл стоял навытяжку в шеренге из десяти бойцов, одетых в видавшие виды легкие скафандры. Он старательно пожирал глазами свою госпожу – Безумную Сару. Как он ее ненавидел в эту минуту…

Кирилл… или Борис? Поскольку он сам назвался у Сары Кириллом, и так же называла его Лиза, будем пока и мы называть его Кириллом Струевым.

Кирилл ненавидел женщин. Всех. Кроме мамочки… нет, мамочку он тоже ненавидел. Потому что не смогла дать ему то, что он, Кирилл, безусловно заслужил – безбедную жизнь в комфорте и уважении. Он был такой неинтересный… а женщины ему нравились – их тела… он хотел обладать каждой бабой, попавшейся на его пути. Но с этим были проблемы – женщины его не замечали. Вот его сосед по каюте – двухметрового роста, накачанный блондин Стив – бабы в очередь записывались, потасовки устраивали на месте его прежней службы… А Кирилл, бедняга Кирилл имел отталкивающую внешность.

Щупленький, рыжеватый, волосики с возрастом поредели. Пришлось ему стать бабским угодником. Он научился вдохновенно врать о любви. А еще у него были несомненные таланты. Его тонкая чувствительная душа содрогалась от соприкосновения с мужской грубостью, а рядом с женским мягким сердцем он оттаивал и начинал писать прекрасные стихи. Стихи не приносили денег, а как ему хотелось стать знаменитым! Ведь его конкуренты – такие бездарные стихоплеты, а его никто не замечает…

Он присвоил себе имя и документы человека, лежавшего в больнице, где Кирилл подвизался санитаром. Настоящий Кирилл Струев получил тяжелое ранение и умер в госпитале, не приходя в сознание. Санитар похитил его документы и личные материалы и сбежал ближайшим рейсом, следовавшим в сторону Земли. Он работал на складах, безуспешно пытался издавать свои стихи, какое-то время был даже личным помощником у преуспевающего бизнесмена. Преуспел и сам, но его финансовые махинации с хозяйским счетом вскрылись, и ему опять пришлось пуститься в бега. Тут-то и пригодились документы штурмана Струева. Денег на перелет в столицу Империи русских – а уж там-то, среди миллиардеров, он сумеет найти какую-нибудь любвеобильную молодую вдовушку, которая устроит ему продвижение его стихов, и он наконец-то получит и славу, и богатство – не было. По документам Струева Кирилл устроился на корабль младшим помощником штурмана. Он мало что понимал в штурманском деле, но старался устроить так, чтобы его дежурства приходились на перелеты в подпространстве – там штурманам делать было нечего. Завязал по привычке шашни, имел успех сразу у двоих, но беременность этой дуры Лизы погубила все его планы. То, что сучка не отвяжется, было ясно. Жениться, равно как выплачивать алименты, было невозможно – тут же вскрылся бы подлог, и его бы упекли за решетку – за использование чужой личности и за то, что он подвергал корабль и экипаж опасности, не имея лицензии штурмана. Запахло десяткой.


Кириллу пришлось бежать перед самой Землей… все рухнуло! Все мечты, весь проделанный путь к Земле – все напрасно! Опять скитания, опять работа на побегушках…

Ладно, хоть эта дурища попалась на его удочку – дескать, он проигрался, и ему угрожают. Она отдала ему все свои деньги, и на них Кирилл и улетел куда глаза глядят, и денег хватило немножко покутить, пожить, не вкалывая, несколько лет, но в конце концов пришлось устраиваться на работу. Он и устроился – на круизный лайнер стюардом. И все бы могло сложиться прекрасно – уж что-то, что, а угодить дамочкам в возрасте он умел, но при перегоне лайнера из ремонтного дока в место начала круиза их выловила Безумная Сара. Она-то имела наводку, что на лайнере полно богатеньких пассажиров – а оказался только урезанный экипаж и он, стюард, нанявшийся на корабль аккурат перед стартом.

Они выпрыгнули из подпространства и сразу угодили в ловушку. Их поджидала пиратская флотилия. Мгновенно – капитан даже не успел подать сигнал бедствия – их лайнер ослеп, оглох и только искусственная гравитация и аварийное освещение говорили о том, что они живы. Пираты вскрыли грузовой отсек, прошлись с тепловизором по всем помещениям и согнали экипаж в рубку капитана. Кирилл был один из последних. Он чуть не поскользнулся в луже крови, натекшей из головы капитана. Кирилла замутило, он с трудом справился с собой и встал позади остальных, стараясь дышать как можно реже – запах горелой плоти был отвратителен.

Он узнал Сару… ее портрет чуть не каждый день показывали в криминальных новостях – «Разыскивается особо опасная преступница». Голова в татуировках – то ли змеи, то ли хвосты рептилоидов, облегающий фигуру легкий скафандр. В руках – планшет. Она набирала сообщение, получала ответ, презрительно морщилась, отвечала. Наконец захлопнула планшет и недобрым взглядом обвела команду корабля. Рядом с ней с винтовками на взводе стояли пять рептилоидов.

Сара заговорила:

- Назовите мне причину оставить вас в живых! Ну! Придумывайте, живо! Времени мало! Я рассчитывала найти здесь пассажиров и драгоценности, а вы мне не интересны.

- Госпожа, ради милосердия! – рухнул на колени штурман корабля.

- Милосердие? Нет такого слова! - Сара кивнула головой одному из рептилоидов. Тот оскалился, раздался выстрел, и штурман упал со снесенной половиной черепа. У Кирилла задрожали колени. Мелко-мелко. Очень хотелось жить. Очень…

Сара оставила в живых только шеф-повара и его, Кирилла. Когда очередь дошла до него, он собрался с последними силами, встал перед ней на одно колено и объявил, что он – непризнанный гений, поэт, и что он готов отдать всего себя на служение великой Госпоже.

- Ну а мне-то ты что можешь предложить? – презрительно спросила Сара, выслушав часть стихотворения, которое он, меняя имена, посвящал разным женщинам.

- Вам? Госпожа, вам – индивидуальный подход… - режим «обаяшки» был включен на полную мощность, и Сара, милостиво кивнув головой, велела рептилоидам забрать с собой этих двоих.

«Ну и дура, такая же, как остальные, - думал Кирилл, перешагивая через трупы членов экипажа. – Стоит только намекнуть про индивидуальный подход…»

«Ну и дебил, - думала Сара, надевая шлем. – Индивидуальный подход… думает, стоит сказать об этом, и любая у его ног… посмотрим, каков ты в настоящем деле, голубчик!»


До «индивидуального подхода» Кирилл не добрался. У его новой госпожи с этим не было проблем. Он прислуживал за столом на торжественном обеде на яхте Безумная Сара и видел, как она уединилась в своей спальне с принцем-рептилоидом. Что-то они отмечали – годовщину их совместного пиратства, как он понял.

И вот он стоял перед Сарой. В руках – лазерная винтовка. Сара раздавала карточки с изображением молодого мужчины – красивый, темные глаза, густые волосы.

- Мы ожидаем прибытие корабля, на котором находится этот человек. Его имя – Давид Бархейм. Он мне нужен здесь и живым. Мы атакуем его корабль. Если кому-то удастся уйти с корабля – преследовать, взять на абордаж и убить всех, кроме него. Свидетелей не оставлять. Вам понятно?

- Так точно, госпоша Сарра! – ответил за всех рептилоид, назначенный руководить операцией.

- Впрочем, - Сара еле заметно вздохнула, - если не удастся взять его живым, привезите мне его голову… - и ушла.

«Чертовка… - думал Кирилл, влезая в катер позади своего ведущего. Ему достался в напарники рептилоид, плохо говорящий по-английски. – У нее какие-то счеты с этим парнем, а тут лезь под выстрелы ради ее прихотей!»

Ждать пришлось около часа. У Кирилла уже спина затекла. Рептилоид… как бишь его? Стир-р-рх… тьфу, язык сломаешь! Стирх что-то насвистывал – надо же, какой музыкальный! Кирилл попытался уснуть, но Стирх заметил и ударил его по ноге хлыстом. Так тут было принято – электрические хлысты у старших. Больно не было – какая боль, он в скафандре, но поспать не удалось.

- Не спать! Ждать!

- Да жду я, жду… - Кирилл потянулся, и тут зазвучал сигнал «К атаке». Кирилл был «в деле» уже третий раз. Ему повезло – стрелять еще не пришлось. Когда он заходил на взятый на абордаж корабль, с командой было уже покончено. Один раз его чуть не пристрелил спрятавшийся в коридоре мальчишка, но рептилоиды среагировали мгновенно – обрушили шквал огня в направлении выстрела, и от стрелявшего осталась только обуглившаяся тушка.

Прогретые двигатели выдали белое пламя, и маленький истребитель вылетел из бывшего имперского десантного корабля. Малый десантный корабль Саре продали на планете Илиус. Эта планетка в забытом Богом секторе системы Демона Бо специализировалась на скупке и восстановлении поврежденных кораблей. Малый десантный имперский корабль был подобран на месте горячего конфликта и отбуксирован на Илиус. Там трофей восстановили и продали пиратке Саре. Русские потерпели в том бою поражение и списали в утиль этот корабль. Им пришлось быстро подбирать уцелевший экипаж и ретироваться в подпространство. А рептилоиды-падальщики были тут как тут, и уже через сутки на месте побоища оставались только незначительные обломки. Поэтому и катер Кирилла был не штатным, как и другие мобильные единицы. Они чуть не задели край люка, когда вылетали из корабля.

Сразу шесть маленьких юрких истребителей атаковали имперский корабль. Тот огрызнулся ответным огнем. «Безумная Сара» ответила быстро и убийственно. Имперский корабль получил огромную пробоину и беспомощно закрутился. Он продолжал отстреливаться, и это только ухудшало его положение – корабль начало кидать из стороны в сторону, и русские прекратили огонь и начали эвакуацию.

- Йа-йа-йа-а-а-а! – завопил Стирх и ринулся за спасательной капсулой, вылетевшей из подбитого корабля. Завернул вираж. У Кирилла подкатило к горлу, он прикрыл глаза.

Стирх вопил что-то по-рептилоидьи, пока истребитель не вошел в атмосферу планеты, окутанный облаком плазмы. Удар, еще удар – как будто они скакали по волнам – наконец все успокоилось, и Кирилл открыл глаза. И увидел быстро приближающуюся поверхность планеты.

- Готовьсь! – крикнул Стирх.

«К чему?» - уныло подумал Кирилл и прокричал:

- Готов!

К чему? К тому, что произошло с ними через долю секунды? Удар, вспышка, и Кирилл летит куда-то вне истребителя, рывок, парашют… и мимо его изумленной физиономии пролетает… мамочка, хвост Стирха!

«Нас подбили!» - успел подумать Кирилл, прежде чем упал на поверхность Коллизео, и свет для него погас.


А получасом раньше на корабле русских творился сущий ад. На корабле, который подстерегла Сара, летели Давид, Поль, Лиза и Петр. И команда с военной охраной. Сара их опередила. Станцию «Ария-7» охранял флотский конвой, но выход из подпространства в этой системе был ближе к Коллизео, и русские вышли в космос далеко от базы. Оглушающий удар – корабль сопротивлялся внешнему оглушающему воздействию, но он подвергся атаке истребителей, и удачное попадание одного снаряда выбило узел навигации. Корабль потерял управление.

- Лиз! Бегом! Пошла!

- Мамочки!!!!

- Петр, валите отсюда, живей! Я Дэва заберу и за вами!

- По-о-оль!

Капсула вылетела из корабля. Петр направил ее к Коллизео. Он знал, что если они успешно приземлятся, позже их подберут спасатели. Но за ними гнался истребитель Безумной Сары. Истребитель не стрелял. Они попали в холмистое место – лес, небольшие горы, похожие на земные сопки, поросшие огромным древовидным папоротником. Истребитель нагнал их, но Петр нырнул в гущу «папоротника».

- Лиза, вылезай и разбегаемся! Живо! В разные стороны, я найду тебя!

Лиза бросилась бежать со всех ног, полезла в гору, обернулась – как там Петр – и увидела, как из леска по другую сторону капсулы вырвалось пламя. Бах! В небе прогремел взрыв, и зависший над ними истребитель развалился на куски – Петр выстрелил из ручной лазерной пушки по врагу. Один из «кусков» выпустил парашют и начал приземляться чуть не на ее голову. Лиза скатилась вниз, а «кусок», оказавшийся креслом катапультировавшегося пилота, рухнул метрах в пяти от нее. Парашют накрыл его. Лиза замерла. Никакого движения не было – видимо, летчик без сознания или погиб. Она вытащила пистолет, крадучись, подошла к креслу и резким движением откинула парашют. Она ожидала увидеть кого угодно – рептилоида, саму Сару, пирата – но только не это. Перед ней предстало лицо ее Кирилла. Глаза его были закрыты, на лбу большая ссадина. Он выглядел не лучшим образом, но Лиза его сразу узнала…

Боясь заорать, Лиза прижала свободную руку ко рту. Потом, не отводя от Кирилла пистолет, подошла вплотную, прощупала пульс. Он был жив. Оставить его здесь, пусть подбирают свои? Но… но он ценный свидетель! Он каким-то образом оказался связанным с пираткой Сарой!

Лиза решилась. Она связала Кириллу руки и ноги стропами от парашюта, уложила его на полотнище и потащила подальше от места падения. Минут через десять ей снова пришлось затаиться. Над местом катастрофы завис другой истребитель. Он выпустил струю плазмы и сжег спасательную капсулу. Покружил вокруг. Лиза закрыла щитки шлема Кирилла и свой – тепловизоры не «видели» их в скафандрах и сидела тихо, молясь, чтобы Кирилл не очнулся и не выдал их движением. Но все обошлось – сделав контрольный круг, истребитель улетел, а Лиза поволокла пленника дальше. Она дотащилась до небольшой расщелины, залезла внутрь и обнаружила там маленькую пещерку. Из последних сил втащила в нее своего бывшего. Он хоть и был невысоким хлюпиком, но и она не была победительницей Греческих игр по боксингу.

Отдышавшись и выпив воды, женщина вытащила из спасжилета небольшой сверток. Разложила его, нажала несколько кнопок на своем браслете, и – вуаля – сверток с шуршанием развернулся и превратился в мерцающую пирамиду, высотой около полутора метров и в основании два на два метра. Лиза поднесла к ней руку, провела по поверхности, и пирамида «открылась» - образовался вход. Лиза, согнувшись, влезла внутрь и упала без сил на дно палатки.


Она лежала, глядя в мерцающий потолок, и слезы сами собой катились из ее глаз. Пять лет… пять лет, пока она не встретила на пирсе Поля, она мечтала, как встретит мерзавца Кирилла. Сначала она ждала, что его найдут, она представляла себе, как покажет ему малышку Шурочку, как он умилится, и они станут жить как семья. Потом, после гибели Виктора Тимофеевича, она уже не ждала – даже если его найдут, никто не сообщит ему, где Лиза и дочка. Их скрывали от Сары. Она только мечтала о случайной встрече. И вот… мечта сбылась? Эта Сара… она погубила экипаж Лизиного корабля и человека, заменившего ей отца… и вот теперь – неизвестно, что с Полем! А Давид? Где они? И вместо всех этих прекрасных людей перед Лизой снова эта поганая лисья физиономия…

Глаза начинали слипаться, когда Лиза почувствовала резкий запах озона. Она быстро села на корточки, готовая действовать. Сильный запах озона означал на станции «Ария-7» одно – поблизости «облако». То есть смерть. Палатка – ее официальное название было «Купол», новейшая имперская разработка – не пропускала внутрь ничего. Она защищала даже от непродолжительного жесткого излучения. Молекулы, раздражающие рецепторы обоняния, также не проникали внутрь, это сам «Купол» моделировал внешнюю среду внутри палатки. Можно было настроить его так, чтобы он не создавал имитацию запаха и доносящегося снаружи звука, можно было сделать его непрозрачным. Снаружи он мог выглядеть как угодно владельцу, например, слиться с местностью или имитировать каменную глыбу, поросший травой холмик. Мог быть и прозрачным.

Лиза быстро села, включила режим «полная невидимость» и вгляделась в темноту. И увидела ужасное: искрящиеся ручейки текли к лежащему на земле Кириллу! Он, видимо, от запаха, очнулся, неловко сел и заорал, увидев подбирающиеся светящиеся змейки. Лиза открыла купол и выскочила наружу. Схватила его за шиворот и, прокричав:

- Помогай, надо скрыться! – поволокла его в сторону купола. Кирилл, как мог, помогал – скакал на пятой точке спиной к Лизе, отталкиваясь связанными ногами. Лиза втащила его внутрь и успела закрыть купол. «Змейки» потыкались, поползали вокруг палатки, подождали «подкрепление» в виде большой, медленно двигающейся по земле и стенам пещеры лужи и всем скопом навалились на палатку. Материал прогнулся, но не пропустил ни капли.

- Мамочки-и-и-и! – завизжала Лиза, прижавшись к Кириллу. Тот только ойкал:

- Ой, что это? Ой! Ой!

Палатку как будто заливало волнами – искрящимися синим, зеленым и красным цветом. Но купол выдержал. Волны отхлынули и отползли к входу в пещеру, а через некоторое время уползли совсем. Лиза и Кирилл еще сидели некоторое время, прижавшись друг к другу, потом женщина отодвинулась.

- Што эт-то б-б-было? – заикаясь, спросил Кирилл.

- Это, судя по всему, посылка Тзеньянна, - устало ответила Лиза. И добавила про себя: «А люди со станции? И те, кто был на планете? Неужели погибли? А Поль?» - последняя мысль заставила ее застонать. Но потом она успокоила себя – Поль, Давид, Петр – у всех есть такой же купол, как у нее, они спрячутся и переждут ночь! А потом найдут ее, Лизу… и других…

- Кого посылка? Слушай, а как я… а зачем я связан? – к Кириллу начал возвращаться рассудок. Лиза вздохнула. В пространстве два на два метра сохранить инкогнито не удастся. Она поколдовала над браслетом, в котором находился пульт управления куполом, и мягкий свет залил палатку. Она подняла глаза на Кирилла:

- Узнаешь?

Кирилл отшатнулся, но уперся в тугой материал палатки. «Алименты! Она искала и нашла меня, чтобы я выплачивал алименты! - мелькнуло молнией в голове злостного неплательщика. – Черт, как ее зовут… Алиса… Лена… А, Лиза!»

Он улыбнулся жалкой, вымученной улыбкой:

- Лиза? Ты как тут?

- А ты как тут? Я – благодаря тебе и твоей хозяйке! – злобно ответила Лиза. – Черт бы тебя подрал, Кирилл, что ты мне покоя не даешь? Что ты опять на мою голову свалился?

- Я? Свалился? – Кирилл быстро сориентировался, что Лиза не знает его настоящее имя, значит, не все потеряно! Сейчас он придумает какую-нибудь историю, и…

- Да, буквально свалился мне на голову!

- Прости, я не нарочно… А почему… это ты меня связала, да? – изумленный взгляд, жалобная улыбка… это всегда на нее действовало обезоруживающе!

«Если он спросит про ребенка, я ему ничего не скажу», - подумала Лиза.

- Да, я.

- А зачем? Развяжи, а? Я же не причиню тебе вреда! Ну ноги хотя бы… пожалуйста!

Он смотрел на нее своими большими серыми глазами. Такой жалкий, связанный… Такой ласковый взгляд (Кирилл включил режим «обаяшки» на полную катушку). Лиза вспомнила, как он… и почувствовала, что тонет в его глазах. Их лица сблизились… «Из-за этого подонка мог погибнуть Поль!» - вовремя произнес внутренний голос. Лиза вздохнула и, отвернувшись, начала рыться в аптечке.

«Работает! - обрадовался Кирилл, не снижая накал своей «страсти». – Давай, давай, развяжи мне хоть ноги, и посмотрим, кто у нас тут будет давать команды, а кто выполнять!» Лиза вытащила инъектор и, не дав Кириллу опомниться, шлепнула его по шее. Не успев сказать «мяу», парень закатил глаза и неловко упал на бочок. Лиза вкатила ему снотворное. Она оттащила его подальше от себя и улеглась, повернувшись к нему спиной. Надо было поспать…

Через полчаса злая, как фурия, Елизавета села и с ненавистью уставилась на бывшего. Кирилл храпел. Уснуть было невозможно. Лиза уже испробовала все – и цокала языком, и переворачивала его на другой бок, на спину, на живот – храп не прерывался ни на секунду.

- Да что же это такое! – закричала она и изо всей силы пнула бывшего в зад. Храп прекратился. Удовлетворенная Лиза улеглась и блаженно закрыла глаза, но тут громовой раскат раздался снова. Лиза расплакалась и, рыдая и жалея себя, Шурочку и Поля, постепенно забылась сном.


Сара тоже не могла уснуть. Она лежала в полной темноте в своей широкой кровати на сиреневом шелковом белье. Она любила эту гамму – сиреневый, фиолетовый, розовый с оттенком в синеву… Она успела уйти в подпространство с бывшим имперским десантным кораблем. Но четыре истребителя не вернулись на базу. Два подбил имперский корабль. Один был сбит над планетой. И четвертый разнес в атомы имперский эсминец, дежуривший около «Арии 7» и подоспевший к своим на помощь. Миссия была провалена. Кроме того, имелись потери. Рептилоиды ее по головке не погладят и, более того, не поймут, почему она здесь. Объяснять колоссальный риск жаждой мести бывшему мужу было немыслимо. Надо придумать, что ей здесь понадобилось, надо что-то срочно придумать… Придется же объяснять потери!

Несмотря на явное благоволение змеиного принца, своей у рептилоидов Сара не стала. Сначала она всеми силами доказывала свою полезность, участвовала на равных во всех пиратских налетах. Потом ей дали в командование яхту, и тут она развернулась. Но своей не стала. Она все равно оставалась «хомо». Да и ничего удивительного – Сара же не чувствовала себя наравне с любимой собакой, какой бы умной и полезной она не была. Так и любой «хомо» был для рептилоидов добычей, едой, полезным питомцем, даже любимчиком – но не более.

«Жаль, этот поэт пропал…» - взгрустнулось Саре. Несмотря на то, что уже несколько лет она имела все, что могла пожелать, стихи ей писал только этот смешной Кирилл. Впрочем, Сара о нем быстро забыла. Все равно назад, к людям, путь ей был заказан. Слишком много крови пролегло между ней и миром людей.

Ну что же… надо думать… Согласно информации от внедренного в имперскую сеть человечка, Давид Бархейм со компанией летел на базу «Ария 7» - секретный научный объект русских. Что-то связанное с изучением свойств воды. Так… а почему секретная база? А потому что никакой информации о проводимых на ней экспериментах человечек добыть не смог. Ага… значит – серьезное оружие. О, вот и объяснение, как все просто: она знала о том, что на базе что-то сверх интересное и пыталась перехватить профессора Давида Бархейма на выходе из подпространства. Далее все разузнать и напасть на базу. Захватить пару ученых и разработку и принести на блюдечке с золотой каемочкой любимому хозяину Шрейсу!

«Сойдет!» - решила Сара. Сладко потянулась и расслабилась. Она ждала информацию от нанороботов, выпущенных наблюдать за Коллизео, базой и пространством вокруг. К утру поступит свежая информация, а пока…

Глава 7. Давид.

Поль почувствовал, что стал легче. «Гравитация отключается», - понял он и, проследив, что капсула с Лиз и Петром вылетела из шлюза, поспешил обратно, за Давидом. Кругом был ад. Он, как суперкарго, имел опыт работы с грузами в невесомости, но Давид, который и на Луну-то только смотрел из окошка… Корабль сотрясался от выстрелов своего главного калибра. Поля швыряло из стороны в сторону, но он держался за поручни, проходившие вдоль коридоров, и довольно быстро сумел добраться до каюты Давида. Да, он был там. Давид беспомощно болтался по помещению, пытаясь сориентироваться в практически полной невесомости. Он упорно стремился к своему компьютеру.

- Давид, уходим! – закричал Поль. – Мы вот-вот будем захвачены!

- Именно потому, именно потому… наши разработки не могут достаться преступникам! Мне надо включить уничтожение данных!

- Что ты хочешь включить! Ни черта не работает по-человечески! – Поль схватил наконец Давида за рукав и зафиксировал его. – Уходим! Мне нужно догнать Лизу и Петра, они улетели к Коллизео! Тут скоро все само взорвется!

Корабль еще раз тряхнуло, и упорный Давид сдался. Он запихнул блоки памяти компьютера в карманы своего комбинезона и поплыл вслед за Полем. Сзади снова грохнуло, и пламя вырвалось из приоткрытой двери в каюту Давида.


- Давай быстрей, работай руками! Держись за поручни! – закричал Поль.

Они добрались до спасательного шлюза как раз вовремя – последние десантники грузились в катер.

- Ребята, ну что так долго? – нетерпеливо спросил старший. – Живо в капсулу, и не забудьте там в легкие скафандры одеться!

- Вот видишь, Давид, - рассудительно сказал Поль, когда их капсула выскользнула из шлюза и взяла путь на Коллизео. – Все самоуничтожилось. Я же говорил!

Они держали курс на маячок спасательной капсулы Петра и Лизы, но приземлились и дальше, и позже. Они успели выскочить и увидеть, как истребитель противника ударил по поверхности планеты и побежали туда. На поляне, развороченной выстрелом, они нашли разбросанные взрывом части капсулы. У Поля помутилось в голове. Он сел на землю, обхватив голову руками. Давид в это время облазил все вокруг и, не найдя останков людей, вернулся на поляну. Там он, к своему счастью, обнаружил Петра, шлепающего Поля по щекам.

- Петр! Фух, ты жив!

- Да жив я, и Лиза убежала… Поль, Поль, она жива! Я видел, она убегала в лес!

- Но ее могли поймать… - застонал Поль. Он вскочил, но, зашатавшись, осел обратно на землю. Петр критически осмотрел его.

- Давид, давай-ка, приведи его в чувство, а я вот там, подальше, раскину лагерь.

- Надо искать Лиз… - прохрипел Поль.

- Поль, я сбил истребитель, который нас преследовал. Лиза к этому моменту уже убежала. Потом, через час примерно, прилетел второй и раздолбал пустую капсулу. И улетел. Здесь нет никого, кто бы ее мог поймать. У нее купол. Она знает, что нужно укрыться в нем и ждать меня.

- А дикие звери…

- Поль, посмотри вокруг. Ты видишь диких зверей? Нет. А я вижу, что скоро зайдет солнце, и мы не сможем идти по следу. Давай мне свой купол, я соединю со своим, и мы втроем там устроимся. Давид, у тебя купол есть?

- А? Да, конечно, - Давид занимался Полем.

- Ладно, догоняйте! – и Петр скрылся в зарослях древовидного папоротника.

- Поль, ты идти можешь? Пойдем, брат. Я выпущу разведчика, он к утру найдет Лиз! – и Давид повел все еще пошатывающегося Поля вслед за Петром.

Ночь прошла без приключений. Поль не спал. Он все время порывался выйти из купола и отправиться на поиски жены, но Петр, видя, что словесные увещевания не помогают, пригрозил настроить купол только на свой вход-выход. И Поль утихомирился.

Давид, как только небо посветлело, выпустил разведчика – маленький шарик крылышками, чем-то похожий на большого шмеля или малюсенькую птичку. Давид включил экран слежения и наблюдал за картинкой. Сверху все казалось одинаково поросшим деревьями. Вот робот долетел до полянки, развороченной выстрелами. Она уже начала затягиваться свежей зеленью. Взмыл еще раз вверх, потом начал рыскать по поляне – искал направление, в котором ушла Лиза. Сначала он двинулся по ложному следу – пошел туда, куда Петр. И заявился к куполу!

- Нет, голубчик, - прошептал Давид, отправляя его назад, - ищи другой след. Понял?

Механическая птичка улетела. Давид задумался. Драгоценные блоки памяти, забранные им из компьютера, содержали, помимо прочего, его личные записи о… драконах. Да. В Ойкумене были драконы. Не змии о трех головах, а удивительные разумные существа из плазмы. Они могли принимать любую форму, но отчего-то им полюбилось походить на драконов.

Волшебные существа – так они себя величали. Они умели творить миры. Не разумных существ, чего не умели, того не умели, а миры – планеты, обустраивать их, заселять живыми неразумными организмами. Их было очень мало, и о них человечество узнало совсем недавно. Драконы умели «разговаривать» мысленно с разумными и неразумными существами. И еще они могли воздействовать на разумных существ – погасить негативные эмоции – ярость, гнев, воззвать к разуму и совести. Драконы не могли причинять зло. Они заболевали от этого. Плазма, ментальное воздействие, чистый разум… они были похожи чем-то на водянистого Тзеньянна!

Давид прочел в каком-то информационном сообщении о том, что больше года назад русский парень Герман освободил из магнитной ловушки такого дракона. Было это на планете Слит. Дракона поймали рептилоиды – на них дракон не мог воздействовать ментально. История освобождения планеты Слит от рабства взбудоражила весь мир, и тогда человечество узнало о драконах. Но информации об этих волшебных существах было – кот наплакал!

Дотошный Давид, ничтоже сумнящеся, подал запрос самому Герману Измайлову, получившему за освобождение Слита от рабства звание подполковника с просьбой рассказать максимально подробно о драконах. Полученный ответ он приложил к своим исследованиям. Направляясь на «Арию 7», Давид не только отводил удар от своей семьи – он горячо мечтал разгадать причину сходства огненных драконов и водяного Тзена. Общего было много. Может быть, ответ он получит, найдя планету, с которой привезли Тзеньянна? А может быть, и драконы, и водяные имеют общую родину и принимают облик, исходя из тех условий, в которых они развивались дальше? А вдруг?..

Приятные размышления прервало верещание разведчика. Давил поднес к глазам планшет и тут же сел.

- Вот те раз! – воскликнул он, разбудив Петра и Поля и заработал пальцами по сенсорному экрану. Экран показывал панораму, создаваемую роботом. Было видно, что робот-разведчик летит с большой скоростью, постоянно меняя курс, как будто уходит от преследователя. Вдруг раздался громкий стук, и шарик полетел резко вниз, перекувыркнулся, и тут Давиду увидел преследователя – это была птица, чем-то напоминающая земного ворона. Робот вилял, стрелял тонкой струйкой вонючего дыма – упорная птица не отставала. Давид дал команду «срочно домой», но птица захлопала крыльями и на повороте поравнялась с роботом. Давид и присоединившиеся к нему Поль с Петром увидели огромный глаз птицы. Давид был готов поклясться, что он видит искорки – синие и зеленые – в глазном яблоке! Птица раскрыла казавшийся огромным клюв, и свет померк.

- Птица проглотила робота, - констатировал Давид.

- Мы видим путь разведчика?

- Ну да, только путь и видим…

- Так, давайте собираться. – Петр пружинисто вскочил. - Попили, поели, быстрей!

Через полчаса они уже были у поляны. Петр внимательно осматривал кусты и деревья и наконец нашел след – несколько свежесломанных веток у папоротника.

- Сюда! Только здесь кто-то прошел! Наверняка это Лиза! Здесь все очень быстро затягивается новыми побегами, поспешим!

Петр шел первым, выискивая только ему видимые следы – сломанная ветка, слишком молодая листва. Наконец он замер, поднял правую руку, давая указание остановиться. Его спутники замерли. Бесшумно Петр подкрался к неприметному с виду кустарнику, резко раздвинул ветки и навел лазерный пистолет на кресло пилота. Ни пилота, ни парашюта не было. Он поднял голову вверх – парашют не наблюдался. У Поля защемило сердце, и он заорал:

- Лиза!!!! Ли-и-из!

- Тише! – одними губами сказал Петр. – Тише. Если мы станем живой мишенью, это Лизу не спасет.

- Да где же она? – кусая губы, спросил Поль.

Петр внимательно осмотрелся и пошел по едва заметному следу – трава была ярче – именно здесь Лиза тащила Кирилла на парашюте. Они поднялись на пригорок. Солнце уже вовсю припекало. Петр разглядел вход в пещеру метрах в пятидесяти от них и, поманив Поля, отправился туда, а Давиду жестами велел осмотреться. Давид, крадучись, отправился в обход выступающей скалы, поросшей мхом и через пару десятков метров замер: он услышал какие-то звуки. Некто громко пыхтел и кряхтел. Листва шевелилась. Давид замер и вытащил пистолет.

Из-за кустов показалась голова в прототипе нового имперского шлема с защитой от ментального воздействия. Такие были только у членов их экспедиции.

«Наш!» - радостно подумал Давид.

Но на Давида смотрела совершенно незнакомая физиономия с всклокоченной рыжей бородкой. Давил сглотнул и снова поднял пистолет. Хозяин шлема поднял руки – они были связаны.

- Эй, ты кто? Who are you? – спросил Давид по-русски и по-английски.

- Я… это… пленник Лизы, военнопленный!

- Ты откуда взялся?

- Я… это… свалился ей на голову… - проблеял пленник нечто несуразное.

- Иди сюда! – приободрился Давид.

- Сейчас… я только это… брюки…

Тут только Давид увидел, что пленник был без штанов.

- Надевай! – строго сказал Давид, не опуская пистолет. Кое-как пленник натянул штаны и, семеня ногами (ноги были стреножены, как у лошадей в дальние времена, когда их оставляли пастись), направился к Давиду. Вздохнул.

- Ну, куда мне теперь?

- Кто тебя взял в плен? Лиза? – рыжий кивнул. – Вот туда! – и красочная пара направилась к входу в пещеру. Они вошли внутрь. Лиза и Поль обнимались, причем Лиза что-то эмоционально рассказывала Петру и одновременно целовалась с Полем. Петр почесывал затылок. Когда Давид вошел, подталкивая пленника, Поль оторвался от Лизы, подошел к рыжему и спросил:

- Лиза, это – тот самый подонок?


Лиза не ответила, только опустила голову.

- Подонок, слушай сюда. Я не русский, но гражданин Империи. И мы, русские, связанных и пленных не бьем. Но считай, что я тебе сейчас хорошо врезал. И будет возможность – повторю в реале. Ты понял?

- Да понял, понял… - Кирилл устало посмотрел на Петра – он казался наиболее разумным. – Начальник, может, ноги развяжете? Я никуда не убегу. Тут такая жуть была ночью, некуда бежать…

Давид открыл планшет – птица, унесшая робота, все еще летела, не делая перерывов. Она удалилась примерно на пятьдесят километров от пещерки. Скорость и высота постепенно снизились – птица собиралась садиться.

- Давайте посмотрим, куда она садится! – предложил Давид. Поль и Петр быстро соорудили из двух куполов один большой, пленника посадили в личный купол Давида. Купол можно было настроить на любого человека – никто посторонний не мог бы войти или выйти. Кирилла развязали, дали поесть – сухпаек из нескольких таблеток, которые надо было жевать и запивать водой – в желудке еда разбухала и создавала чувство сытости.

Четверо путешественников забрались в сдвоенный купол и, положив перед собой планшеты Давида (на нем была тьма, и только датчик указывал расположение разведчика на сетке местности) и Петра (у Петра была открыта карта поверхности планеты), начали наблюдать. Уныло жуя сухпаек и запивая водичкой, рассказывали о своих приключениях.

- Лиза, еще раз опиши напавших на вас! – попросил Давид.

- Это было – вот как мы видели на записи со станции «Ария» – ручейки воды, только мы видели полный аквариум, или море, а к нам в пещеру затекли искрящиеся струйки! И запахло озоном, от запаха мы и проснулись, и я, и этот…

Все посмотрели в сторону «Кирилла». Он сидел, разминая руки и ноги, не глядя в сторону имперцев. Решили не говорить ему о Шурочке, пока не разрешит Лиза.

- Лиза, ты уверена, что видела красные искорки?

- Да, и красные, и синие, и зеленые!

- На станции наблюдались только синие и зеленые, - задумчиво произнес Давид. – Как оцениваешь, какой объем, сколько на вас напало?

- У меня было ощущение, что нас заливает волной. Но когда оно уползло, оказалось, что весь объем – большая лужа на полу пещеры. Мне трудно было оценить размеры – темно, стен пещеры я не видела…

- Но если это – «посылка» Тзеньянна, его часть, которую он отправил с одним из кораблей, перевозивших персонал станции сюда, на планету, то она размножилась! Вряд ли он отправил такую… большую часть незаметно! – и Давид добавил: - А еще «посылка» добавила себе красные искорки…

- И, возможно, переносит пресную воду, раз свободно разгуливает по планете! На «Арии», когда псевдо-Джимми унес заряды для лазерников, пресная вода осталась нашим единственным оружием! – напомнил Петр.

- Так, внимание! – Давид склонился над экраном планшета. – Птичка с нашим роботом остановилась… почти на поверхности, если верить роботу!

- Пятьдесят три километра пролетела! – отметил Петр, сверившись со своей картой. – Давид, птица проглотила робот? Можно как-то определить?

- Попробую… Сейчас робот ее пощекочет…

Разведчик, не проявлявший себя никак, ударил птицу слабым разрядом тока.

- Смотрите! – воскликнул Поль. Планшет Давида засветился, как будто в темной комнате открылась дверь в светлый коридор. Птица раскрыла клюв, и робот вылетел наружу! То, что увидели сидящие в пещере, было удивительным: две камеры робота показывали какое-то светлое помещение, вот источники света – стандартные светильники на потолке, вот стены, а вот…

- Ой! – вырвалось у Лизы. На робота опустилась казавшаяся огромной металлическая сетка, в которой Давид опознал… сачок из биологической лаборатории. Робот заверещал, заметался, пытаясь вырваться, наблюдатели с отвисшими челюстями видели мелькающие фрагменты стен, потолка, руки, лица… Робота захватили металлические штанги и перенесли на какую-то серебристую платформу, штанги отошли, но вырваться ему не удалось – его накрыли стеклянным куполом. Робот замер, и наблюдатели увидели огромные лица снаружи купола, глаза, бороды, защитные очки… Потом сверху надвинулся уже непрозрачный купол, и связь пропала совсем.

- Я готов на спор побриться, - сказал Давид, - но я видел заместителя Гарри Хеймера… Билла Дженкинса… Этот нос картошкой трудно забыть…

- Значит, кто-то остался в живых! – радостно воскликнул Петр. – Но почему же их не засекли при сканировании?

- И они находились в стандартной лаборатории… Не в пещере, не на корабле эвакуации… Вы понимаете, что это значит, коллеги? – Давид обвел взглядом «коллег», включая подсматривающего из своего купола Кирилла.

«Да, природа отдохнула… - вздохнул Давид, увидев смотревшие на него широко раскрытые глаза и приоткрытые рты. - Ну ладно… Будем объяснять на пальцах».

Глава 8. Петр.

- Ну хорошо, хорошо! В лаборатории, если это лаборатория… - гудел Петр.

- Это лаборатория! Робота поместили в закрытый кейс для биологических объектов. Что я, не узнаю свой рабочий инструмент? – горячился Давид. – И это Билли Дженкинс был… ну бороду отдаю на сбривание, это он!

- И мы знаем, куда идти, и наши скафандры не пропустят ментальное воздействие… - добавил Поль.

- В теории! А новые красные искорки? Я считаю, что надо выставить маяк и ждать здесь. В купол струйки не проникли! – возразил Петр.

- И на этот маяк прилетит кто? Наши десантники или его Сара? – возмутился Давид.

- Наши десантники нас иначе не найдут! – ответил Петр.

- А в лаборатории люди явно в безопасности! Более того, если я прав, и если в глазах птицы, унесшей робота, были те самые искры, те самые, коллеги! – Давид поднял вверх указательный палец. – То это говорит о том, что наши ученые используют «посылку» Тзеньянна в своих целях!

- Ага, или «посылка» использует их, - продолжил Петр, несший ответственность за свою небольшую группу.

- А этого куда девать? – Лиза ткнула пальцем в сторону своего «бывшего». Тот спал, свернувшись калачиком.

- Наденем ему на голову шлем против гипноза, пойдет с нами, – мрачно сказал Поль. Кирилл, будто услышал, что речь идет о нем, встрепенулся, заворочался, перевернулся на другой бочок и продолжил спать. Четверо путешественников мрачно смотрели на него, и мысли у них были недобрые.

- Я тоже не уверен, что этот его левый скафандр так же хорош, как наши, - озвучил общие подозрения Поль, а Петр добавил:

– Ну что же… он сам выбрал свою судьбу. Купол я ему не оставлю, еще чего! Пойдет с нами!

Через час группа выдвинулась в путь. Петр придирчиво осмотрел экипировку каждого и воодрузил новый шлем на пленника, предупредив:

- Значит, так. Это – шлем от той дряни, которая на вас напала ночью. Работает, только когда ты не дальше пятидесяти метров от меня, у меня управление. Так что держись поближе. Не убегай! Понял?

- Да понял я, понял… - пробурчал Кирилл. Он понимал, что Петр может и соврать, но проверять очень не хотелось. А еще на него надели врачиоли – нечто, похожее на стандартный наручный браслет управления техникой. Но настроили его только как датчик обнаружения его, Кирилла, в случае побега.

- Ох, смотри, Кирюша, - ласково говорил Петр, настраивая врачиоли. – Ты нам и нужен-то только для подробного и вдумчивого рассказа – как ты оказался в пиратском вертепе, что ты успел натворить и как у вас дела там, у полоумной. Усёк?

Кирилл с готовностью затряс бородкой.

- От молодца! И если ты от меня попробуешь сбежать, не боясь, что тебя сожрут огненные змейки, то бойся меня – я тебе через этот врачиоли подам такой разряд, что взвоешь. А могу ведь и руку оторвать…

Кирилл покрылся холодным потом и жалобно посмотрел на Лизу. Та ответила ему презрительным взглядом.

«Господи, Господи! – думал Кирилл, плетясь четвертым, за Давидом. – И что я им сделал? Не стрелял, не убил никого… Что же я такой несчастливый? Никто не любит… Ни жены, ни детей… Ну что же мне так не везет!» И почему-то вспомнились поэту полузабытые стихи многовековой давности:

Я вспоминаю, что, ненужный атом,

Я не имел от женщины детей

И никогда не звал мужчину братом…

Петр замер и поднял руку. Отряд остановился. Давид прижал руку к груди, засветился шкарм – это был внешний дисплей спрятанного в ранец планшета. Давид надеялся, что коллеги вытащат робота на свет Божий, и он сможет увидеть что-нибудь новенькое. Но коллеги, видно, работали профессионально – перенесли бокс в стерильную комнату, не пропускающую волны и занимались роботом там. На экране шкарма не было никакого изображения.

- Услышал звук двигателя… - произнес Петр по внутренней связи. – Показалось. Идем. – И группа двинулась дальше.

Так, гуськом – первый Петр, за ним – Лиза, затем Давид, Кирилл и замыкающим Поль. Это и в самом деле был лес. Они по щиколотку погружались в перепревшие листья папоротника, перелезали через толстенные упавшие стволы, обходили завалы из валежника. Солнце с трудом пробивалось сквозь густую листву. Ни ручейка, ни цветов, только лианы с листвой зеленого и коричневого цвета устремлялись по стволам ввысь, к свету. Из-за Кирилла делали каждые пять километров привал – у него был легкий защитный скафандр старого образца, позаимствованный у демократов, и в нем не было экзоскелета, как у имперцев. Имперские легкие скафандры скорее напоминали серебристые комбинезоны со шлемами. И встроенный экзоскелет слегка помогал при движении – усиливал мышечную силу процентов на двадцать. Пока этим устройством пользовалась только Лиза, остальные берегли энергию скафандров на крайний случай. Где-то наверху, в вершинах гигантских папоротников, пели и кричали птицы. А внизу разве что змея свешивалась с ветви без листвы и, покачиваясь, провожала взглядом путешественников.

На половине пути лес стал светлее, появился подлесок. Выпущенный вперед робот принес информацию, что впереди – открытая поляна. Робота берегли, выпускали редко, чтобы его не унесла опять какая-нибудь особо умная птица. Петру снова почудился звук работающих двигателей, но робот ничего не увидел. Путешественники подошли к опушке леса, раздвинули ветки и увидели изумительно ровную, без волнения, гладь озера.

- Да это… это же не вода! – воскликнула, вглядевшись, Лиза. – Это – зеркало!

- Не подходить! – тихо предупредил Петр. Он выпустил разведчика. Маленький шарик полетел, не касаясь поверхности «воды». – Это не вода… робот сообщает, что поверхность твердая, отшлифованная, как зеркало!

- А что на карте? – спросил Давид.

- А на нашей карте – ничего, описано, как застывшая лава, ровная поверхность диаметром около двадцати метров…

- Но это не лава…

- Это зеркало! – улыбнулась Лиза, глядя на свое отражение. Робот отчаянно заверещал, сообщая всеми доступными средствами сигнал «опасность». Петр обернулся и замер – как он мог это пропустить? Трое незнакомцев в странно раскрашенных скафандрах, двое из них – рептилоиды, стояли в нескольких метрах, наставив на наших друзей лазерные винтовки. Лиза взвизгнула, выскочила на поверхность зеркала и, поскользнувшись, проехала несколько метров. Балансируя руками, она затормозила на середине «озера». Кирилл от неожиданности выскочил за ней, Поль тоже, но не устоял на ногах, упал на скользком «льду» на колени.

«Черт, это Сара!» - мелькнуло в голове Кирилла. Да, это была она. Сара показалась на противоположном краю «озера» в сопровождении двух громил. Один выстрелил и сжег робота-разведчика. Петр, находясь под прицелом, лихорадочно просчитывал варианты действия. Обезоружить «своего» рептилоида он мог, но Поль и Лиза были на виду, беспомощные и безоружные. Давида можно исключить – не для того Сара гналась за ним через несколько галактик, чтобы пристрелить на месте – нет, его она заберет с собой. Кирилл – видимо, то же самое. Ей решать. Лиза и Поль, Лиза и Поль…

- Ребята, постарайтесь делать то, что она будет говорить, - сказал он по внутренней связи. – Я что-нибудь соображу.

Звук двигателей стал слышен уже явственно, и над Сарой завис катер. Именно его слышал Петр, но невозможность выпустить разведчика на постоянное барражирование привела к тому, что их захватили врасплох.

Но Сара ничего не собиралась говорить. Она с кривой ухмылкой осматривала их группу и, получив, видимо, информацию, что Давид пойман, подняла лазерную винтовку и выстрелила в Поля. Лиза упала на «лед» и толкнула Поля ногами, в сторону от лазерного луча. Луч попал на зеркальную поверхность и расколол ее, как лед в проруби. В образовавшуюся трещину покатился Поль. Зацепиться было не за что. Кирилл на четвереньках отполз от провала, в который рухнул Поль. Лиза успела схватить его за руку, и они оба провалились в пустое пространство под тонкой коркой «льда». В последний момент Лиза уцепилась за край кромки. Экзоскелет заскрежетал, пытаясь удержать двоих людей, качающихся над пропастью. В наушниках землян сразу закричали несколько голосов.

Давид:

- Держитесь, ребята! Да пусти меня, образина! – последнее предназначалось крупному рептилоиду, схватившему его за плечо.

Поль:

- Лиза, отпусти, не держи меня!

Петр:

- Лиза, не держи его! Лиза, отпускай, не бойся!

Но Лиза не слышала эти крики. Она держалась из последних сил за кромку «льда» одной рукой, а другой за руку Поля. Она понимала, что это – конец. И что она не отпустит Поля, что она упадет вместе с ним. Перед глазами мелькали числа, выдаваемые на внутреннюю поверхность шлема – глубина провала около двухсот метров, вероятность выживания при падении – нуль целых… Она смотрела вверх и видела Кирилла. Он уже поднялся на ноги, подошел к краю, взглянул на нее. Потом поднял голову – наверное, он смотрел на Сару… Лиза узнала ее, не узнать это лицо было невозможно…

- Лизка, не держи меня!!!

- Я люблю тебя, Поль, - просто сказала Лиза. В эти последние секунды она любила. Ее сердце было полно любви – к Нюре, маме, к Полю. К Виктору Тимофеевичу, закрывшему ее собой, к Саре, пожалевшей ее за дочь… Лиза с того дня откуда-то знала, что оставлена в живых ненадолго. Что жалость Сары была случайной, невозможной, что она, Лиза, должна была умереть еще тогда. И что эти несколько лет вырваны для нее Виктором Тимофеевичем у смерти. В этот момент Лиза любила и Кирилла за их прошлое, которое она считала правдой, за дочь…

Кирилл увидел в глазах своей госпожи насмешку. Сара наклонила голову – она явно наслаждалась моментом. Давид был наконец-то пойман, остальные ее не интересовали. Хотелось понять, на что способен этот маленький крысеныш. Кроме стихов.

Кирилл ударил ботинком по пальцам Лизы. Через перчатку она не почувствовала боль, она могла еще несколько минут висеть вот так с Полем, но при ударе кромка отломилась, и они с Полем рухнули вниз, в пропасть.

«Я никогда не звал мужчину братом и не имел от женщины детей», - снова всплыли в голове поэта эти строчки, и он вспомнил – это написал Гумилев, он погиб, потому что не захотел стать предателем. И с жалобной, заискивающей улыбкой Кирилл посмотрел на госпожу.

- Нет! – закричал Давид, а Петр, вывернувшись из лап рептилоида, рыбкой кинулся в пропасть, чуть не сбив Кирилла. Тот еле успел увернуться.

- Нет, нет! – в ужасе мотал головой Давид и услышал спокойный голос Петра:

- Давид, конец связи. Я найду тебя.

Сара пожала плечами. Впрочем, если этот имперец решил покончить с собой, предпочтя смерть считыванию информации прямо из мозга – его дело. Давид – более ценная добыча! Катер забрал пиратов, Давида и Кирилла и взмыл вверх. Сара подумала – не раздолбать ли это странное зеркало, но пожалела – больно интересный геологический феномен! А вдруг знание о нем пригодится?

Пока Поль и Лиз летели в никуда, оба их купола слаженно и сосредоточенно работали. Когда Лиза еще держалась, купол Поля оценил глубину и рельеф провала и принял решение не изображать из себя парашют – высота маленькая, внизу острые камни. Он начал выкидывать из себя нити, крепившиеся к стенкам пещеры. И пока Лиза еще висела, часть нитей уже поддерживали Поля. Но когда и Лиза рухнула вниз, оба купола должны были синхронизировать свои действия. Они не должны были мешать друг другу. За долю секунды было принято решение, что старшим в команде будет купол Лизы, так как она находилась в большей опасности. Лиза почувствовала, что ее что-то дергает вверх, вбок, не удержала Поля и в ужасе закричала.

- Спокойно, ребята, я с вами. Купола работают. Не дергаемся, плавно падаем, – это был Петр!

- Лиза, я жив! Как ты? – прозвучал голос Поля.

- Я… Поль! Я вишу вроде бы… как муха в паутине! Что это?

- Это купол, крайний случай… - ответил Петр. - Он разрывает себя - делает из полотна сверхпрочные нити, если человек падает, может стать парашютом, но в нашем случае он принял такое решение… Лиза, мы же кричали тебе: «отпусти, не бойся». Ты не слышала?

- Я не слышала, - всхлипывая, ответила Лиза. – Я ничего не слышала… По-о-о-ль!

- Лиз, я здесь… не бойся ничего, - шептал Поль.

- Нам надо выбраться отсюда и найти этих лаборантов. Бородатых. Давид у Сары! Надо его спасать!

- По-о-о-ль! – рыдала взахлеб Лиза. – Кирилл, подлец, столкнул меня-а-а-а!

- Господи, Лиза, а чего ты ожидала от мерзавца? Петр, что нам делать?

- Пока надо немного повисеть в тишине. Лиза. Надо прикинуться мертвыми. Отключитесь оба от Давида и особенно Кирилла, если он у вас был на связи. Готово? Лиза?

- Готово…. Давид… Боже мой, что его ждет!

- Тише. Нам надо выбраться. Минут через десять я поднимусь и посмотрю – если Сара улетела – вылезаем и делаем ноги. Вы поняли, как она нас нашла? Наверняка по маячку в скафандре этого… предателя! – Петр дал команду подтягивать его вверх. Купол немного поспорил, но выполнил команду. Петр осторожно подобрался к разлому, вися на нитях и перебирая руками в перчатках с активированными «липучками» по оборотной стороне «зеркала». Выглянул – ни души. Древовидные папоротники на глазах выкидывали новые побеги, закрывая образовавшиеся проплешины. Петр нырнул обратно вниз и помог Лизе и Полю вылезти на поверхность. Они отстегнули купола – после разрыва на столько частей те уже не восстанавливались. Нити на глазах испарялись – даже следов новейшей разработки не должно было остаться.

Через несколько минут трое имперцев нырнули в заросли и со всех ног кинулись к таинственной лаборатории, куда птица занесла первый разведчик.

Если бы они задержались около зеркальной поляны чуть дольше, то они бы смогли увидеть небывалое: кромки разлома начали зарастать, как открытая рана, причем очень быстро. Слой за слоем нарастали и зеркало, и нижний слой из неизвестного минерала. Через несколько часов не осталось даже трещины – только первозданная ровная зеркальная поверхность. Ветки окружавших поляну деревьев заволновались, создавая ветерок. Ветерок прошелся по зеркалу, сметая остатки породы и высохшую грязь с подошв – и зеркальная гладь снова безмятежно отразила синее небо и белые облачка. Планета Коллизео сама восстанавливала свою красоту.

Глава 9.

Давид сидел на полу в клетке. Натуральная клетка для перевозки крупных животных. А еще он был голый. Ну… не совсем. Сара припасла специально для такого случая оранжевую тюремную робу. А из желания поглумиться она еще и обрила беднягу. Сбрила бороду… А без бороды какой он фарон? Так, недоразумение. Без бороды нормальный фарон чувствовал себя буквально раздетым!

По достижении возраста зрелости фароны начинали отращивать бороду. А Давиду, ставшему старшим отцом семьи, пришлось начать делать это раньше, иначе кто бы его слушался? И вот теперь он сидел, скрестив ноги по-турецки, в клетке, одетый в тюремную робу и без любимой бороды. На голове волосы оставили. «Наверное, чтобы в них вцепиться, не сбрила, стерва окаянная!» - размышлял Давид. Сара, видно, любила чистоту, и для отправления нужды Давида выводили в коридор и препровождали в санузел для команды. Ему удалось сделать вывод, что а) яхта Сары не очень большая, б) они в подпространстве, в) команда яхты тоже невелика – его сопровождал все время один и тот же рептилоид, и лица встречавшихся пиратов Давид запомнил.

«Скорее, рыла, - подумал Давид, глядя на парочку встречных рептилоидов. – Интересно, как они о себе говорят – «рыло» или «лицо»?.. Наверное, «морда», - решил Давид после того, как охранник-рептилоид грубо втолкнул его в клетку.

Сара сидела в своем рабочем кабинете перед монитором. На мониторе высвечивалась неутешительная информация – сто двадцать восемь часов пятнадцать минут до момента предполагаемого взлома пароля блока памяти, взятого у Давида. Бывший муж закрыл доступ основательно. Или, скорее, это была их служба безопасности…

- Трам-пам-пам… Что же делать? Неужели отдать Дэви Стирху… ах, да, Стирха мы потеряли… Ну… еще кому-нибудь, пусть добывает пароль…

До условленной встречи со змеиным принцем Шрейсом оставалось всего два дня, и надо было дать любимому господину кусок мяса, и пожирнее, чтобы не подозревал, что Сарой двигало личное чувство, а не стремление к обогащению змеиного клана рептилоидов.

- Так, - Сара коснулась панели. – Кирилла Струева, сюда, живо!

«С паршивой овцы хоть шерсти клок!» - думала Сара, разглядывая вошедшего Кирилла. Тот подобострастно улыбался. Сара сформировала из своего рабочего стола дополнительную панель и выложила на нее забранный у Давида планшет и сложенный купол, похожий на обычную синтетическую ткань. Врачиоли Давида тоже был положен рядом. Свой врачиоли (устройство вроде браслета, которое надел на него Петр) и шлем Кирилл старательно заныкал от дотошной хозяйки.

- Кирюша… - задумчиво произнесла Сара, подняв глаза на поэта. – Скажи мне... еще раз давай-ка вспомни, что говорили русские о причине прилета на Коллизео. Да ты садись! – манипуляция с панелью управления, и Кирилла сзади, под колени, подтолкнул выросший из пола пуфик. Кирилл почти упал на него. Сара едва заметно ухмыльнулась. Ей нравилось дразнить своих подчиненных, особенно этого любителя индивидуального подхода к женщинам.

«Не вскрыла, видно, блок памяти Давида, так тебе и надо!» - подумал Кирилл, устроившись на мягком пуфике по возможности прямо. Это было сложно – он проваливался пятой точкой в мягкое сиденье и выглядел комично. Сара улыбалась.

- Госпожа, да я как катапультировался из подбитого истребителя, помню только, что очнулся связанный в пещере, а на меня эти огненные змеи лезут! И тогда та русская схватила меня и потащила в палатку, и закрыла ее. Да, вот из такого же материала, как перед вами, госпожа, та палатка была. И змеи слились в огненные волны и начали лезть на палатку, накатывались на нас, и мы кричали – я и русская. Очень страшно было… А потом – может, поняли змеи, что им не проникнуть в купол – но они уползли. И русская добавила света в палатке, и говорит: "Узнаешь меня?" Собственно, и весь разговор. Потом она меня снотворным вырубила, а я очнулся, она меня связанного в кусты отправила, а там уже новые русские! И меня заперли в таком вот куполе, я и не слышал больше ничего…

- А что – вы были раньше знакомы? Ты не рассказывал об этом…

- Да! Не пришлось к слову… Такая аферистка, госпожа! Не приведи Бог! Мы с ней на одном корабле летели. Ну, завязалось… так она заявила, что беременна от меня! А сама? Ни одни брюки не пропускала! А я что – алименты за всех плати? А потом я ей денег дал, чтобы отстала! Без всего оставила, госпожа!

Лицо пиратки окаменело. Она продолжала милостиво улыбаться, но глаза ее стали, как лед. Кирилл почувствовал, что сболтнул лишнее.

- Да врала она, госпожа…

- Так она спасла тебя от этих… змей, так?

- Наверное, - после паузы ответил Кирилл.

- И ты ее столкнул в пропасть?

- Госпожа! – Кирилл выбрался из пуфика и опустился перед Сарой на колени. – Ради вас я готов на все!

- Хорошо. Хорошо, - Сара протянула руку для поцелуя. Кирилл поцеловал кончики пальцев, потом, взглянув госпоже в глаза, продолжил чуть выше, еще выше.

- Ладно, я позову тебя, иди, - Сара убрала руку. – Да, а что за шлем у тебя такой странный? Русские дали?

- Да, госпожа, мой раскололся, мне дали запасной, - соврал Кирилл, нежно глядя на госпожу. Та махнула рукой – мол, свободен. Пришлось вставать, звать самого страшного на вид рептилоида Гзирра и идти к Давиду. Не хотелось. Но что делать – каприз свой Сара удовлетворила, теперь надо было извлечь пользу, а потом… возможно, потом получить удовольствие от мести.

Первым в трюм, переделанный в камеру, вошел рептилоид. Он демонстративно проверил, хорошо ли заперт пленник, грозно зарычал на него и, поклонившись, впустил госпожу Сару. Сара не наводила ради бывшего мужа особую красоту. Для Шрейса она одевалась, как на светский раут, а тут… обтягивающий комбинезон, напоминавший змеиную шкуру, сапожки на каблуках и в руках хлыст.

«Господи! – подумал Давид, взирая с изумлением на бывшую жену. – Переиграла в виртуалку, что ли?»

- Ну как? – после непродолжительного молчания спросила Сара. – Не ожидал? Думал, пропала твоя Сара, и черт с ней? А я не пропала, понял? Я нашла себя! И стала тем, кем ты меня видишь!

Давид хотел сказать, что он видит перед собой свихнувшуюся на почве вседозволенности глупую бабу, но благоразумно промолчал. Только голову опустил.

- Я могу сделать так, что ты будешь умолять меня о смерти. Вот этот Гзирр – мастер развязывать языки. – При этих словах Гзирр плотоядно заурчал. – Он будет проворачивать твои конечности в мясорубке и пожирать на твоих глазах. Или…

- Зачем тебе это, Сара? – поднял голову Давид.

- А я хочу, чтобы ты понял, как это больно – когда тебя не любят и не замечают.

- Я уже понял это, Сара. Прости меня, я был плохим мужем…

- Прости? И все? – Сара расхохоталась. – Да ты шутник! Я… я пошла на все ради тебя, а ты! Ты променял меня на молоденькую девку!

Рептилоид Гзирр перестал рычать и выпучил глаза. Сара размахнулась и изо всей силы ударила хлыстом по решетке клетки. Давид отодвинулся подальше.

- А я теперь счастлива! Понял? Наконец-то я свободна и счастлива! Понятно тебе, подлец? – Сара вне себя от ярости продолжила хлестать по прутьям решетки. Давид забился в дальний угол, закрыв лицо руками, чтобы кончик хлыста невзначай не выбил ему глаз. Наконец женщина выбилась из сил. – Понял?

Давид молчал. Он боялся только одного – что не выдержит мучений и проболтается про Элис и Тзеньянна. И про коллег на Коллизео. Впрочем, Сара и так все узнает – считывание информации из мозга допрашиваемого давно стало практикой. Это было очень больно и часто заканчивалось безумием или смертью.

Наконец Сара взяла себя в руки и, зло сощурив глаза, спросила, указывая хлыстом на свернутый купол – его и врачиоли она принесла с собой.

- Как это работает?

«Кирилл ей рассказал, что это, но он был изолирован – прикинусь-ка и я ничего не знающим!» - подумал Давид и, изображая испуг, быстро ответил:

- Это новая имперская разработка, «Купол». Ничего не пропускает. Купол – потому что защищает все, что внутри, от всего, что снаружи. Как работает? Купола индивидуально настраиваются на хозяина или на группу. На меня настраивал Петр, я сам не умею… не владею этой технологией! Но… но Петр погиб в пропасти на зеркальной поляне! Вот этот врачиоли – это пульт. Если это мой купол – я могу сделать из него палатку. Показать?

- Еще чего! Решил залезть туда и спрятаться? Разбежался!

Именно это Давид и хотел сделать. Но бывшая жена, видно, знала его очень хорошо.

«Дурак, - обругал себя Давид. – Забыл, с кем имеешь дело?»

- Давид, - Сара подошла вплотную к решетке. – Что ты забыл в этой дыре Ойкумены? Расскажи мне.

- Сара, я работаю в Институте воды. Мы… исследуем воду. Мы ищем ее на других планетах. Разрабатываем способы доставки воды на другие, безводные или маловодные планеты. Здесь, на Коллизео, много воды. Я прилетел сюда в командировку…

- И для разработки способов доставки воды с Коллизео к ближайшим галактикам черт знает в скольких парсеках отсюда вы приволокли здоровенную станцию, космофлот и сами притащились сюда в сопровождении отряда десантников на военном корабле? – ехидно спросила Сара, похлопывая хлыстиком по сапожкам. – Бывший муж, а вы не научились врать!

Гзирр загоготал, осклабился и прижал морду к решетке. Бедняга Давид вжался в прутья еще сильнее.

- Так времена-то какие… - пробормотал он.

- Что за «змейки» напали на Кирилла и вашу женщину в пещере?

- Сара, да меня ж там не было…

- Отойди, Гзирр, - спокойно сказала Сара на языке рептилоидов и, подойдя к нише в стене, поднесла к ней руку. Проявилась панель управления. Гзирр, внимательно наблюдавший за пираткой, отскочил от решетки в тот самый момент, когда Сара пустила по ней ток. Давида отшвырнуло на середину клетки. Он задыхался, хватался за сердце и широко раскрывал рот, хватая воздух. Сара вернулась обратно:

- Ну? Я знаю, что вы нашли нечто, связанное с вашими исследованиями. Я знаю, что вы шифровали все свои данные, как будто речь шла о философском камне. Тириниума тут нет, я просканировала планету, он фонит, его бы давно нашли и раззвонили на весь белый свет. Значит, по твоей специальности – биохимия? Значит, речь о чем-то живом? Настолько живом, что вы скрываете это всеми способами? Дэви! Что это, как не биологическое оружие нового типа? У вас здесь серьезные меры были приняты – карантин, шифровка, куча военных. А планета обезлюдела. Что же вы тут создали, милый друг?

Давиду стало получше. Он сел, сгорбившись.

- Сара, в блоке памяти мои личные данные. О семье. Я сдохну, но не расскажу тебе о семье, - и закашлялся. Сара тревожно оглядела его. Мертвый Давид был менее полезен, чем живой.

- Ой, какие мы… Ладно. Посмотри-ка, - она взяла планшет и поднесла его к решетке. Давид вгляделся. Съемка сверху, но было видно, что это – морской лайнер посреди океана. Он затаил дыхание, стараясь не выдать себя.

- Посмотри-ка, вот еще покрупнее… и еще… а Элис с младенчиком – ну прям как Мадонна, да? Давид, ты видишь – я все знаю, у меня все под контролем. Давай, открывай данные, и я тебя отпущу к твоей незабвенной.

- Сара… я не могу. Хочешь – убей меня, если тебе это так нужно… но не скажу…

Сара скривилась. Время, время… отдать бывшего Гзирру? Но удар тока-то был слабый, а он вон уже помирает… ладно, попробуем иначе!

- Ну, смотри, Дэви. У тебя был выбор, - произнесла Сара, забирая врачиоли и купол. – Боюсь, таким красавцем я тебя видела в последний раз… Гзирр, пошли за мясорубкой!

Гзирр заурчал от удовольствия. Давид сжался, потом поднял голову:

- Сара… - женщина обернулась:

- Одумался? И правильно!

- Сара, зачем ты это делаешь?

- Ты о чем?

- Зачем ты убиваешь людей? Сара… неужели деньги этого стоят? Сара! Сколько погубленных жизней, разбитых семей, сколько горя! Остановись…

Давид смотрел на нее покрасневшими глазами – от удара током полопались сосуды:

– У тебя есть деньги, ты можешь улететь на край света, никто не найдет тебя… Остановись, Сара!

- А зачем мне останавливаться? – неприязненно спросила женщина.

- Не причиняй людям горе!

- Да мне плевать на людей, Дэви. И на тебя теперь плевать. Знаешь, я так мечтала вам всем отомстить… Я даже на ваш фаронский Исход наведалась. Не пугайся, инкогнито! Эсфирь, кстати, так счастлива в новом браке! Ты ей дал развод?

- Ну… да, - запинаясь, произнес Давид. – У них на Исходе порядки не такие строгие, она попросила… Что ты сделала, Сара?!

- Ой, как перепугался! Ничего, я же сказала – инкогнито. Мне были нужны образцы твоей ДНК. Из фаронского банка. Деньги сделали свое дело… Дальше – дело техники, как тебя найти в любой точке Ойкумены. Надо только знать точку входа и точку выхода, а для этого у меня есть несколько верных человечков и код твоей ДНК… А Эсфирь вышла замуж за твоего секретаря, Иону! Ой, я так смеялась!

- Сара, ты всего добилась… ну вот он я, убей меня, но остановись!

- Ты не понимаешь, Дэв? Я даже если захочу – не смогу. Меня не отпустят. А вот стать Королевой мира – я могу попробовать. Согласись, что королеве никто не припомнит ее прегрешения? Была рада повидаться! Да, и Гзирр не очень хорошо слышит – захочешь открыть данные – кричи погромче!

Про ответ на Страшном суде Давид не стал говорить. Он понял, что Сара безнадежна. Дэв обнял колени, уткнулся в них головой и в ужасе остался ждать возвращения Гзирра. Мысли о его трагическом положении сменялись тревогой о семье. Он понял, что съемка сделана с орбиты, с большой высоты, но кто знает, какие связи у этой пиратки?

«Чертов упрямец! – думала Сара, плюхнувшись в кресло в своем кабинете. – Придется считывать данные из его головы мнемографом. Спецов нет. Сама я только присутствовала. Риск, огромный риск! Могу не справиться. Нужна целая бригада, включая мозговика, врача и реаниматолога, а у меня на борту только хирург, и тот рептилоид… Ждать пять суток? А вдруг за это время русские свернут работы и свалят к чертям собачьим?» Тяжело вздохнув, Сара углубилась в изучение инструкции к мнемографу. Периодически она поглядывала на отдельный экран, показывающий Дэва с разных ракурсов. Увиденное Сару удовлетворило.

«Ничего, пусть подождет, потрясется от страха, размякнет», - думала она, переводя «на доступный английский» инструкцию. Наконец, утомившись, она еще раз взглянула на экран и вызвала Кирилла.

В эту ночь она с наслаждением изменяла бывшему мужу. А уж бедняге Кириллу пришлось попотеть. Назвался груздем – демонстрируй свой «индивидуальный подход» к женщине!


Петр, Лиза и Поль спешили изо всех сил. Пришлось огибать все открытые пространства, это уд в шлемах. Мужчины дежурили по очереди, давая отдохнуть Лизе. Ей же Петр отдал свой единственный не разрядившийся энергетический блок из скафандра, чтобы она могла хоть на десять процентов активизировать экзоскелет. У Лизы и Поля, провисевших над пропастью дольше, заряд иссяк. К счастью, ночью инцидентов не было, искрящиеся «змейки» не появлялись, и на рассвете они двинулись дальше. Когда по карте до цели оставалось не больше километра, Петр устроил привал.

- Ребята, давайте-ка пошепчемся, пока есть возможность. Что мы знаем? Первое. В эту точку, - Петр ткнул пальцем в карту на планшете, - птица, похожая на земного ворона, предположительно с известными искорками в глазах, принесла в клюве робота-разведчика. Второе. Она его не проглотила, то есть не принимала его за пищу, а получила задание и притащила его в место «икс». Там робот попал в руки людей, один из которых был опознан Давидом, как Билл Дженкинс, заместитель Гарри Хеймера, человек, эвакуировавшийся с «Арии 7». И третье - по мнению Давида, у них там оборудована настоящая лаборатория.

- А что показывает карта? Может быть, там была когда-то лаборатория? – спросил Поль.

- На карте – поросшие лесом сопки, типа той, где ты пряталась, Лиза.

- То есть там может быть пещера? Поэтому при облетах людей никто не видел? – предположила Лиза.

- Если так, то почему они прячутся? Ведь в их интересах быть найденными как можно скорее! – воскликнул Поль.

- Может быть, они под гипнозом?

- Лиза, все может быть, - согласился Петр. – И, скорее всего, ты права. «Посылка» Тзеньянна расплодилась тут в тепле, и воды соленой тут тоже предостаточно… Видите, есть два океана, - Петр уменьшил масштаб карты. – Давайте, чтобы не рисковать сразу всем, подойдем на расстояние полкилометра, вы с Лизой останетесь, а я отправлюсь разведать. Будем держать связь…

- Я уже готова на любое предложение, лишь бы не эта пугающая неопределенность, - прошептала Лиза. – Этой ночью я почти не спала… мне все время чудился запах озона…

Петр с Полем переглянулись. Запах озона ночью чувствовала не только Лиза…

- Э… ну тем более, - сказал Петр. – У нас есть лазерные пистолеты, скафандры не пропустят «протоплазму», а шлемы держите закрытыми, и…

Дикий рев прервал его. Все мгновенно закрыли шлемы и вытащили лазерные пистолеты. Встали спиной к спине.

- Поль, движение перед тобой, на три часа, стреляй! – и Поль выстрелил. Раздался вой, и из гущи папоротника вывалилось существо, отдаленно напоминающее огромного земного слона, но мохнатого и раза в полтора выше. Чудовище ринулось на путешественников. Они стреляли, но животное потеряло разум от боли и яростно неслось на них.

- Разбегайтесь! – крикнул Петр. «Хоть кто-то уцелеет», - подумал он. Поль и Лиза рванули вправо, Петр – влево, и монстр проскочил мимо. Остановился. Кровь, паленая шерсть… он был страшен в своем гневе. Он повернулся всей своей тушей и уставился на то место, где только что были его обидчики. Никого… Путешественники притаились в кустах. И вдруг на том месте, где они только что были и палили в монстра-мамонта, возникло облако. Оно мерцало, переливалось и пахло озоном. Петр уже поднял пистолет, но облако начало трансформироваться и приняло облик… их троицы! В общих чертах, конечно, но «мамонту» этого хватило. Он взревел и кинулся к колышащейся мерцающей группе, которая с необыкновенной скоростью, не меняя положения, понеслась прочь. «Мамонт» мчался за ним.

- Петр, прием! Что это было-то? – спросил Поль.

- Не знаю. Побежали-ка и мы… куда собирались! – оставшееся до точки «икс» расстояние они преодолели бегом. Остановились, поднявшись по пригорку. Карта указывала последнее приземление робота «здесь». Петр рискнул и, включив внешний динамик, тихо позвал:

- Эй! Люди! Есть кто живой? Мы свои, мы русские!

И в ответ услышал:

- Если вы сойдете с люка, я его открою и впущу вас!

Все трое быстро подвинулись метра на два, и на том месте, где они только что стояли, кусок грунта с травой и кустарником сначала приподнялся, а потом ушел вниз и в сторону. Открылся вход – как в подвал, каменные ступени, ведущие в темноту…

- Петр, ведите вашу группу, поскорее! Ваш мамонт тут не один такой нервный… - пригласил тот же голос.

Петр первым, за ним – держащиеся за руки Лиза и Поль – начали спускаться вниз. По мере их продвижения по ступеням загорались светильники – действительно, стандартные светильники, такие и на их корабле были… Когда они прошли половину лестницы, люк задвинулся обратно и закрыл выход.

- Спокойно, ребята, - сказал Петр.

Пройдя около полста метров, они оказались перед стеной, тоже сделанной из камня, как и ступени.

- На песчаник наш похоже, - прошептал Поль. И тут стена поехала вбок, открывая вид на вполне современного вида коридор, покрытый типовыми панелями, ярко освещенный. Первое, что увидела и учуяла Лиза, и ей сразу поплохело так, что она села на ступеньки, были призрачные фигуры, ростом с человека, похожие на плотные облака, переливающиеся синими и зелеными искорками. Запах озона… Только потом она разглядела за ними группу людей, и среди них – бородатого Билла Дженкинса, на плече которого сидел большой черный ворон.

- Добро пожаловать! – произнес Билл и расплылся в знаменитой «американской» улыбке.

Глава 10.

Сара проснулась под утро с ощущением совершенной непоправимой ошибки. Мирно храпящий рядом Кирилл был ошибкой, но не того масштаба. Да, надо было его сразу отослать, это она расслабилась… Сара пнула его в бок:

- Подъем, Кирилл!

Кирилл сразу открыл глаза.

- Да, госпожа? – спросил он хрипло. Он устал… чертовка утомила его. Неужели снова?

- Иди к себе… и не болтай, язык отрежу, понял?

- Что вы, госпожа, - парень соскочил с постели и начал быстро натягивать на себя комбинезон. – Буду нем, как могила!

- Вот, возьми! – Сара взяла из прикроватной ниши пакет, протянула его Кириллу. – Это тебе, за труды… молодец. Мне понравилось.

Кирилл, успевший надеть только одну штанину, склонился в нелепой позе, пытаясь одновременно не уронить комбинезон, удержаться на ногах, принять пакет и поцеловать ручку. Пакетик был небольшой, но тяжелый.

- Иди, иди, я позову тебя, если понадобишься… - Сара накинула пеньюар из драгоценного переливающегося шелка и подсела к маленькому столику, вывела экран и, милостиво улыбнувшись кланяющемуся Кириллу, закрыла за ним люк. По спине пробежали мурашки.

«Вроде не холодно, - подумала она, - значит, нервы…» Она вспомнила, что не дала никакого указания Гзирру насчет Давида. А что, если этот дуболом понял ее буквально и занялся бывшим мужем в соответствии с угрозой прокрутить его пальцы ног и рук в мясорубке и сожрать? И Давид, конечно, не будет в состоянии реагировать даже на мнемограф? И что тогда ей рассказывать Шрейсу, с которым у нее встреча через два дня?

«Расслабилась, ошибаться начала!» - ругала себя Сара, открывая систему видеонаблюдения. Вот камера с Давидом… Сара увеличила изображение. Сердце бешено заколотилось. Давид лежал, свернувшись калачиком и, судя по всему, спал. Сара облегченно вздохнула. Уснуть она больше не смогла. Промаявшись около часа, она приняла душ, ароматизировав воду апельсиновой эссенцией и после, взбодрившись, засела за инструкцию к мнемографу. Часа через два раздался мелодичный звонок. Это был старший кок – он принес завтрак. Апельсиновый сок, воздушный омлет, немного овсяной каши с цукатами. Когда инструкция была изучена, Сара задала оценку риска с учетом ее подготовки. Получалось, что вероятность успеха – около пятнадцати процентов, под успехом Сара задала считывание информации с мозга Давида. Это было отчаянно мало, к тому же смерть субъекта наступала минут через двадцать, и вероятность его гибели оценивалась как сто процентов.

Давид так и так был обречен Сарой на смерть. Она просто не могла его отпустить. Но как мала вероятность успеха! Может, помучить его для развлечения? Попугать, что она сделает с его ненаглядной…
         
Судьбу Давида решил случай. На экране высветилось срочное сообщение, что-то о взломе блока с данными! Сара быстро вошла в собственноручно созданную систему взлома. Ага! Пароль, пароль подобран! Сто двадцать восемь часов – это было максимальное время взлома, но ее умненькая-разумненькая программа справилась быстрее! Сара быстро переоделась и помчалась в кабинет – роскошно обставленную каюту с сейфовыми панелями, укрытыми в стенах – там Сара прятала часть своих активов. Оттуда она вчера достала цепочку из драгоценного пайфрита – фиолетового металла, найденного на одной из дальних планет. В некоторые звенья были вделаны вставки из не менее драгоценного чароита – редкого земного минерала, фиолетового камня. Цепь она отдала Кириллу. Конечно, надо было сделать подарок за его услуги подешевле, но ей так понравилось… «Пусть носит, дурачок!» - думала Сара, протягивая ему пакет.
         
Быстрее, быстрее… ага! Вот оно, сокровище Давида!

«Так, личное отметаю, потом посмотрю… вот файлы о работе», - Сара припала к экрану. Глаза ее горели, губы морщились… Казалось, змеи зашевелились на голове женщины, так активно она выпячивала челюсть, растягивала губы в ухмылке.

Прочтенное ошеломило Сару. Такого она не ожидала. Это существо, которое они называли разумной протоплазмой – да это же фантастическое оружие! Обладающий им сможет стать новой страшной силой в раскладе Ойкумены! У Сары закружилась голова от восторга. Отдать это знание рептилоидам? А что она получит? Подачку в виде очередного потрепанного военного корабля? Нет… нет! Это будет ее личная собственность! Кроме Сары и Давида на этом корабле никто не знает, что скрыто на «Арии-7» и на «Коллизео»! Надо только направить хозяев по ложному следу. Надо сохранить Давида. Надо высадиться на Коллизео и захватить часть таинственных «змеек», напавших на Кирилла. Одновременно надо захватить станцию. Но ее собственных сил не хватит… Что делать?

Сара вызвала своего начальника военных операций. Это был рептилоид высокого ранга, умный, знающий все сильные и слабые стороны противника. Обычно он руководил проведением операций вместе с Сарой из рубки яхты. Он вошел к Саре, слегка поклонился, соблюдая формальность. Он заметил, что женщина возбуждена больше обычного. «Что-то нашла», - подумал он.

Сара действительно умела находить сладкую добычу – богатый улов для пирата, необычайная удача! Звирсс знал, что обреченные корабли оставались без военного конвоя  благодаря нескольким человечкам Сары, внедренным в диспетчерскую сеть и Демократии, и Империи. Они передавали ей данные для взлома нужного участка сети, и она уже сама меняла точки выхода патрульных кораблей. С началом горячего конфликта это становилось делать все сложнее. Пароли для входа сделали плавающими – ей нужно было делать изменения не загодя, а непосредственно при формировании точки выхода из подпространства. Нужно было иметь пароль для входа в систему, мгновенно найти и блокировать передаваемую точку выхода и заменить на свою. И тут же выходить из системы. Несколько раз ее «ловили» - предварительно высланный разведчик возвращался обратно на яхту с информацией о засаде. Круг возможностей, такой широкий в самом начале ее пиратской жизни, становился все уже.

Но самая большая неудача ее постигла на Земле. У нее было два агента, хорошо законспирированные, и, разумеется, устраивать с их помощью убийство Давида ( именно к этому она стремилась, и никак иначе) было нецелесообразно. И Шрейс помог подготовить убийцу. Под началом у Сары были не только рептилоиды, но и люди. Одной из них, женщиной с восточным типом лица, Сара решила рискнуть.
         
Динара, так звали ту женщину. Сара долго приглядывалась к ней, и после одного из налетов, в котором Динара приняла активное участие, решилась. Она пригласила ее к себе в кабинет. Женщина вошла и, почтительно поклонившись, застыла у входа в каюту.

Сара, работавшая над усовершенствованием своей фирменной хакерской программы, подняла голову, оценивающе оглядела вошедшую.

- Динара, ты хочешь стать богатой? – спросила Сара.

Немного помедлив, Динара ответила:

- Конечно, госпожа, а кто же не хочет?

- У меня есть задание… сразу скажу, с ним не каждый справится… далеко не каждый! Я видела тебя в деле. Думаю, ты сможешь!

Динара почтительно ожидала продолжение.

- Ты была когда-нибудь на Земле?

- Нет, госпожа!

Сара прекрасно знала, что Динара даже к Солнечной системе никогда не приближалась, но спросить надо было – посмотреть, как она ответит. Запнется ли, начнет ли хитрить или набивать цену? Но та ответила совершенно бесстрастно. Сару это устроило.

- Мне нужно навестить одного человечка на Земле. Я сама, как ты понимаешь, на Землю ни ногой. Но тебе, раз ты там не была ни разу, и твоя ДНК отсутствует в базе данных Солнечной системы, можно безбоязненно лететь. Ты для них – никто. Насколько я знаю, в полицейских досье тебя тоже нет. Кроме того, для пущей безопасности мы наденем на тебя костюм из особого материала. Мне птичка в клювике принесла, что даже пассажирские кресла лайнеров, летающих в пределах Солнечной системы, снабжены новейшими устройствами, способными снимать код ДНК у пассажира и проверять личность. Но тебя они проверить не смогут.

- А если и смогут, я чиста перед законом, - пожала плечами Динара. – Госпожа, я – тот человек, который вам нужен! Что я должна буду сделать на Земле?

Сара вздохнула. С каким удовольствием она бы выкрала Давида и насладилась его мучениями! Но выкрасть кого-то с Земли было нереально. И нанять наемного убийцу тоже – на Земле и в ближайших системах их вывели. Оставалось отправить агента.

- Динара, я дам тебе адрес и все данные одного опасного врага. Его необходимо ликвидировать, но так, чтобы он знал, от кого ты. Стоимость контракта – сто тысяч кредитов.

В каюте повисла тишина. Динара облизала пересохшие губы и произнесла:

- Я все сделаю, госпожа…

Шрейс дал указание нейролингвисту помимо стандартного вживания в роль внедрить Динаре алгоритм самоуничтожения. При определенных признаках провала он включался, и мозг несчастной подавал команду внедренному в сонную артерию стенту вскрыть сонную артерию. Динара ничего об этом не знала.

О том, что ее миссия провалилась, Сара узнала от своего человечка из диспетчерской космической службы Земли. И то только, что «поймали террористку, связанную с Безумной Сарой» - без подробностей.
         
Но и от Динары была польза. Спугнутый Давид решил, видимо, обезопасить женушку и детей и отправился в командировку по работе. «По работе! Это надо же? А мог бы быть Старшим отцом, уважаемым человеком!» - думала Сара, изучая краткое сообщение от агента. Предполагалось, что Сара легко возьмет на абордаж корабль, но он оказался с сюрпризом – во-первых, это был военный корабль, во-вторых, он не поддался «оглушению» (любимому ноу-хау Сары, парализующему работу всех устройств корабля, кроме жизненно важных), в-третьих, погибли пираты, да и второй корабль сильно потрепали подоспевшие имперцы. Надо было начинать партию заново при катастрофическом дефиците времени.
         
- Звирсс, - Сара сурово смотрела на рептилоида. – На станции русских, болтающейся около Коллизео, проводятся эксперименты по изменению кристаллической решетки угля и превращению его в бриллианты чистейшей воды. Этот ученый, которого мы захватили, сообщил мне о том, что эксперимент увенчался успехом. Оборудование и технология – на станции. Под охраной имперского эсминца. Его экипаж – всего сто пятнадцать человек и на станции около двух десятков ученых и обслуживающего персонала. Я хочу захватить оборудование и технологию. Ученый у нас есть. Мы взорвем мировой ювелирный рынок!

- Госпожа, еще несколько человек с подбитого имперского корабля высадились на Коллизео, - с непроницаемым видом произнес Звиррс.

- Ну а нам-то что? Они нам не помешают!

Пиратская яхта «Безумная Сара» и потрепанный бывший БДК вышли утром из подпространства в условленной точке и получили данные от робота-разведчика, оставленного наблюдать за событиями, происходящими в зоне Коллизео.

- Имперцы направили катер к планете, облетели Коллизео и, не сделав высадку на планету, вернулись к базе «Ария-7». Наш разведчик тоже несколько раз облетел планету, но никаких следов людей не нашел. Визуально обнаружен оставленный катер, на котором, видимо, прилетел экипаж с имперского корабля. Куда делись люди, непонятно. Возможно, погибли? Но имперцы не сделали даже попытку высадиться. Они должны были подобрать своих погибших, обнаружив их по маячкам в скафандрах. Но не сделали это, - констатировал Звиррс.
         
Сара подумала об «огненных змейках».

- Может быть, они провалились сквозь землю? Там есть такие странные зеркальные поляны с пропастью под ними, - добавила Сара.

- Их катер, если это именно их катер, находится на поверхности… Странная планета.

- Все планеты странные… - задумчиво сказала Сара. – Звиррс, мне нужно атаковать станцию, проникнуть на нее и забрать алмазную технологию русских.

- Госпожа, у них сто тридцать пять особей, у нас – пятьдесят восемь, считая кока.

- Звиррс, сто пятнадцать особей хомо. У нас – пятьдесят рептилоидов и восемь людей. Считая кока, - улыбнулась Сара, наблюдая за схематичной картинкой, присланной разведчиком. На ней были, как в детской игре, изображены планета Коллизео, медленно вращающаяся вокруг двух светил, станция «Ария-7», был обозначен приклеившийся к ней эсминец русских.

- Госпожа, а почему бы нам не дождаться принца Шрейса? Мы можем запросить подмогу, у принца под началом три боевых корабля и около трех сотен особей…

- Шрейс в подпространстве, я не могу с ним связаться, - также задумчиво, не отрывая взгляд от экрана, ответила Сара.

- У нас встреча через двое земных суток, - напомнил Звиррс.

- За эти двое суток к имперцам прибудет подкрепление. Как вы полагаете – они не вызвали его? – Сара наконец оторвалась от экрана и взглянула на начальника своего штаба.

«Она уже все решила», - понял Звиррс.

- Давайте лучше подумаем, как уменьшить количество русских на станции и как нам самим туда проникнуть – может быть, вы придумаете что-то лучше абордажа? – Сара предложила Звиррсу присесть рядом с ней. Он повиновался. Сара увеличила экран.

- На нашем втором корабле можно установить удаленное управление, - наконец произнес Звиррс.

- Да… - протянула Сара. – А еще на нем есть штатный имперский малый десантный катер…

Звиррс и Сара переглянулись и одновременно улыбнулись. В этот момент Сара стала похожа на миниатюрную самку рептилоидов.

- Осталось проработать детали, - удовлетворенно прорычал Звиррс.
         
Вернувшись к себе в каюту, Кирилл уединился в санузле (он делил каюту с коком, бывшим шеф-поваром его лайнера) и нетерпеливым движением вскрыл пакет с подарком Сары.
         
- Ох и ничего себе! – вырвалось у него при виде великолепной цепи с вставками из драгоценного чароита. Весила она около фунта. Даже без вставок это чудо стоило на черном рынке около тридцати тысячи кредитов. Кирилл расплылся в довольной улыбке и вспомнил, что Лиза отдала ему двадцать семь тысяч на «погашение долга». Улыбка сползла с его лица. «А если был ребенок? - уныло подумал он. - Получается, что я убил мать моего ребенка. Ребенок остался полным сиротой». Мысль оказалась досадной. «Если он вообще был, этот ребенок. И если он вообще был от меня», - успокоил себя Кирилл, спрятал цепь в пакет и запер пакет в своем сейфе. У каждого члена экипажа был свой сейф. У Кирилла там лежали его сбережения, а также шлем и врачиоли, доставшиеся ему от Петра.

Лежа в полумраке, Кирилл предавался сладким мечтам о том, как он потратит денежки. «Если останешься жив», - услышал он голос совести перед тем, как погрузился в сон.

Наутро он принес завтрак пленнику. Это, хотя и было неприятно, входило в его обязанности – разносить еду больным и вот первому пленному за его недолгую бытность в стюардах у Сары. Он вошел в камеру, приготовившись увидеть избитого Давида. Все эти физиологические подробности коробили его нежную поэтическую натуру. Свернутая челюсть, заплывший глаз, кровь… Ничего подобного он не увидел и вздохнул с облегчением. Давид сидел посередине своей клетки, скрестив ноги по-турецки и испуганно смотрел в его сторону. Увидев всего лишь Кирилла с подносом, он тоже с облегчением вздохнул и приободрился. Кирилл поставил завтрак на пол клетки и собрался было уходить, но вдруг, повинуясь неожиданно возникшему чувству жалости, спросил:

- Давид, скажи, а это правда – у Лизы был ребенок?

Давид от неожиданности застыл с ложкой на полдороге ко рту. Положил ложку в тарелку обратно и воззрился на Кирилла. Тот стоял, опустив глаза в пол.

- А тебе зачем знать? – спросил Давид. Лиза просила не рассказывать Кириллу о дочке, она боялась за нее из-за Сары.

Кирилл решился:

- Я хотел бы как-то помочь ребенку. У меня есть причина думать, что это мой ребенок…

- Кирилл, - после паузы ответил Давид. – Ты вообще понимаешь, что творишь? Ты убил моих друзей – Лизу и Поля. Хотя тебя никто не вынуждал.

- Госпожа… она смотрела на меня… они бы все равно погибли, и я вместе с ними… - забормотал Кирилл.

- Кирилл. Я понимаю. Ты хотел выслужиться. Но в тот момент ты не думал, что убиваешь мать твоего ребенка?

Кирилл молчал. Его щуплая фигурка съежилась под взглядом Давида.

- Вы, пираты, убили много людей, и у них у всех были дети, любимые, родители! Ты думал когда-нибудь об этом?

- Идет война, все убивают… - промямлил Кирилл.
         
- Да? И ты хочешь получать обагренные чужой кровью деньги? Послушай, одно дело – обороняться, когда на твою планету напали и совсем другое – убивать ради наживы! – Давид недаром был Старшим отцом. Чувство ответственности за людей, попавших в его поле зрения, осталось в нем и всплыло даже в этот тяжелый момент. – А вы, пираты, убиваете ради наживы!
         
- Но я никого не убил! – взмолился Кирилл и осекся под укоризненным взглядом. Он опустил голову и тихо повторил вопрос: - Скажи, был ребенок? – и Давид решился:

- И был, и есть. Девочка. Почти шесть лет. На тебя немного похожа.

Кирилл кивнул головой и вышел. Давид поднял голову вверх, к небу и стал горячо молиться – за всех – за погибших друзей, за Элис, за Шуру с бабушкой, за своих детей. Он плакал и молился о вразумлении несчастных Кирилла и Сары… Завтрак давно остыл. Пришлось, после молитвы, вытерев слезы, есть холодную овсянку. Сара, видно, вспомнила, что самая ненавистная каша у Давида была именно овсяная.
         
Всемирное светило в области гипноза, профессор Ханс Сандельсон сидел за своим столом и внимательно сравнивал на большом экране два схожих изображения. Это явно был Тзеньянн. Профессор углубился в вычисления, периодически с изумлением разглядывая снимки. Вошла Кэррол.

- Здравствуйте, профессор! – бодро сказала она.

- Утро доброе… - задумчиво произнес профессор. – Anima mia*, а вы не заметили ничего необычного в нашем Stella amicus** Тзеньянне?

Кэр задумалась. Необычным было все, но что имел в виду профессор?
         
- Э… ну как сказать…

- Значит, нет… - а вот я заметил…

- Он стал взрослее? Это я заметила! Он как будто на год вырос! – затараторила Кэр. – Он как в русской сказке – «и растет дитенок там не по дням, а по часам!»

- Ребенок… - автоматически поправил профессор. – Кэррол! Это вы – ребенок, а Тзеньянн ваш – уплотняется, вы не заметили?

- Нет…

- Ну вот посмотрите-ка сюда! Вот два изображения его структуры. Слева – неделю назад, справа – вчера. Ничего не замечаете?

- Нет…

- Нет! Смотрите, не видите! «Ребеночек!» Растет ваш ребенок, уплотняется! Вот я увеличиваю… примерно в пятьдесят раз – теперь видно, что «искорки», как вы называете его нейроны, справа расположены плотнее, чем слева!

Кэррол пригляделась:

- Но, профессор, может быть, он сконцентрировался так в тесном месте?

- Но раньше-то он не сжимался так! К тому же он таким и остался и… посмотрите, Тзен давно уже не растекается по всему «морю». Он локализируется, концентрируется! Вот, смотрите, и вот, и вот! Давайте посмотрим, чем ваш подопечный сейчас занят!

Подопечный Тзен обнаружился локализованным в задней от наблюдателей части моря. Он с невинным видом грелся в лучах красного карлика.
         
- Ну… нравится ему… - проворчала Кэр. – Ну, уплотняется, и что?

- Ничего, дитя мое. У него повышается… мощность возможного плазменного разряда при сближении его «нейронов» из плазмы. Вот что мы имеем. Он вам ничего не рассказывал о своем новом состоянии?

- Нет… мы, как обычно, изучали понятия… ему с утра социология и история нравятся больше, потом вы меня позвали…

- Не нравится мне все это… ох, как не нравится… - профессор задал анализ перемещений «локализованного» подопечного. – Он перемещается… за красным карликом! Смотрите! Вот места его «зависания»! – Ханс Сандельсон вскочил, вывел на большой, во всю стену, экран, на котором были отмечены места «залегания» Тзена за неделю.

- Вот, смотрите! Добавим для наглядности расположение красной звезды – вы видите, видите! Он старается расположиться так, чтобы карлик освещал его как можно лучше!

- Он меняется… Он становится разумнее и меняется физически! – в восхищении прошептала Кэррол.

- Да… только радости нам от этого мало… - пробормотал профессор. – Кэррол. Я соберу коллег, это нужно обсудить. И позовем представителя командования… Ивана позовите, прошу вас!

- Хорошо, профессор, я всех оповещу! Примерно через час собираемся?

- Да, я успею подготовить материалы для демонстрации…

Но Кэррол даже не успела дойти до своего рабочего места – взревела аварийная сирена, и встревоженный голос капитана произнес:

- Внимание, внимание. Всем членам экипажа занять свои места. Аварийная ситуация. Уровень опасности – оранжевый. Всем пассажирам занять свои места, согласно инструкции, уровень опасности – оранжевый.

- Что случилось? – Кэррол воззрилась на профессора. В кабинет вбежал помощник Сандельсона, Питер Корн:

- Профессор! А случилось-то что? А то я с завтрака, а куда мне идти? Я эту инструкцию, не читая, засунул куда-то…

- Э…. э…. – профессор смутился. – Кэррол, а где эта инструкция?

- Вон, на стене висит, - махнула Кэр рукой куда-то в пространство. Коллеги посмотрели в указанном направлении – там был иллюминатор.

- Профессор Сандельсон! А что они делают? – тревожно спросила Кэр, не отрываясь от экрана. – Вот, вот… О Боже, они закрывают ставни?
         
Ставнями назывались прочные люки, закрывавшие в случае крайней необходимости «иллюминаторы», через которые было видно станционное море. Станция «Ария-7» была довольно типовой. В центре подобных сооружений обычно располагался большой шар - центральная рубка, связь, оранжереи, спортивные залы. От него отходили двенадцать коридоров, в которых располагались вспомогательные службы, и в конце коридоры объединялись общим кольцом. Во внешнем кольце были каюты, кают-компании стыковочные шлюзы, ремонтные мастерские… Основная жизнь протекала именно там.

А на станции «Ария-7» все было так, да не совсем – она была переделана под лабораторию. И ее основным полигоном был центральный шар, прозрачный, залитый соленой водой. Именно в нем и жил Тзеньянн. Коридоры, ведущие к внешнему кольцу, были отделены примерно на трети расстояния люками – ближе к морю находились лаборатории, в случае возникновения опасности отсеки перекрывались, чтобы не навредить остальным людям на станции. Коридоры оканчивались «иллюминаторами», через которые можно было наблюдать море и общаться с Тзеном. И именно их в данный момент закрыли «ставнями» - по сути, люками. Они могли сдержать напор воды при разгерметизации огромного аквариума.

Профессор с помощником вгляделись – все верно, иллюминаторы медленно закрывались. Тзеньянн нехотя оторвался от внешнего, открытого лучам красного карлика «окна» и замер посередине моря. Искорки пробежали к боковым коридорам и быстро вернулись обратно. И Тзен вдруг заметался по огромному аквариуму.

- Откройте ставни! Он же потерял всех, с кем общался! Он ослеп и оглох! Откройте скорее! – закричала Кэррол на профессора и Питера Корна.

- Dulcis filia***, но как я могу открыть то, что не закрывал? – переглянувшись с помощником, спросил профессор, а Кэр трясущимися руками принялась нажимать кнопки, вызывая Ивана. Тот прислал короткий ответ «я на совещании», а Кэррол кинулась к ближайшему иллюминатору в «море». Профессор подумал, что следовало бы заставить сотрудников сдать экзамен на знание инструкции по поведению в экстремальной ситуации, но тут же забыл, наблюдая за метаниями Тзена.

- Фиксируйте, все фиксируйте, Питер! – Не отрываясь от экрана, велел профессор. – Поведение объекта очень интересно!

- Уже… - пробормотал помощник, возясь с компьютером.
         
«Ставни» были закрыты. Кэррол прижалась к металлической поверхности и сквозь слезы зашептала:

- Тзен, миленький… я тебя не бросила… не бойся… скоро все закончится, и мы с тобой поговорим…

Она представила, как он напуган, как он пытается понять, почему вдруг все пропало - ведь Тзен «видел» и «слышал» действительно только глазами и ушами собеседников. Обычно даже ночью кто-то дежурил хотя бы у одного «иллюминатора», а днем Тзен радостно резвился, общаясь то с одним, то с другим сотрудником. Профессор Сандельсон с усмешкой называл это «сеанс одновременной игры».

Наконец откликнулся Иван.
         
- Кэр, ты где?

- Иван, почему ставни закрыты? Откройте немедленно! Тзен мечется, ему одиноко и страшно!

- Кэр, иллюминаторы закрыты, согласно инструкции! Нападение пиратов на Коллизео! Ты сама где? Я… так. Ты где??? Ты должна быть в каюте, в защитном скафандре!

«В скафандре… Ну конечно! Надо надеть скафандр и выйти в космос, добраться до открытого иллюминатора в «море» и успокоить Тзена! - Кэррол уже бежала по коридору к аварийному шлюзу, не слушая Ивана. – Ага, как же, ремонтные скафандры экранированы, не пропустят ни его, ни мои мысли! Значит… Нашла! Значит, я выйду на моем катере и подойду как можно плотнее к «морю»! И мы поговорим!» - с этой светлой идеей Кэрол кинулась бежать по внешнему кольцу к ангару, где стоял ее одноместный катер еще с того недавнего времени, когда она была на службе у Демократии.

Поскольку все сотрудники, встретившиеся ей по пути, передвигались бегом, на нее никто не обратил внимания. Люк в ангар был открыт, и ей пришлось задержаться, пропуская отряд десантников в полной экипировке.
         
«Семьдесят пять, - последний был посчитан, и Кэррол вошла в ангар. В иллюминаторы она увидела удаляющуюся корму эсминца охранения. – Странно… половина экипажа перешла к нам на борт…»

Кэррол уже усаживалась в свой катер, как люк открылся, и она увидела Ивана. Он был очень злой и какой-то взъерошенный.

- Это ты куда собралась, а? – заорал он. Кэр поняла, что ее не выпустят.

- Иван! Ты не открываешь ставни, Тзен сходит с ума, ну надо же его как-то успокоить! Я подлечу к открытой зоне, мы немного поболтаем, и все! Куда… куда ты меня тащишь?

Иван, недолго думая, схватил полоумную за плечи, вытащил ее из кресла пилота и вытолкнул по проходу к люку.

- Ты что? – завопила упирающаяся Кэр. – Ты с ума сошел? Да мне больно! Не пойду никуда! – она ухватилась за поручни вдоль стены обеими руками. – Да ты права не имеешь!

- Я тебе сейчас покажу «права не имею»! – бушевал Иван. Он покраснел, как рак, стараясь оторвать упрямицу. – Ты совсем с ума съехала со своим Тзеном! На нас напали! Понимаешь, нет? Ты должна сидеть дура дурой у себя в каюте и ждать указаний!

- Тзен, как ребенок! Он напугается! У него может быть травма… да пусти же! – психическая!

- Какая травма может быть у протоплазмы? Немедленно в каюту! – орал Иван.

- Откройте ставни, я поговорю, и вы их закроете! – кричала Кэррол.

- Командир станции не разрешил, понятно?

- Ваня, у вас нет сердца?

- Нет! Я… как тебе могло прийти в голову? Да тебя… тебе шлюз не откроют… Я сейчас сообщу капитану, и он тебя не выпустит! – Иван отпустил Кэррол и начал вызывать начальство. Начальство не отвечало, а Кэр, получив свободу, кинулась в рубку, заперлась и, закрыв внешний люк, включила двигатели. Иван ломился к ней из предбанника (так называли небольшой коридорчик между люком и входом в рубку), но безрезультатно. Катер Кэррол Райт подлетел к шлюзу, вплыл в него, и через минуту маленький аппарат покинул станцию «Ария 7».

- Поговорю с Тзеном и впущу тебя обратно! – сказала она Ивану по громкой связи. В ответ она услышала… впрочем, это она слышать не хотела и прибрала звук. – Я мигом, туда и обратно!

* Anima mia (лат.) - душа моя

** Stella amicus (лат.) – звездный приятель

*** Dulcis filia (лат). - дорогое дитя

Глава 11. Тайна лаборатории

- И, коллеги, поторопитесь, мы не можем долго держать вход открытым, - добавил Билли.Над головами землян раздался отдаленный грохот, с потолка коридора посыпались кусочки почвы. – Это маммут… похож на земного мамонта, да? Коллеги, проходите, мы вас ждали!

- Вы под воздействием? – подозрительно спросил Петр.

- Под… а, вы про это? – Билли указал на мерцающие бесплотные фигуры. – Нет… Тут другая история…

В этот момент позади группы в коридоре зажегся свет – кто-то приближался. Петр узнал старшего их десантной группы, Николая, эвакуировавшегося с подбитого корабля вместе с группой десантников на Коллизео. Он был одет в десантный скафандр, щиток шлема опущен.

- Петр, вольно! Здравствуйте! Я опоздал, надевал снаряжение. Шлем закрыт, я не могу быть под гипнозом, не беспокойтесь! Вы проходите, надо вход закрыть… Скорее! – вдруг закричал он и, сорвавшись с места, выхватил лазер и, пробежав группу Петра, начал палить в темноту. Впрочем, сзади, откуда они пришли, уже не было темно – слабое мерцание, становившееся все ярче, осветило коридор, и в лазерных вспышках Петр увидел «огненных змей», ползущих к ним по ступеням, потолку, по стенам…

- Все в укрытие! Бегом! – закричал Петр и открыл огонь из своего пистолета. «Змейки», искрящееся сочетание красных, синих и зеленых искр, испарялись в луче лазера. Поль схватил Лизу за руку и потащил ее в люк, который медленно начал закрываться. По дороге они, к ужасу Лизы, столкнулись с «облаками», проскочили сквозь них, как сквозь туман, и, обернувшись назад, увидели, что капельки, оставшиеся на их скафандрах, как горошинки, скатываются вниз и несутся к основной массе протоплазмы.


Петр и Николай впрыгнули в коридор в последний момент, люк закрылся. «Своя» протоплазма не вернулась. Люди в коридоре замерли, потом Билли, внимательно исследовав закрывшийся люк, вздохнул и сказал:

- В этот раз повезло… Но теперь этот вход для нас недоступен, "явка провалена".

- Билл, - обратился Николай к ученому. – Но если "наши" уничтожат "их", может быть?..

- Даже если и так, явка провалена, понимаете? Их центру уже сообщили. Удивлен, почему еще… - за закрывшейся стеной раздался приглушенный грохот, от удара погасли два светильника. – Ну вот, уже не удивлен – "он" обвалил стены. Завалил и наших, и своих, и нам закрыл выход. Пойдемте, коллеги! Гарри, ну а что можно сделать? – это он, к полному изумлению Лизы, спросил… у ворона, сидящего на его плече.

- Поль, он назвал ворона именем погибшего ученого! – сообщила она по внутренней связи – шлемы они так и не решились снять.

- Я слышал, - тихо ответил Поль, взял Лизу за руку, и они пошли за учеными. Замыкали группу Николай и Петр, периодически оглядывающиеся назад – при обвале могли возникнуть трещины, и кто знает, не просочились ли «змеи».

Ученые, шедшие впереди, о чем-то переговаривались. Шли около получаса. Николай подключился к шлемам Петра, Поля и Лизы.


Петр:

- Долго идти?

Николай:

- Около получаса. Давайте я обрисую ситуацию.

Поль:

- Да, пожалуйста!

Лиза:

- А где остальные ребята? Я про десантников?

Николай:

- Мы вылетели вслед за вами на катере, на корабле оставались капитан, офицер связи и руководитель двигательного отсека. И двое наших… на малом калибре, они подбили один истребитель и отгоняли «Безумную Сару» с ее десантным кораблем… последнее, что мы наблюдали – подоспел наш эсминец, и пираты ретировались в подпространство.

- Что с оставшимся экипажем?

- Петр, я не знаю. Мы почти приземлились рядом с рекой, как вдруг из нее поднялась волна высотой метров сто, сверкающая, что твоя радуга, и накрыла катер. Она нас сбила, катер потерял устойчивость и рухнул вниз.

- Ударная волна?

- Это было, как цунами. Дальше – еще хуже. Мы грохнулись, но, поскольку все были в креслах, нас быстро упаковало в коконы, и только это спасло людей. Это была какая-то особо злобная волна – я катался вместе с коконом, как в бочке на горной реке, как будто в водопад попал, так меня крутило, подбрасывало, швыряло в разные стороны. Еще скафандр спас. Когда меня перестало кидать, кокон начал испаряться, и не успел я увидеть, что происходит – пошла вторая атака. Какая-то жидкая светящаяся субстанция полезла в прорехи кокона, пыталась найти малейшую щель… Это было похоже на то, что происходило на «Арии» - точно, как ты описал, Петр!

- И чем закончилось?

- Отхлынуло, как волна. Унесла с собой пятерых наших, так что от отряда осталось десять человек. Я не знаю, что с остальными… даже если скафандры не вскрыты, предел автономного существования внутри – трое суток… мы пробовали их искать по маякам – ничего. Катер разбит. Мы застряли на Коллизео!

- А как вы нашли уцелевших ученых? – спросила Лиза. Ей было не по себе. Ей казалось, что Николай или намеренно не упоминает об облачных фигурах, которые были в коридоре, или не понимает, как они опасны. Ее тревога перешла в панику, и она решилась:

- Николай, скажите правду. Вы под ментальным воздействием? Под гипнозом? Говорите, не бойтесь, протоплазма не прочтет ваши мысли, пока вы в закрытом шлеме. Я не хочу стать очередным носителем этого ужаса. Что это за ворон со странными глазками? Куда делись эти два облака из коридора? И куда мы идем?! – последнее она выкрикнула и остановилась.

- Пойдем, Лиза, - сказал Петр.

- Вы все заразились, что ли? Местным воздухом надышались? Куда идти? В пасть людоеду? – истерила Лиза. Поль обнял ее за плечи:

- Николай, ответьте на вопросы…

- Я хотел по порядку рассказать… чтобы вас не шокировать…

- Ну вот, я так и знала! – выкрикнула Лиза, прижавшись к стене коридора. - Он нас заманивает!

- Лиза… и так полный бардак, женских истерик не хватало! – возмутился десантник.

- Ты коротко расскажи – что за протоплазма была с вами! – попросил Петр.

- Это… это “за нас”. Наша поддержка… - Поль и Петр напряглись. – Ну вот поэтому я и хотел рассказать все по порядку…

- Билли с вороном возвращается! – мрачно предупредила Лиза. Да, Билли подошел к ним. Но без ворона. Ворон перелетел на плечо другого ученого.

- Коллеги, что случилось? Здесь не безопасно… Нам нужно дойти до основного шлюза…

- Я, видно, плохой рассказчик, только напугал барышню… - Николай развел руками.

- Вам страшно, я понимаю! – мягко произнес Билли, внимательно глядя Лизе в глаза.

- Ну давайте, еще погипнотизируйте меня! – мрачно, с вызовом сказала Лиза. – Думаете, меня проймет? Я за сутки чуть не погибла… сейчас… пять раз! И вы думаете, меня можно этим вашим взглядом напугать? Говорите быстро, что это за облака рядом с вами были?

Билли растерянно перевел глаза на Поля и Петра:

- Я не гипнотизировал!

- Да вы можете кратко и толком объяснить, что у вас происходит! – взорвался Поль. – Мы тут с ума сойдем все, пока услышим ваш рассказ!

- Я думал, в лаборатории будет нагляднее, – сокрушенно вздохнул Билли. – Если кратко, то мы сами мало что поняли. Мы эвакуировались с нашей станции двумя партиями. Корабли (чтобы вы понимали, это не космические корабли в общем понимании, это - блоки самой станции “Ария 7”, способные перемещаться на небольшие расстояния, без выхода в подпространство) благополучно приземлились на площадках. Часть людей - дети и большинство женщин - уже пересели в небольшие лайнеры, улетели в сторону поселения. Там их должны были поместить в карантин. Мы ждали свою очередь внутри, наружу выходить запрещено. И тут наша протоплазма, а она оказалась на втором корабле, где меня не было, проявила себя… Руководитель нашей группы вызвал меня в рубку… то, что у соседей неладно, увидели все через иллюминаторы. Неожиданно, вопреки инструкции, открылись оба люка, и оттуда побежали люди. В нашей рубке мы слышали голос командира второй группы, объявлявшего срочную эвакуацию. А потом… крики: “Это оно,оно уже здесь!” И связь выключилась. Мы… командир нашего корабля не открыл люк.

- Что? – Поль не поверил своим ушам.

- Поль, это инструкция для карантинных кораблей, - тихо сказала Лиза. – Они считаются зараженными, пока…

- Пока в карантинной зоне не пройдут проверку. Он спас наш транспорт… - продолжил Билли. Ему было и тяжело, и стыдно это вспоминать. Он-то остался жив! - Я видел, как вырвалось облако протоплазмы из люка корабля. Я видел, как оно накрыло группу людей, а когда сползло, оставило трупы с пустыми глазницами…

- Почему не стреляли? – спросил Петр. – Лазеры испаряют его.

- Они стреляли… но оно росло на глазах, как будто питалось убитыми... И я видел только одного охранника, очевидно, оно начало с них. А потом случилось нечто худшее. Небольшая площадка, на которой стояли два наших корабля, была отгорожена от леса забором высотой около пяти метров, и мы не сразу увидели их… маммутов. Мы так назвали местных мамонтов – они как будто сошли с музейного подиума – огромные слоны, покрытые длинной шерстью, с гигантскими бивнями. Шутя они разломали секцию ограждения и ворвались на площадку.

- Пойдемте дальше, - испуганно сказала Лиза, с содроганием вспомнившая “их” маммута. Они быстрым шагом двинулись дальше, догонять основную группу.

- Я не знаю, чем их так разъярили маленькие, беспомощные люди, которые в панике разбегались кто куда. Маммуты топтали их ногами, поддевали бивнями, хватали хоботами. Кто-то успел спрятаться в своем корабле и закрыть люки, кто-то выбежал через пролом в лес, но большинство погибло на площадке. И вот тут произошло то, что, после основательного анализа, я считаю (и коллеги согласны со мной), стало причиной разделения протоплазмы на… “нашу” и “чужую”. Протоплазма разделилась на два облака, и одно, побольше, накрыло маммута. Тот взревел и, не разбирая дороги, побежал, сбивая сородичей, топча людей. Он мотал головой, хобот несколько раз показался из облака, и видно было, как в хобот лезла протоплазма. Маммут упал около ограждения. Его огромная голова была укутана белым облаком, в котором были явственно видны искорки – синие, зеленые, но нет-нет, проскакивали и красные. Вторая часть протоплазмы повела себя иначе. Во-первых, она перестала нападать на людей. Во-вторых, она скомпоновалась в одном месте и начала приобретать разные формы. Она превратилась в фигуру, напоминающую человека и переместилась к ближайшему маммуту. Тот в ярости бросился его топтать, но… это было то же самое, что топтать воду! Облако разлеталось брызгами и собиралось с другого бока разъяренного маммута. Протоплазма будто дразнила животное. Она сталкивала его с другими монстрами, те отмахивались от него, и в конечном итоге вожак стада, на которого наскочил маммут, ударил его головой, поранив острым бивнем. Раненный маммут затрубил. Эта суматоха дала возможность оставшимся в живых людям укрыться во втором корабле. Часть людей скопилась у люка нашего корабля. “Я не могу открыть, вы же знаете!” – кричал капитан. Он включил динамики. Но куда было деваться людям? Они стояли у основного люка и били кулаками по нему, по корпусу корабля, умоляя их впустить… Я не могу это забыть, – голос Билли сорвался.

-Билли, это жуткая история… - прошептала Лиза. – Ваш капитан не впустил людей на корабль?

- Он боялся, что следом просочится протоплазма. Мы тогда не понимали, что это и не знали, как с ней бороться… Он боялся, что погибнут все! Его жена была снаружи…

- Боже мой! – ужаснулась Лиза.

- Да… она погибла, и он, когда все закончилось, через несколько дней застрелился.

- Какого монстра выпустили на свободу! И вы спокойно сосуществуете с “нашей” протоплазмой? – спросил Поль. Билли вздохнул:

- Ну да… так вот, я продолжу… Маммуты, разобравшись с раззадоренным собратом, снова обратили свое внимание на людей. Первая часть протоплазмы впилась в труп маммута. Один, раненный вожаком, мотая башкой и громко, будто жалуясь на несправедливость, трубя, ушел в лес. Остались трое – крупный маммут, вожак и пара пониже ростом. Они приближались к кричащим людям спокойно, неумолимо. Казалось – все, они погибли! Как же я проклинал нашего капитана… а он, бедняга, седел у меня на глазах. “Не открывать, нельзя! – хрипел он, вцепившись в поручни кресла пилота. – Лучше убейте меня, если я открою!” И случилось то, что я считаю чудом: дразнившая маммута протоплазма перетекла к нашему кораблю – во второй корабль часть людей успела забраться, и они закрыли люк – и растянулась в сверкающий водопад. Образовалась тончайшая переливающаяся пленка, прозрачная - мы из рубки прекрасно видели несчастных людей, их было человек двадцать. И маммуты должны были их видеть! А они их не видели… Более того, они как будто потеряли интерес к людям, потоптались по трупам, постояли над своим покойным собратом и убрались через пролом восвояси!

- А “чужая” протоплазма? – спросил Петр.

- Уползла за маммутами!

- А… а своя?

- А “наша” осталась. С нами. И теперь она охраняет нас больше года. Вы видели, что два сгустка нас покинули в тоннеле? Это они отправились разбираться с теми, кто влез за вами в люк…

- Они вернутся через другой вход? – спросила Лиза. Ей ответил Николай:

- К сожалению, они не вернутся. “Чужой” протоплазмы больше, и, раз тоннель обрушен, значит, победа нашим не досталась.

- А что их так проняло, что они сначала пожрали столько народу, а потом защитниками заделались? – подозрительно спросил Поль. Он, пока шли в туннеле, все время оглядывался – не ползет ли за ними какая-нибудь светящаяся тварь. Нет, не ползла. Зажигались и гасли светильники, когда люди проходили мимо. И далеко впереди двигались коллеги Билли.

- Мы много размышляли об этом и, боюсь, на развитие протоплазмы сильно влияет то, чем она “питалась” в раннем возрасте, условия ее взросления, так сказать…

- И… что теперь? – Тем же подозрительным тоном спросил Поль.

- Когда прилетели наши коллеги с базы, им оставалось только переправить выживших. Мы собрали останки и похоронили наших близких. Жена нашего капитана, медик, была среди них. Она летела на втором корабле с детской группой. Отправила на базу детишек и родителей, сама погибла… А мы с той поры живем под патронажем, под защитой, если угодно, “нашей” протоплазмы, в подземных этажах старой планетарной базы.

- Что я говорила! – в отчаянии воскликнула Елизавета. – Я шлем не сниму! Есть и спать будем по очереди! И… и все прочее тоже по очереди, стоять будем и смотреть вокруг, чтобы никто не подкрался, да, Поль? – она с надеждой посмотрела на мужа. Тот кивнул и, ярко представив себе “все прочее”, пробормотал:

- Разберемся!

- Лиза, но вот я в шлеме… и, следовательно, не под гипнозом протоплазмы, – рассудительно произнес Николай. – И я подтверждаю слова Вильяма. Людей действительно взяли под защиту это странные, неизвестные в нашем мире существа! Они создают зрительную иллюзию, и маммуты, саблезы и птеро людей не видят.

- А саблезы и птеро – это кто еще? – задал вопрос Петр.

- Саблезы – это саблезубые тигры, интересного буро-черного окраса, раза в два больше земных, а птеро… это птеродактили…

- Что???

- Да, вот такая тут есть колония. Они живут выше, в горах. Хорошо, что они вас не нашли… я сам видел только изображения местной фауны, а ученые с ними сталкивались в реальности!

- Что же это планета такая? И что, вы не можете подать сигнал бедствия с вашего катера? Нас не могут обнаружить по маячкам в скафандрах?

- Наверное, при тщательном поиске нас найдут. Но пока наши защитники имеют мнение, что человеческий род нужно сделать невидимым для местной злой фауны и, оградив нас от визуального контакта с возможным неприятелем, оберегать и от “чужой” части протоплазмы, получившей ДНК этих маммутов. Мы, кстати, никогда не считали их опасными. Что их так разъярило, нам пока неизвестно, хотя гипотез, конечно, куча, - добавил Билли.

- А где же вы живете? – спросила Лиза.

- Сейчас вы все увидите! – Билли Дженкинс подвел отставших к основной группе, стоявшей в тупике коридора. Типичный для любого казенного учреждения Империи коридор оканчивался глухим тупиком.

- Все. Нам конец. Это ловушка!!! – истерично закричала Лиза и кинулась бежать обратно. Все было, как в страшных снах ее детства: она подходила к группе родных и знакомых, они смотрели на нее, приветливо и ласково улыбались, и вдруг… ласковый взгляд сменялся полнейшим безразличием, а что было дальше, Лиза не знала – в этом месте она всегда просыпалась в холодном поту и часто с криком.

- Куда она? – Николай от неожиданности упустил проскочившую мимо Лизу и увидел только стремительно удаляющуюся фигуру.

- Лиза, стой! – закричал Поль и бросился за ней.

- Ну у вас и настроение в команде, - Билли пожал плечами. – Николай, там нет выхода и может быть опасно!

- Шесть раз. Она ошиблась, - зло ответил Петр. Злился он на Дженкинса и Николая, которые воспринимали свое положение как нормальное и не понимали, как оно выглядит для непосвященных.

- Что шесть? – переспросил Николай.

- За последние сутки ее жизнь подвергалась смертельной опасности шесть раз! Лиза, Елизавета, вернись! Вернись, прошу тебя! Приказываю вернуться и прекратить панику!

- Мы возвращаемся, - ответил за Лизу догнавший ее Поль.

И Николаю, и Петру был слышен их диалог:

- Поль, я же вижу… ты не хочешь это замечать, а я вижу – этот Билли заговаривал нам зубы, а привел нас в ловушку, в тупик! Ты не понимаешь? Они вскрыли робота и узнали, зачем мы здесь! И оно будет нас использовать в своих целях!

- Лиза, но я же тут раньше появился, нежели робот, - попытался встрять Николай, но добился только того, что Лиза отключилась от всех, кроме Поля. Теперь Николай и Петр слышали только реплики Поля.

- Лиза, успокойся, взгляни здраво на ситуацию.

……

- Хорошо, что ты предлагаешь?

……

- И сколько мы высидим тут, в коридоре?

…..

- Ладно, прости, я не буду озвучивать наши планы!

…..

- А что им помешает захватить нас точно также здесь, в коридоре?

…..

- Да, у меня есть предложение. Николай, прием?

- Я на связи.

- Почему вы привели нас в тупик?

- Это не тупик, тут вход в базу. Под планетарной станцией было несколько этажей, тут и лаборатории, и складские помещения. Карантинную зону приспособили под жилье. И, исходя из того, что Коллизео была освоена только в третьей степени (для сравнения, Марс освоен в двенадцатой степени), то есть приходилось ждать подвоха от местной природы, из подземных этажей были прорыты пять тоннелей, выводящие в разные точки планеты. В одном из них мы и находимся. Вас смутила сплошная стена? Она такая же, как в точке входа, вы помните?

После паузы они получили ответ Поля:

- Да, мы помним.

- Поль, скажи ей, что я сниму шлем, и если почувствую, что меня гипнотизируют, сразу дам знать! – попросил Петр.

- Коллеги, может быть, мы пройдем внутрь? А леди и джентльмен, как решатся, постучат? – невинным голосом спросил Дженкинс.

- Вы тут точно все с ума посходили! – сорвался Петр. Он подошел к Дженкинсу, на плеве которого снова пристроился ворон. – А это что за птица у вас такая странная на посылках, а? Напугали девчонку, а теперь пусть остается?

Дженкинс смутился, а ворон, будто понял, что речь о нем, наклонил голову, внимательно глядя на Петра, блеснул своим странным глазом и… отстучал морзянкой клювом по пластинке, прикрепленной к плечу Билли. Петр даже не сразу понял, что это азбука Морзе, а когда сообразил, фраза была закончена.

- Эт-то что еще? – сипло спросил он у Николая.

- Ну да… это оно… - невнятно промямлил тот.

- Это… ты уверен? – спросил Билли ворона, и тот кивнул! – Видите ли, коллега, мы склонны полагать, что это – небольшая, конечно, но часть нашего коллеги Гарри Хаймера, погибшего, вернее, ставшего жертвой своего эксперимента в начале этой истории, еще на станции “Ария”.

-Как? – Петр аж задохнулся, глядя на ученого с черной птицей на плече.

- Вы понимаете… мы решили, что Гарри был бы рад существовать хотя бы как интеллект и провели эксперимент… о, Боже мой!

Это восклицание вызвало эффектное появление из темноты коридора Лизы и Поля. Лиза открывала рот – видно было, что она кричит, но, поскольку она отключилась, Николай и Петр ее не слышали. Поль бежал рядом и хватал ее за руки, но Лиза легко вырывалась и продолжала бежать дальше. Она подключила экзоскелет на случай необходимости сопротивления горе-ученым и “своей” протоплазме.

- Поль, скажи, что мы с ней согласны! – попытался предотвратить катастрофу Петр.

- Лиза, да они тебя не слышат! Успокойся! – воскликнул Поль.

Лиза остановилась, закрыла рот, и через секунду уже все услышали:

- Вам что, нечего делать? Вы уже создали монстра, который вас же, создателей, опекает, не давая возможности вырваться с Коллизео? Вы даже его не создали, нет! Вы его привезли с далекой планеты, вы его выпустили в станционное море, вы потирали ручонки, наблюдая, как он развивается! Вам, – тут она повернулась к Билли с вороном на плече, - вам, раз уж вы и есть великий псевдосоздатель разумной протоплазмы, как говорит этот недоученный, - кивок в сторону Билли, - пришло в голову сообщить на Землю, что ваша бригада создала!!! О!!! Сотворила разум, чистый разум! Но вы умолчали о том, что это была ложь!

Ворон склонил голову, с интересом разглядывая Лизу.

- Коллеги, вы обратили внимание – в отличие от “сгустков” первичной протоплазмы ворон Гарри слышит и видит все сам, то есть он пользуется зрительным и слуховым аппаратом птицы, своего носителя! – радостно сообщил Билли Дженкинс всей группе.

Лиза замолчала. Она смотрела на счастливого обладателя носа “картошкой”, как на психа. После чего повернулась к Николаю:

- Ну вот что и требовалось доказать. Он под гипнозом. Или с рождения такой. Я не знаю. А вы что скажете?

Командир боевой группы десантников крякнул, кашлянул и пожал могучими плечами, насколько это было возможно пусть в пластичном, но все же скафандре.

- Они все немного тронутые, но, Лиза, они здесь целый год в карантине. Им, кроме как наукой, заниматься нечем. Даже на прогулку выпускают только по туннелям!

- И вы нас тащите в эту тюрьму? – ледяным тоном уточнил Поль.

Ворон встрепенулся, поднял голову. Казалось, он услышал что-то, недоступное человеческому слуху. И точно – стена в тупике поехала в сторону. Звук был скрежещущий, противный. Местные встали перед открывающимся входом. За отъезжающей стеной обнаружился такой же коридор, но короткий. В его тупике был стандартный герметичный люк.

-Это первичный карантинный шлюз, заходим, ребята! – сказал Николай группе вновь прибывших.

- Счас! – сквозь зубы ответила Лиза, не сдвигаясь с места. Люди входили в открывающийся проем и скапливались в карантинном шлюзе. Билли застрял посередине между коллегами и землянами, растерянно глядя то на одних, то на других.

- Вы идете? Николай, мы же не можем держать вход открытым!

Ворон вдруг спрыгнул с плеча Дженкинса и, взмахнув крыльями, влетел в шлюз. Там он приземлился на пол шлюза и принялся деловито расхаживать между людей. Глянул на Билли – мол, идешь? И, увидев, что тот стоит на месте, вылетел в тоннель, сел перед Билли и принялся настукивать твердым клювом по стене.

Билли, Николай и Петр внимательно слушали.

- В Е Р Х   Л О Д К А  П О И С К, - начал переводить для Лизы и Поля Петр.

- А что, он ментально не может передать? – неприязненно спросила Лиза. Ей очень хотелось вернуться в условия цивилизации, но не в тюрьму.

- Маленький объем мозга, не получается передавать мысли, ему так проще! – ответил Дженкинс.

“Лучше тут останусь”, - твердо решила Лиза, прижавшись спиной к стене тоннеля. Николай, Петр и Поль переглянулись. Петр глазами показал на женщину, Поль медленно опустил и поднял веки – мол, понял. Мужчины шагнули с трех сторон к Лизе, и в этот момент наверху раздался приглушенный толщей породы взрыв, потом еще один, и еще. Ворон взмахнул крыльями и вернулся в шлюз. Люди внутри испуганно притихли.

- Нас бомбят… Коллеги, вы, конечно, вольны остаться снаружи, но я пойду на базу, - Дженкинс кивнул головой в сторону шлюза. – И мы вынуждены будем изолировать…

И в этот момент грохнуло хорошо, уже прямо над их головой. И пол, и стены заколебались, по потолку пошли трещины. Дженкинс был уже в шлюзе, когда от серии взрывов сотрясающиеся стены поддались и с потолка обвалились светильники и несколько панелей.

- Черт, это наш катер подорвали! – подхватывая Лизу под руку, крикнул Николай.

- Скорее, Лиза! – Петр подхватил женщину под другую руку, и они легко подняли ее и понесли к закрывающемуся шлюзу. Поль бежал за ними. Еще один взрыв, и с потолка посыпались куски панелей, стены начали обваливаться…

- Да я сама! – крикнула Лиза, бодро перебирая ногами.

- Посторонись! – они влетели в карантинный шлюз, чуть не сбив людей. Поль прижал к себе трясущуюся Лизу. Стена закрывалась, но так медленно, что они успели увидеть, как на то место, где стояла только что Елизавета, в образовавшиеся трещины обвалился грунт, образовав завал. Люк закрылся.

- П…проходите, - пробормотал Билли. – Видите ниши в стене? Встаньте туда, вас досмотрят…

В стенах действительно были не замеченные раньше ниши. Ученые входили туда, вставали на размеченную площадку. На несколько секунд человек освещался ярким голубым светом, лившимся из стен ниши, и, дождавшись, когда голубой цвет сменялся светло-зеленым, выходил и присоединялся к группе прошедших проверку. Ворон важно зашел в нишу, проверился и неторопливо пристроился к Биллу на плечо.

Николай вошел в нишу первым. Получил “зеленый свет”, вышел. Петр просвечивался рядом. Голубой свет был довольно ярким, включились поляризационные фильтры шлема. Лиза вошла в нишу, вся дрожа. Голубой свет мягко обволок ее скафандр, перелился в районе рукава скафандра в фиолетовый. Перед ее глазами возникла голограмма: “Не беспокойтесь, проводится дезактивация инородного тела”. Поль задергался, но Билли успокаивающим жестом коснулся его плеча:

- Ничего страшного, смотрите!

Раздалось шипение, и из складок левого рукава скафандра вырвались облачка пара.

- Нашел что-то, - констатировал Билли. – Нашел, исследовал и дезактивировал. Внутри, на базе, узнаем, что это было.

Лиза вышла, пошатываясь. Поль ободряюще улыбнулся – он уже проверился и был чист. В карантинном шлюзе не было слышно ничего, кроме негромких голосов людей, обсуждающих, что могло произойти на поверхности планеты.

- Наши боеприпасы никак не могли сдетонировать сами, - убеждал Николай старичка с давно не бритой седой бородкой, придирчиво расспрашивающего десантника о причинах взрывов. – От чего? От жары?

- А не мог маммут…

- Не мог. Только прямое попадание мощного боезаряда могло повредить боеприпас и привести к подрыву одной или нескольких боевых частей. Это же не древние бомбы с взрывчаткой!

Над торцевым люком высветилась надпись “Осторожно, открывание шлюза!” Люди отошли от люка. Щелкнули замки, и тяжелая дверь приоткрылась. Стоявшие поближе открыли люк полностью и быстро двинулись в проход. Наши путешественники, прилетевшие спасать колонистов и исследовать проблему, вошли последними. Их глазам открылась обычная картина потревоженного муравейника. Большой зал цилиндрической формы, в центре которого была установлена шахта подъемника. Подъемник непрерывно двигался, как лента конвейера, только не горизонтально, а вертикально. Правая половина платформ уходила вверх, левая двигалась вниз. При достижении платформой площадки, часть людей выскакивала, часть заходила в кабины. По внутренней поверхности цилиндра располагались проходы и двери, а также иллюминаторы на разной высоте. Люди – мужчины и женщины разных возрастов, в поношенных рабочих комбинезонах и “цивильной одежде” передвигались во всех направлениях, как растревоженные муравьи.

- Внимание, внимание! Красный уровень опасности! Всем занять свои места!

Видимо, здесь инструкция по действиям по сигналу тревоги была изучена гораздо тщательнее, чем на “Арии 7”. По крайней мере, создавалось впечатление, что каждый точно знал, куда идет. К Николаю подошел военный в таком же легком скафандре, но с открытым шлемом.

- Ну что там, наверху?

- Да непонятно. Что-то взорвалось так, что обрушился внутренний тоннель!

- Петр, привет! Ребята!

Лиза не помнила имя этого человека, но вспомнила его лицо – он был из команды ее корабля. “Ахмет, по-моему”, - подумала она, держась за руку Петра.

Вернулся Билли, без ворона.

- Приглашаю вас на совещание. Заодно узнаете, что мы смогли отследить по ситуации наверху!

Петр, видя нерешительность Поля и Лизы, вздохнул и сказал:

- Ребята. Мне тоже не по себе. Давайте так: я открою щиток шлема, а вы следите за мной. Если я начну чудить, закрывайте мой щиток.

- Нет, не надо! – жалобно сказала Лиза, но Петр решительно поднял щиток. Лиза, Поль, Николай и Ахмет уставились на него, стараясь увидеть малейшие признаки неадекватности. Но ничего необычного не было. Петр, как Петр…

Лиза тяжело, обреченно вздохнула и подняла щиток шлема, а потом совсем сняла его, Поль за ней. Ничего. В сон не клонило. Странных мыслей и желаний не возникало.

- Пойдемте? – с участием глядя на Лизу, предложил Дженкинс.

- Да, идем…

Они быстро подошли к подъемнику, втиснулись впятером на одну площадку и поехали вниз. Странная, несовременная система лифта позволяла наблюдать жизнь каждого этажа. Следующий этаж был обозначен как “-2” и был технический. Цилиндрические стены были прозрачными, и Петр узнал системы жизнеобеспечения – огромные установки регенерации воды и воздуха, насосы, там же проходило сплетение труб. Несколько ярко освещенных оранжерей снабжали базу продовольствием.

Этаж “-3” был опознан им как энергетический. Огромные установки вырабатывали электроэнергию. Вверх и вниз уходили жгуты скрученных кабелей. Установка работала на энергии термального источника, он же давал тепло в оранжереи. Часть сектора была отдана под небольшой термоядерный реактор. Этот участок стены был непрозрачным, со знаками ядерной опасности на стенах.

На этаже “-4” они вышли. Здесь уже собралось около полусотни человек. Петр увидел нескольких десантников с их корабля, Дженкинса, еще нескольких людей, бывших с ними в тоннеле. На стене был устроен огромный экран, напротив – в несколько рядов стояли разнокалиберные кресла. На некоторых сидели сотрудники, кто-то развернул виртуальные панели с голографическими мониторами. Большой экран показывал сразу несколько сюжетов: поверхность Коллизео с высоты, на которой обычно летали нано-разведчики, съемка велась с двух устройств и чередующиеся лесные пейзажи – видимо, участки вокруг базы.

- Да, это был наш катер! – Николай увидел дымящуюся глубокую воронку. Мы его как раз у реки “посадили”. Что там происходит?

Высокий худой мужчина с седыми коротко стрижеными волосами оглядел прибывших.

- Ребята с нашего корабля, летели на “Арию”! Елизавета Петрова, Поль Бархейм и Петр Сомов, из десантного отряда, - представил их Николай. Мужчина кивнул:

- Отлично, ваше мнение будет для нас ценным! Найдите местечко, присоединяйтесь к нам! Меня зовут Алан Скотт.

Поль огляделся, ища, куда бы посадить Лизу и увидел ворона, важно восседавшего на высоком барном стуле. Места нашлись только в задних рядах, как раз недалеко от странной птицы. Сильно запахло озоном. Лиза ойкнула: два “облака” проскользнули между людьми и замерли рядом с вороном. Лиза быстро надела шлем. Потом огляделась и сняла.

Алан Скотт обратился к Николаю:

-У нас установлено несколько камер по периметру старого здания базы. Выходы наверх заблокированы. Выслали двух ваших разведчиков – они дают картинку “сверху” и несколько “пальцев”, двое вернулись. Как раз сейчас мы собираем все данные, чтобы разобраться в ситуации. Мы вначале решили, что это инвазоры расплодились так, что стали метать в нас скалы, но робот-разведчик зафиксировал взрыв ракеты.

- “Инвазоры” – это “чужая”протоплазма, враждебная! – перевел Дженкинс вновь прибывшим. Лизе было неприятно и страшно находиться в помещении, наполненном, по ее мнению, помешанными, загипнотизированными и мутантами. Но снаружи было еще хуже.

Скотт вывел на экран запись ракетного удара. Сначала в нормальном, затем в замедленном режиме. В первом случае был виден только результат – сильнейший взрыв, облако пыли, мгновенно разросшееся в огромный гриб, и на месте небольшого холма, поросшего древовидным папоротником, осталась обугленная черная воронка. Когда облако осело, пылью оказались покрыты ближайшие леса.

- Это ракета для вскрытия подземных укреплений, - мрачно сказал Петр после просмотра замедленной съемки. – Под холмом что-нибудь было?

- Нет, и это самое удивительное! – ответил Дженкинс. – Зачем кому-то стрелять по пустому месту?

Ворон постучал клювом по пластинке, лежащей рядом с ним на сиденье кресла. Билли наклонился к нему:

-Гарри, вы хотите высказаться?

Ворон важно кивнул. Два «сгустка» протоплазмы почтительно, как показалось Лизе, склонились над смешной птицей.

Глава 12. Хитрый план пиратов.

“С ума сойти! Билл свихнулся на почве своих “исследований”! И я, похоже, тоже скоро отправлюсь за ним!” – решила Лиза и взяла за руку Поля, для поддержки. Поль тихонько поглаживал ее пальцы, мол, не бойся, я - рядом. Что бы ни случилось, мы вместе!

Все происходящее казалось Лизе дурным сном – когда снится нечто неправильное, невероятное, но при этом все чувствуют себя превосходно и естественно, кроме того, кто видит этот сон.

Билли достал из нагрудного кармашка комбинезона нечто, похожее на наушники, надел их и выставил вверх три коротенькие антенны. Это ни у кого не вызвало изумления, кроме вновь прибывших, и он объяснил:

- Это – принимающие антенны. Гарри тяжело ментально доносить информацию для всех, и он настроен на общение со мной, а я – с ним. Да, а вот эти «пальцы», - он указал на облака протоплазмы – это усилители его телепатических возможностей.

Сказал и начал внимательно прислушиваться к ворону, записывая от руки на планшете передаваемую информацию. «Облака» протоплазмы заколебались, меняя очертания, синие и зеленые искорки забегали быстрее.

На экране появилось изображение еще одной воронки. Николай попросил Алана опустить робота пониже. Сгоревшие деревья на глазах затягивались зелеными лианами, «приползшими» из оставшейся нетронутой части леса.

Билли, наконец, закончил стенографировать и попросил внимания:

- Коллеги, наш уважаемый друг Гарри, - Лиза при этих словах поперхнулась принесенным ей кофе (всем раздали ланч-боксы с напитками и бутербродами) - сообщает собранную «пальцами» нашей протоплазмы информацию: во-первых, ближайшее скопление инвазоров – в реке, рядом с подбитым катером, во-вторых, маммуты, саблезы, козы – все животные ушли в предгорье, и, в-третьих, не удалось обнаружить иных признаков разумной жизни, кроме инвазоров в их речном логове.

- Спасибо, Гарри! – кивнул головой Алан Скотт. Лиза подавилась бутербродом, начала кашлять, и Полю пришлось постучать ее «по спинке».

И в этот момент все увидели на большом экране, как к воронке, оставшейся от взрыва, подлетает имперский катер, потрепанный, без номера, медленно проходит над ней и резко взмывает ввысь. Все это заняло считанные секунды.

- Это был имперский катер! – громогласно сообщил Николай.

- Без номеров, - добавил Петр. У нас на корабле таких катеров не было!

- Это военный катер, для небольшой группы десанта. Такие не летают сами в подпространстве – значит, он или с базы «Ария 7», или пиратский, или у нас действует третья сила!

- Зачем кому-то бомбить пустоши на Коллизео? – спросил давешний старичок с бородкой, которому объясняли, почему боезапас на катере не мог подорваться сам.

- Мы не знаем, - ответил Скотт.

- Николай, но на «Арии 7» таких катеров не было и не предполагалось, что они будут! – сказал Петр. Он выглядел внешне спокойным, но возникшая ситуация была непонятна и требовала быстрого решения – как быть дальше.

- Господа, у нас есть хорошие новости и не очень, - резюмировал Скотт. – Мы не знаем, кто и с какой целью бомбит планету. Разрушен один из тоннелей. Мы невидимы для врагов, но и не можем сообщить о себе сами – наши покровители, - элегантный наклон головы в сторону ворона и «сгустков», - проникли в наши фидерные устройства, покопались, и мы, увы, не можем послать сигнал бедствия. Ворон наклонил голову набок, внимательно и, как показалось Лизе, с ехидством рассматривая Алана.

- Но очевидно, что нас ищут! – женщина с густыми черными волосами, в застиранном выцветшем комбинезоне подняла руку. – Непонятно, кто, но ищут. Можно было бы подумать, что катер любовался результатами бомбежки, но что они бомбили? Лес? Гарри, ваши… э… протоплазма не создавала никаких новых иллюзий?

Ворон замер, прислушиваясь или, возможно, передавая вопрос, Билли взял планшет, искорки забегали в облаках.

- Говорят, нет. Они разослали «пальцы» на большие расстояния и все, что могут – собирать данные и создавать небольшие иллюзии – вот как вы наблюдали, для маммута! – наконец озвучил Билли ответ «ворона».

- Мы даже не можем видеть, что происходит в космосе… - огорченно сказал Алан. – Ну что же. Бомбежка не причинила ущерба самой базе, и это огромный плюс. Если она не возобновится, мы перейдем на оранжевый уровень опасности и сможем выделить людей для поиска ваших пропавших десантников, Николай!

- Благодарю вас! Если они живы, то скафандр поддержит их еще в течение двух суток!

- Инвазоры спрятались в реке… возможно, там есть пещеры, и они утащили людей туда… Сигнал маячков они, видимо, научились глушить – по примеру наших покровителей. Ну что же. У нас есть другие способы обнаружить живых людей или… или скафандры! Господа, - обратился он ко всем присутствующим, - прошу остаться сотрудникам, согласно регламенту оранжевого уровня угрозы, вас, Николай, и, если вы не возражаете – вас, Петр! Леди и ее друга я попрошу проводить в их комнату. Им нужно отдохнуть!

Лиза повернула голову и замерла: большой ворон смотрел на нее своим черным глазом, в котором бешено крутились сине-зеленые искры.


Кэррол плавно подвела катер к открытой части моря. Сам “аквариум” был сделан из прочного прозрачного силипластика. Химически чистую воду завозили огромными танкерами. А соленость достигалась добавлением тонн морской соли, привезенной с Земли. Кэр развернула катер правым боком так, чтобы она могла, прижав его к “аквариуму”, видеть через правый иллюминатор Тзена. Через иллюминаторы переднего обзора ментальное общение было затруднительно – катер имел острый нос и маленькую площадь соприкосновения с поверхностью “моря”. А борт корабля можно было прижать к “аквариуму” почти по всей поверхности корабельного “окошка”.

Кэр пришлось повозиться – станция крутилась, как юла, вокруг оси для создания искусственной гравитации и неслась с большой скоростью вокруг Коллизео. Вопли и стук из предбанника ей очень мешали, и она надела шлем, выключив внешний звук. Наконец, ей удалось «зацепиться». Она зафиксировала катер, насколько возможно, вылезла из кресла и подобралась к иллюминатору. На катере гравитация была, но не такая сильная, как на станции. Кэр чувствовала себя легенькой, как пушинка. Она прижала лицо к иллюминатору. Получится ли?

Бумм! Забыла снять шлем.

-Тьфу, пропасть! – Кэррол сняла шлем и повторила начало эксперимента: прижалась лбом к стеклу. – Тзен! Иди сюда, я здесь!

Тзеньянн не откликнулся, зато замолотил кулаками в закрытый люк Иван:

- Открой! Кэррол, открой! У нас большие неприятности! Открывай!

- Мешает… Иван! – закричала она. – Ты мешаешь! Чем быстрее я пообщаюсь с Тзеном, тем быстрее улечу обратно!

- Открой! Или… я не знаю, что сделаю! – вопил Иван.

- Тзен, ну где ты? Иди сюда… неужели не слышит?

Кэр вздохнула и вытащила из кейса пилота мнемоусилитель. Он мог и усиливать, и ослаблять ментальное воздействие. Усиливать Кэррол не любила, потому что боялась. Она уже два месяца кряду слышала от профессора Сандельсона, что Тзеньянну нельзя доверять. Да и сама несколько раз оказывалась свидетельницей его шалостей. Не хотелось попасть под влияние, сидя в катере, где кроме нее – только злой запертый Иван. Но Тзена не было видно, а Иван впал в неприличное, по мнению Кэр, состояние гнева.

- Кэр, девочка, что ты делаешь? – спросила она саму себя и, надев мнемоусилитель, решительно подняла уровень восприятия на максимум.

- Иди сюда, шалунишка! – позвала она Тзена.

- Открой, немедленно! – отозвался Иван.

Тзен все-таки услышал Кэррол. Целый вихрь синих и зеленых искорок подлетел с той стороны.

“Уплотнился, точно!” – подумала Кэррол. В самом деле, Тзеньянн уже не рассыпался, как раньше, фейерверком, его плазменные “нейроны” держались компактной группой, образуя меняющиеся формы. Чаще всего это было похоже на шар, а когда Тзену нужно было переместиться, он принимал форму змеи.

- Привет! – Кэр “услышала” в голове звонкий голос Тзеньянна. – Как вам это понравится? Куда все пропали? Вы играете в прятки? Тогда я тебя нашел!

Игру в прятки они освоили несколько дней назад. Это был эксперимент профессора. Операторы, общавшиеся с Тзеном, и Кэр среди них, одновременно экранировали свой мозг, и через некоторое время один из них “открывался”. Задачка для Тзена – найти открывшегося. Проверялся уровень экранирования и скорость “обнаружения”. Тзен показывал серьезные успехи – эксперимент повторяли шестой раз, “играли в прятки” через день, и каждый раз Тзеньянн находил “спрятавшегося” быстрее, чем в прошлый раз! Время уменьшалось на четыре процента. Это было нечто небывалое!

-Нет, Тзен, мы не играем… - Кэррол “слышала” Тзена через два слоя силипластика не так ясно, как на базе, несмотря на мнемоусилитель. – Тзен, ты нормально слышишь меня?

- Я- да. А ты? Прием, прием!

- Тзен, не шали и слушай внимательно. И не уходи никуда, времени мало!

- Это новая игра? А Иван тоже играет? Ты его спрятала? – игриво осведомился “ дитенок”.

- Иван? – растерянно переспросила Кэррол.

“Ну конечно, он решил прочесть мои мысли!”

- Тзеньянн, мы договаривались – ты читаешь только те мысли, которые обращены к тебе, только то, что я произношу! Ты забыл? – строго спросила Кэррол.

- Забыл, забыл! – радостно согласился Тзеньянн. – Впусти Ивана, а то он подозрительно замолк. Шалит, наверное!

- Сейчас впущу. Слушай! На нас, то есть на планету Коллизео напали. Пираты, скорее всего! Помнишь, я рассказывала, что вчера они напали на судно, везшее к нам исследователей? Вот. И командир нашей станции экранировал море вместе с тобой. И не желает, чтобы ставни открыты были, у него “инструкция” – ну, правила игры, понимаешь? И…

- И ты, чтобы поиграть со мной, ушла и прилетела снаружи? – закончил Тзен.

- Да, чтобы ты не боялся и не думал, что мы тебя бросили! Ты понял, да?

- Да, Кэр, новая игра! Впусти Ивана, вместе поиграем!

- Ладно, пусть это – новая игра, раз ты так лучше понимаешь. В этой новой игре все могут исчезнуть надолго.

- И ты?

- И я. Ты не пугайся, просто жди. Кто-нибудь придет! Но если придут пираты, они могут заставить тебя делать плохие вещи…

- Иван пришел! Иван, будешь играть?

Кэр в отчаяньи обернулась. Иван сумел вскрыть люк. Он был зол и холоден. Настолько зол, что Тзен “услышал” это без мнемоусилителя. Вихрь искорок превратился в подобие шара, и со словами:

- Злой Иван! Смотри, он нас отшлепает! – чистый разум удалился. Но недалеко.

Иван ногой распахнул люк, вошел в рубку. Не глядя на Кэр, сел в кресло пилота.

- Иван, это мой катер! – возмутилась девушка.

Иван молча увеличил тягу двигателей.

- Эй, ты куда собрался? – возмущению Кэррол не было предела.

- Ты все сказала своему чучелу? – сквозь зубы спросил Иван.

- Хи-хи! – сказал чистый разум, показываясь в иллюминаторе.

- Тзен… молчи! Иван, я все сказала, но ты… ты что, сломал люк?

Иван молча отшвартовался от “аквариума”.

- Но это насилие! – возмутилась еще больше Кэр. Эх, пару месяцев назад она бы… а что? “Нет, это безобразие!” – с этой мыслью она в один прыжок преодолела расстояние от иллюминатора до кресла пилота:

- Отдай управление!

Иван оттолкнул ее, не рассчитав низкую гравитацию, и Кэр в один прыжок оказалась там же, где только что была – у бортового иллюминатора. В него она увидела удаляющееся “море” и искрящегося Тзеньянна, занявшего место у открытой части аквариума. А еще она увидела имперский катер, потрепанный, медленно приближающийся к станции. Борт был ободран настолько, что номера не было видно. Зато красные с золотом звезды светились и на носу, и под крыльями, сложенными в положение безатмосферного перелета, указывая на принадлежность космофлоту Империи русских.

- Иван, смотри! Имперский катер!

Тзеньянн забеспокоился, заискрился и начал метаться, будто звал Кэррол обратно.

- Иван, Тзен хочет что-то сказать! Может быть, он учуял катер? Мы далеко, я даже с мнемоусилителем его не слышу!

Она подобралась к Ивану. Тот, не глядя на нее, проводил взглядом имперский катер. Потом включил связь на катере на полную громкость.

- База, это Иван Ордынцев. Мы пообщались с Тзеньянном, возвращаемся. Мимо нас проследовал имперский катер, номер принадлежности не удалось прочесть, катер помятый, выглядит, как будто его жевали перуновы стирги.

- Я База, понял вас. Наблюдаем катер. Приближается с включенным сигналом SOS. Без позывных. Ордынцев, понаблюдайте-ка за ним снаружи!

- Слушаюсь! – ответил Иван и принялся разворачивать катер.

- Иван, - можно спрятаться за “морем” и смотреть сквозь него, оно же прозрачное для сканера!

Иван не ответил, но, поразмыслив, решил, что в идее Кэррол есть здравое зерно. И направил катер, укрываясь за внутренним кольцом станции, к “аквариуму”. Кэр надела мнемоусилитель, настроенный на Тзеньянна, и прислушалась. Иногда ей казалось, что она “слышит” его, но очень тихо, они были все-таки далеко – больше ста метров отделяло их от “моря”. И все же некоторые слова… да, она слышит Тзена, хотя это и невозможно!

“Может, галлюцинации? Внушенные мысли?” – в ужасе подумала Кэррол. Ей казалось, что Тзен кричит где- то далеко: “Дурные помыслы! Задумали дурную шалость!”

“Откуда у него такая лексика? - думала, прислушиваясь, Кэррол. – А, мы с ним читали сказку про короля Маттиуша Первого…” Их катерок вынырнул с противоположной стороны “моря” и тут же нырнул обратно – имперский катер пришвартовывался к люку. Он был слишком большой и не мог войти во внутренний шлюз, как катер Кэр. Катер того же типа, оставленный эсминцем, был пришвартован рядом. Они приблизились к “морю” поближе, и Кэр отчетливо увидела вихрь искр и “голос” Тзеньянна:

- Кэр! Плохие люди! Плохие помыслы!

- Где плохие люди? У кого плохие мысли? – забормотала Кэр, стараясь, чтобы Иван ее не расслышал – ей не хотелось его злить, чтобы он не улетел на “закрытую” зону.

- На корабле! Слышу! Восемь людей, одного не слышу, он закрыт!

- Тзен, ты что? Как ты можешь их “слышать”, они в катере и далеко от тебя!

- Слышу, слышу! Берегись! – в голосе Тзена ей почудилось отчаяние.

- Иван, послушай меня! – она придвинулась к все еще злому Ордынцеву.

- Не собираюсь с тобой разговаривать, - ответил он сквозь зубы.

- Я с тобой тоже. Ты все границы перешел. Это возмутительно!

- Кэр, ты меня очень подвела, и я…

- Я не твоя собственность, понял?

- На губе посидишь с недельку, потом поговорим. Оранжевый уровень, но ты, нарушив инструкцию, прямой приказ, отправилась своевольничать!

- На… где я посижу? – изумилась Кэр, широко раскрыв глаза. Иван фыркнул и холодно отвернулся.

- Тзен говорит, что на катере – враги! Ты меня слышишь, Иван! – закричала Кэр.

- Врешь, ты не можешь его слышать! – ответил он, наблюдая за неумелой швартовкой имперского катера. – Раненый пилот, что ли?

- А я его слышу! И Тзен говорит, что на катере восемь человек с плохими мыслями! Ты можешь меня понять?

- Значит, он врет. Ах, нет, он у вас “играет”! Игры чистого разума! Ага… заигрались.

- Иван! Посмотри, как он волнуется! Видишь? – Кэр ткнула пальцем в иллюминатор по левому борту. Иван наконец повернулся к ней:

- Что ты хочешь?

- Надо передать… передать информацию на станцию!

- Что передать? Что моя невеста свихнулась и слышит глюки?

- Твоя кто? – Кэррол жутко покраснела и опустила глаза. Потом, сияя, посмотрела на Ивана.

Иван грустно вздохнул:

- Никакой торжественности, прости. Кэррол, что твой Тзен сообщает?

- Что он знает, что на катере люди с дурными помыслами, - ответила Кэррол, сияя.

- А как он может их слышать, как ты можешь его слышать? Вроде его воздействие не распространяется так далеко?

- Думаешь, я сама сочинила? – с горечью в голосе спросила Кэр. – Не веришь? Зачем мне врать?

- Я тебе верю, Кэр, но ты столько времени проводишь с Тзеньянном, что может мерещиться, что угодно, - ответил Иван, снова нахмурившись.

- Давай я сообщу, - видя его нерешимость, предложила она.

- Еще чего! Ты под арестом! – Иван весело тряхнул кудрями и коснулся пальцем ее носа.

- Под арестом? Вот еще!

- База, это Иван Ордынцев. Тут такая ситуация… Кэррол общалась с Тзеньянном, с мнемоусилителем, и он, как я понял, умудрился прочитать мысли наших гостей. Мысли… недобрые!

- “Плохие помыслы”! – громко зашептала Кэр.

Возникла пауза, во время которой катер сумел с третьей попытки пришвартоваться к люку шлюза.

- Да уж… - протянула “база”. Сообщение получено, капитан Ордынцев! Обязательно примем меры! Возвращайтесь!

Но возвратиться им не удалось. Имперский катер взорвался, разнеся внешнюю стенку шлюзового отсека. Нечто тяжелое врезалось в маленький катер и откинуло его в сторону. На катере Кэр было только одно кресло пилота, и в нем сидел Иван. Ремни безопасности зафиксировали его в кресле, а Кэр полетела, больно стукаясь о выступающие элементы кабины. Иван, когда она в третий раз ударилась о кресло, схватил ее и удержал на месте. Другой рукой он управлял катером, стараясь выровнять судно. Наконец, ему это удалось, и он отпустил девушку. Кэр потирала вскочившую на лбу шишку. Ее голову спас мнемоусилитель – вопреки всем инструкциям, она “выскочила поболтать” в космос даже без легкого скафандра и без шлема, и только мягкие “шишечки” прибора спасли ее бедовую головушку.

- База, база, что у вас? Я – Иван Ордынцев! – Иван вызывал станцию, наконец ему ответили:

- У нас красный уровень! Этот катер взорвался, разгерметизация отсека! Блокируем поврежденный отсек! Ах, чтоб тебя! Пираты!

Последняя фраза относилась к роскошной серебристой яхте, стремительно приближающейся к базе. Открытые оружейные порты были красноречивее любых слов.


За несколько часов до нападения у Сары состоялся неприятный разговор с ее начштаба, рептилоидом Звиррсом. Сара предложила отвлекающий маневр – отбомбиться по Коллизео, по возможности подорвав приземлившийся на нее имперский катер . Если русские клюнут, то они уведут свой эсминец с частью десантников к Коллизео. Поскольку русские знали, что на планете приземлился их катер, то именно от Коллизео должен лететь ее потрепанный имперский катер – пусть думают, что это их. Номера на нем не было, оставалось пошкрябать борт, чтобы их не сразу раскусили. Экипажу нужно было сохранять молчание, изображая поломку всего и вся, подавать сигнал SOS и тянуть время, отвлекая внимание военных на “Арии 7”.

- Русские ни за что не подорвут борт с людьми, пока не убедятся, что там нет своих, - говорила Сара Звиррсу.

- Я бы взорвал, не задумываясь, - ответил начштаба, развалившись в кресле рядом с пираткой.

- Дальше, предположим, все получилось, катер цепляется к станции, и наши выходят из катера в шлюз. Их там ждут, русские видят, что это не их люди – у меня нет столько имперских скафандров, даже если нанести нашивки десанта, они сразу поймут, что это липа, поэтому…

- Поэтому катер взорвется через несколько секунд после швартовки, - спокойно продолжил Звиррс, поягивая дымящийся коктейль. С тех пор, как Сара в качестве трофея прихватила с собой шеф-повара межгалактического лайнера, жизнь на яхте стала еще приятнее.

Сара прищурила глаза, оценивая предложение рептилоида.

- Идея понятна, но как бы не разнести станцию. Мы же не знаем, что у них внутри шлюза.

- Думаете, запас хорошо высушенного смолистого дерева? – рассмеялся Звиррс. Он не только руководил военными операциями. Он был приставлен шпионить за Сарой, наблюдать, смотреть, чтобы она не слишком зарывалась. Сара это прекрасно понимала – “смотрящий” от хозяев, вот кем был Звиррс по совместительству.

- Согласна. На станции нет ничего, что могло бы разнести ее на кусочки. Хорошо, небольшой взрыв, все суетятся, перекрывают поврежденный блок, а дальше появляется “Безумная Сара” – “рус, сдавайся?”

- Госпожа, вы же просили придумать отвлекающий маневр. Этот маневр всех отвлечет, гарантирую, - улыбнулся Звиррс.

- Потеряем катер и часть экипажа.

- Да, катер жалко, - согласился Звиррс, со свистом втягивая содержимое бокала. – Экипаж… это же люди, расходный материал.

- Ладно, пусть. Отправим двоих, хватит для управления…

- Для правдоподобия лучше всех восьмерых… русские будут сканировать катер, чем больше человек они “увидят”, тем больше вероятность, что они не решатся сбить катер, не разобравшись…

- Что, и кока? – попыталась пошутить Сара. Слова “расходный материал” неприятно покоробили ее. Чего Звиррс и добивался.

- Госпожа, я вас огорчил? – коктейль наконец-то был допит, и Звиррс перестал издавать неприличные звуки. Сара, хоть и стала пираткой, воспитывалась в хорошей фаронской семье, и есть-пить привыкла молча. И втягивание Звиррсом остатков коктейля со дна бокала ее раздражало.

- Огорчил, - наконец процедила она. – Кока жалко.

- Да ладно… наша автоматическая кухня уже переняла его приемы приготовления пищи. Можно заказать коктейль, и он будет не хуже, чем его сделал бы ваш прославленный кок!

“Моя кухня! – Саре захотелось выкрикнуть это наглому начштаба прямо в лицо. – И яхта тоже моя!” Но она сдержалась и предложила еще бокальчик. Звиррс милостиво кивнул.

- Не цените вы нас, людей, - наконец сказала она, наблюдая, как рептилоид поглощает ароматную жидкость. Звиррс раздал распоряжения по подготовке к предстоящей акции, размяк и был готов поговорить откровенно.

- Ценим, ценим! – он оскалился в ухмылке. – Хомо – дорогой товар!

- Почему товар? Мы такие же разумные существа, как и вы.

- Нет, вы – низшая раса, - самодовольно заявил рептилоид. Сара решила поставить его на место.

- Конечно, рептилоиды – древняя и могучая раса с великой историей освоения звездных систем Демона Бо, но…

- Да, госпожа Сара! А как мы оказались на задворках Ойкумены? – желтые глаза Звиррса позеленели, ноздри расширились – он разозлился.

- Ваша версия отлична от общепринятой? – Сара игралась с представителем “высшей расы”, как с домашним дракончиком – были такие в Ойкумене, ростом не выше полуметра в холке, вместо пламени плевавшиеся зеленым паром. Фароны проводили генную модификацию этих животных – можно было заказать любой цвет и аромат пара. В Демократии предпочитали красный с запахом серы.

- Ха! Та версия, что мы – ящеры, произведенные на свет Демоном Бо и праматерью Тьмой Хиррой? Или что мы миллионы лет эволюционировали из рыб в величайшее творение природы? Ха! Ха! – рептилоиды смеялись редко, видимо, коктейль обреченного кока был хорош, раз Звиррс позволил себе это отрывистое “ха”, больше похожее на кашель. - Госсспожа… у вас ведь был ученый, предположивший, что мы зародились на Земле, названной прародиной человечества! А если у нас общая пра…родина, а? Что скажете, госпожа Сара? – Звиррс допил коктейль, отбросил бокал на пол.

“Вот свинья,” – подумала чистоплотная Сара, видя, как на ее белоснежном паласе расплывается серо- зеленое пятно, но вслух сказала:

- Тогда нам тем более нечего делить, Звиррс!

- Мы с самого начала были разумны. Когда вы сбивались в стаи, чтобы прокормиться, когда самой большой ценностью для вас был с трудом добытый огонь, мы, рептилоиды, осваивали планеты Солнечной системы. Вы были для нас забавными зверьками с зачатками интеллекта. О… мы даже организовали на одном из островов экспериментальную колонию по выращиванию развитого homo sapiens! Эксперимент, как утверждает наша история, удался. – Звиррс помрачнел.

- Неужели древние хомо вас, великих, изгнали? – ехидно спросила задетая за живое Сара.

- Нет, - рептилоид стал мрачнее тучи.- Приближение астероида. К Земле приближался астероид. Он должен был столкнуться с Землей и погубить ее. За несколько лет мы эвакуировали высшую расу на обнаруженную нашей экспедицией планету земной группы вдали от Солнечной системы.

- Не проще ли было разбить астероид, если вы были такие продвинутые?

- А мы и разбили. И через более чем одиннадцать земных тысячелетий к нам, в систему Демона Бо, заявились вы, хомо! Оказалось, что астероид не упал на Землю. Мы раскололи его на несколько крупных частей, и две из них прошли так близко от Земли, что вызвали приливную волну, затопившую большую часть суши, обошедшую вокруг планеты несколько раз! Вы, хомо, сумели выжить. Вы пользовались нашими подарками – железо, огонь, колесо – это мы вам оставили, на память. Вы расплодились и заняли пол-Ойкумены! Но для нас, великой расы, - вы по-прежнему всего лишь вкусные полезные существа. Не более.

- Красивое оправдание теории превосходства, - весело согласилась Сара и поднялась на ноги. Звиррс тоже встал:

- Госпожа, надеюсь, вы понимаете, речь не о вас. Вы – исключение из правил!

- Да, я все понимаю. Ваша теория ничуть не хуже нашей… Мы, фароны, верили, что мы – потомки египетских фараонов… Да это и не важно. Сейчас главное – захватить станцию!

Звиррс глянул на свой шкарм.

- Мы готовы, госпожа!

- Последнее напутствие, и пусть удача будет с нами!

Они вышли в стыковочный отсек. Там уже собрались восемь неудачников хомо. Когда Сара и Звиррс вошли в отсек, люди поднялись и выстроились в шеренгу. Рептилоид Гзирр отрапортовал:

- Госпожа Сара, команда готова к вылету!

- Отлично! Грузитесь, перелетайте к имперской галоше. После выхода из подпространства десантник ударит по Коллизео, привлекая внимание имперского эсминца. Ваша задача – под шумок изобразить взлет катера с планеты и подлететь с сигналом SOS к станции. Они вас примут за своих. Вы пристыковываетесь, заходите на станцию. Вам нужно отвлечь их внимание. Остальное – не ваша забота.

- Госпожа Сара, каждому хомо выдана подробная инструкция! – ухмыльнулся Гзирр.

- Отлично, Гзирр! – Сара оглядела бойцов. Кирилл был бледен. В руках он держал имперский шлем.

“Трусит, бедняжка!” – с презрением подумала Сара.

- Кирилл Струев, подойди-ка! – поманила она его пальчиком.

“Может, оставит меня при себе?” – обрадовался Кирилл и пулей выскочил из строя.

- Грузитесь! – Сара милостиво махнула рукой, а Кириллу сказала: - Ты, я смотрю, боишься?

- Никак нет, госпожа Сара! Впрочем… есть немного… - жалобные серые глаза преданного пса Сару не расстрогали, но, помня прошлую ночь и стихи, которые он шептал ей на ушко, Сара тихо сказала:

- Садишься последним, выбегаешь первым. Понял?

Кирилл не нашелся, что ответить, но, так как остальные уже заняли места, сел в катер последним, заняв место, ближайшее к люку. Сара и рептилоиды вышли из стыковочного узла и минут через двадцать уже наблюдали, как имперский катер с битым бортом цепляется к десантному кораблю и входит в раскрытый люк грузового отсека.

-Ну что же… погнали! – сказала Сара, занимая место командира в рубке яхты.

Глава 13. Билли Дженкинс.

После душа Лиза с наслаждением растянулась на койке. Им выделили “семейные апартаменты” – сдвоенная кровать… счастье! Лиза повертела головой в поисках скрытых камер, ничего не нашла, но решила быть настороже. Поль вышел из ванной, растираясь полотенцем.

- Поль! – шепотом сказала Лиза. – Иди ко мне поближе.

Было неудобно перед Петром и Николаем, отправлявшимся спасать десантников, но как отказаться от предложения Лизы?

- Поль, ты что? Я не о том! – Лиза прижалась к нему и, хлопая его по рукам, зашептала в ухо:

- Здесь может быть наблюдение! Поль, надо быть осторожными! Говори со мной шепотом! – с этими словами она накрыла их обоих одеялом с головой. Поль ощутил радость пребывания в сумасшедшем доме.

- Лиза, какая к черту прослушка? – возмутился он. – Тут все свои!

- А, по-моему, осталась куча вопросов без ответов! – зажимая ему рот, зашептала Лиза. – Говори шепотом, ну!

- Ладно! Только успокойся!

- По-моему, нам нужно вернуться, отловить Дженкинса и выяснить, что это за птица – ворон Гарри. Почему люди выходят с базы только по подземным туннелям – ты понял? И я – нет!

Полю самому было досадно, что его отстранили от участия в спасательной операции, но что делать – Лиза была так напугана.

- Лиза, тебе лучше остаться тут.

- Поль, да я уже отдохнула!

- Я вернусь на административный этаж и все выясню.

- Поль, нам не надо разделяться! Как мы найдем друг друга?

- Хочешь, я шлем надену и буду тебе рассказывать, что удалось узнать?

Лиза села на кровати:

- Я бы с удовольствием проспала полдня. Но надо идти. Надо все выяснить! Почему маммуты напали на людей? Что на них нашло?

- А ты видела, с какой скоростью вырастали лианы, помнишь, где воронка от взрыва?

- А почему часть протоплазмы вдруг начала защищать людей от разъяренных маммутов, а другая часть сделалась агрессором? Вот видишь, Поль, сколько вопросов! И никаких ответов! Они все тут только изображают, что что-то понимают.
 
- Кстати, а где наш робот разведчик?

- Наверное, его перепрограммировали, и он – один из местных дронов?

Поль вздохнул, критически посмотрел на Лизу:

- Лиз, ты точно пришла в себя?

- Да, вполне, - Лиза встала, попрыгала, демонстрируя свое великолепное самочувствие.

- Ты… будешь вести себя хорошо?

- Да, конечно, Поль! Я буду хорошей девочкой! – она прижалась к Полю и, обняв его за шею, заглянула в глаза: - Я все время, каждое мгновение думаю о том, что мне нужно вернуться домой, к Шуре и маме.

- Лиз, мы вернемся, обещаю! – Поль прижал ее к себе, гладя по голове, целуя макушку: - Поняла? Я – тебе – обещаю! Мы – вернемся!

Лиза кивнула и, шмыгая носом, расплакалась.

- Ну вот… ну все же хорошо, да? Хочешь, давай никуда отсюда не пойдем! Останемся в каюте, и все… мы не особенно им нужны!

-Я тут вся изведусь одна! – жалобно сказала Лиза.

- Ладно, пошли! – Поль попил воды, пока Лиза собиралась. Их комната находилась на нижнем обитаемом уровне. Минус восьмой этаж, лифт ниже не опускался. Всего под жилье было отведено три уровня. Столовые были расположены на минус шестом.

- Определенного времени принятия пищи у нас нет, - провожая до “номера”, рассказывала черноволосая и чернобровая Галя. – Заходите, садитесь за свободный столик и делаете заказ. Раньше можно было кушать у себя, но мы экономим энергию, отключили все, что не является жизненно важным.

Она вручила Полю коммутатор:

- Вы ведь вдвоем? Один на двоих!

- Хорошо, что вода не по расписанию! – пошутил Поль.

- Холодная все время, а горячая – по расписанию, - спокойно сказала Галя. – У каждого жилого уровня в свое время. Солнечные батареи затянуло лианами, и они не вырабатывают энергию. Раньше их расчищали, но теперь мы не выходим наружу, чистить некому.

- А как вы боролись с местной флорой? – поинтересовалась Лиза.

- Опрыскивали … каждый день. Удаляли остатки листьев. А на следующий день наползали новые. У нас была отдельная группа и даже лаборатория по изучению Коллизео… там, наверху, - Галя тяжело вздохнула. – Хорошо, что вы с нами, хоть новости узнали, мы ведь не имеем вестей с Земли больше года!

Поль и Лиза зашли на площадку лифта-конвейера и поехали вверх. На минус седьмом и шестом этажах к ним присоединились несколько пассажиров. Поздоровались, улыбаясь, как будто давно знакомы, с новичками. Это было приятно, и Лиза начала “оттаивать”. На административном этаже было шумно. Они сразу увидели Петра, Николая и других десантников, собравшихся вокруг Алана Скотта. Там же был и Билли Дженкинс, на этот раз без ворона.

- Поль, - зашептала Лиза. – Бери на себя Билла, а я возьму Скотта.

- Ок, - ответил Поль, и они присоединились к группе.

- Поль, вы уже отдохнули? – удивился Петр.

- А вы? – отшутился Поль. – Не время загорать, я думаю!

- Мы готовимся выйти на поверхность. Ждем возвращения отправленных на разведку “пальцев” протоплазмы. Предполагается создать боевой кулак, который мог бы создавать, в случае необходимости, защитные экраны от маммутов и саблезов, если те сунутся, ну и по обстановке – от инвазоров.

- Вы нашли, где наши?

- Робот-разведчик нашел скопление металла под слоем грунта, прямо под берегом реки. Там же ранее было обнаружено скопление инвазоров. Наверное, это наши ребята.

- Живы?

- Не понятно. Маячки блокируют инвазоры, тепловое излучение – скафандры, - Петр перешел на шепот, так как на них начали оглядываться, они мешали.

Лиза взяла Поля под руку и слегка подтолкнула, выразительно указав на Билли.

- Чуть позже, - еле слышно ответил он. – Давай послушаем!

- Коллеги, для проверки целостности скафандров участников спасательной экспедиции мы подготовили резервуар с водой и… - взявший слово Билл Дженкинс запнулся, увидев насупленную Елизавету, но справился с собой и продолжил: - и “облака”. Наша протоплазма проверит скафандры на герметичность. Если скафандр не герметичен, это верная гибель.

- План операции довольно прост: мы выходим на поверхность через тоннель под номером четыре. Выход находится в трех с половиной километрах от излучины реки. – продолжил Алан Скотт. – Под “зонтиком” нашей протоплазмы подходим к предполагаемому местонахождению людей, под крутым противоположным берегом реки.
На большом экране возникла схема местности, в правом верхнем углу – картинка от робота-разведчика, оранжевым цветом была обозначена зона скопления металла, который определили как скафандры десантников, которых утащили инвазоры. Пятно не меняло ни форму, ни месторасположение. Это могло означать и потерю сознания, и невозможность двигаться и то, о чем никто не хотел даже думать – смерть людей.
- “Зонтик” замаскирует нас от зверей и инвазоров. Часть “протоплазмы” останется на базе…

- Для контроля, чтобы остальные не разбежались? – не выдержала Лиза.
Все обернулись к ней. Лиза приняла вызов:

- Ой, вот только не надо делать вид, что я спросила что-то неприличное! – фыркнула она. – Вам сломали антенны. Вас не выпускают на поверхность без охраны. Наши роботы-разведчики появились у вас только вчера, а до этого вы имели информацию о происходящем вне станции только от ваших “благодетелей”, с переводом господина Дженкинса, не расстающегося со странной птицей. Кстати, почему вы называете ворона именем погибшего ученого, господин Дженкинс?

Весь тайный план расследования был провален. Даже дежурные, наблюдавшие на своих мониторах картинку от дронов, развернулись и с недоумением уставились на Лизу. Та приняла максимально независимый вид и продолжила:

- Господин Скотт! Я хочу услышать правдивые ответы, прежде чем мы с мужем полезем в этот резервуар с протоплазмой! Я уже пережила нападение инвазоров, это очень неприятно, уверяю вас! Кстати, что за блоху поймал ваш анализатор в карантинном шлюзе?

- Я сейчас уточню, простите, что не сразу… - засуетился Дженкинс, уткнувшись в свой монитор.

- Мы вас с собой не возьмем, - мрачно сказал Николай. - Не бойтесь.

- Это опасно, и женщинам без подготовки там делать нечего. Елизавета, вы остаетесь, - согласился Петр.

Но остановить Лизу было уже невозможно. Весь пережитой ужас, начиная с удара по ее психике несколько лет назад, когда она нашла в пустой каюте Кирилла только их общую фотографию, гибель Виктора Тимофеевича, ад на корабле, страх за Поля, нападение протоплазмы – все вспомнилось и навалилось на нее разом, как рухнувшие своды тоннеля. Не выдержала Лиза. Страх предательства поселился в ее душе, рисовал ей новые ужасы.

- Нет уж, я не собираюсь тут сидеть, как в темнице. Вы сидите, если вам нравится делать вид, что все прекрасно. А пришедшему “с воли” человеку, вот как нам, - она показала на Поля, - видно, что вы многое умалчиваете. Вот почему вы мне не отвечаете, Алан Скотт?

- Это был инвазор! – неожиданно оторвался от монитора Дженкинс. – К вам прицепился инвазор.

- Где? – испуганно оглянулась Лиза. – Поль!

- Вы спросили, я ответил. Сами посмотрите! – Билл “развернул” виртуальный монитор и ладонями увеличил экран, на котором был отчет входного контроля. – А где он вам подмышку прицепился, могу только предположить – видимо, в тоннеле. Ваш купол не пропустил бы его, а где вы еще с ними встречались? Да вы не бойтесь, на контроле его выпарили!

Лиза, перед этим стоявшая “ руки в боки”, в ужасе схватилась за свою косу и нервно ее теребила.

- Вот мы и не ходим наверх из-за этого. Наверху в здании нет ни одного целого стекла, - грустно сказал Алан. - Когда сюда привезли эвакуировавшихся, их поместили вниз, в карантин. А остальные жили наверху. В первую же ночь на нас напали. К счастью, мы тогда имели возможность отслеживать происходящее в радиусе нескольких километров, и заблаговременно спустили людей на нижние этажи, задраив люки, ведущие вверх. Все остались живы. В этот раз маммуты пришли всем стадом. Их было пятьдесят три особи. Они выбили бивнями стекла, в верхние этажи швыряли стволы деревьев. Насладившись разгромом, они отошли. И приползла “хмара”. Инвазоров тогда было немного, это сейчас их раза в три больше “нашей” протоплазмы. Они пытались добраться до людей, а когда не удалось – уничтожили все живое – растения в оранжереях, подопытных животных. И ушли, оставив вот таких, как был на вас, лазутчиков.

Лизу передернуло.

- “Наша” протоплазма неделю потом их выковыривала, с помощью отряда спасателей, те были с лазерами. Вот с тех пор мы и не выходим. Мы лишились большей части оборудования, “наша” протоплазма, оберегая нас от инвазоров и маммутов, закрыла нас от любого наблюдения, лианы затянули то, что осталось от верхних этажей. Мы остались без связи.

- А вы подали сигнал о нападении маммутов? – спросил Поль.

- Экипаж корабля, на котором была протоплазма, попросту не успел, а второй экипаж… спросить не у кого, командир покончил с собой.

- Да, мы знаем… а вы пытались сообщить на Землю о катастрофе?

- Мы составили отчет, отобрали материалы, собрали ученый совет и поручили выработать гипотезы странной агрессии мамонтов, собирались отправить его на следующий день, а ночью – второе нападение. И мы без связи!

- А починить не пробовали? – спросил Петр.

- Пробовали. Но у нас нет грамотного специалиста. Ни одного. Наша связистка… вот, вашего робота приспособили для наблюдения, но связь с Землей… в общем, нет у нас никого.

- Давайте я попробую, - тихо предложила Елизавета. – Я в прошлом – офицер гражданского космофлота, моя специальность – связь.

- Вау! Лиза, да вы – находка! – обрадовался Скотт. – Николай, ей нужно выделить сопровождение, и…

- Сначала я хотела бы услышать ответы на наши вопросы.

- Билли же…

- Вот как раз вопрос к Билли. Мистер Дженкинс, расскажите, почему ворон – это Гарри?

Билли искоса глянул на Скотта.

- Рассказывайте, что делать. Все равно когда-нибудь придется, - сказал Скотт. – Николай, кого вы выделите для охраны Элизабет? Ей, возможно, придется подняться наверх. Я дам два “облака”. Их сил хватит на “зонтик”.

- Петр, ты пойдешь с ними! – приказал Николай. - Возьмешь два наших купола. Шесть мы берем с собой для пострадавших и один на всякий пожарный.

“Моя судьба не обсуждается, - отметил про себя Поль. – Что спорить, так и нужно, чтобы я был возле Лиз, к тому же я тоже специалист в робототехнике, но…”

- Билли, и, если можешь, вкратце про ворона расскажи, пока ребята проверяют скафандры, я успею узнать ваш большой секрет! Ахмет, будешь моими глазами и ушами, - с этими словами Николай надел шлем, подключился к группе, открыл щиток и приготовился слушать рассказ Билли.

Николай так широко, так приветливо улыбался, что Дженкинсу ничего не оставалось, как скрыть монитор, чтобы не мешал, встать и пригласить всех интересующихся собраться вокруг него. Группа десантников, Алан Скотт и несколько сотрудников базы ушли проверять скафандры. Но «интересующихся» все равно набралось человек пятнадцать, а к концу рассказа их было уже около восьмидесяти – история ворона Гарри была озвучена впервые широкой публике. Билли пришлось взобраться «на кафедру» - небольшой пандус перед стеной с экраном и включить микрофон.

- Коллеги… э… в общем, почему мы это скрывали… ну не то, чтобы скрывали… ох, Господи! Ох… ну что же нам было делать? Сделаем экскурс в недавнее прошлое…
Лиза демонстративно уселась в первом ряду и включила запись. Дженкинс, бормоча: «Ну да, ну да… хотя, конечно…» - продолжил, поглядывая на Лизу. Полю пришлось сесть рядом после тычка в спину:

- Парень, у тебя отец силиконовый пластик выпускает, что ли? Не прозрачный, садись!

- Коллеги. Я вынужден выдать не проверенную досконально гипотезу. У меня нет надлежащего подтверждения, так что прошу быть снисходительными. Только чрезвычайные обстоятельства, - тут он бросил взгляд на Елизавету, которая одобрительно ему кивнула – мол, да, я – то еще обстоятельство! – вынуждают меня предлагать вашему вниманию… э… ну так вот.

Если опустить многочисленные отступления Дженкинса, суть его рассказа состояла в следующем. В живых после двух атак маммутов и инвазоров осталось менее двух  тысяч человек. Было много раненых. Людей нужно было обеспечить питанием, одеждой, водой. Безопасность обеспечивала охрана базы. Тут-то и возник вопрос – а что делать с «нашей» протоплазмой? После катастрофы на посадочной площадке она собралась в одно облако, переливающееся синими и зелеными искрами и вплыла в багажный отсек последнего катера. Пилот катера только плюнул и задраил люк багажного отсека. Так началась совместная жизнь «чистого разума» и людей. «Чистый разум» для начала облазил все уголки и несколько раз настойчиво болтался перед людьми, как будто хотел им на что-то указать. И указывал – на не заделанные отверстия, трещины, несколько раз ловил «шпионов»-инвазоров. Когда люди после атаки на базу рискнули выйти, «чистый разум» увязался за ними, создал вокруг радужную пленку, и они незамеченными исследовали развалины наземных этажей. Протоплазма совалась во все щели и явно «желала» быть полезной людям. Надо было как-то наладить отношения, так как люди на базе даже не имели возможности сделать облет поверхности планеты – маммуты разломали оба катера. Остался только один дрон, которого боялись далеко запускать – птеро уничтожили трех остальных. «Чистый разум», охраняя ремонтников, пытавшихся починить антенны и восстановить связь, умудрился сунуться в автоматику и угробил все окончательно. Что было делать? Группа ученых во главе с Билли Дженкинсом начала общение с протоплазмой – примерно как Кэррол на «Арии-7».

Долго бились над объяснением – почему вдруг протоплазма перестала нападать и, более того – взяла их под защиту. Предлагались теории: протоплазма рассматривает запертых в подземных этажах людей, как свой будущий рацион – но нападений больше не случалось, гипотеза отпала. Было предположение, что «чистый разум» - это высшая форма существования, и это – ее разведчик, «прилетел ознакомиться с состоянием дел». Но протоплазма не «прилетала» - ее привезли, и она сама была зависима от среды, в которую попадала. К примеру, «наша» протоплазма не выносила пресную воду, а инвазоры поселились в конечном итоге в реке и прекрасно себя чувствовали. Наконец, появились жалобы на то, что люди стали «слышать бестелесные голоса». Стало понятно, что «облака» пытаются таким образом общаться.

У Билли Дженкинса возникла идея, что «их» часть протоплазмы более разумна, чем инвазоры. И цвет «нейронов» был синий и зеленый, а у инвазоров добавился красный. Разделение произошло в тот момент, когда часть номер один «пообедала» несчастным маммутом, в то время как часть номер два, прочувствовав страдания людей, встала на их защиту. И Билл предположил – а что, если… часть протоплазмы номер два содержит большее количество «нейронов», на формирование которых повлияло первичное преступление – убийство и высасывание мозга несчастного «отца», Гарри Хэймера?

Опровергнуть сие предположение было невозможно. Билли решился на эксперимент. Он с помощью механика и ответственной в прошлом за связь Галиной соорудил нечто вроде приемника для сигналов «чистого разума». Эксперименты по отладке устройства Билли проводил на себе. В конце концов получилось – «голоса» в голове зазвучали четче и громче. Он понял, что протоплазма видит и слышит глазами и ушами того, к кому подключается, а также себе подобных.

И тогда в голову Билли Дженкинса закралась (а может быть, была внушена) крамольная идея – внедрить протоплазму в живой организм. Билли не знал о плачевном результате «плохого эксперимента», затеянного на «Арии» Тзеньянном, но когда он, бия себя в грудь, кричал, что он готов отдать свой организм на благо науки, коллеги решительно воспротивились.

Билли хотели связать и запереть, уговаривали и запрещали. Наконец, согласились приманить какое-нибудь животное для эксперимента. В самодельные  силки, конструкцию которых пришлось изучать по художественной литературе (доступа к сети не было, откопали в своей библиотеке «Робинзона Крузо»), в конце концов попался ворон. И тот не попался бы, но у него было сломано крыло. Крыло вылечили, Дженкинс решился на незаконный эксперимент, письменно взяв всю ответственность на себя, «договорился», как сумел, с «чистым разумом», и в кровь ворона ввели немного протоплазмы. Несколько раз повторили инъекцию. Ворон выглядел на удивление бодрым. «Облако» постоянно дежурило рядом с подопытной птицей. Билли утверждал – «облако» контролировало процесс внедрения. Но ему мало кто верил. Тоска овладела жителями подземного города, тоска и безнадега.

Билли Дженкинсу указывали на других ученых, занятых не фантазиями, а полезной деятельностью: например, улучшением свойств оранжерейной почвы, изобретением синтетического яичного меланжа, не мешало бы подумать о том, чем заменить рис в суши, когда он закончится. А не… тьфу!

Первым признаком успеха стали сине-зеленые искры в черном глазу птицы.

- Получилось! Получилось! – ранним утром разнесся по этажам радостный вопль – ученый ехал на площадке лифта и, пританцовывая, сообщал всем эту радостную новость.

Народ выскакивал в холл, спрашивал, что получилось-то? Налажена телепатическая связь с Землей? Ворон заговорил? Найден способ уничтожения лиан на солнечных батареях без выхода на поверхность Коллизео?

Нет, и еще раз нет. Только сине-зеленые искорки в глазах большой черной птицы. И птица жива.

Противозаконный эксперимент был продолжен. Протоплазма, утвердившаяся в птице, не уничтожала клетки животного, обогащая себя, как в случае с Джимми. Она вступила с организмом ворона в симбиотические отношения. Количество пришлой протоплазмы в нем увеличивалось очень плавно, пока не подошло к критическому уровню. Тогда ее рост прекратился, причем вмешательство Билли Дженкинса было минимальным. Он всего лишь несколько раз повторил “облаку”, что у птицы высокий пульс и большое внутричерепное давление, и что это может ей повредить.

Настоящей победой стал тот день, когда Билли “услышал” ворона. “Какого черта ты работаешь без перчаток?” – эта фраза возникла в голове Дженкинса сама собой. Это были не его мысли. Он давно работал без стерильных перчаток – берег таящий запас для серьезного случая, например, для работы с заразным объектом.

- А, закончились, - машинально ответил он и, обернувшись, обомлел: никого кроме него самого и ворона не было. Облако искрилось сильнее обычного, а ворон прохаживался по комнате, поглядывая на Билла.

«Это ты сказал?» - не веря себе, мысленно спросил Дженкинс, сев на пол рядом с птицей.

- Я, а кто еще? – услышал он в ответ.

«Я схожу с ума…» - тоскливо подумал Билли и «услышал» в ответ:

- Ты лучше языком говори, мне так понятнее!

Билл Дженкинс поднялся, пробормотал, что скоро вернется, запер на новый код лабораторную дверь и пошел к психиатру, по совмещению должностей работавшей также акушером-гинекологом.

Она сильно изумилась, увидев в своем кабинете мужчину. Но, узнав о «голосах» внутри его головы, вздохнула и, принялась делать тесты. Билли оказался психически здоров. Счастливый, с заключением на руках,  он сразу отправился из медицинского отсека к себе в лабораторию. И началось…

Дженкинс забыл обо всем – о том, что на Земле у него семья, о своей гражданской жене на станции, о том, что хоть раз в день нужно обедать. Однажды он пришел в их с Галей каюту и наткнулся на свои кейсы, выставленные в коридор. Куда идти? Он пытался связаться с ней, но Галя была недоступна. Билла приютил на ночь его ассистент. Выпроводила Билла жена этого ассистента через неделю. Она добилась, чтобы ученому выделили отдельную каюту и уговорила мужа выводить Дженкинса обедать. Тесты, эксперименты, обучение… Билли считал, что он оказался в научном раю. Настоящей, очевидной для всех победой было заседание станционного совета,  на котором он представил ворона впервые.

Ворон, как ни бился Билли, не мог говорить. Ну не предназначен был его клюв для членораздельной речи. Зато он, неожиданно для Дженкинса, сам начал отстукивать морзянку. Билли показывал ему несколько раз таблицу, объяснял принцип (заодно и сам выучился), но ворон не реагировал. Как понял потом Билли, он “впитывал знания”, и как-то раз ворон  без указаний, к полнейшему восторгу Дженкинса и ассистента, начал отстукивать всем известные краткие сигналы – SOS, URG (срочно) и PSE (пожалуйста).

Вот это была победа! На совещании Билл представил птицу как Гарри и, опустив глаза, еле слышно промямлил, что он считает птицу частью личности погибшего ученого. В «зале» зашептались, а Алан Скотт спросил только:

- Почему?

- Понимаете, Гарри был первым пострадавшим, и то, что протоплазма взяла нас под защиту – мне это говорило о том, что личность Гарри сильна, что она растворилась, что, возможно, если попросить “облако” отдать ворону те нейроны, которые были… позаимствованы у Гарри, или, вернее, те искорки плазмы, которые восприняли в большей степени нейроны Хэймера...

- Иными словами, сожрали мозг бедняги Гарри, - зло сказала Галина. Как единственный специалист по связи, она присутствовала и на этом собрании. Билла она считала малахольным и иначе как “мой бывший, дурак который”  не называла. Билл только кротко посмотрел на нее (по мнению некоторых коллег, он пытался вспомнить, кто это) но из вежливости не стал спрашивать. Это мнение коллег потом донесли Гале, чем еще больше настроили ее против “бывшего”.

- … и я поговорил с «облаками», и давайте спросим самого подопытного, кто он, как его зовут!

- Ну и чушь! – презрительно сказала Галя.

- Спроси ты, - предложил Билл.

- Вот еще!

- Алан, может быть, вы рискнете? Только попроще постройте фразу и наденьте антенны! – Билли протянул свой «головной убор» Алану Скотту.

- Давайте,  - неуверенно протянул Скотт, надел обруч с антеннами на голову и спросил:

- Нормально?

- Давайте помогу… - Билли вытянул антенны на всю длину. – Вот, теперь нормально. Спросите у ворона, что вам хочется. «Облака» - это как резонаторы, они усиливают сигнал…

Алан Скотт обреченно вздохнул, чувствовал он себя крайне глупо. Все замерли.

- Э… птица… Ничего, что я его «птицей»?

- Ничего, сосредоточьтесь на вопросе!

Алан наклонился к восседавшему на специально сооруженной подставке ворону.

- Скажи… те: вы – Гарри Хэймер?

Птица наклонила голову. Оба облака, расположившиеся рядом, «заискрили». Тридцать пар глаз внимательно следили за вороном, а тот, как большой артист, выдержал паузу, пощелкал клювом и, когда все уже были готовы к тому, что он раскроет клюв и важно произнесет что-нибудь вроде “Уважаемые коллеги, рад приветствовать глубокоуважаемое собрание”, он подошел к закрепленной рядом с ним небольшой пластинке и начал стучать по ней клювом. Вздох разочарования пронесся в помещении. Кто-то даже присвистнул от разочарования.

- Это Морзе, коллеги! – успокоил всех Билли. – Кто-нибудь владеет?

Галина, как связист, изучала азбуку Морзе.

- Попроси повторить, я не уловила с одного раза! – сказала она. Билли подчеркнуто уважительно обратился к ворону:

- Коллега, вы не могли бы повторить ваш ответ?

Присутствующие развеселились.

- Билл, не морочь голову! Ты нас разыграл, и молодец!

- Билли, ты в орнитологи заделался? Какой он тебе коллега! – раздавались “реплики из зала”. Галина, поджав губы, возвышалась над птицей и присевшим рядом Биллом.

- Пожалуйста, - прошептал тот, жалобно глядя на ворона.

Ворон прошелся пару раз по своей площадке, казалось, его злили высказывания “из зала”, глянул на Галину, Билла и, подскочив к пластинке, принялся выстукивать. Галина записывала в блокнот, шевеля губами. Билл, успевший изучить азбуку Морзе, переводил про себя и улыбался.

- Ну что? Коллеги, прошу тишины! – Алану Скотту было крайне интересно, что ответил на его вопрос ворон.

- Не может быть… - Галина, сверявшаяся с обозначением букв, расшифровала текст. Все замолчали, а ворон, нахохлившись, смотрел на собравшихся своими черными искрящимися глазками.

- Ну что, что?

- Не могу поверить…

- Да ну же!

- Вот что получилось. “Я, Гарри, приветствую собравшихся”. – Галина протянула листок с записями Скотту. Билл тихо улыбался, а “собравшиеся” вскочили с мест и кинулись смотреть на расшифровку, ворона, который предпочел перепрыгнуть на плечо Дженкинса, кто-то расспрашивал Билла о том, как удалось так выдрессировать птицу…
Так началось сотрудничество “нашей” протоплазмы и населения подземной станции.

Конечно, ворон не был ученым Гарри Хэймером. Но определенные черты, часть знаний и воспоминаний Гарри сконцентрировалась в птице. Билли и ворон Гарри стали посредниками между “чистым разумом” и людьми. Разум учился быть человеком. Он рассылал свои “сгустки” или “пальцы” по планете, собирал информацию и возвращался на базу, защищал людей от нападений ставших агрессивными маммутов и инвазоров.

Ворон Гарри, нуждавшийся в тренировке своих крыльев, часто вылетал на волю, проверяя и расшифровывая донесения, добытые “пальцами”. Вот так он и поймал робота-разведчика группы Петра. “Пальцы”, наблюдавшие за инвазорами, сообщили об их подозрительной активности в полсотни километров от реки, и Гарри отправился посмотреть сверху – а что, собственно, вызвало ночной поход инвазоров в дальние края. И обнаружил робота-разведчика, поймал его и унес в клюве на базу. По траектории полета птицы Петр, Давид, Поль и Лиза отправились вслед, а остальное нам уже известно.

Так закончил свой рассказ Билли Дженкинс, посмотрел на задумавшуюся Лизу и добавил:

- Я же говорил, это длинная и неправдоподобная история. Вы бы поверили мне там, в тоннеле?

Лиза подняла глаза и впервые за сутки улыбнулась, как умела только она: казалось, солнечные лучики осветили ее лицо:

- Да и сейчас остается много вопросов, – лица у Поля и Билли вытянулись. – Но мы примем это за рабочую гипотезу! Ну что же, я готова идти налаживать связь! Если, конечно, Гарри не против…

Глава 14. Тучи сгущаются.

Изирра, немолодая самка-рептилоид, последней покидала старый имперский БДК. Только что она проследила, чтобы имперский же покоцанный катер, отлетевший от корабля, под шумок взрывов на Коллизео проскользнул над планетой и выскочил в космическое пространство, изобразив взлет с точки приземления только что разбитого настоящего катера имперского десанта. Изирра еще раз проверила, хорошо ли откликается управление корабля на команды с удаленного пульта, который она держала в руках – небольшой кейс с монитором в откинутой крышке. Корабль послушно выполнил команды, и довольная Изирра захлопнула кейс и протянула его рептилоиду Гзирру:

- Держи. Да осторожнее, за ручку неси! Вот неуклюжий какой… - Гзирр схватил кейс и, подбросив его, довольно ловко поймал. Ему нравилось дразнить заносчивую Изирру.

- Уходим! – самка еще раз окинула взглядом рубку – не забыла ли чего, закрыла щиток своего шлема, и они оба направились к шлюзу, где их ждала маленькая капсула, рассчитанная на двух существ. Изирра шла впереди Гзирра. У нее был большой хвост, полностью занимавший хвостовой мешок скафандра. Мешок свисал вниз, и Гзирр состроил гримасу, глядя на это безобразие. Он был довольно молод для рептилоида и любил, чтобы у самки все, где надо, было крепким и упругим. А тут…

Почти у всех рептилоидов были хвосты. Разные. Короткие и длинные, мясистые и костистые. Вот у змеиного принца Шрейсса – не хвост, а загляденье! Длинный, с тонким чутким кончиком, с приятно утолщающимися чешуйками на внешней стороне. По кончику хвоста Его Высочества можно было безошибочно определить его настроение. Когда кончик замирал и начинал еле заметно дрожать – значит, Шрейсс увлечен происходящим, если медленно поворачивается влево-вправо – принц недоволен, постукивание по полу означало, что принцу наскучил доклад подчиненного, и надо закругляться. У самого Гзиррса хвост был раза в два короче, но толстый и мускулистый.

И человеческие скафандры не всем рептилоидам подходили – только тем, у кого хвост был в зачаточном состоянии или отсутствовал. Остальным рептилоидам делали скафандры на заказ, под размер главного украшения. Несколько лет назад мир Демона Бо заказал разработку скафандра с универсальным хвостовым отсеком русским. Те сделали образец, рептилоидам понравилось, а, поскольку платить они не собирались, то имперцам было объявлено, что скафандр не соответствует поставленным задачам, и «до свидания».

Имперцы подали в межгалактический суд и спокойно занялись своими делами, изредка интересуясь судьбой своей разработки. А рептилоиды попытались запустить в серию образец. Но у них ничего не вышло – они не обладали производственной технологией Империи. Ни в производстве материалов, ни в сборке – не пошел ворованный образец в серию, так и остался в одном экземпляре, а им пришлось довольствоваться своими не очень удобными скафандрами. Суд имперцы выиграли, но Мир Демона Бо повел дело на затяжку – апелляции, пересмотр дела… а тем временем Империя увела из-под носа облюбованный рептилиями мир Слита. Как компенсацию. А почему бы и нет?

«Зррря у госпожи Сарры нет хвоста», - неожиданно для себя подумал Гзирр, влезая вслед за начальницей в тесную капсулу.

- Найди на планете местечко, где можно укрыть катер и чтобы ничто не загораживало обзор! И побыстрее! – велела Изирра, открывая кейс.

«И чтобы спрятать катер, и чтобы все вокруг было видно, - повторил про себя Гзирр. – Во дает!»

Ругая про себя начальство, увлеченное «стрелялкой», Гзирр нашел все-таки неплохое местечко на высоком берегу речушки. Рядом был густой лес, в котором можно было укрыть капсулу. Они вышли из катера и поднялись на обрыв. Изирра не отрывала глаз от монитора в кейсе и управляла кораблем. Ей нужно было имитировать наличие экипажа на БДК как можно дольше, отвлекая внимание имперского эсминца, который несся на всех парах к Коллизео. Изирра, скалясь, фыркала при особо хорошо удавшихся маневрах.

- Ох-хо-хо! – серия взрывов вспенила воду в большом водоеме выше по течению речушки.

- Госпожа Изирра, вы бы подальше стреляли, - попросил Гзирр, - а то в нас попадет…

В них не попало, Изирра увела БДК в сторону, стрелять по каменной гряде, но предыдущее попадание разрушило естественную запруду, и вода из водоема мощным потоком хлынула в реку. Речушка в считанные секунды вышла из берегов и даже подмыла берег, на котором стояли рептилоиды. Им пришлось отодвинуться, чтобы не рухнуть в реку вместе с оползнем – часть берега с грохотом обрушилась вниз. Через час вода сошла, и уровень воды понизился. Изирра с воодушевлением громила несчастную планету, Гзирр подглядывал в монитор, и они оба не сразу учуяли опасность. А когда запах озона стал таким резким, что оба они оторвались от экрана и в недоумении огляделись, было поздно бежать к капсуле.

- Эт-то что еще такое? – с отвращением спросила Изирра. – Гзирр, разгони их, у меня эсминец на хвосте.

Вокруг них кольцом стояли, переливаясь, сумеречные фигуры, отдаленно напоминающие клубы дыма или тумана. Они извивались, сверкая красными, зелеными и синими искрами. И сжимали кольцо. Гзирр снял лазерную винтовку с предохранителя, и широкий луч ударил по «сгусткам», пробивая в кольце брешь. Туманные лоскуты, извиваясь, ускользали от убийственного луча, попавшие под него испарялись с громким шипением.

- Изирра, стреляйте! – зарычал Гзирр, водя винтовкой из стороны в сторону. Но он не успевал, не успевал! Он услышал по внутренней связи дикий вопль начальницы, обернулся и увидел страшное: Изирра билась на земле, выронив кейс, судорожно сучила ногами, а под закрытым щитком шлема уже не было ее лица, там копошилось что-то мерзкое, желеобразное и искрящееся.

- Гррррра! – завопил Гзирр и, поливая из лазерной винтовки мерзких тварей, кинулся прочь. Хмара накрыла его, но он, рыча, продолжал нажимать на курок. Еще шаг – и он сорвался с обрыва, полетел, кувыркаясь, в реку, ушел под воду, и там его настигли. Медленно, неотвратимо влезал под щиток туман. Запах озона стал невыносимым, светящаяся жидкость заполнила его ноздри, рот, глаза. Страшная резь в глазах, и Гзирр перестал что-либо видеть, начал захлебываться, задергался в конвульсиях и умер, не выпустив из рук лазерную винтовку. Палец так и свело на крючке, и он стрелял, пока не высадил весь заряд, испарив воду вокруг себя, поджарив водоросли.

Зря рептилоиды пожадничали. Имперские скафандры хмару не пропускали.

Сара, получив последнюю информацию от разведчика, ввела свою яхту в подпространство. Последние поступившие сведения ее порадовали – хитрый план по выманиванию русского эсминца полностью удался, эсминец попался на удочку и летел к Коллизео разбираться с поливающим огнем несчастную планету пиратским десантным кораблем. Катер («Троянский конь», так назвала его начитанная Сара) с восьмью хомо на борту летел к базе. Когда яхта вынырнет из подпространства, для них все будет кончено, хотя пока они ничего не знают.

- Приведите пленника, - велела Сара своего адъютанту, в последний раз собственноручно проверяя свое любимое детище – глушилку, позволявшую на определенном расстоянии от корабля сначала «оглушить» его – воздействовать на системы управления и жизнеобеспечения, отключить их, а затем переключить управление на себя. Переключить управление на себя иногда удавалось только в рубке самого корабля, а иногда и удаленно. Все зависело от уровня защиты жертвы.
Ввели Давида. Сара с удовольствием отметила, что бывший муж осунулся, сгорбился и без бороды имеет совершенно жалкий вид неудачника. Особенно порадовали ее скованные ноги пленника. «Вот пнуть бы тебя и посмотреть, как ты будешь ползать по полу, пытаясь подняться со связанными руками», - подумала она.

Давил напомнил Саре ее первого мужа, Ефрема. Даже сердце защемило, так неприятно было вспоминать свое убогое прошлое полурабыни этого дегенерата… Не хотела Сара Бахрейм вспоминать прошлое, но это сходство…

Сара лучше всех в школе знала математику и всерьез увлекалась программированием. Начала с высших языков и докопалась до машинных. «Если бы она была мальчиком, это могла бы быть гордость нашей фаронской семьи», - говорил ее тьютер отцу Сары.

- Да, она девочка, - поджав губы, ответил отец. – Как я это упустил? А вы? Вы-то зачем ее продвигали в этом направлении? – набросился он на тьютера и директора школы.

- Она сама, - это было все, что смогла промямлить директриса.

Победительница международных соревнований программеров Солнечной системы, призер IT-игр Империи, лучшая ученица школы - перед Сарой, казалось, открыты все двери в Ойкумене. Но она родилась фаронской девочкой, и никому не было дела до ее блестящих аналитических способностей. Она создавала программы, внедрение которых могло озолотить не одну IT-компанию, но ее, школьницу, никто не принимал всерьез. «Она всего лишь играет», - успокаивала ее мать бушевавшего папу, доказывавшему, что удел женщины – это только семья.

А Сара даже не предполагала, что ее увлечение математикой и программированием вызывает такую бурю в семье. Она гордилась своими успехами. Учиться лучше всех в школе – разве это не достижение? И, главное – лучше мальчишек. Ни у кого не было столько баллов по математике. Никто из их школы не побеждал на олимпиадах и соревнованиях программистов. И Сара, конечно, мечтала учиться дальше. Ее школьный тьютер (наставник) подобрал для нее заочный университет, куда ее принимали без экзаменов. Казалось – вот ее путь, прямой и честный путь христианки, заработок для себя и семьи, честь и слава острова Фаронов.

Да, она понимала, что ее фамилия будет стоять последней в списке авторов работы, которую сделает она, но разве это было важно молоденькой девчонке? Получать результат. Делать программное обеспечение, которое начинало работать с первого запуска, оперативно отлавливать баги, упрощать схемы, находить неожиданное элегантное решение задачи – вот это было ужас как интересно!

Но учиться дальше ей не пришлось. Брат Старшего отца их семьи  Ефрем Бахрейм взял ее в жены. А, поскольку он был следующим Старшим отцом, то ему надлежало поддерживать фаронские традиции в семье. Так что, Сарочка – кухня, дети и церковь – и ничего более. «Может быть, он одумается? Ведь я могу быть полезной, приносить деньги в семью, и потом – ведь это моя жизнь, мой талант, в конце концов!»

Сразу после свадьбы Ефрем забрал у Сары компьютер и велел не забивать голову ерундой. Когда у них полетела система «Домашний интеллект», и ее не смогли починить пришедшие на вызов системщики,  дом наполнился зловонием – ароматизатор воздуха работал явно в обратную сторону. Плюс вода то текла, то нет, то кипяток, то сразу ледяная струя. А чего стоила ночка с системой отопления, решившей, что за стенами – лютая стужа, это в тропиках-то!

Сара робко сказала, что, кажется, она знает, в чем причина поломки и готова ее устранить. Ефрем, привыкший к комфорту и страшно злившийся на ремонтников, оборал ее, ударил и сказал, что она не должна даже заикаться об этом, ее бабье дело – заниматься домом. Тогда Сара заплакала в первый и в последний раз в своей взрослой жизни. Неделю жили в зловонии и без воды, потом им поставили новую систему, а поломанную выкинули на помойку на заднем дворе. Сара полезла туда ночью и забрала уцелевшие платы. Так же, тайком, она выпросила у брата старый компьютер и потихоньку обзавелась «железом», позволившим продолжить занятия самостоятельно. Это была ее настоящая жизнь. А остальное… остальное казалось молодой женщине игрой – игрой в жену странного, не родного человека, игрой в послушную дочь и покорную невестку, игрой в приветливую хозяйку дома…
Поймала ее свекровь.

- А что это Сара на чердаке денно и нощно пропадает? – недовольно спросила она Ефрема. – Я сегодня попросила ее потушить капусту для пирога, так она все время туда отбегала, начинка сгорела, мне пришлось заставить ее переделать…
Ефрем подловил Сару, когда она после обеда поднялась наверх и вломился на чердак. Сара установила сигнализацию и успела закрыть старый комод, в который была вмонтирована техника. Но Ефрем, рассвирепев, разломал мебель, обнаружил следы преступления, избил ее за непослушание и спустил по лестнице вниз.

Это было хуже всего. Сара была беременна, ударилась о ступени и в результате потеряла ребенка. Она даже не понимала, что с ней происходит – ее заперли на чердаке, где она рыдала, обнимая свой разломанный комодик. Когда началось кровотечение, она страшно испугалась, стала стучать в дверь, звать на помощь. Но никто не пришел. Злой Ефрем и свекровь сидели в столовой и пили чай с капустным пирогом. Они слышали, конечно, Сару, но свекровь, поджав губы, закрыла дверь в коридор:

- Ишь, какая своенравная! Ничего, пусть поплачет.

- Может, посмотреть, что с ней? – спросил Ефрем.

- А чего смотреть? Пусть перебесится, будет к утру, как шелковая.

К утру вызывали врачей и спасали жизнь Саре. Она чуть не умерла от потери крови. Потом началось воспаление, ее долго лечили, но больше детей вынашивать она не могла. Свекровь до самой своей смерти попрекала ее этим:

- Вот, даже родить не смогла! – рассказывала она приятельницам. О причине выкидыша все знали, но перечить даже не пытались.

Сара потеряла все – и настоящее, и будущее. Жизнь стала бессмысленной, а веру Сара тоже утратила.

- Ты мне не помог? – спросила она Всевышнего как-то ночью, пытаясь осознать, как же ей быть дальше. – Не помог. Значит, тебя нет.

Она и в самом деле «перебесилась» - стала, как все, свекровь могла быть довольна. Но мнение родни ее перестало интересовать. От нее требовалось притворство? Прекрасно, она стала лицемеркой. Через год она с улыбкой прошептала мужу на ушко:

- Ефрем, мне нужен компьютер, мне так скучно одной по вечерам.

- Ты опять за свое? – прикрикнул было супруг.

- А ты не хочешь, чтобы я рассказала Старшему отцу и всем-всем-всем, что ты по вечерам играешь на деньги у Абрамчика?

Ефрем лишился дара речи. Это был удар! Азартные игры, тем более на деньги, были категорически запрещены у фаронов. Клуб для скучающих мужчин организовал Абрам из семьи Винштейнов. Туда входили только избранные, и Ефрем в их числе. Но то, что могло сойти с рук обычному фарону, не сошло бы будущему Старшему отцу. Ефрему захотелось придушить Сару сейчас же, но он собрался с силами и шепотом же спросил:

- Что тебе нужно?

- Список вот, - Сара вынула из-под подушки листок бумаги.

- Хорошо, только молчи!
 
- Молчу, как рыба об лед! – радостно подтвердила Сара. – Да, милый, Абрамчик жулит тебя в вирту-рулетку, могу тебе рассказать, как…

Так Сара добилась своего – ее оставили в покое. Но радости в жизни все равно было мало. При виде беременной женщины у нее заходилось сердце, в ней просыпалась страшная зависть и, как следствие, ненависть. Она старалась не выходить из дома, потому что было невозможно пройтись по улице городка и не наткнуться или на беременную с бессмысленно-сияющей улыбкой, или на мамашу с сопливым младенцем, или на стайку детишек, но тут на ее голову свалилась сначала молодая жена Ефрема, умершая в преждевременных родах, а потом и Эсфирь. А остальное…

Сейчас Сара даже почувствовала что-то вроде жалости к Давиду: «Никогда ты не увидишь своих детишек, - подумала она. – Я не могу тебя отпустить… впрочем, когда все кончится, попробую отдать тебя хорошему специалисту, может, он сумеет почистить твою память? Хотя после этого обычно лишаются рассудка».

- Давидик, вот посмотри сюда, вот, на большой экран гляди! – в центре рубки возникло изображение. Море, лайнер. Давид застонал.
 
- Нет, ты не стони и не скули, меня не проймешь. Смотри.

Изображение лайнера увеличилось, и Давид увидел сверху детишек, резвящихся в бассейне на верхней палубе и нескольких взрослых. Элис он узнал сразу.

- Это, мой дорогой бывший муж, съемка со спутника министерства обороны Земли. Это военный спутник. Да, это – запись, но в чем проблема?  Я могу попросить, и мне пришлют пароль входа в их систему, и минут через семь я смогу его активировать, и он превратится из спутника наблюдения и связи в то, чем он на самом деле является – элемент системы обороны, вооруженный до зубов. Одного выстрела по лайнеру хватит, чтобы превратить его в пылающие… так, держите его! – Давид в отчаянии рванулся к ней, забыв о связанных ногах, упал и разбил подбородок.

- Я не договорила, эй! Это – плохой вариант, - продолжила она, глядя в глаза Давиду, поставленному на ноги рептилоидом. – Есть хороший вариант. Мы сейчас выходим из подпространства в районе базы «Ария-7». Конфетка внутри ждет меня. Ты меня ведешь сразу, куда нужно, где я могу забрать оборудование и ваш самый главный секрет, понял? И я оставлю тебя на этой базе. И вали к своей Элис. Все понял?

- Я понял, - Давид кивнул головой. – Сара, умоляю тебя, не трогай их… там же дети… И потом, Сара, как ты можешь забрать это с собой?

- А вот ты мне и подскажешь, как! Наденьте ему намордник, надоел! – скомандовала Сара. Звиррс был рядом, и он был уверен, что они отправились за технологией выращивания алмазов, отличающихся от природных разве что гигантскими размерами – русские, как сказала Сара, научились выращивать очень большие экземпляры… А пока Звиррс не увяз в драке с имперскими десантниками на базе, он не должен ничего подозревать, не должен сомневаться.

- Выходим из подпространства… - Сара и Звиррс замерли в своих креслах, Давида усадили на место второго пилота. – Готовьсь принять информацию!

- Готова, - миниатюрная самка-рептилоид напряженно вглядывалась в пустой пока экран.

- Ай-я-а-а! – дико завизжала Сара. – Давай!

Они вышли у планеты Коллизео и понеслись к «Арии-7». Все решали секунды. Яхта «Безумная Сара» пряталась в тени планеты, и эсминец не видел ее.

- Что там?

Офицер связи докладывала:

- Наш БДК нанес ракетные удары по планете Коллизео и продолжает совершать маневры, отвлекая эсминец русских. Эсминец движется к нему, через пятнадцать – двадцать минут достигнет зоны прицельного огня по БДК.

- Похоже, они захватили наживку, госпожа! – Звиррс не смог сдержать ликование.

- Катер?

- Катер… катер выполнил свою задачу – подошел к «Арии-7» и взорвался.

- На абордаж! – закричала Сара, заставив яхту в один прыжок достичь максимальной скорости. Всех вдавило в кресла. «Безумная Сара» понеслась к станции «Ария-7». Пиратский десантный корабль, на тот момент еще управлявшийся Изиррой, ударил по имперскому эсминцу. Игра вступила в спрогнозированную стадию.

Когда «троянский конь» наконец состыковался со шлюзом «Арии-7» (вел катер малоопытный кок), Кирилл вскочил и кинулся открывать люк. Всю дорогу от Коллизео до «Арии-7» он судорожно решал, что делать – послушаться Сару и первым выбежать из катера или, наоборот, не спешить? Что она хочет? Погубить его, подставив первым под выстрелы имперского десанта? Зачем? Он знал о Саре и ее проделках гораздо меньше остальных хомо. Может быть, она боится Шрейсса – кто знает, какие у них там отношения, а он, Кирилл, ублажал ее всю ночь… Так ничего и не придумал кроме одного: выходить ему так и так первому, так что лучше выскочить и сразу падать на пол, катиться куда-нибудь к стене шлюза, чтобы не попасть под огонь. Так он и сделал, и под крики товарищей:

- Эй, ты куда, стой! Команды не было! – открыл люк и по низу выскользнул на карачках в шлюз, упал, пополз к стене, и тут-то рвануло. Кирилл увидел только пламя перед щитком, взрывная волна ударила по нему, впечатала в стену, к которой он так стремился, и он потерял сознание.

Катер был начинен взрывчаткой от души. Направленный взрыв разнес его в клочья и повредил обшивку станции, оторвав от внешней стены изрядный кусок и повредив люк шлюза.

За четверть часа до взрыва за приближающимся катером наблюдали командир станции «Ария-7» подполковник Семен Федорович Топаев и командир десантной группы, оставшейся на станции, капитан Гао Юн. Офицер связи Оксана Зайцева пыталась связаться с катером.

- Ну что? – спросил подполковник.

- Все то же, товарищ подполковник. Катер глухой и немой, только сигнал SOS подают.

- Все люди по-прежнему живы?

- Живы.

- Наши скафандры не идентифицируются?

- Нет, товарищ подполковник. Одно можно сказать наверняка: все восемь человек живы. Пилот неуверенно как-то швартуется…

- Может, подстава, товарищ подполковник? – спросил капитан Гао Юн, наблюдая за катером. - Бортовой номер будто акула сгрызла, с борта содрана краска.

- Может, подстава, но люди все равно остаются людьми. Мы не можем не оказать им помощь.

- Группа десанта, подготовиться! Подойти по коридору в шлюзу номер пять, внутрь не входить, полная боевая готовность! – дал команду Гао Юн своим людям.
В разговор ворвался голос Ивана:

- База, это Иван Ордынцев. Тут такая ситуация… Кэррол общалась с Тзеньянном, с мнемоусилителем, и он, как я понял, умудрился прочитать мысли наших гостей. Мысли… недобрые!

Возникла пауза, во время которой катер сумел с третьей попытки пришвартоваться к люку шлюза.

- Да уж… - протянула Оксана. - Сообщение принято, капитан Ордынцев! Обязательно примем меры! Возвращайтесь!

И в этот момент станция слегка вздрогнула и замигали красные аварийные сигналы. Мелодичный женский голос произнес:

- Тревога! Тревога! Аварийная ситуация в пятом шлюзовом отсеке! Тревога красного уровня! Всем службам занять свои места!

- Что за?... Катер взорвался!

- Группа Симоняна, что у вас?

- Нормально, товарищ капитан! Все живы, внутренняя стена шлюза слегка погнулась в двух местах, но держит!

- У вас три минуты до закрытия поврежденного отсека! Войти в шлюз, убедиться, что живых нет! Мы не видим ничего, камеры и сенсоры в шлюзе повреждены взрывом! Выполняйте!

- Слушаю! Заходим, быстрее! Две минуты!

- Здесь человек! Один есть! Похоже… живой!

- Вытаскивайте его! Еще кого видите?

- Нет, только… черт, чья-то голова…

- Уходим, уходим! Товарищ капитан, шлюз осмотрен, эвакуирован один человек, повреждения его скафандра только внешние, маячок зеленый! Скафандр… гражданского космофлота, имперский.

- В медчасть его… Все вышли? Закрыть отсек! – скомандовал Топаев, и поврежденный отсек начал медленно закрывать торцевые люки и люк в центральный коридор, изолируясь от станции.

- База, база, что у вас? Я – Иван Ордынцев! – Иван вызывал станцию, наконец ему ответили:

- У нас красный уровень! Этот катер взорвался, разгерметизация отсека! Блокируем поврежденный отсек! Ах, чтоб тебя! Пираты!

Последняя фраза относилась к роскошной серебристой яхте, стремительно приближающейся к базе. Открытые оружейные порты были красноречивее любых слов.


- Ах, чтоб тебе! Красный уровень! А инструкция-то где? Что нам-то делать? - испуганно поскуливал Питер Корн, пытаясь привлечь внимание профессора, с головой ушедшего в анализ быстро меняющегося состояния Тзеньянна.

- А? Угу… да плюньте вы на инструкцию! Вы посмотрите, что с Тзеном!

- У нас красный уровень опасности!

- Он… он эволюционирует с небывалой скоростью! Он уплотняется на глазах, искры больше, разряды сильнее, он движется гораздо быстрее и… о, доннерветтер*! Тзен обретает формы…

- Доннерветтер, пираты! – завопил в ухо профессору Хансу Сандельсону его
ассистент.

Профессор наконец оторвался от мониторов и услышал о проблеме.

- Мне все равно, - глядя сквозь Питера, сказал Сандельсон. – Такое событие, как там, - и он махнул рукой в сторону экрана, на котором было видно, как  резвится Тзеньянн, - бывает раз в тысячу лет. И никакие пираты меня не отвлекут от изучения и созерцания. А вы… вы пойдите, водички попейте. Или чего покрепче! – и он вернулся к работе. Питер Корн в отчаянии схватился за голову и тоже припал к экрану монитора. Бежать со станции все равно было некуда.


Николай выслушал отчет о проверке скафандров и направился к карантинному шлюзу, где проводилась проверка. У лифта стояли и отчаянно спорили Алан Скотт и Билли Дженкинс. Николай задержался и вслушался в разговор.

- Нет, должен идти я! – говорил Билли. – Только я умею общаться с Гарри, а без Гарри нам не суметь оперативно договориться с нашей протоплазмой!

- Билли, а вам не кажется, что здесь в сотню раз больше людей, и именно они не могут остаться без вас, раз уж вы себя позиционируете, как переводчика протоплазмы? – отвечал Скотт.

- Интерпретатора, если уж на то пошло! – поправил его Билли. – Это вы, уважаемый, являетесь руководителем сего богоугодного заведения, и вы лучше всех знаете, как что тут чудом работает, и без вас там обойдутся, а тут – нет! Если вы сгинете, кому от этого станет лучше? Нет, я убежден, мне идти!

- А вы, будьте любезны, не забывайте, кто ваш начальник! – обиделся Скотт.

- А мой начальник… мой начальник, если угодно – Гарри Хаймер! – воскликнул Билли и испуганно замолчал. Замолчал и Алан, не имея, что возразить.

- А куда вы оба собрались? – спросил Николай, подойдя поближе.

Оба руководителя удивленно посмотрели на Николая.

- Как куда? С вами, спасать десантников! – ответил Алан Скотт, как старший.

- А… вы… вы в чем… в какой одежде собрались? – оба были одеты в видавшие виды рабочие комбинезоны и многократно чиненные ботинки.

- У нас есть скафандры! Легкие, конечно, но мы их проверяли, это скафандры защитные, для работы в опасных…

- Понятно, понятно! Био-химио-радиационная защита. А вы когда-нибудь попадали в этих скафандрах в боевые условия? Нет? Там время не на секунды идет, а на доли секунды. Если у вас нет опыта, я вас не возьму. Потому что нам предстоит нести пятерых наших, а если вы пойдете – еще и вас в придачу. Все. А вот и ваш ворон, Билли!

Из лифта вылетел ворон Гарри, сел на плечо Дженкинса и принялся нетерпеливо постукивать по пластинке, закрепленной на плече ученого, как погон – мол, давай, скорей, интерпретируй! Билли быстренько вытащил из кармана самодельный мнемоусилитель, настроил его на максимальную чувствительность – «сгустков» поблизости не было и начал вслушиваться, глядя ворону в глаза. Вокруг передвигались люди, информация на настенных табло дублировалась голосовым объявлением, шумел допотопный лифт – Билли «слышал» только Гарри. Наконец он закрыл глаза, снял усилитель с головы, посидел полминутки молча – «переводил», видимо, полученную информацию и, наконец, сказал:

- Так. Коллеги, насколько я понял, инвазоры вылезли из своего логова и направились вверх по течению реки. Больших скоплений «пальцы» не ощущают. Также «пальцы» сообщают, что животные убрались подальше из этой зоны или попрятались. Путь свободен! «Пальцы» ждут вас в конце тоннеля, выходящего на поверхность недалеко от реки!

- Я пошел, - Николай повернулся, но тут ворон Гарри ловко перепрыгнул, помогая себе крыльями, ему на плечо. Николай аж присел и удивленно обернулся к Билли. Тот выглядел озадаченным.

- Гарри, видимо, хочет пойти с вами…

- Ну и отлично! Гарри, Гарри, ты отличный парень! – Николай погладил пальцем спинку птицы. Гарри постучал по верхушке шлема Николая.

- А, хочешь сказать, будем с тобой переговариваться морзянкой?

Ворон кивнул головой.

- Удачи! Будьте на связи, а мы подготовим больничные койки и операционную! – напутствовал Николая Алан. – Билли, распорядитесь и возвращайтесь ко мне, будем выпускать команду из тоннеля и наблюдать. Насколько это в наших силах.

- Надеюсь, что связь удастся восстановить! – ободрил их Николай и направился с вороном на плече к лифту.


- Ох ты ж! – воскликнул Поль, оглядывая остатки антенны, обеспечивавшей связь базы на Коллизео с внешним миром. – Как будто стадо горилл тут порезвилось!
Верхние этажи базы представляли собой плачевное зрелище. В прошлом двухэтажное приземистое здание, в котором комфортно размещались полтысячи человек, выглядело как многовековые руины, заросшие зеленью. А антенна – отдельно стоящая башня – была разодрана в клочья. Ни одной целой панели, ни одной сохранившейся сотовой плиты, все провода сорваны и перекручены. Лицо у Лизы вытянулось:

- Это я год буду собирать и то вопрос, соберу ли…

- Я же говорила, - уныло вздохнула Галя. Далеко послышались разрывы.

- Никак не угомонятся, - констатировал Петр. – Выпустим робота? Давай-ка, голубчик, покажи нам картинку, - и с этими словами он достал из нарукавного отделения робота-разведчика, того самого, которого унес с собой ворон Гарри. – Давай, и смотри, не попадись!

Лиза и Поль перебирали разрушенную антенну в надежде найти хоть что-нибудь, что уцелело.

- Вот парочка, пожалуй, вполне подлежит восстановлению, - Лиза отрыла два чудом сохранившихся блока. – Давайте еще поищем!

- Ребята, идите картинку смотреть! – позвал их Петр. Лиза, Галина и Поль с удовольствием выбрались из груды переломанной техники и подошли к нему.
На шкарме Петра (мониторе, вмонтированном в грудную часть скафандра) они увидели привычную картину: синее небо, бескрайние леса, горы вдали. Привычную, да не совсем. На небе четко были видны две ярко-белые мигающие и хаотично движущиеся звезды.

- А это бой в космосе, между прочим! – напряженно произнес Петр. – Кто-то отбомбился по Коллизео, кто-то решил его проучить. Наш эсминец гоняет пиратов?

- Наш эсминец… - ты уверен, Петр? – спросила Лиза.

- Наиболее вероятно, не так ли?

- Но если это – наш, имперский эсминец, он же может поймать сообщение от робота-разведчика, если робот вызовет его и передаст им сигнал?

- Да, может…

- И ведь пираты, даже если поймают сигнал, не расшифруют его сразу?

- Лиз, ты гений! – бережно обнял ее Поль. – Ты сможешь?

- Вот это я смогу! – радостно улыбнулась Лиза. – Петр, дай мне код входа в систему робота-разведчика!


Имперский эсминец, подлетевший к Коллизео, имел возможность проанализировать действия БДК, принимавшего ранее участие в нападении на имперский корабль, везший на «Арию-7» ученых. Да, это был он. Теперь пират взялся за необитаемую планету Коллизео. Планете досталось: не имея какой-либо понятной русским цели, БДК дубасил ракетами по поверхности планеты, совершая довольно замысловатые маневры. Какое-то время он уходил от эсминца, совершая убийственные по перегрузке пируэты, потом дал деру по прямой, а потом сделал петлю и дал залп по эсминцу русских.

- Что он хочет-то? – отдав команду включить максимальный уровень экранной защиты, спросил командир эсминца, капитан первого ранга Ираклий Георгиевич Леонишвили. – Ну ладно, сейчас получит, – и корабль дал ответный залп, поглощенный защитным экраном эсминца.

«Дуэль экранов» продолжилась с четверть часа, бывший имперский БДК совершал однообразные резкие маневры, пытаясь подловить имперский эсминец, пробить защиту, но командир знал свое дело. Все атаки были отражены, ценой потери четверти мощности экранов. Эсминец выбрал точку в БДК и старался попадать именно в нее – в экран, защищающий двигательный отсек, сам же уворачивался и подставлял то один экран, то другой, но скоро БДК повернулся кормой и помчался в сторону точки входа в подпространство. Эсминец направил в его сторону парочку залпов, чтобы «подогнать», но вдруг десантник повел себя очень странно – он проскочил вход в подпространство и на полном ходу, не меняя направление движения, помчался куда-то вдаль. В этом направлении был только красный карлик. Эсминец кинул еще несколько плазменных «стрел», снизив мощность защитных экранов противника до мизерных тридцати семи процентов и погнался вслед. И тут командира эсминца вызвал офицер связи.

- Ираклий Георгиевич! Какой-то слабый сигнал с планеты!

- Что за сигнал?

- Идентифицируется, как робот-разведчик имперской внешней разведки, товарищ капитан первого…

- Чего-о-о-о? Стоп машина… Притормозим-ка… Отслеживать десантник пиратов! Расшифровать можете?

- Сейчас… Вот: «Я – Петр Сомов, номер удостоверения…» совпадает с номером Петра Сомова, следовавшего к нам на «Арию-7», товарищ капитан!

- Да, у него были такие роботы в комплекте, и?

«Прошу выслать помощь. На Коллизео обнаружена база «Ария-8», считавшаяся утраченной. Около полутора тысячи человек. Связь возможна только через робота-разведчика. Люди на подземных этажах здания базы. Я и трое из моей группы находимся на поверхности. Прошу вызвать помощь. Координаты… И повторение, товарищ капитан первого ранга… Они живы!»

- Выслать на планету Коллизео большой катер с…. сколько их? Полторы тысячи? – с десятью десантниками, врачом и связистом. Мы же продолжаем преследование пиратского корабля. Отправьте Сомову ответ, пусть ждут!

Глава 15. Николай.

Николай, с вороном на плече, вошел в карантинный шлюз. На полу стоял огромный бак, наполненный водой. Шланги, лужи на полу, искрящееся облако около стенки – да, проверка была выполнена. Осталось пройти тестирование ему. Команда спасателей – четверо десантников в мокрых легких десантных скафандрах – подошли поближе. Николай оглядел своих парней: Ахмед, Карл, Леон, Федор. Они выжидающе смотрели на командира.

- Все прошли проверку?

- Так точно, командир! – ответил за всех Ахмед. – Вот, для вас водичку оставили…

- Ребята. Давайте здесь, на берегу… Ситуация неопределенная. Из разведки у нас только вот, - он кивнул головой в сторону протоплазмы и наш робот - разведчик. Мы даже не знаем, живы ли наши люди. Но они бы пошли за нами, окажись мы на их месте.

- Да что там, товарищ капитан… Понятно, пойдем и мы!

- Определенно одно: полная неопределенность! Не впервые!

Николай улыбнулся:

- Я другого и не ждал! Гарри, слезай! Мне пора окунуться… - Николай спустил ворона на пол, закрыл щиток шлема и направился к резервуару.

Алан Скотт и Билли Дженкинс пришли попрощаться, когда Николай «принимал ванну». Ворон Гарри вспрыгнул на подставленное плечо Вильяма. Дженкинс, поглаживая нахохлившуюся птицу, шепнул ему:

- Гарри, ты уж береги их…

Ворон клюнул его в плечо.

- Не сомневаюсь, не сомневаюсь! Гарри… сам будь осторожен! – в ответ ворон важно кивнул головой и, спрыгнув на пол, начал прохаживаться, наблюдая, как Николай, пройдя тестирование на водонепроницаемость, выбирается из резервуара. Выбравшись, он встряхнулся, как пес и подошел к мерцающему облаку.

- Ну что, теперь тест с вами? – спросил он и окунулся в мерцающий туман. Колышащееся облако окутало его, мельчайшие частицы пытались найти малейшую трещину, но ничего не вышло. Облако “отхлынуло” от Николая, он поднял щиток шлема, подошел к Алану и Билли.

- Я готов! Шесть куполов? Разведчик?

- Всё на месте!

- Мы готовы.

Его команда выстроилась позади своего командира.

- Удачи, господа! - у Алана Скотта от волнения сорвался голос, он закашлялся. Пока Билли раздумывал – уместно ли обниматься или достаточно пожать руку уходящим, ворон Гарри сел на подставленную руку Николая, а сам командир выпрямился, приложил руку к шлему:

- Разрешите приступить к выполнению задания?

- Да, с Богом! – прочувствованно ответил Алан Скотт.

- Выдвигаемся! – скомандовал Николай, и группа подошла к люку. Медленно люк поехал в сторону. Пустой коридор. Сканирование выдало оператору предварительный результат – “коридор чист, пространство вокруг внешнего выхода на поверхность не представляет опасности”.

- Выход разрешен! – прошло объявление и по внешнему динамику, и высветилось сразу на нескольких табло. Группа вышла и направилась вверх по коридору.

Командир группы Николай Колесников был типичным русаком. Такие, как он – светло-русые, кудрявые, с выраженными острыми скулами – в изобилии рождались в древности на юге Руси – на курской земле, на русской стороне Гребня (Кавказских гор). Роста он был невысокого, крепкий, цепкий. Его хобби – альпинизм – толкало Николая на подвиги. На каждой планете, на каждом месте дислокации его глаза искали скалы – место, где можно “полазить”. Он изучал рельеф понравившихся скал, планировал маршрут. Потом, в свободное время, добирался до “объекта”.

Он “ходил по маршруту” по старинке – вбивал крюки, закидывал страховочный шпагат, фиксировал себя сам. Из снаряжения – только защитный жилет, рация, молоток, шпагат, крюки и карабины. Никаких мономолекулярных нитей, застывающих при “выстреливании”, никаких коконов, опутывающих человека в случае падения со скалы. Это был его личный бой с незнакомой горной породой, с не пройденным ранее маршрутом, со скалой – только он и недобрая природа. Иногда приходилось ночевать посередине маршрута – тогда он натягивал армейский гамак, крепя его на вбитых крюках. Ел и пил «на весу».

Сейчас он стоял во главе левой группы, около ступеней в конце тоннеля. Он смотрел на открывающийся над головой люк, как на неприступную скалу – оценивающе, прищурив глаза. Это был его новый бой. Ему приходилось, и не раз, снимать пострадавших туристов со скал. Довелось вытаскивать из ледяной трещины застрявшего альпиниста –  вися на шпагате, выплавлять лед вокруг его намертво застрявших ног. И вот теперь тоже предстояло спасти людей. Пройти сквозь ад, сохранить команду и вытащить оставшихся в живых товарищей.

Правая группа – Ахмед, Леон и Федор – один за другим бесшумно выскочили на поверхность, залегли, выпустили разведчика. Ворон Гарри сорвался вслед за ними и, хлопая большими черными крыльями, вылетел из-под земли и взмыл в небо. “Облако” выползло и, расплывшись, маленькими ручейками устремилось по направлению к реке. На поверхности и, особенно в пресноводной реке, толку от протоплазмы было мало. Несмотря на то, что ее “приучали” к воде без морских солей, она по-прежнему реагировала на пресную воду, как натрий – шипела, испарялась и взрывалась.

- Чисто! – доложил Ахмед. Николай и Карл вышли на поверхность. Люк закрылся. Быстро, почти бегом, насколько позволял буйно разросшийся лес, стараясь не создавать лишний шум, люди продвигались к берегу реки. Подключили экзоскелеты. “Плавили”  бездымно коридоры в низких ветвях папоротника и зарослях лиан. Робот-разведчик, сопровождаемый вороном, несколько раз пролетел вдоль реки и завис над местом, где, предположительно, были люди в скафандрах.

- Картина маслом! – произнес наконец Николай, с изумлением рассматривающий видео, передаваемое роботом. И было чему удивляться. Еще вчера здесь была полноводная река со спокойным течением, зелеными берегами, со склонившимися к воде деревьями. А сейчас воду как будто слили. Уровень воды в реке снизился раза в три, берега обнажились, и на склоне, где обосновались инвазоры, смыло часть грунта. Николай заскрипел зубами. Инвазоры вырыли норы в ложе реки. Обвал срезал берег, как лопата срезает часть муравейника. Показались ходы, а в них… инвазоры запихнули несчастных космонавтов. Шлем и рядом ботинок, часть спины, какие-то измятые, искореженные элементы снаряжения.

- Николай,  проверь… - тихо произнес Ахмед. Николай открыл защитный щиток врачиоли.

- Все равно пойдем! – упрямо ответил командир и включил режим “контроля своих”. Пока прибор улавливал сигналы маячков, диагностировавших состояние бойцов, в эфире стояла тишина. Наконец на мониторе врачиоли появились позывные команды, отправившейся в спасательную экспедицию, а рядом засветились  ярко-зеленым имена членов группы. Через некоторое время Николай задал “поиск в радиусе пяти километров”. Робот-разведчик подлетел поближе к склону. Ни движения, ни нового ответного сигнала от маячков в скафандрах.

- Если они погибли, сигнал должен быть все равно, красный, а тут вообще никакого нет. – Николай вглядывался в изображение, передаваемое зависшим разведчиком. Захлопали крылья, и сквозь плотную листву прорвался ворон Гарри, сел на плечо Николая, призвал к вниманию, постучав по скафандру. Николай откинул щиток.

- Есть новости, птица вещая?

Ворон важно кивнул и принялся выстукивать морзянку.

- “Они возвращаются. Спеши.”

- Инвазоры возвращаются! Бегом! – группа сорвалась с места. Оставшийся километр бежали, уже не прячась, и успели до возвращения хозяев. На их берегу дежурило облако “своей” протоплазмы. Ворон опустился рядом. Казалось, они беседуют, как приятели – облако искрилось, Гарри поворачивал голову, осматривая противоположный склон.

Десантники быстро спустились к воде. Инвазоров не было. Вода была мутная, взвесь еще не осела. Люди начали переходить ее вброд. Подошли к изрытому склону. Николай поднял голову, скривил губы в злой ухмылке. Он был готов к покорению этого мокрого глинистого подъема. Робот поднялся выше – Ахмед направил его наблюдать за местностью.

- Карл, кидай наверх стропу, поднимайся, закрепи ее и брось нам “морковку”. Стой на страховке и разложи два сдвоенных купола, будешь принимать пострадавших. Ахмед и Федор, вы внизу, наблюдаете. Инвазоры, скорее всего, придут по воде. Леон, мы с тобой вверх, к ребятам! Гарри, отправь “пальцы” в обоих направлениях вдоль вашего склона на разведку.

Карл выстрелил вверх мономолекулярную нить, ее верхний конец упал на землю и буквально вцепился, впаялся по всей своей длине в грунт, траву, во все, к чему прикоснулась его верхняя часть. Десантник, одной рукой держась за нить, в другую взял лазерную винтовку и, дернув нить, начал подъем. Нить укорачивалась, поднимая его вверх. Оставшиеся внизу страховали, держа на прицеле оба берега реки. В конце подъема Карл ухватился за верхнюю кромку обрыва и выскочил на верх склона. Огляделся – никого. Верный ворон перелетел на его сторону и сел рядом. Карл скинул вниз трос с якорем на нижнем конце – «морковкой», якорь поймал Леон и втоптал в дно речки. Трос натянулся. Николай, держась левой рукой за трос, начал подъем по склону. Правая перчатка и оба ботинка работали в режиме «утюга» - нагретые до температуры обжига глины подошвы, носки ботинок и подушечки пальцев входили в глину, как нож в масле и сразу запекали ее, образовывая ступеньки. Леон с носилками, позаимствованными на подземной базе, поднимался уже по этим ступеням.

Вскрытые оползнем ходы жилища инвазоров облегчали путь наверх. Николай внимательно вглядывался в уходящие вглубь норы – не было уверенности в том, что все уползли. И куда? Что их спугнуло?

До первого десантника он добрался довольно быстро. Из мокрого земляного склона выступала часть шлема и нога в ботинке.

- Леон, похоже, тут сразу двое!

Леон, поднимавшийся следом, уперся в ноги командира. Николай перехватил правой рукой трос, перешел левее, пропуская Леона вверх.

- Давай-ка, выкапываем!

Держась одной рукой за трос, Леон сменил режим «утюг» на «саперная лопата» и принялся обкапывать землю вокруг скафандра, замурованного в глинистый берег. Николай страховал на случай нового обвала подрытого склона. Космонавт лежал на боку, лицом к ботинку. Леон прорыл берег на полметра вглубь и наткнулся на второй ботинок. Николай поднялся повыше и помогал откапывать плечи и грудь пострадавшего.

- Не видно, кто это? - спросил Карл.

- Нет, он щитком в ноги уткнулся, не разобрать! – ответил Леон, вгрызаясь в землю.  – Черт, это задница!

- Ну и?

- А больше нет ничего…

- Что значит «нет ничего»? – холодея, переспросил Николай. – Скафандр разрушен?

- Непонятно… ноги вроде откуда надо торчат, а дальше нет ничего! Повреждений не чувствую!

А у Николая его десантник закончился в районе поясницы. До поясницы он был, а ниже – нет.

- Давай моего вынимать, у меня хоть голова… - Николай хотел сейчас только одного – чтобы инвазоры вернулись, и чтобы он собственноручно поджарил их всех лазером. Он закрепился на тросе и потянул фигуру в скафандре за плечи наружу.  Ноги лежащего рядом почему-то тоже поползли следом, как будто были соединены. Леон страховал снизу.

- Носилки приготовь! – велел Николай, крепя к плечам неизвестного десантника страхующую мономолекулярную нить.

- Ноги тоже закрепи! – посоветовал Карл, выстреливая вниз новую страховку.

- Готово! – Николай вздохнул и медленно, аккуратно вытянул добычу инвазоров наружу. Вытащил – и обомлел. Он думал, что тащит две половины разных людей, а это оказался один человек в измятом, искореженном скафандре, сложенный пополам в районе поясницы. Не сумев вскрыть скафандр, твари решили запрятать добычу, и, видимо, так человек помещался в этом хранилище компактнее. Николай, подключив экзоскелет, держал на руках изломанную фигуру.

- Карл, мы поднимаемся! – наконец глухо произнес он и, задав всем страховкам и тросу «плавное движение вверх», поехал вверх по склону. Он уже узнал человека внутри скафандра. Это была Сьюзи, единственная девушка в их команде. Веселая Сьюзи со светлыми кудрявыми волосами, забранными в хвост «на работе», задорная спорщица Сьюзи, при любом удобном случае заключавшая пари, чтобы доказать, что она не хуже парней. Карл принял у Николая тело.

- О, дьявол… Это Сьюзи! – Карл вгляделся в искаженные болью черты девушки.

- Да… я вниз, там чуть выше еще скафандр просматривался. Положи ее в купол, попытайся выпрямить.

- Может, лучше до базы оставить?

- Карл, она мертва. Посмотри на маячок!

Маячок скафандра Сьюзи был темный. Николай скользнул вниз и не видел, как Гарри, смешно подпрыгивая, захлопал крыльями на Карла, вспрыгнул на плечи Сьюзи и принялся яростно стучать клювом по скафандру, пытаясь просунуть голову между грудью и коленями.

- Развернуть ее, что ли? – удивленно спросил Карл. Гарри оторвался от клевания скафандра и выразительно посмотрел на Карла, будто хотел сказать «Ну да, осел ты этакий!» Карл  с усилием оттянул ноги от ее туловища. Скафандр был сломан, но не разрушен. Гарри запрыгну на грудь и ожесточенно продолжил клевать что-то над левой защитной грудной пластиной.

- Да что ты привязался к ней? Кыш! – Карл попытался согнать птицу, но тут произошло нечто неожиданное: скафандр в районе сердца взорвался фейерверком, Гарри отскочил, как ошпаренный, а по плечу Сюзанны проскользнула дымящаяся и искрящаяся змея, скатилась, разбившись на капельки, на землю и скрылась в траве.

- Карр! – каркнул ворон, расправляя крылья. – Карр! – и повернул голову, указывая на девушку. Карл взглянул и закричал:

- Николай! У Сьюзи зеленый маячок! Она жива! Мне нужен Леон с носилками, чтобы отнести ее в купол!

- Леон, иди!– приказал Николай, спустившийся ко второму фрагменту металла, который торчал из склона. Надо было торопиться. Инвазоры не появляются, но раз у Гарри появилась информация – «возвращаются» - значит, дорога была каждая минута!
Карл и подоспевший Леон переложили Сьюзен на носилки и бережно внесли в купол. У раскрытого входа они задержались – купол проверял входящих на наличие вредоносных объектов, и в нескольких местах скафандры всех троих «задымились» - купол что-то нашел и удалил доступными ему средствами. Носилки поставили на землю, и Карл спросил Николая по рации:

- Командир, мы внутри купола. Леону возвращаться?

- Нет, он пусть займется налаживанием переправы. Как Сьюзен?

- Пока без сознания.

- Это к лучшему. Подключись к ее скафандру, проверь ее состояние.

- Уже проверяю… Леон вышел! Так… Хоть что-то работает! Кислорода на двое суток, это хорошо. Система диагностики… так… вот, плохо: поврежден пояснично-крестцовый отдел позвоночника, травма тазобедренного сустава. Чтобы она не чувствовала боль, скафандр сделал анестезию нижней части тела и ввел ее в сон. Черт, лучше было не распрямлять ее, что ли? Я старался нежно…

- Карл, для нас главное – доставить ее живой на базу, не думаю, что транспортировка в «сложенном» состоянии была бы безопасной. Зафиксируй ее на носилках… Ах ты ж! Леон, держи его!

- Что у вас? – Карл выскочил из купола, подбежал к краю обрыва, посмотрел вниз. Николай раскачивался на тросе, Леон, стоя на одной ступеньке и держась рукой за страховку, пытался удержать второй рукой отчаянно лягающегося человека в скафандре. Ворон Гарри усиливал сумятицу, летая вокруг и громко каркая.

- Лягнул меня, как дикий конь! – Голос у Николая был веселый – один из его парней был жив и здоров! – Карл, подцепи его!

Карл, закрепив основание страховки на склоне, выстрелил нитью в спасенного. Нить прилипла к его скафандру, и чем больше он поворачивался, тем большая длина нити намертво сцеплялась с ним.  Готово! Кто это, Ник? – спросил Карл.

- Тяни героя! А… это Фил! Фил, дружище, это мы! – мимо Николая проплыл спутанный десантник с вытаращенными глазами. Увидев знакомое лицо командира, он что-то закричал. Но Николай его не услышал – связь не восстановилась. – Леон, запускаем разведчика в пещеру!

Маленький робот влетел в ход, из которого только что вывалился Фил. Включил режим ночного видения. Для оперативности Николай смотрел картинку на шкарме Леона, а Леон – на его. Шкармом назывался экран на нагрудной пластине скафандра. Его можно было отстегнуть и поставить в удобное место, можно было повернуть и выставить горизонтально, но если рядом был кто-то из команды – обычно смотрели друг на друга. Ничего и никого – только прорытые ходы. В нескольких местах Николай заметил искорки, быстро исчезавшие в соседних проходах. Вот яркое пятно – но нет, это – всего лишь выход на тот же склон.

- Командир, Фил хочет что-то сообщить! – раздался в наушниках голос Карла.

- Командир, Николай! – голос Филиппа дрожал и срывался. – Нет больше никого… они позвали маммутов и заставили их давить нас… Они хотели так вскрыть скафандры, но только переломали и раздавили ребят, потом выкинули в реку… Нас со Сьюзен затащили сюда!

- А куда выкинули, не покажешь? – Николай старался говорить спокойно – это война, чего он только не насмотрелся за свою службу, но мысль о том, что ребят раздавили, как лягушек, была невыносима.

- Где-то здесь, недалеко от норы!

- Робот, назад! – приказал Николай. – Искать металл на дне реки! Ахмед, Федя, вы все слышали?

- Да, командир, -   отозвался, как старший, Ахмед.

- Николай, как слышишь? – ворвался в эфир голос Петра.

- Нормально. Как связь?

- Лиза придумала хорошую штуку – отправила сообщение через робота-разведчика на пролетавший эсминец. Они были на грани слышимости, но мы успели. К нам летит их катер. Вам нужна помощь?

- Да, пригодилась бы – нам нужно перевезти человека с травмой позвоночника.

- Нашли?..

- Да, Сьюзен и Филиппа. Сьюзен тяжело ранена. Фил бодр и здоров… остальные погибли, с его слов! Ищем останки… Карл, переправа готова?

- Готова, командир!

- Возможно, нас подберет катер.

- Откуда?

- С нашего эсминца… нас нашли, все будет в порядке. Но по-хорошему нужно уходить, пока не вернулись инвазоры.

- Николай, сэр! Робот нашел металл на дне реки! – Леон указывал на робота, зависшего над ручьем, оставшимся от реки.

- Ахмед, проверьте! Гарри, ну что ты? Садись, поговорим! – ворон Гарри, метавшийся между притаившимися «пальцами» на противоположном склоне и лагерем Карла, настойчиво набивался на приглашение пообщаться. Сел на плечо и начал тукать по скафандру.

- Ты помедленнее, брат! – Николай вглядывался в происходящее внизу и не очень хорошо «переводил» сбивчивую морзянку. – Ну… «они»… они? Так… «они здесь». Кто «они»? Ахмед, нашли?

Ахмед опустился в воду на колени, передав винтовку Федору и, нащупав на дне что-то твердое, попытался поднять это. Бумм! Гарри изо всей силы клюнул Николая в шлем.

- Ты что? Пробьешь дыру, как я в космосе буду? Кто «они»? Наши ребята здесь, на дне реки, мне сказал Филипп!

Ворон, с сомнением оглядел Николая и продолжил настукивать.

- Мои бра… брать… братья… красно… красно что? Мои блудные братья… Ты про пальцы, что ли? Нет? Инвазоры?

Ворон кивнул, сорвался с места и взмыл вверх.

- Ребята, боевая готовность! Хозяева вернулись! – сказал Николай. – Леон, дуй вверх к Карлу.

Возвращение инвазоров было эпичным. Сначала десантники услышали трубный рев, и из-за излучины реки выскочил огромный маммут. Шерсть его переливалась, как будто он был в мыльной пене. Но это была не пена – это были его наездники - инвазоры.

- Ахмед, Федор! Выбирайтесь наверх, на склон, откуда спускались! Уберите маммута, им управляют инвазоры.

Маммут задирал хобот, трубил и довольно быстро приближался к команде Николая. Федор и Ахмед закинули на верх противоположного берега нитяные стропы, закрепились, и Федор взмыл вверх. Ахмед и успевший подняться по своей стороне Леон прицелились в маммута. Лохматый зверь несся к ним на всех парах, явно гордый своей миссией и порядком разозленный.

- Отпугните его. Подпалите морду, может, убежит, - сказал Николай, наблюдавший за развитием событий с середины высоты берега. Робот-разведчик, вереща, выскочил из норы наружу, Николай увидел на шкарме искрящиеся зигзаги, и вслед за роботом вылетела огненная змейка, не сумела поймать его и рухнула в воду.

Ахмед успел подняться наверх, когда случилось это. Река забурлила, заискрилась и поток воды фонтаном поднялся чуть не на высоту бывшего берега. Николая закрутило, но он, крепко вцепившись в страховочную нить, начал подъем. Выскочил на вершину склона, отряхнулся – искрящиеся точки облепили его, искали любые, самые маленькие лазейки, , но не смогли пробраться под имперские доспехи. Зато Николай добрался до них. Красное пламя вырвалось из дула лазерной винтовки, выжигая скопления светящихся тварей на земле. Трава обугливалась, земля запекалась, но инвазоры прилипли к его скафандру и не собирались покидать безопасное пристанище.

- Николай, зайди в купол, купол снимет инвазоров! – кричал Леон, кидая дополнительные нити, укрепляя переправу.

- Он не справится, пропустит что-нибудь внутрь, а там Сьюзен!

Ахмед и Федор тем временем подпалили шерсть маммуту. Это ему не понравилось, еще бы – Федор удачно попал по вытянутому вверх хоботу, а Ахмед несколько раз прошелся лазером по груди и передним ногам животного. Запахло паленой шерстью. Маммут взревел и яростно атаковал берег, на котором засели обидчики. Он ударился всей своей огромной тушей о склон, поднялся на дыбы, шарил хоботом по бывшему заливному лугу, но не преуспел. Маммут, не привыкший стоять только на задних конечностях, грузно опустился на привычные четыре, но поскользнулся и шлепнулся в остатки реки, подняв кучу брызг. Тут- то бедную животину и достали Федор и Ахмед. Два широких луча средней мощности прошлись по туше, сжигая шерсть и нанося болезненные раны. Маммут взвыл, поднялся и сбежал, стряхивая прицепившихся инвазоров.

- Инвазоры остались без поводыря! – крикнул Николай. – Леон, как переправа?

- Готова!

- Пока они не нашли новые глаза и уши, эвакуируем на тот берег Сьюзен!

- Может, лучше подождать катер с эсминца, командир? В куполе раненым ничто не угрожает!

Николай даже не успел ответить, как из воды взметнулась вверх куча искореженного металла, вперемешку с глиной. Инвазоры вышвырнули на берег раздавленные скафандры с его солдатами внутри. Николай похолодел.

Вспомнилась, промелькнула перед глазами история из его юности. Он с друзьями, совсем молодые еще были, отправились в горный поход. У демократов такие приключения назывались серьезно: «на выживание». А у этих безумных имперцев – просто горный поход. С элементами альпинизма.

Он тогда только начинал. Дело было на Земле, в заповеднике Архыз, на Кавказе. Устроились в долине реки Софии и решили сделать вылазки в несколько прекрасных мест, полазать по скалам, по снежникам, подняться на язык ледника. Продукты оставили в расщелине, в скале. Тщательно завалили ее камнями. Спрятали, одним словом. Не от людей, что там говорить – людям не жалко и подарить! От медведей, лис, горных козлов - их в заповеднике хватало. К людям они выходили редко, но случалось.

Вернулась группа через два дня. Уставшие, без задних ног, дошли до облюбованной поляны, мечтая полакомиться консервированной ветчиной и вареной сгущенкой – всем за два дня опротивели сублимированные “мясо по-флотски” и “паша перловая с говядиной”, да и сил не было на готовку. Даже на современной плитке, которую в шутку называли примусом, хотя она работала не на керосине, не на бензине, не на сухом спирте, как в древности, а на аккумуляторах постоянного тока большой мощности.

Пока группа ставила палатки (прообраз “купола”), Николай с товарищем вскарабкались по скале к расщелине, где они оставили заброску. Увиденное потрясло и возмутило. Какая-то злобная рука разобрала завал из камней, проникла в расщелину и вытащила все их припасы. Перед расщелиной был небольшой участок ровной поверхности, на котором валялись упаковки от шоколада, сублимированной “космической пищи”, вскрытые и измятые пластиковые тубы из-под крупы. Если бы они были повнимательнее, то уже по пути к закладке они заметили бы мусор – пакеты, обертки – и задумались бы, откуда это взялось. Но усталость взяла свое, и вот, возмущенные вероломством неведомого вандала, они пинали искореженные, измятые консервные банки. Взяли парочку с собой, вниз.

Инструктор, оторвавшись от устройства бивака, озадаченно покрутил сплющенные банки и сказал своим туристам, с разочарованными лицами рассматривающими результат вандализма:

- А нам, ребята, повезло! Это был медвежонок! Видите глубокие вмятины? Это он пытался прокусить банку, но не смог. Маленький. Порезвился и ушел. А большой медведь и этого бы не оставил! Придется нам до конца похода чувствовать себя космонавтами.

В тех консервных банках была ветчина, колбаса, тушенка. А здесь, сейчас, в этих покореженных, но не взломанных кусках металла – останки его товарищей. Как дополнительное издевательство, инвазорвы подбросили вверх скафандр с уцелевшим шлемом. Но Николай не смог узнать своего бойца – так страшно исказились черты лица погибшего.

- Ну, все, - сказал Николай и подал команду “разогрев” на перчатки и ступни. – Все.

Он закинул за спину винтовку и принялся медленно гладить ладонями перчаток себя по скафандру.  Зловредная протоплазма, попавшая “под утюг”, с шипением испарялась. Сообразив, что дело плохо, оставшиеся инвазоры слились ручейками с Николая и, собравшись в лужицу, собрались свалиться в реку, но их настигло возмездие – Леон прицельным выстрелом выпарил искрящуюся жидкость.

- Спасибо, - мрачно произнес Николай и огляделся: на берегах инвазоров не было видно, основная часть, по-видимому, спряталась в реке и в норах. - Ахмед! К приему готовы?

- Так точно! Федя на приемке, я страхую.

- Отлично. Ждать помощь нет возможности. Если они догадаются привести еще парочку маммутов, нам не переправиться, а купол не выдержит их веса. Даже если мы в режиме «хамелеон» сольемся с местностью, риск обнаружения велик! Поехали! Сьюзен на носилках переправляют Карл и Леон. Карл, дай Филу винтовку, мы останемся прикрывать. Фил, ты, как соберешь купола, пойдешь за ними, я последний!
Карл и Леон вынесли на носилках Сьюзен, Карл первым прицепился к переправе – нескольким мономолекулярным нитям, перекинутым с одного берега на другой. Они с Леоном старались кидать нити параллельно друг другу, так что образовался нитяной мост шириной около полуметра.

Нити прогнулись под тяжестью десантника. Карл принял свой конец носилок и закрепил его на “мостике”, потянул к себе. Это был рискованный момент – если бы Леон упустил свой край, Сьюзен зависла бы вертикально над рекой, а встряски в ее положении могли стать роковыми. Но Леон благополучно закрепил свою часть, и они начали переправляться, перебирая руками и ногами по нитяной переправе. Носилки Карл тянул за собой – он прикрепил их страховочным тросом скафандра к себе, а Леон подталкивал сзади.

“Они нападут, когда ребята окажутся на середине реки”, - Николай как будто прочел мысли инвазоров, хотя это было невозможно, скафандр изолировал любое ментальное воздействие. Но он оказался прав. Все произошло в считанные секунды. Фил только успел вскинуть винтовку, как оказался сбитым мощной искрящейся волной инвазоров, выплеснувшейся из реки.

- Фил, включи разогрев перчаток и ботинок, бей их,  закрепись в грунте, не давай себя утащить! – закричал Николай, преграждая лазерным лучом дорогу к реке. Фил оказался сообразительным. В скафандрах десантников, предназначенных для самых разных планет, включая замерзшие миры, была возможность внешнего разогрева скафандра. Для случая вмерзания в лед, когда нужно было выбраться из ледяного плена. Действовал режим недолго, так как съедал кучу энергии. Но инвазорам хватило. Их поджарило, и они сползли с Фила. Тот подхватил свою винтовку и прыгнул к переправе. Ловко ухватился за мостик и, перебирая руками и ногами, бодро двинулся за носилками.

- Молодец, Фил! – сказал Николай, держа винтовку наготове.

- Карр! Карр! – ворон Гарри пролетел над водой, привлек внимание Николая, и не напрасно: со дна реки поднималась, искрясь и переливаясь, волна. Шириной в русло реки, она поднялась и начала закручиваться в воронку, понимаясь все выше.
- Ахмед, бей в основание, я – по верхушке!

Десантники со Сьюзен были уже на середине переправы, Фил, обхватив “мостик” ногами, свесился вниз головой и, продолжая двигаться, обхватив нити только ногами, выстрелил вниз, в жерло воронки. Ахмед и Николай добавили, и волна рассыпалась, волна развалилась, но сразу же начала собираться снова. Ворон взлетел вверх и тут же вернулся к Николаю.

- Что? – спросил тот, продолжая поливать огнем новую волну.
Гарри подлетел со спины, опасаясь луча лазера, сел на плечо и застучал по скафандру.

- Враг на другой стороне? Ахмед, Федор, внимание! К вам гости!
Две огромные птицы с размахом крыльев под десять метров, уродливые, с огромными клювами, вылетели из-за деревьев и спикировали на Ахмеда и Федора. Николай, почти не целясь, выстрелил и попал в крыло птеро. Тот, кувыркаясь, рухнул в реку. Второй атаковал Ахмеда, сбил его с ног. Ахмед перекатился по земле, поднял оружие и выстрелил в чудовище в упор, отстрелил ему голову и через мгновение снова был на ногах. Но это была разведка. В глубине леса раздался трубный звук, верхушки деревьев закачались – кто-то очень большой и сильный пробирался к берегу реки.

- Маммут! – крикнул Николай. – Сзади!
 
Инвазоры в реке сменили тактику. Они продолжали образовывать волны, имитируя попытку атаки, но ни воронок, ни высоких волн не наблюдалось.

- Они по норам полезли! Хотят атаковать с берега! – закричал Фил.

Группе с носилками оставалось до берега не больше пяти метров.

“Откуда они знают, где мы?”  - думал Николай, напряженно оглядываясь.

- Гарри! Эй, Гарри! – ворон вернулся, сел рядом, посмотрел, смешно повернув вверх и вбок голову, на Николая. – Кто сообщает инвазорам, где мы? Они же слепые и глухие, им нужен поводырь!

Умный ворон важно кивнул головой в знак того, что понял вопрос и задрал голову вверх. Николай проследил за его взглядом. Высоко наверху парила какая-то большая птица.

- Это поводырь? Ничего себе! Робот, прием! – в наушниках раздался своеобразный писк – откликнулся робот-разведчик. – Над нами то ли птица, то ли летающий ящер – подлети к нему, посмотри, что это, можно ли его нейтрализовать и сообщи мне!
Робот подал сигнал «Выполняю!» и взмыл вверх.

- Командир, мы почти у цели! – крикнул Карл, и тут на берег, ломая ветви, выскочил маммут, облепленный, как и предыдущий, искрящимися капельками инвазоров. И, взревев, ринулся к стоящим у переправы Ахмеду и Федору. Те вскинули лазеры и ударили в зверя. Это был большой, матерый маммут, с желтыми от старости бивнями, заросший свалявшейся шерстью.  Лазерные лучи только разъярили животное. Ахмед и Федор едва успели отскочить в разные стороны, как маммут оказался там, где они только что стояли – над концом переправы. Люди на нитяном «мосту» замерли. Рост новых волн сдерживали выстрелами только Николай и Фил. Маммут подпрыгнул, развернулся, выбирая, кто из этих двух существ с режущими лучами ему нравится меньше, и замер. Николай отбежал вдоль берега в сторону, чтобы иметь возможность стрелять и в воду, и в маммута, не рискуя задеть группу на мосту, и увидел, что заставило замереть маммута: сине-зеленое искрящееся облако выросло перед ним, принимая форму приготовившегося к прыжку огромного зверя. Маммут взревел и кинулся на облако, оно отпрыгнуло, и Николай понял: облако имитирует саблеза, врага маммутов! Еще один прыжок, маммут погнался за ним. Инвазоры, впившиеся в маммута, заискрились сильнее – видимо, они усилили ментальное воздействие, пытаясь вернуть контроль над животным, но ничего не помогало – маммут видел перед собой только одного врага – саблеза, огромного зверя с острыми саблевидными клыками, способными вспороть шкуру любому из его стада! Третий прыжок «саблез» нахально совершил перед самым кончиком хобота и кинулся удирать, маммут погнался за ним. Пробежали недалеко – облако заманило маммута на край обрыва, отскочило, а маммут, не успев затормозить, рухнул в реку. Дикий рев потряс воздух – бедное животное упало с большой высоты и, видно, сломало себе ноги – он валялся на боку, страшно крича, и Ахмед из милосердия пристрелил его, попав прямо в глаз.
Николай с облегчением вздохнул, группа продолжила движение, когда земля под ногами Николая вздрогнула и берег с закрепленной в его части переправой начал проседать. Николай успел схватить нисколько нитей одной рукой, а другой – ухватиться за склон. Перчатка заскользила, он выпустил «кошки» из пальцев – острые крюки для разных случаев и зацепился за землю.

- Ребята, пошли, пошли, я долго так не провишу! – кричал он, удерживая конец переправы. Винтовка его упала в воду. Это инвазоры произвели подкоп и обрушили берег.

И, воспользовавшись перерывом, они смогли сформировать новую волну. Огромная искрящаяся стена росла перед переправой, стремясь обрушиться на горстку людей, смести их, раскидать по реке, утащить в свои поганые норы! На внутреннем экране шлема Николая всплыла картинка, передаваемая роботом-разведчиком: он подлетел к птице, парящей высоко над ними – это был птеро, наблюдающий за событиями и, видимо, служивший передатчиком для инвазоров – он был облеплен ими так плотно, что весь переливался в лучах светила планеты.

- Сожги его! – прохрипел Николай. Робот согласно пискнул и включил свой миниатюрный лазер, выжигая глаза ящеру. Птеро закричал от боли, забил крыльями, чуть не смахнув робота на землю и, развернувшись, улетел зализывать раны. Инвазоры ослепли. Волна, так и не дойдя до людей, прошла под ними, и инвазоры скрылись – кто под воду, кто под землю.

Через полчаса группа десантников с носилками, бодро продвигавшаяся к базе, была замечена с катера, подоспевшего им на помощь. Они погрузились в катер и полетели прямиком к подземной лаборатории, чтобы передать Сьюзен и Фила врачам, подобрать Петра, Лизу и Поля и направиться к станции «Ария-7».


Глава 16.

- На абордаж! И-уууу! – Звирс во главе абордажной команды стоял у люка. Хвост бился о стенки скафандра внутри хвостового мешка. Закрытые шлемы, тяжелое вооружение, скафандры с повышенной защитой. Рептилоиды подхватили клич командира. Вой, размноженный динамиками,  разнесся по всем закоулкам пиратской яхты. Сара хищно оскалила зубы, впившись взглядом в экран. Она управляла яхтой, не глядя на пульт и рычаги. Яхта подлетела к “Арии-7”, совершила резкий поворот, встала  борт о борт со станцией.

- Эй, капитан, полегче! – Звиррс явно наслаждался виртуозной швартовкой. –  Нам бы целыми высадиться!

- Ничего, стремительный натиск – наше все! – смеясь, ответила Сара. – К десантированию готовьсь!

Одновременно с торможением Сара включила боковые двигатели и причалила, не коснувшись борта станции. Десантные люки открылись, и бойцы-рептилоиды выбросили “кошки” на вакуумных присосках – своеобразные канаты, пришвартовавшие яхту к станции. Одновременно два рептилоида отстрелили из штурм-ружей взрывчатку, которая прилепилась к обшивке по неровной окружности.

- Подрыв! – завопил один из рептилоидов, и абордажная группа отступила внутрь трюма яхты. Раздалось несколько хлопков, и обшивка борта станции покрылась рваными трещинами, образовавшими подобие круга.

- Тяни! – два бойца синхронно дернули “кошки”, вцепившиеся в обшивку, и оторвали кусок борта. Обшивка станции была многослойной, и эту операцию они повторили трижды, пока не пробили отверстие в коридор “Арии-7”.  Яхта вздрагивала и покачивалась.

Пока абордажная группа терзала борт станции, от “Безумной Сары” отчалил катер с двумя десятками рептилоидов. Прикрываясь корпусом станции, они подошли к разбитому взрывом катера шлюзу и, зацепившись “кошками”, впрыгнули внутрь.
Огляделись. Лейтенант Звиррса, могучий рептилоид Каррз, быстро огсмотрел шлюз – нет ли засады - и скомандовал:

- Таран к бою!

В развороченный шлюз вплыла “акула” – механизм для пробивания стен космических аппаратов. На его носу была расположена большая фреза, вращавшаяся с огромной скоростью, вскрывавшая любую броню.  Похожий на рыбу-молот агрегат подлетел к стене, выкинул опоры и закрепился рядом с люком, ведущим внутрь станции. Фреза быстро набрала обороты и с отвратительным скрежетом, слышным на той стороне, врезалась в металл. Рептилоиды приготовились к бою. Сканирование станции указывало на скопление хомо в этом коридоре.

- Кирра, есть захват? – напряженно вглядываясь в экран, показывающий сразу шесть картинок, спросила Сара. Общий план давал робот-разведчик, две камеры были у обеих групп десанта, передний и задний обзор показывали камеры яхты и на шестом экране был результат сканирования объекта пиратского набега. Кирра, самка-рептилоид, сидела рядом, держа в лапах кейс с Сариным детищем, ее личным изобретением, которое она небрежно называла “глушилкой”.  Глушилка подключалась к системам корабля, внедрялась, взламывала систему управления и перехватывала управление всем, включая связь.

- Момент, госпожа! – Кирра стучала коготками по виртуальной клавиатуре, набирая команды. – Момент… готово! Станция ваша!

- На большой экран!

В центре большого экрана перед командным пультом появилась медленно вращающаяся схема “Арии” с пришвартованными яхтой и пиратским катером. Зелеными точками были отмечены пираты, красными – имперцы на станции. Сара внимательно вгляделась в станционное море. Сканер показывал бешеную активность меняющих направление магнитных частиц и две красные точки в небольшом катере, прилепившемся к “морю”.
“Вот Оно,  - думала Сара, вглядываясь в беснующийся магнитный вихрь. – Как тебя обуздать, чудо природы?”

Но, прежде чем заниматься приятным – набегом – требовалось максимально ослабить оборону. Семьдесят пять десантников Империи могли запросто сорвать ее великий план.

- Связь заглушила? – спросила Сара свою помощницу.

- Да, готово!

- Изолируй хомо в местах их скопления – около разбитого шлюза, в рубке и… давай-ка, сделай мне коридор вот сюда, видишь? По плану это их лаборатория, и там как раз несколько хомо!

- Момент… - коготки застучали по внутренней поверхности кейса. – Вот, госпожа Сара! Сделано! Люки закрыты… смотрите, как засуетились!

На экране белые черточки, означавшие открытые люки, местами сменились на синие – это означало, что люки автоматически закрылись, Кирра задействовала автоматическую изоляцию поврежденных отсеков станции. Даже при наличии инструмента потребовалось бы минут десять на вскрытие одного люка, а Кирра устроила десантникам настоящий лабиринт. Полчаса, не меньше, было у Сары. И пятьдесят шесть минут до возвращения русского эсминца, если, конечно, на нем заметили ее яхту. Сигнал о повреждении шлюза при взрыве катера эсминец получил, этого было не избежать, но пока он мчался, наращивая скорость, за пустым БДК. А БДК, в свою очередь, летел прямиком к светилу Коллизео.

Красные точки в запертых отсеках скопились около синих черточек – закрытых люков. Связь на станции, как внешняя, так и внутренняя, была отключена Киррой.
“А когда вы вырветесь на свободу, вас будут ждать мои люди, то бишь рептилии… а с другой стороны отряд Каррза сейчас начинает атаку… ребята, вам есть, чем заняться!” – Сара улыбалась, глядя на экран.

- Хорошо… давай кейс, дальше я сама… Эй, введите пленника, живо! Кирра, пойдешь со мной, надевай шлем!

Кирра, миниатюрная самочка, позволила себе удивленное выражение мордочки – она была хорошим практиком в вопросах взлома хитроумной защиты программных систем, и Сара берегла ее, не брала с собой “на дело”.

-Ты мне нужна для скачивания их алмазной технологии, - буркнула Сара, надевая шлем. – Пошли, поскорее!

В одной руке кейс с глушилкой, на поясе – лазерный пистолет. Изящный скафандр с тонкой, но особо прочной броней, подарок змеиного принца – Сара как сошла с экрана модного сериала “Пираты живут хорошо… но недолго”. Она вышла в коридор в тот момент, когда в него втащили Давида. На нем был его имперский скафандр, шлем не застегнут, в глазах – злость и полное отсутствие страха.

- Так, дорогой, мы идем на “Арию”! Будешь паинькой и поможешь мне забрать ваше открытие – оставлю на станции, вернешься в семью!

- Сара, Сара… его невозможно увезти с собой, он…

- Вот ты мне и поможешь, придурок! Шлем закрой ему! – прикрикнула Сара на одного из охранников Давида. Шлем закрылся, и только Сара слышала стенания бывшего мужа.

- Заткнись, а то на месте прикончу! – с досадой процедила она сквозь зубы. – Или мои друзья это сделают, идиот! Лучше вообще молчи. Надоели твои проповеди ни о чем!

Давид замолчал и, подталкиваемый охранником, направился вслед за Сарой к выходу.


- Иван! – шептала Кэррол Райт, прижавшись лбом к иллюминатору, а плечом – к любимому. Он тоже прижимался и лбом, и носом к стеклу, стараясь уловить разрозненные мысли то появляющегося, то исчезающего Тзена. – Иван! Что будет?

- С нами все будет хорошо, - тихо отвечал ей Иван, поглаживая девушку по спине. – Нас никто не тронет, побоятся разрушить аквариум. Ты в безопасности!

- А на станции?

- А на станции – бойцы, десантники. Военные!

- А профессор Сандельсон? А лаборанты? Она же всех убивает, не оставляет свидетелей! – в ужасе шептала Кэррол, Иван только скрежетал зубами, бессильный что-либо предпринять. Можно было, конечно, подобраться к пиратам с тыла, но что он мог сделать один против всей банды?

- Тзен, Тзен, придумай что-нибудь! – бормотала Кэррол, пытаясь охладить об иллюминатор вскочившую на лбу шишку.

Впрочем, кое-что Иван мог сделать.

- Кэррол, я сейчас вернусь, - шепнул он подруге, оттолкнулся от борта и плавно отплыл в сторону коридора.

- Ты куда? – подозрительно спросила Кэр.

- Посмотреть кое-что, сейчас вернусь!

Стандартный имперский ремонтный скафандр был на месте. Иван проверил запас энергии – должно было хватить на несколько перелетов до “Безумной Сары” и обратно. Кто там мог остаться? Охрана? Два – три бойца? Ха! “Справлюсь, легко!” – новоиспеченный капитан специальных войск специальных операций был полностью уверен в себе. Был бы открыт грузовой шлюз! А если и закрыт – в ремонтном скафандре полно примочек, которые вскроют любую броню! Оставалось уговорить Кэррол. Иван считал, что здесь она в большей безопасности, чем где-бы то ни было на станции. Даже в случае разрушения станции она могла отлететь на своем катере в сторону, подать сигнал SOS и дождаться, пока ее подберут. Или нырнуть в ближайший вход в подпространство. Два прыжка – и она в цивилизованных мирах!

Иван нашел Кэррол в той же позе – прильнувшей к иллюминатору. На этот раз Тзен был с ней. Было забавно наблюдать, как они общаются – маленькая рыжеволосая девушка и огромное облако плазмы. Тзеньянн, видимо, сообщил Кэррол последние новости – через открытые части своего аквариума он мог улавливать мысли хомо и рептилоидов. Одного хомо он “прочитал”. Они были интереснее, чем мысли и чувства рептилоидов – Тзен сделал вывод, что человек пришел по его плазменную душу. Рептилоиды мечтали о каком-то фантастическом сокровище, которое, как они считали, находится на станции.

- Нет здесь никаких сокровищ, Тзен! Кроме тебя, конечно! – говорила Кэррол, когда Иван вошел в рубку. Ну… не вошел, скорее, почти вплыл – гравитации на этом уровне практически не было.

- Значит, они пришли за мной? – забеспокоилось чудесное существо. – Послушай, Кэр, я не хочу никуда от тебя уходить!

- Никому мы тебя не отдадим, Тзен! А ты мне скажи, почему ты решил, что хомо знает о тебе?

Тзен не успел ответить – ввалился Иван.

- Э… Кэррол… послушай-ка… я тут придумал кое-что. Надо посоветоваться!

Кэр оторвалась от иллюминатора и подозрительно посмотрела на Ивана. Так… в глаза не смотрит. Понятно!

- Придумал нечто, от чего костей не соберешь?!

- Ой, кто бы говорил! А сама-то?

- Иван, слушай. Тзен сумел уловить мысли пиратов. С его слов, среди напавших только рептилоиды. Эти мечтают об Эльдорадо – уверены, что мы тут прячем сокровища Звисайских копей…

- Да? Откуда тут алмазы? – хихикнул Иван. Это было не в его привычках, хихикать, и Кэррол уверилась в своих подозрениях.

“Подлизывается - значит, дело плохо!” – подумала она.

- А хомо пришел за ним, так он думает…

- Да? А почему Тзен так решил?

- Говорит, увидел себя в его мыслях. “Как у Сандельсона”, - так он сказал, - грустно добавила Кэррол, вглядываясь в лицо Ивана. Иван бодро улыбнулся:

- А это ты как интерпретировала?

Кэр вздохнула и отвернулась. Тзен куда-то скрылся.

- Этот хомо самого Тзена никогда не видел. Но, видимо, видел картинку или отчет из лаборатории!

- Слушай, тогда, возможно, это – наши ученые, которые летели к нам? До сих пор о них никаких известий! Могли их взять в плен пираты?

- Возможно… Ваня, ты мне ничего не хочешь сказать?

- Как ты догадалась?

- У тебя больно бодрый смех, неуместный в нашей ситуации…

- Может, я хочу тебя подбодрить?

- Давай…

- Я… я хочу пробраться на пирата!

- Категорическая глупость!

- Какая глупость?

- Фантастическая, вот какая!

- Ты не кипятись, ты послушай!

- Даже слушать не хочу!

- Ладно, ладно, не слушай… я пошел тогда?

- Куда?!!!

- За ремонтным скафандром!

- Что???? Нет, ты серьезно?

- Кэррол, это – удобный способ пробраться незамеченным. Катер их разведчик мгновенно отследит по движкам! А скафандр он если и увидит, то только случайно, но вероятность этого…

- А… а что ты там делать собрался?

- На яхте?

- На яхте!

- По обстановке, Кэр! Если кратко – разнесу пост охраны и испорчу все, что смогу, чтобы пиратка никуда не смогла улететь! Кэр, я же все-таки технический специалист, как-никак!

- То есть… то есть… Ваня, а если я тебя никогда больше не увижу?

- Увидишь, милая! Я собираюсь прожить с тобой долгую, долгую жизнь… Кэр, ты что?
Кэррол горько заплакала.

- Ты что? Да я вернусь!

- А если нет? Если нет? Если нет?..

- Кэррол… ты сама будешь здесь в безопасности! Даже если они начнут стрелять по “Арии”, ты успеешь отлететь!

- Ваня, Ваня! Я никуда без тебя не полечу! Я… люблю тебя, Ваня! Я никогда никого не любила, только тебя! Нет, Ваня, давай уж вместе! Вместе влипли, вместе выберемся!

Ваня обнимал плачущую Кэррол, гладил ее по волосам.

- Кэр, у нас только один скафандр… ты выскочила даже без легкого скафандра…

- Тем более! Останься, зачем тебе нужны эти пираты?

- Кэр… да это мой долг, ты понимаешь?

- Долг?

- Воинский долг, Кэр… не дать им уйти, задержать бандитов, чтобы они больше не вредили людям…

Про долг Кэррол понимала. Но отпустить Ивана, разжать сцепленные на его спине пальцы, попрощаться… возможно, навсегда… Тзеньянн появился, как нельзя кстати.

- Тзен! – взмолился бедный Иван. Нет ничего хуже, чем утешать плачущую женщину, зная, что она права в своем горе, и что ты сам в этом виноват. – Тзен!

- Слышу, не кричи!

- Тзен, как там обстановка? Все ведь спокойно около пиратской яхты, да?

- Я смог уловить их мысли, когда они переходили на станцию. Дальше – ставни закрыты, я не могу читать, что происходит у нас внутри!

- Но около яхты?

- Никаких мыслей, Иван, не улавливаю.

- Кэр, вот видишь – там безопасно! – Иван повернул заплаканную девушку лицом к себе. К счастью, у него хватило сообразительности не говорить «Ну ты же солдат, Кэр! Ты все понимаешь!» Кэр понимала только, что они могут больше никогда не увидеться. Но также она понимала, что, оставаясь на катере, она должна сделать все возможное, чтобы помочь Ивану в выполнении его миссии.

- Тзен. Раз Иван решил испортить все, что можно, на пиратской яхте, давай подумаем, чем мы можем ему помочь.

- Будем играть в казаки-разбойники? – обрадовался, заискрившись, Тзен. Они играли в эту игру – сродни пряткам, но суть игры была немного иная – игроки на базе должны были стараться укрыть свои помыслы от Тзена, а тот их разгадывал.

- Тзен. Ты будешь нашим разведчиком! Ты будешь проверять, не выходит ли кто из шлюзов, или из яхты. Все, что ты услышишь, ты будешь передавать мне, а я – по связи – Ивану. И наоборот. Понимаешь?

- Легче легкого! – рассмеялся Тзеньянн. Его смех звучал для людей, как колокольчик.

- Так. Теперь скажи. Ты можешь считывать мысли людей и рептилоидов? А можешь ли ты на них влиять?

- Я не пробовал… ты же мне запретила! – невинно ответил Тзен.

- Теперь разрешаю! Но только чтобы спасти людей, понимаешь? Те, кто прилетел на яхте – бандиты!

- Я понял. Но я не могу влиять на рептилоидов.

- Ты же не пробовал!

- Ой… Ну я только слегка, потренировался…

- О!!! И что?

- Они… они как хорошо надутый мяч! Они упругие. Я не могу с ними сливаться… как тебе объяснить… они не поддаются мне, не принимают меня в игру… я даже не понял, слышали ли они меня!

- А что ты им сказал?

- Что здесь нет сокровищ…

- О! Тзен! Прошу тебя, не говори никому из банды ни словечка! Это может повредить людям на станции! Представь – они пришли сюда за каким-то наваром, а ничего нет! Они разозлятся и поубивают всех! – заволновалась Кэр.

- Не буду, не буду… пока мы болтали – смотри-ка, Иван уже собрался!

Иван, тихонько ретировавшийся из рубки, пока Кэр отвлеклась на Тзена, появился в дверях – уже в скафандре.

- Зачехлился хорошо? – тревожно спросила Кэр, подплывая к Ивану.

- Хорошо! – улыбнулся Иван. Вопрос Кэррол был риторический – скафандры зачехлялись автоматически, сами, и при любых неполадках начинали верещать на все голоса и сообщать, где что сломалось. Данный скафандр был удовлетворен своим состоянием. Но Кэр… девочка проявила заботу, за что же ругать ее?

- Так, Иван! Держи со мной связь, сообщай обо всем! Тзен будет дежурить у открытых зон аквариума и докладывать мне о любых изменениях ситуации! А я буду передавать тебе, ты понял?

- Слушаю, товарищ лейтенант! – шутливо отсалютовал Иван. – Так, Кэр, не ныть и не плакать! Я ненадолго. Спущу им шины, и обратно!

- Что сделаешь? – испугалась Кэррол.

- Это… в общем, из старой книжки! Лишу их возможности маневра! Все, пошел! Тзен! Оставляю Кэр на твое попечение, не подведи!

- Не подведу, не беспокойся! – серьезно ответил Тзеньянн, а Кэррол Райт, неожиданно для себя, успокоилась, улыбнулась и даже помахала рукой в иллюминатор, когда Иван, еще держась за поручни трапа, обернулся и помахал ей.

- Я жду тебя! – прошептала Кэр.

- Все, пошел я… тишина в эфире… до связи! – Иван оттолкнулся от катера, включил маневровые двигатели скафандра и на малой скорости, стараясь держаться в тени корпуса станции, полетел к пиратской яхте. Кэррол следила за ним, сколько было возможно, через иллюминаторы, а когда он скрылся из виду, вернулась к Тзену.

- Тзен, пожалуйста, проверь – не вернулись ли пираты на яхту, нет ли там кого поблизости?

- Слушаю и повинуюсь! – и Тзен умчался прочь. На секунду Кэррол показалось, что он стал похож на джинна из сказки – недавно они смотрели голографический фильм с погружением, это когда зрители как бы находятся внутри происходящего действия – там был джинн, который исполнял желания. «Быстро учится Тзен!» - подумала Кэррол, внимательно вглядываясь в монитор. Схема показывала «Арию-7» с прилепившимся катером, пиратскую яхту, вдали - Коллизео и выплывающего из-за Коллизео красного карлика. Как будто ничего не произошло около четверти часа назад…

За сотню метров от «Безумной Сары» Иван притормозил, прижался к обшивке станции. Как раз под коридорным иллюминатором. Осторожно заглянул в него. Коридор был пуст, включено только аварийное освещение. Иван, цепляясь намагниченными перчатками за корпус, опустился вниз, под корпус станции и включил связь.

- Кэр, Кэр! Я на связи, ответь!

- Ваня! Что там у тебя? – тишину разрезал встревоженный голос Кэр.

- Пока все спокойно. А у вас?

- Тзен несколько раз наведывался к яхте – никакого движения мысли. Скорее всего, охрана внутри!

- Я покручусь вокруг, разведаю…

- Береги себя! – голос Кэррол прозвучал глуховато, и Иван понял – пытается сдержать слезы.

- Да… будь на связи, Кэррол!

Иван осторожно выплыл из-под защиты корпуса станции и, включив малый ход, полетел к яхте. Корабль был повернут к нему кормой. Двигатели выключены. Если охрана не спит, если включен охранный периметр, если яхта оборудована устройствами  автоматического отстрела непрошенных гостей… Да, вот они – лазерные пушечки… а вот и основной калибр! Иван аж присвистнул – такое великолепие на прогулочной яхте бизнес-класса! Установлено со знание дела!

- Ты что? – напряженный голос Кэр отвлек его от восхищенного разглядывания зализанной ракетной установки, почти скрытой в брюхе корабля.

- Да… увлекся. Я уже у яхты. Пока тихо. У нее классное вооружение! А знаешь, что, пожалуй, я сделаю?

- Что?

- Я заблокирую коготки… ага… так… а вот если я тебя заварю? Что она сможет сделать со своей супер-пупер игрушкой, если та откажется открываться? Правильно… отказ системы… а если повезет – взорвется от своей же невыпущенной ракеты! Только пусть отлетит подальше… И пушечки… а вот пушечкам я оптику подпорчу, вот так…. Шейку свернем… не сворачивается. Ладно, заклепочки поставим…

- Ваня, ты что там делаешь? – настороженно спросила Кэррол.

- Я? Как говорит наш звездный приятель Тзен? Шалю… Я решил, что раз уж подобрался к самому главному – вооружению, вот им и займусь. Если я поврежу силовую установку, яхта, чего доброго, рванет на станции и повредит нашу «Арию». А вот когда отлетит – тут-то их будет ждать сюрприз!

- Ваня, а у тебя взрывчатки нет? – уже спокойно и деловито поинтересовалась бывшая диверсантка Демократии.

- Есть у нас и взрывчаточка… сейчас… так, готов основной калибр! Я его подпортил малость, теперь без ремонта стрелять не будет. А взрывчатки маловато, это только как пиропатрон может сработать – люк взорвать или еще какую мелочь! Фух… аж вспотел!

- Ваня, может, не надо люк взрывать? В самом деле, ну черт с ней, пусть валит на все четыре стороны, а то еще подорвет корабль вместе с заложниками – наверняка кого-нибудь прихватит с собой!

- Пожалуй, ты права… Но я все же не буду далеко уходить, Кэр! На всякий случай!

- Не знаю, Ваня, смотри по обстановке! У нас пока никаких событий! Хотя… Иван! На мониторе показалось малое судно, движется к станции!

- Можешь опознать!

- Сейчас… да! Это катер с нашего эсминца, летит к нам! Передаю им обстановку на станции и прошу сохранять тишину в эфире. Пусть их появление окажется сюрпризом! Тут чем позже их увидят, тем лучше.

- Да, ты права… я поплыл обратно, к корпусу станции. Если что – вернуться на сто метров– несколько секунд! – Иван оттолкнулся от днища яхты и полетел обратно, под защиту корпуса «Арии». Солнце уже осветило их часть «Арии», и он представлял собой великолепную мишень для стрелка, если бы таковой имелся на «Безумной Саре» и если бы он не ослепил заранее оптическую систему пушек. Но ничто не шевельнулось на яхте, и Иван благополучно затормозил, нырнув в спасительную тень станции «Ария-7».

А на «Безумной Саре» попросту не было ни души. Саре не нужны были разборки с рептилоидами на борту после ее возвращения с добычей. Ей никто не был нужен. Будущая Королева Ойкумены и не собиралась делиться со змеиной расой. Она прекрасно знала настоящую историю рептилоидов. Не тот прилизанный сахарно-сопливый вариант, который рассказал ей Звиррс – ах, ах, ах! К Земле приближался огромный астероид, столкновение было неизбежно, и разумные рептилоиды покинули обреченную планету, предварительно предприняв последнюю попытку уничтожить астероид. И – да, они его раскололи, и только половина настигла Землю, и была страшная катастрофа, но их великой разумной расы к этому времени на Земле уже не было… Выжили немногие, в частности, хомо.

Хомо развились до космической цивилизации, вышли в космос, и на краю Ойкумены встретились со своими бывшими повелителями и спасителями – расой рептилоидов, но оказались неблагодарными тварями, не помнящими родства… и так далее, и тому подобное – каждый исторический факт искажался в пользу поддержания нужного уровня ненависти у рептилоидов к хомо.

Катастрофа была, это правда. Раскопки археологов прямо указывали на это – и оплавившиеся стены древних библейских городов, и засыпанные пеплом поселения, где рядом не было ни одного вулкана, и древние свитки – все говорило о том, что Земля пережила большую катастрофу несколько тысячелетий назад. Но это был не астероид. Господствующая раса рептилоидов устроила грандиозную междоусобную войну. Дрались за право властвовать. Часть рептилоидов, за несколько десятков лет до конфликта, улетела к дальним мирам – осваивать космическое пространство. И им повезло – они смогли освоить путешествия на дальние расстояния, вышли в другую галактику, нашли несколько подходящих для жизни планет и основали там колонии. Отправили на Землю координаты их нового мира, но ответ не получили.

Откуда им было знать, что в запале великая раса применила горячее оружие, и на Земле произошла катастрофа, уничтожившая цивилизацию рептилоидов? Рептилоиды любили палящее солнце, а тут наступила зима – на несколько лет. Цивилизация погибла, а выжить в пещерных условиях оставшиеся в живых не смогли.
Выжили только презираемые и ничтожные хомо – люди, бывшие домашними питомцами и добычей для Великих.

Хомо не только выжили – они научились пользоваться достижениями рептилий, и, в конце концов, через несколько тысячелетий поразили рептилоидов, вынырнув из подпространства в мире демона Бо, где обосновались первые поселенцы.
Рептилоиды вначале не поверили своим глазам. Но хомо говорили на их праязыке! Это были они – жалкие, мягкие, забавные и вкусные зверушки! Они развились и даже переплюнули в своем техническом развитии Великих Древних, своих хозяев, своих повелителей!

Хуже того – теперь им принадлежала прекрасная Земля – сладкая мечта, сказка, прочитанная воспитателем на ночь. И большая часть Ойкумены была занята ими…
Рептилоиды утеряли технологию, позволявшую путешествовать в подпространстве. Они расселились по планетам империи Бо и чувствовали себя вполне довольными властелинами нового мира. И тут выяснилось, что их опередили. И кто?

Этот вариант истории своей расы рассказал Саре змеиный принц Шрейсс в момент прилива откровенности. Сара сопоставила с новейшими изысканиями и теориями ученых человечества и решила, что данная гипотеза имеет право на существование и, более того, приоритетна. Но рядовые рептилоиды – тот же Звиррс, к примеру – знали иную историю, прилизанную, выставлявшую их в более выгодном свете. Теория Звиррса не объясняла лютую ненависть к роду хомо, а теория Шрейсса все ставила на свои места. Рептилоидов мучила жгучая зависть к этим ничтожным зверушкам.

Сара прекрасно понимала, что сделают рептилоиды, заполучив супероружие. Они кинутся возрождать Великую нацию. Также, как они это попытались сделать на Земле много тысяч лет назад. Не останется ни одного уголка в Ойкумене, куда не сунется их оголтелая банда! В общем-то Саре было плевать на человечество, которое однажды плюнуло в нее. Да, она отомстила. Да, она убежала от фаронов. Она стала тем, кем стала – богатой, внушающей ужас, удачливой пираткой! Она стала свободной, в конце концов!

«Свободной? Нет, детка, ты как была рабыней, так и осталась, - неожиданно сказала себе Сара, продвигаясь в середине ощетинившейся оружием группы рептилоидов по коридору «Арии-7». – Только ты теперь – рабыня чужой расы. И даже не нужно уговаривать себя, что это не так. Только отдам я им эту протоплазму – все, прощай мечта о королеве Саре! Заберут себе и начнут… микроскопом гвозди забивать! Никого не оставят, даже этих чертовых фаронов на Исходе!»

Почему-то фароны вспомнились не с ненавистью. «Смешная Эсфирь… вышла замуж, вот дурочка! В четвертый раз! Ну, пусть у нее все получится, - подумала Сара. – Нет, не выйдет… не выйдет у нее ничего, если…»

Личный охранник Сары резким движением швырнул ее к стене. Коридор разрезали лучи лазера. Кто-то стрелял из-за угла. Рептилоиды открыли ответный огонь. Сара взглянула на шкарм кейса – вот они, а вот, за поворотом, два человека. Один не определялся, а второй – красная точка – был чужим, имперцем. Рептилоиды быстро подавили сопротивление одиночки, отделавшись незначительным повреждением одного скафандра.

- Путь свободен, госпожа! Имперец мертв, и посмотрите-ка, кого мы нашли!
Сара завернула за угол и увидела обычную для пиратского набега картину: имперский десантник с дырой в груди валялся в коридоре, прислонившись спиной к стене… Нет, не к стене! Сара подошла поближе. Мертвый навалился на человека в странном для имперца, разрисованном скафандре.

- Госпожа, да это же наш хомо! – расхохоталась Кирра. – Стюард, который на кухне помогал! Глядите, живой!

Да, это был Кирилл. Индикатор на его скафандре горел зеленым огоньком.

- Пристрелить его? – спросил рептилоид.

- Зачем? – сквозь зубы спросила Сара.

- Госпожа, он о нас много знает, оставлять его опасно…

- Приведите в чувство. Активизируйте биологическую защиту скафандра. Это же уникальный случай! Пусть еще поживет…

Кирра провела необходимые манипуляции, одной из которых было пинание лежащего Кирилла. Уж что подействовало – кто знает, но Кирилл открыл глаза и сквозь стекло шлема увидел перед собой госпожу.

- Госпожа… - прохрипел он. Сара включила его в систему связи ее группы.

- Идти можешь?

- Не знаю… сейчас… встаю… - шатаясь, Кирилл встал и, опираясь на стенку, сделал несколько шагов.

- Молодец. Не отставай. А то тебя пристрелят, - буркнула Сара и скомандовала: - Пошли! Стоять нам некогда…

Ее настроение резко испортилось после того, как она поняла: мертвый десантник закрывал собой этого никчемного шулера Кирюшу. Вспомнила она еще и свой набег на караван с грузом серебра. Капитана корабля, последним своим движением упавшим на девчонку-офицера. Сара тогда впервые отступила от своего правила не оставлять живых. Потому что увидела фотографию этой женщины с маленькой девочкой на консоли управления. И пожалела и ее, и ребенка. Она притворилась, что не увидела, как открылись глаза женщины. Потом, конечно, пришлось сожалеть о добром деле – Сара была с открытым щитком, и ее фоторобот впервые появился на всех возможных мониторах Ойкумены.

«Ладно… вперед, к трону королевы Ойкумены! Все спишется, если я добьюсь своего! А не добьюсь – пропаду!» - Сара тряхнула головой, расправила плечи и, не оглядываясь, твердым шагом устремилась вперед.

Глава 17. Профессор.

Звиррс оставлял около каждого перекрытого прохода пару-тройку бойцов сдерживать пробившихся имперцев. В лаборатории, если верить перехвату из информационного центра “Арии-7”, находилось всего два человека. Пираты подошли к ней небольшой группой – сама госпожа, не оставлявший ее Звиррс, Кирра, Давид, шесть рептилоидов и плетущийся позади всех Кирилл в нелепом скафандре и строгом, не соответствующим яркой раскраске основного костюма, имперском шлеме.

Люк в лабораторию был закрыт. Его закрыла Кирра, когда перекрывали отсеки. Сара прислушалась.  Изнутри раздавались глухие звуки, как будто кто-то пытался взломать замки. Кирра позволила себе изобразить на мордочке презрительную гримасу:

- Они не знают, что взломать эти люки невозможно?

- Ученые… может, думают изобрести то, что сделает их великими? – Сара пыталась шутить, но дело, затеянное ей, как легкая прогулка за большим кушем,  все больше превращалось в опасную операцию. Опасную для нее, горячо любимой Сарочки. Участь бойцов - рептилоидов ее не сильно беспокоила – змеиная раса осточертела Саре. Жалко было Кирру. Брать с собой – все равно, что положить в постель змею, оставить на базе – немыслимо, чертовка слишком много знала о проделках Сары. “Может, ее кто-нибудь подстрелит?” – с надеждой подумала Сара.

- Госпожа, у нас мало времени. Взгляните на шкарм!

Сара открыла свой кейс. Да… ситуация обострялась. Гордость и слава пиратского корпуса – великолепный отряд, набранный и обученный самим Звиррсом, таял на глазах.

«Акула» вскрыла люк, ведущий из разрушенного причального шлюза вглубь станции, но рептилоиды даже не успели ее отвести в сторону – абордажный агрегат был сразу уничтожен шквальным огнем имперцев. Лейтенант Каррз еле успел увернуться, настолько быстрой и мощной была контратака обороняющихся. Надо было вызывать Звиррса на подмогу, но молодой лейтенант хотел отличиться. В изрыгающий слепящий свет проем полетели магнитные бомбы, при взрыве создающие электро-магнитный импульс, парализующий  все электронные устройства.  В те несколько мгновений, когда огонь прекратился, пятеро рептилоидов сумели ворваться в проем и открыть огонь. Сара видела, поглядывая краем глаза в шкарм, пока шла к лаборатории, как красные маркеры, обозначающие имперцев, изменяли свой цвет на бордовый и замирали, а ее рептилоиды – из ярко-зеленых становились синими – это означало гибель объекта. Пятеро смелых погибли почти сразу, успев отправить в мир иной около десятка имперцев.

- Они прорвались в соседний коридор, - проворчал Звиррс. – Надо торопиться!
«Они – это имперцы!» - сообразил Давид и слегка воспрянул духом.

- Кирра, открой лабораторию! – скомандовала Сара. Пираты заняли позиции по обе стороны открывающегося проема, Давида спрятали между двумя здоровыми рептилоидами. Люк открылся. Бойцы ввалились первыми с дикими криками:

- Не двигаться! Лежать! Лежать, я сказал! На пол!

Кирилл вжался в стенку позади Давида. Все рептилоиды скопились внутри лаборатории – ожидали увидеть сейф с алмазами? Сара вошла последней. Красота! Двое сотрудников лаборатории, прижатые к стене бойцами – и больше никого! В дверь ученый персонал долбил разломанным креслом, оно валялось рядом с люком.
Одного ученого, с перекошенным разбитым лицом, держащего в руке очки, Сара узнала – это был профессор Ханс Сандельсон, руководивший всеми научными работами на станции. Он был изысканно старомоден и носил очки – как элемент одежды, не более – современная медицина исправляла практически любые дефекты зрения, даже полную слепоту – вживлялись импланты, заменяющие глаза. Его фотография была на аватарке в компьютере Давида. Второго она не припоминала – видимо, помощник или случайно оказался тут.

- Отпустите, - велела Сара. Рептилоиды отошли на пару шагов. Бледные ученые стояли, прислонившись к стене, с ужасом взирая на закованных в броню бойцов. Дрожащими, помимо его воли, руками, профессор Сандельсон попытался надеть очки, но они сваливались – одна из дужек оказалась сломанной, и он отшвырнул их от себя. Посмотрел с вызовом на пиратов. Перед ним стояла вошедшая последней самка… нет, это была человеческая женщина в изящном серебристом скафандре. Рядом с ней – да, вот это – самка рептилоид, виден сзади хвостовой отсек скафандра. Эти шестеро… тоже рептилоиды, бандиты в навороченных скафандрах. И двое хомо. Такое впечатление, что скафандр поделили пополам, и одному достался шлем, а второму все остальное. Последний был без оружия. Женщина подняла щиток шлема. На Ханса без каких-либо эмоций смотрели холодные зеленые глаза. Стоявший рядом Питер Корн вытаращил глаза и перестал дышать, в ужасе уставившись на ее лицо. Женщина криво усмехнулась:

- Профессор, я смотрю, меня уже узнали?

- Нет, нет, - залепетал Питер, не в силах оторвать взгляд от нее, - я вас не знаю, и не хочу знать…

- Да, это – я, Безумная Сара, вы ведь меня знаете под этим именем? А ну-ка, подними ему щиток… нет, лучше совсем сними шлем! – велела Сара рептилоиду, отвечавшему за Давида. Тот повиновался. Профессор Сандельсон чувствовал себя без привычных очков ужасно – как будто он был не одет, как полагается, как будто у него не было… - а, ну вот – как будто у него нет бороды, а этот несчастный, с которого стащили шлем, чуть не вместе с головой – это его земной визави Давид… Бахрейм! «Господи, что он-то тут делает? Ах… они летели к нам и попали в плен… ужас, ужас…»

- Да, а по совместительству я – Сара Бахрейн, первая… нет, вторая… в общем, бывшая жена вот этого господина, Давида Бахрейма, вы с ним переписывались, профессор. Его-то узнаете? Память не отшибло?

Давид кивнул головой, здороваясь. Ошеломленный профессор ответил тем же.

- Церемониться мне некогда. Слушать сюда всем. Если дорога жизнь, конечно, - в голосе Сары появились зловещие интонации. – Ваша станция захвачена. Жизнь жены и трех детей Давида (и еще целый круизный лайнер) зависят от вашего хорошего поведения. Будете делать, что я велю – они останутся живы. Внятно?

Ханс кивнул головой. Давид с тоской в глазах остался неподвижным.
 
- Мне нужно все – вся информация по тому, что вы называете «разумной протоплазмой».

Профессор вопросительно взглянул на Давида. Тот хрипло произнес:

- Есть вероятность, что про лайнер – это правда. Там люди.

- Откуда лучше скачать информацию? А…. наверное, это – ваше рабочее место? – Сара подошла к столу Ханса. – Кирра, качай отсюда все, что есть, вынимай носители, клади в кейс! А еще, профессор, мне нужен образец этой протоплазмы.

- Боже мой… вы не понимаете… какой образец? – Сандельсон говорил быстро, бессвязно. – Какой? это же море…. Вы видели море? Станционное? Вот он… то есть она…

- Не мелите чушь, профессор. Я читала вашу переписку. У вас в заморозке есть лабораторные образцы. Живо открывайте и в закрытом виде мне пред светлые очи! Это кто? Ваш адъютант? Вот ты и тащи… кролик…

Профессор умолк, увидев умоляющие глаза Давида.

«Дети… да, конечно, пусть берет…» - подумал Ханс Сандельсон и замер.

Проследив, как Кирра скачивает данные и курочит вторую систему, доставая носители, Сара обратилась к Давиду:

- Дэви, я тебя обещала здесь оставить?

- Да, Сара…

- Но ты же понимаешь, что мне нужен кто-то, кто переведет все, что наваяли эти умники?

- Сара…

- Если они сиденьем выбивали люк, который должен держать герметичность в условиях безвоздушного пространства и абсолютного нуля вперемешку с адским пламенем, то мне точно нужен переводчик. Извини, Давидик…

- Сара… - прошептал Давид. – Только детей не трогай, я пойду…

Профессор дернулся и привлек внимание Сары.

- Вы что-то хотели, профессор? Может, хотите мне помочь разобраться? А это мысль! В своем почерке вы разберетесь быстрее!

- Да… я готов, - неожиданно произнес профессор. Вся прошедшая жизнь промелькнула перед ним, как файл из его автобиографии. Семьи у него не было. Так, были увлечения, но несерьезные. Любил одну, свою коллегу, сделал ей научную работу, продвинул по карьерной лестнице… и стал ей неинтересен, когда она получила портфель замминистра по научным изысканиям. И детей не было. Никого не было. Только работа. Работа, наука, высокие собрания, конференции… «Ничего не было» - сказал сам себе профессор.

- Нет, профессор, я не могу… Сара, на самом деле, моя жена, и я несу за нее ответственность…

- И несу по привычке чушь, да, Давидик?

Ханс оторвался от стены, к которой будто прилип, шагнул вперед. Прямой, худой, бледный…

- Давид. Я пойду. Протоплазма – это уже моя ответственность. И… летите к детям, а у меня семьи нет. Всю мою семью мадам Сара увозит с собой, - и он кивнул головой в сторону развороченной исследовательской компьютерной системы.

- Я не могу, профессор!

- Я должна сделать выбор, не так ли? – вмешалась Сара. – Профессор, выбираю вас. Дэви, расчехляйся и помоги профессору надеть твой скафандр. Или у вас тут свой?

- Нет, мой… не знаю, где… - Ханс подошел к Давиду: - Все в порядке, давайте переодеваться…

Кирра закончила потрошить систему, подошла к Саре:

- Госпожа, вот, в кейсе – информация системы, вот все носители.
 
- Молодец, давай кейс!

Сара, искоса наблюдавшая за Звиррсом, чувствовала нарастающее недоумение ситуацией, но, к счастью, когда Звиррс созрел для вопроса «А где же алмазы?» все три шкарма – ее, Звиррса и Кирры – заверещали, а в наушниках возник голос Каррса на фоне боя:

- Звиррс! Они прорвались в малое кольцо! У меня большие потери! Я преследую их, но теряю бойцов!

- Потери?! – зарычал Звиррс. Его бойцы замерли, вслушиваясь, а Сара напряженно смотрела, как зачехляется скафандр на профессоре Сандельсоне.

- Вышло двадцать восемь, двенадцати уже нет…

- Дурррак! Какого жьюста ты так глубоко залез!  - жьюст – это что-то наподобие водяного черта из старых сказок землян. У рептилоидов тоже были свои мифы, страшилки на ночь и свой фольклор.

- Мы готовы, - выдохнула Сара, собственноручно надевая на Ханса шлем и закрывая щиток. Имперцы не подкачали – Звиррсу теперь было чем заняться – вызволять зарвавшегося лейтенанта и придумывать оправдания больших потерь личного состава.

– Этих мы запрем в лаборатории! – указала она на Питера и Давида.

- Спасибо, профессор! – крикнул Давид, Сандерсон в ответ только махнул рукой.
 
- Госпожа, что хотите, лишь бы под ногами не болтались, - буркнул Звиррс. Питер копался в сейфе, готовил образец. А что его готовить? Вынул дымящийся контейнер из морозильной камеры, трясущимися ручонками под тяжелыми взглядами рептилоидов и людей положил в «переноску» для опасных объектов и протянул госпоже. Та хотела было отдать его Кирре, но передумала, взяла себе. Уложила в прихваченную «авоську» - так смешно русские называли рюкзаки из тонкого непроницаемого материала. Даже радиация была ему не страшна! «Авоську» надела, как ранец, на плечи и за спину. Руки оставались свободны, и она вынула из кобуры лазерный пистолет. Питер затрясся, закатил глазки и сполз по стеночке на пол.

Сара проводила его презрительным взглядом, закрыла щиток шлема и махнула рукой:

- Все, пошли! Кирра, выходишь последней, закрой люк, и замок расплавь, на всякий случай! Пусть выбивают дверь… креслом...

- Да, госпожа! – ответила Кирра, а Звиррс захохотал, а вслед за ним – его бойцы. И только Давид…

- Сара! – окликнул он великую пиратку.

- Что еще? – заорала Сара, развернувшись к бывшему мужу лицом.

- Б.. бросай это все, Сара! С собой же не унесешь… туда… - заикаясь, тихо сказал Давид.

- Давид, не надо! – голос профессора, холодный и напряженный, вернул Сару к действительности. Надо было уходить. «Убегать, а этот… слизняк пусть тут остается, живой, пусть вернется к своей семейке, да, я отплачу ему добром за все зло, которое я для него сделала… что я! За все зло, что он мне сделал… А что он мне сделал-то? Вот дьябло… Все, уходим!» - и Сара, оборвав свой внутренний монолог, вышла в коридор, прикрываемая со всех сторон  рептилоидами.

Пока закрывался люк, пока Кирра палила в стену, где располагался пульт управления дверью и замок, Сара и Звиррс оценивали ситуацию, глядя в шкарм.

- Если я зайду в коридор малого кольца отсюда, я выйду имперцам в тыл. Они не ждут нас. Они думают, что у нас только один отряд, - прорычал Звиррс, глядя, как на шкарме гаснут зеленые полоски. Имперцам тоже досталось, но они уверенно оборонялись в знакомых коридорах. Все ниши не выведешь на шкарм… эх, Каррс… - Госпожа, сколько вам нужно сопровождающих, чтобы добраться с добычей до яхты?

- Никто не нужен, я подберу пару бойцов из бокового коридора.

- Хорошо. В радиальный коридор вот-вот пробьются, я дам команду бойцам подойти на помощь.

- Хорошо, - кивнула Сара. – Звиррс, даже если…

- Госпожа, улетайте с добычей, я пробьюсь к нашему катеру или к имперскому, потом подберу оставшихся бойцов! Откройте мне ближайший люк!

- Удачи! – сквозь зубы сказала Сара, открывая люк. Рептилоиды вошли в пустой коридор внутреннего кольца, люк закрылся, а Сара повернулась и зашагала по коридору. Перед ней шла Кирра, как наименее ценный член экипажа, сзади – профессор и замыкал шествие Кирилл.  Звиррс был хорош. Самоотверженность его проистекала из верности долгу. Сара понимала, почему он пошел за Каррзом, а не вместе с ней к яхте. Он отвечал за свою команду. Каррз еще десять минут назад мог отойти, но имперцы, а у них было достаточно бойцов, предприняли обходной маневр. Часть людей скопилась возле люка, ведущего в соседний радиальный коридор. Видимо, люк поддался, и хомо просочились и устремились в тыл Каррзу, тогда как основная масса людей заманивала его вглубь малого кольца. Мальчишка купился… Надо было его вытаскивать.

Справа в стене на глазах наливался алым цветом неровный прямоугольник – имперцы плавили проход. «Еще несколько минут, и четверо будут здесь», - отметила Сара, взглянув в шкарм и крикнула:

- Кирра, берегись!

Она успела уложить на пол профессора, а Кирра и Кирилл упали сами. Впереди стало шумно, дымно и светло от слепящих вспышек лазера. Крики в наушниках – земная речь, язык рептилоидов, все смешалось, и наступила тишина. В коридор ворвались трое имперцев, были встречены огнем четырех рептилоидов. Три зеленые полоски перекрасились в синий цвет, три красные – в бордовый. Сара выглянула из-за поворота. Короткий бой был закончен. В живых остался только один рептилоид, и тот тяжело ранен.

- Бегом! – крикнула Сара и рванула вперед. Но Кирра, пробегая мимо лежащих на полу бойцов, неожиданно затормозила и с воем упала на колени перед тяжело раненным.

- Ты что? Бегом! У нас нет времени! – завопила Сара, останавливаясь около идиотки. – Кирилл, возьми пистолет и держи профессора на мушке! – крикнула она, увидев краем глаза, что Сандельсон склонился над погибшими хомо.

- Они все мертвы, профессор! - Кирилл поднял лазерную винтовку и направил ее на Ханса. Тот медленно выпрямился и подошел к Саре, которая с удивлением смотрела, как убивается самка Кирра над раненым бойцом.

- Это Снерк, Снерк! – кричала Кирра, подняв свой щиток, вглядывалась в показания диагноста скафандра. – Он жив!

Сара вспомнила, что  рядовой Снерк был любимым рептилоидом Кирры. Они так забавно терлись друг об друга мордами в закутках яхты…

- Кирра, мы не можем ждать, - рука Сары с пистолетом начала подниматься.

- Там нет никаких алмазов! Никаких алмазов! – подвывая, сглатывая слезы, Кирра пыталась заставить разбитый скафандр Снерка хоть что-то сделать, чтобы спасти раненого. – Я видела их файлы, мы зря сюда прилетели… Все зря!

Сара опустила пистолет и тихо, устало произнесла:

- Да, тут нет алмазов… мы уходим. Звиррс! Звиррс! Прием!

В ответ – только грохот, шум и вопли.

- Ладно… Звиррс, если ты меня слышишь – подбери Кирру, она осталась с раненым Снерком…

Оглядела своих подопечных – злого и холодно-отстраненного профессора Сандельсона и жалко выглядящего, отчаянно трусящего Кирилла.

- Взбодритесь, господа мужчины! – Сара постаралась вложить в свои слова максимальное количество своего презрения к сильной половине человечества. – Нам осталось немного. Большое кольцо близко. Кирилл, ты первый. Профессор – вы следом за ним, и без глупостей, я сзади вас. И я очень хочу попасть на свою яхту!
Поскольку Сара, произнося эту тираду, выразительно помахивала снятым с предохранителя лазерным пистолетом, Кирилл и Ханс подчинились без возражений и в указанном порядке двинулись вперед быстрым шагом.

Люк, отделяющий их сектор большого внешнего кольца, был взломан. Сара глянула в шкарм: система наблюдения станции показывала несколько погасших синих и бордовых черточек  метрах в ста от люка. Бой был окончен… Две красные черточки – оставшиеся в живых имперцы – передвигались в противоположную сторону – возможно, были ранены, так как двигались очень медленно.

- Быстрее! Бегом! – скомандовала Сара, увидев на схеме околостанционного пространства новое действующее лицо: имперский катер подлетал к катеру рептилоидов, пришвартованному к разрушенному шлюзу! А если они решат напасть на яхту? Им с Кириллом не отбиться!

И они побежали. Кирилл бежал первым. Ему было дурно – кружилась голова, подкашивались ноги. Он сам уже не знал, чего он хочет.

«Десятка. Десятка, отсижу, и начну жизнь заново! – думал он, пытаясь вытереть струйки пота, заливающие глаза. Но щиток был закрыт, он вспоминал об этом, только когда перчатка ударяла по шлему. – Какая десятка? Пожизненное за пиратство! Но я же никого не убивал… не стрелял ни разу!»

«А Лиза?» - спросил внутренний голос, и Кирилл споткнулся, потеряв равновесие – так сильно закружилась голова. Даже сердце заболело.

«Да, Лиза… и Давид им расскажет, что я ее столкнул в трещину! Нет, мне теперь только один путь – вместе с Сарой!» - и Кирилл прибавил ходу.

Видно, пот совсем залил ему глаза – даже внутренний кондиционер скафандра и адсорбционные впитывающие прокладки, услужливо возложенные умным шлемом на его многострадальный лоб, не помогали. Кирилл вылетел, не сбавляя хода, в коридор большого внешнего кольца и увидел троих людей, выходящих из шлюзового люка, слишком поздно. Луч лазерной винтовки вспорол покрытие пола у него перед носом, и он замер, боясь пошевелиться.

Сара среагировала мгновенно. В тот момент, когда противник заканчивал прожигать пол, останавливая Кирилла, Сара, опустившись на колено позади незадачливого пирата, направила свой пистолет на женщину, вышедшую их проема за стрелявшим.
- Стоять! Не шевелиться! Мне терять нечего, я пристрелю ее! – Сара, выкрикивая эту фразу, вытащила второй пистолет и направила его на первого мужчину, державшего на мушке Кирилла. Позади женщины Сара увидела еще одного человека, рванувшегося было на помощь и замершего в паре шагов от проема. – Опусти оружие! Опусти, дайте нам выйти, вы мне ни к черту не нужны!

Стрелок заколебался и, приняв решение, начал опускать винтовку.

- Нет. Не выйдет! – раздался в наушниках и по громкой связи холодный голос. Сара глянула на экран заднего обзора, расположенный в верхней лобовой части шлема. Экран показывал дуло лазерного пистолета. Пистолет был приставлен к ее, Сариному затылку, а приставил его профессор Ханс Сандельсон.

Около получаса назад имперский катер с эсминца успел вовремя, чтобы помочь десантникам во главе с Николаем добраться до подземной базы на планете Коллизео. Они выгрузили Сьюзен и приняли на борт Петра, Поля и Елизавету. Получили общий сигнал SOS со станции «Ария-7» и, оценив обстановку, направились к месту наибольшего скопления рептилоидов – коридорам в отсеках за взорванным шлюзом. А по дороге высадили Петра, Лизу и Поля в безопасном месте – рядом с пустой пиратской яхтой. Прямое сканирование обнаружило только одного человека неподалеку от шлюза, на внешней стороне станции и еще троих – имперца и двух неопознанных людей, идущих к яхте.  Петр был рад принять в свою команду Ивана, а вдвоем они бы справились с двумя противниками в легкую. Но пока Иван добирался до станции из своего укрытия, Петр, Поль и Лиза сами превратились в живую мишень, и если бы не Сандельсон...

«Вот и все. Финита, - сказала сама себе Сара, опуская оружие. - Откуда у него пистолет?»

Глава 18. Финал.

- На пол! Медленно положи стволы на пол! – Петр, не отводя дуло лазерной винтовки, приказал Саре. Сара послушно присела, положила пистолеты на пол и также медленно встала.

- Руки подними! Не за голову, вверх! – сказал Петр. Сара за эти несколько секунд оценила ситуацию, как провальную. Из-за спины женщины, отодвинув ее в сторону, вышли еще двое мужчин и направили на Сару свое оружие. Трое напротив нее в коридоре. Сзади профессор с пистолетом у ее затылка. Женщину вывели из игры. Кирилл не в счет – того гляди, бухнется на колени и начнет вымаливать прощение. Державший Кирилла на мушке был, видимо, старшим в группе.

- И ты – медленно – пистолет на пол! – Кирилл поспешно подчинился. – Щитки откройте – посмотрим, кто тут у нас.

- У меня на прицеле – сама госпожа Сара! – объявил, ухмыляясь, профессор Сандельсон.

«Скотина! – подумала Сара, оглядывая стоящих напротив. – Откуда пистолет?»

Пистолет профессор подобрал, когда наклонялся к раненому Снерку. В скафандрах были предусмотрены внешние карманы, или сумки для инструмента. Туда профессор и засунул маленький пистолет Кирры, который она бросила, пытаясь реанимировать любимого. Пока Сара держала его на прицеле, он не мог воспользоваться пистолетом. Но как только ее внимание отвлекли новые цели, он вытащил пистолет и приставил к затылку злодейки.

Сара мысленно скомандовала “открыть щиток”. Кирилл открывал перчаткой – чужой шлем не воспринимал его ментальные команды.

“Сейчас начнется”, – подумала Сара и криво улыбнулась.

-Да, внешне это она! – оценил старший. – А второй… Ну да! Есть субстанции, которые не тонут… и в огне не горят! Это Кирилл!

Кирилл жалобно улыбнулся. Женщина, которую закрывали собой двое мужчин, выскользнула из-за их спин и подняла свой щиток. Кирилл увидел широко распахнутые серые глаза, светлые волосы, плотно сжатые губы…

- Лиза… - прошептал он. – Ты жива?

- Ага. А ты мечтал, чтобы было иначе, подонок? – стоявший сзади открыл свой щиток, и Кирилл увидел мужа Лизы… Петра… нет, Петр – он был такой, злобный, а этого звали Поль! Провал оказался неглубоким?

- Нет, нет… - Кирилл затрясся, и Саре стало противно на него смотреть.

- Поль, подбери пистолеты! – приказал Петр. Поль подобрал три пистолета и отошел к Лизе.

- Да, это – Безумная Сара. Очень похожа на фоторобот! – третий так и остался в проходе, закрывая единственный путь Саре. Там, за этим проходом – короткий коридор, а за ним – шлюз и ее яхта. Свобода…

Лиза, казалось, видела только Кирилла. Она смотрела в его глаза, будто недоумевая – он ли это. Она будто вела с ним неслышный разговор. Поль с тревогой вгляделся в ее лицо. Он никогда не видел Лизу такой – она тянулась к Кириллу, но скафандр как будто не пускал ее.

Сара видела на внутреннем экране шлема искаженное лицо Звиррса, всполохи лазерных выстрелов. Звиррс пытался выйти на связь, но Сара успела выключить звук, чтобы враги не получили информацию. Звиррс что-то кричал, но Сара не могла понять его. Подвел шкарм – Звиррс пробился на внешний экран, и его вопли услышали уже все:

- Госпожа! Госпожа! Я возвращаюсь! Каррз ранен, мы вытащим его и вас! Я пробиваюсь к вам! Мы уже в малом кольце!

Сара прикрыла глаза, чтобы не выдать свою бешеную радость. Державший на мушке Кирилла боец поднялся с колена и выдал указание:

- Поль, мы с Иваном подберемся со стороны коридора и встретим их. Вы втроем справитесь?

Поль протянул Лизе пистолет и ответил:

- Конечно! Да, и надо забрать у нее шкарм! Станция, видимо, под ее контролем, хотя бы будете ориентироваться, кто и где!

- Да… - Иван подошел к Саре и сорвал с ее скафандра шкарм. Сара не поднимала глаз, но чувствовала, что ее внимательно изучают.

- Петр, пошли! А то и в самом деле пробьются! – Петр и Иван исчезли за поворотом, и около выхода к свободе остались профессор (пистолет у затылка Сары), Поль (держит на мушке Кирилла) и девочка по имени Лиза, пистолет опустила, в очах – неподдельное страдание.

«Ну да… у них же с Кириллом общий ребенок! - вспомнила Сара. – Где-то я ее видела, кроме как в скафандре, падающей в пропасть…»

Сара почувствовала запах свободы. Будет только один шанс, только один шанс, а пока…. Опусти глаза, Сарочка, пусть расслабятся, пусть решат, что ты не опасна, ищи момент, уйми бешеный стук сердца... Сара несколько раз глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Помогло. Она опустила голову и, очень медленно, руки. Ссутулилась, насколько позволял скафандр. Как раз к тому моменту, когда Лиза, гневно сверкая глазами, сделала несколько шагов и остановилась на расстоянии вытянутой руки напротив Кирилла. Поль, встревоженный, подошел к ней.

- Лиза, Лиза…

- Да, да, да, подонок! Я жива, как видишь! Ты хотел меня убить? Ради чего? Избавиться от алиментов? Угодить вот этой своей, «госпоже»?

- Лиза, прости, - смотреть на трясущегося Кирилла было противно.

- А ты знаешь, ты знаешь, подонок, как я мечтала тебя хоть раз увидеть? Знаешь, для чего? Всего лишь, чтобы показать тебе нашу доченьку! Какая она красивая малышка! Чтобы ты, ты, никчемный человек, знал, что у тебя есть две родные души в этом мире, чтобы ты порадовался! И вот я тебя нашла! Даже спасла тебя от протоплазмы! Ты забыл? Тебя бы сожрали, если бы не я! Валялся бы в пещере, с высосанным мозгом! И ты – ты, ты, ты! Ты меня столкнул в пропасть?

- Лиза, прости, я был не в себе… я не понимал, что делаю… - шептал трясущимися губами Кирилл. Его рука нырнула в нишу скафандра – такую же, как у профессора, в которой он спрятал пистолет.

- Руки за голову! – заорал Поль.

- Я… я ничего… я только хотел… - рука Кирилла выскользнула из ниши. В перчатке он держал небольшой пакетик. – Вот, вот…. Я хотел… хотел дочке отдать… - Кирилл со слезами на глазах протягивал пакетик Лизе.

- Что тут еще? – спросил Поль.

- Я… я денег Лизе должен, а это вот… - Кирилл засуетился, разорвал пакетик и вытащил свое единственное сокровище – цепь из дорогущего пайфрита со вставками из земного минерала чароита. – Лиза, я денег… нет у меня, а это – это стоит тридцать кило кредитов, возьми, дочке!

Лиза даже отшатнулась, глотая воздух:

- Что? Эт-то ты с трупа снял, что ли? Ты мне предлагаешь с убитого снятое? – закричала она в ужасе.

- Нет, это я на аукционе купила, берите, девушка, не с трупа, - с трудом сдерживая нервный смех, сказала Сара. – Этот ваш придурок вообще никогда в операциях не участвовал… один раз отправила под присмотром, на эту планету, так он там только и отличился!

Лиза уставилась на Сару и с ненавистью прошептала:

- Ах, вы купили? – голос ее стал громче. – Купили? Заработали честным трудом, грабя караваны? Кирилл, ты помнишь Виктора Тимофеевича, капитана судна, на котором мы… познакомились?

- Д-да, - жалобно ответил Кирилл, скривив лицо в подобие улыбки.

- Мы вели караван из нескольких судов с серебром! Вышли в оговоренном месте, и не нашли конвой. Твоя Сара как-то подменила координаты, и конвой оказался в нескольких парсеках от нас! Мы были практически безоружны, когда на нас напали пираты под ее предводительством! Они перебили всех! Всех! И Виктора Тимофеевича! И его! И ты – ты с ними? Ты кто после этого? Ты, вообще, кто? Ты – человек?

Лиза оттолкнула руку Кирилла с отвращением.

«Сейчас, или никогда!» - сказала себе Сара и, быстро подняв обе руки, отстегнула лямки рюкзака-«авоськи». Ее расчет, что профессор Сандельсон автоматически подхватит рюкзак с драгоценным содержимым, оправдался – охнув, профессор попытался обхватить рюкзак свободной рукой, не вышло, отвел дуло пистолета от затылка злодейки, а та, толкнув Лизу на Поля, припустила в спасительный проход. Так она никогда не бегала – зигзагами, уходя от предполагаемых выстрелов, быстрее, быстрее…

- Стреляй, Лизка, стреляй! – услышала она крик, съежилась, ожидая жгущий удар в спину, но выстрела не последовало, и Сара, благополучно свернув за угол, рванула, что было сил, к шлюзу.

- Елизавета! Ну что же вы не стреляли? – печально спросил профессор, пытаясь взглянуть «поверх очков» на Лизу, застывшую посреди коридора с пистолетом, направленным вслед Саре. Поль держал на мушке попытавшегося сбежать Кирилла.

- А вы почему? – опуская руку, резко спросила Лиза, повернувшись к Сандельсону.

Ханс вспомнил, что он без очков, растерянно развел руками, указывая на «авоську»:

- Я рюкзак спасал… Хотя что бы с ним было, образец в контейнере, он бы не разбился! Эх, упустили…

- А я… - Лиза неожиданно швырнула пистолет на пол, да так резко, что мужчины подскочили, опасаясь несанкционированного выстрела. – А я – не палач! Не палач, понятно вам? А еще – я не могу. Потому что это я – единственный оставшийся после их набегов живой свидетель, видевший Сару! Это благодаря мне появился ее фоторобот! А оставила в живых меня она, эта Сара! Пожалела, видно, за дочку! – и Лиза разрыдалась.

- Лизка, не реви! – тихо сказал ей Поль, подходя поближе, стараясь не упустить из виду Кирилла.

- И этот, - Лиза кивнула головой в сторону «бывшего», - пусть идет отсюда вместе со своей госпожой! Пусть проваливает!

- Елизавета, ну как мы можем отпустить преступника? – миролюбиво спросил профессор.

- Да какой он преступник? – Лиза рассмеялась сквозь слезы. – Даже эта… его госпожа сказала, что он – жалкий слизняк! И виноват этот тип только передо мной, только меня он… убить пытался! А я ему прощаю, пусть валит отсюда! Я об одном жалею – что эта трусливая пакость – отец моей Шурочки! И что я была с ним… купилась на его стихи…. – Лиза разрыдалась еще громче, уткнувшись лицом в стену.

- Убирайся! – сквозь зубы сказал Поль. – Быстро, ну!

Кирилл не заставил себя долго уговаривать. Он улепетывал по коридору, как заяц, на ходу запихивая свою драгоценность в карман.

Поль подошел к Лизе, обнял ее и прошептал:

- Ну все, все… я тебя больше никуда никогда не отпущу с Земли. Вернемся, и будем спокойно жить дома, и ты все забудешь, весь этот ужас!

- Господа! А ведь мы можем оживить станцию! У мадам Сары здесь, в рюкзаке – ее кейс, а я видел, она контролировала с его помощью нашу «Арию»! Кстати, как бы этой безумной даме не пришло в голову расстрелять нас из орудий яхты!

- Не получится, - улыбнулся Поль. – Иван – это наш товарищ, он с Петром ушел, - сказал нам, что повредил ее вооружение. Не выйдет у нее ни-че-го!

- Тогда подберем Лизин пистолет и… отправимся в нашу лабораторию! Да, там ваш коллега – Давид Бахрейм!

- Давид жив? – радостно воскликнул Поль.

- Да! И, надеюсь, здоров! Идемте! А то они там все кресла переломают!

- Какие кресла?

- Идемте, по дороге расскажу!


Сара закрыла щиток, занесла ногу в открытый люк, ведущий в ее яхту, когда позади нее раздался топот и отчаянный крик:

- Госпожа-а-а! Подождите меня-а-а-а!

Сара обреченно подняла глаза к экрану обзора задней полусферы и увидела… ну конечно, это был Кирилл! Пиратка обернулась. Он бежал со всех ног, но погони за ним не было.

- Что тебе? – зло спросила Сара, проходя в коридор своего корабля. Наконец, она на яхте! Деловито задраила за вбежавшим стюардом люк, протопала в рубку, упала в кресло и включила общее питание корабля. Яхта ожила. Сара пробежала мельком глазами по экранам, выдававшим диагностику. Корабль был в порядке, кроме… вот черт, главный калибр и обе пушки молили о техобслуживании!

- Вот черти… понятно, почему они меня выпустили… - простонала женщина, ударив перчаткой по пульту управления.

- Что, не работает? – испуганно спросил Кирилл, устраиваясь в кресле штурмана.

- Работает, но мы безоружны! – мрачно сказала Сара, готовя двигатели к пуску. – Э… слушай-ка, Кирилл! – она не смотрела на него, ей было некогда. – Ты учти, я до ближайшего входа в подпространство, а дальше – неизвестность. Мне к рептилоидам лучше не возвращаться. Да я и не собиралась, надоели, черти зеленые… Подумай, ты взял билет в один конец! Может, тебе лучше остаться? Ну, отсидишь срок, зато потом выйдешь и с чистой совестью начнешь жизнь с нового листа! А со мной вообще неизвестно, куда попадешь!

Кирилл недолго колебался:

- Госпожа, я лучше с вами, если позволите, - наконец выдавил он. - Здесь… здесь у меня никого нет. Никого и ничего!

«Сам виноват!» - подумала Сара, а вслух сказала:

- Ну, смотри… ты выбрал! – и начала отводить яхту от станции. Вслед никто не стрелял, они резко стартовали в сторону светила Коллизео, к точке входа в подпространство. Сара наконец взглянула на большую схему окружающего космического пространства. Из изменений отметила только одно: имперский эсминец, наконец, сообразил, что гонится за пустой болванкой и повернул обратно. «Я проскочу мимо, обойду его по дальней дуге, прикрывшись планетой!» - решила Сара, выстраивая маршрут. Но до дальней дуги дело не дошло.

В точке входа возникли новые объекты. Они выскакивали один за другим – пять кораблей. Сердце Сары упало в пятки, по спине побежали мурашки – это был пиратский флот принца рептилоидов Шрейса.

Корабли рептилоидов засек и имперский эсминец, но лететь быстрее он не мог, да и исход боя – пять больших кораблей против одного – был предрешен,это увидели и Иван с Петром на шкарме Сары, и Кэррол Райт в своем заточении на маленьком катере, прилепившемся к станционному морю.

Иван и Петр, вместе с бойцами Николая, как раз паковали оставшихся в живых пиратов, когда шкарм засветился, и они увидели фееричное появление противника. Пять точек за несколько секунд были опознаны, как «дружественные объекты» и обрели схематичную форму военных кораблей рептилоидов.

- Рептилоиды… их не хватало! – зло сказал Николай, оторвавшись от «пеленания» командира рептилоидов. Звиррс а это был он, умудрился увидеть схему пространства и скривил пасть в хищной улыбке.

И тут станция «ожила». Включился свет, открылись люки между коридорами, замигала аварийная сигнализация.

- О! Починили, наконец! – обрадовался Петр.

- А толку? У нас один эсминец и слабая надежда, что помощь подойдет раньше, чем эти к нам нагрянут… - мрачно прогнозировал Николай. – Ты не скалься, крокодил! – добавил он, глядя Звиррсу в глаза. – Я тебя раньше шлепну.

- Мы можем попытаться эвакуироваться, - сказал Иван, похолодевший от ужаса. Мысли о Кэррол заставили сердце заколотиться. Он осторожно позвал: - Кэр, Кэр, девочка, ты как там? – и в ответ услышал:

- Я… нормально… Ваня, из подпространства вышли пять военных кораблей рептилоидов. Что делать, Ваня?

Иван скрипнул зубами. Встал. Окинул взглядом поле боя – сектор малого кольца, куда прорвались рептилоиды, преследуемые имперцами. Их зажали в клещи, и нескольких удалось взять живыми. Раненый Каррз, Звиррс в растерзанном скафандре – тоже попал под луч лазера, повреждена обшивка, самка рептилоидов и еще один, полудохлый – вот все, что осталось от бравых пиратов. И несколько трупов лежало рядом. Четверо рептилоидов и двое наших…

- Кэррол, девочка… Малышка моя… - Иван запнулся – испугался, что она решит, что он с ней прощается. – Кэррол. Сообщи срочно об этом – о рептилоидах – Тзеньянну. Пусть… я не знаю. Пусть спрячется и не отсвечивает! Пусть сделает вид, что его нет!

- Ваня… он так вырос… мне кажется, его отовсюду видно… Но я скажу! Как вы там?

- Да нормально. Мы с Петром вовремя подоспели, так что вся бригада налетчиков лежит в наручниках, хвостами кверху!

- Хвостами? Кверху? Ну вы даете! – Кэр слегка приободрилась. Раз Иван шутит – значит, все не так плохо! - Пойду звать Тзена!

- Кэррол, ты только не предпринимай ничего такого… геройского, ладно? Я скоро вернусь к тебе!

- Хорошо! – почти беззаботно отозвалась Кэррол. – Я подожду!

Иван не мог видеть, что Кэр сидит в кресле пилота, обхватив голову руками и в ужасе смотрит на приближающиеся корабли рептилоидов. Наконец она собралась и, подплыв к иллюминатору, сконцентрировалась и мысленно позвала Тзеньянна. Живой разум откликнулся быстро, заискрился плотным облаком в море:

- Звала? Я тут!

- Тзен… у нас беда… катастрофа!

- Тайфун? – Тзен не видел никогда тайфун, хотя сам, резвясь, устраивал в станционном море настоящие штормы.

- Нет… пираты! Тзен, много пиратов, понимаешь? Несколько кораблей!

- И все за мной? – явно обрадовался такому вниманию живой интеллект.

- Голубчик, да откуда я знаю? – чуть не плача, сказала Кэррол. У нее уже заболела голова от постоянного напряжения – то ли без усилителя было сложно улавливать мыслеобразы Тзена, то ли она устала – голова болела все сильнее.

- Ты расстроена! – констатировал Тзен.

- Боюсь, они нас всех убьют… - прошептала Кэррол. – Я так боюсь, Тзен… Наш эсминец не справится с ними… Пять кораблей, Тзен! Ой, и яхта… смотри, пиратская яхта… да, это она, она летит по направлению к ним, смотри! Кто там, можешь прочитать мысли?

- Странно… - после паузы ответил Тзеньянн. – Как и тогда – одного слышу, другого нет, но их двое, первый видит второго… мыслит… злится… очень злится!

- А ты не можешь других просканировать?

- Пока нет. Я их не вижу, Кэррол, ставни закрыты, если пройдут над открытыми ставнями, могу услышать…

- Слушай, Тзен, все слушай и мне рассказывай, а я тебе…

- Кэр, я не дам тебя в обиду! – пообещал Тзен. – Не бойся. И… расслабься!

- Да я в порядке!

- Да, я вижу! – но уже через минуту Кэррол забыла о головной боли, страх отступил, и на душе ей стало спокойнее. И появилась уверенность, что все будет хорошо.

«Он меня усыпил!» - подумала Кэррол, сладко зевнула и уснула со счастливой улыбкой на губах. Прямо над иллюминатором уснула.


Заветная добыча пиратов всей Ойкумены, Тзеньянн, «прислушался», «нашептал» своей подопечной красивые сны и, вполне удовлетворенный своей работой, разделился на две части, по одной на каждый открытый сектор. Он притих, только искорки нет-нет изредка поблескивали - он ловил мысли.

И поймал.

- Сара! Вызываю яхту «Безумная Сара!» Ответьте, наконец!

Сара, успевшая расчехлить скафандр, собралась с духом и, улыбаясь во все тридцать два зуба, любезно ответила:

- Прием! Это Сара.

- Это командный пункт флагмана! Господин Шрейсс… - в эфир ворвался рык змеиного принца:

- Сарра! Что пр-р-роисходит! Доклад!

- Ваше высочество! – внешне Сара была спокойна, сказалась привычка к постоянному лицемерию, но внутри – и Тзен это «слышал» - мысли метались, как животное в клетке, как он сам не так давно, оказавшийся запертым, ослепшим в «аквариуме».

Змеиный принц любил почтительное обращение.

- Ваше высочество! На базе «Ария-7» хранилось истинное сокровище. Ценой больших потерь мы смогли его заполучить, я вырвалась и везу его вам.

- Что конкретно? Сарра?

Сара запнулась: ее система выдала сигнал о сканировании флагманом пиратов всех компьютеров яхты. Врать дальше про алмазы? Ага… вот, добрались до ее собственной системы… Сара прикрыла глаза.

- Мой господин, на станции разрабатывалось биологическое оружие нового типа. Имперцы обнаружили на замерзшей планете некую субстанцию, обладающую мощным гипнотическим свойством. Они даже не поняли вначале, что нашли – субстанция вышла из-под контроля и начала охоту за мозгом людей. Люди эвакуировались, и станция осталась без персонала. Через какое-то время имперцы вернулись, сумели взять ее под контроль и продолжили исследования. Мне удалось захватить результаты их работы и образец, в замороженном виде он не представляет опасности. Я везу все это вам, мой принц!

А Тзеньянн слышал еще и ее мысли:

«У них пять кораблей. Если я и смогу проскользнуть мимо и на полной скорости влететь в подпространство, то станция «Ария-7» никуда не скроется. Эвакуационные секторы у них отсутствуют. Станция останется на месте. Будет взята на абордаж, и в руках моих земноводных господ окажется самое совершенное, новейшее оружие в Ойкумене – разумная протоплазма, способная выводить из строя целые флоты без единого выстрела. И как воспользуются этим подарком судьбы рептилоиды? С их стремлением к мировому господству? Даже если у них ничего не выйдет, точно не станет ни Лизы, ни этих мальчишек, бывших с ней. И дурачка Давида не будет, не вернется он к своей Элис с детками. Даже моей смешной Эсфири недолго радоваться в новом замужестве… Они сначала поработят всех хомо, а потом убьют их. Я знаю, они не остановятся… И привела их сюда я, Сара Бахрейм. Молодец!»

- Они вооружены? – это задал вопрос Шрейсс.

- Да, мой господин, но я сумела «оглушить» их системы. Стандартное время исправления систем – тридцать семь минут, а с начала абордажа прошло около пятидесяти. Если там остался хоть кто-то живой, они справятся! Это военный объект, мой принц! – отчаянно лгала Сара.

«Все, мне точно конец!» - уныло думал Кирилл, но его Тзен не слышал – Кирилл был в имперском шлеме, не пропускавшим мысли.

Сара прибавила скорости и понеслась прямо на флот рептилоидов. «Одного я выведу из строя наверняка, и пусть это будет флагман. Вот так, мой принц, финита ля комедиа. Стрелять ты по мне не будешь… Все заканчивается. Прости мне, Боже, если сможешь, это последнее преступление! Но, может быть, из-за шумихи рептилоиды задержатся, может быть, к имперцам подоспеет подкрепление, может быть, человечество уцелеет! А я… да черт со мной, разве это жизнь?»

- Кэррол, проснись! – услышала Кэр в голове голос и открыла глаза. Сна как не бывало. – Быстро сядь за пульт управления и отведи свой катер в сторону! Сейчас!

Не раздумывая и не удивляясь, девушка подчинилась и отвела катер в сторону – минутное дело!

- Держись-ка от станции подальше! – ей показалось, что «голос» у Тзена встревоженный. Наконец она начала соображать и удивляться, но катер уже отошел от станции на несколько километров. Она остановилась, с изумлением глядя на бешено искрящееся станционное море.

Кирилл, хоть и не был профессиональным штурманом, но и то сообразил, что они уже не смогут погасить скорость для пришвартовки к флагману пиратов. Корабль чужих вырастал на экране на глазах.

- Госпожа! – пискнул горе-штурман. – Вы что задумали, госпожа?

- Я тебя предупреждала, - услышал он в ответ тихий, усталый голос. Увидел побелевшие костяшки пальцев, вцепившиеся в штурвал, сухие, горящие безумием и ненавистью глаза Сары.

- Но я не хочу… - прошептал он.

- Прости. Так надо.

- Но я не хочу! – корабль змеиного принца заполнил весь экран.

- Вы слишком быстро приближаетесь! Тормозите! Сворачивай, стерва! – крик из динамика.

Кирилл столкнул Сару с кресла и, в отчаянии вспомнив все, чему успел научиться за долгие унылые дежурства в подпространстве на корабле Виктора Тимофеевича и подглядывая за действиями старших чинов, в последнюю долю секунды повернул и, стукнув днищем по выступающим огневым башням флагмана, просвистел мимо. Через пять секунд яхта была готова к погружению, и на шестой секунде великолепная «Безумная Сара» исчезла из поля зрения и пиратов, и имперцев в подпространстве.

Его высочество принц Шрейсс, присевший с остальными подчиненными – хоть не зажмурился, в отличие от многих, когда яхта проскочила над рубкой – выпрямился и, холодно сверкнув глазами, произнес вполголоса:

- На абордаж! Два корабля – третий и пятый – на перехват эсминца! Второй и четвертый – за мной, к станции!

«Ария-7» была обречена.


- Внимание! Приготовиться к атаке противника! – голос командира разнесся по ожившей станции. - Всему персоналу надеть скафандры и приготовиться к атаке. И… спасибо вам, братцы, за верную службу!

«Кэррол!» - мысленно закричал Иван и услышал в ответ:

- Ваня, я отвела катер от станции.

- Все нормально, лети как можно дальше, давай, быстро, к входу в подпространство!

- Хорошо, Ваня! – кротко ответила Кэррол, не двигаясь с места. Она никуда не собиралась улетать. Она собиралась вернуться на станцию и быть в последние минуты рядом с любимым Иваном.

- Лиза, закрой щиток!

- Поцелуй меня! Ой, не получится…

- Лиза, профессор! Возьмите ее, спрячьтесь в трюме где-нибудь! Вы же знаете станцию!

- Хорошо, хорошо… - пробормотал профессор, схватил Елизавету за руку и потащил ее, ничего не видящую из-за обильно текущих слез, за собой в машинный блок. По дороге передумал, и они зашли в лабораторию ядерного синтеза. Он усадил Лизу подальше от входа, в отсек, где производились опыты. Отсек имел прочные стенки и была надежда, что если рептилоиды не сунутся сюда, то их не найдут, а лазер стены не прожжет. Драгоценную «авоську» Сандельсон поставил рядом с собой. Как только они вошли внутрь и задраили вход в отсек, на них обвалилась ватная тишина – никакие волны не проходили, они оглохли и ослепли.

Кэррол только потянулась к пульту управления – включать двигатели и двигаться к станции, пока она находилась вне досягаемости рептилоидов, как услышала повелительный голос Тзена:

- Не надо. Не трогайся с места! – и замерла в неопределенности. Выглянула в иллюминатор и увидела Нечто.

Ей был виден открытый участок станционного моря. Оно бушевало. Тзеньянн, казалось, заполнил собой, своим сине-зеленым холодным плазменным огнем все пространство огромного аквариума и уже не умещался в нем. Мгновение – и прозрачные стены аквариума, сделанные из сверхпрочного материала, не выдержали и разлетелись на куски, освобождая пленника. Пленника ли? Море холодного огня вылилось из «моря» в космическое пространство, разлетелось сияющими брызгами и тут же собралось в один огромный, размером с саму «Арию», плотный шар. Искрящаяся плазма изменяла форму, Тзен как будто кувыркался в космосе, пробуя свои силы.

- Что случилось, Тзен? В тебя стреляли? – в ужасе закричала Кэррол.

- Нет, это я сам! Я сам! Сказал – не дам тебя в обиду, вот и выполнил! – переливаясь, ответило чудесное существо. Оно сменило несколько форм и приняло ту, в которой, видно, он себе «нравился» больше – распластанные крылья закрыли «Арию-7», создав переливающуюся преграду пиратам.

- Спецэффекты! – фыркнул Шрейсс. – Не менять курс! На абордаж!

- Ваше высочество, - осмелился тявкнуть его лейтенант. – А вдруг это и есть новое оружие имперцев?

- Огонь из главных калибров! – огненные стрелы вырвались из орудий всех трех кораблей и ударили в края «крыльев» - станцию рептилоиды уничтожать пока не собирались.

- Тзен! – отчаянно закричала Кэр, видя, как плазменные струи распарывают «крылья» протоплазмы. И еще мелькнуло в голове – как же он без моря, в космосе, ведь он не выносит даже обычную пресную воду! Ракеты взорвались, расплескав в стороны сверкающую протоплазму. Но станцию не задели. Протоплазма будто обволокла холодное пламя взрывов и притушила бьющее по глазам сияние – у Кэр даже иллюминаторы создали «затемнение». Обволокла и… вобрала в себя. Рептилоиды ударили еще раз, и с тем же эффектом.

- Обращаюсь к вашему разуму, представители мира Демона Бо! – услышала Кэррол холодный, величественный голос. «Это Тзен?» - изумилась она. – Мои звездные братья – люди, вы называете их "хомо" – находятся под моей защитой. Убирайтесь в свой мир, и останетесь живы! И я не буду повторять дважды.

Тзеньянн тоже «смотрел» на пару с Кэррол сериал про пиратов.

Принц Шрейсс, даром что не хомо, был благоразумен, иначе не дожил бы до своих лет. Он мгновенно прикинул свои шансы, и ярость сменилась холодным расчетом. Иметь дело с неизвестным доселе противником, сидящим в его мозгу и глотающим плазменные ракеты, он не собирался.

- Мы уходим, - проскрипел он. – Разворачиваемся, всем командам – обратный курс, через подпространство, на базу девятнадцать! – и разворотил панель пульта связи мощным ударом когтистой лапы. Хвост Шрейсса метался влево-вправо, что подчиненные квалифицировали как «разъярен на десятку по 10-бальной шкале» и старались держаться в сторонке.

- Стерррва! Ну, я тебя найду, Сарра! – прохрипело его высочество, глядя, как великолепный пиратский флот осуществляет маневр отступления под названием «спасайся, кто может».

Корабли пиратов один за другим нырнули в подпространство и исчезли с радаров. Имперский эсминец наконец подоспел к «Арии-7», а блистательный Тзеньянн, получивший свободу, спокойно резвился в космосе, принимая благодарность спасенных людей.


Кэррол вернулась на станцию и нашла Ивана, Лиза и профессор, просидевшие в непроницаемом отсеке все самые важные события, были найдены и выведены наружу. Профессор подошел к иллюминатору и, глядя на переливающегося Тзена, обратился к нему:

- Тзеньянн! Тзеньянн!

Разумная протоплазма мгновенно перегруппировалась и приблизилась к станции.

- Да, Ханс!

- У меня остался кусочек тебя, в заморозке! Что мне с ним делать?

Казалось, Тзеньянн задумался, а потом ответил:

- А ты знаешь… Оставь себе. Да. Оставь себе и займись изучением меня. А то я и сам не представляю, кто я такой! Знаешь, мне иногда кажется, что я… - и Тзен, несколько раз перекувырнувшись в воздухе, принял форму… дракона.

- Да… - прошептал профессор, беря под руку подошедшего Давида Бахрейма. – Да, нам тоже так кажется…


А с планеты Коллизео отлетал последний корабль, вывозивший людей на «Арию-7». На берегу реки резвились два малыша-маммутенка, за которыми с нежностью наблюдали родители-маммуты. Это были первые новорожденные после страшного убийства детенышей. Больше года назад на планету прилетели железные птицы, ведомые людьми, устроившими здесь охоту на маммутов и саблезов. Тогда были убиты все малыши. И маммуты разъярились, увидев, как похожие птицы опускаются на их планету. Рядом, на опушке леса, выходящего на реку, грелись в лучах двух светил грозные саблезы, развалившиеся на травке. Чуть поодаль деловито чистили крылья огромные птеро. Все они проводили последний корабль, взмывший в небо, долгим взглядом, а затем разом обернулись к странного вида субстанции, сверкающей сине-зелено-красными огнями, признанной всеми обитателями этой странной планеты за вожака. Субстанция не возражала.

Небольшая резня в прекрасной Тэйларии, 7 роман НФ
Таня Бондарева
Глава 1

Возница остановил упряжку. Буцефалы послушно замедлили движение, встали, напоследок одновременно ударив правым передним копытом и замерли, склонив головы. Слабый ветерок развевал их светлые гривы.

Соправитель государства, светлейший Государь Князь Тэлар, не дожидаясь, когда охранник соскочит с задка повозки и опустит ступеньки, открыв ему дверцы, спрыгнул на землю, грозно оглядел творящееся в центре столицы безобразие и быстрым шагом двинулся к главным вратам Государева дворца. Да, именно так он желал войти – как простой смертный, со всеми, черт бы их подрал, подданными, что болтаются под ногами!


Позади него семенил Первый советник Соправителя, Соломоний, закутанный по самые глаза в серальный (1) плащ из расшитого шелка. Он, копируя Государя, недовольно оглядывался, с трудом поспевая за своим высоким правителем. Охранники, высыпавшие из повозки (из переднего салона, с запяток, из отделения багажа), догнали Соправителя и советника, выстроились по трое с боков, один сзади и образовали «охранный клин».

И если Соправитель и его Первый советник были демонстративно пренебрежительно экипированы (с точки зрения начальника службы личной охраны), то охрана носила настоящие бронированные доспехи – легкие шлемы с прозрачными забралами, отливающие серебром снежных вершин латы, закрывающие торс, руки и ноги.

Блеск, красота! В другое время барышни всех возрастов и сословий высыпали бы на балконы, прильнули к окнам домов, выходящих на Дворцовую площадь, но не сегодня. И это Тэлар также отнес к «безобразию, творящемуся в столице».


Он, в сопровождении «малой свиты», легко перешагивая через ступени, поднялся к вратам. Караульные, давно увидевшие приближение Принца крови, уже стояли навытяжку, устремив очи к небесам, прижав к груди историческое оружие с деревянным прикладом, стрелявшее когда-то шариками из металла. «Винтоффки» - так их называли историки. Стрелять из них не пытались со времен исхода с Земли. Опасно и нечем. А так – красота!

«Безобразие! - подумал, скривившись от отвращения, Тэлар. – Они могли бы вооружить караул брефами (2)! Или лучевыми мечами, или огнеметами! О чем она думает?»

То, о чем «она» думала, вызвало у Тэлара вначале оторопь, затем возмущение и, по мере продвижения по Опаловому дворцу, гнев.

Эмоции выдавали только становившаяся все более кривой гримаса и стремительно меняющие свой цвет глаза. Глаза Соправителя сменили, к крайней озабоченности верного Соломония, цвет с «нормального серого» на зеленый, который стремительно скатывался к изумрудному.

Меняющийся, в зависимости от настроения, цвет глаз был верным признаком Крови Правителя. Ребенка могли обнаружить в самом захудалом семействе, в приюте для сирот, но если его глаза в ярости становились изумрудно-зелеными, а в момент крайнего гнева – почти черными, если в блаженстве любви (хоть к бабочке) они приобретали синий цвет, если состояние удовольствия окрашивало радужную оболочку в золотисто-коричневые оттенки – оставалось только покопаться в прошлом матушки или бабушки, и той ничего не оставалось, как, стыдливо потупившись, сказать: «Ну, было… Но кто же мог знать, что это – Принц Крови…»

Ребенка (конечно, с согласия осчастливленной родни) изымали из семьи и помещали в Воспитальный дворец. И там готовили в служению народу Тэйларии. Нынешний Соправитель приходился каким-то многоюродным братом Правительнице Ледайе. Его как раз выудили из опустившейся до полной нищеты семьи спившегося уличного певца, отмыли, одели и обучили всем тайнам и премудростям, которые должны были знать люди его племени. Тэйларийцы – так звали нацию Правителей. Их было не так много в Ойкумене – людей с меняющимся цветом глаз, высоких, с удивительным цветом волос – сияющее серебро, искрящийся чистый снег, звездный свет – такие сравнения приходили в голову при виде высоких (мужчины – под два метра ростом, женщины мало чем уступят) соплеменников Тэлара.

Простой народ Тэйларии был тоже не совсем обычным. Когда-то, в незапамятные времена, когда на прародине Земле произошла катастрофа, часть людей улетела на подготовленные базы в дальнем космосе. Среди них были Ангелийцы – жители погибшего в огне и ядерном апокалипсисе материка. Лас-Ангелийцы, если совсем точно. Среди них были люди разных рас – и белые, и черные, и желтые – но их уцелело мало, около сотни тысяч, и за века они перемешали и слили свои черты, образовав новую нацию. Кожа приобрела ровный оливковый цвет различных тонов, цвет и форма глаз – от зеленых с золотой блесткой до темно-карих, от слегка раскосых до почти круглых. Волосы были черные, иногда каштановые, прямые.

Тэлар шел по главному коридору. Он провел здесь часть детства и юность. Из Воспитального дворца он пробирался сюда и жадно рассматривал рисунки на полупрозрачных изнутри и непроницаемых для взглядов снаружи стенах дворца. Вот гравюра «Исход с Земли». Вереницы людей восходят с гибнущей Земли в небо, входят в небесные повозки, выстроившиеся друг за другом и уносящие беглецов в неизвестность. Подпись под второй гравюрой была первой фразой, которую он прочел сам. «И они прилетели на планету, где не было ничего, кроме камня. И когда окончились припасы, и люди начали грызть камни от голода, с неба спустились Сребровласые Правители и спасли их».

- Государь! – услышал он испуганный голос Соломония, поднял голову, и вовремя – несколько человек, катившие перед собой платформу с контейнерами, загляделись на Принца, потеряли управление платформой и чуть не уронили груз прямо под ноги свите.

- Соломоний! – загремел Тэлар. – Эт-то что за черт знает что, а?

- Государь, простите! – перепугавшиеся возчики потерявшие от страха рассудок и контроль над платформой, позволили ей набрать скорость и стремительно улететь вдаль, в нескончаемые анфилады Государевых покоев.

- Ваша, светлость, это сундуки казначейства! – возмущенно доложил Советник.

- Черт знает что! – зарычал Тэлар и ускорил шаг. Соломоний, грациозно приподняв серальный плащ, почти бежал за господином.

С нескрываемым отвращением смотрел Соправитель на окна дворца, заваленные наполовину мешками с песком, на устанавливаемые лучевые пушки. Тут же сновали деловитые граждане с платформами, загруженными архивными ящиками, снарядами, канистрами с жидкостью для огнеметов. Бестолковое движение взад и вперед, явная попытка создать из великолепного Опалового дворца крепость довели Государя до белого каления. Последней каплей стало препятствие перед входом в рабочий кабинет Ледайи.


Препятствие ошеломило Тэлара. Двери в рабочий кабинет Государыни были распахнуты настежь, но пускали не всех. Тэлара не пустили. В тот момент, когда он, не глядя на расступающихся перед ним подданных, занес ногу за порог, на его пути возник воин в незнакомых доспехах и оттолкнул его назад. Или не воин. Ну конечно, воин. С самой современной лазерной винтовкой в руках. За его спиной выросли еще двое и взяли на мушку ближайших к входу охранников принца. Воин был в стандартной форме десантника космофлота – эту форму Тэлар изучил основательно, подключаясь с миллионом предосторожностей к мировой Сети.

- Простите, господин! – воин был маленького роста, на голову ниже Тэлара. – Вас не предупредили при входе во дворец? К Государыне разрешен вход лиц, находящихся в утвержденном ей лично списке. Позвольте, я проверю! – рука в перчатке поднялась к лицу Тэлара. – Вас нет в списке, господин. Потрудитесь отойти и справиться в канцелярии. Сделайте запрос, и, если Государыня сочтет нужным, вас внесут в список.

«Это баба! – определил Тэлар, разглядев сквозь открытое забрало шлема лицо новоявленного охранника. – Или молодой женоподобный мужик. Они из Ойкумены. Нашивки… Имперцы. Вот это кто – имперцы!»

Соломоний попятился и накрылся плащом чуть не с головой. Тэлар в гневе был страшен.

- Да, - спокойно ответил Соправитель, встряхивая правую руку. – Уже бегу. Прямиком в канцелярию. Где это, голубчик?


- О, Господи! – простонал Соломоний. Он-то знал, что сейчас произойдет – Тэлар мгновенно выхватит лучевой меч, спрятанный… обычно он и не таится – под плащом носит, на поясе – и вот этот, первый воин, падет с дымящейся дырой посредине живота, а в левой руке у Государя окажется лазерный пистолет, и стоящий позади первого охранник умрет почти одновременно с первым… а третий шмальнет, чего доброго, в него, Соломония… советник выскользнул перед Тэларом и заорал на маленького воина:

- Ты что? Государя Соправителя не признал, кретин?

- Вас тоже нет в списке, - флегматично ответил тот.

- Государю Соправителю не нужно быть в списке! – кричал Соломоний, размахивая руками, как мельница. – Государыня Ледайя – сестра Соправителя Тэлара, он может входить к ней в любое время дня и ночи!

Маленький воин молча наблюдал за странными гримасами Соломония, пытающегося без слов объяснить недогадливому пришельцу, что лучше не спорить, а отойти в сторонку, склониться пониже, а еще лучше пасть ниц, а то сейчас полетят щепки и головы…

- Канцелярия направо по коридору, пятая дверь, открыта… - наконец сказал воин, взглянул в темные от гнева глаза странного светловолосого вельможи, отметил его схожесть с Ледайей и получил предупреждающий сигнал от многофункционального шлема: «Попытка проникновения, включаю защиту от телепатического воздействия».

«Он... нет, все-таки она. Она закрылась! Вот как! - отметил Тэлар. – Ладно… развели бардак!»

- Немедля вели своему человеку передать Государыне Ледайе, что ее брат, Соправитель Тэйларии, Властитель Северных территорий и Горной страны, стоит у порога и жаждет встречи с обожаемой сестрой. Я внятно произнес, Соломоний? Думаешь, эта баба меня поняла? Она говорит по-нашему. Заметил?

- Да, да, мой господин! – Соломоний угодливо лебезил перед господином, стараясь оказаться в поле его зрения – ведь господин не станет убивать своего верного слугу, и, может быть, все обойдется?

- Брат! Это ты, Тэлар? – шум в кабинете утих, и Ледайя наконец заметила, что у входа происходит нечто из ряда вон выходящее. Впрочем, в последние дни все было из ряда вон…

- Пропустите его… это мой брат!

- Его нет в списке, госпожа! – упрямая амазонка не желала покидать свой пост.

- Сейчас будет, все в порядке! Соломоний! Ты тоже тут? Сходи в канцелярию, впиши себя и Государя. Прости брат! – она поднялась из-за рабочего стола и поспешила к Тэлару. – У нас, что ни день, что-то новое, не успеваю за всем… Пропустите его, я так велю! – голос сестры приобрел металлические нотки, и вредная баба наконец отступила.

- Проходи… Я велю подать напитки! – Ледайя взяла было Тэлара за руку, но он не поддался на эту попытку сгладить инцидент. Ему хотелось злиться, ругаться и крушить все, что попадется под руку.

И баррикады на улицах, и мешки в окнах, и эта охрана у входа могли означать только одно, и именно это Тэлар называл про себя сначала «безобразием», потом «бардаком», а потом и похуже. Они здесь, в столице, готовились не к эвакуации, а к обороне!

Примечания:

(1) серальный плащ - праздничный нарядный плащ, предназначенный для посещения сераля (дворца)

(2) бреф - ритуальная секира с лазерным лезвием

Глава 2

Государыня внимательно посмотрела в глаза Тэлара. Тот не отвел взгляд. Ледайя была чуть ниже брата, такая же сребровласая, но сейчас глаза ее были серо-зеленые – она работала и не могла отдаться эмоциям, как Тэлар. Она отметила черный цвет глаз брата и крикнула:

- Эй! – и хлопнула несколько раз в ладоши. Люди начали оборачиваться, толкать и одергивать друг друга. Ледайя подождала немного и громко сказала:

- Объявляю небольшой перерыв. Вы много работали, и сейчас самое время перекусить. В трапезной накроют столы, а пока освежитесь напитками! Эльсира!

Миловидная тэйларианка небольшого роста, кругленькая, быстро подошла к Государыне, склонила голову.

- Распорядись, голубушка! Всех накормить, и доблестную охрану моего брата тоже…

- Ледайя, мы вскоре уедем! Не нужно! – прервал ее брат.

- Как пожелаешь, - Ледайя погрустнела. – Подготовь сухой паек для охранников – и брата, и нашим!

Пока готовили напитки и закуски, подавали у выхода «по стаканчику» присутствующим тэйларианцам, рабочий кабинет опустел. Остались только три имперца и двое прислужников у стола.

- Все готово! Давай отдохнем немного, я устала. Такое напряжение мне дается уже нелегко! – Ледайя повела плечами и сделала несколько наклонов головы влево, вправо. – Ох… спина немеет, я все время сижу, читаю, слушаю, вникаю… Садись! – она указала пальчиками на нишу в стене – там был накрыт небольшой круглый стол, окруженный низкими мягкими креслами.

«Как удобно! – невесело усмехнулся про себя Тэлар. – Она ненавязчиво приглашает меня в экранированную зону. Ладно, пусть будет так, сестренка!» - и, скинув белоснежный переливающийся походный плащ, отороченный черным мехом, с размаху плюхнулся в кресло и сразу утонул в нем. Приятное воспоминание чуть осветлило его глаза.

- Шалун! Ты так в детстве сюда запрыгивал! – Ледайя, улыбаясь села в кресло, движением руки отправила прислугу «передохнуть», взяла в руки графин с золотистой жидкостью, полной блесток.

- Я налью? – и, не дожидаясь ответа, наполнила два больших бокала. – Пей, ешь! Я ужас, как голодна! Да и ты, похоже, проделал дальний путь без остановок!

- Ледайя… м-м-м… вкусно! Слушай, я украду твоего повара! Такие айчисы я ем только у тебя во дворце…

- Фруктовый пилав?

- Да ты что! Ох… с омлетом? Давай, давай!

Ледайя с удовольствием наблюдала, как насыщается братец. Глаза посветлели… Когда он наелся и с наслаждением откинулся на спинку дивана, она сама подала ему влажный платок – вытереть руки и лицо.

- Душа моя… я был такой злой, готов был сокрушить тут все! Волшебница… а кого ты поставила себя охранять? И где твой царственный муж?

- О… какие громы и молнии мне угрожали… - Ледайя улыбалась, стараясь не показать брату свою тревогу. – Муж носится по столице, приглядывает за подготовкой к возможному нападению экзистов, а эти… это из десантного отряда имперцев – остальные все на баррикадах…

- Где-где? – брат еще улыбался, но глаза уже попрохладнели, улыбка стала чуть более официальной. Ледайя оценила изменение настроения. Как всякая тейларийка, Государыня была необыкновенно чувствительна к переменам настроения собеседника.

«В голову друг другу» тэйларийцы не лезли. Во-первых, это было верхом неприличия, прямым оскорблением использовать свои телепатические способности для чтения мыслей соплеменника, а, во-вторых, можно было получить ответный ментальный или даже физический удар. Но принимала Государыня гостей любого ранга только в экранированной, гасящей телепатические способности, отдельной нише.

- Брат, – она поставила бокал с золотистым бодрящим напитком рядом с почти нетронутым обедом. – Скажи мне прямо, что тебя смущает.

- Сестренка. Я скажу, - Тэлар, напротив, решил выглядеть как можно менее озабоченным. Только изумрудные глаза выдавали его злость. – Я не вижу караваны с твоими подданными, направляющиеся из столицы в сторону Серебряных гор. Мы же решили на общем Совете Правителей – ты, я и наш брат Гриций, Соправитель Южных земель – что мы уводим людей под защиту Серебряных гор. Я не великий военспец, как твой супруг, но и мне стало понятно, что столица готовится к обороне, а не в спешном порядке вывозит людей и ценности как можно дальше.

Ледайя сидела, опустив глаза. Потом вздохнула и ответила:

- Прости, брат, но я… я решила иначе. Хватит нам убегать от этих тварей. Мы бежали с Земли, мы потеряли Тьяну и людей, остатки счастливцев осели здесь, на Тэйларии. Но твари снова вышли на нас. И вновь бежать? Бросить все и опять бежать? Прятаться? Мечтать, что нас не найдут? Применить оружие возмездия, которое не оставит здесь камня на камне? Брат. Мы решили принять бой.

Она ожидала взрыва ярости и была удивлена, услышав холодное:

- Да я об этом уже догадался, это было не сложно. Ты скажи, сестричка, «мы» - это кто?

- Мы… это я и Брувиль, и… о, только не ори, мне предложили помощь, и я ее приняла.

- Да что ты… ну, в Брувиле я уверен на все сто, а помощь чья? Мы тут жили тихо, ни с кем не контактировали напрямую, и вдруг все сразу навалились – экзисты, имперцы… что, у нас тут нашли месторождение териллия?

- Нет… брат. Ты меня не поймешь, - Ледайя подняла глаза. «Синие, - отметил про себя Тэлар. – Значит, это любовь. Она влюбилась. Так ее Брувилю и нужно, нечего было сопли жевать, Государыня требовала внимания».

- Ну, давай, говори, я попытаюсь понять.

- Это… когда разведчики донесли, что корабли экзистов рыскают в нашем секторе, я… я попросила о помощи Империю Русских.

- Почему Империя? А чем тебе плохи другие цивилизации? – ехидно спросил Соправитель. В дверь уже пытались войти, но имперские десантники пресекали все попытки без лишних разговоров.

- Я им верю, брат! – Ледайя наконец перестала смущенно опускать голову и взглянула на брата открыто. – Да, я встретила среди них человека, которому могу доверять так же, как… как и тебе.

- Как ты его встретила-то, сестренка? У нас тут вроде не планета для развлечений недоумков со всего света!

Синие глаза сестры потемнели. «Ох, лысый навозный червь мне в печень, - выругался Тэлар про себя, - сеструха точно влюбилась… факт!»

- Месяц назад я отправила просьбу о помощи «в никуда», в сторону имперского сектора. Имперцы приняли сигнал. Две недели назад, сразу после Совета, прилетел имперский корабль с группой их воинов. Их командир оставил здесь людей, почти все свое вооружение и, обсудив с нашими военспецами план обороны, улетел за помощью. Они приведут с собой армаду к нам на помощь, и мы будем под защитой! Мы разгромим, наконец, этих охотников за нашей кровью, этих любителей продлить свою никчемную жалкую жизнь за счет каннибализма! Мы сможем перестать скрываться от всего мира! Мы не потеряем то, что сумели создать за три столетия пребывания на этой планете, ставшей нам родной, наши дети…

- Вот, вот, сестренка! – Тэлар поднялся, встала и Государыня. Она была хороша – высокая, спина прямая, голова гордо поднята. Очи цвета темного аметиста сверкают, рот изумительной формы чувственно сжат… опять же – красота!

- Вот детей давай-ка я с собой заберу. Да?

Ледайя так изумилась, что ответила не сразу. Она смотрела на брата, не понимая, о ком идет речь.

- Каких детей?

- Всех детей. Мальчиков, девочек. Всех детей. И матерей с ними. И моих племянников, всех троих, Ледайя!

- Моих детей? – Ледайя в ужасе смотрела на брата. Младший брат смотрел на нее сверху вниз, немного грустно, но скорее он был зол настолько, что боялся сорваться в гнев и, как обычно, стать виноватым. «Раз ты гневаешься – ты не прав!» - так его учил воспитатель.

- Твоих детей в первую очередь. Сестра. Скажи мне, а если имперцы опоздают со своей помощью?

- У нас есть, чем встретить экзистов! Мы продержимся! Имперцы не наблюдали скопления чужого флота – всего лишь один корабль-разведчик, и тот нейтрализован!

- Это кто тебе сказал? Таинственный командир? Хотелось бы с ним потолковать!

- Да, он!

- А… ты ему поверила вот так, сразу?

- Тэлар, я его считала. Речь шла о безопасности планеты, мне было не до правил приличия…

- И что ты считала?

- Брат, что за допрос? Ну… ты знаешь, я не читаю мысли, но его помыслы были чисты, аура золотистая, его мысли… от нормального серого до синевы, он показывал данные с радаров своего корабля, мы увидели всё, что нужно, мы поступили правильно! Брат, я не сообщала об этом тебе и Южному, потому что до последнего колебалась. И… ты не думай! Я отправила Южному всех, кто захотел уйти, к тебе собиралась направить караван, когда вернутся повозки от Южного… но что не так?

- Ты его считала. Ты уверена.

- Да, и Брувиль был рядом, он подтвердил мою оценку!

- Ледайя, когда я попытался считать во-о-он ту амазонку в коридоре, охраняющую твой покой, она закрылась.

Ледайя медленно села обратно в кресло и прижала пальцы к вискам.

- Ты думаешь, он… имперец все понял и поставил блок?

- А если не только блок, но и имитацию ментальной волны?

- Нет, нет… - Ледайя замотала головой. – Нет! Это невозможно. Все было таким натуральным… Я не могла ошибиться, и потом – откуда он мог знать?

- Ну твоя амазонка-то поняла, что я пытаюсь прочесть ее мысли. И выставила защиту. Глухую. И тот мог.

- Нет, он не мог…

- Почему, Ледайя? – Тэлар сжал кулаки. Приходилось сдерживать темперамент, но это стоило больших усилий.

- Он… Тэлар, только умоляю тебя, брат… молчи… он… он полюбил меня!

- За неделю полюбил? Так быстро? Ледайя!

- Я не могла обмануться! Гамма его чувств была сиреневой! Это – любовь!

- И ты ему ответила?

- Ничего не было, брат! – быстро пробормотала Государыня, опустив глаза. Из чего Тэлар сделал неутешительный вывод: было. На Брувиля наплевать, но эта страсть наделает еще дел!

- Давай предположим худшее: тебя… нет, ты обманулась. И сейчас этот псевдо имперец продает сведения о нашей «обороне» подороже экзистам. Сиди, пожалуйста! Давай предположим лучшее: имперец – честный парень и рванул за помощью. Между этими, вполне возможными вариантами – масса альтернатив. Нет, ты слушай! Он взят в плен. Его корабль уничтожен или попал в аварию. Имперцы не пришлют помощь, потому что у них своих дел по горло. Что делать нам?

- Брат, мои дети в лагере, Воспитальный дворец выехал на летние вакации…

- Напиши бумагу, чтобы мне их отдали.

- Да, сейчас. Я должна организовать эвакуацию всех оставшихся детей… резервов почти нет! Как же я могла так…

На сестру было жалко смотреть. Всего один раз в своей долгой жизни (а жили Сребровласые по двести лет и больше) тэйларийка могла родить детей. Всего один раз! Одна яйцеклетка за всю жизнь. При первых признаках созревания тэйларийку, если она не была замужем, выдавали за наиболее подходящего ей по возрасту мужчину. И ждали потомства. Ледайя была плодовита – она родила тройню. Две девочки и мальчик. При таких обстоятельствах род Среброликих давно бы перевелся, но, к счастью, иногда признаки Крови проявлялись в смешанных семьях и в результатах загулов мужчин. «Кровь превыше всего!» – этому учили с пеленок. И спасти детей от любой возможной угрозы было первоначальной задачей.

- Может быть, я ошибаюсь, - смягчил тон Тэлар. – Но…

- Но «кровь превыше всего!» Я знаю. – Государыня взяла себя в руки и поднялась. Подошла к столу, написала письмо воспитателю детей, протянула Тэлару. Глаза ее были сухие и серо-стальные.

- Если я ошиблась, то отвечу за все одна. Брат! Забирай детей. Скажешь им, что… что…

- Ты сама все скажешь, я только упрячу их на самый крайний случай подальше! Ледайя, а поехать со мной ты не хочешь?

- Что? Сбежать? Заварить все это и сбежать? Нет, брат. Я останусь и буду со своим народом до конца. Я велю уйти из города всем, кто не может или не хочет сражаться. Все. Я должна работать. Ступай.

- Ледайя… твоя кровь…

- Да хватит об этом! Хватит. Я хочу защитить нашу планету. Наше несчастное племя. Нашу Кровь, если тебе так понятнее.

Ледайя подошла к дверям и обернулась:

- Тэлар, скажи… если они нападут все-таки на нас – ты придешь к нам на помощь?

Тэлар не опустил глаза. Он смотрел на сестру с такой болью, что ей стало страшно.

- Нет, Ледайя. Я не приду. Я должен спасти твоих детей и своих людей.

- Прощай! – Ледайя стукнула в дверь, она отворилась снаружи. Трое имперских десантников развернулись к ней. Служащие уже толпились у входа, ожидая, когда им разрешат вернуться к работе. – Мы закончили. Впустите людей! – кивнула она «амазонке» и, не взглянув на брата, направилась к рабочему столу.

Тэлар, повесив плащ на руку, вышел в коридор, задев локтем имперку. Хорошо задел… аж весь локоть отбил об ее «легкий боевой костюм», но она тоже пошатнулась. Не ожидала… Наслаждаясь хоть такой маленькой местью всему этому бабьему царству, Тэлар кивнул головой Соломонию, с кислым видом стоявшему с охраной неподалеку. У каждого охранника под мышкой был объемный сверток с «сухим пайком», а у Соломония – нет. О нем забыли. Что-то шевельнулось в подсознании Тэлара, что-то шершавое и противное, но он отогнал это от себя:

- Что, Соломоний, не любят тебя здешние помощницы Государыни? Или ты уже перекусил?

- Что вы, Государь, только и успел, что сбегать в их канцелярию, там надо мной долго смеялись, что нас не пустили… но я добился внесения нас в список!

- Молодец! Едем, поешь по дороге! Так ты проследил, куда направились сундуки из казначейства?

- Да, Государь, я велел незаметно посмотреть, и выяснил, что сундуки опускают в подвалы, на нижние этажи, и ящики тяжелые… а еще…

Глава 3

Тэлар вышел из дворца. Светило стояло в зените, пекло неимоверно. Улицы, выходящие на площадь, перекрывались баррикадами. Соправитель обвел глазами невысокие каменные дома, затейливо украшенные орнаментом, с тоской взглянул на изогнутые крыши. Он так любил этот город! И если сестра ошиблась, вскоре от него останутся одни развалины. И эти люди… с таким энтузиазмом строят оборону. Что они могут противопоставить армии роботов, созданных уничтожать все живое? Эх…

А люди спешили, суетились, перекрывали улицы. Тэлар накинул свой белоснежный плащ, и ему сразу стало прохладнее – плащ был сделан из ткани, создающей комфортные условия вне зависимости от погоды – в жару ткань не пропускала солнечные лучи и жар, в холод – не выпускала наружу тепло тела. Становилась непроницаемой для дождя и пропускала освежающий воздух в приятные звездные вечера.

Срочно надо был отвлечься от тягостного прощания с сестрой и укоров совести за сказанное «я не приду».  Слишком сурово вышло. «Да не будет ничего, надо не думать о худшем, и оно не случится!» Соправитель огляделся и увидел человека в имперской форме. Он, судя по всему, распоряжался постройкой баррикад. Тэлар подошел к нему, отмахнувшись от своего почетного эскорта – мол, отстаньте, идите, занимайте свои места!

- День добрый! – Соломоний обогнал его. – Государь Тэлар, Соправитель Тэйларии, властитель Северных территорий, желает поговорить с тобой! – в этом месте полагалось добавить: «смерд». Но Соломоний постеснялся. На «смерда» ( так официально называли человека из народа) имперец не был похож. По меркам Тэйларии он был похож на командира из гвардии.  Ему бы еще плюмаж на шлем из разноцветных индюшачьих перьев, и – красота! Красавчик «почти гвардеец» учтиво склонил голову и вопросительно посмотрел на Тэлара. Тот мягко попытался считать эмоциональный фон, но тут же уткнулся в глухую стену. «Ладно, - подумал он. – Ладно. Пусть так».

- Любезный! – ласково обратился он к имперцу. – Скажи, от кого вы собираетесь защищаться за этими завалами из мешков с навозом, старой мебели и обломков стройматериала?

Имперец испытующе оглядел важного вельможу и ответил, стараясь подделаться под его тон:

- Ваша светлость, от тех, кого вы называете «экзистами». И их боевых роботов.
 
- А вы знакомы с этими тварями?

- Лично, к счастью, нет, но…

- Эти ваши баррикады их не остановят. Любой лазер пробьет ваш заслон на раз-два. Если это, конечно, не ловушка для особо наивных экзистов. Но они пошлют вперед роботов. Столько роботов, сколько привезут с собой. Они слишком ценят свою драгоценную жизнь, чтобы попадаться в такие примитивные ловушки, - с презрением произнес Его Светлость. Стоящий рядом Соломоний кивал головой и причмокивал губами – он загляделся на хорошенькую пышногрудую девицу, управлявшую платформой с какими-то пожитками и ломом.

- А, вас смутила кажущаяся непрочность баррикады? Подойдем поближе вот к этой! – и имперец зашагал к ближайшей баррикаде. Шел, не оглядываясь, видно, был уверен, что Соправитель последует за ним. После секундной заминки Тэлар так и поступил.
 
Они подошли к «баррикаде», перекрывавшей радиальную улицу между двух каменных домов. Один дом - цвета светлого аметиста, с цоколем из камня, похожего на земной гранит, коричневый с фиолетовыми прожилками – был дворцом военного губернатора - и песочного цвета зданием, напоминавшим дома знати в оазисах местных пустынь. Это было здание казначейства. Улица между ними, вымощенная булыжником, была перекрыта завалом из всего, что попалось под руку «строителям»: отломанные лестничные перила, каменные блоки, канцелярский сейф, столы и плетеные стулья из соседнего кафе заполняли пространство между домами. Кто-то притащил из дома кровать. Все это было свалено друг на друга и образовывало свалку ненужных вещей. И при этом… поблескивало. Как будто на завал было накинуто тончайшее покрывало, расшитое прозрачным бисером.

Подойдя поближе, Тэлар пригляделся – казалось, что накинута тонкая вуаль, покрывающая неразбериху из разломанной мебели, строительных блоков и прочего, ставшего хламом.

- Взгляните, Ваша Светлость! – имперец протянул руку к «вуали» и потрогал ее. – Прикоснитесь!

Соломоний буркнул было что-то себе под нос, вроде «не надо, опасно!», но Соправитель с загоревшимися глазами уже вовсю нажимал на «ткань» обеими руками. Материал пружинил, гнулся, но порвать или снять его Тэлару так и не удалось.

- Что это? – с нескрываемым интересом спросил он имперца.

- Это – «сеть». Официальное название тоже есть, но… лучше уж «сеть», я другое не выговорю! – улыбнулся имперец. – Мы распрыскиваем жидкую «сеть» на основу, она застывает и создает непробиваемую защиту. Можно распылить и в воздухе, но она будет вести себя, как парус, может улететь, а когда она крепится в разных точках – как вот на этой «баррикаде» - так прочнее.

- Так уж и непробиваемую? – засомневался Тэлар.

- Смотря какая мощность у противника, разумеется. Но роботы вооружены обычными лазерами, а эта «паутинка» выдержит и удары лазерной пушки.

- Да ладно!

- Попробовать хотите? – имперец протянул Его Светлости лазерный пистолет.

- Я мечом! – загорелся Тэлар, вытащил и засветил лазерный меч. Мечом это оружие называлось по старинке, на деле это был портативный модулятор лазерного луча модели SLM – 37, богато украшенный полудрагоценными камнями по филиграни. На заказ сделано.

Имперец оценил оружие, Соломоний отошел на несколько шагов в сторонку, люди на площади бросили свои дела и с интересом глазели на происходящее. Тэлар картинно откинул на плечи светлые волосы, ухмыльнулся и острием со всего размаха ткнул в переливающуюся «сеть». Результат оказался неожиданным – «сеть» не пропустила лазерный луч, Тэлару показалось, что он вначале ударил лучом о нечто твердое, луч «расплющился», рукоятка меча попала в сеть, спружинившая защита чуть прогнулась и оттолкнула от себя и рукоятку, и руку Тэлара с такой силой, что он не удержал меч, и тот полетел вверх, по дуге, в сторону «зрителей». Луч восстановился сразу, и меч, сверкая и шипя, пролетел над прыснувшими в разные стороны гражданами и упал к ногам пышногрудой красотки. И погас. Женщина попятилась назад.

- Не трогай! – Тэлар, уязвленный неудачей, подошел к ней и подобрал меч. Хорошо еще, никого не задело.

- Я не трогаю, Ваша Светлость! – пробормотала она.

- И не бойся! – Его Светлость взглянул оценивающе на женщину. Высокая грудь, тонкая талия, бедра… эх, жаль, надо уезжать! Мельком заглянул ей в глаза. Она ответила полуулыбкой краешка губ, едва заметным движением бедер, стыдливо опущенными ресницами...

«В другой раз, милая!» - усмехнулся Тэлар и разом помрачнел, вдруг осознав, что другого раза у них не будет. Он повернулся к имперцу.

- Непростая у вас сеточка!

- Да и у вас коняжки не простые! – добродушно ответил имперец, кивнув в сторону буцефалов, смирно стоявших около ступеней дворца. Ветерок развевал их светлые гривы, головы покачивались, словно в такт какой-то мелодии, слышной только им.

- Да, кони у нас с секретом… А дворец нельзя накрыть вашей сетью?

- Теоретически можно, мы накрывали так на одной планете исторические развалины, но сейчас у нас мало материала.

- А если экзисты нападут с воздуха?

- Применим лазерные пушки. Будем отстреливаться. Да вы не волнуйтесь зря, это все – на крайний случай. Вероятность нападения до прибытия нашего основного отряда – не более четырех процентов!

- А как вы называете экзистов? Вы сталкивались с ними?

Имперец посерьезнел.

- Лично я – нет, но изучал этих гуманоидов. Они нам известны давно. Очень давно. А называем мы их – «нежить».

Мы иногда произносим то, что не собирались говорить. О чем даже не думали. Потом мы называем это интуицией. Так и Соправитель Тэйларии, Принц крови Князь Тэлар обхватил за плечи имперца и сказал:

- Спасибо тебе, брат! Береги себя! – отвернулся, скрывая злые слезы, навернувшиеся на глаза и сел в повозку. Соломоний поднялся за ним.

- Трогай! – Тэлар по привычке постучал по внешней обшивке повозки, выставив руку в окно. Буцефалы, подчиняясь посвисту возницы, одновременно шагнули с правой ноги и покатили княжескую повозку в единственный остававшийся свободным выезд с Дворцовой площади. Отвращение к творящемуся в столице бардаку сменилось у Тэлара глубокой грустью, приправленной досадой. Достаточно одного массированного удара с воздуха, и все эти сеточки, пушечки, спаренные пулеметики (заметил парочку на крышах домов) - вся эта детская оборона рассыплется, как домик из песка.
 
- Нет, ну, может, у них еще что-то есть, что я не увидел, да и наши тоже умеют стрелять, но все это смахивает на авантюру, и я изумлен, дорогая сестрица, как этот имперец сумел к вам втереться в доверие и запудрить вам мозги всего лишь за неделю! Нет, мы все знаем, конечно, что самоуверенность в чем-то одном – к примеру, в своей непогрешимой проницательности – порождает излишнюю доверчивость в других вопросах – например, в любви, но речь же идет о королевстве! О людях! Падет столица – нас начнут преследовать и на Севере, и на Юге! Маху вы дали, сестрица! Четыре процента! Какой тщательный расчет на магию цифр! А кто проверял, откуда взялись эти четыре процента? Почему не тридцать три?

Государь, прилегши на походную кушетку, подлил себе в рюмку «Крепкую золотистую», чокнулся с пустой рюмкой и выпил. Закуска из походного бара имелась в наличии – жесткий копченый сыр и сухофрукты – как раз под отвратительное настроение.
Хотел было позвать Соломония, чтобы не пить одному, но махнул рукой. Из соседнего помещения были слышны приглушенные возгласы – Соломоний и свободная от дежурства охрана играли в УНО, азартную игру. Судя по раздававшимся разочарованным голосам и довольному говорку Соломония, последний выигрывал. Играли на сухой паек. Соломоний остался без обеда и без ужина и решил таким образом подхарчиться.

Повозка, запряженная шестеркой буцефалов, плавно двигалась по степной дороге. Уже видны были вершины небольших гор. Там, в отрогах, находилась летняя дача Воспитального дома. До границ Северных территорий – еще полдня пути, а там уже они присоединятся к караванам, уводящим людей под защиту Серебристых гор.
«Нам бы только день простоять, да ночь продержаться-а-а!» - фальшиво напевал принц, поглядывая в окно. За окном были возделанные поля, фруктовые сады,  селения с затейливыми домиками, утопающие в цветах. Его внимание привлек необычный цвет закатного неба. Светило уже зашло за отроги Серебристых гор, но его лучи окрасили небо в ярко-оранжевый цвет. Оранжевый плавно переходил в сиреневый, выше – в фиолетовый. Великолепное зрелище продолжалось несколько минут, потом краски сгустились, и наступила ночь.

Тэлар лег, не разбирая постель. Повозка была его маленьким походным домом. В ней было несколько небольших помещений – блок Государя с удобствами и его кабинетом - спальней, блок для охраны и небольшой закуток для адъютанта, в этой поездке там разместился Соломоний.

До летнего лагеря оставалось еще пара часов езды. Хорошо бы вздремнуть! Затихли проигравшиеся охранники, по коридору прошелестел шелками Соломоний. Он слегка толкнул дверь в покои Государя. Заперто. Решил, что Государь уже спит и, стало быть, обойдется без него и проскользнул в комнатку адъютанта. Тэлар представил, как Соломоний разворачивает свертки с выигранным сухпайком, как заваривает цай кипятком из походного титана, глазки его блестят в слабом свете ночной лампы, губы причмокивают в предвкушении долгожданной трапезы – была у Первого советника такая дурная привычка, сладострастно причмокивать.

Сон не шел. Государь закрыл глаза и попробовал считать буцефалов. На двадцать третьем даже мечты о сне испарились. Осталась тревога и смутное чувство, что он, Тэлар, сильно опаздывает. А еще в голову лезла эта имперская амазонка. Ткнуть прямо в нос Соправителю свою перчатку! Нет, хорошо он ее ответно пнул на выходе! Это воспоминание слегка поправило настроение.

Тэйларийцы, как и все хомо, расселившиеся по Ойкумене, имели земные корни. В незапамятные времена, когда человечество представляло себе полеты в космос, как путешествие верхом на пушечном ядре или на хвосте кометы, образовались группы ученых, мнивших себя хранителями тайных, герметических знаний. Несколько групп основывались на учении об общем строении мира. Все во Вселенной, учили они, создано из одной и той же первозданной материи, все имеет общую основу. Да, железо рубит дерево. Да, воздух – это летучий газ, а уголь – твердое вещество. Да, мысли и чувства нельзя ощупать, а цветы и плоды – можно. Но все в основе своей имеет одну природу, состоит из одинаковых сгустков энергий. Это уже в середине 20 века возникла теория кварков, подтвердившая эту истину – все сущее едино по своей природе, вся материя имеет в своей основе волновую энергетическую природу.

Но основная наука двинулась по пути технократии. При переходе из феодального мироустройства в капиталистическое в ход пошли сначала паровые, а затем и электрические двигатели. Вместо парусов – тепловые котлы. Вместо гужевых повозок – паровозы. А потом и энергию расщепления атома стали использовать для производства электричества, хотя начинали, как водится, с применения в военных целях.

В первой половине 20 века новые римляне, германцы, мечтавшие создать новый Рейх, развязали две колоссальные по масштабам потерь войны. Ни много, ни мало, они возомнили себя потомками древней арийской расы, высшей, по сравнению с остальными. Перед ними были англо-саксонцы, с такой же светлой идеей, названной «бременем белого человека».

У германцев возникли оккультные общества, выискивающие по всему миру артефакты герметических знаний. И они серьезно занялись поиском «истинных арийцев» и совершенствованием арийской расы. В концентрационных лагерях над заключенными производились бесчеловечные опыты. Их подвергали воздействию радиации, рентгеновского излучения, помещали в невыносимые условия, пытаясь заставить человеческий организм мутировать, приспособиться, стать выше средних человеческих способностей. Параллельно германцы создавали страшное оружие возмездия – ядерную бомбу. На полигоне высоко в горах испытывались ракеты-носители для выведения боезаряда на дальние расстояния. Эти исследования лягут в основу ракетостроения и ядерной энергетики ведущих держав-победителей.

Их бесчеловечную, антигуманную деятельность пресекла Империя Русских. Тогда Империя называлась иначе – Союз Советских Социалистических Республик. На деле, это была все та же Российская Империя, Третий Рим, принявшая эстафету у Византии, вечный противник Вселенского зла. СССР потом потерял часть территорий, стал называться Россией, а потом, после Катастрофы, вынудившей часть людей покинуть Землю, Россия, объединившись с Китаем, стала называться Империей Русских. Их и ждала на помощь незадачливая сестрица Ледайя.

Когда разгром германцев стал неотвратим, они начали, тайком от своего народа, вывозить ценности, результаты научных исследований,  особо важных людей на другой материк, в одну из стран Латинской Америки. Неприступная, скрытая от всего мира база высоко в горах приютила «истинных арийцев». И они продолжили заниматься евгеникой. Через несколько десятков лет им пришлось убраться и оттуда, сначала во льды Антарктиды, а потом и вовсе – на Луну.

Расшифровка русским ученым генома человека открыла новые возможности. В конце концов, были выведены стойко передающиеся по наследству телепатические способности, долголетие и, как побочный эффект – изменение цвета глаз в зависимости от испытываемых чувств.

На Луну вывезли не всех «ариев». Часть осталась на Земле. Так получилось, что оставшихся «арийцев» обнаружила группа ученых, изучавших древние труды герметиков. Они были последователями Теслы, великого человека, извлекавшего электричество прямо из почвы, Леонадро да Винчи, Лобачевского. Они считали, что вечный двигатель можно создать, а философский камень просто не там искали. Они были сторонниками теории воздействия на общую основу мироздания – энергию – для получения требуемого результата.

Их поразили «арийцы» - беловолосые, высокого роста, со странными глазами и телепатическими способностями. Они нашли обрывки исследований, проводимых германцами со времен Первой Мировой войны. Ученые попытались объединить полученные данные со своими исследованиями энергии и трудов Теслы, подготовили большой доклад о результатах для научной конференции, и тут разразилась Катастрофа, погубившая американский континент и откатившая часть человечества в каменный век. У них была возможность эмигрировать в дальний космос, и они улетели вместе с «арийцами». Этой группе был выделен уголок на планете Танья, вдали от центра цивилизации, и на целых две сотни лет «арийцы» скрылись от всего человечества.

Что же произошло с «арийцами», вывезенными на Лунную колонию? К сожалению, под воздействием радиации они потеряли свою самую главную способность – долголетие. Большая продолжительность жизни и моложавая внешность были обусловлены омоложением эритроцитов - красных клеток крови. Эритроциты не проживали положенное им время, а умирали «молодыми» и тут же обновлялись. Восточные правители древности убивали детей и переливали себе их кровь. Захватившие власть над миром «держатели денег» не хотели умирать. Они ждали эликсир долголетия, над которым трудились алхимики, оккультисты Рейха, тибетские монахи. Они продлевали свою никчемную жизнь, пересаживая себе молодые сердца, почки, кожу. Они думали, что управляют миром, но не могли преодолеть смерть -  такой досадный рубеж между их  жизнью, полной грехов и преступлений, и ответом перед Создателем.

Они поставили на обитателей Лунной базы – и проиграли. Радиация убила способность эритроцитов омолаживаться. «Арийцы» были подвергнуты многочисленным опытам, подчас изуверским, но надежда на эликсир бессмертия была утеряна. В конце концов, их утилизовали, разобрав на органы и заложив их кровь на хранение, до лучших времен. Лунная база была переведена на другую планету сектора Демократии, и о ней постепенно забыли.

Забыли все, кроме тех, кто финансировал исследования и жаждал бессмертия.

Глава 4.

Странное зрелище представляла кают-компания стандартного лайнера класса Лира. Посередине был установлен большой круглый стол с тремя мониторами и клавиатурой, аналогичной пульту в рубке корабля. Напротив каждого монитора вместо кресла находилась платформа на «ногах», как будто у большого трехногого робота отрезали верхнюю часть и заменили ее на большую круглую чашу, не то сиденье без спинки, не то кушетку. На каждом ложе располагалось существо. Невозможно было сразу понять, кто это – хомо, рептилоид или представитель неизвестной доселе расы.
В пользу рептилоида была грубая, морщинистая, серая кожа троицы, ввалившиеся носы, у двоих глаза были скрыты подобием щитка шлема космонавта. А у третьего глаза были видны - тусклые, обрамленные веками без ресниц. Веки были все в красных прожилках, сами глаза слезились, и находящийся поблизости медицинский робот подносил к векам впитывающую салфетку, убирать слезы. Зрачки были обычные, и это говорило в пользу хомо.

У существ наблюдались четыре конечности - две в верхней, или передней части туловища, две в нижней. У одного из существ нижняя конечность была одна, но, видимо, раньше была вторая, это существо лежало на ложе, накрытое сверху прозрачным колпаком. По окружности колпака были проложены тонкие, почти незаметные трубочки с клапанами. От части клапанов тянулись манипуляторы, два «присосались» к существу, а три, с массажными насадками, осторожно массировали нижнюю конечность. Глаза были прикрыты щитком, и, судя по расслабленной позе, полураскрытому рту, из которого тянулась слюна, и рефлекторному подрагиванию пальцев на передних конечностях, оно спало. Хвост не был виден, но это ничего не означало – у некоторых рептилоидов хвосты были небольшие, рудиментарные, а отдельные «модники»  их купировали, чтобы не мешались. Через равные промежутки времени колпак заполнялся паром – существо освежало свой кожный покров.
Второе существо, без щитка на глазах, сидело в своем ложе, поставив конечности на выступающую мягкую подушку. У этого индивидуума левая верхняя конечность была похожа на усохшую лапу обезьяны – темная, покрытая шерстью. А правую заменял блестящий протез, начинающийся в районе плеча. Третье существо тоже сидело, вернее, висело – в гамаке над своей платформой. Гамак поддерживали на весу четыре манипулятора. Рядом с каждой платформой стоял робот-медик с больничным блоком, в который входило необходимое медицинское оборудование.

За круглым столом сидели еще несколько человек. Двое были военными – их выдавала выправка. Одеты они были в обычные комбинезоны. Третий, хотя и был одет в форму имперского десантника, но не производил впечатления военного человека. Еще трое были штатскими до мозга костей – помятые заляпанные комбинезоны, небритые физиономии, согнутые спины выдавали в них работников «сидячего» труда.

Существо со слезящимися глазами открыло пасть и произнесло на вполне сносном международном инглише:

- Ты уверен? Осечки не будет?

Человек в имперском комбинезоне вскочил, согнулся в угодливом поклоне:

- Мой господин, я все предусмотрел! Имперский корабль не выйдет из подпространства. На Тэйларии будут его ждать, но дождутся только вас…

- Дони! Эй, Дони! – существо повернулось к висящему в гамаке. – Вот старый хрыч! Ты спишь, что ли?

- Что? Нет, я все слышу! – существо встрепенулось и зашевелилось. Манипуляторы задвигались, обеспечивая равновесие сгорбленной фигуре.
 
- Дони, Дони… близится твое бессмертие, старый вояка!

- И Михась дождался! – обитатель гамака с трудом повернулся к лежащему под колпаком существу.

- Дождался, старый хрыч… совсем уж, поди, собрался на тот свет. Которое у него сердце? – спросил он у робота-медика, стоящего рядом с Михасем.
 
- Седьмое, господин Альберт, - бесстрастно доложил робот-медик.

- Седьмое… а у меня пятое, и я не так плох! – захихикало существо в гамаке, поперхнулось и зашлось в кашле. Робот кинулся спасать пациента.

- Дони, Дони, - Альберт покачал головой. – А ведь нам еще спускаться на эту чертову планету… В прошлый раз таки вышла осечка, и мы получили только трупы, да несколько экземпляров полукровок, которых хватило на пару сотен лет. А почему? Потому, что пустили безмозглых роботов! Ну-ка, подойди сюда! – он поманил пальцем своего робота-медика. Тот быстро подкатился, получил подзатыльник и укатился обратно. Сидящие за столом люди задвигались, одобрительно заулыбались. Дони пришел в себя.

- Альберт, я готов! Видишь же! – существо выпрямилось, насколько позволял искривленный позвоночник.

- Да уж, ты вояка, хоть куда! – проворчал Альберт. – Дотянул бы до высадки, и то хлеб… Давай свой план, показывай, кто, куда, когда! – И существо по имени Альберт махнуло старшему военному. Тот поднялся, почтительно поклонился существам и подошел к стене с огромным вогнутым экраном, коснулся пальцами клавиатуры на панели перед экраном. Высветилось несколько изображений – виды планеты сверху, карта местности и несколько голограмм с людьми.

- Мы скорректировали план атаки, исходя из последних разведданных. Позволю себе напомнить, - полупоклон в сторону существа по имени Альберт, - планета Тэйлария относится к терроформированным планетам, время терраформирования – около четырех веков. По легенде аборигенов, формация была выполнена неудачно, и переселенные на планету колонисты вскоре оказались на краю гибели. Почва оказалась непригодной для выращивания злаков и деревьев, завезенный скот не плодился, ураганные ветры сносили раз за разом возводимые постройки… Люди погибали. Помощь извне, от правительства Демократии, приходила, но, ввиду бесперспективности планеты, и ее ручеек иссяк. Колонистам было предложено переселиться на другую планету, на которой добывалась радиоактивная руда. Стать рудничными рабочими, наравне с сосланными туда преступниками.

- А они думали, им предложат Центральные миры? – хихикнул Дони. Он уже в четвертый раз слушал эту историю, но докладчик каждый раз дополнял ее новыми фактами, и Дони с жадностью ждал, что новенького расскажет начальник их штаба.

- Наверное, они мечтали об этом! – поддакнул старший из работников «умственного труда».

- Наверняка, потому что колонисты разобиделись и подали в суд на правительство Демократии, подсунувшее им негодную планету и предложившее взамен вариант еще хуже, - с улыбкой продолжил начальник штаба. – Судебное разбирательство продолжалось долго, не прошло и половины инстанций, а колонисты оказались на грани гибели. И тут, как рассказывает легенда, с неба на аборигенов свалились Боги – как полагается, рослые, белокожие, беловолосые. Они накормили страждущих, дали кров бездомным и занялись обустройством планеты. Боги довели до ума неудачную перестройку, сделали планету пригодной для жилья, поселились на ней сами и стали Правителями аборигенов. И назвали планетку Тэйларией.

- …Арией! – мечтательно произнес Альберт и облизал губы.

- Да, господин Альберт, название говорящее, по нему мы их и вычислили! – подхватил старший ученый.

- Когда мы их прищучили на Танье, им удалось отбиться и сбежать! Мы искали их по всей Ойкумене триста лет, и вот они нашлись – тепленькие, беззащитные! Не ожидали! Сколько их, что по последним сводкам?

- Разведчик насчитал порядка восьми сотен взрослых особей, но его деятельность была прервана имперскими десантниками.

- Наверняка среди них полукровки! – поджав губы, сказал Альберт. Начальник штаба после паузы, убедившись, что хозяин ничего больше не добавит, продолжил:

- Наверняка. Но взгляните, - он увеличил изображение белокурого мужчины, - какой великолепный экземпляр!

- Да… - зачмокал губами Дони, а Альберт, наклонившись в сторону экрана, прищурившись, оценивал мужчину. Наконец он произнес:

- Полукровка!

- Как вы определили, господин Альберт? – восторженно воскликнул младший из ученых.

- Видно же – нос и губы негроидного типа. Хотя и блондин. Кто это? – он повернулся к человеку в форме имперского десанта. Тот поднялся:

- Это – Правитель так называемых Северных территорий. Тэйлария административно поделена на Север, Юг и Центр. Этот образчик – дальний родственник местной королевы. И вы абсолютно правы, господин Альберт – он всего лишь на четверть ариец. Из этого не делают тайны: его дед согрешил когда-то с аборигенкой, и вот – всего лишь квартеронец, но как взыграла Кровь!

- Кровь… ради нее мы с вами здесь! – потирая конечности, Альберт кивнул военному:
 - Продолжайте!

- Извольте. Итак, как правильно отметил Шульц, планете Тэйлария административно поделена на Южную, Северную и Центральную территорию. В центре находится столица. Там – наибольшее скопление арийцев, или тейларийцев, они себя так называют. Они занимают самые высокие посты в государстве. Еще некоторое количество особей разбросано по оазисам в пустыне. Освоено не больше пятнадцати процентов территории – в основном предгорья и разного размера зеленые оазисы. Горы занимают большую часть Северного полушария, в предгорьях – Северные территории, ниже, в речных долинах располагается центральная часть, и еще ниже – Южные территории. Отроги гор врезаются в Южную часть, и население Юга скопилось именно там. Начнем мы со столицы, там больше всего арийцев. Остальных соберем по мере обработки и отправки на лайнер материала. Наш первоначальный план – сделать на Тэйларии научную базу по исследованию и использованию особей – провалился из-за невесть откуда взявшегося имперского десанта. Разведчик, наблюдавший за планетой, мог бы дать ответ на этот вопрос, но они его нейтрализовали, мы даже не можем в него войти. Он не реагирует на сигналы и окружен защитным полем, не позволяющим  ни скачать информацию, ни элементарно проникнуть внутрь. Боюсь, что по окончании операции нам придется его уничтожить. Дополнительно мы имеем информацию недельной давности от Шульца и от небольшого зонда, который «видит» часть планеты. Связь с зондом – один раз в трое суток. Шульц, доложите, что наблюдали лично вы.

Шульц, человек в имперской форме, подошел к экрану, взял световую указку. Направляя ее на экран, он увеличивал части карты.

- Имперцы оставили отряд в шестнадцать бойцов с легким вооружением и отправились за помощью. Планета находится вдали от Центральных путей и не может установить устойчивую связь с Центром Демократии. Вся их надежда – на имперский десантник, который, как я уже сказал, не выйдет из подпространства никогда. Оставшийся отряд и так называемая «армия» не смогут противостоять массированной атаке роботов. Часть жителей покинула столицу, часть осталась с отрядом имперцев оборонять дворец и охранять королеву, на большее их не хватит. По слухам, которые мне удалось собрать, жители Южных и Северных окраин должны укрыться в горах. Мы возьмем их голыми руками, господа! У тейларийцев нет ни кораблей эвакуации, ни тяжелого оружия! – он торжествующе возвысил голос и обвел взглядом присутствующих.

- Или вам его не показали! – раздался голос из колпака. Лежавшее там существо приподнялось на кушетке и повернулось к Шульцу. – Или вам его не показали, господин лазутчик! И от арийских гуру, и от моих бывших соотечественников можно ожидать любой сюрприз! Уж я-то знаю!

Поскольку среди обитателей Тэйларии определенно были только хомо, пусть и разных рас, этих трех существ мы отнесем также к виду хомо сапиенс, человек разумный. Но они были ужасно стары. Глаза двоих не переносили даже искусственное освещение, кожа напоминала морщинистую кожу черепахи, многочисленные пересадки создавали впечатление чешуи. Они были отвратительны не только внешне. Они жаждали бессмертия, они были невообразимо богаты и очень, очень хотели продлить свое существование, и чужая жизнь для них давно не имела значения.

***

Тэлар проснулся от шума в коридорчике, в который вела дверь из его покоя. Повозка стояла на месте, по коридору прошагала верная охрана, затем раздался тихий стук в дверь – стучал Соломоний.

- Государь, мы прибыли в лагерь! – негромко сказал он.

- Иду! – Тэлар сел на кушетке, покрутил головой, разминая шею и прогоняя остатки сна. «Заснул-таки! И безо всяких буцефалов!» - усмехнулся он про себя. Умылся ледяной водой, накинул плащ и вышел в коридор. Охрана была уже снаружи, только Соломоний, выполнявший обязанности адъютанта, остался внутри – он придерживал дверь повозки открытой, склонившись в полупоклоне. Раз понадобились церемонии по полной программе – значит, снаружи их ждали. Тэлар спрыгнул с подножки.


Да, так и есть – повозка въехала во двор лагеря. Он представлял собой несколько одноэтажных зданий из камня, соединенных остекленными переходами. На большом крыльце центрального дома стояли трое мужчин, загорелых, коротко стриженных, в одежде рядовых тэйларианцев – «смердов», как их называли на этой планете. Но не они склонились перед Соправителем и его Первым советником – напротив, Соломоний, вылезший вслед за Принцем Крови, согнулся пополам, чуть не подметая своими длинными волосами землю, а сам Тэлар учтиво склонил голову и прижал руку к груди, в знак приветствия.

- Приветствую, Тэлар, и тебе мир, Соломоний! – приветливо сказал мужчина, стоявший в центре.

- Здравствуйте, Учитель! Здравствуйте, педагоги! – Тэлар поднялся по ступенькам.

- Здравствуй, здравствуй! Как ты изменился, Тэлар! Положение обязывает? – мужчина обнял Тэлара, отстранил от себя и, держа за плечи, оценивающе осмотрел его с головы до ног. Тэлар мог легко поднять своего хрупкого собеседника и на руках внести по ступенькам в дом, но, как большой белый медведь, только смущенно смотрел на него сверху вниз и радостно улыбался.

- Как же я давно у вас не был! – воскликнул он, оглядевшись. Здания располагались в саду, и даже сейчас, несмотря на глубокую ночь, деревья были хорошо видны – их освещали запрятанные в траве светильники, а по саду плыл дивный аромат созревших плодов.

- Но это… постойте, был же яблоневый сад! – изумился Тэлар, потянул носом, - а это… это персики!

- Точно, унюхал! Персики! Мы решили, что пусть это лучше будут персиковые деревья. Им не нужен такой толстый слой почвы, как настоящей большой яблоне. Яблони мы вырастили в селениях, ниже. А в предгорьях хорошо растут персики и сливы. Хотя несколько яблонь мы оставили, на компот! Идем, Тэлар! Принц и сестры нас уже ждут!


- Вы знаете?..

- Да, Государыня Ледайя прислала голубя! Она озабочена…

Учитель, Тэлар, Соломоний и двое педагогов вошли в дом и двинулись по слабо освещенному холлу вглубь здания. Это был административный корпус лагеря, здесь же жили и педагоги. Дом был выстроен из местного камня, массивные стены хорошо держали тепло и не пропускали жару, когда дули южные ветры пустынь. Стены казались оплавленными – все шероховатости были сглажены, будто отшлифованы до зеркального блеска, но, в то же время, неровная поверхность натурального камня сохраняла свою форму. Сколько часов он, Тэлар, проводил в этом холле, ожидая, когда его позовут в кабинет к Учителю на взбучку за отчаянное хулиганство! И вот сейчас он, уже не мальчишка, не юноша – молодой мужчина, третий по статусу в Тэйларии, снова в этих родных стенах! Тэлар приосанился.


Дверь в кабинет Учителя тоже была массивной, под стать каменным стенам, из толстого литого стекла. Кабинет был единственным помещением, в котором в это позднее время горел свет. Тэлар увидел за дверью смутную искаженную мужскую фигуру. Вошли – так и есть, это был племянник Сенвиль, в нетерпении расхаживающий по кабинету, а в креслах сидели принцессы Аделина и Ангелина, не выспавшиеся и встревоженные. Сенвиль замер, сестры повернулись к двери, и все трое с одинаковым выражением воззрились на Тэлара.


Они не были копией друг друга, как близнецы, но сразу было видно, что перед вами – семья. Они могли драться между собой, дуться, выяснять отношения, спорить и обижаться, сидеть в разных углах комнаты, но как только возникала малейшая опасность, эти трое спаивались в единое целое. «Стая волчат», - подумал Тэлар, с удовольствием оглядывая племянников. Все трое – белокурые, с идеально ровными чертами лица, правда, Аделина была низковата, но зато Ангелина играла за юношескую сборную в ручной мяч. Соревновались между городами и между территориями.

«Оп-па! - Тэлар почувствовал такое мягкое прикосновение, что почти пропустил его. – Вот тебе, нахал!»

Племянник Сенвиль скривился от резкой боли в правом виске, а дядя саркастически ухмыльнулся, подняв брови и глядя ему в глаза: «Получил, щенок, по носу?» Юноша смутился, отвел глаза и встал сзади Ангелины. «Лезть в голову» категорически не приветствовалось.

- Соправитель, принцы готовы к отъезду, можно ехать, когда вы изволите! – негромко произнес один из сопровождавших педагогов. Тэлар помнил его – он был воспитателем у старших учеников.

- Тэлар, Государыня написала, что желает, чтобы вы забрали ее детей и отвезли в Серебристые горы. Вы только что из столицы. Не расскажете в двух словах, что там происходит? Записка ее была очень краткой. Присядьте, мы не займем у вас много времени! – Учитель жестом пригласил занять кресла.


- Благодарю, насиделся. Ты садись, Соломоний, если устал… Знаете, я думаю, что это я ее напугал. Я не знал, что подготовили имперцы, не знал, почему Ледайя решила сопротивляться возможному вторжению экзистов и, видимо, сгустил краски. Но вероятность вторжения те же имперцы оценивают в четыре процента, это почти нуль, и они знают, что делают. Несмотря на кажущуюся хилость обороны, они способны продержаться против большого отряда роботов… Но все-таки четыре процента – это не ноль.

Учитель внимательно всматривался в Тэлара. Когда тот замолчал, он тихо спросил:

- Тебя что-то сильно встревожило?

Ну не рассказывать же о синих влюбленных глазах матери при ее детях, черт возьми!


- Пожалуй, да… - Тэлар вспомнил, как потемнело вокруг него, когда лазерный меч пролетел над головами людей и грохнулся перед симпатичной девицей. – Это всего лишь интуиция. Но мне захотелось побыстрее приехать сюда, забрать этих красавцев и увезти их под защиту Серебристых гор.

- Простите, дядя! – подала голос маленькая Аделина. – Но если есть вероятность нападения, и вы приехали за нами, полный недобрых предчувствий, то получается, что опасность грозит всем? Всем – то есть и детям здесь, в лагере?

Тэлар с тоской посмотрел в честные серо-зеленые глаза племянницы. Так и знал, просто тут не будет.

- Аделька, считай это моим капризом, детка, давайте, что мы тут разболтались, нам еще полдня трястись по этой дороге, все, встали, пошли!

Аделина подняла брови, голову, задрала нос и стала копией маменьки.

- А я считаю, что мы ответственны за судьбу тех, кто оказался с нами рядом! Ведь так вы нас учили? – она повернулась к Учителю, одновременно непостижимым для Тэлара образом вовлекая в свой круг всех, находящихся в кабинете. Учитель поощрительно улыбнулся:


- Да, Принцесса, именно так!

Тэлар развел руками:

- А приказ Государыни, Принцесса? А мнение ваших родных?

Сенвиль, не забывший про «щелчок по носу», тут же включился на стороне сестры:

- Я поддерживаю Аделину. Если вероятность нападения экзистов, которые, как известно, охотятся за нашей особенной кровью, существует, то опасности подвергаются все, подчеркиваю, все телларийцы, находящиеся здесь! А это – ни много, ни мало, около пятидесяти детей и подростков, младшим не исполнилось трех лет!


«Вот мерзавец! – восхитился Тэлар. – Но ты похож на Брувиля, а не на мать. Вот так».

И, чтобы добить несчастного дядюшку, Ангелина встала во весь свой немаленький рост и пробасила:

- Если ехать, то всем!

В этот момент у холостого Тэлара в воображении возникла жуткая картина: ряд золотых ночных горшков, выставленных в тесном коридорчике его повозки и много-много маленьких детей, одновременно просящихся на горшок, пить, есть, спать, сказку… Число детей и горшков росло. Видимо, сказывался недосып. Спас ситуацию верный Соломоний: он выскользнул из-за широкой спины господина и, приняв позу, которую Тэлар называл «Тетенька, прости обкаканца», прогнусавил:

- Прошу прощения, что влезаю со своим глупым мнением, но пятьдесят детей в повозке Соправителя никак не поместится!

- Тогда мы не поедем! – уперлась Аделина. Сестра и брат придали своим идеальным лицам такое же выражение - «гордячка и упрямая ослица» (в переводе дядюшки).

Тэлар кинул отчаянный взгляд на Учителя, но тот сделал вид, что не заметил. Он давал всем четверым урок.

- А что, разве будет лучше, если с вами, господа, тоже произойдут неприятности? – спросил Тэлар, пытаясь одновременно отследить реакцию каждого племянника.

- Мы должны разделять участь наших подданных! – задрав нос, ответил Сенвиль.

- Им от этого легче не станет! – резонно возразил Соломоний. – Прошу прощения, конечно…

- Вы что же, желаете ослушаться Государыню? – пустил в ход последний разумный козырь Тэлар. Оставались неразумные, и он уже начал их прорабатывать в своем воображении.


- Думаю, что матушка не знала, что здесь столько малышей! – сказала Ангелина. – Предлагаю послать к ней обратно почтового голубя с вопросом – «Как быть с детьми?»

- Матушка уже послала вам голубя с приказом собрать манатки и ехать со мной! – Тэлар начал закипать. – Какого вам еще голубя надобно? Вы понимаете, что сюда могут прилететь экзисты? За вами, господа! Да, и дорога каждая минута! А вы сидите тут на задницах и рассуждаете, как будто вы взрослые особи, черт бы вас побрал!

Ужасное видение с горшками возникло снова, и Тэлар, сжав кулаки и забыв все наставления Учителей, завопил:

- Вы сами с горшков только что слезли! От горшка этого самого – два вершка, а туда же, они рассуждают! Встали быстро, или я велю охране вас силой увезти!

- Незаконно, Государь! – прошептал Соломоний, отодвигаясь на всякий случай подальше от горячей длани. Племянники онемели, задрали носы еще выше и… принялись болтать между собой, не обращая внимания на красного от гнева черноокого дядю:

- Ангелина, ты завтра покажешь мне, как лучше ударить по мячу в той позиции, в которой я вчера… ну, помнишь, промахнулась?


- Ну конечно, как только мы проснемся – надеюсь успеть сегодня хоть немного поспать без шума и воплей…

Не удалось.

- Что, что, что? Без воплей? Охрана! – закричал Тэлар, и тут поднялся Учитель:

- Так, тихо. Брейк. Всем четверым – «неуд» за неумение гасить свои эмоции и нежелание слышать собеседника. Как результат – дядюшка Тэлар оскорблен в лучших чувствах, а вы, государи мои будущие, рискуете отправиться в гости связанными и с синяками. И это не решит проблему с детьми, которых, я считаю, нужно вывезти! Тэлар, попроси конвой подождать в коридоре!

- Все вон! – прорычал Тэлар. – Соломоний, останься!

- Сколько можно разместить у вас в повозке детишек, Государь?

Золотые ночные горшки превращались в реальность.

- Если убрать охрану и набить их, как сельдь в бочке…

- Так, чтобы дети смогли выдержать несколько часов пути, - тихо сказал Учитель.

- С этими… родственничками? С десяток!

- Ну, вот и хорошо! Вы же доедете без охраны, Государь? – спросил Учитель, заглядывая в глаза разъяренному полярному медведю.

- Я-то доеду. Но я никогда не имел дело с малышами! Я не знаю, что с ними делать! Как их кормить, поить…

- Ну, не такие уж они и малыши, Тэлар. А ваши племянницы поедут с вами в качестве воспитательниц! Да, сударыни?

У сударынь загорелись глаза.

- Да, мы справимся! У нас будет хотя бы какое-то моральное оправдание, почему едем именно мы! – воскликнула Аделина.

- Наверное, нужно взять самых маленьких и беспомощных! И предпочтение при одинаковом возрасте отдавать девочкам! – Сенвиль уже схватил со стола Учителя бумагу и перо – составлять список.

- Хорошо, хорошо… Государь, я сейчас дам распоряжения… думаю, за час мы управимся. Мы дадим вам в дорогу еду для детишек…

- Учитель! – Тэлар без церемоний схватил Учителя за рукав. – Ведь это все на всякий случай, не так ли? Но… если тот самый случай произойдет до того, как я пришлю вам свою повозку, чтобы вы могли вывезти оставшихся детей? Или, быть может, организовать местных жителей? Как вы будете действовать, если…

- Тэлар, у нас есть выход, и будет хорошо, если малышей с нами не будет. Они бы нас тормозили.


Через час зевающих и ноющих малышей сестры укладывали на разложенную походную кровать Государя – в особых случаях кушетка превращалась в роскошное ложе, на котором… эх, да что вспоминать! «Надо пережить всего лишь несколько часов этого дикого, нереального кошмара! Б-р-р-!» - утешал себя Тэлар, глядя, как в коридоре… выстраиваются ночные горшки, на которых восседают несколько плачущих малышей, как в помещение охраны заносят матрасы и подушки – там укладывали на кушетки в два этажа и на полу между ними деток постарше. Соломоний пристроился под умывальником в санузле для охраны. Комната адъютанта переходила в пользование Государю. И когда все загрузились, Тэлар «пошептался» с ведущим буцефалом, Сенвиль запрыгнул на козлы, рядом с местом для дядюшки – тому предстояло большую часть пути следить за лошадьми и дорогой, Аделина вдруг выскочила из повозки и побежала в центральный дом. Вышла оттуда, держа за руки девочку и мальчика лет десяти.

- Вот, посмотрите, Учитель! Это Никойя и Анита – Анита должна ехать с нами, а она исчезла. Я ее искала, искала, и вот случайно увидела их физиономии в окне! Ты что, Анита?

- Я не могу ехать без брата! – жалобно сказала девочка и заплакала. Мальчик, держа ее за руку, жутко покраснел:

- Я ей говорил, чтобы она ехала, а она уперлась… А я не попал в список, потому что я парень, а она девчонка, и это правильно – девчонки должны быть в безопасности!

- Вес у нас предельный! – пробормотал Тэлар. – Буцефал говорит – они все, больше не потянут… - он очень не хотел, чтобы их услышал Сенвиль, но тот, как назло, навострил уши.

- Так давайте я останусь! – он собрался уже спрыгнуть с козел, но Тэлар остановил его.

- Мне нужен сменщик! – пафосно и громко произнес дядюшка. – И, раз уж я, да без охраны – мне нужен охранник. Прошу тебя, племянник, помочь!


И тут его взгляд упал на Соломония, некстати высунувшегося в окно. Упитанный Соломоний весил больше, чем брат с сестрой, вместе взятые.

- Э… Соломоний!

- Да, Государь!

- Вылезай-ка, голубчик, с вещами вылезай…

Соломоний выбрался через несколько минут «с вещами» - недоеденным сухпайком и небольшим саквояжем.

- Соломоний… тут вот какое дело… Если ты на день здесь задержишься, я думаю, государственные дела не пострадают? Я пришлю за вами свою повозку, как только сдам этот детсад. Эти дети… сестра, видишь ли, жертвует собой… Нет, конечно, ничего не будет, только поэтому я тебя оставляю… ты не военный человек…

- Государь, остаюсь с радостью! – Соломоний поклонился. Он и в самом деле был рад – путешествие под умывальником было не в его вкусе. «А еще я, пожалуй, метнусь в столицу, посмотрю, что и куда они прячут, что там в этих ящиках из казначейства! Да и высплюсь, наконец, погуляю в столице»…

Когда повозка, наконец, тронулась, до восхода солнца оставалось еще три часа, до дороги, сворачивающей в ущелье к пещерам Серебристых гор – половина суток. Тэлар присвистнул, и буцефалы покатили передвижной детский сад с принцессами, получившими прекрасную возможность наиграться в «дочки-матери».

Глава 5.

Мерное покачивание повозки убаюкивало Тэлара. Сенвиля он отправил спать после того, как тот, задремав, чуть не свалился с козел. Еще и уговаривать пришлось. Край неба уже засветился лимонным светом. Вот-вот покажется Светило. Путь лежал по дороге, идущей вдоль невысокого горного хребта, покрытого лесами. Кое-где встречались селения. Заспанные псы выскакивали с лаем на дорогу, но буцефалы, не обращая на них ни малейшего внимания, тащили повозку дальше.

«Как рассветет, надо дать буцефалам отдохнуть. Встанем где-нибудь на обочине, передохнем немного… - отчаянно зевая, подумал Тэлар. – Хорошо-то как вышло! И племянницы при деле, и детишек вывезли. Никогда не думал, что смогу пережить сразу столько маленьких детей. А этим… как будто всю жизнь были мамками!»

Своих детей у Правителя Северных территорий не было. Официально признанных. Он, проведший первые семь лет жизни в большой семье своих родителей, жениться не желал. Хоть и прошло больше тридцати лет, но он до сих пор с содроганием вспоминал, как кричала мать на отца, когда тот приходил домой пьяный, пропив все вырученные деньги. Как отец сначала пытался утихомирить разбушевавшуюся супругу, как получал по голове всеми попавшимися ей под руку предметами, начиная от сковороды и заканчивая его же ботинками. Единственное, что не ломала в гневе мать – была гитара. Гитарой отец зарабатывал на все их большое семейство.

Пятеро сестер у Тэлора! Пятеро! И он – один-единственный – сын. Надежда и опора. Опора в пять лет сбежала от сестринской опеки на улицу. Так и рос на улице. Не хотел таскаться за папаней по улицам и дворам, выклянчивая денежку за уличные концерты. Когда-то отец был молод, красив собой, имел голос и золотые пальцы, умел вызвать у слушателей слезы, радость, улыбку. Он играл на свадьбах, поминках, именинах. Пристрастился к выпивке и ласке одиноких женщин. Пальцы уже не так ловко перебирали струны, голос пропал. Он ходил по дворам, выступал на городских и деревенских площадях, возвращаясь в родной дом все реже. Когда жена родила шестого ребенка, она сказала: «Или ты остаешься, или я пойду и утоплюсь в озере. Хватит. У меня нет сил». Он остался и запил еще сильнее, уже «с тоски». Старшие девочки подросли и смогли помогать отцу – они разучили танцы и несколько акробатических номеров и выступали под аккомпанемент его гитары. А Тэлар… он был светловолосым, синеглазым красивым мальчишкой – ему поручали собирать деньги у зрителей.

Ему было легко это делать. И интересно. Он точно знал, кто даст денег, а кто отвернется. И ему нравилось «угадывать». А отец считал его лодырем:

- Телька! Ты почему к той фазанихе не подошел? Вон та… видишь? Перья на панаме!

- Она не даст…

- Даст! Или-ка, попроси ее!

«Фазаниха» окатила мальчишку холодом презрения и удалилась, виляя толстым задом. А мальчишке влетело – «не так просил».

- Ты глаза-то жалостливей делай, носом пошмыгай, мол, заплачу сейчас! – учил сына папенька.

А «шпаной» в шесть он стал вот из-за чего. Отец уже не уезжал «на гастроли». Он обосновался в трактире, на окраине столицы – недалеко от дома, где семья снимала жилье.  Сестры на площади  показывали новый номер – танец на канате. Танцевала третья сестра, в коротенькой юбочке, в трико, она проворно передвигалась по толстому канату, натянутому на высоте человеческого роста. Две старшие, одной уже исполнилось шестнадцать, а второй – четырнадцать – стояли рядом, делали «солнышко» и одаривали зрителей улыбками. А Тэлар… после каждого номера собирал деньги в красиво расшитый матерью мешочек. Когда сестра закончила номер и, спрыгнув с каната, раскланивалась во все стороны, он пошел «по рядам», собирая монетки. Когда он проходил мимо двух долговязых парней, развалившихся на скамьях около питейного заведения, один из них, оттолкнув малыша, противно захихикал:

- За этих тощих селедок ты деньги не получишь, вали отсюда!

А второй добавил:

- Ты скажи им, пусть в  лифчик подложат вату, что ли! Смотреть не на что!
 
- Тут яблоки надо класть! – расхохотался первый.

Сказано было громко, зрители засмеялись, девчонки густо покраснели, и Тэлар увидел слезы на глазах старшей. Дальше он помнил только то, что выбрался из толпы, отдал отцу мешочек с деньгами, вернулся назад и, не говоря ни слова, влез на скамью и ударил кулаком в нос первого дылду. Дал хорошо, разбил нос в кровь. Гнев ударил ему в голову, и он вцепился в волосы второму так, что оторвали его от грубияна с хорошим клоком выдранных длинных волос в кулаке. Избить мальчишку не дали зрители, но ему все равно досталось. Первый бил его кулаками, но Тэлар вцепился в обидчика, как бойцовый пес, не отпускал. Он не кричал, а сестры потом рассказывали, что он только кусал губы и хрипел, когда было очень больно.
Сестры попытались увести его домой, но он вырвался и убежал.

- Стой! Телька! Простите, господа, не пойму, что на него нашло! – отец долго извинялся перед публикой и «пострадавшими», пока девочки трясущимися руками собирали свое нехитрое цирковое хозяйство. Отец напился там же, в трактире, плакал, проклиная «взбесившегося мальчишку», боялся, что ему запретят выступать.

А мать и сестры весь вечер бродили по городу, искали беглеца. Нашли в приюте для бездомных. С синяком под глазом, в изорванной одежонке, Тэлар сидел (нет, восседал) на деревянном ящике и… играл в «Верю – не верю» с какими-то немытыми рожами. Вокруг с сосредоточенными лицами стояли другие немытые и небритые дядьки разных возрастов, одетые, кто во что горазд – от живописных лохмотьев, выдававших в них профессиональных нищих до неполного мундира (ботинки, к примеру, были пропиты или проиграны, а головной убор и форменная куртка на месте).
Бедная мать схватилась за сердце и, не зная, как быть – оставить дочерей снаружи было также опасно, как завести их внутрь – остановилась на пороге. Несколько местных жильцов взглянули было на них, но тут же отвернулись и продолжили внимательно наблюдать за игрой.

- У меня шестерка пик! – хрипло сказала рожа, сидящая напротив Тэлара. Ребенок задумался, глядя ему в глаза. Все затаили дыхание.

- Не верю! – твердо сказал мальчишка.

- А-а-а! Чертов ублюдок! Снова выиграл! – завопила рожа и, плюясь, вынула засаленную бумажку и положила ее перед мальчиком. Остальные тоже оживились и принялись с криками обсуждать – кто выигрыш, кто проигрыш и делать новые ставки.

- Тэлар! – позвала мать. Мальчик оглянулся, увидел матушку, опустил голову. Потом сказал:

- Мама, я сейчас выйду, подожди снаружи!

Он сыграл в последний раз, снова выиграл и вышел из затхлой ночлежки, оставив ее обитателей обсуждать невиданное ими ранее чудо – парнишка выиграл больше двадцати раз кряду! В кулаке у него были зажаты мятые купюры. Он подошел к матери и протянул ей деньги:

- Вот. Это за сорванное представление!

Мать долго потом внушала ему, что удача не всегда будет с ним, что он ребенок, что разозленные проигрышем люди могут и убить его. Тэлара запирали дома, отпускали гулять только с сестрами, но он все равно умудрялся сбежать. Он искал и находил способы заработать своим странным даром – он чувствовал, в каком направлении движутся мысли его партнера. Он воспринимал это, как игру – угадает или не угадает он, о чем думает собеседник. Иногда он ошибался. Часто возвращался домой побитый, но всегда приносил деньги. Отдавал их только матери.

Мать пыталась бороться – не брала выигранные деньги, справедливо полагая, что мальчишку пришибут когда-нибудь по пьяни проигравшиеся мужики, но… отец совсем опустился, а семью из восьми человек нужно было кормить, платить за жилье, покупать одежду…

Через пару месяцев они переехали в отдельную квартиру на окраине столицы, так разбогатели. Тэлар ходил по улицам в сопровождении папаши и дальнего родственника, тупого, но здорового парня с огромными кулаками. А закончилось все это через год. Папаня, напившись в кабаке, громогласно разглагольствовал о своем чудо-сыночке, «читающим по глазам» и не заметил, что сидевшие за соседним столиком невзрачного вида мужички внимательно прислушиваются к его словам. Будучи выпимши, не заметил, что мужички увязались за ним до самого дома. А с утра раздался осторожный стук в дверь их «апартаментов».

- Инка! Открой, кто там? – услышали они шум и крики за дверью.

- Мама не велела открывать! – ответил детский голос.

- Хоть в глазок глянь! Пойду папку разбужу!

Было слышно, как чьи-то ножки притопали к двери,  шевельнулся и засветился «глазок» на двери. Вчерашние попутчики папаши терпеливо ожидали развития событий. Через несколько минут раздались тяжелые шаркающие шаги, и хриплый мужской голос спросил:

- Кто там? Кого надо?

- Нам нужно поговорить, уважаемый, речь о судьбе вашего сына Тэлара.

- А что с ним? – голос за дверью «протрезвел и насторожился».

- Возможно, что ничего, а, возможно, вы окажетесь в большой прибыли!

Дверь тут же открылась. Тэлар был дома, и гости с интересом разглядывали его светлые волосы, играли с ним в прибыльное «Верю – не верю» - и Тэлар впервые так сногсшибательно продулся. Потом у него взяли немного крови в флакончик, оставили денег «за беспокойство» и сказали, что вернутся. Вернулись уже большим составом, снова рассматривали Тэлара, брали кровь у него и сестер на анализы… Мать сильно беспокоились, Тэлар гордился собой, а папаня – сыночком. Через неделю изысканий, во время которых Тэлара очень просили сидеть дома, и даже выдали матери денег за это вынужденное бездействие кормильца, странные люди пришли вновь. Они попросили детей посидеть в детской комнате, родителей торжественно пригласили во главу стола и объявили, что в их дом пришло счастье. Оказалось, что Тэлар – не много, ни мало, а настоящий Принц крови, причем эта Кровь в нем настолько сильна, что его телепатический дар сильнее, чем у многих полноценных Принцев и Принцесс, и что его заберут в специальную школу и будут готовить к великому будущему, а их семья переедет поближе к Опаловому Дворцу и будет получать большое пособие и не будет никогда нуждаться, и что…

В этот момент папаня повернулся к жене и влепил ей пощечину. Подслушивающие под дверью дети услышали крики, ругательства, среди которых самым скромным было «потаскуха», звон разбитого стекла…

А потом наступила тишина. И кто-то из гостей четко и раздельно сказал:

- Начнем с того, что Кровь по вашей линии, уважаемый. Ваша матушка имела непродолжительную связь с самим Правителем Северных территорий Кастанием. Соправитель Кастаний является настоящим дедушкой и вашего Тэлора, и ваших дочерей. Но Кровь проявила себя только в мальчишке.  А завершим мы тем, что если подобное повторится в вашей семье, вы окончите свои дни в местах, не столь отдаленных. Вы, несмотря на то, что в вашем рождении принял участие сам Кастаний, не представляете для нас интереса. В отличие от вашего сына и, возможно, его сестер.

И с этого дня у Тэлара началась новая жизнь! Прежде всего его отвезли в Воспитательный дом, отмыли, приодели и повезли во дворец, куда по такому великому случаю прибыли и Кастаний, и Правитель Южных территорий Гриций. Тэлара представили новой родне. Деду он понравился, такой симпатичный парнишка, вихрастый, с шальными глазами – ну прямо как он сам в детстве! Принцесса Ледайя, тогда еще не замужем и не Государыня, получила новую живую игрушку.  Она учила своего «полярного медвежонка», как надо себя вести, какие правила жизни у тэйларийцев, играла с ним.

Тэлар узнал, что его способность угадывать направление мыслей собеседника –  редкий дар. Это так обрадовало! Но тут же ему рассказали, что «подглядывать за своими» чревато, можно получить по носу. Также некрасиво демонстрировать свое умение перед обычными людьми. А уж «влезать в голову» можно только с разрешения или в крайних обстоятельствах. Это огорчило.

Дед полюбил своего новоявленного внука. Из-за частых браков «внутри семьи» тэйларийцы выродились в довольно ленивых и не очень здоровых людей. У них было все… и им некуда было стремиться. Смешанные браки редко давали такой великолепный результат, как Тэлар, а тут еще прибавилась его личная активность, живой темперамент. Дедушка оставил свой трон Тэлару. Никаких пороков, кроме интереса к женщинам (а какой это порок, по мнению деда – это доблесть), Тэлар не успел приобрести. И, пройдя обучение, сначала в Воспитальном доме, затем в Школе управления в столице,  стал неплохим Правителем Северных территорий.

«Как же яблони жалко! – отчаянно зевая, сокрушался Правитель, пытаясь поудобнее устроиться на жестких козлах. – Я же их сам и сажал, и «беседовал» с ними. А ведь сразу не получалось! Столько времени я просидел над этими саженцами…»

Люди, которых в Тэйларии называли Учителями, были потомками группы ученых, решивших исследовать окружающий мир с точки зрения его единства на самых «нижних» уровнях. Они исходили из того, что основа любой материи – это сгустки энергии. И мысль – энергия. И радиоволны, и фотоны, и магнитное поле – все суть одно. И, если научиться воздействовать на основу материи – можно научиться ее менять. Подобранные в Антарктиде арийцы имели телепатические способности. В разной степени, но имели. И ученым… будем их дальше называть «учителями», пришло в голову использовать такие великолепные, отличные способности для «бесед» с предметами и животными.

В процессе экспериментов (а им, напомню, пришлось улететь с Земли на планету Тьяну) в течение двух сотен лет они достигли интересных результатов. К примеру. Несколько тэларийцев, надевших специальные шлемы, усиливающие или, наоборот, экранирующие активность мозга, могли преобразовать известняк в минерал, схожий с мрамором. Смогли придать новые свойства граниту – сделать его поверхность гладкой, как расплавленное стекло. Могли «преобразовать» саженец ели в сосну. А вот в лиственницу не могли. Могли усилиями как минимум трех человек превратить ветку яблоньки в саженец с корнями, а когда он приживется, «наколдовать» его яблокам нужные свойства. Сделать из абрикоса сливу было довольно легко, но вот из взрослой яблони – персик – это уже было достижением!

Воспоминания увлекли Тэлара в прошлое. Он улыбнулся, вспомнив, как Ледайя пыталась «устроить его личную жизнь». Ну… ну были у него женщины. А что? Молод, холост, не беден. Ха! Нет, ничего постоянного не было. Связывать себя по рукам и ногам? Туда не посмотри, не так сел, «я не хочу на лошадях верхом, испорчу прическу», «мамочка сегодня приедет, как я не говорила?»… а если вопить начнет? Б-р-р. Тэлор был против и товарно-денежных отношений. Какой в этом интерес? Потом такое чувство, будто на чужом белье спал. Нет… вот что он любил!

Он одевался в форму гвардейца или брал специально пошитый для таких случаев простой охотничий костюм, или как у зажиточного фермера, красил волосы в черный цвет и, улизнув от охраны,  отправлялся в сопровождении верного Соломония и пары приятелей, одетых в том же духе, куда-нибудь подальше от столицы, в провинциальный городок или селение в оазисе. Там они заваливались в таверну или на сельский праздник, развлекались, наводили шороху, знакомились с местными, бывало, дрались… и он ждал. Ждал искру в глазах какой-нибудь симпатичной девчонки, подкатывался к ней… слово за слово, он зажигал ее страсть, ее желание.

Ну что потом? Тьфу, опять чуть не заснул. А потом – суп с котом! Утром он, крадучись, выходил из ее комнаты (сеновала, летней веранды, охотничьей избушки), оставлял ей кучу денег в изголовье и – необутый, вскакивал на коня и мчался, мчался, как будто сотня родственников девицы гонится за ним с дрекольем! Не хотел он никаких длительных связей. Никаких обязательств, которые повиснут на нем, как камень на шее утопленника.

Вспомнил он, как сестрица Ледайя, уже имевшая статус Государыни, мужа и троих прелестных ребятишек, звавших Тэлара дядей, решила его женить. Было какое-то торжественное мероприятие вроде «Бала девиц на выданье», ему пришлось быть, от скуки он уже вознамерился сбежать на воздух, но Ледайя отловила его прямо на выходе и, прихватив за локоть, нежно воркуя, увлекла в свой рабочий кабинет. Усадила в мягкое кресло напротив своего и вкрадчиво заговорила о женитьбе.Было уже темно, но во дворе дворца были устроены светящиеся фигуры - дивные птицы, цветы, деревья переливались разным светом. Гости продолжили веселиться на воздухе. Свет от фигур проникал через полупрозрачные стены замка и освещал внутренние покои.

- Тэлар…

- М-м-м?

- Тебе уже двадцать пять…

«Как я молод!»

- Пора подумать о семье.

- Я думаю…

- О! У тебя есть кто-то на примете?

Тэлар напрягся:

- Мать, отец и пять сестер, куча новых родственников, ты, племяшки…

Ледайя мелодично рассмеялась. Она знала, что его околдовывает этот ее смех:

- Это понятно. Нет, я о твоей семье!

Тэлар решил прикинуться идиотом. Иногда помогало:

- А что с моей семьей? Все при деле. Отец гастролирует. Если можно это назвать гастролями. Мама счастлива и спокойна, сестры учатся…

- Тэлар. Элисия созрела для брака. Она красива, здорова, из хорошей семьи, настоящая тэйларийка…

Плохо, плохо… Элисия – это дочка главного казначея… ничего девочка, но при чем тут он? Тэлар начал потихоньку закипать, но пока держался.

- Ой, дай Светило ей здоровья, пусть у нее все будет хорошо, слушай, я пойду, устал… не люблю я все эти приемы… - Тэлар засуетился и сделал попытку встать с кресла. И натолкнулся на улыбку Ледайи.

- Тэлар. Послушай, братец! – она взяла его за руку. Знала, что он не может этому противостоять! Тэлар обреченно скользнул в глубину кресла обратно. – Тебе ведь нужно жениться?

- Мне?

- Тебе, братец! Дедушка умер, ты стал Соправителем, тебе нужно подумать о семье, о потомстве, о продолжении рода.

- Да… Ледайя, да рано мне думать о продолжении рода! Я такой олух… ну куда мне заводить семью? Я еще не перебесился! – это было дедово выражение,  Тэлар призвал авторитет покойного.

- Тэлар, - спокойно сказала сестрица, но руку отняла и взгляд ее стал жестче. – Перебесишься после женитьбы. Ты же сам все знаешь. Кровь нужно передавать потомкам. Элисия – хорошая пара, у вас будут прекрасные дети!

- Я не готов к таким сложным отношениям! – возмутился братец.

- Да что же тут сложного? – искренно удивилась Ледайя.

- Да зачем мне все эти обязанности? Все эти показательные приемы, и дом ей обустрой, и спрашивай, чего она хочет. А я хочу… ну, не к ней, понимаешь? А она потом мне устроит – ор и битье стекол!

- Нет, Элисия хорошо воспитана, к тому же она очень красива!

- Не в моем вкусе! – буркнул братец. – Нет, ну почему сейчас-то?

Ледайя чуть слышно вздохнула:

- Элисия созрела.

- Да мне-то что, Ледайя? Ну пусть на ней кто-нибудь еще женится! Да что же это такое, я сейчас взорвусь от возмущения! Я что – породистый бычок, что ли? – Тэлар решил картинно обидеться. – Что я – для случки жениться должен? – да, да, побольше вот этих грубых выражений, может, она обидится, и он сбежит…

- Тэлар! – ничего не вышло, Ледайя не обиделась. – Ты можешь жить после свадьбы, заведя детей, как тебе заблагорассудится. Ты – Правитель. Она – твоя жена. Думаю, ты сумеешь с ней договориться! – глаза Государыни стали серыми и начали темнеть. Ее супруг, Брувиль, тоже выступил в роли самца, когда женился на ней. И теперь ни в чем себе не отказывал. «Жаль, если он забыл дорогу в твою спальню, сестричка! – подумал Тэлар. – А я так не готов». Так он ей и сказал:

- Ледайя, я к этому не готов. Я хочу другого. Понимаешь, нет? Я… я хочу по-настоящему!

- А у тебя было по-настоящему? – тихо спросила сестра, не отводя от него глаз.

- Было. Каждый раз, Ледайя, я… ты прости за подробности, но я каждый раз знаю, что она… ну, девушка, хочет того же, и мне легко, и я знаю – ей тоже легко, и у нас все просто, без затей, но по-настоящему, и…

Ледайя рассмеялась. Горько так…

- Какой ты наивный парень, братец! Ладно, иди, зрей… Что сказать отцу Элисии?  Ты отказался… Почему?

- Что она мне не по вкусу! Не подойдет? – обрадовавшийся Тэлар быстро сел прямо, напрягся и принялся искать варианты.

- Нет. Начнут болтать, что она уродка или у нее скрытый дефект.

- Так… так… Вот: что я не чистой крови, и я не мог у.. это… удовлетворить ее с генной точки зрения!

- О! Нет, нет… Не то. Посмотри на себя в зеркало. В тебе дедова рецессивная кровь умудрилась затмить и черные волосы, и смуглую кожу родителей. Нос немного подкачал, но… нет, не вариант.

- Импотент? – с надеждой спросил Тэлар, на что Ледайя расхохоталась в ответ:

- Да, точно! – облазил половину спален в стране, импотент! Все, все знают про похождения Принца Крови Тэлара.

- Стать отшельником?

- Ха-ха!

- Тогда… тогда придется сказать правду, Ледайя! Скажи, что я – охламон и повеса, что я испорчу девчонке жизнь, что я не хочу виснуть на ее шее мельничным жерновом, что бы это ни значило, и что я хочу быть свободным, черт меня возьми! И видеть рядом с собой такую же свободную женщину, и…

В этот момент он увидел ее – она лежала на белых простынях и манила его к себе. Загорелое тело ярко вырисовывалось на светлой ткани. Он медленно подошел, склонился над ней и увидел лицо женщины-десантника, не пустившей его к Государыне. Но теперь она улыбалась, и губы манили прижаться к ним, и…

- Попися-а-ать! – раздался писклявый голос прямо над ухом, и Тэлар мгновенно проснулся. Видение исчезло. Вместо него наблюдалась дорога посреди неглубокого ущелья, притомившиеся буцефалы стояли и «подзаряжались» - прямо из земли набирались энергии, а голос доносился из открытого окна его кабинета-спальни, и еще он услышал, как сестрица Аделина сонным голосом уговаривает малыша не шуметь, как щелкнула дверь в коридор… Тэлар быстро принял то же положение и зажмурил глаза, вызывая сновидение, и почти получилось, но тут этот противный писклявый голос заявил:

- Покака-а-а-ать!
 
А потом:

- Печенья-а-а-а! – видимо, это был любитель ночной еды, хотя какая ночь, уже утро…

Аделина так и не уснула. Пока Тэлар осматривал коняжек и давал им воды, он услышал снова:

- Водички-и-и! – и, злорадно ухмыляясь, пошел будить дорогого племянника – хватит дрыхнуть, солнце уже высоко! Вовсю распевали птицы. Занимался новый день.

***

Верный Соломоний не стал долго махать рукой вслед повозке. Он сообщил Учителю, что имеет от Правителя важное государственное поручение, узнал, у кого в деревне можно взять лошадь и направился в город. Учитель внимательно смотрел ему вслед, потом вздохнул, махнул рукой и пробормотал:

- Без тебя спокойнее, – и отправился устраивать оставшихся охранников на ночлег.
 
Соломоний добрался до столицы, когда солнце уже стояло в зените, и народ попрятался в тенек на сиесту.

- Вот и славно! – бормотал Соломоний, пробираясь по краю площади к входу в правый флигель дворца – как раз туда, куда давеча направлялась платформа с казначейскими сундуками. Охрана у неприметной двери была, но своя, местная. Его узнали и пропустили без лишних вопросов. Заодно он решил спросить – а вдруг повезет?

- А что, братец! – обратился он к охраннику, укрывшемуся в тень от палящего светила. – Не ты ли вчера дежурил? Тут вчера платформу с сундуками из казначейства чуть не уронили!

- Нет, не наша смена! Мы с утра заступили!

- А в журнале посмотреть? – тихо, с упреком подсказал охраннику Соломоний. Тому пришлось вставать, идти за книгой…

Какой-то посторонний свист, на грани слышимости, заставил Первого  советника боязливо поднять голову и вглядеться в безоблачное небо. Он увидел на невероятно высокой скорости приближающиеся и быстро увеличивающиеся в размерах точки, которые вначале были похожи на каких-то насекомых, а потом на инопланетного вида агрегаты.

- Ой! – жалобно пискнул Соломоний, А охранник с криком:

- Тревога! Тревога! – кинулся внутрь флигеля и включил сирену. Мерзкий звук разнесся по всему городу. Когда агрегаты приблизились к городу на расстояние выстрела, с крыши двух зданий по ним ударили лазерные пушки, испепелив несколько машин.

Соломоний медленно опустился на четвереньки и так же медленно, задом, полез в коридор флигеля. Через него перепрыгивали бойцы, выбегавшие из здания и занимавшие оборону. Но он успел увидеть, как несколько машин, опустившись на землю, развернулись, как детские игрушки-трансформеры, направили свои щупальца на жалкую баррикаду и выстрелили. Лазерные лучи сумели прогнуть баррикаду и слегка сдвинуть ее внутрь – «сетка» работала! Они ударили еще и еще, а сверху по ним палили из пушек, но роботы прижались к зданиям, и люди не могли их подстрелить, не разрушив часть дома.
«Умные» - заметив этот маневр из окна – он уже спрятался во флигель – успел подумать Соломоний, когда мощный лазерный луч ударил сверху по верхушке флигеля, разбивая затейливую баллюстраду на крыше.
Решив почему-то, что на четвереньках безопаснее, Соломоний деловито полз по коридору в сторону входа в подземелья. А вокруг него падали выбитые камни, летели стекла – эта часть здания имела окна, и – вот он, спасительный вход! Соломоний мячиком рванулся к открытой двери и покатился вниз по ступеням, подальше от страшного грохота, нарастающего свиста, криков покалеченных людей. Дверь захлопнулась, и Первый советник оказался в темноте. Но он продолжал ползти вниз на ощупь – ниже, дальше, подальше от ужаса наверху.

Глава 6.

«Ох! Хороша кровать! – думала Иринка, нежась в мягчайшей постели. – Впервые в жизни лежу на такой роскоши! Даже на Рае ничего подобного не было!» Ну конечно, не было. На Рае – курортной планете – были отели на любой вкус и кошелек, но Иринке, старшему лейтенанту Космического Имперского Флота, десантные войска, полагалась скидка на номера в трехзвездочных отелях. Там было шикарно, но… есть в Ойкумене отели и покруче. Но не на ее жалованье. Может быть, там и можно было заказать индивидуальные постельные принадлежности, но она о таком великолепии даже не мечтала. А тут…. Ох, ох, ох! Мягкая перина, в которой можно было утонуть, но в то же время «тонулось» правильно – как будто невидимые нити поддерживали ее тело в самом удобном положении. А одеяло… белоснежное, легчайшее, а подушка! Стыдно признаться, но Иришка расковыряла шов и разглядела – да, это чудо было набито пухом! Натуральным пухом местных птиц, похожих на земных кур, только гораздо пушистее.

Одно огорчало: местная королева влюбилась в Иришкиного командира. Георгий Смирнов был, конечно, видный мужчина. Иринке нравился… так, немного, да ведь он, на самом деле, не в ее вкусе – ей нравятся блондины. Ирина была шатенка – если, конечно, не в шлеме, а сейчас она была без шлема, и копна ее густых, с рыжеватым отливом волос раскинулась по подушке. И, поскольку притягиваются противоположности, своего командира она оценивала лишь с профессиональной позиции.


Хотя, конечно, было досадно, что не успели они прилететь, только провели переговоры, и – бац – у аборигенской королевы алеют щеки, она опускает глаза, ее рука дрожит, когда Георгий «прикладывается к ручке» - а что делать, Величество же! Да и сам… глаза масляные, обшаривает бедняжку взглядом, не обращая внимания на рядом стоящего мужа Величества.

- Хотя вот мужу точно все равно! – Ирина и не заметила, что заговорила вслух. Ну все, прощай, сон – проснулась! А ведь могла бы поспать еще несколько часиков! Ира потянулась. Ну, можно и так поваляться. Ее смена в охране Величества закончилась ровно в полночь. В памяти, как назло, всплыл самый неприятный за весь день эпизод. Аборигены относились к русским десантникам подчеркнуто уважительно, хотя и настороженно – понимали, что ребята работают, обеспечивают безопасность. Но тот нахальный белобрысый верзила, которого она не пускала к Ледайе, толкнул ее, когда выходил из кабинета! И сделал это нарочно. Гад белобрысый… Жаль, что она была «при исполнении»…


«Хотя, если бы я не была на смене, мы бы с ним вряд ли столкнулись!» - думала Ирина, вспоминая красивые глаза «гада», мускулистую красивую фигуру, а как он носил свой плащ – элегантен до мозга костей! Сразу видно – с пеленок при дворе, впитал с молоком матери этот шик! Проехали… скоро вернется их корабль, прилетит пара-тройка фрегатов, и никто не сунется в этот сектор, никакие напугавшие королеву бабайки не потревожат ее сон.

«А наше дело – выполнять свой долг и наслаждаться прелестями жизни, так редко перепадающими на долю простого солдата… до отпуска еще семь месяцев!»

Врачиоли (браслет-коммуникатор) ожег ей запястье, как крапивой. И одновременно включился внутриушной наушник:

- Тревога! Боевая тревога! Всем занять свои места, согласно боевому расписанию! Охране – надеть боевые скафандры!

Тело упругой распрямившейся пружиной выпрыгнуло из постели. Пятнадцать секунд на легкий костюм с медицинским модулем, одновременно Ирина надела шлем, еще полминуты по нормативу – на боевой скафандр. Пока одевалась, пока включала экзоскелет, пока «выходила» через окно – специально затребовала себе спальню с огромным окном, чтобы без препятствий выскочить наружу в полном облачении – успела оценить обстановку по выдаваемой шлемом информации.


Двадцать восемь разнокалиберных боевых роботов окружили дворец и площадь. Три уже были ликвидированы. Баррикада держалась. Девять роботов вели огонь с высоты десяти – тридцати метров, поверх баррикады. Пока вылезала, получила удар из лазерной пушки, не глядя выкинула руку в направлении выстрела, автоматика определила цель, и еще один робот свалился по ту сторону баррикад.


Местные бойцы довольно бойко отстреливались. Несколько человек лежали, разрезанные лучом лазера, на мостовой. Ирина, укрывшись за энергетическим щитом, терявшим мощность с каждым попаданием, пробежала по площади в указанное ей на виртуальной карте место – за колонной у входа во дворец.

- Королева? – задала она вопрос старшему группы охраны ее Величества.

- В безопасности. Держим периметр. При возможности уведем ее в подземелье.

- Я не пойду! – услышала она на заднем фоне голос Ледайи, зло усмехнулась и, укрывшись за колонной, принялась палить в наступающих роботов. Они изменили тактику – шесть пар, прикрывшись стенами домов, с углов целенаправленно долбили по баррикаде.

- Время до пробивания баррикады? – сделала Ирина запрос «Центру». Центр – робот-координатор, зависший сейчас на недосягаемой высоте над площадью, ответил:


- Семь минут. Ориентировочно.

- Серж, смотри за спиной! – услышала она голос капитана Сальникова, оставшегося за старшего. Несколько вспышек на крыше дома, где стояли спаренные пушки, предназначенные для поражения воздушных целей, крик и Ирина увидела, как кто-то – шлем показал, что это был Серж, разрезанный лучом по левой стороне, без руки и ноги, упал с крыши. Несколько ярких вспышек внизу, на земле, и… зеленый огонек, обозначающий Сержа, сменился на красный.


- Сереги нет! – крикнула она Сальникову.

- Вижу! Ребята, прикройте сзади! – Сальников не мог перестать стрелять – на него и на второй пост на диаметрально расположенном невысоком здании насели особенно сильно.

- Выхожу! – Питер, здоровый парень, активировав щит на полную мощность, кинулся через площадь к Сальникову. Ирина, как могла, отвлекала роботов, паля по ним без остановки, и Питу удалось пробиться к зданию, на крыше которого были установлены пушки. Он скрылся в подъезде дома и через несколько секунд занял место убитого.


- Шесть минут до падения баррикады! – сказала Ирина.

- Вижу… Ирка, попробуй достать наземных роботов! Можешь закинуть ракету?

- Дом рухнет, боюсь! «Центр», в желтом угловом доме, плоская крыша – люди есть?

- Секунду…

Пока вежливый «Центр» сканировал здание, Ирина успела сбить «летающего» робота и удовлетворить любопытство – ее очень интересовало, куда «смотрел» наблюдатель – небольшой беспилотный катер, висящий на стационарной орбите, он выпускал два десятка маленьких роботов-разведчиков, собиравших информацию обо всех изменениях в космическом пространстве. Именно он должен был вовремя предупредить десант о начале атаки! А он молчал… Уничтожен? Нет, диагностика показала, что «наблюдатель» на месте, чувствует себя великолепно и передает информацию в духе «все хорошо, прекрасная маркиза! Во вверенном моему наблюдению секторе нет ни катеров, ни кораблей – никого и ничего!» Увернувшись от упавшего на ступени крыльца большого куска разбитого балкона, Ирина чертыхнулась.


- Черт, собаки, взломали нас! – да, взломать имперскую военную защиту – это вам не хухры-мухры. Это даже не шпионские штучки, это делается в один заход, моментально. Иначе «наблюдатель» засечет нарушителя и успеет послать сигнал о попытке взлома, или… или все проще.

«Черт, собаки… такое можно сделать только на корабле, что же это… кто-то ввел имитацию в «наблюдатель», что ли? – думала Ирина, пробираясь к желтому зданию. Приходилось уворачиваться от рушащихся архитектурных излишеств. Высота дворца – около десяти метров. «Летающие» роботы с высоты пятнадцати метров стреляли по крышам зданий, стараясь подавить огонь пушек с крыш двух домов и навести панику. Щит боевого десантного скафандра Ирина терял мощность на глазах.

- Костя! Сальников! Товарищ капитан! – позвала Ирина. Она подобралась к зданию, на крыше которого работали пушки. – Я на месте. Жду ответ от «Центра» - есть ли кто в здании под вами. Если нет, я кину «гасилку», предупрежу вас.

- Да! – коротко ответил Сальников. Ему было не до Ирины. Если костюм Сержа так легко «вскрыли»… то и его щит доживал последние минуты.

«Центр», наконец, откликнулся и, не меняя интонации, ответил:


- Капитан Сальников, вам нужно выйти из боя и перезарядить защиту. Ближайшая подзарядка… Ирина Синельникова, результат сканирования желтого здания с плоской крышей, вы находитесь под его северной стеной – в здании пять человек… капитан Сальников, ближайшая подзарядка в другой звездной системе, прошу извинить.

- Костя! В доме люди. Хотела бросить «гасилку»… - Ирина закусила губу. Если она не сможет ничего придумать, Косте и Питу очень скоро придет конец. На второй крыше бойцы сменились, там было полегче. – Я что-нибудь придумаю, держитесь! – Ирина вызвала «на экран» поле боя, вид сверху. «Пешие» роботы были совсем рядом. Ирина видела, как вздрагивала и прогибалась укрепленная сеткой баррикада прямо перед ней. А что, если… Ирина подняла голову вверх. На втором этаже был балкончик, под ним как раз и укрылись два упорных механических парня, а на балкон выходила узкая дверь, но окно имело обнадеживающий размер.

Тщательно запертая на два железных засова дверь слетела с петель от легкого толчка внушительной металлопластиковой фигуры с вмятинами и следами от лазерных лучей. Перепуганные обитатели дома заверещали и попадали на пол.

- Свои, свои! В подвал спуститесь! – крикнула фигура, легко преодолевая лестничные пролеты. Вверх, вверх. Холл на втором этаже, балкон.

- У нас нет подвала! – услышала она крик снизу.

«Да это прислуга, это не «господа». Оставили охранять имущество!» - Ирина выскочила на балкон. Две летающие «боевые машины» развернулись к ней и ударили.

- Если бы они хотели разбить нашу оборону, они бы начали крушить здания, а они… - Ирина кричала это в микрофон, закрываясь остатками щита от плазменных струй в прыжке со второго этажа на спины «упорным шахтерам». Выстрел, граната… приземлилась она уже на обломки боевых машин. Ба-бах! Рядом рухнул прицельно сбитый балкончик. Еле успела отскочить.


- Капитан Сальников, старший лейтенант Синельникова, сержант Питер Слейт, опасность нападения сверху, к вам летит боевая платформа! – «Центр» болтал непрерывно, но бойцы привычно улавливали свои имена. Ирина мысленно скомандовала шлему: «показать верх!» и увидела, что на них сверху падает с ускорением похожий на диск агрегат с выставленными дулами лазерных пушек. Сверху, с крыши, выплеснулись струи огня, ударились в щит, выставленный «диском» и поглотились им. И диск ответил… Ирина перестала дышать… а зеленые огоньки Кости и Питера погасли и загорелись красным. Пушки замолчали.


- Гад! – сказала Ира, вышла из-за защищающей ее стены и выстрелила в край диска. Толку от ее автоматической винтовки было мало, такую защиту она бы не пробила, но второй выстрел подтолкнул платформу, она накренилась, задела другим боком крышу дома и с грохотом рухнула вниз. Еще граната, еще! Ирина пыталась добить упавший агрегат, но ей удавалось только «толкать» его ударной волной от взрывов гранат. Диск, хоть и оставался неповрежденным, взлететь не мог, ему нужно было пространство, а развернуться в узком проулке было невозможно. Ирина перемахнула через «баррикаду» и, уклоняясь от смертоносных струй, отстреливаясь, помчалась к дворцу.


На площади творился ад. Сам дворец пострадал не сильно, но все стекла были выбиты, крыша местами полыхала, дым опускался вниз и выгонял людей наружу, на площадь. Ира отметила, что среди трупов не было ни одного блондина. Убивали только черноволосых тэйларианцев и десантников. Ирина вбежала во дворец, когда щит показывал пять процентов мощности. Она столкнулась со старшим охраны королевы Ледайи.

- Ира! Ты пустая?

- Ничего, есть еще немного…

- Ира, Ледайя велела открыть подземелья и уводить людей через подземный ход за пределы города. Уходи с ними!

- Я останусь!


- Ира! – лейтенант Синельникова повернулась на голос. Королева Ледайя, в каком-то разорванном одеянии, измазанная сажей, волосы обгорели, смотрела на нее. Ирина зачем-то открыла щиток шлема и услышала ее голос, зазвучавший прямо в ее мозгу:

«Пожалуйста, уходи. Уведи моих людей, уходи!» Ледайя молчала. Только дивные глаза цвета темного аметиста говорили с Ириной. Но она все слышала.

«Ты такая же, как тэйларианцы. Темноволосая, загорелая кожа. Сними только свой скафандр и уводи их. На Север, на Север, к моему брату, к Тэйлару. Вот сюда!» - и Ирина увидела карту Тэйларии. Узнала место: вот столица, вот выход из подземного хода, дальше в лес, в горы, потом ущельем вверх… и через пещеры – выйти в соседнее ущелье.

- А… вы?

- Им нужна я. А не эти простые люди. Я виновата. Я поверила… не имела права! – шептали запекшиеся губы. – Скажи Георгию, что я… ждала его до последнего, – и громко, повелительно:

- Лейтенант Ирина Синельникова, я приказываю вам сопровождать моих людей по указанному маршруту, на Северную территорию, к моему брату Тэлару. Ваши возражения не принимаются.

Ирина кивнула:

- Поняла. Все сделаю!

- И… вот! – Ледайя вынула из прикрепленной к поясу платья сумочки предмет, похожий на срезанный кругляк дерева, но тяжелый и прохладный, как каменный. – Отдай Георгию… или вашему самому главному на Земле. Это… это то, что мы, арийцы, передаем человечеству. Мы долго это хранили, но нет нам покоя, нет покоя… прощай!

Ирина взяла странный предмет, и, пока она снимала костюм, Ледайя скрылась - трое десантников, окружив ее и Брумвеля, вывели их из холла. Ира только и успела переглянуться со старшим охраны Величества – он подмигнул ей и сказал: «До скорого!» Значит, догонят… Ирина осталась в пижаме – она не успела переодеться, ныряя в боевой костюм.

- Наденьте это, Госпожа! – стоявшая рядом служанка подала ей одеяние длиной до щиколоток, без рукавов. На одежде были пятна крови, руки служанки тряслись. Ирина оторвала часть занавеса, завернула «камень» Ледайи в него, обвязала вокруг талии, подняла винтовку. Вздохнув, включила режим «самоуничтожение» и для костюма, и для шлема, и для медицинского блока, и даже для врачиоли. Они вспыхнули холодным пламенем и за полминуты превратились в кучку серебристого пепла. Все. Теперь она такая же, как и остальные. И ее даже не опознают... если что, и не получит она Звезду... ладно.

- Куда идти?

- Идемте, я покажу! Госпожа… госпожа… мы не умрем? – причитала женщина, заглядывая в глаза Ирине.

- Я не собираюсь! – буркнула та в ответ. – Пошли!


После того, как Ирина подбила диск, роботы притихли. До взлома баррикады оставалось совсем мало времени. У имперцев в строю остались шестеро, они будут уходить последними, прикрывая уход штатских. Государыню, если она решит упрямиться, понесут на руках, причем первым и главным носильщиком будет ее супруг Брумвиль – в этом Ирина не сомневалась.

Они бежали по длинной галерее, собирая оставшихся людей. Ирина заглядывала в каждую дверь – нет ли кого, до смерти напуганного. Нашла парочку – мужчина и женщина залезли… в конторский шкаф. Их вытащили, привели в себя и увели с собой. Шли, пригибаясь под выбитыми окнами. Пробегая мимо очередного окна, Ирина осторожно выглянула наружу. Увидела большое скопление боевых машин, еще один диск там, где она «уронила» первую платформу захватчиков. Лазерный луч полоснул по стене в сантиметре от ее лица, и ей пришлось упасть под окно. На четвереньках она проползла под изуродованным оконным проемом. Быстрее, быстрее!


Позади, в конце галереи, наконец, показались Ледайя, Брумвиль и трое имперцев. Десантники тоже переоделись, а Государи спрятали свои серебристые волосы под замысловатыми тюрбанами.

Вход в подземелье оказался в бассейне. Во дворце был бассейн для хозяев и их гостей. Сейчас вода была слита, часть дна открыта, и вниз, в коридор, слабо освещенный сиянием, исходящим от стен, вели широкие ступени. Люди вбегали туда и исчезали в подземелье. Ирина пропустила вниз своих подопечных и остановилась на пороге, поджидая Государей.

И в этот момент как будто стаи горгулий сорвались со своих постаментов. С диким визгом, свистом двигателей, сметая все на своем пути, на дворец накинулись роботы. Если раньше они щадили жилище Государыни, надеясь захватить обладателей Крови, то сейчас злобная разъяренная сила бросила все резервы на несчастный дворец. Ударной волной Ирину швырнуло в подземелье, она успела вползти внутрь, когда обрушились стены, закрывая проход. Последнее, что она видела – трое имперских десантников закрыли собой Ледайю и Брумвеля, швырнув их на пол и сделав над ними «купол» из своих тел. Это был стандартный прием спасения подопечных… но выполнялся он в боевых костюмах. А сейчас на ребятах не было никакой защиты.

От удара Ирина на короткое время потеряла сознание. А когда очнулась – увидела над собой лица перепуганных тэйларианцев. Ей помогли встать. Штурмовая винтовка была цела. Она оперлась на нее. Болела и кружилась голова, но люди смотрели на Ирину, видно, признавая в ней вожака.

- Никто не ранен? – наконец спросила она.

- Нет, нет, госпожа! – услышала она разрозненные голоса.

- Разбиться на десятки, назначить старших, - стараясь не выдать свою слабость, приказала Ирина. – Выбрать самых сильных. Старшего и помощника в каждом десятке. Старший идет первым, помощник – последним. Быстро уходим. Мы глубоко для лазеров, но бомбами они смогут нас достать. Да… и плакать будем, когда выйдем наружу, на Северных территориях. Вперед.

***


Накормленные дети резвились в повозке под присмотром принцесс, Сенвиль восседал на козлах вместо дядюшки, который прилег передохнуть в адъютантской.

- Сенвиль! Сенвиль! – закричала в окошко Аделина.

- Что случилось?

- Давай сделаем остановку, мы детей выгуляем! Они тут уже на ушах стоят…

«Ого! – подумал Тэлар, спавший вполуха и вполглаза. – Девчонки набираются хороших манер вне дворцовых стен!»

Нашли съезд с дороги, ведущий в хутор или к вилле в предгорьях, выпустили детишек, принц и принцессы устроили игры, Тэйлар лежал на травке, мечтательно разглядывая листву дерева, под которым он прилег. Светило солнышко, великолепный аромат медуницы смешивался с запахом разогретой смолы, выступившей на стволах и ветвях хвойных деревьев, легкий ветерок смягчал жаркое солнце…

И вдруг Тэлару стало холодно и сдавило сердце. Он сел, огляделся. Коняжки мирно «подзаряжались», птицы весело щебетали. Только дети перестали играть и сгрудились около взрослых. Только Ангелина схватилась за голову, а Аделина прижала руки к груди.

И Тэйлар услышал крик Ледайи: «Беги! Беги! Бегите! Спрячь детей, молю!» А маленькая девочка Анита, смотревшая в небо, подняла руку и спросила:


- А что это там? Падающие звезды?

Далеко-далеко на юге с неба падали светящиеся бело-голубым светом маленькие звездочки. Одна, вторая, еще целая россыпь!

- Быстро все в повозку! – закричал Тэлар. – Сенвиль! Надень шляпу, девочки, уберите светлые волосы! Вперед, вперед! В ближайшем селении попробуем купить краску для волос! Скорее, скорее внутрь! Это экзисты…

- Я должен вернуться к матери! – Сенвиль, накинув плащ с капюшоном, решительно направился к дороге. Тэлар схватил его за руку.

- Ты должен помочь доставить детей ко мне в горы. Доставим – я пойду в столицу с тобой.

- Но мама! – лицо Сенвиля исказилось.

- Парень. Похоже, ты в семье за старшего, - глухо сказал Тэлар, с горечью вспомнив свое мерзкое и бездушное «Я не приду».

- Что?..

- Трогай! – Тэлар подтолкнул племянника на козлы, сам сел рядом. – Трогай!


Глава 7.


Соломоний лежал на полу подземного хранилища. Поза «на четвереньках, уткнувшись лбом в пол» казалась ему наиболее безопасной. Наверху бухало, потолок, пол и стены подрагивали, сверху сыпалась какая-то труха. Соломоний тихонько подвывал, повышая голос, когда «бахало» особо сильно.

- У-у-у!...

Бах!

- Ой, мамочка…. У-у-у…

Да, Соломоний был трусом. А он что, обязан быть смелым? Нет. Он не воин, не охранник, он всего лишь… у-у-у-у…. Снова бабахнуло.

- Я только служащий, и кой черт меня понес в столицу? Я маленький человек… и на черта мне сдались эти дворцовые тайны? Ой, ой! – заверещал несчастный Первый советник Правителя Северных территорий, когда удар пришелся совсем рядом – что-то грохнулось прямо рядом с выходом из подземелья, по ту сторону.

«Завалило!» - ужаснулся Соломоний. Постепенно грохот, сотрясение и звук выстрелов наверху стихли. Подземелье было крепким, и в нем даже был свет. Если отползти от лестницы вглубь, туда, где были аккуратно сложены какие-то ящики, то даже и не плохо. Соломоний так и сделал – пополз вглубь, на слабый свет. Светились стены. Или светильники были внутри стен – Соломоний не приглядывался. Но ящики из финансового ведомства он разглядел – вот они, большие короба с пометкой столичного казначейства! Соломоний даже встал на ноги.

- Ой, батюшки! Неужели это деньги?!

Ящики были сложены штабелями вдоль стен. В слабом свете маркировка была видна плохо, но какие могли быть сомнения – конечно, это казна королевства, раз ее прятали перед нападением!

Хотя зачем перевозить казну во дворец, если именно на дворец нападут?

Соломоний пожал плечами и попробовал открыть ближайший ящик. Ящик был заколочен и не поддавался. Соломоний попробовал его приподнять – тяжелехонький!

- Батюшки! Неужели золотые слитки? – у Первого советника захватило дух от восторга. – Тэкс… надо его чем-то вскрыть…

Через десяток минут поиска в полумраке нашлось и чем вскрыть. Ящики были обиты металлическими обечайками, и при падении один ящик был поврежден – оторвалась металлическая полоса и валялась рядом. Вот с ее помощью Соломоний и вскрыл поломанный ящик. Аж вспотел, так старался!

Оторвал толстую доску и с вожделением заглянул внутрь. Внутри были… камни.

Соломоний дрожащими руками вынул один камень, другой… потом выкинул на пол все остальные. Туда же полетели какие-то бумаги, исписанные мелким текстом. И никаких денег. Никаких слитков. Никаких драгоценностей!

Соломоний сидел на полу посреди раскиданных булыжников и обломков породы. На камнях были приклеены этикетки с текстом на непонятном Соломонию языке.

- Ничего! – мрачно сказал вслух Соломоний. – посмотрим, что там дальше! Может, дороюсь до золота!

Но в следующих трех ящиках находились все те же камни – аккуратно уложенные в поддоны с решеткой из деревянных реек. Соломоний вспомнил, что ходили слухи об Учителях тэйларийцев, проводивших странные опыты по превращению гальки в золото. Может, это и есть результаты исследований? Соломоний еще раз, внимательно рассмотрел образцы камней. Нет, золота не было. Были камушки с блестками, но не золотые самородки. И не серебряные. Уж на них Соломоний нагляделся, способен отличить золотой самородок от какой-нибудь слюды!

Захотелось пить. Но в большом подземелье не было никакой пищи. Разумеется, не было и воды. И, что печально – не было другого выхода. Только тот, через который он ввалился. И который, возможно, завалило при взрыве. Соломоний враз покрылся холодным потом от этой ужасной мысли.

- А… если я не выберусь отсюда? – спросил он вслух. Вскочил, и, поскальзываясь на собственноручно разбросанной гальке, бросился вверх по ступеням к выходу. Вдоль ступеней света не было, пришлось подниматься, ощупывая их руками. И в дверь он уткнулся лбом. Хорошо, не упал. Дверь была металлическая, с хорошей звукоизоляцией, герметично закрывавшая дверной проем. Ни звуков, ни запаха гари не проникало через изоляцию. Соломоний прислушался.

Больше ничего не взрывалось, стены и пол не вздрагивали. Вообще ничего не было слышно! Советник, поколебавшись, приложил ухо к двери. Тишина. Поразмыслив, Соломоний решил выбираться наружу. Тем более, что ему становилось все жарче, стены подземелья давили на него, дышать было тяжело.

«Это от нервов! – говорила одна часть его существа, отвечающая за логику. – На самом деле воздух не мог так быстро закончиться, помещение огромное. Это ты себе внушаешь, а жарко тебе, потому что ты потеешь от страха! Сними свой плащ, наконец!»

Соломоний был одет в короткий, богато расшитый походный плащ. Бросать его здесь  было жалко. Он решил потеть дальше, но не расставаться с дорогой вещью.
 
Решившись, Соломоний принялся ощупывать дверь в поисках ручки. Если есть дверь, то ручка тоже должна быть? Или засов. Снаружи ручка была… или ее не было… дверь была открыта! Он вкатился внутрь, и дверь… а почему она оказалась теперь закрытой? Да где же эта ручка!

Ручки не было, не было и засова. Не было также кнопки или потайной клавиши на всей плоскости двери, на косяке и на стене вокруг двери.

Соломоний ощупал все – и каменные ступени, и стены вдоль лестницы, и стены перед нижней ступенькой – ни одного выступа. Ни одной щели. Ничего. Только справа от первой ступеньки, на стене, на уровне его головы слабым светом был подсвечен небольшой, размером с игральную карту, прямоугольник. Соломоний вспомнил, что, когда он один раз спускался в этот подвал, сопровождая Главного Казначея и Тэлара, Тэлар прикладывал ладонь к стене у первых ступеней, и дверь наверху открывалась. А еще он вспомнил, что, ползя по коридору, он столкнулся с кем-то, выскочившим из подземелья… и это – да, точно, это был супруг Государыни Ледайи принц Брувиль! И он, принц то есть, побежал, укрывши голову каким-то предметом… очень похожим на древний шлем, да! – он побежал вглубь дворца, а больше Соломоний ничего не видел, потому что он скатился вниз по ступеням, а дверь… дверь закрылась!

И вот он один в подземелье, спасен, но если выход не найдется, его ждет голодная смерть… нет, от жажды… или от удушья? Вторая половинка Соломония, отвечающая за эмоции, взяла верх, и несчастный Первый советник упал на ступеньки и горько заплакал.

«Береги жидкость в организме, не реви! - сказала логическая часть Соломония. – Думай, думай, что делать!»

Соломоний перестал хлюпать носом и задумался. Думал долго.
 
«Во-первых, попробуй всунуть пластину от ящика в дверную щель – если найдешь, конечно!» - вздохнув, подсказала Логическая часть. Эмоциональная часть погладила беднягу по голове. Тяжко вздыхая, сопя и спотыкаясь о булыжники, Соломоний нашел отодранную пластину, поднялся с ней тем же макаром вверх по ступеням и ощупью принялся искать, куда можно засунуть пластину, чтобы попытаться открыть дверь. Щелей не было.

«Не беда! – Логическая часть оттолкнула собравшуюся было вылить на подопечного море жалости Эмоциональную подругу. – Тебя обязательно найдут. Первым делом они пойдут посмотреть – цело ли Хранилище, и обнаружат тут тебя!»

- Да-а! – расстроено протянул Соломоний. – А я тут, аки тать, аки вор, шпион какой-то!

«А ты скажешь правду – что спрятался в первую попавшуюся дверь от бомбежки!» - поддержала его Эмоциональная составляющая.

«Это было во-вторых. В-третьих, кто тебе мешает начать колотить пластиной в дверь? Тебя услышат и откроют!»

- Да-а! А вдруг там эти самые… экзисты…

Логическая часть нахмурилась: «Это уж ты сам выбирай – экзисты или помрешь тут от жажды!»

- Так там тоже наверняка дверь с секретом! – заныл Соломоний и, ужаснувшись, что уже начал разговаривать сам с собой, принялся призывно колотить в дверь. Через час Соломоний сидел в расслабленной позе на верхней ступени, прислонившись спиной к двери и уныло ударял по ней пластиной, закидывая за спину полосу назад то одной, то другой рукой. И он не услышал жужжание за стеной, а когда дверь начала открываться, она уперлась в широкую спину упитанного Первого советника.

Соломоний не сразу понял, что дверь открывается. Он сидел с закрытыми глазами, уныло долбя по двери. Что-то толкнуло его в спину, сквозь закрытые веки проник свет, он вскочил, и тут дверь распахнулась, и дала Соломонию пинка, да такого, что тот сверзился вниз, пересчитав все ступени. Поднялся на ноги, пытаясь разглядеть, кто стоит в дверном проеме, но яркий свет заставил его зажмуриться, а когда он все-таки рискнул приоткрыть глаза, что-то схватило его за шиворот, что-то твердое и холодное, и поволокло на свет Божий.

Оказалось, что это робот вытянул манипулятор и извлек узника из заточения. Механическая рука разжалась, только когда Первый советник оказался посреди разгромленного дворцового коридора. Поджилки у Соломония затряслись от ужаса: перед с ним, на обломках стен и перекрытий, стояли два до зубов вооруженных робота и смотрели на него. У русских десантников, прилетевших на Тэйларию,  таких роботов не было, это он знал точно. Экзисты? И тут кто-то взял его за плечо и развернул лицом к себе. Соломонию сразу полегчало: это был имперец в форме имперского десанта. Его лицо показалось знакомым Первому советнику. Соломоний радостно заулыбался:

- Го… господин офицер! Как же я счастлив, что это вы! – лицо имперца выразило недоумение, и Соломоний поспешил обьясниться: - Я думал – все, остался я в этом подземелье… да, вы дверку-то подоприте, а то она закроется… а как вы ее открыли? А я вот не смог… И я премного благодарен вам за спасение, и какая же радость, что это вы, а не экзисты, и…

Лицо имперца исказило подобие улыбки:

- А… вот ты о чем… Отведи его… где все, в общем! – приказал он роботу. Тот отпустил придерживаемую дверь, которая начала медленно закрываться. Соломоний опустил глаза… и лучше бы он этого не делал: он понял, как открыли замок – на полу, в пыли, осколках стекла лежала отрубленная человеческая рука с перстнем на пальце. Соломония чуть не вырвало от ужаса, но робот снова схватил его за шиворот и поволок по коридору вглубь дворца, не давая опомниться и как следует оглядеться. Соломоний почти бежал впереди робота, подталкиваемый манипулятором. Но он успел заметить, помимо разрушений, превративших прекрасный дворец в развалины, и следы крови на полу, как будто кого-то тащили по камням полу, и отсутствие трупов, и валяющееся на полу лазерное оружие.

«Вот оно, лихо-то! – думал бедняга, - пригласила Ледайя на наши головы этих русских! Сама-то сбежала, наверняка!»

Не сбежала Государыня… и не умерла.

Робот втолкнул Соломония через разбитые двери в Зал приемов. Зал пострадал, но не очень сильно. Легкие серебристые колонны из переливающегося металла, отделанные полупрозрачным камнем, были целы все, кроме одной – ее обломки лежали около постамента, на котором во время торжественных приемов восседали Государи. Сейчас оба трона были сброшены, а над постаментом парили две стандартные платформы для существ с ограниченными возможностями – для тех, кто не мог передвигаться на своих двоих. На них восседали два существа, в которых можно было, напрягшись, узнать людей. Но или очень больных, или мутантов. Один, с виду покрепче, был однорукий – вместо правой руки из рукава комбинезона торчал протез. Левая… Соломоний даже вначале не понял, что происходит. Какие-то провода от этой волосатой, как у животного, руки, тянулись к…

- Ой! – ойкнул Первый советник. На постаменте лежал Государь Брувиль. Видно было, что он искалечен – одна нога неестественно согнута в колене в обратную сторону, костюм изорван и пропитан кровью. Вместо одного глаза зияла кровавая рана. Оба обитателя медицинских платформ повернулись к входу в зал, когда робот ввел Соломония. Но тот, видимо, не вызвал интереса, и они отвернулись.
В зале находились и другие люди в комбинезонах без знаков отличия. Здесь были развернуты и походный штаб, и походный госпиталь. Медицинский робот склонился над телом старика, лежащего в походной медицинской капсуле.  Его манипуляторы проворно работали, оказывая медицинскую помощь. Второй робот возвышался над Брувилем, держа на весу небольшой агрегат, в который по тонким прозрачным трубочкам выкачивалась темно-красная жидкость из Государя и вливалась в вены старика с протезом.

«Это же кровь! Они переливают кровь Государя этому существу! Кровь… ходили разговоры, что экзистам нужна кровь Сребровласых… Ой! Неужели имперцы заодно с экзистами? Ой!»

С соседней платформы за этим действом с жадностью наблюдал второй обитатель подвижной медицинской платформы. Соломоний сглотнул.

- На Михася хватит? – спросил второй, безногий.

- На Михася? – задумчиво переспросил первый пациент и перевел взгляд на лежащего третьего. – Эй, робот! Каков прогноз у господина Михася?

Робот, не переставая производить манипуляции над безжизненным телом, ответил ровным голосом:

- У господина Михася множественные переломы позвоночника. Я могу поместить его в медицинскую капсулу на катере, но опасаюсь, что он не сможет перенести перемещение к стационарному медпункту. Прогноз неблагоприятный.

- Как же так? – прошептал одноногий. – Как же так? Мы нашли арийцев, мы на пороге бессмертия, а Михась…

- Ну как… Десантник сбил его катер, и старый позвоночник нашего друга не выдержал даже незначительные толчки. Он легко пережил бы этот инцидент лет… кхе, кхе… лет двести назад, а сейчас эта мелочь стала роковой…

- Вливание свежей крови может поддержать пациента до прибытия медицинского блока лайнера! – произнес робот без эмоций.

Механический медбрат, занимавшийся переливанием крови, повернул голову к однорукому. Процедура была окончена, и робот отсоединил капельницу  от пациента. Тот потянулся и удовлетворенно хмыкнул:

- Эх! Чувствую, сила возвращается! Жаль, у этого высокородного не твоя группа, да, Дони! Но мы найдем и твою, не суетись! Все будет чики-чики!

- А Михась? Этот парень еще полон крови, хватит и Михасю! – проблеял одноногий.

- Дони, Дони… Ты не слышал, что сказал доктор? «Прогноз неблагоприятный»! Это значит – все, финита дя комедия, пришел конец нашему брату!

- Давай попробуем, Альберт! – жалобно попросил Дони. – Мы же столько прошли вместе, и вот мы у цели, совсем недолго осталось…

- Дони, да я бы сделал все для него! Но оглянись вокруг – оглянись, старый дружище! Сколько ты видишь вокруг арийцев со свежей арийской голубой кровью, эликсиром нашего бессмертия? Сколько? Раз, два. И все. Нашли парочку трупов, и вот этих двоих! И все, Дони! Если бы их тут была сотня, или десяток, но их двое, один с нашей второй группой и цыпочка с третьей. А вот для тебя донора надо искать! Ты у нас редкий бродяга, первостатейный! И что – отдать мою кровь почти мертвецу? Зачем, Дони? В чем смысл? Это… это нерационально! Где все остальные арийцы? Ведь наш источник утверждал, что их здесь полным полно, и в этом дворце было гораздо больше народу, по сравнению с найденными трупами! Куда они все подевались?

Дони не стал дальше спорить. А однорукий Альберт решил развить активность, чтобы хоть как-то сгладить свой отказ помогать Михасю.

- Эй, робот! Что с этим донором?

Логическая часть Соломония, видно, покинула его насовсем. Осталась одна Эмоциональная. Несчастный Первый советник затрясся так, что зубы начали выбивать самую настоящую дробь, когда он увидел, что у Брувиля больше нет кисти правой руки. Медицинский робот повернул гравитационную платформу, подобную той, на которой днем ранее возили ящики из казначейства. И Соломоний вспомнил и обрубок руки у двери, и перстень, который он часто видел на пальце Принца.

- Господин Альберт, донор пока жив. Я бы предложил переправить его на корабль, чтобы изъять полезные составляющие тела, пока он не скончался, - бесстрастно ответил робот.

- Так и поступим! – Альберт с помощью своего механического медбрата слез с платформы. В зале было довольно много народа. Несколько человек работали за портативными командными пультами, была развернута голографическая карта столицы Тэйларии. По ней перемещались метки – возможно, это были роботы, прочесывающие город в поисках сребровласых людей.

- Так куда они все исчезли из дворца? Их же тут было, как муравьев! – спросил Альберт у высокого человека, осуществлявшего оперативное командование.

- Выясняем, господин Альберт! – кратко ответил тот. – Испариться они не могли, значит, два варианта – подземный ход или убежище. Прочесываем окрестности дворца, сканируем подземные пустоты. На потайные ходы пока не наткнулись. А из подземелья вот только вот этого вытащили, - он кивнул в сторону Соломония.

«Все, мне конец!» - сказал Соломоний сам себе, когда Альберт, наконец, решил, чем ему заняться – он пожелал выяснить, что здесь делает  этот упитанный абориген в богатой одежде.

Он поманил пальцем Соломония, и тот, в сопровождении робота, ухватившего теперь советника за плечо, приблизился к постаменту. И тут он увидел Государыню Ледайю. В таком жалком виде – в изорванном верхнем платье, сквозь прорехи которого были видны нижняя рубаха из тончайшей ткани, впрочем, тоже вымазанной… в крови, что ли? Ледайя сидела на полу, недалеко от мужа. Она подняла глаза, и в мозгу Соломония возник безмолвный ясный вопрос:

«Дети?»

«Все в порядке!» - мысленно ответил Соломоний. Глаза Государыни были почти черного цвета. Она опустила веки, и Соломония тоже отпустило, а то он чувствовал себя под взглядом Государыни, как приколотый булавкой жук в коллекции.

- Ну и кто это тут у нас? – спросил Альберт, огладывая Соломония с головы до ног.

- Я? Я? – испуганно проблеял Первый советник.

- Ты, ты! – передразнил его Альберт.

- Да я случайно… я человек маленький, я всего лишь служащий…

- А… маленький? – Альберт хихикнул. – Ну, так нам маленькие неинтересны. Выведи его во двор и пристрели, как всех прочих… маленьких! – приказал старик, отворачиваясь от Соломония.

- Нет, не надо! А что вы хотите? Я могу оказаться полезным! На самом деле я – Первый советник Правителя Северных территорий Принца Тэлара… если вам это о чем-то говорит… - заверещал Соломоний, отчаянно сопротивляясь роботу, который потащил его к выходу из зала.

- Робот, отбой! И чем ты можешь нам оказаться полезным? – подал голос второй старикашка, Дони.

- А… а что господа хотят узнать?

- Мы ищем… вы-то нам ни к чему, мы прилетели вот за такими, с серебристыми волосами, вашими правителями. Ты случайно не знаешь, куда все подевались?

- А… а… да, я слышал, что во дворце есть подземный ход, возможно, там все?

- А куда он ведет, или хотя бы где начинается, ты не слышал? – Альберт явно забавлялся, допрашивая этого жалкого человечка.

- А… а… я правда, не знаю! – в голосе Соломония послышались слезы. Как бы он хотел хоть что-нибудь знать об этих дворцовых тайнах!

- Ну… и все? Больше ничего полезного не сообщишь? В расход его! – и Альберт отвернулся.

- А…. стойте! Стойте! Я знаю… я знаю, где их много!

Ледайя открыла глаза и пригвоздила Соломония взглядом:

«Молчи!» - это слово возникло в его голове, но молчать уже было невозможно. Очень хотелось жить.

- Я… я, мы… я знаю, где сейчас сребровласые дети!

«Молчи!!!!!» - крик явственно звучал в его мозгу, но Соломоний, не глядя в глаза Государыни, забормотал:

- Я знаю, где их много – их туда отправили из столицы несколько дней назад, там детский загородный Воспитальный дом, я могу показать, и могу поехать с вами… если вам угодно…

В этот момент Брувиль, которого робот-медик уложил на платформу и собирался уже вывозить из дворца, очнулся и страшно застонал, переходя на крик. У него, видимо, была сломана нога, не было глаза и руки. Боль была нестерпимой, и он кричал, пока медик не успокоил его инъекцией. Ледайя замерла, в ужасе прижав ладони к губам. Ее огромные глаза сияли небесной синевой сквозь слезы.

- Оставьте его… оставьте его… - шептала она в ужасе, а Соломонию сильно захотелось подскочить к ней и ударить ее по лицу, и таскать ее за волосы по полу, пинать эту ненавистную дуру, из-за которой ему, несчастному маленькому человечку угрожает смерть, и… Умолкнувшего Брувиля увезли, а Государыня, как только платформа выплыла в коридор, обхватила голову руками и зарыдала в голос.

- Заткнись, цыпочка. Побереги силы, - посоветовал ей Дони.

В зал втолкнули еще двоих тейларианцев, их конвоировали робот и имперец, обнаруживший Соломония. Ледайя вдруг замолчала, потом вскочила, прижав руки к груди. Она плохо видела сквозь слезы, но имперскую десантную форму не узнать было сложно. С криком:

- Мерзавец! Негодяй! – она кинулась к имперцу, но была остановлена роботом-охранником, обвисла на его механических руках и потеряла сознание.

- Какая нервная! – пробурчал Альберт. – Собирайте группу, пусть этот советник покажет, где этот скаутский лагерь…

«Покажу - и в расход!» - ужаснулся Соломоний и завопил:

- Господин, господин! Мне лучше пойти с группой. Меня там знают и пустят внутрь без вопросов, а то придется брать штурмом здание, там же охранники, и…

- А сколько там детишек? – небрежно спросил Альберт.

- Чуть больше полусотни, и разных возрастов!

- И девочки?

- Э… да, и мальчики, и девочки…

- Ладно. Возьмите его с собой!

«Вот ведь идиот! – презрительно вещала Логическая составляющая, когда Соломоний, придав своему лицу верноподданническое выражение и готовность услужить, плелся, перелезая через завалы, обратно по коридору дворца в главному входу в группе из трех боевых роботов и того самого имперца, которого, как выяснилось, звали Шульц. – Все равно они тебя убьют. Тут ли, там ли… А так бы хоть героем умер!»

«Сбегу по дороге!» - мрачно думал Соломоний, пытаясь не выдать мимикой свои замыслы. Но умильное выражение сползло с лица бедняги сразу, как только они вышли на площадь. Гарь от пожара, пыль от разрушенных стен – все это присутствовало и во дворце. Но на площади отвратительно воняло еще и кислотой в смеси с запахом горелого мяса. На противоположном краю дворцовой площади, там, где стояла не так давно баррикада, были свалены трупы людей. Роботы подтаскивали в кучу новые и закидывали их на верх. Один робот, с большим баком за спиной, поливал покойников вонючей жидкостью, от которой они начинали обугливаться. Соломония замутило и начало рвать. Он шел, подпихиваемый роботом, не обращавшим внимания на состояние Первого советника. Соломоний попытался упасть, но был поднят, и дальше робот его волок – мимо умерших людей, мимо разрушенных зданий, и Соломонию чудилось, что он узнает искаженные знакомые лица, и рвота его усиливалась. Но все заканчивается, кончилась и площадь, и содержимое желудка. Первый советник снял уделанный плащ и отбросил его от себя подальше.

- Помой его, что ли! – не скрывая отвращения, сказал Шульц роботу, и робот окатил Соломония холодной водой с головы до ног. Советник чуть не умер на месте от страха – он решил, что его решили сжечь кислотой за невоздержанность, но это была всего лишь холодная техническая вода.

В небольшом городском парке с фонтанами стоял космокатер. Соломоний влез по трапу за Шульцем, занявшим место пилота. Шульц развернул перед Соломонием голографическую карту.

- Узнаешь местность, болван?

- Да, да, кажется, да! – проблеял Соломоний.

- Покажи пальцем, куда нам лететь.

- Сейчас… во… вот! – Соломоний ткнул в точку на карте. Масштаб быстро увеличился, и стали видны крыши домов в соседнем селении и комплексе зданий Воспитального дома.

«Они все о нас знают!» - ужаснулся Соломоний.

- Оно?

- Оно, оно, господин Шульц!

- Ну, полетели! – Шульц ввел координаты в автопилот, и корабль начал вибрировать и подниматься над землей. Соломоний видел такое только на картинках, и в другой раз он бы с восторгом разглядывал и кабину, и пульт управления, и стремительно удаляющуюся поверхность земли.

Но сейчас, в компании чокнутого Шульца и боевого робота (еще два робота прилепились к внешней обшивке катера) ему было не до того. Шульц заметил отсутствие радости от выполнения воли господина на лице Соломония, правильно его понял и сказал:

- Ты только учти. Если ты нас приведешь не туда,куда нужно,твоя смерть будет не такой легкой, как у тех, внизу. Ты правильно указал место на карте? Мы летим дальше?

- Да, господин! – прошептал совсем павший духом Соломоний. – Я все понимаю.

***

«Скорее! Скорее!» - мысленно подгонял буцефалов Тэлар. Ехали молча. И он, и племянник Сенвиль пытались поймать хотя бы какие-то мысли, эмоции Ледайи, Брувиля, настроиться на других тэйларийцев. Из дворца некоторое время поступали всплески страха, ужаса, перемешанные с отчаянным мысленным криком «Бегите!», и то только от Ледайи. Эмоциональный взрыв боли от Брувиля был, но краткий, как свет – включили, выключили. Потом все прекратилось. Настроиться на Учителей и приятелей по Воспитальному дому не удалось обоим. Тишина. Плачущие детишки в повозке неожиданно быстро успокоились и замолкли, а когда Тэлар прислушался, он услышал, как два девичьих голоса поют тэйларийские колыбельные – Аделина и Ангелина успокаивали и усыпляли малышей. Дети особенно чувствительны к эмоциям родителей, и, чтобы они перестали беспокоиться, сестры применили запрещенный прием – воздействие на эмоциональный фон детей. Так поступали тэйларийские матери, успокаивая нервничающих детишек, так, по какому-то наитию, сделали и они.

«Молодцы, девчонки!» - подумал Тэлар. Скорее, скорее, им нужно всего-то часа четыре, чтобы добраться до ущелья, а там дорога, которая ведет в убежище в Серебристых горах, и уж там-то их не достанут!

- За нами наблюдают! – вдруг тихо произнес Сенвиль. – Сверху. Не поднимайте голову. Я чувствую.

Тэлар мгновенно собрался и, как учили, перенаправил внутренний слух вверх. На несколько секунд мир вокруг него перестал существовать,весь, кроме пространства над головой, которое он обшаривал, как лучом прожектора. И тоже услышал слабый свист и почувствовал пристальное внимание, обращенное сверху на их повозку. Никаких эмоций не прочитывалось – только внимательное наблюдение. На всякий случай, Тэлар сформировал в себе замещающую реальность – он ощутил себя обычным фермером, думал об урожае, о погоде, о любимой женушке, которая его ждет. А что? Едет фургон – обычный с виду фургон, да, большой, но без знаков отличий (герб сняли и оставили в лагере), едут два мужика в фермерских шапках… через несколько минут свист стал совсем неразличим, а потом и вовсе исчез. Вместе с пристальным вниманием.

- Еще часа три ехать, - наконец сказал Тэлар, чувствуя, как струйки пота текут по спине. – Мы успеем.


Глава 8

Ирина шла, опираясь на винтовку. Нога еще болела, но голова кружиться почти перестала. Всем космолетчикам, тем более военным, внедряли врачебный комплекс из нано-роботов, которые, циркулируя с кровью, помогали организму быстрее восстанавливаться – вводили в кровь лекарства, делали мини-операции, проводили диагностику. Переломы срастались в три раза быстрее обычного. О простуде сигнализировал лишь небольшой насморк. Первая помощь при отравлении оказывалась организму незамедлительно.

И вот сейчас сильное головокружение, результат контузии, ослабевало буквально на глазах. Проходило и состояние «заложенных ушей». В подземном тоннеле было сухо и тихо. Только шарканье ног сотни людей отражалось от каменных стен, многократно повторяясь. «Шарк, шарк, шарк…» Ирина даже врачиоли оставила у заваленного входа. Если кто-то взломал их корабль-наблюдатель, кто поручится, что у них нет доступа к ее браслету? Что ее местонахождение не вычислят, не отследят ее передвижение и не накроют весь отряд беженцев?

И вот теперь она, бравая десантница космофлота Империи, лейтенант передового отряда космонавтов в далеких мирах, осталась, как будто в чем мать родила! Одна винтовочка лазерная с половинным зарядом.  И все. Можно рассчитывать только на себя. Ни многомудрого шлема с внутренним экраном, показывающего оперативную обстановку, экранирующего от любого воздействия, а последняя модификация – и от ментального. Ни добротного боевого костюма десантника – так просто назывался этот сложный защитный-усиливающий-стреляющий скафандр. В экипировку десантника входили легкий и тяжелый варианты. Так вот, господа, да-да, ни легкого, ни тяжелого. О! из "довольствия" пижама осталась. И носки (ботинки оставила вместе с костюмом наверху). «Ой, ну красава… зачем носки оставила? По ним тебя и опознают…» - уныло размышляла Ирина, бредя по коридору в толпе людей. Шарк, шарк, шарк… все больше людей присаживалось отдохнуть около стены подземного коридора.

- Пора делать привал! – сказала Ирина женщине, которую ей выделила в провожатые Государыня Ледайя. – Люди устали, движение замедлилось! Пройдите по цепи, велите старшим останавливать группы.

Женщина кивнула и быстрым шагом направилась в начало колонны. В конец колонны она отправила своего сына. Коридор был довольно широким для подземного хода – метров десять, сухим. Стены, потолок и пол были каменные, слегка шероховатые. И местами из толщи стен пробивалось светло-зеленое свечение, обеспечивающее видимость на протяжении шествия колонны. Светильники зажигались, когда кто-нибудь приближался к ним метров за десять и гасли, когда последний отходил от светильника на десяток метров.

Ирина заметила, что расстояние между светильниками одинаковое – почти двадцать метров. Это помогало рассчитать пройденное расстояние. От дворца они отошли прилично – около семи километров. По карте где-то здесь находились пещеры - в них можно компактно разместить людей и устроить небольшой привал.

- Госпожа! Госпожа офицер! - к Ирине подбежала ее сопровождающая. – Там, дальше, есть проход в помещения с водой, там можно отдохнуть!

В самом деле – по левую руку через триста шагов обнаружился проход. А за ним – видимо, те самые пещеры, которые Ирина углядела на карте, впечатавшейся в ее память, несмотря на контузию. Она прошла коридорчиком и оказалась в довольно большой пещере, скупо освещенной, с высоким потолком, теряющимся в темноте. Там уже были люди.

- Госпожа, тут вода! Смотрите!

Благоразумные создатели этого подземелья предусмотрели на полпути места для отдыха – каскад пещер с родниками, каменными полатями и столами, лавками, отсеками «для уединения».

- Полчаса на привал! – скомандовала Ирина. Хотела добавить: «Вольно! Оправиться!» - но вспомнила, что имеет дело со штатскими, которые ее точно не поймут.

- Старшие групп! Организовать отдых, чтобы каждый попил, посетил… ну и так далее, – сказала Ирина, усаживаясь на пол. У родников были выставлены кубки из дерева, один из них, полный холодной чистой воды, ей поднес сынишка придворной дамы.

- Спасибо! – Ирина с наслаждением выпила весь кубок. Потом поднялась, подошла к источнику и смыла пыль с рук и лица. Еще попила водички. Вкусно! Села на ближайшую пустую скамью, прикрыла глаза. Половина пути пройдена. Их не обнаружили или ждут на выходе? Все возможно. Она выйдет из подземелья первой, осмотрится. Хотя какие шансы у нее одной, против отряда боевых роботов? Ну а что делать? Кто-то должен.

Ирина не сразу стала десантником. Ее специальность – организация помощи и спасение людей в зоне катастроф. Спасатель, если коротко. При современной технике, когда вес скафандра компенсируется гидравликой экзоскелета, а недостаток физической силы восполняют сервоприводы костюма, спасателю не обязательно было быть мощным дядькой, легко толкающим штангу. Обычные люди тоже попадали в спасатели. Вот Иришка, к примеру. Да, нормы физподготовки выполняла, каких-либо дисфункций и патологий за ней не значилось. Без скафандра – просто молоденькая женщина, каких много.

В спасатели выбирали людей по совершенно другим признакам. Помимо интеллекта, скорости принятия верного решения, одновременной обработки нескольких массивов данных, хорошей соображаловки и умения находить нестандартные решения, спасатель должен был быть человеком, способным на самопожертвование. Вот так, как поступили Иринины друзья, закрыв собой Ледайю и Брувиля. Отскочить в сторону, с их профессиональной реакцией, они могли. Но не стали.

«Что с ребятами? Может, живы?» - мучилась Иринка вопросами. Ударная волна была очень сильной. Но она могла быть направлена не в их сторону – тогда, возможно, они остались в живых. Врачиоли показывал только ее рабочую группу и командира. Эти все погибли… «Так. Не раскисать. Твоя ближайшая задача – вывести людей в безопасное место!» - Ирина открыла глаза, огляделась. Обратила внимание, что сребровласые тэйларийцы собрались в одну группу – около двух десятков человек, а темноволосые смуглые тэйларианцы сторонятся их. Значит, уже сообразили, что пришли не за ними. Это было плохо. Значит, сдадут сребровласых господ при первой опасности…

- Как тебя зовут? – спросила она у сопровождавшей женщины.

- Лилия, госпожа! – женщина присела. Выглядело это смешно – полумрак подземелья, еле освещенный тусклым зеленоватым светом, напуганные жмущиеся друг к другу люди, искоса поглядывающие на своих бывших владык и – книксен. Дело привычки!
 
- А меня – Ирина. Угу. Лилия, собери-ка всех старших групп и самого уважаемого из сребровласых. Давайте выйдем обратно в коридор и посовещаемся!
За четверть часа бойкая Лилия собрала всех и подошла к Ирине. Тронула ее за плечо. Ирина открыла глаза:

- Да? Я не сплю.

- Госпожа Ирина, все собрались в коридоре и ожидают вас.

Ирина поднялась и замерла, стараясь унять резкое головокружение – вставать нужно было постепенно, контузия еще сказывалась…

- Пойдем! – стараясь не покачиваться, по-прежнему опираясь на винтовку, Ирина прошла мимо сидевших на полу и скамьях людей и вышла в коридор в сопровождении Лилии.

«Десять смуглых, двое белых «старост» – около ста двадцати человек в отряде», - отметила про себя Ирина. Люди выжидательно и настороженно смотрели на нее, а сребровласые при этом стояли  сторонке.

«Как не родные!» - отметила Ирина, и, прокашлявшись (в горле засела пыль), сказала:

- Ну что же, господа… расклад такой. Мы прошли половину пути по подземному ходу, ведущему в отроги Серебристых гор. Кто-нибудь из вас бывал здесь раньше? Нет? Может, слышали, что-то знаете об этом подземелье?

Тэйларианцы отрицательно покачали головами, а тейларийцы переглянулись, и старший тихо произнес:

- Мы знали, что такой тоннель существует. Но не имели понятия – ни где вход, ни где выход…

Темноволосые тэйларианцы зашевелились, начали переглядываться, недовольно посматривать в сторону «господ».

Ирина вздохнула. Больше всего она не любила, когда в тяжелых обстоятельствах «подопечные» начинали искать виноватого. Как будто это могло помочь.

- Понятно. Я видела карту подземелья. Мы на половине пути. Осталось пройти около семи километров. Не доходя пятисот метров до выхода, я и несколько крепких мужчин, тэйларианцев, подойдем к нему. Остальные останутся в подземелье. Мы поднимемся на поверхность и осмотримся – все ли тихо. Только тогда основная масса людей выйдет вслед за нами. Нам потребуется очень быстро отойти от входа в подземелье, чтобы в нас не опознали беглецов из замка. Возможно, экзисты (это агрессоры) обнаружили, что люди из замка куда-то делись и ищут нас.

- Они ищут их! – мрачно сказал пожилой темноволосый тэйларианец, кивнув в сторону сребровласых. Те подобрались и ответили надменными взглядами.

«Начинается! - подумала Ирина. – Нет, так мы никуда не доберемся. Мы обязаны держаться вместе, одним отрядом…» - и ответила:

- Господа, господа! Я здесь для того, чтобы вывести всех людей, подчеркиваю – всех без исключения – в безопасное место. Так… спокойно. Под безопасным местом я подразумеваю Серебристые горы на северных территориях во владениях принца Тэлара.

- Скажите, госпожа! Ведь эти… экзисты – они же прилетели за нашими правителями? – спросил один из старост отряда.

- Да! Мы-то тут при чем? Зачем нам соваться в горы? Мы разойдемся по селениям, переждем у родни! А они пусть сами разбираются! – зазвучали голоса других тэйларианцев. Ирина с грустью вспомнила местную легенду, согласно которой арийцы спасли этот народ от гибели. Вот вам и благодарные потомки…

- У нас нет времени на дискуссии, и я скажу кратко! – Ирина подняла руку, призывая к тишине. – Я видела, как экзисты убивали ваших сородичей. Не глядя. Просто чтобы не мешались под ногами. А еще… они убирали возможных свидетелей страшного злодеяния – военной агрессии против мирной планеты – чтобы за ними не гонялась полиция всех миров. Ваша Государыня Ледайя поручила мне вывести вас в безопасное место. Почему она считает Серебристые горы неприступными? Ответьте мне, тэйларийцы! – обратилась она к сребровласым. Их было двое – молодой красивый мужчина с тонкой костью, изящный, с длинными светлыми волосами, завитыми в аккуратные локоны – даже в такой обстановке он умудрился сохранить щегольскую прическу и мужчина в летах, грузный, но крепкий, невысокого роста, коротко стриженый. Они переглянулись, щеголь потупил глаза, а старший, помолчав немного, ответил:

- Мы не знаем.

- Кратко и емко! – констатировала Ирина. – А кто знает? Потупленные очи были красноречивее любых слов. – Что? Никто не знает?

- Знают Учителя… Понимаете, во время учебы  нам рассказывали, что в горах есть Убежище. Большие пещеры, в которые можно попасть по тайным ходам, которые открываются посвященным – Принцам крови, и что там можно пережить все, кроме аннигиляции местного светила и самой планеты.

- А вы часом не Принцы? – ехидно спросил  абориген маленького роста.
 
- Да? – Ирина вместе с остальными выжидательно смотрела на арийцев.

- Нет, мы не Принцы, к сожалению, - вздохнул коренастый.

- Сказки все это! – мрачно сказала пожилая женщина. Несмотря на возраст, именно ее выбрали старшей одного из отрядов. – Не верю я в сказки!

- Я тоже не верю в сказки, но не вижу иного выхода. Здесь нет пищи. Сколько мы здесь сможем находиться без еды? Нам придется выходить наружу, и чем быстрее, тем лучше. Экзисты начнут нас искать. Да, да, и вас, и их! Всех. Вас – как я сказала – чтобы уничтожить, как ненужных свидетелей злодеяния. И если вы думаете, что у них не поднимется рука – вы сами видели, что происходило наверху. Резня. У нас, в Ойкумене, принята общая резолюция двух цивилизаций – хомо сапиенс (вы как раз относитесь к хомо сапиенс) и рептилоидов о преследовании за военные преступления. На войне, как на войне. Но геноцид мирного населения – это военное преступление, не имеющее срока давности, не имеющее границ. Любой сотрудник правоохранительной организации имеет право на задержание обвиненного в этом преступлении! И эти мерзавцы знают, что их будут преследовать за учиненную на Тэйларии резню в каждом уголке Ойкумены! Единственное, что, как они полагают, их может спасти – это зачистка свидетелей! – голос Ирины окреп. При своем маленьком росте она, казалось, возвышается и над высокими арийцами, и над низенькими аборигенами. За ее спиной стояло Галактическое право, за ее спиной поднимались отряды бойцов Имперского флота, полиции Демократии, охраны Демона Бо. Жаль, что в реальности у нее была только одна лазерная винтовка.

- А что же ваши русские не прилетели? – тихо спросила тэйларианка. «Я не знаю, – подумала Ирина. – Я сама все время задаю себе этот вопрос – где наши?»

- Они прилетят. От имени Империи Русских я прошу прощения у жителей планеты Тэйларии, что мы не смогли защитить всех. Мои люди погибли, выполняя свой долг. А я откомандирована защитить вас. Вас всех. Если мы будем действовать сообща, у нас больше шансов на победу. Я приказываю всем арийцам убрать светлые волосы и вымазать лицо, руки – все открытые участки кожи грязью, пусть ваша кожа станет темнее. Вы не должны отличаться от тэйларианцев. Я приказываю каждому отряду местных жителей взять под опеку нескольких арийцев. И поверьте мне – если вы их сдадите экзистам, вам это не поможет. Их оставят в живых, а вас – нет. Это вам следует опасаться, как огня, экзистов. Поймите: для них все мы – животные. Но если Принцы крови – полезные животные, то вы – балласт. А я… получается, что я – опасное животное…

- Да мы не собирались никого сдавать!

- Что мы – не люди?

- Да! И мы тоже – может, маленькие, но опасные зверьки!

- Мы не желаем, чтобы нас забивали, как свиней! Мы же люди! Как такое возможно?

- Тише, тише! – Ирина замахала руками, останавливая разошедшихся тэйларианцев. – Тише! Нам нужно выдвигаться. Наберите с собой воды. Даже пусть она будет в открытых кубках – это лучше, чем ничего! И самое главное – вам нужно пройти шесть тысяч пятьсот шагов и остановиться! Дальше пойду я на разведку. И… пожалуй, это еще важнее. Мы не имеем права никого оставить. Мы должны ориентироваться на слабых. Вы правильно сказали: «Мы – люди», и мы не будем покупать свою жизнь ценой жизни чужой. Пересчитайте при выходе из пещер своих людей. Выходите, только когда убедитесь, что все на месте. Идем ровным шагом, ориентируясь на последнего. Повторяю: разберите сребровласых, замотайте им головы, помогите нанести грим, грязи на нас всех полно – и выдвигаемся!

***

Соломоний тоже продвигался… каждую секунду он приближался к все более явственно ощущавшемуся позору предательства и к своей смерти. Да, он продаст детей, но проживет при этом дольше всего лишь на время перелета. Ну и пока он будет стучаться в ворота, изображая доброго друга детишек. «Мертвые срама не имут!» -  это было последнее, что он слышал от Логической составляющей своей души, перед тем, как она удалилась, оставив беднягу разливать слезы жалости к самому себе. «Откуда эта фраза взялась? И как мерзко-то! Что же делать? Дети, ведь дети там…» - думал бедолага, поглядывая то в иллюминаторы, то на экраны, показывающие несколько картинок, в которых он узнавал знакомые места, снятые с высоты птичьего полета.

Загородная резиденция Воспитального дома стремительно приближалась. Шульц, как догадался поглядывающий на экраны Соломоний, выпустил летательные аппараты, которые передавали изображение местности. Первого советника начало потряхивать, по мере приближения к месту. Неожиданно один из разведчиков увеличил движущуюся по горной дороге точку. Она быстро превратилась в повозку, запряженную шестеркой коней, и Соломоний перестал дышать: даже без герба он узнал знакомый походный дом Принца крови Тэлара. А вот и он на козлах, советник узнал его, несмотря на нелепую фермерскую шляпу, скрывшую белые волосы. А рядом… наверное, Сенвиль. Сыночек Ледайи. Ну да, они и не должны были еще добраться до Серебристых гор! Да, это они. И в повозке – обе дочери Ледайи и малыши. Какая добыча!

Хотя… и не обязательно это они. Может, это фермер едет с ярмарки домой, мечтая о встрече с женушкой! Соломоний даже увидел ее, эту женушку… она напомнила ему девицу, которую Соправитель Тэлар чуть не зашиб давеча своим мечом на Дворцовой площади… Стоп. Значит, все-таки, это они. Соломоний знал об умении некоторых Сребровласых создавать иллюзии для отвода глаз. Добыча! “Чья добыча, болезный? – устало спросила Эмоциональная часть. – Тебе-то какой прикуп от этого? Ну, сдашь ты двадцать детишек на органы, предашь своих благодетелей, а что получишь? Поживешь на часик подольше? Ты же им не нужен…” – и Соломония снова пробрал озноб. Осознание неминуемой близкой гибели охватывало его душу и разум постепенно, он не мог принять свою смерть сейчас, здесь, вот-вот. Но трупы на площади доказывали, что это уже произошло с другими, а значит, произойдет и с ним. Очень хотелось жить… «Мертвые сраму не имут!» - опять всплыла эта неизвестно откуда взявшаяся в мозгу фраза – из какого-то земного древнего фильма или из старинной сказки…

Соломоний трясся так сильно, что Шульц с подозрением начал на него поглядывать и вытащил из кобуры лазерный пистолет. Снял его с предохранителя и положил рядом с собой.

Шульц внимательно вглядывался в экран, на котором был виден лагерь Воспитального дома – черепичные крыши с причудливыми башенками в самых неожиданных местах, дымовые трубы, хорошо был виден и парк с плодовыми деревьями, и двор, и высокий забор вокруг территории. В задней части территории забора не было – естественной защитой служили скалы, парк примыкал к отрогу Серебристых гор. Не было видно ни одного живого существа. «Обед, что ли? - испуганно подумал Соломоний. – Неужели Тэлор успел отвезти малышей и приехать за старшими? Но это невозможно!»

- Тихо как-то! – задумчиво сказал Шульц.

- Да тут всегда так! – залебезил, стуча зубами, Соломоний. – Они же учатся, детки-то. И все в классах, вот и не видно никого, а охрана – охрана в сторожке…
«Да что же я несу! Сейчас они спустятся, перебьют охрану, заберут с собой детей, а кого не заберут… с ними что? Заморозят? Запрут, оставят дожидаться катер? Или пешком погонят по дороге в столицу?» - судорожные мысли заметались в голове Соломония. И это – «Мертвые сраму не имут!» - засело в голове. Катер завис недалеко от Воспитального дома. Соломоний видел через прозрачные стекла кабины пилота комплекс зданий, казавшийся вымершим. Но вот чья-то рука раздвинула шторы, раскрыла окно…

- Садимся! – сказал Шульц, и катер пошел на посадку.

- Мертвые, - сказал вдруг Соломоний, вставая, - сраму – и он схватил с пульта управления лазерный пистолет, - не имут!

И выстрелил в пульт управления катера, разворотив его. Летательный аппарат был в это время на высоте около полукилометра. Нос его накренился, включился форсаж двигателя, и катер устремился вниз. Сразу заверещал сигнал тревоги и бесстрастный голос произнес:

- Тревога! Тревога! Катер потерял управление! Катапультирование невозможно! Пилоту – занять кресло и приготовиться к режиму «кокон»!

Робот выбил пистолет из рук Соломония и обрушил на его голову механический тяжеленный кулак. Соломоний рухнул без сознания на пол и не видел, как два боевых робота, прицепившиеся снаружи, охватили манипуляторами корпус падающего судна, как Шульц с выпученными глазами, громко вопя, упал в кресло пилота, начавшее выкидывать нити кокона, не видел он, как катер со свистом и ревом упал на дорогу перед воротами лагеря и развалился на части, пропахав канаву в грунтовой дороге. А еще Соломоний не увидел, как закрылись занавески в окне и захлопнулась оконная рама.

***

А в разгромленном зале приемов во дворце тэйларийцев внимание господ агрессоров было отвлечено двумя важнейшими событиями. Медицинский робот, возившийся с Михасем, втянул манипуляторы, отключая систему жизнеобеспечения и бесстрастно произнес:

- Господин Михась скончался.

Альберт не успел придать своему лицу выражение глубокой скорби, поглядывая на поникшего Дони, которому его робот тампоном промокнул набежавшую слезу, как включился динамик общего оповещения, и такой же голос, без интонаций сообщил:

- Катер с господином Шульцем на борту потерпел крушение. Состояние пилота не известно. Связь потеряна.

Альберт открыл рот и выпучил глаза. Люди за пультами управления засуетились, их начальник желал провалиться под землю – опять неудача!

- Что? Что? Как потерпел крушение? В него стреляли? – завопил обретший дар речи Альберт.

Начальник штаба вскочил и отрапортовал:

- Нет, господин Альберт, информации об атаке не поступало!

- Не поступало?! Не поступало?! А что же могло вот так неожиданно произойти с лучшей моделью малого космического катера, как вы меня уверяли, а? На отсталой сельскохозяйственной планетке, а?

- Возможно, поломка? – краснея до ушей и не отводя глаз от монитора, на котором стремительно проносились прекрасные виды Тэйларии, пробормотал помощник начштаба. Он направил один из роботов-разведчиков к месту крушения катера.

- Заткнись! – бросил ему начштаба.

- Поломка? Поломка? – Альберт трясущимися руками полез в кобуру за лазерным пистолетом. Ни кобуры, ни пистолета на нужном месте не оказалось. Почти лежачему пациенту было вредно таскать на себе что-нибудь, что могло ему повредить. Пистолет лежал в нише на его консоли. Вспомнив об этом, Альберт повернулся к консоли и столкнулся взглядом с Государыней Ледайей. Она нашла в себе силы подняться и смотрела на Альберта высокомерно и презрительно. В ее глазах цвета аметиста он увидел насмешку.

- Ведьма! Ты знала, ты знала, что там засада! – завопил он и направился к ней. Ледайя ожидала, не двигаясь с места и не опуская взгляд. Но в этот момент медицинский робот покойного Михася, замерший после оповещения о смерти пациента в неподвижности, ожил и произнес:

- Согласно приказу господина Михася, через две минуты после его кончины я должен сообщить об изменении в его завещании. Альберт замер, Дони вытянулся в сторону робота. Люди в зале притихли.

- Господин Михась изменил свое завещание. Все свое движимое и недвижимое  имущество, очищенное от налоговых выплат, он завещал экологической организации «Красная книга».

Альберт замер на месте, а выпучивший глаза Дони спросил робота:

- Что, все этой… «Красной книге»?

- Да, господин Дони, до последнего цента! – подтвердил робот.

- Как… как такое возможно? Когда? Он составил завещание в пользу меня и Дони… я проверял это перед операцией на Тэйларии! – растерянно вопросил Альберт, позабыв про Ледайю.

- Господин Михась изменил завещание за двадцать три минуты до своей кончины. Я, согласно приказу, зарегистрировал в Межгалактическом нотариальном бюро его последнюю волю.

- Робот, ты с катушек съехал, что ли? – спросил Альберт, остановившись перед машиной.

- Никак нет, - произнес тем же ровным бесстрастным тоном робот. – Не съехал с катушек. Я в полном порядке.

- Да как он мог изменить завещание, если он лежал вот тут, перед нами, тушкой, он же был без сознания!

- Никак нет! Господин Михась был в сознании. Он потерял возможность двигаться и говорить, но он был в сознании. Я был подключен к его мозгу и через минуту после того, как вы, господин Альберт, произнесли «И что – отдать мою кровь почти мертвецу? Зачем, Дони? В чем смысл? Это… это нерационально!» я отчетливо получил мысленный приказ господина Михася изменить завещание с выше озвученной формулировкой.

- Что за чушь! – взвизгнул Дони. – Это чушь! Мы тебя по платам разберем! Это надо опротестовать, Альберт!

- Вы можете опротестовать завещание, господин Дони, - казалось, бесстрастный робот обиделся. – Но я отправил запись мозговой деятельности господина Михася вместе с новой формулировкой завещания в Межгалактическое нотариальное бюро, и получил положительное решение – они приняли это изменение.

- Каким образом эта железяка может передавать хоть что-то хоть куда-то? – обрушился Альберт на подчиненных. – А что это чучело еще передает? Что за бред? У нас секретная операция или где?

- Господин Альберт, - продолжил робот. – Я могу связаться только с менеджером нотариального Галактического бюро и только в случае изменения условий завещания моего пациента. Больше я ничего никому не передаю. Мой покойный хозяин, господин Михась, в начале работы со мной запрограммировал эту возможность.

Дони схватился за голову, Альберт без сил сел на медицинскую платформу рядом с покойником. Все молчали. И в этот момент раздался смех. Ледайя, откинув назад голову, истерично захохотала. Она вытирала слезы, размазывая грязь на лице и смеялась, не в силах остановиться.

- Уберите ведьму! – завизжал Дони. – К черту ее, на корабль, в подземелье, с глаз долой!

- Заткни ее! – тихо приказал Альберт роботу покойного Михася. – Пусть замолчит.

Глава 9

Ирина стояла, уткнувшись лбом в глухую каменную стену. Все ритуальные действия они уже совершили – ощупали каждый сантиметр каменной преграды, в которую уперся коридор, простучали, обнюхали и облазили стены на высоту полтора человеческого роста, обшарили со всем вниманием пол перед каменной глыбой – ничто не нажималось, не сдвигалось, не было даже намека на дверной проем. Ирина стояла, напряженно прислушиваясь к тому, что могло происходить за стеной.
 
Подземный коридор, по которому они протопали пятнадцать километров, просто закончился – уперся в преграду в виде каменной стены. И все. Стена представляла собой необработанный фрагмент скалы. Довольно ровный, но никаких следов инструментальной обработки не было видно. А еще постоянно гас свет – светильники загорались, только когда кто-то проходил мимо, и пришлось выделить двух тэйларианцев, которые ходили и «зажигали» свет. Вначале Ирине помогали четверо, потом позвали еще пятерых – никто ничего не обнаружил.

И вот Ирина уже минуты три стояла, делая вид, что старается уловить шум за стеной, а на самом деле она отчаянно соображала, как быть дальше.

Сто двадцать гражданских, и она – единственный человек с опытом выживания. Лазерная винтовка с половинным зарядом. Можно попробовать расплавить скалу… Там точно должен быть выход! Ирина еще раз вызвала в памяти фрагмент схемы подземелья, который передала ей Ледайя. Передала… ну, можно сказать, передала – показала, впечатала в ее мозг! Выход из подземного хода точно был, в конце тоннеля! Ответвлений они не обнаружили, были только несколько пещер с родниковой водой посередине пути! Выйти из подземелья, пересечь открытый участок, затем лес и по тропе в горы, потом ущельем – и их встретят! Но как выйти-то?

Остаться здесь? Вода есть, пищи нет. Во-первых.

Экзисты их хватятся и начнут искать. И найдут заваленный вход в подземелье. Церемониться не будут, прямо тут их всех положат. Во-вторых.

Раскопать завал и выходить по одному, в темноте? Их обнаружат на третьем человеке, который споткнется в темноте и устроит шум. «В-третьих» не подходит…

Остается «в-четвертых» - попытаться расплавить лазером этот чертов гранит. Ирина постучала по холодной стене. Нет, никакая это не имитация – самый натуральный гранит, который ее винтовка слегка опалит. Ирина вздохнула и почувствовала на себе пристальный взгляд, и как будто теплая рука коснулась ее волос. Она медленно обернулась.

Так и есть – за спиной, шагах в пяти, стоял старший группы тэйларийцев, невысокий крепки, коротко стриженный мужчина. Он виновато улыбнулся и негромко сказал:

- Вы не волнуйтесь, там, за стеной, никого нет… живого…

- А вы откуда знаете? – устало спросила Ира, прислонившись к каменной стене.

- Я чувствую…

- А неживого тоже нет? – Ирина грустно улыбнулась. Она вспомнила, что тэйларийцы читают мысли. Ну-ну…

- Неживого? – брови поползли вверх. – А! Машина? Про машину не уверен, но живого нет никого.

- Я бы попросила вас вернуться к остальным! Вам нужно смешаться с тэйларианцами, я же объясняла…

- Я… я почувствовал, что вам нужна помощь! – пробормотал тэйлариец.

- Вы читаете мои мысли? Я вас не просила.

- Я… не столько «читаю», сколько чувствую, но если вы против…

- Я категорически против! – твердо сказала Ирина и почувствовала, что воображаемая теплая рука, поглаживающая ее, как маленькую, «по головке», испарилась.

- Простите… у вас затруднения?

- Ага… у нас, - невесело усмехнулась Ирина. – Жаль, вы не Принц Крови. Видите – коридор уперся в стену. И как быть дальше – непонятно! Может, кто-то из ваших знает, как с этим быть?

- Нет, вряд ли… - тэйлариец оглядел стены, тупик, потолок, покосился на прогуливающихся «фонарщиков» и сказал:

- Дайте, я попробую… - и, встав рядом с Ириной, уткнулся лбом в стену – точно так же, как сама Иринка несколько минут назад.

«Я была в двух шагах от решения проблемы! Надо было еще постоять в этой позе минут пять, и проблема бы рассосалась!» - с этими ехидными мыслями Ирина отошла в сторонку и присела на корточки рядом с тэйларианцами, которые прервали своей исследования стен и присели посмотреть – как «Сребровласый господин» справится.

Господин устроил настоящее представление. Прижавшись лбом к шероховатой стене, он начал что-то шептать. Ирина не могла разобрать слов, но когда он повысил голос, язык оказался незнакомым. Хотя (по мнению Ирины) земным и даже европейским. Сама Ирина владела родным русским, международным английским, довольно сносно китайским суржиком и во время обучения в Академии освоила сложный язык расы рептилоидов. Но этот язык был ей не знаком. А волшебный авто переводчик был утерян вместе с замечательным боевым костюмом десантника, и угораздило же ее уничтожить костюм!

- Как зовут Сребровласого господина? – вполголоса спросила она Лилию.

- Телпаний! – шепотом ответила женщина. Она внимательно следила вместе с остальными аборигенами за манипуляциями Сребровласого. Видимо, им тоже это было в новинку. Даже «фонарщики», прохаживавшиеся мимо светильников, сворачивали шеи и пытались «прохаживаться», глядя назад. А посмотреть было на что.

Телпанию показалось мало прижаться лбом к стене. Он, разговаривая вполголоса, повернул голову и приложил правое ухо к каменной поверхности, послушал, поговорил, сделал шаг влево, приложил левое ухо. Ладони прижал к стене, а потом стал перебирать по ней пальцами, будто играя на невиданном музыкальном инструменте. И его речь начала звучать, как песня – он то повышал, то понижал силу голоса, он уговаривал, требовал, умолял, приказывал… и шел к краю вдоль неприступной каменной глыбы, пока не уперся в левую стену коридора.
Ирина, завороженная звуками его голоса, поймала себя на том, что перестала вслушиваться в звуки, доносящиеся из глубины коридора. А ведь все время, пока они тащились, шаркая, слыша только эхо своих шагов и голосов, часть ее сознания автоматически улавливала то, что выдало бы преследователя – еле слышный свист миниатюрного робота-разведчика, или цоканье легконогих роботов-гончих, или отдаленный грохот от разбираемых завалов. Сейчас она слышала только пение Телпания и видела его руки… ей казалось, что эти пальцы играют на стене, как на теле любимой женщины, вызывая ответный трепет и восторг.

- Я такое только в синема’ видала! – прошептала со вздохом замершая рядом Лилия. Ирина встряхнулась и оглядела свою команду: все девять аборигенов, боясь пошевелиться, затаив дыхание, с раскрытыми ртами наблюдали за работой Сребровласого. А тот, как будто нащупав что-то, видимое в толще стены только ему, стоял, напрягая мышцы ног, рук, спины и шеи. Казалось, что он пытается поднять что-то очень тяжелое. Но не смог, отскочил на шаг, расслабил спину, уронил кисти рук.

- Ой! – охнула Лилия и поделилась шепотом с Ириной. – Я аж напугалась, что он на ноги себе эту тяжесть уронит…

- А что он делал? – так же, шепотом, спросила Ирина.

- С камнем разговаривал! – искренно ответила Лилия, не отрывая глаз от Телпания.

«Дурдом!» - также искренно, с досадой подумала Ирина, но тут произошло неожиданное. То ли камень «услышал» Телпания, то ли снаружи начал ломиться робот пришельцев, но сверху, из-под потолка, с боков проема посыпались каменная крошка и песок, Телпаний отошел назад еще на пару шагов, и, когда сыпаться перестало, перед изумленной публикой проявились границы проема, и стало понятно, что это – в самом деле выход, дверь в огромной, казавшейся монолитной, каменной глыбе. Но выход был по-прежнему закрыт. Ирина со вздохом поднялась на ноги и только собралась предложить свою лазерную винтовку – расплавить и углубить щель в камне, как Телпаний резко развернулся и, щелкнув пальцами, подозвал к себе болтавшегося тут же сынишку Лилии.

- Паренек, ну-ка, сбегай, приведи господина Рефиниума. Знаешь, такой, Сребровласый, красавчик с длинными локонами?

- Да, господин Телпаний, видел его с вами! Я мигом! – и парнишки след простыл, только коридор осветился быстро вспыхивающими светильниками.

Вид у Телпания был вполне удовлетворенный. Он хитро глянул на Ирину.

- Вам интересно?

- Да… что это было?

- Я нащупал засов! Но его что-то там прочно держит, и я один его не открою. Рефиниум хорошо говорит с породой, вместе, я думаю, мы справимся!

- Нащупали? Как вы нащупали? Нет, я не слепая, я видела, вы всю стену облапали… ой, простите, общупали, но мы тоже щупали, щупали, а без толку! – Ирина была изумлена настолько, что не осознавала, какую чушь несет. Замолчала она, лишь увидев широко раскрытые глаза Телпания.

- Общупал? А… вы про это? – и он сыграл гамму пальцами на стене. – Нет, это не то. То есть, это то, конечно, без этого я лично никак… О, Рефиниум бежит. Сейчас вы все увидите. Только отойдите подальше. Мы будем открывать ворота!

- Постойте! А вдруг нас за воротами уже поджидают?

- Да нет там никого… Рефиниум, иди сюда!

Рефиниум не бежал, но поспешал быстрым шагом в сопровождении сынишки Лилии. Его безупречные локоны подпрыгивали при каждом шаге, и Ирине он показался похожим на королевского пуделя. «Пудель» покосился на Ирину, и она почувствовала прикосновение теплого ветерка.

- Госпожа просила не считывать ее, Рефиниум! Давай-ка лучше займемся делом!

- Простите! – Рефиниум слегка поклонился. – Я только хотел сказать, что в нашем подземелье пока нет никого, кроме нашего маленького отряда. Вас ведь это беспокоило?

- Да не очень! – буркнула Ирина. Телпаний увлек красавчика к стене.

- Смотри! Запоры примерно на половине высоты коридора, слева и справа от ворот. Я попытался их открыть, но не смог. То ли сил не хватило, то ли я с ними не договорился. Давай вместе.

Рефиниум «встал в стойку» и стал похож на охотничью собаку. Он чуть не обнюхивал свой край «ворот», прислушивался, прижимался всем телом и раскинутыми руками к стене, словно пытался слиться с ней. Аборигены и Ирина отошли подальше и вновь уселись у стены. Двое сменили утомившихся «ходоков», зажигавших свет.

Сребровласые с головой ушли в «беседу» с камнем. Они напевали, болтали на неизвестном языке, постукивали пальцами по поверхности, слушали камень. Ирина ничего не понимала и чувствовала себя глупо, но, с другой стороны, проявившийся проем говорил о том, что все эти манипуляции имеют какой-то смысл, пусть и непонятный ей.

- Шаманство какое-то. Бубна не хватает! – проворчала Ирина.

- Это магия, госпожа! – прошептала Лилия, в восторге следившая за Сребровласыми.
 
- ;berredet! – резко вскрикнул Рефиниум и, отпрыгнув от стены, начал быстро перебирать руками, как будто вытягивал бечеву из  пропасти. Давалось ему это с трудом. Он покрылся потом, уперся ногами, и тащил, тащил какую-то неимоверную ношу. Слева Телпаний снова пытался, кряхтя, поднять тяжелый груз. Ирина вскочила. Ей хотелось чем-то помочь, и она в мыслях ухватилась за ношу Телпания. Ого! Ее мышцы сразу напряглись. Было очень тяжело… но вдруг она почувствовала, как невидимый засов сдвинулся с места и, сначала нехотя, с трудом поддался и все быстрее заскользил в сторону и вверх. Он «вырвался» из ее высоко поднятых рук, и девушка, потеряв опору, упала на каменный пол, больно стукнувшись об любимую винтовку.

Потирая ногу и поднимаясь с помощью Лилии, она услышала звук падающей струи песка. Посмотрела на ворота – о, чудо! Щель под потолком увеличилась, стена, закрывающая выход из туннеля, с еле слышным шорохом ползла вниз! Через несколько секунд скорость съезжания вниз, в проем, стала быстрее, невидимый механизм заскрежетал, Сребровласые отошли еще на несколько шагов. Они уже не контролировали это падение стены.

И еще через несколько секунд, когда каменная преграда опустилась на половину своей высоты, Ирина увидела то, чего так боялась все последние несколько часов. За открывающимся проемом была скудно освещенная пещера, и опускающийся вниз «занавес» открыл их взорам сначала черный матовый цилиндр, затем широкие «плечи», манипуляторы, оснащенные каким-то старинным вооружением типа пулемета –на выходе из подземелья их подстерегал боевой робот. Ирина, вскидывая и одновременно снимая с предохранителя лазерную винтовку, автоматически определила возраст зловещей фигуры как «лет триста», отметив его гусеничный ход и устаревшее оружие, успела заметить, что робот жив – у него замигали оптические линзы, спрятанные под щитком из черного плексостекла. Робот повернулся к ним и, в свою очередь, поднял манипуляторы с вооружением и направил их в сторону Ирины с винтовочкой.

Три крика слились в один.

Ирина:

- Все назад! Наза-ад!

Телпатий, выпрыгнувший из своего угла навстречу Ирине и оказавшийся у нее на прицеле:

- Стой! Стой! Не стреля-а-ать!

Ирина приподняла дуло винтовки, но на линии выстрела возник Рефиниум с воплем, обращенным к роботу:

- Stopp! Abbrechen! Eigene!

Происходящее показалось Ирине дурным сном, в котором время тянется бесконечно, а еще она никак не могла нажать на курок своей винтовки – палец двигался медленно-медленно, и курок стал слишком тугим. И эти два клоуна на пути готовой вырваться из дула режущей лазерной струи… «Все, нам конец!» - подумала девушка и прошептала:

- Все – назад, назад!..


Ах, как хотелось мчаться к столице, подобно белой молнии – на любимом сером в яблоках белогривом жеребце, в белом развевающемся плаще, и белые волосы этак назад, параллельно гриве жеребца, и чтобы она обязательно увидела его именно таким – влетающим в столицу, и рубящим направо и налево…

Она? Кто она? Да эта девица, которую он чуть не зашиб своим мечом, которым направо, налево…

Мда. На нынешней лошадке въезжать в столицу следовало, прикрывшись до носа шляпой, без белого плаща и теми улицами, где не жили знакомые. Чтобы никто не увидел этот позор. Это… это недоразумение, этот серый ленивый мерин с подходящим именем «Серуня!» И кто на мерине верхом? Государь, Властитель Северных территорий, Принц Крови Тэлар - на этом недоконе, который, чуть задумаешься, норовит сойти с пути и отправиться жрать травку, который человеческих слов не разумеет, и когда надо идти по горной тропе, норовит спихнуть спешившегося всадника в пропасть.

- У… поганец! Ты куда? Эй, стой! Ты куда, паршивец! – паршивец Серуня, воспользовавшись тем, что наездник слез и отошел к ближайшему деревцу… подумать и не привязал мерина, бодрой рысью припустил в кусты и быстро скрылся, не реагируя на вопли хозяина.

- Вернись, гад! Вернись, поганец! – вопил прыгающий на одном месте Тэлар, пытаясь застегнуть штаны и одновременно бежать за непослушной лошадью. – Стой! Тебя волки сожрут!

«Может, сожрут, а, может, и нет. Я вот погуляю, а потом обратно вернусь, в деревню! - наверное, так думал ленивый мерин, удирая подальше от доставшегося ему беспокойного всадника. - Ишь ты! Что удумал! До самой столицы на мне ехать! У меня, может, спина натертая!»

Была ли у мерина Серуни на самом деле натерта спина, мы вряд ли узнаем, но вот что Тэлар, сдавший первому посту мирно спящих детишек и решивших устроить слезное прощание принцесс, остался без лошади – это факт.

- Вот собака! Вот мустанг необъезженный выискался! Вот ведь скотина неблагодарная! – ругался Тэлар, продолжив путь по горной дороге, пролегавшей вдоль небольшой, бодро звенящей на камнях речушки. – Серуня! Вернись, собака, все прощу! – вопил Государь, обмахиваясь шляпой.

Светило уже миновало зенит, начало клониться к закату. Было жарко. А что делать? Придется вот так топать, как простому смертному, до ближайшего селения, и там клянчить лошадь. Деньги были, но кто продаст в такое время, даже (или тем более) Сребровласому? Придется украсть, если не дадут… Хорошо бы с повозкой. Украсть крытую повозку и пару лошадей. Или буйволов. Чтобы привезти на ней оставшихся в лагере детишек.

- Нет, это дурная затея, с буйволами! – размышлял вслух Государь. – Так нас быстро нагонят, отберут повозку, а Его Величеству наваляют, как обычному воришке!
 
Он снова чувствовал себя уличным мальчишкой, этот принц. Вот как сдал Особых Детей и племянников, как отобрал этого мерина у постового, как отъехал на порядочное расстояние от оставленного балагана во главе с любимым племянником Сенвилем, так сразу скинул свое Великолепие и почувствовал себя сельским пацаном.
 
Сцена прощания всплыла перед его глазами. Ух, как не любил Тэлар эти расставания!
 
Оставалось совсем немного до входа в Большие Пещеры Серебряных гор – туда вела дорога по ущелью, когда перед их повозкой неслышно, как призраки, возникли два стража. Полагался и третий, но он залег за камнями, взяв на прицел возницу и его спутника. Все, как полагается! А неслышно… ну так Тэлар их и не слышал, так как задремал, убаюканный сладким пением племяшек…

- Стой! Тпррру! – и сильная рука подхватила под уздцы переднего буцефала. Повозка остановилась, Тэлар мгновенно проснулся и успел схватить за рукав сидевшего рядом племянника Сенвиля – тот уже вскакивал, готовый излить свой гнев на невежду, посмевшего задержать проезд Государя.

- Тише, тише… это наши…

- Простите, Государь, не узнали вас сразу! – охранник, остановивший повозку, вытянулся по стойке «смирно». Второй по-прежнему был настороже. Третий – как полагается, видимо, за теми камушками… Тэлар прищурился, оглядывая диспозицию:

- Вольно. Сколько людей уже прошли в Пещеры?

- Государь, все, кто желал эвакуироваться – уже все внутри. Около двенадцати тысяч человек, включая детей. Мы ожидаем только жителей  Центральной области и Вас, Государей.

- В этой повозке – тэйларийские малыши. Я везу их из лагеря Воспитального дома в пещеры. Вы сможете выделить одного человека и отвезти их туда? Да, и попрошу приветствовать, как полагается – Их Высочества Принц Сенвиль и Принцессы Аделина и Ангелина!

Сенвиль церемониально задрал нос, а из окон повозки высунулись растрепанные принцессы. Патруль пал на одно колено, скинув неуставные шляпы. Как и предполагал Тэлар, из-за тех самых камней мелькнула третья скинутая шляпа.

- Вольно. И мне нужна лошадь.

- Дядя! – зашипел Сенвиль. – Вам нужны две лошади!

- Так и одной нет, Ваше Высочество! – отрапортовал стражник. – Есть только мерин! Габри, приведи Серого! – кивнул он помощнику. Тот метнулся в кусты и вывел толстобокого красавца Серуню.

- Вот, Ваше Величество! Он у нас, по правде, ленивая скотина. Может, вам вашего буцефала лучше выпрячь?

- Нет, буцефалы устали, и они не верховые… а он у вас разговорчивый?

- Нет, Государь, обычный мерин, каких много…

- Давай, что есть. Кого отрядишь в сопровождающие Их Высочествам?

- Дядюшка! – возмущенно вскричал Сенвиль! – Я с вами!

- Лошадь-то одна, - пряча глаза и делая вид, что поправляет подпругу, ответил дядюшка.

- А я пешком побегу!

- Ага, ухватившись за хвост… - пробурчал Тэлар. – Так. Племянник. Вот твое задание! – и простер длань в сторону повозки с детьми и сестрами, на глазах которых уже навернулись слезы. – Вот твоя зона ответственности на сегодня! А я – я поеду и организую отход подростков и Учителей из лагеря. И тут же, взяв Соломония и нормального коня, поскачу в столицу за вашими матушкой и батюшкой! Будем держать связь! Не раскисай! Племянницы… ну, ну, без слез… Чмом, чмок… Вернусь с папашей и мамашей, ждите!

И ускакал. Вот как надо прощаться! А то началось… уже за спиной он слышал крики сквозь слезы:

- Прощайте! До свидания! Умоляю, будьте осторожны! Берегите себя!

- Буду, буду осторожен, буду… Объеду-ка я этот серпантин по козьей тропе…
И свернул на тропу, которую называли то «козьей», то «тропой контрабандистов», хотя последних тут не было, ввиду отсутствия границ.

В одном месте пришлось спешиться и вести трусливого мерина вдоль обрыва, причем Тэлар неосмотрительно пошел по краю, оставив Серуне место у склона, чтобы тот не так боялся. Так зловредная скотина нарочно крупом чуть не спихнула Тэлара вниз! А внизу… та самая горная дорога, по которой он не так давно проехал, но только до нее катиться колобком метров двести по крутому склону. Тэлар еле удержался на краю, пнул мерина и оттеснил его от склона. Теперь Серуня, испуганно косясь вниз и прижимая уши, шел по краю, а Тэлар, притираемый тушей лошади, был в относительной безопасности.

И вот Серуни след простыл, а Государь тащится по дороге в своих великолепных походных парадных сапогах, и тащиться ему до ближайшего селения еще пару часиков…

До него донеслись голоса. Где-то впереди шли люди. Тэлар быстренько ретировался за обломок скалы. Мало ли что за люди… и вообще, нечего каждому знать, где находится Властитель Северных территорий!


В небольшой кают-компании царил полумрак. Интерьер помещения выдавал богатство хозяина этого космического корабля. Все по последнему писку технократической моды. При этом обшивка мебели и стен – только натуральная кожа и благородное дерево. Диссонансом смотрелись повсюду разбросанные вещи, позолоченные поручни вдоль стен и диванов не были натерты до блеска, на всем лежала печать запущенности – как будто хозяин не следил за прислугой. Небольшой портативный командный пульт был установлен тут же, хотя ему по всем правилам полагалось быть в каюте капитана.

В кресле перед ним сидела странная, оплывшая фигура. То ли ну очень толстая женщина, то ли жутко жирный мужчина, сложно было разобрать в полумраке. Прическа – густые каштаново-медные, коротко стриженые волосы, лицо без признаков щетины. Мужская рубаха, еле сходящаяся на животе и широченные поварские штаны говорили, что это – скорее, жирный мужчина со странно худым для такого пуза лицом. Дверь отъехала в сторону, открывая ярко освещенный коридор, и в кают-компанию вошел худощавый мужчинка с подносом в руках. Вместо формы стюарда на нем был замызганный рабочий комбинезон, в котором на приличных судах механики работают, а, выходя из «моторного отсека», переодеваются в цивильное. Фигура в кресле чуть шевельнулась, не отрывая взгляд от экрана монитора.

Мужчина поставил поднос на столик и присел в соседнее кресло.

- Ваш полдник… - промурлыкал он. – Молочко с медом!

- Тьфу, гадость… - все-таки это была очень толстая женщина. Она протянула руку к подносу, поднесла к губам стакан. – Ой, не могу я это пить, с души воротит! Да еще и с пенкой!

- Давай, выну пенку… - видимо, эта сцена повторялась часто, и мужчина который раз и говорил, и делал одно и то же. Привычным жестом он «снял» чайной ложной несуществующую пенку и протянул стакан женщине со словами: - Надо, значит надо.

- Я хочу кофе!

- А вот кофе нам не надо,он нам вреден! А молочко нам полезно!

- Мне не нравится!

- Нравится, не нравится – терпи, моя красавица!

- А сам пьешь кофе!

- Я?! Да я забыл, как он выглядит!

- Забыл? А от самого кофеищем разит! Только что пил, трепло! – устало сказала женщина, с отвращением разглядывая содержимое стакана. – Нет, меня вырвет, если я это еще хоть раз выпью!

- Ой, ну какая ты! Ладно, уговорила, я тебе сюда добавлю ложечку кофе, но ты тут же это выпьешь. Договорились?

- Ладно…

- Давай стакан, я через минуту… Разведчик не возвращался?

- Нет, тишина пока… Ага, «забыл, как выглядит», но «вернусь через минуту»… Ложь во имя моего спасения… - ворчала женщина. Когда мужчина снова вошел и поставил стакан на то же место, она сидела, подтянув к себе мобильный пульт управления. Пальцы бегали по клавишам, лицо из капризного стало волевым и сосредоточенным. Мужчина впился глазами в экран.

- Ну… что?

- Погоди. Ищу… Ах! – она в отчаянии откинулась назад. – Посмотри! Разведчик не нашел людей, зато считал последние новости  из Сети... Система Галлиопа покинута тринадцать месяцев назад! На обеих планетках ни души! Проклятие…

- Может, они оставили форпост?

- Нет…

- Законсервированную базу?

- Да толку от нее? Нет, все вывезли… «Эвакуированы в связи с начавшимися боевыми действиями»! Все, мне конец…

- Ну что ты, милая…

- Нет, нет…. Я не переживу еще один прыжок в подпространство… Я рожу прямо во время прыжка…

Рубашка расстегнулась, и стало видно, что женщина не просто толстая – она была на сносях. Живот уже опустился в предродовое положение. Мужчина взял ее за руку, начал гладить, успокаивать:

- Мы справимся… Я буду рядом. Я все изучил, фильмы даже смотрел, мы справимся…
Женщина чуть не плакала:

- Ты не понимаешь…. Мне плевать на себя, что заслужила – то заслужила, но ребенок… а если обвитие пуповиной? Или поперек пойдет? Что делать?

- Ну ничего, ничего, не отчаивайся… Оба-на, а что это – смотри, у точки входа в подпространство? Ну-ка… - и через минуту: - Что ЭТО?

При максимальном увеличении было видно, что из точки входа в подпространство – откуда они сами сутки назад возникли и направились изучать местную звездную систему – вывалился космический аппарат, окруженный сверкающей и переливающейся всеми цветами радуги сферой. Больше всего это напоминало мыльный пузырь, постоянно меняющий свою форму.

- Никогда такого не видела! – призналась женщина. Там, внутри – какой-то катер, что ли? Готовься удирать подальше, штурман!

Мужчина отвел корабль на несколько тысяч километров в сторону. Тем временем «мыльный пузырь» испарился, и внутри него оказался маленький спасательный катер, который застрял недалеко от входа в подпространство и начал подавать сигнал бедствия.

- Идентификация! – приказала женщина. Через минуту ровный голос сообщил, что терпящее бедствие судно является спасательной капсулой малого десантного корабля Империи русских.

- Имперцы… - простонала женщина. – Ладно… давай убираться отсюда! Пройдем мимо них и прыгнем.

- Погоди, - остановил ее мужчина. – Что они нам сделают? У них и вооружения-то нет.

- А у нас оно есть?

- А вдруг у них врач на борту?

Женщина замолчала, вглядываясь в экран, на котором пробегали строки – результаты сканирования спасательной капсулы. Наконец, она решилась:

- Ладно. Запроси их состояние.



В рубке чудом уцелевшей в подпространстве спасательной капсулы капитан малого десантного корабля Георгий Смирнов и его команда с таким же напряжением смотрели на экран.

- Это обычный частный корабль… Почему они не отвечают на наш сигнал? Частное судно Бета тринадцать семь нулей сто сорок шесть! Мы терпим бедствие! Просим помощи! А это что?

- Капитан! – прошептал помощник, стоявший позади кресла командира. - Поиск по абрису указывает другое! Это… Не может быть!

- Мать честная! Ну мы влипли! Да как такое возможно! Это ошибка! Мало ли таких кораблей…

- Жорж, такой корабль один на всю Ойкумену, - хрипло произнес помощник. – Я-то знаю…

Глава 10.

- Тише, тише! – Телпаний выставил перед собой ладони и смотрел в глаза Ирины, не отрываясь. Он остановился перед ней, положил одну руку на плечо девушки, второй взялся за правое предплечье, скользнул по кисти и мягко обхватил ее пальцы, пытавшиеся нажать на курок.

Рефиниум что-то быстро произносил на неизвестном языке, стоя перед роботом с поднятыми руками. Завизжали сервомоторы, и манипулятор с пулеметом опустился. Рефиниум с искаженным лицом обернулся к Ирине.

- Не вздумайте махать своим ружьем! – сказал он охрипшим голосом. – Робот реагирует на оружие! – и снова повернулся к боевой машине.

- Тише, тише… Леди, эта штука – и он показал глазами на Иринину винтовку – стреляет со скоростью света. Спокойно, отпусти ее, я подхвачу. Не бойся, робот выстрелит только в ответ. Спокойно…

Ирине снова стало тепло, и одеревеневшая рука начала расслабляться. Она слышала за спиной топот ног – это хорошо, значит, аборигены сбежали. Почему-то не слушались пальцы, как онемели. Но поступающее от рук Телпания тепло снова делало их мягкими и живыми. Ирина отпустила курок и поставила – медленно и аккуратно – винтовку рядом с собой, дулом вверх.

- Что это? – хрипло спросила она, кивнув в сторону робота.

- Рефиниум! – не спуская глаз с Ирины, окликнул его Телпаний. – Ответь.
 
Рефиниум, не поворачиваясь, перешел на «нормальный английский»:

- Это – боевой робот. Его оставили охранять выход из подземного хода. Реагирует на людей, проявляющих агрессию. На вас, иными словами, - тут он обернулся к Ирине. Ирина сумела заметить, что Рефиниум осунулся за эти несколько минут и даже его чудесные белокурые локоны развились и висели неопрятными прядями. По лицу его струился пот.

- Чей робот? – тихо спросила Ирина Телпатия, который уже отпустил ее руку и с беспокойством поглядывал то вглубь коридора, то на нее, то на Рефиниума, продолжившего разговор с роботом.

- Наш, наш… арийский… ну, то есть тэйларийский… Леди, надо выходить!

- Да, да! – Ирина опомнилась. – А этот музейный экспонат не начнет палить в людей?

- Нет, Рефиниум с ним, похоже, «договорился»…

- А ворота не поползут обратно?

- Ох, леди, я не могу за это ручаться. Нам бы лучше поспешить! Я пойду, успокою людей!

- А я – поищу выход из пещеры наружу! – Ирина переступила через углубление, в которое погрузилась закрывавшая выход плита.

- Выход справа! Видите, где свет сверху пробивается! – сообщил Рефиниум, кивнув головой вправо и вглубь. Светильники в коридоре, загоревшиеся после пробега Телпания, снова погасли, и пещеру освещал только скудный свет из отверстия в теряющемся в темноте потолке пещеры. Ирина, настороженно поглядывая на робота, двинулась в указанном направлении. Можно было бы подсветить себе путь, включив ружье на разогрев, но она не стала искушать древнего робота. Споткнувшись пару раз о камни и треснувшись лбом о низкий свод, Ирина все-таки увидела – да, в конце пещеры есть проход, и, свернув несколько раз, вышла в освещенную дневным светом небольшую сухую пещеру. Пещерка имела широкий выход на волю. Отверстие в горной породе заросло кустарником, ветки не были сломаны – никто сюда не входил. И все же, продравшись сквозь естественную защиту, она осторожно высунулась наружу. Чуть ниже проходила довольно широкая дорога, спуститься к ней было легко.
«Вот оно, пустое пространство! – сказала она себе, вспоминая карту. – Перейти через дорогу, вон той полянкой углубиться в лес, и сразу начнется ущелье, идти по нему прямо до Серебристых гор…»

Дорога была пустынная, небо – чистое, никого и ничего. Ирина скрылась за ветвями и направилась обратно, выводить людей.

Они уже стояли, притихшая толпа тэйларианцев. Тэйларийцы опять встали особняком, но уговаривать их «смешаться» с аборигенами не было времени.
Ирина перешагнула через линию ворот, в коридор. Люди, опасливо поглядывавшие на робота (а перед ним уже стоял не только Рефиниум, еще несколько сребровласых заслонили людей от робота), устремили взгляды на Ирину, и просить тишины ей не пришлось.

- Так. Мы сейчас спокойно и организованно будем выходить из подземелья. Выход есть. Я попрошу вас и вас… - она указала на двух знакомых ей аборигенов, помогавших искать секретный замок, - идете первыми. В конце прохода – небольшая пещера, в ней поместится около тридцати человек. Как только накапливается группа, один из вас выходит и проверяет, нет ли кого на горизонте. Если нет – второй спускается к дороге, переходит ее и принимает на той стороне группу. Выходим по одному, движемся цепочкой. Еще двоих поставите у выхода, он зарос кустарником, требуется отводить ветви, чтобы люди их не ломали и выходили, не встречая препятствия. Перейдя через дорогу, сразу идите в лес, там должна начинаться дорога по ущелью. Спрячьтесь в лесу и ждите остальных. В случае нападения – разбегайтесь.

И, повернувшись, к Рефиниуму, спросила:

- Люди могут выходить?

- Да, идите! – произнес тот глухо.

- Спокойно, по одному, перешагиваем через эту канавку и идем за мной! Ирина решила подать пример и вывести первую партию в пещеру сама. Все обошлось благополучно. Робот не двигался, только замигал «глазками», когда они прошли мимо. Телпаний вынырнул из узкого хода, ведущего к солнцу.

- Там все в порядке. Если желаете, я их выведу!

- Хорошо! – согласилась Ирина. Ее устраивало, что не нужно будет проталкиваться обратно по узкому ходу. Она осталась в пещере, занялась подсчетом «опекаемых». Мимо нее, в конце концов, прошли все. Даже потерявшаяся парочка влюбленных, найденная сладко спящими в самой удаленной пещере источника воды, прошествовала к выходу. Когда все вышли, тэйларийцы, стоявшие лицом к роботу и спиной к пробегавшим мимо них людям, начали один за другим оставлять свой пост и уходить из пещеры.

- Рефиниум, все вышли! – сказала Ирина. – Уходите!

Тот, не отворачиваясь от робота, произнес:

- Идите вы.

- Это приказ! – устало сказала Ирина, и Рефиниум, медленно повернувшись, вышел из пещеры. Ирина вздохнула и медленно направилась за ним. Она уже догадалась, что все время, пока «подопечные» пересекали пещеру, тэйларийцы помогали Рефиниуму вести безмолвную беседу с роботом. Как уж они это делали – пока было выше понимания Ирины, но результат был налицо – все вышли, живые и невредимые. А теперь робота никто не сдерживал, и что придет в его древние мозги, Ирина не знала.

Она уже подходила к каменному проходу, когда услышала за спиной свист сервомоторов и похолодела. Погибать от выстрела в спину ей не хотелось, и она повернулась к роботу лицом. Робот поднял правый манипулятор и приложил «кисть руки» в своей головушке. Ирина поперхнулась и закашлялась.

«Это… это он меня приветствует! Ой, мамочка!» - и Ирина, аккуратно переложив винтовку из правой руки в левую, приложила руку к правому виску в старинном воинском приветствии, затем развернулась и проскользнула в узкий коридорчик.


**************************************************


Его Светлость залегла за большим обломком скалы так, чтобы можно было просматривать дорогу сверху, через листву кустиков, проросших в щели каменной глыбы. Вот показались первые люди. Тэлар в основном видел лбы, плечи и макушки, но это не были чужаки. Свои, родные! Только первые двое обмотали свои головы какими-то тряпками, а лица и руки их были вымазаны в грязи серого цвета, а вслед за ними шли плотной группой типичные тэйларианцы – черные волосы, смуглые лбы… шли и болтали. И тоже были какие-то запылившиеся. Тэлар раздумывал, высунуться ему из укрытия и поприветствовать подданных или не смущать – пусть идут своей дорогой, а они уверенно вышагивали в сторону Пещер, как вдруг он увидел голову в платке, вымазанный лоб, узкие плечики и лазерную винтовку, какими были вооружены русские десантники! И рядом с этой, с винтовкой, знакомая женщина… стоп. Да это же помощница его сестрицы Ледайи, из дворца! Как ее? Лилия!

- Эй! – громогласно раздалось  из-за скалы, и Его Светлость встал во весь свой немаленький рост, воззрившись на подданных. Те замерли, а дуло винтовки повернулось к нему и засветилось противным красным светом.

- Сам стой, где стоишь! – произнес в ответ твердый, негромкий спокойный голос.
 
- Вот дьявольщина! – выругался Тэлар. Он узнал эти каре-зеленые глаза, хотя и видел их только сквозь щиток шлема – такие… безразличные, настороженные, и этот лоб, на котором было написано «Не пущу без пропуска!» Да, это, вне всякого сомнения, была она – та самая баба, десантница русских, которая не пущала Его Светлость к сестре! А где же… где Ледайя?

Невзирая на нацеленную на него винтовку, Тэлар вмиг спустился к дороге. Лилия и другие женщины склонились в реверансе, мужчины тоже кланялись. Одна Ирина стояла, как вкопанная, ведя дуло винтовки за Его Светлостью.

- Это Государь Тэлар! Что вы! – зашипела Лилия. Ирина наконец и сама узнала того светловолосого нахала, который толкнул ее, выходя из кабинета Государыни Ледайи. Хотя в этой шляпе и затрапезной куртке трудно было сразу признать Его Великолепие. Ирина опустила винтовку, подумав, что и у нее самой вид «не очень» - пижама, носки…  кошмар.

Впрочем, ей быстро стало не до мыслей о своем внешнем виде. Тэлар спрыгнул с камня и оказался прямо перед ней и Лилией, которая со страху все приседала и приседала.

- Где Ледайя? – спросил он обеих женщин. Лилия приготовилась зарыдать, а Ирина ответила невпопад:

- Послушайте, мы не знаем, мы…

Тэлар схватил ее за плечо и сильно тряхнул:


- Где Государыня Ледайя? Что? Что с ней? Где она?

Ирина вывернулась из непрошенного медвежьего объятия и, стараясь быть спокойной, ответила:

- Принц, на дворец было совершено нападение. Экзисты… напали неожиданно. Государыня и ее супруг остались во дворце. Об их судьбе мне ничего неизвестно… я…

- Что? Лилия, она погибла?

- Я не зна-а-а-аю…. – зарыдала в голос помощница Государыни.

Тэлар перевел свой взгляд на Ирину. Работая в Службе спасения, та привыкла к эмоциональной реакции родственников, но все равно неприятно, когда тебя хотят побить.

- Прошу вас, выслушайте меня! – спокойно, с сочувствием, глядя в налившиеся гневом черные глаза Принца, сказала Ирина. – Мы эвакуировались через подземный ход по приказу…

- Вы – эвакуировались. А она?

- Государи не успели. Зал, где был вход в подземелье, обрушился… последнее, что я видела – Государи были живы…

- А вы где были? А? Где ты была? Ну? – Тэйлар надвис над Ириной. Та повернулась к Лилии:

- Скажите людям, чтобы проходили… нечего задерживаться, тут опасно!

- Ты! – Тэйлар толкнул Ирину в плечо так, что она чуть не упала. – Ты почему тут, а моя сестра… погибла? Погибла под завалом? Ты это хочешь сказать?

«Если ты меня толкнешь еще раз, я не посмотрю, что ты Его Светлость!» - мысленно ответила Ирина и приготовилась отразить атаку.

- Государыня приказала мне эвакуировать людей, оставшихся во дворце. Бойцы из моего подразделения погибли, защищая вас! – ей еще хватило силы спокойно отвечать.

- А где твой флот? Где твой командир, который заморочил Ледайе голову, и она осталась поджидать помощь от него! Где они, говори! Или вы как все – вам нужно втереться в доверие, чтобы завладеть очередным галактическим сектором? А? – И Тэлар толкнул ее повторно. Ирина чуть отклонилась в сторону, в прыжке очутилась сбоку от Светлости и пнула его ногой в колено. Государь согнулся от боли.

- Хватит, а? – зло спросила Ирина. – А то еще получишь!

И тоскливо подумала: «Ну где же наши?»



А «наши», пять бойцов Имперского десанта, мужики крепкого телосложения, широкоплечие и высокие, набились в рубку спасательной капсулы. Больше в спасательной капсуле «набиться» было особо некуда. Она была предназначена для двоих человек, на короткое время пребывание.

Командир десантников, Георгий Смирнов, гвардии капитан, напряженно вглядывался в монитор. Прогулочная яхта не отвечала на SOS. Вдруг экран засветился, и его помощник еле успел выскочить из зоны обзора. «Та сторона» видеосвязь не включила. Экран был туманно-серый. Зато всю их могучую команду видели «там» хорошо. Мужской голос, явно старавшийся преодолеть нервозность, спросил:

- Ваш сигнал SOS принят. Что у вас произошло?

Георгий начал игру. Если на той стороне именно тот человек, о котором говорил Петр, ждать милости не придется.

- Я – капитан малого десантного катера Империи русских, Георгий Смирнов. У нас произошла авария на борту во время перелета в подпространстве. Был поврежден защитный слой тириниума. Мы успели погрузиться на шлюпку и в спасательную капсулу. Нам повезло, что выход оказался неподалеку. Пока капсула летела к нему, корабль погиб, а шлюпка начала разрушаться. Спасательные капсулы не предназначены для перелетов в подпространстве, мы остались живы чудом. Шлюпка, разрушаясь, все-таки смогла нас защитить до выхода…

- Радиационный фон?

- Более-менее в норме. Но если мы тут проторчим до выхода местной звезды, нам не поздоровится – у нее мощный спектр рентгеновского излучения, и…

- Почему вы не хотите просто сесть на планету и вызвать помощь вашего флота?

- Господин… простите, как к вам обращаться?

- Допустим, Алекс.

- Господин Алекс, мы не сядем. У нас разрушен руль высоты. Помощь вызвать не можем, отсутствует дальняя связь. Все, что мы можем – это болтаться в этом секторе, подавая сигнал SOS кораблям, которые случайно пройдут мимо. Кислорода у нас на двое суток. Капсулу сильно побило в подпространстве, и наша ситуация критическая. Просим помощи!

После паузы Алекс, видимо, посоветовавшись, задал вопрос:

- Численность вашего экипажа?

Георгий ответил быстро:

- Пять человек.

- А… есть ли среди вас врач?

«Что за вопрос? У них кто-то болен или нам посоветуют обращаться к нашему «доктору?» - мелькнуло в голове у Георгия. Глядя в пустой экран, он ответил:

- На борту есть врач. Серж, твоя специализация?

В экран монитора «той стороны» влезла крупная голова в очках и представилась:

- Врач общей практики, специализация – медицина катастроф, эпидемиолог.

- А… вы имеете опыт работы… хирургом?

- Конечно! Медицина катастроф. Спасение людей. Первичная обработка, наложение швов, снятие шока, обеззараживание…

С «той» стороны раздался приглушенный стон и слова:

- Ой, все, хватит…

И голос Алекса:

- Мы подумаем и выйдем на связь, - и экран погас.

Георгий посмотрел на стоящего вне зоны видимости «с той стороны» помощника:

- Ты не узнал голос?

- А ты выключил связь с нашей стороны? – ответил помощник.

Георгий щелкнул тумблером.

- Голос у этого Алекса…. Козлиный какой-то… Нет, по голосу не припоминаю. Там был один мужичок, но, сдается мне, его давно должны были в расход пустить…

- Ну что, мужики, ждем. Пытаемся поймать любой сигнал…


Женщина с трудом поднялась из своего кресла. Сделала несколько шагов, «прогулялась».

- Их пятеро, один врач. Пустить их на яхту хозяйничать? Невозможно. Давай прыгать…

Мужчина, не глядя на нее, ответил:

- Они погибнут, если мы их не заберем. Мониторинг капсулы…

- Да видела я… не врут… Ты пойми, это – имперцы, нам от них нужно держаться как можно дальше!

Мужчина промолчал. Потом повернулся к ней. Толстая, безобразная… лицо одутловатое, одышка… Он нежно взял ее за руку, привлек к себе:

- Давай… давай сделаем кому-то хоть что-то хорошее. В конце концов, мы запрем их в трюме. Кроме доктора… А когда ты родишь, высадим их на нашей капсуле недалеко от оживленных путей. А?

Женщина с минуту смотрела куда-то вдаль, потом повернулась к мужчине. Он нежно, успокаивающе улыбался.

- Умеешь уговаривать… Алекс! Ладно, вызывай их. Сразу скажи, чтобы заходили по одному и без оружия. По одному в шлюз. И пусть не трепыхаются, я сама к ним подойду!

После объявления условий имперцы тоже взяли короткий тайм-аут.

- Выбора-то все равно нет. Местная звездочка нас поджарит. Сесть мы не можем. Все. А тут хоть какой-то шанс. Серж! Петр утверждает, что знает хозяйку яхты. Наложи ему повязку, чтобы только нос торчал! Типа ожог.

- А… ладно! Давай, давай, Петя, иди сюда, я потренируюсь! Не накладывал года два…



Часа через два спасательная капсула была пришвартована к яхте, люки состыковались, давление выровнялось, и первым на борт яхты «Шалунья Роззи» ступил сержант Вахроменко, младший по званию. Он увидел отделанный дорогими светящимися мягким матовым светом панелями коридор, мужчину в темных дамских очках, держащего наготове лазерный пистолет и сразу заметил консоль с лазерной пушкой небольшой мощности, направившую дуло прямо на него из-под потолка коридора. Вахроменко поднял руки, позволил себя обыскать и был препровожден в трюм – пустое помещение без всякой мебели, только на полу валялись куски обшивки контейнеров. И все. Вездесущие камеры, конечно, были.

- Располагайтесь! – немного насмешливо произнес женский голос по коммутатору. Сержант пожал плечами и «расположился», с наслаждением улегшись на куске обшивки. Заложил руки за голову и прикрыл глаза. Растянуться после суток в тесной капсуле было истинным наслаждением.

Последним капсулу покинул командир Смирнов.

- Послушайте, вы – Алекс? – спросил он мужичка в темных очках, проверившего его на наличие оружия.

- Идите! – мужичок указал ему направление – по коридору.

- Мне нужно поговорить с Алексом! Это очень важно!

- Идите, успеете! – мужичок был непреклонен.

- Речь о жизни и смерти целого народа! – взывал Георгий, но безуспешно. Его подтолкнули к люку, и он оказался в трюме среди товарищей. Вахроменко приоткрыл глаза и выразительно указал или на видеокамеру. Георгий вздохнул и принялся ходить взад-вперед по трюму.

- Не мельтешите, товарищ капитан! – Мы живы, теперь остается только ждать наших гостеприимных хозяев!

Включилась громкая связь:

- Врач, подойти к люку! – Серж поднялся и подошел к люку трюма. Люк открылся, Серж вышел в коридор, створки сразу же закрылись за ним. Алекс стоял посередине коридора, нацелив на него лазерный пистолет. Серж, стараясь демонстрировать максимум дружелюбия, спокойно, с легкой улыбкой смотрел на мужчинку, как будто спрашивая: «Ну-с, кто у нас больной?» Алекс махнул пистолетом:

- Идите налево по коридору! И без шуток!

- Какие уж тут шутки, - добродушно пробасил врач, двигаясь по коридору, старательно запоминая все детали. Они поднялись на второй ярус корабля и вошли в медицинский блок. Нелепая фигура в излишне широких, подвернутых брюках, повернулась к вошедшим.

На Сержа смотрели зеленоватые глаза, лицо было припухшее. Как врачу, ему это сразу не понравилось. Женщина была беременна, на  самом позднем сроке, и такая отечность могла говорить о плохой работе почек.

- Здравствуйте! – сказал Серж. – Врач, видимо, нужен вам?

- Ага… - буркнула дама, настороженно оглядывая врача.

- Ну что же! Мне бы медкостюм, руки помыть, перчатки – на ваше усмотрение…

- Помыть руки можно там, - женщина указала на стандартный санитарный модуль. – Остального нет.

- Хорошо, как скажете! – Серж с наслаждением мыл руки, тянул время, осматривался. – Ну-с, я готов! Я бы хотел вас для начала осмотреть!

- Давайте! – женщина присела на операционную кушетку.

Серж подошел к ней, затем с сомнением посмотрел в сторону мужчины.

- Вы не выйдете?

- Нет, он останется. Это… это муж, - сказала женщина, тревожно следя за Сержем.

- Пожалуйста, не волнуйтесь! Я сейчас подключу вас к диагносту, сделаем сканирование, экспресс-анализы. Расслабьтесь. Расскажите мне, как ваше самочувствие?

И было еще много вопросов, и Алекс успел задремать в своем кресле, и, в конце концов, врач опустил медицинскую платформу, помог женщине встать и усадил ее на кушетку.

- Ну что я вам могу сказать? Поздравляю, мамочка! Прекрасный малыш, здоровенький, без каких-либо патологий. И он скоро захочет на волю!

- Как скоро? – испуганно спросил проснувшийся Алекс.

- У мамочки уже были схваточки, так что… неделя, две, и вы станете родителями!
У женщины отразился ужас на лице.

- А вы… вы сможете принять роды?

- Я смогу. А вы не хотите… все-таки ребенок… отправиться в цивилизованное место?
 
- Я не могу… - прошептала женщина, закрывая лицо руками. – Я не могу…

- Вам главное – не волноваться. У вас… отеки, почки работают не очень хорошо. Вы принимали лекарства…

- Робот давал таблетки… пила, что было в аптечке…

- Он вам выписывал таблеточки, сохраняющие беременность, чтобы малыш не родился раньше времени. У вас и давление, и нервничали, наверное? Как к вам обращаться, госпожа?..

- Роза…

- Госпожа Роза. Хорошо. И если вы хотите… избавиться от бремени, просто прекращаем прием таблеток. Попьем почечные, витаминчики…

- Позовите командира! Алекс, проводи доктора… пока в трюм. Доктор, это необходимо. Не бойтесь, сразу после рождения ребенка я вас высажу на своей капсуле в обитаемых мирах. Но пока… пока так. Алекс, продумай, куда можно поместить господ имперцев, кроме трюма…



Георгия провели в капитанскую рубку. Экипаж уже пообедал, привел себя в порядок и был размещен в наспех приведенной в порядок каюте, где раньше жили члены экипажа странного корабля. Сказать, что они были неряхи - значило ничего не сказать. Стены были изрисованы и исцарапаны ножами, белье, казалось, не меняли никогда. Койки, правда, были и длиннее, и шире принятых на имперских кораблях. Алекс выдал им постельное белье. Грязное со вздохом забрал.

- Эй, брат! – Вахроменко попытался завести знакомство с Алексом. – Вы тут вдвоем, что ли?

Алекс схватил в охапку белье и выскочил из каюты, не забыв защелкнуть замок.

- Я больше никого не видел… - прошептал Серж. Похоже, они одни…

- Мы можем рискнуть! – шепнул Вахроменко.

Через полчаса командир под конвоем Алекса входил в капитанскую рубку. Он остановился в проходе. Сидевшая в кресле старшего пилота женщина развернулась к нему. Георгий был уже подготовлен и рассказом помощника, и врача, но увиденная картина заставила его сердце содрогнуться. Она была без платка. Рыжие волосы с медным отливом были коротко подстрижены, и татуировки на шее, из-под волос, в виде извивающихся змей создавали жуткую картину – казалось, сама госпожа Горгона ожила и смотрит на него своим фирменным взглядом, превращающим в камень.

«Только не подавать вида, что я знаю, кто она!» - сказал себе Георгий.

- Резюме, господин командир, следующее: я рожаю ребенка, затем высаживаю вас либо на обитаемую планету, либо выбрасываю вас в своей шлюпке на оживленной магистрали. Ваше спасательное средство я оставила на орбите. Когда-нибудь оно упадет на планету, но там никого нет. Если не вся сгорит в атмосфере. До тех пор вы будете жить в отведенном вам помещении, получать питание.

- Госпожа…

- Роза.

- Госпожа Роза. У меня к вам большая просьба. Мы не просто так оказались в этом бедственном положении. Позвольте мне рассказать о беде гораздо большей, чем гибель нашего корабля.

- Почему вы думаете, что мне это интересно?

- Госпожа, позвольте мне рассказать. Каждая минута моего молчания, возможно, стоит кому-то жизни!

- Трогательная история? Ну что же, давайте, послушаем! – женщина предложила Георгию присесть в кресло штурмана, но он предпочел стоять.

- Несколько минут, госпожа Роза! Мой корабль осуществлял патрулирование дальних миров, мы – судно Службы спасения.

- Имперский десант? Вы меня рассмешили! – Роза криво усмехнулась.

- Мир с Демократией слишком зыбок, и спасательно-разведывательные миссии проводятся совместно Службой спасения и Имперским космическим флотом…

- Ну так и говорите – летели на разведку. А то… «служба спасения». Летели с какой-то определенной задачей?

- Нет, свободный поиск.

- Что искали-то? Приключений на свою задницу? Нашли…

- Мы поймали в удаленном секторе слабый сигнал SOS. Сектор формально принадлежал Демократии, но их последние данные о нем были аж двухвековой давности. Мы сели на планету и обнаружили там патриархальное общество, далекое от современных технологий. Этакая типичная сельскохозяйственная планетка из сказки.

- Ага, и они послали сигнал, который был вами уловлен?

- Да, у них есть в горах станция космической связи очень малой мощности. Ее они и включили.

- И что им грозит?

- У их королевы были, как она считала, серьезные основания опасаться нападения экзистов.

- Эти твари? А что им могло там понадобиться и откуда эти опасения взялись? Командир, а вы не подумали, что вас обманывают?

- Зачем?

- Хорошо, откуда у этой святой простоты взялось убеждение, что на них нападут?

- Ледайя, это их королева, сказала, что они видели чужой корабль, что они услышали их замыслы и планы…

- Слушайте, командир. Как вас?

- Георгий Смирнов, капитан…

- Джордж. Мне все равно, как вас нагрели. Но вы сами-то осознаете, какую чушь вы несете сейчас? У них, сельскохозяйственных рабочих, есть системы слежения в этом секторе? Подслушивающие, подглядывающие? Такие мощные, что засекли и расшифровали чьи-то переговоры?

- Госпожа Роза, там живет странный народ, и у них есть возможности читать мысли на большом расстоянии.

- Ничего смешнее я не слышала. Джордж, вас опоили? Вам внушили, что им грозит опасность? Бедное дитя… И что было дальше?

- Госпожа Роза, я не счел их опасения выдумкой. Но также не было объективных данных, говорящих о том, что в их забытом Богом секторе есть кто-то кроме нас извне. Мы выставили свою систему разведки. И, как предписывает регламент, вызвали по дальней связи командный корабль подразделения. И вот тут начались чудеса. Перед посадкой на планету мы сообщили, что высаживаемся, получили «добро» и продолжили выполнение задания. А повторно отправить рапорт мы не смогли. Не проходил сигнал! Ни от нас, ни от командного корабля.

- А ретранслятор у вас где? – деловито поинтересовалась Роза.

- Как обычно, один на самом корабле десанта, второй остается на разведчике на орбите.

- Ваш разведчик сообщал о появлении гостей в секторе?

- Нет.

- Сломался?

- Все с ним было в порядке!

- Дальше?

- А дальше я оставил группу бойцов на планете. И вшестером мы погрузились на наш десантник и взлетели за помощью. Раз связи нет. В подпространстве случилась катастрофа. В корме корабля произошел взрыв, небольшой, но он разрушил защитный слой тириниума. Все, что мы успели – влететь в катер, и там, понимая, что катер тоже будет разрушен – в спасательную капсулу. В таких ситуациях спасательную капсулу выбрасывает в ближайший выход из подпространства, хотя шансов практически нет – оно сжирает любой материал, не защищенный тириниумом. И вот мы здесь…

- Как трогательно… что же это была за авария?

- Задним числом, вспомнив все детали и собрав показания членов экипажа, мы смогли установить вероятную причину. И поверить в то, что жителям Тэйларии было чего опасаться. Нас пятеро, как вы знаете. А на корабль зашло шесть бойцов. Осталось пять.

- Шестой погиб. И что?

- К сожалению, нет. Он вышел из корабля прямо перед стартом, заложив взрывное устройство.

- Кто-то из ваших?

- Я собирал показания моих бойцов. Они вспомнили, что один из них был в шлеме с закрытым щитком. Все думали, что это – Вей Тань, он должен был лететь с нами, и система опознания корабля не среагировала, когда он вышел.

- Наверное, он все-таки погиб.

- Или это был человек, хорошо знакомый с нашей системой безопасности.

- Похоже на сказку, в самом деле…

- Да, согласен. Все, что я рассказываю – это как бред сумасшедшего. Но… госпожа Роза, а если это правда? Если все эти совпадения – молчание разведчика, вышедшая из строя система дальней связи сразу на двух аппаратах, авария, которая должна была нас похоронить – правда, то народу на планете Тэйлария грозит гибель!

- Или вы врете.

- Проверьте меня на лжедетекторе.

- Думаете, у меня его нет?

- Проверьте меня! Умоляю!

- Проверим, проверим.  А от меня-то вы что хотите? Ну, положим, ваша история правдива, и?

- Я прошу послать сообщение по дальней связи – о том, что на планету Тэйларию совершено нападение экзистов. Что тэйларийцам требуется срочная помощь нашего флота!

- Это невозможно!

- Почему?

- Я… путешествую инкогнито!

- Там гибнут люди!

Роза молчала.

- Ну хорошо… прошу вас – отправьте нас куда-нибудь поближе к цивилизации, вы же хотели это сделать!

- После рождения ребенка. Я не могу прыгать в подпространство. Перегрузки могут убить меня и дитя.

- Госпожа… госпожа Роза! Прошу вас, подумайте! Представьте, что вот сейчас, в данную минуту, гибнут ни в чем не повинные люди, оставленные без помощи!

- Так, оставьте ваши эмоции. Прежде всего, я вам не верю. Да, проверю на детекторе.

Роза встала:

- А что понадобилось экзистам в этой Тэйларии?

- Вечная жизнь! – глухо ответил Георгий, сжимая кулаки. – И иные возможности, которые есть у жителей планеты.

- А с вами забавно и не скучно! Идемте! Да, Георгий, вы зря так толкаете меня на гибельный прыжок в подпространство! – идя по коридору за Георгием и Алексом, Роза развеселилась. – Я – единственный человек во всей Ойкумене, которого будет слушаться эта яхта. О… пытались, пытались и взломать, и угнать… Нет, не вышло. Я оказалась поумнее многих. Так что… проверить на лжедетекторе вас и ваших бойцов – это я сделаю, но захотите ли вы сами рискнуть остаться на веки вечные болтаться в тумане?

Глава 11.

На голову «ведьмы» (по совместительству Государыни Ледайи) экзисты нацепили глушащий колпак и вытолкнули ее в длинный дворцовый коридор в сопровождении двух пиратов, легкого боевого робота и медробота, везущего на каталке прах «дорогого Михася». Правда, Михась был уже не дорогим, а самым распоследним подлецом, успевшим в коматозном состоянии переоформить завещание в пользу черт знает кого, лишь бы не оставлять денежки «любимым братьям» Альберту и Дони, пожалевшим драгоценную арийскую кровь для продления его жизни.

Глушащий ментальное воздействие колпак выглядел, как обычный шлем, но без щитка. Ледайя заставила себя не содрогаться от отвращения, когда медробот нахлобучил ей на голову это потрепанное устройство, знакомое по учебникам из Воспитального дома. Устройство было изобретено около четырехсот лет назад. Тэйларийцы сумели развить изобретение, и во дворце Государыни, например, были зоны, ограничивающие возможность телепатии – в ее кабинете, в тронном зале, дворцовом хранилище и спальнях. Зачем вам смотреть сны королевских особ?

Ледайя шла по коридору, подобрав подол длинного платья. Так уж вышло – не успела найти что-то, более подходящее случаю – брюки она носила только на охоте, а охотничьи костюмы были в домике в горах. А тут – что есть. Разорванное «верхнее» платье, а под ним – грязная, в прошлом нежно-голубая шелковая рубаха. Когда их «накрыло» взрывом, Ледайя потеряла сознание. Она запомнила только громкий свист, грохот рушащихся стен, и еще – как десантники бросили ее и мужа на пол, закрыв собой… Когда она очнулась, вокруг были экзисты и их роботы. А сама она – в крови, грязи и противной пыли, законопатившей ей горло, ноздри, уши… Сейчас Ледайя могла хотя бы нормально дышать, не сглатывая слюну с мелкой пылью, скрипящей на зубах.
Она шла, гордо подняв голову, глядя прямо перед собой. Правда, обзор «перед собой» загораживал медробот, толкавший перед собой каталку с дорогим прахом. В другое время Ледайя сама посмеялась над этой нелепой процессией – ненужный покойник, по бокам два экзиста с бледными лицами вампиров (интересно, где их космический загар?), за платформой тащится она, Государыня, как рабыня или военный трофей, и замыкает торжественное шествие вооруженный до зубов боевой робот.

Высокие окна дворцового коридора были разбиты, стены оплавлены и частично разрушены. Потолок держался, но весь пол был усыпан обломками и кусками мозаики, украшавшей некогда стены и своды дворца. Крупные обломки убрали из прохода, но осколки стекол попадались под ноги. Ледайя перешагивала через острые осколки, стараясь не порезать обувь. Перешагивать, не глядя под ноги, было сложно, и постепенно ее гордо поднятая голова опустилась. В разбитые окна она видела двор. Там тоже все было разгромлено – окружавшие площадь дома разрушены или сильно повреждены. Отвратительный запах доносился с порывами ветерка с улицы. И еще было ощущение, что она оглохла.

Очнувшись после взрыва, она вначале ничего не слышала – уши заложило, они ужасно болели, болела и кружилась голова. Медицинский робот привел ее в чувство, что-то вколол, дал разведенное в воде лекарство, заложил в уши капсулы с УФ-излучателями, и через час она уже нормально слышала. Но в этом колпаке как будто снова оглохла. Даже оглушенная, она могла «слышать» эмоции окружающих людей. Пока не попала в тронный зал. Там глушились особые способности тэйларийцев.

Материнская тревога сумела пробить эту защиту, послав приказ Соломонию, но этот порыв души был отдельным всплеском. А теперь – слух вернулся, а острая гипертрофированная чувствительность ее души – нет. У каждого тэйларийца эта чувствительность проявлялась по-разному. Ледайя не «прислушивалась» каждую минуту к окружающему ее эмоциональному фону. Когда было нужно, она «настораживала ушки», «топорщила усики-антенны», настраивалась на объект и «слышала» его чувства. А сейчас… ничего. Только приглушенные «обычные» звуки.

Медробот с незабвенным Михасем покинул их, выйдя из центрального входа дворца. И через выбитые двери Ледайя увидела нечто – какую-то кучу, груду… гору трупов на площади. Гора дымилась и отвратительно воняла. Ледайя в ужасе прижала руки к лицу, стиснула кулаки. Только не закричать, только не упасть! А подлецы-экзисты нарочно замедлили шаг, заставляя ее задержаться у дверей. «Люди…  это же мои, мои люди! Сколько погибло… я, я виновата… поверила…»

Ледайя подняла голову и посмотрела вверх. Купол был пробит, и лучи солнца попадали внутрь, освещая разрушенный дворец. «Георгий! Георгий!!! - мысленно закричала Государыня. – Как ты мог так обмануть нас? Как ты мог?» Ее подтолкнули, и она пошла дальше. Следы крови на полу, какие-то бурые сгустки на стенах… Сердце Государыни колотилось так сильно, что, казалось, разорвется. Щеки пылали, лицо горело. Ее глаза, недавно тоскливо-серые, стали черными. Ледайя ненавидела самоё себя. «Так увлечься… так попасться… позабыть стыд, приличия - и вот как все обернулось. Твоя неземная любовь к «посланнику небес»  стоила жизни этим доверившимся тебе людям…» Так она бичевала себя весь оставшийся путь, пока процессия не остановилась перед хорошо пригнанной дверью, в вечернем полумраке сливавшейся с поверхностью стены – входом в казначейство.

Дверь была закрыта. Эта часть дворца пострадала не так сильно, хотя флигель и часть крыла здания, где располагались гвардейцы («Все погибли!» - с ужасом подумала Ледайя), были разрушены.

- Приложите вашу ручку к замку! – один из охранников повернулся к Ледайе. – Поживее, светлейшая, а то сами приложим.

Охранники расхохотались, а Ледайя вспомнила о муже, о кое-как обработанной культе руки – кисти не было. «Вот оно что… вот оно что!» - думала она, и к преступлениям капитана малого десантного корабля Георгия Смирнова прибавилось еще и это – ее мужа Брувиля резали на куски. Сначала отрезали руку, чтобы открыть двери, настроенные на прикосновение дланей Государей и приближенных особ. Казначей либо сбежал, либо погиб. Открывали двери кистью руки Брувиля… «Он обречен… твари будут использовать его – как донора… ненавижу!» - с этой мыслью Ледайя прислонила руку к панели рядом с дверью, и дверь открылась внутрь.

Даже из коридора было видно, какой разгром учинили экзисты в казначействе. Видимо, они искали золото и драгоценности. А нашли только ящики с коллекциями минералов. И никаких ценностей. Пираты взломали ящики и расшвыряли камни по полу, но нашли только минерал, похожий на земной пирит. И вот сюда, в помещение, тщательно экранированное от любых звуков и ментального воздействия, привели Ледайю. Первым, чуть не разрушив ступени, ввалился робот. Он осветил фонарем все углы и, встав у нижней ступени, объявил:

- Чисто!

«Очень даже грязно!» - мрачно думала Ледайя, ковыляя вниз по ступеням, стараясь не запутаться в платье.

Пират спустился вслед за ней, осмотрел помещение, сдернул с головы женщины колпак и обратился к роботу:

- Охраняй ее. И не балуйся с ней! – и под гогот второго поднялся наверх. Дверь закрылась.

Ледайя опустилась на деревянную крышку ящика, валяющуюся на полу и закрыла лицо руками. Она не сомневалась, что робот «ведет репортаж» - пересылает видео в «штаб» экзистов, расположенный в тронном зале. Пусть они увидят ее такой – павшей духом, слабой. А пока… Ледайя «навострила ушки». Хранилище было сделано на совесть – никаких звуков и «эмоциональных волн» снаружи не доносилось. Робот безмолвствовал. Ледайя старалась вспомнить все, что она изучала в детстве и юности о роботах. Вот этот – современная модель, используемая в войсках Ойкумены или старинный, как их собственные роботы, оставшиеся после поспешного бегства с Тьяны?

«Вспоминай, вспоминай! Наши были черные, этот серебристый, матовый…» - Ледайя раздвинула пальцы и вздрогнула: робот стояла на расстоянии вытянутой руки!
- Ой! – вскрикнула женщина и вскочила. Робот не двигался. И цвет у него сменился – теперь он был темно-серый, в неярком свете он почти сливался с погруженными в полумрак стенами.

«Как он подобрался, что я ничего не услышала? - подумала она, на всякий случай забираясь на груду ящиков. – Все наши наработки разбросали… философский камень искали, что ли? Стоп. Стоп!» Ледайя замерла, боясь спугнуть пришедшую в голову идею. «Это – наше богатство – образцы оригинальных минералов и те же минералы, но подвергшиеся воздействию… стоп, стоп! Только не радуйся так откровенно, а то догадаются… надо найти фаулерит… мы с ним много работали, он хорошо поддавался воздействию… розовый, розовый… пойди, найди в таких потемках!»

Ледайя с тоской оглядывала навал из камней и ящиков. Потом посмотрела на бездельничающего робота. А почему бы и нет?

- Робот! – произнесла она негромко, стараясь настроиться на жуткую железяку. – Почему ты изменил цвет?

Робот не пошевелился.

- Ты был серебристый, а сейчас ты темно-серый. Ты хамелеон? Отвечай!

Робот молчал.

- Мне хочется размяться. Поиграть. Ты будешь со мной играть?

Ноль внимания. Ледайя не «разговаривала» с механизмами – этим занимались другие, более способные к воздействию на неживую материю тэйларийцы. Но кое-что умела и она. «А если перейти с иглиша на наш старый язык? Наши роботы его понимают!»
- Hey! Ich brauche Hilfe! Machen wir einen wettkampf?* Ох ты ж тупая железяка… Как тебя… Roboter! Wer … как это… als Erster den roten Stein findet, hat gewonnen! Verstehst?**

То ли робот «посоветовался со штабом», и ему разрешили подыграть Государыне, чтобы посмотреть, что она задумала, то ли зачатки его интеллекта отозвались на знакомый язык, но дело сдвинулось: боевой робот зашевелился, огляделся и направился к самой большой куче камней. Первый камень – гранит темно-красного цвета – чуть не разбил Ледайе нос. Робот кинул камень в нее.

- Не кидай! Дурень. Издалека показывай! Nein! Nicht das! Und nicht werfen!
Через полчаса Ледайя и робот с воодушевлением раскапывали прииски в поисках фаулерита. И нашли! Целую россыпь вываленных из ящика серо-розовых камней с аккуратными наклейками!

- Фух! Молодец! Ты, ты выиграл! Иди, дай передохнуть.

Робот не сдвинулся с места. Ледайя посмотрела в его глаза-камеры и произнесла:

- Du - Gewinner!****

Робот кивнул и отошел на пару метров, не сводя «глаз» с Ледайи.

«Ага… Значит, следит… Ну ничего, я могу и чокнутой прикинуться…»

Следующие несколько часов наблюдатели, изредка поглядывая на картинку, передаваемую роботом, видели одну и ту же картину в разных вариациях: Государыня Ледайя играла в камушки. То ли мозаику выкладывала, то ли город строила.  То положит свои красные камни от светлого к темному, то выложит из них цветочки, то волны... В конце концов экзисты устали подсматривать и перестали обращать на нее внимание. А зря.
 
На каждом образце были наклейки с названием минерала, датой и штрихами разных цветов.

«Так… - любовно разглядывая образец фаулерита, похожий на кусок свинины, размышляла Ледайя. – Фуалерит, он же родонит, он же русский орлец, подвергнут воздействию… о! больше ста сорока лет назад! «Беседовали» с тобой трое арийцев, вот три вертикальных штриха, два зеленых, один красный – двое мужчин и одна дама. Вектор указывает вправо вверх – значит, был прогресс. Четыре  горизонтальных штриха – четыре сеанса, и вот качественный показатель – цифра 7… или 4? Вроде семерка. Ну что же, неплохо… Иди в кучку к своим удачливым собратьям!» - и Ледайя дополнила «куском свинины» узор справа от себя.

«Дети, дети… спокойно. Если бы Тэлар не увел детей в безопасное место, ты узнала бы об этом еще там, во дворце. Некто Шульц с мерзавцем Соломонием не долетели… Это хорошая новость! Ага, вот еще перспективный камушек! Посмотрим на тебя!»

Со стороны Ледайя выглядела сошедшей с ума от сильных переживаний. Она рассматривала камушки и на просвет, и любовалась ими, отставив в сторону, меняла местами в намечающейся картине из розово-красных камней. На самом деле она читала надписи на этикетках. Арийцы приметили родонит в незапамятные времена на Земле. Он обладал полезным свойством усиливать телепатию.

Способность принимать, концентрировать и пропускать через себя усиленную телепатическую волну минералы приобретали не сразу. Для начала нужно было провести несколько сеансов «бесед» с камнем, раскрыв его потенциал. Многое зависело и от цельности породы – минерал с белыми или прозрачными вкраплениями «работал» лучше, чем цельный розовый камень. Ариец со средними способностями, вооруженный куском мощного фаулерита, успешно перестраивал структуру почвы, корней деревьев, приучая их к горячим ураганам, уносящим плодородный слой почвы на негостеприимной Тэйларии. Это сейчас планета имела отдельные зоны-оазисы, пригодные для жилья. А двести лет назад арийцы нашли здесь умирающих от голода, брошенных на произвол судьбы колонистов.

«И если я не могу позвать на помощь, я смогу собрать самые мощные образцы и для начала приручить робота, а затем, возможно, выбраться отсюда! - и Ледайя уложила очередной минерал с привлекательной десяткой на этикетке в узор из камушков. – Лишь бы не помешали!»

* Эй! Мне нужна помощь! Устроим состязание?

** Робот! Кто… Как это?.. первым нашел красный камень, победил! Понял?

*** Нет! Не то! И не бросать!

**** Ты-победитель!


Принц Тэлар выпрямился и вынул лазерный меч из ножен. Ирина, не сводя с него глаз, взяла винтовку обеими руками и засветила «разогрев». И сразу замершая в момент удара по Светлости толпа людей пришла в движение. Мужчины, увлекая за собой женщин, разбегались подальше от места разгорающегося конфликта. Лилия, напротив – обхватила Ирину за плечи и заголосила:

- Это же Государь Тэлар, Соправитель! С ним так нельзя! Он вспыльчивы-ы-ы-ый!

Подбежавшие Рефиниум и Телпаний грудью встали на защиту Ирины, потихоньку оттесняя Государя, зафиксировали обе его руки – Телпаний правую, с мечом, Рефиниум левую.

- Государь! Не стоит связываться!

- Сначала следует разобраться, Государь!

- За выполнение приказа не наказывают, Ваша Светлость!

- Вы вначале расспросите, а потому уже…

- Государь, достойно ли биться с женщиной…

- Ваша жизнь – ценность…

Так, убалтывая Государя и одновременно не давая ему включить лазерный луч, тэйларийцы оттеснили рыпающуюся Светлость на несколько шагов от Ирины и, убедившись, что Тэлар в состоянии держать себя в руках, отпустили Принца и почтительно отошли на пару шагов.

Ирина отставила винтовку, прислонив ее к скале, села на землю и, прижавшись к скале спиной, смотрела в небо. Ей стало наплевать на всех королевских особ, и этого белобрысого наглеца больше всего. Люди погибли, защищая его сестру, пока он, царственный болван, где-то болтался. Величество хреново…

- Я могу себя чувствовать выполнившей приказ вашей королевы? – устало спросила она Телпания. – Ее подданные выведены из дворца и переданы в руки Принца Тэлара. И им следовало бы поторопиться, скоро стемнеет, а идти по камням в темноте…

- Рефиниум! Там, впереди, сторожевой пост, они вас примут и проводят! Расскажи мне, пока люди проходят, что произошло. Не тяни только… - Тэлар не глядя в сторону Ирины, решил, что пора перехватить инициативу и показать, наконец, кто на этой планете Принц. А кто с неба свалился.

- Проходите, проходите! – Рефиниум позвал прятавшихся сограждан и жестами начал их подгонять – мол, идите, не задерживайтесь!

- Государь, на нас было совершено нападение. На дворец. Налетели неожиданно, атаковали по кругу. Роботы и несколько катеров. Один вот она подбила! – и Телпаний указал на Ирину.

«Надо же, заметил!» - без каких- либо эмоций подумала Ирина. Привычное напряжение, вызванное ответственностью за «подопечных», отпускало. И на первый план вылезала мерзкая тоска, жалость к погибшим, а за ней виднелись неопределенность положения, отчаяние, мысли о предателе… Это плохо. Этак она не выживет в пижаме, носках и с половинным зарядом лазерной винтовки. Нельзя расслабляться, нужно хотя бы следить за небом - экзисты могут прислать дрона, а следом боевой катер…

- Ваша царственная сестра, Государыня Ледайя, видя безнадежность сопротивления, велела открыть вход в подземелье и всем оставшимся в живых уходить, а госпоже Ирине велела нас сопровождать! Сами Государи под охраной последовали за нами, но не успели… сильный взрыв повредил крыло спортивного флигеля, там был вход в подземный ход, и обрушил свод… мы остались в заваленном подземелье, а Государи снаружи…

- Ледайя погибла? – глухо спросил Тэлар, не глядя на Ирину.

- Мы не видели… простите, Государь!

- Я шла последней. Наши люди закрыли собой вашу сестру и ее мужа от рушащегося потолка, потом нас завалило. Возможно, ваши Государи остались живи. Наши… - Ирина запнулась, спазм сдавил горло. – Наши, скорее всего погибли.

Повисла пауза. Последние «подопечные», испуганно поглядывая на взбешенного Тэлара, проскочили мимо и скрылись за поворотом ущелья. Ирина поднялась, взглянула на принца, перевела взгляд на Телпания:

- Люди знают, куда идти?

Рефиниум откликнулся первым:

- Да тут больше некуда! Вперед  да вперед, по ущелью! Но я провожу! – и, отвесив низкий поклон Его Светлости, Рефиниум быстрым шагом удалился из поля зрения, вслед за остальными. Лилия вопросительно заглянула Ирине в глаза:

- Какие у вашей милости будут распоряжения?

- Догоняй остальных! Спасибо тебе! – ответила Ирина с вымученной улыбкой. Тэлар проводил Лилию суровым взглядом, но та, присев в реверансе, удалилась без тени смущения. Принц принцем, а она служит самой Государыне.

- Я возвращаюсь обратно! – сказал Тэлар Телпанию.

- Мне нужно в город… - прошептала Ирина.

Телпаний покачал головой, с сочувствием оглядев худенькую фигурку:

- Ирина, ну куда вы в таком состоянии? И ваша одежда? Винтовка? Да вас сдаст экзистам первый встречный, пожелавший выслужиться! И в носках этих… как далеко вы уйдете?

- Это не носки… - Ирина пошевелила пальцами правой ноги. – То есть носки, но они прочные. Это же военная технология, для костюма десантника. Подошва жесткая, неистираемый материал…

- И не стираемый! – фыркнул Тэлар. Ирина промолчала.

- Зачем вам в город? В пещерах безопасно. И ваш бесценный опыт нам пригодится! – продолжал уговаривать женщину Телпаний. Принц Тэлар с презрительной улыбкой смотрел в другую сторону.

- Я должна узнать, что стало со всеми моими людьми… - твердо ответила Ирина. – Я попробую пройти обратно по подземному ходу. Если смогу, проберусь через завал…

- Вы одна не сможете! Я… я тогда с вами! – Телпаний был взволнован.

- Нет.

- Я ее провожу! – буркнул наконец Тэлар. – Нам по пути. Только в таком прикиде ей точно далеко не уйти. Ты прав, Телп! Эй, десантница, пошли. И по дороге расскажешь про завал в подземелье. Пока сомнительно, что его можно разобрать без техники!

- Государь, а вы-то куда? – переполошился Телпаний.

- Да куча срочных дел!

- Да как же мы без вас? Ваш народ – там, в пещерах!

- А что мой народ? Недалеко отсюда первый пост, от него до пещер рукой подать. А там вас встретят…

Смеркалось.

Глава 12.

- Скоро совсем стемнеет! – мрачно сказал Его Светлость, вышагивая по дороге. Ирина еле поспевала за ним.

- Надо было в пещере заночевать, я же предлагала! – устало ответила она.
Тэлар, не оборачиваясь, процедил сквозь зубы:

- Мы с тобой раз пять это обсуждали, нет?

- Как вам будет угодно, ваша милость! – ехидно ответила Ирина. – Но робот тот был ваш, а не чей-то еще, и если Рефиниум с Телпанием с ним «нашли общий язык», то уж вам-то, ваше святейшество, Принц крови, это было бы совсем элементарно!

- Почему «святейшество»? – заинтересовался Тэлар. Про то, что арийской знаменитой крови у него всего лишь четвертушка, он уже рассказывал. После этого они с Ириной оба перешли на «ты». Про то, что Рефиниум – уникум, он рассказывал. После этого они стали чувствовать некую общность – они оба были «не такие, как гений Рефиниум». После «залегания» в ближайшей канаве – мимо проскакали местные жители, подняли пыль и заставили укрыться (принц потом долго разорялся, что они упустили шанс заполучить отличных коняшек, на что Ирина возражала, что тогда пришлось бы их владельцев прикопать неподалеку, чтобы не трезвонили о похитителях на всю округу, а это не их метод, их одежда приобрела одинаковый цвет дорожной пыли.

Так что дальнейший диалог проходил в непринужденной атмосфере подколок и скрытом выяснении личности собеседника.

- Не знаю… - откровенно призналась Ирина. – Из сериала какого-то, про старую Землю. Там были и Ваше Величество, и ваша милость, и Ваше Святейшество…

- Я сериалы люблю, - ответно признался Принц. – Про разные миры. Смотрел недавно про джедаев… это люди такие, типа нас, с особыми способностями. Ты представь – этому сериалу больше полтыщи лет!

«Интересно, как он смотрел последний сезон, если их планета не имеет выхода в Большую Сеть?» - подумала Ирина.

«Не сболтнул ли я лишнего?» - подумал Тэлар, искоса поглядывая на Ирину.

- Да, мы тоже на корабле смотрели. Ты на какой серии остановился?

- Трехсотый сезон, серию не помню уже. До конца досмотрел, и все, - соврал Тэлар.

– Они все одинаковые.

«Врет, - решила Ирина. – Трехсотый сезон закончили снимать двести лет назад, а он только что про полтысячи говорил… ладно»

- Да они все похожи, - пыхтя, подтвердила Ирина. – А твой лазерный меч оттуда. Ты знал?

- Еще бы! Мой сделан на заказ, похожим на старинный джедайский, из первых серий! – похвастался Тэлар, а про себя подумал: «Не поверила. Следите за языком, Ваша Светлость…»

Дорогу освещала местная луна. Вдали показались огоньки селения. Тэлар остановился и повернулся к Ирине:

- Слушай. План такой.

Тэлар смотрел на Ирину сверху вниз, а она на него – задрав голову. Тэлар был выше бравой десантницы на высоту стандартного космошлема. Звезды отражались в ее глазах, и Тэлару почудились искорки, проскочившие между ними. Он замолчал.

- Ну? – спросила Ирина. Ей на мгновение показалось, что она тонет в его больших серо-голубых глазах.

- Что «ну»? – смутился Тэлар. Он забыл про план.

- План какой? Слушай, ты такой здоровенный парень, мне трудно долго на тебя снизу вверх смотреть! Там, на обочине, бревно какое-то, пойдем присядем!

- Погоди! – Тэлар отстранил ее от ствола дерева, лежащего вдоль обочины. – Это, может быть, и не ствол, а…

- А что? – Ирина сделала круглые глаза. – Тушка водяной змеи? Я с такими столкнулась на планете Анаконда. Говорящее название, верно?

Тэлар прижал палец к губам и вытащил лазерный меч. Ирина взялась было за свою винтовку, но он покачал головой: «Не надо!» Луч лазера с шипением вырвался из рукоятки, Тэлар размахнулся, ударил по колоде, но луч завис в миллиметре от бревна, освещая его ярким светом. Ирина отпрянула в момент удара, и, приглядевшись, увидела обычный ствол дерева. Подняла голову – принц смотрел на нее и радостно улыбался.

- Подловил, да? – Ирина хихикнула и уселась на бревно. Уселась, чтобы тут же с криком провалиться. Тэлар ухватил ее за несчастную пижаму, и Ирина, выгнувшись, оказалась на ногах.

- Трухлявая колода! – возмущенно воскликнула она, отряхиваясь от прилипшей коры дерева. Тэлар повел мечом вдоль ствола дерева, пнул его ногой. Сапог ушел вглубь, почти не встретив сопротивления. Дерево только казалось крепким, а при ударе оно рассыпалось, как песок.

- Странно!

- Что странно? Обычный трухлявый пень…

Тэлар еще раз пнул ногой колоду – рассыпалась в труху.
 
- Да не бывает у нас так… Ладно, давай присядем на обочине.

Присели. Ирину мучило любопытство – она-то, выросшая на Земле, ничего особого в поваленном стволе не увидела.

- А что не так? Ну, упало от старости. Термиты какие-нибудь его сожрали изнутри.
Принц убрал луч, поместил рукоятку меча в кобуру и присел на травку рядом с Ириной, пристроившейся на валуне. Земля была еще теплая, но выпавшая ночная роса быстро промочила штаны. Тэлар пересел на камень. Сидеть на нагретом за день камне было не холодно, но в мокрых штанах безрадостно.

- От старости дерево не могло умереть. Когда мы прилетели сюда, две сотни земных лет назад, здесь не было таких деревьев. Мы проделали кучу работы, чтобы вырастить вот такие высокие, прямые деревья, как это. И срок жизни у них минимум пять веков.

- Может, ветром повалило или срубили?

- Нет, я посмотрел. Оно сломалось у корня, было уже трухлявое. И если бы оно было крепким, местные крестьяне его бы живо утащили – сделать из него мебель или что для дома. У нас строжайше запрещено рубить лес…

- Слушай, запреты всегда и всюду нарушаются, на то они и запреты, чтобы их нарушать! – изрекла Ирина, с наслаждением вытягивая ноги. – Ладно, что за план у тебя?

Принц задумался.

- Нет, тут что-то не так. Получается, что мы ошиблись с этими деревьями.

- Бывает. А план-то какой? Есть хочется, ночь наступила. Через подземный ход вы не возжелали, крыльев у нас нет, телепортацию вы еще не освоили…

- Над телепортацией наши Учителя работают! – оживился Тэлар.

- План, Ваше Светлейшество, план!

- Видишь огоньки? Это – селение. У меня там… ну… типа приятель. Проберемся задами, заглянем. Если му… в общем, если приятель один, зайдем. Тебя переоденем и попросим лошадей. Ты умеешь верхом?

- На лошади? Не пробовала… но мотоспейс я вожу.

- Мото… что?

- Это… как тебе объяснить? Ну, это конь, только искусственный, и он может летать в атмосфере и в космическом пространстве, и на нем сидишь верхом, как на лошади, понимаешь?

 - Ты справишься! – Тэлар встал и, не оборачиваясь, двинулся к деревне. Ирина посидела, но он не обернулся и не позвал ее.

«Что я ему, собачка, бежать за ним? Хоть бы свистнул для смеха!» - возмутилась Ирина и побежала догонять.

Тэлар и Ирина уже полчаса сидели за плетнем, огораживающим большой постоялый двор. Было необычно тихо. Хозяйка, молодая крепкая тэйларианка, выпроводила наконец последнего пьянчужку и, с облегчением вздохнув, заперла двери трактира и направилась в небольшой хозяйский домик, стоящий в глубине двора. Окна, выходившие на огород позади дома, засветились теплым светом. Женщина была одна. Тэлар ловко перемахнул за плетень, Ирина перелезла следом.

Собаки подбежали, радостно виляя хвостами, тыкаясь мокрыми носами в руки Тэлара, поскуливая.

- Да тише вы, - прошептал принц. – Тише…

Ирина замерла, когда одна из собак принялась тыкаться в ее руки своим мокрым носом. Конечно, она и раньше видела собак, в контактном зоопарке при ее колледже на Земле. А у парня из ее параллели был даже домашний питомец – лохматый эрдель-терьер, настоящий здоровый псина. Но с парнем Ирина не дружила, и близко с собаками ей не довелось сойтись. После колледжа – училище при МЧС, затем – космос, на кораблях если и держали собак, то только служебных, помогавших отыскивать живых в завалах, и команду к ним не подпускали. А на Земле…
Дело в том, что родина человечества, планета Земля, была перенаселена. Она потеряла континент Америку – и Южную, и Северную, они ушли под воду после страшной катастрофы, вызванной взрывом Йеллоустоуна – огромного вулкана, расколовшего материк. В атмосферу попало столько вулканического пепла, что на оставшихся над водой частях суши бывшей Америки жизнь восстановилась лишь спустя полстолетия.

Человечество вынужденно переселялось в космос, осваивало новые планеты, терраформировало некоторые миры. А на Земле жило очень много людей. И содержать питомца, а тем более – собаку или кошку – было не по карману Ириным родителям. Казалось бы, ну что такое – кошка?

Начать с того, что кошка потребляет драгоценную пищу, занимает площадь, наносит вред. Какой вред может принести кошка? Кошки плодятся, охотятся на птиц, нарушают природный баланс перенаселенного мира. Хотите иметь домашнее животное? Заплатите налог.

Любой питомец должен был быть стерилизован, привит от всех возможных заболеваний. Приучен к личной гигиене. Прогулки в строго отведенных местах, по расписанию. Животное должно было быть гипоаллергенным, не линяющим, иначе – платите дополнительный налог.

О гуманном обращении с животными были выпущены специальные законы. Попробуй, воспитай собаку, не дернув ни разу за поводок и не прикрикнув на нее! За негуманное обращение можно было легко налететь на колоссальный штраф или даже разбирательство в суде.

Не было у Ириных папы и мамы таких денег. Ни на песика, ни на кису, ни на рыбку. И на птичку – тоже не было. Лишь однажды Иринке прописали дельфинотерапию, когда она упала с качелей в детском парке, и ей нужно было много плавать, чтобы восстановить подвижность позвоночника. Она и плавала, с дельфинами. А эти псы… Не страшные, но чуждые девушке. Ирина сжалась, но собаки, обнюхав ее, перенесли все свое внимание на Тэлара.

А тот, машинально гладя обоих по загривкам, уже заглядывал в окно домика. Ирина тоже заглянула, стараясь оставаться незамеченной. Занавески на окне, выходящем на заднюю часть двора, были раздвинуты, и Ирина увидела, как молодая женщина зажгла светильник, перенесла его на стол, села, задумчиво глядя в  сторону входной двери. В комнате около стены были навалены мешки и узлы. «Наверное, собралась уезжать», - подумала Ирина.

А хозяйка встала, потянулась и… начала раздеваться. Расстегнула блузку…
Расстегнула блузку, и Тэлар увидел белые округлости высокой груди, пока еще спрятанные под белоснежной рубашкой, и родинку справа, рот его наполнился слюной, пришлось сглотнуть, и… бац! Чертова псина толкнула его в бок, да так больно! Он очнулся и отпихнул собаку, но что-то заставило оторвать взор от молодки за окном. Ирина смотрела на него широко раскрытыми глазами.

- Ты совсем, что ли? - спросила она шепотом и постучала пальцем по своей голове. – Дело! Забыл?

Тэлар с досадой ретировался из-под окна и направился к двери, Ирина и собаки – за ним.

- Я смотрел, одна ли она! – пробурчал Тэлар, догадавшийся, что в бок острым локтем его ткнула попутчица. И тихонько постучал в дверь.

«Ага, я видела, чуть слюну не пустил!» - раздраженно подумала Ирина.

Было темно, светильники располагались лишь на постоялом дворе, и на крыльцо падал свет из окошка. Ирина, вставшая позади Тэлара, всматривалась в темные очертания предметов во дворе. Ей показалось, что во дворе нет ни повозок, ни лошадей. Пусто. Тихо. Только псы громко сопят и поскуливают. И в селении хлопнули дверью.

- Кто там? – раздался настороженный женский голос. – У нас закрыто уже!

- Это я, открой! – вполголоса ответил Тэлар.

- Кто «я»? – неприязненно ответили из-за закрытой двери. – Мужа вот сейчас позову!

- Тэлар. Принц такой, забыла? – зло вполголоса ответил Тэлар. За дверью ойкнули и открыли.

- Ой! Не узнала по голосу! Простите, ваша светлость! – женщина открыла дверь пошире, с удивлением оглядела Ирину, шарахнулась от ее винтовки и побыстрее захлопнула дверь, как будто боялась, что следом ввалится толпа таких же непонятных спутников Его высочества.

- Здравствуй, Сайса! – наконец произнес Тэлар. Он стоял посреди комнаты, широко расставив ноги, по-хозяйски оглядываясь. Женщина быстро застегнула блузку, поставила светильник обратно на стол.

- Прошу, Ваше Высочество. Так неожиданно… Если изволите, я могу быстро приготовить ужин.

Ирина приметила и небрежность в реверансе женщины, и заледеневший взгляд Тэлара. «Странные они, на Тэйларии», - подумала Ирина, усаживаясь за стол. Винтовку она поставила прикладом на пол, между ног.

- Мне нужны две верховые лошади, под седлом. И запряженную повозку.  Собери поесть и воды в дорогу. Пока собираешь, я не прочь поужинать. Не грей, я тороплюсь. И – да, Сайса, я заплачу, - процедил Тэлар сквозь зубы и сел рядом с Ириной. – Не бойся.

- Я не боюсь, Государь! – вид у женщины стал растерянный. – Но, опасаюсь, лошадей я сейчас не найду. Все уехали… Видите, как у нас тихо – постояльцев нет, лошадей нет…

Тэлар смотрел на нее сверху вниз, несмотря на то, что Сайса продолжала стоять, а он сидел.

- Женщина, я же сказал – я заплачу за все. Что с тобой? – голос его был полон скрытого презрения. – Я не торгуюсь, ты забыла, что ли?

Сайса опустила глаза и забормотала:

- Не гневайтесь, Государь! Повозку на ходу сейчас не найти у нас, все уехали, а верховых я попытаюсь вам доставить, я своих матери отвела, чтобы никто не впряг, совсем обезумели все… Сейчас, у меня тут ужин готов, как раз собралась поесть… - и она засуетилась, накрывая на стол.

Ирина отставила свою драгоценную винтовку и накинулась на предложенную еду. Особенно ей понравились оладьи и пирожки с начинкой, напоминающей земную капусту. Тэлар кивнул Сайсе, приглашая ее за стол, но та отказалась:

- Благодарю вас, Государь. Пока вы трапезничаете, я сбегаю к матери, приведу лошадей.

- А… давай, Сайса, давай. Мне не нужно тебе говорить, чтобы ты помалкивала обо мне? Спросят – скажи… скажи, дворцовая стража затребовала коней.

- Да, Государь, как скажете! – и женщина выскользнула из дома.

- Ты ей не доверяешь? – Ирина проглотила пирожок, запила его сладким напитком. – Ешь, я подежурю снаружи, посмотрю, не приведет ли она кого вместо лошадей.

- Не приведет, - мрачно ответил Тэлар, обгладывая жареную ножку местной птицы. – Она за свой дом боится. Она знает, я тут камня на камне не оставлю, вздумай она меня предать.

«Не сильно утешает», - подумала Ирина, усаживаясь за стол обратно. Аппетит пропал.

Тэлар, насытившись, пригляделся еще раз к мешкам, сваленным у стены. Чем-то они его тревожили. Он отложил ножку, вытер руки тканой салфеткой с вышитыми инициалами – возможно, хозяина двора – и подошел к мешкам. Дернул за завязки и заглянул внутрь. Ирина заметила, что у этого мешка странная форма – как будто сверху в него положили что-то угловатое. Тэлар рванул ткань вниз, она зацепилась, и ему пришлось обеими руками стягивать мешок вниз. Показались ножки то ли стула, то ли кресла. Тэлар выдернул из мешка стул с вычурной изогнутой спинкой. Принц поставил стул, вынул лазерный меч и засветил лезвие. Ирина чуть не поперхнулась оладьей.

- Эй, ты что? – вполголоса, боясь спугнуть громким голосом явного безумца, спросила она.

Тэлар осветил спинку стула. Ирина успела заметить какой-то вензель, но Тэлар быстро потушил меч и сунул его обратно в ножны. Потом засунул стул обратно в мешок, завязал его и вернулся к столу. Лицо его было мрачно. Он сел за стол и принялся за еду, обильно запивая мясо брагой из большого бокала. Ирина молчала, стараясь не привлекать к себе внимание.

- Роскошная мебель для деревенского кабака, не находишь? – прервал молчание Тэлар.

- Я не разглядела, - уклончиво ответила Ирина.

- Зато я разглядел.

Во дворе затявкали псы, зацокали копыта, и через минуту в дом вошла хозяйка.

- Лошади готовы, Государь!

- Молодец. Забыл совсем – вот этой даме, - он указал на Ирину нужна нормальная одежда. Юбка какая-нибудь, или что там, чтобы она могла верхом ехать. Подыщешь?
Сайса смерила взглядом Ирину.

- Подберем что-нибудь… Пойдемте за мной… э… госпожа?

Ирина встала и последовала за хозяйкой в соседнюю комнату. Это была хозяйская спальня. Широкая кровать, столик с зеркалом. Сайса открыла дверцы большого добротного шкафа из дерева.

- Вот, выбирайте! – она вывалила на постель ворох ярких одеяний.

- Да мне что попроще, - смутилась Ирина.

- Давайте я помогу. Вот, мне кажется, юбка коричневая подойдет. Она широкая, в ней можно и в мужском седле. Блузка к ней зелененькая… вам впору будет, по-моему. Белье нужно?

- Пожалуй… - неуверенно протянула Ирина. Под пижамой у нее ничего не было, не рассчитывала Ира на такой поворот событий.

- Выбирайте! Какие подойдут! – и на постель вывалилась куча белоснежных трусов с оборками, сверху Сайса подкинула рубашки из плотной ткани.

- Мне так неловко, - пробормотала Ирина.

- Да, у Князя Тэлара свои причуды… - Ирине почудилась неприязненность в голосе Сайсы. – А что, он уже охрану себе из женщин набирает?

- Нет, я не его охранник… можно я руки помою? А то за такую красоту и браться-то страшно моими ручками!

- Да, что вы… - протянула Сайса. – У нас все самое простое, мы же деревенские тут… Пойдемте, помоетесь, а то и вправду запылились в дороге! – Сайса подтолкнула Ирину к небольшой дверце, за которой оказался умывальник и нечто, похожее на душевую кабинку в ее каюте на корабле, только с занавеской.

- Сейчас, водичка согреется…

И через минуту Ирина осталась одна, с большим куском вкусно пахнущего мыла, полотенцем и стопкой чистого белья. Она услышала, как начал возмущаться Тэлар, довольно дерзкий ответ Сайсы и включила струю теплой воды посильнее, заглушая голоса. «Разбирайтесь сами, а я помоюсь!» - думала она, смывая с себя грязь и намыливая волосы.

Вытирая волосы, Ира рассматривала трусы. Скорее, шорты на завязках, с оборками снизу. Завязки пришлись кстати – Ира была стройнее Сайсы. Рубашка приятно легла на тело. Блузка, юбка… кажется, вышло похоже на тэйларианку. Под одеждой обнаружился гребень, которым Ира причесалась, нещадно выдирая спутавшиеся волосы. И вышла в первую комнату, с обеденным столом и мешками. Старую одежду она свернула в узел и несла подмышкой.

- Нормально! – Тэлар оглядел ее с головы до ног, и на ногах обнаружил знаменитые носки. – Сайса! У тебя обуви не нашлось, что ли?

- У меня нога меньше, ваша Светлость! Госпожа не влезет! Могу мужнины сапоги дать…

- Не надо, спасибо! Это у меня как ботинки, не беспокойтесь! – попыталась задобрить Сайсу Ирина, но улыбка быстро сползла с ее лица. Винтовка! Она забыла взять с собой винтовку! Она расслабилась настолько, что посмела забыть про оружие! Винтовка стояла там же, у ее стула, прислоненная к столу. Тэлар проследил за ее взглядом.

- Сайса, дай-ка нам еще мешок, надо это чудо замаскировать! У тебя много мешков, как я посмотрю!

Сайса на мгновение замедлила шаг, направляясь к груде пустых мешков, лежащих у входа. Потом выбрала подходящий и, притворившись, что не слышала замечание, протянула мешок Ирине.

Та замотала винтовку, уложила в выданную ей сумку пижаму и сухпаек, туда же пошла фляга с водой. Тэлар вытащил кошель из-за пояса и, не проверяя содержимое, кинул кошель на стол.

- Тут более, чем. Ну что, Сайса, прощай… Он повернулся к женщине спиной и направился к выходу, Ирина, благодарно кивая, за ним. Но у двери  Тэлар затормозил, и, пропуская Ирину вперед, обернулся к хозяйке. - Так куда все уехали, говоришь?

- А… да… кто ж их знает, по делам, - забормотала та, опуская глазки.

- У тебя в мешках вещи с вензелем Ойрута Керима. Откуда у тебя его мебель, Сайса?
Женщина замерла, прижав руки к груди и умоляюще глядя на Принца.

- Помилуйте, помилуйте, Государь… я ничего не знаю… я не виновата…

- Где ваш лорд, женщина? Где Ойрут Керим? Вы убили его?

Сайса упала на колени.

«Как они любят эти колени, - неприязненно подумала Ирина. – Чуть что – сразу бухаются на них!»

- Нет, нет! Господин Ойрут с семьей выехали еще два дня назад, и часть поселян с ними… а потом… потом в их имение прилетел большой корабль, как большая птица, и был так какое-то время, а потом улетел… и наши мужчины туда пошли, а там все побито, и окна, и стены… как будто что-то искали… ну и… они решили, что господину Ойруту уже не понадобится сломанная мебель, и… простите, Государь!

Тэлар молча шагнул к ней и дернул воротник блузы, отрывая пуговицы. Сайса заскулила, закрыв лицо руками.

- Я прощу, Сайса. Как простил вот это! – Ирине удало увидеть, что князь тычет пальцем в плечо женщины. – Вот эта родинка. Такой редкой формы, как лепесток розы. Сайса… или ты Магда, или как тебя звать на самом деле?

Сайса затихла, а когда Тэлар оттолкнул ее, опустила руки и взглянула своими сухими, без слез, глазами на него. Принц крови отвернулся и, подтолкнув Ирину, вышел вместе с ней за дверь. Он перекинул сумки через круп своего коня, проверил подпруги, подсадил Ирину в седло, присвистнул и, пригнувшись у ворот, выскочил верхом сам, ведя Иринину лошадку в поводу.

- Удержишься? – крикнул он, кинув Ире поводья.

- Не знаю! – ответила она, поймав повод.

- Догоняй! – крикнул он и исчез в темноте. Ира тронула пятками бока лошади, и та, умница, помчалась в кромешной тьме, по дороге, освещаемой лишь слабым светом местной луны, пробивающейся сквозь облака, вслед за Принцем крови.

*********************************

На яхте «Шалунья Роззи» царило уныние.

Для начала хозяйка яхты велела поместить доктора рядом с ее каютой, и имперцы остались в трюме вчетвером, без какой-либо информации. Так доктор хотя бы возвращался после консультаций роженицы и что-то рассказывал – как устроена яхта, куда ведет коридор.

Но госпожа Роза через каждые два часа начала объявлять, что у нее начались схватки, и что она вот-вот родит. Доктор не спал вместе с ней всю ночь и был зол, как собака. Алекс получал то затрещину, то пощечину, то поцелуи от дражайшей половины. Она в чем-то раскаивалась, заставляла его запоминать какие-то комбинации букв и цифр, которые он никак не мог запомнить, тогда она начинала или орать, или рыдать, по очереди.

Через сутки поредевший экипаж имперцев не дождался обеда. Алекс обычно был точен, в пределах часа, а тут не принес ни обед, ни ужин.

- Поубивали он там друг друга, что ли? – Вахроменко Леня прижал в очередной раз ухо к люку, пытаясь услышать хотя бы какой-то звук. Перед этим он размахивал руками перед камерой, выстукивал SOS и даже поджег снятую с Петра повязку, имитируя пожар в отсеке. В результате последнего деяния включилась противопожарная система, и весь коллектив залило струями пены. Промокли и одежда, и постели. Леню душевно попросили больше не маяться дурью, а запрашивать общее согласие на залитие водой всего и вся заранее, на что Леня справедливо заметил:

- Так жрать же хочется, братцы – сил нет!

Иоганн Зайберг, связист, развесил вымокшее белье и одежду для просушки и встал под пожаротушителем. Он внимательно разглядывал датчик дыма. Во время тушения датчик выдвинулся из потолочной панели и выпустил струи пламягасителя, а потом убрался назад.

- Что, Йоган? Есть мысли? – спросил Георгий, сидевший по-турецки в пластиковом кресле – пол был мокрый.

- Если бы мы повторили «пожар», я смог бы вытащить кабель из этой штуки, пока она торчит снаружи.

- А заметят?

-  Давно про нас не вспоминают, даже по тревоге Алекс не примчался.

- А кабель зачем?

- У меня остался врачиоли… я могу попробовать подсоединиться к замку и подобрать код.

- Парни! А ну-ка, все в санузел! Леня, поджигай! – скомандовал Георгий, спрыгивая с кресла.

Глава 13


- Я сейчас разорвусь! – кричала Роза.

- Ничего, это скоро закончится. Тужьтесь, пока схватка! Так… отдохните. Дышите, дышите!

- Когда же кончится эта мука? О!!! – стонала Роза. Вот уж не думала она никогда, что родить ребенка – так больно. Почти сутки ее мучили схватки. Серж вкатил бы ей стимулятор мышечной активности, но его не было. А еще ему пришлось отключить медицинского робота, оставив ему только функции диагноста – несколько часов назад этот сердобольный субъект был пойман в последний момент за введением роженице магнезии, расслабляющей мускулатуру и снимающей спазмы.

- Идиот! – орал Серж, выдергивая катетер из вены Розы.

- Кто, я? – испуганно спросил Алекс, безотлучно сидевший рядом с женой.

- Не ты… простите, мадам, я отключу идиота, он только вредит.

- Я не… - начал было оправдываться робот, но тут же был заглушен Сержем, оставившим роботу для беседы только одну возможность – выводить на экран состояние больной… тьфу, то есть роженицы.

- А что с ним не так? – всполошилась Роза.

- У него нет программного обеспечения по приему родов. Он неправильно понимает ваше состояние, и чуть не сделал вам и малышу хуже.

- Когда же все это кончится? Ой, мама-а-а-а! – снова застонала женщина.

- Алекс, там наши без еды почти сутки сидят. Принеси им что-нибудь, и нам заодно! – попросил Серж.

- Не-е-е-ет, не бросай меня! – завопила Роза. – Я боюсь без тебя!

- Я никуда не иду, дорогая! – испуганно откликнулся Алекс.

- Можно, я схожу? – без особой надежды спросил Серж, но Алекс выразительно помахал лазерным пистолетом: сиди, мол, ровно. Так что доктор и Алекс также сутки были на диете, питаясь витаминами и запивая их холодной водичкой. Судя по тому, что схватки шли почти без перерыва, дело близилось к концу.

- А-а-а! О-о-о!

Серж давно уже велел приготовить и кювету для новорожденного, и большую емкость, чтобы его искупать. Оставалось только дождаться младенца. У Розы не было уже сил, схватки измотали ее, и Серж навалился на ее живот, помогая несчастной женщине. Алекс стоял на подхвате, сообщить, когда появится головка младенца. И в тот момент, когда наконец показалась макушка, ему стало так страшно и дурно от всего происходящего, что он грохнулся в обморок, едва не задев медицинский столик со стерилизованными инструментами.

Робот жалобно мигал, всеми доступными средствами показывая, что у роженицы зашкаливает давление. Алекс валялся в обмороке. Серж в медицинской шапочке набекрень, сбросив ставшие ненужными очки (он носил их для солидности – все имевшиеся дефекты зрения были давно исправлены) метался вдоль орущей Розы.

- Умираю! – вопила Роза.

- Держись, уже голову вижу! – орал в ответ Серж, пытаясь ногой дотянуться до Алекса, взбодрить его. Но парень упорно лежал в отключке. Обычно ребенка принимают вдвоем, а тут… врач без опыта, помощи никакой… Ребенок выскользнул, счастливо попав прямо в руки врача.

- Все, все! –кричал Серж. – Все, родился, слава Богу! Не дергайтесь, мамаша! Надо пуповину перерезать! Да очнись же ты, дурень! Мне лед нужен!– это уже Алексу.
Перерезана и обработана пуповина, счастливый доктор подносит малыша матери. Сморщенное личико, красный, орущий кусок мяса… Что может быть дороже?

- Мальчик, мальчик! Смотрите, какой славный!

Женщина улыбалась, несмотря на продолжающуюся боль. Она чувствовала, что сделала самое важное дело в своей жизни – то, что не сделает никто другой.

- Сейчас, сейчас мы тебя вытрем! – врач окунул младенчика в теплую воду в кастрюле, обсушил пеленкой и положил в кювету, прикрыв простынкой. Малыш размахивал ручками, сучил ножками и вопил. А рядом молча «вопил» медицинский робот, показывающий резкое падение давления и сильную кровопотерю у роженицы.
 
Серж добрался наконец до льда, с сияющей улыбкой положил ледяную подушку ей на живот, вылил воду из кастрюли на счастливого отца, и тот начал прочухиваться.
И тут Серж увидел, что что-то идет не так. Слишком много крови. Кровь вытекала из-под женщины и капала на пол, образовав довольно большую лужицу. Серж поднял глаза на экран монитора и ужаснулся. Маточное кровотечение, что может быть хуже? Он вспомнил, что Роза рассказывала о потерянном ребенке, что ее избил и столкнул с лестницы муж, что у нее началось отслоение плаценты, и что потом она много лет не могла забеременеть и решила, что все, она безнадежна, и а тут вдруг Алекс, и почему-то получилось…

Серж сделал все, что было в его силах. Он нашел и зашил старый разошедшийся шов, остановил кровотечение. Но запаса крови на яхте не оказалось. А ни его, и Алекса кровь не подходила Розе. Вторая группа, положительный резус-фактор. Финал.

Он поставил капельницу с плазмой, но это не могло помочь надолго. Алекс держал жену за руку и плакал, шепча:

- Не уходи… не уходи…

А она уже не чувствовала боли, она уплывала в тихий край, где не было ничего. Ей наконец-то  стало хорошо и спокойно. Малыш затих, ей было очень холодно, только рука чувствовала тепло другой руки. Она видела страдальческие глаза доктора, но уже не помнила, как его зовут.

- Кирюша, - прошептала она одними губами. – В спальне, в сейфе, вторая полка, они смогут перестроить корабль под тебя…

Муж помнил это и так, но это было неважно. Единственный человек, который принял его, Кирюшу, а на самом-то деле Александра, таким, какой он есть, уходил. Родив ребенка, она умирала…

- Не уходи, - шептал он в отчаянии, целуя ее ледяную руку. Но женщина уже ничего не слышала. Она взлетела и повернулась к ним спиной. И увидела перед собой множество людей. Своего первого мужа, младшую жену второго мужа, Давида  – их она убила своими руками, подмешав яд. А вот эти – и люди, и рептилоиды – их было очень много. Этих она не убивала, нет! «Почему вы здесь?» - в ужасе спросила она. «Мы – жертвы твоих удачных операций!» - ответил крупный мужчина в военной форме, и она вспомнила – это он закрыл собой девчонку-связиста от выстрела из лазерного пистолета. Ту самую, которую она пожалела из-за фотографии малышки на ее столе…
«Простите, простите меня! – шептала Сара (давайте уж будем называть ее настоящим именем), боясь сделать шаг навстречу, но ее несло к ним как будто потоком ветра. Она в отчаянии обернулась – а позади была тьма, и только одно светящееся пятно – малыш, накрытый простынкой. Он уже уснул, ведь ему тоже пришлось нелегко, но тут вдруг проснулся и отчаянно, во всю силу маленьких легких, завопил.

В этот драматичный момент в медицинский отсек ввалились четыре небритых мужика странного вида – в одних трусах и вооруженных кто молотком для мяса, кто кухонным ножом – обчистили кухню.

Серж обомлел, но тут ему в голову пришла прекрасная, светлая мысль.

- Петр! Твоя группа крови – вторая, положительный резус?

- Вроде так, - отвечал Петр, поднимая с пола лазерный пистолет Алекса.

- Давай, ложись рядом! – Серж подкатил вторую кушетку к умирающей. – У них крови нет никакой, тяжелый случай, а твоя подойдет!

- Чего это? Кому это?

- Мать умирает, сильная кровопотеря.

- Слушай… - укладываясь на кушетку, произнес Петр. – А может, для нее это к лучшему, в ее-то положении?

- Кулаком поработай, активнее, сжал, разжал! – Серж будто не слышал его вопроса. А потом, когда кровь начала перетекать в вену бледной, как снег, женщины, добавил: - Петя, это не нам решать – кому жить. Наше дело – сделать все возможное для спасения. Ребята, вы с кухни? Понадобится крепкий бульон и нам с Алексом  хоть что в рот кинуть. А то я точно загрызу кого-нибудь!

**************************

Начало светать. Усталые кони перешли на рысь, затем на шаг. Пока мчались безумным галопом по темной дороге, Тэлару удалось забыть про Сайсу – не свернуть бы шею! А вот сейчас он с досадой вспоминал, как сорвался. «Я тебе это простил!» Надо же было докатиться до такой низости. Простил он, как же! А что прощать-то? Свою первую влюбленность? Или свой же собственный разврат? Что вы и кому простили, ваша светлость?

Когда Тэлару стукнуло восемнадцать, и он выпустился из школы, его уже величали Принцем крови, а дед подписал Высочайшее распоряжение – после его, деда, смерти, передать управление Северными территориями Принцу Тэлару, выпускники решили отпраздновать свободу от учебы веселым кутежом и, одевшись в «простую одежду», отправились в ближайшее большое селение в трактир.

Подобные вылазки случались и раньше. Их организовывал Соломоний, камердинер Тэлара. К концу застолья почти все юнцы расходились в обнимку с «девочками» по отдельным номерам, а Тэлар и преданный Соломоний сидели за столом, пока у Принца не начинали слипаться глаза. Сколько не подходило к ним жриц любви, они не привлекали Тэлара. Ему не хотелось покупать женщин. Выросший в нищете и простоте, Тэлар знал, что такое настоящая, страстная любовь и не менее страстная ненависть, что такое пьяные слезы раскаяния и как страшен в гневе обманутый покупатель коровы, не дающей молока.

Он знал: все, что можно купить - не имеет отношения к настоящим чувствам. Вернее, просто имеет свою цену. Вон та крашеная блондинка стоит монету, на всю ночь. Такса у нее такая. А на следующей день и ты о ней забудешь, и она о тебе. И никакой любви, ради которой можно умереть или написать стихи, с крашеной блондинкой не случится. Вот преданный Соломоний, рядом сидит, пьет, ест с тобой  – он стоит своего жалования. А что помимо жалования – предан ли он ему, Тэлару?

Принц не очень любил следовать правилам этикета, но надо – значит, надо. Но вести себя, как полагается, «на людях» - это одно, это как играть роль на сцене. Падает занавес, и артисты становятся самими собой. А продолжать играть эту же странную роль в жизни – нет уж, дудки.

- Вот молодец! – хлопая его по плечу, говорил ему дед, Верховный Правитель Тэйларии. – Вот это мне по нраву! Не выношу я этих расфуфыренных придворных, курицы да петухи безмозглые! Ко-ко-ко! – передразнивал он какую-нибудь даму, которая в ответ только приветливо улыбалась, ругая про себя «выжившего из ума дедушку».

И Тэлар вслед за дедом не желал, чтобы его любили за деньги или, того хуже, за «арийскую кровь». От «династических браков» он уворачивался, как мог, лавируя между настырной сестрицей Ледайей, норовившей обуздать страстного братца и государственной необходимостью. Однажды пришлось прыгать в окно, чтобы не встречаться с претенденткой.

Но в тот особый, «выпускной» вечер случилась иная история. Изрядно набравшись и «потеряв» часть бойцов в большом трактире, стоявшем у дороги, компания направилась в недавно открытое местечко на другом краю селения. Им прислуживала девчонка, которую Тэлар раньше не видел. Девчонка, как девчонка, молоденькая, волосы не черные, а каштановые. Глазенки большие, карие. Улыбается приветливо, но очевидно, что она не видит перед собой особ королевской крови и приближенных к этим особам. Мальчишки из Воспитального дома, мало ли их, белобрысых, тут болтается в праздники!

Она принесла прохладное вино, разбавленное водой, теплое мясо,  ломти мягчайшего хлеба с золотой поджаристой корочкой.

Коснулась белым рукавом плеча Тэлара, заглянула ему в глаза:

- Господин, вы желаете кристальную воду или травяной настой?

- Что? – спросил Тэлар, подняв на нее глаза. Поднял и… забыл, о чем она спрашивает. Что в ней было? Да ничего особого. Девчонка с его родной нищебродской окраины в столице. Веселая, острая на язычок, работящая… вот и у этой руки не белые, холеные, а грубые, ногти коротко обстрижены, кожа обветренная. И смотрит так задорно, как будто на разговор приглашает.

- Что? – переспросил вконец отупевший Принц крови.

- Што, што! – передразнила его девчонка. – Мясо водой запивать будете или травяной настой подать?

- Тра… воды! – хрипло пробурчал Тэлар и повернулся за поддержкой к Соломонию, но того след простыл. Отлучился на минуту.

- Принесу травяной воды! – рассмеялась девчушка и, тряхнув каштановыми локонами, отправилась на кухню. Тэлар густо покраснел и порадовался, что никого из приятелей поблизости не было. Девчонка вернулась с кувшином, наполненным ледяной водой – стенки его запотели и чайником с травяным настоем – этот, напротив, был горячим и накрыт плотной белоснежной салфеткой, чтобы не остывал.

- Все мне? – спросил Тэлар, развалившись на скамье, устланной подушками.

- Агась! – ответила девчонка. - Тра…вода! Вы же сами попросили! – и каштановые локоны снова подпрыгнули, а в глазах заискрилось озорство.

- Посиди со мной! – неожиданно для себя попросил Тэлар. Очень захотелось поболтать вот так, попросту. Но девушка посерьезнела и даже отошла на шаг, как будто испугалась, что он обхватит ее ручищами и насильно усадит за стол.

- Нам нельзя! – и бросила взгляд за стойку. Хозяин как раз наливал пиво постояльцу.

«Со мной можно!» - хотел было сказать Тэлар, но вовремя вспомнил о своей роли – простой студент, заглянул в кабак на радостях после сданных экзаменов.

- Тебя как зовут? – стараясь скрыть невесть откуда взявшееся смущение, спросил он.

- Магда, сударь! – девушка присела и убежала к другим гостям.

В тот вечер они только и успели обмолвиться парой фраз. А вечером Соломоний рассказал Принцу, что ему удалось разведать. Причмокивая толстыми губами, он доложил, что Магда работает подавальщицей у своего дядьки в трактире. За еду и небольшое вознаграждение. Что «выйти» она может только в выходной, а в другие дни работы столько, что вечером только спать может. И что завтра (завтра!) будет сельский праздник, и ее на него отпустят.

Принц был в селении на следующий день с утра. Полдня слонялся по ярмарке, покупая ненужное барахло. А потом, ближе к вечеру, когда молодежь затеяла игры и соревнования, он увидел ее – в цветастом ярком платье, белом переднике, косы красиво уложены поверх плеч. Хорошо, что Принц умел танцевать! Так они и плясали весь вечер. Чуть до драки не дошло – один из местных парней обиделся, что чужак занял симпатичную девчонку на весь вечер, и не миновать драки, но Соломоний обхватил задиру и поволок его в кабак, «угощаться».

Так как-то вышло, что Тэлар с Магдой оказались на дальнем лугу, одни, а там был стог сена… в общем, пропали оба.

Пропадал так Тэлар целые две недели. Через две недели объявил Магде, что ему без нее не жить. Назначил день, когда поедет к Ледайе объясняться (дед уже умер, и Государыня Ледайя заправляла в столице) – так и так, люблю без памяти простую тэйларианку, женюсь, или… уйду в пустыню скитаться. Но в очередной вечер он зря прождал Магду в облюбованном ими «летнем домике». Она не пришла. Тэлар тайком пробрался к трактиру дяди, огни уже не горели. Заглянул в ее окошко – темно, постучал в стекло – никто не ответил. Ошарашенный, облаянный собаками, вернулся в Воспитальный дом, не спал всю ночь, к утру разбудил Соломония и отправил его выяснять обстановку – не заболела ли любимая?

Соломоний пропадал весь день и вернулся с неутешительными вестями: приезжал отец Магды, громко кричал на нее и дядюшку, забрал девчонку и увез по Южной дороге. Принц, не смотря на сгустившиеся сумерки, оседлал коня, велел Соломонию сопровождать и «при полном параде», с причитающейся охраной, поехал в селение. Грозно расспрашивал дядюшку, но ничего вразумительного не услышал, кроме того, что «приезжал брат, орал, что он «не доглядел», забрал дочку и вещи и уехал».

Тэлар месяц  метался по всей Тэйларии, разыскивая семейство Сантос. Нашел… много Сантосов. Но ни Магды Сантос, ни ее отца Эмилио Сантос следов не обнаружил. Повозка с Магдой растворилась на Южной дороге. Он даже нанял отряд волонтеров прочесать окрестные леса – никого и ничего. Ледайя сильно разозлилась на брата за его «закидоны» и не стала объявлять Магду Сантос в официальный розыск.

- Еще не хватало! – бушевала она в Опаловом дворце. – Ты позабыл, кто ты? Через год (если пройдешь практику, конечно, от которой ты отлыниваешь, таскаясь по всем окрестным оазисам и деревням, пугая народ) ты станешь моим Соправителем! Князем Северных территорий! Жениться тебе пора, на порядочной тэйларийке, а не на ком попало!

Именно к этому тяжелому периоду относится эпизод с побегом через окно от претендентки в жены.

Тэлар пытался забыться в: учении, выпивке, женщинах, учебе, разгульной жизни, работе. Углубился в дебри арийской премудрости, узнал много интересного. Именно тогда Ледайя, тяжко вздыхая, открыла ему доступ к астральной башне, расположенной высоко в горах – там была станция межгалактической связи, перенесенная с космического корабля, на котором они эвакуировались на Тэйларию, убегая от экзистов. Можно было, защитившись всеми доступными средствами, изредка ловить слабый сигнал Сети. Именно тогда Тэлар и скачал любимый сериал «про джедаев», и именно из этой башни Ледайя отправила сигнал SOS без особой надежды, что его поймают. И, видимо, из-за этой самой астральной башни на их след вышли экзисты.

Постепенно – ведь время лечит все – образ Магды потускнел. Она осталась там, в прошлой жизни, в которой были искренность, возможность поваляться на травке, побегать босиком в пыли. За семь лет Тэлар превратился в сильного, красивого мужчину, настоящего воина. Что осталось? Осталась его привычка, впадая в гнев, забывать себя. «Состояние берсерка» - свита относилась к этому с пониманием, воины с восхищением, дамы с восторгом. Только Учитель качал головой и просил не забывать о контроле над собой.

А еще остался запах молока, так пахла его любимая Магда – молоком и хлебом.
Однажды он, как обычно, переодевшись «попроще», в компании с Соломонием, без охраны, сунул нос в ночной кабак на окраине Столицы. И остался, привлеченный очарованием черноволосой и чернобровой тэйларианки. После бурно проведенной ночи он, уловив давно забытый запах молока и хлеба, пробивающийся из-под тяжелого запаха модной туалетной воды «Жасмин», поднес к ее лицу светильник. Поднес и чуть не выронил его – над правой грудью у этой Сайсы была большая родинка, в виде лепестка розы. Такая же, как у его Магды.

Он не впал тогда в состояние гнева. Тихо, не надевая сапог, он вышел из комнаты. Оставил ей под подушкой большой кошель со всеми деньгами, какие у него были. Вскочил на коня и, без седла, босой, умчался куда глаза глядят. Когда конь утомился, у Тэлара отлила кровь от головы. Он получил возможность думать, а не только в бешенстве орать что-то невразумительное и заставлять коня прыгать по каменным глыбам – они забрались в предгорья. Конь, умница, на рассвете замотал головой, встал на дыбы перед пропастью, в которую его направлял всадник и, развернувшись, дал деру, поближе к людям, поближе к теплу.

Все стало ясно, мозаика сложилась. Соломоний устраивал гулянки для «мажоров». Соломоний подсунул капризному Принцу девчонку его мечты – она назвалась Магдой и сыграла, как настоящая актриса. Когда дело зашло далеко – Тэлар влюбился не на шутку – девчонка сбежала. Был ли сыгран «на публику» скандал с отцом, или это придумали Соломоний с «дядюшкой» - неизвестно. Ну и через несколько лет Принц уже спал с Сайсой – видимо, круговорот «жриц любви» в маленькой Тэйларии закончился, и ему подвели ту же кобылку, слегка видоизменив ее и назвав другим именем.
Также стало ясно, что свобода у Принца мнимая, что Соломоний приставлен следить и доносить, а также руководить «загулами» Соправителя. Кем приставлен? Ясное дело, не казначеем. Сестрицей Ледайей.

Обратно Тэлар возвращался с твердым желанием убить Соломония, который к тому времени уже был его Первым советником. Но по дороге одумался и направился прямиком в свой дворец. С этого дня он прекратил все развлечения, которые не сам контролировал. Ему не хотелось быть марионеткой ни в чем. Через два года он стал считаться в народе мудрым и справедливым, но грозным Правителем. Ледайю он простил, она же женщина, издавна привыкшая к такой жизни за золотой решеткой и под пристальными взглядами. Соломонию не сказал ни слова, но методично перерезал все денежные потоки, которые не контролировал сам, и Соломоний, волей-неволей, стал служить только одному господину – тому, кто платил деньги.

«Как мальчишка вел себя! – отчитывал собственную персону Тэлар. – «Я и ЭТО простил!»

Рассвело. Небо окрасилось вначале в оранжевый, а затем зеленоватый цвет, взошло светило. Показались верхушки Воспитального дома.

- Ой, смотри! – вскрикнула Ирина, указывая в поле. Половина его была распахана каким-то диковинным аппаратом из «Космических новостей», вокруг этого следа пшеница обгорела, а сам аппарат, сгоревший и развалившийся, лежал в нескольких десятках метров от дороги. Чуть правее злаки были смяты, как будто нечто на них опустилось прямо с неба, поднялось и улетело. Между разбитым кораблем и местом посадки второго поле было истоптано.

Тэлар пришпорил измученную лошадь и поскакал к Воспитальному лагерю. Ирина, расчехлив винтовку и озираясь по сторонам – за ним. Ворота были снесены с петель, газон перед Главным корпусом вытоптан. И полная тишина. Тэлар соскочил с коня и решительно направился к входу в здание, от которого он сутки назад забирал детишек.

- Постой! Слышишь? – Ирина спешилась и, привязав к дереву лошадей, догнала его. – Окно открылось и закрылось. Тут кто-то есть!

- Как раз наоборот, тут никого нет, - буркнул Тэлар и вошел в распахнутые настежь двери.

* Врачиоли - это браслет, отражающий состояние космонавта и осуществляющий связь со старшим группы.

Глава 14.


Входные двери в главном корпусе были распахнуты. Тэлар и Ирина  вошли в холл. Тишина. Ни шороха, ни звука.


- Ирина. Приведи-ка лошадей, привяжи их к перилам у входа! Как вспомню тех мародеров из Пинты… - Тэлар говорил нарочито громко. – Иди, лошадок нужно держать поближе к себе!

В ответ – та же тишина.


Ирина вышла из здания, вернулась к лошадям, отвязала их и привела к входу. Привязала за поводья к перилам и вошла внутрь, в прохладную тень. Телар уже углубился в коридор. Ирина слышала, как он хлопал уцелевшими дверями, громко ругался:


- Удуши тебя питон! Как смерч по пустыне пронесся! – разорялся он. Ирина, прислушиваясь, не раздастся ли щелчок взводимого курка или шипение лазера, пошла в сторону воплей. Да, в самом деле – какая-то злобная сила выбила двери, разломала шкафы, перевернула кровати. Тэлар вышел из последней двери в коридор, Ирине навстречу. Он был довольно спокоен, что удивило Ирину.


- Экзисты! – тихо сказал он. – Искали детей.


- Нашли? – в ужасе спросила Ирина. – Такой разгром! Они сопротивлялись?


- Не знаю, - ответил Тэлар и выскочил через разбитое окно во двор. Ирина вылезла за ним.


- А что ты так кричишь, эй! – шепотом спросила она.


Тэлар не ответил. Вихрем пронесся по спальному корпусу, Ирина за ним. Никого не обнаружилось. Следующие полтора часа они посвятили исследованию учиненного разгрома и поиску следов детей. Пару раз Тэлар останавливался, уходил в себя и внимательно прислушивался. Снова хлопнуло окно. Ирина быстро обернулась на звук и зашептала, увидев всколыхнувшуюся штору за стеклом.

 
- Вон же, вон! Окно зарылось! Там кто-то есть!


Тэлар открыл глаза и снисходительно посмотрел на нее сверху вниз.


- Ира! Это – знак, что все ушли. Это наша шутка, мы в выпускном классе придумали: когда группа сбегает в «самоволку», заводится этот механизм, он через разное время открывает, затем закрывает окно и задергивает штору. Это знак: «Никого нет, мы в отрыв пошли!» - для тех, кто придет в спальню и обнаружит, что в кроватях нет никого. Чтобы не бегали, не спрашивали «куда все подевались?», поняла?


- То есть они сами ушли, что ли?


- Да, и это лично мне знак. Они знали, что я вернусь за детьми и учителями.


- А куда они могли деться? Уйти в селение?


- Не знаю. Я селян вообще не слышу.


Ирина прислушалась. Она, конечно, не знала, что селян должно быть «слышно».  Но вокруг и в самом деле стояла странная тишина. Даже в лесу пели птицы. А тут… вдалеке раздался вой собаки. Ирина вздрогнула и засветила лазерную винтовку.


- Это собака воет, - Тэлар жестом показал, что лазер можно отключить. К первому псу присоединилась еще парочка. Собаки самозабвенно выли, переходя на жалобное тявканье.


- Тут следы! – крикнула Ирина, указывая на площадку  с песком. Они подошли поближе.


- Мы здесь в мяч играли, - сообщил Тэлар. – Босиком, в песке. Игра такая. Для сильных и выносливых.


Следов было немного, и вели они через песчаное поле к краю территории Воспитального дома – туда, где вместо забора была внушительная каменная гряда – они находились в предгорье. Так-то следов на вымощенной булыжником тропе видно не было, и если бы не цепочка отпечатков ног на спортплощадке, наши следопыты вряд ли бы что-то нашли. Но если знать направление, то вот обломанные веточки кустарника, вот примятая трава, а вот кто-то шагнул в сторону и оставил след  маленького ботинка на земле, тщательно вскопанной вокруг молодого деревца.


Согнувшись чуть не вдвое, Ирина и Тэлар буквально вынюхивали, как выдрессированные охотничьи псы, след. Прошли по нему и… уткнулись в каменную стену. Прямо под стеной было обнаружено раздавленное сахарное печенье.
Ирина и Тэлар разделились и обошли всю территорию вдоль забора. Больше никаких следов не обнаружили. Дойдя до стены обратно, они оба, не сговариваясь, посмотрели вверх. Каменная стена, которую принято называть «отвесной». Забраться вверх можно только с помощью специального снаряжения, на подъемнике или на крыльях.


Ни вбитых крюков, ни следов от лестниц, оставался подъемник или веревочные лестницы, которые кто-то спустил сверху. Но вот в чем загвоздка. Начиная примерно с верхней трети, на стене проросли травка и невысокий густой колючий кустарник. Пробраться через них, не оставив никаких следов, было невозможно. А следы, это было видно по нескольким отпечаткам, аккуратно обрывались в зоне каменного препятствия. Один след был особенно интересным. Хорошо пропечатался каблук, а продолжение осталось внутри каменной глыбы.


- Тэлар! – Ирина выпрямилась. – Посмотри-ка на этот отпечаток! Видишь – половина осталась снаружи, а носок – внутри? Такое может быть, если эта каменная гряда имеет вход внутрь, как в вашем подземном ходе из дворца, по которому мы шли.


Тэлар внимательно рассмотрел отпечаток, поднялся, задумался. Ирина подсказывала верную мысль, но… согласиться вот так, сразу?


- Я ничего не знал о такой возможности выйти из лагеря, - наконец признался он.


- Но ведь и о подземном ходе под дворцом в столице ты тоже ничего не знал!
Ирина выжидательно смотрела на Принца крови. Тот почесал в затылке и признался, вздохнув:


- Да, я ничего не знал про подземный ход в столице! – и снизил голос: - А что ты так кричишь? Говори вполголоса, я не глухой! – и, отвернувшись, подошел к стене и принялся ее разглядывать. Точь в точь, как давеча Телпаний, приложил ухо к каменной глыбе, затем обхватил ее руками и замер, закрыв глаза. И справедливые возражения «а сам-то что орал, как будто хотел, чтобы все экзисты в округе слетелись?» остались невысказанными. Пришлось молчаливо взирать на происходящее и следить, чтобы никто не подобрался снаружи.


Ласковый ветерок со стороны села принес неприятный запах – как будто чем-то кислым залили гниющие отбросы. Ирина поморщилась. Тэлар наконец оттолкнулся руками от стены, открыл глаза, отступил на шаг и развернулся к стене спиной. Глядя куда-то вдаль, произнес вполголоса:


- Да, там есть проход, и врата, и за ними, похоже, пусто… - и, все также глядя мимо Ирины, вдаль, зашагал в сторону главного корпуса. Ирина с широко раскрытыми глазами проводила Его Светлость и поспешила следом. Тэлар молчал. Ирина не выдержала:


- Ну и? Тэлар!


- И все! – многозначительно ответил Его Светлость. – Что поделать? Я чувствую, что есть врата, понимаешь? Но я не могу их открыть. Они меня не слушаются…


Ирина помолчала, а когда они отвязывали лошадей, сказала в сердцах:


- Да, я поняла, что здесь, в Тэйларии, у всех разные способности! – и, гордо взгромоздившись на недовольную лошадку, скомандовала: - А ну-ка, проведаем, что за корабль там разбился! В них я точно хорошо разбираюсь! – и пустила лошадь в галоп. Сделав несколько скачков, лошадка замедлилась и поскакала спокойной рысью. Тэлар, в задумчивости, последовал за ними.


Ирина спешилась и, подняв руку, остановила Тэлара. Прижала палец к губам, передала спутнику поводья своей лошади и крадучись направилась к катеру, держа винтовку наготове.


Катер был такой же, какой она пыталась подбить у дворца. Плоский, похожий на перевернутую кверху дном тарелку. Стандартная модель для двух пилотов, из вооружения – пушка катера и еще такому катеру были приданы два боевых робота, во время полета крепившихся снаружи, на консолях. Империя такую модель не использовала, но в училище Ирина это изучала, в разделе «вооружение противника». Катер мог быть заминирован.

Ирина зацепилась длинной юбкой за что-то в высокой траве и замерла. Нет, это был всего лишь обломок машины. С досадой рванула подол юбки, оборвав кусок ткани, чертыхнулась и, подобрав подол, заткнула его за пояс любимой пижамы. И, внимательно оценивая каждую деталь, пошла дальше.


Тэлар залюбовался стройными ногами попутчицы. «Без этих штанов было бы куда лучше! – мелькнула мысль. – Стоп. А ну-ка, прекратить пошлые мысли!» - прервал он себя, привязывая лошадей к какой-то торчащей из земли железяке.


А Ирина уже обошла катер с другой стороны.


«Так,  - оценивала она увиденное (прямо как учили в училище). – Наблюдаю катер модели… не помню, какой, потерявший управление и потерпевший крушение, скорее всего, при посадке. Катер упал на левый борт. Наблюдаю остатки разрушенного боевого робота, не сумевшего отцепиться при крушении, он придавлен левым бортом. Хотя… вероятно, робот пытался амортизировать неуправляемое падение. Голова робота отвалилась, лежит метрах в пяти от космического аппарата. Люк по правому борту открыт. Остекление кабины пилота по левому борту разрушено.  Второго робота, которому полагалось бы быть по правому борту, не наблюдаю. Так… На месте предполагаемой посадки другого космического аппарата – выжженная трава, между потерпевшим аварию и местом посадки второго трава измята и истоптана. Предполагаю, что робот с правого борта был доставлен на второй катер. А также пилот… но это нужно проверить!»


Катер мог быть заминирован. Лезть или не лезть? Пока Ирина размышляла, изучая обстановку и вглядываясь в следы, оставленные на правом борте корабля, катер слегка качнулся. Ирина отпрыгнула назад, подняла голову и увидела внутри, в кабине… озорно улыбающегося Тэлара. Которому полагалось стоять в сторонке и сторожить лошадок.


- Вот скотство какое! – возмутилась Ирина. – Как ребенок! Не понимает, а лезет. Мало ли что там! – в очередной раз порвав юбку, Ирина влезла в люк катера.


Цепкий взгляд отметил и оплавленную разбитую панель управления, и вскрытый «кокон» - значит, один пилот был извлечен из катера, а второе кресло было нетронутым, как будто в нем никого не было, кокон не задействован. От удара о поверхность кабина сильно деформировалась, и Ирина не сразу увидела то, на что так внимательно смотрел стоявший между кресел пилотов Тэлар. Ирина, уже открывшая рот «ругаться», посмотрела в ту же сторону и увидела останки человека. Мужчина, черноволосый тэйларианец, лежал на полу кабины, придавленный разбитой обшивкой корабля. Глаза его были широко раскрыты, на лице – гримаса боли. Огромная гематома на пол-лица свидетельствовала, что он, возможно, умер, ударившись головой при крушении. Тэлар присел на корточки и закрыл покойнику глаза. Поднял валявшийся в щели между полом и покореженной обшивкой лазерный пистолет. Огляделся. Услышав за спиной шум, резко обернулся, держа пистолет наготове. Увидев Ирину, опустил пистолет и отвернулся от нее.


Ирина покачала головой, внимательно огляделась. Катер был безнадежно испорчен. Мертвец… вытащить его не удастся, застрял намертво. Буквально.


- Пойдем отсюда! – тихо сказала девушка. Тэлар, казалось, ее не слышал. Он смотрел сквозь разбитый иллюминатор вдаль, на опустевшую деревню. Ирина, обойдя его, тоже выглянула в иллюминатор. Ни души. Только свора собак бегала вдоль странного вида кучи мусора, блестевшей на солнце.


- Что здесь произошло? – принц наконец оторвался от идиллии за окном. – Почему этот катер рухнул?


- Трудно сказать, - Ирина пожала плечами. – Ваши, из учебного заведения, не могли устроить жесткую посадку? Снаружи катер поврежден, но не могу сказать – от падения или внешней силы.


- Наши? – Тэлар снова затормозил, теперь он вглядывался в покойного. – Не знаю… вряд ли. Им надо настроиться, а этот катер летел быстро… Ира!


- Что? Пойдем отсюда, а?


- Этот человек… - он указал на мертвеца. – Это… это мой Первый Советник, Соломоний.


Ирина перестала дергать принца за рукав:


- А что он тут делал, интересно? – она бы ни за что не узнала в этом человеке толстячка в богатой одежде, чуть больше суток назад сопровождавшего Принца.


- Я его оставил здесь, с охраной,  присматривать за детьми…


- Может, его поймали экзисты и затащили в катер? Посмотри, пульт расплавлен лазерным лучом! Катер от этого мог потерять управление и на такой высоте автопилот не успел сработать, катер и навернулся!

Тэлар тяжело вздохнул, посмотрел на Ирину. Глаза его приобрели фиолетовый оттенок.


- Он заполучил пистолет и разбил пульт… чтобы экзисты не добрались до детей… Соломоний, брат… Я восстановлю дворец и на одной из его стен будет описан твой подвиг!


- Э… да, так и было. Ладно, пошли, а то мы как на ладони, в этом катере посреди поля… - Ирина направилась к люку, а Тэлар, поклонившись мертвому Соломонию, выскользнул в иллюминатор.


Собаки снова завыли на окраине деревни. Отвязывая лошадей, Тэлар предложил Ирине:


- Там, на краю села, какая-то странная куча – то ли обломки, то ли стекло насыпано, блестит на солнце. Подъедем, посмотрим!


И подал коня вперед. Пока Ирина влезала, скрипя зубами, на лошадь, пока разглядела быстро удаляющуюся фигуру всадника, пока доехала – Тэлар уже спешился и стоял перед блестевшей в лучах светила кучей непонятных обломков. Собаки, поджав хвосты, отбежали и остановились в сторонке.


Девушка спешилась. Ноги болели от непривычки ужасно, и ей казалось, что они стали кривыми, и она теперь навсегда останется такой, с полукруглыми ногами. Держа лошадь в поводу, она подошла к застывшему принцу и, приглядевшись к воняющей кислым куче, охнула, прижав руку к губам: это были… это были залитые каким-то прозрачным, уже застывшим прозрачным составом, останки людей. Наваленные друг на друга, лежали женщины, дети, мужчины. Все оливковокожие, темноволосые. Они были убиты, и этот состав покрывал их, как стеклянное одеяло. Ирина выпустила повод и бросилась к людям. А вдруг кто-то жив?


Она отбросила винтовку в сторону, упала на колени перед прозрачной могилой по меньшей мере полусотни человек. Ирина колотила кулаками по твердой, как горный хрусталь, поверхности и кричала:


- Господи, за что? За что их убили?


Ее руки натыкались то на локоть, то на голову – кто-то умер от выстрела в голову, кто-то задохнулся… а вот детская ножка в кожаной туфельке!


- Они все умерли! Они – все – умерли! Тэлар!


Ирина ползла на коленях, ощупывая стекло. Она знала эту химию – когда нужно было временно закрыть радиоактивные развалины или очаг биологической опасности – тогда они, бойцы службы спасения, применяли этот состав, заливавший опасную область. Потом прозрачный состав можно было выпарить и уже как следует дезактивировать. Или сохранить вещественные доказательства преступления… но чего добивались экзисты, устраивая побоище в этой деревеньке? Что это? Неужели месть за разбившийся катер? Она повернулась к Тэлару, и сквозь льющиеся слезы увидела, что принц стоит, сжав кулаки, смотрит на погибших.


- Ну что ты опять завис? – в отчаянии крикнула Ирина и услышала:


- Ну все…. Ну все…. – принц бормотал, качая головой. А он видел в каждом теле свою сестру Ледайю, Учителей, сребровласых детей… и вспоминал свое «Я не приду», брошенное сестре.


- Ну, все! – он поднял голову, и Ирина увидела то же, что и он: стремительно снижающийся катер экзистов.


Ее лошадка рванула к лесу, а конь Тэлара заржал и поднялся на дыбы. Тэлар разжал пальцы и выпустил поводья лошади.


- Это ловушка! Бежим! – завопила Ирина, вскочила и, как учили, петляя и пригибаясь, помчалась вслед за лошадьми к лесу. Путаясь в юбке, она добежала до деревьев и с размаху бросилась за кочку. Тяжело дыша, выглянула из-за ствола дерева и увидела картину: Его Высочество Принц Тэлар стоял там же, где она его оставила, подняв правую руку с растопыренными пальцами. Шапку он сбросил, и его белые волосы развевались на ветру. Он стоял, бросая вызов нелюдям на приземлившемся катере. Боевые роботы спрыгнули с бортов аппарата и нацелили на него лазерометы. Тэлар опустил руку, но не сдвинулся с места. Он ждал.

**************************************

Государыня Ледайя в очередной раз утерла с лица пот. В подземелье казначейства жарко не было, но она очень устала, разбирая бесконечные коллекции минералов в поисках родонита. Наконец, когда более-менее целый ящик был заполнен до краев лучшими образцами кроваво-красных и розовых камней, она позволила себе немного отдохнуть. Прежде всего, надо было твердо уяснить, чего же она хочет добиться.
«Я хочу убить всех экзистов и уничтожить их роботов!» - сказала она сама себе и испуганно посмотрела на робота – не «услышал» ли он ее мысли. А робот уже «слышал» Государыню и даже подчинялся – она провела несколько экспериментов по установлению ментальной связи с его искусственным интеллектом. Робот услужливо разбирал завалы, доламывал ящики, и они вместе набрали целый короб с горкой прокачанного фаулерита. Робот пока подчинялся, но что он сделает, если, например, Ледайя прикажет ему залить огнем штаб экзистов или уничтожить катер? Вопрос без ответа… К тому же она пока не пробовала давать команды, усиленные родонитом, которые могли бы выдать ее влияние на робота. Сбор родонита мог заставить задуматься экзистов, в этом был большой риск, но иначе она одна не набрала бы столько камней.


«Я смогу выйти отсюда. Он уже без колебаний выполняет мои команды и не будет мешать выходу из казначейства. Если я велю ему нести ящик с камнями, а сама пойду за его спиной, он меня прикроет. Если меня и заметят, то не сразу. И если я буду внушать роботу ответы на вопросы, то мы с ним проскочим. Если нет… «если, если»… ну а что же, сидеть тут и ждать, пока за мной придут? Интересно, почему они меня еще не увезли на свой большой корабль, оставшийся на орбите, вместе с остальными арийцами? Ждут… ага, вы ждете, что привезут моих детей, и тогда я раскрою вам все наши тайны?»


Государыня поднялась на ноги.


- Ну уж дудки! – громко сказала она вслух. – Дудки! – и мысленно обратилась к роботу (общение с железякой проходило на немецком, но, дабы не усложнять прочтение, я буду писать на понятном нам всем языке). При ментальном посыле она «пропускала поток мыслей» через родонит.


- Робот! Почему ты меняешь цвет?


Робот повернул к ней «голову» и ответил вслух:


- Я – боевой робот с функцией «хамелеон». Окраска моей поверхности меняется в зависимости от окружающей среды. «Хамелеон» делает меня малозаметным.


Ледайя тут же, без промедления, пока контакт не прервался, мысленно приказала:


 - Выключи камеру слежения. И звук. Когда спросят – «Что произошло?» - пошли сигнал «незначительная поломка».


- Сделано! – прогудел робот.


«Даже если они догадались, что я делаю и наблюдают за мной, у меня нет другого выхода!» - решила Ледайя и направилась к ступеням, ведущим к входной двери. У первой ступени она остановилась и, точно также пропуская мысль через кучу родонита в ящике, сказала:


- Робот, подними ящик с розовыми камнями!


Робот повиновался.


- Подойди ко мне!


Огромная махина, держа в манипуляторах свою тюрьму – ящик с родонитом -  приблизилась к Ледайе. Государыня была, как и большинство арийцев, высокая, но боевой робот возвышался над ней почти на метр. Пришлось подняться на несколько ступенек, чтобы смотреть ему в «глаза». Наступил очередной критический момент. Ледайя вздохнула и, сосредоточившись, мысленно приказала:


- Я сейчас поднимусь по ступеням вверх, открою дверь и выйду. Ты не будешь препятствовать.


Робот молчал, не шевельнув ни одним «мускулом». Ледайя снова глубоко вздохнула и, стараясь, чтобы мысленный поток плавно и целенаправленно прошел через родонит, произнесла:


- Ты пойдешь за мной, ящик с красными камнями неси аккуратно.


Робот не шевелился и не отвечал. «Может, его заклинило?» - мелькнула паническая мысль, и робот ответил:


- Не заклинило. Жду указаний.


От неожиданности Ледайя чуть не рухнула со ступенек. Робот слышал ее мысли… надо быть осторожнее! Она поднялась, преодолевая искушение обернуться, на верхнюю площадку лестницы. Услышала позади себя тяжелые шаги – робот поднимался по ступеням. Ледайя сосредоточенно вслушивалась в шум за дверью. Тишина – ни звуков, ни эмоций, ни мысленных потоков… Она приложила ладонь к панели, и дверь открылась.


- Робот, если спросят, куда мы – отвечай: «Веду пленницу по указанному мне маршруту!» - мысленно приказала Ледайя и вышла в дворцовый коридор. Робот следовал за ней. Было темно – наступила ночь, а освещение не работало. Кое-где свет ночного светила пробивался сквозь разбитые стены и прорехи в своде. Ледайя подошла к выбитому окну и выглянула на площадь. Темно и тихо. Только на двух катерах были включены сигнальные огни. План созрел мгновенно.


Отсюда у Ледайи было три выхода – в штаб экзистов, там можно было порезвиться, заставив робота открыть огонь по своим, что было проблематично, так как он нес драгоценный родонит. А стрелять и нести родонит одновременно было невозможно.
Можно было выйти из дворца, пересечь площадь и укрыться в городе. На нее объявят охоту, и робот точно будет потерян, а с ним и возможность повлиять на ситуацию.
И был третий вариант. Болтая с роботом о том, о сем, Государыня выяснила, что он умеет управлять катером экзистов. Завладеть передвижным средством, а заодно и вооружением катера и устроить фейерверк в оставшейся неразрушенной части дворца – вот это был сложный, но достойный способ отомстить! И умереть не жалко…


- Идем к катеру. Сядем в него. Поднимешь катер в воздух?


- Принято. Подниму.


«А вдруг в тронном зале кто-то из своих? - ужаснулась Ледайя. - Нет, нет… надо попытаться улететь подальше на катере… Стоп. Я знаю, куда мы полетим!»


- Робот, мы полетим на катере.


- Да, - ответил робот после небольшой паузы. Ледайя подавила все свои мысли, а среди них были «ой, это он получает указания от экзистов!» и «нужно лететь сразу к Тэлару в горы!».


- Следуй за мной, береги ящик! Да… и меня оберегай! – Государыня уверенно двинулась в конец коридора, где был выход через помещение охраны. Нигде ни души. Они подошли к разломанному выходу, и Ледайя, стараясь оставаться в тени, выглянула на улицу.  Никого. Ледайя быстрыми шагами направилась к ближайшему катеру, но не успела сделать десяток шагов, как была остановлена могучей дланью механического попутчика. Сердце ее замерло от ужаса, а затем заколотилось быстро-быстро. Она обернулась. Робот держал в правом манипуляторе ящик, а левым, вытянув палец-щуп, придерживал ее за плечо.


- Что ты хочешь, робот? – надменно спросила Ледайя, высоко подняв голову.


- Нам нужен другой катер, в этом – робот-постовой. Я там не помещусь.


Ледайя развернулась и почти что строевым шагом направилась ко второму катеру, робот за ней. Видимо, «постовой» нарушал инструкцию и… нет, не спал, конечно… интересно, чем занимаются роботы, когда у них нет работы?


Да, да… ей нужно было подавить свой страх, панические мысли «а вдруг сейчас меня поймают? А вдруг он ведет меня в западню?» заменить на нейтральные и глупые, к примеру – «чем занят робот, когда нет работы?», направить именно эту мысль по воздушному коридору к ящику с розовыми камнями, опутать этим мысленным потоком камни и вытолкнуть наружу острой стрелой, прямо в утлый искусственный мозг этого существа, да еще и по-немецки!


- Мы встаем на паузу, - услышала она позади себя металлический голос, споткнулась от неожиданности и поняла, что робот ответил на ее вопрос. «Часовой» встал на паузу…» - Ледайя нервно хихикнула.


- Периметр охраняется от проникновения снаружи, - добавил робот. Он обогнал Государыню и первым приблизился к катеру. Протянул манипулятор к шлюзу, вытянул «палец-щуп» и всунул его в незаметное отверстие в люке. Раздалось шипение, и люк отъехал в сторону. Робот поднялся в кабину по выдвинувшемуся трапу, Ледайя проскользнула вслед за ним. Трап втянулся обратно, люк закрылся.

 
- Не зажигай свет… - прошептала Государыня, прижавшись к креслу пилота. Робот, не отпуская ящик, втиснулся в кресло.


- Камни… ящик поставь между креслами! – тихо сказала Ледайя, усаживаясь во второе кресло. Робот опустил ящик с камнями.


- Давай, включай двигатели!


Робот повиновался, приборная панель засветилась, включились мониторы. Робот повернул голову к своей госпоже:


- Мы готовы взлетать. Куда направить катер?


Прочные широкие ремни сами собой выползли из кресла и обхватили Ледайю, прижав ее к креслу. Тяжело дыша, она махнула рукой:


- Туда… К Южным горам.


- Маршрут не ясен.


- Включи… карту, карту! – Ледайя торопилась, ей казалось, что она слышит, как проснулись задремавшие дежурные у мониторов в штабе экзистов, как они переговариваются, с изумлением глядя на экраны, как самый младший по званию подбегает к окну зала и видит светящиеся разгорающимся голубым светом двигатели катера…


Она взглянула на появившуюся на центральном мониторе трехмерную схему близлежащей местности, узнала Южный отрог Серебристых гор и одиноко возвышающийся посреди плоскогорья пик.


- Вот, туда! К этой горе!


- Приказ принят, взлетаем! – и катер после короткого разбега взмыл вверх.


- Катер номер тринадцать дробь семь? Вы куда это? – раздался крик в кабине. Ледайя замахала руками на робота и мысленно приказала: «Выключи связь и внутреннее наблюдение!»


Робот повиновался, и крики замолкли.


- Быстрее, быстрее! – шептала Ледайя, вдавленная перегрузками в кресло. – Быстрее…


Катер набрал высоту и в несколько мгновений скрылся в темноте.


Когда Сара очнулась, она не сразу поняла, где находится. Комната в полумраке, она лежит в постели, видит склонившееся над ней встревоженное лицо… как его зовут? Ах, да, Кирилл… а где другие?  Сара обвела глазами помещение и с облегчением вздохнула – это была ее спальня на яхте. Тех людей, из ее сна, в каюте не было. Она попыталась приподняться с подушек, но голова так сильно закружилась, что она без сил уронила ее обратно на полушки.


- Лежи, лежи! Ты много крови потеряла, лежи! Я сейчас тебе сок налью, пить хочешь, наверное?


Кирилл налил гранатовый сок в стакан, вставил трубочку и поднес к губам жены, другой рукой приподнимая ее голову. Она сделала несколько глотков, откинулась на подушки. Память постепенно возвращалась, а с ней и осознание утраты чего-то очень важного. Ага… Живота нет! Она схватилась руками за ставший тощим и пустым, как мешок, живот. Ребенок!


- Где ребенок? – прохрипела она. Адреналин выплеснулся в кровь, сильно забилось сердце, заныли почки…


- Что ты, что ты! Не волнуйся! – Кирилл вскочил и подкатил на гравитационной платформе странное сооружение, похожее на овальный в основании цилиндр высотой с человеческий рост. Он коснулся кнопки на пульте, лежавшего рядом с кроватью, и поверхность цилиндра бесшумно раздвинулась, как створки. Шумо- и светозащитная штора закрывала кроватку с сокровищем – маленьким человечком, счастьем и радостью матери. Радость спала, чмокая губками.


Сара протянула к малышу руки. Кирилл подтащил платформу к постели так, чтобы она могла дотянуться до малыша. Она коснулась его пальцами и замерла, не в силах оторвать взгляда. Ее некрасивое измученное лицо осветила улыбка.


- Какой красивый! – прошептала она. – Какой же ты красивый!


- Это мальчик! – тихо сказал Кирилл.


Женщина нежно гладила малыша по крошечной ручке.


- Как ты его назвал? – спросила она шепотом.


- Я тебя ждал… - Кирилл накрыл своей ладонью руку Сары, держащую кулачок младенца, и женщина почувствовала,  как душащая волна отчаяния захлестывает ее. Она никогда не будет счастливой. Никогда. Она медленно убрала руку от младенчика и закрыла штору-цилиндр.


- Я их видела, - наконец сказала женщина, глядя в потолок.


- Кого?


- Их, всех. Кого я убила. Всех. Они меня там ждут… и нет мне прощения.
***********

Георгий с командой уже сутки бились над хитроумными паролями, мешавшими управлять яхтой. Права была Сара – без нее не справиться! Кирилл изображал готовность помочь, но то ли на самом деле не мог справиться  с управлением, то ли притворялся, но толку от него не было.


- Ну так надо идти к ней, просить, чтобы помогла! – уныло сказал Леня Вахроменко. Он закончил отжимания, и ему стало совсем скучно. Можно было, конечно, устроить пробежку по коридорам яхты, но капитан велел не отлучаться.


Команда отвлеклась от своих занятий, все повернулись к доктору.


- Она еще не пришла в себя… - так же уныло ответил Серж. Он только что отнес заменитель грудного молока в спальню Сары, покормил младенчика и знал все новости «оттуда».


Члены команды повернули головы по направлению к Георгию.


- Ну а что я могу? – ответил он, нервно дернул плечом. Правый глаз у него тоже начал дергаться. Он разрывался между необходимостью привести Сару в чувство и напомнить ей об обещании помочь им попасть на Тэйларию и простым человеческим сочувствием к женщине, пережившей клиническую смерть. – Подождем, а пока будем пытаться взломать защиту, да, Йоганн?


- Ну да, ну да! – откликнулся связист Йоганн Зайберг – он на пару с Петро м увлеченно осваивал профессию хакера. Но хозяйка была суперхакером, и без техники, доступной лишь немногим правительственным структурам Ойкумены, тут было не обойтись.


- Ждем! – констатировал Георгий.


В его душе царил ад. Он оставил целый народ, даже два народа – белокурых тэйларийцев и черноволосых тэйларианцев без помощи. Нет, конечно, оставались десантники, вооруженные «под завязку», но если все на самом деле так плохо, и они подвергнутся нападению флота экзистов, то его группе не устоять. И тогда эта прекрасная женщина с темно-синими глазами, так поверившая ему, окажется в смертельной опасности. А он, дурак этакий, сидит тут на болтающейся в Богом забытой дыре Ойкумены яхте и не может ничего сделать.


Можно сколько угодно утешать себя тем, что «не виноват, так вышло», «чудом спаслись» и «делаем, что можем». Не поможет. Ледайя… даже имя ее звучит, как прекрасная мелодия… синеокая Ледайя поверила ему, а он подвел. Подвел. Оставил беззащитных людей в опасности. Но, может, все обошлось? А какого черта тогда случилась эта авария? Где шестой, который вошел внутрь, и больше его никто не видел?


Поскольку помочь Йоганну и Петру он не мог – все свои идеи он уже высказал несколько часов назад, Георгий отправился на кухню готовить команде обед. Кулинария была его хобби. С каждой планеты Георгий старался привезти какой-нибудь новый рецепт, ингредиент или способ приготовления. Все погибло вместе с кораблем. Хорошо, еще, что он додумался хранить рецепты в виртуальном информационном «облаке», а то и рецептов бы не осталось.


На этой яхте явно любили поесть. Треть трюмных помещений занимали морозильные камеры для долговременного хранения продуктов. Правда, сейчас они были пусты. В одной камере оставались следы крови – наверное, положили свежее мясо, и никто не удосужился вымыть камеру. В общем, повару-любителю Георгию Смирнову порадовать команду было особенно нечем, особенно после разносолов во дворце Тэйларии. Видно, хозяйка яхты была не слишком хозяйственной. Вот и Алекс… или как его на самом деле – Кирюха? – уплетал за обе щеки и подкладывал себе добавку каждого блюда из рук «старшего кока». Оголодал, бедняга…


После сытного «обеда по-походному» Георгий вернулся с Петром и Йоганном в рубку, продолжать пока бесплодные попытки «вскрытия защиты», Алекс-Кирилл отправился к жене и ребенку, сменив на этом посту Сержа. Доктор тоже поел и присоединился к остальным, занял кресло второго пилота. Не успел он углубиться в изучение монографии о влиянии ультрафиолетового излучения на зародышей рептилоидов, находящихся в яйце, как загорелась «тревожная кнопка», и из динамика раздался встревоженный голос Алекса:


- Доктор, зайдите к нам! У нас проблема!


Доктор сорвался с места и побежал на верхнюю палубу, в спальню хозяйки. Отделанный дорогим золотистым деревом люк был открыт «нараспашку». Молодые родители пытались накормить младенца. Пока доктор бежал по коридорам, его комлинк, настроенный на режим «фононяни», выдал перепалку между ними. Дите жалобно «мяукало». Женский голос:


- Ты как его держишь? Дай мне, я знаю, как надо!


- Откуда ты?... как ты его держишь? Он же захлебнется!


- Знаешь… я знаю, как надо! У меня… у меня две сестры на моих глазах выросли! Отдай!


- А я… я логически рассуждаю, понятно? И доктор… о! Доктор!


- Доктор, помогите нам!


Влетевший в спальню доктор обнаружил картину маслом под названием «Кормление первенца». Малыш заливался, куксил личико, разевал маленький ротик. Молодой отец пытался пристроить младенца к материнской груди, почему-то ставя его вертикально, «столбиком». Мать всовывала малышу сосок, тот делал попытки пососать, но, видно, безуспешно, раскрывал ротик и отчаянно вопил. Доктор подоспел вовремя – отец покрылся красными пятнами от волнения, а мать была на грани истерики:


- Доктор, он не ест! – в отчаянии воззвала матушка.


- Сейчас все будет! Спокойно! – Серж, ощущая себя кем-то между Ангелом-Хранителем и фокусником-иллюзионистом, пристроился рядом, принял из дрожащих родительских рук младенчика, приложил его к материнской груди, со словами:


- У вас пока не может быть молочка, мамаша! – забрал младенчика, переодел ему впитывающий подгузник, вынул из встроенного бара с охлаждением заранее подготовленное молочко, подогрел его и, накрутив крышку с соской на бутылку, торжественно вручил младенчика матери вместе с бутылкой. Малыш присосался к бутылке и принялся сосать молочко. На глазах у матери выступили слезы счастья. Кормление продолжалось недолго. Наевшись, младенчик заснул. Доктор поднял его вертикально, дождался отрыжки и уложил малыша в колыбельку.


- Как назвали богатыря? – светясь оптимизмом, спросил доктор родителей. Женщина смущенно улыбнулась и взглянула на Алекса.


- Теодор… Федор то есть! – важно ответил он.


- Ага! Федя, Федя, съел медведя? Отличное имя для парня! Ну что же… А теперь, мамочка, я займусь вами…
****************************

Оставшиеся в рубке члены команды подняли глаза на командира. Он только развел руками:


- А что я должен сделать? Вломиться туда с молотком?


Петр уткнулся в монитор, Йоганн пожал плечами и, посвистывая, продолжить черкать графическим пером в планшете – он разрабатывал схемы обхода паролей. Один Леня, молодой и бестактный, протянул:


- Надо выбираться отсюда… - и с унылым видом проводил глазами возникший в иллюминаторе остаток их спасательной капсулы – она продолжала разрушаться, следуя по в противоположном направлении, по той же орбите, что и яхта. «Шалунья Роззи» каждый раз автоматически совершала маневр уклонения от капризного обломка, никак не желающего развалиться окончательно и свалиться в атмосферу планеты.


- Да, надо выбираться! – Георгий поднялся. – Надо выбираться.


Высокий, подтянутый, с глазами цвета стали, он стоял, покачиваясь с носка на пятку:


 – Я сильно обескуражен нашей беспомощностью. Мы живы, мы здоровы, мы на прекрасно оснащенном боевом корабле, и мы – беспомощны. Мы можем до бесконечности пребывать в патовой позиции. Если не произойдет чуда, а мы, современные люди, верим лишь в те чудеса, которые творим сами, наше положение останется таким же удручающе безнадежным!


Йоганн перестал свистеть и отложил перо. Петр ухмыльнулся, крякнул и оценивающе оглядел командира с головы до ног. Леня прикусил язык. Георгий умел, в случае чего, высказаться так, что портовые медамс могли брать ручку и записывать новые для себя выражения. Но столь выспренная речь говорила только об одном: командир взбешен до крайности. Это случалось редко, и, чтобы не сорваться в безудержный гнев, Георгий Смирнов вспоминал, что он происходит из старинного русского рода, ведущего свою историю более семи веков – рода, давшего миру более ста известных государственных и военных деятелей, людей науки, искусства и образцов благочестия. Когда Георгий вспоминал о последних, он становился особенно вежливым.


Через час Серж спустился в рубку. Остановился у входа, обвел глазами повернувшихся к нему коллег и произнес:


 - Вас просят наверх, товарищ капитан! И тебя, Петр!


Георгий вскочил, подтолкнул Петра, ворчащего «А меня-то зачем?» и выскочил в коридор, добежал до двери в спальную, подождал Сержа и Петра и вежливо постучал. Люк не открылся.


- Кнопку нажми! – сказал Петр, кивнув на кнопку вызова на стене. Георгий, стукнув себя по лбу, нажал на кнопку. Люк с тихим шипением открылся. Спальня была погружена в полумрак. Медноволосая женщина полулежала в постели, положив руку на колыбельку, в которой мирно спал новорожденный. Алекс (он же Кирилл) сидел в кресле рядом с женой и ребенком. Женщина подняла голову, жестов пригласила вошедших войти. Потом, не отрывая глаз от младенчика, подтолкнула отцу платформу с колыбелькой и закрыла, нажав кнопку на пульте, шторы в колыбельке.
Цилиндрическая платформа плавно подплыла к Кириллу, и он отошел в дальней конец спальни с ней, оставил там и вернулся к жене обратно.


Женщина оторвала взгляд от колыбельки и повернулась к Георгию . Ее глаза, полные слез, тоскливый взгляд… откуда это?


Что-то всплыло в его памяти и остро кольнуло в сердце. Ну да… то, что невозможно забыть – такие глаза были у его матери, когда...


Они летели на корабле службы спасения всей семьей. И еще много других, срочно эвакуированных жителей планеты Томь. Планета была колонизирована уже более двух веков. После трансформации ее болота с ядовитыми испарениями превратились в заливные луга, зловонные грязные потоки воды – в чистые ручьи. Очистившаяся атмосфера напоминала земное голубое небо ранней весной в России.
Все было прекрасно, сельскохозяйственная планета быстро развивалась, как поставщик чистой экологической пищи – настоящих молочных продуктов, злаков, овощей… Люди продолжали осваивать и расчищать новые территории, но их победоносное шествие прервало извержение вулкана.


Вулкан проснулся неожиданно. Возможно, его «разбудили» глубинные взрывы, в результате которых в земле появлялись трещины, и в них уходила ржавая болотная вода. Извержение не затронуло поселения, но через несколько недель у людей появились странные симптомы болезни, позже названной Томской лихорадкой. Все начиналось безобидно – обычная простуда, кашель, насморк. А через несколько дней человек начинал задыхаться, хвататься за сердце. Сердечные боли становились все сильнее, наступала смерть.


Заболевание оказалось очень заразным, с практически стопроцентным смертельным исходом. Вскрытия, произведенные в местной больнице, показали воспаление сердечной мышцы, вызванное неизвестной доселе бактерией.


Медики не могли помочь. Прибывшие в срочном порядке врачи с центральной планеты разводили руками – им удалось только довести летальность заболевания до счастливых шестидесяти процентов. При малейшем признаке болезни человека и его близких помещали в строгий карантин. Был введен режим чрезвычайной бактериологической угрозы. Лучшие исследователи Ойкумены бились над созданием лекарства. Но ничего не помогало. Даже те, кто не был болен, в чьих тканях  не было обнаружено ни одной «томской бациллы» в самом строгом карантине неожиданно заболевали и умирали.


Была объявлена срочная эвакуация. На планете было около полумиллиона жителей. Прибывавшие имперские корабли могли забрать от пятисот до трех тысяч человек. В первую очередь забирали семьи с детьми, в которых не было больных. Их семье повезло – они попали на небольшой госпиталь службы медицины катастроф. Семья – Георгий с сестрой и родители – были определены в небольшой отсек с двумя комнатами и маленькой кухней. Дверь за ними захлопнулась, и они несколько недель вообще никого не видели, кроме друг друга.


Все сообщения командира передавались по громкой связи, еда поступала в закрытых контейнерах по внутренней пневматической системе, оставалось только вынуть ее из застекленного «шкафа» и разогреть. Посуда утилизировалась.


Два раза в день, утром и вечером, каждый подходил к анализатору у кровати, вставал в специальную нишу и обследовался. Укол – взят анализ крови, мягкие прикосновения манипуляторов – исследование состояния внутренних органов. Зеленый свет над головой – выходи, свободен до следующего раза. Пока люди находились в нишах, комнаты стерилизовались.


В один черный день в маминой нише зеленый свет не зажегся. Через несколько минут впервые за время их путешествия они услышали, как открылся внешний люк.


- Отпирают! Мы прилетели? – радостно спросила сестренка.


- Нет! – отец с тревогой посмотрел на мать. – Сиди тихо.


Внешний люк закрылся, и через минуту открылся внутренний. В коридор вошли четыре человека в скафандрах, двое втащили медицинскую капсулу с прозрачным колпаком.


- Не двигаться! Соблюдайте спокойствие! – произнес первый медик и шагнул в сторону матери. Та все поняла, только тихо вскрикнула:


- Берегите друг друга! – и ее подхватили, враз ослабевшую, уложили на каталку и накрыли прозрачным колпаком. Бросившуюся к ней сестру перехватил отец, она брыкалась и вопила. А Георгий как прирос к стулу. Он видел только глаза матери, обращенные к нему, сестренке и мужу  - полные любви и невыразимой тоски. Такой она и осталась в его памяти.


Мать заболела. Ее, как и многих других, проявивших симптомы страшной лихорадки, пытались довезти до ближайшей исследовательской базы, где было много врачей, оборудования, больше возможностей. Но она умерла, не дождавшись этого. Ее тело было заморожено и передано, как материал для исследования заболевания, на базу «Ария-28». А корабль с выжившими сел на пустынную планету, на которой посреди песков был построен огромный карантинный госпиталь. Отец и осиротевшие дети провели там целый год, пока их переправили к здоровым. Была создана вакцина против лихорадки, их привили на всякий случай и выпустили «в мир».


Наверное, это стало основной причиной выбора Георгием профессии – воевать со злом во всех его проявлениях и спасать человечество. И вот теперь он увидел в глазах сидевшей в постели женщины ту же смертную тоску прощания матери со своим ребенком.

«Это невыносимо!» - пронеслось в голове Георгия, и он отвел глаза. Петр, стоявший рядом, принялся внимательно изучать носки своих ботинок. Доктор выглядел безмятежным и профессионально спокойным. Женщина дождалась присевшего рядом супруга и положила свою руку на его ладонь. Вздохнула и слабым голосом произнесла:


- Господа… прежде чем двинуться дальше, я обязана сделать пару заявлений.


Георгий поднял на нее глаза и встретился взглядом с Алексом. Тот быстро отвернулся, но Георгий успел заметить, что страха в этом взгляде не было.
 

- Во-первых, я благодарю вас за мое спасение. Я знаю, вы дали мне свою кровь, - она посмотрела на Петра, упорно не отрывавшего глаз от пола, - Спасибо.


- Это наша работа! – вежливо ввернул доктор и спрятался за крепыша Петра.
Женщина снова вздохнула, набралась сил и продолжила:


- Я полагаю, вы уже догадались, кто я.


Последовало молчание, только Петр засопел чуть громче.


- Мои изображения до последнего были в рубрике «Разыскивается», - женщина усмехнулась. – Да, я – Сара Бахрейн, Безумная Сара, та самая величайшая преступница всех времен и народов…


Петр крякнул, Георгий напрягся и не сводил с нее глаз. Доктор выглянул из-за Петровой спины – оценить состояние пациентки. Алекс поднял на нее глаза, умоляя прекратить. Но тщетно.


- И я, Сара Бахрейн, официально, в присутствии трех свидетелей, заявляю, что этот человек, - голос ее окреп, она повернулась Кириллу и указала на него рукой, - Кирилл Петрович Струев – не принимал участие в боевых операциях!


- Не надо! – Кирилл взял ее за руку. – Не надо, милая!


«И никакой он не Кирилл! – подумал Петр - а Боря, на самом деле он Борис Александрович Швебург, мошенник…» - но вслух ничего не сказал, только оторвался от созерцания ботинок и пригвоздил взглядом Кирилла. Тот увидел это, стушевался и замолчал. Сара продолжила:


- Единственная операция, в которой он был – это операция прикрытия штурма вашей базы «Ария 7», и то их отряд был послан на верную смерть, только он один чудом спасся. А так он простой стюард, был взят в плен на одном из  захваченных нами судов. На моей яхте велся вахтенный журнал. Там есть описания всех передвижений корабля, можно будет поднять. Далее.


Она сделала паузу, обвела глазами присутствующих:


- А далее я обязана поставить точки над «и».


Серж насторожился. Уж не собирается ли она, чего доброго, вытащить из-под подушки пистолет и застрелиться… или принять яд – кто его знает, что у нее в стаканчике на столике? Или…


- Оправдываться и обелять себя я не буду. Я виновна. Но вчера со мной произошло нечто, перевернувшее мой мир. И говорю я все это только потому, что мы с вами – буквально – находимся в одной лодке, и вам следует понимать мои мотивы. Поверите ли вы – я не знаю, но… вчера я умерла.


Доктор машинально кивнул головой, подтверждая ее слова – да, Сара почти минуту находилась в состоянии клинической смерти.


- Я оказалась по ту сторону жизни, - голос ее окреп, она выпрямилась, сжимая руку Кирилла. – И оказалось… я их увидела – оказалось, что все те, в чьей смерти я прямо или косвенно виновна – не ушли в небытие. Нет смерти, господа, нет тлена! Мертвые ждут меня по ту сторону жизни! Это очень страшно… - голос ее дрогнул, но она справилась с волнением.


- Я впервые отчетливо осознала, что я натворила. Самое страшное, что я никогда не смогу исправить содеянное, никогда! Около двух сотен человек и рептилоидов смотрели на меня, а я ничего никогда не смогу сделать, чтобы вернуть их к жизни. Мое раскаяние, тюрьма, казнь, убийство (рептилоиды достанут меня в любой тюрьме, стоит только вспомнить, как они организовали побег своего Змеиного Принца) – ничто не исправит совершенное. Мне нет прощения! – она замолчала, собралась с силами и продолжила:


- Но я могу, пока существую, помочь людям справиться со злом. Мне нет прощения, я это осознаю. Но время, оставленное мне в моей жизни, я посвящу тем, кому я в состоянии оказать помощь! – она перевела дух. – Капитан, я готова быть с вами. Я присоединюсь к вашей команде в рубке через несколько минут.


Георгий молчал. Он был ошеломлен услышанным. Верить раскаянию прожженной авантюристки? Весь его жизненный опыт восставал против этого. Петр наконец поднял голову и взглянул в серо-зеленые глаза Сары. Он ей не верил.


«А раскаявшегося  разбойника на Кресте ты  забыл, Фома неверующий?» - спросил он себя. Возможно, и Георгий вспомнил это, или последний взгляд своей матери, или… Он, раздумывая, оценивая свои чувства, медленно склонил голову, поднял ее и ответил Саре:


- Госпожа… Роза! – и увидел, как широко раскрылись в безумной надежде глаза женщины, как потянулся к ней Кирилл-Алекс, - Мы благодарны вам за ваше желание помочь и ждем вас в рубке с нетерпением!


Повернулся и вышел, прихватив замершего было, как статуя, Петра.

- Молчи, а! – сказал он ему в коридоре. – Просто молчи…

Глава 16.

Робот лихо посадил катер на маленькую площадку у подножия скалы.

- Выходим! – Ледайя, безмерно уставшая за этот недолгий полет контролировать механического друга, вышла вслед за роботом из шлюза. Свет от сигнальных огней корабля освещал вход в башню, вырубленную, как казалось, прямо в скале. Впрочем, так и было, только не вырубленную, а выращенную дверь. «Не отвлекайся!» - приказала себе Государыня, нервно оглядывая темное небо.

Только звезды, только местная луна розоватого цвета, и резкие тени, особенно черные на фоне света спутника Тэйларии. Робот с ящиком возвышался рядом.


- Идем! – она кивнула в сторону запертой двери в нижней части башни. Странная пара приблизилась к входу, Ледайя приложила руку к светящейся слабым светом панели, щелкнул замок. Она толкнула дверь, вошла и приказала роботу:

- Заходи!

Робот, пригнувшись, вошел следом. Перед ними была вторая дверь, ее Государыня открыла так же, приложив ладонь. Они оказались в небольшой квадратной комнате с низким потолком. Дверь бесшумно закрылась. На стене справа светилась панель, похожая на панель у входа. Ледайя, прикусив губу, приложила к ней ладонь, и комната дрогнула. Робот тоже качнулся, удерживая в равновесии ящик с родонитом.

- Мы движемся вверх! – констатировал робот. Комната чуть подрагивала, и человек вряд ли почувствовал бы это движение.

- Да, так надо! – прошептала Ледайя. Она повернулась к роботу лицом. Он снова вел себя странно, как в катере – вновь начались эти повороты головы и подрагивание рук-манипуляторов. От этого она и устала – пришлось всю дорогу «разговаривать» с роботом, все время усиливая поток мыслей, уплотняя его. Ледайя догадывалась, что робот получает команды от хозяев, но прочесть его «мыслепоток» она не могла – мыслей-то не было. Было только подергивание манипуляторов и вращение головы, странные для спокойного полета в автоматическом режиме. Непривычная к работе с механизмами, Государыня уже едва держалась на ногах – пережитые события, бессонная ночь давали себя знать.

Настенная панель высвечивала цифры – 2,3… на «4» пол перестал подрагивать, дверь бесшумно открылась, и свет из кабины подъемника выхватил из кромешной тьмы часть коридора.

- Выходим! – Ледайя взбодрилась. Она понимала, что их уже преследуют. Угон катера заставил, наверняка, просмотреть все камеры слежения. Если так – то экзисты обнаружили, что камера одного из роботов отключена, наверняка проверили казначейство и обнаружили пропажу. Сложили два и два и полетели вслед за ними. Отследить свой собственный катер им не составит труда. Вопрос теперь стоял только один – успеет ли Ледайя осуществить задуманное.

Они шли по коридору, и по ходу движения включались настенные светильники. Каменный коридорчик закончился тупиком. Такая же светящаяся панель, так же приложена ладонь, так же открылась дверь. Они вошли в большую комнату, заставленную консолями с мониторами, креслами, столами. Здесь был даже небольшой диван в отдельной нише. Ледайя подошла к центральному монитору, села в кресло. Экран и панель перед ним засветились.

- Робот, пройди вперед, там много места для тебя!

Робот послушно прошагал вперед, к краю комнаты и застыл перед большим панорамным окном. За ним – только ночное небо.

Пальцы Ледайи забегали по светящейся панели. Это была Башня связи. В незапамятные времена (три века минуло) прибывшие на планету Ангелию тэйларийцы устроили на вершине высокой скалы в Южных горах пункт связи с внешним миром. Они перенесли из своего корабля несколько рабочих мест связистов, подключились к Всемирной сети и время от времени Государи поднимались сюда и узнавали, что творится в мире. Сигнал был слабый – планетка находилась очень далеко от цивилизации, но можно было, оставив на прием систему записи, принимать искаженный пространством сигнал из далекого мира. И именно отсюда Ледайя, тайком от Соправителей Юга и Севера, послала сигнал бедствия в далекий мир.

- Давай, давай! – шептала она, повторяя однажды пройденный путь – система настраивалась на выход в мир.  – Быстрее, пожалуйста!

Робот снова принялся совершать странные движения – вертел головой слева направо. Ящик с родонитом он продолжал держать в руках.

- Робот, что ты дергаешься? – наконец не выдержала Ледайя. И услышала в ответ неожиданное:

- Я получаю команды из центрального штаба, противоречащие вашим приказам! На данный момент моя система склоняется к выполнению ваших указаний.

На экране наконец засветилась привычная картина – ролик Всемирной сети – множество планет, плывущих по спирали ДНК. Ледайя набрала код, подключилась к Службе спасения Ойкумены.

- Поторопитесь, госпожа! – робот вдруг пришел в движение, наклонился, поставил на пол ящик и активировал манипуляторы, разогревая лазерные пушки.

- Подожди! – горло у Государыни пересохло от волнения. Неужели он сейчас выстрелит… и она не успеет? – дрожащие руки замерли на мгновение над панелью, и она нажала на красную виртуальную кнопку SOS. «Сигнал бедствия отправлен! Ждите, помощь придет!» - высветилась на экране знаменитая на весь мир фраза, дающая надежду попавшим в беду. Дрожа, Ледайя вжалась в спинку кресла – вот сейчас робот развернется, и от нее останется только обгорелая тушка, впаянная в кресло…

Но дождалась она другого. В помещение проник нарастающий свист двигателей космического корабля, яркий свет залил через панорамное окно пункт связи. Ледайя увидела зависший перед окном катер экзистов. Пушки под днищем были направлены, как ей казалось, прямо на нее. «Ну, вот и все! – подумала она. – Но я успела!»

- Немедленно уходите! Скорее! Я не могу сопротивляться их приказам! Они приказывают уничтожить вас, но вы давали указание вас беречь! Я в недоумении…

Ледайя поднялась с кресла и, поворачиваясь спиной к окну – ноги сами собой понесли ее к выходу – успела увидеть, что пушки катера поворачиваются вниз, и уже в дверях она услышала взрыв где-то далеко внизу, и вспышка раскаленного белого света сделала комнату белой, с черными тенями от предметов. Экзисты уничтожили угнанный катер.

Ледайя влетела в подъемник и заколотила по панели.

- Вниз, вниз! Ну же! – закричала она. Двери закрылись, и подъемник медленно и плавно устремился вниз. Робот был уже не опасен. Она выберется из башни и спустится к подножию горы по тайной лестнице, вырубленной в скалах, пусть попробуют ее отыскать!

Катер экзистов, расстрелявший беглеца, вернул пушки в исходное положение. Пилот видел через окно помещение, напоминающее корабельную рубку, предателя-робота возле окна. Женщина куда-то пропала, но…

- Раздолбай там все к чертовой матери! – визгливо завопил голос в динамиках. Пилот узнал свое непосредственное начальство и покачал головой – такую ярость начальство еще ни разу не проявляло. – Скорее! Отсюда идет сигнал бедствия во внешний мир! Останови его!

Пилот успел судорожно нажать гашетку, и пушки выплеснули холодное пламя в верхушку скалы. Но и робот-беглец смог в тот же миг активировать свои пушки, и встречная струя плазмы, разбивая стекло, ударила в катер. Катер мгновенно вспыхнул и взорвался, разлетевшись на горящие части. Скала-башня от мощнейшего удара покачнулась и начала разрушаться. Внутри она была полая – там находилась только шахта подъемника и несколько комнат.

Ледайя выскочила на цифре 1, это было помещение с аппаратурой, там же были механизмы, вырабатывающие энергию и передвигающие подъемник. Отсюда был отдельный выход наружу. Ледайя бежала по узкому коридору, держась руками за стены – ее кидало от одной стены к другой, пол колебался под ногами. Люк в конце коридора открылся сам, и Ледайя поняла, что башне конец – двери открывались сами в аварийной ситуации, выскочила на маленькую площадку, и тут ее ударило взрывной волной. Взорвались генераторы. Ледайю сбросило с площадки, и она покатилась вниз по крутому склону, заросшему мягкой травой, больно ударяясь о камни. Стукнулась об один из них головой и потеряла сознание.

Башня превратилась в пылающий факел. Пламя вырывалось вверх через шахту подъемника и в образовавшиеся дыры. От пункта связи остались только воспоминания. Два космокатера догорали внизу, похоронив под обломками и пилота, и обоих роботов. Одна Ледайя была еще жива. Она лежала без сознания на другой стороне склона, и на ее затылке вырастала огромная шишка.
***************************************

А мы перенесемся на полдня вперед, к Тэлару и Ирине.

- Беги! Беги, идиот! – кричала Ирина Тэлару, укрывшись за какой-то кочкой. Укрытие было как себе, но все же лучше, чем совсем ничего.

Зато Тэлар не скрывался. Как полный идиот, во всей красе (еще бы одеяние на груди  разорвал, и – пожалуйста, готов к позированию для дворцовой фрески) он стоял на залитой остекленевшим составом могиле тэйларианцев. Белые волосы развевались, руки сжаты в кулаки… а перед безумцем – приземлившийся катер (пушки малого калибра нацелены на Принца) и два боевых робота во всеоружии, спрыгнувших на землю и нацеливших свои лазерометы на Его Высочество.

- Что же делать? Что делать? – металась за своей кочкой Ирина. Взгляд ее упал на потерпевший крушение катер с мертвецом на борту. Вспомнила – в памяти профессионально отпечаталась недавно виденная картина – расплавленный пульт управления первого пилота, почти целое кресло второго пилота, выполнявшего при необходимости обязанности артиллериста и его второй пульт управления – нетронутый, с рукоятками управления малыми пушками.

Ирина замерла, потом поднялась и, прячась за деревьями и кустами, побежала в направлении катера.

Тэлар стоял перед ними – убийцами, спрятавшимися в кабине катера. На роботов он не смотрел. Он настроился на их командиров внутри. «Верю… не верю…» - шептал он и чувствовал, что подонки внутри видят перед собой свихнувшуюся легкую добычу. Он ощущал их презрение и ощущение власти над одиноким человечком. Робот  по правую руку от Тэлара пришел в движение и направился к нему:

- Человек! Следуй за мной! Не сопротивляться!

Тэлар напрягся, стараясь не выказывать волнение.

- Хорошо, хорошо! – сказал он, протягивая руки ладонями вверх. – Я безоружен, я спускаюсь! – он приготовился спрыгнуть вниз, но вместо этого оттолкнулся ногами и прыгнул вверх, одновременно выхватывая и засвечивая лазерный меч.

Ирина видела все это крем глаза – она уже подбегала к краю лесочка, а до катера – метров сто пустого пространства. И если на ополоумевшую от страха аборигенку экзисты вряд ли будут тратить заряды, то пробег к катеру – другое дело.

Но принц полностью завладел вниманием публики, и дал ей несколько секунд на пробежку.

В приземлении Тэлар отсек голову роботу и, пока экзисты хлопали глазами, перемахнул через мертвецов и пригнулся – теперь между ним и катером была эта братская могила. Второй робот замер на месте, ожидая указаний.  Тэлар не стал долго испытывать терпение врагов – да, он ценная особь, но… и швырнул лазерный меч в грудь роботу. Удачно попал. Шипящая струя отрубила левый манипулятор  и снесла полголовы. Катер стремительно взлетел, и дула его пушек засветились злым белым светом, ловя в прицел непокорного Тэлара.

Ирина успела забраться в кабину аварийного катера. Разбираться времени не было, но все интуитивно понятно. Включить основную панель. Работает! Ну а что ему не работать, катер торчал тут, как приманка, не успели дезактивировать! Так, вот оно… или не оно? Оно!

Джойстик под рукой плавно вращался, а вслед за ним и малые пушки – Ирина слышала через разбитое остекление кабины звук сервоприводов. Работала только пушка правого борта, и это хорошо, что катер наклонился на левый борт, иначе Ирина не смогла бы стрелять с земли по зависшему на десятиметровой высоте кораблю. Ждать было нельзя. Она поймала в прицел катер и выстрелила. Попала! Катер полыхнул синим пламенем и резко начал набор высоты.

Шмальнула, так шмальнула… Видимо, прицел лазерной пушки сбился при аварии, и Ирина слегка промазала. Лазерная струя начисто спалила главный калибр («хозяйство», так называют это военные) под брюхом у вражеского катера и отшвырнула его на несколько метров в сторону. А, может, система «свой-чужой» так криво отвела выстрел… в общем, что-то получилось, и хорошо, он может успеть убежать…

«Ну вот и все!» - успела подумать Ирина, успев отфиксировать направленные на ее развалюху, осмелившуюся огрызнуться, дула малого калибра. Выбраться она уже не успевала. Гашетку заклинило.

- Давай, давай! – Ирина, сжав зубы, дергала ее снова и снова, но выстрелов не было. Зависший на небольшой высоте над братской могилой катер выровнялся, и ей показалось, что она видит пилота, его злобную усмешку, и как штурман жмет на гашетку…

«Все, хана!» - сказала себе Ирина и увидела нечто невероятное: Тэлар исчез – видно, спрыгнул с «братской могилы» на землю, а из-за могильного холма ударила, отражаясь в многограннике стекловидного покрытия, лазерная струя, и прямо в катер-убийцу, прямо в его брюхо, в подкрылья! Ирина выдохнула и, споткнувшись о покойника, выпорхнула через люк развалюхи на землю, упала, автоматом убедилась, что никто в ее сторону пока не стреляет, вскочила и галопом понеслась спасительному леску, по диагонали пересекая расстояние между своим катером и оставленным Принцем. Взрывная волна подбросила ее, и, перекувырнувшись несколько раз, Ирина грохнулась за землю с одной-единственной мыслью в голове. Мысль началась во время пробежки и вот… заканчивалась уже во время лежания: «Как хорошо, что нас так гоняли на тренировках!..»

Небо над ее головой было светло-синее, желтоватые облачка бодро пробегали над ней. Голова гудела. Или не голова? Ирина аккуратно пошевелила пальцами рук и ног. Слушаются… Стараясь не всколыхнуть траву, прикрывшую ее от стрелка на катере, она приподняла голову, перевернулась на бок и приподнялась. Нет, это не голова гудит… С диким свистом перегруженных движков катер пытался взмыть в небо. Правая сторона и дно катера были обожжены и оплавлены. Дуло бывшего главного калибра болталось «на соплях», усиливая неустойчивость аппарата. Катер уже не стрелял, он пытался на одном левом двигателе улизнуть от безжалостной лазерной струи, снова ударившей с земли. Катер пошел на посадку. Вернее сказать, рухнул. Ирине пришлось вскочить на ноги и, хромая, отбежать в сторону – катер упал и пропахал на брюхе около трехсот метров, подскакивая на кочках, пока не остановился в десятке шагов от Ирины.

Ирина, хромая еще сильнее, потащилась к лесу. Услышала шум, обернулась, и ноги подкосились сами собой – люк катера открылся, и из катера вначале повалили клубы дыма, а следом, ругаясь и надрывно кашляя, выскочили два пилота. И тут… из-за переливающейся на ярком солнце стеклянной могилы выскочил человек… нет, не человек – он несся к катеру так быстро, как робот! Но не робот – бегущий был очень маленький для робота, и эти белые волосы, и в руке – как огненный меч… Ирина охнула: это был Принц Тэлар. Он несся, как лучший бегун Ойкумены.
Ирина не успела опомниться, как он подлетел к пилотам, вспыхнула молния. Один раз, другой, и все кончилось – два безголовых тела пару секунд покачались и рухнули в траву.

- Ой! – пискнула Ирина. Тэлар повернулся к ней. Девушка прикусила язык. Она знала принца всего пару дней, но уже смогла понять, что у него взрывной характер, что он открыт всему миру, и в то же самое время его душа – тайна за семью печатями. Но таких абсолютно черных, непроницаемых глаз она еще не видела. Лицо его было похоже на оскалившуюся маску, белые волосы потускнели, как будто покрылись копотью. Рука сжимала светящийся лазерный меч. Тяжело ступая, он подошел к Ирине и протянул ей руку.

- Меч погаси! – прошептала Ирина.

- Что? – резко спросил он, глядя внимательно на нее.

- Меч! Луч выключи! – Ирине хотелось кричать, но кричать не получалось. Какое-то жалкое мяуканье вырвалось из ее горла. Тэлар погасил луч, уронил рукоятку меча на землю и опустился на колени рядом с Ириной. Она, не отрываясь, смотрела в его глаза. Увидела  спутавшиеся пепельные волосы, прилипшие ко лбу, пятна пота на рубахе. От него исходила звериная сила, и ей вспомнилась школьная тема о диких лесных волках. Но Ире не было страшно. Она протянула руку и убрала со лба его волосы, скользнула тыльной стороной ладони по щеке, коснулась шеи. Глаза его чуть посветлели и стали темно-фиолетовыми.

- Ты как? – спросил Тэлар. Он положил Ирине руки на плечи, пальцы побежали по ее спине, она охнула от резкой боли. Он отдернул руку и аккуратно, поглаживая, прошелся по больному месту.

- Ребро сломала, что ли? – скрывая невольно выступившие слезы, спросила Ирина.

- Трещина, - уверенно сказал принц. - Дай-ка… слушай, ляг, что ли, я ноги проверю!

- Ну, знаешь! – Ирина попробовала возмутиться, но сильные руки уложили ее на землю, и прощупывание продолжилось.

- Ой! – вскрикнула Ирина, когда принц ухватился клешнями за ее правое колено. – Ой! Да не трогай ты, сейчас пройдет! Ну не трогай!!! – еле вывернувшись, она на четвереньках поползла, обливаясь слезами, к лесу. Было очень больно и так, а Тэлар еще сильнее разбередил больное колено. Не объяснять же этому туземцу, что ее колено сейчас активно лечится само, что это такие вне тэйларийские технологии…
 
- Стой! Эй! Ира! Черт раздери… У тебя шок! Куда ты… Ириша!

«Ириша?» - девушка замерла, и тут за штанину злосчастной пижамы ее ухватила сильная рука. Пришлось остановиться и завопить, потому что было очень больно:

- А-а-а-! Пусти! Я сама вылечусь!

- Ты приляг. Приляг! Я не буду больше щупать! – бубнил Тэлар, не отпуская штанину. Ирина сдалась и упала на бок. И потеряла сознание от резкой боли.
Десантникам и бойцам службы спасения долго валяться в приятном бессознании не полагается, и внедренные в ее кровь и ткани нано-роботы активизировались, быстро снижая чувствительность, анализируя повреждения и приступая к лечению. Сильный ушиб бедра, трещина в ребре. Трещина в коленной чашечке – это хуже всего. Нанороботы бодро суетились, зашивая поврежденные ткани, восстанавливая нейронную сеть. Не подлежащие восстановлению клетки разбивались и выводились – через поры с потом, через почки.

Тэлар сильно перепугался, когда отключившаяся Ирина неожиданно покрылась испариной. Он поднял ее на руки, огляделся в отчаянии и побежал к упавшему катеру.

**********************

Ирина очнулась и увидела над собой знакомый потолок – стандартную обшивку космического аппарата – серый гладкий пластик, пронизанный световыми нитями. Мысленно прошлась по организму – как учили, сначала проверить зрение, дыхание, чувствительность пальцев, подвижность конечностей. Вдохнула воздух – хорошо, что не глубоко – запах гари был очень сильный. «Ну и где же я?» - подумала она, скосив глаза сначала влево, потом вправо. Справа обнаружилось пустое кресло первого пилота. Судя по ощущениям, сама она лежала в кресле второго пилота. А раз так… она приподнялась, огляделась – точно, это была рубка небольшого космокатера. Неужели ее схватили?

Снаружи донеслись удары о корпус корабля. Люк рубки и люк катера были открыты.

Ирина, соскользнув с кресла, прихрамывая, вышла в коридорчик и осторожно выглянула наружу. Да, все так и есть – она в космокатере экзистов, он как упал, так и остался на той же поляне. Безголовых трупов видно не было, зато кто-то долбил чем-то тяжелым по брюху катера. Удары были сильные, звонкие.
Ирина хотела спуститься по трапу незаметно, но удары вдруг прекратились, и, пока она сползала по трапу вниз, стараясь не повредить ноющее колено, раздался шорох и звучный мужской голос спросил:

- Ты куда это, эй?

Ирина вжалась в поверхность трапа, но это «эй!» быстро внесло ясность – конечно, это был Его Высочество. И точно – высокая фигура выросла перед ней. В руке Тэлар держал… о, это была ступня боевого робота!

- Ну и куда ты?

- Что «куда»? – очумело спросила Ирина. – Нельзя, что ли? Я в лесок…

- Туалет есть внутри! – зловредный принц загородил сход с трапа.

- Я… я не туда…

- А куда? Тебе надо лежать!

- Не надо… а что за стук? Ты стучал?

- Надо. Да, я стучал.

Ирина поднялась на ноги, опираясь на поручень трапа. Вот эта самоуверенность, вот эта наглая демонстрация превосходства, глазищи свои синие вытаращил… хоть бы улыбнулся, что ли! Да это все кого угодно выбесит!

- Так. Тэлар! – она перевела дух. – В общем, я должна тебе объяснить: наша современная космическая медицина сильно отличается от того времени, в котором вы, тэйларийцы, остановились пять столетий назад. Я напичкана такими маленькими роботиками, которые лечат меня прямо сейчас. Понимаешь? Поэтому…

- Понимаю! – спокойно перебил ее принц. – Брысь обратно в кресло пилота и лечись внутри. А я попытаюсь поправить движок этой чудо-крепости, чтобы мы смогли подняться в воздух и улететь в Серебристые горы.

Ирина нервно хихикнула и схватилась за резко заболевший бок.

- Ты? Чинишь движок? Чем?!

- Спать иди, пожалуйста!

- Спасибо за «пожалуйста»! Что ты там чинишь? Нам надо уйти отсюда подальше, а не дожидаться, пока экзисты пришлют за нами свой катер!

- Не пришлют. Я их переговоры слушал, пока ты… лечилась. У них истерика по поводу потери четырех машин за сутки, набрано мало «материала», и они всех бросили на поиск арийцев. Им не до нас.

- Ты… твоя самоуверенность поражает! Ты так во всем уверен, да? Ты каким местом двигатель чинишь, Тарзан недоделанный? Ты – чинишь двигатель космического корабля? Ты вообще… ты представляешь, как он устроен, корабль? Ты… - Ирина задохнулась, голова ее закружилась, и она присела на пандус.

Тэлар развернулся и ушел – поднырнул под трап, и через несколько секунд удары возобновились.

- Да что ж такое! – Ирина взглянула назад, на открытый люк. Так хотелось туда, прилечь в кресло пилота, а оно под тебя подстроится, и заснуть… Бумммм! Корабль вздрогнул, раздались лязг и грохот и удар о землю.

- Я те дам «брысь!» - Ирина встала и, крепко держась за поручень, продолжила движение вниз. – Я те дам «туалет внутри»! Я тебе устрою «бумм»! Дикарь!

Ирина спустилась на землю и, по-прежнему держась за поручень, заглянула под брюхо катера. Космическая сила! На земле валялся отломанный «большой калибр», видимо, ступней робота по нему и колотили, а сам мастер, скинувши исподнюю рубаху, уже засветил лазерный меч и примерялся к поврежденному соплу второго двигателя. Ирина замерла, вытаращив глаза и раскрыв рот. Тэлар ее заметил, покачал головой и, взявшись второй рукой за рукоятку, провел лучом по внешней части сопла – еще, еще раз – разогревая металл. Потом, когда сопло раскалилось, быстро выключил луч, схватил молот-ступню и принялся со всей дури колотить по отогнувшемуся участку «лепестка» сопла.

Ирина закрыла рот и протерла глаза. Никогда на ее веку никто так не «чинил» сложную технику. Никогда. Это было немыслимо в ее мире. Конечно, техника выходила из строя, особенно в их подразделении, но ее или списывали, или ремонтировали в специальных доках. Можно было сделать ремонт своими силами, даже в открытом космосе, но это выполняли специально обученные люди, с оборудованием, с инженерным образованием… а тут? Лазерный меч вместо плазменной горелки и останки робота за пневмомолот?

- Не трусь! – Тэлар, раскрасневшийся, вспотевший, наконец прервался и размял плечи. Тяжеленную ступню он перекидывал из одной руки в другую, явно стремясь произвести впечатление. Произвел. Ирина хмыкнула, фыркнула и тихо засмеялась, стараясь не повредить заживающее ребро. Принц повернулся к ней.

- Что? Эта пушка, в которую ты так удачно попала, задела сопло двигателя. Помяла его. Струя вылетала через щель и могла сжечь корабль, поэтому двигатель и не включался. А сейчас – смотри, почти как было! Что смешного? Эй!
Ирина перестала смеяться.

- Тэлар, ты – дикий туземец и болван. Ты – надутое ничтожество, принц на зачуханной планетке. Ты думаешь, починил движок? Ты его еще больше сломал! Ты умеешь летать на космокатере?  - пока Ирина произносила это, наболевшее, глаза Принца темнели. Ему очень хотелось пройти мимо, задев ее по дороге, влезть в катер и отлететь самостоятельно. Но бросить ее тут? Одну? Раненую?

Тэлар выругался, положил меч в ножны, подошел к Ирине сгреб ее в охапку, несмотря на слабое сопротивление, и понес по трапу наверх. Усадил в кресло второго пилота, сам сел в кресло первого и уверенным нажатием кнопки убрал трап и задраил люки. На этом его уверенность закончилась. Программа по обучению полетам на космических кораблях была им изучена довольно сносно, но в реальности все выглядело не так, как в виртуальной рубке. Повисла неприятная пауза.

- Слушай, если ты знаешь, как управлять этой штукой – самое время начать подсказывать! – наконец процедил он, не глядя на Ирину.

- Меня зовут Ира, а не «эй!» Понял? - обиженным голосом сказала Ирина. – Зажигание включи – вон, мигает зелененьким! Под правой рукой!

******************************************

На «Шаловливой Розе» в рубке собралась вся команда, кроме доктора. Ждали хозяйку. Зубоскалили, налаживали оборудование.

Георгий, как вошел, кратко сообщил Йоганну и Лене, что переговоры прошли удачно и что они скоро стартуют, и сбежал на кухню, готовить бутерброды, велев вызвать его, когда хозяйка спустится.

Ее внес на руках муж. Хозяйка была одета в серо-розовый домашний брючный костюм из переливающегося на свету ворсистого материала. «Ого! Неужели бесценный баркхат?» - вытаращил глаза Йоганн. Женщина отметила произведенное впечатление и улыбнулась краешком губ. Алекс бережно пересадил ее в кресло перед большим пультом управления.

Срочно вызванный Георгий, обвязанный полотенцем вместо фартука, вбежал и встал за спиной хозяйки. Привычно засветились мониторы, панель управления, возникла виртуальная карта Ойкумены.

- Ну что, капитан? – женщина устало улыбнулась. – Называйте координаты, мы стартуем!

- Позвольте! – Георгий склонился над панелью, не глядя, он манипулировал картой, пока не нашел нужный сегмент. Увеличил его на весь экран.

- Вот… в семьсот сорок второй Галактике, скопление Артемиды.

Женщина с недоумением взглянула на Смирнова:

- Ну, а точнее?

Георгий замялся, вздохнул, не нашел поддержки у Йоганна и ткнул пальцем в точку в правой части монитора:

- В общем, куда-то сюда…

Женщина внимательно вгляделась в экран, потом подняла голову и произнесла только одно:

- Что?!

Глава 17

Георгий выпрямился:

- К сожалению, это все, что у нас есть… Мы чудом спаслись в капсуле, а координаты Тэйларии остались в сожранном подпространством корабле.

- Я же не могу лететь на… как это у русских – на Кудыкину гору! – возмутилась Сара. Или Роза. Как все сложно… – Господа, давайте уточнять. Какого вида эта планета? Размер? Состав? Особенности светила? Прогоним через фильтр и найдем!

- Мы искали! – подал голос Йоганн. – Нашли около полусотни подходящих планеток, ни черта непонятно, какая наша, если посещать каждую, уйдет масса времени, но…

- Но это лучше, чем сидеть на месте и ничего не делать! – отчеканил Георгий.

- Можно связаться с базой! – негромко пробасил Петр. Он стоял у левого панорамного окна и наблюдал остатки их спасательной капсулы, проплывающей навстречу яхте. С каждым витком от капсулы что-то отваливалось, и теперь она представляла собой груду обломков, скученно летящих вместе.

Георгий увидел, как напряглась женщина, как вздрогнул, стрельнул глазами Кирилл и тут же потупился. Связаться с базой необходимо, но…

- Свяжемся, нам сообщат, куда мы направлялись в последний раз! – продолжил Петр, сосредоточенно разглядывая космический мусор, их бывшее пристанище. Яхта выполнила обходной маневр и вернулась в прежний коридор.

- Ага… сначала проверять будут сутки, кто мы, почему выходим на связь с частного корабля! – горячий Леня вмешался, как нельзя кстати. Георгий вдохнул воздух – он и не заметил, как перестал дышать после слов Петра. – А потом велят оставаться на месте и ждать патруль. Который до нас будет добираться еще сутки. Потом выяснение обстоятельств, почему мы тут, в такой компании!

Сара расправила плечи и пальцы ее забегали по виртуальной клавиатуре.

- Я ищу вашу Тэйларию, выставляю фильтры. Кажется, я знаю, как ее найти! – негромко сказала она. Йоганн и Петр повернулись к ней. Петр подошел и встал за спиной, наблюдая за монитором. Сара дернула плечом. Но месяцы в тюрьме и долгое общение с рептилоидами приучили ее не выдавать свои эмоции. А сначала была фаронская школа.

- Ну все, ждем! – она развернула кресло и оказалась к пилотам лицом к лицу. – А пока я расскажу одну историю, которую вы при желании сможете проверить по корабельному журналу. Господа, вы присаживайтесь! У нас запущено два процесса, один фильтрует все планеты в указанном секторе на признаки активности разумных существ, а второй – это поиск сигнала бедствия, пришедший из этой зоны. Вряд ли их было много. Вы поймали сигнал, значит, он мог быть записан в сети. Посмотрим.
Господа расселись по креслам пилотов и на диванчики вдоль стен. Гостеприимная хозяйка предложила приготовить коктейли, но гости вежливо отказались.

- Ждем с нетерпением ваш рассказ! – Георгий занял позицию, позволяющую заглядывать в монитор – хотелось ничего не упустить. Кто ее знает, эту Розу-Сару – может, она вызвала пиратов себе на помощь?

Рыжая женщина с татуировками на коже головы, змеящимися, как волосы Горгоны, взглянула на мужа.

- Молочный коктейль? – спросил он.

- Да… - протянула она с улыбкой. Кирилл удалился из рубки.

«Играем в королеву!» - лицо Петра, до сих пор нейтральное, стало неприязненным.
Сара подметила и это – краем глаза оценила ситуацию, перестраивая план «истории». Устроилась в кресле поудобнее, устало вздохнула и, постукивая пальцами правой руки по подлокотнику, начала рассказ:

- Полагаю, вы заметили, что у нас нет главного калибра? – спросила она, устремив взгляд серо-зеленых глаз на капитана. Петр удовлетворенно хмыкнул. Сара приняла из рук бесшумно возникшего в рубке пузырящийся розовый коктейль и отпила немного. Сам Алекс-Кирилл пристроился на роскошном в прошлом, но нынче несколько замызганном диване под одним из огромных иллюминаторов со своим коктейлем. Леня повел носом и сглотнул слюну.

- Сделать? – небрежно спросил Кирилл, кивком указав на коктейль.

- Э….

- Нет! – строго ответил за него Петр. И подумал: «Еще чего! Мало ли что он туда подмешает!»

Кирилл пожал плечами и продолжил потягивать ароматную жидкость.

- Это ваш коллега, - Сара с улыбкой взглянула на Петра, как на соратника, предлагая вспомнить «былое». Петр не поддался. Лицо его закаменело, а Сара с понимающей улыбкой обратила свой взор на Георгия, – коллега Петра так разделал мой главный калибр, что мы с мужем оказались не в состоянии его отремонтировать. Мы выходили в скафандрах, диагностировали, просвечивали… итог неутешительный – нужен стационарный док с нормальными специалистами.

Петр отметил, что при упоминании о выходе в открытый космос Кирилл заметно погрустнел. «Это тебе не коктейли смешивать!» - злорадно подумал он, вспомнив свое драматическое приключение за бортом научной базы «Ария», где он столкнулся с Сарой. Столкновение оказалось незабываемым.*

- Нас преследовали пираты. Я… ну, в общем, я чуть не угробила их флагман, сбежала и стала persona non grata. Или, наоборот – излишне grata для тех, кто хотел получить выкуп за меня, живую или мертвую. Ни о каком известном пиратам или официальным властям месте для ремонта вооружения не могло быть и речи, но у меня была пара прикормленных баз, в которых я была уверена, как в самой себе.

Напрасно. Ровно через час после того, как мы встали в док на одной из них, и я внесла оплату за ремонт – пригоршню силийского жемчуга, - Сара обвела глазами компанию, предлагая оценить величину оплаты, но увидела в глазах слушателей лишь равнодушие (дикари явно не представляли ценность силийского жемчуга, только у Йоганна расширились глаза, видимо, он один и представлял, да Кирилл погрустнел), - выставленные мной в ближнем пространстве разведчики сообщили о появлении трех пиратских кораблей. Пришлось сваливать, и очень быстро. Я даже не успела забрать свой жемчуг у предателей.

Сара прищурила глаза, вспоминая:

- Жемчуг достался пиратам… через неделю я вернулась, зависла в подпространстве и выслала разведчика. База оказалась разрушенной. Так им и надо, ворам и предателям! – злобно закончила она. Петр ухмыльнулся. Слышать такое из уст дамочки, ограбившей немало кораблей, было забавно.

- На вторую базу мы не полетели. Вот, господа, такой расклад. Конечно, я заменила позывные, я сменила код корабля, стараюсь не выходить на связь, выход в сеть я веду через несколько внешних спутников, их роль выполняют мои разведчики… Но, несмотря на все принятые меры, у меня нет никакой уверенности в том, что мой сигнал не расшифруют на Земле и не передадут рептилоидам раньше, чем он попадет в рапорт происшествий для вашего командования. И если рептилоиды окажутся у Тэйларии раньше Имперского флота… - в этот момент за ее спиной мелодично пропел сигнал об окончании поиска. Сара повернулась к экрану, прочла результат. Георгий издалека увидел, что он неутешительный – лучше, чем результат Йоганна, но…

- Тридцать семь возможных планет в секторе… это много! – констатировала Сара, разворачивая кресло обратно, – ждем ответ запроса на сигнал о бедствии.
«Тридцать семь… это много, это катастрофически много! – думал Георгий. – На яхте восемь разведывательных зондов. Если использовать их, корабль и катер – проверка всех планет займет около суток, а если учесть малость их сил и отсутствие главного калибра, то перед атакой на корабль экзистов потребуется собрать все зонды обратно, это еще полдня…»

- Двое суток, если нам не повезет, - сказал наконец он, прерывая общее удрученное молчание, – нам потребуется двое суток!

- За это время можно дождаться даже наш десант! – сказал Леня.

- Да… если экзисты не атакуют Тэйларию первыми! – включился Петр. – Нам требуется фактор внезапности. А они нас могут засечь при появлении первого разведзонда около планеты!

- Последнее вряд ли! – меланхолично произнесла Сара. – Они у меня «малозаметные», уважаемый Петр! – коктейль закончился, и Сара, демонстративно развернувшись, поставила бокал на консоль пульта.

«Чертовка! Помнит мое имя!» - только и успел изумиться Петр, как прозвучал рингтон, означающий, что поиск закончен. Георгий встал позади Сары.
Она быстро увеличила изображение на экране, оставив небольшой участок – светило средней величины и планетку со спутником, вращающуюся вокруг светила.

- Вот она! Попалась! – Сара повернулась к Георгию, указывая на экран. Отсюда прошел сигнал SOS! – и Йоганну, – У меня взломана система Службы Спасения, если вы заметили.

Йоганн не заметил, но счел за лучшее кивнуть.

Георгий внимательно прочитал данные сигнала на экране, координаты, дата, время по общемировому… потому перевел взгляд на соседний монитор – там были краткие справочные сведения о планете без названия. Необитаема. Не представляет коммерческого интереса. В зоне влияния Демократии… ну да, весь сектор в их зоне, и сведения поддельные, еще Ледайя рассказывала, что демократы оставили своих колонистов погибать на планете, потому что эвакуация стоила дорого… Нет ни карт, ни снимков поверхности. Что-то не так! Что-то не так!

Георгий вернулся к первому монитору. Сигнал связи, принят ли Службой Спасения? Результата нет, только один-единственный след – запись. Но она… вот оно что! Дата! Дата записи! Георгий повернулся к Саре:

- Не сходится, госпожа! – взгляд серых глаз стал тяжелым.

- Что не сходится? – попыталась улыбнуться Сара. – Тут все может не сходиться, это же предположение…

- Мы получили сигнал бедствия с планеты 16 суток назад. А этот отправлен шесть часов назад! Не сходится!

Сара развернулась к экрану, спиной чувствуя повисшее напряжение. Петр поднялся, Кирилл поперхнулся коктейлем, а Георгий приготовился произнести что-то типа «Вы арестованы! Вы имеете право хранить молчание…» и прочий бред, но Сара повернулась в кресле обратно и спокойно сказала:

- Значит, это или другая планета, или они смогли послать повторный сигнал! Если вы полагаете, что это я 6 часов назад встала, пришла сюда, чудесным образом обнаружила ту самую планету и сделала фейковую запись – проверьте камеры! Если вы полагаете, что я сделала это за последние полчаса, на глазах у вас – проверьте работу бортового управления!

- Черт, да ваши способности заставляют предположить все, что угодно! – взорвался, наконец, Петр. – Вы…

- Прекрати! – негромко и жестко произнес Георгий. – Если это игра, у нас все равно остается только один выход – вызвать наших и сидеть ждать, пока прилетят или они, или пираты. Кто первый.

- Мадам, вы слишком долго и успешно морочили головы людям по всей Ойкумене, чтобы мы могли вот так вам поверить! – продолжил возмущаться Петр, но уже тоном пониже. Сара опустила голову:

- Я не знаю, что можно предпринять еще… - устало сказала она. – Решайте сами, а я, когда понадоблюсь, буду в спальне. Милый, помоги добраться! – она протянула руки к Кириллу, тот вскочил, поднял ее с кресла пилота и вынес на руках из рубки.
 
- Георгий у нас командир, ему и решать! – сказал за всех Йоганн, выразительно посмотрев на Петра. Петр только развел руками. Георгий сел за пульт.

- Давайте еще раз прогоним по фильтрам все планеты сектора. И проверим на внесение в реестр сигнала бедствия отсюда, с яхты – если это было сделано, то при нас, и должны же были следы какие-то остаться! Йоганн, приступай!

********************
В штабе экзистов, переехавших в чудом сохранившийся кабинет Ледайи, царило оживление, местами переходящее в панику с элементами истерики старших лиц.

- Дони! Черт бы тебя побрал, ты, жадный упрямый старикашка! – верещал Альберт. Дони, как будто еще больше сморщившийся и постаревший, лежал под своим колпаком, демонстративно повернувшись спиной к «собрату». А тот продолжал разоряться, невзирая на предупреждающее попискивание медицинского робота, стоящего наготове.

- Надо было заморозить ведьму, как предлагал я! Нет! «Какая стать, какой румянец, какое она даст потомство!» Чьи слова? Твои, Дональд! И вот теперь мы сидим в унылом ожидании – кто успеет раньше – мы смыться с добычей или прибудет флот нас арестовывать! Ты хочешь провести остаток дней своих в стерильном медицинском блоке в психушке, Дони? Я – не желаю, не желаю, не желаю! Сколько еще обнаружено арийцев?

Гнев шефа перенесся на оперативную группу, засевшую подальше от начальства, в нишу «для приемов» - ту самую, в которой Ледайя так недавно потчевала братца Тэлара.

Не слезая со своей платформы, служившей немощным и больным и койкой, и средством передвижения внутри корабля, по дому, во дворе, Альберт подплыл к троим операторам в наушниках, сосредоточенно наблюдавшими за мониторами, принимающими поступающую информацию. Краем глаза заметив приближение начальства, «молодые» заработали пальцами еще активнее, а старший по смене вскочил и вытянулся, в ожидании указаний.

- Сколько арийцев нашли за сегодня? – завизжал, брызгая слюной, Альберт.
Худощавый старший по смене, одетый в поношенный комбинезон серого цвета, казалось, потерял дар речи. Он открывал рот, пытаясь ответить, но изо рта вылетало только нечленораздельное:

- М-м-м… об-б-б-б… один…

- Что? Что один? Доложить обстановку не можешь?

- М-м-м-могу…

- Ну?!!!

Мужчина наконец собрался с духом и выпалил:

- Прочесаны три четверти обжитой территории, около трех десятков поместий, сегодня нашли только одного арийца!

Альберт перестал визжать, замер, рука его потянулась к пистолету, лежащему рядом, на передвижной платформе. Боец фронта связи побелел и затрясся.

- Одного? Одного? А где остальные, которыми тут кишмя кишело, если верить Шульцу?

- Не могу знать… - голос старшего потускнел. Господин Альберт не сдерживал себя в эмоциях – решил пристрелить – значит…

- Ты идиот, что ли? – Альберт неожиданно перестал тянуться к пистолету.
Оператор верноподданически выпучил глаза, стараясь угадать, что желает услышать начальство – «Никак нет» или «Так точно». Выбрал второе.

- Так точно, герр Альберт! – ответил он. И угадал.

- Кого нашли? – спросил Альберт, слезая с платформы и шаркая к рабочему месту оператора. В воздухе подозрительно запахло результатом сильного стресса со стороны оператора в глубине ниши. К счастью, герр Альберт давно потерял обоняние.

- Вот, вот, посмотрите! – обрадованный отсрочкой казавшейся неминуемой гибели, старший оператор кинулся к своему монитору и вывел на экран запись видео. -  Роботы, отправленные вами к скаутскому дому, обнаружили упавший катер с господином Шульцем на борту. Господин Шульц был жив, его спас «кокон», абориген погиб, два робота, амортизировавшие удар, восстановлению не подлежали, а третий, который находился внутри, почти не пострадал. Он-то и вынес господина Шульца…

- Я в курсе, - процедил Альберт, наблюдая на экране монитора подлет и зависание второго катера над упавшим аппаратом.

- Простите, господин Альберт, я хотел цельную картину…

- Продолжай, но покороче!

- Слушаюсь! По вашему приказу был отправлен катер с двумя роботами, он забрал господина Шульца, а следующий катер был отправлен с целью поиска сребровласых детей. Детей не нашли, аборигены не смогли дать вразумительный ответ, куда они делись.

Экран показал крупным планом группу насмерть перепуганных тейларианцев, стоявших на коленях и бормотавших в отчаянии:

- Не знаем, куда они делись… Вчера только были! А сегодня нет никого! Вечером… Ночью кто-то приехал, в большой повозке! – выстрелы прервали их объяснения. Оператор продолжил:

- Господин Альберт, вы распорядились устроить засаду. Три робота согнали аборигенов из ближайшей деревушки, перестреляли их и залили силикатом. Оставалось только ждать – вы были уверены, что кто-то из сребровласых проявится. И вы оказались правы!

- Я всегда прав, - меланхолично констатировал Альберт, посмотрев в сторону демонстративно лежащему к нему спиной Дони. – Эй, дружище, кончай дуться! Присоединяйся, тут такой драйв на экране!

Дони только дернул плечом. Он желал дуться. Он хотел вернуться на базу и рассказать Совету Рейха о подлости Альберта. Заодно обвинить его в провале операции. Он взялся руководить? Значит, ему и отвечать! Из-за его ненасытной жадности Рейх остался без денег Михася. Из-за его доверия Шульцу Рейх рисковал не получить вообще ничего – надо было срочно сворачиваться и уносить ноги с той добычей, какая успела попасться, а не носиться по планете, выискивая арийцев, как тараканов. Надо было…

- Вот, видите, господин Альберт! – Альберт все это уже видел, и знал результат, выданный искусственным интеллектом после обработки и анализа всех данных – с камер космокатера и зависшего на орбите разведчика, но все равно – человеческий разум находил новые детали, недоступные пониманию «чистого разума» и позволял делать дополнительные, а то и противоположные выводы. – Вот они поймали сигнал движения, вот разведчик им выдал информацию о приближении людей…

На экране возникла переливающаяся в лучах светила братская могила и две фигурки. Одна – женская, тэйларианка, вторая – великолепно сложенная мужская особь. Женщина ползала вдоль кучи на коленях – видно, пыталась найти родных, а мужчина замер, стоял, не двигаясь. Видео сменилось – оператор переключился на камеру космокатера, который пикировал на парочку внизу. Женщина подобрала юбку и помчалась к лесу. Альберт смотрел это в четвертый раз и на этот раз подметил, как она бежала – как настоящая спортсменка, не по-женски, бабы ведь как бегут – виляя тазом и размахивая руками. Девка быстро выбежала из кадра, и Альберт позабыл о ней, залюбовавшись великолепным образчиком арийской расы.

Было на что посмотреть. Оператор увеличил кадр, стали виды даже глаза могучего представителя арийцев – непроницаемо черные, он смотрел на приближающийся катер, и ни одной эмоции – страха, растерянности, ненависти, в конце концов – на его лице прочесть было нельзя. Холодное напряженное лицо, маска с черными глазами. Шапка упала, или, может, он ее сбросил, и белые волосы развевались на ветру. Альберт зачмокал губами, предвкушая продолжение. Дони повернулся к нему, подумав: «Вот чертов сластолюбец! Губками чмокает!»

Продолжение Альберт и Дони смотрели несколько раз, и в замедленном темпе, и в ускоренном. Невозможно было понять, что произошло дальше, настолько молниеносными были движения Тэлара. Вот он поднимает руки, мол, я безоружен – типичный жест примирения на языке любого народа Ойкумены – такой беззубый, беспомощный… только глаза черные, а лицо – неподвижная маска. И тут же – прыжок и удар невесть откуда взявшимся лазерным мечом, скорость невероятная – роботы не успели среагировать, как один уже застыл, безголовый, а сам воин спрятался за кучей мертвецов. Катер поднимается выше, и пилоты видят спрятавшегося человека, а тот, слегка приподнявшись, швыряет молнию в грудь второму роботу! Это место Альберт очень любил пересматривать. Он догадывался, что такая сила, точность и скорость не под силу обычному смертному. «Неужели они вывели новую породу? - спрашивал он сам себя и отвечал: - Да, видно, так! Как повезло – обнаружить и заполучить этот редкостный экземпляр!»

А уж что было потом, смог помочь «расшифровать» только робот-разведчик, и тот не сразу сообщил о бое, поэтому его не оставили висеть над этой точкой – он благополучно проследовал далее по орбите, лишь через несколько часов вернувшись в ту же точку и зафиксировав отсутствие второго катера и обломки роботов.  При просмотре с большим увеличением стало очевидно, что бой из подбитого катера вела тэйларианка («Даже обезьяна научится, если жить захочет!» - презрительно фыркал Дони), что могучий ариец использовал манипуляторы робота, чтобы подбить катер с пилотами, ну а дальше… а дальше разведчик вернулся к братской могиле лишь через несколько часов, когда катера там уже не было.

Впрочем, Альберт не сильно беспокоился. Операторам удалось связаться с пилотами катера, когда восстановилась связь, и им показали мрачного арийца (руки за спиной, сидит в кресле второго пилота), а плохо узнаваемый голос (система связи катера была повреждена) несколько раз прокричал, что парня удалось пленить, и что они везут его на базу, и… связь прервалась. Альберт снова поймал себя на том, что есть что-то, что его смущает – поза плененного атлета? Угол съемки? А… цвет глаз. Глаза были каре-зеленые. Не черные. «Надо уточнить у Шульца насчет смены цвета глаз, - подумал Альберт. – Он тут давно, наверняка должен знать…»

Мысли его прервал напряженный голос младшего оператора, сидевшего в нише за своим монитором:

- Господин старший смены, разрешите? Взгляните, тут интересно!

- Ну-ка, что там? Выведи на большой экран! – скомандовал господин Альберт, поудобнее устраиваясь на своей платформе. А посмотреть было на что. На большом голографическом экране появился пейзаж, вид сверху, слегка под углом. Космокатер преследовал двух сребровласых, мужчину и женщину. Судя по тому, как бодро они бежали по каменистой тропе, уводящей в горы, эти люди были молоды. Они пробовали укрыться за камнями, но катер зависал над ними, не имея возможности сесть на крутых склонах. Понимали ли это несчастные? Видимо, нет, потому что вот опять женщина, только что прижимавшаяся к мужчине, в отчаянии вырвалась из его рук и, выскочив из-за огромного валуна, побежала по тропе вверх. Мужчина – за ней.

- Почему они всегда бегут по дороге? Почему бы им не свернуть? – презрительно скривив губы, поинтересовался Альберт. – Эй, кто там за штурвалом? Смотри, они меня услышали! – Альберт захохотал, Дони, подхрюкивая, хихикал, следя за мучениями людей.

Они полезли вверх по крутому склону, цепляясь за ветки, корни, траву, камни… Вниз было уже страшно смотреть. Мужчина подталкивал обессилевшую женщину.

- За штурвалом Шульц, господин Альберт! Да, видно, услыхали вас, вон как припустили!

- Не хочешь их сейчас схватить? А то сорвутся, не ровен час! – обеспокоился Дони.

- Не волнуйтесь! Они сейчас вскарабкаются на гребень, тут-то я их и сцапаю. А сейчас боюсь – тут камни, я могу захватить их с большими камнями, повредят себе еще что…

- Ты где их раскопал, Шульц? – спросил Альберт, вставая с платформы. Он подошел поближе к экрану, чтобы ничего не упустить.

- Господин Альберт, именно, что раскопал! Мы же поставили спящие маячки во всех их виллах. И в одной из них было обнаружено шевеление. Посмотрели видео – ба! Это не обычные мародеры, это к нам из укрытия в подвале пожаловали сами Сребровласые! Зачем уж им понадобилось вылезти на свет Божий, не знаю, но через десять минут мы уже были над виллой и обнаружили их, шествующими по тропе в горы… ага, ну вот и конец вашего пути!

Катер завис метрах в пятидесяти над головами людей. Они вылезли на гребень, и стало ясно, что дальше пути нет. Перед ними был глубокий каньон. Внизу несся бешеный горный ручей, другая сторона каньона была в недостижимых паре сотен метров. Или назад, или вдоль обрыва… Это был конец.

Женщина повернулась к мужчине.

- Сделай покрупней! – скомандовал Дони. Он любил эти искренние чувства, когда не актеры играют, а все происходит не в записи, а в реальном времени, вот как сейчас – какое наслаждение! Как она горячо убеждает в чем-то мужчину, как искажается его лицо, а по ее щекам льются слезы. Что она говорит? «Люблю»? Это они потом узнают… Женщина сделала шаг назад и полетела камнем вниз. Мужчина упал на колени и закричал.

- Лови, лови ее! – заорал Альберт, и из-под носа катера выплеснулся как будто поток воды. Как из душа, лились прозрачные тонкие струйки. Они мгновенно застывали, превращаясь в нити с маленькими ячейками. Вот они настигли падающую женщину, увеличили скорость, образовали под ней подобие батута, и она, разорвав несколько нитей, застряла в сети. Катер поднялся выше, вытягивая ее из ущелья. Когда она поднималась вверх, мужчина прыгнул на сеть. Так их обоих и утянуло внутрь катера, в трюмное помещение.

- Браво, Шульц! – Альберт вяло поаплодировал. – Сколько у нас уже?

- Э… двадцать семь, господин Альберт. Из них тринадцать особей – живые, включая последних. И еще одного везут. Который вам особенно понравился.

- Что-то долго везут! – проскрипел Дони. Он снова прилег на свое ложе. Свежая кровь взбодрила старца, но для полноценной жизни потребуется не один месяц восстановительной терапии.

- Они запросили разрешение заглянуть в «Башню связи» - откуда ночью ведьма посылала сигнал SOS.

- Зачем? – удивился Альберт.

- Сказали, им по дороге, и они хотят зачистить место… битвы.

- Да… и нам пора сворачиваться, Альберт! – тихо, но твердо произнес Дони. – Надо убрать за собой – могильники, остатки техники, дворец этот выжечь. А то, не ровен час, прилетит кто-нибудь на этот «зов».

- Да… пора сматываться! – задумчиво подтвердил Альберт, а в голове его опять билась какая-то насторожившая его мысль. Что-то про «башню связи».

Глава 18

Ледайя открыла глаза. И сразу зажмурила – лучи светила падали прямо на ее несчастную головушку, нещадно обжигая кожу. Голова гудела и болела. В горле пересохло, очень хотелось пить. «Какого черта я еще жива?» - мелькнуло в голове. Болело все, но не как при переломе. Ныло так противно – спина, ноги, руки… нет, руки ничего еще. «Надо укрыться… надо отползти в тень, спрятаться, не ровен час, кто-нибудь прилетит, а я тут, как на ладони…»

Ледайя широко раскрыла глаза и села, оглядываясь. Ей показалось, что кто-то позвал ее по имени. Но вокруг никого не было. На этом склоне она была одна, если не считать бабочек, собиравших нектар цветов дикой розы, поющих цикад, мохнатого шмеля, деловито облетающего дивно пахнущие медом белые мелкие цветочки… как их там? Забыла.

- Я здесь одна! – сказала она себе самой, с трудом поднимаясь. Ух, как ломило поясницу! – Никого нет. Тэлар… братец, у тебя все в порядке?

Она прислушалась, но ответа не было. Было что-то… какое-то искрящееся сооружение, огромная налетающая птица… она даже вздрогнула и испуганно огляделась. Нет. Вокруг – только идиллическая картина – альпийское разнотравье, горные склоны. От скалы, в которой была Башня связи, остались одни воспоминания. Башня разрушилась ровно до потолка первого этажа. Ледайе крупно повезло – взрывной волной ее вышвырнуло в открытую дверь прямо перед падением всей громады башни. Ветерок поднимал мелкие частички раскрошенных стен, и казалось, что башня дымится. Но запах гари не долетал до Ледайи. Видимо, или все уже сгорело, или под развалинами не было доступа кислорода, или… Надо было убираться.

«Так… башня рухнула на другой склон… как же повезло! - думала Ледайя, оглядывая груду камней. Снизу была видна только верхушка живописных развалин. – Из выхода… бывшего выхода меня отшвырнуло сюда, но там была тропа, по которой мы поднимались к Башне. А лошади пройти не могли, и мы их оставляли внизу, у небольшого домика. Там был родник, и… вот туда-то мне и надо!»

Ледайя сунулась было напролом, но путь ей преградила живая изгородь из колючей дикой розы. Пришлось, хромая на обе ноги и держась за поясницу, спуститься пониже. В одном месте отвалившийся от Башни связи фрагмент каменной стены пробил брешь и, прокатившись вниз, образовал проход. Ледайя взобралась на обломок башни и спустилась вниз, прямо на тропу. Дорожка была выложена светло-желтым камнем и проходила под ветвями разросшихся деревьев. Недавно это были персики…

- Да, это были персики! – сказала сама себе Государыня, с удивлением разглядывая листья деревьев. – Что это с ними? Как будто переродились… в орешник!

Весенней порой обрамлявшие тропу персиковые деревья красиво цвели ярко-розовым цветом, и издалека тропа выглядела, как розовая лента на склоне гор.

- Странно! – Ледайя пожала плечами и похромала вниз, стараясь не поскользнуться и не шуметь. Она боялась встречи даже с «прирученным» роботом. Скорее всего, он погребен под обломками скалы, и хорошо, если так, она бы не справилась с ним без родонита.

В тени орешника было не так жарко, но душно. Лес источал ароматы хвои, смолы, пряно пахли огромные папоротники, цветущие цветами всех оттенков красного – от закатного солнца до багрянца. Вот, еще вниз, еще, скоро конец тропе!
Это только кажется, что идти вниз по горной тропе легче, чем вверх. Потом так болят ноги…

Постанывая сквозь зубы (еще и шишка на голове разболелась), Ледайя добралась до тенистой лужайки, на которой стоял небольшой, сложенный их камня домик. Государыня, оглядываясь по сторонам, подошла по дорожке к дому. Лужайка заросла травой, пели птицы, никого… она толкнула дверь – заперто. Так и должно быть. Приложила к малозаметной панели справа от двери ладонь, дверь бесшумно отворилась внутрь. Ледайя сначала заглянула в сумрачное помещение – вроде пусто, потом вошла и захлопнула дверь. И села прямо у порога на пол, впервые позволив себе расслабиться и заплакать. Здесь она была в безопасности.

*******

- Никаких следов выхода в сеть, подделки сигнала, да она в отключке лежала, командир! – Йоганн уже по третьему кругу просмотрел  записи камер, просканировал и проверил работу принимающих и передающих устройств.

- Могла подделать видеозапись! Ищи, ищи! – ехидно сказал Петр. Йоганн нашел много чего на записях – и Леню, который скакал, как обезьяна, по каюте, где они были не так давно заперты, и Георгия, прижавшегося лицом к иллюминатору и полчаса высматривающего в черном космосе свою далекую Тэйларию, и самого себя, зло стучавшего пальцами по виртуальной клавиатуре. Но, как факт – или Сара их виртуозно дурит, или эта планетка, предположительно отправившая сигнал бедствия – она и есть, искомая.

- Я три раза искал, ты понимаешь? – Йоганн вскочил и принялся шагать по рубке. Когда он волновался, в его речи появлялся скандинавский акцент. – Я не Господь Бог, все я уже обшарил, прошарил, изыскал! Нихт! Нет ничего, указывать что может на ее игру! Джордж! – воззвал он к начальству.

Георгий, осунувшийся, оторвался от монитора. Нажал на коммуникаторе вызов «спальни хозяйки». На мониторе высветилась небритая физиономия доктора Сержа.

- Позови хозяйку! – буркнул Георгий.

- Она кормит! – в тон ему ответил Серж и отключился. Повисла пауза. Йоганн перестал вышагивать, Петр развернулся к Георгию:

- И все? – спросил он.

- И все! – зло бросил Георгий, вскочил и пружинистым шагом направился на кухню – оттуда доносился запах подгоревшего молока – Леня был сегодня дежурным по камбузу. Выйдя в коридор, Георгий, повернув голову, крикнул:

- Петр, через полчаса потревожь хозяйку, скажи, что мы решились прыгать по ее координатам!

И ушел, хлопнув ладонью по кнопке закрывания двери. Петр и Йоганн переглянулись.

- Заворожила Сара нашего Серегу… - пробормотал Петр.

- Угу.

Через четверть часа «завороженный» Серж самостоятельно возник на экране.

- Что хотели? – сурово спросил он.

- Синдром Стокгольма! – флегматично произнес Йоганн.

- Вашество, Георгий просил передать, что мы готовы прыгать! – сообщил Петр.
Серж промолчал, а потом сказал как-то зло, недовольно:

- Была бы моя воля, я бы с таким крохой остался на планете. Только я не уверен, что там безопасно…

- Такова се ля ви, Серж, мы не выбираем, обстоятельства выбирают нас! – Йоганн был настроен философствовать.

- Передам! – так же мрачно ответил Серж и отключился.

Сара спустилась в рубку сама. По коридору она шла, держась за поручни, установленные на стенке коридора на случай внезапного отключения искусственной гравитации. В рубке был только Петр, с аппетитом уплетавший овсяную кашу, сваренную Георгием – Леня не справился, пришлось переделывать.

- Хотите?

- Нет… я не голодна, спасибо! – вежливо ответила Сара, осторожно усаживаясь в кресло первого пилота. – Ну что, мне сказали, вы готовы прыгать?

Петр подскочил к коммуникатору и набрал код вызова кухни – там принимал пищу остальной коллектив:

- Ребята, хозяйка пришла! Готовность к прыжку в подпространство!

Георгий влетел в рубку яхты первым, замер у входа на мгновение и упал в кресло второго пилота:

- Госпожа… Роза, вы готовы прыгать?

- Готова, да… - лицо женщины было каменным. – Где ваш связист… или штурман, кто он?

- Йоганн? – сейчас будет!

- Пусть проверит координаты, если вы боитесь, - тихо, безо всяких эмоций произнесла она. Георгий вгляделся в профиль женщины. Бледная, как мел (она потеряла много крови), Сара сидела, сложив руки на коленях и смотрела прямо перед собой в монитор. Георгий напрягся. Что с ней? Не задумала ли она самоубийственный прыжок в центр звезды? Или за пределы Ойкумены?

- Госпожа, у вас есть на борту катер, не так ли? – нарушил молчание Петр. Вошел Йоганн, занял место штурмана.

- Проверь координаты! – тихо приказал ему Георгий. Тот кивнул.

- Есть, да, катер есть! – женщина немного расслабилась и оторвалась от монитора.

- Вы, доктор и ребенок – я думаю, вам следует на время прыжка быть в катере. Там безопаснее! – сказал Петр. Он смотрел на Сару в упор, оценивая ее реакцию. Та вскинула на него свои зеленые глаза, приподнялась в кресле, как будто собралась вскочить и бежать со всех ног к малышу, но справилась с эмоциями и ответила так же безжизненно:

- К сожалению, яхта настроена на меня и мужа, а он не прыгнет… у него нет опыта. Со мной безопаснее… и надежнее, как ни смешно это звучит.

- Тогда ваш муж, малыш и доктор с запасом питания для малыша – пусть они перейдут в катер. Он же выполнит функции спасательной капсулы… если что?

- Если что… - женщина криво усмехнулась. – Если что, боюсь, ни у кого из нас не будет ни единого шанса. Но вы правы… Георгий, прошу вас дать указание Сержу и… впрочем, мужу я сама скажу…

Сара набрала код спальни. На экране снова появилось лицо Сержа, еще более недовольное, нежели раньше.

- Ну что еще… - начал было он, но осекся, увидев мать малыша, которого он только что уложил в кроватку.

- Доктор… прыжок в подпространство состоится через тридцать минут…

- Но… минутку. Подождите. Это опасно, я, как лечащий врач… Георгий! Товарищ капитан! Я против, слышите? Против! Эта капелька… он слишком мал!

- Я так решила, - устало произнесла женщина. – Сама. Скажите, вы сможете во время прыжка в подпространство и во время выхода находиться на катере, вместе с… младенцем и его отцом?

- Я? В принципе да, конечно… - Серж выглядел несчастным и потерянным. – Но… Товарищ капитан!

Георгий подключился со своего места к беседе:

- Это Петр предложил, Серж! Я с ним согласен.

- Вот как? – доктор снял очки, протер их, затем снова нацепил на нос, потом сорвал их и швырнул в сторону. – Хорошо. Это приказ, товарищ капитан?

- Да. Приказываю перевести младенца, его отца на катер, обеспечить необходимым и находиться при них во время перемещения в подпространстве.

- Я подам рапорт об увольнении, товарищ капитан! После прибытия на базу. Это невозможное что-то… - возмущенный доктор удалился, а его место занял встревоженный Кирилл:

- Ты что? Ты уверена? Са… Роза, давай я буду нажимать нужные кнопки, мне укажут, какие, а ты сама пойдешь в катер!

- Милый, так не получится, к сожалению, – голос женщины потеплел. – Настройка этой яхты – дело капризное, это я так сделала, что она слушается только меня. Тебя – тоже, да, но если возникнет нештатная ситуация… я в них была, я срослась с этим кораблем. Я нас вытащу, если что… возьми аварийный чемоданчик с собой. При любой опасности уводи катер. Это миниатюрный корабль, он может совершать прыжки в подпространстве. Если что… лети к планете фаронов, найдешь там Эсфирь Бархейм, она вам поможет. Доктора высадишь, где он скажет. До встречи!

- Стой, стой! – я принесу малыша?

Лицо женщины исказилось:

- Нет! – крикнула она. – Нет… я уже попрощалась, - и она отключилась. Георгий, не глядя на нее, включил общую связь:

- Внимание, говорит капитан корабля Георгий Смирнов. Всем занять свои места. Серж, когда вы обоснуетесь на катере, сообщите. Мы начинаем подготовку к прыжку в подпространство. За пультом хозяйка корабля госпожа Роза. Прошу принимать ее команды, как санкционированные мной. Йоганн, поехали!

- Объявляю готовность к гиперпрыжку – двадцать пять минут. Корабль, проверка защиты в подпространстве. Корабль, проверка всех систем. Запуск двигателей! Штурман, прошу проверить точку выхода еще раз… - голос Сары был снова профессионально спокоен. Петр в который раз удивился удивительному самообладанию этой женщины. А на душе у Георгия скребли кошки. Он вновь переживал тот черный день, когда люди в костюмах биологической защиты увезли его мать и вспоминал ее прощальный взгляд, полный смертной тоски.

*******

Душевно поплакав и «просканировав» доступное ее ментальному взору пространство, Ледайя немного успокоилась. «Ничего ужасного с детьми не произошло, я бы почувствовала… - говорила она себе. -  Все хорошо… сейчас ты вымоешься, осмотришь ссадины, попьешь-поешь-поспишь и примешь решение, что делать дальше!»

Домик был полностью оборудован для комфортной жизни. Ручеек, сбегавший с горы, заключили в трубу, и вот вам круглый год чистая холодная вода! Подогреть ее было делом не сложным – рядом с кухней находился замечательный душ с печью, топившейся углем. У душевой одна стена была прозрачной изнутри и непрозрачной снаружи. Можно было любоваться чудесным видом на горную гряду из «окна».

Вымывшись, Ледайя переоделась – в гардеробной она нашла свой старый костюм для прогулок верхом – обтягивающие брюки, свободную рубаху с вышивкой и мягкие сапожки. Легла на лежанку, стоявшую напротив камина и сразу заснула, как выключилась. Ей снилось, что она лежит на садовой кровати под прекрасными персиковыми деревьями с начавшими наливаться плодами в саду загородного дворца. Она слышала пение птиц, и их ф-р-р-р крыльями, когда они пролетали мимо. Жужжали мохнатые шмели, их, кстати, пришлось везти с собой, но без них не  было бы опыления и плодов. Дикоёж – помесь дикобраза и ежа – протопал под кустами. Топ-топ-топ… смешной, он, наверное, думал, что никому не слышно, как он пробирается в зарослях медовой ежевики, но Ледайя слышала его прекрасно – и как он сопит тоже.

Топ-топ-топ… Государыня проснулась, открыла глаза, сладко потянулась и похолодела от ужаса: в дверях кто-то стоял и сопел. Она медленно повернула голову, осознавая, что войти сюда никак невозможно и одновременно вспоминая, как экзисты открыли дверь в казначейство – отрубленной рукой ее мужа. В дверном проеме стояла высокая, широкоплечая темная фигура.

*************************

- Мы на месте! Заняли места на катере. Малыш в колыбели, приданое и питание на месте! – холодно доложил Серж. Переезд занял минут двадцать, и то в основном из-за папаши, он забыл на половине дороги, что жена велела ему взять «аварийный чемоданчик» и возвращался за ним.

- Объявляю пятиминутную готовность! – сообщила Сара. - Прошу всех проверить активацию личной защиты!

- Мы готовы! – ответил за всех Георгий.

- С Богом! – добавил Петр и перекрестился. «Каждого из нас кто-то ждет… меня – Марина и сынишка, - подумал он. – Приходить на помощь – наша работа, но каждого из нас кто-то ждет!»

- Минутная готовность. Начинаю обратный отсчет! – объявил робот. – Шестьдесят, пятьдесят девять...

В отдалении проплыли в последний раз остатки спасательной капсулы – в этот раз яхта выполнила обходной маневр заблаговременно.

- Семнадцать, шестнадцать… десять, девять… - отчет подходил к концу. Георгий прикрыл было глаза, но, увидев, что Сара полулежит в кресле, сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев, не позволил себе расслабиться. В подпространстве была только одна известная опасность – если повреждение слоя тириниума, покрывающего все внешние части аппарата, оказывалось больше двадцати процентов, то вероятность разложения корабля на атомы возрастала до ноль целых, восемь десятых. Далее вероятность гибели судна росла по экспоненте. И Георгий, и Петр, и Сара давно потеряли счет этим прыжкам. Но в этот раз на судне был новорожденный ребенок. Корабль тряхнет при переходе, он даже не заметит, ну а вероятность… математику Сара любила. Выданная искусственным интеллектом яхты вероятность гибели две десятых одного процента при ее теперешнем состоянии казалась колоссальной.

Корабль тряхнуло. Автоматически опустившиеся жалюзи скрыли серую мглу подпространства. Сара выдохнула.

- Переход судна в подпространство произведен! – произнес мелодичным женским голосом яхтенный робот. – Прошу экипаж и пассажиров оставаться на своих местах, пока ваши кресла снимут режим готовности к аварийной ситуации. На правом подлокотнике красная подсветка заменится зеленой, после этого вы сможете сменить ваше местоположение…

- Ничего себе! – изумился Петр, приготовившийся, как обычно, выскочить из кресла сразу после прыжка.

- Да… такая яхта цыганского барона… - Сара поднялась, не дожидаясь окончания тирады робота. – Не слышали о цыганских баронах?

- Яхта, как яхта. Летала бы! – проворчал Петр, а Сара спросила Георгия:

- Скажите, я могу пойти к ребенку? Через шестнадцать часов мы окажемся на точке выхода, там притормозим, исследуем обстановку и будем думать, что делать дальше.

- Да, да, конечно, идите! – Георгий тоже встал и добавил, неожиданно смутившись: - Спасибо вам!

Сара кивнула головой и, осторожно перебирая ногами, направилась к выходу.

- Вам помочь? – спросил галантный Йоганн.

- Благодарю вас, я справлюсь! – ответила женщина и вышла в коридор. Георгий смотрел по камерам наблюдения, как она, опираясь на поручни, с трудом прошла по коридору, несколько раз остановившись, чтобы перевести дух. Затем спустилась на нижнюю палубу в лифте и подошла к люку, ведущему в отсек швартовки. Там ее уже ждал муж. Он подхватил ослабевшую Сару на руки и понес в катер, к малышу.

********************

- Мама! – прошептала Ледайя. Так глупо попасться! Это робот, конечно… Почему она, набитая дура, не положила рядом с собой ружье предыдущего Правителя, деда Тэлара? Вон она, винтовочка снайперская, на стене висит! И что теперь? Ну уж нет! Ледайя вскочила с лежанки, кинулась к камину и схватила кочергу. Она обернулась к дверному проему. Через него светило закатное солнце, и был виден только силуэт. Фигура шагнула внутрь, за ней оказался человек небольшого роста, а фигура произнесла:

- О, сестрица, я так и думал, что ты спрячешься в домике!

- Тэлар! – завизжала Государыня, отбросила кочергу и, перескочив через разбросанные на полу кожаные подушки, кинулась брату на шею. – Это ты… Хвала небесам, это ты! Как дети?

- Дети… дети в убежище, все успели уйти, не плачь! Ну, не плачь же! – Тэлар гладил по голове рыдающую сестру. – Все же хорошо, мы вместе… Ира, принеси ей воды! Вон там кухня, там вода и стаканы найдешь…

- Как ты меня нашел?

- Я тебя услышал, сестрица…

- Ирина! – Ледайя подняла голову и посмотрела заплаканными глазами на пробегавшую мимо бравую десантницу. Та затормозила. – Ирина… вы… доставили людей в безопасное место?

- Да, Госпожа! Ваше задание я выполнила. Все живы, люди переданы патрулю, дежурившему в ущелье.

- Все в порядке, Леда, и дети, и все, кто решил уходить с нами, в безопасности! Экзисты мечутся в отчаянии, гоняются за нашими, как за зайцами, но зайчики разбежались…

Ирина побежала дальше, за водой. Когда она вернулась в зал, Ледайя и Тэлар уже сидели на лежанке перед камином. Ирина принесла две кружки – и для Государыни, и для Тэлара.

- Хороша водичка! – Тэлар выпил залпом всю кружку. - Принеси еще… пожалуйста! – Ирина метнулась обратно, уже по дороге решив, что она не прислуга господам бегать туда-сюда, а на обратной дороге ей пришла в голову мысль, что они просто хотят побыть вдвоем. Ирина задержалась на кухне, прогулялась в сторону душа, оценила прозрачную стену в душевой кабине, подивившись бесстыдству местной аристократии и вернулась в зал. Поставила на каменный столик кружки, присела рядом, на кожаную подушку.

- Ирина! – Тэлар коснулся плеча девушки. – Расскажи Ледайе, как ты выбиралась из дворца. Свои приключения я уже описал.

Рассказ Ирины вышел коротким. Она смотрела на черные стенки очага и думала, что можно и не рассказывать – эти господа арийцы все равно прочтут ее мысли. Доложила кратко, как будто рассказывала начальству. Ледайю захватил ее рассказ, особенно история с роботом.

- Надо же! Про робота я и не знала… Тэлар, твой дед не говорил о нем ни разу! А Телпаний и Рефиниум молодцы… не растерялись!

- Да, Госпожа… без них мы бы не выбрались! – подтвердила Ирина. – Что мы будем делать дальше? Я подумала, что можно подлететь к тому месту в горах, где находится выход из подземелья, я бы запрограммировала автопилот катера на полет в какое-нибудь необитаемое место, катер бы упал, катастрофа, нас бы не стали искать… Госпожа, а вы-то как тут оказались?

- Ира, у нее своя история… и она большая умница – она тоже не растерялась! – Тэлар погладил сестру по руке. Та улыбнулась:

- Очень хотела исправить свою глупость. Ира, тут была Башня связи, из нее я отправила две недели назад сигнал SOS, который вы приняли. И я повторила его несколько часов назад…

- А наши? Наши…

- Не вернулись. Ира, Георгий не вернулся. И я не видела ни одного живого десантника. Мне очень жаль… И  вот что я слышала краем уха, находясь в своем тронном зале, который эти черти забрали себе. Кто-то устроил диверсию на вашем судне. И этот кто-то уверен, что Георгий не вернется.
 
Ира опустила голову, потом произнесла:

- Ну что же… диверсия кое-что объясняет. Понимаете, выставленный разведчик не предупредил нас о появлении экзистов. Это совершенно не нормально! И если этот кто-то работает на экзистов – я хочу до него добраться! – Ирина подняла глаза на арийцев и осеклась. Только этого не хватало! Тэлар смотрел на нее сверху вниз и улыбался. И Ледайя смотрела на братца, и тоже понимающе улыбалась. Ирина покраснела.

- Но сначала вам нужно попасть в ваше убежище! – пробурчала она, опуская глаза.
Продолжение было еще хуже начала. Тэлар перевел свой сияющий синевой взор на Ледайю. Государыня кивнула ему, и оба они повернулись к Ирине.

- Я тоже очень хочу кое с кем поквитаться! – сказала Ледайя. – Да, а еще я хочу вернуть своего мужа, вы не представляете, Ирина, эти мрази отрубили ему кисть руки, его ладонь – это ключ ко всем дверям дворца.

- Какой ужас… - прошептала Ира.

- И они выкачивали его кровь, чтобы продлить жизнь одному из этих мерзких старикашек! И они забрали нескольких людей на свой чертов корабль, который болтается на нашей орбите! Да, и я хочу, чтобы они ответили за свои преступления! – голос Ледайи креп с каждым словом, и Ирина начинала понимать, почему подданные относятся к ней с таким почтением. Ледайя сидела на той же самой лежанке, но минуту назад это была заплаканная женщина, прижимавшаяся к брату, а сейчас – голова поднята, спина прямая, очи сверкают!

- Девочки, у меня есть хороший план! – Тэлар встал, обнял обеих за плечи, заговорщицки подмигнул и начал рассказывать.

Продолжение следует.

* История, которую вспоминает Сара, описана в романе "Мой звездный брат". http://proza.ru/2019/12/19/635

Глава 19

В последующие часы события, связанные с прекрасной Тэйларией, развивались с одной стороны Ойкумены стремительно, с другой – ползли, как улитка.

Служба спасения обработала очередной сигнал бедствия, определила, что он исходит из забытого Богом сектора Демократии и передала дела в Министерство чрезвычайных ситуаций ответственной стороны. Там поначалу все завертелось довольно быстро, но в тот момент, когда «наверх» отправили запрос на отправку уже загруженного десанта, «наверху» увидели красную метку – вначале на самом секторе, а затем на пустом месте на карте, откуда, судя по всему, пришел сигнал. Запрос пошел еще выше – туда, где знали, что на «пустом месте» спокойно вращается вокруг своего светила некая планетка под номером Hsp278-17, и что «на самом верху» велели о ней забыть, как будто ее нет. А она, оказалось, есть. Причем об этом знает Служба спасения. И если на  Hsp278-17 остались эти жалкие колонисты, если не все еще вымерли, и если туда сунется кто-то другой (например, эти проклятые имперцы, так и норовящие в любую дырку пролезть, во все вмешаться), то скандалище будет выше неба.

- Вот дьявол! – бурчал Высокий чин в Министерстве. - Меня на свете не было, когда планетку вымарали из всех атласов. – А отвечать должен я! Что же делать-то?
Что делать, что делать… подать запрос выше, подготовить оправдательные документы вековой давности, дать отбой на ближайшие шесть часов десантникам. И ждать!

Служба спасения отличалась въедливостью и крючкотворством. Формально она не была в подчинении ни у кого. Ее создали обе крупнейшие цивилизации – Демократия и Империя русских, пригласили к участию независимые миры и даже рептилоидов.
Поэтому через отведенные по регламенту четыре часа контролер Службы спасения затребовал у демократов отчет о проделанной работе по поступившему сигналу бедствия. В ответ на последовавшие проволочки и отсутствие конкретики Служба спасения ехидно поинтересовалась – не направить ли ей свои «Белые скафандры» (так назывались отряды спасателей, которые отправлялись в нейтральные миры). Ответа не последовало, тогда Служба спасения передала сигнал бедствия всем – и имперцам в том числе, с просьбой отправить десант на выяснение обстоятельств. На что Империя, со свойственной ей простотой дала ответ – что таки да, именно в этот сектор две недели назад вылетел находившийся поблизости десантный патруль, от которого до сих пор нет вестей, что нормально, так как корабль в свободном инспекционном полете. А через некоторое время имперцы сообщили, что не могут найти свой корабль. И почти в то же самое время дипломатическое ведомство Империи русских получило грозную ноту от Демократии с запросом причины, по которой имперский десантник болтался вблизи зоны Демократии, также нота выражала протест высадке десанта русских на принадлежащую Демократии планету.

«Какую планету? - искренно изумились русские. – Наш корабль поймал очень слабый сигнал о помощи в системе Hsp278 и, поскольку находился в зоне суточного броска, а рядом больше никого не было, отправился выяснить, какой корабль терпит бедствие». Также русские уведомили Демократию, что десантник «болтался» в нейтральном пространстве, и что они, русские, высылают на помощь не отвечающему на вызовы кораблю крейсерскую бригаду (крейсер и два больших десантных корабля). Последовали возражения, к делу подключились все, кому не лень, назревал большой международный конфликт. К прыжку в подпространство уже были готовы и имперцы, и демократы, причем количество боевых единиц росло с каждым часом. Никто не решался в таких обстоятельствах сделать первым прыжок.

***********************

Экзисты отправили последнюю парочку арийцев на свой корабль, висевший на орбите, уничтожили тела погибших аборигенов и имперских бойцов, свалили в одну кучу посреди площади  вооружение и скафандры десантников и ждали только, когда вернутся экипажи Шульца и ребята, захватившие восхитительную мужскую особь.

Дони, который не мог оставить Альберта одного, периодически ныл, что пора бы на корабль, что катер привезет красавца туда же, и что каждая минута промедления грозит годами отсидки. Но Альберт был непреклонен:

- Нет, Дони, это не обсуждается. Я буду последним, кто вылетит с планеты. Без меня тут уже натворили дел. Хочешь, чтобы было сделано хорошо? Сделай сам. Вот так-то, дружище. Но ты лети, если хочешь…

Хитрый Альберт знал своего собрата, как облупленного. Дональду смерть, как хотелось добраться до корабля на орбите и улететь. Погружение в подпространство он терпеть не мог, ожидая, что каждый раз станет последним, и его уникальная линия жизни прервется. Но сейчас он трусил так сильно, что и прыжок виделся, как праздник.

Но оставить Альберта одного он тоже не мог. Дони ему не доверял. Впрочем, и Альберт не доверял Дони. И, конечно, не отпустил бы его одного на корабль. Еще струсит и бросит его одного разбираться…

- Катер господина Шульца приземлился на площади! – сообщил наблюдатель штаба.
 
- Явился, не запылился! Альберт, оставим Шульца, он все проверит, все сделает…

- Ладно, ладно, Дональд, еще минута… Где катер с арийцем? – Альберт в нетерпении ерзал на своей платформе.

- Будет… через семь минут, господин Альберт! – ответил оператор.

- Вот, Дони… подождем… Шульц! Доклад!

Шульц влетел в зал в сопровождении двух роботов. Их тяжелая поступь и визг сервомоторов заглушили другой звук, донесшийся откуда-то из глубин дворца. Но когда роботы замерли, звук стал явственно слышен всем, кроме Дональда.

Шульц тоже слышал это размеренное «Бумм!», но не придал ему значения – он решил, что это роботы заканчивают «зачистку». Альберт удивился, но доклад Шульца – прежде всего. Операторы отправили два «летающих» робота-разведчика в сторону шума – они точно знали, что все работы закончены, и такой грохот производить попросту некому. Что-то обрушилось само? Или сработали заложенные взрыватели, которые должны были превратить в труху дворец после их отлета? Преждевременное срабатывание взрывных устройств было бы крайне неприятной историей с далеко идущими последствиями для виновных.

- Господин Альберт! – Шульц даже позволил себе запыхаться, так спешил. – Господин Дональд! Все ваши распоряжения выполнены! Следы нашего пребывания уничтожены. Я облетел все точки и все сам проверил. Аборигены попрятались, носы не высовывают. Было замечено шевеление в горах, но это были всего лишь три тэйларианца, верхом на своих неуклюжих лошадках. Они заметили нас и так припустили, смешно было смотреть. В кусты, в кусты…

- Надо было их пристрелить! - возбудился Дони.

- Они очень быстро скрылись в лесу. Искать их… даром терять время!

- Катер с арийцем приземлился на площади! – доложил оператор.

- Это тот самый? – Шульц поднял брови, подошел к дивану, стоящему в нише. – Я присяду, господа?

- Садись, ты притомился, бегать-то! Да, тот самый, как бишь его…

- Государь Северных территорий прекрасной Тэйларии, Соправитель Государыни Ледайи, Его Высочество Принц Тэлар собственной персоной! Гусь лапчатый, короче говоря!– рассмеялся Шульц.

Дони захихикал.

- А что там так грохочет? – вполголоса спросил Шульц у оператора.

- Отправлены разведчики, скоро доложат… - так же, вполголоса, ответил тот. Хотел было продолжить, что вроде как нечему и некому создавать такой шум, но тут в проем, оставшийся от великолепных в прошлом дверей, втолкнули долгожданного арийца.

- О! Это он! Хорош, хорош, ничего не скажешь! – Альберт поднялся на ноги и, цокая языком, принялся осматривать принца, стоявшего прямо, с опущенной головой. Близко не подходил, опасался взрывной реакции дикаря.

Тэлар, а это был и в самом деле он, чуть не растянулся посреди бывшего кабинета сестрицы Ледайи, так сильно его толкнул в спину сопровождавший пилот. Пилотов было двое, оба в защитных шлемах и легких скафандрах. Они держали опасного пленника на мушке своих лазерных винтовок. Руки пленника были скованы лентой-наручниками. С виду обычная лента, но ее не разорвать и не разрезать, снять ее может тот, у кого есть радиоключ. То есть тюремщик. Очень удобная штука. Особенно, когда…

**********

Появлению Тэлара во дворце предшествовала следующая сцена в охотничьем домике.

- Так. Так. Минутку. Подожди, Тэлар! То, что ты предлагаешь – технически выполнимо. Но вы – гражданские! – Ирина постаралась донести эту простую истину до светловолосых родственников максимально доходчиво без применения физического насилия. – Вы – гражданские лица. А там, – и она ткнула пальцем в сторону выхода из домика, - вооруженные до зубов подонки цивилизации. Роботы. Пушки. Лазерометы. А вы – гражданские. Ледайя, вы умеете стрелять, например?

- Я? Умею, конечно! – Ледайя добралась наконец до винтовки предыдущего Правителя, сняла ее со стены, проверила заряд. Ирина отметила, что сделала она это довольно профессионально. – Ира, давай на ты. Так быстрее.

- Ладно! – Ирина кивнула головой. – Хорошо, вы оба умеете пользоваться винтовкой. Но в данных условиях нужно не только умение, нужен опыт. Любой робот имеет реакцию, в сто раз превышающую вашу! – важно сказала Ирина и осеклась, увидев, как насмешливо глянул на нее Тэлар. Вспомнила, как лихо он расправился и с роботами, и с пилотами и пробурчала: - Я не о тебе. Ты у нас мастер. Но ты да я, и у нас на двоих снова одна моя винтовка с половинным зарядом и вот это допотопное ружье?

- Ничего еще ружьишко! – Ледайя принялась настраивать прицел под себя. – Эта винтовочка с секретом…

- У вас в Тэйларии все с секретом! И, однако, там – много простых, но очень быстрых и хорошо вооруженных роботов и людей, господа Государи! А я – единственная из вас, кто имеет военный опыт! И я вам говорю, что гражданским лицам не справиться со всей этой ордой, даже несмотря на фактор внезапности! Без него нам вообще хана…

- Вы приведете меня, такого бедненького, с фингалом под глазом! – заныл Тэлар!

- Ой, фингал можно я поставлю? – обрадовалась Ирина.

- Нет, я! Его шуточки меня довели до белого каления! – Ледайя отложила винтовку и принялась засучивать рукава.

- Не бейте меня, я сам пойду! – завопил Тэлар, уворачиваясь от подушки, которую метнула в него Ирина.

- Ага… мы такие, я со своими белыми волосиками… и Ирина, явно не из их армии! Братец, ну ты сам подумай…

- Что думать, на катере два костюма пилотов. Вы их наденете, и вперед! Сейчас принесу! – и скрылся за дверью.

«Запасные боевые скафандры, что ли? Какие костюмы?» - подумала Ирина.
Тэлар вернулся, принес… о… Ирина взяла костюм, который поменьше. Ледайя с восторгом начала разглядывать свой.

- А как его надевать? Он сзади застегивается? Нет, спереди… ты поможешь, Ирина?

Ирина с удивлением разглядывала легкий скафандр, скорее даже – костюм пилота. У костюма не было воротника, защищающего горло, с одной стороны, и к которому крепился шлем. Воротник был как-то косо обрезан. Худшие подозрения девушки подтвердились. Она поняла, откуда эти костюмчики. Тэлар, видимо, уже в лесу задумал проникновение во дворец, снял костюмы с обезглавленных лазерным мечом пилотов (то-то срезы такие ровные и оплавившиеся), а трупы заботливо оттащил в лесок. Ирина подняла глаза на Тэлара. Тот быстренько отвернулся и выскочил из дома со словами:

- Там еще шлемы – висели, да… там…

- Помогу! – вздохнув, сказала Ирина и, бросив костюм на пол, пошла помогать Ледайе.

*******************

Удобная штука – радиоключ… особенно, когда он в руках дружественного конвоя.
Когда грохот, доносившийся из удаленного конца дворцовой галереи, стал слышен даже тугому на ухо Дони, Ирина нажала кнопку на пульте управления наручниками (их можно было сжать, ослабить, активировать болевое воздействие), и обручи, сжимавшие запястья принца, ослабли и лентой повисли на сжатых кулаках.

Ирине было особенно паршиво. Она оценивала возможность успеха, как один к пятидесяти, и это самое лучшее. Боевых роботов: один дежурит в коридоре, четыре внутри кабинета Ледайи. Двух стариков можно не учитывать, хотя один вооружен лазерным пистолетом. Неприятный тип на диване тоже с пистолетом. Операторы за пультами не вооружены, и это хорошо, их всего трое. Снаружи площадь дворца защищена установленными по периметру пушками. Если бы их катер не опознали, как «свой», они бы тут не стояли. Еще три робота, вооруженных под самое «не балуйся», на дворцовой площади. Да… Ира сильно нервничала. Без привычного костюма десантника, в этом дурацком шлеме, державшемся не на воротнике, как полагается, а на ее собственной макушке, ей было очень неуютно. И подопечные… Что от них можно ждать? Тэлар не дал свалиться ленте наручников на пол, не привлек к себе внимание, и это уже хорошо! А Ледайя, которая никогда не была в боевых действиях? Ух..

- Г-господа… вот оно… что шумит! – проблеял оператор, дрожащими руками выводя изображение от двух разведчиков на большой голографический экран. На экране предстала изумительная картина. Как мы с вами помним, уважаемые читатели, Ирина и группа придворных тэйларианцев эвакуировались через подземный тоннель, вход в который был завален при очередном попадании в крышу дворцового флигеля над бассейном. Получились развалины, как развалины. Экзисты, поглощенные поиском сребровласых, отложили решение вопроса «куда делись обитатели дворца» на потом. И на завал не обращали внимания. А зря. Потому что вот сейчас, в тот самый момент сладкой победы, из-под завала, разбрасывая и распыляя каменные глыбы, вылезло нечто. Нечто темное, какая-то махина, вооруженная плазменной пушкой, выползала по камням наверх, в бывший спортзал. Оно имело странный вид – разведчики просветили его сквозь пыль, и экзисты увидели очертания какого-то робота на гусеничном ходу. Робот вылез из-под обломком, деловито «огляделся» и первым делом уничтожил обоих дронов-разведчиков, висящих над ним. Экран погас.

- Что это? – наконец обрел дар речи Дональд. – Это же…

- Да… смешно, но это – устаревший боевой робот… у нас тоже были подобные… - Альберт был изумлен, но не слишком встревожен. Один робот… старый, ну и что? - Шульц, разведчиков и роботов с площади туда. У нас есть катер с пилотами? Поднять один и стереть в порошок и робота, и все, что рядом окажется. Проследи, Шульц! Откуда он взялся, не знаешь?

- Никак нет! Разрешите выполнять? – Шульц вытянулся у окна, и тут Ирина его узнала. Это был он. Тэйларианец, крутившийся все время рядом с ее товарищами. Услужливый такой… веселый.

Ирина сделала то, что не сделала бы никогда, работай она в команде десантников – она сняла шлем (очень мешал) и сказала:

- Никак нет, господин предатель! – и, развернувшись к входному проему, прямым попаданием отстрелила башку роботу из коридора (он как раз всунул ее в помещение, ожидая указаний), затем вторым выстрелом выбила из рук Шульца направленный уже на нее пистолет и заорала: - Атас, ребята!

Странно, но «ребята» - Тэлар и Ледайя – ее прекрасно поняли. Дональд завизжал и направил свою платформу прямиком в окно, намереваясь удрать, но Ледайя (вот умница, не растерялась), выстрелом из старинной винтовки подбила платформу, она качнулась, старик шлепнулся вниз, а платформа боком вылетела в окно, рассыпая вокруг себя осколки остекления. И замерла в ожидании посреди площади. Ирина успела заметить, что два робота на полном ходу удалились в сторону бассейна.
Тэлар, понимая, что оставшиеся четыре робота представляют главную опасность, сумел достать одного лазерным мечом и, круша на своем пути пульты операторов (кажется, одного тоже прихватил, и черт с ним), в два прыжка оказался рядом с Альбертом, обрубил мечом его протез, заменявший правую руку и приставил к горлу шипящее лезвие лазерного меча.

- Назад! – закричал Тэлар. – Как там тебя, Шульц! Роботов назад, или я его прирежу! Ледайя, прихвати старикашку, который на полу! Ирина, роботы!

- Роботам – ни с места, замерли! – приказал, постанывая, Шульц – Ирина обожгла ему руку, выбивая пистолет.

Ирина, пользуясь возникшей секундной паузой, дезактивировала оставшихся роботов - просто выстрелила каждому в голову, и все дела. Потом подошла к Шульцу и со всего размаха ударила его прикладом винтовки по голове.  Шульц рухнул на пол, потеряв сознание. Ирина также молча отшвырнула пустую уже винтовку от себя и скрутила ему руки и ноги лентой наручниками. И затянула ее посильнее. Сунула пульт от оков в самый глубокий карман, забрала у роботов тяжелые лазерные винтовки и встала посреди комнаты – на  обоих плечах по стволу, и еще два у ног. Прямо Немезида, ни дать, ни взять!

- Меня нельзя так! Я старенький! – верещал упирающийся Дони, которого тащила по полу Ледайя. Шлем она тоже скинула, серебристые волосы, собранные в пучок, разметались.

- Мне до лампочки, вонючий жук, сколько тебе лет! – торжественно произнесла непреклонная воительница и швырнула Дони к ногам Ирины. – Ира! Дай мне винтовку! Как из нее стрелять?

Ирина связала Дональда и усадила его на диван, на котором перед этим восседал Шульц. Шульца она обыскала, забрала его комлинк и врачиоли. И встала у разбитого окна – наблюдать за оставшимся антропоморфом и катерами. Медицинские роботы, сопровождавшие Дони и Альберта, были не опасны.

- Вам что надо? Что надо, а? – плача, спросил Дональд.

- Нам надо, чтобы ты, - Тэлар ткнул в него пальцем. – Или ты, как там тебя, Альберт? Чтобы вы приказали вернуть целыми и невредимыми захваченных людей. Целыми и невредимыми. Тогда мы сохраним вам жизнь!

Альберт поднял голову. Вот оно что… сейчас глаза этого парня были темно-фиолетового цвета. А когда он видел его в катере, «в плену» - каре-зеленые. А когда он дрался – черными. Цвет глаз зависит от настроения… вот что его смутило… он был спокоен на том обрывке видео, на катере!  И «башня связи». Старый болван… ведь заметил, что-то не то! Не было на карте, взятой из кабинета этой ведьмы такого названия, не было! Южный пик! Вот что там было! И не могли знать про «башню связи» пилоты, полетевшие совсем в другом направлении! Ты проиграл этот раунд, старина Альберт… проиграл… Но ничего. Есть еще роботы. Они разберутся с развалиной и вернутся доложить… И корабль…

**************

Появлению «развалины» в спортивном крыле дворца поспособствовало следующее. Когда Тэлар притащил шлемы, Ирина строго спросила:

- Откуда шлемы? – надевать на голову шлем, снятый с покойника, она не собиралась. Одна только мысль о том, что Тэлар вынимал из шлема отрубленную голову, вызывала у нее оцепенение и рвотный рефлекс.

Тэлар понял и серьезно ответил:

- Ира, шлемы висели в тамбуре. Они не успели их надеть… Я не вру! Не смотри на меня так, как будто я все время лгу… Ира…

- Нет, не все время, - спокойно ответила Ирина, осматривая шлемы. Нормальные шлемы, не повреждены, отключены. – Ледайя, вот твой. Но, господа хорошие, нам не помешает помощь. Даже тот древний робот из подземелья – он мог бы отвлечь экзистов, если бы нам удалось направить его на разбор завалов. Он в рабочем состоянии. Если бы Телпаний и Рифиниум были с нами…

Тэлар и Ледайя переглянулись.

- Мы можем их позвать! – глядя на Тэлара, сказала Государыня. – Ты и я.

- Далеко! – покачал головой Тэлар.

- Мы вдвоем, братец! Попробуем?

- Ну… давай, только быстренько! – Тэлар поднялся и протянул Ледайе руку. Та оперлась на нее, легко вскочила с кушетки. – Как в детстве? Из «прозрачной комнаты»? – Ледайя смотрела на брата глазами василькового цвета.

- Ну да… там проще… Ира, пошли с нами, хочешь?

Ирина кивнула головой, ей было любопытно, а Ледайя, внимательно глядя ей в глаза, спросила:

- Ира, а тот диск… камень, который я тебе дала, что с ним?

Ирина очень хотела соврать, что потеряла. Она уже успела осознать, какими уникальными знаниями обладают арийцы, как далеко они смогли бы продвинуть имперскую цивилизацию… но врать смысла не имело никакого – рядом был Тэлар, спец по «верю-не верю»,  и ласково смотрел на нее, Ирину. И Ирина принялась разматывать пояс. Сорвала с себя проклятую разодранную в клочья юбку, оставшись в любимых пижамных штанах и принялась ожесточенно разматывать неподдающуюся материю, обмотанную вокруг пояса – драгоценный булыжник был там.

- Дай, помогу! – сказал, наконец, Тэлар.

- Не надо! - буркнула Ирина.

- Давай! – Тэлар огляделся, снял со стены замысловатой формы кинжал. – Руки подними! Так… не дергайся, нож острый! – и разрезал ткань, Ирина успела подхватить выпавший диск и передала его Ледайе.

- Попробуем его, как усилитель! Идем! Ира, если у нас получится, ты нам понадобишься!

И они все втроем направились… в душевую комнату с прозрачной стеной. У Ирины вытянулось лицо.

- Что, сюда?

- Да, здесь стена тоньше! – просто ответила Ледайя. Она взяла брата за руку, в левой руке у нее был диск. Она протянула руку с диском в направлении гор. – Тэлар, положи руку на диск, представь, что мы с тобой в Воспитальном доме на уроке. Думай о Телпании. Или Рефиниуме. О ком тебе проще. Когда он откликнется, ты поймешь. Думай… Просто думай о них…

Несколько минут они так и стояли, брат и сестра, высокие, сребровласые, левая рука Тэлара держит правую руку Ледайи, другая рука поддерживает диск. Оба закрыли глаза. Ледайя слегка улыбалась, Тэлар, напротив, нахмурился. Ледая почувствовала это и прошептала:

- Расслабься… вспоминай их.

Ирина невольно присоединилась к этому безмолвному зову. Она закрыла глаза, вспоминая, как Телпаний и Рефиниум «опускали» стену, как они «беседовали» с роботом…

- Да, это мы! – услышала она голос Ледайи и раскрыла глаза. Брат и сестра замерли в той же позе, но Ледайя… Ледайя начала говорить! Как будто ее собеседник был в том же помещении, что и она – вполголоса, с приветливой улыбкой:

- Телп, мы с Тэларом и Ириной… помнишь Ирину? – да, она тоже передает поклон – мы полетим во дворец. Там экзисты, их главари. Нет, их немного. Мы хотим застать их врасплох, есть план, и заставить вернуть пленников обратно. Да, опасно, мы знаем. Нет, это решено. Ты послушай… нет, детей не зови, и Учителей тоже… да послушай, времени нет! Я тебе Государыня или кто? Ты помнишь, когда вы выходили из подземелья, вы столкнулись с нашим древним роботом? Вот. Скажи, вы с Рефиниумом сможете быстро вернуться к подземелью и настроить робота на то, чтобы он вылез из завала с наибольшим шумом? Он бы отвлек экзистов, и нам будет проще! Да, поговори с Рефиниумом, а я подключу Ирину…

Ледая обернулась к девушке:

- Ирина, подойди. Не бойся!

- Я и не боюсь! – Ира, приняв независимый вид, вошла в «срамную» душевую комнату. Да… прозрачная стена. И себя показать, и на других посмотреть!

- Непрозрачная… - не открывая глаз, произнес Тэлар.

- А?

- Непрозрачная стена с той стороны. Только отсюда прозрачная.

Ирина густо покраснела, а Ледайя, вздохнув, покачала головой:

- Братец, не отвлекайся, держи диск ровнее. Ира, я тебя включаю в нашу беседу. Ничего не… ну да, ты у нас смелая.

Ледайя вынула свою правую руку из левой руки Тэлара и вложила в нее Ирину, а левую руку Иры взяла в свою.

- Если тебе удобнее, говори с ними вслух! Закрой глаза…

Ира послушно закрыла глаза и почувствовала, как пальцы Тэлара быстро, украдкой, погладили ее ладонь. Сердце ее забилось сильнее. Жизнь воина состояла из мгновений. Вполне возможно, что через несколько часов не станет ее или Тэлара. Или ее миссия на этой планете завершится, и ее заберут на базу – должны же наши когда-нибудь прилететь! И останутся вот эти три секунды, когда он погладил ее руку…

Ирину втянуло в беседу, как всосало. Она неожиданно для себя оказалась в полутемном помещении – угадывались столь любимые здесь каменные стены и потолок. Постамент вроде тумбы, на нем – сияющая всеми оттенками синего небольшая полусфера. Два человека стоят, положив руки на нее. А… узнала – Длинноволосый щеголь Рефиниум, спец по роботам и коротко стриженный Телпаний. Рефиниум церемонно наклонил голову, приветствуя Ирину, а Телпаний коротко кивнул ей:

- День добрый, Ирина!

- И… и вам! – заикаясь, пролепетала Ирина.

- Ирина, в принципе ваше предложение использовать древнего робота, как отвлекающий маневр – вполне здравое. Мы с Рефиниумом выдвигаемся. Поедем до входа в пещеру верхом на ваших буцефалах, Государь, если позволите! – Телпаний чуть повернул голову, и Ирина, повернувшись туда же, увидела справа от себя Тэлара.

- Если они позволят, - усмехнулся Тэлар.

- Договоримся! – пообещал Рефиниум.

- Ирина, этот древний робот использовался и для перевозки людей. Если все удастся, мы поедем на нем, и у завала окажемся в течение часа. Подождите наш сигнал…

- Как мы узнаем, что вы движетесь к нам? – спросила Ирина одними губами.

- Узнаете! – коротко ответил Телпаний. - Государыня, что вы прикажете делать остальным?

Ледайя молчала. Ирина чувствовала, что решение у нее уже есть, но она медлит произнести его.

- Ну что же… скажи Учителям, пусть будут готовы к эвакуации. Мой второй сигнал о помощи экзисты поймали, об этом сообщил Тэлар, и они срочно сворачивают операцию. Кто знает, что придет в их головы – а вдруг уничтожить всю планету? Спасите, кого сможете. Те русские, кого я ждала… скорее всего, они погибли. Надеяться мы можем только на себя или на чудо. Пусть Учителя решают…

- Позвать ваших детей, Государыня?

- Нет, нет… нет! Я разнюнюсь… нет, просто передайте им, что я из любви к ним… пусть будут счастливы…

И беседа неожиданно прервалась. Пропала темная комната со светящейся сферой, Ирина больше не видела и не слышала Телпания. Ледайя разомкнула круг.

***************

- Ну! – Тэлар подпихнул лишившегося действующей руки-протеза Альберта (левая его рука была усохшей и недееспособной). – Хочешь еще пожить – пошевели мозгами и отдай команду вернуть пленников обратно!

- Да… Альберт.. заклинаю тебя… пусть они отдадут этих… их там много… пусть вернут… - заверещал Дони.

- Связь с кораблем! – прорычал Тэлар, развернувшись к операторам. Двое забились в угол ниши, а один лежал, разрубленный пополам вместе со своим пультом.

- У герра Альберта, на его ложе… вы все разгромили, только личный канал связи остался… - заблеял старший. А младший закрыл голову руками и зажмурился.

- Ну! Пошел! – Тэлар пнул Альберта к платформе. – Ты! Наладь связь с кораблем, живо! – это относилось к оператору. Тот поднялся и побрел на трясущихся ногах к платформе. Боязливо оглядываясь на Тэлара, державшего за шкирку Альберта, он включил комлинк и вышел на связь с кораблем:

- База, база… герр Альберт на связи! – и протянул комлинк Альберту. Тэлар подхватил девайс и поднес его к лицу предводителя экзистов. Пнул его. Альберт открыл рот и сиплым от переполнявшей его ненависти голосом прохрипел:

- Командор!

- Герр Альберт, это вы? – послышался удивленный голос.

- Я, я… будь я проклят. Проверь, если желаешь убедиться…

- Да, это вы! – после небольшой паузы ответил командир корабля экзистов. – Какие будут указания?

- Указания простые… - Альберт пожевал губами и выпалил: - Валите отсюда в подпространство и домой, не ждите нас! Мы захвачены!.. – короткий удар по лицу вырубил герра Альберта.

- Вы… что? Захвачены? – переспросил спокойный голос. Хорошо ему было там, на орбите, в прохладе и безопасности!

- Нет! Нет! – заверещал Дони. – Он ошибся! Верните пленников сюда, на планету, иначе нас всех убью-у-у-ут!

Комлинк работал, и Тэлар, занесший лазерный меч над Альбертом, услышал:

- Командир корабля говорит! Объявляю готовность к прыжку в подпространство пятнадцать минут! Всем занять свои места! Курс к точке входа! Что? Да, бросить все и держать курс к точке входа в подпространство!

Ледайя застыла, сжимая в руках винтовку. Глаза ее наливались чернотой. Сочувствуя ей и Тэлару, Ирина не смогла не отметить, что это лучший поворот – корабль экзистов, судя по оснащению наземной группы, мог уничтожить чуть не всю планету. «Пусть убираются, а мы тут разберемся…» - мелькнуло у нее в голове. И тут же она услышала выстрелы из лазерометов, которыми были вооружены роботы экзистов – там, где был бассейн, и где сейчас грохотал древний робот. Она услышала несколько разрывов, что-то обрушилось, да так, что сотряслись стены кабинета. Ирина глянула вверх – потолок остался целым.

И вдруг из все еще не отключенного комлинка раздался приглушенный женский голос:

- Советую притормозить до полной остановки, неопознанный борт! Или я вас испепелю!

Дальше послышалось несколько чертыханий и невнятных возгласов и голос командира корабля экзистов:

- Дьявол! Это же… Это «Безумная Сара»!

И снова ехидный женский голос:

- Ага… узнали? Да, именно так - вы подвергаетесь нападению пиратов!

Глава 20

Час назад, на борту «Шаловливой Розы» разворачивались следующие события. Весь экипаж, кроме Сержа, оставленного наблюдать за младенцем, сгрудился вокруг трех экранов в капитанской рубке. Изучали результаты наблюдений роботов-разведчиков, высланных вперед. Сама яхта затаилась в подпространстве, у точки выхода рядом с системой  Hsp278.

- Вот он, ваш голубчик! Типовой проект «Лира», но как вооружен, видишь? – Сара перешла с Георгием и остальными десантниками на ты (кроме Петра, тот в штыки встречал любую попытку сближения). – Тю - у-у-у… большой калибр… по обоим бортам… так, что там у нас еще?

- Плазменные пушки… средний калибр, видишь? – Георгий ткнул пальцем в экран. На экране красовался большой корабль, по происхождению – мирный типовой лайнер проекта «Лира», но напичканный подвесками с вооружением – мама не горюй!

- Активная защита, пассивная… все на месте. Он круче вашего в бозе почившего! – Сара криво усмехнулась.

- А что у нас? – спросил Петр.

- А у нас все есть, кроме главного калибра… - грустно произнесла Сара. – Видите, за время наблюдения к кораблю подошли два катера, пришвартовались и не возвращаются обратно.

- И?

- Что-то вывезли с Тэйларии, обратно не вернулись… боюсь, готовятся к прыжку обратно!

- Мне бы мой корабль! – Георгий, сжав кулаки, смотрел на экран.

- А что бы ты сделал? – поинтересовалась Сара.

- Я бы не дал им уйти!

- Интересно, как? Ты бы пригласил их на дуэль… боевых кораблей?

- Я бы встал между ним и точкой входа в подпространство и долбил бы его, пока не пробил щит, а потом…

- А ты уверен, что там нет твоей Тэйларианской девы? – подождав, пока пыл у Георгия поостынет, спросила Сара.

- Черт… - Георгий резко отодвинулся от монитора. – Да… там наверняка Сребровласые, за которыми они прилетели… Ну я бы тогда пробил щит и кинул десант на абордаж!

- Абордаж! – как-то прямо по-пиратски! – Петр, ваше предложение – что делать нам?

- Если мы вообще хотим успеть, хотя бы к шапочному разбору, надо выйти из подпространства, отправить катер с доктором, отцом и малышом на Тэйларию – там какая-никакая цивилизация, им помогут укрыться, а потом на этом же катере они смогут вернуться в Большой мир. А нам… нам придется попытаться не дать им уйти, пробить щит и обездвижить их. И вызывать помощь, если понадобится.

- Мы выскакиваем, встаем перед ними и именем Империи Русских приказываем остановиться! – Георгий воспрянул духом. Глаза его загорелись. Наконец-то настоящее дело!

- План принимается, - поразмышляв, согласилась Сара. – Йоганн, прошу вас подготовить сообщение для ваших русских. Будьте начеку, его придется отправлять за считанные секунды. И я предлагаю одно изменение: меня они испугаются сильнее Империи…

**********************
 
Разрывы, звуки выстрелов в помещении бывшего бассейна не прекращались, хуже того, бой, который вели роботы экзистов с «развалиной» тэйларийцев, приближался. Тэлар, прищурив глаза, вслушивался в переговоры на далеком корабле. Ирина, следившая за улицей, услышала громкий взрыв совсем рядом, заверещал Дони, посаженный на диван рядом с разбитым окном. И сверху, с потолка небольшого зала, раздался зловещий треск. Ире хватило одного короткого взгляда наверх, чтобы мгновенно сориентироваться:

- Обвал! Все на выход! – заорала она, подхватила подмышки герра Дональда и, как будто была в боевом скафандре с экзоскелетом, в несколько раз увеличивающим силу  ее собственных мышц, выскочила прямиком в выбитое окно,  вывалив на улицу сначала Дони. За три секунды она отбежала сама и сумела оттащить «подопечного». Сработало доведенное до автоматизма следование правилу «ты спасатель, ты спасаешь». Стоя в паре десятков метров от дворца, она обернулась на страшный грохот и увидела – кровля правого крыла дворца провалилась внутрь, погребая под собой и кабинет Ледайи.

Еще она увидела в проеме окна Тэлара с сестрой на руках. Обломки крыши уже падали вниз, один ударил его по плечу, но он сумел перекинуть Ледайю во двор. Сам он выбраться не успел – большой кусок кровли с частями каменных балок рухнул прямо на него. Ирина закричала. Потом бросилась туда, где, скрытая облаками каменной пыли, лежала Ледайя. Ира споткнулась об нее, схватила за плечи и потащила в сторону, подальше от завала, туда, где сидел икающий от страха старый Дони.

Пыль постепенно оседала, части стен продолжали падать внутрь и наружу. Ирину трясло. В ее голове не укладывалось, что Тэлара больше нет. С минуту она тупо смотрела на груды каменных обломков, ожидая, что вот, сейчас, его рука покажется над развалинами, он отвалит засыпавшие его обломки, он же такой сильный, или прорубит себе выход лазерным мечом, вылезет из-под камней, израненный, но живой… Ирине стало так больно, так тошно. Страшное горе, чувство невосполнимой утраты терзало ее душу. Она ощущала, что потеряла очень дорогого человека, и никогда больше никто не погладит украдкой ее ладонь, и не улыбнется, прочитав ее потаенные мысли…

- Тэлар… братец! – закричала Ледайя, поднялась и, сильно хромая, медленно пошла к развалинам. Ирина схватила ее за руку:

- Не сметь! – хрипло, сквозь злые слезы сказала она. – Не смей подходить к завалу, не смей! Тут все «живое», тебя пришибет еще!

Ледайя замерла, опустила голову. Постояв несколько секунд и прислушиваясь, она вдруг выпрямилась и обернулась к Ирине:

- Я его слышу. Слабо слышу. Надо раскапывать!

- Да, да, успокойся! – Ирина поняла, что у Государыни шок. – Сейчас придут наши, ваши, и начнут раскопки!

Ледайя огляделась вокруг. «Наших ищет!» - тоскливо подумала Ирина. У нее возникла еще одна проблема – неугомонный Дони на подкашивающихся ногах уже второй раз норовил улизнуть в сторону своего катера, приходилось его одергивать. А Ледайя увидела боевого робота экзистов. С гибелью Шульца и Альберта он лишился руководства и, не получив нового задания, стоял неподалеку, по-прежнему охраняя территорию от нападения снаружи.

- А ну-ка, робот, подойди! – крикнула Ледайя бездушной антропоморфной машине. Нет прокачанного родонита, усиливающего мысленный приказ. Но если представить, что это тот самый робот, с которым она «разговаривала», которым она командовала, которому она велела охранять себя… Робот повернул свою «голову». Дони пискнул, но Ирина толкнула его в спину:

- Заткнись, болван! Придушу! Ей-Богу, придушу!

Робот, казалось, изучал группу людей, стоявших на площади. Затем повернулся к Ледайе, сделал шаг, другой… и направился к ней. Государыня стояла неподвижно, не сводя глаз с робота. По тому, что она шевелила губами, Ирина поняла, что она пытается управлять роботом. Тот остановился в нескольких шагах, замер. Ледайя судорожно вдохнула воздух:

- Робот! Повиноваться мне. Там, под завалами, - она протянула руку к бывшему дворцу, - живые люди. Иди и займись расчисткой завалов. Начни отсюда! – палец Государыни указывал на то место, где несколько минут назад было окно в стене. – Будь осторожен! Не причини вред людям!

Какое-то время робот не двигался с места. Он повернулся к Дони, тот молчал, как было велено. Потом развернулся и, закрепив винтовку на «спине», направился к завалам.

Дворца не стало… Великолепный, расписанный фантастическими изображениями свод над парадным залом и левой частью остался цел, но в правой части огромного здания крыша обвалилась. Обрушилась часть стены и в спортивном крыле. И где-то там… Робот подошел к рухнувшей стене и принялся за работу. Первым делом он разобрал для себя пространство перед бывшей стеной. Потом начал растаскивать обломки.

- Осторожнее! – вскрикнула Ирина, когда очередной висевший на честном слове фрагмент крыши с грохотом упал вниз, увлекая за собой обломки стен. Ледайя, пытающаяся удерживать и контроль над роботом, и связь с братом, теряла силы. Она села на землю, стоять уже не могла. Ирина разрывалась между необходимостью охранять герра Дони и желанием поддержать Ледайю. Она подтащила старика к Государыне и усадила рядом. А сама встала сзади, отслеживая и подопечных, и площадь, и завал, в котором копался робот.

«У тебя же с ним ничего не было! – шмыгая носом и утирая обильно текущие по щекам слезы, уговаривала себя Ирина. – Ну болтали, ну покатались вместе, ну дрались рядом… А кто на меня еще так смотрел?» - и слезы потекли еще сильнее. Герр Дони позволил себе вольность – он повернул голову и с изумлением воззрился на рыдающую амазонку. Та замахнулась, и Дони тут же уставился в землю, про себя удивляясь тому, что, оказываются, существуют и у других людей горе, скорбь, не связанные с его собственным долгожительством.

***********

Капитан корабля экзистов, в пятый раз проверивший правильность выданного корабельным компьютером результата «Это – яхта «Безумная Сара». В розыске. Чрезвычайно опасна!» нервно вздрогнул, когда от корабля отделился катер. «Абордажная команда!» - мелькнула страшная мысль, и холодный пот струйками потек по его спине. Защитный экран он опустил после первого же предупреждения пиратки. Но катер на полном ходу направился в противоположную сторону.

- Почему она не атакует?  - задал вопрос штурман. Командир, штурман и дежурная смена были на местах – в рубке корабля. Не хватало трех медицинских платформ с высоким руководством – тело Михася прибыло очередным рейсом с несколькими пленниками и покоилось в морозильной камере.

- Хороший вопрос… но я его задавать не буду…

- Попытка проникновения в систему управления! Многочисленные попытки проникновения извне! – голос корабельного робота, холодный, уходящий в металл, повторял это снова и снова, пока командир не выдержал:

- Заткнись, все уже услышали!

Голос сбавил тон, но продолжал бубнить свое.

Сара запустила перехват управления кораблем экзистов. Командир понимал это, и пот продолжал течь и по спине, и со лба. Вся Ойкумена знала, что первым делом пираты блокируют корабль и его связь. Если перехват управления удавался, пиратам оставалось только выслать на борт абордажную группу и расправиться с экипажем и пассажирами. Если взломать защиту систем корабля не удавалось, пираты исчезали в подпространстве.

- Рассчитать возможность обходного маневра! – приказал капитан.

- Е-есть! – также негромко ответил помощник штурмана, вбивая команды. На экране монитора командира появилась схема корабля, вспыхивающая красным в различных местах. Красным окрашивались системы корабля, подвергшиеся атаке. Зеленым окрашивались зоны, для которых сильнейшая вирусная атака оказалась бессильной. Защитный экран спасал только от обстрела. Бац! Речь робота неожиданно замедлилась, приятный женский голос превратился в мужской баритон и со звуком «попытки-у-у-у-у…» затих.

- Проникли в систему оповещения… - упавшим голосом произнес второй помощник командира и поднял глаза на начальство.

- Еще куда проникли? – зло прищурившись, спросил капитан корабля.

- Все…

- Ну и черт с ней! Анализ обходного маневра!

Прыгнуть в подпространство можно было только в определенных точках, называемых точками входа или кротовыми норами. И перед входом в ближайшую висела «Безумная Сара». Обойти ее, конечно, не составляло труда. Мешали весомые аргументы – нацеленные на корабль пушки и репутация беспощадного противника. Вскрыть всю защиту пиратке не удалось, но если она сумела пролезть в систему оповещения, значит, взлом основных систем был не за горами. Можно было уйти к соседней точке входа, но этот сектор был далеко от основных путей и цивилизации, и до ближайшей точки надо было идти двое суток.

- Сэр, шансы обойти яхту близки к нулю… До соседней точки входа…

- Приготовиться к атаке. Мне – связь с яхтой.

- Есть! Корабль «Свет третьего Рейха» вызывает яхту… фрау… ой, леди, ответьте капитану… - связистка от страха тряслась, как осиновый лист. – Сэр, ответьте…
Командир, высокий седоватый мужчина в видавшем виды кителе капитана торгового судна (новый Рейх одевал своих адептов, как придется) кашлянул и включил свое устройство связи.

- Я имею честь говорить с Безумной Сарой? – стараясь казаться спокойным, спросил он.

- Так и есть! – последовал холодный ответ.

Командир вспомнил, что Сара, великая и беспощадная, была с Земли из англоязычного сектора.

- Э… леди, а что вам от нас требуется? Мы не представляем для вас никакой ценности. Драгоценностей, богатых туристов, ценного груза у нас нет. Позвольте нам пройти, мы – самая жалкая добыча в вашей богатой приключениями жизни…
Сара перебила:

- Ваш корабль и его вооружение – сами по себе большая ценность. Но у вас еще и груз на борту. Который мне нужен.

Командир обернулся к помощнику и выразительно поднял брови – мол, что за ценный груз, о котором я не знаю? Помощник, долговязый молодой человек с сильно оттопыренными ушами, так же выразительно пожал плечами.

- Леди, какой груз вас интересует? Мы пустые, у нас с собой только…

- Пленники, - прозвучал в ответ холодный голос. – Которые блондины.

Командир корабля экзистов снова взопрел. «Откуда?.. нас выследили… Среди нас «крот»!» - мысли пронеслись в голове мгновенно. Он сглотнул слюну и ответил, криво улыбаясь:

- Леди, единственный блондин на нашем судне – это я. Я к вашим услугам…

- Как хотите! – безразлично произнесла Сара и выключила связь. Она не отрывалась от монитора, считывая поступающие данные. Правый нижний угол – информация о катере с малышом. До посадки на Тэйларию остается около четверти часа. Тянуть время… тянуть, пока они не сядут, и Кирилл должен связаться с ней и произнести условленную фразу, означающую, что все в порядке.

Левый верхний угол – данные о космических аппаратах и кораблях в ближайшем пространстве, в системе звезды Hsp278. Пока диспозиция не изменилась. Немой и глухой имперский разведчик, корабль экзистов, ее яхта и маленький катер, несущийся к планете.

- Опустить защитный экран! – по привычке, Сара отдала команду корабельному роботу. Вспомнила было, что следует посоветоваться с Георгием и отмела эту мысль, как ненужную, мешающую быстро принимать решения. – Они будут прорываться! Джордж, кто у вас самый меткий?  Мне нужен человек на пушки.

- Петр, - Георгий кивнул Петру.

- Смотрите! – Сара говорила, ни на секунду не отрываясь от экрана. – Они опустили экран и засветили главный калибр. У них старая система защиты, и в этом наше спасение. Чтобы выстрелить из главного калибра, им не обязательно «поднимать» экран, но, стреляя при опущенной защите, они при каждом выстреле снижают свой уровень защиты на пять - семь процентов и не достигают максимальной убойной силы выстрела. Если они поднимут экран, мы ударим по их двигателям. Наши пушки не пробьют их защитный экран… Петр?

- Я готов! Переключайте на меня управление боевой частью! – Петр мгновенно пересел за пульт, он уже успел изучить оборудование яхты в теории и был готов. Клавиатура засияла зеленым – Сара дала ему доступ.

- Петр, спаренные «коршуны» лучше всего подойдут!

- Знаю! – пальцы Петра легли на пульт управления. Он «засветил» разогрев плазменных «коршунов» - небольших плазмометов, способных быстро перезаряжаться и мгновенно реагирующих на действия своего «стрелка».

- Не стреляй, если не уверен. Лучше дождись второго выстрела, - негромко сказала Сара. Петр машинально ответил:

- Так точно! – и осекся – все-таки его командиром был Георгий Смирнов.

Георгия не смущало то, что его место командующего операцией оказалось занято пираткой. Он запретил себе думать о том, что его команда перешла под ее руку, а сам он оказался кем-то вроде наблюдающего за военными учениями. Он, уже принимавший участие в «дуэлях кораблей», понимал, что если противник не откроет щит, у них нет шансов. Или убираться восвояси, или ждать, когда защитный экран потеряет мощность, и их разнесут на атомы, или… или то, что делала Сара. Он сам без главного калибра отдал бы приказ отступать. Сара приняла решение – драться. Георгий замер, стиснув зубы. Где-то там, в трюме у экзистов, была Ледайя. Или нет… Экзисты ударили по «Безумной Саре» сразу из обоих главных калибров, не поднимая свой щит. Два ослепительно белых плазменных облака, похожие на кометы, понеслись к ним и, дойдя до щита, чуть прогнули его и растеклись пламенем по сфере экрана. Яхта вздрогнула, и тот же приятный голос корабельного робота произнес:

- Внимание! Произведена атака двумя ракетами. Мощность защитного экрана опустилась до семидесяти трех процентов.

- Не подняли щит! – Петр, криво улыбаясь, оторвался от экрана.

- Ты прицелился? – спокойно ответила Сара.

- Да. В сопла основного двигателя, будь он проклят! Если промахнусь – надеюсь задеть главный калибр.

- Еще выстрел. Держитесь!

В этот раз яхту тряхнуло сильнее – экзисты добавили свои малые плазмометы.

- Остаточная мощность защитного экрана – сорок пять процентов! Рекомендую подготовиться к прыжку в подпространство! – бесстрастно сообщил робот.

Катер еще не сел. Она вспомнила, как птица в их небольшом садике там, на далекой Земле, уводила соседского пса от своего гнезда. Как она припадала к земле, притворяясь раненной, подпускала собаку, беспомощно прыгая и волоча будто бы подбитое крыло, взлетала невысоко, садилась в нескольких метрах и снова, и снова поджидала пса… Сара тогда взяла палку покрепче, догнала пса и съездила ему по спине из всей силы. Пес попробовал наброситься на нее со злобным лаем, но получил еще и убрался, скуля, восвояси. Птица поднялась в небо, оглядела окрестности и, убедившись, что враг сбежал, вернулась к птенчикам.

«Так и я, так и я, как та птица!» - навернулись нежданные слезы.

- Сколько еще выдержит экран? – тихо спросил Георгий. – Если они не поднимут защиту…

- От силы два удара! – бесстрастно ответила Сара. И подумала: «У меня кое-что припасено… пёсик!»

Сара тронула яхту навстречу кораблю экзистов. Отвечая на не заданные вопросы, сказала:

- Я выпущу в их сторону две спасательные капсулы, сымитирую попытку абордажа. Будьте готовы поддержать огнем!

Защитный экран спасал только от плазменных снарядов. Любой катер или корабль без экрана мог проникнуть внутрь защитной сферы беспрепятственно.

- Они атакуют! – помощник капитана корабля экзистов с ужасом смотрел на два маленьких судна, покинувших пиратскую яхту и приближающихся на большой скорости, одно по левому борту, второе по правому. Сама яхта сдвинулась с места и, развивая скорость, стремительно приближалась к носу их судна.

- Отдайте вы им пленных! – дрожащим голосом попросила связистка. – На что они нам?

- Они дорого стоят! – мрачно ответил командир. Он думал еще и о том, как оправдаться перед руководством Нового Рейха по возвращении на базу без Сребровласых.

- Разрешите, герр капитан? – помощник взял в себя в руки. – Если нас возьмут на абордаж, для нас точно все кончится плохо… Может, отдать им пленников?

- Огонь по абордажной группе! – вместо ответа скомандовал командир. – Поднять щит! Добейте эту яхту, черт ее дери!

У экипажа «Безумной Сары» был только один шанс, и они его дождались. Экзисты, в стремлении отбиться от абордажной атаки, отвлеклись на уничтожение спасательных шлюпок, замешкались и открыли защиту на секунду дольше, чем требовалось, чтобы выпустить ракеты. Этой секундой и воспользовался Петр, ударив из спаренных «коршунов» по орудийной установке экзистов – струя плазмы уничтожила сначала одну, затем другую установку. Брюхо корабля осветилось ярким светом и задымило. Ракеты даже не успели выйти и добавили огней фейерверку.

«Безумная Сара», отключив защиту, прошла сквозь срочно опущенный экран противника и резко затормозила. Петр добил противника, повредив сопла основного двигателя. Все, теперь экзисты могли только ползать и отстреливаться из малого калибра, что они и пытались сделать, давая наводку стрелкам с яхты. Яхта содрогалась от ударов плазменных струй, огрызалась точными попаданиями. Подключились и Йоганн, и Леня. Безумное, отчаянное везение оказалось и в этот раз на стороне Сары.

- Все, мы сдаемся! Сдаемся… – услышала она хриплый голос командира корабля экзистов и выдохнула – наконец Сара получила сигнал о приземлении катера и условленные слова: «Милая, мы сели. Федя даже не проснулся».

******************
Ирина вспомнила все, чему ее учили и усилием воли заставила себя прекратить рыдать. Это была ее служба. И служить людям… вот Ледайя, совсем ослабела. Сидит на земле, глаза прикрыла, руки бессильно повисли. Шепчет… шепчет «Помогите, братья!» Этот… хрен старый. Тоже мне. Древний, беспомощный, а все норовит сбежать. Робот этот копается.

- Да осторожней ты! – завопила Ирина на робота, который поднял обломок стены, и тот развалился на две части, грохнувшиеся обратно, в завал из фрагментов стен и крыши. – Там же человек!

Она представила, как хрустнули кости тех, кто оказался под завалом и прикусила губу. Из левого крыла, прямо через оконный проем, взломав стену, с грохотом и скрежетом выехал гусеничный робот и направился в центр площади, прямо к ним. Ирина напряглась, готовясь подхватить подопечных, но успокоилась, увидев, что на роботе, стоя на специальных ступенях и ухватившись руками за «туловище», едут Рефиниум, Телпаний и еще какой-то дядька в серой свободной рубахе и такого же цвета штанах, коротко стриженный, как Телпаний, но волосы у него были соль с перцем – черные с проседью.

- Сюда! – крикнула она. – Скорее!

Черная махина лихо затормозила перед ними, и мужчины, спрыгнув, подбежали к ним. «Соль с перцем» обнял за плечи госпожу Ледайю:

- Что? Чем помочь?

Ледайя приоткрыла глаза, ставшие светло- голубыми от запредельной усталости.

- Брат… - прошептала она. – В завале… жив…

- Она держит робота и Тэлара! – всхлипнув, сообщила Ирина. К ее удивлению, ее поняли. «Соль с перцем», продолжая поддерживать Государыню, поднял голову:

- Рефиниум, перехвати нового робота у Ледайи и направь ему нашего на помощь – он тебя с полуслова начал понимать.

Рефиниум кивнул и направился к роботу, разбиравшему завал. Поднял левую руку и поманил пальчиком черного робота. Махина послушно двинулась за ним. Робот экзистов выпрямился, обернулся и принялся «изучать» приближающуюся пару - человека и робота. Ирина напряглась: «Пожалуйста, роботик, работай дальше… быстрее!» - повторяла она про себя. Рефиниум остановился в нескольких шагах от завала, в котором копался робот экзистов, не оборачиваясь, махнул рукой «своему» роботу – мол, давай, начинай работать! Робот подкатился, включил сканер – Ирина даже услышала гудение прибора – и уверенно полез по остаткам здания, внутрь, левее от робота экзистов. И тоже принялся за работу – откидывать манипуляторами обломки.

Телпаний, внимательно осмотрев с головы до ног герра Дони, криво ухмыльнулся и сел рядом с Ледайей, взял ее руки в свои, закрыл глаза. Так они и сидели, держась за руки, шепча что-то на своем языке. «Перец с солью» отпустил Ледайю, и Ирина решила срочно этим воспользоваться.

- Слушайте, вот этот, - и она ткнула пальцем в герра, - этот скот должен дожить до суда. И не сбежать. Это их главарь. И он точно знает, где их основная база. А я… я спасатель! – Дони заскулил, что он вовсе не главный, а Ирина побежала к роботам.

До Тэлара докопались минут через сорок. Долго поднимали прижавшую его плиту. Ирина, оказавшись в привычной ситуации, успокоилась и начала руководить спасательной операцией.

- Теперь нежнее! Легче, легче! Поднимай плиту! Оба, вместе! На «три»! Раз! Два! Три! Так… перенесите ее в сторону!

Она поднялась, осторожно ступая на обломки, уже утрамбованные роботами и заглянула внутрь раскопанной ямы. Принц лежал на боку, ноги были засыпаны мелкими обломками. Голова цела. Видимо, удар пришелся на правое плечо. Насколько сильно он пострадал, она сможет выяснить, когда его достанут. Ирина спустилась на землю, подтащила платформу Дони, которая в начале событий вылетела из дворца. Подбитая платформа слегка кренилась на бок, но была в рабочем состоянии. Ирина с сомнением посмотрела на клешни-манипуляторы роботов. Если у него поврежден позвоночник, а ребра наверняка сломаны…

- Я спущусь к нему! – сказала она Рефиниуму. Тот кивнул в ответ. – Мне нужно подложить под него широкие ремни, или ткань… - Рефиниум молча снял с себя запыленный кафтан, рубаху. Ира сняла с себя костюм пилота, буркнула:

- Отвернись! – и стащила с себя любимые пижамные штаны, стараясь не смотреть по сторонам. Неприятно, когда на тебя пялятся. Хорошо еще, что кофта Сайсы была длинная. Надела костюм снова и, связав тряпки в узел, полезла в завал. Спуститься с высоты двух метров было не сложно, хотя пару раз она чуть не уронила, оступившись, «живые» камни. Но все обошлось, и вот она внизу, рядом с пострадавшим. Крови было немного, и это хорошо. Она разгребла осколки, и сердце екнуло: левая нога Тэлара была сломана, это было видно без просвечивания – голень изломилась, и сапог был полон крови.

- Открытый перелом! – по привычке фиксировать происходящее, сказала Ирина. – Начинаю подготовку к транспортировке.

Ирина внимательно осмотрела Тэлара. Сверху, она видела краем глаза, свесились три головы – Ледайя бледнее простыни, Телпаний и Рефиниум. Ирина прикоснулась к плечу Тэлара. Ой, плохо… под окровавленной тканью она прощупала неровности, острые углы под кожей. Похоже, сломана ключица и раздроблено предплечье. Осторожно, нежно она приподняла его голову, подсунула под лопатки разорванную напополам рубаху Рефиниума, связав половинки крепким узлом. Под поясницу пошли любимые пижамные брюки. Сломанную голень она уложила в лубок, сделанный из сапога и сброшенной вниз Телпанием палки. Долго искал подходящую. Ирина связала самодельные ремни над принцем в крепкий узел. Люлька была готова, можно поднимать.

- Рефиниум! Эй! – крикнула она, задрав голову вверх. – У робота экзистов в одном из манипуляторов должна быть выкидывающаяся молекулярная нить. Или шпагат. Или цепь. Пусть спускает ее вниз, я закреплю, он вытащит принца вверх.

- У нашего робота есть! Он надежнее! – послышалось сверху.

- Ладно… только пусть не обвалит на нас камни!

Ирина услышала наверху урчание, затем затрещали обломки, посыпалась какая-то труха, и над проемом показался манипулятор черного цвета. К удивлению Ирины, он начал удлиняться – вниз, вниз, и вот механическая рука схватила узел и замерла в ожидании команды. Ирина проверила, плотно ли зажат узел и крикнула:

- Поднимай! Только медленно! Положите его на платформу!

Она прижалась к стенкам провала. Тэлар медленно поплыл вверх, и Ирина протянула руки под его спину, страхуя на случай падения. Когда робот вытянул принца вверх, она полезла за ним наружу сама.

Сочувствующие окружили платформу. «Перец с солью» водил над Тэларом руками, как будто сканируя его. «Нам бы доктора!» - тоскливо подумала Ирина, подошла к ним и тихо спросила:

- Ну как? Можете что-то сказать?

- Мы отвезем тебя в Серебряные горы, братец! – Ледайя чуть не плакала. – Мы отвезем тебя к нашим лекарям, они вылечат тебя…

Оттого и пропустили приближение неизвестного космического корабля, что были расстроены и сосредоточены на состоянии здоровья Тэлара.  Когда Ирина услышала характерный свист двигателей, было поздно убегать. Огромная яхта зависла над дворцовой площадью, выискивая место для посадки. Люди и роботы замерли, первые – оценивая обстановку, вторые – в ожидании команды. Чуть не задев катер, неизвестный корабль сел на площади. Пилот был виртуоз – посадить этакую громадину на таком маленьком пятачке мог далеко не каждый. Обычно эти яхты вставали на орбитальном пирсе, и на планету вылетал катер.

«Экзисты! Неужели экзисты? - мысли неслись в голове Ирины, как дикие буцефалы. – Или это тот неизвестный корабль, кто-то же приказал экзистам остановиться? Что там было? «Безумная Сара»? Пираты?!!»

Элегантная яхта имела такой вид, как будто недавно побывала в горячем бою. Опаленные, оплавленные панели, вмятины – следы от удара плазменных зарядов – покрывали весь корпус. Но пушки смотрели на окружающий мир деловито и по-боевому, а главный калибр имел просто шикарный вид. Бежать было некуда. Люк корабля открылся, и на выползающий трап выскочил мужчина в легком боевом костюме десантника. Не дожидаясь, пока трап доползет до земли, он спрыгнул и побежал к группе, окружившей принца Тэлара на медицинской платформе. Из люка показались двое в таких же костюмах, с винтовками. Эти, укрывшись за корпусом корабля, изучали площадь, людей, роботов – оценивали обстановку. Когда трап опустился и замер, они выскочили из корабля и, пригибаясь, перебежали площадь и укрылись за стенами полуразрушенных зданий.

– Это наши! Наши! – завопила Ирина. Она узнала и капитана Георгия Смирнова, и Леньку, и Петра. – Сюда! Это я, я! – кричала она и размахивала руками. Из люка вышел Йоганн, а вслед за ним высыпали Сребровласые. Они тоже кричали, махали руками – узнали своих. Ледайя и Ирина бросились к яхте. Ирина добежала до капитана, который шел первым.

- Товарищ капитан, разрешите доложить? – Ирина вытянулась по привычке.

- Ирина, ты? А остальные?

- Погибли, товарищ капитан… нет стопроцентной уверенности, но, похоже, я осталась одна… - тихо сказала девушка. Георгий прикрыл глаза, затем, сощурившись, взглянул на Сребровласых, колдующих над лежащим на медицинской платформе человеком, на щуплого Дони, наконец – на Ледайю, которая пробежала мимо него к кораблю, не удостоив Георгия даже взглядом.  Капитан повернулся к Ирине:

- Рад, что ты жива. Доложи обстановку.

- Товарищ капитан, у нас тяжело раненный. Ему нужен врач. Если на этой яхте есть медблок…

- Да, направляйте раненого на яхту. Йоганн!

- Слушаю!

- Раненого в медблок. Ирина, продолжай!

- Не прошло и суток после вашего отлета, на нас напали. Именно те, кого они опасались. Вот этот древний старик – ценный свидетель. Его нужно сберечь… до суда над всей шайкой. На орбите – их корабль, но, видимо, вы его…

- Да, они нейтрализованы. Это экзисты. Взяты в плен и заперты в трюме яхты. Корабль не сдвинется с места.

- А… наш корабль?

- Нашего корабля нет, Ирина. Серж сейчас на… задании. Он повернулся, провожая взглядом проплывшую мимо платформу с Тэларом, по-прежнему без сознания. Рядом шли Телпаний, Йоганн  и тот, кого Ирина называла «перец с солью». Он остановился, поклонился, сложив ладони на груди:

- Доброго дня, капитан!

- Здравствуйте, Учитель! – Георгий, узнал этого человека. – Мы не успели… на нашем корабле была устроена диверсия, мы остались живы чудом, благодаря хозяйке этой яхты. Вам нечего опасаться, экзисты пойманы и сидят в трюме яхты.

- Хорошо, это хорошо! – Учитель грустно улыбнулся и обратился к Ирине: - Госпожа, я прослежу, чтобы с Тэларом все было в порядке! – и отправился догонять платформу.

Георгий смотрел им вслед, нет, не им, конечно. Он с затаенной грустью наблюдал, как Ледайя, пропуская спускавшихся по трапу Сребровласых, привычно ласково приветствовала их, говорила какие-то ободряющие слова и вглядывалась в их лица. Одной из последних вышла бледная рыжеволосая женщина с татуировкой в виде извивающихся змей на шее. Она остановилась у люка, щурясь от яркого солнечного света, заливавшего площадь. В последний раз Сара была на твердой земле восемь месяцев назад, когда пыталась отремонтировать главный калибр… Привыкшая подмечать мельчайшие детали, она увидела и Георгия, застрявшего на середине площади рядом с девицей, одетой в стандартный легкий костюм космонавта, и его взгляд, полный тоски, устремленный вслед молодой женщине с белыми волосами, стоявшей у нижней ступеньки трапа.

- Я рада, я рада, что вы живы… - говорила женщина людям, спускающимся вниз. И вглядывалась в лица выходящих из люка. Когда вышел последний мужчина, женщина тихо спросила его:

- А Брувиль? Его нет?...

- Государыня, ваш супруг в каюте, на лечении! – поклонившись, ответил мужчина, а белокурая статная женщина («Так вот какая у Джорджа Государыня!» - догадалась Сара) птицей взлетела вверх по трапу, пропуская спускавшихся вниз и скрылась внутри корабля.

- Йоганн! – крикнул Георгий штурману, ждавшему внизу, пока все пройдут, и можно будет поднимать платформу. - Проводи ее к мужу!


Эпилог.

В маленьком охотничьем домике, в Южных горах, поселились люди. Муж, жена и малыш. Шестимесячный малыш заливался счастливым смехом, гугукал и играл с мамой в «схвати меня за нос». Смеялись оба – и рыжеволосая мать, сияющая любовью к сыну, и малыш. Дверь открылась, вошел мужчина с охапкой дров. Малыш, повернув голову, узнал его и  радостно заулыбался.

- Папа пришел, дрова принес! – пропела женщина. Мужчина положил дрова в камин:

- Для уюта зажжем вечером камин?

- Давай…

Королевская яхта «Шалунья Роззи», она же «Безумная Сара», встала на долгий ремонт в огромном ремонтном трюме корабля арийцев. Яхта была сильно повреждена во время боя с экзистами и нуждалась в новом покрытии тириниумом, чтобы можно было выйти в подпространство. Но никуда улетать ни Кириллу, ни Саре не хотелось. Эта новая, незаслуженно спокойная жизнь захватила их. Сара вначале ждала, что вот-вот за ней придут, она не могла даже спать, и никакие уверения Ледайи, что тэйларийцы ей благодарны за спасение, что они дают ей убежище, не помогали. Но прошли месяцы, и она наконец поверила, что в ее жизни появился шанс. То, что она не заслужила счастье, что она не искупила свои преступления – это Сара понимала прекрасно. И наслаждалась каждым лишним днем свободной жизни. Она расшифровала и передала яхтенный журнал землянам, рассказала все, что знала о пиратской империи рептилоидов. И стала консультантом в службе внешней разведки русских.  Кирилл, признавшийся в своих мошеннических проделках, предстал перед судом и получил условное наказание. Рождение малыша изменило и его. Впервые в своей взрослой жизни он стал нужен – сыну и жене. Это вдохновило его на новые стихи. Стихи были неплохие и пользовались популярностью на Тэйларии.

- Сара, вечером посмотрим запись суда над экзистами? Обещали показать оглашение приговора! – крикнул он из кухни, откуда доносились умопомрачительные запахи тушеной с овощами оленины.

- Да, милый! – ответила Сара и улыбнулась Феденьке.

*********
Ирина с ногами забралась в старинное кресло. На Тэйларии наступил сезон дождей, за окном бушевала буря. Ливень заливал стекла закрытых окон жилого крыла во дворце Правителя Северных территорий. Она включила большой экран, выбрала из «ожидаемых событий» заключительное судебное заседание процесса, который называли «Новый Нюрнберг». Это, конечно, была запись – прямая трансляция на таком расстоянии была невозможна, и вся Ойкумена уже знала решение суда и приговор. Но посмотреть на старого знакомца Дони ей очень хотелось.

На экране возник зал суда. Разбирательство в течение полугода проходило на разных планетах – и на Тэйларии, и на Земле, и в столице Демократии Новом Вавилоне, и на самой планете экзистов, где была их база. Планета называлась Вечный Рейх. На виртуальной скамье подсудимых возникали голограммы преступников. В первом ряду Ирина увидела Дони, рядом «посадили» Шульца – да, герр Шульц, пробравшийся на корабль Смирнова в костюме убитого им Вэня и установивший взрывное устройство, остался жив и предстал перед судом! Имена главарей были раскрыты и доложены общественности.

Общественность опешила. Эти существа прожили по полтысячи лет! Самый молодой, герр Альберт, приходился внуком последнему диктатору Германии Адольфу Гитлеру. Михась оказался его верным соратником, предавшим и развалившим Красную Империю, Советский Союз, а Дони… Когда назвали его имя, никто не вспомнил предпоследнего белого президента великой Америки, но это был он – Дональд Траф собственной персоной. Формальные враги, они объединились для организации научных работ по продлению жизни человека и его бессмертию. Бессмертия достичь не удалось, и Михась, и Альберт предстали перед Высшим судом, а Дони – пока перед судом человеческим.

- Привет! Уже началось? Вот дьявол, и так в записи, так еще и опоздал! – муж влетел в гостиную и, поцеловав Ирину в макушку, пристроился на ковре рядом. Сердиться за неснятые сапоги Ира не стала. Ну как можно сердиться на Государя Северных территорий, когда он не строит из себя грозного повелителя, а старается быть милым очаровашкой? Да и сложно ему с сапогами, после того перелома…

Ира не собиралась замуж за Тэлара. Так уж вышло… вначале она навещала его в медицинском блоке яхты «Шаловливая Роззи», потом, так получилось, встречалась с ним в его дворце в качестве лейтенанта оставленного для охраны Тэйларии гарнизона, потом Государыня Ледайя принялась приглашать ее на все праздники...

Демократы, прибывшие на Тэйларию к тому моменту, когда с экзистами было покончено, обнаружили процветающую планету, формально относящуюся к их зоне влияния. И решили прибрать ее к рукам. Тэйларианцы возмутились. Тэйларийцы, вздыхая, начали готовить скрытый в Серебристых корабль для эвакуации. Отдавать за просто так свои секреты и наработки они не собирались, а демократы стремились именно к этому.

Но в дело вмешались вездесущие русские и помогли тэйларианцам подать иск на метрополию за оставление их в бедственном и беспомощном состоянии на планете. Демократы, пободавшись, предпочли повторно забыть об этой планете, и тэйларийцы продолжили править аборигенами. Тем более что нужно было исправлять свои ошибки. Разве это дело, когда персиковые деревья превращаются сами по себе в лещину?

Тэлар сделал предложение Ирине в своем духе. После заседания, решившего судьбу прекрасной планеты, все отправились в Главный пиршественный зал праздновать (Государыня Ледайя с мужем, детьми и челядью гостила у него, пока отстраивали заново ее дворец в столице), принц увел Ирину в уголок и предложил ей покататься на лошадях. Ирина неприлично долго подыскивала слова для ответа (она была одета в новое шикарное бальное платье и хотела потанцевать на балу после званого обеда), потом подняла голову и увидела, что  глаза принца приняли чудесный аметистовый оттенок:

- Ладно. Я только переоденусь… и, да! Ты мне останешься должен целый бал! А то платье пропадает…

Они спешились, отъехав от города на несколько километров. Звезды сияли на темном небе. С гор прилетел свежий ветер. Он принес запах только что выпавшего снега и хвои. Тэлар внимательно рассматривал звезды над горным хребтом, потом повернулся к девушке, вздохнул, помялся, потом еще раз вздохнул, попытался опуститься на колено, но не смог – колено плохо гнулось после того, как его завалило во дворце. Вздохнул еще раз, почесал затылок и спросил:

- Ирка, а давай поженимся?

Ира молчала. Она смотрела в глаза Тэлара и понимала, что этот странный парень уже знает ее ответ. И что ей придется выбирать между стремлением быть всегда рядом и невозможностью приврать даже в мелочах. Потому что даже если он…

- Ира, я не буду пытаться прочесть твои мысли…

Ну вот! Чего и следовало ожидать! Прочел!

Свадьбу сыграли через месяц. Ира подала рапорт об увольнении со службы, и ей было предложено стать представителем Империи русских на прекрасной Тэйларии. Что ее более чем устраивало. А чтение мыслей… да пусть читает! Он такой… такой славный парень!

**************
Тэйларийцы остались на Тэйларии. Экзисты им больше не угрожали. Научные разработки преступников были переданы тэйларийцам, и их Учителя получили большой материал для исследований. Экзисты, в зависимости от степени вовлеченности в чудовищные преступления против человечности, получили различные сроки заключения. Дони и Шульц – пожизненные. Человечество продолжило свое развитие, оставив на время прекрасную Тэйларию без пристального внимания – пусть идет своим путем!

А рыжая женщина с татуировками в виде змей несколько раз пыталась вскрыть странного вида камень, который Кирилл нашел под порогом их нового дома. Ей не стоило особого труда догадаться, что это – хитроумный носитель секретной информации. Но не преуспела и выкинула его вниз, в быстрый горный ручей. Ей был нужен только покой.

P. S. Все персонажи вымышленные, совпадения - фантастическая случайность!