Бад Пирмонт 1997

Бад Пирмонт
Поздние записки эмигрантки

1.Первые шаги по городу

Как мы добрались до Бад Пирмонта, вспоминаю смутно. Все было как во сне,
какие-то женщины с тюками, одна в зимних сапогах.
Почему вы так тепло одеты, ведь уже апрель, — спросила я осторожно
У меня ничего больше нет, - ответила дама мрачно, - я там вообще чуть с голоду не умерла, жрала одни макароны.
Я внимательно на нее посмотрела, совсем еще не старая, с бледным довольно миловидным питерским лицом и необьятной ширины бедрами, лет пятидесяти с небольшим, по профессии лаборантка, на зарплату которой в девяностые выжить было невозможно.
В Питере у таких шансов нет, а вот в Германии она нашла партнера, вполне приличного работающего херра, лет на 10 моложе себя.
Это типичный случай для нашей эмиграции, многие просто бежали от голода и нищеты.
Мы с мужем, прочтя несколько пособий для эмигрантов, все же совершенно ничего не знали о Германии, хотя уже побывали во многих европейских странах. Везли с собой одеяла, постельное белье, книги. Теперь смешно об этом вспоминать.

Итак, Бад Пирмонт 1997. Поселили нас в бывшем сумасшедшем доме под названием Batildis
Дали одну комнату с двухэтажными железными кроватями. Интересно, как на них спали пациенты? Или их доставили специально для новых гостей?
Персонал принял нас как родных — в этом кукольном городке мы были первые эмигранты.
Как раз начинался Пейсах и нам приготовили настоящее кошерное угощение, отнеслись с большим уважением к прибывшим евреям, хотя возможно евреев среди нас было не так уж много. Об этом постоянно шли разговоры громким шопотом.
Особенно всех занимала одна семья из Ташкента, в которой евреем, судя по всему, была только одна древняя бабушка, о ней все трогательно заботились, боясь преждевременно лишиться столь важной родственницы.
В первое время наши соотечественники всего боялись, попав в другой мир, чужого языка, непонятной культуры, они старались передвигаться по городку группами по нескольку человек. Выглядело это на фоне ухоженных особняков с садами, старинных зданий, идеально выметенных аллеек, довольно экзотически. Сухонькие старушки с седыми перманентами с удивлением косились на пышных украинских дам с начесами и прическами в стиле а ля Людмила Зыкина.
Постепенно мы осваивали местные достопримечательности: курзал, где отдыхающие, слегка морщась, пили из красивых кружек в стиле «напейся, но не облейся» местную горько-соленую минеральную воду, за которой, судя по исторической легенде, сюда даже приезжал сам Петер Первый, всю жизнь страдавший почечными заболеваниями, от которых в 54 года и умер.
Кроме того, здесь был небольшой замок, окруженный довольно широким рвом, в котором водились огромные карпы, их никому не приходило в голову — поймать и сьесть.
Поэтому карпы важно плавали, блестя серебристой чешуей и высокомерно поглядывали на нас своими круглыми красными глазами.
Еще одна примета этого сказочного городка — большой парк в английском стиле, где высокие старые деревья сплетаются кронами на тенистых аллеях и повсюду разбиты разнообразные клумбы с яркими сезонными цветами. Летом сюда привозят из закрытых ангаров большие важные пальмы в огромных кадках, которые совершенно не соответствуют прекрасной местной флоре с зелеными лужайками, усыпаннными наивными маргаритками, и создают шарм ненужной китчевой роскоши.
Красивые трех четырех этажные жилые дома в стиле благородной эклектики начала века соседствуют со старинными виллами, нарядно окрашенными в голубой, розовый и светлозеленый цвета. Виллы окружены высокими оградами, а на улицах нигде нет скамек,
на которых мог бы отдохнуть усталый прохожий. Нечего тут рассиживаться, идите своей дорогой, если уж вас занесло в наш сказочный город.
С десяток солидных отелей уже тогда страдали от отсутствия гостей, и уже при нас они начали разоряться один за другим. По слухам, государство перестало оплачивать куры пациентов социальных больничных касс, а платить свои деньги за проживание в Бад Пирмонте было не много желающих.
Видимо именно поэтому нас сюда и поселили, чтобы хоть как то оживить некогда модный, а теперь чахнущий городок, населенный чопорными богатыми старухами.
В городе было также несколько довольно больших клиник, много частных врачей и конечно дорогой Дом престарелых, все с теми же старушками, но победнее владелиц вилл.
Больше всего нас поразила какая то нереальная чистота и порядок. Например, я постоянно наблюдала из окна за двумя малярами, которые приходили красить стену дома напротив. Оба были одеты в белоснежные комбинезоны, чистые и выглаженные, оба с идеальными стрижкми. Тот, что постарше, с красивыми седыми усами выглядел как профессор, а молодой стройный и спортивный — как его аспирант.
Хотя иностранцев тут пока еще не было, кроме двух приветливых турков, владеьцев зеленой лавочки, я представила себе, что скоро их здесь будет много и вся эта красота отойдет в прошлое. Глубоко вздохнув, я сказала — долго это  не продлится. После этого наши соотечественники смотрели на меня с неприязнью, что можно понять. Обстановка казалась райской и вечной. А на косые взгляды местных старушек можно было не обращать внимания.
Как и во всякой эмиграции, у нас была пока «туристская фаза», тем более что по билету за пять немецких марок можно было два дня впятером путешествовать по всей Германии.

Наши евреи сидеть без дела не любят, поэтому вскоре один активный московский старичек с прекрасной фамилией Рабинович, видимо бывший кадровик какого нибудь закрытого предприятия, сумел добыть впоолне просторное и светлое помещение бывшего маленького магазина, где стал организовывать еврейскую общину, разумеется сам ее и возглавил.
Мы все торжественно принимались в общину нашего Рабиновича, торжествующе помахивая русскими паспортами, где у многих было написано «еврей». Мой муж тоже было выразил желение присоединиться к такой хорошей компании. Но строгий Рабинович на него посмотрел и уверенно заметил:
Вы не еврей!
Я — еврей по жене, - ответил Игорь с достоинством. Кстати, он недалек от истины.
У нас где то там написано, что человек, женившийся на еврейке, становится евреем.

2. Шубка мертвой старушки

Однажды, солнечным апрельским днем, проходя по улице, я замелила группу наших соотечественниц, оживленно разговаривающих меду собой. Подойдя поближе, я уловила
слово Кляйдкамера, пока непривычное для нашего российско советского уха.
Тут ко мне подошла добродушная веселая Аня из Ростова на Дому и сообщила
Идем шмотки смотреть, у них тут красота такая, какую ты даже не видела — все из бутиков.
Ну идем.- сказала я неуверенно. - А где это и сколько надо платить?
Да нисколько, говорят.
Наша компания столпилась у небольшого дома с башенкой, старинная дубовая дверь открывалась и по два три человека заходили внутрь. Остальные нетерпеливо топтались у двери. Оказывается, на входе надо было сдать по одной немецкой марке, так, для порядка.
Наконец подошла моя очередь. Пожилая худощавая блондинка с улыбкой приняла мою марку и пригласила меня посмотреть на это царство красоты. Всюду были развешены и аккуратно разложены длинные платья, юбки, кофточки. Все показалось мне каким то слишком ярким- у нас в бывшем СССР и цветов в одежде таких не было, видимо из за отсутствия соответствующих красителей. Все было какое то серое, черное, коричневое, скучные белые блузки, которые мы замачивали в хлорке. А здесь ярко синий костюм, розово-оранжевое платье, зеленая блуза с желтыми цветами... Просто зарябило в глазах. Я нерешительно протянула руку к светло-розовому платью с воланом, цвет гри -перль, такое я в кино видела.
Но тут ко мне подошла любезная хранительница этой красоты и спросила:
M;chten Sie ein Pilzmantel, junge Dame? (шубку хотите, молодая дама?). -
У них тут все юнге дамен, даже если тебе за 80. Вначале я не понимала и даже слегка обижалась. Потом поняла — это юмор такой.
Ja, ich m;chte Pelzmantel, - ответила я неуверенно, плохо представляя себе, что это
Die Gr;;e ist ihre, - заметила , протягивая мне маленькую светлокоричневую норковую шубку, - andere Damen sind doch kr;ftiger als Sie, so passt nur f;r Sie (другие дамы полнее вас, это только Вам подойдет)
Действительно я была довольно тощая — немногим больше 50 киллграмм, а наши пышные красавицы не смогли выбрать себе почти ничего — местные жители оказались небольших размеров.
Тем не менее все остались довольны, радовались жизни и активно общались между собой. Я подхватила мою шубку и отправилась домой, представляя себе удивление Игоря.
Он сидел на диване и читал трехлетней дочке книжку Корнея Чуковского.
Я, желая произвести фуррор, развернула шубку.
Это что, откуда  - спосил Игорь, в принцыпе довольно равнодушный к красоте женских нарядов.
В Кляйдкамере давали, посмотри какая красота, знаешь, сколько это у нас стоит!
Игорь не стал возражать, но и восторга не проявил
Это наверное какая нибудь бабушка себе заказала, а потом умерла и не успела поносить, раз шубка новая
Почему, может просто кому то не подошла, - возразила я
Нет, это шубка мертвой старушки, - с улыбкой заметил Игорь и вернулся к своему Чуковскому, потеряв к шубке всякий интерес
Мне тоже стало как то грустно и я представила себе эту старушку, которая с небес смотрит на меня в шубке и сердится, что она не ей досталась.
Так эта кличка к шубке и привязалась, потому носила я ее очень мало, а скоро во время очередного переезда она вообще куда то исчезла. Может, вознеслась к своей настоящей хозяйке.

Кукольная коляска

C замечательной кляйдкамерой у нас связана еще одна забавная история.
В очередное посешение этого полезного учраждения, а ходила я туда довольно часто — ну что еще делать в маленьком городе, нам досталась кукольная коляска, с немецкой тщательностью имитирующая настоящую. Мы с Полиной посадили туда ее любимую куклу Таню и отправились на прогулку по городу. Гулять там вообще то было негде — в парке было еще скучно и голо, и мы гуляли по главной улице — Брунненштрассе, укаршенной  магазинами одежды и обуви, уютными маленькими кафе и конечно  магазином Чая, где стоял волнующий запах дорогих экзотических чаев и можно было просто зайти и получить удовольствие от этих запахов, полюбоваться на убранство из салфеточек, ленточек и бантиков, милый немецкий кич.
Меня всегда удивляло, почему в шесть вечера не только закрываются все магазины — файерабенд, время отдыха, но и гаснет свет в окнах жилых домов. Они что, в шесть спать ложатся? Или смотрят в темноте телевизор, для экономии?
Так прогуливались мы с дочкой и куклой Таней, разглядывя витрины магазинов и проходящую мимо публику, как вдруг к нам энергичной походкой подошла довольно молодая стройная дама с решительным выражением лица и с фотоаппаратом на плече.
Добрый день, вы тут живете? - обратилась она ко мне, разумеется, по немецки. Немецкий я учила в детстве с папой, потом в школе, потом в университете и даже сдала на отлично кандидатский экзамен, но в Германии выяснилось, что тот немецкий имеет мало общего с настоящим современным языком. Тем не менее я ответила даме, приветливо кивнув:
Добрый день, да живем
Можно я возьму у вас интервью для нашей газеты Bad Pyrmont Morgenpost?
Конечно, - согласилась я, хотя и подумала, а вдруг не пойму ее вопросов.
Откуда у вас такая красивая кукольная коляска, - неожиданно спросила дама-журналиства
Из кляйдкамеры конечно, - ответила я, слегка удивившись, сдалась ей эта коляска
Да, наверное в России нет таких колясок, - заметила дама, - а откуда вы приехали?
Из Санкт Петербурга. Наверное, есть в музее детских игрушек, она же очень старая, - предположила я. Но она уже забыла о коляске, набросав что то в свой маленький блокнот
А расскажите мне о себе,  чем Вы занимались  в России?
Что ей рассказать, что у меня была фирма по недвижимости и ребята из Москвы привозили мне по сто тысяч долларов в кармане, мы давали взятки чиновникам, у меня была «крыша» во главе с милицейским начальником, или как прокурорша, арестовавшая одну из квартир, мне с чувством сказала «Нора Исааковна, Вы честно зарабатываете на жизнь». То есть никого не убила и не ограбила, а это редкость.
Или как муж мне сказал:
То, что мы делаем, это как плавание в открытом море, пока корабль не потерпел крушение, сходим на берег.
Конечно, ничего этого я ей рассказывать не собиралась. У меня есть и вполне конформная биография
Я преподавала в педагогическом университете социологию города. - ответила я. Кстати, это правда, даже главу в учебнике для ВУЗов написала. Но за это почти перестали платить. Как то целый месяц работала со студентами и еще на курсах повышения квалификации. Пришла за зарплатой, где в очереди стояли солидные профессора и преподаватели, получила четыреста рублей — к этому моменту на такую зарплату можно было только купить продукты на несколько дней, да и то, если достанешь.
А мой муж — врач, - добавила я. Она посмотрела на меня не то с недоверием, не то с сочувствием. В России врачи и по сей день мало зарабатывают, если они не бандиты в частных клиниках. А в Германии это привелигированная каста, стоящая на одном из первых мест на лестнице социального успеха.
Не понимаю, - честно сказала дама-журналистка, - если Вы там были успешны, зачем сюда приехали? Наверное, из за антисемитизма?
Да, конечно, - обрадовалась я. Мне уже хотелось, чтобы она от меня отстала. А ведь никакого антисемитизма в Санкт Петербурге девяностых не было. Государственный антисемитизм умер вместе с СССР, а бытовой заглох надолго, не до того всем было.
А вам тут нравится? - дама улыбнулась, ожидая от меня восторженных ответов.
Прекрасный городок Бад Пирмонт, и люди очень хорошо к нам относятся, с пониманием. Для ребенка спокойно, воздух свежий. Вот и коляску для куклы получили бесплатно, —  ответила я. Иронию в моем ответе она конечно не уловила. А что, сказать ей:
Скука у вас тут ужасная, утюжим каждый день эту Брунненштрассе. Старушки смотрят на нас как на инопланетян. Вода в источниках горько-соленая, у меня от нее живот болит. И вообще я скучаю по Питеру.
Незачем ей все это. Пусть напишет, что все довольны, все смеются. Нужно же человеку зарабатывать на жизнь.
А вообще с этим вопросом: «Зачем вы сюда приехали?» - нас доставали много лет,
Очаровательный Арни, на семинаре для признанных кандидатов наук, научил нас такому остроумному ответу: «Всем нужно место под солнцем». После этого отставали мгновенно. Интересно, спрашивают они об этом сирийцев или афганцев? Или украинских беженцев на вечном социале, которые честно говорят:
работаю «по черному», возвращаться не собираюсь, всех родственников сюда перетащу.
Но вернемся в Бад Пирмонт. Наша журналистка сделала несколько фотографий и мы по дружески расстались.
На следующий день на первой странице газеты Bad Pyrmont Morgenpost, которая продавалась во всех киосках, я увидела фотографию в полгазетного листа:
Я, Полина и кукла Таня в антикварной кукольной коляске.
Статья называлась: «Молодая семья из Санкт Петербурга приветствует Бад Пирмонт»
После сетований о том, как тяжела жизнь в современной России, что оттуда бегут образованные люди, что в какой-то мере было правдой, она перешла к теме антисемитизма, поминая эту затасканную группу «Память», которая так опасна для русских евреев.
Это было вообше то вранье и выдумки. Наша волна эмиграции, за редким исключением, имела причиной бедность, особенно пожилых людей.
Закончиалась статья сочувственным замечанием, что в России всеобщий дефицит и нет для детей  прекрасных вещей, как в Германии — например, полученная в кляйдкамере кукольная коляска, без которой жизнь маленькой девочки из России не была бы такой счастливой.
А все это — заслуга руководства замечательного города Бад Пирмонт, принявшего первую группу еврейских беженцев, чем бадпермодяне очень гордятся.
Несколько экземпляров свежей газеты нам любезно положили в почтовый ящик и я много лет возила этот сувенир с собой. Мы с друзьями немало потешались над наивностью немцев, верящих во всевозможные сказки и желающих осчастливить весь мир.

18.2024
Berlin