Счастливая

Новое знакомство. Неожиданно. Вечером в воскресенье. Опять в воскресенье, как с Киданом, подумала она. И согласилась, хотя парень ей, в общем-то, не понравился. Какой-то странный: побежал следом, уселся рядом с такой поспешностью, точно это место было специально для него заранее забронировано. Странное имя – Иаз. Уши. Уши – разве так называют людей? Сначала он сказал, что учится в институте Ломоносова. Так это же в Москве, уточнила она. Нет, не в Москве, здесь, в Киеве. Он очень плохо говорил по-русски, она едва его понимала. И всё-таки согласилась на встречу. Надо было покончить с Данчо – любой ценой. Этот парень или другой – какая разница, лишь бы избавиться от этого страшного человека. Марта решила уехать с Ларисой в Екатеринбург и поступить учиться в академию искусств. Но до этого надо было ещё продержаться здесь какое-то время, пока Лариса уладит все свои дела (неделя или две). Что ж, не повезло в любви, будем заниматься самореализацией. «Уши» сказал, что он приехал из Индии месяц назад. Из Индии… Марта вспомнила своё посещение вечера сахаджи-йогов, изящного босого индийца на сцене, его прекрасные манеры и чудесный английский, а также своё желание – познакомиться с индийцем. И вот, пожалуйста. Какая она удивительная, эта жизнь! Они договорились встретиться в среду. День предложила она, опять же по сознательной аналогии с Киданом. «Уши» не возражал. Записал на клочке бумаги своё имя и телефон. Проехав с ней несколько остановок, он сказал, что должен вернуться к друзьям, потому что они сейчас выходят. Их пригласили на birthday party, как это по-русски? На день рождения, подсказала она. Да, на день рождения к другу, а дорогу знает только он. Они попрощались.

А потом началось что-то странное. Добравшись домой, она почувствовала себя совершенно больной и разбитой. Откуда взялась эта болезнь и что она означала, непонятно. Страшная слабость, тошнота, головокружение и полное отсутствие аппетита. Марта всё-таки ходила на работу, тихая и обессиленная, как тень. Инна, сама уже дохаживающая последние дни перед декретом, жалела её. Так прошло три дня. Все три дня, возвращаясь с работы, она тут же ложилась в постель и почти не вставала. Спала или дремала в каком-то забытьи. Сны снились тревожные. Особенно неприятен был один: большой заброшенный сад, где на качелях качается огромный серый кот с человеческими глазами – какой-то колдун или волшебник; он с холодным интересом наблюдает за её мучениями. Этот огромный кот чем-то напоминал ей Данчо. Она бродит по саду, находит фонтан с чистой водой и умывает глаза, лицо; в этот миг мысли её проясняются, и она понимает, что эта болезнь – дело рук тёмных сил, и всё только для того, чтобы встреча не состоялась.

И вот наступила среда. Казалось, сил нет никаких. Что ей этот человек? «Нет, я всё-таки поеду!» – решила она в каком-то ей самой непонятном упрямстве. Как только решение было принято, и она встала с постели, чтобы начать собираться, непонятная болезнь прекратилась также внезапно, как началась.

Они договорились встретиться в пять часов у киоска на конечной остановке 16 троллейбуса (там, откуда и началось их знакомство). «Я буду синий бруки», – предупредил «Уши», как будто боялся, что она может его не узнать.

Они начали встречаться. С первой же встречи Марта перешла на английский, и им стало легко объясняться друг с другом. Ей нравилось гулять с ним по улицам, показывать Киев – город, который она так любила, разговаривать по-английски. Он задавал много вопросов, рассказывал о своей стране, пел песни. Не приставал, что было очень приятно, так как про себя она решила, что эти отношения могут продолжаться только до тех пор, пока остаются такими, какие есть, пока он не начнёт претендовать на что-то большее. При этом она с радостью ждала каждой новой встречи. Он звонил на работу, на номер заведующей и просил: «Мама, позови Марту!» Марта сама не понимала, что это значит, но почему-то рядом с ним она чувствовала себя такой счастливой! Прежде незнакомая непознанная ею радость, лёгкость, свет вошли в её жизнь. Ничего подобного она никогда и ни с кем не испытывала. Казалось, как в одном из своих удивительных снов, она парит над городом в окружении цветов и фонтанов, а люди там, внизу, замерев, следят за её полётом-танцем. «Счастливая! Счастливая!» – вспомнились ей слова Кидана. Так вот что означает это слово! Но откуда ты мог знать?.. И почему, почему я так счастлива рядом с ним? Это было странно и непонятно, так непохоже на её обычное состояние. Откуда эта радость, и почему она пришла, Марта не понимала. Сам по себе Эджаз (так он научил её произносить своё имя) не очень-то ей и нравился. Это был невысокий человек с длинным носом и высоким искусственным смехом. Но его смуглая кожа, его огромные чёрные выразительные глаза, окружённые невероятно длинными ресницами, его длинные, блестящие брови и небольшие изящные кисти рук мирили её с остальными недостатками его внешности.
В первое свидание они просто гуляли и разговаривали. Прошли вверх по Крещатику, поднялись на стадион Динамо, погуляли в самом красивом месте возле замка, откуда открывалась прекрасная панорама Днепра. Она чувствовала себя с ним совершенно непринужденно. Им легко было вместе, сами собой находились общие темы разговора. Всё было так просто и естественно, точно они знали друг друга раньше. Они не только говорили, но и пели друг другу: он ей на своём языке, она ему – по-русски, все свои любимые песни, которые ей так хотелось когда-нибудь спеть Кидану. На обратном пути на Крещатике он осмелился на несколько минут слегка обнять её за талию, но Марте было неудобно так идти, и она, не прерывая разговор и никак не акцентируя на этом внимания, освободилась от его руки. Распрощались они на том же месте, где и встретились. Эджаз хотел увидеться завтра снова. Она не возражала.

Сентябрь был тёплым, солнечным и ласковым, точно продолжение лета, но с ноткой лёгкой прозрачной грусти. Эти самые первые дни осени, как и первые дни весны, Марта любила особой любовью. Они как будто что-то напоминали ей, но что именно, вспомнить она не могла. Разве только эту песню: «Там, там, в сентябре осенний лист светился, как звезда. Там был счастлив я, как никогда не буду счастлив, никогда». То, что касалось счастья, было правдой.

На следующий день на работе она просто светилась от счастья, так что Инна, несколько раз удивлённо и подозрительно взглянув на неё, спросила:
– Что это с тобой?
Надо было кому-то рассказать – и она рассказала. Вообще они прекрасно ладили и в те моменты, когда позволяла работа, любили поговорить о своём. Обычно, в сонный час, и обычно начинала Инна. Но в этот день Марта была не особо разговорчива. Она сама не понимала своего состояния: сначала эта непонятная болезнь и теперь вдруг это огромное, непомерное чувство счастья из-за появления человека, который ей даже не нравится, которого она даже не знает. Что это?
– Может, ты влюбилась? – предположила Инна. Но Марта отрицательно покачала головой. Нет, не то, не то, просто – радость, а почему – неизвестно.

Вечером она повела парня на Подол – показать Андреевский спуск.  Эджаз протянул ей маленький подарок – сверкающую крошечными камешками брошку с подковой, а потом осмелился взять её за руку, но сам при этом разволновался, начал часто дышать; пожалев его, Марта забрала руку и постаралась отвлечь его разговорами. Постепенно он успокоился. «Какой странный!» – не преминула подумать она про себя. В этот раз он был настроен ещё романтичнее – всю дорогу, не переставая, пел ей песни и немного поучил её своему языку.
      – Аапка ням кя хе? It means: what is your name?
      – How to say: Thank you?
      – Shukria!
      – Шукрия, – повторила она, – What’s a beautiful word! I like your language.

В свою очередь она понемногу учила его русскому. Он схватывал всё налету.

Дни мелькали один за другим. Они виделись часто, – каждый день, иногда через день, и Марта начала волноваться: Киев не такой уж большой город, скоро ей нечего будет ему показывать. И что тогда? Она позвонила Ларисе, спросила об отъезде.

– Я сама хочу перевестись в Киев. Мне посоветовали обратиться к одному человеку, декану в Карпенко-Карого, но его сейчас нет в Киеве. Он вот-вот должен вернуться. А что, у тебя какие-то проблемы?
– Да так. Я познакомилась с одним парнем, мы встречаемся…
– Опять?!
– Ну, это просто так. Он не говорит по-русски, для меня это хорошая практика в английском, я показываю ему город, мы разговариваем и больше ничего. Но я хотела бы как-то ограничить наши отношения во времени. Да и сама бы хотела знать о нашем отъезде определённо.
– Ну, понятно. Я и сама бы хотела, но пока просто ждём.

Марта не была полностью откровенна с подругой. Но то, чего она не договаривала, она и сама не понимала. Она не понимала, откуда и почему на смену прошлой тоске, трудностям, и прозе жизни вдруг пришла эта чарующая лёгкость и ощущение полёта. Под его песни ей хотелось кружиться, как кружатся осенние листья, слетая с деревьев. Хотелось лететь высоко в небе, как летят птицы, и не думать, не заботиться ни о чём. Казалось, земля куда-то уплывает из-под ног, и это было прекрасно.  Хотя и непонятно, что это должно означать. А ему она сказала: «Я скоро уеду». Но это известие, казалось, не сильно его обескуражило. Он ответил: ты дашь мне свою фотографию, я буду смотреть на неё и буду тебя любить. Да, как-то неожиданно для неё он довольно быстро заговорил о любви. Первый раз это случилось уже во второе свидание. Они сидели на скамейке перед зданием Софийского собора на площади Богдана Хмельницкого, любовались золотыми куполами, и тут Эджаз спросил: «Where do you live?» и сам ответил: «You live in my heart». Затем он захотел выучить эти выражения по-русски. И с тех пор повторял их без конца, так что она уже не воспринимала их смысла: «Где ты живёшь? Ты живёшь в моём сердце».  Для неё Эджаз был милым случайным парнем, с которым она приятно проводила время до своего отъезда и практиковалась в английском. Он пытался пригласить её в гости, но Марта всякий раз отвечала отказом. Ей нравилось встречаться с ним, нравилось гулять по улицам, но – не больше, поэтому она последовательно противилась всем его попыткам сближения, объясняя всегда одним и тем же: «Я не верю мужчинам, и потом я скоро уезжаю. У нас впереди всего неделя или две».

Но одно, несомненно, нравилось ей в Эджазе – его смуглая кожа. Как же она соскучилась по Кидану! И сейчас, держа в своих руках пусть чужие, но такие же небольшие, изящные и смуглые руки, она испытывала радость, и если не смотреть в лицо, то можно было поверить… Пока фуникулёр неторопливо вёз их вверх на гору, она держала его руки в своих, смотрела на них, не отрываясь, и у неё возникло ощущение: он рядом. Это был миг, когда она позволила себе забыть о настоящем и целиком уйти в прошлое. Не надо было думать, куда идти, о чём говорить. Всего несколько минут! Она забыла обо всём и не видела его глаз в эту минуту… Если бы она их видела!

Как-то раз, гуляя по Крещатику, они проходили мимо кинотеатра «Киев», только по другой стороне.

– А ты умеешь водить машину? – спросила Марта.
– Yes, but you know there is left-side traffic in my country. I…
– I understand, understand, – закивала она, но Эджаз подошёл к краю обочины и, желая точнее объяснить свою мысль, взмахнул рукой. У Марты вдруг сильно заколотилось сердце. Она смотрела на него, как зачарованная: только что на один миг она так ясно увидела перед собой Кидана – это был абсолютно его характерный жест, которым он обычно подзывал такси.

Эджаз обернулся и двинулся к ней, кивая с улыбкой, потому что она всё ещё стояла, приоткрыв рот, не в силах шелохнуться. Он подошёл – невысокий, длинноносый, с совсем другими чертами лица. Она вздохнула и сразу успокоилась, вот только та фигура с поднятой рукой ещё несколько минут так и стояла у неё перед глазами.

«Ах, Кидан, Кидан, долго ты ещё будишь меня мучить! – с досадой подумала она. – Сам твердил до последнего, как заклинание: учи английский, учи английский… И вот я выучила, я могу говорить и всё понимаю, но что толку? Тебя ведь нет рядом!»

Эджаз, державший её руку в своей, на миг слегка сжал её пальцы, но, погружённая в свои мысли, она этого не заметила.

отрывок из 3-ей части романа "Пришелец"