История 4. Все время мира

 


Сквозь бушующие волны и свирепые ветра умбралиса он добрался в Киркволл. Начав знакомство с городом с того, что обильно стравил прямиком с набережной в густую бурую воду. Гавань выглядела так, будто из ее глубин вот-вот явится рожденное водорослями и грязью мерзкое чудище. Капающее вонючей слизью, многоногое и чешуйчатое. Способное с легкостью порвать в клочки любого демона из Тени. А он туда только что блеванул. Проклятье. Помнится, в Оствике у него оставалось четыре кольца. Он даже пересчитал их на всякий случай. Одно исчезло, но когда и при каких обстоятельствах? Стянули с пальца, пока он мертвецки дрых? В угаре вчерашнего прощального загула он сам всучил драгоценный перстенек юнге, которого потом трахал в грязной каморке под лестницей?
Создатель, пожалуйста, пусть в его жизни больше не будет дрянной корабельной романтики. Он сыт ею по горло, спасибо. А еще смазливой матросней и черным ромом из Ривейна.
Ккрепкий тростниковый ром стал единственным действенным средством от морской болезни и гнетущих мыслей. После очередной ночной попойки он на полусогнутых полз наверх, где его выворачивало на потеху всей команде. К вечеру налетал треклятый шторм, он надирался, под утро очухиваясь в чьей-то койке. Кособоким крабом добирался до палубы и снова шумно травил за борт.
Замкнутый порочный круг повторялся с завидной регулярностью. Прерываясь, когда корабль входил в гавань и его пинками вышвыривали на причал.
Отличное путешествие, якорь вам всем в задницу. Теперь он имеет полное право утверждать, что познал мир во всех его проявлениях. А мир равнодушно поимел его.
Да и наплевать. Он вручит доверенные ему письма и отправится дальше. Исключительно по суше. В Орлей, навстречу хитросплетениям Игры. К золотым маскам, оголтелому ****ству на очередном балу и прочим радующим душу увеселениям.
Орлейская знать еще схлестнется в жестокой дуэльной карусели за право заполучить иноземного гостя с изысканно-порочной репутацией на вечеринку. Ведь над ним больше не властны никакие обязательства. Он совершенно, абсолютно, апофигистично свободен. Все время мира отныне принадлежит ему. Можно творить все, что вздумается, не заботясь о последствиях и общественном осуждении. Отвергнутый пария в неведомых краях, как это прекрасно. Замечательно. Охуенно, пропади оно все пропадом.
Чудеса случаются. Он сохранил свиток, подтверждавший его полномочия доверенного порученца дворфского торгового дома. С одной стороны листок малость подмок, с другой обгорел, но печать и подпись уцелели. Стражники в гавани косились с подозрением, но какое ему дело до мнения закованных в железо тупиц, раз его благополучно впустили в город?
Ужасный, отвратительный город. Вырубленный в скалах безумными двергами по тевинтерским чертежам. Плодом эдакого противоестественного сношения мог быть только кадавр. Это не заслуживало права именоваться архитектурой. Извращенный, по ошибке воплощенный в жизнь кошмар одержимых властью и манией подозрительности магистров, которых на лигу нельзя было подпускать к строительству. А местные ничего, живут. День за днем, год за годом. Плодятся, торгуют, шаркают по улицам, вдыхая кислые испарения и едкий дым мастерских. Считают, что неплохо устроились. Милая Андрасте, сейчас его опять стошнит. В чахлую поросль, что громко зовется уличной клумбой. Под осуждающими взглядами обывателей. Ну чего уставились? Моряк сошел с корабля и должен заново привыкнуть к незыблемости земной тверди. Утрется и пойдет дальше.
Сохраняй бдительность, хором твердили ему перед поспешным отъездом. Не задирайся, не учиняй вокруг бардак и хаос. Избегай сестер Церкви и рыцарей-храмовников. Отыщешь в Нижнем городе таверну, спросишь нужное лицо, отдашь запечатанную сумку. Что делать потом, решай по обстоятельствам. Ты теперь один, сам по себе и сам за себя.
Если забегаловка окажется приличной, он снимет комнату на ночь. Закажет самую горячую ванну в тщетной надежде смыть грязь чужих прикосновений и липкий кошмар дальних странствий. Ноги его здесь завтра не будет. Он не выдержит еще одного дня в ловушке смыкающихся стен, грязных тупиков и едва удерживающихся в пазах решеток, перекрывающих тесные проулки. Лучше уж насквозь прогнивший Орлей с его жирной позолотой, нарочитой вычурностью, фальшью и наляпанными повсюду львиными мордами.
Или местные, безошибочно распознав в нем чужака, нарочно указывали неверную дорогу, или отравленный ривейнским пойлом рассудок напрочь отказывался соображать. Он трижды дал кругаля, неизменно выходя к одному и тому же перекрестку. Раскланялся с унылым двергом, торговавшим с лотка железным хламом. Порвал плащ, зацепившись за ржавые штыри ограждений. Спохватился, осознав себя бредущим через кривой мосток в сторону подозрительных трущоб, и шустро повернул назад. Посулил медный грош пацану-оборванцу, чтобы тот наконец сопроводил его в нужное место.
Пащенок надкусил монетку и махнул рукой, мол, шевели дрыгалками. Провел гостя краем немноголюдного, безобразно захламленного торжища. Растянувшегося аж на целых три соединенные выщербленными лестницами площади. Высокие узкие дома вокруг безмолвно умоляли об очищающем пожаре. Кое-где между облупленными фасадами трепыхались выцветшие, драные полотнища оранжевого и зеленого цвета. Паруса давно утонувших кораблей. Создатель, этот город проклят с момента закладки первого камня и принесения первой очистительной жертвы. Может, легенды о том, что именно в Киркволле — Эмериусе былых времен — павшие магистры ценой сотен тысяч жизней рассекли ткань Завесы, недалеки от истины? Он всем нутром ощущал сквозь камни мостовой зловещую, немолкнущую дрожь страдающей земли.
Или вусмерть окоченел под осенним пронизывающим ветром.
— Тутачки, — заявил мальчишка, как харкнул под ноги. — Сюды тебе, господин хороший. Плати давай.
Описание сходилось. Трехэтажный, отдельно стоящий дом серого камня с узкими окнами-бойницами. Суровый как маленький неприступный форт. Над входом болталась жестяная фигура, повешенный за одну ногу мертвец с мешком на голове. То ли человек, то ли кунари с обрубленными рогами. Точно не гном, ноги и туловище длинноваты. В тароке ривейнских гадалок карта Повешенного толковалась как внезапные и непредвиденные перемены, коих невозможно избежать. Куда бы ты не шел, какой бы путь не избрал — все равно однажды пройдешь под виселицей. Дай боги, чтобы на ней раскачивался не твой труп.
Он толкнул обитую ржавым железом дверь. Раздумывая, не совершает ли тем самым роковой шаг навстречу судьбе. Дать деру, пока не поздно? Хватит с него разбитых надежд и поверженных идеалов. Можно ему маленький перерыв, ну пожалуйста?
Внутри таверны «Висельник» оказалось на удивление тихо, чисто и отчасти благопристойно. Гость замешкался на пороге, озираясь. Общий зал с высоким потолком, два пыхтящих жаром камина. Столы о восьми углах для больших шумных компаний, и столики поменьше, стратегически укрытые опорными колоннами. Узкая лестничка в десяток ступенек, ведущая к нумерам. Картины, храни нас Пророчица. Батальная сцена убийства Архидемона не самой дурной работы и поясной портрет могучего рыжебородого дверга в доспехах Серых Стражей. Размашисто намалеванный на стене черной и алой краской герб города.
Гость выбрал маленький стол, откуда хорошо просматривались барная стойка и входная дверь. Сгрузил сумки и мешки, с облегчением пристроив задницу на табурете. Пол больше не норовил выскользнуть из-под ног. Вперевалочку подошла официантка — миловидная, пухленькая блондинка. На вопрос клиента «Опохмельного сыщется?» понимающе кивнула и предложила местного сидра.
— Эдвина, золотце, а подай-ка ему завтрак за мой счет! — крикнули от стойки приятным женским контральто.
Киркволл отчасти перестал казаться мерзкой провинциальной деревушкой, тщетно пытающейся щегольнуть былым великолепием.
Она была как солнечный луч, жарко вспыхнувший на острие дуэльного клинка. Яркая, грубоватая, неподдельно естественная в своей простецкой вульгарности. Ни одна из высокорожденных дамочек, утонченных и изысканных гадюк в дорогих шелках, в подметки не годилась этой уличной хищнице.
Тяжелые украшения на пышной груди и запястьях красотки блестели и радужно переливались. В точности как его сверкающие побрякушки, чья цель — привлекать внимание, дерзко бросать вызов и быть стратегическим запасом, который всегда под рукой. Вдруг понадобится оплатить чью-то рискованную услугу или срочно откупиться от чрезмерно пристального внимания городской стражи.
Увешанная золотом и смертоносной сталью незнакомка вела неравный бой с салатом-латуком. Аккуратной горкой сложенным в расписной глиняной тарелке. Подвижное лицо искажало мучительное смирение, когда она силилась запихнуть в себя зелень вперемешку с мелко накрошенными овощами.
Кротким взором любящей, но строгой матери за красоткой надзирала облокотившаяся на стойку эльфийка. Уже не юная дева летами, с уложенными в низкий пучок волосами и сложной, как паутинка, светло-сизой татуировкой на лице. Валласлин. Олицетворяет принадлежность к долийскому клану и приверженность в служении определенному божеству. Надо же, какие вольные нравы. Настоящая долийка служит барменшей в таверне, а не носится по лесам, убивая из засады проклятых шемлен.
Ладно, это Киркволл. У них тут свои порядки. Все это его не касается. Хотя дама хороша до неприличия. Сильная, фигуристая, затянутая в белое и бирюзовое. Вьющиеся каштановые волосы, перехваченные синей банданой, круглые серьги-монеты с оскаленными звериными пастями.
— Арианни, пощади. Ну не лезет больше, — взмолилась красотка. — Я щаз лопну. Правду тебе говорю, в сене кто-то трепыхался! Крошечный, волосатый, на редкость мерзкий. Вдруг гаденыш забурится мне в кишки и начнет откладывать там яйца?
— Секрет настоящей долийской кухни кроется в том, чтобы успеть расправиться с трапезой прежде, чем она сумеет удрать или сожрать тебя, — наставительно изрекла эльфийка. — Иза, мужайся. Ты делаешь это ради своей же пользы. Во вчерашнем поединке счет был три — один в пользу Карвера. Нет, если ты готова смириться с тем, что сопляк побежит хвастаться всем и каждому, как одержал над тобой верх, то я немедля унесу это. С прошлого вечера на леднике осталось полфунта окорока с тмином. Мягкого и жирного, словно задница откормленного на убой нага. Хочешь отрастить себе такой же?
 Прекрасная Иза обреченно вздохнула. Метко ткнула вилкой в фасолину и забросила ее в рот. Беззастенчиво ухмыльнулась глазевшему на нее гостю. Судя по смуглому оттенку кожи и блестящим карим глазам, кабацкая леди была коренной уроженкой Антивы или Ривейна. Опытная, закаленная всевозможными испытаниями наемница. Может статься, настоящая пиратка. Боги, за что вы так настойчиво обрекаете его на встречи с колоритными морскими волками и волчицами?
Его ответная улыбка вышла не такой сияющей, как обычно. И самую малость вымученной.
Иза решительно сгребла тарелку с недобитым долийским салатом и две кружки. Точно атакующий дредноут под всеми парусами, направилась к его столу. Грациозно покачиваясь и четко отбивая ритм каблуками высоченных ботфортов. Он вытолкнул ей навстречу свободный табурет, не дожидаясь банального вопроса о том, может ли она присесть.
— Привет, красавчик, — игриво подмигнула лихая пиратка с парой кинжалов за спиной и еще парой — на крутых бедрах. — Хватай свой похмельный сидр. Какими ветрами в Городе Цепей? На чьем борту пожаловал к нам с утренним приливом?
— Не могу знать, леди, — честно признался он. Иза выразительно заломила бровь и принюхалась, широко раздувая ноздри. — Да-да, так все и было. Ривейнский ром стаканами, участники банкета жизнерадостны, бодры и веселы до умопомрачения. Орут, хвастаются былыми победами и швыряются золотыми андрисами, повышая ставки. Затем наступает рассвет и таранным ударом отшибает память. Рыбаки на пристани уверяют, вы больше не в Антиве, вокруг плещется зловонная гавань Киркволла. Припоминаю, у нашего корабля на носу торчала здоровенная птица, крашенная в серебро.
Мимолетные знакомцы уверяли, якобы он неплохо наловчился подражать антиванскому акценту. Да, он куда выше ростом и крупней, чем рисковые парни с берегов залива Риальто, но мало ли с кем согрешили его дорогая маменька и папаша? Может, у него ферелденцы в родне затесались. Или мабари. Хотя погодите. Мабари — порода собак. Даже южные варвары не могли докатиться до такой гнусности.
— А, «Буревестник», — женщина переворошила содержимое тарелки, словно надеясь отыскать среди листьев латука парочку жемчужин. — Капитаном там нынче вроде как Ларваль. Здоровяк в цветных наколках. Толковый мореман. Только между нами, бороденка у него, как у старого козла. Остроухая за стойкой следит за мной, да?
— Глаз не сводит, — от местного сидра в голове чуточку прояснилось. И напрасно. Он хотел бы, как страшный сон, изгнать из памяти капитана Ларваля и собственную дурость. Да, в ту ночь он был пьян в стельку, но это смягчающее обстоятельство, а не оправдание. Как и жалкий лепет о том, что он просто оступился на трапе.
Официантка Эдвина бухнула на стол блюдо с закусками. Искоса глянув на желтоватые соленые яйца и поджаренные с сыром гренки, гость решил, что не настолько голоден.
— Ведь не отстанет, пока я не сожру эту треклятую отрыжку галлы, — вполголоса пробормотала наемница. — Ладно, будем знакомы. Изабелла. Частенько запросто именуемая Ривейни, спасибо одному болтливому дворфу.
— Монна Исабел, — повторил он. Выговорив имя так, как ему надлежало звучать в тавернах знойной, полной искушений Антивы. До каких пределов простирается дружелюбие нарочито добродушной дамы и надо ли представиться в ответ? Морячка из Ривейна просто любит трепаться за завтраком с красивыми незнакомцами или охотится за новостями с берегов Недремлющего моря? Ладно, капелька вежливой лести никогда не бывает излишней. — Прекрасное имя для прекрасной воительницы. Но почему салат? Исход рискованного дружеского пари или безжалостный эльфийский шантаж?
— Пара мелких паршивцев, которых в лучшие времена я не взяла в команду даже драить палубу, осмелились хихикать за моей спиной. Дерзко утверждая, якобы я утратила былую хватку, — Изабелла приложилась к кружке. Крякнула, собираясь с духом, и атаковала шинкованную капусту. — Я их вздула. Одной левой. Они уползли в слезах и соплях. Но их насмешки вынудили меня признать — настало время отринуть излишества. Никаких трехслойных рыбных пирогов, запеченных поросят и орлейских конфет, Создатель, как я же их обожаю. Но слово есть слово. Теперь меня ждет исключительно вот эта зеленая гадость. Сорванная под ближайшим забором.
— Вы чрезмерно строги к себе, Исабел. Напрасно внимаете праздным завистникам.
Ривейни улыбнулась, показав крупные зубки и блестя закрепленной под нижней губой золотой бусиной. Слегка нагнулась вперед, явив шикарный бюст в вырезе блузы, и зачем-то пристально глянула на его сапоги. Здорово поистрепавшиеся за последнее время — как и он сам, к слову.
— Льстец с бойким язычком. Имя-то у тебя есть, или предпочтешь остаться в моей памяти загадочным странником?
Чем он рискует, в конце концов. Не могли же скандальные слухи с севера так быстро долететь в провинциальную глухомань.
— Дориан, монна.
— Дориан, а дальше?
— Просто Дориан.
Она понимающе хмыкнула:
— Ладно, просто-Дориан. Прости на честном слове, ты совсем не тянешь на бывалого бродягу Анри. Вряд ли такой милашка потащился за сотню морских миль, чтобы хлопнуть сидра в кабаке и поглазеть на место молитвы Андрасте на Расколотой горе. Не хочешь поделиться с тетей Изой, какие невзгоды погнали тебя в столь дальний путь? Или я ошиблась, и ты прибыл ради серьезнейших дел? Я знакома со многими полезными людьми этого городка — и не очень людьми, но тоже нужными. Глядишь, и тебе смогу чем пособить.
Словоохотливая Изабелла из Ривейна впрямь казалась человеком, изведавшим все входы и выходы здешнего крысиного лабиринта. Разумеется, он не собирался вываливать морячке задушевные тайны... но имя адресата сумки с письмами вроде не требовалось хранить в секрете. Он может расспросить монну Исабел и взамен развлечь любопытную морскую волчицу пикантными сплетнями о жизни безалаберного королевского двора Антивы.
— Дела мои состоят в необходимости повидать некоего мастера Тетраса. Варрика Тетраса, дворфа. Знающие люди уверяли, якобы он известная в Киркволле личность и завсегдатай сего уютного местечка. Где и как я могу его найти?
— Осведомители ни словечком не солгали, — Изабелла локтем отодвинула опустошенную до дна тарелку. — Просто тебе не свезло. Мастер Тетрас был здесь все утро, прежде чем нелегкая унесла его в город. Сам знаешь, для гнома коммерция всегда на первом месте.
— Надолго он ушел? — не на шутку встревожился Дориан. Скверно. Предстоит целый день торчать в трактире, давясь долийской кухней и ерзая в ожидании утопавшего невесть куда гнома. Счастье, если очаровательная монна Исабел проявит великодушие и составит компанию.
— Клялся вернуться через часок, — обнадежила морячка. — Будем надеяться, любящая родня не затащит бедолагу на очередной внеочередной семейный сход. Верю, этот хитрец найдет предлог быстренько улизнуть. Нас сегодня ожидает чрезвычайно хлопотливый денек.
— Вы деловые компаньоны? Или поднимаем ставки выше, добрые знакомые?
— Второе ближе к истине. Я его девушка, — безмятежно сообщила Ривейни.
Однако. Нет, вольность нравов тут поистине необыкновенная. Какое крайне удачное стечение обстоятельств.
— Пусть я еще не знаком с почтенным мастером Тетрасом, но уже одобряю его вкус и страдаю от зависти.
Морячка звонко расхохоталась, на чешуйках змей в ожерелье заблестели искры:
— Не спеши с подкатами, красавчик. Откуда тебе знать, вдруг я жадная вымогательница с нравом похлеще, чем у базарной торговки рыбой?
— О-о, нет, такого просто не может быть, — шутливо запротестовал Дориан. — Внешность бывает обманчива, но не настолько же!
— Жаль тебя разочаровывать, малыш, — что-то дрогнуло в ее выразительном лице. Плеснуло в глубине теплых карих глаз, устремленных за плечо собеседника.
Он не успел отреагировать. Не смог даже вскочить и соткать простейший Щит. Размазанный в лепешку сводящей с ума, сокрушительной, подавляющей аурой. Словно в каменном полу разверзся потайной люк и оттуда с мечом наперевес выскочил обезумевший южный храмовник. По самые брови накачанный отборным лириумным зельем. Создатель, даже самому отчаянному из чародеев Империи не пришло бы в голову выхлебать столько декокта одним махом. Это же безумие, вернейший путь в одну сторону. Прямиком сквозь Завесу в жаждущие объятия демонов.
У того, кто возник за его спиной, отравленная синева, как пот, сочилась сквозь поры кожи. Коварная монна Исабел работает на храмовников и отвлекла его болтовней? Или все хуже, все намного хуже — его предали раньше, чем он отправился в дорогу? Один из гостей на памятном ужине ненадолго отлучился, черканул записочку, погнал слугу на воронятню... Его поджидали на другом краю земли, чтобы беспомощным пленником уволочь обратно?
Он не дастся. Сосредоточиться, собраться. Но как, если мир перед глазами плывет и разум захлебывается манящей песней лириума в чужой крови?
Кто-то сгреб его за отросшие за время мореплавания волосы, рывком запрокинув голову назад. Холод щекочет горло, синяя глубина, алая кровь, приди в себя, Дориан!..
— Не шелохнись. Руки на стол и замри. Иза, если он хоть пальцем шевельнет, бей.
— Да, милый.
— Где другие? Где прячутся твои поганые дружки? Или среди них ты — самый жадный идиот? Решил заграбастать всю награду себе? Где они, говори!..
Удивительно, ни в одном трактате он не встречал упоминаний о том, чтобы у лириума прорезался голос. Низкий, злой, хрипловатый шепот над самым ухом. Исследователи магии на все лады тщатся описать Песнь лириума, но в ней нет слов. Дурманящая, завораживающая мелодия крови земных недр, тысячи бестелесных шепотков. Сулящая обладателям магического Дара все блага и соблазны мира.
— Говори! — его грубо, сокрушительно встряхнули, аж зубы лязгнули. — Ты притащился с Адрианой или сам по себе? Сука мертва, чтоб ты знал. Отправишься прямиком за ней, если не заговоришь. Где остальные?
Лезвие прильнуло, огладило кожу под кадыком, рассылая по телу огненно пульсирующие волны. Если ему пустят кровь, все точно рухнет в Бездну. Он должен, должен заставить свой болтливый рот в очередной раз вытащить его из беды.
— Н-нет... нет у меня н-никаких дружков.
— Лжешь, я чую. Сколько вас? Они в схроне за городом или затаились в Киркволле? Отвечай!
— Не понимаю, о чем ты, — фразу удалось выговорить почти без запинок.
Оживший лириум гневно зарычал, надавливая на прижатый к горлу клинок.
— Соль, — отчеканила Ривейни. — Акцент. Запах. Кольца. Паренек шатался, когда вошел.
— И что с того?
— Милый, глянь на меня, вот она, Иза, я здесь. Всего пара слов, прежде чем ты уляпаешь зал кровью, а девушкам и Корфу придется возиться с уборкой. Сам знаешь, как трудно отскребать кровь от камня. Выслушаешь меня?
Вынужденный таращиться в закопченные потолочные балки и на кованое из черного железа колесо люстры, Дориан не видел морячку. Но обеими руками и всей душой был за то, чтобы говорливой леди дали выступить в его защиту. Лишь бы она не схватилась за кинжалы. С ловкой дамочки станется без колебаний пришпилить его кисти к столешнице. Его драгоценные руки магика.
— Ну?
— У гостя шикарные сапоги, но все в толстом налете морской соли. Такой проступает, если три-четыре седмицы безвылазно торчишь на корабле, — спокойно изложила свои доводы монна Исабел. — Он него несло черным ромом, да так крепко, я едва не прослезилась. Его качало. Не от неумеренных возлияний, отнюдь. Сухопутная крыска вернулась на берег и не может привыкнуть к отсутствию качки. Обычный исход муторного перехода. Особенно по осени, когда сезон штормов. Глянь на его руки. Нет мозолей, зато глубокие следы от колец. Три перстня — клянусь жопой Маферата, камушки-то настоящие и цены немалой! — а вмятин восемь. Вдрызг проигрался? В каждом порту отдавал по колечку в грабительский заклад, лишь бы иметь возможность продолжать путь? Поверь моему опыту, милый, минувший месяц, а то и два парень болтался в Недремлющем море. Убегая от собственных тягот, грызущих за пятки. Вряд ли он имеет отношение к псам Адрианы. Мы вырезали их под корень. Всех и каждого. Никто не улизнул.
— Он тевинтерец, Иза!
— Возможно, — согласилась Изабелла. — Таблички с родословной к нему не приколочено. Когда б не годы веселых пьянок в кантинах Антивы, я охотно купилась бы на его сладкий голосок. Милейший акцент, просто очаровательный, прям медом по сердцу. У моего дружка из стаи Воронов был почти такой же. Кстати, прежде чем ты столь грубо прервал нашу беседу, гость просил о встрече с Варриком.
— На кой ляд ему сдался дверг?
— Полагаю, вон в тех сумках лежит нечто ценное и очень секретное. Доставленное с севера лично для мастера Тетраса. Давай ты уберешь нож от его глотки, и мы потолкуем? Имей в виду, парень сомлел и вот-вот хлопнется в обморок.
— Притворяется.
— Да непохоже. Еще один аргумент в мою пользу. Он прибыл в город нынешним утром на «Буревестнике» и не подозревал, что может наткнуться здесь на тебя. Охотник, заранее не узнавший излюбленных мест обитания добычи? Бездарно прохлопавший засаду? Милый, таки не смеши мои ботфорты.
— Он просто туп и самоуверен. Как все магистры.
— Я не магистр, — с усилием просипел Дориан. — Монна Исабел, растолкуйте вашему другу, он обознался. Знать не знаю никакой Адрианы.
Жаливший горло клинок отпрянул в сторону, подарив возможность вздохнуть. Одно краткое мгновение, прежде чем его схватили за ремешки куртки на груди, сорвав с табурета и размашисто толкнув назад. От души приложившись спиной и затылком о шершавую твердость колонны, Дориан взвыл. Не худа без добра — боль, воткнувшаяся острым штырем в позвонки, слегка развеяла затмившую рассудок лириумную одурь. Он запоздало догадался, откуда взялся нападавший. Просто и незамысловато спустился по лестнице из внутренних помещений таверны.
И это оказался не фанатичный храмовник, упившийся ядовитым раствором до такой степени, что тот сочился из-под ногтей.
Это был элвен. Остроухий, демоны его раздери!
В занюханной киркволльской таверне ему угрожал элвен, чей облик никак не складывался воедино. Рассыпался на колкие отражения в гранях лазурного мерцания. Темная бровь и смуглая кожа. Хищно оскаленные зубы, яростный взгляд. Белесые пряди волос и неумолимо влекущий погибельный зов.
— Гребаный маг, — рыкнул элвен. — Какого хрена ты сюда приперся?
— Я, э-э...
— Фенрис, милый, — окликнула разъяренного эльфа Ривейни, — если ты задушишь посланца, Варрик будет шибко недоволен. Отпусти его, мы вроде договорились.
— Ты уверена, что сможешь его одолеть? Я вот сомневаюсь.
— Да глянь, у него даже посоха нет!
— Это ничего не значит!
Фенрис. Имя заставило кусочки мозаики со звонким щелчком сложиться воедино. Дориан поперхнулся обжигающим воздухом:
— Ты?! О боги, это действительно ты? Волк Данариуса? Постой-постой, но старый пердун который год ноет о том, как его драгоценный Волчонок героически пал на Сегероне! Ценой своей жизни защитив морщинистый хозяйский зад от посягательств свирепых кунари! Он лгал, я нюхом чуял, помешанный выродок лгал, ты не мог так запросто погибнуть! Никто не вернулся с острова, никто не мог подтвердить, что воочию видел твой труп или копал тебе могилу!
Элвен застыл, глядя чуть расширенными, пронзительно-зелеными глазами. Момент выдался не самый подходящий, но Дориан ничего не мог поделать. Стремление высказать свое драгоценное мнение всегда стояло для него превыше трусливых доводов здравого смысла, надрывно требовавших захлопнуть пасть. Особенно если ситуация накалялась до предела, неизбежно грозя перерасти в полную катастрофу. Жгучий привкус опасности все делал лучше, до предела обостряя чувства и эмоции.
Распластанный по стене, он безостановочно хихикал, давясь рвущимися наружу словами:
— Ты убил всех и сбежал, верно? Скудоумный хрыч извел целое состояние и уморил с десяток юных эльфов, доказывая, что ты был не случайным успехом. Над ним смеются и в лицо называют неудачником. Я видел бои на арене, следил за тобой на приемах, ты всегда и везде был неподражаем, но знаешь что? Ты столько лет оставался моей сияющей юношеской грезой. Знаю, все золото Империи не заставило бы жадного скрягу расстаться с тобой, его единственным достижением. Я надеялся однажды бросить вызов твоему хозяину и заполучить тебя в честном поединке, чтобы...
Изабелла переглянулась с Арианни. Долийка сочувственно закатила глаза и, пригнувшись, шмыгнула за надежную крепость барной стойки.
— Андрасте, в бескрайнем милосердии своем прими душонку неразумного балбеса, — почти искренне взмолилась Ривейни, с размаху ткнувшись лбом в раскрытую ладонь. — Такой хорошенький и такой глупый. Прощай, малыш. А ведь ты начал мне нравиться.
Редко кому удавалось толком проследить за стремительным выпадом элвен. Клейма вспыхивали, бледное лириумное пламя разом охватывало руку Фенриса от кончиков ногтей до плеча. Преображенная магией призрачная ладонь в когтистой перчатке размашистым ударом снизу вверх входила в человеческую плоть между пятым и шестым сводом ребер. Пальцы мертвой хваткой сжимали нижнюю аорту или вену («Толстые скользкие трубки, — как-то нехотя обмолвился эльф на расспросы пиратки и гнома, каково на ощупь живое человеческое сердце, — трудно схватить, так сильно они дрожат из-за кровотока»), обрывая их, словно гнилую нить. Следующим движением Фенрис поворачивал кисть, ломая клетку ребер и выдергивая трепещущий комок сердца наружу. Частенько оно еще продолжало биться, обильно разбрызгивая мелкую кровавую взвесь.
Себастьян в такие мгновения невольно отшатывался в сторону. Мерриль смотрела крайне заинтересованно, а Варрик украдкой кривился. На привалах эльф долго и вдумчиво вычищал засохшую кровь из металлических сочленений перчатки. Изабелла считала приемчик убийственно доходчивым. Стоило Фенрису в боевом азарте выдрать хоть одно сердце, и стычка утихала сама собой. Противники мигом переходили к переговорам об условиях сдачи в плен или достойном выкупе.
…За какие мелочи цепляется рассудок на пороге смерти. Сочувственный взгляд морячки. Кончик серебряной нити, выбившийся из узора на высоком воротнике одежды элвен. Пульсирующая бело-голубым сиянием тончайшая жилка лириума, инкрустированная в смуглую кожу. Ледяные пальцы, крепко обхватившие трепещущее сердце. Он умрет, сейчас он умрет. Достойное воздаяние болтуну, не сумевшему вовремя удержать язык за зубами. Его колотящееся сердце будет разбито в самом буквальном смысле, а все, что он испытывает — погибельный, исполненный смятения восторг. Призрак некоей высшей справедливости возмездия. Смерть в облике беглого эльфийского раба, ненавидящего его страну и всех ее уроженцев.
Что ж, пусть так. Быстро, жестоко, нелепо.
Зажмуриться бы, да рваные ошметки гордости не позволяют.
Окованная железом дверь таверны с лязгом бухнулась о стену. Ввалились посетители. Раздраженно галдящая толпа двергов, числом около дюжины.
— Хоук! — оглушительно рявкнул предводитель. — Где Хоук? Он здесь?
Изабелла взвилась на ноги, с грохотом опрокинув табурет.
— Наше вам здрасьте, а вы за Хоуком? — проорала она. — Сколько раз твердила идиоту, не смей якшаться с Хартией и брать у приплюснутых коротышек взаймы под двадцать годовых! Но тупому деревенщине разве чего докажешь? Как горох об стену, деньги нужны позарез, и все тут! Сильно задолжал, да? Такая досада, вам даже медного грошика слупить не светит. Остроухий добрался до его шкуры первым. Верьте слову, сейчас точно шлепнет подлого изменника!
Морячка драматично ткнула невесть когда прыгнувшим в руку кинжалом в сторону двух оцепеневших фигур.
— Иза, — проскрежетал сквозь зубы эльф. — Изабелла, futuebam matrem tuam [да-да, «Зина, ё... твою мать»], ты будешь следующей, кого я убью.
— Ой, гляньте на этого одержимого! Не спала я с твоим Хоуком, клевета это и напраслина завистников! — с натуральной слезой в голосе заблажила Ривейни. — Все вы, мужики, козлы душные и мерзкие! Только и думаете, как бы вымарать грязью честную женщину! Поменьше ревновал бы его к всякой мимохожей юбке, он и не удирал бы от тебя плакаться в сиськи девочкам из «Розы»!..
 Элвен плавно шагнул назад. Лириумные клейма померкли, и самое главное — эльф убрал треклятую руку из его грудной клетки. Оставив Дориану его несчастное сердце. Застрявшим поперек горла тошнотворно раздувшимся горячим комом, но вроде бы целехоньким.
Ничего не понимающий, взмокший и разом утративший все силы, маг съехал спиной вниз по колонне, ошалело моргая и дрожа. Ощущение, что ребра насквозь проткнули легкие, рот полон кислой желчи и никак не получается толком вдохнуть. Он вяло стукнул себя кулаком по левой стороне груди, пытаясь слабенькой искрой вынудить несчастный комок мышц вернуться к работе и качать кровь быстрее. Целительный аспект никогда не был сильной стороной его Дара, и усердные занятия пока не помогли в достаточной степени развить навык. Дориан был способен расплавить камень и заморозить дождевые капли в полете, но не излечить себя или другого человека.
Что ж, ему и раньше доставалось. От соучеников в Кругах, освоивших пару новых заклятий и самоуверенно вообразившими себя истинными магистрами. От противников на дуэлях и даже пару раз от настоящих наемных убийц. Но смотрите-ка, он все еще жив-здоров и способен дать сдачи. А где нынче те, кто пытался свести с ним счеты?
Просто все случилось... непредвиденно. Настало время проявить капельку треклятого благоразумия. Тихонько посидеть на полу, старательно дыша и выжидая, кто возьмет верх в трактирной сваре. Надо поблагодарить монну Исабел за поддержку. Узнать, кто такой, Мор его побери, Хоук? Лириумный эльф впрямь испытывает к этому мужчине некую симпатию или у морской волчицы очень богатая фантазия? Она выкрикнула первое, что взбрело в голову, лишь бы отвлечь дворфов?
Драма на жизненных подмостках Киркволла тем временем обретала черты уличного балагана. Изабелла голосила, настойчиво предлагая мрачным двергам засунуть пресловутого Хоука в мешок, вывезти за город и пытать каленым железом, пока не отдаст долги. Эльф вполголоса буркнул, мол, валяющееся на полу тело вовсе никакой не Хоук. Морячка врезала остроухому каблуком по щиколотке, резко сменила курс и завопила, что никогда не выдаст лучшего кореша на расправу чокнутым недомеркам.
Малость опешив от непредсказуемости женского нрава, гномский предводитель заревел в ответ. Напирая на то, что некий хозяин отдал приказ и без живого Хоука им обратного пути нет. Выбирайте — или мы разносим таверну вдребезги пополам, или вы тихо валите в сторону, мы делаем свое дело и все расходятся довольные.
Элвен сгреб за ножку опрокинутый табурет и без лишних слов отоварил по башке ближайшего дверга, благо тот непредусмотрительно явился на стычку без шлема. Табурет хрустнул и развалился. Гном мешком осел на пол. Сердито крякнул, хватаясь за окровавленную лысину.
— Началось в Киркволле утро, — монна Исабел рывком вытянула из заспинных ножен второй кинжал. — Душевно же сидели. Кстати, мне та-ак понравилось про твою увлекательную жизнь в Империи! Особенно та часть, где ты героически гибнешь, защищая своего магистра. Теперь это точно будет моя любимая история! — она стремительно бросилась вперед. Освоенный в босоногом детстве и доведенный до блеска прием, внезапный удар лбом в переносицу противника, никогда ее не подводил. Не подведет и сейчас.
Вот только сгоряча она позабыла учесть разницу в размерах. Клюнула головой высоко над макушкой дворфа. Тот въехал бородатой физиономией прямиком в щедро распахнутое навстречу всем ветрам декольте.
Гномы дружно и обидно заржали, и даже Фенрис издал короткий сухой смешок.
— Ой, ну промахнулась малость! Тьфу на вас, карлы приплюснутые! — Изабелла шарахнулась в сторону, засветив масляно ухмыляющемуся двергу окованным носком ботфорта промеж ног. Тот бессловно замычал и разом сложился пополам. — Ага, работает!
Повергнув врага ударом по незащищенному затылку навершиями кинжалов, морячка лихо крутанулась вокруг себя, метнув в сомкнутую группу противников нечто маленькое и пузатое. Предмет взорвался в полете, выбросив облачко густого серого дыма. Элвен нырнул в расползающуюся по залу муть, замелькав в тумане пронзительными вспышками белого и синего под сопровождение воплей и ругательств. Эти двое были явно давней и отлично сработавшейся командой, ничуть не нуждавшейся в посторонней помощи. Дориан счел себя в безопасности.
Ошибся.
Кхекая, рядом с ним из дымных клубов выскочила парочка двергов. Слаженным движением сгребли за щиколотки и, пригибаясь, целеустремленно потащили в направлении двери.
— Эй! — магик даже не мог точно сказать, возмущен он, растерян или испуган. Ему редко приходилось иметь дело с подгорным народом. В городах Империи гномы держались замкнутыми общинами, не скрывая неприязни к людям. Он смутно представлял, как к ним обращаться и убедить в том, что их ввели в заблуждение. — Эй, послушайте! Я как бы совершенно ни при чем!..
Бесполезно. Живой дергающийся трофей волокли, как муравьи настойчиво волокут к муравейнику дохлую гусеницу, пропуская любые протесты мимо ушей. Дым слегка рассеялся. Дориан увидел эльфа, схватившегося с вожаком гномской шайки. Дверг проворно выписывал в воздухе кривые петли посвистывающей гирькой на обмотанном вокруг запястья ремне. Эльф текуче уклонялся от ударов, пытаясь длинными выпадами кинжала разрубить ремень или достать сжатый кулак дворфа. Трое двергов с топориками наперевес вынудили Изабеллу отступить и прижаться к стойке. Морячка яростно отмахивалась клинками, вид у нее был не на шутку встревоженный.
Пробужденная магия, ощутив тревогу хозяина, скреблась и металась в кончиках пальцев, требуя выхода.
Первым арканом Дориан отбросил от себя назойливую парочку похитителей — которые в процессе волочения почти стянули у него с ноги сапог. Взмахом ладоней столкнув гномов лбами и швырнув к дверям. На миг задумался, помочь ли Исабел и эльфу. Морячка заступилась за него, когда ее остроухий друг намеревался запросто прикончить гостя. Она вроде не имела ничего против его имперского происхождения и чародейского Дара.
Каменный пол под ногами наступавших на Изабеллу гномов стеклянно заблестел. Покрываясь расцветающими, ползущими во все стороны узорами тонкой, влажной измороси, очертившими границу ледяной руны. Будь у него в руках посох, руна вышла бы на порядок сильней и куда больше в поперечнике. Но жуткие россказни о кровавых гонениях на магов, устроенных южными храмовниками, сделали свое дело — он не отважился войти в Киркволл со своей любимицей за плечами. Мысленно рыдая, спрятал ненаглядную Ассаллин в порту, окутав чарами невидимости и умоляя дождаться его возвращения. Истинный мастер способен одолеть врагов и без концентрирующего энергию посоха, не это ли ему внушали наставники?
Один из двергов поскользнулся, бешено шерудя короткими разъезжающимися ногами в попытках сохранить равновесие. Монна Исабел бросила понимающий взгляд вниз, ухватилась за край стойки и изо всех сил пнула дверга по согнутому колену. Гном обрушился, вопя и маша руками, точно сползающая в ручей мельница. Грохнулся навзничь, ударившись затылком. Иза без колебаний прыгнула ему на колышущееся брюхо, использовав как опору и возможность с размаху врезаться шипастым наплечником в физиономию другого дворфа. Снесла орущего от боли противника и с разворота метнула клинок в третьего. Если б не лед, точно бы попала. Гнома как раз повело в сторону на скользкой поверхности, и кинжал вошел под ключицу.
— Какого, простите, хрена?
Дверь «Висельника» распахнулась, впустив уличный шум и полосу тусклого солнечного света. Судя по крепкому сложению и приземистому росту, новый посетитель тоже относился к подгорным жителям.
— Как дети малые, право слово. На миг нельзя без присмотра оставить. Вытворят каверзу и будут твердить — когда мы пришли, оно все так и было!
Голос у вошедшего был потрясающий. Бархатный, насыщенный, пробирающий своей глубиной до костей.
Что-то металлически клацнуло. Звякнуло. Пронзительно свистнуло, по ощущениям — почти над самой головой. Кто-то коротко и ожесточенно вскрикнул. Дориан уперся руками в шершавый пол и нетвердо сел, оценивая разом изменившуюся обстановку.
Лидер нападавших рухнул на колени, цепляясь за выросший чуть пониже грудинного сочленения толстый арбалетный болт. Уцелевшие переглянулись, подхватили раненого вожака и скопом рванули к дверям. Дверг, державший в руках сверкающий лаком и полированным серебром арбалет, чуть отступил в сторону. Позволив разбитому наголову и опозоренному противнику покинуть поле боя, бросив мертвецов.
— Арианни! — встревоженно окликнул дворф. — Ты цела?
Побледневшая эльфийка опасливо высунулась из-за стойки:
— Да, мастер Тетрас. Когда началась заварушка, я вовремя спряталась.
— Хоть у кого-то есть голова на плечах. Вы двое, почему таверна полна мертвых хартийцев? О нет, один недобитый еще трепыхается.
Устрашающий арбалет развернулся в сторону Дориана, пытавшегося изобразить предмет слегка разгромленной обстановки.
— Дорогой, избавиться от него мы всегда успеем. Повремени чуток, — Изабелла постучала костяшками пальцев по стойке. Долийка подвинула ей торопливо наполненный стакан. — Произошло маленькое недоразумение. Я все объясню. Мы не виноваты. То есть виноваты, но не очень.
Эльф мотнул головой, отбрасывая с глаз длинную бесцветную челку, и шагнул в сторону полулежавшего на полу магика. Судя по ледяному выражению лица, Фенрис намеревался довести до конца убийство, так кстати прерванное дворфским вторжением.
— Нет! — на этот раз Щит соткался по первому мановению пальцев, замерцав фиолетовой пылью. — Нет, ну пожалуйста, не надо, это было очень неприятно! Я извиняюсь за все, что наговорил, но постарайся понять! Я не ожидал встретить тебя... снова и здесь!
— У меня. Больше. Нет. Хозяев, — чеканя каждое слово, выговорил эльф.
— Нет! Да! В смысле, я все понял. Никаких хозяев, ты, э-э, полностью свободная личность, только убивать меня не надо! Если тебе позарез нужно мое сердце, я его просто так отдам!
Изабелла фыркнула в бокал, янтарная жидкость каплями разлетелась по сторонам. Эльф судорожно дернул углом рта. Борясь с желанием если не прикончить мага, то хотя бы двинуть ему по физиономии или ребрам, да пожестче. Может быть, даже ногами.
— Фенрис, — на удивление мягко вмешался дверг, — Фенрис, все хорошо. Успокойся. Сейчас разберемся, что вы умудрились наворотить. Арианни, плесни ему чего-нибудь из орлейской коллекции, только не сильно крепкого. Ты помнишь, тебе сегодня еще надо произвести на общество хорошее впечатление?
— Забудешь тут, — раздраженно буркнул эльф и, хвала Создателю за маленькие милости, отошел к стойке. Монна Исабел сунула ему бокал на высокой ножке и осторожно погладила по плечу. Дворф извлек из-под стойки большую жестяную табличку с надписью «Закрыто». Выглянул наружу, прицепив ее на створки, и запер дверь таверны на внушающий уважение засов.
Оставшись наедине с диковинной компанией и мертвыми двергами, Дориан украдкой поежился. Без посоха ему может и не хватить сил разметать нападающих, высадить дверь и смыться. Может, все-таки есть шанс договориться, раз уж он снова уцелел?
Дворф быстрым движением сложил чудовищный арбалет едва ли не втрое, со стуком водрузив оружие на столешницу. Подошел ближе, с интересом глядя на гостя. Дориан растерянно сморгнул.
Те дверги, которых ему доводилось встречать, наверняка рождались запеленутыми в бесформенные, многослойные одежды всех оттенков тусклости, а главной целью в жизни полагали отрастить как можно более длинную и густую бородищу. Да, гномы носили украшения, но старались не выставлять их напоказ, опасаясь привлечь ненужное внимание сильных мира сего. Положение дворфов в Империи всегда было двусмысленным: к ним охотно обращались за ссудами и заказами на создание магических вещей, они заправляли поставками так необходимого чародеям лириума, многие из них были до непристойности богаты — однако вход в людское общество для них преграждала незримая, но крепкая стена. Их не принимали магистры, их избегали те, кто имел вес, но был лишен колдовского дара. Невзирая на свое богатство и очевидную полезность, на социальной лестнице Империи гномы за редким исключением топтались между совершенно бесправными эльфами и человеческими гражданами не-магами низкого сословия.
У этого дверга не было бороды. Начисто выскобленный массивный подбородок, сломанный нос, рыжеватые волосы и смеющиеся глаза золотистого оттенка. И, чтоб ему провалиться в Бездну на этом самом месте, у лихого арбалетчика был стиль. Откровенно вызывающий — одна шелковая рубаха, распахнутая на широченной груди, чего стоила — крикливый, построенный на слишком ярких сочетаниях алого и золотого — но был.
— Всегда считал ваш народ невообразимо далеким от понятия моды, — высказался Дориан.
— Из любого правила всегда сыщутся исключения, — хмыкнул дворф, и от его голоса вверх-вниз по позвоночнику опять промаршировал бодрый отряд мурашек. — Я, к примеру. Эй, почему наш гость валяется на полу и до полусмерти испуган? — малость поколебавшись, дверг протянул ему руку в перчатке коричневой замши и помог встать на ноги. — Я Варрик. Варрик Тетрас, и что-то мне подсказывает, что сейчас я услышу крайне занимательную историю.
— Дориан. Счастлив знакомству. Монна Исабел совершенно права. Это было недоразумение, вызванное недопониманием. И неуместными общими воспоминаниями.
— Только не разочаруй меня известием о том, что ты и есть бывший владелец нашего бешеного остроухого, — гном ухмылялся, но прежнее добродушие его улыбки мгновенно истаяло. — Или его подручный, лично притащившийся в Киркволл обговорить условия, на которых Фенрис согласен вернуться на север. Нет-нет, и речи быть не может. Он, конечно, та еще язва и первостатейный убивец работорговцев, но теперь он наш убивец и мы к нему привязались.
— Особенно Хоук? — на всякий случай уточнил Дориан, снова вынудив морячку захрюкать в ладонь. Он поднял перевернутый табурет, усевшись за стол напротив дверга. — Увы, я не имею никакого отношения к правам на обладание... в смысле, на владение Волком. Фенрисом. Мне наглядно разъяснили, что отныне он является вольным элвен.
— Хоук-то здесь при чем? — дворф через плечо оглянулся на глумливо хихикающую подругу. Сверкнуло плотно обхватывающее его крепкую шею ожерелье из золотых и темно-зеленых бусин, соединенных массивным кольцом. — Изабелла, дорогая, ты ничего не хочешь добавить?
Морячка ловко чмокнула сердитого эльфа в кончик острого уха, захватила стакан и перебралась к ним.
— Свора недомерков ворвалась и начала блажить, мол, вынь да положь им Хоука. Я же не могла просто оставаться в стороне, — разъяснила она. — Эти двое слишком увлеклись, выясняя, легко ли выдрать сердце из груди. Вот я и завопила — спасайте вашего Хоука, не то остроухий из ревности его прикончит.
Дворф закатил глаза:
— Идей получше тебе в голову не пришло?
— Не-а.
— Красивая женщина имеет право на внезапные капризы, — примирительно заметил Дориан. — В конце концов, ее план сработал.
— Во-во, — поддакнула Изабелла, — парень дело говорит. Я всех спасла, а ты опять недоволен.
— Мы еще потолкуем о последствиях твоих капризных фантазий, — пообещал Варрик, переводя слегка смягчившийся взгляд на гостя. — Ладно, ты приехал не за Фенрисом, если не врешь. Уже хорошо. Чем тогда обязаны столь внезапным визитом?
— Точно. Да. Собственно, вот, — магик провел рукой над разложенными на столе сумками. Одна из них слегка замерцала, сменив обличье и превратившись в большой, обтянутый свиной кожей короб. С крышкой, запечатанной тремя печатями синего сургуча, и одной красной, с глубоким оттиском перстня-печатки. Ривейни тихонько ойкнула, то ли от неожиданности, то ли от восторга. — Общие друзья с севера просили вручить это лично в руки мастеру Тетрасу.
— Нам, простым смертным, никогда не постичь, как вы это проделываете, но должен признать — ваши трюки порой смотрятся на удивление эффектно. И бывают дохрена полезны, — дворф извлек короткий нож с поперечной рукояткой, сковырнув печати и мимоходом убедившись в целостности толстых крученых нитей под ними. — Надеюсь, друзья предупредили тебя, что в последнее время отношения между магами и Церковью в Вольной Марке не вполне хороши?
— Можно подумать, они хоть когда-то были хороши, — вполголоса буркнула монна Исабел.
— Мне настойчиво рекомендовали воздержаться от публичного запекания местных храмовников прямо в доспехах.
— Отличный совет, — Варрик откинул крышку короба. Переворошил плотно сложенные письма, вытянув пакет желтоватой бумаги и с хрустом вскрыв его. Отодвинул подальше, прищурился, вглядываясь в строчки. Изабелла нахально сунулась ближе, но дворф мягко отстранил женщину — видимо, послание не предназначалось для посторонних глаз.
— С ними что-то не так, — подал голос эльф. С бокалом в руке он бродил по залу таверны, наклоняясь над убитыми двергами и пристально рассматривая тела. Мастер Тетрас немедля отложил письмо:
— Заметил что-то конкретное?
— У Хоука нет конфликтов с Хартией, — произнес Фенрис. — Я бы понял, явись они угрожать тебе, мне или Изе. Каждый из нас в свой черед успел им насолить. Но Берахт сейчас не имеет к нам претензий. Вы сговорились о цене и сроке выплат, а в этих случаях Хартия строго блюдет заключенные договоры. Навар превыше свар. Кроме того... — он сделал паузу, чуть склонив голову к плечу и размышляя, — они шли за Хоуком, не зная его в лицо. Он человек довольно известный и успел примелькаться в городе. О том, что нельзя доверять болтовне Изы, они были не в курсе. С легкостью приняли его за Хоука, — эльф неприязненно махнул рукой в сторону мага, — и пытались уволочь по приказу какого-то хозяина. Мне все это кажется... слегка подозрительным. А еще от них воняет. Чем-то неприятным, но очень знакомым. Проверьте и скажите, что я ошибаюсь.
Гном с морячкой дружно спрыгнули с табуретов и кинулись нюхать мертвецов. Дориан остался сидеть. Пораженный внезапно пришедшей в голову мыслью: восхищаясь уникальностью, привлекательным обликом, ловкостью и грацией Волка, он никогда прежде толком не слышал его голоса. Яростный боевой клич на арене и тихое «да — нет — что вам угодно — будет исполнено» при гостях. Бесстрастные фразы безупречно вышколенной прислуги. Оказывается, эльф умеет гладко изъясняться на Торговом наречии и рассуждает, как образованный человек. Свободная жизнь в Киркволле явно пошла ему на пользу... и преобразила.
Неудивительно, что Дориан не смог признать Волка с первого взгляда.
В его памяти жил эльфийский юноша-раб в причудливых доспехах, более открывавших тело, нежели служивших настоящей защитой в бою. На приемах и вечеринках державшийся за плечом хозяина Волк — нет, теперь его называют Фенрисом — частенько бывал почти обнажен, чтобы гости смогли по достоинству оценить искусно выполненную лириумную татуировку. Крылось в этом что-то мерзкое даже по меркам Империи... и невероятно притягательное. Лириум, вживленный в теплую, гладкую плоть. Наверняка не без помощи магии крови, иначе как Данариусу вообще удалось осуществить подобный эксперимент? В недрах какого книжного собрания ему посчастливилось наткнуться на замшелый том с описанием ритуала? Не мог же он сам его разработать. Данариус слыл магистром амбициозным, однако звезд с небес никогда не хватал. Фенрис стал единственным его успехом и достижением, произведшим в тот год настоящий фурор в обществе. Магистр повсюду таскал телохранителя с собой — и было так болезненно-неловко замечать в повадках тихой остроухой тени нечто, похожее на отчаянные попытки сохранить достоинство.
Юноша-элвен стал молодым мужчиной. Скорым на расправу, наверняка пережившим немало суровых испытаний и отыскавшим себе верных напарников. В отличие от него, тоже повзрослевшего, но пока могущего похвастаться только чередой громких скандалов, сделанных долгов и нажитых врагов.
В своей новой жизни Фенрис, как ни удивительно, походил на средней руки дворянчика. Причем не из тех, что по бедности вынуждены тащить в залог последние фамильные бриллианты. Темное, хорошей работы сукно с проблесками серебра, перчатки-митенки, высокие мягкие сапоги. Скромный и дорогой наряд. Подобранный со вкусом, подчеркивающий стройную фигуру и тщательно скрывающий мерцание лириумных узоров. Кто-то из друзей заботится об эльфе или за минувшие годы он сам обучился всему, необходимому для жизни в обществе?
Вот демон, твердое как скала первоначальное намерение побыстрее убраться из Киркволла начало покрываться трещинами. Сметливая красотка Исабел. Знающий толк в моде дворф со смешливым и проницательным взглядом, о котором супруг Мэй многозначительно заметил: «Мой кузен, скажем так, в корне отличается от традиционного представления других рас о нашем народе».
И Фенрис. Живой, изменившийся, всей душой ненавидящий уроженцев Империи. Будем честны, тогда ему вряд ли что светило. Сейчас даже малейшего шанса нет.
Но если рискнуть?..
Чтобы его вырванное сердце растоптали каблуком о грязную киркволльскую мостовую, ага.
— Глубинные Тропы, — убежденно заявила Изабелла, когда они с дворфом вернулись. Фенрис сделал было шаг за приятелями, но мигом передумал и небрежно привалился спиной к колонне, скрестив руки и плотно обхватив себя за локти. Сесть за один стол с тевинтерским отродьем эльф побрезговал. — Точно тебе говорю, от тамошних тварей несло похожим дерьмом!
— На мой нетребовательный вкус, это походило на жуткую смесь из прокисшего сусла и гнилых фруктов, — согласился Варрик.
— Вы спускались на Глубинные Тропы? — не поверил своим ушам восхищенный Дориан. — И вернулись живыми?
— Как видишь. То была захватывающая повесть о смелости, жадности, предательстве, утратах... и о том, как жизненно важно в самой опасной передряге сохранять чувство юмора и никогда, никогда не экономить на закупке провианта. Итак, в сегодняшнем меню у нас загадочные хартийцы с неповторимым ароматом Скверны, которым позарез требовался Хоук, — подытожил дворф. — Стоит его предостеречь, чтоб поглядывал по сторонам. Мало ли во что он сумел вляпаться, сам того не зная.
— От них разило не настолько сильно, как от тварей Тьмы, — добавил эльф. — Они не выглядели зараженными... даже вели себя относительно разумно. Может, недавно шарились на Тропах и насквозь провоняли тамошними запахами?
— С чего бы хартийским отбросам таскаться по брошенным подземельям? После нас там теперь как шаром покати, ни одной завалящей монетки не осталось, — возразила монна Исабел.
Гном в задумчивости потер подбородок и нахмурился:
— Пора идти. Опоздаем к началу, это сразу будет истолковано не в твою пользу. Эдвина! Эдвина, детка, где ты прячешься? Вылезай, все закончилось, мы снова победили. Растолкай Корфа, пусть немедля спустится сюда. Мараас когда заступает на смену?
— Должен придти через час, если опять ничего не напутает, — отозвалась долийка. Официантка, в течении короткой драки сидевшая под дальним столом, с кряхтением выбралась и убежала вверх по лестнице. Скользя глазами по строчкам, дворф поспешно дочитал письмо до конца, свернул и сунул обратно в короб:
— Что касается нашего гостя из северных краев. Те, кому я имею основание доверять, настоятельно просят приглядеть за ним.
— Мастер Тетрас, уверяю вас, я не нуждаюсь ни в чьем присмотре, — вежливо, но непреклонно возразил Дориан. Клятая Бездна, что там настрочила Мэй в стремлении наилучшим образом устроить его судьбу? Кем его выставила — вздорным юнцом по уши в неприятностях, не способным позаботиться о себе?
Ну да, кто он сейчас есть, если называть вещи своими именами. Совершенно необязательно заострять внимание именно на этом, проигнорировав множество других его талантов. Например, безупречный вкус, умение влипать в передряги и платить непомерно высокую цену за право на собственное мнение.
— А мы не нуждаемся в его обществе, — запальчиво бросил эльф. — Он исполнил поручение, доставил письма. Пусть катится на все восемь сторон света. Варрик, у нас в отряде есть одержимый и ведьма. Более чем достаточно.
— Решительно возражаю, — Ривейни звякнула по столу пустым бокалом. — Дориан милашка. Он мне нравится.
— Благодарю, монна. Но я действительно в состоянии сам решить свои проблемы.
— Когда б не чокнутые хартийцы, твой выпотрошенный труп плыл сейчас через Клоаку в сторону гавани, а мы без зазрения совести делили трофейные колечки, — невозмутимо припечатал Варрик. — Хорошо, я не совсем точно выразился. По словам моего сородича и его дамы, в данный миг тебе не повредит участие дружеской компании. Если не видишь причин оставаться в Киркволле, могу ссудить пригоршню гульдеров и похлопотать, чтобы ты безопасно отправился дальше. В Старкхэвен, Камберленд, Вал Руйао или куда пожелаешь. А, Корф! Поди сюда, дружище, только постарайся не споткнуться о мертвых двергов.
Пришедший вместе с официанткой крупный белобрысый мужина невозмутимо перешагнул валявшийся у основания лестницы труп и приязненно кивнул всем присутствующим.
— Мастер Тетрас?
— Корф, мы сейчас подхватываемся и со всех ног убегаем в Верхний город. Отправь Эдвину на пост стражи у рынка, сегодня вроде дозор сержанта Розамунд. Мол, в «Висельнике» стряслась заварушка с хартийцами. Никто не пострадал, кроме хартийцев, но те сами нарвались. Сдуру десяток раз бросились на клинки мирных и незлобивых Фенриса и Изабеллы. Пускай сержант лично глянет, настрочит доклад начальству и распорядится насчет трупов. Обязательно предупреди, чтоб не хватали мертвяков прямо руками. Грызет меня насчет них дурное предчувствие. Если что, Мараас поможет страже вытащить покойничков, но запомни — руками никого не трогать!
— Запомнил, мастер Тетрас.
— Молодец. Как стража закончит, вымойте пол с уксусом и той едкой штуковиной, Арианни покажет, с какой именно. Потом впускайте народ.
Пока дворф отдавал помощнику распоряжения, Дориан склонился к Изабелле, вполголоса поинтересовавшись:
— Куда вас призывают неотложные дела?
— Ой, сама себе не верю и ты не поверишь. Судиться идем, — бодро откликнулась морячка.
Дориан и в самом деле не поверил. Новые знакомцы совершенно не выглядели теми, кто способен всерьез требовать справедливости и защиты у правосудия.
— По какому поводу, если не секрет? И кто судится?
— Остроухий против города. Все наши обещались придти. Варрик столько сил угрохал, что теперь мы просто не имеем права продуть.
Ривейни блеснула зазывной, манящей улыбкой досконально знающей свое дело демоницы:
— Ты же не собираешься до вечера торчать здесь, заигрывая с Арианни и Эдвиной?
Ему конец. Ему точно конец. Сейчас он слишком слаб, чтобы достойно противостоять искушениям.
— Мне нужно место, где оставить вещи. Переодеться, умыться, привести себя в порядок, и... и, в общем, я бы составил вам компанию. Если никто не против.
— У меня есть комната наверху, — морячка встала, поманив его за собой. — Варрик, мы будем чуть позже, но непременно придем. В жизни себе не прощу, если упущу такое зрелище. Фенрис, радость моя, да сколько можно повторять — не сутулься!



 

— Остроухий, как там тебя... прошу прощения, ваша честь. Писцы, раззявы бестолковые, не тот протокол сунули. Истец, назовите достопочтенному суду ваше имя.
— Фенрис. Фенрис Велоти.
— Раса и место рождения?
— Элвен. С острова Сегерон.
— Данный остров, если мне не изменяет память, является протекторатом Тевинтерской империи?
— Мы... мы полагаем себя принудительно и незаконно оккупированным анклавом.
— Гм. Допустим. В настоящий момент вы...
— Гражданин вольного города Киркволла.
— Заверенная копия акта о даровании гражданства представлена и признана доподлинной. Род занятий?
— Вольнонаемный служащий городской Стражи. Исполнение конфиденциальных поручений торговых домов и частных лиц. Контракты на охрану и сопровождение. Истребление тварей Тьмы в качестве моего личного вклада в борьбу с Мором.
— Э-э, весьма похвально. Вероисповедание?
— Непричащенный андрастианец.
— Но вы же эльф!
— Шартан тоже был элвен. Разве это помешало тевинтерцам сделать из него мученика во имя Пророчицы?
— Воистину. Вопрос снимается. Ваша честь, разрешите приступить к краткому изложению по существу дела?
— Повремените. Истец, будучи уроженцем иной страны и иной культуры, в достаточной ли степени вы владеете местным наречием, чтобы без затруднений понимать сказанное?
— Да.
— Разъясните суду смысл термина «конфиденциальность».
Умник выискался, посмотрите на него. Нахватался у дружков громких словечек и бессмысленно повторяет затверженное, словно ученый скворец.
Богатый жизненный опыт мирового судьи Ваниарда подсказывал, что шуму в нынешнем деле не оберешься. Где ж такое видано — эльф не виновато жмется на скамье подсудимых, а имеет наглость что-то требовать от людей!
Времена меняются, но не всегда к лучшему. У позабывшего свое место элвен сыскались серьезные покровители. Его защитником выступал Фрегонд, один из лучших скакунов в адвокатской конюшне мэтра Ольвина. Кто-то тряхнул мошной, оплатив услуги адвоката, либо эльф оказал немаловажную услугу лично Ольвину. Летом шептались, якобы взбалмошный сынок мэтра совсем отбился от рук, но затем в одночасье порвал с дурной компанией. Всей душой обратившись к учебе, служению Андрасте и почитанию родителей. Возможно, остроухий причастен к этим событиям?
Из Цитадели наместника вежливо намекнули: случаю необходимо уделить самое пристальное внимание, никоим образом не мешкая с решением. Кипы папок с относящимися к делу сведениями доставляли гонцы с гербами дворфского дома Тетрас. После их визитов в карманах служащих суда неизменно звякали щедрые пожертвования.
В зале среди чистой публики с удобствами расположилась монна Амелл-Хоук, торившая новый путь в высший свет Киркволла после долгих лет прозябания в провинции. Вместе с любезной матушкой притащился ее улыбчивый громила-сынок, покоритель Глубинных Троп, и его неизменный деловой компаньон, новый дешир дома Тетрасов. К теплой дружеской компании вскоре подсел мессир Ваэль. Старкхэвенский принц-без-трона, прозванный горожанами правой рукой Владычицы Эльтины. Стало быть, глаза и уши Матери-Церкви в кои веки широко раскрыты и внемлют происходящему.
— Секретность. По обоюдному соглашению с заказчиком исполнитель не имеет права разглашать подробности и обстоятельства доверенных ему поручений без разрешения со стороны заказчика.
— Надеюсь, исполняемые вами поручения находились в границах закона?
— Да.
— Откуда такая уверенность?
— Из кодекса постановлений города Киркволла от 7:60 Века Стали.
— Неужели вы, элвен, поняли содержание всех без исключения статей?
— В случае затруднений я обращался за разъяснениями к капитану Валлен.
— Ах да, вы же на досуге сотрудничаете со Стражей. Что ж, суд готов выслушать. Начинайте.
— Сегодня, двадцать второго умбралиса, мессир Фенрис Велоти предъявляет городу Киркволлу требование предоставить вышеупомянутому право на полноценное владение имущественной собственностью. Спорное домовладение обозначено на общегородском плане Киркволла как участок за нумером 128. Представляет собой трехэтажное строение площадью около триенса, также поименованное как «Особняк Гоферра». Построен в Священном Веке, расположен в северо-западном углу Знаменной площади Верхнего города. Оценен торговцами недвижимостью в две тысячи пятьсот восемьдесят шесть золотых гульдеров, лист осмотра и оценки прилагается.
С первоначальным шоком судья Ваниард справился месяца два тому назад, когда на его столе появилось должным образом составленное прошение. Не веря глазам своим и оторопев от подобной наглости, судья трижды перечел сопроводительную записку и кликнул Эрскина. Судейский секретарь Эрскин, многоопытная канцелярская крыса, предстал. Охотно поведав новости касательно растущего влияния семейства Амелл-Хоук и их окружения.
— Проходимцы они там, жулики и отступники через одного, — желчно высказался Эрскин. — Но чем судьба не шутит. Сегодня эта голытьба подзаборная жрет казенную баланду и протирает штаны на нарах, а завтра срубает башку Архидемону и напяливает корону. Эльфы, опять же. Остроухие распоясались, вовсю требуют прав, свобод и уважения. С негласного поощрения ее святейшества Джустинии и после гибели долийской Героини Ферелдена к их дерзким воплям все чаще начинают прислушиваться. Ссориться с Церковью — сами знаете, ваша честь, порой оно того... чревато.
Скептически похмыкав и вообразив далеко идущие последствия, судья допустил скандалезное дело к рассмотрению. Колесики и зубчики судопроизводства неспешно закрутились, и вот уже Эрскин перечисляет эльфячьи замыслы:
— ...с дальнейшим преобразованием здания под нужды общественной лечебницы и приюта для неимущих несовершеннолетних. Для чего предполагается создание попечительского совета из числа уважаемых граждан под осеняющей дланью святой нашей матери Церкви.
В зале, изумленно стихшем на время зачитывания, приглушенно загомонили. Многолюдье нынешнего процесса, по мнению судьи, было вызвано не столько извечной тягой обывателей к сутяжничеству и дармовым зрелищам, как волной обильно прокатившихся слухов. К распространению которых говорливый коротышка из «Висельника» и его маленькая армия осведомителей не имели ровным счетом ну никакого отношения.
С отведенного для простецов и нелюдей балкона кто-то свистнул, отчетливо выкрикнув: «Совсем страх потерял, тварь остроухая? Болтаться тебе в петле!».
Шептавшиеся промеж собой Хоук, Тетрас и Ваэль слаженно развернулись. Зашарили глазами, выискивая крикуна. Толкавшаяся локтями наверху пестро-серая толпа качнулась, спазматически дрогнув. Кого-то спешно поволокли к выходу. В стоячем положении, но вроде как слегка обеспамятевши.
— Истец желает что-либо добавить к сказанному?
— Нет.
— Ваша честь, суд дозволяет перейти к прениям?
— Суд не возражает.
— Следуя установленному регламенту, слово предоставляется представителю истца, мэтру Фрегонду, сотруднику адвокатской конторы «Ольвин и Компания».
— Ваша честь, достопочтенный суд. Дамы и господа. Уважаемые жители Киркволла. Сойдясь под сводами сего древнейшего здания, мы получили возможность вписать новую строку в исторические анналы нашего города...
Мэтр Фрегонд с его бойким и гладким слогом слыл любимцем благородной публики. Многие таскались в присутствие специально ради его выступлений. Порой Ваниард был вынужден окриком прерывать увлекшегося болтуна. Напоминая о подопечном и требуя прекратить впустую блистать красноречием пред восхищенными дамами. Да, порой даже самый строгий суд скатывается в ту еще комедию погорелого орлейского театра, а не опору правосудия, однако ж надобно знать меру!
Если верить разглагольствованиям адвоката, Киркволлу нешуточно повезло — здесь объявился второй Гараэл, не иначе. Перед началом слушаний судья задал всеведающему Эрскину пару вопросов касательно эльфа-выскочки. Получив исчерпывающие ответы, хмыкнул. Беглая живая собственность одиозного магистра из Тевинтера. Что ж, многое объясняет. Неудивительно, что беглец легко и непринужденно спелся с шайкой авантюристов под началом Гаррета Хоука.
Ваниард глянул на истца, занявшего скамью за деревянным ограждением. Его честь не жаловал скопом все племя элвен, и не видел причин делать исключение для этого. Лживые бездельники, вечно сетующие на горькую долю, вместо того, чтобы честно трудиться. Вороватые нытики. Как прихватят за руку на горячем, немедля заходятся жалобным скулежом и обливаются слезами. Ах, оклеветали невинных, в миг преступления их даже рядом не стояло! Если они и сотворили что незаконное, так только под бременем невыносимой нужды, бедности и не в силах противостоять угрозам коварных шемлен!
За годы судья обучился искусству прозревать суть намерений истцов и обвиняемых, следуя безошибочным подсказкам языка тела. Люди, эльфы, дворфы — все они, стоя под испытующим взором судьи, рано или поздно выдавали себя и свою ложь. Ежились, нервно скребли в затылке, переступали с ноги на ногу. Хмурились, бледнели и краснели. Лезли за носовыми платками, сплетали трясущиеся пальцы. Суетливо елозили взглядом по скрещению потолочных балок. Словно надеясь узреть там начертанную в воздухе огненными буквами подсказку или верный ответ.
Отвечая на расспросы клерка, элвен по имени Фенрис замер долговязой тенью. Заметно горбясь, не поднимая головы и глядя строго перед собой. Голос у него был низкий и глуховатый, но четкий, фразы он выговаривал без запинок и раздражающей каши во рту. Уступив место адвокату и присев, эльф оцепенел в полной неподвижности. Сложил руки на коленях, спрятал лицо за белесыми прядями. Даже кончики ушей не дергались. Хозяева в Империи его так выдрессировали, что ли? Ну и как прикажете работать со столь неподатливым материалом?
Ничего, и не таких упрямцев раскалывали.
Ознакомив почтенное собрание с героической личностью истца, Фрегонд приступил к загадке нынешнего собственника особняка Гоферра на Знаменной площади. Судья вслушался, ибо в экстракте дела столь любопытные подробности не всплывали.
Надо отдать им должное, истец и его приятели потратили немало сил и средств. Дотошно проследив сквозь года по архивам Цитадели и налоговой управы запутанную цепочку сменяющихся владельцев, арендаторов, управляющих и доверенных лиц. Добравшись наконец до конкретных имен, каковые Фрегонд огласил под взволнованный шум зала:
— Начиная с 8:40 Благословенного Века особняк выкуплен у предыдущего разорившегося собственника тевинтерским высокородным семейством Эримонд. Прошу учесть, за все время владения ни один из представителей указанной семьи официально Киркволл не посещал и состоянием покупки не обеспокоился. 9:15 Века Дракона в нотариальной палате зарегестрирована выданная от имени главы фамилии генеральная доверенность. На право управления особняком, сдаче оного целиком либо частично в аренду, взимания платы за проживание и внесения в городскую казну надлежащих налогов. В качестве управляющего указан мессир Микайлен де Северейль, дворянин орлейского подданства, проживающий в Киркволле. Каковой вызывается в качестве ответчика!
Судья кивнул. Пристав распахнул дверцу во внутренние коридоры присутствия, сипло выкрикивая: «Северейль или кто-нибудь от его имени прибыл? На месте? Пожалте в зал!»
Вошли двое. Первым вышагивал средних лет крупный представительный мужчина в богатом золотисто-голубом одеянии, вычурно расшитом шкурками фенека. За ним торопливо семенил лысоватый невзрачный писец не то стряпчий с бюваром под мышкой, на ходу пытаясь нашептывать господину прямо в ухо. Де Северейль небрежно отмахивался.
Заняв место за конторкой на возвышении, орлеец с явным раздражением отбарабанил ответы на положенные расспросы секретаря об имени и сословии. Решительно рубанул воздух широкой ладонью.
— Господин судья, чего бы там не плел остроухий, сразу заявляю — всякое его слово есть подлая ложь и отборная брехня! Я отказываюсь понимать... — стряпчий аж подскочил на месте, выразительно гримасничая. Мессир Микайлен смекнул не перегибать палку: — Ваша честь, позвольте высказать искреннее недоумение. Отчего на меня возложили столь унизительную и порочащую достоинство роль ответчика? Мы готовы прямо сейчас предъявить уважаемому суду встречный иск о незаконном вторжении в чужую собственность... и о строжайшем наказании за таковое!
— В надлежащем порядке суд рассмотрит и ваши претензии, — отозвался судья. — Пока же мы ожидаем разъяснений касательно вопросов истца и его представителя.
— Спрашивайте. Мне скрывать нечего.
— Вас не затруднит приоткрыть завесу тайны над тем, где и как волею обстоятельств пересеклись дороги благородного шевалье — ах, вы не шевалье? Сколь многое утратила в вашем лице доблестная орлейская армия! — и подданного Тевинтера? — осведомился Фрегонд.
— В Монфорте, — после некоторого колебания заявил де Северейль. — Ездил туда... по кой-каким семейным делам. На обеде у общих знакомых столкнулся с мессиром Эримондом. То да се, слово за слово. Зашла речь про дорожные сборы, да сколько лиг по Имперскому тракту приходится отмахать от южной границы Империи до Киркволла. Он сказал, мол, еще его дед задешево купил хороший дом в провинции. Но семье из Вирантиума в глуши жить несподручно. Дохода с особняка почти никакого, а денег на содержание уходит прорва. Последний управляющий оказался редкостной бестолочью, в арендаторы брал сплошных ворюг. Верите, ваша честь, доходило до того, что мерзавцы откручивали хрустальные ручки от старинных шифоньеров! Антикварам из-под полы распродавали, якобы редкости из дворфских могильников в Западном пределе! Нельзя ж мириться с подобным небрежением и разорением, вот я и...
— Предложил новому знакомому свои услуги, — елейным голосом подсказал адвокат.
— Ну как бы... да. Почему бы и нет?
— Вы взвалили тяжкое бремя контроля за чужим имуществом на свои плечи совершенно безвозмездно?
— Безвозмездно разве что нищеброды у порога кучку дерьма навалят, — буркнул мессир Микайлен. — Сговорились на пяти процентах от арендной платы. Составили договор, шлепнули печати, заверили у нотариуса, все честь по чести, как положено!
— Не припоминаете, по каким важным делам вы отправились в такую даль, как Монфорт, и в чьем гостеприимном доме свели полезное знакомство с господином Эримондом?
— Э-э, ну... давненько это было. Подзабылось уже со временем.
— Точно, увлекательная поездка состоялась больше пятнадцати лет тому, — согласился Фрегонд, деловито пошуршав бумагами. — С той поры ваша милость безупречно исполняла должность доверенного управляющего? Согласно заключенному договору и представленной доверенности вам надлежало подыскивать достойных жильцов, обеспечивать своевременный уход за зданием и поддержание его в пристойном состоянии, собирать арендную плату и осуществлять надзор за происходящим в особняке Гоферра.
— Само собой, как же иначе! Я не какой-то проходимец, чтобы уклоняться от взятых обязательств!
— Прошу вашу честь обратить внимание на заявление ответчика, — немедля вскинулся Фрегонд. — Сделанное совершенно добровольно, без принуждения и в присутствии уважаемого суда. Оставим пока в стороне морально-этический вопрос о поразительной готовности орлейского дворянства сотрудничать ради наживы с представителями тевинтерской знати. То есть с прямыми потомками и духовными наследниками еретиков, которые в своей непомерной гордыне осквернили Златой Град, отрешив мир от благодати Создателя. Зададимся более простыми и банальными вопросами. Как вышло, что при столь бдительном управляющем один-единственный элвен почти год фактически невозбранно распоряжался особняком? Куда подевались остальные жильцы? Почему мессир де Северейль не потрудился немедля оповестить городскую Стражу?
 Кто-то из чистой публики хлопнул в ладоши. В дальнем конце зала одобрительно свистнули и затопали ногами.
— И Андрасте тоже тевинтерцы сожгли! — пронзительно завопили с левого края балкона.
— Продажная ты шкура! — отозвались с правого. — Чтоб твои пять гребаных процентов тебе поперек глотки встали!
— А-а, эм-м, — де Северейль побагровел и бросил раздраженный взгляд на стряпчего. Тот яростно зашептал, энергично помавая руками. — Как бы так выразиться...
— Отвечайте на вопросы, — потребовал судья.
— Н-ну, в последние годы Гоферра сдавалась из рук вон плохо, — нехотя выдавил ответчик. — Об эти поры как раз грянул Пятый Мор. Город был наводнен обнищавшими и заразными беженцами. Благородные люди с достатком предпочли временно отъехать в более безопасные края. Опасаясь за жизнь своих родных, я последовал их примеру, перебравшись в Маркхэм.
— То есть вы покинули Киркволл?
— Н-ну, как бы да.
— Оставив доверенный вам особняк пустовать?
— Так все едино съемщиков не было, так что мы просто опечатали двери и окна. Вернулись и обнаружили, что остроухий самым подлым и низким образом проник в здание. Обустроив там настоящее бандитское логово!
Элвен рывком поднял голову. Фрегонд жестом велел ему хранить молчание, вопросив:
— Мессир де Северейль, вы могли бы назвать приблизительные даты вашего отсутствия в городе?
— Да почти весь Моровой год...
— Вас здесь не было, — подчеркнуто громко провозгласил адвокат. — Вы уехали, не отдав никаких распоряжений касательно особняка? Не приставив даже пары-тройки охранников или постоянного сторожа?
— Так Верхний город же! Церковь по соседству, рыцари-храмовники и стражники постоянно туда-сюда шастают. Я решил, они присмотрят, если что... А они, выходит, злостно пренебрегали своим долгом!
— Отнюдь, — качнул указующим перстом Фрегонд. — Как раз они присматривали, причем весьма бдительно. Прошу суд пригласить в качестве свидетеля со стороны истца капитана городской Стражи, монну Авелин Валлен.
Участие леди-капитана, по мнению Ваниарда, не всегда шло на пользу слушаниям. Да, Авелин была дотошна, прямолинейна и наблюдательна. И всегда, точно фигу в кармане, держала наготове весьма убедительные подтверждения своим выводам. Частенько выставляя судейских чиновников не в самом выгодном свете.
Монне Авелин ничто не мешало поцапаться с обвиняемым или истцом, осмеять свидетеля или защитника. Ей симпатизировала публика, чинно сидевшая в зале и заполонившая балкон для черни. Будь у капитана стражи чуть больше амбиций и циничности, с поддержкой общества она могла бы далеко пойти. Однако монна Валлен всей душой радела за соблюдение не буквы, но духа закона, приобретя немало недоброжелателей. Сместив капитана Дживена (чрезмерно увлекшегося братанием с городскими шайками и вымогательством взяток с арестованных), Авелин упорно билась над тем, чтобы превратить городскую стражу в нечто более достойное, нежели завербованный где попало сброд. Дела шли с переменным успехом, но стражники под ее командованием день ото дня завоевывали уважение горожан.
Командир Стражи явилась на заседание не в привычных доспехах, но в элегантном дублете и неизменном алом нашейном платке. Высокая, рыжеволосая, с толстенной папкой в руке, она энергично шагала через зал, успевая кивать знакомым. Махнула Фрегонду, впологолоса бросила что-то ободряющее эльфу. Представилась и вытянулась по стойке смирно.
— Капитан Валлен, — обратился к ней адвокат, — вас не затруднит поведать суду о содержании рапортов, относящихся к особняку Гоферра, и полученных городской стражей... скажем, в течение пяти минувших лет?
— Конечно, — Авелин привычным жестом распахнула папку. — Впервые обеспокоенные соседи вызвали патруль к особняку в утешнике 9:28 года Дракона. В это время должность капитана исправлял мессир Эвальд. К нашему величайшему сожалению, он трагически покинул этот мир, до конца исполнив свой долг перед городом и законом. В особняке Эвальд и стражники застали четыре семейства из Орлея и Неварры. Дворяне и негоцианты, арендовавшие жилье на основании договоров, заключенных с мессиром де Северейлем. Также присутствовала группа лиц из Тевинтера, назвавшихся коллегами и родственниками Ливиуса Эримонда. Они временно проживали там согласно частной договоренности с владельцем Гоферры. Документов, подтверждавших таковую договоренность, у них не сыскалось, в таможенной управе они не отметились. Неопределенность статуса отношений Вольной Марки и Тевинтера привела к тому, что капитан Эвальд был вынужден ограничиться наложением штрафа за незаконное пребывание в городе и устным предостережением. Штраф, кстати, так никогда и не был оплачен.
— Повторите дату составления первого протокола, — потребовал Фрегонд.
— Утешник 9:28.
— Это ведь задолго до слухов о явлении Архидемона и массовом выходе на поверхность порождений Тьмы?
— Если считать датой начала Мора поражение ферелденских войск при Остагаре, то да.
— Имеются ли в распоряжении Стражи другие записи касательно спорного домовладения?
— Да, — кивнула Авелин. — В последующие годы жалобы на обитателей Гоферры поступали с удивительной регулярностью. Капитан Эвальд отправлял патрули для разбирательства, по возможности ходил выяснять подробности лично. Стража постоянно сталкивалась с личностями, имевшими весьма сомнительные основания для пребывания в особняке. Никто из них не мог предъявить договоров об аренде. Они ссылались то на родственные связи, то на устные распоряжения мессира де Северейля. Рапорты о посещении городской гвардией особняка во время краткого, но пагубного командования Дживена отсутствуют. Я опросила нескольких стражников, служивших в то время. По их словам, требования о защите и безопасности никогда не прекращались. Порой они исходили от особ столь знатного происхождения, что капитан Дживен поневоле был вынужден принять меры. Стража приходила в особняк, частенько заставая там имперских подданных и некоторое количество городских эльфов. Якобы нанятых в услужение или готовых отправиться на заработки в Орлей, Антиву или другие города Вольной Марки. По мнению говоривших со мной стражников, все это было ложью чистейшей воды. Элвен находились там против своей воли. После переговоров с капитаном Дживеном и вручении неопределенных денежных сумм стражники покидали Гоферру. Ни во что не вмешиваясь и ничего не записывая.
— Когда вы сменили Дживена на посту капитана Стражи, ситуация изменилась?
— Она начала меняться еще в бытность мою рядовой стражницей. Несколько раз осведомители указывали на особняк, как на постоянное место встреч контрабандистов и торговцев живым товаром. Мы проводили облавы, всякий раз убеждаясь, что конфиденты говорят чистую правду. Разумеется, мы допрашивали задержанных и... — она замолчала, выжидающе глядя на адвоката.
— Что же говорили арестованные? — подхватил упущенную нить Фрегонд.
— Довольно нелепые вещи. Якобы мессир де Северейль охотно предоставляет пустующий особняк для любых темных дел — хоть для хранения контрабандных грузов, хоть для содержания похищенных эльфов, предназначенных для перевоза в Тевинтер. Вопрос определяется лишь мздой, которую необходимо внести ему или его доверенному лицу.
— Клевета! — взвился ответчик. — Абсурд и... и совершенный вымысел!
— Вот и я так считаю, — неожиданно согласилась капитан стражи. — Вернее, считала.
— В силу каких обстоятельств вы изменили свое мнение, монна Валлен?
— Когда присутствующий здесь истец обратился ко мне и моим друзьям с просьбой о помощи.
Авелин и эльф обменялись быстрым взглядом. Эльф едва заметно кивнул.
— В чем конкретно заключалась просьба истца?
— Сопроводить его в определенный дом, если точнее — в Гоферру.
— С какой целью?
— Он имел основания полагать, там укрылись его преследователи.
— Вы согласились?
— Да.
— И что произошло?
— В основных чертах — призванные из-за Завесы демоны, парочка одержимых магов, запертые в подвале элвен и несколько задержанных имперцев, позже давших признательные показания, — с готовностью перечислила Авелин.
— Можете предоставить эти показания суду?
Почти не глядя, капитан выдернула несколько сшитых воедино листов:
— Господин судья желает ознакомиться с отчетами лично или мне изложить вкратце?
— Излагайте, — широким жестом предложил Ваниард. Процесс вильнул в несколько непредсказуемую сторону, но судья твердо знал: в любой миг он сможет вернуть себе контроль над происходящим. Что касается де Северейля, всякий из живущих сам копает себе могилу. Если орлеец вовремя не обеспокоился этим простым соображением, помоги ему Создатель.



На площади перед зданием суда накрапывал мелкий дождик. Холодные капли стекали за шиворот доспехов стражницы Бреннан. Бреннан было холодно, скучновато и очень хотелось сожрать большую плошку горячих потрохов. Но уговор есть уговор. Накануне мастер Тетрас намекнул ей: хорошо бы уделить каплю бдительного внимания площади у здания городского суда. Так сказать, во избежание. Ибо возможны инциденты. Или прецеденты, Бреннан вечно их путала.
Как заведено меж понимающими людьми, дворф подкрепил намек увесистым мешочком, невзначай прыгнувшим из рук в руки.
Глянув расписание патрулей, Бреннан резвым кабанчиком метнулась по казармам. Перемолвиться добрым словом с братьями по оружию.
И вот они с Роско почти полдня честно утюжат площадь подле строгого судейского портала. Нарезая очередной круг мимо бронзовых птиц и обвисшего грязной тряпкой стяга с городским гербом. Слегка недоумевая — ради чего они здесь торчат?
К началу очередных слушаний в присутствие внезапно повалил народ. Мелькнули знакомые лица, среди них монна Амелл и мастер Тетрас собственной персоной. Перемешавшись, толпа из высшего и низшего сословий шустренько втянулась в двустворчатые двери. Роско поскреб затылок, отчего шлем съехал ему на нос:
— Чего это они слетелись, точно мухи на дерьмо?
— Понятия не имею, — честно признала Бреннан. — Сбегай да выясни.
Роско погромыхал на поиск очевидцев. Зная нрав напарника, Бреннан не сомневалась, его добычей вскоре станет какая-нибудь дамочка. Помощница стряпчего или адвоката, а то и судейская секретарша.
Пока Роско любезничал, Бреннан мокла под выступом карниза, тщетно убеждая себя быть стойкой.
Опасливо косясь по сторонам, на площади нарисовалась стайка юнцов из эльфинажа. Покрутившись там и сям, молодняк цепочкой расселся повдоль основания старой обветшавшей колоннады. К ним присоединились издалека узнаваемый Хоук-младший и его долийская подружка.
Бодро печатая шаг, из здания вышел Роско. Хвала Андрасте, он разжился в присутствии парой кружек горячего чая и кульком с почти свежим печеньем.
— Охренеть, Фенрис вляпался, — известил он напарницу.
— В смысле, Фенрис? — не поняла Бреннан. — Наш мрачный эльф «Я опять ненароком зашиб с десяток работорговцев»? У которого хватило наглости заставить нас на тренировке ползать наперегонки в темноте по подвалу? Какого демона ему вздумалось теребить правосудие за яйки?
— Отжимает старый особняк. Мы там еще схрон с контрабандой штурмом брали.
Бреннан хлебнула чаю с привкусом дождя:
— Эту развалюху, в которой он самовольно поселился?
— Да ладно тебе, Бренн. Роскошный дом. Если напрячь кошелек, заткнуть паклей дыры в стенах и переложить крышу, даже жить можно, — хихикнул Роско. — Я между делом согрел уши под дверями. Адвокат щебечет соловьем, якобы они хотят переделать дом в приют для элвен.
— Стало быть, эта орава приперлась его поддержать, — Бреннан махнула кружкой в сторону остроухой компании. — А мастер Тетрас озаботился, чтоб мелюзгу ненароком не пришибли и не обидели.
— Так с ними Карвер, — здраво указал Роско. — Хрен эту орясину ферелденскую обидишь.
— Со стражей выйдет надежнее. Типа, закон всегда начеку и не делает разницы в расах. Лишь бы эльфятам не взбрело в башку швыряться камнями. Или орать, мол, вздернем судейских повыше, чтоб лучше слышали глас народа.
Со стороны Косой лестницы, ведущей в кварталы Нижнего города, к зданию суда торопливо устремились две фигуры. Поравнявшись со стражниками, более низкорослая откинула капюшон плаща и превратилась в радостно осклабившуюся Изабеллу.
— Здорово, Бреннан, привет, Роско, — пропыхтела Ривейни. Стражница поджала губы, ее рука сама собой двинулась к мечу. Бывшая пиратка притягивала к себе неприятности, как водоворот — сбившиеся с курса корабли. — Не в курсе, Фенрис уже цапается с судейскими?
— Трупы из окон пока не выбрасывали, — доложил Роско, с интересом косясь на глубокий вырез корсажа Изабеллы.
— Оу. Значит, мы вовремя, — Ривейни потянула спутника за собой. Бреннан жутко захотелось уязвить веселую пиратку, напомнив, как та схлопотала три седмицы общественных работ за драку в «Цветущей Розе». Судья Ваниард будет чертовски рад однажды вновь увидеть ее на скамье подсудимых.
Стражница уже открыла рот, но осеклась.
Жизнь несправделива. Порой прямо до слез.
Пока Бреннан рисковала жизнью во имя закона и порядка на городских улицах, легкомысленные и доступные дамочки народе Изабеллы цепко гребли все самое лучше. Включая парня, смахивавшего на героя увлекательного романа о морских приключениях. Нет, рожденная и выросшая в Герцинии Бреннан хорошо усвоила, что настоящие пираты — те же грабители с большой дороги. Место им — за решеткой или на виселице.
Зато приятель Изабеллы выглядел благородным корсаром именно что из книжки. Затрепанного множеством дрожащих рук чтива для юных барышень с богатым и ненасытным воображением. С этой его обтягивающей статную фигуру антиванской курткой с уймой блестящих застежек. Черными вьющимися кудрями, бронзовой кожей и обликом потрепанного разгульной жизнью аристократа. Удивительно яркими серыми глазами в темных ресницах, чей взгляд равнодушно скользнул мимо шмыгнувшей носом стражницы. Его куда больше занимала эльфячья молодежь. Он что-то негромко спросил у Изабеллы, и та улыбнулась, отвечая.
Умом Бреннан сознавала, что на поверку красавчик наверняка пройдоха, мошенник и возмутитель спокойствия похлеще Ривейни... но как же нестерпимо ей хотелось в праздничный день прошвырнуться с ним под ручку!
Двери в присутствие распахнулись. Человек и дворф выволокли на лестницу в три широкие ступеньки обмякшее, вяло дрыгающееся тело. Установили стоймя. Человек придержал колыхающееся тело за плечо, гном отвесил точного и сильного пинка ногой по заднице.
Краткий полет, и жертва шмякнулась мордой в глубокую лужу. Довольная парочка смачно шлепнула друг друга по ладоням. Человек свистнул в два пальца и заорал:
— Карвер! Цветочек! Чего сидим, кого ждем? Начинать пора!..
Элвен встрепенулись. Шустро развернули притащенные с собой длинные отрезы ткани, прибитые к палкам и исписанные лозунгами. Полукругом встали под самыми окнами суда — изнутри кто-то осторожно приоткрыл высокую створку — и звонко, но нестройно заголосили. Карвер оглушительно ревел басом, задавая такт. Роско аж перекосило, словно от зубной боли.
Краем глаза Бреннан уловила, как Изабелла и ее приятель шмыгнули в здание суда. С досады врезала кулаком по стене.
— Бренн, ты чего? — удивился Роско.
— Так, не обращай внимания. Новый дружок у Изы... интересный.
Верный напарник пожевал губами и ехидно прищурился:
— Антиванец небось. Иза до тамошних горячих парней сама не своя. Что, смазливый пират ни разу не глянул в твою сторону? Как я его понимаю. В треклятых доспехах хрен разберешь, дама перед тобой или мужик. Особенно если у тебя уже есть такая сладкая штучка, как Ривейни.
— Сволочь ты, Роско, — огрызнулась Бреннан. — Знаешь, я в отпускной день собиралась пойти в «Висельник», поплясать и раздавить пару кружек. Думала тебя зазвать, а теперь расхотелось.
— Бренн, Бренн, не горячись. Слыхала, что толкуют про антиванцев? — Роско смекнул, что шутка зашла слишком далеко. Он рискует повздорить с напарницей и остаться без дармовой выпивки. — Мол, они предпочтут свое отражение в зеркале самой распрекрасной девахе. У нахального красотуна морда вот-вот пополам треснет от высокомерия. Верно тебе говорю, через пару дней он бросит Изу и сыщет себе другую. Да не морскую оборванку, а богатенькую фифу из Верхнего города. На кой ляд тебе сдался ветреный хлыщ?
— Он так любит заигрывать со смертью, — мелодично прозвенело над головой у Бреннан. — Вот чье внимание он оценит превыше женских улыбок.
Стражница дернулась. Ругнулась, напомнив себе, что обязана в любой ситуации сохранять выдержку и бдительность. Огляделась. Остроухая подруга Карвера тишком просквозила на высокий постамент бронзового сокола. Присела там, откровенно подслушивая. Босые, исцарапанные, грязные ступни раскачивались в опасной близости от лица Бреннан.
— Зима на носу, Мерриль! Купи наконец себе ботинки! Хоук! На твою девушку глянуть страшно!
— Однажды я ходила в сапогах. Неудобно, тесно, натирает ноги и не слышно землю, — пожаловалась долийка. — Я их подарила. Мне не холодно, но спасибо, что заботишься. Кстати, Роско станет тебе гораздо лучшим другом, чем шемлен с севера. Роско обычный, а тот... тот другой.
Она пристально глянула в сторону закрывшихся дверей. Встала и, балансируя тонкими руками, легко убежала по мокрому карнизу обратно. Прыгнула к соплеменникам и азартно заголосила вместе со всеми.
— Кхм, — кашлянул Роско.
— Ни слова, — процедила Бреннан. Тощая лесная ведьмочка своими внезапными откровениями кого хочешь с ума сведет. Карвер воистину герой, раз способен с ней ужиться.
— Как скажешь. Вон та компашка больно пристально таращится на наших эльфят. По меньшей мере двое из них настолько рады увидеть живых элвен, аж плащики на заду встопорщились.
— Р-разберемся, — стражница деловито встряхнулась всем телом, звякнув натершим плечи и спину доспехом. — Эй, молодые люди! Чего встали, как памятник королю Жюдикаэлю Туповатому? Проходим, не задерживаемся!
— Остроухой швали не место в Верхнем городе, — заикнулся прилично одетый паренек.
— Законом не возбраняется, — гаркнула Бреннан. — В дневное время жителям эльфинажа разрешены любые перемещения.
— Но они... они дерзают выступать против властей, — сунулся вперед другой, с ног до головы обляпанный жесткими орлейскими кружавчиками и с куцей шпажкой на боку.
Роско поддернул ремень шлема и пригляделся к плакатам в руках элвен:
— Может, я не шибко грамотен, но там намалевано чего-то про торжество правды и надежду на городской суд. Так что никак нет, призывов к мятежу и бунту не отмечено.
— Стражница, а тебе с напарником не нужно срочно отлучиться по делам? — еще один решил зайти с козырей, украдкой блеснув золотым урезом новехонького гульдера.
— Не-а. Самовольное оставление места патрулирования карается лично капитаном Валлен, а у нее рука тяжелая и язык острый. Не стоит оно того, господа хорошие. Дерут остроухие глотку, ну и пусть надрываются. Хоть денек, да их. Охрипнут и сбегут.
— Бреннан? — разбрызгивая сапогами лужи, к стражникам подошел Карвер Хоук. Свысока, как петух на рассыпанное зерно, скосился на разом притихших дворянчиков. Младшему из братцев Хоук явно не терпелось расквасить чью-нибудь кстати подвернувшуюся физиономию. — Помощь нужна?
— Они уже уходят, — с нажимом сказала Бреннан. — Верно, мессиры? Вы ж такие деловые да занятые. Хлопот невпроворот — мечи отполировать, девиц в «Розе» за жопы лишний раз ущипнуть. Еще можно пойти в порт и обозвать кунари рогатым демонским отродьем, но не советую — наваляют.
Молодые люди недовольно забухтели и с неохотой убрались прочь, напоследок отважно выкрикнув в сторону эльфов какую-то гадость. Остроухие в ответ презрительно засвистели. Роско выудил из кулька последнее печенье и сунул напарнице. Карвер задрал голову к высоким светящимся окнам присутствия:
— Как там у них дела? Варрик обещался присылать весточки, но пока никто не прибегал.
— Сперва будут долго языками трепать, — вспомнила опыт присутствия на судейских заседаниях Бреннан. — Адвокат выступит, истцу слово дадут, потом обвиняемому, затем потащат к ответу свидетелей той и другой стороны. Коли дельце запутанное, могут до самого вечера проваландаться. Судья Ваниард вообще мужик дотошный. Как-то седмицу всех мурыжил, пока не определился с приговором.
— Твою-то мать, — Карвер надрывно зевнул, прикрыв рот. — Ладно, что поделать, раз уж я обещался Мерриль не бросать ее друзьяшек в беде. Мокнем дальше. Я потом сгоняю кого-нибудь из остроухих в лавку купить пожрать. На вашу долю брать?
— А как же, — дружным хором откликнулись блюстители. — Да побольше!





Монна Авелин Валлен закончила излагать содержание допросных листов, и зал охватила сумятица. На балконе люди и нелюди заключили краткое перемирие против общего врага. Они свистели, швырялись протащенными под полой грязными тряпками и объедками, норовя попасть в ответчика, молотили каблуками по полу и требовали у капитана Стражи немедленного ордера на арест. Чистая публика взволнованно шепталась, корчила брезгливые физиономии и тянулась ближе с расспросами к семейству Хоук.
Усугубляя волнение, снаружи долетели дружные неритмичные выкрики. Глянувший в окно Эрскин шепнул судье: около присутствия сошлось около двух десятков эльфов. Остроухие ведут себя крайне вызывающе, размахивая при том лозунгами, восхваляющими самый справедливый в городе Киркволльский суд. Городская стража в лице патрульных бдит. Хватать и вязать не торопится. Погромов и дебошей эльфы пока не учиняют, только самозабвенно дерут глотки.
Де Северейль выглядел изрядно приунывшим и сбитым с толку. Стряпчий теребил орлейца за рукав, настойчиво толкуя о том, что еще остается шанс выкрутиться с наименьшими потерями. Речи не достигали цели, мессир Микайлен не слушал.
— Тишина в зале! — не выдержал судья Ваниард, звонко пристукнув молотком по бронзовому диску. — Приставы, займитесь делом!
Выкроив зверские физиономии, приставы заспешили вдоль рядов, требуя от публики умолкнуть. Под угрозой того, что властью судьи заседание будет объявлено закрытым и всех пришедших немедля попросят вон. Незвирая на жалованное предкам лично королем Неварры дворянство, толщину кошелька и того, сколько сотен гульдеров двор Наместника задолжал Торговой гильдии.
Двоих особо рьяных крикунов все-таки пришлось выкинуть за дверь. Порядок более-менее восстановился, зрители притихли. Не самый худший исход. Случалось, прения оборачивались банальным мордобоем прямо перед трибуной судьи. Куда катится мир, никакого уважения к закону.
— Монна Авелин, — окликнул судья, — верно ли я понял, исходя из ваших слов и представленных отчетов Стражи, вы обвиняете присутствующего здесь мессира де Севрейля в сообщничестве с подданными Тевинтерской империи в части нарушения закона от 5:35 Священного века и статей Лломериннских соглашений, запрещающих торговлю живым товаром на землях Вольной Марки?
Фрегонд отбил пальцами дробь на перилах ограждения места для истца и вдумчиво глянул на монну Валлен.
— Никак нет, ваша честь, — бойко возразила капитан Стражи. — Я всего лишь огласила показания задержанных. Которые надлежить тщательно проверить, ибо они сделаны имперцами и могут оказаться лживыми наветами. Лишь затем, согласно кодексу законов города, мы сможем осуществить задержание и предварительный допрос условно подозреваемого. Единственное, в чем я готова прямо сейчас признаться уважаемому суду — в злоупотреблении служебным положением. Да, я предпочла выбрать из двух зол меньшее. Особняк Гоферра слишком часто фигурировал в качестве места осуществления тайных злодеяний, с которыми связывали имя мессира де Северейля. Я закрыла глаза на самовольный захват домовладения, и готова по всей строгости закона ответить за свои действия. Присутствие истца в особняке гарантировало, что Гоферра впредь не станет прибежищем незваных гостей из Тевинтера и похищенных элвен.
Ваниард не сомневался: они все обсудили заранее. Монна Авелин, пронырливый адвокат и мрачный тевинтерский эльф. Выработали стратегию и стойко ее придерживались. Эльф умудрился стать служащим Стражи, а значит — одним из своих. Авелин будет прикрывать остроухого, даже рискуя собственным положением. В глазах сочувствующей публики она вновь предстанет героиней, готовой на все ради благополучия города и соратника.
— Мессир де Северейль не желает ничего добавить к сказанному? — Эрскин безошибочно истолковал молчание судьи.
— Они, э-э... ваша честь, они меня вынудили! — жалостливо выкрикнул Микайлен. Его стряпчий шагнул назад, обреченно вжав лысоватую голову в плечи.
— Разъясните, кого конкретно вы имеете в виду, — уточнил Ваниард.
— Да все их же! Демоновых выкидышей из Тевинтера!
— По отношению к которым, согласно вашему недавнему заявлению, вы нерушимо соблюдали взятые на себя обязательства по надзору за доверенным имуществом?
— Да, но... — орлеец неуклюже затоптался за конторкой, — поначалу-то все впрямь устроилось недурно. Покуда не пошло наперекосяк. С жильцами то и дело возникали затруднения. Владелец, Эримонд, постоянно требовал денег. Повадился каждые пару месяцев слать письма. Начал с вежливых напоминаний, закончил угрозами. Когда я пару раз промешкал отписаться, он чего удумал, сучий потрох! Натравил подручного, сущего демона в человечьем обличье, к тому ж колдуна. Вроде как в помощь, а на самом деле — приглядывать за мной. Ваша честь, вот как на духу! Что обычный человек может поделать против имперского магистра?
— Убить, к примеру, — довольно громко бросил элвен. На балконе заливисто хохотнули и затопали.
— Я просто не мог находиться рядом с ним! Денно и нощно трясся, вдруг ему по злобе взберет чего дурного с моими домашними вытворить, — слезливо причитал мессир Микайлен. — Струхнул и под предлогом Мора подался с семейством в Маркхэм. Этот тип остался. Это он тут грязные делишки проворачивал, а я ни сном ни духом!
— Вот как, — раздумчиво протянул судья.
— И куда же подевалась сия зловещая и всемогущая личность? — влез с вопросом Фрегонд.
— А я не... я не знаю... — забубнил де Северейль. — Как остроухий захватил особняк, они несколько раз пытались от него избавиться и... ну, однажды ушли и больше не вернулись. Я решил, обратно на север подались, либо элвен порубил в кусочки.
— Домовладелец связывался с вами после того, как его посланец таинственно сгинул? — быстро спросила Авелин. — По-прежнему вымогал плату за аренду особняка?
— Да... В смысле, конечно нет!
— Так да или нет? — рявкнула капитан Стражи.
— Монна Авелин, не забывайтесь! Вы не в казармах на допросе, — воззвал адвокат.
— Тогда пусть орлейский засранец перестанет юлить хвостом и отвечает если не мне, то суду! — вспылила Авелин. — Никто, ни один задержанный не упоминал никакого личного посланца Эримонда! Были местные работорговцы из банды Данзика, были разрозненные шайки наемников, преследовавшие Фенриса... в смысле, истца. Были тевинтерцы, устраивавшие похищения и вывоз элвен, но никакого могущественного чародея! Хорошо, в Страже служат самые обычные люди. Мы не способны слету распознать колдуна, нам можно чарами отвести глаза, но тогда на кой ляд в городе околачивается столько храмовников? Они годны только статую Пророчицы в соборе надраивать без устали и Казематы мести с утра до вечера? Три года неучтенный и неуловимый магистр безнаказанно шароебился под носом у рыцарских патрулей, а командор Станнард и ее соратники по Ордену палец о палец не ударили? Ваша честь, могу я высказать свое категорическое недоверие подобным заявлениям ответчика?
— Можете, если проявите немного сдержанности в поиске истины.
— Прошу прощения, ваша честь. Но такого... такого просто не может быть. Я настаиваю, чтобы ответчик назвал имя человека, внушившего ему столь беспредельный ужас! — не унималась капитан Стражи. — Или вы, мессир, не удосужились поинтересоваться такой незначащей мелочью?
— Ответчик, потрудитесь дать ответ на вопрос.
— Ваша честь, я... ну...
— Отвечайте, — Ваниард добавил в голос каплю сухой строгости.
— Кинтаром его кликали, — помаявшись, заявил де Северейль. — Не знаю, имя то было или прозвище.
— Господин судья! Я решительно протестую!..
Головы зрителей бешено завертелись из стороны в сторону, высматривая источник безрассудного выкрика. Авелин нахмурилась. Эльф позволил себе быструю, едва уловимую ухмылку и что-то сказал капитану Стражи.
Судья прищурился, вглядываясь в нахала, нарушившего ход процесса. Чернявый наглец занимал место на два ряда позади от Хоука с его присными. На суд он явился в компании давно знакомой Ваниарду незадачливой морячки Изабеллы, и здорово смахивал на ее верного соратника по пиратскому ремеслу. Только шляпы с перьями и повязки на глазу недоставало.
— Мэтр Фрегонд, ваш свидетель?
— Нет, — обескураженно признал адвокат.
Эрскин замахал в сторону вскочившего на ноги нарушителя порядка:
— Пристав! Живо выставить и обратно не впускать!
— Погодите, — удержал негодующего секретаря Ваниард. — Молодой человек, вы представляете какую-то из участвующих в тяжбе сторон? Тогда сядьте и ждите. В свой черед вам дадут возможность высказаться.
 — Я представляю свою многострадальную родину, — упрямо заявил чернявый, говоривший с певучим антиванским акцентом. — Известную здесь как империю воплощенного зла и коварства. На которую этот вот непомерно трусливый болтун, ответчик, только что выплеснул слишком много незаслуженной грязи!
В зале испуганно ойкнули. Благородная публика дружно шарахнулась в стороны, отодвигаясь подальше. С балкона незнакомцу пожелали захлебнуться дерьмом в выгребной яме. Изабелла многозначительно отчеркнула большим пальцем поперек шеи. Уловив намек, крикуны заткнулись.
— В Киркволле что, снова открыли тевинтерское посольство? — вполголоса спросил у секретаря Ваниард. — Когда успели?
— Ваша честь, с того дня, как разгневанные горожане разгромили их логово, имперские чинуши сбежали и не возвращались, — скривился Эрскин.
— А этот откуда взялся?
— Не могу знать, — секретарь откашлялся, решительно воззвав: — Молодой человек! Вздумали скандалить, так хотя бы назовитесь! Монне капитану еще протокол на вас составлять об оскорблении суда!
— Мы с леди капитаном не настолько близки, чтобы предаваться взаимным оскорблениям. Пока нас объединяет только стремление высказать свое недоверие ответчику и искреннее возмущение его ложью, — с легкостью отбрил чернявый и коротко представился: — Ваша честь, я Дориан.
Имя он бросил со столь непринужденным вызовом, будто оно объясняло все и сразу. Появление в суде, готовность эдакого принца крови инкогнито вступиться за честь своей страны, какова бы она не была, и развязные манеры морского разбойника.
— У подданного Империи должна быть фамилия, — въедливо напомнил Эрскин.
— Она слишком известна, чтобы трепать ее попусту.
Среди чистой публики сдавленно прыснули. Кажется, это были монна Амелл и дворф Тетрас.
— Но если господину судье необходимы убедительные доказательства моего происхождения...
Изабелла аж подпрыгнула на скамье, обеими ладонями сцапав запястье приятеля. Зашипела разъяренной кошкой, так что сидевшие поблизости расслышали:
— Малыш, ты идиот? Башкой думать не пробовал?..
— Да ладно, монна Исабел, это простейшее...
— Не сметь! — страшным шепотом рявкнула пиратка. — Жить надоело?
— Я его знаю, — устало подал голос эльф. — Да, ваша честь, он из Тевинтера. Достаточно высокорожденная сволочь, чтобы говорить от лица Империи.
— Благодарю за заступничество, carisse [искаж. «дорогой»], — раскланялся Дориан.
Элвен начал угрожающе вставать со скамьи. Авелин уронила тяжелую ладонь ему на плечо, силком усадив обратно. Секретарь Эрскин и Фрегонд грустно взирали на судью. Как донельзя вымотанные наставники в детском приюте, чьи подопечные затеяли свирепую драку подушками. Временно позабытый всеми де Северейль вполголоса отчитывал своего стряпчего.
Создатель, что удержало руку Твою от того, чтобы еще столетия назад ко всеобщему удовольствию стереть Тевинтер с лица земли? Понаедут тут и начинают во все совать свой нос. Ладно, пусть выскажется, от суда не убудет. Мало ли что.
Ваниард грохнул молотком по бронзовому диску:
— Мессир Дориан, согласно законам Киркволла вы, как чужеземец из потенциально враждебной страны, не можете выступать полноправным свидетелем. Однако сказанное вами будет занесено в протокол заседания и принято во внимание судом... гм, как частное мнение независимого эксперта. Говорите уже, да побыстрее.
— Ваша честь, в свое время я имел сомнительное удовольствие быть знакомым со всеми лицами, упомянутыми ответчиком. Магик Бри Кинтар действительно служит дому Эримонд, но в последние годы он не покидал пределов страны и уж точно не бывал в Киркволле. Он никоим образом не тянет на демона в человечьем обличье. Средненький уровень магического Дара не позволяет. Что касается Ливиуса Эримонда... Ну, у этого господина не счесть недостатков. Крайне небрежное обращение с семейными финансами, дурной вкус в одежде, рискованные знакомства и безудержное стремление карабкаться по головам ближних повыше... однако кто из живущих без греха?
Увлекшись, Дориан вышел в проход между рядами и разглагольствовал в полный голос. Как ни странно, его не перебивали.
— Однако магистр Эримонд не настолько беден, чтобы выцарапывать гроши из арендаторов в далеком Киркволле. Назначив управляющего, он вскоре совершенно утратил интерес к дому в провинции, как его?..
— Гоферра, — охотно подсказали с нескольких сторон.
— Точно. Как независимый эксперт, позволю себе сделать один-единственный вывод — мессир де Северейль не первый, кто тщится прикрыть свои грешки щитом зловещей репутации Империи. Да, мы отнюдь не образцы добродетели, — Дориан пожал плечами, — и Пророчицу на костер отправили именно в наших землях и по решению нашего правителя. О чем нам заботливо напоминают девять столетий подряд. Однако подобная мелочность невероятно раздражает. Мы никого не заставляли присваивать чужой доход и способствовать промыслу работорговцев. Похищения отвратительны, должен заметить. Можете не доверять моим словам, но спасибо, ваша честь, что согласились выслушать. Dixi, я все сказал.
— Эй, тевене! Милашка! — звонко прокричали сверху. Какая-то бойкая девица аж улеглась на ограждение и призывно махала руками. — Ты не занят сегодня вечером?
— Сегодня занят, монна, но завтра буду в таверне «Висельник», — сверкнул ослепительной улыбкой Дориан.
— Я непременно загляну, — обещала барышня. — Ты дождись, ладно?
— И я тоже приду! — взвизгнули по соседству.
— И я!
— Я первой была, козы драные! Идите нахуй, отвалите от него!..
Изабелла молча показала скандалившим на балконе девушкам неприличный жест. Сгребла уже болтавшего с какой-то дамой приятеля за локоть и потащила за собой. Им охотно уступили места на скамье рядом с компанией Хоука. Под смешки окружающих пиратка немедля кинулась в объятия к дворфу.
Яркое выступление тевинтерца вынудило изменчивое настроение общества заколебаться. Неприязнь сменилась робкой и еще неосознанной готовностью поддержать элвен с его непомерными притязаниями. Весы правосудия задумчиво покачивались, не спеша склониться на чью-то сторону.
Капитан Стражи притоптывала каблуком по мраморному полу. Остроухий вновь прикинулся статуей, де Северейль уныло поник. Его стряпчий перетек ближе к Эрскину и зашептался с ним.
— Ответчик, вам есть что сказать в ответ на заявление эксперта?
— С каких пор киркволльский суд начал слушать имперских проходимцев? — огрызнулся Микайлен, но былая убедительная горячность в его голосе истлела. — Врет он все.
— Также, как лжет истец, — поддакнул Фрегонд.
— Ага. Наверняка сговорились оклеветать честного человека, — де Северейль с мукой глянул на высокие двери зала заседаний. Перевел тоскливый взгляд на Ваниарда, шаркнул ногой и почти застенчиво предложил: — Сделку, ваша честь?
— Несколько вопросов, дабы суд убедился в вашей готовности сотрудничать, — чопорно отозвался Ваниард. Авелин подобралась, готовая броситься вперед, и теперь уже эльф легким движением удержал капитана Стражи на месте. — За годы службы управляющим Гоферры вы хотя бы единожды осуществляли в особняке ремонтные работы?
— Собирался, но как-то все время деньжат не хватало. Арендаторы вроде не жаловались...
 Фрегонд торопливо поднял открытую ладонь в знак просьбы дать слово.
— Чуть позже, мэтр. Когда вам пришла в голову мысль использовать особняк не по назначению?
— Н-ну, это... Как монна капитан говорила, где-то с 9:28 или чуть раньше... Жильцов было не сыскать, а выплачивать городу налоги за эдакую хоромину все-таки надо...
— Ответчик, вы действительно вносили в городскую казну положенные суммы?
— Э-э, некоторым образом да... кажется. Надо будет свериться, но я уверен, какую-то мзду мы в казначейство отправляли...
— Вы содействовали тому, чтобы удалить истца из особняка?
— Всего-то пару раз отправил за его шкурой наемников! Проку от этих самоуверенных тупиц все равно никакого не было.
— Именно поэтому вы не обращались к Страже? Пустили дела на самотек в надежде, что все как-нибудь образуется? Истец покинет дом или будет убит, вы сможете вернуться к доходному промыслу и нежной дружбе с городским отребьем?
— Ваша честь!.. — взвыл мессир Микайлен.
— Позволю себе замечание частного порядка. Де Северейль, ваши деяния позорят репутацию Орлея в глазах жителей Вольной Марки. Суд рассмотрит ваше предложение о сделке, но не во время текущего заседания. Капитан Валлен?
— Здесь!
— Суд поручает вам взять этого человека под стражу, не удаляя его из присутствия до конца заседаний. Возможно, суду еще понадобится обратиться к вам с вопросами.
— Будет исполнено, ваша честь, — Авелин с нескрываемым удовольствием вытащила приунывшего орлейца из-за конторки. Подталкивая в спину, увела в дальнюю часть зала, к отгороженной частыми прутьями скамье для опасных подозреваемых. Звякнули ключи, под смешки и одобрительные выкрики вяло упиравшегося мессира де Северейля впихнули в клетку. Монна Валлен уселась неподалеку. Стряпчий орлейца поспешил уйти, его никто не задерживал.
— Мэтр Фрегонд, вы просили слова?
— Да, ваша честь. Вне зависимости от решения, которое примет суд, я считаю необходимым указать на некоторые важные обстоятельства, — зачастил адвокат. — Не будучи собственником здания, истец добровольно и за собственный счет предпринял шаги к его улучшению. В данный миг Гоферра, из-за пренебрежения ответчика длительное время пребывавшая в запустении, ремонтируется. Для приведения особняка в жилой вид уже нанята дворфская артель, беженцы из Ферелдена и городские эльфы. Истец предполагает в будущем создание постоянных рабочих мест и...
— Достаточно, я понял.
Адвокат понятливо кивнул и умолк. В зале озадаченно шушукались. На балконе при словах о рабочих местах не на шутку взволновались — чернь Киркволла хваталась за любую возможность заработать лишний грош.
Размышляя, судья Ваниард глянул на истца. Остроухий по-прежнему не вызывал у него ни капли симпатии. Но изовравшийся в попытках свалить вину на других и полагавший, что над ним нет власти закона де Северейль выглядел еще гаже. Да, эльфийский приют посреди кварталов Верхнего города будет торчать, как бельмо на глазу. Вскоре на его обитателей дождем польются жалобы соседей. На постоянный шум, мелкие кражи, просто на то, что остроухие смеют дышать одним воздухом с людьми. Однако можно обязать элвен принимать к себе беженцев и человеческих сирот. Возможно, это отчасти смягчит недовольство. В попечительский совет непременно войдет монна Амелл, производящая впечатление женщины разумной и деловитой. Она сумеет уладить конфликты. А если не сумеет, в дело вступит ее решительный сынок с беспринципными приятелями.
Нельзя спешить с принятием решения, но и затягивать паузу сверх необходимого тоже вредно. Переменчивое внимание зрителей должно безраздельно принадлежать судье.
— Рассмотрев доказательства и выслушав мнения сторон, суд Киркволла отрешает мессира Микайлена де Северейля от исполнения обязанностей управляющего особняком Гоферра. Городской Страже предписывается провести тщательное расследование деятельности оного человека в качестве управляющего, представив суду результаты дознания.
Публика на редкость единодушно захлопала.
— Властью, дарованной ему наместником и гражданами вольного города Киркволла, согласно пунктам 15 и 22 Лломерингских соглашений, а также разделу кодекса законов города Киркволла об имущественном и земельном владении, статьи с 19 по 25, суд объявляет притворной и расторгнутой сделку, заключенную тевинтерским магистром Ливиусом Эримондом. Причина — злонамеренное и долгосрочное отсутствие надзора за купленным домовладением, пренебрежение обязанностями домовладельца, передача полномочий управляющего лицу, не заслуживащему доверия, и...
— И нехрен тевинтерской сволочи владеть особняком посреди нашего города! — хором заблажили на балконе.
— Вот именно, — судья позволил народу безнаказанно высказать наболевшее и накипевшее. — Мессир Эримонд будет надлежащим образом уведомлен об отторжении бывшей собственности. Тем самым с настоящего момента особняк Гоферра приобретает статус вымороченного имущества, лишенного владельцев, и переходит под руку города Киркволла.
Мастер Тетрас что-то бросил своим спутникам, вынудив всех резко умолкнуть. Волна тишины расходящимися кругами побежала по залу. Тревожные вопрошающие взгляды скрестились на трибуне судьи. Эльф качнулся вперед, навалившись на ограждение и стиснув кулаки.
Ваниард внушительно замолчал. Мимолетно озадачившись вопросом, не станет ли скандальное дело последним, которое ему удастся рассмотреть в суде?
— Канцелярии наместника потребуется время для оформления надлежащей документации. Истцу надлежит в течение седмицы предоставить суду список достойных личностей для организации будущего попечительского совета. Также истцу и его представителям предлагается обсудить условия соглашения, при соблюдении которого суд рассмотрит возможность удовлетворения ходатайства мессира Велоти о предоставлении ограниченных прав пользования домовладением, именуемым особняком Гоферра.
— Волосатые яйки Создателя, это ведь означает «да, остроухий засранец, вскоре ты законно получишь ключи от своего грязного склепа»? — в потрясенном и уважительном молчании громко спросила Изабелла. — Варрик, милый, судейский хрыч ведь это имеет в виду? Нам стоит крикнуть «Ура судье Ваниарду!» или что-нибудь типа того?
— Приговор не вынесен, заседание не объявлено закрытым, — сдержанно разъяснил взбалмошной подруге дворф. — Как только, так сразу можешь начинать кричать.
— Ваша честь! — голос из дальнего конца зала остановил уже взлетевший и готовый опуститься на звонкую бронзу молоточек. — Ваша честь, приношу свои извинения за слишком позднее вмешательство. Вынужден даже не попросить, но потребовать слова от имени Наместника и города. В конце концов, вы же согласились выслушать тевинтерского бродягу.
Высокий, невозмутимого вида мужчина с рыжеватыми волосами и в золотисто-зеленом камзоле с алыми отворотами прошагал через беспокойно волнующийся зал к трибуне судьи. Завидев его, монна Амелл нахмурилась. В нарушение всех правил приличия дама вцепилась в рукав дворфа, рывком притянув его ближе:
— Мастер Тетрас, ради Андрасте и всей благости ее, ответь — ты потолковал насчет нашего дела с сенешалем?
— Нет, — растерянно протянул гном.
— Как это «нет»? — опешила женщина. Подняла взгляд на вытянувшуюся физиономию сына и хмурого Ваэля: — Вы... демоны вас поимей, мы пытаемся отсудить особняк в центре города и никто из вас не догадался заранее оповестить Брана? Никто не попросил его о поддержке и не предложил союза?
— Я забегался и позабыл, — скорбно признал ошибку Варрик.
— А меня никто не предупредил, что надо сходить, — заикнулся Хоук. — Этот бумагомарака меня терпеть не может и приказал дальше дверей канцелярии не пускать.
Себастьян Ваэль предпочел отмолчаться. Ибо тоже пренебрег визитом в Цитадель и не перемолвился должным образом с мессиром Браном Кавином, сенешалем Наместника.
— Мужчины, — с презрением бросила Изабелла. — Как вы в сортире-то управляетесь, если вам дорогу не указать и свечку не подержать? Леди Ли, крепитесь. Если что, я всегда готовая встретить сенешаля вечерком в «Розе» и пощекотать ножичком под ребрами. Чтоб стал малость посговорчивей.
— Спасибо, дорогая, — монна Амелл на миг прикрыла набрякшие веки, собираясь с духом. — Так. Не паникуем. Не все потеряно. Судья вроде на нашей стороне, попробуем договориться... Ладно мой бестолковый сыночек, но от тебя, Варрик, я такого промаха не ожидала!
— Мне нет прощения, монна. Я повешусь сразу, как только меня выкинут отсюда пинком под зад. Чего этот крючкотвор там лопочет?
— ...Таким образом, согласно пунктам 35 и 36 земельного кодекса, объявленное вымороченным имущество было только что вручено уважаемым судом под надзор города, — ровным и чуточку скучающим тоном развивал мысль Бран Кавин. — Реквестированное здание не может быть напрямую передано частному лицу, гильдии или иному объединению, на что недвусмысленно указывается в разъяснениях к статье 37, даже по требованию суда или личному распоряжению Наместника. Дом будет опечатан, осмотрен и оценен комиссией, а в надлежащий срок выставлен на торги.
— Бран, — скрипуче окликнул эльф, вставая.
— Фенрис, довольно, — отрезал сенешаль, продолжая начатый невесть когда, но так и не оконченный спор. — Мне хватило нытья Шеймуса. Я вам обоим говорил и повторяю сызнова — закон есть закон. Судья расторг тевинтерскую сделку, вручив дом в управление городу. Прекрасно, значит, будет объявлен аукцион, сборы от которого пополнят оскудевшую городскую казну. Ты и твои друзья можете принять участие в торгах наравне с другими претендентами.
— У нас в жизни не хватит денег выкупить особняк в Верхнем городе. Ты знаешь, сколько я... сколько труда мы вложили в треклятый дом, — стоял на своем элвен.
— Принеси в канцелярию подсчеты ваших затрат на ремонт. Я похлопочу, чтобы с продажи особняка тебе компенсировали часть расходов.
— Утраченную надежду ты тоже компенсируешь?
— Пожалуйста, давай без дешевого морализаторства и драматических упреков на публику, — скривился мессир Кавин. — Ваша честь, приговор суда вынесен и остается в силе?
— Не позволяйте ему сделать это, — впервые за время судилища элвен впрямую обратился к судье. — Знаю, я... мы, элвен, никому из вас не по душе. Всего лишь раздражающая короста на краю человеческих жизней. Мелкая расходная монета, сами по себе и сами за себя. Но иногда мы тоже обретаем голос. Пусть даже столь слабый, как мой, — он коротко глянул в притихший зал и снова опустил голову.
— Сейчас разрыдаюсь, — Изабелла трагически шмыгнула носом. — Мерзавцы, кто его подучил? Варрик, ты? Монна Ли, одолжите платочек.
— Мы можем сделать хоть что-то? — подал голос из-за плеча морячки Дориан. — Вмешаться, остановить суд, просить об дополнительном рассмотрении, вызвать этого вашего сенешаля на поединок?
— Поразить судью молнией с неба, — кивнул Варрик. Хрустнул пальцами и повернулся к удрученно притихшему мессиру Ваэлю: — Андрасте мне свидетельница, я не хотел, но другого выбора не остается. Певчий, ты не хуже меня знаешь, чем обернется проигрыш. Не для нашей банды, мы как-нибудь переживем. Но для Фенриса он точно станет началом конца. Он шагу больше не ступит через порог Церкви, понимаешь это? Эльф слишком горд, чтобы пользоваться нашим гостеприимством или ютиться в ночлежке. Остроухий ударится в безудержный запой, как только Бран вышвырнет его из особняка. А сенешаль это сделает. Себастьян, Андрасте не простит тебе гибель невинной растоптанной души, коли ты не вмешаешься. Я тебя никогда не прощу.
— Шантажист, — одними губами выговорил несостоявшийся старкхэвенский принц, прежде чем встать со скамьи и воззвать: — Ваша честь! Со всем почтением к уважаемому суду прошу слова!
Ваниард только рукой махнул — мол, разрешаю.
Белые легкие доспехи Ваэля посверкивали и поскрипывали, пока под тающими взглядами киркволльских дам он поднимался на возвышение.
Себастьян был само благородство, порыв и убедительность. Человек, рискнувший публично и непредвзято говорить о трудностях, испытываемых обитателями эльфинажа, и о полнейшей незащищенности элвен перед людскими законами. Он напомнил притихшим слушателям о падении и позоре лучшего из полководцев Ферелдена, Логейна Мак-Тира, уличенного в торговле живым товаром, эльфами из Денерима. О подвиге Героини Ферелдена, долийки, пожертвовавшей жизнью ради спасения целого мира. О том, что незаметный и нескончаемый труд элвен во благо людских городов никогда не бывает оценен по достоинству. Что на сей раз Церковь не совершит всегдашней ошибки и не покинет в беде малых сих. Андрасте воспевала сильных, не забывающих защищать и поддерживать слабых, подав тому немеркнущий образец своей жизнью и смертью. Именно этому примеру следует Фенрис Велоти, а мы в повседневной суете не замечаем скромного героя среди нас.
К финалу речи собравшиеся были единодушно готовы устроить Брану Кавилу показательную казнь четвертованием, если он снова заикнется о реквестиции особняка в городскую казну.
Осознал это и сам мессир Бран. К тому же он заметил, что неподалеку от него маячит капитан Авелин с крайне неоднозначным выражением лица.
— Аренда, — торопливо предложил сенешаль, когда отгремели бурные аплодисменты и стихли женские всхлипывания. Истец к тому времени сидел, сложив руки домиком, с видом полной безнадежности уткнувшись лбом в ладони. Что-то заставляло судью заподозрить, что на самом деле непризнанный герой беззвучно потешается над людьми. Или скрывает подступающую истерику. — Статья 40, примат исключительности договоров с Церковью. Город может избежать общественного аукциона, передав здание напрямую в аренду Церкви или ее представителям. При непременном условии публичного подтверждения...
— Истец! — рявкнул судья, сознавая, что в кои веки теряет терпение. — Мессир Себастьян! Вы согласны в присутствии граждан Киркволла клятвенно подтвердить, что ваша богадельня будет находиться под покровительством Церкви, а мессир Ваэль выступит вашим непосредственным куратором?
— Да! — дружным хором откликнулись человек и элвен.
— Речь идет о сроке не менее двадцати лет, — сухо и непререкаемо заявил Бран. — При этом сумма ежемесячного взноса за здание должна составлять не менее пятидесяти гульдеров. Предупреждаю, так как для вас делается исключение, в знак благонадежности город требует единовременной выплаты залога, равного полугодовой стоимости аренды. Ожидаю вас завтра в канцелярии Наместника для подписания договора и определения стоимости аренды. Залог, так и быть, можете выплатить в рассрочку до наступления Первого Дня.
— Что?! — вот теперь эльфа проняло. Он зарычал сквозь зубы, точно озлобленный дикий зверь.
— Все ты отлично слышал! — рявкнул в ответ сенешаль. — Завтра утром чтоб был в канцелярии! Вносишь полугодовой залог и можете устраивать свое прибежище для скорбных духом! Ваша честь, господин судья!..
— Властью, данной этому суду уважаемым городским собранием, с завтрашнего дня особняк Гоферра передается в долгосрочную аренду под нужды Церкви в лице ее представителей, коими выступают мессиры Себастьян Ваэль и Фенрис Велоти. Необходимые документы получите в канцелярии суда. Заседание окончено!
Ваниард не рассчитал замах молоточка и смахнул бронзовый диск с трибуны. Эрскин успел поймать его на лету и с укоризненным видом поставил обратно. Вторая попытка ударить в гонг вышла успешней.
— Ура! — завопила Изабелла и повисла на шее у своего тевинтерского дружка. Тот оторопел, но смирился с бурным темпераментом Ривейни. — Мы победили! Ура нам, ура судье!
Пусть лучше он, чем я, содрогнулся судья Ваниард, представив, как морская волчица прыгает на трибуну и душит его в объятиях. О нет, на сегодня с него достаточно. Самое безумное и нелепое заседание на его памяти. Которое ему будут припоминать до конца жизни. Даже если он сбежит на другой конец мира, в Пар Воллен, на рыночной площади к нему непременно привяжется рогатый здоровяк с вопросом: «Малопочтенный, не ты ли был тем придурковатым судьей, что вручил эльфу особняк посреди человеческого города?»
Но сделанного-то не воротишь. Пусть теперь жильцы окрестных домов строчат кляузы и собирают подписи под требованием выселить остроухих вон.
Кто-то из приставов настежь распахнул окна. Впустив в душный зал холодный осенний ветер и торжествующие вопли элвен на площади. Эрскин и Фрегонд пожали друг другу руки — уважающие друг друга мастера своего дела после тяжкой работы. Сенешаль Бран предусмотрительно ускользнул внутренним коридором. Капитан Авелин и ее подчиненные утащили продолжавшего возмущаться орлейца. Хоук с матушкой протолкались к скамье истца, с двух сторон подхватили эльфа и спешно повели к выходу из зала. Ваэль, Тетрас и морячка с приятелем отвлекали внимание разгоряченной и полной любопытства публики.
— Мне надо... надо отойти куда-нибудь, — пробормотал эльф, едва они скорым шагом миновали вестибюль присутствия и выскочили на погруженную в сумерки площадь.
— Ага. Давай сюда, — Хоук понятливо свернул направо от распахнутых дверей. Эльф шмыгнул в образованный выступами плоских колонн и скрытый от посторонних взглядов уголок. Оттуда немедля долетели звуки сухих спазмов вперемешку с невнятными проклятиями и глухими ударами кулаком по камню.
Фенрис никогда в этом не признавался, но все в шайке знали: вынужденное пребывание в многолюдных местах делает эльфа крайне беспокойным. Нарастающее беспокойство с легкостью переплавляется в ярость, и уж тогда спасайся, кто может. Хвала древним богам, сегодня эльфьего терпения хватило до конца долгой и муторной говорильни. Фенрис не наорал на судью, не сцепился с орлейским ублюдком и не превратился в сияющего лириумным огнем призрака.
Леди Лиандра требовательно глянула на отпрыска. Гаррет помотал головой:
— Мам, он мне врежет, если я к нему сунусь. Не надо его трогать. Проблюется и очухается.
— Я в порядке, — не очень убедительно солгал элвен. — Извините, монна Ли.
Пошатываясь, он вышел из закутка. Облизнул кровоточащие костяшки и боком присел на урезе фундамента, ткнувшись локтями в колени. Монна Амелл поддернула шелестящие юбки и пристроилась рядом. Вопреки совету сына, протянула руку, опасливо погладив эльфа по напряженной спине. Фенрис хмуро зыркнул в ее сторону, но не отпрянул.
— Гаррет, сходи поищи своего брата и его даму.
— Златоцвет за галлами не бегает, — Хоук привалился к скрипнувшей решетке, всем видом показывая, что не двинется с места. — Сами объявятся. Фенрис, айда всей бандой завалимся к нам? Выпьем, отметим, как полагается. Заодно прикинем, где разжиться золотишком на оплату аренды. Сколько там вымогает наш запасливый сенешаль?
— Около трехсот гульдеров за полгода, — поторопилась с ответом монна Амелл. Эльф скрипнул зубами:
— Хоук, я найду деньги. Тебе не нужно беспокоиться. Это не твое дело.
— Все та же навязчивая и неизменная песня, — закивал Хоук. — Знакомая до последнего слова. А мне казалось, мы наконец-то стали понимать друг друга. Ты помогаешь нам с нашими затруднениями — мы помогаем с твоими. Без обязательств и этих вот трагических порывов провернуть все в одиночку. Тебе как, получше?
— Еще нет, — на этот раз ответ казался честным.
— Тогда сиди и не рыпайся, пока тебе причиняют добро. Мам, хватит его наглаживать, он же не помойный кот.
Из здания суда вытекла гомонящая толпа — река, распадающаяся на множество притоков и мелких ручейков. Разговоров, сплетен и пересудов о нынешнем скандальном заседании, где судья вынес приговор в пользу элвен, горожанам хватит до следующего года. Благо до его наступления осталось всего ничего.
— Надо всенепременно отблагодарить мессира Ваниарда, — заметила леди Ли. — Будет очень уместно вручить судье и его близким на Первый День умеренно ценный и продуманный подарок.
— Обмотанную цветными ленточками голую Изабеллу? — с готовностью предложил любящий сынок.
— Гаррет Хоук!
— Ладно, одетую.
— Я поговорю с Себастьяном, — вздохнула монна Амелл.
— Ну да, конечно, мессир Ваэль ведь истинный принц, — поддакнул матушке Гаррет. — А я так, шелупонь подзаборная. Но вчера наловчился грязь с-под ногтей выколупывать!
— На кого я трачу лучшие годы своей жизни? — скорбно вопросила у ночного неба Лиандра Амелл. — На оболтусов, не желающих прислушаться к материнским советам!
— Я могу сходить к судье, — предложил почти оправившийся Фенрис.
— Спасибо, дорогой. Уверена, ты справишься с визитом гораздо лучше моих вздорных деток, — монна Амелл привычно игнорировала раздраженное ворчание сына. — Кстати, мы еще увидим милого молодого человека якобы из Империи? Он так своевременно и убедительно выступил с разоблачением вороватого управляющего. Его мастер Тетрас нанял, да? Я знала, Варрик придумает что-нибудь, чтобы обернуть дело в нашу пользу. Магистр, осуждающий работорговлю — безупречное решение, и настолько эффектное! Все в зале были просто поражены!
— Ну вот, теперь моя мать безудержно восхищается смекалистым дворфом, — возмутился Хоук. — А в самом деле, кто это был? Кто-то из антиванских дружков Изабеллы согласился подыграть?
— Нет, — сухо откликнулся эльф. — Это мой давний поклонник. Из Тевинтера.
Монна Амелл взволнованно ахнула и прижала пальцы к губам. Ее сын осекся и подскочил, как ужаленный шершнем в трепетное:
— Фенрис, у тебя от переживаний ум за разум зашел и ты внезапно научился шутить? Вы с Варриком и Изой опять побились об какой-то дурацкий заклад? Признавайся по-хорошему, ты меня разыгрываешь, да?
— По-твоему, я не заслуживаю поклонников? — оскорбился элвен. — Вот спасибо.
— Создатель, да я вовсе не это имел в виду, — пошел на попятный Хоук. — Конечно, у тебя может быть кто угодно и ты заслуживаешь кого угодно, только... только это охрененно безумный выбор. Ты же терпеть не можешь магов. И магию. И все, связанное с Империей.
— Ну так я и не говорю, что это взаимно. Я его сюда не звал. Он сам притащился.
— Гаррет Хоук, дома я вымою тебе рот с мылом, — чопорно заявила леди Ли. — Немедля прекрати осуждать чужую личную жизнь. Уверена, Фенрис и его... его знакомец разберутся между собой без наших советов.
— Ага, поубивав друг друга. Маменька, ты ведь понимаешь, что тевинтерский поклонник остроухого мог всплыть только из былых дерьмовых времен?
— Не называй Фенриса остроухим, это унизительно, — потребовала монна Амелл. — Я все отлично поняла, Гаррет Хоук, и повторюсь — это не твоего ума дело. Ах, вот наконец и они!.. — она поднялась навстречу младшему сыну, его долийской приятельнице и робко выглянувшему из-за их спин незнакомому молодому человеку. Выглядевшему как отпрыск не слишком богатой, но достойной семьи, дворянской либо купеческой.
— Вы прятались? — озадаченно спросила Мерриль. — Ой. Не нужно было вас находить?
— Просто ожидали наших друзей, не привлекая излишнего внимания, — успокоила долийку леди Ли. — Они вышли из суда?
— Да давно уже. Торчат на площади, Себастьяна и парня-тевене не отпускают восторженные дамочки, — наябедничал Карвер. — Варрик в таком цветнике просто не в состоянии удержать язык за зубами, а Иза вовсю пользуется моментом, строит глазки и режет кошельки. Фенрис, тут кое-кто очень просит дать ему возможность сказать тебе кое-что, ты не против?
— Да, — слегка удивился эльф. — То есть не против.
Карвер Хоук вытолкнул застенчивого спутника вперед:
— Знакомься, это Кэл. Кэл, лови шанс, пока элвен не удрал и в настроении слушать.
— Я... я знаю, многие не разделяют моего мнения, — быстро и взволнолванно проговорил молодой человек, — и вы наверняка не очень доверяете таким, как мы. В смысле, вы, элвен — людям. Но я считаю, мессир Велоти, вы совершили сегодня очень важное дело. Вам и вашим друзьям будет очень трудно в этом городе, и я... я хотел бы чем-то поддержать вас. Мне сказали, вы ремонтируете запущенный особняк. Вы ведь не откажетесь от добровольных пожертвований? Можно мне иногда приходить и оказывать посильную помощь?..
— Разумеется! — поскольку оторопевший Фенрис не смог подыскать подходящих слов, монна Амелл привычно взяла дело в свои руки. — Какое благое намерение, молодой человек! Я уверена, ваш поступок послужит достойным примером для вашего окружения. Мы будем благодарны за любую поддержку, конечно же, приходите сами и приводите товарищей. Как море возникает из капель, так маленькие добрые поступки каждого из нас меняют жизнь города к лучшему!
— Мама, — тревожно окликнул Гаррет, — мам, остановись. Ты меня пугаешь.
— А что я такого сказала?
— Ты проповедовала. Я недостаточно чист душой, чтобы стать сыном новой Андрасте, и еще не разработал план, как в случае чего выдергивать тебя с костра. Кэл, спасибо вам. Приходите, в Гоферре для всех сыщется подходящее занятие. Пожертвования тоже не будут лишними. Вы уж извините Фенриса. Он у нас немногословен, как подобает истинному герою.
— Я... я понимаю, — закивал Кэл. — Простите, я крайне невовремя. Желаю вам всего наилучшего. До встречи. Простите еще раз, — юнец неловко поклонился дамам и ушел.




«Увидел во сне. Накануне того для, когда нужно было идти в Цитадель. Рука выводила слово на пергаменте. Так медленно, я чуть с ума не сошел в ожидании».
Объяснение звучало сбивчиво и путано. Как и все, касающееся прошлого Фенриса. Всплывшее из глубин начавшей пробуждаться эльфийской памяти словечко на неведомом языке, «Велоти», могло оказаться чем угодно. Названием деревни, кличкой собаки, сортом винограда или разновидностью плети.
Фенрис решил выбрать его в качестве фамилии.
Клерк в канцелярии Наместника скрипнул пером и шлепнул печать. Авелин торжественно вручила эльфу заполненный лист, поздравив Фенриса Велоти с обретением заслуженного гражданства. Остроухий донельзя смутился, буркнув что-то в ответ.
Интересно, какие секреты и открытия таятся в сумке, доставленной с севера? Что успели разузнать Торольд и его дама, заполучив всего лишь несколько имен? Ворох бумаг заслуживал вдумчивого прочтения и обсуждения вдвоем, так что Варрик оставил короб с письмами в нумере люкс «Висельника». Ждать их возвращения из судейского присутствия.
Заседание прошло совершенно не так, как замышляли матер Тетрас и Авелин — но когда их команде вообще удавалось хоть следовать планам? Загнанный в угол и раздавленный грузом собранных улик де Северейль должен был во всеуслышание признаться в работе на Тевинтер и распрощаться с местом управляющего. Была написана и вызубрена краткая, емкая и душераздирающая речь истца, обеспечивающая безоговорочную симпатию публики. Судья Ваниард оставался темной лошадкой, ибо взяток не принимал, от дружеских подношений упорно отказывался и славился неприязнью к элвен. С другой стороны, судья был известен своей дотошностью, пристрастием к точным фактам и авторитетом, позволявшим ему выносить приговоры, опираясь более на дух закона, нежели его букву.
Вмешательство гостя с севера оказалось как нельзя кстати. Себастьян (чье участие в судилище вовсе не планировалось, а выступление было образчиком удачного экспромта) внес в картину завершающие блистательные штрихи. Они почти добились того, чего хотели, а триста золотых... В сущности, что такое триста золотых для бравой наемничьей команды? Пустяк. Мелочь на карманные расходы.
В гостиной особняка Хоуков шумно откупоривали невесть какую по счету бутылку орлейского шипучего вина. Цокая когтями по паркету, за гостями неотступно следовал мабари Жабон. Обильно хлюпая слюнями, угощаясь со стола и присматривая за порядком. Изабелла ликовала, получив законный повод радостно ужраться вдрызг. Едва присевшего Варрика безжалостно сдернули с удобного дивана и утащили на второй ярус библиотеки. Поговорить надо, шепнул старший Хоук.
Наверху обнаружились Мерриль и Дориан.
Качавшаяся верхом на перилах эльфийка и занявший кресло тевинтерец с подозрением косились друг на друга, ровно два столкнувшихся нос к носу уличных кота. Выгнувших спины и урчащих сквозь оскаленные клыки, решая — с диким визгом подраться так, что клочья шерсти полетят по закоулочкам? Обнюхаться и разойтись миром?
Маги, что с них взять. Воспринимают мир и собратьев по Дару не так, как обычные смертные.
— Никаких чародейских поединков в моем доме, — предостерег Хоук. — Не сметь злить Фенриса и беспокоить матушку. Варрик, что вы с Изой такое нахрен приволокли?
— Сегодня у нас появился отличный шанс обзавестись собственным кузеном Вилли, — с авторитетным видом провозгласил дворф, — позарез необходимым всякой приличной семье. Печально известный и неизвестно от кого прижитый троюродный племянник из дальней провинции. Чьи вызывающие поступки будут взахлеб обсуждать и осуждать в каждом доме Верхнего и Нижнего города.
— Но который хорош и обаятелен настолько, что нельзя просто так взять и выставить его за порог, — с легкостью подхватил Дориан. Говорить о себе, любимом, он мог не переставая и не затыкаясь.
— Тевене, болтун, воображала, дамский угодник, — с обреченным видом перечислил Хоук. — Еще и чародей, если я наловчился верно разбираться в ихней братии. А выглядит точь-в-точь как парень из борделя, косящий под пирата. Из хорошего борделя, руайского, не чета нашенской «Розе».
— Пожалуйста, дружище, можно нам с Маргариткой остаться в блаженном неведении о том, где ты нахватался познаний касательно выбора услуг в заведениях Вал Руайо? — попросил гном.
— Я вложил в этот образ немало старания и воображения, — рискованное сравнение не задело и не оскорбило тевинтерца, вызвав острую улыбку. — Но также я неплохо смотрюсь в мантии со звездами. Желательно с устрашающим посохом наперевес. Постараюсь раздобыть то и другое, раз это необходимо.
Мерриль хихикнула, щелкнула пальцами и запустила в сторону гостя колючий зеленый огонек.
— Варрик, твоего кузена точно не выгнали поганой метлой из Империи за чокнутость? — забеспокоился Хоук. — Эльф вот твердит, якобы все без исключения магистры полоумные. Вдруг этот — самый тронутый умом среди прочих? С него ж станется устроить фейерверк под воротами Казематов и недоумевать — а что я такого сделал?
— Дай гостю привыкнуть к сдержанности местных нравов, — вступился дворф.
— Мой ум грозил поблекнуть, поглощая замшелые трактаты, устаревшие задолго до рождения моего прадеда. Заскучав, я решил предпринять странствие в поисках новых знаний, — магик из Тевинтера поднял раскрытую ладонь. С нее всплыло облачко, мерцающее фиолетовыми искрами. Обратилось в крылатую змейку, затанцевало вокруг блуждающего огонька Мерриль.
— Почему Фенрис сказал, будто ты — его поклонник?
— О, несгибаемый элвен действительно так выразился? Как лестно.
— Варрик, вот скажи мне, как наилепшему корешу, — воззвал Гаррет, отчаявшись добиться хоть одного прямого ответа, — нашей компашке набекрень точно нужен самонадеянный мальчик-чародейчик? Нам проблем не хватает?
— Зато Андерс наконец-то получит достойную компанию и сможет всласть расспросить человека, повидавшего Империю изнутри. Кстати, почему наше благородное сообщество лишено целителя? Кто милосердно избавит нас от головной боли с утра?
— Мы его звали, а он не пришел, — развел руками Гаррет. — Видать, какой-то бедолага в Катакомбах хлебнул крысиного супчика и траванулся. Или начался сезон осенней лихоманки. Или кого-то пырнули в драке ножом под ребро. Или обрушилась шахта. Или Андерс просто прилег вздремнуть и забыл обо всем.
Магические огоньки слились вместе, вспыхнули и рассыпались с едва слышным перезвоном. Возможно, для чародеев ритуал заменял рукопожатие. Эдакий вежливый способ оценить глубину познаний и уровень мастерства впервые встреченного незнакомца.
— И что прикажешь делать, если Андерса не добудиться, а нам позарез нужно срываться с места и истреблять разбушевавшееся очередное порождение Тьмы? — подбросил коварный вопрос Варрик. — У нас есть Мерриль, возразишь ты. Да, она чертовски хороша в своем деле, но нельзя же сваливать всю ответственность на хрупкие девичьи плечи! Давай испытаем кузена Вилли. Наверняка он обучился у имперских малефикаров чему-нибудь полезному и смертоносному. Маргаритка из долин, вот ты что имеешь сказать по поводу?
— Он подчиняет огонь, лед, ветер... и страх, — поделилась Мерриль. — Я хочу сходить с ним на Рваный берег. Будет очень познавательно. Он умеет то, чем не владею я, хотя основой его умений служат наши украденные познания.
— Точно, как я мог забыть, — Дориан трагическим жестом вскинул пальцы ко лбу. — Гибель Арлатана со всеми его архивами тоже на нашей совести.
— Слышишь глас вольных Долов, Хоук? — не унимался Варрик. — Нам нужны деньги. Значит, предстоит снова шариться по развалинам, отбиваться от генлоков и ночевать в мокрых палатках. Еще один маг в отряде — именно то, что нам пригодится.
— Надо подумать, — уклонился от прямого ответа Хоук.
— Так думай, — широким жестом разрешил гном. — Для чего тебе Создатель даровал голову, двери ею вышибать?
— Всего один-единственный разок, и то по случайности! Слушай, ты настолько уверен, что тевене с Фенрисом, будучи в одном отряде, не вцепятся друг другу в глотки?
— Они уже пытались. Сегодня утром. Расспроси Изабеллу, она охотно поделится душераздирающими подробностями. Как видишь, все остались живы и немножко целы. Кстати, ты в последнее время случайно Хартии на яйца не наступал?
— Я с этими полоумными живорезами по одним улицам ходить опасаюсь, — замахал руками Гаррет. — Ничегошеньки я им не делал!
— А вот они совсем другого мнения. Приперлись в «Висельник» и требовали тебя на расправу. Мы их вышвырнули их за дверь, но эту собаку надо разъяснить во всех подробностях. Да пошустрее.
На крутой лестнице возник Хоук-младший. Взъерошенный, с бокалом и легкой затуманенностью во взоре:
— Там матушку осенила очередная сумасбродная затея. Иза и Авелин вовсю ее подначивают. Варрик, пойдем, ты должен остановить безумных пьяных женщин. Ты единственный, кого они послушают.
— А Фенрис вам на что? Он ведь в гостиной? — невольно встревожился Варрик. — Я слышал, входная дверь хлопала. Случаем, не остроухий потихоньку смылся?
— Нет, Себастьян удрал. Трусло воцерковленное. Как только Иза начала распускать руки, мессир принц сразу заскулил, мол, завтра ему вести утреннюю Песнь. Трезвым и пристойно выглядящим, дабы не искушать взоры юных послушниц. А эльф слегка набрался и во всем соглашается с ненаглядной леди Ли. Мерриль! брысь с перил, ты уже один раз оттуда сверзилась!
— Я должен это видеть, — заявил Дориан. — Кстати, я в недоумении. Почему все выпивают и закусывают, и только несчастный дальний родственник до сих пор трезв и голоден?
— Блудного кузена Вилли к столу не звали, — строго заявил хозяин дома.
— Хоук, не будь негостеприимным засранцем, — хмыкнул Варрик. — Ты ж понимаешь, мой кузен не зашуганный мажонок, в жизни носа не казавший за пределы Круга. Сегодня ты его не угостил, завтра он спалит твой ненаглядный особняк. А на суде будет с невинным взором утверждать, якобы рука дрогнула.
— Вы все, будьте свидетелями, — призвал Хоук. — Меня вынудили угрозами насилия и разорения семейного гнезда. Ты, как там тебя, Дориан? В общем, ты приглашен. К ужину и на ближайшую вылазку. Пошли вниз.
Цветник милых дам в лицах Лиандры Амелл-Хоук, Авелин и Ривейни полыхал экстазом нездорового энтузиазма. Подогретого бутылками орлесианского ликера на пряном терновнике и щедро сдобренного порциями бренди из Антивы. Эльф устроился в углу дивана, с меланхоличным интересом созерцая гомонящий женский конклав.
— Проводы Зимы! — хлопнула в ладоши леди Ли, заметив старшего сына. — Гаррет, нужно как можно скорее привести в пристойный вид зал для танцев в особняке! Мы устроим там благотворительный вечер!
— Маменька, — взвыл бесстрашный покоритель Глубинных Троп и истребитель Тварей Тьмы, — мам, какой, к демонам, благотворительный вечер?
— Самый обычный, — заикнулась монна Амелл. Тут же заглушенная возмущенным воплем Изабеллы:
— Нахрена обычный, Лиандра, окстись! На обычных нам уже с десяток раз туфли пообступали! Каждый год одно и то же! Скучно, привычно, уныло! Мы должны подойти к делу с размахом! С огоньком и выдумкой, да, Авелин?
— Ага, — размашисто кивнула капитан Стражи. — Т-точно. Пора внести р-разнообразие в жизнь любимого г-города. Н-но поджигать я вам ничего не р-разрешаю!
— Прекрасная идея, — сходу встрял Дориан, которого никто не спрашивал. — И как же в здешней провинции провожают Зиму?
— Публичные жертвоприношения точно не в ходу, — буркнул эльф.
Изабелла закатила глаза:
— Ради Создателя, милый, пей и помалкивай. Для тебя же стараемся! Стыдно признавать, но ничего особенного марчане предложить не в силах — гости до утра пьют, жрут, танцуют, обжимаются по углам. В отличие от Орлея, убийства на сезонных праздниках не приветствуются. Разве что очень сильно приспичит. Предлагаю новшество. Общие культурные традиции! Проводы Зимы с карнавалом! Маскарадные костюмы, таинственные гости, угадай, кто под маской, вот это все!
— Ага, и ферелденские народные игрища на закуску. Ловить зубами плавающие в ведре с пуншем яблоки. Вслепую пришпиливать хвост жопе друффало. Гадать на женихов и невест по свечному воску, — поддакнул Хоук.
Кажется, он хотел пошутить, но идея была принята с восторгом.
— Зимние праздники в Лотеринге были так очаровательны, — с грустью вздохнула монна Амелл. — Ту простодушную искренность невозможно повторить. Что ж, хоть повеселимся и соберем средства для ремонта Гоферры. Объявим символический взнос за участия в состязаниях. Изабелла будет вознаграждать поцелуями победителей мужского пола...
— О, да-да-да! — азартно запрыгала на месте пиратка. — Я в деле!
— А дам-победительниц кто станет целовать? — булькнула в кружку с элем Авелин. — Фенрис?
— Идите нахрен, — дернул плечом эльф. — Не буду я ни с кем целоваться.
— А как же бе-едные эльфячьи детишки? — коварно пропела Ривейни. — Голодные, холодные, брошенные на произвол судьбы в безжалостном шемском городе?
— Неужто их страдания не заставят тебя хотя бы на один вечер отринуть принципы? — немедля подхватил Дориан.
— Мое детство прошло с ошейником на шее. Что-то никто не рвался мне на помощь. Почему я должен что-то делать для чужих детей?
— Если верить Себастьяну, теперь ты наш скромный и незаметный герой, — Варрик тоже не устоял перед искушением поддразнить приятеля, заслужив убийственно хмурый взгляд.
— Герой обязан совершать подвиги, я в книжке читал, — оделил всех новым знанием Карвер. — Но если ты не хочешь, я всегда готов придти на выручку и... Ай!
Мерриль нежно улыбнулась и стряхнула с пальцев крохотный огонек.
— Это было жестоко и больно! Мы, между прочим, спасаем отпрысков твоей же расы!
— Если отпрыски моей расы не могут сами постоять за себя, они не заслуживают жизни и позорят наш народ.
— Сурово, — восхитился Дориан. — Долийцы все такие?
— Нет, Мерриль у нас воплощенная кротость и миролюбие, — захохотала Ривейни. — Ладно, если эльф продолжит упрямиться, под рукой всегда остается безотказный Хоук. И ужасный тевинтерский магистр. Здешние дамочки прям-таки на мыло изойдут от любопытства и из шкуры вон вылезут ради приглашений. Кстати, бойкие девахи из суда ждут тебя завтра на свиданку в «Висельнике». Добрый совет — ни в коем случае не бери тамошний эль за три гроша. Траванешься.
— Учту, монна Исабел. Только я не магистр.
— А с виду так вылитый, — заметил Хоук. — Хотя я не такой знаток нравов тевинтерских магистров, как остроухий. Но те, которых нам довелось прикончить, отчаянно выпендривались до последнего. Прям как ты. Это у вас в крови, что ли? Открой секрет, кузен Вилли — отчего ты не магистр?
— На испытаниях срезался, — едко предположил Фенрис, — не смог ответить ни на один вопрос, ибо был в стельку пьян.
— Carisse, я попросту оказался слишком хорош, чтобы у преподавательского состава хватило духу отринуть предубеждения и признать — ученик с блеском превзошел учителей, — безмятежно возразил магик. — Кроме того, не стоит забывать о тысячелетних традициях козней, интриг и стремления угостить более успешного претендента стаканчиком чего-нибудь прохладительного, настоянного на корне смерти. Я дерзнул нарушить правила и пренебрег участием в мышиной возне, ибо не нуждаюсь в стороннем подтверждении собственного мастерства.
— Ты это... поосторожней с такими высказываниями на улицах, — от души посоветовал Карвер. — Погоди, если ты маг, но при этом не магистр, тогда кто?
— Альтус.
— Колдун-недоучка, — охотно пояснил эльф. — Обычный и заурядный. На рынках Империи таких пятачок за пучок.
— Милый, ты не боишься однажды захлебнуться желчью? — вкрадчиво поинтересовалась Изабелла. — Говорят, это мучительно.
— Мучительней, чем находиться в одной комнате с магом, отвергнутым своими же учителями?..
— Так! — грохнул кулаком по столу Хоук. — Немедля все заткнулись! И выпили! За банкет в честь грядущих проводов еще не наступившей зимы! И за треклятого остроухого, который отныне почти домовладелец. Вот пусть теперь барахтается, как сможет!
Со всех сторон потянулись руки. Мелодично звякнули сомкнувшиеся над столом бокалы.
Давненько мы так дружно не сиживали, расслабленно подумал Варрик. Разве что когда в середине лета отмечали наконец-то состоявшийся переезд семейства Хоук в новый дом — точнее, в оплаченный кровью, золотом и утратами наследственный особняк. Дворф не раз задавался вопросом, достанет ли снисхождения монны Амелл, чтобы извлечь младшего братца из трущоб Нижнего города. Мать и сыновья оказались на редкость единодушны в своем решении. Любимому дядюшке Гамлену, бездарно проигравшему и растратившему фамильное наследие, сыпанули в подол гульдеров на бедность — и оставили прозябать там, где он был. В съемной комнатушке ветхого дома, что в паре кварталов от «Висельника», почти на самой границе с эльфинажем.
 Возможно, через годик сердце леди Лиандры смягчится. Благо дела семьи налаживались, а Гаррет и Карвер перестали цапаться по пустякам. Братьям и мастеру Тетрасу вскоре предстояли беседы с возможными арендаторами примыкающего к особняку флигеля и поездка на север, за границы Планасена. Туда, где раскинулись сельские хозяйства, некогда исправно пополнявшие казну семейства Амелл. Трудами Гамлена угодившие в чужие руки.
Все наладится, рано или поздно. Не сразу, но постепенно, шаг за шагом. Жизнь доказывала, такая неспешная тактика оказывалась вернее и выгоднее всех прочих.
Дворф приложился к бокалу и вернулся к любимому занятию — наблюдению за сотоварищами.
Авелин осоловело моргала, не успевая следить за азартной болтовней. Изабелла и Дориан успели докатиться до обсуждения украшения зала и выбора нарядов к грядущему празднеству. Монна Амелл взывала к правилам приличия, уговаривая Ривейни шокировать киркволльское общество видом морячки в платье. Орлейском, неваррском или, демоны Соблазна с ним, хотя бы антиванском. Сшитом из кружев с блестками и распаленного мужского воображения. Но все-таки это будет настоящее бальное платье в пол. А не голоштанное безобразие, в котором Иза круглый год носится по улицам!
Изабелла отбивалась, голося, что не в силах расстаться с привычным образом. Эльф вынудил ее умолкнуть единственной фразой:
— Ego potest et tu poteste. Я смог, и ты можешь.
Дориан при звуках родного языка рассеянно улыбнулся в бокал, на миг прикусив уголок нижней губы. Вернулся к застольной болтовне, дополняя ее выразительной жестикуляцией. У Изы была похожая манера, столь же размашистая, но не столь изящная и отточенная. Порой магик выворачивал кисть с таким расчетом, чтобы камни в кольцах ярко блеснули уловленной радугой свечных огоньков.
Мелочи непреложно выдавали завсегдатая светских приемов. Кузену Вилли даже не приходило на ум это скрывать. Слишком высокомерен, чтобы тратить время на размышления о том, как выглядит в глазах простецов? Попросту беспечен?
Торольдова подруга в своем письме высказалась однозначно: ее юному протеже стоит пока держаться подальше от границ Империи. Причин леди не уточнила. Что он там мог натворить? Вляпался в разоблаченный заговор, прикончил кого-то высокородного с мстительной родней, перешел дорогу, кому не следовало? Какая сияющая, открытая улыбка, прям завораживает. Интересно, сколько лет ушло на ее разучивание перед зеркалами, прежде чем достичь этой безупречной непринужденности? Тевене умел нравиться людям, беззастенчиво этим пользуясь — и косился, при всяком удобном случае косился в сторону эльфа. Упорно и вежливо втягивая остроухого в разговор. Получая в ответ холодные «да, нет» пополам с едкими замечаниями, но не оставляя попыток. Стоит ли вмешаться? Или пусть Фенрис разберется сам? Прошлое настигло беглеца — но прошлое сейчас находилось не в самом выгодном положении и отчаянно проявляло дружелюбие. Магик осторожничал, держась в разумном отдалении. Не сделал попытки сесть рядом с элвен, иначе Фенрис точно бы вспылил. Зато маг-тевене слету придумал Фенрису прозвище, успешно выводившее эльфа из себя. Как бы узнать, что означает таинственное словечко?
Создатель, у них уже есть собственная тайна, разделенная на двоих — на троих, если учитывать Изабеллу. Но пиратка стойко хранила молчание, а Фенрис выглядел поглощенным собственными мыслями и напрочь позабывшим о приятеле. Ни лукавого блеска из-под колючих ресниц, ни приветного словца наедине за весь вечер, вот досада-то.
Карвер и Мерриль пожелали всем крепкого утреннего похмелья и сбежали наверх. Авелин упрямо бормотала, что капитану стражи негоже пренебрегать разводкой утренних караулов. Угомонилась, когда ее клятвенно обещали растолкать на рассвете. Напомнив, что от особняка рукой подать до Проезда Наместника и лестницы в Цитадель. Бодан, дворф-домоправитель Хоуков, увел шатавшуюся Авелин отсыпаться в одном из гостевых покоев.
Оставшиеся в строю выпили еще. Монна Амелл благовоспитанно зевнула, не размыкая губ, и заявила, что с нее хватит треволнений и орлейских ликеров. Всем остальным, по ее скромному мнению, тоже пора расходиться. Ворчливая дряхлая мать, конечно, не в силах указывать подросшему отпрыску и его взрослым друзьям, как себя вести, но...
— Но, — неожиданно поддержал матушку Гаррет, — нихрена ты не старая и уж точно не дряхлая. Ой. Извините, леди Амелл. Куда пристроим клятого мага? Во избежание внезапной одержимости прикуем до утра на цепь в подвале?
— Как это варварски грубо. Хотя могу назвать кое-кого, кому зрелище меня в оковах доставит несказанное удовольствие. Я видел отличный диван в бильб... бляб... библиотеке, — с достоинством выговорил магик. — Думаю, мы найдем с ним общий язык. Дамы и господа, благодарю за прием, это был незабываемый день. Вынужден признать, я совершенно никакой.
Прихватив тарелку с куском пирога и бутылку с недопитым вином, он удалился, пьяно качнувшись, но ловко избежав столкновения с косяком. Леди Ли оглядела бардак в гостиной и махнула рукой:
— Мастер Тетрас, не пугай меня, скажи честно. Вы с Фенрисом ведь не собираетесь посреди ночи улизнуть в этот ужасный Нижний город? Нет-нет, у нас теперь есть отличная комната для гостей с двумя кроватями. В неваррском стиле и бирюзовых тонах.
— Мам, да сыщется этим бездомным нелюдям, где прикорнуть. Коврики в холле вполне сойдут.
— Гаррет Хоук!
— А что такого? Отличные же коврики. Плетеные, дворфской работы, купили с уценкой...
Изабелла скрутила руку владельца дома в надежный захват за спиной и погнала вверх по лестнице, нацелившись на дверь хозяйской спальни.
— Она такая непосредственная и дерзкая, — с легкой завистью высказалась монна Амелл, нежным взором провожая морячку и подвывающего сынка. — Как бы я хотела быть такой в молодости. Но все, на что хватило моих скромных сил — убежать из-под родительского крова в Ферелден с нищим чародеем-отступником.
— Возможно, это был самый отважный поступок в вашей жизни, леди Ли, — заметил дворф.
— Рискованный и крайне неосмотрительный, — не удержался Фенрис.
— Знаю, милый. Но тогда я верила, что в кои веки поступаю правильно.
— А сейчас?
— А сейчас я твердо знаю, что прожила ту жизнь, которую хотела, — монна Амелл поднялась с дивана, шурша платьем, и собеседники поспешно вскочили. — Да, в ней хватало взлетов и болезненных падений. Иногда я была уверена, что вот-вот мучительно погибну, и теряла все, что удалось нажить. Но я снова здесь, в доме моей семьи, я так рада успехам мальчиков... и твоим, дорогой. Я ведь помню, каким несчастным чудом в перьях ты пришел к нам — и каким удивительным молодым человеком стал теперь. Ты не против, если я тебя обниму?
— Нет. Я знаю, чем я вам обязан, леди Ли.
— Не говори глупостей, милый. Ты всего добился сам, — Лиандра быстро приобняла замершего эльфа за плечи. Изящным жестом мизинца смахнула воображаемую слезу с ресниц и тихо рассмеялась: — В окружении молодежи я превращаюсь в сентиментальную старую даму, куда это годится! Варрик, на днях нам надо будет сесть в кружок. Крепко потолковать насчет попечительского совета и всего прочего.
Она изобразила шутливый полупоклон и удалилась. Пыхтящий мабари засеменил следом за хозяйкой. Бодан протопал в гостиную — собирать грязную посуду и тушить оплывшие свечи.
— Пойдем, — негромко окликнул Фенрис. — Я... я устал.
Слова, обычные для любого из живущих на свете — но тевинтерский беглец редко их использовал. Один из самых бурных скандалов в шайке разразился как раз из-за привычки Фенриса терпеливо держать язык за зубами. Он упорно молчал о том, что голоден, или замерз, или сбил ноги об острые камни.
С точки зрения отрядного целителя самым худшим было то, что эльф умалчивал о ранениях после стычек.
Бывшему рабу попросту в голову не приходило обременять спутников своими трудностями.
Кончилось все тем, что Фенрис, во время очередного перехода постепенно отстававший и на окрики упрямо твердивший «Все в порядке», беззвучно упал. Они кинулись выяснять, в чем дело, не ловушка ли. Обычно сдержанный Андерс не выдержал, разоравшись на весь Рваный берег. Крича, что он вам не некромант, способный вытащить из-за Завесы дух истекающего кровью идиота и сызнова запихать в стынущий труп. Он не желает иметь дело с тупым упрямцем, твердо решившим угробить себя!
 Взбешенного целителя успокаивали всем отрядом. Наскоро разбивали лагерь, пока бухтевший Андерс плел заклятья и горячо доказывал Хоуку: проще прикончить эльфа прямо здесь, чем впустую расходовать на него Дар. Раз остроухому все едино жизнь не мила.
Варрик вызвался посидеть с раненым элвен, рассчитывая, что тот мирно продрыхнет до рассвета. Однако Фенрис довольно быстро очнулся и принялся осторожно выспрашивать, что именно он сделал не так.
Они проговорили до самого утра, дворфу удалось добиться от остроухого неуверенного обещания впредь следить за собой и вовремя оповещать соратников. Нет, это не составит никакой проблемы и никому не помешает. Да, все в шайке по мере сил заботятся друг о друге. Значит, и о нем тоже. Нет, это не обязательство и не требование, это сделанный выбор и принятое ими решение. Да, он имеет полное право говорить, когда после стычек у него раскалывается голова и ноют горящие от воздействия лириума мышцы. Если эльф вымотан, они устроят привал и отдохнут.
С той вылазки у них возникла традиция делить в походах одну палатку. Посплетничав и вволю посмеявшись, остальные рассудили — двум не-людям проще держаться рядом. Позже это здорово сыграло им на руку. Фенрис таскается ночевать в «Висельник»? Привык, наверное. У них с мастером Тетрасом какие-то свои дела, они задумали вместе работать над очередной книгой Варрика. Да и вообще, как дворф начал приглядывать за элвен, тот стал куда спокойнее и разумнее.
Конечно, эльф с Андерсом по-прежнему спорили, но без вспышек былой яростной ненависти и искренней готовности придушить надуманного врага во имя своей правды. Если мастеру Тетрасу удастся осуществить коварный замысел с лечебницей, эти двое будут вынуждены сплотиться во имя общего дела. Глядишь, еще и подружатся, на удивление всем.
Под эти размышления Варрик опустил засов на дверях гостевой комнаты и предусмотрительно дважды повернул ключ в скважине. Хорошо, что нет необходимости вскакивать с раннего утра. Хотя стойте, их ждет-не дождется мессир Бран. Нужно хотя бы к полудню добраться в Цитадель и глянуть в бумаги, что сенешаль сунет эльфу на подпись.
За спиной дворфа раздался звук. На страницах романа мастер Тетрас живописал бы его как хрипловатый стон глубочайшего наслаждения. Затем последовал мягкий сдвоенный удар и шелест брошенной на пол ткани.
Избавившись от опостылевших за день сапог и черной, удивительно шедшей ему камизы, Фенрис рухнул на застеленную кровать. Потянулся, забросив руки за голову и хрустя затекшими суставами. Плавным движением до отказа вытянув пальцы на ногах, словно взмывающая на носочках орлейская танцовщица в императорском балете. Свод узкой ступни образовал крутую дугу. Под кожей с вязью лириума обрисовались напряженные сухожилия. С долгим свистящим выдохом эльф расслабил ступни, повторив растяжку. Зрелище до сих пор казалось слегка жутковатым, хотя Фенрис после долгих колебаний разрешил компаньону наблюдать за его тренировками. Иногда мог попросить сделать массаж или размять сведенные мышцы.
— Я докатился до того, что завидую долийской ведьме. Ей никто не запрещает ходить босиком, — пожаловался элвен. — А у меня судороги, и моим икрам точно конец. Напомни, зачем я послушал вас с Изой?
— Тебе нужно было прилично выглядеть. Погоди, как выпадет снег, Мерриль с визгом помчится в лавку за башмаками.
— В прошлом году не побежала, — ворчливо напомнил Фенрис.
— Ну да, и всю зиму торчала в эльфинаже, не вылезая из дома. Живя за счет доброты Карвера и соплеменников, потому как резво скакать по улицам, скалам и лесам ей было несподручно.
— Точно, — эльф сел, рывком забросив длинную руку за плечо. Надавил другой ладонью на острый локоть, без видимого усилия скручивая торс по спирали. Меняя руки, с десяток исполнил цикл упражнений. Только после этого торопливо разделся до исподнего и юркнул под одеяла.
Учитывая напряжение долгого дня и краткую, но бурную вечеринку, Варрик был уверен — вымотанный напарник предпочтет спать в одиночестве. Дворф направился ко второй кровати, но был остановлен негромким окликом:
— Побудь со мной.
— Уверен?
— Да.
— Ладно, — он обошел комнату, подбросив угля в жаровню и задув лампы. Маленькая комната погрузилась в спокойный полумрак, но большой особняк, его хозяева, прислуга и оставшиеся на ночлег гости покамест не угомонились. Сверху, сквозь перекрытия, долетел жизнерадостный хохот неугомонной Изабеллы. Басисто гавкнул мабари, звякала перемываемая посуда в кухнях. Мимо дверей прошуршал кто-то легконогий.
Стоило Варрику улечься, его тут же цепко обхватили со спины. Взъерошив теплым дыханием волосы на затылке и спросив:
— Та девушка, которую Хоук обещал взять в прислуги — она здесь?
— Орана? — вспомнил имя робкой эльфочки Варрик. — Да, я заглянул к ней. Помогает на кухне. Еще толком не пришла в себя, что и понятно. За пару спокойных деньков минувшую дерьмовую жизнь не позабудешь. Леди Ли хотела поручить ей разносить напитки и еду, но девчушка углядела новичка и спряталась. Бодану едва удалось из нее вытянуть, мол, ей страшно снова прислуживать магистру. Хотя мне Дориан показался вполне приличным парнем... для имперца, само собой.
— Болтливый, шумный и блестит, как фальшивая стекляшка, — сердито буркнули рядом.
— Однако на суде его никто за язык не тянул и выступать в твою пользу не заставлял, — дворф накрыл ладонями прохладные, чуть вздрагивающие кисти Фенриса. — Пусть все прошло не совсем так, как мы хотели, но ты достойно показал себя. Финальная речь вообще выше всяких похвал. Кратко, звучно и в меру трагично. Публика растаяла и была покорена, точно тебе говорю. Леди Ли зрит в корень, утверждая, что с каждым днем ты меняешься к лучшему.
— Люди могут ненадолго поддаться чужому очарованию, но никогда и нигде остроухий не будет принят за равного, — судя по движению одеял, Фенрис пожал плечами.
— Это мы еще посмотрим. Совсем недавно никто даже не мог вообразить, что элвен способен одержать верх в людском суде. О чем нынче будет сплетничать город? О тебе.
— Строя догадки о том, какой ценой я купил человеческое покровительство, — хмыкнул эльф. — Ладно, мне не привыкать к грязным сплетням. Просто не хотелось, чтобы забрызгало кого-то из вас.
— Ничего, мы справимся, — обнадежил приятеля Варрик. Сознавая, что эльф говорит чистую правду. С порхающими по городу дурным слухами рано или поздно придется что-то делать. Всем рот, конечно, не заткнешь, но особо рьяным болтунам — почему бы и нет? — За каждым из нас всю жизнь тащится шлейф пересудов, у кого короче, у кого длинней. Считай это признанием того, что ты заслужил внимание общества.
— Угу, — эльф ткнулся лбом ему в основание шеи и затих. Его что-то тревожило, он хотел поговорить, но не решался. И его ни в коем случае нельзя было торопить, иначе вы рисковали услышать грохот незримых поднимаемых мостов и скрежет запираемых ворот. — Варрик?
— Да?
— Кажется, я разобрался кое в чем.
— Я бы охотно послушал.
— Только не перебивай, ладно? — дворф кивнул, ожидая. — Вам было не под душе, когда я поселился в старом доме посреди Верхнего города. Тебе в особенности. Ты всегда честил Гоферру мрачной дырой, помойным склепом и прочими крепкими словечками. Наверное, был прав. Вот только этот дом, он... он открыл мне новые вещи. Прежде я никогда не знал, как именно начнется мое утро. Окрик, пинок, удар плети, ведро воды на голову? Нужно вскакивать и отбиваться? Улизнуть, пока чужака не почуяли собаки или не заметили люди? Я мог закончить день на коленях с чьим-то членом во рту или в сотый раз проходя связку финтов, пока не отнимутся руки и не начнет мутить. Визжа в пламени треклятой лириумной мерзости, ведь магистру надо выяснить, где кончаются пределы выносливости его шедевра. Знаешь, когда я после испытаний валялся на полу, он иногда утирал мне лицо и говорил, как дорожит мной. Врал, наверное. Но тогда я верил. Зато в Киркволле, — эльф коротко и прерывисто втянул воздух, прежде чем продолжить рассказ, — в Киркволле все время мира вдруг стало только моим. У меня появилось убежище. Свое. Только мое. Я знал, что смогу прикончить тех, кто явится за мной. Я был в безопасности. Вы твердили наперебой: Фенрис, в твоем доме грязно, холодно, темно. Давай уберемся, давай выкинем старье, хватит держать в холле трупы и плодить крыс. Вы желали мне добра, но мне было все равно. Главное — в стенах Гоферры было безопасно. День за днем я свыкался с мыслью: сюда никто не войдет. Не прикажет, что делать. Готовиться к выходу на арену, подносить гостям вино, идти в постель или спускаться в подвал. Когда я рискнул пригласить вас в мое логово, ничего не случилось. Мы сидели, пили, болтали, играли в Порочную добродетель. Я так боялся сказать что-то не то. Выжидал, вдруг кто нападет исподтишка. Очередная человеческая уловка, обман, ловушка, думал я. У вас нет никаких причин быть честными со мной. Время текло, вы относились ко мне так, будто я и впрямь стал одним из вас. То, что было со мной раньше, не имело для вас никакого значения. Каждый день я сам решал, что стану делать утром, и что — вечером. Когда отправлюсь на рынок, когда пойду с вами на Тропы, на Рваный берег или на Расколотую гору. Такие простые, обычные вещи. Иногда я мог сидеть целыми днями, пялиться в стену и напиваться. Меня никто не трогал. Я хотел, чтобы так было всегда. Однажды у вас появятся другие дела, вы забудете обо мне, и я останусь здесь. Может, стану городским призраком. Рехнувшийся в одиночестве эльф-убийца из заброшенного особняка, отличный сюжет, да?
— Да, — сдавленно пробормотал Варрик. — Немножко заезженный, но при умелой подаче из него можно состряпать маленький шедевр.
За минувшие годы у любознательного дворфа накопилась целая пригоршня обрывистых воспоминаний Фенриса о его жизни в Империи. Включая драгоценный дар острова в Недремлющем море. Они занимались любовью, и эльфу удалось на миг разорвать мутную пелену забвения. Вспомнив имена из своего детства или юности. Времени, напрочь вычеркнутого из памяти.
Всякий раз это было... слишком больно. Никто не имел права так обращаться с живым существом, но таков был ублюдочный мир, в котором им выпало жить, и Фенрис считался собственностью своего владельца. Говорящей вещью в облике эльфа, с которой можно творить все, что вздумается.
Они не понимали. По мере сил они старались понять Фенриса, но так и не смогли. Да, их жизнь тоже не была сплошным сахаром и медом. Хоуки и Авелин потеряли все, едва уцелев во время бегства от Мора. Чародеи-отступники Андерс и Мерриль обречены всю жизнь быть настороже, увертываясь от слишком назойливых объятий Церкви. Его собственный клан изгнан на поверхность. Серых Стражей Андерса и Бетани через десяток лет настигнет Зов. Вынуждая беспрекословно идти навстречу потере человеческого облика, безумию и одинокой смерти от рук Порождений Тьмы.
Вот только каждый из них родился и жил свободным.
— Вы научили меня читать, а Иза подарила уверенность в том, что можно быть собой, не опасаясь наказания, — их пальцы уже привычным движением сплелись между собой. — Ты постоянно болтал со мной. Обо всем на свете. О вымышленных людях и настоящих, о тебе и мне, рассказывал о каждом в нашей компании. О загадках, историях, о том, что было и будет. Навязчивый гном вынуждал меня думать, и это донельзя раздражало. Потом — успокаивало. В один из дней — стало необходимым. Я огляделся и понял: мой дом слишком тесный, грязный, ветхий. Он больше никуда не годится. Мне все еще боязно ступить за порог, но я не в силах отсиживаться и прятаться внутри. Особенно если меня теперь дожидаются снаружи.
Для Фенриса, не склонного и плохо умевшего говорить о собственных чувствах, долгая путаная речь вполне могла считаться пламенным признанием во взаимности. Похоже, элвен и не ждал ответа, довольствуясь тем, что сумел выговориться и был выслушан. Выплеснув прочь наболевшее, пережитое и отболевшее. Заменив отринутые мысли другими. Новыми, только начинающими взрастать. И Варрику, для которого игра фразами и смыслами всегда оставалась самой занимательной и азартной из все существующих забав, порой становилось невероятно, до немоты трудно подыскать нужные слова. Те, что будут не подходящими строчками, выдернутыми из романа, но подлинным отражением его отношения к лежащему рядом созданию. «Мне так жаль, что с тобой произошло столько скверных вещей и ты терпел свою боль в одиночестве. Ты ничем этого не заслужил», — не подойдет, Фенрис не нуждается в снисходительной жалости. «Постарайся забыть, пусть былое сгорит и развеется пеплом»? Но именно пережитые в Тевинтере испытания выковали из эльфа того, кем он стал теперь. «Я обещал тебе новые страницы в книге твоей жизни, и, кажется, в ней начинают появляется первые строчки»? — покарай его Андрасте, до чего выспренно и неуместно.
Может, сейчас наступил тот самый редчайший случай, когда молчание лучше тысячи слов? А самым верным и разумным поступком будет — повернуться, оказавшись лицом к лицу. Протянуть руки, беззвучно обнявшись в темноте и тепле посреди огромного города, в безопасности дружеского дома. Ощущая сквозь ткань рубашки сильное, ровное биение чужого сердца, крепко прильнувшее тело и щекотку жестких волос, мазнувших по лицу.
Нежную, хрупкую тишину расколол истошный вопль.
Мужской.
Прилетевший со второго этажа.
Не рык удовлетворенной страсти, чего стоило бы ожидать посреди ночи от братцев Хоук, воодушевленных подругами. Крик более смахивал на панический визг.
Варрик непроизвольно дернулся — вскочить, распахнуть дверь, бежать вызнавать, что за очередная беда стряслась — и был удержан на месте твердой рукой компаньона. Под откровенно злорадный шепот над ухом:
— Тшш, это новичок вопит. Надеюсь, пес обслюнявил его с головы до ног.
— Тьфу на тебя. Тьфу на вас обоих, — дворф рухнул обратно в постель. — Шутники гребаные. Как у тебя сердце не дрогнуло подбить бедную безответную зверюшку на столь подлое коварство?
— Маг обозвал нашего мабари жуткой клыкастой тварью, которой не место в приличном доме. Вот пусть и расплачивается.
Дориан и впрямь шарахнулся от приветливого оскала любимца семьи и общаться с мабари не пожелал. Варрик живо представил, каково это — внезапно проснуться в незнакомом месте, узрев над собой огромную слюнявую морду, и с трудом подавил смешок. Что толку попрекать ребячеством того, у кого и детства-то толком не было? Стоит порадоваться тому, что эльф не предпринял очередную попытку убийства, довольствовавшись каверзой. Но как остроухий договорился с неразумным животным? Мабари терпеливо выждал, пока все угомонились, и лишь тогда вломился в библиотеку. Или пес Жабон куда умней, чем кажется, или эти двое потихоньку спелись.
Бедняга Дориан. Если мстительный элвен и собака объявят ему тихую войну, тевене не выжить.
Лязгнули отпираемые замки, зазвучали обеспокоенные голоса. Дворф навострил уши.
— Какого демона? — хорошо узнаваемый бас Гаррета. — Кому не спится в ночь глухую? Эй, кто блажил?
— Помогите, — ага, утекающий и жалобный голос магика. — Создатель милостивый, что это? Тут какой-то жуткий дверг пялится на меня! Я не понимаю, чего он бормочет?.. Что ему от меня надо? Эй, кто-нибудь!..
— Сэндал, — тревожно ахнула выскочившая из своих покоев монна Амелл. — Дориан, ни в коем случае не повышайте голос! Не кричите, вы его пугаете! Сейчас, я уже бегу, Бодан, ты где? Успокойтесь, это всего лишь сын нашего управляющего. Он хороший мальчик и никому не причинит вреда, он сам вас боится! Бодан!
— Но с ним эта ваша чудовищная собака! Она меня облизала, теперь повсюду липкая мерзость, ай! — надрывался гость. — У нее из пасти ужасно воняет, сделайте же что-нибудь!
— Оу. Сэндал и его милая привычка шляться по ночам. Я про него как-то позабыл, — признал эльф. Раскаяния в его голосе совершенно не ощущалось.
— Да что там у вас? — вопли достигли слуха капитана стражи, вынудив ее пробудиться, отринуть подушку и привычно идти наводить порядок.
— Бардак, — радостно известил Хоук. — Как всегда. Жабон и Сэндал решили познакомиться с гостем.
— Посреди ночи?
— А что, самое подходящее время.
— Хозяйка, я уже здесь, я здесь, что приключилось? — запричитал примчавший с половины слуг Бодан. — Что такое, кому-то сделалось нехорошо?
— Жабон разбудил гостя. А Сэндал ему помог. Лампу мне! Гаррет, а ну немедля перестал гнусно хихикать над матерью! Дориан, мы входим, э-э, надеюсь, вы там одеты?
— В целом — да. Слушайте, паренек опять что-то твердит, но я его не понимаю. Он на каком языке изъясняется?
— Обычно на ферелденском. Когда сильно волнуется — на дверготале. Сэндал, милый, нехорошо будить людей, когда они крепко спят, — трепетной голубицей заворковала Лиандра, выпроваживая прочь чудаковатого приемыша Бодана. — Да-да, собачка тоже уходит. Жабон, кыш на лежанку! Что на тебя нашло, как ты себя ведешь, поганец эдакий?
— Что теперь подумают о нас в Тевинтере, — плеснул масла в огонь Хоук.
— Сыночек, заткнись, — не выдержала кроткая леди Ли. — Или я начну сожалеть о том, что не слушала повитуху и не удушила тебя в детстве. Забери свою четвероногую тварь! Уведи ее прочь с глаз моих. Дориан, я приношу извинения за моих домашних. Обычно они куда более вменяемы. Да, Сэндал, посреди книжек не спят, но сегодня так уж вышло. Верно, дорогой, это человек с колдовством внутри. Такой же, как Мерриль и Андерс. Понимаю, ты только хотел взглянуть. Но теперь беги спать, договорились? Бодан, проводи гостя в умывальную и принеси ему что-нибудь переодеться. Только убедись сперва, что вещи не пожеваны и не обслюнявлены. Гаррет Хоук, почему ты все еще здесь?
— Идем, Жабон. Мама нас больше не любит. Попытаем счастья у Изы.
Ноги затопали вниз по ступенькам. Хлопнули двери.
— Эй, тевинтерское несчастье, — со смешком окликнула Авелин. — Тут у меня есть диван. На двери засов, жуткий мабари не ворвется. Можешь переночевать здесь. Мне все едино с самого ранья тащиться на службу, будь она неладна.
— Вы так бесконечно добры, монна, — страдальческим тоном поблагодарил магик.
— Доволен? — осведомился Варрик, когда особняк вроде бы сызнова притих. — Больше подлянок не заготовил?
— На сегодня — нет, — эльф привычно вытянулся рядом, устраивая взъерошенную голову на плече напарника. Поерзал, вздохнул и неожиданно заявил: — Знаешь, я начинаю думать — если однажды мы расскажем о... о нас с тобой, остальные не больно-то удивятся. Да, посмеются, но не отвернутся. Конечно, они бы выспрашивали, а как же таинственная Бьянка, неужто ты сможешь отказаться от нее? Хоук будет долго и горячо доказывать — ты достоин чего-то гораздо лучше, чем беглый остроухий. Андерс наверняка скажет: ты совершаешь ошибку, полагаясь на такого, как я.
— Думаю, я как-нибудь сам разберусь, чего я достоин и кому доверяю, — Варрик прижмурился, недоверчиво осмысливая услышанное, и осторожно уточнил: — Ты вправду этого хочешь? Открыть нашим друзьям, что мы, некоторым образом, эээ, вместе?
— Пока вещи не названы вслух, их существование не доказано, — процитировал Фенрис. — Нет, не уверен. Я не готов рассказывать кому-то о нас сейчас, завтра или через седмицу. Просто хотел узнать твое мнение.
Мастеру Тетрасу перепал всего один поцелуй за вечер. Сладостный и рассеянный, намекающий на вероятное продолжение утром. Эльф задремал почти сразу, расслабившись и почти не шевелясь.
У Варрика же сон как отбило. Он лежал, глядя сквозь полумрак на резные балки потолка, донельзя озадаченный тем, что события вокруг начали развиваться слишком быстро. Весь сегодняшний день дворф беспокоился, как бы судебное заседание не пошло наперекосяк. Потому что чей-то глумливый выкрик или неожиданный вопрос судьи вынудил Фенриса потерять душевное равновесие и разъяриться. Но элвен справился с тяжелейшим испытанием. Справился куда лучше, чем от него ожидали. Год — полтора назад он даже слушать Варрика бы не стал, злобно огрызнувшись и укрывшись за стенами раздраженного молчания.
А сейчас — сейчас эльф заговорил о том, что настала пора что-то менять. О том, что ему хочется быть вместе, не скрывая своей привязанности от друзей. Он отважно встрял в авантюру с особняком и не намерен бросать начатое дело на полпути. Боги, эльф даже не прикончил на месте тевинтерского мага, явно и недвусмысленно положившего на него глаз.
Дорогая Андрасте, мысленно воззвал дворф, ты всерьез полагаешь нашу жизнь недостаточно сложной и запутанной, коли ниспослала нам это ходячее искушение?
Пророчица, как всегда, отмолчалась. Выкручивайтесь сами, иначе зачем Создатель даровал вам, своим творениям, свободную волю и разум?