Затерянные среди песков

Наталья Богачева
Затерянные среди песков

Ну, ничего, ничего не случается просто так. Летом отправилась на Крайний Север, а Архангельскую область. Давно мечтала. Остановилась в деревне Дорогорское, у истинной поморки Асклиады Сахаровой.
Каждый день бабушка мне преподавала урок. Первым был урок чистоты. «Ну вот, обрядню закончили», - сказала она утром, когда дочь ее Надежда помыла пол, вытерла пыль, словом, навела порядок в избе. Так я узнала, что есть такой священный обряд – жилище прибрать, непременно с утра.  Вторым был урок вежливости: «Куда-то идти без предупреждения…», - это она о моем порыве нагрянуть в пекарню рано утром и сделать пару фотоснимков. Третьим был урок пения: Асклиада 30 лет пела в местном фольклорном хоре. Она достала папку со старинными поморскими песнями, завела кассету и запела своим переливчатым окающим северным голосом. Четвертым был урок трудолюбия: она – 80-летняя женщина вместе с нами закидывала поленья на костер, (так поморы называют поленницу). Потом был урок кулинарии: бабушка показывала, как надо готовить в русской печи, как варить суп в чугунке, как запекать камбалу в ладке. Все это, включая растопку русской печки, она делала легко и незаметно. Мы  только вставали с постели, а в жерле печи уже пылали поленья, в чугунке закипала вода для супа. Затем был урок красоты: бабушка достала свои бусы, старинные сарафаны, шали. Примеряла, улыбалась, обряжала дочь Надежду в столетнее платье своей мамы. Потом было политзанятие: в девять вечера бабушка садилась к телевизору и слушала новости. В перерывах между этими уроками она топила нам баньку, учила правильно полоть огород, водила нас в гости к сыну. Последнее – тоже особый обряд. Просто так не пойдешь, только по приглашению, а значит, к накрытому столу. Поморы – народ суровый, сдержанный, лишний раз не улыбнутся, эмоций своих не покажут. Сын бабушки – Парфений и жена его Татьяна Сахаровы – учителя местной Дорогорской школы. Тридцать лет вместе. На их свадьбе гуляли актеры и режиссеры фильма «Михайло Ломоносов», который снимали в этих краях. В этом году как раз юбилей фильма, а значит, и свадьбы четы Сахаровых. Парфён – охотник, рыбак и грибник, как  и положено северному человеку.
Бабушка Ася была моим путеводителем по селу Дорогорское. Шагая по деревянным настилам, она почти каждый день вспоминала свою родную деревню – Шойну на берегу Белого моря. Там она родилась, выросла, пошла работать рыбачкой, там нашла мужа. Замуж вышла и рассталась с малой родиной навсегда. И все это время Шойна настойчиво стучится в ее душу. Каждый день почти. Я тогда почему-то не записывала ее рассказ про Шойну: думала, потом, потом. Потом я уехала в Москву. Шойна сама постучалась ко мне.

На международную книжную ярмарку Non-Fiction. я приехала целенаправленно. В этот день была  презентация книги «Хроника рода Достоевских»  известного писателя и литературоведа Игоря Волгина, (некогда  руководителя моего  диплома). После презентации двинулась к выходу. Тут меня что-то остановило.
Девушка возле кинозала зазывала желающих на просмотр документального  фильма. «О чем фильм? - спрашиваю». «О Севере», - ответила она. «О каком Севере?». «О Шойне . Премьерный показ»…
Фильм швейцарского режиссера, фотографа и писательницы Доминик де Рива назывался «Элегия». Предисловие такое. У Доменик умер отец. Тяжелая утрата. Надо было уехать куда-то далеко от своего горя. И она уехала - на край земли – Заполярный Севере, в маленький рыбацкий поселок Шойна на полуострове Канин в Ненецком округе. Как пишет она сама: « Если там, за Полярным кругом жизнь сможет вынырнуть на поверхность, то это произойдет из глубин самой себя». Постепенно ее печаль трансформируется в интерес к этому странному, на ее взгляд, месту, «одновременно завораживающему и отталкивающему, затерянному среди ржавых обломков». В фильме почти нет сюжета, и почти ничего не происходит. Погашенный маяк. Дома, полузанесенные песком. Молчаливые лица людей. Ни одного диалога,  ни одного монолога. Но такое щемящее пронзительное звучание тоски, утраты и одиночества. Кажется, стонет замерший навечно маяк, стонут ржавые бочки и корабли, брошенные на берегу Белого моря, стонут души погребенных в песке рыбаков. И даже сияние детских улыбок  не заглушает этого стона.
Я плакала.
Доминик сделала очень искренний и грустный фильм о Шойне, о маяке, о последнем маячнике Алексее (которого мы видим только на фотографии), о его последней записи в вахтенном журнале. «Погасил маяк, закрыл дверь, выбросил ключ». Только  от этой фразы хочется рыдать навзрыд.
Вместе с тем Доминик сделала очень личностный фильм – о своей тоске и боли, о своем безысходном горе.  Эти чувства усугубляет убогий быт обитателей Шойны. Рефреном повторяющийся образ одинокого и брошенного маяка, дома по крыши и окна занесенные  песком, грязный чайник на плите, закопченные печи, колодец, покрытый плесенью,  скелеты ржавых кораблей, черепа людей, выползшие из песка, огромные пустые бочки из-под топлива. Через свою утрату, тоску и безысходность автор фильма видит и безысходность жителей этой северной деревеньки: если закроется воинская часть, школе - конец, потому что здесь не будет детей, а значит, и деревне - конец.
И все же кажется, что режиссер, придя вместе со своим горем к жителям Шойны,  и пытаясь найти  здесь утешение, искала его не там.  Я не увидела искренней и незамутненной души, сильных характеров людей, живущих здесь, на Крайнем Севере, на занесенной песками и снегами земле. Неужели, это худшие, а лучшие давно покинули эти края? Сидя в зале, я думала: «Пусть даже такой фильм, пусть хотя бы что-то люди узнают об этой северной русской деревне. Ведь о ней наверняка нигде ничего не найдешь. О ней уже давно все забыли, включая власти. Судя по фильму, действительно так.
А что же сами люди, жители Шойны, бывшие или настоящие? Начала гуглить. Оказывается, есть сайт о Шойне  “Shoyna.ru”. Я там много интересного узнала. Бывший маячник с физико-математическим образованием М.В. Гудаев почти поэму написал про маяк в Шойне.
Маяки стали появляться на окраинных землях Руси еще при Петре I. Это творение человека считается одним из самых романтичных на земле. «Без света маяка неуютно, пустынно и мрачно в море», высматривать  световой сигнал с земли – давняя привычка моряков и рыбаков, свет  его успокаивал людей и на суше.
 Маяк стоит на Маячной сопке из нанесенного песка уже более 50 лет, на месте старого деревянного. Высота его -33 метра, а лампа светила на высоте 52 метра над уровнем моря на 20 морских миль. Он освещал поселок в темное время года.  Одной из задач маячника было вовремя подавать радиосигнал «ШН», что означало «Шойна». Маячник должен был быть образованным человеком, владеющим до 12 специальностей. Часто на маяк устраивались работать офицеры в отставке.
Что же это за поселок Шойна, жизнь которого долгие годы освещал  маяк? Поселение еще можно найти на карте. До развала СССР это был второй после Мурманска порт.  70 рыболовных судов заходили сюда в промысловый сезон и жили до 3000 человек, включая сезонников. Рыбозавод выпускал  по 2,5 миллионов банок в год, было свое подсобное хозяйство: коровы, поросята, лошади. Работал кирпичный завод, давала сводки метеостанция. Директор школы Дмитрий Петровский в то время обучил местных жителей сажать и выращивать картофель на песчаных дюнах.  А начиналось все с рыболовной базы, потом, как пишут, мастер Богданов начал строить поселок, который до сих пор называют Богдановский. Сейчас эти дома, по тем временам дворцы,  погребены под песком, остались лишь несколько строений.
Вместе с тем  не так давно школа в Шойне отметила свое 80-летие. Приезжали  из разных городов страны выпускники, уроженцы этих мест, отыскивали отчие дома, занесенные песком, кому-то удавалось пробраться через чердак. Школа считалась одной из перспективных в Ненецком округе, училось в ней в лучшие времена более 150 человек. Сейчас около 60 детей приезжают сюда из двух окрестных деревень и оленеводческих становищ.
Частенько наезжают туристы, журналисты, этнографы. Для приезжего с материка Шойна кажется местом почти марсианским. К  самолету здесь подъезжают на «каракатах» - приспособленных под пески мотоциклах на огромных  пневматических колесах.  Эти места называют самой северной в мире пустыней.
Однако в зыбучих песках за полярным кругом, на 67  параллели есть интернет, библиотека, магазин, телефон, дискотека и живут несколько сотен человек со своими радостями и печалями, страстями и откровениями. Они живут, а не выживают.
Вот чего не увидела я в фильме «Элегия» швейцарского режиссера Доминик де Рива.
Когда в зале зажегся свет, я подошла к автору, чтобы рассказать про бабушку Асклиаду Сахарову.  Доминик показала мне книгу «Песчаные люди Шойны» (фотоальбом ее работ и  фотографа Дмитрия Лельчука). Конечно, я приобрела книгу. Для бабушки. Красивая книга, богато издана. Стильно сделана.  Фотографии мастерские (за фоторепортаж о Шойне Д.Лельчук был номинирован на «Оскар» для фотографов в 2012 году).
«Хороший будет подарок бабушке на Новый год», - подумала я и вскрыла целлофановую упаковку: надо же посмотреть, прежде чем дарить. Очень много текста на двух языках – французском и немецком. «Это не страшно, – подумала я, - у бабушки Аси внук образованный – командир экипажа Боинга, - переведет». Потом я стала листать фотоальбом. Уникальные работы. «Неужели до такой степени запустение?», - подумала я и засомневалась, а стоит ли дарить этот альбом бабушке Але? Пусть она все же думает, что на ее малой родине земляки не выживают, а ЖИВУТ. Несмотря ни на что!
В российской прессе пишут, что Ненецкий автономный округ, в который входит Шойна, сейчас становится одним из самых богатых в России, потому что здесь начали добывать нефть, много нефти, значит, в бюджет идут отчисления, значит, значит, значит….
Может, они, жители бабушкиной Шойны все таки победят, одолеют эти проклятые пески.
Москва-Архангельск-Дорогорское-Москва
2013 г.