Высокий полет

Высокий полет

...Он летел, плавно паря в воздухе. Ощущение, которое Валерий Етнеут испытал, трудно было описать, тогда пришли мысли о тленности тела и вечности духа.
В тот  летний день 1997 года он впервые прыгнул с парашютом. Это была мечта всей жизни, а  возможность представилась  через много лет  и за девять тысяч километров от родной Камчатки -  в Москве, во время учебы в Информационном Центре народов России.
Он собрал последние копейки, чтобы заплатить за прыжок, в 6 утра, не успев позавтракать, поехал на тренировочную базу в подмосковное Тушино.
Вечером, когда он вернулся с взлетного поля, мы долго беседовали о его творчестве, о замыслах, об уроках мамы Марии Тепеновны, о традициях его народа. Тогда он сказал: «Если я умру, меня сожгут, так у нас принято». Прошло чуть больше двух месяцев. Валеры не стало. Он трагически погиб. Его хоронили на Камчатке по древним корякским обычаям. Говорят, уход его к Верхним людям был нелегким. Земля с трудом отпускала своего сына.
На родине его помнят и будут помнить долгие годы. Валера оставил мощное наследие - продолжает работать созданный им в 1992 году национальный танцевальный коллектив «Вэем», живут танцы, песни, мелодии. Растут два сына.
В один из зимних вечеров Мария Тепеновна Етнеут начала рассказывать сыну древнюю корякскую легенду о сотворении мира: «Раньше, когда еще не было земли, а было одно море, покрытое толстым слоем жира,  собрались как-то все звери и сказали: «Нам нужно достать землю со дна моря. Кто сможет сделать это?…». Мама еще продолжала свой рассказ, а в его сознании уже рождался танец благодарения всему честному миру «Ядель».
Мария Тепеновна поверила, что сын не позерства и славы ради взялся восстанавливать древние танцы,  и рассказала ему еще одну легенду.
«В прежние времена всегда дул холодный ветер. Ворон Куйкинняку жил среди людей, которые кочевали. Однажды, когда люди остановились на стойбище, ворон  съел много мухоморов и заснул. Его начали будить, чтобы послать унять разбушевавшийся ветер. Перед уходом Ворон сделал себе мясные котлеты. Когда отправился в путь, по пути ел котлеты, а в это время тер подошвами своих сапог о землю. Торбаса прохудились. Он вернулся в стойбище, говорит: «Я бегал, бегал по тундре, даже торбаса прохудились, но никак не могу унять ветер». Хозяин стойбища отправил птичку унять ветер. Она полетела и ветер успокоился. А ворон съел несколько мухоморов, начал камлать, а вскоре заснул. Утром оленеводы начали собираться на перекочевку, будят его, он никак не встает. Жена его Митты двинула нарту и нечаянно пробила голову Ворону. Он застонал, схватился за голову, но не проснулся. Он лежал на шкуре. Оленеводы, собирая вещи, выдернули из-под него шкуру, а он так и остался спать. Люди  ушли со стойбища. Ворон все еще находился под действием мухомора. Встал он, начал петь, у него в голове - рана, а там мозг виден. Он трогает его пальцем, и говорит сам себе: «Видно, я сильно намухоморился, а Митты мою голову пробила так, что мозг видно». С тех пор он обиделся на людей и больше никогда не жил среди них».
Когда мама рассказала Валере эту легенду, почти сразу родились образы ее героев. Это был импровизированный спектакль-танец. Во время гастрольной поездки по Аляске Мария Тепеновна начинала свой рассказ,  Валера вместе с ребятами  импровизировал в танце. Все получалось органично, мама и сын были рядом и творили в унисон. Живые звонкие голоса переходили в гортанное пение. Жители
Корякии выступали в Анкоридже во время проведения ежегодного фольклорного фестиваля не запланированно, вне программы, но их выступление было настолько ярким, что зал, где зрителями были индейцы племени Тлинкиты, эскимосы Юпик, включился в их ритм, начал хлопать, подпевать, притопывать…
Валера Етнеут  даже внешне был традиционен, точнее, привержен традициям своего народа.  При обычной стрижке,  на его затылке росла длинная прядь, которую он иногда заплетал в косичку. На запястье -  старинный браслет-оберег, он охранял от злых духов, на лице - татуировка. Мама всегда повторяла, что  несколько десятилетий назад были совсем другие времена. Родовые ритуалы осуждались, поэтому предки его все  скрывали от постороннего глаза. Уже после перестройки - в 1994 году она сделала сыну татуировку. Рисунок говорил о принадлежности к древнему роду Тэпэн’э.  Это был очень богатый род  коряков чаучувенов. Они кочевали далеко на Севере Камчатки, в Пенжинском районе. У дедушки были огромные стада оленей. В  годы репрессий его арестовали,  репрессировали,  оленей отняли. Он бежал из тюрьмы, но от безысходности застрелился. Традиции рода хранит в своей душе Мария Тепеновна. Она родилась в тундре. В этом сильном роду не знали, что такое спиртное. Мама ни разу в жизни не пробовала этого зелья. Жизнь ее оказалась нелегкой. Родила шестерых детей, двое сыновей умерли, двое погибли. Живы две дочери и обе далеко от нее. Благо, есть внуки, но и с теми теперь, после гибели Валеры, нелегко встретиться бабушке, о чем она рассказывает со слезами на глазах. А вместе с тем, сколько знаний могла бы Мария Тепеновна еще подарить наследникам своего рода, да и всей Камчатке!
Однажды она рассказала Валере о шамане. Во время камлания он отправлялся в другие миры. На Камчатке есть гора, которую простые люди не видят, ее видно только шаманам. На вершине горы -  озеро, по берегам его рассыпан бисер. Если шаман, побывав на озере, захватит горсть бисера, он вновь вернется сюда, правда, на земле бисер превратится в маленькие камешки. Если же шаман прихватит бисер на подошвах торбасов, на землю он принесет бисер с дырочками.
Мама рассказывала Валере о священных живых камнях, которые могут передвигаться с места на место. Однажды она дала ему Инэлвет -  приношение всем духам, богам, природе и ее обитателям. Оно предназначалось Священному Камню.  Добираться до него надо было по воде. Когда начали отдавать приношение, один парень отказался, подняв всех на смех, однако именно он вылетел из лодки на обратном пути,  и волна с силой ударила его.
Чуть позже мама начала раскрывать Валере тайны танцев их древнего рода. Не сразу и не все. Когда-то она показывала некоторые из них интересующимся землякам, это были очень сложные ритуальные танцы, и никто не мог исполнить их правильно. Она замкнулась на много лет. Однажды увидела выступление сына на сцене, его постановки и поняла: настало время. Мария Тепеновна начала показывать Валере движения,  пришедшие из глубины веков. Он целый месяц разучивал их, трудно было отличить мужские от женских, понять характер этих танцев. Мама бережно помогала ему. Когда все было отточено,  и получился новый танец, самым предвзятым зрителем и строгим критиком в зале была  Мария Тепеновна.
После концерта они сидели с сыном за чаем,  и она еще очень много показала и рассказала. В тот вечер Валерий переосмыслил всю свою жизнь. Мама строго говорила: «Один раз покажу, больше не буду, сам думай дальше». Она показывала ему движения в одном древнем Танце собак. Как свести эти движения в рисунок, как подобрать к ним нужную мелодию?! Валера думал днем, вечером, ночью. Каждый созданный им танец - фрагмент реальной жизни. «Я только «рисую» его окружение, декорацию, - говорил Валера. Так были поставлены Танец медведей, Танец куропаток - они восстановлены такими, какими передавалось веками из поколения в поколение.
Порой образы и мелодии приходили во сне. Рядом с ним у постели всегда стоял магнитофон. Просыпался среди ночи и записывал родившуюся во сне мелодию. «Я не могу ночью спать, - говорил он маме, - у меня большие мечты». Мария Тепеновна рассказывала, что когда Валера танцевал в «Мэнго», Александр Гиль чувствовал, что за парнем большое будущее. Валера хотел ехать учиться в Хабаровск, Гиль не торопился его отпускать. «Вы - специалист, вот и мальчику надо учиться, - возмущалась, было, Мария Тепеновна, но Гиль успокаивал ее: «Не торопитесь, Мама, (он тоже называл ее Мама), я далеко вижу, я на него надеюсь».
Создав ансамбль «Вэем», Валерий Етнеут начал ставить чаучувенские, нымыланские, чукотские, эскимосские, эвенские, ительменские танцы. Сказывалась школа  корякского ансамбля «Мэнго» и чукотского «Эргырона». Валера признавался, что работа в этих двух профессиональных коллективах научила его очень многому.
Однажды в окружной центр - поселок Палана приехал корреспондент газеты «Литературная Россия». В опубликованной статье было много лестных слов в адрес ансамбля «Вэем» и критики в адрес «Мэнго». Валера не имел ни на йоту причастности к этой статье, однако «похвала» обернулась для него большими неприятностями, он оказался без аппаратуры. «Мы чаюем, - рассказывает Мария Тепеновна, - а я спрашиваю: «Сыночек, что ты такой расстроенный? Не горюй. Мы люди гордые, у нас же бубен есть, голос есть, мы где угодно без музыки споем и сыграем. Занимайся пока своим спортом - каратэ, чтобы нервы успокоить».
Может к лучшему, что Валерий Етнеут оказался тогда без электронной аппаратуры. Настоящие музыканты никогда не признавали синтетической музыки. Всегда ценился живой голос и живой аккомпанемент. А такие тенденции сейчас наблюдаются во многих  национальных коллективах Корякии.
Валера начал больше работать с голосом и чаще ударять в бубен. Мама радовалась. В ритмах, выдаваемых его бубном,  она слышала голоса своих предков, родовые песни матери и бабушки. Старожилам нравились его постановки. Подойдут, что-то новое подскажут, оживят танец неизвестными молодым движениями. Так по рассказу земляка Валерий воссоздал старинный родовой чукотский танец. Как волновался он - руководитель, постановщик и солист «Вэема», когда его коллектив поехал выступать в село Ковран,  где традиционно компактно живут ительмены. Как они воспримут ительменский танец, поставленный коряком, пусть и по описанию величайшего ученого Степана Крашенинникова? Его интересовало, какая связь между  танцами ительменов и североамериканских индейцев. Во внешнем кругу танцуют женщины, во внутреннем – мужчины, такая композиция танца сложилась в его подсознании, он нигде этого еще не видел. Позже оказалось, что на Аляске индейцы племени Атапаски танцуют именно так. Когда проходил премьерный показ в Палане, подошли две бабушки-ительменки, плакали и благодарили.
Информация приходила неожиданно и интуитивно. Так было с Эвенским танцем. Он ввел в нем колокольчики. При встрече с эвенами Магаданской области оказалось, что такие же колокольчики присутствуют в их танце. Однажды, при постановке спектакля «Чангарское поле» по книге В. Тан-Богораза «Восемь племен» ему приснилась мелодия и две танцующие женщины. Когда показал маме, она подтвердила, что именно так танцуют корякские женщины.
В музыке и танцах Валерий Этнеут  пытался показать, что происходит с его народом сейчас, поэтому порой в веселую мелодию вплеталась нота грусти. Когда он ставил керекский танец, размышлял о том, чтобы судьба, постигшая практически исчезнувший народ  кереков  не стала судьбой его народа. Каким счастьем было для Валерия Етнеута встретить в селе Заречном Олюторского района семью настоящих кереков - бабушку Вавувну и дедушку Тыгрыльхота. Они осели  недалеко от Апуки и дальше не пошли. В 1956 году приезжала к ним столичный этнограф Мария Жорницкая, снимала их танцы, интересовалась культурой, но с тех пор никто из специалистов не посещал эти места. Посчастливилось запечатлеть на пленку их танцы. Это - уникальный материал, поскольку дети их уже так не танцуют, язык керекский вовсе исчез, старики говорили на каком-то особом диалекте корякского языка.
Валерий Етнеут родился на самом севере Корякского округа, в селе Манилы. По-корякски его имя звучало Кычгылхот - Пушистый,   мама звала его Уппулу - Маленький, земляки называли просто Валера. И хотя век человеческий короток, он был еще слишком молод, чтобы навеки уйти в иные миры.
Говорят, иногда он приходит на Землю.  Это могут подтвердить ительмены. Во время традиционного обрядового праздника «Алхалалалай» проходил танцевальный марафон. Было полнолуние. Звуки бубнов не затихали ни на минуту более десяти часов - с позднего вечера, до раннего утра. Те, кто знал Валеру,  танцевали его танцы, исполняли его песни и, говорят, чувствовали, что он был рядом и незримо поддерживал их.