Мемуары Арамиса Часть 235

Глава 235
 
— Принцесса, расскажите мне об Англии! — сказал Людовик XIV Генриетте на прогулке, как только им удалось избавиться от соглядатаев.
— Ваше Величество, Англия скучна! — ответила Принцесса, скривив очаровательную гримаску своими губами. — Вы знаете, как я люблю Париж! Это – моя вторая Родина.
— Теперь, кузина, Франция – ваша первая Родина, — возразил Король. — Вы –супруга моего брата, Дофина! Вы принадлежите ко второму семейству в Королевстве. Устраивает ли вас такое положение?
— Я счастлива, что буду чаще видеть вас, Ваше Величество, — ответила Генриетта. — Вы не спросили, почему мне скучно в Англии.
— Почему же вам было скучно в Англии, кузина? — спросил Король.
— Потому что там не было вас, Ваше Величество, — кокетливо ответила Генриетта.
— Вы дразните меня! — воскликнул Людовик. — Смотрите, как бы я не замыслил кое-что, что может не понравится моему брату!
— Я не понимаю, о чём вы говорите, Ваше Величество, но мне кажется, что ни одно Ваше действие не может быть осуждено никем из Ваших подданных, — ещё более кокетливо сказала Генриетта и хитро улыбнулась.
«Она в меня влюблена! — подумал Людовик. — Боже, как она очаровательна! Почему же мне досталась в жёны эта скучная Мария-Терезия? Уж если мне суждено было жениться на собственной кузине ради политических выгод, пусть бы Филипп женился на ней, а я – на Генриетте!»
— Скажите мне, каковы ваши любимые занятия, сестрица! — сказал Людовик.
— Любые, которыми можно заниматься вместе с Вами, Ваше Величество! — весело ответила Генриетта.
— Не хотите ли, чтобы я взял вас за руку, сестрица? — спросил Король.
— Ах, Ваше Величество, не шутите с этим! — с наигранным испугом возразила Генриетта. — Умоляю, не доводите нашу приятную беседу до столь опасной стадии, где, боюсь, у меня не достанет сил противостоять желаниям, с которыми, видит Бог, мне и без того не легко совладать! Давайте лучше прервём наше уединение и позовём кого-нибудь, иначе я не могу ручаться за себя, и как бы не вышло от этого ущерба моему супругу, а Вашему брату!
— О, не беспокойтесь, Филипп не ревнует ко мне, — безмятежно возразил Людовик.
— Быть может, ревнует, но боится это показать? — спросила Принцесса. — Если он не ревнует к вам, то он глупец, а если ревнует – он мятежник.
— Какая интересная логика! — воскликнул Людовик.
— Боже, я боюсь за себя, я вся дрожу! — притворно взмолилась Принцесса.
— Вы боитесь, что я проявлю несдержанность? — удивился Король.
— Что вы, сир! Я боюсь за себя и за свою несдержанность! — воскликнула Генриетта и поспешила отдалиться от Короля и помахать своим фрейлинам, чтобы они подошли к ней.
«Она решительно меня любит, — подумал Людовик. — Занятное могло бы выйти приключение! Надо отступить, чтобы распалить её желание!»
— Принцесса, я вам наскучил, поэтому покидаю вас, — сказал Король. — Но знайте, что в следующий раз, когда вы пожелаете побеседовать со мной, я постараюсь избрать более весёлую тему для разговора.
И не дав возможности Принцессе ответить, Король резко развернулся и направился к Сент-Эньяну, деликатно стоявшему неподалёку и ожидающему, когда Его Величество соизволит вспомнить о нём.
«Он уже начал охотиться на меня, — подумала Генриетта. — Что же, он будет моим!»

— Сент-Эньян, придумай, как удалить всех этих назойливых свидетелей на следующей моей прогулке с Принцессой, — сказал Людовик. — Или же, во всяком случае, придумай, как мы могли бы пошептаться наедине с ней.
— Ваше Величество, я полагаю, что следует затеять какую-нибудь забаву, — тут же предложил ловкий придворный. — Самым лучшим поводом для галантных похождений может быть какой-нибудь праздник. Охота и рыцарские турниры, которые проводились во времена вашего прадеда и даже деда, это не те занятия, которые привлекают дам.
— Что же ты предлагаешь? — спросил Король.
— Дивертисменты, балет, спектакли, танцы! — воскликнул Сент-Эньян. — Или, хотя бы прогулки на лужайках с пикником. Прогулка и застолье на свежем воздухе как нельзя лучше способствует тому, что гуляющие со временем разобьются сначала на небольшие группки, а затем и вовсе на пары. Ведь обонять цветы, слушать пение птиц и наслаждаться каждым шорохом листвы, каждым дуновением ветра невозможно в толпе. Учредитель подобного праздника в определённый момент может предложить присутствующим разбиться на пары и послушать пенье соловья или других певчих птиц. Это может оказаться очень романтичным.
— Ты прав, Сент-Эньян! — воскликнул Король. — Повелеваю. Следует учредить должность главного интенданта по дивертисментам. Он будет отдавать приказ первому камер-юнкеру, который будет возглавлять Министерство удовольствий. Этот камер-юнкер будет руководить всеми исполнителями праздника.
— Министерство удовольствий! — воскликнул Сент-Эньян. — Гениальная идея, Ваше Величество!
Король польщённый гордо поднял голову и посмотрел в сторону Принцессы.
«Она будет удивлена и восхищена! — подумал он. — Но надо бы как-то аккуратно с ней встречаться, чтобы не раздражать понапрасну Филиппа. Ведь матушка непременно вмешается и заступится за него!»

Чрезвычайно приятельские отношения между Королём и Принцессой, переходящие за симпатию кузена и кузины, развивались стремительно. Как и ожидалось, Королева-мать сделала внушение Людовику, поскольку, хотя она и утратила власть в государстве, в качестве матери Короля она продолжала пользоваться у него некоторым авторитетом. Людовик вынужден был отрицать какую-либо симпатию между ним и Принцессой, выходящей за рамки благопристойных родственных чувств. Результатами этой беседы он при случае поделился с Генриеттой, которая и придумала использовать как прикрытие якобы возникшую симпатию Короля к одной из фрейлин Принцессы. Генриетта сама выбрала Луизу де Лавальер (или, точнее, Ла Вальер) в качестве ширмы для частых посещений Короля апартаментов Принцессы. Разумеется, она постаралась выбрать наименее привлекательную фрейлину, поэтому её выбор пал на скромную хромоножку со следами перенесённой оспы на лице. Она и подумать не могла, что скромность и искренняя любовь, которые Луиза продемонстрирует Королю в самое ближайшее время, воспламенит в груди молодого Короля весьма сильное ответное чувство, а видимое или фактическое отсутствие каких-либо материальных притязаний со стороны Луизы будет для Людовика столь непривычным и неожиданным бонусом к видимым им в ней достоинствах, что он постарается одарить свою новую пассию всем, что только было позволительно в этой ситуации, и, прежде всего, сделает её герцогиней. Отблеск неожиданного фавора озарил и всех её родственников, многие из них вознеслись, не имея для этого никаких заслуг, заняли высокие должности, не обладая талантом или прилежностью, необходимых для исполнения новых, весьма ответственных обязанностей. Уроки Шевретты пошли на пользу маленькой Луизе.
Я не склонен романтизировать любовь мадемуазель де Лавальер и Короля Людовика XIV, поскольку убеждён, что не будь Людовик Королём, Луиза не обратила бы на него внимания, и не будь Луиза столь «недоступной» в первые дни и даже недели их сближения, Людовик вскоре забыл бы о ней. Недоступность де Луизы я не могу связывать с природной скромностью или набожностью, либо бескорыстием. Скромная и набожная девица не уступила бы Королю никогда и ушла бы в монастырь при первой же опасности. Бескорыстная Луиза не приняла бы звания герцогини и всех тех даров, которые посыпались на неё и на её родню. Богобоязненная девица не родила бы пятерых внебрачных детей даже при условии, чтобы их отцом был сам Король. Как представитель церкви могу сказать, что Господь долго упрямился, прежде, чем принял эту связь. Тому свидетельствует тот факт, что первые трое детей от этой связи прожили менее полутора лет – как раз тот срок, за который родители могут сильно привязаться к детям, чтобы их утрата ощущалась ими наиболее сильно, как Божья кара. Но, по-видимому, и у Господа есть пределы суровости, поскольку и он сдался, четвёртый и пятый дети от связи Людовика и Луизы пережили этот роковой возрастной барьер в полтора года. Одна гадалка предсказала, что судьба детей Луизы и Людовика будет благоприятной, если они будут зачаты в начале января. Предсказание сбылось. Мария Анна де Бурбон, появившаяся на свет 2 октября 166 года, совсем недавно, в 1680 году, вышла замуж за Луи Армана I де Бурбон-Конти, а Людовик де Бурбон, родившийся также 2 октября, но ровно через год, в 1667 году, уже в двухлетнем возрасте был произведён в достоинства графа Вермандуа и адмирала Франции.
В это самое время произошло событие, в результате которого я стал генералом Ордена Иезуитов.

(Продолжение следует)