По завету Перуна. Фрагмент

 После допроса доктор наклонился к заключенному, и, закатав ему рукав ввел шприцом в руку заранее подготовленную смесь. Пациент, сомкнув веки, под действием снотворного заснул тяжелым сном.
 Брехт произвел над телом спящего несколько манипуляций, штрыкая ему под кожу в болевых точках тонкими металлическими заостренными штырями, и остался доволен защитной реакцией "пациента". Доктор Альберт подозревал, вопреки здравому смыслу, что легенды об оборотнях - это не миф. Сейчас перед ним лежало пока что единственное тому доказательство. Прямо на его глазах тело истязаемого рефлекторно сжалось, противясь причиненной боли. Руки, грудь, лицо, спина и ноги исследуемого от уколов  покрылись вылезшей из под кожи волчьей шерстью. Лицо исказилось, заострилось, стало проглядывать что-то звериное. Но этого было недостаточно. На этом все и закончилось. Все вмиг исчезло, как и не было, и теперь перед мучителем лежало обыкновенное человеческое тело из плоти и крови. У Альберта мелькнула догадка - все дело в полнолунии, в ее цикличности и отсутствии ее света.Док открыл календарь в блокноте и заглянул в него -  полнолуние продлится еще несколько дней, у него взапасе оставалось не так уж и много времени. С огорчением он присел на стул и закурил. Нужно спешить. Завтра должны привезти и установить по его чертежам заказ из города - в человеческий рост  мощную массивную клетку. В планах у доктора было больше времени уделить этому ходячему феномену. 
  Так прошло два месяца, в течении которых парня буквально истязали, проводя над ним болезненные опыты, вследствии которых его тело в период полнолуний  изменялось, превращаясь в волка. Когда он днем был человеком, перед наступлением темноты три крупных солдата эсэсовца с закатанными рукавами при помощи резиновых дубинок и применяемой грубой силы загоняли его в большую массивную широкую клетку с толстыми прутьями толщиной с человеческую руку которая стояла посреди камеры Этьенна.
 В остальные дни, а вернее, ночи, не связанные с полной луной и его обращения в зверя, парень мог свободно перемещаться по своей камере, отдыхая от многочисленных инъекций. Несмотря на то, что у него периодически брали кровь на анализ, и временную последующую слабость - упадок сил, его молодой крепкий организм быстро восстанавливался.На просьбы его отпустить домой, он всегда получал отказ.
  -  Нет, мой дорогой! - отвечал Брехт. - Вам категорически запрещено покидать эти стены. У вас, мой милый, редкая феноменальная болезнь - ликантропия. Вы ведь не помните того, что с вами происходит, и что вы делали. Соответственно вы - угроза для всего человечества и окружающих. Держать вас, поверьте, нужно непременно в строжайшей изоляции. А здесь мы вас будем изучать. Чтобы знать как вам помочь, излечить от этого страшного недуга. Позднее, я похлопочу перед начальством, и вас перевезут в Германию, в одну очень хорошую клинику. Там уже будут для вас, поверьте мне, все условия.  А пока надо потерпеть здесь некоторое время. Думаю, через пару-тройку месяцев, если будетее себя хорошо вести, - доктор успокаивающе мягким голосом его подбодрил и улыбнулся, дабы войти в доверие пациента. На самом же деле, Брехт и не собирался его отпускать, желая выжать из него и его дела все по-максимуму. И по началу Ламбер верил и надеялся на знаменитую немецкую продвинутую медицину. Он страшно скучал по дому,  матери с отцом и старшей сестрой. Он знал тайну своей семьи, что все они были Волками, но держал язык за зубами. В определенное время три раза в месяц отец собирал их вместе, не желая обнаружения их сущности перед людским родом,  он выводил всех в лес, где была заброшенная каменоломня,  и там, в шахте папаша  заключал в кандалы с цепями, которые крепились к вбитым кольцам на стенах, дабы не повредить людям - соседям, желая сохранить их ужасную семейную тайну. 
  Накануне, перед тем как Этьенн попал к немцам в замковый каземат, они должны были  к вечеру собраться все вместе в назначеный час, но так получилось, что Этьенн не явился на место семейного сбора. Он отправился в город по делам, прошвырнуться по рынку,а заодно навестить свою подругу Жизель, в которую давно был влюблен и намеревался сделать ей предложение в ближайшем будущем. Когда же наш парень возвращался назад, после их любовной встречи, совсем забыв на свидании о необходимости, как Золушка, явиться строго домой до назначенного часа  обращения, то у него еще вполне оставалось минут сорок в запасе. Этого времени вполне хватало до нового восхода луны, чтоб принять все необходимые, почти ставшие ритуальными приготовления к обезопасыванию окружающих. Он ускорил шаг, спеша в родную деревню, за которой находился лес  и старая каменоломня. Вот уже из за деревьев показались первые домики селян.Ламбер нутром чуял, что время поджимает, и ускорил шаги. Так, постепенно быстрый его шаг практически незаметно перешел на легкий бег. Скоро он будет на месте. Ламбер вполне успевал. Все отлично! Но, внезапно,как назло, с уже начинающимися сумерками он был остановлен немецким патрулем. Естественно, немецким солдатам бегущий молодой человек показался подозрителен. Перед парнем стала дилема: остановиться на грозно всинутую руку выступившего вперед и преградившего ему дорогу военного, или же рискнуть и рвануть, одним прыжком сиганув в кусты влево, росшие на краю проселочной дороги и скрыться в лесу? Что делать? Он замешкался. Эта борьба с собой, нерешительность отразилась на его молодом лице, что подстегнула солдата, так некстати тормознувшего его. Воин вермахта сделал знак своим двум приятелям, которые курили в стороне, смеясь непристойным анекдотам травящего балагура сослуживца и подступили ближе, сплотившись и выстроившись в одну прямую блокирующую линию. Они решили подшутить над молодым парнишкой, попугать " неотесанную деревенщину". Немцы из патруля были сами из  городских, и сельских жителей естественно, недолюбливали, стараясь их задеть и понасмехаться. Извечно между деревенскими и городскими велась негласная неприязнь.
  -  Halt! - Рявкнул на паренька рослый страж порядка, грозно направив висящий на плече автомат.
   -  Auswais,  bItte! - и усмехаясь переглянулся с товарищами. Те засмеялись, обступив Этьенна.  Тот понял, что попал в неприятную ситуацию, и что от него требуют документ, спешно ища его одной рукой в карманах. Что было чертовски неудобно, так как он держал под мышкой завязанный узелок - ведь он был с утра на рынке. Документа у него не было. Не дав ему опомниться, на него направил вороненый ствол оружия другой немец, ткнув сначала слегка в грудь, а затем в сверток под мышкой.
  -  Was ist das? -  грозно спросил патрульный, с алчностью буравя взглядом своих черных глазенок из -под каски ношу юноши.
  -  Что это несу? - переспросил Этьенн, и с поспешной готовностью вытянул вперед в руках узелок, развязав . Перед глазами захватчиков возникли аппетитные красные яблоки, которые парень выменял на базаре за рукоделие матери. Мать вязала прекрасные шарфы и рукавицы. У фашистов потекли слюнки. Видя их осклабившиеся в ехидных улыбках лица, он решил задобрить оккупантов, авось, быстро отпустят, и он еще успеет до заветного часа к своим. Этьенн поспешно вынул аппетитные фрукты и подал солдатам, угощая. Один из фрицев взял их, и наглядно откусил одно, смачно чавкая при этом. Солдаты отступили в сторону, уступив ему дорогу. Думая, что дело сделано, и он может идти, парень двинулся вперед, запахнув на ходу свои гостинцы для сестры и родителей, которых решил побаловать. Он не успел завязать свой узелок, как на полном ходу споткнулся и полетел носом вперед, через сделаную ему подножку. Один оккупант выставил вперед ногу в сапоге, и Этьенн споткнулся, упав в грязь проселочной дороги,стоявшую после раставшего снега. Немцы загоготали. Парень распластался на земле, яблоки рассыпались. Он испачкал свое пальто и физиономию, клюнув носом в дорожную жижу, которая стекала за воротник. Ламбер поднялся, с обидой глянув на своих обидчиков, которые в ответ еще больше зашлись громким смехом от его вида, бросая наглые, и наверное обидные на их языке восторженные реплики:
  -  Ooo! Gut! Du bist schwain! - тыкали в него пальцем, веселясь еще больше. Один из них перевел: - Ты есть свинья! Shnel! Иди бистро! На Hause! Дом!
 Этьенн понял, что его прогнали домой, и уже собирался проглотить обиду, как уже другой из этой троицы, самый наглый балагур решил переплюнуть своих товарищей по выходкам и обидеть больше чем они, затмив их проделки. Он подошел, поднял ногу, и с силой раздавил своим сапогом одно лежащее в грязи красивое яблоко, затем второе, третье. При этом посматривал то на своих армейских друзей, то на застывшего в изумлении парня. Этого он не смог стерпеть. Обида заклокотала в нем, переросшая в злость и та вырвалась наружу. Отведенное ему время кончилось. Он не успел. Немцы перестали враз смеяться, когда в небе появился бледный диск луны,упав на картину всего происходящего, глаза паренька зажглись, вспыхнув неестественно ярким желто-зеленым светом, он сбросил с себя пальто, разорвав пуговицы одним движением в приступе нахлынувшей на него неземной силы. От удивления патрульные застыли с отвисшими челюстями, разом заткнувшись, смех их застрял в горле о т увиденого. Скинув сапоги, разорвав брюки, парень обнажился полностью,  начиная за секунды трансформироваться в страшного зверя. Он упал на четвереньки, страшновытаращив глаза.Трещали деформировавшиеся кости, удлинялись суставы, хрустели менявшиеся позвонки. Тело обросло шерстью, вытянулись уши и нос, появились длинные клыки, с которых капала на землю слюна. На глазах обидчиков молодой человек принял облик крупного волка, и набросился на врагов. Первый солдат пал с располосованой физиономией. Большой лапой чудовище распороло ему лицо и перегрызло горло. Затем зверь прыгнул на второго, который в ужасе развернулся и попытался бежать. Тварь прыгнула ему на спину, ударом лапы снесло каску, и челюсти громко щелкнув,сомкнулись на его голове.Раздался отвратительный хруст. Третий немец попытался трясущимися руками дать по нему очередь из автомата. В быстро нарастающей и все окутывающей темноте были видны вспышки. Но пули не зацепили страшное животное. Волк прыгнул на него из темноты, подмяв под себя. В последние секунды своей жизни фриц, упав от удара на спину, почувствовал, что ему на грудную клетку наступили мощные тяжелые лапы, пригвоздив к земле и тошнотворное дыхание склонившейся над ним оскаленной розовой пасти, с которой ему противно на лицо стекала человеческая кровь со звериной слюной,кровь его только что погибших фронтовых друзей. Он не мог пошевелиться, придавленный смертельной тяжестью. Острые когти вспороли грудь. Он отвернул лицо в сторону, лишь бы не видеть этого ужаса,склонившегося над ним, и  этого исходившего зловония. В последнию секунду своей жизни взгляд его вонзился в висящий над дорогой диск  разгоравшейся полной луны.  Раздался хруст. Немецкий солдат его еще слышал, ощущая жгучую боль,как еще волк обгладывал его от страха белое лицо. Затем, зубы чудовища клацнули, перекусив ему шею. Раздался жуткий звериный вой А потом наступила вечная тьма.
  Волк прыжками скрылся в лесу, оставив позади себя три изуродованных трупа захватчиков. Он уничтожил своих обидчиков.

 Память Этьенна возвращалась к нему яркими вспышками, возникая в мозгу. Он реально не помнил, сколько прорыскал в таком образе среди деревьев по ночному лесу. Должно быть, до утра. Когда он вымотался, и луна на рассвете ушла, силы покинули его, и он свалился без памяти и сознания, приняв свой человеческий облик, грязный и голый. Очнулся он уже в камере, над ним склонился доктор Брехт. Естественно, он не рассказал ему о том происшествии, так как на тот момент ничего не помнил - кто он и откуда. Теперь все в его памяти вновь ожило.Воспоминания вернулись, в подвальном заточении. Его мучила тоска по дому, и он знал, что его родные будут искать его.
Ему дозволялось читать. А какое развлечение в плену, в заперти? Конечно же, чтение. Он упросил доктора Альберта, и после его  настойчивости, Брехт разрешил, выполнил его просьбу. Писать было запрещено. Этьенну иногда приносили книги, и он набрасывался на них и читал запоем.

 Прошла еще одна неделя.
  Время близилось к обеду, когда доктор вышел  из камеры заключенного и поднялся по старым избитым временем ступеням наверх, из недр подвальных казематов. Он уже собирался пройти к себе в покои, дабы вымыть хорошенько руки и отдохнуть перед приемом пищи, но тут случилось небольшое событие, нарушившее все его планы. Мечтам об отдыхе не суждено было сбыться, так как в замок внезапно нагрянула проверка, присланная вышестоящим начальством.